61 час

4

Адвокат остановил машину на стоянке своей конторы и надел боты. В вестибюле он их снял, положил в пакет и вместе с портфелем понес к лифту. Секретарша поздоровалась с ним в дверях. Он протянул руку за листками с сообщениями.

Их было восемь. Три — внутриконторские дела. Четыре касались чисто юридических вопросов. В последнем требовалось провести совещание с клиентом в тюрьме по поводу дела № 517713 в двенадцать часов дня.

Ричер вышел из дежурки и обнаружил Питерсона в пустом кабинете. Здесь вдоль стен тянулись доски для объявлений, высотой от уровня пояса до уровня головы. Питерсон прикалывал вчерашние фотографии места преступления. Мертвец в черном.

— Мы получили результаты вскрытия, — сказал Питерсон. — Его переместили.

— В городе есть нехорошие районы? — спросил Ричер.

— Есть получше, есть похуже.

— Вы проверили бары — подозрительные пятна или только что вымытые полы?

— Думаете, это была драка в баре?

— Возможно. Что патологоанатом сказал об орудии?

— Оно было круглое, довольно гладкое. Может быть, заборный столб или водосточная труба.

— Ни то ни другое. Столб и труба слишком толстые, удобно не обхватишь, чтобы нанести сильный удар, — сказал Ричер. — Мое предположение — бейсбольная бита. Зимой они в чуланах и гаражах. Иногда, правда, под стойкой в баре, где бармену легко до нее дотянуться. Где пьют тюремные надзиратели?

— Думаете, это кто-то из них?

— Надзиратели привычны к дракам.

Питерсон помолчал.

— Есть еще идеи?

Ричер помотал головой и сказал:

— Я выйду. Скоро вернусь.

Снег по-прежнему шел густо. Ричер поднял капюшон одолженной парки. Напротив была площадь, на площади — несколько коммерческих заведений. Из вентиляционной трубы на крыше одного из них шел пар. Скорее всего, химчистка или ресторан. Это означало, что есть шанс позавтракать в такой поздний час. Ричер побрел по снегу. Пар, оказалось, поднимался над кафе. Он вошел. За столиком в одиночестве сидел Джей Нокс. Судя по посуде на столе, он завтракал основательно и долго. Ричер остановился напротив него и положил руку на спинку стула, как бы спрашивая разрешения подсесть. Нокс ему не обрадовался, но и не выразил неудовольствия. Он был хмур и погружен в свои мысли. Ричер тем не менее сел и спросил:

— Как дела?

— Меня подселили к семье. Люди как люди, — пожал плечами Нокс.

— Но вы пришли сюда и долго завтракали.

— Мне они не особенно нравятся, ясно? А вас куда поселили?

— К полицейскому, который приезжал к автобусу. Что слышно?

— Утром туда приехали тягачи. Увезли автобус с шоссе. Новый приедет сюда, когда кончится буран.

— Неплохо.

— Ну да, только он приедет со своим шофером. Это значит, я буду пассажиром всю дорогу и обратно до Сиэтла. Это значит, мне ничего не заплатят, начиная с четырех часов вчерашнего дня.

— Это хуже.

— Они должны что-то сделать с проклятым мостом. — Нокс встал и натянул на себя тяжелую куртку и вышел за дверь.

Подошла официантка, Ричер заказал самый плотный завтрак.

10.55. Остался сорок один час.

Адвокат оставил портфель в кабинете, но боты в полиэтиленовом мешке взял с собой. Он надел их в вестибюле и пошел к своей машине. Пристегнулся, завел мотор, включил дворники. Он знал, что шоссе еще закрыто. Но были объездные пути. Он стащил с себя боты, поставил ногу в кожаной туфле на педаль тормоза и передвинул селектор передач на D — вперед.

Ричер еще доедал свой завтрак, когда вошел Питерсон. Он положил руку на спинку стула, где перед тем сидел Нокс. Ричер вилкой предложил ему сесть. Питерсон сел и сказал:

— Извините, что не накормили вас дома.

— Ничего страшного. Вы и так были более чем любезны.

— Когда ребята уезжают из дома, Ким прячется у себя в комнате. Вы когда-нибудь испытывали одиночество?

— Случалось, — ответил Ричер.

— Ким сказала бы, что вам не известно, что это такое. Если только вы не просиживали день за днем на задней веранде в Южной Дакоте, и, куда ни глянешь, на сто миль кругом ничего нет.

— Разве она не местная?

— Местная, но привыкнуть к чему-то — это еще не значит полюбить.

— Наверное.

— Мы проверили бары. Нашли один с очень чистым полом, там частенько пьют надзиратели. Бармен исчез. Спешно уехал вчера.

— Понятно, — сказал Ричер.

— Спасибо, — сказал Питерсон.

— Не за что. — Ричер подцепил половину уплотнившегося желтка и отправил в рот.

— Есть еще соображения? — спросил Питерсон.

— Я понял, как общается с внешним миром ваш арестованный. Он завел дружка в тюрьме или кого-то принудил. Ваш главарь инструктирует дружка, а тот передает своему адвокату. Как параллельные колеи. Вы прослушиваете не ту комнату.

Питерсон с минуту молчал.

— Что-нибудь еще?

— Мне надо найти магазин одежды. Дешевый, без затей.

Магазин одежды, который посоветовал Питерсон, располагался за квартал от площади. Там продавали прочную одежду для фермеров. Выбор небогатый, цвета тусклые. Ричер начал снизу — с черных непромокаемых ботинок. Затем перешел к одежде. Взял оливковую, потому что служил в армии и оливковое шло к одолженной светло-коричневой парке. Он выбрал брюки с фланелевой подкладкой, футболку, фланелевую рубашку и толстый свитер. Добавил к этому трусы, черные перчатки и вязаную шапку цвета хаки. Ущерб — 120 долларов. Четыре дня носки по цене 30 долларов в день. Что составляло десять с лишним тысяч долларов в год только на одежду. Сумасшествие, сказал бы кто-то. Большинство людей тратит на одежду гораздо меньше десяти тысяч в год. У них небольшое количество хороших вещей, которые хранятся в шкафу. Но шкафы находятся в домах, а дома стоят гораздо больше десяти тысяч в год. Так кто в итоге сумасшедший?

Он переоделся в примерочной кабинке и выбросил старые вещи в мусорный ящик. Ему все равно было холодно.

Когда он пришел в полицию, там стоял дым коромыслом.

11.55. Осталось сорок часов.

Половина телефонов звонила одновременно. Питерсон стоял за столом, прижав трубку плечом к уху. Он жестикулировал обеими руками, как генерал над картой боевых действий, только вместо карты был стол, а зоной боевых действий — Болтон.

Ричер наблюдал и слушал. Ситуация прояснилась. Совершено тяжкое преступление против личности, и Питерсон отправлял людей туда, но так, чтобы не оголить другие участки. Преступление, по-видимому, произошло на правом краю стола, то есть, надо думать, на восточной окраине Болтона. Участок, который нельзя было оголить, находился как будто к юго-западу от центра — там, видимо, жила Джанет Солтер, охраняемая свидетельница.

Через минуту Питерсон перестал говорить и положил трубку. Вид у него был встревоженный. Он сказал:

— Человека застрелили в машине.

— Кого? — спросил Ричер.

— По номеру машины — адвоката из соседнего округа. У него было пять совещаний с клиентом в тюрьме. Все — после того, как мы арестовали байкера. Он их параллельная колея, как вы выразились. А теперь они подчищают и рвут цепочку.

— Хуже, — сказал Ричер.

— Знаю, — кивнул Питерсон. — Их человек не едет сюда. Мы его проворонили. Он уже здесь.

Питерсон дважды пытался выйти из комнаты и дважды был вынужден вернуться, чтобы ответить на звонок. В конце концов он все же вышел в коридор. Оглянулся на Ричера:

— Хотите поехать со мной?

— Мне бы надо представиться миссис Солтер.

— Думаете, убийство адвоката — отвлекающий удар?

— Нет, я думаю, они рвут цепочку. Но, похоже, мне придется пробыть здесь день-другой. Из-за снега. А если в скором времени сирена даст знать о побеге, тогда, кроме меня, у вас никого не останется. Я должен познакомиться с дамой.

Питерсон не ответил.

— Я пытаюсь вам помочь, и только, — сказал Ричер.

— Вы можете помочь на месте преступления.

— Вы сами знаете, что делать. Сфотографируйте и обратите внимание на отпечатки шин и следы. Но сначала позвоните вашим людям в доме миссис Солтер. Я не хочу, чтобы поднялась паника при моем приближении.

— Вы не знаете, где она живет.

— Найду.

Преодолевая сугробы, оскальзываясь в колеях, Ричер проделал в обратном направлении последнюю часть пути, которым следовал тюремный автобус. Снег валил по-прежнему. Ричер миновал ресторан. Еще через четыре сотни ярдов он увидел полицейский автомобиль, перегородивший переулок. Он подошел к нему.

Сидевший в нем полицейский опустил стекло:

— Вы Ричер?

Ричер кивнул. На карточке у полицейского было напечатано: Монтгомери. Лицо его не выражало ни энтузиазма, ни настороженности. Небрит и толст, хотя еще нет тридцати. Он сказал:

— Дом Солтер впереди слева. Вы его не пропустите.

Ричер побрел дальше. Вдоль улицы стояли большие старые викторианские дома. В них была важность и основательность. Питерсон назвал Джанет Солтер «бабушкой из сказок», и Ричеру представлялось, что живет она в маленьком коттедже с ситцевыми занавесками. Особенно если учесть, что эта бабушка была учительницей и библиотекаршей. Может быть, за плечами у Джанет Солтер сказка особого рода.

Впереди стояла еще одна полицейская машина. Ричер остановился шага за три до нее. Полицейский открыл дверь и вылез. Этот был невысок, мускулист и деловит. В начале улицы — новенький, перед домом — ветеран. Он спросил:

— Вы Ричер? — Ричер кивнул. — Проходите, — сказал полицейский. — Они вас ждут.

Дорожка от улицы к двери была длинная, дом — нарядный. Терраса вокруг дома, десятки окон, башенки, а витражей больше, чем в церкви. Ричер поднялся по ступенькам на террасу. Входная дверь была резная, со множеством филенок. Рядом с ней шнур звонка с ручкой. Ричер дернул шнур. В глубине дома раздался звон. Дверь открыла женщина в полицейской форме. Маленького роста, темноволосая, молодая, при полном параде. Сама компетентность. Женщина спросила:

— Вы Ричер? — Ричер кивнул. — Заходите.

Прихожая была темная, обшита деревянными панелями, вполне изысканная. На стенах — масляная живопись. Впереди лестница, верх ее терялся в сумраке. Вокруг — закрытые двери. Персидский ковер. Сбоку стояла вешалка. Ричер снял свою парку и повесил на свободный крюк. Женщина сказала:

— Миссис Солтер в библиотеке. Идите за мной.

Ричер следом за ней подошел к двери слева. Женщина постучалась и вошла. Библиотека представляла собой большую комнату с камином и стеклянной дверью в сад. Все остальное занимали полки с книгами, тысячами книг. Перед стеклянной дверью сидела еще одна женщина-полицейский и смотрела на улицу. Она оглянулась, напарница кивнула ей, и она снова стала смотреть в стекло. В кресле сидела женщина постарше. Очевидно, миссис Солтер. Она посмотрела на Ричера и вежливо улыбнулась.

— Я как раз собиралась обедать, — сказала она. — Не составите компанию?

12.55. Осталось тридцать девять часов.

Джанет Солтер готовила обед, а Ричер сидел на кухне и наблюдал за ней. Представление о миссис Солтер, которое он составил со слов Питерсона, не совпадало с тем, что он увидел. Да, ей было за семьдесят, седая, но при этом в ее манере держаться проглядывал аристократизм. И Ричер усомнился, что она действительно чья-то бабушка. Дом выглядел так, как будто детская нога не ступала здесь по меньшей мере пятьдесят лет.

— Вы тоже из этого злополучного автобуса, — сказала хозяйка. — Я вызвалась принять людей. В доме много места, но начальник полиции и слышать об этом не хотел. Ввиду обстоятельств.

— Думаю, он поступил разумно.

— Потому что лишние люди в доме осложнили бы работу его подчиненных?

— Нет, потому что лишние люди могли бы тоже пострадать при нападении.

— Что ж, откровенный ответ. Говорят, вы специалист. Вы были, насколько я поняла, командиром элитного подразделения?

— Какое-то время.

— Как вы думаете, я правильно или глупо поступила, согласившись дать показания в суде?

— Как сказать. Если вы видели достаточно, чтобы его осудили, тогда, я думаю, вы поступили правильно. Но если то, что вы видели, не убедит суд, тогда, наверное, это напрасный риск.

— Все, кто занимается этим делом, уверяют меня, что моих показаний будет достаточно. Я видела разговор. Я видела, как проверяли товар. Видела, как пересчитывали и отдавали деньги.

— С какого расстояния?

— Ярдов с двадцати.

— Через окно?

— Да, из ресторана.

— Они находились прямо перед окнами?

— Да.

— Время?

— Это было вечером.

— Место было освещено?

— Ярко.

— Что за товар?

— Прямоугольный брикет белого порошка в вощеной бумаге. Бумага слегка пожелтела от старости. На ней был печатный рисунок — корона с тремя зубцами, и на конце каждого — шарик.

— По-моему, вы будете великолепным свидетелем.

Она перенесла еду на стол. Это был салат из зелени и овощей, с консервированным тунцом и крутыми яйцами. Ричер спросил:

— Сколько еще людей было в ресторане?

— Пятеро и официантка.

— Кто-нибудь из них видел, что там делалось?

— Думаю, все видели, но потом стали говорить, что нет. У нас боятся тех людей, которые поселились западнее города. Они ни на кого не нападали, но от них исходит какая-то угроза.

— Вы помните, как там строили военную базу?

Джанет Солтер покачала головой:

— В это время я уезжала учиться.

— Говорят, ее строили не один месяц, наверняка дольше семестра. Вы ничего не слышали, когда возвращались в Болтон?

— Я училась в Европе. Дорога была дорогая — я не приезжала на каникулы. И вообще вернулась только через тридцать лет.

— А где в Европе?

— В Англии, в Оксфордском университете.

Ричер молчал.

— Вы удивлены? — спросила Джанет Солтер.

Он пожал плечами:

— Питерсон сказал, что вы были учительницей и библиотекарем. Я, наверное, представлял себе местную школу.

— Мистер Питерсон как истинный житель Южной Дакоты не выносит пышнословия. К тому же он прав. Я преподавала и была библиотекарем. Я была профессором библиотечного дела в Оксфорде, а затем помощницей директора Бодлианской библиотеки. Потом вернулась в Америку и заведовала Йельской библиотекой, а потом вышла на пенсию и вернулась в Болтон. — Джанет Солтер сменила тему: — Я знаю о плане на случай чрезвычайного происшествия в тюрьме.

— Мне сказали, он еще ни разу не был приведен в действие.

— В жизни все бывает в первый раз.

Платон пропустил завтрак, что с ним случалось редко. Он расхаживал среди кустов и разговаривал по мобильному телефону.

Его человек в Управлении по борьбе с наркотиками ознакомился с записями прослушки и позвонил, чтобы предупредить. Помешать аресту русского невозможно, но его можно оттянуть до завершения сделки, так что Платон выйдет из нее и с прибылью, и без осложнений.

Теперь перед Платоном стояла только одна проблема. Объект в Южной Дакоте был многоцелевым. Большую часть содержимого можно было продать, но не все. Часть предстояло сперва вывезти. Кому поручить погрузку и вывоз? Он никому не доверял. Если хочешь, чтобы дело было сделано правильно, сделай его сам.

Платон продолжал прогулку. Управление по борьбе с наркотиками арестует русского. Агенты должны увидеть, как он принимает товар. Но сколько именно товара? Достаточно, чтобы обвинение не рассыпалось, но не обязательно весь товар, за который он заплатит. Значительную часть можно сохранить. А что русскому остается делать? Только рвать и метать в одиночке, да жаловаться на несправедливость жизни. Ему так и так это предстояло бы. Платон возьмет у него деньги, а товар продаст еще раз.

Этот план сильно осложнит проблему транспортировки, но он с ней справится. Решение найдется, он не сомневался в этом.

Потому что он Платон.

Джанет Солтер показала жестом, чтобы Ричер оставался на месте, а сама стала убирать посуду со стола.

— Что вы знаете о метиламфетамине? — спросила она.

— Вероятно, меньше вас, — сказал Ричер.

— Ну, я не из тех девушек.

— Но вы были библиотекарем. Наверняка поинтересовались в книгах.

— Нет, рассказывайте первый.

— Я служил в армии. Некоторые операции требовали того, что в наставлениях именуется боевой готовностью, вниманием, мотивацией и ясностью сознания на протяжении длительного времени. У врачей имелись разные стимулирующие таблетки. Когда я поступил на службу, чистый метедрин уже выходил из употребления, но до этого им широко пользовались.

— Он назывался перветином, — продолжила хозяйка. — Его синтезировали японцы и усовершенствовали немцы. Во время Второй мировой войны он был широко распространен. Им пользовались обе стороны. Я удивляюсь, что вообще кто-то спал. Но теперь его оборот контролируют. Тем, кто им злоупотребляет, он наносит колоссальный вред. Поэтому его производят нелегально. Но любое производство требует сырья. Если они продают огромные количества конечного продукта, то должны ввозить огромное количество сырья. И это должно быть заметно. Почему начальник полиции Холланд не может достать их таким способом, не привлекая меня?

— Не знаю. Питерсон сказал, что вам предоставили выбор.

— Неужели вы не понимаете? Никакого выбора тут нет. Как мне ужиться потом со своей совестью? Это вопрос принципа.

Ричер оглянулся на дверь. Женщина-полицейский в холле, другая у двери в сад, две спят наверху перед ночной сменой, автомобиль перед входом, другой — с тыльной стороны, третий — в начале улицы. Плюс все отделение в состоянии паранойи. Полный порядок, пока не загудела сирена. Он спросил:

— Вы бабушка?

— У нас не было детей. Мы хотели их, а потом муж умер. Он был англичанин и гораздо старше меня. Почему вы спросили?

— Питерсон сказал, что вы похожи на бабушку из сказок.

— Я похожа?

— Не знаю. Наверное, мы с ним читали разные сказки.

— Где вы росли?

— На базах морской пехоты.

— Я выросла здесь, в Южной Дакоте. Мой отец был последним в длинной династии «баронов-разбойников», героев первоначального накопления. Мы покупали землю у местных жителей по двенадцать центов за акр, рыли золото, инвестировали в железные дороги. На инсайдерских условиях, разумеется.

В прихожей звякнул колокольчик. Ричер встал и подошел к двери. Женщина-полицейский открыла входную. Вошел Холланд и снял парку. Женщина повесила ее на крюк. Холланд пересек прихожую, кивнул Ричеру и прошел на кухню. Он сказал Джанет Солтер, что никаких существенных известий для нее нет и он просто зашел засвидетельствовать свое почтение. Она попросила его подождать в библиотеке. Сказала, что сварит кофе и принесет туда. Ричер наблюдал, как она наполняет старую алюминиевую кофеварку. Он встал, чтобы помочь, но она отмахнулась:

— Посидите с начальником в библиотеке.

Ричер перешел туда и спросил:

— Как дела с машиной на восточной окраине?

— Мы не уверены, что это попытка разорвать цепь. Могло быть просто неудачное ограбление. Убитый — адвокат, но в машине не было портфеля. Когда-нибудь слышали об адвокате без портфеля?

— В кармане был бумажник? Наручные часы?

— Да.

— Его ожидали в тюрьме?

— В списке посетителей его нет. Клиент его не вызывал, но в его офисе утверждают, что вызов был.

— Его туда заманили. Портфеля при нем не было, потому что он не собирался ничего записывать. Кто звонил ему в офис?

— Мужской голос. Тот же, что и в предыдущие пять раз.

— Кто был его клиент в тюрьме?

— Какой-то болван, мы ничего не могли из него вытянуть. Арестовали его два месяца назад за поджог дома. Все еще ждем психиатрической экспертизы. Потому что он не разговаривает ни с кем, с кем не хочет. Ни слова.

В кухне забулькала кофеварка. Громко. Ричер сказал:

— Мы с миссис Солтер обсуждали поставку сырья в лабораторию, которая, по вашему предположению, там находится.

— Вы подозреваете нас в халатности? Думаете, мы вынуждаем ее рисковать жизнью, хотя располагаем другими возможностями? Мы пытались, поверьте. Через Болтон ничего не проходит. Следовательно, их снабжают с запада. За шоссе отвечает дорожная полиция. Мы контролируем только проселок, идущий на север к лагерю. Время от времени ставим там посты. Но до сих пор ничего не перехватили. Полагаю, они внимательно за нами следят.

Джанет Солтер принесла кофе на серебряном подносе. Фарфоровый кофейник, сливки, три чашечки, три блюдца, три ложки. Она разлила кофе по чашкам. Ричеру было неудобно держать маленькую чашечку, но кофе был хорош. Он отпил. Тут зазвонил мобильник Холланда. Он ответил. Потом восемь секунд слушал звонившего. Потом выключил телефон и с облегчением улыбнулся:

— Сейчас взяли человека, который застрелил адвоката.

13.55. Осталось тридцать восемь часов.

Ричер поехал в полицию с Холландом. Питерсон уже ждал их в оперативной комнате. Он радостно улыбался. Ричер спросил:

— Так кто этот стрелок?

— Джей Нокс, — сказал Питерсон. — Водитель автобуса.

Питерсон стал докладывать Холланду. Ричер слушал. Сорок минут назад патрульный в машине увидел пешехода, пробиравшегося по глубокому снегу вдоль проселка, в миле от города. Полицейский был оповещен о розыске, однако решил, что пешеход, скорее всего, не убийца, а какой-нибудь водитель застрявшей машины. Он остановился и предложил подвезти его. Человек был угрюм и разговаривал уклончиво. Поэтому полицейский надел на него наручники и обыскал его. И обнаружил у него в кармане девятимиллиметровый пистолет «Глок-17». Дуло пахло так, как будто из него недавно стреляли, и в магазине не хватало одного патрона.

Полицейский арестовал его и доставил в полицию. Дежурный узнал в нем водителя автобуса. С его рук и одежды сняли пробу на предмет пороховых остатков. Анализ показал их наличие. На пистолете повсюду отпечатки его пальцев. Ему зачитали права. Сейчас он в камере, но говорить отказывается.

Холланд пошел посмотреть на арестанта. Питерсон остался.

— Сколько пуль в теле убитого? — спросил Ричер.

— Одна, — сказал Питерсон. — В голове.

— Девять миллиметров?

— Почти наверняка.

— Это распространенный калибр. География сходится?

— Нокса взяли примерно в четырех милях от места преступления. Пешего, но, возможно, не обошлось без машины.

— Почему?

— Подождите, сейчас принесут фотографии.

Фотографии принесли через полчаса. Первый снимок был сделан издали, в западном направлении. На нем была заснеженная дорога с двумя парами колей. Посреди кадра стоял одинокий автомобиль. У него были включены фары. Видно было, что его не занесло и он не вилял. Он просто остановился, как поезд на рельсах.

На втором снимке, сделанном футов на сто ближе, видна была фигура сидящего водителя. Мужчина, пристегнутый ремнями безопасности, сидел прямо. Голова его свесилась вперед. На дороге не было ничего, кроме девственно свежего снега и четырех колей.

— Хорошие снимки, — сказал Ричер.

— Я старался, — ответил Питерсон. — Спасибо.

— Отпечатков ног нет.

— Нет, — согласился Питерсон.

На третьей фотографии — крупным планом колеи, идущие в восточном направлении. Протекторы не отпечатались.

На четвертом снимке — крупным планом автомобиль. Серебристый «ниссан-инфинити». Окно водителя полностью открыто. Можно подумать — водитель уснул, если бы не отверстие в голове. Точно посередине лба. Как третий глаз.

На остальных фотографиях были внутренности салона. Пара резиновых бот на полу перед пассажирским сидением, рычаг коробки передач стоит на Р — парковка. Ключ зажигания в положении «включено». На указателе уровня топлива — бак полон.

— Ваша версия? — спросил Ричер.

— Так. Нокс в машине. Едет. Он едет на восток. Адвокат едет на запад. Нокс видит приближающегося адвоката. Он опускает стекло, высовывает руку, сигналит ему остановиться. Адвокат сбавляет скорость и останавливается. Он тоже опускает стекло. Может быть, думает, что Нокс хочет предупредить его о какой-то опасности впереди. Нокс стреляет и едет дальше.

— Кто нашел тело?

— Другой человек, ехавший в восточном направлении. Он затормозил, посмотрел и через две мили позвонил нам с заправочной станции. Не было мобильника.

— Гильзу нашли?

— Нет. Думаю, гильза срикошетила от дверной рамы или от ветрового стекла и осталась в машине Нокса.

— Так, расскажите мне о машине Нокса, — сказал Ричер.

— В город он приехал вчера, а сегодня с кем-то встретился. Может быть, с байкером. Тот дал ему машину. Нокс сделал свое дело, вернул машину и шел домой пешком, когда его арестовали. Люди, у которых мы его поселили, говорят, что его весь день не было дома. Что он был необщителен. Как будто у него что-то на уме.

— Утром я встретил его в кафе.

— Как он себя вел?

— Не очень общительно. Объяснил тем, что со вчерашнего дня ему не идет зарплата.

— Нервничал из-за своего задания.

— Прежде всего, не верится, что он пробирался сюда таким изощренным способом. Что-то слишком сложно. И он сказал, что автомобиль вынесло прямо на него. Он не мог заранее это устроить. Думаю, вы взяли не того человека.

— У него был пистолет в кармане. И он из него стрелял.

— Следствие закрыто? — спросил Ричер.

— Судя по всему, думаю — да.

— Тогда убирайте полицейских из дома Джанет Солтер.

— Не я решаю, — ответил Питерсон.

— Холланд уберет?

— Подождем, увидим.

14.55. Осталось тридцать семь часов.