61 час

5

Холланд не убрал охрану из дома Джанет Солтер. Потому что Джей Нокс заговорил. Он сказал, что носит пистолет для самообороны. Сказал, что был угнетен аварией автобуса и раздражен из-за того, что хозяева срежут ему зарплату. Поселили его к занудам, они ему не нравятся. Он долго сидел за завтраком в кафе и сидел бы еще, но ему помешал Ричер. Он еще больше рассердился и пошел бродить. Добрел до какого-то мостика через замерзший ручей и увидел дорожный знак: «НА МОСТУ ГОЛОЛЕД». Тут он вышел из себя, вынул пистолет и выстрелил в жестянку. За что готов принести извинения.

Рассказ выглядел правдоподобным. Питерсон решил, что если Нокс в самом деле был там, то его следы могли сохраниться. Он послал туда патрульную машину.

Десятью минутами позже выехавший к мосту полицейский сообщил по радио: следы видны. И он нашел гильзу. А в дорожном знаке свежее пулевое отверстие с блестящими краями.

Питерсон и Холланд согласились, что человек, которого они ищут, по-прежнему неизвестен и уже находится в городе или его окрестностях.

Пять минут спустя Нокса освободили.

Питерсон пришпилил новые фотографии места преступления к доскам в кабинете рядом с оперативной комнатой. Там его и нашел Ричер. Питерсон сказал:

— Мы сваляли дурака и потеряли массу времени.

— Не так уж много времени, — возразил Ричер. — За исключением того, что Нокс оказался ни при чем, вы, по-моему, совершенно правильно представили картину. Об этом говорит отсутствие следов на дороге. Два автомобиля остановились борт к борту. Убийца сделал знак адвокату остановиться. Адвокат остановился. Вопрос — почему он остановился?

— Но это вполне объяснимо.

— Согласен, — кивнул Ричер, — на такой дороге и в таком снегу — естественно. Ты движешься ползком, думаешь, что встречному нужна твоя помощь или он хочет что-то сообщить, и останавливаешься. Но если ты такой осторожный человек, что возишься с ботами, слушаешь по радио сводки погоды и предусмотрительно залил полный бак, тогда и в такой ситуации поведешь себя осторожнее. Передачу выключать не станешь, ногу будешь держать на тормозе. И окно, наверное, приоткроешь чуть-чуть. Но ваш адвокат так не сделал. Он поставил рычаг на «парковку», а окно открыл полностью.

— И что это все значит?

— Что он был готов к длительному разговору. Поэтому убавил громкость в приемнике. Может быть, он знал человека, который его остановил.

В оперативной комнате часы показывали 15.55. Осталось тридцать шесть часов. Питерсон сказал:

— Без пяти четыре здесь — это без пяти пять на востоке. Конец рабочего дня. Вам пора позвонить в вашу бывшую контору.

Ричер подошел к столу. Сел, набрал знакомый номер, подождал, когда ответит автомат. Набрал 110. Ответил тот же мужской голос:

— Да?

— Пожалуйста, Аманду.

Раздался щелчок, шелест и гудок другого тона. Затем голос — теплый, хрипловатый, с придыханием.

— Вы меня достали.

— Я?

— Как будто мне заняться больше нечем. Вашего участка в пяти милях от Болтона нет в министерском регистре.

— И не должно быть. Он заброшен. Может, его вообще не использовали. Полицейские говорят, что там общественные земли.

— Я проверила записи за пятьдесят лет, но о передаче его кому-либо нигде не сказано.

— Значит, он может быть еще наш.

— В таком случае мы должны были бы платить за него. За инспекцию дважды в год и за содержание. Записей о расходах нет.

— Что-то должно быть, — сказал Ричер.

— Отсутствие записей может означать, что участок в другом списке. То есть это секретный объект.

— Насколько он может быть секретным?

— Вначале был секретный. Теперь — брошен. Если вам в самом деле надо знать, я займусь раскопками. Но в обмен. — Тепло, хрипловато, с придыханием, доверительно. — Я хочу знать, как появилась вмятина на столе.

— У вас на это нет времени. У вас много работы.

— Сейчас я болтаюсь без дела. Жду звонка.

— Что-то интересное? Расскажите мне.

— Так не пойдет. Сначала вы мне расскажете.

— Добудьте мне то, что нужно, и тогда я расскажу.

— С вами трудно торговаться. Ну, хотя бы намекните.

— Ладно, — сказал Ричер. — Это был бригадный генерал.

Платон решил поужинать раньше обычного и зашел на кухню. Он любил время от времени так делать. Этим он демонстрировал солидарность со своей прислугой, но получалось всегда по-феодальному. Люди кланялись, суетились и краснели. Возможно, потому, что боялись его. Он заказал холодную закуску и горячее, взял из холодильника пиво и отправился в малую столовую на дворе. Там он вынул мобильный и позвонил на обнесенную стеной городскую виллу в ста милях от его дома. Он спросил:

— Как наши дела в Южной Дакоте?

— С адвокатом улажено шесть часов назад.

— А со свидетелем?

— Скоро.

Платон почувствовал, как к вискам хлынула кровь. Он сказал:

— Позвони ему и скажи, что дело со свидетелем не терпит.

— Позвоню, — ответил человек из города.

Платон отключился и позвонил на аэродром. Он приказал подготовить самолет, чтобы он мог вылететь в любую минуту. В полетном плане будет указана Канада, но это — для отвода глаз. На самом деле маршрут — тысяча семьсот миль туда и тысяча семьсот миль обратно. С дозаправкой перед возвращением.

Потом он набрал третий номер. Нужно, чтобы с ним полетели шесть человек. Хороших, но не настолько хороших, чтобы их жалко было оставить там.

Ричер сидел в пустой оперативной комнате и смотрел в окно. Шел снег. Небо было темное. Двенадцать тысяч окрестных душ сидели по домам, смотрели телевизор. На севере бурлила тюрьма. На западе байкеры затевали неизвестно что. И где-то неведомый стрелок готовился ко второму выстрелу.

Вошел Питерсон. Ричер сказал, что его человек поискал записи об этом старом военном объекте и ничего не нашел.

— Есть только один способ выяснить, что там, — сказал Ричер. — Разведка.

— Хотите, чтобы мы туда съездили?

— Нет, я поеду один, — сказал Ричер. — Скажу, что я из армии. Инспектирую имущество.

— Когда вы хотите поехать? — спросил Питерсон.

— В темноте бессмысленно. Скажем, завтра, как рассветет.

Питерсон сказал, что в полиции есть свободная машина без опознавательных знаков. Ричер может ею воспользоваться. Светает между семью и восемью утра.

— Я отвезу вас домой, — сказал Питерсон. — Вам надо отдохнуть.

Ричер помотал головой:

— Нет, отвезите меня к Джанет Солтер. У нее есть свободные комнаты. Она сказала мне, что предлагала поселить людей после аварии. Потом сказала, что знает о плане на случай кризиса в тюрьме. Это была зашифрованная просьба. Она хочет, чтобы кто-то был в доме, когда завоет сирена.

Питерсон кивнул. Он начал было что-то говорить, но осекся:

— Я хотел сказать, что привезу ваши вещи. Но у вас их нет.

— Поблагодарите от меня Ким за гостеприимство.

Снег валил по-прежнему, но дорога от полиции до дома Джанет Солтер была проходима. Когда Питерсон высадил Ричера, тот поднялся на террасу и позвонил в дверь. Дверь открылась. Полицейские поменялись местами. Ему открыла та, которая сидела у окна в библиотеке. Начеку, но не напряжена.

Ричер повесил куртку и направился в библиотеку. Джанет Солтер сидела все в том же кресле. Другая полицейская сидела позади нее и смотрела в окно. Занавески были раздвинуты. Джанет Солтер сказала:

— Вы умчались, не допив кофе. Хотите, заварю вам свежего?

— Буду счастлив, — сказал Ричер и пошел за ней в кухню.

— Я так понимаю, что вы заночуете здесь, — сказала она. — У Питерсонов вам было неуютно?

— Там было прекрасно. Но не люблю слишком долго обременять людей.

— Вы путешествуете налегке.

— Как видите.

— Это фобия или душевная склонность? Или сознательный экзистенциальный выбор?

— Не уверен, что я об этом так глубоко задумывался.

— Фобия означает страх перед обязательствами и привязанностями, склонность — любовь к свободе или новизне.

— Может быть, третье, — сказал Ричер. — Экзистенциальное.

Джанет Солтер налила кофе, на этот раз — в высокие фаянсовые кружки, как будто заметила, что Ричеру было неудобно держать крохотную чашечку.

— Ну, каков бы ни был ваш диагноз, я рада, что вы здесь.

17.55. Осталось тридцать четыре часа.

После кофе Джанет Солтер принялась готовить ужин. Ричер сказал, что готов поесть в городе, но она ответила, что на шесть человек готовить ничуть не труднее, чем на пять; из этого Ричер заключил, что две ночные дежурные встанут и большую часть вечера проведут вместе с дневными. Это обнадеживало.

Пока хозяйка готовила еду, он с ее разрешения осмотрел подвал. В Южной Дакоте нередки торнадо, и Ричер не сомневался, что в любом порядочном доме должно быть безопасное помещение. Из прихожей позади кухни он спустился на один марш лестницы в подвал. Верхний слой грунта здесь был слишком толст, чтобы дорыть подвал до коренной породы, поэтому он представлял собой шестигранный ящик из толстых бревен, стянутых железными полосами. Тут стоял зеленый отопительный котел, старый и в пятнах, но работал он исправно.

Массивную дверь, открывавшуюся наружу, можно было запереть изнутри железной перекладиной, просунутой в железные скобы. Это было отличное убежище от торнадо и вполне могло защитить от пистолетной пули.

Он вернулся наверх и увидел, что ночные дежурные уже встали. Вместе с дневными коллегами они были на кухне. Джанет Солтер ходила между своими охранницами. Видно было, что люди в этом доме притерлись друг к другу. Ричер вышел в библиотеку и посмотрел за окно. Ничего не видно. Снег падал реже. Отвернувшись от окна, Ричер увидел Джанет Солтер. Она сказала:

— Мы можем поговорить?

— Конечно, — сказал Ричер.

— Я понимаю, почему вы здесь. Вызвались защищать меня, если включат сирену. Я вам очень благодарна за заботу. Хотя, судя по вашему психологическому складу, вы вряд ли выдержите здесь долго. До суда может пройти еще месяц.

— Знаете, если вы откажетесь выступать в суде, в этом не будет ничего стыдного. Их все равно рано или поздно поймают.

— Нет, будет чрезвычайно стыдно. Я не откажусь.

— Тогда не будем говорить о моем психологическом складе.

Она улыбнулась. Спросила:

— Вы вооружены?

— Нет.

Она показала на полку:

— Там есть книга, которая может вас заинтересовать. Исторический труд. Большой том в кожаном переплете.

Это был большой старый том полтора фута высотой и толщиной с ладонь. На кожаном корешке — тисненая золотая надпись: «Достоверная иллюстрированная история ручного оружия мистера Смита и мистера Вессона». Ричер снял книгу с полки. Книга была тяжелая. Хозяйка сказала:

— Думаю, вы можете почитать ее сегодня в постели.

Книга была тяжелая, потому что это была не книга. Ричер открыл ее, ожидая увидеть пожелтелые страницы с полутоновыми гравюрами и вручную раскрашенными рисунками, но обложка оказалась крышкой, а под ней был ящичек с двумя коричневыми бархатными гнездами. В гнездах лежали два одинаковых револьвера «смит-вессон» под 0,38 «спешиал». Простые стальные механизмы с ореховыми в клетку накладками на рукояти и ушком внизу для шнура, то есть офицерские.

— Дедовы. Как думаете, еще пригодны?

Ричер кивнул. Револьверы, как правило, надежны.

— У вас есть масло? — спросил Ричер.

— Да, для швейной машины.

— Подойдет.

— Что-нибудь еще нам нужно?

— Не помешали бы патроны.

— Я купила на прошлой неделе. Коробку, сто штук. Поставьте книгу на место. Полицейским не надо знать.

После ужина раздался звонок. Говорил Питерсон из полиции. Он сообщил Джанет Солтер, что им звонили из сто десятого отдела военной полиции. Просили, чтобы Ричер им отзвонил.

Телефон у Джанет Солтер находился в прихожей. Он был кнопочный, но со шнуром и размером с портативную пишущую машинку. Стоял он на столике, рядом имелся стул.

Ричер набрал знакомый номер. В трубке раздался ее голос:

— Я уже собралась поставить на вас крест.

— Почему?

— Места, из-за которого вы меня донимаете, не существует.

— Оно существует. Точно. Я скорее поверю камню и словам очевидцев, чем армейским бумагам.

— Тогда объект построили, но не занесли ни в какие списки.

— А потом позволили построить там лагерь для строителей? Как это могло получиться?

— Все меняется — вот как. Пятьдесят лет назад он был совершенно секретным, а пять лет назад похоронен. Типичный сюжет холодной войны. Вероятно, рассекречен в начале девяностых.

— Мне все равно, когда его рассекретили. Я хочу знать, что там, — сказал Ричер. — А как идет ваше дело?

— Пока ждет. К утру, вероятно, рассыплется.

— Будете работать всю ночь?

— Вы же знаете, как это бывает.

— Проверьте для меня ассигнования Конгресса. Назначение могут скрыть, но деньги непременно зарегистрированы. Иначе не бывает. Посмотрите, может быть, что-то проводили через Южную Дакоту, через палату представителей или сенат.

— Проверять эти документы — большая работа. Мы заключили сделку, Ричер, расскажите мне о бригадном генерале.

— Долгая история. За это время вы могли бы поискать деньги.

— Ищу. Тридцать пять минут назад я уже дала поручение. Может, вы были толковым начальником, но я толковее. Итак, в некотором царстве, в некотором государстве — что произошло?

Ричер выдержал паузу:

— После того как рухнул коммунизм, я поехал в Россию. Нас пригласили проинспектировать там военные тюрьмы. Прилетели в Москву, сели в поезд, поехали на восток. Советский поезд, с полками и вагоном-рестораном. Ехали много дней. Еда была ужасная. Ужасная, но почему-то знакомая. Однажды вечером я пошел прогуляться по поезду и заглянул на кухню. Они кормили нас американскими ИРП. Нашими индивидуальными рационами питания — пайками из готовых к употреблению продуктов.

— Американскими армейскими пайками? В советском поезде?

— Точнее, уже российском поезде. На кухне были угольные плиты. Самовары и прочее. Они грели воду в кастрюлях, высыпали туда пакеты ИРП и мешали. Там были ящики этих пакетов.

— Как же туда попали наши пайки?

— Продолжение следует — это на завтра. Вам надо работать.

— Я как раз жду звонка.

— Откуда?

— Из Форт-Худа. Пехотный капитан убил жену. Она работала в Департаменте внутренней безопасности. Возможно, у него были связи с заграницей — он крал у жены документы и убил ее, чтобы замести следы.

— Где за границей?

— То, что у нас называется негосударственными агентами. Террористические организации.

— Чудно. Вам гарантирована «Бронзовая звезда».

— Если до него доберутся. Сейчас он в бегах.

— Скажите мне, если направится в Южную Дакоту.

В доме Джанет Солтер дневная смена сдавала дежурство и заступала ночная смена. Одна из женщин заняла пост в прихожей. Другая отправилась в библиотеку. Дневные поднялись наверх. Джанет Солтер ушла в гостиную. Ричера она позвала с собой. Гостиная была похожа на библиотеку. Такая же мебель, такой же декор, такие же полки и еще тысячи книг. Окно выходило на террасу фасада.

Джанет Солтер была в шерстяной кофте. Кофта была ей длинна, а карманы оттопыривались. Как выяснилось — из-за тряпки и банки масла. Она их вынула и перенесла на столик у стены.

— Возьмите книгу, которую я вам показала.

Охранница в библиотеке обернулась, когда Ричер вошел и снял книгу с полки. Свои. Она снова повернулась к окну. Он ушел с книгой в гостиную. Джанет Солтер затворила за ним дверь. Он открыл на полу кожаный ящичек и вынул первый револьвер.

«Смит-вессон» военного и полицейского образца стали производить в 1899 году и последний раз модифицировали в 1902-м. Средний рост американского мужчины в 1902 году равнялся пяти футам семи дюймам, соответствующего размера были у него и руки. Рост Ричера был почти шесть с половиной футов и кисти размером с куриную тушку, так что револьвер был для него маловат. Но указательный палец свободно проходил в спусковую скобу. Ричер сдвинул защелку барабана, барабан вывалился. Он был пуст. Ричер вернул его на место и выстрелил без патрона. Все работало. Но он ощутил трение стали, которую не смазывали несколько десятилетий. Он поработал пять минут тряпкой и маслом, еще раз выстрелил и был доволен результатом. То же самое он проделал со вторым револьвером. Спросил:

— Где патроны?

— Наверху, в моей аптечке, — сказала Джанет Солтер.

— Не самое удачное место, если револьверы в библиотеке.

— Я подумала, у меня хватит времени, если до этого дойдет.

— Многие покойники так думали.

Она встала, вышла из комнаты и принесла патроны.

Ричер зарядил шесть штук в первый револьвер. Потом сказал:

— Отвернитесь, потом повернитесь обратно и наставьте указательный палец прямо на меня.

— Что? — сказала Джанет Солтер.

— Сделайте, как я сказал. Как будто я веду занятия.

Она сделала, что он просил, и сделала отлично. Ее палец был направлен точно в центр его тяжести.

— Хорошо, — сказал он. — Так и надо стрелять. Не цельтесь, даже не думайте об этом. Просто стреляйте. Наводите на грудь, потому что это самая большая мишень. Даже если вы его не убьете, вы испортите ему день. — Ричер дал ей незаряженный револьвер. — Нажмите на спуск.

Она нажала. Курок поднялся, барабан повернулся, курок щелкнул.

— Теперь сделайте это несколько раз, — сказал он.

Она сделала. Четыре, пять, шесть раз. И сказала:

— Это утомительно.

— Не утомит, если дойдет до дела. Именно так вы и должны поступить. Пустите в него шесть пуль. Не останавливайтесь, пока не выпустите весь барабан.

— Это ужасно, — сказала она и вернула ему револьвер.

— Не будет ужасно, если дойдет до дела. Потому что это либо вы, либо он. Держите револьвер в кармане. Ночью держите под подушкой.

Ричер вставил шесть патронов, защелкнул барабан и отдал ей револьвер. Она спросила:

— Другой вы возьмете себе?

Он кивнул.

19.55. Осталось тридцать два часа.

Завыла тюремная сирена.