АББА или Чай с молоком

11

Никого не было у Коли Ежова: ни бабушки, ни дедушки, ни сестры ни брата. И даже папы у него не было. А была только мама. И она часто плакала, плакала, потому что жалела Колю, который вырос без отца, и боялась, что, когда Коля станет взрослым, она будет ему не нужна, а иногда плакала просто от любви, потому что и от любви плачут. Ведь у Марины Николаевны, кроме Коли, тоже никого не было.

Отца Коля не помнил: он ушел от них, когда Коле было пять лет. Все, что осталось в памяти, смутный образ, какое-то размытое пятно, и это пятно было его отцом. Он помнил, как однажды у метро отец купил ему воздушный шар — это было похоже на кино, и каждый раз в одном и том же месте пленка обрывалась. Но само это слово как будто застыло с тех пор на губах, и казалось, он еще помнит, как сказал это впервые: па… Теперь это слово стало чужим. И он уже не понимал, что оно значит. И никогда не поймет. И это ему все равно. Он ненавидел своего отца. Но иногда это слово само просилось на язык, и, уткнувшись лицом в подушку, он глотал слезы, и губы искривляла судорога: слышишь, па…

Было воскресенье, и когда после долгих раздумий Сюсюка наконец позвонил в дверь, ему открыла Марина Николаевна. Она отвела его к Коле в комнату и отправилась ставить чайник, потому что как раз испекла пирожки с капустой. Коля никогда не приглашал домой своих знакомых, и Марина Николаевна была рада гостю, но Коле, как заметил Сюсюка, это не понравилось.

Тебе чего? — удивился Коля.

На нем были вытертые голубые джинсы и белая футболка — он был одет по домашнему и от этого как будто стал уязвимым, даже доверчивым, так что Сюсюка, который обычно его побаивался, сразу почувствовал себя уверенно.

— Дело есть, — объяснил Сюсюка.

— Я больше с вами дел не имею.

— Я сам ресил завязать, честна.

Половины слов Сюсюка не выговаривал, на Коля к его пришепетыванию привык и давно не обращал на эта внимания. Он проста этого не замечал, потому что главное — человек, а как он, говорит и как выглядит — эта все равно.

— Тебя Коленый послал? — спросил Коля, смерив Сюсюку презрительным взглядом. На Сюсюке и теперь были все те же обрезанные да колена джинсы и красная бейсболка, повернутая козырьком назад.

— Я сам пришел. Поговорить надо.

— Ладно, — согласился Коля, — говори, если пришел.

Марина Николаевна принесла поднос с чаем и пирожками.

— Ты, наверное, Колин друг, в одном классе учитесь?

Но ей никто не ответил.

— Значит, друзья, — улыбнулась она и эта, как успел заметить Сюсюка, была грустная улыбка, неуверенная, на приветливая.

— Знакомые, — поправил ее Коля.

— Вот и хорошо.

— Меня зовут Толя — представился Сюсюка.

— А я Марина Николаевна, — снова улыбнулась она.

Коле никогда не приходило в голову, что Сюсюка бывает вежливым и даже, на человека мажет быть похож.

«А ведь у него имя есть — подумал он. — Даже странно. Толя, Коля…»

— У Юльки велик свистнули, знаешь? — сказал Сюсюка, когда Марина Николаевна вышла.

— Знаю. Ты и свистнул.

— Я не брал, — обиделся Сюсюка.

— Ты не брал. Твои дружки взяли, пока ты Юльке зубы заговаривал.

— Это и твои дружки. А про велик я не знал. Я ее на доске учил…

Коля ничего не сказал, но его лицо стало багровым, а кулаки непроизвольно сжались. Сюсюке это не понравилось, и он на всякий случай встал из кресла и отошел к двери.

— Я помочь хочу — нечего на меня кулаками махать. А к чужим девчонкам я не клеюсь — привычки такой нет.

— Это правильно, — сказал Коля. — Зачем пришел?

— Жалко велик — вернуть бы.

— А тебе-то что?

Сюсюка немного оробел. И зачем он лезет не в свое дело? Он даже хотел уйти, но передумал. И потом, пирожок хотелось попробовать.

— Была бы эта моя девчонка, я бы к тебе не приходил.

— Чай пей — остынет.

Сюсюка взял со стола пирожок и снова сел в кресло.

— Я в эта дело лезть не хочу: мне смысла нет, я помочь.

— Ладно, говори.

Убедившись, что Коля настроен мирно, Сюсюка опасливо огляделся. Эта была бедная квартира, но уютная. Иногда Коле удавалось где-то подработать, и все равно жили на мамину зарплату, так что о ремонте и речи быть не могло. Обои в некоторых местах отклеились, и выцвели на солнце. Но в комнате было чисто и уютно. На первый взгляд казалось слишком много мебели, а на самом деле — ничего лишнего: шкаф, тахта и письменный стол — вот и вся обстановка, если не считать старого кресла с лопнувшей на спинке обивкой.

— Я вчера у Каленого был: велик у его отца в гараже стоит.

— И что?

— А то, что Василича, который на рынке стоял, на прошлой неделе взяли, и покупателя у Каленого нет. Велосипед дорогой: если в хорошем магазине брать — триста зеленых, не меньше, а так — сотни полторы. Тут человек с деньгами нужен. А его еще найти надо.

— Ну?

— Если хочешь велосипед вернуть, надо это сейчас делать, пока Коленый покупателя не нашел.

— Интересно — как.

— Скажешь, про Юлькин велик случайно узнал. А что он у Каленого — догадаться нетрудно: это его район. Так, мол, и так, скажешь, покупатель есть.

— А деньги?

— Отдавать рано или поздно все равно придется — это правда, не в гараж же лезть. Но сейчас главное велосипед получить, а там, может, и деньги найдешь.

— А если нет?

— А если нет, он их из тебя все равно вытрясет. Хочешь не хочешь, а деньги достанешь.

Коля просто своим ушам не верил. Помог, называется. Он и без него знает, что велосипед у Каленого. Если бы ключ от гаража был — это другое дело. И все-таки Коля был рад, что Сюсюка пришел. Он и сам понимал, что, если это сделает, Коленый его в покое не оставит. Но ему совет был нужен, поддержка чья-то. Ему надо было с кем-то посоветоваться, просто с кем-то поговорить — и теперь такой человек нашелся. И это был Сюсюка. Если бы не он, Коля, может, никогда бы на это не решился. И теперь ему хотелось поблагодарить Сюсюку, что-то хорошее для него сделать, просто потому, что он пришел и теперь не так страшно. Но он не смог найти нужных слов и поэтому сказал:

— Это все?

— Я предложил, а ты смотри — дело твое. Но решать надо сейчас.

— Предположим, скажу я, что у меня покупатель есть. И что? Каленый товар в долг не дает.

— Раньше не давал, а теперь дает. У него гараж до отказа забит, а покупателей нет. Ему деньги нужны — он даст. Скажешь, покупатель хочет, чтобы ему велик в Митино привезли или в Северное Бутово. Не поедет же Каленый с тобой.

— А если поедет, или Рябого пошлет?

— Не пошлет. Ему смысла нет тебе не верить, потому что, если надо, он тебя из-под земли достанет.

— Оторвет он мне башку.

— Может, и оторвет. Но попробовать стоит.

— Поможешь?

«Помогу», — хотел сказать Сюсюка. Потому что какой мальчишка не мечтает стать героем? Но он молчал. Глупо красивые слова говорить и грудь выпячивать, а в последний момент испугаться — и все бросить. Может, он и трус, но подлецом он никогда не был.

— Коль, не могу: я Коленому денег должен. И потом, не мое это дело. Извини.

— Ладно, все равно спасибо.

Сюсюка простился с Мариной Николаевной и ушел. Оставшись один, Коля до вечера не выходил из своей комнаты: думал, как быть. Предположим, пойдет он к Коленому. А потом что? Не такой Коленый человек, чтобы просто так со своим добром расстаться. Но ничего, он этого так не оставит…

Был уже первый час, когда в комнату вошла Марина Николаевна.

— Коль, а ты что спать не ложишься?

— Я ложусь.

— Ну тогда я пойду. Спокойной ночи.

— Мам.

— Что?

— Мам, ты не обижайся, если что.

— Ты чего, Коль? За что мне на тебя обижаться. У меня, кроме тебя, никого нет.

— Марина Николаевна обняла Колю и поцеловала в лоб.

— Спи.

Коля почистил зубы и лег, но заснуть не мог. Он лежал с открытыми глазами, и в темноте казалось, что кто-то стоит за занавеской, и ему было страшно, потому что и смелым людям бывает страшно.

А дома у Юли не спала Марина. Она снова и снова прокручивала в голове тот день, и все время у нее перед глазами стоял Сюсюка. И надо же ему было в тот момент оказаться на площади. Если бы не он, ничего бы не случилось. И все-таки это Марина виновата. Но разве она знала? Стоило ей на, секунду отвернуться, и… Она даже его лица не успела разглядеть, и только оранжевая футболка ярким пятном навсегда врезалась в память. Это он, человек в оранжевой футболке, ворвался в их жизнь, когда они и были так счастливы, и все разрушил. Она успел схватить его за руку, но он ее оттолкнул, и, упав, она больно ударилась. Что она могла сделать?

«А может, велосипед можно найти? — думала Марина — Но как?»

У Марины был другой план.