95-й. Сны о будущем прошлом

24. ЛЕТО НА ИСХОДЕ

ПОЦЕЛУИ, БЫТ И КАЗЁННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

Вовка тоже меня, конечно, увидел. Помахал. Я в ответ аккуратно сделала ручкой и начала интенсивно светить лицом. Ну, скорее бы!

По толпе курсантов поползло «бу-бу-бу». И даже, вроде, «гы-гы-гы». Меня обсуждают, ясен пень. Всё, вроде все отбегали. Роты поменялись местами. Вовины упали тюлениться, а он наконец-то пришёл ко мне!

— Привет, милый, — я потянулась, привставая на цыпочки.

— Привет, любимая моя, — Ну, Боже мой, обними же меня скорее! Да! Да! Да! — От меня потом пахнет.

— Пофиг вообще! — я прижалась к нему изо всех сил, — Обалдеть… Как же я соскучилась… — тут мне в голову стрельнула новая мысль, — Чего это ваши бандерлоги надо мной ржали, м?

Вовка усмехнулся:

— Говорят, «какой ты быстрый». Только перед отпуском познакомился с девушкой — а с отпуска пришёл — уже женат. А некоторые — некоторые — говорят, что это не я, а ты быстрая.

— О как. Эти реплики мы отметём как неорганизованные! И вообще, целоваться тут можно?

Целоваться оказалось можно, что и было мне незамедлительно продемонстрировано. От курсантского лежбища потянулась густая волна зависти. Потом они снова пошли бегать, и я ждала, наблюдала за процессом. Занятно. Потом мы снова пообнимались. Ну и так по кругу, пока товарищи курсанты не стали прям супер физически подготовлены на сегодня.

Из части я бодро направила стопы свои на остановку, доехала до рынка и прибежала в БТИ. Офигеть, сколько же тут народу…

Перед шестым кабинетом, кстати, никого не было. И никаких опознавательных знаков — начальник там, или специалист, допустим. Просто, кабинет №6. Я пожала плечами и постучалась. Из-за двери приглушённо раздалось.

— Войдите! — голос женский, не самый молодой.

Вошла.

— Добрый день! Виталий Юрьевич сказал в шестой зайти…

В кабинете стоял один стол, штук шесть шкафов, открытых и закрытых, и стоически-унылый фикус. За столом среднего возраста женщина в неопределённо-бежевом костюме и толстых как лупы очках заполняла какие-то бланки.

— А-а! Да-да, звонил. Присаживайтесь, девушка. Что у вас?

Я выложила перед собой веер всяческих бумаг. Включая свидетельство о браке — паспорт-то новый.

— Ну, прекрасно, прекрасно… А-ха… У нотариуса оформляли?

— Да.

— А-ха, а-ха… Молодец, всё принесла, — Она начала перекладывать бумаги перед собой, — Значит, сейчас посидите, сразу всё сделаем и заберёте.

Сидеть пришлось довольно долго. Тётя заполняла всякие карточки (вручную, естественно, обычной шариковой ручкой), время от времени просила меня расписаться. Это прям был луч бодрости, потому как развлечь себя в этом унылом кабинете было решительно нечем. Периодически она выходила куда-то, снова возвращалась и писала, писала… От безысходности я начала следить за эволюциями двух мух, ползающих по залитому солнцем пыльному окну. И даже начала задрёмывать. И тут она сказала:

— М-хм… Держите, всё готово!

А-а-алилуйя! Я подскочила, стараясь взбодриться:

— Спасибо огромное! — выложила на стол загодя купленную шоколадку (модную тогда «Альпен гольд»), оплата оплатой, а приятное послевкусие после себя оставить надо, мало ли, ещё придётся обращаться, — Всего вам хорошего!

Собрала свои доку́менты (внимательно всё проверяем! забудешь тут — фиг догонишь потом, столько бумаг, затеряют безвозвратно…) и побежала на Горького, к дяденьке Юрьичу.

Виктор Юрьич долго мурыжить меня не стал, бодро всё проверил, бодро снял копии (точнее, деловая секретарша быстренько сняла, каблучками цок-цок-цок…). Недели две, сказал, уйдёт на утрясание. Ну да и ладно, нормально.

Прошлась от него до педа (ну, в смысле — педагогического университета), получила бумажки, что переведена, зачислена на третий курс дошкольного. Добро пожаловать в стены и всё такое. Первого сентября к одиннадцати — ждём.

Вот Анька удивится! В её же группу. Через три дня она, кстати, Зинку-подруженцию вжамуш должна выдавать, приехала, поди со своей реконкисты. Надо зайти.

Зашла. Конечно, зря. Дома была Анина мама, тётя Маша, а сама Анна, как я и предполагала, безвылазно торчала у Зинки, готовя её к жизненному старту. Всякие свадебные конкурсы и плакаты, которые по подъездам модно было развешивать, и прочую белиберду.

Я вышла из подъезда, поразмыслила — и решила не расстраиваться. Пущай свои свадьбы спокойно гуляют. Насколько я помню, они на второй день на дачу к кому-то уедут… Ничего, так или иначе, первого всё равно встретимся.

На входе в квартиру меня поймал телефонный звонок. Я скорее захлопнула дверь и схватила трубку:

— Алло!

— Здравствуйте! А я уж думала, у вас телефон сломался.

— Я вас внимательно слушаю.

— Девушка, вот тут написано: заказ постельного белья по индивидуальным размерам…

— Да-а, — приглашающе подтвердила я.

Записала всё, положила трубку. И тут поняла: вот я тормоз! Люди-то мне, наверное, и звонят… только меня всё больше дома нет. И никого нет. Значит, что? Значит, мне нужен телефон с автоответчиком! И второй номер для бабушки. Потому как она приедет и снова начнёт скучать. Поставить ей прямо в комнату, пусть общается, правильно? Завтра этим и займусь!

Вторник, 22 августа 1995.

Сказано — сделано! Назавтра я с утра снова навестила мужа — надо успевать, пока лето и сплошная физкультура, а потом поехала в телефонную контору. Народу было… Ладно-ладно, не дохрениллион, но человек двадцать. Эх, знали бы вы, ребята, что пройдёт лет десять, и вы начнёте от обслуживания ИрГТС отказываться. Мобильники вытеснят всё.

Но пока мне нужен телефон. Поэтому сидим.

Тётенька-регистратор страшно удивилась, что мне нужен второй телефон в квартиру. Какие-то там у них якобы сложности. Пришлось козырять бабушкиным статусом. Всё-таки ветеран тыла, заслуженный учитель, мать-героиня и всё такое. Дошла аж до начальства. Пригрозила, что статью разгромную про них напишу, тогда только согласились.

Я вот реально не пойму — вам какая разница? Я же платить буду, из своего кармана, у вас не попрошу…

Ф-ф-фух. Ладно, вышла с подписанным договором, завтра жду монтажников (или кто они?). Сразу зашла, купила моднящий телефон. Не только с автоответчиком, но и с определителем номера, не хухры вам мухры! Продавщица, расхваливая этот аппарат, так закатывала глаза, как будто он как минимум космическими технологиями был напичкан. Подумала — дошла до отца. Надо же маленько и собой заняться. Скоро осень, а мне и надеть нечего…

Сила воли у меня теперь уже годами тренирована, поэтому я смогла из массы привлекательных вещей выбрать то, что мне реально А — нравится, Б — подходит и В — точно будет носиться. Но шестьсот рубасов как с куста. Тыщ, тыщ, конечно. Боже, как люди выживают, вообще, на среднюю зарплату в четыреста-пятьсот тысяч в месяц…

Среда, 23 августа 1995.

Сегодня я ждала телефонных мастеров и нервничала, чтоб они не опоздали. Не хотелось бы встречу с милым пропустить из-за того, что кто-то черепашка. Даже если ниндзя.

С утра завернула ковры — по всему дому ходить же будут. Собралась в надежде, что они быстро мне сделают — и сразу выбегу. Платье одела синее с розами, которое я на первое свидание шила. Короче, готова — прям «на старт, внимание, марш!» Пока дождалась — извелась прям вся на удобрения. Тут делов-то! А сколько нервов…

На физкультуру я сегодня чуть не опоздала с этими телефонами. Лечу по привычной уже дорожке — бегают! Бег — основа здоровья. Такова доктрина подготовки военного авиационного инженера, как я её поняла.

Остановилась уже около привычного мне дерева, как раз чтобы услышать:

— Ух ты, смотри какая! Я бы… — тэкс, по ходу кто-то в первый раз меня видит.

— Э, а ну, рот закрыл там! — ага, это Вова.

— Ты чё! Это жена сержанта, — это уже доброжелатели, понятненько…

Пришлось минут десять подождать, пока все добегут, а потом обнимашки!!! Я люблю тебя, солнце моё…

Вернулась я домой, шуршу в замке ключом, а тут соседская дверь открывается и соседка, баба ­­­­Лида, радостно кричит:

— Точно, Оля!

— Что, баба Рая приехала?

— Да! Испугалась твоей двери, ты представляешь? — да уж, представляю… — Её дочка-то хотела назад вести… — из за плеча бабы Лиды показалась наша бабушка.

— А я говорю: ну ещё, не буду я по лестницам лазить. Сижу вот, жду тебя уже два часа.

— Ты моя-то маленькая! Ну, пошли скорей домой.

Перестроения бабушек происходили амплитудно, это почти как корабли в порту местами поменять. Наша бабушка по молодости лет была довольно рослой (ну, по меркам голодных революционных и послевоенных годов) и довольно полной, но к восьмидесяти сильно «уросла вниз», а масса-то… Короче, наша по форме приближалась к идеалу. Баба Лида была посубтильнее, зато ножки у ней с возрастом скривились натурально колесом, и ходила она, сильно переваливаясь из стороны в сторону. Ох, бабульки.

— Оля, тут сумки ещё, — отступая от выхода напомнила баба Лида.

— Заберу, не переживайте. Баба, домой аккуратно заходи, порожек металлический, — я дождалась, пока наша бабушка совершит длинный проход вокруг металлической двери, и забрала пакеты, — Баб Лида, спасибо, что приютили!

— Да ты что, не за что… Рая, ты заходи!

— Ага!

Бабушка упёрлась руками в косяки и сконцентрировалась. Когда вам восемьдесят четыре, приходится, знаете ли, брать на особый контроль такие ответственные вещи, как преодоление препятствий. Так-так, первая нога бодро перешагнула порог, вторая тоже зашла удачно,

— Ой, слава Бох, я дома!

— Ага. Ты не пугайся, там у меня в зале шитьё разбросано.

Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.

— Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я щас разберу тут…

— А полотенце моё?

— Принесу.

— В верхнем ящике!

— Ага.

На самом деле у меня не всё так прям ужасно было. Основная часть рулонов лежала уже у меня в комнате. Да, прям посередине — как минимум, до января это место совершенно свободно. Те куски и обрезки, с которыми я возилась вчера, были быстренько водворены в общую поленницу. Всё! Ходить можно!

Теперь чай заваривать. Чай у нас — первейшее дело.

Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что мужа, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:

— Сволочи!

Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:

— Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.

Я вздохнула:

— Ну да. И сходить поговорить могу.

— Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.

Эх, блин… Сильно на это надеюсь…

— Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.

— Да? А где?

— Да прямо у тебя на комоде стоит!

— Ну-ка я проверю…

Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку. Аппарат был наш старый, привычный.

— А номер какой, говоришь?

— Вот, я тебе крупно написала, — я вытянула из-под телефона листок с номером.

— Прямо звонить можно?

— Да.

— М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…

Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый, точно.

Четверг, 24 августа 1995.

Утром я вышла на балкон. Прохладненько уже так-то, осень близко. Я вообще мерзлявая, но пока есть возможность, буду ходить секси. Тем более, массовая мода на мини способствует. А чтоб зубами не клацать, чулки надену. Есть у меня одни, на силиконовой липучке. Они, правда, в мелкую розочку, но по-моему, сейчас прям всё простительно. В чём только народ не ходит, чес слово.

Вовка был сегодня какой-то как будто зажатый, что ли. Спросила.

— Так чемпионат же идёт по рукопашке. «Меч Сибири». Это я ещё лицо берёг. Но с Витамином, боюсь, так не получится.

— Что за Витамин?

— Да наш же. Здоровый он, лосяра. Есть мизерный шанс измотать, но он выносливый, с*ка, не хуже меня. На ногах бы устоять.

— Я что-то не пойму, вы же, вроде, в защите? Или как?

— Нет, шлема́ и всё это, конечно, имеется. Но понимаешь, любимая, если в голову прилетает ногой, даже в шлеме, всё равно синяки останутся.

— Мда-а-а… Это что, финал уже, получается?

— Ага. В воскресенье будет.

— Посмотреть, я так понимаю, нельзя будет?

— У-у-у, нет конечно.

— А жаль, — я подумала, — Или нет. Не хочу смотреть, как тебя бьют.

Вовка усмехнулся:

— Ну, я тоже буду бить.

— Ой, понятно дело. От того, что вы оба будете биты, мне, знаешь ли, как-то не легче.

Он тихонько засмеялся и обнял меня:

— Ты моя маленькая нежная девочка.

— Да. Я маленькая, нежная, и я не люблю мордобития. А тебя люблю…

— И я люблю тебя, радость моя.

Но в понедельник, когда я в очередной раз прибежала на обнимашки морда лица у Владимира Олеговича была таки битая. В своё оправдание он заявил, что Витамин тоже не ушёл обиженным. Били, я так понимаю, они друг друга, пока стоять могли. И вроде как по очкам золото присудили Витамину, а мой — серебряный. Красавчик.

Что характерно, Витамин оказался с их же роты, только с другого взвода. Вова мне его показал. И ходил Витамин сегодня тоже… бережно.

— А вам разве не полагаются какие-нибудь… освобождения от физкультуры, что ли?

Ой, какой выразительное лицо.

— Понятно. Только массовые расстрелы спасут революцию.

— Вот-вот, — сказал Вова и пошёл бежать три километра.

Главное, занятная какая штука — все спортивные упражнения в сапогах. Никаких не то что кроссовок, а даже берц. В тяжеленных кирзачах, подбитых медными гвоздями. Такая вот китайская мето́да. Видимо, как в том анекдоте: потом сбрасываешь шкаф — и ты терминатор. Такие дела.

СЕНТЯБРЬ УЖ НАСТУПИЛ…

Ещё три дня продолжалась моя лафа с каждодневным посещением уроков физкультуры, а потом настало первое сентября и мне (внезапно, блин!) пришлось выйти на учёбу. Это кровь из носу надо было сделать. Наладить контакты с преподавателями, произвести правильное впечатление. Договориться, в конце концов, о каких-то письменных сдачах. Мне реально это будет проще, чем высиживать от звонка до звонка все пары. И у Вовы тоже начался учебный год. Это значит — меньше физ-ры, больше всякой теории, окна между занятиями другие и не всегда удобные… Хорошо хоть возможность вечером по телефону поболтать оставалась.

Так вот, про первое сентября.

Многолетняя привычка идти в школу первого сентября с букетом зудела, как неприятный зуммер. Фубля. Возможно, из-за этого я и букеты не люблю. Первое сентября — у педагога ВЕСЬ ДОМ в цветах. Как у Матроскина, у которого молоко везде было, даже в умывальнике. За ними надо ухаживать, воду им менять и прочее. А потом они начинают массово вянуть и стебли такие противные становятся, бу-э-э… А ещё на мусорку тащи! А банки??? Банки в те махровые времена были нужной вещью. Не сказать, чтоб ценной, но порядочная хозяйка трёхлитровыми банками не разбрасывалась (тут взгляд такой многозначительный и знак (!)). А значит, все эти банки тебе же ещё и мыть. Ну, зашибись, удовольствие!

Я шла через центр и раздумывала. А что тогда? Гору шоколадок? Большую коробку конфет? Блокнотики? Фубля… О! Торт! Полюбас же чаи на праздник гонять будут. Зайду-ка я в «Вентус», крючок небольшой.

Пришлось немного постоять в очереди, но тортик того стоил. Симпатичный и вкусный — мы тогда такие покупали, после регистрации. Упаковали мне честь по чести и пошагала я дальше, весёлая.

Ноги чуть не унесли меня по привычке на филфак — вот бы конфуз вышел! Повернула уже с пешеходного перехода, причапала в пед, запёрлась с этим тортом в деканат — а там дым коромыслом. Все после лета радуются. Дошкольники же. Не знаю, как сейчас, а в те далёкие времена все были практики, в обязательном порядке работа с детскими группами, исследования — общение — а это всегда отпечаток накладывает.