Адаптация

Глава 2. Небольшое отклонение

Капсула вращалась с бешеной скоростью, и центробежная сила усердно вдавливала Калеба в наполнитель. Еще в академии его тренировали на центрифуге как раз с расчетом на подобный случай, но одно дело — вертеться в закрытом помещении под наблюдением врачей, и совсем другое — падать в атмосферу, рискуя превратиться в метеор. Он не слышал ничего, кроме собственного дыхания — частого, тяжелого и прерывистого. На экран выводились тревожные данные о его здоровье, хотя мужчина и так не сомневался, что показатели запредельные. Впрочем, состояние самого транспортного средства едва ли было лучше.

Над головой мерцала аварийная лампа, окрашивая все в багровые тона и раз в пару минут оглушая тревожным воем. Система утверждала, что удар солнечной батареи спутника пришелся прямиком на двигатель, и тот перестал отвечать на команды. Топливный бак, к счастью, не задело, как и обшивку, иначе глотал бы он сейчас бодрящий вакуум. И тем не менее радоваться было особо нечему: капсула стремительно падала и вскоре неминуемо встретится с твердью, превратившись в огненный фейерверк да обугленную воронку. Из плюсов: его гроб сохранил вертикальное положение, и перед глазами проносится панорама мертвого мира с зеленый ковром, а не мельтешит всполохами солнце со звездами.

Высвободив руки, он уперся ладонями в стекло, напрягая мышцы и стараясь сосредоточиться. «Думай, Калеб, думай, из любой ситуации есть выход… даже на тот свет есть два пути». Мужчина переводил взгляд от одной панели к другой, но почти все они были фикцией и ничем не управляли, об этом позаботились конструкторы капсулы. «Чтоб им в Аду горячую воду отключили!» Калеб почувствовал нарастающую вибрацию, что знаменовало вход в атмосферу, и счет теперь пошел на минуты. Если ему не удастся хоть что–то предпринять, то прощай… Он вспомнил про дублирующую систему, ведь у всего на свете есть ручное управление, даже у детонатора.

Задрав голову, Калеб осмотрел проектор, что транслировал данные на стекло. Монолитный корпус не предполагал вмешательства в недра оптической системы и бортового компьютера. Справа — ничего, только автомат, которым можно лишь закончить собственные страдания, а вот слева тянулся и исчезал в стыке пластиковой обшивки небольшой кабель. Мужчина нащупал в кармане складной нож и, достав его, принялся ковырять край едва заметной крышки небольшого люка, сокрытого от дотошного взгляда пассажира. Поза, которую пришлось для этого принять, была чертовски неудобной: ноги по–прежнему оставались зафиксированными наполнителем, правым плечом он уперся в стекло, а левым локтем — в мягкий гель, что выстилал «место лежания человека». Лезвие то и дело соскальзывало, лишь царапая пластиковую поверхность, к тому же начала кружиться голова, да и появившаяся тряска не ускоряла процесс. Наконец, после дюжины чертыханий, ему удалось отодрать упрямую крышку, под которой красовалась кнопка «сброс топлива» и рычаг с надписью «аварийный запуск двигателя».

Поборов желание дернуть все сразу, Калеб кое–как принял предписанное инструкцией положение, буквально влипнув в форму, и убрал нож, надежно застегнув карман. Снаружи во все стороны раскинулась пустыня под голубым небом, и лишь где–то под ногами ютилось зеленое пятно. До земли оставалось километра четыре, и нужно было решать: использовать свой единственный шанс сейчас или подождать, пока капсула не спустится еще ниже. С каждой минутой скорость возрастала, и чем дольше он медлил, тем выше становилась вероятность разлететься на блуждающие огоньки. Единственного, чего, пожалуй, по–настоящему не хватало этому чуду техники, так это допотопного парашюта. Калеб выдохнул, схватился за рычаг и, зажмурившись, дернул за него.

Взревели двигатели, и пусть капсула плавно замедлилась, а затем и вовсе зависла на одном месте, но, по ощущениям, Калеба словно на полной скорости впечатало в бетонную стену. Звонко клацнув зубами, он задержал дыхание, пытаясь совладать с перегрузкой и не потерять сознание от прилива крови к голове. По корпусу прошла вибрация, сопровождающаяся мерзким скрежетом, а стекло заволокло едким дымом, и оно мигом покрылось копотью. Этот ад длился долгие тридцать секунд, затем весь запас топлива сгорел, и в гробовой тишине падение возобновилось.

На мгновение возникла невесомость, впрочем, это едва ли облегчило его страдания. Калеб с трудом сохранял трезвость ума, ему казалось, что система жизнеобеспечения вышла из строя, поскольку воздуха едва хватало, а строптивый желудок порывался вернуть все съеденное. И тем не менее мужчина держался, пытался анализировать и продумывать свои дальнейшие действия. Капсула уже не крутилась, а летела ровно, под небольшим углом, давая возможность насладиться видом, пусть и сквозь помутневшее стекло.

Отклонение от изначального курса оказалось слишком большим. «Гроб» неумолимо сносило к границе, за которой уже не было ничего живого; и в какой–то момент Калеб испугался, что рухнет прямо в пустыне, откуда выполнить задание будет куда сложнее, если, конечно, он вообще окажется способен на это. Когда миновала двухкилометровая отметка, стало окончательно ясно, что границу его десантный модуль все же не пересечет, а упадет где–то на самом краю зеленой зоны. От Ричарда в таком случае его будет отделять не менее десяти километров, а то и больше. И только он начал размышлять, каким образом будет продираться сквозь густой лес в поисках друга, как стало очевидно, что ему грозит приводнение. На раздумья времени совсем не оказалось: капсула, как стрела, на полной скорости просто вошла в воду.

От удара Калеба выбросило из наполнителя и буквально приложило шлемом о стекло, да так, что в глазах мигом потемнело. Мужчина почувствовал, как его чудом не разбившийся транспорт заваливается на бок и уходит под воду, грозясь и вовсе лечь на дно люком вниз. Едва не поддавшись панике, он отсоединил трубку, подававшую воздух в шлем, и рванул рычаг аварийного открытия. Щелчок, и внутрь хлынула вода; все вокруг заволокло пузырьками ускользающего воздуха. Крышка не открылась полностью: возможно, подвела механика, а может, сказалось давление воды. Однако главной проблемой стало отнюдь не это. Задержав дыхание, он дернулся вперед, но коварный наполнитель вцепился в его ноги мертвой хваткой, в кои–то веки решив выполнить свою непосредственную функцию. Липкая субстанция сопротивлялась до последнего; и когда Калеб наконец высвободил ноги, то, уперевшись руками, со всей силы принялся колотить тяжелыми ботинками по стеклу.

Борьба за жизнь растянулась, кажется, на целую вечность. Ему не хватало кислорода, мышцы начали предательски неметь, и тем не менее у него получилось выбраться. Оказавшись на мнимой свободе, он тут же попал под власть мощного течения, и его начало волочить по каменистому дну. Калеб хоть и умел прекрасно плавать, но нырять у него получалось весьма скверно. Наконец мужчина ухватился рукой за валун, и, сориентировавшись, где верх, а где низ, оттолкнулся изо всех сил и погреб к берегу. Дышать он старался как можно реже, но на очередном вдохе с ужасом обнаружил, что глотает воду: шлем постепенно наполнялся жидкостью и снять его пока не представлялось никакой возможности. Единственным выходом было как можно быстрее выбраться на берег.

Из последних сил перебарывая дыхательный рефлекс, Калеб вынырнул и одеревеневшими руками схватился за шлем. Онемевшие пальцы вцепились в застежку на шее, но та упорно сопротивлялась, более того, мужчина мигом ушел обратно под воду. Решать одновременно несколько проблем у него, увы, не выходило, и пришлось выбирать. Суматошно перебирая руками и ногами, он долгую минуту пытался приспособиться, а затем, задрав голову чуть ли не до хруста в позвонках, поплыл к берегу. Бурные воды реки настойчиво сносили его вниз по течению, превращая желанную сушу в постоянно меняющийся зеленый мираж.

Наконец его ноги коснулись чего–то твердого, и он сумел ухватиться за торчавший корень. К этому моменту шлем наполнился практически наполовину, и даже носом дышать становилось довольно затруднительно. Вскарабкавшись на крутой, но невысокий берег, Калеб рухнул в траву и принялся избавляться от аквариума у себя на голове. К нему даже пришла отчаянная мысль подобрать камень и разбить им стекло, однако непокорное крепление все–таки поддалось, и шлем с бульканьем упал на землю. Такого блаженства ему еще не приходилось испытывать; он жадно хватал ртом воздух, наполняя пылающие легкие живительным кислородом. Откинувшись на спину, мужчина старался выровнять дыхание, с облегчением всматриваясь в совсем земное лазурное небо с редкими облаками.

Кажется, он уснул, а может, просто потерял сознание. Разбудила его непривычная какофония. Над головой, в кроне раскидистой ивы, звонко галдели сороки, пререкаясь друг с другом и прыгая по веткам. Прямо под ухом, в траве, что–то жужжало и скрежетало. Рядом томно журчала река и попискивали одинокие москиты. «Похоже на сон», — подумал Калеб и улыбнулся. Может, он уже дома? Еще до войны они с Ричардом присмотрели себе прекрасное местечко в горах, неподалеку от Веллингтона, — деревушку на две улицы в окружении полей и лесов. Рич тогда шутил, что уже состарился и готов переехать в это захолустье, отрастить бороду, обзавестись многочисленной семьей и пасти овец, отгоняя настырных кеа. Сам Калеб тоже был не прочь пустить корни, и даже успел найти себе уютный домик, где мог бы поселиться с избранницей сердца. Но, к сожалению, таковая упорно не желала вторгаться в его жизнь.

Идиллия, которая должна была продолжаться и дальше, резко прервалась отдаленным и несколько приглушенным взрывом. Сороки вспорхнули и разлетелись в разные стороны, в воздухе почудился едкий запах реактивного топлива и горелого пластика. Похоже, капсула не выдержала пребывания в этом раю и самоликвидировалась, а вместе с ней испарились припасы и дополнительное снаряжение. Походило на то, будто сама планета объявила войну вторгшемуся на ее запретную поверхность человеку и теперь не успокоится, пока не уничтожит чужеродное создание.

Для Калеба подобная ситуация не была в новинку. Большинство миров, в которых ему довелось побывать в качестве десантника, грешили подобным поведением, и это место далеко не самый худший вариант. Уж лучше погибать в густых зарослях под пение птиц и бульканье трясины, чем в той же пустыне от жажды или стуча зубами в ледяной пещере. И тем не менее у него есть задание, которое нужно выполнить, да еще и отыскать Рича. Впрочем, обе эти цели могут находиться в одном месте. Он попытался подняться и тут же плюхнулся обратно, едва оторвав голову от земли. Перед глазами все поплыло, а над правым ухом разгорелась острая боль. И вот только сейчас к нему пришло осознание, что он слышит звуки, кажется, только слева от себя.

«Час от часу не легче», — подумал мужчина и перевернулся сначала на бок, а затем на живот. Из такой позы подняться было куда проще. Оказавшись на коленях, он осмотрелся внимательнее. Вокруг простирался редкий лиственный лес, испещренный полянами, а единственным ориентиром служила река, широкая и быстрая, на поверхности которой теперь красовались масляные разводы. Никаких признаков цивилизации, да и вообще присутствия людей, трудно поверить, что совсем неподалеку падали бомбы.

В метре от него лежал шлем, и Калеб, подняв его, повертел в руках, выливая остатки воды. Стекло рассекала огромная трещина, как раз там, где располагался его висок. Видимо, при ударе об воду, он сильно приложился этим самым местом. То, что из столь скверной передряги удалось выбраться, заработав лишь сотрясение мозга, с натяжкой можно было назвать небывалым везением. И все же ему хотелось надеяться еще как минимум на одно чудо. Мужчина пошарил пальцами внутри шлема, и вся надежда мигом испарилась: рация теперь представляла из себя разломанный комок пластика и проводов.

Калеб отшвырнул шлем в сторону и, стараясь не делать резких движений, медленно поднялся. Пошатываясь, он кое–как дошел до упавшего дерева, на ствол которого и присел. Думать было тяжело и больно, и хотелось просто забыться или провалиться в целительный сон. Только на подобные глупости теперь времени не осталось, и мужчина, для подстраховки, выставил таймер на двое суток. Браслет на запястье все еще исправно работал и показывал стороны света при первом же требовании, жаль только, координаты определить не представлялось возможным. Но тут на помощь приходила банальная логика: щит имел форму круга, а значит, достаточно идти к его центру, чтобы попасть к генератору. Огорчало только то, что свалиться ему «посчастливилось» у самой границы.

Ему потребовалась минут десять, чтобы достать из кармана анальгетик, употребить его и наконец почувствовать результат. После этого он уже мог нормально функционировать, а самое главное — соображать. Калеб стянул с себя китель, потом брюки и хорошенько их выжал, до того, конечно же, вытряхнув все содержимое карманов на траву. Развесив одежду на ближайшей ветке, он вылил воду из ботинок и, насадив их на сук, принялся разбирать припасы. Большинство предметов уцелели, даже шокер сохранил заряд и был готов пустить разряд в первого встречного. Но больше всего радовало другое: персональный компьютер выдержал проверку водой и отреагировал на прикосновение.

Калеб решил потратить еще десяток драгоценных минут на изучение данных. Он сел в траву, прямо на солнышке, радуясь его согревающим лучам, по которым порой тосковал в долгих космических перелетах. Первое, что его интересовало, так это файлы тех, кого уже забросили сюда, и кто, пусть и потенциально, мог ему повстречаться. Досье на каждого оказалось достаточно скудным на информацию, но хотя бы фотографии прилагались. Около десяти человек, трое из которых оказались женщинами, высаживались с интервалом в несколько дней и в разных местах. Со всеми пропадала связь, а снимки с орбиты показывали пустой лагерь. Интересно еще и то, что тут значились двое разведчиков, причем с весьма богатым послужным списком, но и те тоже исчезли без следа. В завершении списка значились их с Ричем имена, будто насмешка, дескать, эти тоже высадились и пропали, и следующим счастливчикам предстоит искать еще и их. Это даже могло показаться забавным, если бы не грозило стать реальностью.

Он всмотрелся в изображение лучшего друга, что, кажется, был ему роднее, чем семья, и никогда не предавал и не бросал в беде. Ричард смотрел на него спокойными серыми глазами с капелькой тоски во взгляде. Копна густых черных волос придавала его светлому лицу благородности, а волевой подбородок, чуть выдающиеся скулы да аккуратный нос без малейшего намека на горбинку будто убеждали, что этому человеку по силам все на свете. Впрочем, так оно и было, и Калеб частенько замечал, как новички мгновенно проникались доверием и уважением к товарищу по оружию. Ко всему перечисленному можно, пожалуй, добавить и манеру говорить: спокойно и уверенно, без лишнего словоблудия и эмоций. Правда, к их общению это совсем не относилось.

Калеб перелистнул страницу и слегка поморщился — свою морду он никогда особо не любил, и даже заверения окружающих не могли изменить его мнения. Мужчина всегда считал именно Ричарда писаным красавцем, к ногам которого должны были падать все девушки поголовно. Ему же, напротив, уготована скромная участь тихонечко стоять в тени друга. И ведь даже с фотографией для личного дела, как всегда, возникли осложнения, поскольку снимок делали в срочном порядке, а он, за пару дней до того, раскрасил свою физиономию падением с мотоцикла. И вот теперь в досье на него всегда будет смотреть побитой жизнью тип с расцарапанным лбом и чуть отретушированным синяком под правым глазом. Благо хотя бы нос в тот раз остался цел, за что спасибо шлему. Что же касалось внешности, то даже в свои лучшие годы Калеб ставил себя в разряд середнячков: самые обычные карие глаза, каштановые волосы, почти квадратная челюсть с широким подбородком и подчас сильно выступающими скулами, пухлая нижняя губа, загорелая кожа да морщинки на лбу от излишней эмоциональности, за которую он еще поплатится в старости.

Еще минуту поглазев на фотографии, он отложил компьютер и потянулся. Пора было приступать к выполнению долга, служебных обязанностей, призвания и прочим пафосным словам, за которыми скрывалась обычная рутина последних лет службы. Покоритель планеты поднялся, натянул ни капли не просохшую одежду и ботинки, укомплектовал карманы, секунду потратил на раздумья: «а не прихватить ли шлем?», но решил не брать лишний груз. Сориентироваться оказалось куда сложнее, чем ему казалось вначале: никаких возвышенностей, строений или дорог поблизости не нашлось. В качестве весьма спорного и временного решения было двигаться просто по прямой, и тут ему либо посчастливится выйти к периметру, либо приблизиться к центру, но в любом случае оставаться на месте представлялось наихудшим вариантом.

Не прошло и получаса, как лес поредел, а затем и вовсе расступился, открывая выжженную до самого горизонта равнину. Калеб не знал, как давно прошла бомбежка, но граница щита все еще была отчетливо видна: прямая линия, по одну сторону которой раскидисто щетинился листвой кустарник, по другую же — лишь разрозненные пучки травы, только начавшие осваивать зачищенную территорию. Но внимание привлекало отнюдь не намерение природы отвоевать свое, а ряд застывших механизмов, так и не добравшихся до безопасной зоны.

Калеб осторожно подошел к барьеру, вслушиваясь и вглядываясь в незримую преграду, которая все еще могла работать. Да, его послали снять глушитель сигнала, но очень часто система помех встраивается в генератор защитного поля, дабы уменьшить шансы на вторжение и сбить наведение ракет. Вот и сейчас вполне возможно, что оба устройства исправно работали в ожидании давно отступившего неприятеля. Мужчина подобрал камень и бросил перед собой, проверяя свои догадки, но булыжник, спокойно миновав возможную преграду, упал в песок целый и невредимый. С одной стороны, это абсолютно ничего не значило, и лучше развернуться и направиться обратно, но с другой — ему чертовски хотелось рассмотреть обугленные машины.

В итоге любопытство взяло верх, и он, аккуратно вышагивая, преодолел условный Рубикон. В ту секунду, когда казалось, что барьер преодолен, в боковом кармане брюк что–то взорвалось, едва не раздробив колено. Калеб отпрыгнул и, упав на землю, принялся, матерясь, доставать из дымящегося кармана злополучную хлопушку с сюрпризом. К сожалению, ею оказался планшет, почерневший корпус которого мужчина спешно отбросил в сторону. В его снаряжении стало на одну единицу меньше, но, по факту, потеря была куда значимее, чем просто экран с микросхемами: в небытие канули карта и все файлы, да к тому же там была и инструкция по отключению защитного поля. Он на планете всего час, а та уже успела устроить кучу неприятных сюрпризов, и если так пойдет и дальше, то до рассвета ему не дожить.

Хорошенько выругавшись, горе–десантник поднялся, отряхнулся от пыли и, массируя ногу, поплелся к стальному истукану. Железка оказалась не чем иным, как оборонительным роботом давно устаревшей модели. Такие механизмы стояли на вооружении еще до начала войны, а после их просто списали и распродали. Видимо, тогда–то этих «старичков» и приобрели местные жители, которым они так и не пригодились. Колонна из дюжины «солдат» неподвижно застыла, навечно обращенная своими линзами к зеленой, живой стене, за которой могли бы укрыться. Калеб дотронулся до руки двухметровой машины, что напоминала облепленного коробками человека с торчащими шарнирами и поршнями. Было в этой картине нечто печальное: бойцы, созданные, чтобы спасать и защищать, теперь обречены бесцельно стоять, никому не нужные. Возможно, и он станет таким же брошенным и бесполезным, если корабль улетит, а поле так и не будет отключено. Но, в отличии от них, в его груди все еще бьется «мотор», и значит, не все потеряно.

Стальные руины сгинувшего мира не могли дать никаких ответов, впрочем, как и оказать хоть какую–нибудь помощь: оружие выгорело, внутренности давно истлели, а корпус затянулся ржавчиной. Еще лет десять, и от них не останется ни следа, разве что наползут лианы и укроют стражников от дождей и ветров густой листвой — но и это лишь небольшая отсрочка. А вот Калеб — существо недолговечное и нетерпеливое, да и Ричард не любит ждать, а значит, пора заканчивать предаваться унынию, и на всех порах двигать к центру живой зоны. Он похлопал робота по локтевому шарниру и пошел обратно к зеленой полосе. Почти у самой границы ему на глаза снова попался планшет, наводя своим подплавленным видом на вполне закономерный вопрос: почему это навороченное устройство не прошло барьер, тогда как шокер и компас по–прежнему функционировали? Во всех этих устройствах имелись одинаковые компоненты и блоки питания, но печальная судьба постигла лишь этот прибор. После минутного размышления, мужчина пришел к выводу, что виной всему стала вода. Планшет не предназначался для использования в столь влажных условия, в отличие от остальной амуниции, что была заизолирована и запаяна намертво, дабы никакие капризы погоды не могли помешать их работе.

Обратно он прошел без непредвиденных сюрпризов: поле никак не отреагировало, но для подстраховки все же пришлось развести руки в стороны, держа шокер в ладони. Оказавшись вновь в царстве жизни и зелени, Калеб вдохнул пьянящий запах цветов, достал из аптечки шприц со стимулятором и воткнул себе в бедро. Вполне заурядная процедура, только на этот раз количество допинга у него было сильно ограничено и следовало отложить оставшуюся пару ампул на экстренный случай. А пока же тело наполнялось энергией, и вот по венам уже тек чистый адреналин, превращая человека в супергероя.

Готовый сдвинуть горы и снять луну с неба, он рванул по направлению к предполагаемому центру окружности. Несмотря на обилие растительности и пересеченную местность, бежать было легко, под ноги не попадались камни или ямы, а упавшие деревья были видны издалека. Действие стимулятора продлится несколько часов, и если повезет, то к тому моменту почти половина пути окажется пройдена. Приделом же мечтаний, пусть и весьма глупых, несомненно стало желание повстречать по дороге Рича. Его капсула не разбилась и полна припасов, которые друг естественно прихватил с собой, а там и нормальная еда, и полная аптечка. Самому же Калебу хоть и частенько доводилось выполнять поручения в одиночку, но без плеча боевого товарища чувствовал он себя неуютно и даже в какой–то степени неполноценно.

Страшно подумать, но, кажется, уже скоро пять лет, как они носятся по галактике и укрощают всевозможных бунтарей. За это время им посчастливилось побывать в самых различных передрягах и выработать систему взаимодействия, отлаженную практически до автоматизма. Именно поэтому порознь эффективность их действий снижалась, и Калеб отчетливо ощущал неприкрытость свой спины. В его душе теплилась надежда, что Ричард тоже его ищет, что увидел падение и вовсю спешит на помощь. И в тоже время холодный разум твердил, что задание превыше всего, и следует пожертвовать всеми другими интересами и заботами, ради главной цели. К нему даже пришла тревожная мысль: а не опередят ли его, и не достанется ли вся слава исключительно Ричу.

Конечно же Калеб не за славой пошел на службу. Будь ему интересна эта особа, то его сапоги топтали бы грязь на передовой, там, где можно проявить себя перед командиром и попасть в новостную ленту. Их же работа тихая и неприметная, и не отображается в сводках побед и свершений. Под такие размышления он выскочил к реке, едва не навернувшись на крутом берегу. Бурный поток ничуть не утих и словно бы бросал вызов, так и маня переплыть на другую сторону. Безрассудство, несомненно, удел храбрых, но мужчина предпочел потерять время и найти более спокойное место: не такое широкое, а в идеале еще и достаточно мелководное. По этой причине путь его продолжился вдоль русла, которое никак не желало становиться более спокойным и превращаться в заливные луга или, на худой конец, пропадать в болоте.

Бежать пришлось довольно долго, но его усилия были вознаграждены полноценной переправой из гранитных глыб. Камни располагались достаточно близко друг к другу, создавая безопасный и основательный мост, разрезая бурные воды на отдельные стремительные ручьи, перепрыгнуть через которые не составляло особого труда. Не прошло и минуты, как Калеб уже стоял на противоположном берегу и, восстанавливая дыхание, с презрением посматривал на обузданную стихию. Действие стимулятора подходило к концу, и стали проявляться первые последствия — одышка и учащенное сердцебиение. Но пока эти неудобства были терпимыми, и мужчина продолжил свой забег, ринувшись прямиком через чащу, в надежде, что осилит еще пару километров прежде, чем совсем ослабнет. Ему удалось преодолеть каких–то пару сотен метров, когда он вылетел на дорогу и едва не врезался в нагруженную телегу.

Калеб остолбенел. Что можно ожидать увидеть на далекой планете, подвергшейся орбитальной бомбардировке в галактической войне? Конечно же телегу. Деревянный раритет стоял посреди дороги и буквально ломился от мешков и корзин с фруктами. На миг мужчина подумал, что это не что иное, как некая инсталляция, оставшаяся с тех времен, когда здесь еще ступала нога человека, и те же яблоки являлись всего лишь пластиковыми копиями, но тут звонко заржала впряженная в повозку лошадь. Он отпрянул, не желая верить в реальность того, что видел. Мозг упорно отказывался принимать подсунутые ему факты, продолжая подбрасывать теории, одна безумнее другой.

— Эм… — из–за телеги вдруг показалась голова, человеческая и вполне живая, — вам чего?

— Мне… — осекся Калеб, совершенно не представляя, как иметь дело с новыми данными. Перед ним стоял мужчина лет сорока, с короткой бородкой, растрепанными волосами и в совершенно несуразном одеянии из грубого льна, походившего на некий аналог пижамы. Кажется, подобные наряды носили в больнице или психушке. И вот как ему поступить? Кем являлся этот незнакомец? Еще минуту назад ему было доподлинно известно, что, кроме Рича и нескольких ученых, других людей здесь быть не могло. А теперь же… Теперь он не знал, что делать.

— Вам, — с подозрением повторил человек.

— Я, это… — Калеб едва не зашелся громким, истерическим смехом, но сдержался. Он привык, что разведданные точны как число Пи, а теперь выходило, что выстроенный и изученный мир вокруг него рухнул, став полностью диким и неизведанным. Под таким напором действительности вполне реально сойти с ума и не заметить. Но Калеб попытался сохранить здравость рассудка и принялся анализировать увиденное, чтобы Вселенная не рассыпалась на осколки стекла, а лишь скорректировалась под новой долей информации. Ответов на самый главный вопрос имелось несколько. Например, субъект стоявший перед ним действительно являлся человеком, неведомым образом выжившим здесь и, возможно, прятавшимся в бункере. Но все же оставалось непонятным, почему же он тогда выглядит словно выходец из позапрошлого столетия. Другой вариант: это враг — создание, посланное противником для истребления человечества и безупречно мимикрирующее под обстановку. Но тогда, опять же, проблемой становился внешний вид. Ну и последняя здравая мысль: здесь на самом деле никого нет, а все увиденное — лишь игра больного воображения.

— Чего–то хотите или просто заблудились? — уточнил человек и, оглядев гостя с ног до головы, потянулся за дубиной.

— Да, заблудился! — радостно подхватил удачную идею Калеб. Он подыграет незнакомцу и разузнает, что тут творится, и кто тот есть на самом деле. Жаль только Ричарда не было рядом: друг намного лучше справлялся с установлением контактов и расспросами.

— Ну так, это… могу подвезти до города, если вы туда следовали.

— Именно туда, — закивал мужчина, — буду очень благодарен, если довезете.

— Простой благодарностью тут, увы, не расплатишься. У меня тут, это, колесо соскочило, подсобить бы надо. — Незнакомец кивнул на телегу, которая действительно накренилась на один бок. — Если вы, конечно, не из этих… благородных.

— Нет, конечно, — отмахнулся Калеб. Он искренне надеялся, что под этим термином местный подразумевает именно титул и происхождение, а не что–то иное. Во всяком случае, его ответ был принят и не вызвал новых расспросов.

— Тогда приподнимите телегу, вы вроде посильнее меня будете, а я насажу колесо. — Незнакомец одной рукой ухватился за край обоза, а второй указал, где следовало приложить силу удачно подвернувшемуся путнику. — Меня Гилмором звать.

— А я… — Мужчина на секунду задумался, стоило ли называть свое настоящее имя. Он нутром чуял, что это словно выдать важные сведения врагу, пусть и потенциальному, но в то же время, в отличии от внимательного к деталям Рича, он–то легко мог сконфузиться, не откликнувшись или вовсе позабыв выдуманное имя. — Калеб! — Он вовремя поборол желание протянуть пятерню и торопливо схватился за телегу.

— Необычное имя, — заметил незнакомец и, дав знак навалиться на повозку, принялся прилаживать колесо на ось, умело орудуя не пойми откуда взявшейся кувалдой. — В нашей округе таких не водится, вы явно издалека.

— Да… это… в гости позвали. — Калеб потерпел полное фиаско. Его, кажется, уже раскрыли, а он ведь еще даже рта не успел раскрыть. Застыв в позе Сизифа, поддерживая телегу обеими руками, он с тревогой посматривал на кувалду, которой легко можно проломить череп. Один замах, и его труп украсит ближайший овраг, и никто на всем белом свете не отыщет костей, записав бойца в список пропавших без вести. Если бы ему только удалось высвободиться и напасть первым, то, несомненно, победа оказалась бы на его стороне.

— Это дело хорошее, богоугодное, родственников и друзей навещать, — продолжил местный, будто бы и не собираясь расправляться с выдавшим себя чужестранцем. — Давно к нам никто не приходил, даже слухи ходят, что приключилась некая напасть в соседних землях, от того и вовсе гостей не стало.

— Не стало? — Калеб хотел было заикнуться, что как минимум дюжина его товарищей прибыла сюда, и даже едва не ляпнул про Ричарда, но вовремя прикусил язык, решив помалкивать или отвечать как можно проще, а то и вовсе притвориться дурачком. — Сложно до вас добраться, дороги совсем плохие стали, — выкрутился он, радуясь внезапно пришедшим мыслям.

— Это верно, особенно за рекой, — кивнул незнакомец и отошел на шаг в сторону, оценивая свою работу. — Можешь отпускать.

Калеб послушно выполнил просьбу, довольный тем, что теперь хотя бы может оказать достойное сопротивление. Этот человек хоть и выглядит простаком, но махать дубиной вполне мастак, да и сил ему не занимать.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул местный и, убрав кувалду, пару раз ударил ногой по колесу и направился к лошади. — Можем ехать, запрыгивай, гость.

— Благодарю. — Калеб обошел телегу с другой стороны и, настороженно поглядывая на лошадь, примостился рядом с возницей. Мужчина никогда не пересекался с этими ездовыми животными, более того, даже старался держаться от них подальше, за милю обходя конюшни и ипподромы. Для него сама мысль запрыгнуть в седло и пуститься галопом была настоящей дикостью, анахронизмом прошлых веков. И уж тем более оставалось неразрешимой загадкой, зачем вообще заниматься подобным, при наличии автомобилей. Извращение, не иначе. Но в данной ситуации выбор отсутствовал как таковой, а потому пришлось смириться и надеть маску невозмутимости, мол, я этих блохастых каждый день выгуливаю, хотя в правильности подобранных терминов он был не совсем уверен.

— Солнце уже в зените, — недовольно произнес Гилмор и пустил лошадь в медленный шаг. — Я с этой поломкой уйму времени потерял. Меня–то ждут на базаре, прилавок–то пустой совсем, так что не обессудь, если я помчусь сломя голову. Держись крепче, не пройдет и часа, как мы в городе будем.

Калеб даже ответить не успел, как повозка затряслась и покатилась по дороге, поднимая клубы пыли. Он ухватился руками за края телеги, пытаясь не вылететь, когда колеса налетали на камни или проваливались в ямы. Мужчине даже подумалось, что в древности люди наверняка обладали каким–то неимоверно крепкими костями, чтобы вот так ездить каждый день и не получать увечий и травм. Но зато теперь ему стало доподлинно известно, как себя чувствует отбивная.

Гилмор оказался превосходным извозчиком: часа не прошло, как они миновали лес и выехали на равнину, засеянную злаками. На горизонте уже показались какие–то строения, вполне напоминавшие небольшой город, в центре которого даже красовалась то ли башня, то ли ратуша. Поездочка подходила к концу, и в то же время у Калеба возникало все больше тревожных вопросов. Откуда здесь все это? Вокруг явно угадывалась человеческая деятельность, и не просто следы, а именно что совсем недавняя. Да и выглядело все как в старом вестерне или историческом фильме, и если поначалу ему удалось примириться с одним частным случаем, не вписывающимся в общую картину мира, то теперь сам Калеб не вписывался в мир. Если в городе он не получит хоть какие–нибудь вразумительные объяснения происходящему, то точно сойдет с ума.

По мере приближения открывались новые детали этого причудливого поселения. Дома на окраине смотрелись совершенно заброшенными: на, казалось бы, новых крышах во всю расползался мох, а подходы к дверям заросли травой, ясно давая понять, что туда никто не заходил уже очень давно. И тем не менее фасады выглядели вполне крепкими, словно их не просто чинили, а постоянно поддерживали в надлежащем виде. Сами дома поначалу стояли поодиночке, а потом превратились в настоящие коридоры, плотно прижимаясь друг другу. На вид то был классический европейский городок, чьи улочки часто печатали на календарях и открытках. Для полного погружения в рождественскую сказку не хватало разве что снега и уличных фонарей. Но даже без зимней мишуры, окружение рождало стойкое ощущение нереальности этого места.

Чем дальше они продвигались в глубь поселения, тем больше обитателей попадалось на глаза. В основном то были простые жители, в одеждах, как у Гилмора, но временами мелькали яркие наряды, по–видимому, знати и стражников. И только выехав на центральную площадь, Калеб поверил, что оказался именно в городе. Народу тут собралось прилично, самого разного, но его внимание прежде всего привлекла роскошная карета у дверей башни. На такой ездили по меньшей мере принцы, во всяком случае, в мультиках было именно так.

— Ну вот и добрались, — спокойно заявил возница, подгоняя телегу к ряду прилавков под навесами, где была навалена всякая утварь вперемешку с продуктами. — Надеюсь, вы знаете, где дом вашего друга? В противном случае обратитесь к бургомистру, уж он–то всех знает.

— Непременно, — кивнул Калеб и спрыгнул с повозки, мигом угодив в лужу. Он задержал свой взгляд на Гилморе, внимательно наблюдая за его действиями, поскольку тот совершил главную ошибку разведчиков — потерял бдительность и заговорился. Откуда ему было знать, что Калеб тут ищет друга, если сам он ни словом не обмолвился о целях своих поисков? Очевидно этот тип что–то знал, а возможно, и вовсе был причастен к цирку, что творился вокруг. И тем не менее мужчина удержался от обвинений, решив продолжить игру, ведь для раскрытия карт еще собрано слишком мало данных. — Скажи, а чья это карета?

— Та–то? Да на днях к нам пожаловал сам кардинал со свитой и … — он запнулся и, опустив взгляд, замер, будто усердно что–то вспоминал, — и сэр Артур — глава стражей Его Величества.

— Ясно, — кивнул Калеб. — Что же, огромное спасибо, что подвезли меня… — Он понятия не имел, как покинуть своего спасителя так, чтобы это не показалось подозрительным или оскорбительным. Можно было, конечно, применить знания, полученные из фильмов и сериалов, но весь кинематограф, как на зло, смешался в густую кашу, из которой даже ложку не вытащить. — У меня, к сожалению, нет с собой денег, чтобы расплатиться за твою доброту…

— Мне ничего от тебя не надо, ступай с миром и не забудь посетить церковь, сегодня вечером службу проведет сам кардинал. — На этих словах Гилмор потерял всякий интерес к путнику, словно тот вовсе перестал существовать, и принялся разгружать телегу.

Калеба вполне устраивал такой финал их поездки и, отряхнув ботинки, он поплелся в сторону башни, аккуратно перешагивая особо крупные скопления грязи. Вокруг неспешно прогуливались обыватели и зеваки, так же как и он поглядывавшие на карету. С другой стороны на них безучастно посматривали стражники, коих столпилось не меньше дюжины у самого входа. Вот только как раз туда ему позарез и нужно было попасть. Интуиция отчетливо твердила, что именно там его ждут ответы. Может, их даст кардинал, а может, и этот Артур, главное не выдать себя. Впрочем, если разговор не заладится, он применит стандартные методы допроса и шокер, как самый веский аргумент. Единственное, что могло создать проблему, так это наличие той самой стражи, ведь что может его шокер против их мечей?

Скрытый режим, пожалуй, являлся самым оптимальным вариантом. Обойти башню сзади и залезть через окно, а может, перепрыгнуть с крыши соседнего здания. Способов было много, но для начала требовалось все разведать и в особенности присмотреться к охране — не будут же они вечно тут стоять? Ему даже пришла в голову мысль забраться в пустую карету и там подождать кардинала, хотя, кажется, это из какого–то фильма про гангстеров, и там фигурировала машина. Калеб решил, что обдумает варианты за кружкой чая, кофе или вина, в зависимости от ассортимента местных заведений, но, вспомнив про пустые карманы, мысленно согласился и на стакан воды. И только затем наконец спохватился, что одежда у него слишком заметная и явно не по местной моде. При таком раскладе стоило как можно скорее раствориться в толпе, но, оглядев прилавки с одеждой, он не нашел ничего подходящего. Тогда пришел черед разглядывать прохожих, в конце концов, классику еще никто не отменял: догнать, подкараулить, огреть, раздеть, переодеться и уйти в закат.

На словах все просто, но пользоваться подобным методом ему еще никогда не приходилось, да и антисанитарность этой идеи энтузиазма не прибавляла. На глаза попадались лишь невзрачно одетые и неопрятные обыватели, разок мелькнул кто–то знатный, но с таким животом, что туда поместилось бы два Калеба. Невольно взгляд падал на солдат, чье облачение идеально подходило не только по размеру, но и по ремеслу — уж махать мечом–то у него точно выйдет не хуже местных, во всяком случае, с топором он управлялся превосходно, дрова тому свидетели. Пуская слюни по воякам, мужчина внезапно увидел мелькнувший силуэт, который сумел бы узнать из сотен похожих. До боли знакомой походкой человек прошел мимо кареты и исчез во дворе.

— Ну наконец–то повезло, — радостно пробубнил себе под нос Калеб и побежал следом. Не обращая внимания на грязь и лужи, он быстро пересек площадь и свернул с намеченного пути только перед самой башней, опасаясь налететь на бдящих солдат. Прорваться напрямую явно не представлялось возможным, и мужчина решил обойти вооруженное препятствие. Правда, при этом возникала вероятность потерять Ричарда из виду, а то и вовсе заплутать в переулках, но риск того стоил.

Калеб прошел по улице пару домов и свернул за угол, оказавшись в узком проулке, оканчивающимся невысокой изгородью, за которой расположился небольшой огород. Подобная преграда могла остановить разве что малого ребенка, но никак не солдата, и, перепрыгнув через плетень, он очутился в совершенно другом мире. Изнанка города выглядела весьма неопрятно: обшарпанные задние стены, покосившиеся сарайчики да запущенные сады. Зона отчуждения ютилась между двумя улицами, и с первого взгляда ее едва ли можно было приметить заезжему путнику, а потому и чужаков здесь точно не ждали. Тем не менее мужчина прислушивался буквально к каждому шороху, боясь, что из какой–нибудь двери выскочит злая собака или хозяин с ружьем.

Однако все было тихо и спокойно, будто здесь и вовсе никто не жил. Он передвигался небольшими перебежками, направляясь обратно, в сторону башни, и вскоре уперся в глухую стену с единственной решетчатой дверью. По ту сторону виднелся еще один двор из которого доносилось монотонное лошадиное фырканье да пахло сырой соломой. Преграда не имела замка, и, тихонько отворив скрипучую дверь, Калеб протиснулся в новую локацию. Полноценной конюшней это едва ли можно было назвать, скорее просто местом, где всадники припарковали своих скакунов, пока сами заливались спиртным. Импровизированные стойла тянулись вдоль стены без окон, но это нисколько не мешало слышать все, что происходило внутри, а там, судя по гомону и звону посуды, усталые служаки развлекались вовсю. Калебу даже показалось, что пройди он здесь спокойным шагом, никто бы не обратил на него внимания — увлеченные поглощением алкоголя местные и слона бы не приметили.

Осторожно обойдя здешний аналог ночного клуба, он вышел в ещё один проулок, граничащий с высокими стенами башни. К счастью, здесь не оказалось никого, кроме заветной цели. Калеб осознавал, насколько велик риск, и тем не менее пошел на него, ведь в одиночку ему едва ли удастся хоть что–то сделать. Именно Ричард должен стать спасительной нитью для его заблудшего в загадках разума. Однако тот упорно не замечал товарища, беспечно прогуливаясь, погруженный в собственные мысли. Кроме того, друг сумел где–то раздобыть добротный плащ с меховым воротником, и, кажется, был абсолютно уверен в совершенстве своей маскировки. Воодушевленный таким поворотом, Калеб выскочил из своего укрытия и направился к Ричу, надеясь, что никто не преградит ему дорогу. Но не тут–то было. В проулок внезапно ввалилось несколько солдат, кажется, намеревающиеся промочить горло, но вместо пенящихся кружек наткнулись на незваного гостя.

— Эй! А ну стой! — Дорогу Калебу загородил стражник, на голову ниже и в два раза шире него. Такой если не зарубит мечом, то влегкую задавит животом. — Кто такой? Куда собрался?

— Да к другу… вон мой боевой товарищ! — он кивнул на Ричарда, который все так же неспешно прогуливался, будто вовсе не замечая происходящего.

— Ну да, конечно, — отмахнулся стражник и положил увесистую лапу на плечо своей добычи. — Еще скажи, что брат кардинала. Погоди–ка, что–то мне твоя морда больно знакома. Бэш, а ну поди сюда, присмотрись–ка к нашему нарушителю.

— Ну да, он самый, — отозвался одноглазый старик, мигом появившийся рядом с солдатом. — Колдун, за которым церковь уже месяц гоняется.

— Вот оно что! — недобро улыбнулся стражник и еще сильнее сжал свои пальцы. — Вот ты и попался, голубчик.

— Да какой я вам колдун!? — Калеб не на шутку испугался: мало того, что его вот так схватили и практически повязали, так еще и обвиняют черт знает в чем. Похоже, ему все же придется применить шокер, главное, чтобы заряда хватило на всех, а еще лучше, если бы на помощь пришел верный друг. — Ричард!

— Никак демона на подмогу зовет! — перепугался одноглазый и скрылся за спиной своего начальника.

— Ну это не в мою смену, — процедил стражник и кому–то кивнул. — Адские врата открыть вздумал? Или нечисть призываешь на помощь? Не на тех напал!

— Да вы, нахер, сбрендили совсем … — Калебу вконец надоел весь этот цирк, и, вырвавшись из лап неприятеля, он потянулся к карману с заветным пистолетом. Конечно, можно было бы разобраться и по–старинке, кулаками, но мечи напрочь отбивали охоту к этому занятию. Наконец его пальцы нащупали рукоятку, а потом нечто обрушилось на него сзади и наступила тьма.