А может, все это приснилось?

У тибетки

— Говорят, она лечит все. Гималайская медицина, травы, это же потрясающе! — Никита говорил возбужденно. — Она врач в пятнадцатом поколении. Представляешь? У них в семье не было ни одной другой профессии, и это целительство передавалось по наследству только женской половине. Мужчины не в счет. Поедем к ней, возьмем лекарства, я уверен, что поможет.

— Но ей нужен диагноз, причем точный, или выписка из истории болезни. Нельзя же просто прийти и потребовать лекарство от инсульта. Наверное, и инсульт бывает разный, — слабо возразила я, не веря уже ни в какую медицину.

— Да она диагноз по пульсу узнает! — заявил Никита.

— Тем более, ей пульс не твой нужен, а бабулин.

— Все равно поедем, — решительно сказал Никита. — Мы ничего не потеряем. Мало ли что, вдруг поможет? Мне ее очень хвалили, тем более что она не делает ничего сверхъестественного. Поедем, а?

— Ты меня так упрашиваешь, будто я не хочу. Когда поедем?

— Завтра в восемь утра, с ней Шарма договорился. Помнишь, мы его на открытии выставки видели, корреспондент с индийского телевидения. Просил не опаздывать, а то будет много народу, — объяснил Никита.

Повернув в переулок за модерновой церковью из красного кирпича, проехав мимо стадиона с теннисными кортами, Никита уверенно повел машину по узкой улочке с одноэтажными игрушечными домами. Было рано, но почти все хозяйки уже проснулись и начали заниматься домашними делами, и прежде всего это проявлялось в огромном, едином облаке пыли, стоящей, как туман на улице, и идущей с земли, крыш и из дверей. На крышах выколачивали ковры, коврики, покрывала и одеяла. Пыли было столько, что она с каждым ударом палки вбивалась и въедалась еще глубже в избитый ковер, но запыленные и одухотворенные хозяйки этого не замечали — так начинался день. Разномастными метелками и вениками подметался маленький дворик у каждого дома-квартиры. Дворовая пыль шла вверх, ковровая — вниз, и они встречались у самых окон, заслоняя от проснувшихся обитателей дома ослепительно яркое утро. На нетвердых ногах выходили из домов старухи — это был их час. Они гордо и молча оглядывали улицу, уцепившись за ворота, ограду или калитку, и долго, кто сколько может, стояли так, глядя на мир, который в их годы обычно начинался и кончался этой пыльной улицей. Старухи следили за проходящими мимо незнакомцами, за проезжающими торговцами, бездомными собаками и висящей в воздухе пылью. Они, все такие разные и одинаковые, были похожи на птиц — крючковатыми носами, движением головы, цепкой хваткой — и с высоты своих лет оценивали все окружающее их и исполняли одну, придуманную ими самими миссию — быть стражами. Так стояли они, одинокие, утренние, немощные старухи-птицы, охраняя от злых взглядов детей, внуков, правнуков, свой дом, маленький садик, свою молодость и будущее всего того, что находилось за их спиной в этот час. Потом, глубоко вздохнув о чем-то, старухи шли в дом, тяжело переступая затекшими ногами, чтобы назавтра, рано утром, выйти опять, кто сможет, к воротам. Дожить бы, думали они...

Белый миниатюрный домик, к которому подъехал Никита, был похож на все остальные, только в садике вместо тропических растений были стулья для посетителей. На двери висела надпись: «Врач принимает с девяти утра до часу дня и с пяти до семи вечера ежедневно, кроме понедельника. Консультация бесплатная. Не забудьте взять порядковый номер», — и стрелка прямо в ящичек с номерами.

— Нам номер брать? — спросила я.

— Нет, мы так пойдем.

Никита постучал, и ему открыли сразу же, как будто ждали под дверью.

— Подождите минуточку, доктор сейчас придет, — сказал мальчик-индиец. — Садитесь, пожалуйста.

В маленькой приемной стояли стол, два кресла и лежанка. Над столом висела большая картина с зеленокожим буддой — покровителем врачей. Из-за двери, откуда-то из глубины дома, слышалась нежная китайская музыка — звон колокольчиков и гулкие удары незнакомых инструментов. Открылась дверь, и в комнату вошла молоденькая девушка в джинсах, длинной белой блузке. Она поздоровалась и протянула два желтых картонных листка.

— Заполните, пожалуйста, — имя, пол, возраст, — попросила она.

— Дело в том, что мы не сами будем лечиться, — сказал Никита. — Нам бы с врачом поговорить. Вы не знаете, она лечит инсульт?

Девушка мягко улыбнулась. Ее раскосые глаза весело блеснули.

— А я совсем на врача не похожа? Ведь вы пришли ко мне на прием. Это о вас мне говорил Шарма? — спросила она вконец ошарашенного Никиту.

— Да, — промямлил Никита, — я, простите, как-то растерялся. Вернее, я совсем не ожидал увидеть такого доктора.

— Ничего, стаж учебы и работы у меня большой — двадцать лет. Я с пяти лет ежедневно сидела около мамы, когда она принимала больных. А сейчас мама живет в горах, так у нас принято. Так что вы говорили про инсульт? — спросила она.

Пока я рассказывала о бабушке, тибетка записывала что-то на желтую картонку, изредка задавая вопросы.

— Я дам вам три разных лекарства, — наконец произнесла она, — их принимают с теплой водой. Первое — за полчаса до завтрака, второе — через час после обеда и последнее — перед сном. Курс рассчитан на два месяца. Думаю, должно помочь.

— Скажите, пожалуйста, а это правда, что вы ставите диагноз безо всяких анализов и осмотра? — не вытерпел Никита.

— Вы хотите убедиться? — спросила тибетка.

— Мне интересно чисто профессионально, я журналист.

— У меня нет никаких секретов. Сначала я вам объясню. Я слушаю пульс. Только надо делать это очень внимательно, сконцентрироваться, лучше даже закрыть глаза. — Девушка положила руку перед собой ладонью вверх. — Вот эти три пальца — указательный, средний и безымянный — дают информацию обо всем, что происходит в организме. Каждый из этих пальцев мысленно делится еще вдоль. Таким образом надо постараться прослушать двенадцать оттенков пульса. Я по очереди слушаю сигналы каждого органа — печени, сердца, легких, почек. Если есть какие-то отклонения, об этом сразу говорит пульс. Дайте-ка мне вашу руку.

Никита боязливо, как ребенок незнакомому человеку, протянул руку.

Тибетка взяла его за запястье, сильно надавила пальцами, постепенно ослабляя захват. Она прислушивалась — глаза были закрыты, губы что-то шептали, голова наклонена вперед. Потом взяла другую руку — и то же самое.

— У вас с левой ногой ничего не было? — спросила девушка.

— Было, — ответил Никита. — Я ее ломал.

— Она у вас по утрам болит, — категорично заявила тибетка. — А так вы здоровый человек, если не считать, что у вас начинается гастрит. Вам надо за желудком следить.

Никита беспомощно взглянул на меня.

— Не волнуйтесь. — Тибетка перехватила Никитин взгляд. — У вас пока все нормально, но самое слабое место у вас в организме — желудок. И тем более вам необходима диета в местных условиях. Никаких лекарств, только диета, самая простая. Теперь что касается вашей бабушки. Я дам вам лекарство сразу на два месяца. Но через месяц, пожалуйста, придите ко мне, надо знать, стала ли двигаться рука, общее состояние, как речь, в общем, все подробно, хорошо?