100 великих поэтов

РАБИНДРАНАТ ТАГОР (1861-1941)

В конце XIX – начале XX века бенгальский[289] поэт Рабиндранат Тагор стал живым символом Индии. Его имя знал каждый образованный человека, его поездки в другие страны становились событием в культурной жизни их народов. Носитель умиротворения, тысячелетней мудрости и всестороннего совершенства – таким виделся европейцам этот седовласый длиннобородый певец великой нации.

Чтобы понять судьбу и творчество Рабиндраната Тагора, необходимо помнить, что он пришел в мир как носитель традиции блистательной семьи, из поколения в поколение благодетельствовавшей своему обездоленному народу.

В роду Тагоров были философы, поэты, художники, музыканты, композиторы, артисты, писатели, яркие общественные деятели, меценаты, предприниматели, математики. Более того, почти каждый из них вошел в историю отечества как первый в какой-то области знаний и деяний. Прадед поэта Дварканат Тагор был знаменит на всю Бенгалию щедрыми публичными пожертвованиями. Дед поэта Девендранат Тагор был махариши[290] и славился тем, что два года пребывал в медитации в Гималаях. Отец Рабиндраната махараши Дебендранат Тагор был брахманом и часто совершал паломничества к святым местам Индии. Племянники Рабиндраната – Гогониндра и Абаниндра – ныне признаны выдающимися художниками Индии, создателями нового стиля в современной индийской живописи. Брат поэта Двиджендра – выдающийся философ, изобретатель стенографии на бенгальском языке. Одна из сестер поэта стала первой в Бенгалии женщиной-писательницей.

Будущий поэт родился в Калькутте 7 мая 1861 года. Он стал младшим из четырнадцати детей в весьма состоятельной семье Дебендраната Тагора. Особого значения этому в многодетной семье не придали, а мальчика отдали под защиту Солнца – имя Рабиндранат по-бенгальски означает «Тот, кому покровительствует Солнце». Мальчик рос преимущественно под присмотром слуг.

Однажды Джоти, четырнадцатилетний племянник Рабиндраната, заявил своему восьмилетнему дяде:

– Ты должен писать стихи!

Почему он так сказал, никто не знает. Но дядя Роби поверил, написал несколько слов и у него получился хороший пояр[291]. С тех пор Тагор стал заниматься стихотворчеством. Стихи полились рекой, мальчик буквально изводил домочадцев своими произведениями. Как вспоминал сам поэт, в детстве он «в поисках слушателей рыскал по всему дому». Больше всех поддержал мальчика его старший брат.

Махариши Дебендранат Тагор был религиозным реформатором и мистиком. Он основал в Бенгалии общество «Татвабодхини Сабха», которое исповедовало индуистскую веру в Единого Бога, очищенную от догм и суеверий. Махариши много времени проводил в Гималаях. Когда Рабиндранату исполнилось одиннадцать лет, отец взял его в очередную поездку. Мальчик был потрясен красотой и размерами его великой родины.

Мальчик учился в различных частных школах, в том числе в Восточной семинарии в Калькутте. Когда Рабиндранату исполнилось четырнадцать лет, умерла его мать Сарада Деви. Это было первое глубокое потрясение в его жизни.

По окончании школы Тагор поступил в педагогическое училище, затем в Бенгальскую академию, где изучал бенгальскую историю и культуру.

В 1878 году Рабиндранат впервые опубликовал свое произведение – эпическую поэму «История поэта». Сразу же после ее выхода юноша уехал в Англию изучать право в Университетском колледже Лондона. Но в метрополии он не прижился и, не получив диплома, вернулся в Калькутту.

С этого времени молодой человек целиком посвятил себя творчеству. В 1882 году вышел в свет его первый поэтический сборник «Вечерние песни», затем – «Утренние песни».

Через год поэт женился на Мриналини Деви, от брака с которой у него было два сына и три дочери.

Когда Рабиндранату исполнилось двадцать девять лет, отец попросил его стать управляющим родового поместья в Шелайдехо в Восточной Бенгалии. Началась счастливая жизнь в уютном особняке в зеленых зарослях на берегу реки Падма. Сельские пейзажи и обычаи стали главной темой стихов Тагора в период 1893-1900 годов.

В 1897 году поэт совершил первое путешествие в Россию, где его новые знакомые – критик В. В. Стасов и композитор Н. А. Римский-Корсаков – представили Тагора Льву Николаевичу Толстому. Бенгалец был потрясен величием и мудростью великого старца.

В 1900 году Тагор переехал в Шантиникетан, семейное поместье под Калькуттой. Рабиндранат задумал основать здесь школу для детей из бедных семей. Жена полностью поддержала поэта. Школа «Визва-Бхарати» открылась в 1901 году. Первоначально в ней училось только десять ребят, помимо самого Тагора здесь преподавали еще пять учителей-единомышленников. На первых порах заведение существовало на деньги, вырученные от продажи большей части драгоценностей Мриналини Деви и авторского права на издание сочинений самого поэта. Впоследствии, когда Тагор стал лауреатом Нобелевской премии, все полученные им деньги были пущены на усовершенствование его любимой школы. После Первой мировой войны школа стала университетом с бесплатным обучением.

Преподавание в школе поэт совмещал с литературным трудом, причем писал не только стихи, но и романы, рассказы, книги по истории Индии, учебники и статьи по вопросам педагогики.

Для Тагора настало время тяжких потерь. Через год после открытия школы умерла любимая жена Тагора, еще через год скончалась от туберкулеза одна из его дочерей. В 1907 году умер от холеры его младший сын. Преждевременные смерти любимых людей трагически отразились на творчестве поэта.

Этапным для Рабиндраната Тагора стал 1912 год. Его старший сын собирался поступать в сельскохозяйственный колледж Иллинойского университета. Поэт решил сопровождать юношу в США, но с заездом в Англию. Накануне поездки Тагор внезапно заболел, и доктора запретили ему отправляться в путешествие до полного выздоровления. Несколько дней поэт провел на берегу реки Ганги и от нечего делать переводил на английский язык стихи из своего сборника «Гитанджали»[292]. Тагор не придавал этому занятию особенного значения, поскольку знал английский недостаточно хорошо.

В Англии поэт познакомился с художником Уильямом Ротенстайном, которому во время беседы показал свои переводы. Ротенстайну стихи понравились, и он взялся познакомить с ними выдающегося ирландского поэта Уильяма Йитса. Йитс, в свою очередь, был потрясен стихами Тагора, перечитывал их множество раз. Немного времени спустя была издана книга «Жертвенные песни», и уже вся Англия заговорила о появлении нового Поэта.

И свершилось чудо! 13 ноября 1913 года Рабиндранату Тагору присудили Нобелевскую премию за выдающиеся заслуги в области литературы. До этого дня ни один поэт не то что в Индии, а на всем Востоке не получал такого признания. Индия ликовала!

Тагор находился в это время в США. Награда была вручена английскому послу в Швеции, а поэт прислал Нобелевскому комитету телеграмму с выражением признательности.

25 марта 2004 года был ограблен музей Рабиндраната Тагора в университете «Вишва Бхарати» в Шантиникетане. Похищено было более 50 драгоценных реликвий, в том числе и золотая медаль нобелевского лауреата. Поскольку найти грабителей так и не удалось, власти Индии обратились в Шведскую академию с просьбой выдать дубликат. Академия, вопреки устоявшимся традициям, удовлетворила просьбу, и точный дубликат медали находится на своем обычном месте.

В 1915 году английский король возвел своего индийского подданного в рыцарское достоинство с присвоением титула баронета. Но 13 апреля 1919 года в Амритсаре[293] английские войска расстреляли мирную демонстрацию. Погибли почти 400 человек, 1 200 человек были ранены. Два месяца власти скрывали это преступление, однако о нем все-таки стало известно, как и о последовавших бомбардировках, чрезвычайно суровых приговорах, повешениях и расстрелах… Узнав о трагедии, Тагор попробовал организовать митинг протеста. Но никто не откликнулся на призыв поэта: все были слишком подавлены и запуганы. Тогда Тагор отправил письмо вице-королю Индии лорду Челмсфорду, в котором отказался от титула баронета. Через два дня письмо появилось во всех газетах страны.

В течение последующих тридцати лет поэт много путешествовал. Он объездил почти всю Европу, несколько раз был в США, любил Японию, посетил СССР, Иран, Китай, Индонезию, Канаду, Бали, Яву, Перу. Он встречался со многими философами и учеными Запада, людьми искусства и политиками. Поэт был удостоен почетных степеней в четырех университетах Индии, был почетным доктором Оксфордского университета.

В возрасте 67 лет Тагор почувствовал непреодолимое влечение к новой форме творческого самовыражения. Он стал писать картины и заниматься графикой. Всего поэт создал около двух тысяч произведений изобразительного искусства.

Удивительно, но Тагор не стал участником движения Махатмы Ганди, и это несмотря на то что оба выдающихся общественных деятеля всегда с огромным почтением относились друг к другу. Поэт первым назвал Ганди Махатмой, а тот именовал Тагора Гурудевом – Божественным учителем. Отказ поддержать Ганди разочаровал многих поклонников поэта в Индии.

Последние годы жизни Тагор посвятил своему университету.

Умер Рабиндранат Тагор после продолжительной болезни в Калькутте 7 августа 1941 года.

На русский язык произведения бенгальского поэта были переведены Анной Ахматовой, Аделиной Адалис, Марией Петровых, Юргисом Балтрушайтисом, в наше время – Станиславом Золотцевым.

РЕДЬЯРД КИПЛИНГ (1865-1936)

Джозеф Редьярд Киплинг родился 30 декабря 1865 года в Бомбее, где жила тогда его семья. Киплинги были небогатыми людьми, без капитала, существовали на заработанное личным трудом.

Джон Локвуд Киплинг, отец будущего поэта, был скульптором и декоратором, но в Англии добиться признания не смог. В поисках удачи семья перебралась в Индию. Джон преподавал в бомбейской Школе искусств, стал крупным специалистом по истории индийского искусства. Позже он получил престижную и хорошо оплачиваемую должность куратора Музея индийского искусства в Лахоре, тогдашней художественной столице Индии, где много сделал для сохранения первоначальных форм индийского искусства. Память о Киплинге-старшем по сей день чтят в стране йогов.

Мать Редьярда, Алиса (Макдональд) Киплинг, происходила из известной лондонской семьи, писала в местные журналы.

Айей[294] маленького Редьярда и его младшей сестры Элис была португалка римско-католического вероисповедания. А еще за мальчиком присматривал носильщик-индус Мита. Благодаря окружению первым языком для малыша стал хинди. Впоследствии поэт рассказывал, что в детстве говорил по-английски, переводя слова с местного наречия, на котором думал.

Чтобы дети хорошенько узнали родной язык, шестилетнего Редьярда и маленькую Эллис отослали в Англию, на попечение людей, найденных по газетному объявлению. Этот скромный частный пансионат держала вдова погибшего моряка миссис Холлоуэй. Она сразу невзлюбила независимого мальчишку, и для Редьярда начались годы нравственных и физических мучений. Продолжалось это целых шесть лет! В конце концов нервы ребенка не выдержали. После особенно унизительного наказания (за какую-то ничтожную провинность мальчика заставили ходить в школу с надписью «лгун» на груди) Редьярд тяжело заболел, на несколько месяцев полностью потерял зрение. Опасались, что бедняжка может сойти с ума.

Но приехала мать, узнала обо всем, что происходило с детьми за годы их отсутствия, и забрала из пансионата.

С 1878 по 1882 год Редьярд учился в школе на другом конце Англии. Юнайтед Сервис Колледж, по воспоминанииям самого Киплинга, «представлял собой что-то вроде товарищества, организованного бедными офицерами и прочими людьми малого достатка для недорогого обучения своих сыновей. Он помещался в местечке Вествуд Хоу, близ Байдфорда. Практически это была кастовая школа: около семидесяти пяти процентов ее учеников родились за пределами Англии и собирались по стопам своих отцов поступать на службу в армию».

Уже в колледже Редьярд выбрал свой жизненный путь – он решил стать писателем. Поэтому сразу же после выпуска, а случилось это в 1882 году, молодой человек вернулся в Индию, в Лахор, куда переехали его родители. Редьярда пристроили на должность помощника редактора (фактически репортером) в редакцию ежедневной «Гражданской и военной газеты», ему даже сразу определили вполне приличное для начинающего жалованье.

Газета издавалась для очень узкого круга лиц – семидесяти чиновников индийской гражданской службы и нескольких сот офицеров из воинских частей, расположенных в Северной Индии. К удивлению семнадцатилетнего юноши, вся газетная работа легла на его плечи. В штате издания был еще только главный редактор. Киплингу приходилось работать по десять-пятнадцать часов в сутки. Помимо сбора репортерских материалов и писания статей надо было следить за туземными наборщиками, которые не знали ни слова по-английски, и выполнять корректорскую работу, поскольку местные корректоры беспробудно пили. В таких условиях газета должна была выходить ежедневно и в положенный срок. В поисках газетного материала приходилось много передвигаться по стране и писать, писать, писать…

Однажды мать Редьярда обнаружила тетрадку с его школьными стихами, прочитала и издала за свой счет. Но началом своей литературной деятельности сам Киплинг определил 1886 год, когда в Индии вышли его стихотворные «Департаментские песенки» и первый прозаический сборник «Простые рассказы с гор». Тираж «Песенок» был весьма ограниченный, но раскупили его мгновенно, пришлось в том же году делать переиздание.

В 1887 году Киплинг перешел работать в газету «Пионер», издававшуюся в Аллахабаде, в сотнях миль к югу от Лахора. Еженедельное приложение «Пионера» распространялось в Англии. Поскольку в газете постоянно публиковали стихи и рассказы Киплинга, он стал известен и в метрополии.

Так продолжалось до 1889 года, когда поэт продал своему издателю права на все, что было им написано в течение шести лет, за 250 фунтов и, получив выходное пособие в размере шестимесячного жалованья, отправился в Англию через Японию и Соединенные Штаты. В октябре того же года Редьярд приехал в столицу и почти сразу сделался знаменитостью.

В 1890 году Киплинг познакомился с американским писателем и бизнесменом Уолкоттом Балестье, и они задумали совместно написать приключенческий роман «Наулака». Американскую часть романа должен был написать Балестье, индийскую – Киплинг. В 1891 году роман был закончен, но дорабатывать его пришлось одному Киплингу. В конце 1891 года Балестье уехал по делу в Германию, заразился там брюшным тифом и умер.

Через пять недель после смерти соавтора Редьярд женился на его сестре Каролине, и новобрачные отправились в свадебное путешествие – сначала в Канаду и США, а потом в Японию, где Киплинг узнал, что его банк лопнул и он разорен. Воспользовавшись кредитом, молодожены вернулись в США, на родину Каролины в Братлборо, штат Вермонт. Вскоре после этого была опубликована «Баллада о Востоке и Западе», положившая начало новой манере английского стихосложения. К поэту пришла всемирная слава. А 29 декабря 1892 года в Вермонте родилась его первая дочь Джозефина.

За четыре года, прожитых в Америке, Киплинг создал лучшие свои произведения. Это рассказы, вошедшие в сборники «Масса выдумок» и «Труды дня», стихи о кораблях, о море и моряках-первопроходцах, собранные в книге «Семь морей». А однажды в 1894 году американская писательница для детей Мэри Элизабет Мейпс Додж, автор популярной книги «Серебряные коньки», попросила Киплинга написать об индийских джунглях. Воспоминания юности целиком захватили писателя. Вскоре была готова первая «Книга джунглей», главную часть которой составляли рассказы о Маугли. Успех книги был столь велик, что автор сразу по горячим следам создал вторую «Книгу джунглей».

Жизнь Киплингов в Новой Англии закончилась нелепой ссорой с шурином. В США молодая семья устроилась на земельном участке, принадлежавшем прежде брату Каролины – Бидди. Участок вскоре был выкуплен, но однажды Бидди решил, что родственники неправильно пользуются землей. Фермер взбесился и пообещал «вышибить Киплингу мозги». Редьярд на полном серьезе вообразил, будто Бидди вознамерился его убить, и подал в суд. Разразился скандал. И тогда на семейном совете было решено уехать в Англию. Случилось это в 1896 году. Вскоре после переезда у Киплингов родилась дочь Элси, затем появился на свет сын Джон.

В 1899 году Редьярд Киплинг последний раз посетил Соединенные Штаты. Здесь он и его любимая дочь Джозефина заболели воспалением легких. Девочка умерла.

Когда началась англо-бурская война[295], Киплинг смело выступил в ее поддержку, чем сильно подорвал свое реноме в глазах демократической интеллигенции. В пику демагогам писатель сделался закадычным другом самого богатого человека Британской империи, хозяина Южной Африки Сесиля Родса. Миллиардер узнал, что врачи рекомендовали писателю, имевшему слабые легкие, чаще жить в Южной Африке, и подарил поэту новый дом неподалеку от своей резиденции. Эта обитель стала любимым прибежищем семьи Киплингов на долгие годы.

Киплинг открыто называл себя империалистом в те времена, когда оголтелые борцы за свободу (впрочем, как и в наши дни) устраивали публичную травлю всякому, кто хотя бы намекал на свои патриотические взгляды.

Роман «Ким», вышедший в 1901 году, сразу получил большое признание и принес автору значительный капитал. Это позволило Киплингам купить имение «Бейтменс» в Сассексе, которое стало главной обителью писателя до самой его кончины.

В начале века Киплинг вел активную политическую деятельность, выступал в поддержку консерваторов и против феминизма и ирландского гомруля[296], предупреждал о грозящей войне с Германией.

В 1907 году Редьярд Киплинг первым из англичан был удостоен Нобелевской премии по литературе. Сразу после получения премии писателя избрали почетным доктором Оксфордского, Кембриджского, Эдинбургского и Даремского университетов; его наградили университеты Парижа, Страсбурга, Афин и Торонто.

Отныне Киплинг стал получать легендарные гонорары – шиллинг за слово. Каждое его слово стоило на наши деньги пятьдесят копеек золотом. Тот же Диккенс не зарабатывал и десятой доли таких денег.

Почему так ценилось творчество Киплинга? Прежде всего по причине его необычайного влияния на английского читателя, в первую очередь на военных. По многочисленным свидетельствам современников, вплоть до Первой мировой войны большинство британских офицеров старательно имитировали стиль жизни и строй речи мужественных героев из рассказов «железного Редьярда», а воспетые им англо-индийцы изо всех сил пытались соответствовать своему «неоромантическому» изображению, льстившему их провинциальному самолюбию.

Казалось, наступило время спокойной богатой жизни. Но началась Первая мировая война. Киплинг с женой стали работать в Красном Кресте. А в 1915 году ушел служить в полк Ирландских гвардейцев и пропал без вести восемнадцатилетний Джон Киплинг, единственный сын писателя.

С этого времени жизнь Редьярда Киплинга словно замерла. Но война окончилась, и Киплинга потянуло в путешествие. Особенно часто он ездил в Европу как член Комиссии по военным захоронениям. Во время одной из таких поездок по Франции в 1922 году поэт познакомился с английским королем Георгом V, так началась их большая многолетняя дружба[297]. В этот период писатель примкнул к правому крылу консервативной партии.

Многолетняя компания демократической общественности Европы по компрометации великого писателя в конце концов дала свои плоды. Несмотря на то что последние десятилетия жизни Киплинг много писал, массовый читатель отвернулся от него. «Прогрессивной» критикой было объявлено, что его творчество безнадежно устарело.

С 1915 года писатель страдал от гастрита, который впоследствии перерос в язву. Скончался Редьярд Киплинг в Лондоне от кишечного кровотечения 18 января 1936 года. Писатель был похоронен в Уголке поэтов в Вестминстерском аббатстве.

Длительное время «общественность» пыталась замолчать творчество Киплинга, надеялись, что имя писателя сотрется из человеческой памяти. Только во второй половине XX века он был признан классиком мировой литературы и поэзии в частности. Сегодня, пожалуй, нет в образованных странах мира человека, кто бы не знал героев произведений «великого империалиста».

Первые и, пожалуй, лучшие переводы стихотворений Редьярда Киплинга на русский язык сделала ученица Н. С. Гумилева Ада Онишкович-Яцына (1896-1935). Произведения поэта переводили также Михаил Лозинский, Самуил Маршак, Вячеслав Иванов и другие поэты.

УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙИТС (1865-1939)

Когда литературоведы хотят объяснить историческое значение творчества Уильяма Йитса, они обычно говорят – ирландский Пушкин. Действительно, поэзия Йитса подняла литературу маленького народа на высочайший мировой уровень и прославила Ирландию, подарившую человечеству ни на кого не похожего гения родного слова. Но не только поэзией славен Йитс. Он был, пожалуй, самым известным и самым высокопоставленным масоном в обществе великих поэтов, причем с делами его ложи сталкиваются наши современники и по сей день. Но об этом позже.

Уильям Батлер Йитс (Йетс, Ейтс) родился в Сэндимаунте (предместье Дублина) 13 июня 1865 года.

Его отец Джон Батлер Йитс (1839-1922) был юристом, считался многообещающим адвокатом. Мать будущего поэта, урожденная Сюзан Поллексфен, дочь купца из портового города Слайго, что на западном побережье Ирландии.

Одним прекрасным днем 1868 года Йитс-старший объявил жене, что бросает адвокатскую карьеру и желает стать профессиональным художником. Пришлось собирать вещи и перебираться в Лондон, где Джон Батлер намеревался заняться изучением техники живописи. Впоследствии он стал известным портретистом, его избрали членом Королевской Ирландской академии. Однако за модой художник никогда не гнался, а потому семья жила небогато.

В Лондоне Йитсы поселились в артистическом квартале, построенном по новейшим эстетическим канонам: уютные улочки, деревянные коттеджи, множество зелени. Там родились младшие братья и сестры Уильяма, он был самым старшим.

Мальчик рос стеснительным, заторможенным. До девяти лет никак не мог научиться читать. Родители его любили, но особых надежд в отношении Уильяма не питали. Неудивительно, что в школе Йитс был одним из самых посредственных учеников и страдал из-за этого. Только на каникулах в Слайго, в гостях у дедушки и бабушки по материнской линии, мальчик оживал и становился самим собой.

В 1880 году Джон Батлер завершил свое обучение, и Йитсы вернулись в Дублин. Здесь Уильям закончил школу Эразма Смита и, поскольку университетское образование представлялось для него сложным, по совету отца поступил в Столичную художественную школу «Метрополитен скул оф арт». Далее последовало художественное училище при Королевской Ирландской академии, где и зародился интерес юноши к восточным религиям и оккультизму.

Первая публикация стихотворений Йитса появилась в мартовском номере журнала Дублинского университета за 1885 год. Это были «Песнь фей» и «Голоса». В течение последующих полутора лет там же и в «Ирландском камельке» увидело свет немало произведений начинающего поэта.

Любопытно, но одновременно со становлением Йитса как поэта происходило становление его как мистика: молодой человек принял участие в создании Дублинского алхимического общества, основной задачей которого должно было стать развитие оккультных наук. Оккультизм оказался вторым важнейшим интересом в жизни поэта.

Публикации в университетском журнале обратили на Йитса внимание О’Лири, члена ирландского тайного общества фениев[298]. Это был человек в возрасте, много лет отсидевший в заключении и отбывший длительную ссылку за участие в ирландском освободительном движении против британского владычества. В пору зрелости он отверг идею терроризма и объявил главной задачей общества сохранение ирландского самосознания и культуры.

Под влиянием О’Лири легенды и мифы Ирландии, ее короли и барды, крестьяне и бродяги сделались основной темой творчества молодого Йитса.

А вот художник из Уильяма не вышел. Когда в 1887 году родители вновь собрались переезжать в Лондон, Йитс без сожаления оставил художественную школу и отправился с ними. Через два года там вышел первый сборник его творений «Странствия Оссиана и другие стихотворения».

Публикация первой книги поэта совпала с его первой и безответной любовью. Уильям познакомился с Мод Гонн, прославленной ирландской актрисой, красавицей. Женщина принимала активное участие в борьбе за независимость Ирландии. Глубокое искреннее чувство к Мод Гонн вдохновило Йитса на создание многих замечательных лирических стихотворений и подтолкнуло его к пробе пера в драматургии. Поэт сватался к возлюбленной, но получил отказ. Любовь к Мод Гонн Уильям пронес через всю жизнь. В 1903 году актриса вышла замуж, но через некоторое время развелась. Йитс немедленно сделал ей еще одно предложение и вновь остался ни с чем, поскольку был неинтересен любимой.

В конце 1880-х годов в окружении поэта появилась еще одна женщина, сыгравшая важнейшую роль в его судьбе. Это была леди Августа Грегори, вдова офицера, член Протестантской лиги мелкопоместного дворянства. Леди Грегори была заметной фигурой ирландского литературного возрождения, автором пьес, составителем сборников народных ирландских сказаний в собственной обработке, блестящим знатоком ирландской жизни, ее традиций и обычаев. Поэт стал частым гостем в Куле, имении Грегори в графстве Голуэй.

В 1890 году Йитс вступил в одну из самых влиятельных масонских лож – «Герметический Орден Золотой Зари». Этот британский неомасонский орден был организован в 1887 году с целью обновления розенкрейцеровских традиций. Основателем ордена считается хороший знакомый поэта Мак-Грегор Мазерс, исследователь кабалистики и тайных наук.

В начале ХХ века Йитс уличил Мазерса в подделке очень важных документов ложи. Была создана комиссия, подтвердившая подозрения поэта. Мазерса изгнали, а Новым Великим Магистром «Герметического Ордена Золотой Зари» стал Уильям Йитс. Он принял имя «Брат Демон – Бог Наоборот». Великий Магистр председательствовал на собраниях в шотландском костюме, в черной маске, с золотым кинжалом у пояса. В свое время членами этой ложи были Артур Конан-Дойль, Генри Райдер Хаггард и Брем Стокер. Входил в состав «Золотой Зари» и Алистер Кроули – выдающийся мистик, обнаруживший связь карт Старших Арканов Таро с каббалистическим Древом Жизни. Рисунки к трем самым популярным в наши дни колодам карт Таро были сделаны художниками Ордена: Памела Коулмен Смит нарисовала колоду Райдера – Уэйта (она же «Дорожная колода»), леди Фреда Харрис – колоду Кроули (она же «Эротические карты Тота») и Давид Палладини создал колоду «Акварианское Таро».

В Париже, где Йитс побывал в 1896 году, произошла знаменательная встреча поэта с молодым ирландским драматургом Джоном Миллингтоном Сингом. Дружба Йитса и Синга, их сотрудничество изменили весь ход развития ирландской литературы. Под влиянием Синга начался переход поэта от «кельтского романтизма» к современности. Отзвуком этих перемен в жизни поэта стало его вступление в революционную организацию Ирландское литературное братство.

Писатели задумали создать ирландский национальный театр. Борьба за воплощение этой идеи в жизнь положила начало особому движению в культурной жизни страны, которое впоследствии получило в истории название Ирландское Возрождение. Ирландский Литературный театр открылся 8 мая 1889 года спектаклем по пьесе Йитса «Графиня Кэтлин». В 1904 году был куплен дублинский Театр Аббатства, и у коллектива появилось свое здание.

Театр возглавили Йитс, Синг и леди Грегори. Поэт стал директором театра и принял на себя тяжелейшие обязанности по доставанию средств на его содержание и по созданию национального театрального репертуара. К тому времени Йитс был уже автором очень известной пьесы «Страна, желанная сердцу».

Одновременно с этой работой Йитс продолжал писать стихи. В 1914 году, накануне Первой мировой войны, вышел в свет программный сборник поэта «Ответственность».

Йитс оказался однолюбом. Его чувства к Мод Гонн не ослабевали многие годы. В 1916 году, после подавления знаменитого Пасхального восстания в Дублине[299], был казнен муж Мод. Во время восстания Йитс находился в Англии. Он был шокирован жестокостью и ограниченностью тех, кто выступил от имени Ирландии. Едва появившись в Дублине, поэт немедленно сделал предложение Мод Гонн стать его женой, но сразу же получил отказ.

После этого Йитс решил было, что семейной жизни у него уже никогда не будет. Но как раз в это время друг Йитса Эрзра Паунд познакомил его со своей приятельницей Джоржи Хайд-Лис, большой любительницей оккультных наук. На почве общих интересов они стали чаще общаться, понравились друг другу и 21 октября 1917 года обвенчались. Брак оказался удачным: 24 февраля 1919 года у поэта родилась дочь Энн Батлер, а 22 августа 1921 года – сын Уильям Майкл.

В ходе освободительной войны ирландского народа за независимость в 1919-1921 годах был заключен компромиссный англо-ирландский договор о предоставлении Ирландии (за исключением Северной Ирландии) статуса доминиона. Так возникло Ирландское свободное государство. На первых же выборах 1922 года Йитса избрали сенатором. Из состава сената он вышел добровольно в 1928 году по состоянию здоровья, а также из-за того, что сенат отверг его предложения по отмене цензуры и разрешению разводов.

В 1923 году Йитсу была присуждена Нобелевская премия по литературе «за вдохновенное поэтическое творчество, передающее в высокохудожественной форме национальный дух».

Уход поэта из политики во многом был связан с сильнейшим духовным кризисом. Врачи определили его как многолетнее переутомление. На деле Йитс полностью разочаровался в результатах национально-освободительной борьбы ирландцев.

Несмотря на возраст и нездоровье, Йитс продолжал увлеченно работать. Он не только много писал, но участвовал в создании Ирландской литературной академии, делал передачи на радио и редактировал «Оксфордскую антологию современной поэзии». В те годы поэт много путешествовал, посетил Соединенные Штаты, Францию, Италию, Майорку.

Уильям Батлер Йитс умер после непродолжительной болезни в местечке Кап-Мартен на Французской Ривьере 28 января 1939 года. Первоначально его похоронили в Рокбрюне, а в 1948 году согласно воле поэта прах Йитса был перевезен в Ирландию и перезахоронен в Драмклиффе, под Слайго.

Высокохудожественные, достойные упоминания переводы произведений Йитса на русский язык мне, к сожалению, неизвестны.

ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН (1870-1953)

Иван Алексеевич Бунин родился 10 (22 по новому стилю) ноября 1870 года в Воронеже, в старинной обедневшей дворянской семье. В роду его были такие выдающиеся деятели русской культуры и науки, как В. А. Жуковский, братья И. В. и П. В. Киреевские, великий путешественник П. П. Семенов-Тян-Шанский.

Отец будущего поэта, Алексей Николаевич Бунин (1827-1906), участник Крымской войны, вел бурную жизнь кутилы и игрока. В конце концов, он разорил семью, и Буниным пришлось перебраться в родовой хутор отца – Бутырки в Елецком уезде Орловской губернии. Мать Бунина, Людмила Александровна (урожденная Чубарова), тоже происходила из дворян. Мужу своему она приходилась племянницей.

Всего в семье Буниных было девять детей. Пятеро умерли малолетними. Остались Иван, два его старших брата, Юлий[300] и Евгений[301], и сестра Мария[302].

В 1881 году Ваня Бунин поступил в Елецкую гимназию, но через четыре года оставил ее по причине тяжелой болезни. Следующие четыре года он провел в деревне Озерки. Однажды сюда сослали на три года за революционную деятельность старшего брата – Юлия, который к тому времени уже окончил математический факультет Московского и юридический факультет Харьковского университетов, а также успел отсидеть год в тюрьме за политическую деятельность. Он-то и прошел с Иваном весь гимназический курс, занимался с ним языками, читал начатки философии, психологии, общественных и естественных наук. Оба были особенно увлечены литературой. Примерно с семнадцати лет Иван начал сочинять стихи. Можно без преувеличения сказать, что именно Юлий сделал из младшего брата великого писателя.

Первое стихотворение Бунин написал в возрасте восьми лет. В шестнадцать лет появилась его первая публикация в печати, когда в 1887 году в петербургской газете «Родина» разместили стихотворения «Над могилой С. Я. Надсона» и «Деревенский нищий».

В 1889 году восемнадцатилетний Иван покинул обнищавшее имение, по словам матери, «с одним крестом на груди», и был вынужден искать работу, чтобы обеспечить себе скромное существование (работал корректором, статистиком, библиотекарем, сотрудничал в газете). Часто переезжал – жил то в Орле, то в Харькове, то в Полтаве, то в Москве. И писал стихи. В 1891 году вышел его первый поэтический сборник «Стихотворения».

Тогда же к Ивану Алексеевичу пришла первая любовь. Варвара Владимировна Пащенко (1870-1918), дочь елецкого врача, работала корректором в газете «Орловский вестник», где публиковался Бунин. Молодые люди полюбили друг друга, и Иван Алексеевич сделал девушке предложение. Однако родители Варвары воспротивились браку их дочери с нищим. В ответ молодые стали жить в гражданском браке, при этом им пришлось переехать в Полтаву и работать там статистиками.

Переломным оказался 1895 год. Варвара Владимировна воспылала любовью к другу поэта Арсению Бибикову и ушла к нему. Она скрыла от бывшего возлюбленного, что ее родители уже дали согласие на их брак. Эта история любви нашла свое воплощение в пятой книге «Жизни Арсеньева».

Потрясенный изменой возлюбленной, Иван Алексеевич бросил службу и уехал вначале в Петербург, затем в Москву. Там он скоро познакомился с выдающимися писателями и поэтами России и на равных вошел в литературную среду обеих столиц.

Одна за другой стали выходить книги Бунина. При этом необходимо помнить, что Иван Алексеевич всю жизнь считал себя прежде всего поэтом, а уже потом прозаиком. Как раз в указанный период им был сделан знаменитый перевод «Песни о Гайавате» Лонгфелло.

В 1896 году, будучи в Одессе, Бунин познакомился с Анной Николаевной Цакни (1879-1963) и влюбился в нее. Первоначально девушка ответила взаимностью. Через два года встреч они поженились. Цакни была дочерью богатого одесского предпринимателя, и брак этот оказался неравным, поэтому никто, кроме самого Бунина, не сомневался в его непродолжительности. Так все и произошло. Невзирая на рождение общего ребенка Коли[303], Анна Николаевна через полтора года бросила Ивана Алексеевича.

Литературная слава пришла к писателю в 1900 году, когда был опубликован рассказ «Антоновские яблоки». Тогда же Бунин предпринял первое путешествие за границу, и побывал в Берлине, Париже и поездил по Швейцарии.

В начале 1901 года в издательстве «Скорпион» в Москве вышел сборник стихов Бунина «Листопад». Критика приняла книгу неоднозначно. Но в 1903 году сборник «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате» были удостоены, пожалуй, самой почетной в жизни поэта награды – Пушкинской премии Российской Академии наук.

4 ноябpя 1906 года Бунин познакомился в Москве, в доме Бориса Зайцева[304], с Веpой Николаевной Муpомцевой, дочеpью члена Московской гоpодской упpавы и племянницей пpедседателя Пеpвой Госудаpственной Думы С. А. Муpомцева. 10 апpеля 1907 года Бунин и Муромцева отпpавились из Москвы в путешествие по стpанам Востока – в Египет, Сиpию, Палестину. С этого путешествия началась их совместная жизнь. Впоследствии Иван Алексеевич говорил Вере Николаевне:

– Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!

Осенью 1909 года Бунину была присуждена вторая Пушкинская премия за книгу «Стихотворения 1903-1906», а также за перевод драмы Дж. Байрона «Каин» и книги Лонгфелло «Из золотой легенды». Тогда же писателя избрали почетным академиком Российской Академии наук по разряду изящной словесности. В то время Иван Алексеевич усиленно работал над своей первой большой повестью – «Деревня».

Всю жизнь Бунин ждал и боялся смерти. Об этом сохранилось много воспоминаний. Но страшнейшим ударом для него стала кончина матери в 1910 году. Сын был у одра умирающей, но Людмила Александровна, заметив его состояние, сама отослала Ивана, взяв с него обещание обязательно прийти к ней на могилу. Иван Алексеевич слезно клялся, но впоследствии ни разу не решился исполнить свое обещание.

Предвоенные и военные годы стали временем высокой творческой активности писателя.

Летом 1914 года, путешествуя по Волге, Бунин узнал о начале Первой мировой войны. Старший брат Юлий Алексеевич предрек тогда:

– Ну, конец нам! Война России за Сербию, а затем революция в России. Конец всей нашей прежней жизни!

Скоро это пророчество начало сбываться…

Январь и февраль 1917 года Бунин жил в Москве. Февральскую революцию писатель воспринимал как страшные предзнаменования всероссийского крушения. Лето и осень 1917 года поэт провел в деревне, в Москву он и Муромцева выехали 23 октября, а вскоре пришло известие об Октябрьской революции. Бунин не принял ее решительно и категорично, поскольку отвергал всякую насильственную попытку перестроить человеческое общество. Революцию в целом Иван Алексеевич оценивал как «кровавое безумие» и «повальное сумасшествие».

21 мая 1918 года Бунины уехали из Москвы в Одессу. Там поэт продолжал работать, сотрудничал в газетах, встречался с писателями и художниками. Город много раз переходил из рук в руки, менялась власть, менялись порядки. Все эти события достоверно отражены во второй части бунинских «Окаянных дней».

26 января 1920 года на иностранном пароходе «Спарта» Бунин и Муромцева отплыли в Константинополь, навсегда покинув Россию. Иван Алексеевич мучительно тяжело переживал трагедию разлуки с Родиной. К марту беженцы добрались до Парижа. Вся дальнейшая жизнь писателя связана с Францией, не считая кратковременных поездок в другие страны.

После революции стихов Иван Алексеевич почти не писал, только переиздавал уже созданное. Но среди того немногого, что было им написано, есть немало поэтических шедевров – «И цветы, и шмели, и трава, и колосья…», «Михаил», «У птицы есть гнездо, у зверя есть нора…», «Петух на церковном кресте» и другие.

Работал писатель в основном с прозой. В частности, с 1927 по 1933 год Буниным было написано самое крупное его произведение – роман «Жизнь Арсеньева».

Во Франции писатель зиму жил в Париже, а на лето уезжал в Грас. Надо сказать, что Иван Алексеевич в жизни никогда не имел своего дома, все время снимал чужие дома и квартиры.

В 1926 году Бунину шел пятьдесят шестой год. И вот однажды летом в Грасе, на берегу океана он встретил молодую женщину, эмигрантку из России Галину Николаевну Кузнецову (1900-1976). Несмотря на то что за четыре года до того он узаконил свои отношения с Муромцевой, писатель влюбился.

Через неделю после их первой встречи Кузнецова навсегда ушла от мужа. Она стала любовницей Ивана Алексеевича, а со временем переехала в его дом. Перед Верой Николаевной встал выбор: либо навсегда уйти в неизвестность от любимого мужчины, либо смириться со сложившейся ситуацией. Скрепя сердце, она выбрала второй вариант, даже подружилась с Кузнецовой. (Кузнецова покинула их в 1942 году).

С середины 1920-х годов каждый год Нобелевский комитет рассматривал вопрос о присуждении Ивану Алексеевичу премии, но всякий раз отклонял его кандидатуру. Но в 1933 году от европейских политиков пришла разнарядка – в пику сталинскому СССР, который быстрыми темпами набирал международный авторитет и вопреки всеобщему бойкоту превращался в мощную индустриальную державу, необходимо было наградить кого-нибудь из русских писателей-эмигрантов. Кандидатуры были две – Иван Алексеевич Бунин и Дмитрий Сергеевич Мережковский[305]. Поскольку Бунин претендовал на премию давно, выбор пал на него.

В 1933 году Бунину была присуждена Нобелевская премия, и писатель смог хоть на время вздохнуть спокойно и немного пожить обеспеченной жизнью.

В те дни, когда Бунины и Кузнецова ездили получать Нобелевскую премию, в России, в маленьком городке Ефремове умер брат писателя, последний его действительно родной человек Евгений. Он упал прямо на улице и скончался от сердечной недостаточности.

Из полученной премии Бунин около половины роздал нуждающимся. Только Куприну он подарил сразу пять тысяч франков. Иногда деньги раздавались совершенно незнакомым людям. Сам Бунин говорил:

– Как только я получил премию, мне пришлось раздать около 120 000 франков[306].

Годы Второй мировой войны Бунины провели в Грасе, некоторое время под немецкой оккупацией. В это время им были созданы «Темные аллеи». Победу Иван Алексеевич встретил с огромной радостью.

Последние годы жизни Бунина прошли в ужасающей нищете и болезнях.

Иван Алексеевич Бунин умер тихо и спокойно, во сне. Случилось это в ночь с 7 на 8 ноября 1953 года. На его постели лежал потрепанный том романа Льва Толстого «Воскресение». Похоронили писателя на русском кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем.

ВАЛЕРИЙ ЯКОВЛЕВИЧ БРЮСОВ (1873-1924)

Валерий Яковлевич Брюсов – типичный российский разночинный интеллигент конца XIX столетия. Человек яркий, умный, талантливый, но вечно устремленный в мир фантазий и умозрительных красот. И чрезмерно самоуверенный.

Дед Брюсова по отцу, Кузьма Андреевич, и некоторое время отец поэта были крепостными крестьянами. После выкупа вольной дед сначала был печником, а затем, открыв пробочную торговлю в Москве, стал купцом второй гильдии.

Дед по матери Александр Яковлевич Бакулин – купеческий сын. Состояние его погибло во время пожара, потом он занимался сельским хозяйством, был писателем-самоучкой. В Москве Бакулин входил в Суриковский кружок (1872-1880) и в 1864 году издал «Басни провинциала». Он был первым литературным учителем внука.

Отец Брюсова Яков Кузьмич был очень характерным человеком своей эпохи. Он с молодости занимался самообразованием – изучал математику, медицину, читал Маркса, Бокля, Дарвина, Писарева, Чернышевского, близко знал многих революционеров. В голове у него была абсолютная каша, в которой преобладала абстрактная идея всеобщего равенства и демократии. К концу жизни он завел скаковую конюшню, стал играть, пить, запутался в долгах.

Валерия отец воспитывал на произведениях Чернышевского и Писарева, в духе материализма и атеизма. Особо почитаемым поэтом в семье был Н. А. Некрасов. По закону противоположностей, сын его впоследствии стал одним из самых деятельных и таинственных мистиков России.

Валерий рос живым и любознательным ребенком. За ним постоянно присматривали приглашенные учителя и гувернантки. Но читать он научился самостоятельно, в четыре года, подсматривая, как взрослые читали газеты.

С младенческих лет Брюсов-младший полюбил игру в сочинительство. Парадокс, но некоторые биографы пытаются представить эти забавы как начало литературной деятельности поэта, даже всерьез называют в числе первых его «произведений» комедию «Лягушка», написанную в возрасте четырех лет. Впрочем, они идут по стопам самого поэта, который считал официальным началом своей литературной деятельности публикацию в детском журнале «Задушевное слово» (№ 16 за 1884 год) его письма с рассказом о летнем отдыхе семьи Брюсовых.

В 1885 году Валерия приняли в частную гимназию Ф. И. Креймана сразу во второй класс. Учились там в основном дети купцов и дворян. Мальчик выпускал в гимназии рукописный журнал, и однажды там появилась ругательная статья против руководства гимназии. Валерия сразу же выгнали. Возможно, были и другие причины. По признанию самого поэта, при попустительстве родителей он уже с двенадцати лет научился срывать все городские «цветы зла» – «узнал продажную любовь», «заглянул в область кафе-шантанов и веселых домов». Как бы там ни было, мальчику пришлось перейти в шестой класс известнейшей в Москве гимназии Л. И. Поливанова.

После гимназии Брюсов поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета. Здесь к поэту пришла первая любовь. Девушку звали Екатериной Масловой (Красковой). К сожалению, в 1893 году она скоропостижно скончалась от оспы. Брюсов посвятил Масловой множество стихотворений и последние главы повести «Моя юность» (девушка представлена там под именем Нина).

В 1897 году поэт женился на Иоанне Матвеевне Рунт, которая на долгие годы стала его верной спутницей жизни, а после смерти Брюсова хранила и переиздавала его архив.

На последнем курсе окончательно определились жизненные приоритеты молодого человека, и он стал активным членом Литературно-художественного кружка – идейного центра московских поэтов-символистов.

Особой популярностью символизм в те годы в России не пользовался. Чтобы сделать рекламу новому течению, а заодно и себе, Брюсов пошел на рискованную авантюру. В период 1894-1895 годов он издал три небольших выпуска сборника «Русские символисты», в которых дал образцы «новой поэзии», преимущественно его собственные сочинения, подписанные разными фамилиями. В частности, в один из сборников вошло нашумевшее брюсовское одностишье «О, закрой свои бледные ноги». Впоследствии литературоведы признают эту публикацию первым коллективным манифестом русского модернизма.

Реакция на сборники была скандальной и оглушительной. Брюсову это понравилось, и уже от своего имени он стал издавать сборник за сборником, каждый был обращен к «вечности и искусству». Первый такой сборник он назвал просто «Chefs d’Oeuvre» – «Шедевры». Критики коллективно рвали и метали от бессильной злости. Правда, позднее Брюсов написал о том времени: «Я был всенародно предан “отлучению от литературы”, и все журналы оказались для меня закрытыми на много лет…» В действительности таким поведением поэт стремился разрушить привычные стереотипы восприятия и утвердить право художника на полную свободу творческого самовыражения. Впоследствии Андрей Белый сравнил Брюсова со «стенобитным тараном» и отметил, что «идущие вслед за ним ощущали вольнее себя».

В отличие от критиков писатели и поэты символистского направления с интересом общались со скандальным молодым писателем. Брюсов познакомился с Константином Фофановым, Федором Соллогубом, Дмитрием Мережковским, Зинаидой Гиппиус, Константином Бальмонтом. Заочно ему удалось установить отношения с великим философом В. В. Розановым.

«Русский архив» стал первым журналом, который согласился публиковать произведения Брюсова. Более того, с 1900 по 1903 год поэт работал секретарем редакции «Архива». Не отказывался печатать поэзию Валерия Яковлевича и модный тогда журнал «Мир искусства».

Но с гораздо большей готовностью предоставлял поэту свои страницы журнал по оккультизму и спиритизму «Ребус». О Брюсове по городу распространялись слухи, будто он очень сильный черный маг. Особенно способствовала такой репутации трагическая история любви друга Брюсова Константина Бальмонта с известной поэтессой начала века Миррой Лохвицкой. Многодетная Лохвицкая ради семьи отказалась от дальнейшего общения с Бальмонтом и вскоре после этого умерла. Рассказывали, будто потрясенный Бальмонт упросил Брюсова отомстить изменнице, и черный маг колдовством загнал несчастную в могилу.

В 1900 году в издательстве «Скорпион» был напечатан сборник поэзии Брюсова – «Tertia Vigilia»[307]. Именно эта книга принесла поэту всеобщее признание. По инициативе Валерия Яковлевича в «Скорпионе» приступили к выпуску знаменитого символистского альманаха «Северные цветы».

Наступило время расцвета русского символизма. В марте 1903 года его вождь Валерий Брюсов выступил с программной лекцией об искусстве «Ключи тайн». Это был манифест новейшего русского символизма. Опираясь на интуитивистскую гносеологию и эстетику Шопенгауэра, Брюсов открыто заявил об искусстве как о способе сверхчувственного, не рассудочного познания мира.

Накануне первой русской революции был основан главный журнал русских символистов «Весы». Его организатором и бессменным руководителем стал Брюсов. Он же привел русский символизм к расколу, что стало причиной закрытия «Весов» в 1909 году.

Настало время для увлечения Брюсова переводами и драматургией. Для театра В. Ф. Комиссаржевской он перевел драму Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» (в 1907 году поставил ее В. Э. Мейерхольд) и совместно с Вячеславом Ивановым драму Габриеле Д’Аннунцио «Франческа да Римини» (в 1908 году поставил Н. Н. Евреинов). Сам поэт написал в эти годы психодраму «Путник» и трагедию «Протесилай умерший».

В 1910 году Валерий Яковлевич опубликовал статью «О “речи рабской”, в защиту поэзии». Она была направлена против мистического истолкования символизма Вячеславом Ивановым и Александром Блоком. Этим Брюсов положил начало глубочайшему кризису русского символизма.

В этот период интерес писателя переместился от поэзии к прозе. В 1913 году он издал сборник рассказов «Ночи и дни», посвященный психологии женской души. Успехом пользовались исторические романы «Алтарь Победы. Повесть IV века» – из жизни поздней Римской империи и его продолжение «Юпитер поверженный».

Авторитет Брюсова в интеллектуальных кругах России возрос до такой степени, что в 1912 году он стал профессором Первого Московского государственного университета.

Когда началась Первая мировая война, Валерий Яковлевич отправился корреспондентом на театр военных действий. Он был уверен, что именно эта трагедия способна преобразить человечество в лучшую сторону. Однако очень скоро его романтические теоретизирования развеялись в прах.

Разочарованный поэт с головой погрузился в переводы: Верхарн, Метерлинк, Верлен, Гюго, Эдгар По, Данте, Уайльд, Байрон, Гёте, Мольер, Вергилий – в их творениях пытался укрыться Валерий Брюсов от кошмаров реальной жизни.

В 1915 году вместе с другими поэтами-переводчиками Брюсов приступил к грандиозной работе по переводу и редактированию уникальной антологии «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней». Он лично представил переводы более 40 армянских поэтов, написал к сборнику вступительную статью и примечания, а затем издал отдельный очерк «Летопись исторических судеб армянского народа от VI в. до Р. X. по наше время». В 1923 году ко дню пятидесятилетия Брюсова правительство Армении присвоило поэту почетное звание народного поэта Армении.

Как теоретик стихосложения Валерий Яковлевич издал в 1919 году итоговую книгу «Краткий курс науки о стихе».

Брюсов приветствовал Октябрьскую революцию и почти сразу стал сотрудничать с советской властью. Был заведующим Московской Книжной Палаты, Отдела Научных Библиотек, Отдела Лито НКП, Охобра[308], Главпрофобра и других организаций. Работал также в Госиздате, в Фотокиноотделе, одно время в Наркомземе.

Но все это на поверхности. А в душе поэт переживал тяжелейший кризис. В годы революции и Гражданской войны он пристрастился к морфию и стал наркоманом.

В 1920 году Брюсов вступил в коммунистическую партию. На следующий год по его инициативе был организован Высший литературно-художественный институт[309]. Возглавил его Валерий Яковлевич, который одновременно преподавал еще в Коммунистической академии и в Институте слова.

Умер Валерий Яковлевич Брюсов от крупозного воспаления легких 9 октября 1924 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ (1875-1926)

Райнер Карл Вильгельм Йозеф Мария Рильке родился 4 декабря 1875 года в Праге, которая в то время была столицей Богемии, одной из земель Австро-Венгерской империи.

Мальчик был единственным ребенком в семье. Отец его, Карл Вильгельм Йозеф Рильке, происходил из крестьян и служил чиновником железнодорожного ведомства. Мать Рене, урожденная Софи Энтц, была дочерью купца. Семья была бедная, но положение государственного служащего заставляло их изображать материальное благополучие. Вдобавок родители терпеть друг друга не могли и вечно ругались за закрытыми дверями. В такой атмосфере ханжества, притворства и скрытой ненависти между близкими и прошли первые годы жизни Рене.

Смерть первой дочери, сестры мальчика, доконала истеричную Софи: она полностью ушла в экзальтированную религиозность.

Родители отдали Рене в кадетское военное училище в городе Санкт-Пёльтене неподалеку от Вены. Осенью 1890 года юноша поступил в высшее реальное военное училище в Мэриш-Вайскирхене[310], но по причине слабого здоровья оставил службу и вернулся домой. К тому времени Рильке уже пристрастился к сочинительству.

Недовольный тем, что сын не станет офицером, господин Рильке определил юношу в Торговую академию в Линце. Но и там дело не пошло. Рене проучился в академии с сентября 1891 по май 1892 года и бросил учебу.

Позже молодой человек экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. А все свободное время он отдавал творчеству, причем был необычайно самоуверен и даже нагл в пробивании своих творений. Первые рассказы были написаны Рильке в 1894 году, тогда же вышел в свет его первый поэтический сборник «Жизнь и песни».

В юности Рильке буквально заваливал журналы своими графоманскими писаниями. Более того, поглощенный идеей «выхода поэзии в народ», он сочинил литературное письмо, озаглавленное «Прочь, ожидания!» и при финансовой поддержке своей невесты Валерии, девушки с большим достатком и связями, напечатал его и стал бесплатно рассылать в больницы, ремесленные и продовольственные союзы, раздавал перед театрами, в литературных и артистических клубах, к которым принадлежал. Письмо успеха не имело, что весьма разочаровало невесту, и они расстались.

Долгое время поэт совмещал учебу в университетах с литературным трудом. Год он учился в Пражском университете, сперва на философском, затем на юридическом факультете. Тогда же издал поэтические сборники «Жертвы ларам» и «Увенчанный снами». В 1896 году Рильке переехал в Мюнхен, чтобы записаться на отделение философии местного университета. Однако проучился он там всего два семестра. Бросив занятия, поэт отправился в путешествие по Италии.

В Германию Рильке вернулся весной 1897 года, и вскоре произошла его знаменитая встреча с Лу Андреас-Саломе[311]. Случилось это в мае. Лу вместе со своей давней подругой, известной путешественницей по Африке Фридой фон Бюлов смотрела новую постановку в театре на площади Гертнер в Мюнхене. Среди зрителей находился Рене. Юный поэт давно был влюблен в известную писательницу и теперь захотел познакомиться с ней лично. Лу Саломе было тридцать пять, Рильке – двадцать один год. Начался роман.

В первый же год знакомства Саломе посоветовала поэту изменить аморфное французское имя Рене на звучное немецкое Райнер. Она же привила молодому человеку любовь к России и к русской литературе.

Поэт быстро привязался к Саломе, да так, что поехал за ней в Берлин. С того времени они стали жить втроем: Лу, ее муж Андреас и Рильке. Молодой человек поступил в Берлинский университет. Тогда же за один год он выучил русский язык.

Лу позвала поэта в Россию. Поскольку денег на поездку ни у кого не было, она написала для издательства Готта цикл новелл, а также множество очерков, критических статей, эссе для популярных журналов. Рильке тоже интенсивно работал, написал сборники стихов «Сочельник» и «Мне на праздник», сборник малой прозы «Мимо жизни», драму «Без настоящего»… Но все это были слабые, малоталантливые произведения и денег не принесли.

24 апреля 1899 года они отправились в Россию. Путешествие длилось до 18 июня. Под впечатлением от поездки Рильке решил перевести на немецкий язык «Слово о полку Игореве». Через год замысел этот был осуществлен. С тех пор рилькевский перевод по праву считается лучшей из немецких версий русского национального эпоса… Тогда же поэт перевел на немецкий язык чеховскую «Чайку» и многие стихотворения М. Ю. Лермонтова.

Вторая поезда Рильке в Россию состоялась 7 мая – 22 августа 1900 года. Окончательный итог путешествиям в Россию Рильке подвел в 1905 году сборником «Часослов», который состоит из трех частей – «Книга о монашеской жизни», «Книга о паломничестве», «Книга о бедности и смерти».

По возвращении в Германию поэт расстался с Андреас-Саломе. По приглашению художника Генриха Фогелера он поселился в колонии живописцев под Бременом в деревушке Ворпсведе. Там Райнер познакомился с художницей Кларой Вестхоф и ваятельницей Паулой Беккер. Через год Рильке женился на художнице Кларе Вестхоф. У них родилась дочь Рут. Однако вскоре супруги разошлись. Биографы по сей день не могут объяснить, почему Рильке вообще вступил в брак с Вестхоф, поскольку в тот период он был сильно влюблен в Паулу Беккер. Женщина рано умерла, и Райнер сильно переживал ее смерть. Предполагают, что знаменитый рилькевский «Реквием по одной подруге» посвящен именно Пауле.

Свойственное Рильке стремление «жить среди толпы, но быть во времени бездомным» предопределило его отшельническую судьбу и бесприютность. В начале XX столетия Рильке обзавелся фамильным гербом, наивно уверовав в свою принадлежность к древнему рыцарскому роду, – это заблуждение увековечила его импрессионистическая поэма в прозе «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке».

Стесненность в средствах и художественные искания привели Райнера в 1902 году в Париж. Там он познакомился с Огюстом Роденом и неписал о нем книгу. В 1905 году великий скульптор предложил Райнеру стать его секретарем. Рильке с радостью дал согласие.

Французская импрессионистическая живопись и символическая поэзия нашли отражение в поэзии Рильке, которая в парижский период приобрела пластичность, широту диапазона и сосредоточенность на передаче неизменной сущности вещей.

Жизнь шла своим чередом. В марте 1906 года умер отец поэта. Через три года был опубликован знаменитый поэтический сборник «Реквием», и вскоре после этого Райнер познакомился с княгиней Марией фон Турн-унд-Таксис Гогенлоэ, чьим покровительством и поддержкой он пользовался до конца жизни.

Одновременно Рильке писал драматические и прозаические произведения. В 1911 году был опубликован его разноплановый декадентский роман «Записки Мальте Лауридса Бриге». После выхода книги Рильке на автомобиле Турн-унд-Таксис совершил путешествие по Франции и Италии, через Лион, Авиньон, Сан-Ремо, Болонью и Венецию.

В Италии на долгое время любимым убежищем поэта стал замок Дуино на Адриатическом побережье. Здесь им были созданы многие выдающиеся произведения, в том числе поэтические циклы «Жизнь Марии» и частично «Дуинские элегии».

Началась Первая мировая война, которая повергла поэта в ужас и отчаянье. Ей Рильке посвятил поэтический цикл «Пять гимнов». Поэт искал опоры в страшном мире страданий и смерти. И вспомнил о Лу Саломе.

В разгар войны, в марте 1915 года, Райнер умолил Лу приехать к нему в Мюнхен, где он жил в то время с подругой, молодой художницей Лулу Альберт-Лазар. Андреас-Саломе приехала вместе со своим очередным поклонником бароном Эмилем фон Гебсаттелем. Встреча была теплой и вселила в поэта новые надежды.

А в январе 1916 года Рильке на полгода призвали в австро-венгерскую армию. Службу он проходит в Вене, в военном архиве, в компании со Стефаном Цвейгом и другими известными немецкими литераторами.

Окончание войны и поражение Германии Рильке встретил в Мюнхене. Вместе со всей немецкой нацией он долгое время находился в состоянии внутренней подавленности и занимался преимущественно только переводами.

В последние годы Рильке много путешествовал. К нему вернулось вдохновение. В феврале 1922 года за три недели поэт завершил «Дуинские элегии» и создал «Сонеты к Орфею». В этих сложных для восприятия произведениях Рильке развивал глубоко оригинальную символическую космологию и поднялся к новым метафизическим высотам. Второй подъем произошел в 1924 году, когда поэт создал многие шедевры своей поздней лирики.

В середине 1920-х годов у поэта выявили лейкемию. С этого времени жизнь его была сведена к интенсивному лечению либо в клинике Валь-Мон (близ Монтрё) на Женевском озере в Швейцарии, либо в различных санаториях.

Незадолго до смерти поэта через посредничество Лу Саломе началась интенсивная переписка между Рильке и Мариной Цветаевой. Посвящена она была вопросам поэзии.

Райнер Мария Рильке умер 29 декабря 1926 года в клинике Валь-Мон. 2 января 1927 года его похоронили в замке Рарон на берегу Женевского озера.

На русский язык произведения Рильке переведены М. Цветаевой, А. Ахматовой, Б. Пастернаком, Ю. Анисимовым, Я. Гордоном, В. Адмони и другими.

ГИЙОМ АПОЛЛИНЕР (1880-1918)

31 августа 1880 года неизвестная женщина в сопровождении двух свидетелей явилась в одно из римских отделений полиции и сделала заявление, что нашла на улице подброшенного младенца. Она готова была усыновить мальчика. 29 сентября того же года найденыша крестили и дали ему имя Джульемо Альберто Дульчини. А 2 ноября объявилась настоящая мать ребенка – обедневшая польская аристократка Ангелика Костровицкая. Она потребовала вернуть ей сына. Где женщина была все это время и как мальчик оказался у порога чужого дома, осталось невыясненным. По заявлению матери, ребенок родился 25 августа 1880 года. Эта дата и считается днем рождения великого французского поэта, отца-основоположника современной европейской поэзии (это можно утверждать с полным правом), выдающегося теоретика искусств Вильгельма-Альберта-Владимира-Александра-Аполлинария Костровицкого, более известного под избранным им псевдонимом Гийом Аполлинер.

Мать поэта была дочерью отставного польского офицера русской армии. Дама свободных нравов, она вела разгульный и одновременно скрытный образ жизни. Мы почти ничего не знаем о ее прошлом. По сводным данным исследователей жизни Аполлинера, предполагается, что дед поэта по материнской линии был участником польского восстания 1863 года, вынужден был бежать в Италию чуть ли не из Сибири и служил при дворе папы римского. Об Ангелике Костровицкой известно совершенно точно, что в 1880 году ей было двадцать два года, что она любила своих сыновей (у Аполлинера был младший брат Альбер, которого мать тоже первоначально бросила на улице, а затем вернула), но загулы ее могли длиться месяцами, при этом она не появлялась дома и забывала о существовании детей. Ангелика необычайно удачно играла в рулетку, проигрывала она столь редко, что в конце концов попала под подозрение и в игральных заведениях Европы ее объявили мошенницей и авантюристкой.

Тайной остается имя отца поэта. Большой любитель мистификаций, Аполлинер нередко сам подпускал тумана в историю своего происхождения. Иногда он рассказывал, что отцом его был папа римский Лев XIII или кардинал римской курии, порой сетовал на отца-еврея, а порой намекал, что настоящий его отец – князь Монако Гримальди. Более реальная версия – отцом поэта был итальянский офицер Франческо Флуджи д’Аспермонт, однако точных доказательств этому не существует.

Детство Аполлинер провел в Монако. Мать с успехом играла в рулетку, а мальчик учился в лицее Сен-Шарль. По окончании лицея молодой человек поступил в коллеж Станислава в Каннах, но в 1896 году был оттуда изгнан за хранение и чтение запрещенных книг фривольного содержания. Аполлинер перебрался в Ниццу и продолжил там учебу в классе риторики лицея Массена. Здесь начинающий поэт и его товарищ по лицею Анж Туссен-Люка стали издавать рукописный журнал, в котором Вильгельм – так звали Аполлинера домашние – выступил под псевдонимом Гийом Макабр (Гийом Мрачный).

Тогда же к Аполлинеру пришла первая любовь. Случилось это летом 1899 года, когда мать отправила его с братом в пансионат бельгийского городка Ставло, на каникулы. Молодой человек влюбился в юную валлонку Марей (Марию Дюбуа). Ей он посвятил свой первый серьезный поэтический цикл «Ставло». Эти стихи были опубликованы лишь через пятьдесят лет, когда Мария Дюбуа сама передала издателю пачку перевязанных ленточкой листков. Так начинался поэт Аполлинер, вошедший в мир высокой поэзии прежде всего как творец изысканной любовной лирики.

История с Марей закончилась весьма неожиданно. Мать юноши в очередной раз оказалась на финансовой мели и велела сыновьям тайком сбежать из пансионата, не заплатив хозяину. Связь с девушкой, само собой разумеется, прервалась.

В 1898 году Аполлинер покинул материнский дом и переехал на постоянное жительство в Париж. Здесь через два года в «Матэн» появилась первая официальная публикация Аполлинера – фельетон «Что делать?» – и началась его литературная карьера. Материального благополучия она не принесла. Молодой человек был вынужден постоянно искать себе более надежный заработок. Он сменил много мест работы – побывал и журналистом, и даже мелким банковским служащим. Эти годы связаны с несколькими любовными историями, оказавшими значительное влияние на творчество Аполлинера.

В конце 1900 – начале 1901 года Гийом влюбился в шестнадцатилетнюю Линду Молина да Сильва, темноволосую, очаровательно шепелявившую красавицу, которую очень смущало внимание Вильгельма. Этой любви Аполлинер посвятил особый цикл лирических стихотворений – каждое произведение было написано на обороте почтовой открытки, которые с апреля по июнь 1901 года поэт регулярно посылал возлюбленной, отправившейся отдыхать на юг Франции. В этом цикле Аполлинер уже выступал как профессионал, здесь есть и акростих, и триолет, и терцины, и мадригал, и элегия. Линда тоже сохранила все послания поэта, благодаря чему стихи были опубликованы уже после его кончины в посмертном сборнике «Что есть». Роман завершился летом того же года, Аполлинер охладел к Линде.

Поиски заработка привели поэта в Германию, где он устроился учителем французского языка к малолетней дочери графини Элеоноры Мильгау Габриэль. Гувернанткой девочки служила англичанка Анни Плейден. Молодой человек страстно влюбился в девицу, но не сумел добиться взаимности. Некоторые исследователи утверждают, что именно эта безответная страсть сделала Аполлинера великим поэтом. Своей любовью он преследовал Анни по всей Европе, пока предмет его страсти не сбежала в Америку. Созданный во время бурного развития романа стихотворный цикл «Рейнские стихи» стал лучшей частью первого поэтического сборника Аполлинера «Алкоголи».

В 1902 году поэт вернулся в Париж, и в его жизни начался так называемый период belle epoque – «прекрасная эпоха». Аполлинер поселился на Монмартре. Здесь в кафе «Прачечная на плоту» сложился блестящий «триумвират» – на многие годы подружились поэты Гийом Аполлинер Макс Жакоб и художник Пабло Пикассо. Со временем друзья переселились на Монпарнас. Это было время слома и смены традиционных эстетических представлений, и триумвират сыграл в данном случае выдающуюся историческую роль.

В 1907 году Пикассо познакомил Аполлинера с художницей Мари Лорансен. Ей было двадцать два, поэту – двадцать семь. Вместе они прожили пять лет, самый творчески активный для Гийома период. Он много писал и много публиковал, однако всерьез с ним еще никто не считался. Аполлинер сам этому во многом способствовал. Достаточно вспомнить историю 1909 года, когда в прессе стали появляться статьи и стихи некоей Луизы Лаланн. Читатели были в восторге от незаурядного ума и таланта девицы! Каково же было всеобщее удивление и возмущение, когда публикации Лаланн оказались шуткой малопочтенного Аполлинера, автора полупорнаграфических рассказов и садо-мазохистского романа «Одиннадцать тысяч розог» (1907). Позже эротические рассказы поэта были собраны в книгу «Ересиарх и К°», которую писатель Элемир Бурж выдвинул на Гонкуровскую премию.

В 1911 году вышел первый сборник стихов поэта «Бестиарий, или Кортеж Орфея». Это были рифмованные, главным образом посвященные животным, четверостишия с иллюстрациями художника Дюфи.

Как раз ко времени выхода «Бестиария» начался сложнейший период в жизни Аполлинера. Наступил кризис в отношениях с Мари Лорансен. То и дело происходили скандалы и дамские истерики. В конце концов художница ушла от любовника. Аполлинер тяжело переживал разрыв…

Но здесь мы вынуждены рассказать о второй – тайной – жизни великого поэта, без чего невозможно понять ни последующие события, ни само его творчество. Известно, что, едва поселившись в Париже, Аполлинер стал посещать самые злачные места города в поисках мальчиков для нетрадиционных отношений. Долгое время связи были случайные и кратковременные, но в 1904 году под мостом Мирабо – традиционном месте подобных знакомств – состоялась роковая во многих отношениях встреча поэта с Жери Пьере. Сын адвоката из Брюсселя, блестяще образованный – свободно говорил на всех европейских языках, знал латынь и древнегреческий – юноша оказался прирожденным жуликом и воришкой. В Париже Пьере скрывался от полиции, а на жизнь подрабатывал мелкими махинациями и торговлей кокаином. Он был строен, красив, умен, пленял небрежностью манер и своеобразным шармом. Аполлинер влюбился в Пьере, и тот поселился в доме поэта на правах друга и личного секретаря. На деле молодой человек выполнял функции хозяйки дома, вплоть до заведования кухней и организации постирушек. Пьере стал прототипом Иньясе Д’Ормезана из «Ересиарха и К°» и главного героя «Одиннадцати тысяч розог».

В ночь с 20 на 21 августа 1911 года из Лувра была похищена картина великого Леонардо да Винчи «Монна Лиза». Культурный мир был потрясен, но, как и принято в мире капитала, каждый пытался нажиться на случившемся несчастье. В частности, газета «Пари Журналь», в целях привлечения читателей объявила награду в 50 000 франков за информацию о похитителях. Вскоре в редакцию пришло письмо за подписью «Вор». Автор писал, что в краже повинна администрация Лувра, поскольку он лично неоднократно крал из музея старинные иберийские статуэтки и продавал их оптом некоему художнику (позже выяснилось, что покупателем был Пикассо), но никто этого до сих пор не заметил. Началось следствие, и вскоре стало известно, что автором статьи и «Вором» является Жери Пьере. Еще до того, как секрет Вора был раскрыт, Аполлинер спровадил молодого человека в Марсель, а оттуда в Александрию. Однако самого поэта арестовали 17 сентября 1911 года, обвинили в сокрытии краденого и посадили в следственную тюрьму. Привлекли к следствию и Пикассо, который, увидев Аполлинера на очной ставке в наручниках, заявил, что впервые видит этого человека. В ходе следствия выяснилось, что Аполлинер и Пикассо знали о проделках воришки, но не мешали ему, а художник даже покупал понравившиеся ему статуэтки – их набралось у Пикассо, по воспоминаниям его жены, два чемодана! Знал обо всем и будущий лауреат Нобелевской премии романист Андрэ Жид, который советовал друзьям избавиться от краденого, но не более того.

Кто-то из влиятельных коллекционеров заступился за Пикассо, и художник вышел из этой истории без малейших последствий. Пьере занялся своими махинациями в Африке. Несчастный Аполлинер сидел в тюрьме до 12 октября и подвергся там жесточайшим для интеллигента унижениям. Освободили его по ходатайству писательской общественности Франции, но угроза высылки из страны впоследствии висела над поэтом не один год.

Похититель Джоконды столяр-итальянец Винченцо Перуджиа был арестован во Флоренции 14 декабря 1913 года. Итальянцы вернули картину в Лувр.

История с «Джокондой» вынудила брата поэта, Альбера, работавшего банковским служащим, уехать в Мексику. За ним последовала негодовавшая на старшего сына Ангелика Костровицкая.

В ноябре и декабре 1912 года были опубликованы два стихотворения Аполлинера – «Зона» и «Вандемьер». Именно ими, как утверждает литературоведение, открылась эпоха современной поэзии. В апреле 1913 года появился второй прижизненный сборник поэта «Алкоголи» (иногда переводится как «Спирты»). Помимо названных стихотворений в сборник вошел еще один шедевр – «Мост Мирабо». До сих пор неизвестно, какому событию посвящено это произведение – расставанию с Мари Лорансен или разлуке с Жери Пьере (переписка авантюриста и поэта продолжалась вплоть до их почти одновременной кончины).

В том же 1913 году Аполлинер выступал как выдающийся теоретик искусства. Выход книги Аполлинера «Эстетические размышления. Художники-кубисты» считается днем рождения кубизма. Поэт описал кубизм в творчестве Пикассо, аналитический кубизм Брака, синтетический кубизм Хуана Гри, кубические тенденции в творчестве ряда других художников.

Когда началась Первая мировая война, Аполлинер пошел добровольцем на фронт. Как человек легкомысленный, он рассчитывал получить благодаря этому французское гражданство. 5 декабря 1914 года поэт был зачислен в 38-й артиллерийский полк, расквартированный на юге Франции, в Ниме. С апреля 1915 года почти год он провел на передовой, был повышен в чине. Война не помешала Аполлинеру влюбляться и творить. На фронте им были созданы «Послания к Лу», в которых поэт признался в страсти к великосветской красавице Луизе Колиньи-Шатийон, но дама отвергла его притязания.

19 марта 1916 года Аполлинер получил долгожданное гражданство, а 17 марта был ранен в голову и перенес сложнейшую операцию на черепе.

Вернувшись из госпиталя, поэт вновь бросился в вулкан культурной жизни Парижа. К Аполлинеру пришло признание: он сотрудничал со множеством журналов, готовил к изданию новые книги. Вышел в свет его итоговый поэтический сборник «Каллиграммы. Стихотворения Мира и Войны. 1913-1916». Здесь поэт возродил старинную технику «граффити» (надписей), создавая при помощи стихотворных строк разнообразные рисунки.

В июне 1917 года в театре Рене Мобеля на Монмартре состоялась премьера пьесы Аполлинера «Груди Тиресия» (другой перевод «Соски Тересия»). В предисловии к пьесе автор впервые сформулировал столь важное для современной культуры и философии понятие, как «сюрреализм», то есть сверхреализм, источником которого является подсознание (инстинкты, сновидения, галлюцинации). «Груди Тересия» стали первой в истории пьесой Театра абсурда.

В начале 1918 года Аполлинер женился на рыжекудрой красавице Жаклин Кольб. Тогда же стало известно, что пропал без вести офицер бельгийской армии Жери Пьере. Тогда же Аполлинер создал свое последнее произведение мистерию-буфф «Цвет времени». На сцене эту пьесу поэт уже не увидел.

В конце октября 1918 года поэт заболел испанкой. Болезнь была усугублена фронтовой раной. Близился конец войны и Германской империи. По улицам бегали возбужденные толпы, вопившие:

– Смерть Гийому! Смерть Гийому!

Французы проклинали императора Вильгельма II, а метавшемуся в горячке Аполлинеру казалось, что все требуют его смерти. В бреду он спрашивал:

– За что? За что?…

В ночь на 9 ноября 1918 году Гийома Аполлинера не стало. В эту же ночь Германия капитулировала, и закончилась Первая мировая война.

Через месяц почти одновременно ушли из жизни Альбер и Ангелика Костровицкие. Умерла вся семья поэта. Осталась только вдова Жаклин Аполлинер. Друзья поэта рассказывали, что Гийом не раз являлся им в видениях.

К сегодняшнему дню на русском языке вышло практически все, что было опубликовано из творчества поэта во Франции. Наиболее часто переиздаются переводы Михаила Кудинова, Михаила Яснова, Вадима Козового, Булата Окуджавы.

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ БЛОК (1880-1921)

Александр Александрович Блок родился 16 (28) ноября 1880 года в Петербурге в дворянской семье. Отец его, Александр Львович Блок, был юристом, профессором Варшавского университета. Мать, Александра Андреевна Бекетова, была дочерью ученого-ботаника Андрея Николаевича Бекетова, ректора Петербургского университета.

Родители Блока разошлись накануне рождения сына. Мать и Александр поселились в доме деда. Сашура – так будущего поэта звали домашние – навсегда сохранил глубочайшую духовную привязанность к Александре Андреевне. Именно она первая заметила способности сына и многие годы была его единственным советчиком в литературе. Ей первой Александр показывал свои начальные творческие опыты, доверял ее советам и вкусу. А сочинять, по его собственному признанию, поэт стал чуть ли не с пяти лет и даже издавал для домашних рукописные журналы.

В сентябре 1889 года Александра Андреевна вышла замуж за поручика лейб-гвардии Гренадского полка Франца Феликсовича Кублицкого-Пиоттух. Она оставила родительскую семью и вместе с сыном переехала на казенную квартиру мужа на территории полка. В офицерском корпусе Гренадских казарм Блок прожил более шестнадцати лет.

У Александра началась жизнь на два дома, поскольку он был любимцем обеих семей. На лето мальчика обычно увозили в Шахматово, подмосковное родовое имение Бекетовых.

В 1891 году Блок поступил в Введенскую гимназию Петербурга. Учился средне – его раздражало многолюдье. Пришло время, и женская часть семьи забеспокоилась, что подросток совсем не обращает внимания на девочек.

Но вот в мае 1897 года, после окончания предпоследнего класса гимназии, Александр вместе с матерью и теткой уехали на немецкий курорт Бад Наугейм. И здесь у молодого человека появилась возлюбленная. Это была красивая темноволосая дама с точеным профилем, чистыми синими глазами и протяжным голосом. Звали ее Ксения Михайловна Садовская. Садовской было тридцать семь лет (!), а Александру – семнадцать. Даме хотелось просто развлечься, Сашура же искренне влюбился.

Через месяц они расстались. Блок посвятил своей первой женщине прекрасные стихи, и на этом его страсть кончилась. А для Садовской короткий роман оказался единственным сильным чувством в жизни. Последнее, очень сухое письмо молодой человек написал ей в 1901 году.

…Много лет спустя, в Гражданскую войну в Одессе появилась очень больная нищая старуха. Когда она умерла, в подоле ее заношенной юбки нашли зашитыми двенадцать писем Блока. Безумная нищенка оказалась Садовской – той самой синеокой богиней, посвященными которой стихами зачитывалась вся Россия.

В 1898 году будущий поэт поступил на юридический факультет Петербургского университета. Тогда же произошла встреча Александра Александровича с его будущей женой – Любовью Дмитриевной Менделеевой, дочерью великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева, которая с первого взгляда произвела на юношу огромное впечатление.

Одним из ключевых событий в жизни Блока стало знакомство в 1901 году с творчеством философа и поэта Владимира Сергеевича Соловьева. Под влиянием идеи этого мыслителя о мистической Вечной Женственности жили в начале XX столетия многие молодые люди России. Они бредили образом Прекрасной Дамы и своих подруг боготворили на расстоянии, не признавая сексуальных отношений. Прекрасная Дама нужна была им для поддержания духа и молитвенного экстаза. А для усмирения плоти можно было воспользоваться услугами проститутки.

Поэта тоже захватила мысль о воплощении Идеала в земной действительности. Он уверовал в возможность соприкосновения идеального и реального миров. Ожидание грандиозного преображения все теснее связывалось в его сознании с нисхождением на землю Вечной Женственности, Таинственной Девы.

После долгих раздумий Александр Александрович осознал, что такой Девой является Любовь Менделеева. Блок воспринял свое отношение к девушке как возвышенный «мистический роман». Он попросил руки возлюбленной и 7 ноября 1902 года получил согласие. Свадьба состоялась в августе 1903 года. Однако брак не осчастливил Любовь Дмитриевну. Блок любил ее, но не как земную женщину из плоти и крови, а как Музу, источник поэтического вдохновения. На протяжении четырех лет после свадьбы супруга оставалась для него Прекрасной Дамой – земным воплощением божественного начала. Сексуальные отношения с ней были для Блока просто кощунственны. Менделеева точку зрения мужа не разделяла. Она хотела быть любимой, как обычная женщина, и считала поведение Александра Александровича издевательским.

Первые годы нового столетия ознаменовались для поэта началом дружбы с Михаилом Сергеевичем Соловьевым (младший брат Владимира Соловьева) и его женой Ольгой Михайловной Соловьевой (двоюродная сестра матери Блока), с Зинаидой Николаевной Гиппиус и Дмитрием Сергеевичем Мережковским. Под влиянием этих людей Александр Александрович увлекся религиозно-общественными и эстетическими проблемами.

В журнале «Новый Путь», который возглавлял Мережковский, в 1903 году была опубликована первая подборка стихотворений Блока («Из посвящений»). В том же году в третьей книге альманаха «Северные цветы» увидел в свет его поэтический цикл «Стихи о Прекрасной Даме» (заглавие было предложено Валерием Брюсовым).

Первая книга Александра Блока появилась в октябре 1904 года под названием «Стихи о Прекрасной Даме». Этим изданием поэт подвел итог романтическому периоду своего творчества. В творчестве Блока начинался новый этап – реалистической поэзии.

Произошло это под влиянием цепи трагических событий как в личной судьбе поэта, так и всей России.

16 января 1903 года скончался от воспаления легких Михаил Соловьев. Едва он закрыл глаза, его жена вышла в соседнюю комнату и застрелилась. Блок, который был очень близок с Соловьевыми, воспринял это как знаковую трагедию.

Вскоре началась Русско-японская война, позорно проигранная национальной бюрократией и заевшимся дворянством. В разгар войны произошла первая русская революция 1905-1907 годов с ее Кровавым воскресеньем и полнейшей безнаказанностью тех, кто довел страну до отчаянного состояния.

На социальный конфликт наложился у Блока конфликт личностный. Блок сдружился с Борисом Николаевичем Бугаевым, начинающим писателем, выступавшим в журналах под псевдонимом Андрей Белый. Он стал частым гостем в доме молодых Блоков, но со временем выяснилось, что Борис страстно влюблен в Любовь Дмитриевну и является соперником ее супруга. Мучительная неразбериха в отношениях любовного треугольника продолжалась три года, пока в июне 1905 года Андрей Белый не решил в записке признаться Любови Дмитриевне в своих чувствах. Женщина не придала этому никакого значения и в тот же вечер, смеясь, рассказала о записке мужу.

В стихах 1904-1906 годов поэт искал земные ценности взамен отвлеченных мечтаний юности. Это пора «Незнакомки» и просто встречной женщины, это мир «посетителя ночных ресторанов», мир «Нечаянной радости» (так Блок назвал свой второй сборник, вышедший в 1907 году).

Книга была принята недавними единомышленниками поэта – Андреем Белым и Сергеем Соловьевым – как крамола. Они обвинили Блока в измене высоким идеалам юности, в отказе от благородной миссии поэта-теурга, призванного преобразить мир. Александр Александрович ответил на эту критику трилогией «лирических драм» – «Балаганчик», «Незнакомка» и «Король на площади».

Только в конце 1907 года Любовь Дмитриевна окончательно порвала с Андреем Белым. За это время сам всепрощающий Блок страстно влюбился в актрису театра Мейерхольда Наталию Волохову. Женщина была очень эффектна – сухощавая, черноволосая, неулыбчивая и большеглазая. Ей посвящены поэтические циклы «Снежная маска» и «Фаина». Отношения любовников от Любови Дмитриевны скрывать не стали. Роман длился без малого два года и был прерван Блоком.

Между супругами установились вольные отношения. Менделеева увлеклась театром, стала играть у Мейерхольда и отправилась с его труппой на гастроли на Кавказ. Любовь Дмитриевна пространно писала мужу о каждом новом романе, который заводила «скуки ради», но одновременно уверяла: «Люблю тебя одного в целом мире».

Из гастрольной поездки супруга вернулась беременной от актера Дагоберта. Блок принял ее радостно и сказал: «Пусть будет ребенок. Раз у нас нет, он будет наш общий…» Родился мальчик, прожил он только восемь дней. Блок сам похоронил младенца и часто потом навещал могилу.

Поездка в Италию в апреле 1909 года стала для Александра Александровича поворотной. Впечатления, вынесенные им из этого путешествия, воплотились в цикле «Итальянские стихи».

В конце ноября 1909 года Блок, получив известие о безнадежной болезни отца, отправился в Варшаву, но не застал его в живых. Итогом этой поездки и переживаний стала поэма «Возмездие», над которой Блок работал до конца жизни и которая так и осталась незавершенной.

В конце 1913 года к поэту пришла его последняя, всепоглощающая любовь. На представлении оперы Ж. Бизе «Кармен» в Театре музыкальной драмы он увидел Любовь Александровну Андрееву-Дельмас, исполнявшую главную партию. Блоку шел тридцать четвертый год, столько же было ей. Поэт посвятил певице стихотворный цикл «Кармен» (1914).

В 1914 году началась Первая мировая война. А в июле 1916 года Блок был призван в армию. До марта 1917 года поэт служил под Пинском табельщиком в инженерно-строительной дружине. Вскоре после Февральской революции он был отпущен в отпуск. В Петрограде Александру Александровичу предложили редактировать стенографические отчеты Чрезвычайной следственной комиссии. Результатом этой необычной для Блока работы стала статья «Последние дни старого режима» (в расширенном варианте – книга «Последние дни императорской власти», 1921).

Стихов после 1916 года Блок почти не писал. Он только переиздавал созданные ранее произведения.

Социалистическую революцию поэт принял с воодушевлением. Он обратился к своим читателям со статьей «Интеллигенция и революция», в которой выступил с призывом: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте Революцию!»

А в 1918 году была опубликована поэма «Двенадцать», в которой революция освящена Иисусом Христом. Вокруг поэмы разгорелись страстные споры. От поэта решительно отвернулись многие его друзья, в их числе С. М. Соловьев, З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковский.

Поэма «Двенадцать» и стихотворение «Скифы» (создано тоже в 1918 году) подвели итог поэтическому творчеству Блока.

А затем у поэта начался тяжелейший духовный кризис, вызванный разочарованием в революции. Блок еще работал в комиссии по изданию классиков русской литературы; летом 1920 года стал председателем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов; выступал с чтением своих стихов.

Последняя прижизненная книга поэта с пьесой «Рамзес» вышла в начале 1921 года. В апреле у Александра Александровича начались приступы воспаления сердечных клапанов. 7 августа 1921 года Александр Александрович Блок умер в Петрограде.

Александр Блок был последним великим поэтом дореволюционной России и стал первым великим поэтом социалистической России.

ХУАН РАМОН ХИМЕНЕС (1881-1958)

Первая треть XX века считается «новым золотым веком» испанской литературы. «Старый золотой век» – это эпоха Возрождения и барокко. На рубеже XIX-XX столетий в испаноязычной литературе оформились два основополагающих литературных течения – «Поколение 1898 года» и модернизм.

«Поколение 1898 года» называют также «Поколением катастрофы». Именно в 1898 году окончательно развеялся миф о великой мировой державе – Испании. В ходе американо-испанских войн последняя потерпела сокрушительное поражение и навсегда отошла на вторые позиции в мировой политике. Разочарование испанской интеллигенции было несказанно велико, нация на долгие годы впала в тяжелейший духовный кризис, и потребовались мудрость и решительность Баамонде Франко, чтобы вернуть Испании уверенность в грядущем дне. Упадническо-экзистенциалистское отношение к жизни, похоронные настроения и поиск силы в далеком прошлом – все это воплотилось в творчестве «Поколения 1898 года». Во главе течения стоял гениальный писатель и философ Мигель де Унамуно.

Испаноязычный модернизм предпочел уйти в созерцание красоты, спрятаться от политики и углубиться во внутренний мир индивидума. Общепризнанным главой его стал никарагуанский поэт Рубен Дарио (настоящее имя Феликс Рубен Гарсиа Сармьенто; годы жизни 1867-1916). Именно он первым ввел в оборот само понятие «модернизм» для обозначения нового направления в испаноязычной литературе. Дарио быстро снискал общеевропейскую славу и, впервые приехав в Мадрид в 1898 году, сразу же нашел себе в Испании почитателей и сторонников.

Выдающимся поэтом-модернистом в Испании стал Хуан Рамон Хименес.

Будущий поэт родился 23 декабря 1881 года в маленьком андалузском городке Могер, на юго-западе Испании. Отец его Виктор Хименес был банкиром. Мать Пурификасьон Мантекон-и-Лопес Парейо занималась детьми. У мальчика были еще двое братьев и сводная сестра по отцовской линии от первого брака.

Детство Хуана Рамона прошло в старинном доме с мраморными лестницами и слугами. Несмотря на слабое здоровье Хуана, родители отправили одиннадцатилетнего сына в Пуэрто-де-Санта-Мария, портовый город близ Кадиса, где он обучался в монастырском колледже. По окончании колледжа в 1896 году Хименес отправился в столицу Андалузии Севилью, где поступил на факультет права местного университета. Одновременно он обучался живописи. Там же в Севилье Хуан Рамон начал писать стихи.

Впервые стихотворения Хименеса опубликовала мадридская «Новая жизнь». Юному поэту было семнадцать лет. Первая публикация сразу же привлекла внимание маститых стихотворцев – Х. Франсиско Вильяспеса и жившего тогда в Испании Рубена Дарио. Они посоветовали юноше переехать в Мадрид. Так Хименес и поступил: он бросил университет, уехал в столицу и принял активное участие в создании двух влиятельных модернистских журналов – «Гелиос» и «Возрождение».

Первые сборники стихов молодого поэта под названиями «Души фиалок» и «Кувшинки» вышли в 1900 году. Стихотворения в них были подражательными и сентиментальными.

В апреле того же года состоялось знакомство Хименеса и Дарио. Испанец на долгие годы стал верным учеником выдающегося никарагуанца. Дарио охотно признал молодого человека не только своим учеником, но и зрелым мастером.

Внезапная кончина отца в 1901 году заставила Хуана Рамона вернуться в Могер. Здесь поэт долгое время пребывал в состоянии глубокой депрессии, даже вынужден был лечиться от неврастении в санатории в Бордо. Невзирая на явное излечение, с того времени тоскливые мысли о смерти преследовали поэта всю жизнь.

В Мадриде, куда полный энергии и новых замыслов Хименес вернулся в 1902 году, он стал ежегодно выпускать сборники своих новых стихотворений – «Рифмы» (1902), «Печальные напевы» (1903), «Дальние сады» (1904), «Пасторали» (1905). И все они были полны тоски и безысходности.

После смерти отца финансовые дела семьи очень быстро пришли в упадок. Хуан Рамон вынужден был вернуться домой. С 1905 по 1911 год он почти безвыездно жил в Могере, но связи со столичными издателями не терял. Один за другим вышли его сборники «Чистые элегии» (1908), «Весенние баллады» (1910), «Гулкое одиночество» (1911).

Характерной чертой поэзии Хименеса стал цвет. В этом ему, конечно, помогло увлечение живописью. Данная особенность весьма важна для понимания творчества Хименеса, поскольку в испанской поэзии существует цветовая символика. Так, к примеру, белый цвет символизирует грусть, красный – страсть, черный – смерть, лазурь – красоту. В понимание последнего цвета поэт внес еще одно существенное дополнение: лазурь – Бог. Хименеса называют импрессионистом испанского стиха, но отличие его от истинных импрессионистов в том, что поэт сохранил в своей палитре черный цвет.

В 1912 году Хименес поселился в Мадридской студенческой резиденции – центре гуманитарной культуры. Там Хуан Рамон познакомился с американкой Зенобией Кампруби Аймар. Девушка увлекалась поэзией. Молодые люди приглянулись друг другу и решили вместе перевести на испанский язык произведения Рабиндраната Тагора.

На следующий год Хименес издал новый сборник своих стихотворений – «Лабиринт» (1913). Следом появились цикл белых стихов «Платеро и я» (1914) и книга романтических любовных стихов «Лето» (1915). Последняя книга была посвящена Зенобии Кампруби.

Девушка тем временем вернулась в Нью-Йорк. В феврале 1916 года, в разгар Первой мировой войны, Хименес последовал за возлюбленной. Поездка в США стала этапной в судьбе поэта. Он женился и прожил с Зенобией всю жизнь, вплоть до ее кончины в 1956 году. А вскоре после свадьбы пришла печальная весть – умер Рубен Дарио. Смерть учителя неожиданно стала переломным событием в творческой судьбе молодого человека – завершилось увлечение Хименеса модернизмом.

Наступил новый период. Он начался книгами «Дневник поэта-молодожена» и «Вечные мгновения» (1918). Сам Хименес охарактеризовал отличие нового периода в его творчестве тем, что от «красивой» поэзии он перешел к «нагой» поэзии. Стих Хименеса стал предельно лаконичным, ясным, простым. Поэт все чаще отказывался от рифм – они мешали и были излишни. Именно период «нагой» поэзии и сделал Хименеса великим всемирным поэтом.

В книге «Вечность» (1918) поэт отрекся от ранее созданных им стихов и провозгласил свое стремление к «обнаженной», «чистой» поэзии. Стихи сборника «Вечность» строги, чужды изысканности, красочности, которые были характерны для раннего творчества поэта.

В 1920-е годы Хуан Рамон Хименес получил всемирное признание, стал мастером, мэтром, учителем. Среди его учеников можно назвать Федерико Гарсиа Лорку и Рафаэля Альберти. Семью Хименес обеспечивал тем, что работал критиком и редактором в испанских литературных журналах.

В 1936 году в Испании началась гражданская война. Хименес, как это часто бывает с эгоистично замкнутой на своих фантазиях интеллигенцией, провозгласил себя сторонником свободы и демократии и поддержал республиканское правительство, которое поспешило направить поэта почетным атташе по культуре в США. Хименес принял это назначение, как добровольную ссылку.

Когда в 1939 году победил Франко и началась тяжелейшая борьба патриотов за сохранение и постепенное обустройство Испании, Хименес и его жена решили остаться за границей, поскольку не желали иметь дело с диктатурой.

Сначала местом жительства они выбрали Соединенные Штаты. Но уже через месяц, в сентябре 1936 года, Хименес и его жена переехали в Пуэрто-Рико, а в ноябре того же года на Кубу. Парадокс – гуманист и свободолюбец для Испании, поэт вполне дружелюбно принял проамериканский мафиозный режим полковника Рубена Фульхенсио Батисты-и-Сальдивара (1901-1973). Хименес читал курс лекций в Испано-кубинском институте культуры в Гаване. Здесь супруги Хименес прожили два года.

В 1939 году чета Хименесов вернулась в США, где они жили в течение всей Второй мировой войны. Осенью 1950 года они приняли окончательное решение жить только в испаноязычной стране, если не могут вернуться в Испанию, и выбрали Пуэрто-Рико. На острове Хименес преподавал и работал над поэтическим циклом «Бог желанный и желающий». Сборник этот не был закончен, но фрагменты из него поэт включил в «Третью поэтическую антологию» (1957).

Наступил 1956 год. Весной обострилась болезнь Зенобии Кампруби, у нее был рак. Началась медленная тяжелая агония.

25 октября 1956 года Хуану Рамону Хименесу была присуждена Нобелевская премия в области литературы. Официально комитет объявил: «за лирическую поэзию, образец высокого духа и художественной чистоты в испанской поэзии». Но в те годы присуждение Нобелевской премии все чаще и чаще принимало политический характер. Недовольные независимой политикой Франко, Соединенные Штаты позаботились о том, чтобы в пику национальному режиму премию получил испанский поэт-эмигрант. И хотя сегодня мы можем утверждать, что лауреатом стал достойный художник слова, но горечь политической конъюнктуры неизбежно остается.

Через три дня после получения радостной вести о Нобелевской премии умерла Зенобия Кампруби Аймар. Детей у Хименесов не было, и семидесятипятилетний поэт остался один. В коротком ответном письме Хименеса Нобелевскому комитету, зачитанном в Стокгольме ректором Пуэрториканского университета, в частности было сказано: «Нобелевская премия по праву принадлежит моей жене Зенобии. Если бы не ее помощь, не ее вдохновляющее участие, я не смог бы трудиться на протяжении сорока лет. Теперь без нее я одинок и беспомощен».

Надо отдать должное пуэрториканцам: последние годы жизни великий поэт был окружен заботой и любовью.

Хуан Рамон Хименес умер 29 мая 1958 года в городе Сан-Хосе, столице Пуэрто-Рико.

В Россию поэзия Хименеса пришла сравнительно недавно. Большая подборка его стихотворений впервые была опубликована в журнале «Иностранная литература» в декабре 1957 года (перевод П. Грушко). Лучшими обычно называют переводы О. Савича и А. Гелескула.

ВЕЛИМИР ХЛЕБНИКОВ (1885-1922)

Велимир Хлебников – удивительная личность в истории нашей литературы. По своей актуальности для современной России творчество его не имеет соперников даже в мире величайших наших писателей.

Знатоки обычно говорят словами собратьев поэта – футуристов: Хлебников – не поэт для потребителей, его нельзя читать; Хлебников – поэт для производителя. Другими словами, его поэзия – не для любителей поэзии, а для поэтов, стремящихся развивать свое мастерство.

Уточним: подобно Д. И. Менделееву, создавшему периодическую систему элементов и совершившему тем самым переворот в химической науке, Хлебников создал «периодическую систему русского слова», которая подготовила переворот, а вернее, революцию в русском языке, которая еще только грядет. Не будет хлебниковской революции, мы окончательно потеряем русский язык в результате бесконечных заимствований из европейских языков.

Виктор[312] Владимирович Хлебников родился 28 октября (9 ноября по новому стилю) 1885 года в селе Малые Дербеты (Ханская ставка) Астраханской губернии. Отец его, Владимир Алексеевич, происходил из богатого купеческого рода, но сам был ученым-естественником, орнитологом и являлся одним из организаторов Астраханского заповедника.

Мать будущего поэта, Екатерина Николаевна (урожденная Вербицкая), была историком по образованию и происходила из богатой петербургской семьи, корни которой шли от запорожских казаков. Она закончила Смольный институт.

Будучи человеком высокообразованным, Екатерина Николаевна дала пятерым своим детям – Борису, Екатерине, Виктору, Александру и Вере – хорошее домашнее образование, привила любовь к искусству, истории и литературе. В четыре года Виктор научился читать по-русски и по-французски и освоил азы рисования.

Хлебниковы часто переезжали: из Калмыкии – на Волынь, оттуда – в Симбирскую губернию, в село Тамаево.

В 1897 году Виктор поступил в симбирскую гимназию, сразу в третий класс, но на следующий год он уже учился в четвертом классе казанской гимназии. В последних классах гимназии Хлебников начал писать стихи.

После восьмого класса юноша отправился в составе научной геологической экспедиции в Дагестан и по возвращении поступил на математическое отделение физико-математического факультета Казанского университета. Однако проучился он там недолго: в 1904 году за участие в студенческой демонстрации Хлебникова отчислили. Правда, потом разрешили восстановиться, но теперь уже на естественный факультет – видимо, помогли связи отца.

Решающим моментом в жизни поэта стал его переезд в 1908 году в Петербург. Там он поступил в Петербургский университет, на естественное отделение, а затем перешел на историко-филологическое отделение.

Судьба Владимира определилась – он занялся литературой и философско-математическими изысканиями.

В 1908 году при содействии Василия Каменского[313] в журнале «Весна» впервые было опубликовано произведение Хлебникова – стихотворение в прозе «Искушение грешника».

Благодаря Каменскому произошло знакомство и сближение Хлебникова с братьями Давидом и Николаем Бурлюками и Алексеем Крученых, немного позже с Владимиром Маяковским. Таким образом, оформилась группа футуристов[314]. Вскоре они издали совместный сборник «Садок судей», ставший точкой отсчета в истории футуризма.

Одновременно Велимир Хлебников продолжал свои историко-математические изыскания. На последней странице «Пощечины общественному вкусу» был напечатан плод его многолетнего труда – загадочная таблица, где приводились даты падения великих государств прошлого. В последней строке значилось: «Некто 1917».

В 1914 году появились сразу три книги Хлебникова. В Петербурге – «Изборник стихов» и «Ряв! Перчатки», в Москве – «Творения», следом ежегодно в последовательности появились «Битвы 1915-1917 гг. Новое учение о войне» и «Время мера мира». В последних двух изданиях поэт, основываясь на результатах изучения войн, пытался предсказать ход Первой мировой войны.

Вместе с Николем Асеевым[315] в начале 1916 года Велимир Хлебников выпустил декларацию «Труба марсиан», в которой было сформулировано его разделение человечества на «изобретателей» и «приобретателей». Себя поэт считал обновленным человеком, чуждым всех мелочей жизни, всех тягот быта. И это во многом определяло его странный облик, его непонятное для многих поведение, всю его поэтическую судьбу.

Однако теории теориями, а жизнь – жизнью. В апреле 1916 года Велимира Хлебникова призвали в армию. Он был распределен в запасной полк, который квартировал в Царицыне. Там Хлебников, как он говорил сам, прошел «весь ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное». Ему, к счастью, помогли быстро комиссоваться.

Хлебников искренне принял революцию, поскольку надеялся, что теперь сможет претворить в жизнь свои идеи. Еще в 1915 году он носился с идеей создания «Общества председателей земного шара». В нем должно было быть триста семнадцать членов, поскольку, согласно теории Хлебникова, «все происходящие в мире события – от войн и революций до биения сердца и колебаний струн музыкальных инструментов, – будучи изменены во времени, оказываются кратны тремстам семнадцати». Вскоре после Февральской революции поэт написал «Воззвание председателей земного шара». Он призывал создать «независимое государство времени», свободное от пороков, свойственных «государствам пространства».

Однако послереволюционный период 1917-1921 годов стал для Велимира Хлебникова временем скитаний. Стремясь постоянно быть в гуще событий, он, рискуя жизнью, переезжал из революционного Петрограда в Москву, оттуда – в Астрахань. 1919 год застал его на Украине. Чтобы избежать мобилизации в армию Деникина, поэт вынужден был скрываться в харьковской психиатрической больнице, где ему удалось получить «белый билет». В 1920 году Хлебников оказался на Кавказе, затем в Персии, работал в различных газетах, в бакинском и пятигорском отделениях РОСТА, в политпросвете Волжско-Каспийского флота.

Переезды не мешали Велимиру активно заниматься творчеством. Главными героями поэзии Хлебникова стали Время и Слово, именно через Время, зафиксированное Словом и превращенное в пространственный фрагмент, осуществлялось для него философское единство «пространства-времени». Осип Мандельштам[316] писал о Велимире: «Хлебников возится со словами, как крот, между тем он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие…»

В 1920 году, проживая в Харькове, поэт создал такие гениальные произведения, как «Война в мышеловке», «Ладомир», «Три сестры», «Царапина по небу». Это был взлет поэтической музы творца. В городском театре Харькова произошло «шутовское» избрание Хлебникова «Председателем Земного шара», приветствовали его Есенин и Мариенгоф.

После долгих мытарств, после службы в Красной Армии, с частями которой Велимир Хлебников проделал весь легендарный поход по Ирану на Тегеран, несколько раз переболев тифом, поэт в одном больничном халате в вагоне эпилептиков вернулся в декабре 1921 года в Москву. Дни его были уже сочтены.

Самым близким Велимиру человеком в те дни была его младшая сестра Вера. Весной 1922 года Хлебников вместе с ее мужем художником Петром Митуричем[317] уехал в Новгородскую губернию. Там он надеялся отдохнуть и набраться сил перед поездкой в Астрахань, к матери. К сожалению, в дороге болезнь его обострилась, и 28 июня поэт умер в деревне Санталово.

Велимира Хлебникова первоначально похоронили на деревенском погосте. В 1960 году прах его был перевезен в Москву и перезахоронен на Новодевичьем кладбище.

Однако в чем же гениальность Хлебникова и в чем заключается подготовленная им революция русского слова? Попробуем разобраться.

Прежде всего, надо помнить, что у Велимира Хлебникова нет ни одного законченного произведения. Все его стихотворения, опубликованные как законченные, – фикция. Видимость законченности чаще всего дело рук его друзей. Они выбирали из вороха бросаемых им черновиков казавшиеся им наиболее ценными и сдавали в печать. Нередко хвост одного наброска приклеивался к посторонней голове, вызывая веселое недоумение самого поэта. К корректуре его нельзя было допускать – обычно он перечеркивал все, целиком, и давал совершенно новый текст.

Когда Велимир что-то сам приносил для публикации, он отдавал рукопись и при этом обязательно говорил:

– Если что не так – переделайте.

Читая что-то свое, он иногда обрывал чтение на полуслове и просто указывал:

– Ну и так далее.

Человек со стороны воспринимает такое поведение как чудачество или дурь. На самом деле целью Хлебникова было не само стихотворение. Главным для него было поставить поэтическую задачу и найти способ ее разрешения, а пользоваться решением для практических целей он предоставлял другим.

Но самое для нас важное! Стремясь сберечь русский язык от захламления иностранными словами, Хлебников создал «периодическую систему русских слов». Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов.

Пример. Если развитый «пляс» имеет производное слово «плясунья» – то развитие авиации, «лета», должно дать слово «летунья». Если для дня крестин – «крестины», то день лета – «летины». И если слово «летунья» сейчас не нужно и не привьется, то когда возникнет потребность, Хлебников уже дал нам метод правильного словотворчества. Поэкспериментируйте, замените новосовременные иностранные слова-подкидыши по хлебниковской системе и тогда наверняка поймете величие и мощь его гения.

ТОМАС ЭЛИОТ (1888-1965)

Американский поэт Томас Элиот, наряду с Уильямом Йитсом, считается одним из крупнейших англоязычных поэтов XX века, мэтром модернистской поэзии. Так же, как на творчество Йитса, огромное влияние на поэта оказала теософская доктрина Елены Блаватской, почему Элиота порой называют поэтом-мистиком и поэтом-пророком.

Томас Стернз Элиот родился 26 сентября 1888 года в Сент-Луисе, штат Миссури. Он был младшим из семерых детей в семье американских состоятельных аристократов[318].

Среди предков поэта числились преподобный Уильям Гринлиф Элиот, основатель Вашингтонского университета в Сент-Луисе, и Айзек Стернз, один из отцов-основателей Массачусетса.

Генри Уэр Элиот, отец Томаса, был богатым предпринимателем, президентом промышленной компании. Мать будущего поэта, урожденная Шарлотта Стернз, посвящала свой досуг литературному труду – ею написаны биография Уильяма Гринлифа Элиота и драма в стихах «Савонарола».

Мальчик учился сначала в привилегированной частной школе «Смит экэдеми» в Сент-Луисе, затем год в массачусетском колледже «Мильтон экэдеми». Оттуда его путь лежал прямо в Гарвардский университет, который Томас закончил за три года и в 1906 году получил диплом магистра. К тому времени он уже писал стихи.

Для углубления знаний Элиот отправился в Европу, где, в частности, изучал французскую литературу, посещая лекции в парижской Сорбонне – там поэтом были созданы лучшие из его ранних стихов.

В Гарвард молодой ученый вернулся в 1911 году и сразу же взялся за диссертацию об английском философе-идеалисте Фрэнсисе Герберге Брэдли[319]. Одновременно Элиот изучал санскрит и буддизм.

Как подающий большие надежды философ и лингвист, Элиот получил Шелдонскую стипендию, которая позволила ему в 1914 году вернуться в Европу для более глубокого изучения диссертационной темы. Вначале он посетил Германию, но назревала война, и поэт предпочел перебраться в Англию, где изучал философию в оксфордском Мертон-колледже.

В Лондоне Элиот встретился с Эзрой Лумис Паундом[320], сыгравшим в его судьбе решающую роль. Познакомившись со стихами Элиота, Паунд поместил их в «Католической антологии», а затем уговорил оставить философию и целиком отдаться литературной деятельности. В 1915 году Элиот отказался от защиты диссертации и навсегда остался жить в Англии.

Такому решению способствовала женитьба поэта в 1915 году на балерине Вивьен Хай-Вуд. Брак, к сожалению, оказался неудачным. Долгое время женщина производила впечатление просто чрезвычайно темпераментной и неугомонной. Но потом врачи поставили ей диагноз «истерия», и с 1930 года до самой смерти в 1947 году Вивьен жила в доме для умалишенных.

С 1917 года Элиот работал заместителем главного редактора журнала «Эгоист». В свободное же время он активно писал стихи и критические статьи. Появились у поэта и свои издатели: Вирджиния и Леонард Вульф опубликовали соответственно в 1917 и 1919 годах первые книги стихов Элиота – «Пруфрок и другие наблюдения» и «ARA VOS PREC», которую обычно называют по американскому изданию просто «Стихи».

Поэма «Любовная песня Дж. Альфреда Пруфрока» считается вехой в поэзии XX века. Некоторые литературоведы даже утверждают, что с «Пруфрока» берет начало современная поэзия.

Должность в «Эгоисте» оплачивалась слишком низко, чтобы обеспечивать семью – у Вивьен были весьма высокие запросы. Элиоту пришлось оставить журнал и пойти клерком в «Ллойдз бэнк». К счастью, это не помешало ему заниматься литературой в свободное время.

Как критик Элиот стал постоянным автором «Таймс литерэри сапплмент», литературного приложения к «Таймс». В 1920 году вышел в свет сборник его литературно-критических работ «Священный лес». Там была размещена концептуальная статья «Традиция и индивидуальный талант», в которой поэт впервые сформулировал два важных творческих принципа поэзии:

1) принцип функциональной традиции – в процессе творчества поэт должен постоянно помнить о прошлом и в то же время сознавать, что каждое новое произведение искусства изменяет значение этого прошлого;

2) принцип «деперсональности» искусства – поэзия есть ремесло, другими словами, это не «самовыражение» поэта, но закрепление в художественной форме человеческого опыта.

В самом начале 1920-х годов Элиот оказался на пороге нервного срыва. Выход поэт нашел в теософии.

В 1922 году, не покидая «Ллойдз бэнк», Элиот стал издавать журнал «Критерий». В первом же номере издания он опубликовал поэму «Бесплодная земля». Она оказалось одним из программных произведений западной литературы XX века и принесла автору всемирную известность. Появление «Бесплодной земли» совпало с публикацией джойсовского «Улисса» и романов Пруста из цикла «В поисках утраченного времени». Поэма провозглашала банкротство всей системы духовных и культурных ценностей философии гуманизма! Как актуально звучат эти слова в наши дни!

«Бесплодная земля» во многом сориентирована на теософию. Некоторые литературоведы утверждают, что прообразом одной из героинь поэмы – госпожи Сосострис – стала Елена Блаватская.

А в 1925 году Элиота пригласили в издательство «Фейбер энд Гуайэр», которое впоследствии стало называться «Фейбер энд Фейбер». Поначалу Элиот был литературным редактором, а затем стал одним из директоров фирмы.

Тогда же появилась еще одна его знаменитая поэма – «Полые люди», развивавшая идеи «Бесплодной земли».

В 1927 году Элиот крестился по обряду англиканской церкви и чуть позже получил британское подданство. В предисловии к сборнику эссе «В защиту Ланселота Эндрюса» поэт назвал себя «англокатоликом в религии, классицистом в литературе и роялистом в политике». Особенно ярко проявились душевные терзания Элиота при его обращении в англиканскую веру в поэме «Пепельная среда», опубликованной в 1930 году.

В эссе «Воздавая должное Джону Драйдену» и в книге «Избранные эссе» Элиот-критик изложил программные принципы ставшего впоследствии очень влиятельным критического течения, которое в Англии получило название «кембриджская школа», а в США – «новая критика». В частности, им были введены в обиход два важных понятия:

1) objective correlative – согласование эмоционального начала с объективным изображением конкретной психологической ситуации, соответствие между чувством и «набором предметов, ситуацией, цепью событий, которые являются формулой, вызывающей именно это чувство»;

2) dissociation of sensibility (распад восприимчивости) – утрата целостности «мышления» в поэзии с начала XVIII века.

1930-е годы можно назвать временем возвращения Элиота в Америку. В 1932-1933 годах, а затем в 1939 году он читал курс истории поэзии в Гарвардском университете и в университете Виргинии. Его лекции имели в США большой резонанс. С этого времени Элиот стал часто ездить на родину – навещал родных, выступал с лекциями, занимался издательской деятельностью. В 1947 году он вошел в совет американской Библиотеки конгресса, а в 1948 году поэта избрали членом научного совета Института фундаментальных исследований в Принстоне.

До последних дней жизни Элиот не переставал творить. Им были созданы несколько поэм, стихотворных драм, множество стихотворений. Он оказывал значительное влияние на мировой литературный процесс и как критик, и как издатель. «На протяжении четырех десятилетий, будучи директором издательства “Фейбер” и мэтром английской критики, он являлся одним из главных литературных авторитетов и крупной общественной фигурой. Его вкус считался безупречным, его оценки было достаточно, чтобы создать или разрушить творческую репутацию, его суждения по самым различным поводам влияли на общественное мнение».

В 1948 году Томасу Элиоту была присуждена Нобелевская премия по литературе «за выдающийся новаторский вклад в современную поэзию».

Пришло время, и престарелый поэт решил жениться во второй раз. Его избранницей стала личный секретарь Эсма Валери Флетчер. Свадьба состоялась в 1957 году. Ехидная Вирджиния Вулф впоследствии как-то сказала об этом браке: «…он был одним из тех поэтов, которые живут, расцарапываясь, его жена была его чесоткой». У Валери Флетчер был роман с Бертраном Расселом, и женщина не скрывала этого от супруга.

Томас Стернз Элиот умер в Лондоне в 1965 году. Похоронили его на деревенском кладбище Ист-Кокера, графство Сомерсет. Именно оттуда в середине XVII века его предок Эндрю Элиот отправился в Америку.

На русский язык произведения Элиота перевели Андрей Сергеев, Нина Берберова, Сергей Степанов и другие.

АННА АНДРЕЕВНА АХМАТОВА (1889-1966) и НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ ГУМИЛЕВ (1886-1921)

Анна Ахматова и Николай Гумилев – два ярчайших русских поэта Серебряного века. Судьба соединила их на короткое время, но во временах имена их неразделимы. Поэтому в рассказ об Анне Андреевне, конечно же, войдет рассказ и о Николае Степановиче.

Ахматова не оставила после себя наследника-поэта. Гумилев создал выдающуюся поэтическую школу, и, что особенно важно для этой книги, очень многие из его учеников стали блестящими переводчиками, подарив россиянам творчество величайших поэтов мира.

У Андрея Антоновича Горенко и его жены Инны Эразмовны[321] (в девичестве Стоговой) было шестеро детей. У Анны были три сестры – Инна[322], Ирина[323] и Ия[324] – и два брата – Андрей[325] и Виктор[326].

Дочь Анна родилась 11 (24 по новому стилю) июня 1889 года в пригороде Одессы, Большом Фонтане.

Детство и отрочество девочки прошли в Царском Селе. На всю жизнь остались в ее памяти царскосельское великолепие и черноморское приволье (каждое лето Анна проводила под Севастополем, где за свою смелость и своенравие получила кличку «дикая девочка»).

В 1905 году родители расстались. Мать увезла больных туберкулезом дочерей в Евпаторию, и здесь «дикая девочка» столкнулась с бытом «чужих, грубых и грязных городов», пережила любовную драму, пыталась покончить с собой.

Первое стихотворение Анна написала в одиннадцать лет. «Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина (“На рождение порфирородного отрока”) и Некрасова (“Мороз Красный нос”). Эти вещи знала наизусть моя мама», – вспоминала поэтесса.

В Царском Селе Ахматова училась в Мариинской гимназии, а лето обычно проводила вместе с семьей под Севастополем. Впечатления от Причерноморья впоследствии отразились в различных произведениях, в том числе в первой поэме Анны «У самого моря», созданной в 1914 году.

Последний класс гимназии в 1906-1907 годах Ахматова проходила в киевской Фундуклеевской гимназии, а затем поступила на юридический факультет Высших женских курсов, где выучила латынь, позволившую ей впоследствии свободно овладеть итальянским языком и читать Данте в подлиннике. К юридическим дисциплинам Ахматова вскоре охладела и продолжила образование на Высших историко-литературных курсах Раева в Петербурге.

Отец к ранним поэтическим занятиям Анны относился весьма скептически и раздраженно. По этой причине первая публикация «На руке его много блестящих колец…» в издававшемся Николаем Гумилевым в Париже журнале «Сириус» появилась под инициалами А. Г. Затем девушка придумала себе псевдоним, выбрав фамилию своей прабабки, ведшей род от татарского хана Ахмата. Впоследствии Ахматова рассказывала: «Только семнадцатилетняя шальная девчонка могла выбрать татарскую фамилию для русской поэтессы… Мне потому пришло на ум взять себе псевдоним, что папа, узнав о моих стихах, сказал: “Не срами мое имя”. – “И не надо мне твоего имени!”– сказала я…»

Инна Эразмовна, в отличие от мужа, оставалась неизменно чуткой и внимательной к занятиям дочери.

Духовной и поэтической родиной поэтессы оставалось до конца жизни Царское Село. Там в 1903 году Ахматова познакомилась с Николаем Гумилевым. Он был частым гостем в доме ее подруги, Валерии Сергеевны Тюльпановой, и тоже учился в Царскосельской гимназии.

Николай Степанович Гумилев родился 3 (16 по новому стилю) апреля 1886 года в Кронштадте, где отец[327] его занимал должность морского врача в военном госпитале. В том же году Степан Яковлевич вышел в отставку, и Гумилевы переехали жить в Царское Село.

Николай учился в 7 классе Царскосельской гимназии, когда познакомился с Анной Горенко.

Стихи и рассказы Коля стал писать с восьми лет. В октябре 1905 года он издал за свой счет первый поэтический сборник «Путь конквистадоров». С книгой познакомился В. Я. Брюсов и пригласил Гумилева к сотрудничеству с журналом «Весы».

Через год, окончив гимназию, Николай Степанович уехал в Париж и жил там до весны 1908 года. В Париже молодой человек изучал живопись и французскую литературу. Слушал лекции в Сорбонне. Писал стихи, вошедшие в книги «Романтические цветы» и отчасти в «Жемчуга».

Вернувшись в Петербург, Гумилев сблизился с Иннокентием Анненским[328] и Вячеславом Ивановым. По инициативе Николая Степановича была организована «Pro Academia Стиха», позднее переименованная в Общество Ревнителей Художественного Слова. Тогда же поэт организовал издание журнала «Остров», принял участие в организации журналов «Журнал театра» и «Аполлон».

Осенью 1909 года Николай Степанович отправился в Африку.

Все это время Гумилев и Ахматова постоянно переписывались. Гумилев несколько раз делал Анне Андреевне предложение, однако она отказывалась. Согласие было дано весной 1910 года. Обвенчались они в Николаевской церкви села Никольская слободка под Киевом. Медовый месяц провели в Париже. Это была первая поездка Ахматовой за границу, она оставила неизгладимый след в памяти поэтессы. В Париже Анна познакомилась с не известным тогда никому художником Амадео Модильяни[329].

Летом 1910 года Гумилев уехал в Абиссинию, добрался до Адис-Абебы, где был представлен абиссинскому императору. Осенью 1911 года – уже в Петербурге – Николай Степанович вместе с Сергеем Городецким[330] в противовес сильным тогда символистам создали «Цех поэтов». А через год Гумилев сформулировал основные идеи литературного течения, названного им – акмеизмом[331].

Пока Николай Степанович вел бурную, активную общественную деятельность, Анна Андреевна была целиком захвачена творчеством. В 1911 году впервые под псевдонимом Анна Ахматова она опубликовала во «Всеобщем Журнале» стихотворение «Старый портрет». Гумилев к стихотворным опытам жены относился с некоторой сдержанностью и осторожностью.

Жизнь Ахматовой и Гумилева была полна сложностей и драматизма. Отношения двух поэтов такого масштаба, сопротивление одного таланта диктату другого уже сами по себе драматичны. Семейная жизнь их была яркой, но кратковременной. Правда, в 1912 году у них родился сын Лев. Но брак фактически распался в 1914 году, когда Гумилев добровольцем, записавшись в лейб-гвардии Уланский полк, ушел на фронт.

На войне Николай Степанович был награжден двумя Георгиевскими крестами – за удачную разведку и за спасение пулемета под артиллерийским огнем, при отступлении.

Тем временем у Анны Андреевны в 1914 году вышел стихотворный сборник «Четки», принесший ей всероссийскую славу, породивший многочисленные подражания и утвердивший в литературном сознании понятие «ахматовской строки».

15 августа 1915 года умер ее отец. Осенью того же года в связи с обострением хронического туберкулезного процесса в легких Анна Андреевна уехала лечиться в Финляндию.

Развод свой Ахматова и Гумилев узаконили в 1918 году. Дальнейшая судьба Николая Степановича сложилась печально. В 1920-1921 годах он руководил третьим «Цехом поэтов». В январе 1921 года был выбран председателем Петроградского отделения Всероссийского Союза Поэтов. В ночь с 3 на 4 августа 1921 года он был арестован петроградской Чрезвычайной Комиссией по обвинению в участии в Таганцевском заговоре[332]. 25 августа 1921 года Николая Степановича Гумилева расстреляли.

Вторым мужем Ахматовой стал ассириолог, знаток Древнего Востока, Владимир Казимирович Шилейко (1891-1930). Они познакомились осенью 1918 года в Шереметевском дворце. Сначала жили в Москве, затем переехали в Петербург.

Еще до второго замужества Анна Ахматова пережила несколько бурных романов. Первый – с поэтом и критиком Николаем Владимировичем Недоброво (1882-1919), который написал первую статью о творчестве Ахматовой. В 1919 году он скончался в Крыму от туберкулеза. Героем второго романа был Борис Васильевич Анреп (1883-1969), офицер Белой гвардии, участник Гражданской войны. Их встречи были редки и мимолетны, однако Анреп оставил свой след в творчестве поэтессы. Ему посвящено большинство стихотворений из сборника 1917 года «Белая стая». В 1919 году Анреп эмигрировал в Англию, где стал известным художником-мозаичистом.

Первые послереволюционные годы Ахматовой были отмечены острыми лишениями и отдалением от литературной среды. В отличие от многих своих друзей и знакомых она не эмигрировала. Знаменитой стала ее поэтическая инвектива «Мне голос был. Он звал утешно…», подтвержденная через пять лет стихотворением такого же смысла: «Не с теми я, кто бросил землю…» Часть эмиграции отнеслась к этим стихам с большим раздражением. Но и в своей стране Ахматова после революции не находила должного понимания – в глазах многих она оставалась поэтом старой России, «обломком империи».

После развода с Шилейко, смерти Блока и расстрела Гумилева поэтесса вернулась в «мир живых людей», начала участвовать в литературных вечерах, в работе писательских организаций, публиковалась в периодических изданиях. В 1921 году Ахматова издала сборники «Подорожник» и «Anno Domini MCMXXI».

В 1922 году Анна Андреевна в третий раз вышла замуж, за искусствоведа и музейщика Николая Николаевича Пунина (1888-1953). Сблизившись с Ахматовой, Пунин не расторг брак со своей первой женой. Ахматова с сыном и Пунин с женой и дочерью – Ириной Пуниной поселились в одной квартире. Так продолжалось до 1938 года. Отношения с Ириной и ее матерью были далеко не дружественными.

В 1924 году новые стихи Ахматовой публиковались в последний раз перед многолетним перерывом. На ее имя был наложен негласный запрет, в печати появлялись только переводы. Весной у поэтессы случилась новая вспышка туберкулеза легких. Почти одновременно ее исключили из Ленинградского отделения Всероссийского Союза писателей как непролетарского поэта.

Репрессии 1930-х годов коснулись и ее семьи. 27 октября 1935 года были арестованы Н. Н. Пунин и Л. Н. Гумилев. Ахматова срочно выехала в Москву. Здесь 30 октября она написала с помощью М. А. Булгакова письмо к Сталину с просьбой об облегчении участи мужа и сына. В этих хлопотах приняли деятельное участие Л. Сейфуллина, Э. Герштейн, Б. Пастернак, Б. Пильняк. Пунина и Гумилева освободили. Зато НКВД готовило материалы для обвинения в контрреволюционной деятельности самой Ахматовой, но вместо нее вновь арестовали сына поэтессы. Стихи этого времени, полные скорби и страданий, составили цикл «Реквием».

В это тяжкое время Анна Андреевна разошлась с Н. Н. Пуниным, но осталась жить в той же квартире, поскольку уйти ей было некуда. Так до конца своих дней и прожила великая поэтесса в этой коммуналке.

Только в 1940 году был издан новый сборник стихов Ахматовой «Из шести книг». Хотя издание прошло строгую цензуру, сборник все же вскоре изъяли из библиотек.

Во время Великой Отечественной войны Ахматову эвакуировали из взятого в блокаду Ленинграда – сначала в Чистополь, а оттуда с семьей К. И. Чуковского через Казань – в Ташкент.

Всю войну Анна Андреевна интенсивно работала. Широко известными стали ее патриотические стихи «Клятва» и «Мужество». Поэтесса долго – вплоть до 1964 года – работала над «Поэмой без героя», которая стала центральным произведением в ее творчестве.

Сталин быстро старел. В высших эшелонах коммунистической власти началась жестокая борьба за место преемника дряхлеющего вождя. Сам Иосиф Виссарионович назвал таковым Андрея Андреевича Жданова (1896-1948), долгое время возглавлявшего ленинградскую парторганизацию. Немедленно против него объединились два главных претендента на место вождя – Л. П. Берия и Г. М. Маленков. Последний неожиданно зачастил в Ленинград. К Жданову поступила информация, что в городе на Неве готовится крупное политическое дело, в которое должна быть втянута ленинградская интеллигенция. Оградить людей от политических репрессий можно было только превентивным ударом, каковым и стало Постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа «О журналах “Звезда” и “Ленинград”». Острота момента была снята, раскритиковано было творчество упомянутых в Постановлении авторов. Больше всех досталось А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко, но никто арестован не был, более того, за раскритикованными оставили возможность трудиться в сфере их деятельности. Если с позиций современного человека случившееся смотрится ужасным, то на деле в СССР тех времен все обошлось необычайно благополучно. Вскоре умер сам Жданов, и борьба соперников за власть ушла в сугубо политические сферы.

В 1949 году вновь арестовали Н. Н. Пунина[333] и Льва Гумилева, которого приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

А 19 января 1951 года разоблаченных в Постановлении 1946 года восстановили во всех правах. Но у Ахматовой тогда случился уже первый инфаркт миокарда.

«Третья слава» Ахматовой наступила после смерти Сталина и длилась десять лет. В мае 1955 года ленинградское отделение Литфонда выделило Анне Андреевне дачный дощатый домик в писательском поселке Комарово; это свое жилище она называла «будкой». Вернулся из лагеря сын, но они с Анной Андреевной последние годы ее жизни не ладили и почти не общались.

В августе 1962 года Ахматову выдвинули на Нобелевскую премию, но присудили ее другому поэту.

1 декабря 1964 года Ахматова выехала в Италию на чествование по случаю присуждения премии «Этна-Таормина», где ей был оказан торжественный прием. 12 декабря в замке Урсино ей вручили литературную премию «Этна-Таормина» – за 50-летие поэтической деятельности и в связи с выходом в Италии сборника ее избранных произведений. А 15 декабря того же года Оксфордский университет принял решение присвоить Анне Андреевне Ахматовой степень почетного доктора литературы.

В начале октября 1965 года вышел последний прижизненный сборник стихотворений и поэм Анны Андреевны -«Бег времени».

Вскоре у Ахматовой случился четвертый инфаркт. Тяжелая сердечная болезнь давно уже подтачивала силы поэтессы. После выписки из больницы Ахматову перевезли в Домодедово, в подмосковный санаторий для выздоравливающих. Анна Андреевна чувствовала себя хорошо. На следующее утро после приезда в санаторий, 5 марта 1966 года, в присутствии врачей и сестер, пришедших в палату, чтобы осмотреть ее и снять кардиограмму, ей стало плохо. Все средства, которыми располагала медицина, были пущены в ход. Но усилия оказались тщетными.

Похоронена Анна Андреевна Ахматова на кладбище поселка Комарово под Санкт-Петербургом.

БОРИС ЛЕОНИДОВИЧ ПАСТЕРНАК (1890-1960)

Замечательный русский поэт, блистательный представитель Серебряного века отечественной поэзии, Борис Леонидович Пастернак дал всем нам великий урок безоглядной преданной любви к Родине, и уже только за одно это низкий ему поклон. Странно, но именно этот нравственный подвиг поэта почему-то оставлен в стороне и не рассматривается ни биографами поэта, ни поклонниками его таланта. На поверхность обычно выпячиваются вопросы и черты второстепенные. Поэтому можно с полным основанием сказать, что Пастернак – по сей день не познанный в своем Отечестве человек и творец.

Родители будущего поэта были очень известными людьми. Отец Леонид Осипович Пастернак (1862-1945) – замечательный русский художник, живописец и график, член-учредитель Союза русских художников. Мать, Розалия Исидоровна (1868-1939), урожденная Кауфман, была известной пианисткой. Семья была чисто еврейской, супруги Пастернаки исповедовали ветхозаветный иудаизм.

Леонид Осипович являлся академиком живописи, преподавателем Училища живописи, ваяния и зодчества, специализировался на портретной живописи, писал портреты многих известных людей. Особенно знаменит сделанный им портрет Л. Н. Толстого. Розалия Исидоровна ко времени рождения Бориса отказалась от карьеры пианистки и посвятила себя воспитанию детей. К счастью, оклад преподавателя и гонорары отца позволяли семье существовать безбедно.

Детей было четверо. Помимо Бориса младший брат – Александр – и две сестры – Жозефина (Иоанна) и Лидия.

Семья Пастернаков вращалась в высших художественных кругах дореволюционной России, в их доме бывали С. В. Рахманинов, Г. К. Скрябин, Райнер Мария Рильке, Леонид Осипович был близок к Толстым. Впоследствии поэт сказал о Льве Толстом: «Его образ прошел через всю мою жизнь».

В судьбе мальчика огромную роль сыграла его старенькая нянька. Тайком от родителей она отнесла мальчика в православный храм и крестила его. Впоследствии подросший Борис очень серьезно отнесся к своему крещению и сознательно стал подлинным носителем христианской идеи и православной культуры.

В детстве Борис увлекался живописью. Но когда мать приобщила его к музыке, он свободно и хорошо стал играть на фортепиано. Игру юноши с энтузиазмом одобрил Скрябин. Его похвала повлияла на решение Бориса поступить в Московскую консерваторию. Он приступил к изучению теории композиции. Однако вскоре стало окончательно ясно, что будущему композитору не хватает абсолютного слуха, и Пастернак предпочел отказаться от карьеры музыканта.

Взамен молодой человек с энтузиазмом занялся философией и религией, особенно изучением Нового Завета. В связи со своим новым увлечением Пастернак поступил на историко-философский факультет Московского университета, но проучился там только один семестр.

В 1912 году он уехал в Германию и поступил в Марбургский университет, где в течение летнего семестра занимался у профессора Германа Когена, главы марбургской неокантианской школы. В Марбурге Пастернак случайно встретил свою давнюю знакомую Иду Высоцкую (1890-1979), в которую он был влюблен. Борис Леонидович сделал ей предложение и получил отказ. Эта случайная история морально сильно повлияла на Пастернака, его потянуло домой, в Россию. И философия сразу стала скучна.

Зимой 1913 года он уже был в Москве с окончательным решением – судьба его отныне будет связана только с поэзией и литературным творчеством. В первые же месяцы после возвращения в Россию Борис Леонидович познакомился с видными представителями символизма и футуризма. Первой публикацией поэта стало появление пяти его стихотворений в альманахе «Лирика» за 1913 год. А летом того же года вышла его первая книга стихов «Близнец в тучах». Вторая книга была издана через три года – сборник «Поверх барьеров». Ранние стихи Пастернака требовали усилий читателя, его, как сказала Марина Цветаева, сотворчества, работы воображения. С течением лет поэзия Пастернака становилась прозрачней, ясней.

В 1914 году началась Первая мировая война. Еще в детстве Борис Леонидович повредил ногу, упав с лошади, поэтому его в армию не взяли. Однако, чтобы принять посильное участие в войне, Пастернак устроился конторщиком на уральский военный завод, что впоследствии описал в романе «Доктор Живаго».

В Москву поэт вернулся после Февральской революции 1917 года. Именно в это время Пастернаком была создана книга «Сестра моя – жизнь», которую Борис Леонидович считал своим настоящим поэтическим рождением. Книга вышла в 1922 году и стала программной в постсимволистской поэзии.

После Октябрьской революции Пастернак предпочитал никому не рассказывать о своей жизни, был склонен с большой осмотрительностью описывать те события, очевидцем которых становился, поэтому подробности его дальнейшей жизни известны в основном из переписки с друзьями на Западе и из двух книг – «Люди и положения. Автобиографический очерк» и «Охранная грамота».

Как принял поэт революцию, мы не знаем. Известно, что он некоторое время работал в библиотеке Народного комиссариата просвещения.

В 1921 году его родители и сестры эмигрировали в Германию, а после прихода к власти Гитлера переехали в Англию. Борис Леонидович и Александр Леонидович предпочли остаться в Москве.

Вскоре после отъезда родителей Пастернак женился на художнице Евгении Владимировне Лурье, у них родился сын Евгений. Вместе они прожили семь лет.

Но в 1929 году поэт познакомился с Зинаидой Николаевной Нейгауз. Роман их был бурный, судачила о нем вся столичная богема. Друзья отговаривали Бориса Леонидовича от развода. Но разрыв все-таки произошел.

В 1931 году Пастернак женился на Зинаиде Николаевне. У них тоже родился сын Леонид.

Большую часть жизни поэт провел в Переделкине, дачном поселке писателей под Москвой.

В 1920-е годы Борисом Леонидовичем были созданы две историко-революционные поэмы – «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт». Партийная критика встретила их очень благожелательно.

На I съезде писателей СССР в 1934 году Н. И. Бухарин говорил о Пастернаке как о ведущем советском современном поэте и даже противопоставил его творчество поэзии Маяковского как «отжившей агитке». Борис Леонидович был возмущен и в кулуарах решительно протестовал против возведения его на «литературный трон».

Однако похвалы в его адрес вскоре сменились резкой критикой. Во время политических процессов 1930-х годов поэт открыто отказывался верить в виновность крупных советских деятелей. Его не тронули, но издавать перестали.

Надо было на что-то существовать. И тогда пришло время переводов. Борис Леонидович знал в совершенстве несколько языков и взялся за перевод классиков английской, немецкой и французской поэзии. Не все они удачные. Скажем, переводы трагедий Уильяма Шекспира ни в какое сравнение не могут идти с классическими переводами Т. Л. Щепкиной-Куперник. Но пастернаковские переводы, бесспорно, звучат современнее и грубее.

Переводил Пастернак и горячо любимых им грузинских поэтов. Делал он это не для того, чтобы угодить И. В. Сталину, а из искреннего желания донести до русского читателя мелодику грузинского стиха.

В начале Великой Отечественной войны, когда немецкие войска приближались к Москве, семья Пастернаков была эвакуирована в город Чистополь на реке Каме. Там поэт создал знаменитые патриотические стихи. Несколько раз Борис Леонидович просил советское правительство отправить его на фронт в качестве военного корреспондента. И вот пришло разрешение.

В августе 1943 года Пастернак вернулся в Москву и сразу же уехал с бригадой писателей на Брянский фронт. К концу года после длительного перерыва в государственном издательстве вышел его очередной поэтический сборник «На ранних поездках». Он состоял из 26 стихотворений и был моментально раскуплен.

Уже несколько лет поэт обдумывал план романа, «книгу жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнезд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидать и передумать». После войны, уединившись в Переделкине, Пастернак начал работу над «Доктором Живаго».

В 1946 году, будучи в редакции журнала «Новый мир», Борис Леонидович познакомился с редактором журнала Ольгой Всеволодовной Ивинской. Женщина эта стала последней любовью поэта. Этот роман был весьма остро воспринят семьей Пастернака. Но в 1949 году женщину арестовали по обвинению в том, что она намеревалась сбежать вместе с Борисом Леонидовичем за границу. В заключении у Ивинской случился выкидыш, ребенок был от Пастернака. Поэт ходил по инстанциям, подавал прошения, но все безрезультатно. Ивинская сидела в лагерях до 1953 года, все это время Борис Леонидович помогал ее малолетним детям от первого брака. Он перенес первый инфаркт.

Едва Ольга Всеволодовна освободилась, влюбленные вновь сошлись.

«Доктор Живаго» был закончен в 1955 году. Первоначально он был одобрен для печати. Но немного позже взяла вверх дурь советской бюрократии. По сей день никто не может толком объяснить, отчего было запрещено это малозначительное произведение. Если бы роман был опубликован вовремя, сейчас о нем вспоминали бы разве что как о капризе гениального поэта. Критики пытались утверждать, что роман необходимо было запретить «из-за негативного отношения автора к революции и отсутствия веры в социальные преобразования». Но это чистой воды демагогия. Ничего подобного в книге нет.

Как бы то ни было, роман «Доктор Живаго» впервые был опубликован в 1957 году на итальянском языке в Милане.

Сам Пастернак книгу итальянцам не передавал и о готовившейся публикации не знал. Однако для Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева она стала будто красная тряпка для разъяренного быка. Да еще добавилась проблема с Нобелевской премией.

После смерти И. В. Сталина в отношениях между СССР и Западом началось постепенное потепление. Одним из проявлений его стало присуждение Нобелевских премий ряду советских ученых – физикам и химикам. А в 1958 году Шведская академия Нобелевскую премию в области литературы присудила Борису Леонидовичу Пастернаку – «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».

Едва стало известно о присуждении поэту премии, в центральных советских газетах «Правда» и «Литературная газета» были опубликованы статьи, в которых Борис Леонидович объявлялся «изменником», «злобным обывателем», «клеветником», «Иудой», «вражеским наймитом». Происходило это на фоне восхваление тогда же получивших Нобелевскую премию академиков И. М. Франка, П. А. Черенкова и И. Е. Тамма. Заявлялось, что присуждение премии по физике было объективным, а по литературе – вызвано политическими соображениями.

31 октября 1958 года состоялось общемосковское собрание Союза писателей, на котором поэт был единодушно исключен из состава организации. Собрание обратилось к Президиуму Верховного Совета с просьбой о лишении Пастернака гражданства и высылке его за рубеж, как отщепенца, продавшегося за тридцать сребреников.

В этих условиях Борис Леонидович, первоначально с радостью принявший Нобелевскую премию, отказался от нее. И этот отказ стал великим уроком для нашей интеллигенции и для всего нашего народа. Поэт мог спокойно покинуть СССР и жировать на Западе на Нобелевскую премию и бешеные гонорары, как этот делали последующие лауреаты Нобелевки. Но Пастернак не мыслил себя вне России! В условиях буйства коммунистической бюрократии он предпочел пожертвовать ничтожным – Нобелевской премией, – но сохранил главное – Родину. Дважды поэт жертвовал многим ради отечества – ведь он мог эмигрировать в свое время вместе с родителями, – и дважды выбор его был однозначным. Пастернак добровольно отказался от Нобелевской премии[334].

Во время этих бурных событий отношения поэта и Ольги Ивинской продолжались. Последний раз они виделись в мае 1960 года. Через несколько дней у Бориса Леонидовича случился новый инфаркт. 30 мая 1960 года он умер.

Похоронили Пастернака на кладбище поселка Переделкино.

Летом 1960 года Ивинскую арестовали по обвинению в контрабанде и посадили на восемь лет. Во время случившегося тогда обыска были похищены все письма и рукописи поэта. Ольга Всеволодовна отсидела полный срок. В 1988 году ее реабилитировали за отсутствием состава преступления.

МАРИНА ИВАНОВНА ЦВЕТАЕВА (1892-1941)

Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 8 октября (26 сентября по старому стилю) 1892 года в семье выдающегося профессора-искусствоведа Ивана Владимировича Цветаева (1847-1913), основателя Московского музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Мать ее, Мария Александровна Мейн (1868-1906), была второй супругой Цветаева. У Марины были сводные сестра Валерия (1883-1966) и брат Андрей (1890-1933) от первого брака отца и родная младшая сестра Анастасия (1894-1993).

Осенью 1902 года Мария Александровна заболела чахоткой, и семье пришлось отправиться в длительное путешествие за границу. Они объездили лучших врачей Италии, Швейцарии, Германии. Но помочь никто не смог. 5 июля 1906 года в Тарусе Мария Александровна скончалась.

С 1908 года Марина начала публиковать свои стихи, в которых трудно было угадать будущую великую поэтессу.

В 1909 году Марина Цветаева попыталась покончить жизнь самоубийством. Обстоятельства происшедшего остались тайной семьи.

А через год вышел первый сборник стихов Цветаевой «Вечерний альбом» (1910), изданный за счет автора тиражом 500 экземпляров. На читателей он не произвел впечатления, зато привел в восторг поэта и критика Максимилиана Александровича Волошина (1877-1932). Он лично посетил начинающую поэтессу и пригласил ее к себе в гости в Коктебель.

Поездка состоялась в мае 1911 года. Здесь Марина Ивановна познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Яковлевичем Эфроном (1893-1941). Они родились в один день, но Эфрон был на год младше Марины. Сын революционеров, к тому времени юноша уже осиротел и, будучи по материнской линии из известной в России дворянской фамилии Дурново, являлся кадетом Офицерской Академии.

До Эфрона Марина была влюблена только в героя Бородинского сражения генерала Александра Алексеевича Тучкова-Четвертого (1777-1812). Дело дошло до того, что девушка выставила портрет героя вместо иконы, чем вызвала болезненную реакцию со стороны ее верующего отца. Тучкову посвящено знаменитое стихотворение «Генералам 1812 года», созданное в период 1913-1915 годов.

1912 год оказался богат событиями, знаменательными для судьбы поэтессы. В январе она вышла замуж за Сергея Эфрона. Были опубликованы второй и третий сборники стихов Цветаевой «Волшебный фонарь» и «Из двух книг». А 18 (5) сентября 1912 года родилась первая дочь Марины – Ариадна, домашние звали ее Аля.

Вскоре после начала Первой мировой войны пришло время настоящей поэзии Цветаевой. В 1915-1916 годах Марина Ивановна создала великолепные стихотворные циклы «Стихи о Москве», «Бессонница», «Стенька Разин», «Стихи к Блоку» (дописан в 1920-1921 годах), «Ахматовой». Миру явился великий поэт-реформатор.

Цветаеву того периода замечательно описала в своих воспоминаниях дочь Ариадна Эфрон:

«Мама была среднего, скорее невысокого, роста, с правильными, четко вырезанными, но не резкими чертами лица. Нос у нее был прямой, с небольшой горбинкой и красивыми, выразительными ноздрями, именно выразительными, особенно хорошо выражавшими и гнев, и презрение. Впрочем, всё в ее лице было выразительным и всё – лукавым, и губы, и их улыбка, и разлет бровей, и даже ушки, маленькие, почти без мочек, чуткие и настороженные, как у фавна. Глаза ее были того редчайшего, светло-ярко-зеленого, цвета, который называется русалочьим и который не изменился, не потускнел и не выцвел у нее до самой смерти. В овале лица долго сохранялось что-то детское, какая-то очень юная округлость. Светло-русые волосы вились мягко и небрежно – всё в ней было без прикрас и в прикрасах не нуждалось. Мама была широка в плечах, узка в бедрах и в талии, подтянута и на всю жизнь сохранила и фигуру, и гибкость подростка. Руки ее были не женственные, а мальчишечьи, небольшие, но отнюдь не миниатюрные, крепкие, твердые в рукопожатье, с хорошо развитыми пальцами, чуть квадратными к концам, с широковатыми, но красивой формы ногтями. Кольца и браслеты составляли неотъемлемую часть этих рук, срослись с ними – так раньше крестьянки сережки носили, вдев их в уши раз и навсегда. Такими – раз и навсегда – были два старинных серебряных браслета, оба литые, выпуклые, один с вкрапленной в него бирюзой, другой гладкий, с вырезанной на нем изумительной летящей птицей, крылья ее простирались от края и до края браслета и обнимали собой всё запястье. Три кольца – обручальное, «уцелевшее на скрижалях», гемма в серебряной оправе – вырезанная на агате голова Гермеса в крылатом шлеме, и тяжелый, серебряный же, перстень-печатка, с выгравированным на нем трехмачтовым корабликом и, вокруг кораблика, надписью – “тебъ моя синпатiя” – очевидно, подарок давно исчезнувшего моряка давно исчезнувшей невесте. На моей памяти надпись почти совсем стерлась, да и кораблик стал еле различим. Были еще кольца, много, они приходили и уходили, но эти три никогда не покидали ее пальцев и ушли только вместе с ней».

13 апреля 1917 года у Эфронов родилась дочь Ирина. Осенью 1917 года молодая чета уехала на отдых в Крым, но 25 ноября Цветаева вернулась в Москву за детьми. Выбраться обратно к мужу ей не удалось. В январе 1918 года Сергей Эфрон вступил в Добровольческую армию Корнилова. Начиналась Гражданская война.

В том же 1918 году Цветаевой были созданы цикл стихов «Комедьянт», пьесы «Червонный валет» и «Метель». Она завела новые знакомства, прежде всего с В. В. Маяковским и К. Д. Бальмонтом. И еще один примечательный эпизод: единственный раз в жизни Цветаева полгода проработала в Наркомнаце, после чего дала себе слово никогда больше никому не служить и сдержала его.

В 1919 году поэтессой были написаны цикл стихов «Стихи к Сонечке» и пьесы «Фортуна», «Каменный ангел», «Приключение», «Феникс». В Москве свирепствовал голод. Марина Ивановна была не в силах сама прокормить детей. Осенью 1919 года, чтобы спасти дочерей, она отдала их в подмосковный приют в Кунцево, но Алю по причине болезни вскоре была вынуждена забрать, чем спасла девочку. 15 февраля 1920 года младшая дочь Эфронов Ирина умерла в приюте от истощения и тоски. Для Цветаевой смерть дочери стала тяжелейшим ударом. Ведь она фактически была вынуждена сделать выбор, кому из дочерей жить, и выбрала старшую, погубив этим младшую.

В 1920 году Цветаевой была создана поэма «Царь-девица», вошедшая в четвертый сборник стихов поэтессы «Версты», который увидел свет в 1921 году. Тогда же были написаны поэмы «На красном коне» и «Егорушка», циклы стихов «Ученик», «Разлука» и «Благая весть».

14 июля 1921 года Марина Ивановна получила из-за границы письмо от Сергея Эфрона. Муж звал их к себе. Последние месяцы жизни в Советской России прошли в хлопотах и подготовке к выезду за рубеж. Тогда же были написаны поэма «Молодец» и циклы стихов «Сугробы» и «Деревья».

11 мая 1922 года Марина Ивановна Цветаева с дочерью Алей эмигрировали из России. Первые годы Эфроны провели в Чехии: Горние Мокропсы, Прага, Иловищи, Дольние Мокропсы, Вшеноры. Сергей Эфрон получал студенческую стипендию, а Марина Цветаева – помощь от чешского правительства и гонорары от журнала «Воля России». Здесь были написаны такие шедевры, как «Поэма горы», «Поэма конца», «Крысолов», пьеса «Ариадна», стихотворения «Попытка ревности», цикл стихов «Провода».

В 1923 году в издательстве «Геликон» в Берлине вышел пятый сборник стихов поэтессы «Ремесло».

1 февраля 1925 года у Эфронов родился сын Георгий, домашние звали его Мур.

Осенью того же года семья переехала на постоянное жительство в Париж, где и обосновалась на долгие годы. Здесь поэтессой были созданы практически все остальные ее эмигрантские произведения и в 1928 году вышла ее шестая книга «После России».

В 1931 году Сергей Эфрон обратился с прошением о предоставлении ему советского гражданства. Он стал работать на советскую разведку и одновременно активно участвовал в деятельности «Союза возвращения на родину».

Все годы эмиграции Эфроны бедствовали, почти голодали. Первой не выдержала Ариадна. 15 марта 1937 года она уехала в Москву. Осенью 1937 года Сергей Эфрон, заподозренный французской полицией в убийстве бывшего советского агента Игнатия Рейса, тоже был вынужден перебраться в СССР. Во Франции остались Марина Ивановна с Муром.

Отец и Аля из России звали к себе. Во Франции Цветаеву, как жену чекистского агента, принимали не везде и почти не печатали. Ее стихи, опередившие время и классические законы поэзии, были понятны не всем, по причине чего вечера поэзии много дохода не приносили.

Более того, прямолинейная Цветаева не раз открыто выражала поддержку молодым советским писателям, которые работали в условиях цензуры и отчаянного давления, постоянной угрозы потери свободы. Она даже заявила, что советская детская литература является лучшей в мире.

Поэтесса отлично понимала, что ожидало ее в России. Она была слишком умна, чтобы не понимать этого. Но надо знать Марину Цветаеву. Однажды она написала Сергею Эфрону, что пойдет за ним «всюду, как собака, где бы он ни находился». И свое обещание сдержала.

Тем временем в 1939 году была арестована Анастасия Ивановна Цветаева. От сестры это скрыли.

18 июня 1939 года Марина Цветаева с сыном приехали в Москву. До октября 1939 года они жили на даче в Болшево. Здесь в ночь с 27 на 28 августа 1939 года была арестована Ариадна Эфрон. Аля шла, улыбаясь через силу, в крытую машину «воронок». В глазах блестели непролитые слезы. Марина Ивановна стояла у окна комнаты и смотрела дочери вслед. Ариадна Сергеевна провела в лагерях и в ссылках в общей сложности неполных 17 лет.

В ноябре 1939 года арестовали Сергея Яковлевича Эфрона. Он из тюрьмы уже не вышел.

Постоянной прописки у Марины Ивановны и Георгия не было: они то снимали дачу в Болшеве (но там невозможно было жить зимой), то жили в Доме творчества от Литфонда. Скитались по квартирам. Цветаева носила передачи в тюрьму – Але и Эфрону, и если их принимали, она знала, что дочь и муж живы. То и дело мать и сын готовили посылки арестантам, писали письма, сушили на батареях морковь.

Репрессии, обрушившиеся на членов семьи, не помешали поэтессе готовить к публикации в Гослитиздате сборник стихов. Но на конечном этапе подготовки он был «зарублен» известным критиком Корнелием Зелинским (1896-1970).

В апреле 1941 года Марину Ивановну Цветаеву приняли в профком литераторов при Гослитиздате. В советские времена это давало право не только заниматься исключительно литературным трудом, но и претендовать на предоставлявшиеся тогда государством льготы профессиональным писателям.

6-8 июня 1941 года в Москве состоялась знаменательная встреча Марины Цветаевой с Анной Ахматовой.

А 8 августа 1941 года Марина Цветаева с сыном Муром выехали на пароходе из Москвы в эвакуацию. Поселились они в Елабуге. 26 августа Марина Ивановна написала заявление о приеме на работу посудомойкой в столовую Литфонда, однако ей было отказано.

31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила жизнь самоубийством – повесилась. Сыну, который в те дни был мобилизован на работы на аэродроме, она оставила предсмертную записку: «Мурлыга! Прости меня. Но дольше было бы хуже. Я тяжело больна, это – уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если их увидишь – что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

2 сентября тело Марины Ивановны похоронили в правой стороне кладбища Елабуги, около стены. Часто пишут, что Георгий не хоронил мать и не был на кладбище. Но недавно в елабужских архивах найдены документы, доказывающие тот факт, что именно Георгий был главным организатором похорон.

Сергей Эфрон был расстрелян в том же 1941 году.

Георгий Эфрон после гибели матери долго скитался, был эвакуирован в Ташкент, где учился в школе. Известно, что здесь эвакуированный критик К. Зелинский, ссылаясь на недоразумение, просил у юноши прощение за отказ в публикации последнего сборника Марины Цветаевой. Поддерживали Георгия тетки, сестры Эфрона, и гражданский муж Ариадны Эфрон. В 1943 году Георгий Эфрон поступил в Литературный институт, успешно учился, но за два месяца до окончания первого курса был призван на фронт и погиб в первом же бою 18 июня 1944 года под деревней Друйка Браславского района Витебской области. Известно, что он был тяжело ранен в бою и отправлен в медсанбат, куда не прибыл. Могила погибшего сына великой поэтессы неизвестна.

Ариадна Эфрон была реабилитирована в 1955 году, жила одиноко (мужа ее репрессировали и расстреляли в начале 1950-х годов) и скончалась в Тарусе 27 июня 1975 года.

ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ МАЯКОВСКИЙ (1893-1930)

7 июля 1893 года лесничему имеретинского села Багдады близ Кутаиса Владимиру Константиновичу Маяковскому исполнялось тридцать шесть лет. Гостей не приглашали, поскольку супруга лесничего Александра Алексеевна была на сносях. В 10 часов утра она родила сына – замечательный подарок мужу на день рождения. Так что отмечали сразу два праздника.

У Маяковских уже были две дочери – Людмила[335] и Ольга[336]. Сыновья Александр и Константин умерли в младенчестве, поэтому мальчика ожидали с особым нетерпением. Окрестили его в честь отца Владимиром.

Воспитанием детей занималась мать. Владимир очень любил ее. Александра Алексеевна умерла на восемьдесят седьмом году жизни. Она похоронила сына, видела его великую посмертную славу, написала о нем книгу «Детство и юность Владимира Маяковского».

В 1902-1906 годах Володя учился в Кутаисской гимназии. Здесь мальчик встретил первую русскую революцию. В двенадцать лет он познакомился с подпольной литературой и даже участвовал в революционных выступлениях и забастовках гимназистов, в частности, в демонстрации по поводу убийства Николая Баумана[337].

19 февраля 1906 года в семью Маяковских неожиданно пришло тяжелое горе – умер Владимир Константинович Маяковский. Накануне он уколол иголкой палец. Началось заражение крови, и Маяковский-старший скончался в страшных мучениях на сорок восьмом году жизни. С этого времени Владимир Владимирович стал очень мнительным человеком: боялся порезов, всегда носил с собой йод, маленькую мыльницу и дополнительный, стерильно чистый платок.

Оставаться жить в Кутаисе для Маяковских было тяжело. По предложению Людмилы мать заняла 200 рублей, продали все имущество и переехали в Москву. Там сняли трехкомнатную квартиру. Одну комнату стали сдавать, в двух жили сами. Удалось выхлопотать пенсию в 50 рублей. Сестры раскрашивали коробочки, шкатулки, пасхальные яйца. Владимир относил их и продавал в кустарный магазин на Неглинной.

В начале 1908 года будущий поэт вступил в РСДРП (б) и с согласия матери бросил гимназию[338]. Вскоре он стал членом Московского комитета РСДРП (б). Партийная кличка его была товарищ Константин.

В конце марта 1908 года Владимир был арестован за работу в подпольной типографии. Чтобы не выдать товарищей, ему пришлось срочно съесть блокнот с адресами вместе с переплетом. Маяковскому грозили восемь лет каторги. Следователи были поражены, когда стало известно, что он несовершеннолетний, поскольку внешне выглядел старше двадцатилетнего. Владимира отдали под особый надзор полиции по месту жительства. Второй раз его арестовали 18 января 1909 года по доносу филера[339], но не смогли доказать вину и отпустили через полтора месяца. Третий раз Маяковский был арестован 2 июля 1909 года по делу причастности к организации побега тринадцати политических каторжанок из московской Новинской тюрьмы. 11 месяцев он просидел в одиночной камере Бутырской тюрьмы и был освобожден в январе 1910 года как несовершеннолетний.

О тюремных днях третьего ареста поэт вспоминал: «Важнейшее для меня время. После трех лет теории и практики – бросился на беллетристику. Перечел все новейшее. Символисты – Белый, Бальмонт. Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни. Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось так же про другое – нельзя. Вышло ходульно и ревплаксиво. ‹…›:

Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям – при выходе отобрали. А то б еще напечатал! Отчитав современность, обрушился на классиков. Байрон, Шекспир, Толстой. Последняя книга – “Анна Каренина”. Не дочитал. Ночью вызвали “с вещами по городу”». С этой тюремной тетради стихов Маяковский исчислял начало своего творчества.

После освобождения из тюрьмы Владимир прервал партийную работу и решил «делать социалистическое искусство». В 1911 году он поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества – единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадежности. Здесь Маяковский познакомился с Давидом Бурлюком[340], сыгравшим огромную роль в судьбе поэта. Поэт так описал их первую встречу: «В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит напевая. Я стал задирать. Почти задрались». Вскоре они подружились. Владимир Владимирович рассказывал: «Днем у меня вышло стихотворение. Вернее – куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь. Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю – это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: “Да это же ж вы сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!” Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушел в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом.

Уже утром Бурлюк, знакомя меня с кем-то, басил: “Не знаете? Мой гениальный друг. Знаменитый поэт Маяковский”. Толкаю. Но Бурлюк непреклонен. Еще и рычал на меня, отойдя: “Теперь пишите. А то вы меня ставите в глупейшее положение”.

Пришлось писать. Я и написал первое (первое профессиональное, печатаемое) – “Багровый и белый” и другие.

Всегдашней любовью думаю о Давиде. Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Бурлюк сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Ходил и говорил без конца. Не отпускал ни на шаг. Выдавал ежедневно 50 копеек. Чтоб писать не голодая…»

Бурлюк познакомил Владимира с прочими футуристами – Велимиром Хлебниковым, Алексеем Крученых[341] и другими.

17 ноября 1912 года в артистическом кафе «Бродячая собака» состоялось первое публичное выступление Маяковского. А в декабре того же года он дебютировал как поэт в альманахе «Пощечина общественному вкусу», где напечатал стихотворения «Ночь» и «Утро». В этом же альманахе был опубликован манифест русских кубофутуристов, подписанный Д. Бурлюком, А. Крученых, В. Маяковским и В. Хлебниковым. В манифесте провозглашалось нигилистическое отношение к русской литературе настоящего и прошлого: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности… Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузминым, Буниным и проч. и проч. нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным».

Через несколько месяцев после столь эпатажного выступления появился на свет первый сборник стихов Маяковского «Я». С самого начала творения поэта были ориентированы на выступление с эстрады, на вечерах и диспутах. Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткие рубленые строки, «рваный» синтаксис, «разговорность» и нарочито фамильярная, «панибратская» интонация.

Тогда же была написана программная трагедия «Владимир Маяковский», в которой автор, в частности, предсказал свое самоубийство. Пьеса была поставлена в Петербурге, в театре «Луна-парк». Накануне премьеры прошел слух, что зрители будут бить актеров, закидают их падалью и селедками, поэтому исполнители сбежали, и пришлось в два дня набирать новую труппу и репетировать на скорую руку. К счастью, зрители лишь «просвистели постановку до дырок».

С 1912 года Маяковский постоянно принимал участие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов «Бубновый валет» и «Союз молодежи». Его поэзия всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов столбиком, а позднее «лесенкой», которая предполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей.

В это время поэт много выступал с публичными речами и докладами. Проходили они в основном в атмосфере скандала, дело доходило и до драк. Поведение Маяковского и Бурлюка не могло не беспокоить руководство Училища. О событиях начала 1914 года Владимир Владимирович написал коротко: «Совет “художников” изгнал нас из училища».

Группа кубофутуристов Бурлюка назвала себя «Гилея». У гилеевцев в футуризме имелись конкуренты. Прежде всего это были петербургские эгофутуристы во главе с Игорем Северяниным, московские эгофутуристы[342] и московская группа «Центрифуга», в которую входили Борис Пастернак, Николай Асеев и другие. Максим Горький считал, что «русского футуризма нет. Есть просто Игорь Северянин, Маяковский, Бурлюк, В. Каменский».

Начало Первой мировой войны Владимир Владимирович «принял взволнованно», «сначала только с декоративной, с шумливой стороны».

Очень скоро поэт разобрался в сути происхоившего и возненавидел войну во имя прибылей зажравшихся торгашей и спекулянтов. Поэт восклицал: «Война отвратительна. Тыл еще отвратительней…»

В мае 1915 года Маяковский выиграл в карты 65 рублей и уехал отдыхать в Куоккалу[343]. Это знаменательный период в судьбе поэта. О своей жизни в Куоккале Владимир Владимирович рассказал следующее: «Семизнакомая система (семипольная). Установил семь обедающих знакомств. В воскресенье “ем” Чуковского, понедельник – Евреинова и т.д. В четверг было хуже – ем репинские травки. Для футуриста ростом в сажень – это не дело.

Вечера шатаюсь пляжем. Пишу “Облако”. Выкрепло сознание близкой революции.

Поехал в Мустамяки. М. Горький. Читал ему части “Облака”. Расчувствовавшийся Горький обплакал мне весь жилет. Расстроил стихами. Я чуть загордился. Скоро выяснилось, что Горький рыдает на каждом поэтическом жилете. Все же жилет храню. Могу кому-нибудь уступить для провинциального музея».

Домой Маяковский вернулся с лучшей своей дореволюционной поэмой «Облако в штанах». Горький помог ему издать второй сборник стихотворений под названием «Простое, как мычание».

В июле 1915 года Маяковский познакомился с Осипом Максимовичем и Лилей Юрьевной Бриками[344]. «Радостнейшая дата», – писал он об этом впоследствии. Владимир Владимирович влюбился в Лилю, которую называл «ослепительной царицей Сиона евреев». Лиля Брик заняла центральное место в жизни поэта. Долгое время они пытались построить модель новой семьи – на троих, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины. С именем Брик связаны многие произведения Маяковского.

Осип Брик в начале войны отбывал военную повинность в автомобильной роте Петрограда. Когда Владимира Владимировича призвали в армию, предположительно Брик помог поэту устроиться служить в автошколу. Кстати, Маяковский во время службы получил медаль «За усердие».

О Февральской революции 1917 года Маяковский сделал такую запись: «Пошел с автомобилями к Думе. Влез в кабинет Родзянки[345]. Осмотрел Милюкова[346]. Молчит. Но мне почему-то кажется, что он заикается. Через час надоели. Ушел. Принял на несколько дней команду Автошколой. Гучковеет[347]. Старое офицерье по-старому расхаживает в Думе. Для меня ясно – за этим неизбежно сейчас же социалисты. Большевики».

25 октября 1917 года Маяковский был в Смольном. О социалистической революции сам он написал так: «Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось». Необходимо отметить, что в революции поэт видел осуществление возмездия за всех оскорбленных в прежнем мире!

После революции гений Маяковского развернулся во всю мощь. Им были созданы такие выдающиеся произведения, как «Левый марш (Матросам)», «Мистерия-буфф», поэмы «150 000 000», «Про это», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо», «Люблю».

С 1918 года поэт увлекся кинематографом. Им были написаны киносценарии «Не для денег родившийся» (по роману Джека Лондона «Мартин Иден»), «Барышня и хулиган», «Заколдованная фильмой». Сам Владимир Владимирович снимался в этих фильмах как актер.

В 1919 году Маяковский начал активно сотрудничать в РОСТА (Российское телеграфное агентство), как поэт и как художник он оформлял для агентства агитационно-сатирические плакаты – знаменитые «Окна РОСТА».

Поэт и в советское время остался футуристом, хотя и с новыми свойствами – «комфутом», то есть коммунистическим футуристом.

В 1922-1928 годах он руководил ЛЕФом[348].

Маяковский много ездил по стране и за рубеж, побывал в Латвии, Франции, Германии, Испании, на Кубе, в Мексике и США.

В последние годы жизни большое место в его творчестве занимала драматургия. Поэтом были созданы сатирические пьесы «Клоп» (1928) и «Баня» (1929).

Все эти годы Владимир Владимирович оставался с Лилей Брик. Брики жили преимущественно за его счет, финансировать их поэт считал своим долгом. Однако однажды на вопрос Маяковского: в случае размолвки, с кем бы она осталась, – Лиля, не раздумывая, ответила:

– С Осипом.

В судьбе Маяковского были еще три женщины, с кем у него складывались романтические отношения.

С мая 1927 года поэт ухаживал за Натальей Александровной Брюханенко, студенткой и работницей Госиздата. Поэт звал ее Наталочкой. Они вместе ездили в Ялту, Владимир Владимирович познакомил девушку с Бриками… Но поэт открыто сказал девушке, что любит и будет любить только Лилю Брик. Вскоре в Ялту пришло письмо от Лили со словами: «Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!» На этом все кончилось.

В октябре 1928 года, будучи в Париже, Владимир Владимирович познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой[349] и, по словам очевидцев, с первого взгляда страстно в нее влюбился. Любимой поэт посвятил два стихотворения – «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой». Маяковский сделал Татьяне предложение, но с условием, что она поедет с ним в Москву. Девушка отказалась. Они переписывались до последних дней жизни поэта. После самоубийства Маяковского письма Яковлевой куда-то исчезли.

Связь поэта с эмигранткой испугала Бриков. Срочно были предприняты контрмеры. Едва Маяковский вернулся из Парижа, Осип Брик познакомил его с Вероникой Витольдовной Полонской[350], дочерью известного актера немого кино и женой артиста МХАТа Михаила Яншина. Женщина была необыкновенно хороша собой, Владимир Владимирович стал встречаться с ней, но любовь к Яковлевой от этого не угасла.

В последние годы у Маяковского неожиданно обнаружилась дочь. В 1925 году, когда поэт был в США, он встретился с Элли Джонс[351]. Как складывались у них отношения, неизвестно. Но в 1928 году Джонс, будучи во Франции, пригласила Владимира Владимировича в Ниццу для разговора. Там она сообщила поэту, что у него родилась дочь, которую тоже назвали Элли[352]. Любопытно, что именно в день возвращения из Ниццы Маяковский познакомился с Татьяной Яковлевой. В письменном столе поэта хранилась фотография маленькой Элли, он признал дочь в письме.

В феврале 1930 года Маяковский вступил в РАПП[353], по причине чего многие его литературные соратники порвали с ним отношения. В те же дни открылась выставка «20 лет работы Маяковского», не имевшая успеха из-за намеренной изоляции поэта. Трудной и неустроенной оставалась и его личная жизнь. Произошел окончательный разрыв с Яковлевой, но быстро стали продвигаться отношения с Полонской. Маяковский даже внес пай в кооператив на квартиру, рассчитывая съехаться с Вероникой, они даже договорились пожениться…

До последнего дня поэт строил планы на будущее. Но вот наступило 14 апреля 1930 года. Утром Маяковский заехал за Полонской, которой надо было на репетицию в театр. По дороге заглянули к нему домой. Там произошло резкое объяснение. Владимир Владимирович требовал, чтобы Вероника немедленно бросила сцену и в тот же день ушла от Яншина. Полонская отказалась. Она вышла из комнаты, сделала несколько шагов по коридору, и вдруг раздался выстрел. Когда женщина вбежала в помещение, Владимир Владимирович лежал на ковре, широко раскинув руки. Он был еще жив, но через несколько мгновений умер.

Домыслы о заговоре и убийстве поэта, которые ныне активно распространяются определенным кругом авторов, реальной почвы под собой не имеют.

ГЕОРГИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ИВАНОВ (1894-1958)

Георгия Владимировича Иванова называют последним поэтом Серебряного века великой русской литературы.

Он родился 29 октября (10 ноября по новому стилю) 1894 года в поместье Студёнки Ковенской губернии, неподалеку от Каунаса. Здесь, в маленьком мирке озер и островов, прошло его раннее детство. На самом большом острове, который так и назывался – Юрочкин остров, отец построил мальчику крепость Юрочкин Форт. У мальчика были собственное потешное войско из дворовых мальчишек и даже собственный флот – большой игрушечный крейсер, плававший по пруду. Был у мальчика и шотландский пони, на котором он, вооруженный пикой и с картонным щитом, гарцевал по парку, воображая себя рыцарем.

Однако счастье это продолжалось недолго. Усадьба сгорела. Семья обнищала. Кончил жизнь самоубийством отец, заслуженный генерал-артиллерист Владимир Иванов.

Поскольку все предки Георгия и по отцовской, и по материнской линии были военными, мальчика отдали в Кадетский корпус (сначала в 1905 году в Ярославский, а затем, в 1907 году, перевели в Петербургский). По складу характера и физическим данным (Георгий сильно шепелявил) он явно не подходил для военной службы.

В 1910 году в журнале «Все новости литературы, искусства, театра, техники и промышленности» было опубликовано первое стихотворение шестнадцатилетнего Георгия Иванова – «Он – инок, он – Божий…»

Через год вышла его первая книга «Отплытие на остров Цитеру». По принятой в те годы традиции вступать в различные группы и общества, Иванов присоединился к поэтической группе Игоря Северянина. Участники ее называли себя эгофутуристами, характерной чертой этого сообщества было чрезмерное восхваление творчества друг друга.

Эгофутуристы обычно брали себе звучные яркие псевдонимы. Игорь Северянин (настоящая фамилия его Лотарев) посоветовал Георгию взять литературный псевдоним Цитерский, но молодой человек предпочел остаться Ивановым.

Первый сборник поэта вызвал множество положительных откликов от серьезных литературных журналов. Погрузившись в мир поэзии, Георгий окончательно забросил учебу. Он дважды оставался на второй год и в конце концов был отдан «на попечение родителей».

С того времени и до конца дней Иванов занимался только литературным творчеством.

В 1912 году Георгий оставил эгофутуристов и перешел к акмеистам, под присмотр к Николаю Гумилеву, с которым познакомился в знаменитом кафе «Бродячая собака». В «Цехе поэтов» юноша был немного младше остальных участников, и они любовно называли веселого забавного паренька Жоржиком.

До 1917 года у Иванова вышли еще три книги стихов – «Горница», «Памятник Славы» и «Вереск» (был посвящен первой жене поэта Габриэле Тернизьен). Впоследствии автор сам признавал, что его дореволюционная поэзия слаба и недостойна упоминания. Но все сборники сопровождало напутственное слово Николая Гумилева.

Накануне катастрофы Георгий Иванов возглавил вместе с Г. В. Адамовичем второй «Цех поэтов», объединивший «постакмеистическую молодежь».

Революции 1917 года и Гражданская война потрясли поэта. Внешне жизнь его шла без изменений, но в душе Георгия Владимировича произошел коренной духовный перелом. Он развелся с Габриэлой, женился на молодой поэтессе Ирине Одоевцевой и незаметно стал готовиться к эмиграции. На жизнь Иванов зарабатывал в то время литературным трудом – переводил для издательства «Всемирная литература», организовал третий «Цех поэтов», являлся секретарем Союза поэтов. Итогом всего, что было написано поэтом в России, стал сборник «Лампада».

Осенью 1922 года на пароходе Иванов отплыл в Германию – поэта направили за границу в командировку для составления репертуара государственных театров. Одновременно через Латвию уехала в Европу Ирина Одоевцева. Встретились супруги в Берлине. В Германии они жили год, и Иванов организовал здесь четвертый «Цех поэтов», а затем перебрались во Францию, где и бедствовали всю оставшуюся жизнь. Сначала поселились в Париже.

Необходимо сказать о глубочайшей мудрости Георгия Иванова – поэта-философа. Единицы интеллектуалов, не только в его время, но и ныне, смогли определить истинные глубинные корни трагедии России. Но никто не сказал об этом столь точно, столь просто и столь глубоко:

В первые же годы эмиграции Иванов наладил отношения с русской диаспорой. С 1927 года он стал активным участником общества «Зеленая лампа», сложившегося вокруг четы Мережковский – Гиппиус, был даже его бессменным председателем. Печатался поэт в разных эмигрантских изданиях – «Новый дом», «Числа», «Круг» и других. В Париже Георгий Иванов организовал пятый «Цех поэтов».

В 1931 году вышел сборник Георгия Иванова «Розы», который произвел фурор в эмигрантcкой литературе. Кто-то был в экзальтированном восторге, кто-то возмущался и клеймил автора.

С появлением «Роз» Георгия Иванова стали называть «первым поэтом русской эмиграции».

В 1937 году во Франции вышло его «Избранное» – «Отплытие на остров Цитеру». Далее последовала книга прозы «Распад атома». И вновь на целых десять лет наступило молчание.

Во время войны с 1943 по 1946 год поэт жил в небольшом городке Биаррице на атлантическом побережье Франции, нищенствовал, голодал. По признанию самого Иванова, он всю жизнь оставался «стопроцентным белогвардейцем», но весной 1945 года у него возникла иллюзия, будто наступило время тождества СССР и России. Однако уже через полгода Иванов разочаровался и более никогда не думал о возвращении на родину.

В 1950 году в Париже вышел сборник новых стихов Георгия Владимировича «Портрет без сходства». Как говорили соотечественники, удивляясь изяществу его поэтического слова, «он ухитрялся подниматься высоко-высоко над унизительной зависимостью от вина, над нищетой, невзгодами. Личное затушевывалось перед всеобщим».

В 1953 году поэт поселился в доме для престарелых в Йер-ле-Пальме, на юге Франции, и жил там до последних дней.

Умер Георгий Владимирович Иванов во Франции в Йер-ле-Пальмье в 1958 году. Там же он был похоронен, но 23 ноября 1963 года его прах перезахоронили на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Оплата за участок была сделана Ириной Одоевцевой, которая позже вернулась в Россию, где и умерла в 1990 году. Оплата участка оканчивается в 2013 году, что будет дальше – сказать не может никто.

Прямых родных у поэта не осталось. Имеются сведения, что у Иванова была дочь от Габриэлы Тернизьен, которая жила во Франции, но о ее судьбе ничего не известно.

Через несколько месяцев после смерти поэта в Нью-Йорке вышла последняя, самая большая книга Георгия Иванова «1943-1958. Стихи».

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЕСЕНИН (1895-1925)

Самый светлый, самый лиричный поэт России Сергей Александрович Есенин родился 21 сентября 1895 года в селе Константинове Кузьминской волости Рязанского уезда Рязанской губернии. Отец его, Александр Никитич Есенин, был крестьянином средней руки; мать, Татьяна Федоровна (в девичестве Титова), происходила из семьи зажиточной и была выдана замуж помимо ее воли. Мужа она не любила, часто с ним ссорилась и однажды вместе с трехлетним сыном ушла к родителям. Затем Татьяна отправилась на заработки в Рязань, а Сережа остался на попечении бабушки и дедушки.

Сам Есенин в своих биографиях утверждал, что у деда он стал жить «по бедности отца и многочисленности семейства». В доме деда было трое взрослых неженатых сыновей. Парни они были бойкие, задиристые и из племянника растили смелого бойца и задиру. За озорство его ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке:

– Ты у меня, дура, его не трожь. Он так будет крепче.

Бабушка любила Сергея «изо всей мочи, и нежности ее не было границ». Была она женщиной глубоко верующей, знала множество песен, сказок и частушек, и, по признанию самого поэта, именно она давала «толчки» к написанию им первых стихов. Стихи писать мальчик начал рано, лет с девяти, в основном подражал частушкам.

Учиться Сергея отдали в Константиновское земское четырехгодичное училище. Родители хотели, чтобы сын стал сельским учителем. Поэтому после училища в 1909 году его определили в Спас-Клепиковскую закрытую церковно-учительскую школу. Дальше юноша не пошел, поскольку, по его признанию, «методика и дидактика мне настолько осточертели, что я и слушать не захотел».

После школы Сергей жил в селе. А в семнадцать лет вместе с отцом уехал в Москву, где поступил на историко-философское отделение Московского городского Народного университета им. А. Л. Шанявского[354].

Отец Сергея в то время работал у купца приказчиком в лавке. Пристроил он туда и сына. Но едва родитель вернулся в село, Сергей предпочел устроиться самостоятельно – в типографию И. Д. Сытина, где вначале был грузчиком, а затем перешел на более интеллигентную работу – подчитчиком, то есть помощником корректора. Корректором там работала Анна Романовна Изряднова, с которой у Есенина сложились теплые отношения, и осенью 1913 года поэт вступил с Анной Романовной в гражданский брак. 21 декабря 1914 года у них родился сын Юрий[355], но Есенин вскоре оставил семью.

С 1914 года поэт начал публиковаться. Первоначально его стихи брали только в детские журналы – «Мирок», «Проталинка», «Доброе утро». Впоследствии именно с этого времени поэт начинал отсчет своему осознанному поэтическому творчеству. Однако московскими литературными успехами Сергей был неудовлетворен и решил перебраться в столицу.

9 марта 1915 года Есенин приехал в Петроград. Первым делом он по-простецки зашел к Блоку, который сразу оценил мощь таланта крестьянского парнишки. Блок свел Есенина с Городецким[356], а Городецкий – с Клюевым[357]. При их поддержке стихи Есенина стали печатать лучшие журналы страны. А осенью того же года вышла первая книга поэта – «Радуница». О ней много писали и восторгались талантом автора. Есенин вошел в литературную группу «Краса» и литературно-художественное общество «Страда», объединявшие поэтов «крестьянской купницы».

Тем временем шли ожесточенные бои на фронтах Первой мировой войны. В 1916 году Есенина призвали в армию. Новые друзья по поэзии много хлопотали за талантливого парня и пристроили его санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны.

Именно туда Есенин и Клюев они выступали, одетые в древнерусские костюмы, сшитые по эскизам Виктора Васнецова, на вечерах «Общества возрождения художественной Руси» при Феодоровском городке в Царском Селе, а также были приглашены к великой княгине Елизавете Федоровне, сестре императрицы.

30 июля 1917 года в церкви Кирика и Улиты Вологодского уезда Сергей Александрович обвенчался с красавицей-актрисой Зинаидой Николаевной Райх[358]. Познакомились они, по некоторым предположениям, на вечере в каком-то литературном салоне. В то время Райх была живой бойкой девушкой, работавшей в лево-эсерской редакции. Вместе с вологодским поэтом Алексеем Ганиным все трое отправились в короткое путешествие на Север – на Соловки и дальше в Мурманск. Под Вологдой Есенин и Зинаида Райх и обвенчались, хотя по возвращении в столицу поэт с женой постоянно не жил, только появлялся наездами.

Февральскую революцию 1917 года Есенин встретил на фронте в одном из дисциплинарных батальонов, куда угодил за то, что отказался написать стихи в честь царя. Отказывался, советуясь и ища поддержки в Иванове-Разумнике[359]. Воспользовавшись начавшимся развалом армии, дезертировал с фронта. В Петрограде он стал активно работать в эсеровской организации, а когда партия раскололась, перешел на сторону левых эсеров. С ними поэт и встретил Октябрьскую революцию, с ними переехал в Москву, когда туда перебралось советское правительство.

Октябрьскую революцию Есенин принял как грядущее перерождение России к лучшему. В первые годы новой власти у него одна за другой вышли книги «Голубень», «Преображение», «Пугачев», «Песнь о великом походе», «Русь советская».

В 1919 году Есенин вошел в число создателей – вместе с А. Мариенгофом[360], В. Шершеневичем[361] и Р. Ивневым[362] – русского имажинизма[363].

4 ноября 1920 года на литературном вечере «Суд над имажинистами» Сергей Александрович познакомился с Галиной Бениславской. Их отношения с переменным успехом продлились до весны 1925 года, когда Есенин окончательно порвал с ней[364]. Примерно в то же время поэт познакомился и подружился с поэтессой и переводчицей Надеждой Давыдовной Вольпин[365].

Осенью 1921 года в Москву приехала знаменитая танцовщица Айседора Дункан[366]. По воспоминаниям современников, Айседора влюбилась в Есенина с первого взгляда. Несмотря на то что Дункан была старше поэта на восемнадцать лет, они расписались. Когда в загсе молодоженов спросили, какую фамилию они выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию – Дункан-Есенин. Так их и записали в брачном свидетельстве и в паспортах.

Жизнь супругов была сумбурная, с бесконечными ссорами и скандалами. Они много раз расходились и сходились вновь.

Почти сразу после бракосочетания супруги отправились за границу – в Европу, а затем в США. Очень скоро и Запад, и индустриальная Америка опостылели поэту своими мещанством и скукой. Есенин запил, часто впадая в буйство, и в его стихах все чаще стали звучать мотивы беспросветного одиночества, пьяного разгула, хулиганства и загубленной жизни. В Берлине он написал первые стихи из цикла «Москва кабацкая».

В Москву Дункан-Есенины вернулись в августе 1923 года. Через несколько дней Есенин исчез. Айседора не знала, что и думать. Без конца до нее доходили сплетни, будто по ночам поэта видели в ресторанах, всякий раз с разными женщинами. Так продолжалось несколько месяцев. Сергей Александрович возвращался только за деньгами. Но Айседора не обижалась. Когда муж возвращался, ему достаточно было броситься к ее ногам, и «она прижимала его златокудрую голову к груди и успокаивала его». И все-таки великие супруги расстались.

Последние годы жизни Есенина были отмечены трагическими противоречиями. В 1924-1925 годах он создал такие шедевры, как книга стихов «Москва кабацкая» (1924) и поэма «Черный человек» (1925).

5 марта 1925 года поэт познакомился с внучкой Льва Толстого Софьей Андреевной Толстой. Она была младше Есенина на пять лет, работала заведующей библиотекой Союза писателей. 18 октября 1925 года состоялась регистрация их брака, который просуществовал менее года. Они разошлись. После смерти поэта Толстая выступила самой деятельной защитницей Есенина, опровергая все грязные сплетни о его пьянстве и безразличии к творческому труду.

В декабре 1925 года поэт решил навсегда покинуть Москву и переехать жить в Ленинград. Он предполагал поселиться в одной квартире с сестрами – Александрой и Екатериной. 24 декабря Есенин приехал в Ленинград, встречался с друзьями. Что происходило с ним в эти дни, мы не знаем. Известно, что примерно 27 декабря Сергей Александрович написал свое последнее стихотворение и передал его ленинградскому другу, поэту Вольфу Эрлиху:

Утром 28 декабря 1925 года Есенина нашли повесившимся в номере ленинградской гостиницы «Англетер»[367].

Похороны поэта превратились в грандиозный народный митинг. На Ваганьковском кладбище у могилы Сергея Есенина собрались его жены и возлюбленные: Анна Изряднова, Зинаида Райх, Галина Бениславская, Софья Толстая… Айседора Дункан прислала телеграмму со словами: «… Его дерзкий дух стремился к недостижимому… Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием».

Посмертная судьба творчества Есенина в СССР оказалась очень тяжелой. Большую роль в этом сыграл один из большевистских вождей Н. И. Бухарин, буквально возненавидевший поэта после его трагической гибели. Он, в частности, писал: «Идейно Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни, так называемого “национального характера”: мордобой, внутреннюю величайшую недисциплинированность, обожествление самых отсталых форм общественной жизни…»

Вплоть до середины 1950-х годов стихи Есенина почти не издавали. Но они распространялись в списках, ходили по рукам, на стихи Есенина создавали песни, которые были горячо любимы и хорошо известны в самых широких слоях общества.

Сегодня Сергей Александрович Есенин – один из любимейших поэтов русского народа.

ПОЛЬ ЭЛЮАР (1895-1952)

Вождь и теоретик французского сюрреализма[368] Эжен-Эмиль-Поль Грендель (литературный псевдоним Поль Элюар) родился 14 декабря 1895 года в Сен-Дени.

Отец его, Клеман-Эжен Грендель, служил бухгалтером; мать, Жанна-Мари Кузен, была портнихой.

Детство поэта прошло в мире таких же среднеобеспеченных слоев французского общества начала XX столетия. Он учился в общественной школе в Ольне-Субуа, а когда в 1908 году семья переехала в Париж, поступил в коллеж Кольбера. Но учился там сравнительно недолго, поскольку заболел туберкулезом и вынужден был завершить обучение.

В декабре 1912 года юношу госпитализировали в санаторий Клаваделя, располагавшийся в знаменитом ныне швейцарском городе Давос. Там с Полем произошло одно из знаменательнейших событий в его жизни. Он встретил такую же больную туберкулезом семнадцатилетнюю девушку из России – Елену Дмитриевну Дьяконову. Молодые люди полюбили друг друга. То ли в шутку, то ли из собственных поэтических соображений, но Поль дал ей имя Гала. Молодые люди решили соединить свои судьбы.

Еще в коллеже Поль увлекся сочинительством, а 1 декабря 1913 года в Париже вышел его поэтический сборник «Первые стихотворения». Подписана книга была пока настоящим именем автора – Поль-Эжен Грендель.

Влюбленные с восторгом отпраздновали поэтический дебют юноши. Но в феврале 1914 года им пришлось расстаться, поскольку время пребывания в санатории закончилось. Поль уехал в Париж, а Гала вернулась в Россию.

Должно быть, все случилось к лучшему, поскольку 21 июля того же года Франция вступила в Первую мировую войну. Полностью излечившийся Грендель был призван в армию. Надо сразу отметить, что поэт в течение всей жизни никогда не увиливал от исполнения воинского долга, всегда стремился быть на передовой и отличался личной храбростью.

Служить Гренделя направили в колониальную инфантерию. Это позволяло молодому человеку в свободные часы заниматься творчеством. Результатом его работы на войне стал поэтический сборник «Долг», который вышел в августе 1916 года. В этот раз поэт предпочел выступить под псевдонимом, взяв фамилию бабушки по материнской линии – Элюар.

Все военные годы Поль и Гала продолжали стремиться друг к другу. Разлука только укрепила их чувства. В сентябре 1916 года Гала приехала во Францию, чтобы больше никогда не возвращаться в Россию.

Через полгода Грендель получил трехдневный отпуск, примчался в Париж и женился на возлюбленной.

А в марте 1918 года он попал под газовую атаку и в тяжелом состоянии был доставлен в госпиталь в Амьене. Отравление усугубляло то, что молодой человек недавно лечился от туберкулеза. На передовую его больше не вернули, оставили служить во вспомогательных войсках.

11 мая 1918 года Гала родила дочь. Девочке дали имя Сесиль. Поль торжествовал, а вот Гала, не ожидавшая ребенка так скоро, девочку невзлюбила на всю жизнь.

В годы Первой мировой войны в творческих кругах Швейцарии сложилось новое модернистское литературно-художественное течение дадаизм[369].

В 1919 году один из ярчайших представителей дадаизма Тристан Тцара[370] переехал во Францию и возглавил группу так называемых «абсолютных дадаистов», в которую вошли Андре Бретон[371], Луи Арагон[372] и Поль Элюар. «Абсолютные дадаисты» стали выпускать в Париже свой альманах «Да да» и журналы «Литератюр», «Проверб», «Kaннибаль» и другие. Они выступали за «абсолютное», лишенное социальной функции, искусство. В 1920 году вышли манифесты дадаизма, одним из активнейших авторов которых стал Элюар.

А накануне появления манифестов, в 1919 году, Бретон открыл возможности автоматического письма[373] – фундаментальной основы сюрреализма.

Элюар и Гала с энтузиазмом восприняли идеи Бретона. 18 октября 1924 года Поль принял участие в создании первого в истории сюрреалистического текста под названием «Кадавр».

Игры в авангард серьезно сказались на частной жизни поэта. Супружество Поль и Гала понимали как право иметь любовников. При этом Элюар, будучи «настоящим» авангардистом, не мог показать, что тяготится любовной свободой. Он то и дело сбегал с другими женщинами, пытался даже скрыться в других странах. Но Гала всегда находила его и заставляла вернуться, поскольку уходить имела право только она.

С молчаливого согласия мужа Гала закрутила роман с немецким художником и скульптором Максом Эрнстом. Какое-то время Элюар, Эрнст и Гала делили постель на троих. Поль явно не подходил такой жене.

И вот в 1929 году объявился Сальвадор Дали. Он подошел женщине во всех отношениях. В конце 1930 года Гала бросила мужа и дочь и навсегда ушла к художнику.

Элюар был в шоке от такого пренебрежения к нему. Он чуть ли не на год уехал в путешествие по Азии. В дальнейшем поэт неизменно каждый год выезжал куда-нибудь из Франции, преимущественно по делам, связанным с пропагандой сюрреализма.

Незадолго до войны Элюар женился во второй раз. Ее звали Нуш, и она стала настоящей музой поэта. В честь Нуш Элюар создал лучшие свои стихотворения о любви. Обожали ее и друзья поэта, в частности, Пабло Пикассо создал несколько портретов Нуш. С красотой и с элегантностью восхитительная Нуш сочетала все качества превосходной хозяйки.

25 июня 1940 года фашистская Германия напала на Францию. Элюар был призван в действующую армию. В течение месяца Франция потерпела позорное поражение. После капитуляции поэт демобилизовался и вернулся в Париж. Однако сердце патриота не позволяло ему спокойно созерцать топчущих его родную землю оккупантов. Жена поддержала Элюара. В середине 1942 года Поль и Нуш ушли в подполье и стали активными участниками Сопротивления, а поэт даже вступил в коммунистическую партию. Их разыскивало гестапо.

Все годы войны Элюар писал патриотические антифашистские стихи и публиковал их под разными псевдонимами.

Париж был освобожден 25 августа 1944 года. Наступила мирная жизнь. Казалось бы, пришло время для покоя и счастья. Но неожиданно Нуш скоропостижно умерла от эмболии (закупорки сосудов).

Для Элюара ее смерть стала ужасающей трагедией. Друзья поэта, Пикассо, Рене Шар, его дочь Сесиль ни на минуту не покидали его, старались не оставлять один на один с тоской.

Понемногу Элюар смирился со своим горем. Поэт излил его в сборниках «Лишнее время» (1947 год издания) и «Памятное тело» (1948 год издания). Обе книги проникнуты скорбью по Нуш.

А в 1950 году судьба послала поэту утешение. Элюар встретил Доминик Лемор. Она была сильной, достойной восхищения женщиной!

К стареющему поэту вернулось вдохновение молодости. В честь Доминик Поль написал свой последний поэтический сборник «Феникс» (1951 год издания)

В 1950 году по линии франко-советской дружбы Элюар побывал в СССР, присутствовал на первомайских праздниках в Москве, потом ездил в Ленинград.

18 ноября 1952 поэт умер от сердечного приступа. Через четыре дня его похоронили на кладбище Пер-Лашез.

В 1953 году в СССР Элюару посмертно была присуждена Международная премия Мира.

На русский язык поэзию Элюара перевели И. Эренбург, М. Ваксмахер, Антонин Ладинский[374] и другие.

ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА (1898-1936)

– К поэтам нельзя относиться серьезно. Иначе их пришлось бы расстреливать, – сказал один из руководителей фаланги в Гранаде, когда решалась судьба Федерико Гарсиа Лорки, – но пока борьба не окончена, мы вынуждены относиться к поэтам вполне серьезно.

Так был поставлен один из сложнейших вопросов нравственности и патриотизма в мировой поэзии, которому вряд ли можно найти решение. Вред, который принесли поэты народам мира в XX веке, перекроет, пожалуй, многие и многие нашествия прошлых столетий. Но платили и платят за это не поэты. Ведь поэты, как известно, народ несерьезный.

Федерико Гарсиа Лорка родился 5 июня 1898 года в селении Фуэнте Вакерос близ Гранады. Отец его Федерико Гарсиа был состоятельным арендатором. Он был женат вторым браком на Висенте Лорке, сельской учительнице. Всего у Лорок было четверо детей – Федерико (старший), Консепсьон, Франциско и Исабель.

Семья была дружная. Дети росли в мире музыки и поэзии. Располагал к возвышенному и весь их образ жизни «Мое детство – это село и поле. Пастухи, небо, безлюдье», – так позднее писал сам поэт.

В 1909 году семья переехала в Гранаду. Здесь случай свел мальчика с Антонио Сегура – учеником Джузеппе Верди, который обнаружил у Федерико исключительные способности к музыке и стал с ним заниматься. К сожалению Сегура неожиданно умер. На этом занятия музыкой завершились.

В 1914 году Лорка поступил в Гранадский университет на факультет права[375]. Юноша подружился здесь с несколькими молодыми людьми, которые называли себя «закоулочники». Они собирались вечерами, читали стихи, спорили, некоторые из них сами занимались творчеством, сочиняли пародии на известных поэтов. Участвовал в этих забавах и Федерико, который начал тайком писать стихи. В Гранаде состоялся его литературный дебют: в 1918 году был издан сборник путевых очерков «Впечатления и картины».

А на следующий год Лорка переехал в Мадрид и поступил в столичный университет на факультет литературы и философии. Поселился он в студенческом городке «Студенческая резиденция», где жил до 1929 года.

Друг Лорки со студенческих лет Луис Буньюэль[376] так описывал поэта в те годы: «… блестящий и чарующий молодой человек с явно видимым стремлением к изяществу и элегантности в одежде – его галстуки всегда отвечали самому безупречному вкусу…»

Очень скоро Лорку узнала вся студенческая молодежь столицы. Его комната в Резиденции стала одним из самых известных мест встречи молодежи.

Однажды Федерико познакомился с семнадцатилетним юношей Сальвадором Дали[377] и влюбился в него, поскольку был врожденным гомосексуалистом. Подобные же чувства он испытывал и к Буньюэлю. Так сложилась знаменитая троица, прославившая Испанию в различных направлениях искусства. Поскольку Буньюэль и Дали были гетеросексуалами, ни о каких нестандартных отношениях в данном случае речи быть не может. Разве что друзья иногда потешались над Лоркой, на что он сильно обижался.

В Мадриде Лорка продолжил творческую деятельность. Он написал и поставил на сцене фантастическую пьесу «Злые чары бабочки», где в качестве героев действовали насекомые. В 1921 году вышло первое поэтическое издание Лорки – «Книга стихов». Федерико неплохо рисовал. Друзья даже устроили в Барселоне выставку его рисунков[378], но особого успеха она не имела.

В 1925 году Лорка впервые посетил семью Дали в Кадакесе. Там он был представлен младшей сестре Сальвадора – Анне Марии. Для девушки поэт стал первой любовью. Она не сомневалась, что Федерико тоже влюблен в нее и долго ждала, когда Лорка сделает ей предложение. В последствии всю жизнь Анна Мария оплакивала гибель своего жениха.

Несколько лет каждое лето Лорка приезжал в Кадакес, пока по неизвестным причинам не рассорился с Дали[379].

Вторая половина 1920-х годов стала временем триумфа великого поэта. В 1927 году была поставлена его знаменитая трагедия «Мариана Пинеда»[380]. Лорка работал над ней много лет. Еще в школьные годы его взволновала история патриотки и республиканки Марианы Пинеда, казненной в 1831 году за то, что она вышила революционные лозунги на знамени повстанцев и помогла бежать из тюрьмы повстанцу Педро. Памятник Мариане стоял на одной из площадей Гранады, и мальчик часто приходил к нему. Пьесу с большим успехом играли на Мадридской сцене.

А в 1928 году вышла знаменитейшая книга стихов Лорки «Цыганский романсеро». К поэту пришла общеиспанская слава. Простые люди заучивали стихи из «Романсеро» наизусть, распевали их на улицах. О Федерико складывались легенды, он стал знаменит, как тореро.

Но успех оказал на поэта своеобразное воздействие – у Лорки началась черная хандра. Кое-кто причину ее видит в разрыве отношений с Дали. Как бы там ни было, но выход из душевного кризиса Лорка нашел в путешествии по США. В Америке поэт провел больше года. Жил в общежитии Колумбийского университета и общался преимущественно с испанцами. Затем по приглашению президента Испано-Кубинского института Лорка побывал на Кубе, где написал сборник стихов «Мотивы сна». Успех книги был оглушительным.

Тем временем в Испании быстро накалялась политическая обстановка. В результате муниципальных выборов победили республиканцы. Монархия пала. Сразу же отменили цензуру. Интеллигенция впала в эйфорию: свобода!!! Теперь увидят свет книги и пьесы, годами находившиеся под запретом! Писать начали, кому что Бог на душу послал. И все вместе стали стравливать между собой привыкшее доверять прессе население. Сразу же всплыл еврейский вопрос.

Министром просвещения республиканского правительства стал в 1931 году Ф. де лос Риос, друг и учитель Лорки. Он-то и поспособствовал организации передвижного студенческого театра, во главе которого встал Федерико. Театр назвали «Ла Барака»[381]. Ему поэт посвятил последние годы своей жизни.

Целью «Ла Барака» было воспитание зрителя. На сцене этого театра были впервые поставлены ставшие впоследствии классическими трагедии Лорки «Кровавая свадьба» (1933), «Донья Росита, девица, или Язык цветов» (1935), «Дом Бернарды Альба» (1936). Все они посвящены трагической судьбе испанской женщины.

Театр ездил по деревням и провинциальным городкам, давал представления на площадях, собирал толпы благодарных зрителей.

Но и поэзию Лорка не оставлял. Шедевром его позднего творчества стал «Плач по Игнасио Санчесу Михеасу». Друг поэта матадор Михеас погиб в 1935 году во время корриды. Правда, в литературе можно встретить утверждения, будто он был убит фашистами, но это ошибочные сведения.

Фашизм в Испании действительно быстро поднимал голову. Во главе движения стоял генерал Баамонде Франко[382].

В начале 1936 года в стране проходили выборы в кортесы[383]. Левые силы объединились в Народный фронт и 16 февраля одержали победу. Прекрасно осознавая, что это может привести к распаду страны и национальному самоуничтожению испанцев, военное руководство Испании взяло курс на государственный переворот. Именно в нем видел Франко единственный путь спасения Испании от окончательной гибели. Понимая, что одураченный народ поддержит республиканцев, фалангисты первоначально провели зачистку наиболее активных демократов и коммунистов.

В дни жестокой борьбы за Отечество в газете «Эль Соль» было опубликовано интервью Лорки, в котором поэт недвусмысленно дал понять, на чьей стороне его симпатии. В частности, он сказал: «Я брат всем людям, и мне отвратительны те, кто жертвует собой во имя абстрактной националистической идеи только потому, что они слепо любят родину».

Вмешательство Лорки в политику, да еще со столь оскорбительной для нормального испанца идеологией, лишило его права на какой-либо иммунитет против насилия. Он напал первым и должен был за это заплатить.

Как было принято в семье Лорки, на день святого Федерико все собирались в Гранаде, в доме родителей. Накануне Федерико предложили эмигрировать на время в США. Он отказался.

Рафаэль Мартинес Надаль, друг Лорки, последний, кто видел его в Мадриде, вспоминал, что летом 1936 года поэт был очень печален, растерян и подавлен.

16 июля 1936 года Лорка выехал из Мадрида в Гранаду, а 18 июля начался фашистский мятеж. Особенно сурово расправлялись с политическими противниками в Гранаде. Шли повальные аресты, допросы и многочисленные расстрелы…

Через два дня после начала мятежа арестовали мужа сестры Федерико – Мануэля Фернандеса Монтесиноса[384]. Через несколько дней в дом ворвались снова – арестовали брата садовника и предупредили Федерико Лорку, что он будет следующим, поскольку «нанес нам больше вреда пером, чем другие пистолетом». Решено было спрятать Федерико у поэта Луиса Росалеса, поскольку его братья были главарями «фалангистов». Больше двух недель Лорка скрывался в доме Росалеса. Но его все-таки обнаружили. Ранним утром 16 августа 1936 года поэта взяли прямо в постели, не позволили даже переодеть пижаму.

Старый друг Лорки, известный композитор Мануэль де Фалья отправился к руководителям гранадской фаланги выручать Федерико. Ответили ему словами, приведенными в начале этой статьи.

Обстоятельства гибели поэта не вполне известны.

Рассказывали, что «в течение всей ночи на 19 августа Федерико ободрял своих товарищей по заключению. Утром, когда за ним пришли, он сразу же понял, что его собираются отправить “на прогулку”, и… попросил священника…»

Расстрел проводили добровольцы. Казнь состоялась в старой оливковой роще вблизи Фуэнте-Гранде. Помимо Лорки расстреляли хромого учителя Диоскоро Галиндо и двух бандерильеро[385] – Галади и Кабесаса.

В наши дни правительство Андалусии объявило, что приступает к поиску останков Федерико Лорки. Поиски ведутся в массовом захоронении в Альфакаре близ Гранады. Помимо Лорки решено идентифицировать останки еще четырех тысяч расстрелянных.

На русский язык произведения Федерико Гарсиа Лорки переведены М. И. Цветаевой, А. М. Гелескулом, Ю. П. Мориц и другими.

ПАБЛО НЕРУДА (1904-1973)

Нефтали Рикардо Рейсе Басуальто, более известный под литературным псевдонимом Пабло Неруда, родился 12 июля 1904 года в маленьком городке Парраль в центральной части Чили.

Семья была бедная, что в дальнейшем сильно сказалось на характере поэта. Отец, Хозе дель Кармен Рейсе, был железнодорожным служащим, а мать, Роза де Басуальто, – школьной учительницей. Она умерла от туберкулеза, когда Пабло был еще ребенком. Вскоре после этого отец женился на Тринидад Кандиа, и вся семья переехала в город Темуко, на юг, в край вечных лесов.

Мальчику повезло в самом начале жизни. В городском лицее, где обучался Пабло, преподавала литературу выдающаяся чилийская поэтесса, будущий лауреат Нобелевской премии (1945 год) Габриела Мистраль (1889-1957). Она-то и заметила поэтический дар в робких стихах десятилетнего мальчика и во многом способствовала его первым творческим опытам. Мистраль же привела Пабло в мир великой русской литературы. С этого времени Советский Союз, который мальчик воспринимал как Россию, стал для него любимой страной, откуда шел свет надежды для миллионов униженных и угнетенных. Это не высокопарные слова, просто в середине XX столетия так оно и было.

Особую роль в судьбе Пабло сыграл Александр Савицкий, житель уездного города Новозыбков близ Брянска. В первые годы нового века Савицкий ушел в леса, где с маузером в руках попытался переделать мир по-новому. Он стал грабить богатых и раздавать награбленное бедным. В 1909 году Савицкий погиб в перестрелке со стражниками. Об этой истории узнал писатель Леонид Андреев и на ее основе написал роман «Сашка Жегулёв» – про генеральского сына, пошедшего в благородные разбойники. Будущий великий чилийский поэт был потрясен этим романом и под влиянием слова Леонида Андреева стал убежденным анархистом.

В 1920 году, после окончания среднего учебного заведения, юноша опубликовал свои первые стихи в периодическом журнале «Сельва астраль». Отец был категорически против литературных увлечений сына, поэтому пришлось выступить под псевдонимом. Пабло долго не раздумывал и выбрал своим псевдонимом имя Сашка Жегулёв. Но оказалось, что в псевдониме слишком много шипящих, непривычных для латиноамериканского читателя. Пришлось искать новый. Наконец Нефтали Рикардо остановился на имени своего любимого чешского поэта Яна Неруды. Необходимо отметить, что в юности поэт и чехов считал русскими.

Пабло Неруда (так отныне стали звать молодого человека) поступил на французское отделение Педагогического института в Сантьяго, но не закончил его, поскольку сошелся с молодыми поэтами и анархистами и ему стало не до учебы.

Успех пришел к Неруде, когда за стихотворение «Праздничная песня» он получил первую премию на конкурсе, организованном Федерацией чилийских студентов. Продав авторское право на это стихотворение, Неруда смог в 1923 году сам профинансировать издание своего первого поэтического сборника «Сумерки», который заслужил благожелательный отзыв критики. Это помогло поэту найти в следующем, 1924 году издателя для публикации второго сборника эротических стихов «Двадцать поэм любви и одна песнь отчаяния».

После этого Неруда бросил институт и целиком посвятил себя поэзии. В 1926 году он издал сборник «Риск бессмертного человека», в котором впервые отказался от традиционных размера и рифмы, фактически объявив о своей приверженности на данном этапе сюрреализму.

Так в кабачках чилийской богемы Сантьяго появился нищий поэт и анархист со славянским именем Неруда. Он быстро стал всеобщим любимцем, и однажды кто-то из новых влиятельных друзей молодого человека решил, что нельзя отличному поэту прозябать в нищете.

В 1927 году Неруду пригласили на собеседование в МИД, а затем, в соответствии с латиноамериканской традицией направлять известных поэтов на дипломатическую работу, чилийское правительство назначило Неруду консулом, и следующие пять лет он представлял свою страну в Бирме, на Цейлоне, в Индии, Японии, в других странах Азии. На службе Неруда особо не напрягался, денег получал немного, но мир повидал и писал стихи.

Следует отметить, что поэт очень любил женщин. В его возлюбленных побывали красавицы всех континентов и всех цветов кожи.

Первой женой Неруды стала Мария Антониета Хаагенар Вогелзанг, голландка с острова Бали. Об этой женщине поэт предпочитал не рассказывать. Мария скрасила ему жизнь на чужбине, поскольку Неруда сильно тосковал по Чили. Ностальгия нашла отражение в стихах первого тома его книги «Местожительство – Земля», вышедшей небольшим тиражом в 1933 году.

Тогда же Неруду перевели в Буэнос-Айрес, где он познакомился с приехавшим в Аргентину испанским поэтом Федерико Гарсиа Лоркой. В 1934 году Неруду назначили консулом сначала в Барселону, а затем в Мадрид, где он вместе с Гарсиа Лоркой и несколькими другими испанскими поэтами стал издавать литературный журнал «Зеленая лошадь для поэзии». В Мадриде вышел второй том «Местожительство – Земля».

В 1936 году в Мадриде Неруда развелся с Марией Антониетой и женился на аргентинке Делии дель Карриль. Умная, красивая, властная, бесстрашная, убежденная левая, она была совершенно не приспособлена к роли домохозяйки и стала для поэта «товарищем по борьбе».

Когда в Испании началась гражданская война, Неруда, не имея на то официальных полномочий, объявил, что Чили поддерживает республиканцев. Он немедленно был отозван из Испании, но уже в 1938 году его с краткосрочной миссией отправили в Париж, где поэт помогал республиканским беженцам эмигрировать в Чили.

С 1939 года Неруда занимал должность секретаря, а с 1941 года – консула чилийского посольства в Мехико. Именно в эти годы поэт увлекся марксизмом.

Вернувшись в 1944 году в Чили, Неруда занялся активной политической деятельностью и был избран в сенат, где представлял провинции Антофагаста и Тарапака. Неруду называли «шахтерским сенатором». В 1945 году, под впечатлением победы СССР над фашистской коалицией, поэт вступил в коммунистическую партию Чили.

Так продолжалось два года. В 1947 году Неруда публично осудил деятельность правительства и назвал чилийского президента Габриэля Гонсалеса Виделу марионеткой США. Поэта обвинили в государственной измене. Он был вынужден бежать из страны.

Будучи в эмиграции, Неруда не оставлял свою общественную и политическую деятельность. В 1948 году он инкогнито приехал в Париж на Международный конгресс движения сторонников мира. Его блестящее выступление потрясло участников форума. Член советской делегации Александр Фадеев немедленно пригласил поэта на празднование 150-летнего юбилея А. С. Пушкина.

В июне 1949 года Неруда впервые побывал в Москве. В СССР тех лет ему необычайно понравились коврики с лебедями и кошки-копилки. Когда ему говорили, что это кич, Неруда обычно отвечал: «У кого слишком много вкуса, как правило, нет сердца! В таких вещах видна душа народа». Зато музыку поэт терпеть не мог – любую. В первый приезд его повели в Большой театр. Неруда промучился полвечера и сбежал.

В изгнании Неруда написал главное произведение своей жизни – «Всеобщую песнь», она вышла в свет в 1950 году. История шедевра такова. В 1943 году консул Неруда посетил Мачу-Пикчу, древний город инков в Мексике. Под впечатлением увиденного им была задумана грандиозная эпическая поэма. «Всеобщая песнь» состоит из 340 стихотворений, в которых Неруда с марксистских позиций поведал в поэтических образах прошлое и настоящее Латинской Америки, рассказал о ее людях и природе. Первое издание поэмы проиллюстрировали великие мексиканские художники Диего Ривера и Давид Альфаро Сикейрос.

После «Всеобщей песни» мир стал воспринимать Неруду как выразителя духа всего латиноамериканского континента. В Чили книга была запрещена и нелегально распространялась чилийскими коммунистами.

На родину великий поэт смог вернуться только в 1952 году. Почти сразу же он развелся с Делией. Верная жена была рядом с поэтом в самые тяжкие времена его жизни – и в годы его активной политической деятельности, и при нелегальном переходе границы во время политических преследований, и в эмиграции, и во время триумфального возвращения на родину. Сама Делия до конца своих дней – а умерла она в возрасте 104 лет – утверждала, что Неруду совратила его третья жена – Матильда Уруттиа, бывшая эстрадная певица второго ряда.

Неруда познакомился с Матильдой случайно и страстно влюбился. В браке они счастливо прожили без малого двадцать лет. Именно третья жена вдохновила поэта на создание сборников лирической поэзии – «Оды изначальным вещам» (1954), «Оды. Книга третья» (1957) и «Эстравагарио» (1958).

В Чили Неруда обосновался в маленьком местечке Лас Гавиотас (Чайки) на берегу Тихого океана. С легкой руки поэта местечко получило всемирную известность под именем Исла-Негра (Черный Остров). Здесь поэт возвел собственный дом.

В 1970 году Коммунистическая партия Чили выдвинула Неруду на пост президента страны. Скорее всего, он бы и победил на выборах, но уже тяжело больной поэт предпочел в решительную минуту снять свою кандидатуру в пользу кандидата от социалистической партии Сальвадора Альенде. После победы на выборах Альенде назначил Неруду послом во Францию. Здесь он прошел всестороннее обследование и узнал, что неизлечимо болен лейкемией.

В 1971 году Неруде присудили Нобелевскую премию.

Умирать Пабло Неруда приехал в Чили. Последние месяцы он жил в Исла-Негра.

11 сентября 1973 года в Чили произошел государственный переворот и к власти пришел генерал Пиночет. В тот же день в дом Неруды в Сантъяго ворвалась группа возбужденной молодежи, «борцов с марксизмом». Матильда Уруттиа заперлась на верхнем этаже. Остальная часть дома была разгромлена.

Через двенадцать дней, 23 сентября 1973 года Пабло Неруда умер.

На смерти поэта сразу же начались спекуляции. Так, Матильда Уруттиа заявила, что переворот и гибель президента Сальвадора Альенде ускорили смерть Неруды. Врачи, которые и до переворота со дня на день ожидали кончины Неруды, только разводили руками.

Затем появились слухи, будто новые власти инсценировали похороны, а Неруда умер в Париже. Но и эта сплетня со временем была разоблачена.

Останки великого поэта Чили и его третьей жены Матильды Уруттиа покоятся в Исла-Негра, под мачтой на борту ладьи, которая согласно завещанию Неруды поставлена на вечную стоянку в заливчике во дворе усадьбы поэта.

Всего за всю жизнь Пабло Неруда опубликовал свыше 40 поэтических сборников, кроме того переводил, писал стихотворные драматические произведения.

Стихи Пабло Неруды на русский язык переводили Илья Эренбург, Семен Кирсанов, Павел Грушко, Вера Кутейщикова, Лев Осповат.

АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВИЧ ТВАРДОВСКИЙ (1910-1971)

Последние годы доводится больше слышать об Александре Трифоновиче Твардовском как о смелом гениальном главном редакторе журнала «Новый мир», чем о великом поэте, воплотившем в своем творчестве коренные, подлинные народный дух и народную мудрость русского человека. Трудно найти в нашей многовековой поэзии столь глубокого народного стихотворца (разве что Н. А. Некрасов) и еще труднее понять, сколь примитивнее и одностороннее становится с каждым годом осмысление его многопластового, необычайно своеобразного гения.

Отец будущего поэта Трифон Гордеевич Твардовский был седьмым сыном в многодетной крестьянской семье, трудился кузнецом. Мать, Мария Митрофановна, урожденная Плескачевская, была из разорившихся дворян. Выйдя замуж за простого мужика, девушка попала в совершенно чуждый ей мир. Трифон Гордеевич оказался человеком суровым, жену и детей поколачивал часто.

8 июня (21 по новому стилю) 1910 года у Твардовских родился сын, которого крестили Александром. Случилось это в деревне Загорье Смоленской губернии. Мальчик оказался старшим ребенком, были еще братья Василий[386], Константин, Павел, Иван и сестры Анна и Мария.

У Твардовских было относительно много книг, так что с творчеством А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова впервые Саша познакомился дома – их читали зимними вечерами вслух. Под влиянием великой русской классики мальчик рано начал сочинять стихи. Отец это увлечение сына не одобрял, расценивал как баловство.

Твардовского отдали учиться в сельскую школу. В четырнадцать лет будущий поэт начал посылать небольшие заметки в смоленские газеты, некоторые из них были напечатаны. Тогда он отважился послать и стихи.

Поэтический дебют Твардовского состоялся в 1925 году – в газете «Смоленская деревня» были опубликованы его стихи «Новая изба».

После окончания сельской школы Твардовский перебрался жить в Смоленск. Первое время он жил в полной нищете. Поэта приютил смоленский писатель Ефрем Марьенков. Жили в крохотной проходной комнатке без мебели, спали на полу, а укрывались газетами. Пришлось существовать «на грошовый литературный заработок и обивать пороги редакций».

В смоленском Доме печати Александр Трифонович познакомился со своей будущей женой Марией Илларионовной. Она выступала как критик и рецензент. Но в какой-то момент ради любви решила отказаться от литературной карьеры и посвятила свою жизнь мужу. Родители Твардовского были против молодой невестки, поскольку она окончательно увела сына из семьи. Вскоре у молодых родились две дочери – Валентина и Ольга – и сын Александр[387].

В годы коллективизации семья поэта была раскулачена, хотя даже на середняков тянули с трудом. В период демократизации советского общества поэта обвинили в предательстве отправленной в ссылку семьи. Уже гораздо позднее были обнаружены документы, из которых следует, что, едва стало известно об их аресте, Александр Трифонович начал ходить по инстанциям и хлопотать. Однако секретарь обкома Иван Румянцев, впоследствии тоже репрессированный и расстрелянный, сказал поэту:

– Выбирай: либо папа с мамой, либо революция.

Твардовский намек понял и вынужден был прекратить хлопоты. Он всеми возможными путями старался помогать ссыльным. Братья из поселения то и дело сбегали. Однажды они все разом появились перед Твардовским в центре Смоленска возле Дома Советов. Александр Трифонович тогда уже знал, что на него в НКВД было заведено дело, его даже исключили из Союза писателей, травили в газетах. Если бы он спрятал братьев, сам пошел бы по этапу. И поэт прогнал братьев. Этого Твардовскому почему-то никак не могли простить не братья, а ретивые российские журналисты.

Как только у Твардовского появились надежные связи в Москве, он первым делом сам поехал на Северный Урал и вывез всю семью.

Произведения Твардовского печатались в 1931-1933 годах, но сам Александр Трифонович считал, что начался как литератор только с поэмы о коллективизации «Страна Муравия», которая была опубликована в 1936 году. Поэма имела успех у читателей и критики.

В начале 1937 года в Смоленске был выдан ордер на арест Твардовского. Первым взяли друга поэта Македонова. Через полчаса приехали за Александром Трифоновичем, но он уже мчался прочь в московском поезде.

В столице Твардовского поддержал глава Союза писателей Александр Александрович Фадеев, который отметил талант молодого поэта в разговоре со Сталиным. С его помощью были освобождены и родные Твардовского.

По личному указанию Иосифа Виссарионовича преследования поэта были прекращены. В 1939 году его наградили орденом Ленина. Любопытно, что в дни награждения Твардовский был студентом ИФЛИ, и в экзаменационные билеты входили вопросы по его поэме «Страна Муравия».

Сразу по окончании института Твардовского призвали в Красную Армию. Александр Трифонович участвовал в освобождении Западной Белоруссии от польской оккупации. С начала войны с Финляндией, уже в офицерском звании, он был в должности спецкорреспондента военной газеты.

Bo время Великой Отечественной войны была создана великая поэма «Василий Тёркин. Книга про бойца» – яркое воплощение русского характера и общенародного патриотического чувства. «Это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный солдатский язык – ни сучка ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!» – так оценил шедевр Твардовского независимый читатель – Иван Алексеевич Бунин.

Почти одновременно с «Теркиным» и стихами «Фронтовой хроники» поэт создал великое стихотворение «Я убит подо Ржевом» и начал законченную уже после войны поэму «Дом у дороги».

Но затем у Александра Трифоновича начался творческий кризис. Стихи у него не шли. Твардовский стал подумывать о самоубийстве, а потом запил в компании с Фадеевым.

В 1950 году Твардовский был назначен главным редактором журнала «Новый мир», который с перерывом возглавлял двадцать лет (1950-1954 и 1958-1970). Поэт привлек на страницы «Нового мира» таких значительных мастеров русского слова, как Виктор Астафьев, Василий Белов, Федор Абрамов, Сергей Залыгин, Василий Шукшин, Юрий Бондарев. В журнале публиковался первоначально и Александр Солженицын.

Вопреки сильному давлению со стороны редакции Твардовский, который твердо отстаивал позиции высокой национальной поэзии, категорически отказался публиковать в «Новом мире» стихи Иосифа Бродского. Александр Трифонович признавал, что поэзия нужна всякая, но не на страницах его журнала. Однако, когда Бродского арестовали и судили, Твардовский был возмущен и пытался предотвратить процесс, утверждая, что нельзя сажать поэтов в тюрьму.

В 1970 году Александра Трифоновича сняли с должности главного редактора «Нового мира». Поэт впал в депрессию, потом у него случился инсульт и отнялась рука. Затем у него обнаружили рак.

Александр Трифонович Твардовский умер в Красной Пахре близ Москвы 18 декабря 1971 года. Похоронен он на Новодевичьем кладбище в столице.

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ РУБЦОВ (1936-1971)

Вряд ли мы можем причислить Николая Михайловича Рубцова к великим поэтам мира. Однако в творчестве его столь явственно выделились характерные черты новой русской поэзии, которые, на мой взгляд, и будут в недалеком будущем определять ее дальнейшее развитие, что рассказать об этом замечательном поэте необходимо.

Быть может, кому-то это покажется странным, но творчество Рубцова, и я в этом уверен, необычайно тяготеет к державинской традиции. Однако если мы говорим о Державине как о величайшем духовном поэте России, то в отношении Рубцова надо делать акцент на сакральном характере его поэзии. В этом ему сродни еще два замечательных русских поэта рубежа XX-XXI веков – Николай Иванович Тряпкин (1918-1999) и Юрий Поликарпович Кузнецов (1941-2003). Достаточно назвать по одному стихотворению этих авторов, и добавлять что-либо к вышесказанному не потребуется. «В горнице» Рубцова, «Летела гагара» Тряпкина, «Я пил из черепа отца…» Кузнецова.

В концепции данной книги, к сожалению, может быть рассказано только об одном из этих выдающихся стихотворцев.

Вначале о семье Рубцовых. Отец поэта Михаил Андрианович, выходец из бедной крестьянской семьи, окончил только два класса сельской школы. Но для села и это уже было много. Молодой человек устроился работать в родном селе Самылкове продавцом в сельпо. Женился на своей односельчанке Александре Михайловне Рычковой.

В начале 1930-х годов семья переехала в Вологду. Там Михаил Андрианович закончил курсы, партийную школу, рос в должностях. К 1936 году он уже работал начальником ОРСа Емецкого леспромхоза и часто бывал в разъездах. В селе Емецк 3 января 1936 года родился Николай Михайлович Рубцов, будущий поэт.

В 1937 году отца перевели на новое место работы, и семья переехала в Няндому. Там в начале 1938 года Михаила Андриановича исключили из партии и арестовали. Через год он был освобожден, восстановлен в партии и стал работать инструктором Няндомского райпотребсоюза.

Началась Великая Отечественная война. В конце 1941 года Михаила Андриановича призвали на службу, а меньше чем через год, 26 июня 1942 года умерла Александра Михайловна. Николая отправили в Красковский детский дом, откуда в 1943 году перевели в Никольский детдом, подальше от Вологды.

До 1952 года Коля ничего не знал о своих близких. Отец его после войны с легким ранением в голову и в руку вернулся в Вологду. Выздоровев, он создал новую семью. О Коле отец на время забыл.

Николай, закончив семилетку в детдоме, попытался стать курсантом в Рижском мореходном училище, но неудачно. Пришлось поступить в Тотемский лесотехнический техникум. Закончив два курса и получив паспорт, Рубцов бросил учебу и отправился странствовать.

Он устроился угольщиком на тральщик РТ-20 «Архангельск», работал подручным кочегара, но был на судне и поваром, и уборщиком.

В июле 1953 года Николай поступил в горно-химический техникум в заполярном городе Кировск.

Там он уже много сочинял, но стихи того времени не сохранились. Оставив техникум, молодой человек перебрался в село Приютино под Ленинградом. Работал слесарем-сборщиком на артиллерийском испытательном полигоне.

Осенью 1955 года поэта призвали в армию. Попал Рубцов на боевой корабль Северного Флота, базировавшийся в заполярном городе Североморске. В годы службы Николай посещал литературное объединение при флотской газете «На страже Заполярья» и начал печататься.

После демобилизации Николай Михайлович приехал в Ленинград и устроился на Кировский завод кочегаром. Поселился в общежитии.

Тогда-то молодой поэт и познакомился с ленинградскими писателями, вошел в литобъединение «Нарвская застава». Его заметили, заинтересовались его творчеством в Союзе писателей.

В 1962 году Рубцов выпустил машинописную книжку «Волны и сказы» – 6 экземпляров, 38 стихотворений. Серьезно, конечно, к подобному «изданию» относиться не стоит, но Николай Михайлович почему-то очень любил именно этот сборник.

Тогда поэт случайно восстановил отношения со своей старой знакомой по детскому дому Генриеттой Михайловной Меньшиковой[388]… Она как раз устроилась работать почтальоном в городе Ораниенбауме под Ленинградом.

23 августа 1962 года Рубцов был зачислен на первый курс Литературного института им. А. И. Герцена. А в сентябре того же года пришло извещение о кончине в Вологде от рака желудка его отца.

Знаменательным в творчестве Николая Михайловича стало лето 1963 года. На каникулы он уехал в родное село Никольское. Там он отдыхал, нянчился с дочерью, ходил за грибами и ягодами. И писал стихи… В частности, именно тогда поэтом были созданы такие шедевры русской поэзии, как «В горнице», «Я буду скакать по холмам…», «Прощальная песня».

Учение в Литинституте давалось Рубцову нелегко. Дело его наполнено записями о бесконечных отчислениях за возмутительное поведение и о восстановлениях, поскольку талант Николая ценили и не хотели потерять его для отечественной литературы.

Лето 1964 года также оказалось для поэта урожайным на великолепные стихи. Им были созданы «Звезда полей», «Взбегу на холм и упаду в траву!…», «Русский огонек». Все они в том же году были опубликованы в журнале «Октябрь». Это была первая крупная, серьезная публикация Рубцова в центральном авторитетном издании.

Первая книга стихов Николая Михайловича увидела свет в 1967 году, называлась она «Звезда полей». Сборник стал дипломной работой автора в Литинституте. 19 апреля того же года и по той же книге Рубцова приняли в Союз писателей СССР. И в довершение всего поэту дали однокомнатную квартиру в Вологде в «хрущобе» на улице Александра Яшина. Казалось, что жизнь у Николая Михайловича постепенно налаживается.

Но вскоре к Рубцову приехала его давняя знакомая по институту поэтесса Людмила Дербина. Познакомились они еще в 1963 году. Через четыре года, прочитав книгу «Звезда полей», Дербина внезапно почувствовала к Николаю Михайловичу сильное влечение. К тому времени она уже была в разводе и имела дочь. Зная о том, что Рубцов в личной жизни тоже не устроен, она вдруг решила познакомиться с ним поближе. 23 июня 1969 года Дербина приехала в Вологду, и вскоре начался их роман. Завершился он тем, что Дербина переехала с дочерью в деревню Троица, в двух километрах от Вологды, и устроилась на работу библиотекарем. Отныне они с Рубцовым могли общаться постоянно.

Николай Михайлович некоторое время работал литконсультантом в газете «Вологодский комсомолец», но вне штата.

В последний год жизни у Рубцова вышла книга стихов – «Сосен шум». Гонорар за нее составил более 1 000 рублей, для советского времени сумма изрядная. Тогда же были написаны такие известные стихотворения, как «Судьба», «Ферапонтово», «Я умру в крещенские морозы…»

На Новый 1971 год поэт ждал Меньшикову с дочкой Леночкой. Но они не приехали. Вместо них 5 января вернулась Дербина. Дело в том, что их отношения развивались неровно: они то расходились, то сходились вновь. Этих людей как будто притягивала друг к другу какая-то невидимая сила. В этот раз Рубцов и Дербина решили пожениться и 9 января ходили в загс – регистрацию им назначили на 19 февраля.

А потом Рубцов запил. В пьяном угаре он бывал отвратителен. Если верить Дербиной, ей подсказали, чтобы в случае нападения она хватала мужчину за горло. Когда Рубцов в очередной раз полез к ней с кулаками, женщина так и сделала.

Николай Михайлович Рубцов погиб 19 января 1971 года. Похоронили его на городском кладбище Вологды.

Вологодский городской суд приговорил Людмилу Дербину к семи годам лишения свободы за умышленное убийство в ссоре, на почве неприязненных отношений. Однако в наши дни высказываются сомнения относительно убийства. Экспертиза трупа была проведена столь скверно, что возникают сомнения – не умер ли поэт от внезапного сердечного приступа?