Арагонские хроники

Интерлюдия 6. Дочь звездного ветра

— Людские девы — пресная вода. Я — кубок пьянящего меда. Пей, пока можешь.

На старой, но ничуть не потускневшей голографии Миланора была точь-в-точь как живая. Иногда Сеймуру чудилось — эстарийка подмигивает ему, шевелит ухом, растягивает губы в улыбке. Впрочем, последние четверо суток бывший глава Колледжа Прикладной Технической Магии, а ныне секретарь мэра Лотрека Макнейла, готовящий цареубийство и государственный переворот, почти не спал. Он вполне допускал, что голография не сегодня-завтра с ним заговорит.

Сеймур окунулся воспоминаниями в день, когда сделал снимок. О, тогда все было совсем иначе: время утопических надежд, время открытий, время молодости. Время любви. Голографический аппарат обнаружился в одном из бесчисленных чуланов королевского дворца, где Сеймуру приказали отремонтировать лифты. Поразительно — механизм сохранился в полной исправности. Оставалось только изготовить пластины, на которых тончайшие, с волосок толщиной световые лучи выполняли объемный оттиск.

**

Корзина с едой и сладким вином — его, как выяснилось много позже, производили в баронстве Штейн — была громоздкой и неудобной. Сеймур, отдуваясь, поднимался на Гритонийский холм, а Миланора беззаботно скакала вокруг. Ветер трепал медные волосы, заплетенные в косы, длинные уши находились в постоянном движении. В обществе мужчины, который в те далекие годы безумно любил ее, Миланора не скрывала свою истинную внешность.

Сеймур был безумно влюблен в нее и сейчас. Всегда будет. Мудрецы говорят: «Нет хуже проклятья для человека, чем мимолетное внимание эстари». Говорят правду.

Стоило лишь вдохнуть свежий запах нежной, вечно молодой кожи, заглянуть в бездонные глаза, где мудрость прожитых веков перемешалась с сумасбродством пятнадцатилетней, коснуться губ, словно напоенных сладостью уходящего лета… услышать чарующий голос. Сеймур внезапно осознал, что плачет. Прошлого уже не вернуть. Никогда. Нельзя возвратиться из царства мертвых, даже если ты бессмертная эстарийка. Годханд безразлично взглянул на лежащие перед ним бумаги, вновь погружаясь в воспоминания.

Закат полыхал над безграничным океаном, освещая шпили башен королевского дворца, вычурные здания магических колледжей, Гильдию купцов… Панорама потрясала своей грандиозностью — именно ради этого зрелища Сеймур привел сюда Миланору. Почему-то ему не пришло в голову, что умеющая летать эстарийка видела куда более потрясающие закаты и восходы за свою долгую жизнь.

Стоило немалых усилий заставить уже изрядно приложившуюся к «Росе Черного Леса» девушку посидеть хоть пару минут спокойно.

Сеймур тщательно отладил аппарат: пластинки для голографии стоили баснословно дорого, мастеров, способных выполнить такую тонкую работу, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Нажатием кнопки Сеймур активировал механизм, раздался сухой щелчок. Миланора, прихватив с собой частичку этого восхитительного вечера, запечатлелась на пластине — древняя машина в доли секунды превратила тончайший лист драгоценной платины в наполненное жизнью и красками воспоминание.

Эстарийка игриво набросилась на Сеймура, вырывая аппарат из рук. За последующие несколько минут беззаботная девица извела весь запас пластинок, стоимостью превышавший полный доспех дварфийской работы. Зато появились на свет забавные, нелепые изображения Миланоры, корчащей потешные рожицы, удивленного Сеймура на фоне громады дворца, остатков замшелой стены, облаков, первых звезд… В круговерти стремительно бегущих лет удалось сохранить только самую первую голографию, лежащую сейчас перед ним.

Потом они прикончили бутылку «Росы», остатки бутербродов, а когда огонь заката потускнел, уступая небеса холоду лун и созвездий, занялись любовью. Казалось, счастье будет длиться вечно.

Эстари — дети ветра. Того ветра, который наполнял паруса древних кораблей, летящих меж звезд. Ветер бушует в эстарийских сердцах и головах, вмиг раздувая пожар страсти из тлеющего уголька или обращая горящее пламя в холодные угли. Миланора не была исключением, и кто мог ее за это винить? Сеймур не мог, но ревность, раз вспыхнув, уже никогда не покидала его душу. Эстарийка не отказывала себе в праве любить, как ураган не отказывает себе в праве превращать дома в груды обломков. События, происходящие в жизни Сеймура — сначала молодого дарования, с успехом осваивающего различные школы чародейства, затем главы Колледжа Прикладной Технической Магии, потом изгнанника, в конце — гения, вплотную подошедшего к разгадке древних секретов, были всего лишь ветошью, набивкой, наподобие той, что кладут в ящик с бутылками «Росы Черного Леса». Сеймур жил, действительно жил, а не существовал в томительном ожидании, только в те краткие моменты, которые Миланора наполняла своим присутствием. Их становилось все меньше: эстарийка стремительно теряла интерес к постаревшему, лысеющему, покрывающемуся морщинами человеку. Остановить увядание тела Сеймур не сумел. Магия жизни не подчинялась ему, оставаясь непостижимой загадкой, иллюзорная же молодость Миланору бесила. Однажды она заявила, что любитель иллюзий должен и время проводить с иллюзией, а ее, настоящую, оставить в покое.

Тогда Сеймуру уже приходилось делить эстарийку с Ларсом фон Штейном. Барон был красив, молод, интересен. Миланора родила ему дочь, унаследовавшую от матери лишь роскошную медь волос. В остальном грубая внешность ребенка не оставляла сомнений в том, чья кровь возьмет в ней верх. Но девица все же продолжала приходить к старику до той возмутительной интрижки с Арагоном XII, от которого Миланора, надо полагать, и забеременела во второй раз.

Сеймур опустил голову на стопку лежащих на столе бумаг. Слезы продолжали предательски сочиться по сетке морщин, оплетших щеки подобно паутине. Скосив взгляд на голографию, маг явственно увидел, как Миланора игриво показывает ему язык.

**

С Арагоном XII он поквитался пятнадцать лет назад, направив пулю катрионского стрелка точно в глазницу королевского шлема, сквозь десятки слоев защитных чар. Отказать себе в этом удовольствии Сеймур не мог, хотя гибель монарха чуть не перечеркнула все усилия по сборке Лука Богов. Месть фон Штейну, казавшаяся поначалу такой удачной, закончилась катастрофой.

Смерть царственного любовника подкосила Миланору — взгляд ее подернулся льдом. Ларс пропадал в своих путешествиях, от ребенка короля эстарийка, судя по всему, умудрилась избавиться. Скука и тоска толкали дочь ветра на самые сумасшедшие, бесстыдные выходки. По окрестностям баронства расползались слухи о ведьмах, лесных дриадах, вампирах, сиренах. Сеймуру не составляло труда понять, кто являлся главным действующим лицом этих россказней. Чародей чувствовал: скоро Миланора поймет, кто истинно любит и ценит ее, а затем все станет как раньше, на Гритонийском холме. Подкупленные Годхандом слуги лили в длинные эстарийские уши яд сомнений и подозрений, передавая небылицы о любовных похождениях Ларса.

Ровно десять лет назад план Сеймура принес плоды, существенно отличавшиеся от ожиданий.

**

Секретарь мэра стоял за дверью баронской спальни. В руках он держал толстую кипу бумаг, содержащих отчеты о состоянии дел в феоде, на тот случай, если кто-нибудь полюбопытствует, что, собственно, он здесь делает. Но замок, как обычно, был почти пуст. Голоса за дверью перешли на крик, Сеймур с удовлетворением услышал звук бьющейся посуды и шлепки пощечин. Спустя несколько минут Миланора вырвалась из комнаты, щеки ее полыхали. Неслышной тенью старик увязался за ней.

Он плохо помнил, о чем говорил в тот вечер. Угрожал, умолял, упрашивал. Сквозняки разбрасывали бумаги с отчетами по углам. Он обещал бросить к ногам Миланоры весь Леодар, весь мир, всю вселенную. Она отвечала невпопад, взор эстарийки блуждал по комнате, избегая обезумевшего, страшного лица Сеймура. Он покинул ее, только добившись слабых неуверенных «да» на свои эгоистичные требования, более уместные в устах влюбленного мальчишки. На следующий день мажордом барона, Кайт, нашел Миланору лежащей в кресле, там же, где Сеймур оставил ее, уходя. Девушка приняла порошок из толченого огненного камня — единственное средство, гарантированно убивающее даже эстари.

**

Резкий, дребезжащий звук выбросил Сеймура из воспоминаний, точно вышибала, изгоняющий прочь разбуянившегося пьянчужку. Звонил стоящий на столе телефон. Ноющий срывающийся голос барона Фредерика сообщил: тело, подходящее для воскрешения Царицы Бурь, захватить не удалось, наемники, запросившие за свои услуги баснословную цену (и, разумеется, получившие аванс), перебиты. Сеймур, чувствуя себя окруженным идиотами, тяжело вздохнул и положил трубку. Это уже ничего не меняло. Завтра на охоте Арагон XIII погибнет. Лук Богов подготовлен к испытаниям. Маг в последний раз взглянул на голографию. Миланора сокрушенно, осуждающе качала головой. Годханд, лишь миг помедлив, бросил пластинку в огонь камина. Прекрасные, до сих пор любимые черты начали распадаться, пузырясь и чернея. Сеймур выпрямился в полный рост — будущий царь Благословенной Земли, да что уж там, всего мира, вселенной! Пути назад не было. Гритонийский холм навсегда остался в невозвратном прошлом. Грядущее наполняло бушующее пламя, в котором, точно на погребальном костре, сгорят сомнения, сожаления, страхи, враги, если понадобится — Леодар… и любовь.

— Не знаю, от чего мне суждено умереть, лишь бы не от скуки.

Настал первый день королевской охоты.

После вчерашней бурной ночи большинство придворных намеревалось поспать подольше, но его величество Арагон XIII поднялся уже к семи часам утра. Он, само собой, тут же приказал разбудить всю свиту. Меньше чем через час толпа разряженных светских львов (и львиц) отправилась в лес. Мы присоединились к кортежу, поехал с нами, пренебрегая моим предостережением, и давешний человек-кот. Фессаха же, наоборот, где-то надежно затаилась. Когда процессия выезжала из ворот замка, Клодия тихо сообщила мне, что на короля готовится покушение и нам нужно быть очень осторожными. Эльвира, честно отработав гонорар, проследила за телохранителями мэра, выяснив: государя планируют убить на охоте. Свалить преступление заговорщики якобы собираются на разбойников, которых в наших захолустных местах видели не раз. Не знаю, почему баронесса просто не предупредила Арагона XIII или капитана его личной стражи, думаю, у нее имелись какие-то резоны.

Мы настроились встретить неприятности во всеоружии. Они действительно не заставили себя ждать. Сначала мы столкнулись аж с тремя троллями. Король не придумал ничего лучше, как напасть на тварей и подвергнуть свою драгоценную жизнь опасности размером с монстрячью пасть. Троллиный самец выхватил из-под монарха скакуна и сразу же начал им закусывать, а вот свободной рукой постарался зацепить еще и сладкого венценосного мясца. Но не тут-то было! Среди визжащих от ужаса мужчин и женщин нашелся смельчак, спасший Арагона XIII от гигантской лапы. Никогда бы не поверил, что смазливый и изнеженный царедворец осмелится на такой поступок, тем не менее Йоргос Билефельд прикрыл монарха собственным телом и очутился в смертоносном захвате папы-тролля.

В это время мы с Клодией гонялись по поляне за тролльчихой, которая одурело носилась сквозь толпу (никто из придворных или егерей и не додумался рассредоточиться), расшвыривая людей, собак, коней, словно кегли. Иногда она прямо на ходу оттяпывала себе зубами или когтями лакомый кусочек. Наконец баронессе каким-то чудом удалось свалить ее заклинанием спазма на сворку нелепых визжащих левреток. Тут я и заколол образину. Пора было приниматься за отца троллиного семейства. Папаша отмахивался от меня живым еще Йоргосом и половиной конской туши. Отрубив ему лапу с придворным молодцом (к сожалению, парня из-за этого хорошенько приложило об дерево), я, в конце концов, дотянулся до уязвимого брюха.

К тролленку мне приступить не довелось: едва я покончил с самым крупным противником, как отовсюду в паникующую толпу полетели арбалетные болты. Это подоспела третья сторона — мятежники, мы переключили свое внимание на них. Лжеразбойники, конечно, целились в Арагона и, надо отметить, небезуспешно: их жертва являла собой идеальную мишень, валяясь посреди поляны и неприкрытая ничем. К счастью, арбалет — громоздкий механизм: у стрелков имеется только один шанс, после им приходится или перезаряжать оружие, или спускаться с деревьев. Некоторые из нападавших не успели ни на что решиться, познакомившись с когтями человека-кота. Другие же приняли смерть от собственных снарядов, отраженных магическим щитом Айдена.

Тут-то я и потерял нить происходящего, потому как меня придавило стволом клена, подрубленного моим же мечом. Мне проще было валить деревья, чтобы вопящие «плоды» сами падали к моим ногам. Впрочем, основные силы головорезов рассеялись и без моего вмешательства. Айден ухитрился захватить в плен двоих бандитов, а именно — телохранителей мэра! Эти ребята, видимо, являлись ударной группой: вооруженные пистолями с пулями из метеоритного железа, они единственные имели шанс прикончить государя. Никакое колдовство не может задержать или отразить такие снаряды. Помешал им не очень умелый, но зато своевременный удар посохом, нанесенный Фин-Сеалом и сместивший траекторию выстрела. Арагон XIII получил всего-навсего тяжелое ранение. Его величество Клодия вызволила из гущи боя на своей летающей метле.

Не знаю, радоваться ли или огорчаться, но заговорщики и тролли изрядно проредили королевскую свиту. Многие, в страхе бежав от чудищ, заблудились в чаще. Когда я очухался и вылез из-под завала, то первым делом добил троллиного сыночка, который увлекся поеданием убитых и раненых. Затем я отвел в замок всех уцелевших, которых только смог найти.

Теперь наше жилище наполнено увечными — Клодии приходится буквально разрываться между ними, оказывая первую помощь, распоряжаясь сиделками и часто прибегая к магии (серьезных ран немало). Лекаря в нашем городе нет, королевский врач пропал в лесу, а Джессика, как назло, уже уехала. Вот такая вышла охота.

Стоит упомянуть и о том, что именно тогда нам стала доподлинно известна причина пропажи Отэка, — его тунику, заляпанную кровью, тролльчиха использовала в качестве головного платка. Я настоял на почетном захоронении одежд несчастного в фамильном склепе фон Штейнов.

Пока я добирался до замка, Клодия попросила Вальдо пошпионить за шерифом, которого заподозрила в сговоре с секретарем мэра. Нельзя винить девушку в мнительности, ведь с того дня, как она получила вместе с остальными титул, произошло уже три покушения. Сначала на наши жизни, затем на ее свободу (если я правильно сделал вывод), теперь — на короля. Баронесса лишь недооценила силы и упорство противника. Хотя кто мог предположить, чем все обернется?

Вскоре стало очевидно — идея относилась к разряду неудачных. Через некоторое время Джон, у которого за много лет сражений бок о бок с напарником, похоже, выработалась с ним некая мысленная связь, заявил, что у Вальдо неприятности. А еще спустя четверть часа Эльвира подтвердила: люди шерифа схватили негра и уволокли его в особняк мэра. Вообще мне не слишком нравится эта наемница, но свои деньги она отрабатывает вполне пристойно. Джон рвался спасать друга, нам было вовсе не по чести бросать рыцаря — пусть даже чернокожего — в беде. Тем более, в эту беду он попал, выполняя просьбу Клодии, которая теперь мучительно переживает из-за своей опрометчивости.

Мы быстро собрались, даже взяли с собой человека-кота Джека, а также пару добровольцев из королевской свиты. Дворянин по имени Йоргос проявил себя достаточно храбрым и удивительно крепким мужчиной (несмотря на объятия тролля и удар о дерево, он отделался лишь синяками), а чародей Ферджин отрекомендовался сведущим в боевой магии и лечении. Привередничать не приходилось. На самом деле мы предлагали поучаствовать в «веселье» многим, но согласились только эти двое (вообще Арагона окружают трусы и подхалимы, ни одного рыцаря!). Конечно, Гилберт и Фессаха тоже пошли со мной, хотя одному рановато еще, на мой взгляд, покидать «лазарет», а второй — нежелательно показываться вовсе. В результате из замка выступил целый отряд. Все-таки было бы замечательно когда-нибудь обзавестись собственной стражей, а не набирать людей с миру по нитке.

До места мы очень спешили, но не настолько, чтобы очертя голову ломиться внутрь. Нет, сначала в особняк проникли через дымоход шпионы (баронесса и пикси), однако они долго не возвращались, и пришлось поступить, как подобает настоящим героям, — лезть на рожон.

Дом мэра стал — в очередной раз, замечу — ловушкой, но на этот раз не с сюрпризом. В комнате на втором этаже приготовился к бою шериф с группой стражников, а в полумраке приемной залы скрывались превращенные темной магией в послушных убийц слуги. Присутствовал здесь и постановщик этого жутковатого спектакля, секретарь мэра Сеймур.

Я немного побеседовал со злодеем, который даже не отрицал, что стоит за покушением на короля. Он предложил нам присоединиться к перевороту, пытаясь убедить, будто Арагон XIII находится не на своем месте. Видят боги, я согласен с большинством аргументов Сеймура, но становиться предателем не по мне.

Мы атаковали. Зомбированные слуги погибли почти все, перебитые Йоргосом и Гилбертом, ратников, во главе с незадачливым шерифом, удалось пленить. Сеймур, к сожалению, ушел. Ушел, истекая кровью, пущенной моим мечом, но, боюсь, это его не остановит. Ведь что такое какая-то рана для могущественного колдуна? Но и нам не удалось легко отделаться. Мне, например, досталось от Вальдо, которого Годханд ненадолго взял под контроль. Рыцарь Джон принял грудью огненный шар, запущенный чародеем, и я, честно говоря, записал его в мертвецы после того, как он неподвижно лег у основания лестницы. Не повезло и Фессахе. Хищница первой набросилась на мага и, получив сильный удар по голове его посохом (Сеймур неожиданно ловко обращался со своим оружием), надолго лишилась чувств. Думаю, кошке понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя.

Потом Фессаха еще вымаливала прощения за свой промах в бою. Неспособность служить мне в ближайшее время вообще привела ее в полнейшее отчаяние. Пришлось, само собой, простить рабыню.

Пожалуй, стоит чуть подробнее остановиться на пленении блюстителя порядка. Горман искренне полагал нас, новых баронов, изменниками и готовился свершить акт правосудия, засев во втором этаже особняка мэра. Он хотел приписать себе честь сражения с настоящими рыцарями. Вместо этого шериф встретился с насмешливой феей, девкой на метле и вертким человеком-котом, который по моему настоянию отправился проверить, чем занимаются пропавшие лазутчики. Посредством люстры, украшавшей потолок, и набора волшебных красок из сокровищницы замка, оживляющих изображение, а также пары заклинаний наименее боевитая часть отряда расправилась с толпой стражников. Джек участвовал в потехе, прыгая по подоконникам снаружи здания и дразня вояк, не придавленных упавшим светильником и не занятых поклонением новоявленному божеству, намалеванному Сиилин на стене. В общем, всех повязали без особого труда.

По горячим следам, едва доставив новых пленников в Штейн, мы допросили шерифа заодно с захваченными в лесу наемниками. Поскольку Горман был вовсе не предателем, а, наоборот, патриотом Арагона, хоть и очень тупым (но за это, как известно, пока не карают), мы отпустили шерифа с миром. Осознав, впрочем, что пора бы подыскать на его место кого-нибудь помоложе да поумнее. А вот телохранители оказались охотниками за головами, прибывшими аж из Ксандрии. Сеймур заплатил им баснословную сумму, позволяющую избежать лишних вопросов от исполнителей. К тому же отношения нашего королевства с Ксандрийской Империей в данный момент крайне прохладные, поэтому головорезы возомнили себя ни много ни мало народными избавителями. А как же! Отомстить потомку гнусного узурпатора, обидевшего брата Ксандра при разделе Благословенных Земель, — это великая честь! Но если б младшие родственники не возмущались, Леодар остался бы единым.

Почуяв, чем для них закончится участие в этой истории, наемники попытались бежать, накинувшись на нас в тюремной камере. Разумеется, они были перебиты. Не самая плохая смерть для воина: меч куда лучше постыдной веревки. На сем наше расследование завершилось, по крайней мере сегодня.

Поужинал я в обществе Саффи. Она предлагает наведаться в некие руины в Черном Лесу, где, по данным «Альманаха путешественников», вполне могут таиться клады. Скорее всего, не прилагайся к сокровищам дюжина-другая монстров, София давно сходила бы сама, но, думается, мы поможем ей, когда хоть немного освободимся от более насущных дел. Говоря мы, имею в виду себя, Клодию и Айдена. Признаюсь, я начал привыкать к остальным баронам, даже привязался к ним.

Уже ночью вновь побеседовал с Эвистрайей. Вообще-то, я наведался в сад с целью развеяться, послушать музыку, если повезет, снова поболтать на сторонние темы. Как же я удивился, когда девушка объявила, что в лесу есть «оракул», способный дать мне совет относительно проклятий, поразивших мое тело и душу (незримую составляющую тела Эвистрайя назвала мана-оболочкой). Эльфийка даже вызвалась проводить меня.

Место, где обитает этот дух, небезопасно, а значит, мне понадобятся надежные спутники. И опять-таки, кроме Айдена и Клодии, я ни в ком не уверен. Вряд ли кто-то еще согласится участвовать в столь сомнительном предприятии. Однако я несправедлив — Гилберт с Фессахой наверняка присоединятся. Правда, за них в бою приходится волноваться, а бароны и сами за себя постоять умеют.

Как же, съездили в лес, поговорили с духом! Около полуночи, переполошив ползамка пьяными песнями, из города вернулся Йоргос с очередными неприятными новостями. В «Пьяном бобре» ему рассказали, что в соседнем баронстве Арго поймали и собираются через три дня сжечь некую чародейку, промышлявшую магией без патента Гильдии. У меня сразу мелькнуло воспоминание о Джессике. Айден, который сам колдует без патента, принялся настаивать на спасении ведьмы, кем бы она ни была. Клодия согласилась с его мнением, а позже даже выпросила у государя грамоту, предписывающую барону д’Арго отдать нам чародейку. В удаленных от столицы феодах власть Арагона XIII не так велика, как он думает, но королевская бумага станет лишним аргументом для мирного решения проблемы.

Собственно, рыцарское звание и умение владеть мечом вовсе не прибавляет желания этим самым мечом махать направо и налево. Мне кажется, настоящие воины — те, кто защищает мир, допуская лишь неизбежный минимум насилия. Хотя мне до такого уровня еще расти и расти. В любом случае завтра отправляемся в путь.

Помимо прочего, исчез ксандриец Рудольф Григ. Да, тот самый, которого мы повстречали во время приснопамятной прогулки в лес. Мона, несмотря на просроченную плату, еще держит апартаменты за ним, но сам факт пропажи может бросить тень на баронство. Конечно, охотники порой бродят в чащобе месяцами, но все же, памятуя о страшной участи Отэка, мы просто не имеем права оставить происшествие без внимания. Я обязательно присоединюсь к поисковому отряду, если меня не отвлекут более важные дела.

— Почему магам мы кланяемся, а ведьм сжигаем?

— Кажется, это называется «внутренняя политика».

Строго говоря, идея обратиться к государю с прошением поспособствовать в освобождении неизвестной колдуньи пришла Клодии случайно. Просто она опять шла навестить коронованного пациента (который, кстати, больше притворялся, чем действительно страдал от ран), когда услышала о несчастной осужденной. Сама баронесса тоже не являлась патентованным магом, посему чувствовала себя обязанной выручить несчастную.

Но это посещение покоев монарха несколько отличалось от предыдущих.

Едва Кайт, занимавший теперь пост у двери в качестве телохранителя, объявил Арагону, что его в приемной ждет Клодия, тот грубо выпроводил Вивиан и Лилиан погулять (надо сказать, сестрички изрядно притихли после случившегося покушения). Затем король пошептался с мажордомом, запер дверь и, обойдя вокруг изумленной баронессы, сел перед ней в кресло.

— Ну, какова цель твоего визита? — напыщенно уточнил венценосный мальчишка.

— Ваше величество, во-первых, я хотела узнать, как вы себя чувствуете? — Клодия чувствовала себя неуютно под взглядом этих бесстыжих глаз, будто раздевающих ее или, скорее, уже зашедших чуть дальше. Это напоминало алчущие взоры дворян, гостивших у Фредерика, которым барон позволял «пастись» в своем гареме.

— Неплохо, но могло быть лучше! — закапризничал король. — Я гнию здесь заживо! От скуки! Вы должны обеспечивать мне развлечения!

— Милорд, вы не далее как вчера оказались почти при смерти, чудесно покуролесив с троллями и разбойниками, — пряча раздражение, холодно заметила Клодия. Ей расхотелось просить заносчивого юнца о чем бы то ни было.

— Да, припоминаю один приятный момент: меня несла на метле полногрудая нимфа Черного Леса, — рассмеялся Арагон, подмигнув смутившейся баронессе. — Ты составишь мне компанию за ужином, и я прощу всех Штейнов за уныние, царящее у вас в замке!

— Сегодня никак не могу, — резко ответила Клодия и тут же зажала рот ладонью, придя в ужас от собственной дерзости, но быстро опомнилась.

Дальше последовал ее длинный монолог, начавшийся словами «понимаете, милорд» и завершившийся полуобморочным состоянием Арагона, в котором он подписал грамоту для освобождения ведьмы от костра.

Подобный трюк безотказно срабатывал: им пользовались все обитательницы гарема, когда желали получить у Фредерика украшение, наряд, новые апартаменты, чью-нибудь голову… Важен был темп поступления информации в уши мужчины и умильное личико.

В прошлом Клодия редко прибегала к этому методу, но сейчас король просто вынудил ее применить крайние меры. Правда, судя по смешливым искоркам в глубине монарших глаз, устало прикрытых ресницами, Арагон забавлялся, прекрасно осведомленный о всевозможных женских уловках.

И вот, когда баронесса делала на прощание реверанс перед королевским креслом, государь внезапно подался вперед — хотя до сего обвисал на сиденье с выражением полной апатии на лице — вздернул голову Клодии за подбородок и еле слышно произнес:

— Ты явишься ко мне сразу после поездки!

**

Поздним утром выступили в путь. Сам не пойму до конца, каким образом, но с нами вновь оказались Йоргос, Ферджин и Джек. Подозреваю, троица решила развеяться на увеселительной прогулке, мы ведь не скрывались при сборах. Присутствие членов королевской свиты придавало больший вес нашей миссии, а человек-кот прекрасно вписывался в роль телохранителя.

Уже к вечеру сего дня мы подъезжали к городу Брог. Мне не слишком хотелось связывать герб своего рода с новообретенным обличием, поэтому еще в Штейне заказал себе коту без опознавательных знаков. Вот сейчас я вновь укрылся под личиной обычного рыцаря, предоставив переговоры Айдену и Клодии. Признаться, на въезде в город очень хотелось огреть мечом обнаглевшего от жадности привратника (давно, а точнее — никогда с меня не пытались содрать столько денег за въезд в городские ворота), но я сдержался. Тем более Клодия неплохо поторговалась, заметив в свитке вымаранные строчки на месте тарифов. В результате плата не превысила общепринятого серебряного стандарта за конника. Меня пропустили по той же цене.

Мы легко разыскали место предстоящего аутодафе (горожане с удовольствием рассказывали путникам, где, когда и как произойдет знаменательное событие) и выяснили, что злокозненную колдунью содержат в подземельях баронского замка.

По всему выходило, от посещения барона д’Арго не отвертеться. В запасе у нас была королевская грамота, дипломатия и ложь — вполне эффективные средства, когда речь идет о переговорах.

**

Какая же мразь этот д’Арго! Ларс фон Штейн не преувеличивал. Давно я не убивал с чувством такого отвращения! Но по порядку.

Искомой ведьмой действительно являлась Джессика. Причем прозябала она не в замковой тюрьме, а в постели барона, связанная, с кляпом во рту. Гарде собрался немного поразвлечься, прежде чем сжигать девицу. Отвратительный подонок! На мой взгляд, даже то, что Джессика не из благородного сословия, его нисколько не извиняет! Подробности стали известны позже от самой Джессики и Сиилин, которая отыскала пленницу первой и немедля организовала побег, к сожалению, не известив нас о своей находке.

Мы, не догадываясь об успехах феи, представились посланниками короля. Затем Айден, вручив грамоту, стал уговаривать Гарде отдать ведьму якобы для свершения правосудия на территории Штейна, где она, собственно, преступила закон.

Барон очень удивился, прочитав документ, и осведомился, причем тут колдунья. Логичный вопрос. Ну почему Клодия заранее не ознакомилась с содержанием этого дурацкого клочка бумаги?! Сложно предположить, что имел в виду Арагон XIII, но он вручил ей приказ о выдаче «предъявителю сего» сотни лошадей! Венценосный шутник (позабавиться таким образом вполне в духе государя) поставил нас в весьма щекотливое положение. Однако Клодия, очаровательно улыбаясь как ни в чем не бывало, умудрилась заболтать д’Арго, убедить, будто с грамотой вышла досадная ошибка, после чего Гарде согласился обсудить участь чародейки. Наедине с Клодией. В глазах барона явственно читались его желания; я уже хотел остановить самоуверенную красотку, но она едва заметно покачала головой и подала руку д’Арго.

Все чуть не испортил Ферджин, который попытался усыпить барона заклинанием. Чары отразил амулет, а Гарде призвал стражу. К счастью, нам и тут удалось выкрутиться. Я ударом кулака оглушил опростоволосившегося мага, Клодия сказалась потрясенной, затем мы дружно обвинили Ферджина в предательстве. Слух о покушении на его величество дошел и сюда, поэтому все выглядело достаточно правдоподобно: придворный ренегат избавляет корону от верных подданных, раз не удалось свалить ее саму. Теперь уже предстояло спасти от костра сразу двух несчастных. Хотя меня посетила мысль «колдун сам виноват», все же стоило дать ему шанс (не сжигать же людей за каждую провинность!).

Тем временем д’Арго увел Клодию во внутренние покои, конкретнее — в опочивальню. Тут все и завертелось. Гарде, обнаружив пропажу пленницы с ложа любви, страшно разъярился и обвинил во всем гостью, которая и сама пребывала в абсолютном неведении относительно судьбы колдуньи. Он даже попытался ударить ее!

Ударить леди! Неважно, что Клодия недавно получила титул и обязательно поспособствовала бы побегу, если б успела. Она с той же вероятностью честно «выплатила» бы сейчас виру за смертницу, не торгуясь. Я, конечно, догадываюсь, кем была баронесса раньше, и не одобряю ее методов, но д’Арго это не обеляет.

Девушка бросилась прочь от негодяя обратно в приемную залу, Гарде с воздетым мечом ворвался за ней, изрыгая угрозы и проклятья. Чаша моего терпения переполнилась: мерзавец попрал все возможные правила чести и гостеприимства. Едва выслушав сбивчивые жалобы Клодии, я вызвал подлеца на бой, благо волшебный доспех облек мое тело в один миг. Д’Арго сделал вид, будто не понял, продолжая преследовать баронессу. Однако Гарде уже встречал нас в латах, оружие он обнажил — ничто не препятствовало дуэли. Я предупредил противника об атаке, засим напал. Барон неплохо бился, даже задел меня пару раз, но в итоге ничего не сумел противопоставить праведному гневу. Я зарубил его. Клодия и Гилберт убедили ошарашенную стражу о недопустимости вмешательства в поединок благородных, избавив нас от дальнейшего бессмысленного кровопролития. В результате погиб только барон д’Арго. Своим поведением сей недостойный муж опозорил титул и род. Может, его наследник исправит ситуацию.

А вот то, для чего переговоры послужили ширмой. Пока мы распинались перед Гарде, стараясь вызволить Джессику законным способом, она успела выбраться из покоев барона через окно.

Пронырливая Сиилин довольно быстро нашла пленницу и, не дожидаясь нас, организовала побег. Пикси распутала ведьму, а та сама додумалась воспользоваться крепежной цепью от люстры, но у самой земли ей не повезло — бедняжка сорвалась и сломала ногу. Фея незаметно проскользнула в приемную и призвала на помощь Айдена в тот момент, когда д’Арго с Клодией скрылись в дверях. Маг разыскал свою родственницу под стеной замка и вывез ее за город. Ему никто не препятствовал — гость завершил свой визит, хозяйского повеления задержать его не последовало, а за дверьми замка он уже был заботой городских властей. Иного объяснения я не вижу. А потом стражи озадачились более насущными проблемами — их нанимателя лишили жизни на дуэли.

Итак, с Айденом и Джессикой мы встретились чуть позже в ближайшем лесу. Оставалось только добраться в Штейн.

Колдунья решила вернуться вместе с нами и отправить своей тетке Ингрид сообщение из дома. Джессика опасалась, что случившаяся с ней неприятность — отголосок моего проклятия, и впредь не хотела искушать судьбу. Будем надеяться, ее опытная наставница найдет время посетить наше баронство. Хотя я больше верю в совет лесного духа.

Весь день в дороге, вернулись в замок уже под вечер. Авось завтра мы все-таки сможем отправиться в Черный Лес. Эвистрайю я уже предупредил, а теперь спать.

**

Едва сбросив дорожный костюм и приготовившись с наслаждением погрузиться в ванну, баронесса получила приказ срочно явиться в покои короля. Пришлось наскоро ополоснуться (это вместо полноценного отдыха в манящей пене!), надеть парадное платье, даже не обсохнув как следует, но истинным вызовом стала прическа. Попробуйте расчесать волосы длиной почти полтора метра, когда они мокрые! Ровно тридцать секунд спустя баронесса воспользовалась своими привилегиями, сгрузив проблему укладки локонов на плечи одной из служанок (до сих пор Клодия всегда справлялась сама). Наконец коса была заплетена. И вовремя! В дверь уже ломились два дюжих молодца из личной охраны Арагона XIII, дабы доставить наглую девицу, пренебрегшую словами государя, пред светлы очи его величества. Под ледяным взглядом баронессы амбалы растерялись, расступились и не посмели конвоировать девушку.

— Ваше величество, — Клодия прямо в дверях склонилась в глубоком реверансе.

— Ты заставила меня ждать! — недовольно вскричал монарх, меряя комнату шагами (собственно, он занимался этим уже довольно долго). — Я вынужден был сидеть в этом дрянном кресле лишних десять минут, полагая, что мое распоряжение — «немедленно» — будет исполнено подобающим образом. Но нет! Знаешь, как мой отец карал за неповиновение?

— Милорд, вы велели мне явиться сразу после путешествия, но я не могла показаться вам вся в пыли, в походном костюме, растрепанная и потная, — спокойно объяснила баронесса.

— Ха, — кратко прокомментировал монарх ее тираду. Арагон опять кружил около Клодии, подобный тигру в клетке. — В таком состоянии есть известный шарм. Я бы отправился с тобой к вашим горячим источникам и искупал тебя там, как породистую лошадь.

— Да, кстати о лошадях. Вы могли вовсе остаться без моего общества, — укоризненно произнесла девушка, протягивая самодержцу вскрытый свиток с «освобождением для ведьмы». — Благодаря этой грамоте мы сумели бы получить в Арго сотню скакунов, но никак не приговоренную к костру волшебницу, — пока Арагон читал бумагу, хихикая себе под нос, Клодия продолжила: — Подобное различие между буквами и словами едва не стоило мне чести, даже жизни, подозреваю, д’Арго с удовольствием спалил бы меня (или всех нас) на одном костре с несчастной. Я бы, правда, для начала задержалась в его опочивальне на неопределенный срок. Кстати, колдунью он решил сжечь, потому что она отвергла его домогательства. Это в порядке вещей у дворян?

— Детка, мои мысли тогда занимало другое, вот я и вытащил не ту форму. Неужели ты думаешь, я всякий раз пишу скучные указы с чистого листа? Касательно баронов, на своей земле они полновластные хозяева, даже у меня не всегда находятся рычаги давления на этих мерзавцев, как видишь, — тут король снова прыснул от смеха, глянув в свиток. — И каким же образом вы избежали смерти?

— Гарде погиб от меча моего телохранителя, — с некоторой дрожью в голосе сказала Клодия (титул Сореала, по его просьбе, нужно было сохранить в тайне).

— Здоровяка? Ты понимаешь, ему грозит казнь, если он не рыцарь, — Арагон угрожающе надвинулся.

— Он дворянин.

— Ну ладно. Он же спасал тебя, значит, заслужил прощение. Гарде был не самым приятным человеком, — король махнул рукой, а потом, приобняв баронессу, увлек ее во внутренние комнаты. — Продолжим беседу за бокалом «Росы».

Арагон плюхнулся на диван и наполнил бокалы. Похоже, монарх считал само собой разумеющимся, что девушка должна сесть рядом с ним (больше посадочных мест около маленького столика не было), но она, тут же обратив внимание на заранее спланированную хитрость, демонстративно притащила из соседней комнаты пуфик. Расправив юбки, Клодия подняла на короля торжествующий взгляд.

— А ты не сдаешься, да? — удивленно констатировал Арагон.

Некоторое время прошло в молчании: самодержец пожирал гостью глазами, а девушка конфузливо прятала лицо в бокале. Неожиданно для себя она почувствовала, как внутри пробуждается постыдное желание подставить шею под поцелуи венценосного сластолюбца, а расшитое платье становится тесным и жарким.

Баронесса зарделась и поспешила продолжить разговор.

— Ваше величество, а ведь виноделы, снабжающие нас и вас сим благородным напитком, находятся в серьезной беде, угрожающей прекратить производство «Росы» навсегда…

Клодия задумчиво покрутила хрустальный тюльпан, рассматривая с наигранной заинтересованностью рубиновую жидкость на просвет.

— Да неужели?! — воскликнул Арагон, уже давно заметивший признаки своей победы, и поднялся. — Быть не может! — обойдя стол и сидящую баронессу, король остановился вплотную за ее спиной, положив горячие ладони девушке на плечи. — Ты действительно хочешь сейчас рассказывать мне о проблемах «росоделов», а?

Клодия вздрогнула и затравленно оглянулась на монарха, тот самодовольно усмехнулся:

— Ммм, кажется, крепость выбросила белый флаг? То есть падение этой гордой твердыни возможно. Хотя нельзя расценивать как поражение королевскую победу над собой. Иди в постель, красотка, быстро!

Утро застало Клодию нежащейся на пышных подушках рядом с Арагоном. Монарх был настолько благодушен, что, не перебивая, выслушал историю семьи Фин-Сеалов.

— Со своими должниками Гильдия Магов разбирается сама, — государь зевнул, лениво огладил баронессу по спине и закончил: — Поболтать со старыми пердунами я могу, но это лишь поможет отсрочить выплаты. А вот лично для тебя я сделаю чуть больше: ты получишь патент, и, пожалуй, королевская казна обойдется пока без денег фон Штейнов.

— Благодарю вас, милорд! — девушка выскользнула из-под монаршей ладони и сладко потянулась.

— Да, но ты же обязана чем-то отплатить! — вскинулся Арагон, посмотрел задумчиво в потолок, словно ища в лепнине подсказку, и, довольный собственной идеей, важно изрек: — Думаю, подписав контракт и став моей наложницей, ну, для начала, допустим, на год, ты отблагодаришь меня сполна!

Услышав возмутительное предложение, осознав, что ее опять воспринимают исключительно как красивую игрушку, Клодия покраснела от гнева, резко развернулась (от неги не осталось и следа) и залепила государю тяжелую звонкую оплеуху. Не дожидаясь ответной реакции, девушка вскочила и, как была в ночной сорочке, бросилась к выходу. Но Арагон оказался гораздо проворнее (все-таки он вполне обоснованно гордился и похвалялся, помимо прочего, и своей физической формой). Баронесса еще только огибала кровать, когда король уже поджидал ее у двери. Клодия нервно сглотнула и присела на диван, впрочем, тут же гордо вскинула подбородок, всем своим видом давая понять, что пугаться, просить прощения, сожалеть о своем поступке не собирается. Тем не менее сердце ее билось, будто мотылек в оконное стекло, а пальцы еле заметно подрагивали, пока государь неспешно приближался. Опасалась девушка не зря: Арагон XIII был, по слухам, ненамного уравновешеннее отца, известного своей жестокостью. Да и не знай Клодия этого, она прочитала бы свою участь в его глазах без особого труда. Королевские очи метали молнии.

Схватив девушку за горло, венценосец легко поднял ее с дивана, а потом, сделав усилие, оторвал от пола.

— Ты понимаешь, на кого посмела поднять руку? — процедил Арагон. — Ты…

Неожиданно он разжал пальцы, начинавшая задыхаться Клодия опустилась обратно на сиденье, найдя в себе силы не рухнуть на пол под ноги королю, как он того, скорее всего, желал.

— Если вы еще раз произнесете по отношению ко мне слово «наложница» или подобное ему, я снова влеплю вам пощечину, чего бы мне это ни стоило! — хрипло предупредила девушка, ощупывая ладонью припухшую шею.

— Да любая на твоем месте прыгала б от счастья! — заорал государь.

— Сколько угодно, я же слишком долго была одалиской и не хочу повторять опыт.

— Мой отец забил бы тебя плетьми за подобную выходку! — уже спокойнее заявил король. — Но я тоже в долгу не останусь.

Он недобро усмехнулся, подошел к платяному шкафу и достал оттуда кнут, который стал подчеркнуто медленно собирать петлями.

Баронесса побледнела, дернулась к двери. Вспомнив, что та заперта, метнулась к окну.

Покои государя целиком занимали третий этаж замка, с видом на просторы лугов Штейна. При попытке бегства уцелеть было невозможно — вниз, на глубину добрых пятнадцати метров, уходила отвесная стена. Оттуда, из купален, поднимался пар, скрывающий острые камни.

Но в тот момент Клодия отважилась и на самоубийство, лишь бы не позволить измываться над собой. Готовая уже взобраться на подоконник и искупаться в последний раз, она оглянулась: Арагон стоял на расстоянии вытянутой руки, но ничего не предпринимал, озадаченно смотря в бледное решительное лицо девушки.

— Неужели ты думаешь, я испортил бы твое роскошное тело шрамами? — четко проговаривая каждое слово, поинтересовался он.

— Я видела ваши глаза, вы могли сделать это. Однажды мне пришлось быть свидетельницей такого наказания. Никому не позволю совершить подобное с собой, — отчеканила баронесса, все еще напряженно сжимающая побелевшие пальцы на оконном затворе.

Правда, сейчас Клодия застыдилась своего испуга, потому что невооруженным взглядом можно было заметить: кнут не предназначался для карательных целей, да и государевы очи горели скорее страстно, нежели гневно. Оба получили урок.

— К чему знать будущее? Хватает проблем и в настоящем.

Вести дневник возле походного костра в пещере, полной каких-то неприятных гадов, очень неудобно, но записывать лучше сразу. А еще я в который раз порадовался крепости своих доспехов, способных защитить не только от меча, но и от всякой дряни вроде болотных пиявок.

Утром сего дня мы, наконец, отправились в путешествие к руинам, где живет дух, знающий ответы. Вот совпадение — там же, по мнению Саффи, находятся и сокровища. Забавно, что девица полагает, будто в любых уважающих себя развалинах должны крыться баснословные богатства. Однако куда большим сюрпризом этого утра стало решение Клодии взять с собой короля!

Вот такой своеобразный подарок «подготовила» ему баронесса на день рождения. Сомнительная идея, по-моему, но предложение уже прозвучало, а Арагон XIII радостно согласился. Из свиты поедут лишь провидицы, которые после нападения разбойников, не предсказанного ими, считают своим долгом всюду сопровождать господина. Я еще не описывал их: это холеные придворные красавицы, обритые почти наголо. Дамы выглядят чересчур изнеженными, но, надеюсь, они все-таки переживут это маленькое приключение. Прочим Арагон приказал веселиться, не сочтя необходимым больше никого ставить в известность о прогулке. Нам также было запрещено распространяться по этому поводу.

Помимо уже упомянутых пятерых в руины отправились я, Гилберт, Айден, Эвистрайя (собственно, без ее услуг проводника мы бы вряд ли куда-то двинулись), Кайт и Джек. Сэр Джон еще не успел оправиться от ожогов, а Вальдо не пожелал оставлять товарища, поэтому я попросил их вместе с Моной присмотреть за замком и гостями. У пикси нашлись какие-то неотложные дела. Не могу не отметить — отсутствие айденовской феечки вызвало скорее облегчение. Вот нисколько меня не огорчает то, что никто не засунет мне горсть червей за шиворот, не пририсует лишних деталей к моей одежде. Единственная польза, приносимая Сиилин, — это ее умение везде пролезть и все разведать. Но как-нибудь сами обойдемся.

Мы не очень опытные искатели сокровищ, поэтому набрали с собой кучу потенциально полезных предметов. В итоге у ворот нас ожидали аж три ослика, нагруженных мешками с факелами, веревками, лопатами, спальниками, едой и еще массой самых разных вещей. Вообще-то изначально ишаков было четыре, но Кайт, пытаясь отговорить нас брать животных к оракулу, так жутко заревел одному в ухо, что бедная скотинка свалилась замертво. Этим Сид, очевидно, хотел продемонстрировать их моральную неустойчивость. Я, конечно, подозревал — одинокое существование в замке не способствует развитию чувства юмора, но тут наш мажордом явно переборщил.

И вот мы выступили. Ехать быстро не получалось. Вивиан и Лилиан почти сразу утомились. Их пришлось пересадить на ослов, сгрузив вьюки на летучую метлу Клодии. Остальные дамы бодро шагали, предпочитая легкую поступь собственных ножек тряской поездке на ишачьей спине.

В самом лесу одно животное упало в старую ловчую яму, предсказуемо сломав себе шею. Поклажу неудачника пришлось нести мне, тушу, предварительно освежевав и разделав, забрал с собой Кайт. Он посулил и — забегая немного вперед, скажу — выполнил обещание очень вкусно запечь ослятину.

Погода через малое время начала портиться, в вышине загремел гром, и небеса разверзлись, исторгнув на землю потоки воды. Клодия хотела подняться над макушками деревьев на метле и посмотреть, где мы находимся, но чуть не поплатилась за это жизнью, насилу разминувшись с молнией.

Лишь под вечер, насквозь промокшие, мы достигли груды камней, меж которыми скрывался проход в подземелье. Похоже, когда-то тут был баронский охотничий дом, потом разбойничье гнездо, теперь — остовы каменных стен, заросшие и бесформенные.

Сначала планировалось разбить лагерь у самого лаза. Но внезапно раздался жуткий вой и треск, а через минуту-другую из леса показался пугающий исполин. По словам Джека, у него на родине подобных существ зовут Серыми Бродягами, но я о таких созданиях никогда не слышал. Высотой добрых шести метров, с маленькими затянутыми бурой пленкой глазками, длинными чуткими мохнатыми ушами и могучим телом, тварь ломилась через чащу прямо к нам. Чего только нет в баронстве Штейн! Гилберт предложил сразить монстра, но я не нашел в этом особенного смысла. Мы решили передвинуть лагерь глубже, чтобы Бродяга не потревожил нас ночью (надо отметить, чудище явно учуяло аппетитный запах «дичи»). Под землю вели широкие стесанные за годы ступени, другого пути не было. Габариты гиганта не давали ему никакой возможности протиснуться за нами.

За поворотом лестницы (по прикидкам, мы спустились на добрых три этажа) поджидал новый сюрприз. Всего в нескольких шагах от нижней ступеньки, скрытое скальным выступом, начиналось болото. Казалось бы, ничего страшного, тем более его пересекала «дорожка» из разделенных мутной водой камней, вероятно, устроенная хитрыми бандитами. Но стоило Клодии зависнуть над поверхностью, как из трясины принялись выпрыгивать большие, величиной с человеческую ладонь, отвратительные пиявки. Кровососы отличались потрясающей меткостью, наверное, чувствуя тепло человеческого тела: укусов баронессе избежать не удалось, как она ни маневрировала, — прожорливая мразь прилипла к ее выглянувшему из-под плаща плечу. Только стремительность полета спасла Клодию от прочих паразитов.

За тучей склизких гадов не стало видно противоположного берега. В результате переправа превратилась в весьма сложное мероприятие.

Ладно воины, целиком защищенные доспехами, но вот Саффи в своей коротенькой юбочке сразу стала бы легкой жертвой пиявок, остальные девушки тоже были в серьезной опасности. Немного подумав, я нашел способ. Мне пришлось перенести через болото Саффи, Эвистрайю, Вивиан и Лилиан, одну за другой, обернув каждую плащом. Для надежности протянули веревку над топью. И все-таки без курьезов не обошлось. Я познакомился с более крупным обитателем глубин — огромным змеем, напавшим на меня у самого берега. От него отбивались вместе с Кайтом. Возвращаясь в очередной раз, я поскользнулся и чуть не утонул в мерзкой жиже (вытягивали меня объединенными усилиями магов), но главное — девушки, за исключением Клодии, совершенно не пострадали.

Мужчины форсировали топь самостоятельно, но отягощенные поклажей, потому что брыкающихся осликов пришлось также переправлять на руках. Не самая приятная ноша после очаровательных барышень. Отойдя от булькающей трясины еще на десяток метров, мы разбили лагерь. Дописываю дневник и заступаю на дежурство. Первая смена за мной и Саффи.

**

Кровать располагалась таким образом, чтобы лежащий на ней мог при желании любоваться очаровательными пасторалями через большое окно. Сейчас, правда, насладиться видами мешала пелена дождя, скрывшая обширные луга, редкие поместья фермеров с лоскутами возделанных полей и безбрежное лиственное море Черного Леса, обступившее земли баронства с востока. Риовейн и озерная гладь, расстилающиеся южнее и гораздо ближе к холму, на котором стоял замок, едва-едва проглядывались сквозь кисею серебристых капель.

И все же сэру Джону только и оставалось — смотреть в окно, наблюдая, как темнеет затянутое тучами небо. И размышлять.

А поразмыслить предстояло о многом. Ведь рыцарь явился в Штейн с совершенно определенной целью, от которой в данный момент, волею случая, оказался необычайно далек. Джон усмехнулся, чуть-чуть посмаковав этот довод. «Волею случая» — донельзя удобные слова для человека, стремящегося приуменьшить степень своей вины.

Сеймур Годханд и его сообщники давно привлекли внимание Белого Ордена. В те далекие времена Колледж Прикладной Технической Магии еще не распустили, его глава и ученики не обратили свои знания во зло, юный Джон еще лишь недавно прошел обряд смены имени и закрасил родовой герб на щите белой краской, а пост Великого Магистра принадлежал сэру Кайлу…

И погода, и необходимость валяться в постели, и, разумеется, парочка бутылок замечательного местного вина, стоящая на резном прикроватном столике, располагали к порции старых добрых воспоминаний.

Путешественник, проживший достаточно долго, всегда может оживить в памяти историю приключений, взглянув на свои шрамы. Давешняя встреча с Сеймуром оставила превосходное напоминание о визите в Штейн. Наверное, когда ожог от попадания огненного шара окончательно заживет, то станет похож на многолучевую звезду. А вот леди Клодия, по-видимому, вознамерилась осчастливить Джона сразу двумя рубцами: на сердце и на совести. Посторонний их не заметит, но выкинуть из головы связанные с ними события будет ох как непросто.

Силы Белого Ордена пришли в движение, только лишь удалось выяснить: Сеймур с приспешниками нашли способ воплотить и подчинить своей воле легендарную Царицу Бурь, правившую Благословенными Землями еще до прихода сюда людей. Обуздав мощь богини, мятежники планировали вновь объединить весь Леодар под дланью Годханда. По информации, имевшейся у Джона до приезда в Штейн, здесь собрались виднейшие адепты, включая главу «культа», Сеймура Годханда и некую женщину по имени Клодия, по своей воле согласившуюся стать вместилищем злобного духа. Да, когда-то уважаемый чародей, напомнивший миру значение древней магии, которой пользовались братья-короли в битве с нелюдями, превратил науку в религию. Себя он провозгласил чуть ли не наместником забытых людских божеств. А девица якобы специально воспитывалась им для высокой роли.

Бесспорно, самым очевидным выходом в сложившейся ситуации стало бы убийство Клодии. Великий Магистр Гленн послал своего лучшего ученика захватить девушку и представить ее пред Советом Ордена. Из опасений, что мятежники могли подготовить не одну кандидатуру для призрака, рыцари решились провести церемонию самостоятельно и изгнать Царицу, едва она обретет телесную оболочку. Однако теперь у сэра Джона имелись вполне определенные сомнения на этот счет. Воин въезжал в Штейн как персонаж героического эпоса, а угодил прямиком в любовную драму.

Можно ли верить Клодии? Не подпал ли Джон под влияние могущественных чар? Опыт и проницательность твердили рыцарю, что девушка не только не состоит в заговоре, но и сама не в восторге от событий, невольной участницей которых ей пришлось стать. Попытка «Весельчаков Донателло» захватить баронессу, ее яростное сопротивление им и последовавшее негодование, кажется, были подлинными. Или нет? Или Клодия искусно завлекает всех в сплетенные Годхандом сети? Не было ли и это нападение, и отступление Сеймура искусно разыгранным спектаклем? В самом деле, одержать победу над знаменитым чародеем удалось на удивление легко. Не настолько, чтобы вызвать серьезные подозрения, но достаточно для сомнений…

Так или иначе, очарованию девушки поддалось большинство находящихся в замке мужчин. Впрочем, Гилберту и его величеству Арагону XIII возраст вполне позволял терять голову в присутствии красоток, придворные воздыхатели и простолюдины, всегда готовые ложиться под грациозные ножки, даже не учитывались. А вот ему, Джону, следовало бы поостеречься… Однако любвеобильный (хотя и относящийся к женщине вне постели или кухни с нескрываемым презрением) Вальдо наглядно демонстрировал отсутствие магической составляющей в притягательности Клодии, ежедневно отчитывая друга за чрезмерное внимание к девичьим прелестям, пускай и таким выдающимся. Почему-то черномазого мерзавца эти самые прелести совершенно не пронимали. Негр требовал выполнить уже предписание, передать Клодию прочим магистрам и заняться чем-нибудь достойным. И все же, несмотря на его увещевания, Джон медлил.

«Дворянка изящна и ухожена, но горда, коварна и жеманна. Горожанка свежа, непосредственна, но при том алчна и глупа. С путешественницей не соскучишься, если забыть о присущих ей ветрености и своенравии. Чародейка умна и загадочна, но опасней всех остальных, вместе взятых», — размышлял рыцарь, всматриваясь в рубиновую глубину наполненного бокала. За время, которое Джон провел в обществе Клодии, он, сам того не ожидая, обнаружил в ней множество из достоинств вышеназванных типажей. Недостатки же девушки рыцарь, навидавшийся на своем веку всякого, находил несущественными. Ее внимательный взгляд из-под ресниц будоражил кровь, звал совершать подвиги, успокаивал гнев и боль, лучился смехом и грустил одновременно.

Опять-таки ситуация позволяла Джону не спешить как с выводами, так и с действиями, и он собирался воспользоваться открывающимися возможностями в полной мере. Во-первых, ошибка ставила под угрозу жизни ни в чем не повинных людей, а во-вторых… расположение и внимание Клодии стоили того.

Пока есть пара минут, зафиксирую происшествия минувшей ночи. Вчера я наладил систему звуковой сигнализации напротив тоннеля, ведущего дальше вглубь: подвесил на веревке котелки со всякой металлической мелочью внутри. Хитрость оправдала себя, потому как Гилберт едва не проворонил (похоже, он залюбовался спящей Клодией) приползшее в лагерь чудище — белесого червя, способного, кажется, заглотить целиком пару человек. Впрочем, здесь хватило одного удара моего меча — тварь тут же перестала досаждать нам.

Хорошо хоть, нападение случилось под утро: спать после него как-то расхотелось. А тут еще обнаружилось, что наши верные, уже столько пережившие ослики в панике устремились обратно на поверхность. Конечно, оба погибли. Одного из них в середине каменной тропки через болото на наших глазах облепили пиявки, и он с жалобным ревом опрокинулся в трясину. Второй, наверное, утонул раньше. К счастью, основную часть мешков мы с животных сняли на ночь, поэтому возвращаться не стали. Носильщиком, как я понимаю, выступать снова мне, ну, может быть, Кайт с Гилбертом подсобят, а кое-что придется оставить здесь.

Теперь вперед, дальше в подземелье. Эвистрайе известна только дорога до входа в руины, внутри нам придется искать верный путь самим. Выступаем!

**

Миновал день, мы прошли подземный лабиринт до конца, вернулись и снова разбили лагерь. На сей раз на свежем воздухе. Уж лучше честные волки или давешний Серый Бродяга, чем всякая облюбовавшая темные пещеры мерзость. Может, кто-то обвинит меня в трусости, но после сегодняшнего «маленького приключения» в сознании остаемся я, Эви да Клодия с Айденом. Причем маги вынуждены постоянно колдовать, поддерживая жизнь в наших спутниках, поэтому в конце каждого сеанса лечения у них самих сил остается лишь на то, чтобы вяло лежать, восстанавливая ману.

Началось все довольно бодро. Через узкий коридор мы перешли в огромную каверну, заросшую настоящими грибными джунглями. Спустя всего минуту пребывания здесь выяснилось: грибы агрессивны и плотоядны. Впрочем, стоило мне разрубить пару гигантских поганок, а заодно с ними какую-то дрянь, похожую на летучий колпак, спрыгнувшую на Вивиан, как разум грибницы оценил исходящую от нас опасность — заросли расступились. Очень, надо сказать, кстати: грибы чуть не сожрали Арагона XIII, бросившегося в лобовую атаку на одно из поганковых деревьев.

Потом произошло еще несколько встреч со всякими монстрами. Мы убивали их, постепенно продвигаясь вглубь. Ни гигантские пауки, ни неведомые, пронзительно визжащие твари не остановили нас. Страшно вспомнить, я ухитрился пройти сквозь кислотного ооза, даже не заметив его! Только кожу начало щипать через некоторое время, а ведь пришлось двигаться через смертоносную слизь метров пятнадцать. На свое счастье, идущие за мной следом заметили неладное и расчистили себе дорогу огнем.

Но вот начались настоящие трудности. Мы очутились в подземном зале, где мана-потоки внезапно оборвались. Исчез мой доспех, погасли волшебные светочи, Клодия с трудом устояла на ногах, когда ее метла потеряла летучесть. Благо пикси не сопровождала нас сюда — пожалуй, ей было бы тяжелее всех, ведь магия составляет саму суть фей.

Воцарившаяся тьма породила новых врагов, вынудивших нас обороняться вслепую. Но клинки вновь не подвели — противники пали или отступили, хотя досталось нам изрядно. Наконец зажегся первый масляный фонарь. Перед нами обнаружился перекресток. Ясное дело, мы вознамерились проверить все три неизведанных дороги. Что тут сказать, избрать путь направо, проигнорировав другие ответвления, стало бы лучшим решением, но знать этого никто из нас не мог.

Отряд направился прямо и, не меньше часа пробираясь по полуразрушенному коридору (естественная часть подземелья сменилась рукотворной), вышел к грандиозному бронзовому порталу. Магия вновь вернулась. Ее течение ощутили все без исключения, а Клодия и Айден смогли творить свои заклинания, совершенно не испытывая утомления. Мы отдохнули и подлечились, готовясь к новым неприятностям.

Они не заставили себя ждать. Массивные покрытые письменами врата, к которым до этого никто из нас не осмелился подойти близко, вдруг распахнулись сами собой. С прискорбием замечу: на створках были начертаны символы, призванные удержать нечто запертое внутри, которые ни один из магов не удосужился рассмотреть сразу. А потом знание их уже ничего не меняло. Влекомые любопытством, все зашли под своды удивительного чертога. В центре стоял пьедестал с громадным бриллиантом, окруженный узорчатыми колоннами с цветными кристаллами на вершинах. Между камнями изгибались сияющие радуги.

Саффи сразу попыталась схватить изумрудный кристалл с ближайшей колонны, и мы отвлеклись, пытаясь удержать девушку от опрометчивых поступков в этом фантастическом месте. Вот только приглядывать надо было не за Софией, а за королем!

Арагон XIII беспрепятственно прошествовал в середину залы. «Этот камень достоин моей короны», — воскликнул венценосный идиот, взяв в руки драгоценность. Как же!

Алмаз немедленно треснул, осколки рассыпались фонтаном мерцающих искр, и из них вылетел зыбкий полупрозрачный женский силуэт. Раздался пронзительный зловещий хохот, вокруг заклубился золотистый туман, а фантом подлетел к Клодии и, наградив ее поцелуем, певуче промолвил: «Мы скоро встретимся». Дальше неведомый дух, заливаясь смехом, ринулся прочь из комнаты.

Позже Клодия рассказала, что уже слышала этот голос, видела призрачное существо в своих наполненных убийствами и разрушениями кошмарах, которые начались после вытягивания карт из Колоды Судьбы. Да, еще не все беды, насланные коварной ифриткой, проявились в полной мере. Кем бы ни был этот фантом из снов баронессы, чувствую, с ним еще придется встретиться. Впрочем, мы ее выпустили, значит, и расхлебывать придется нам же.

Драгоценные (как надеется Саффи) камни с постаментов перекочевали в рюкзаки. По заверениям наших чародеев, теперь на них нет ни капли магических эманаций.

Мы вернулись к перекрестку — снова иссякли мана-потоки — и свернули направо. В конце извилистого коридора обнаружился грот, пол которого рябил волнами затопившей его воды. Едва вступив под его своды, я услышал в голове голос: «Ты ищешь ответы?» Я воскликнул «да», и меня тотчас перенесло в некую пещеру.

Я очутился в подземном озере. Передо мной на маленьком острове посреди водной глади соткалось из воздуха лицо. Фантом поинтересовался, что я жажду узнать. Конечно, меня интересовало, как избавиться от чар, коснувшихся моей души и изменивших тело. Призрак пообещал исцелить меня от первого проклятия, а избавиться от внешнего уродства, по его словам, я могу только сам: «Отправляйся туда, куда указывает взор Богини Гнева. Найди Упавшую Звезду, лишь тогда обретешь свой прежний облик». Затем во мне завертелся темный вихрь, вырвался наружу и вдруг опал, оставив бледное кольцо на поверхности озера. Из груди словно вынули тяжелый камень. А еще спустя миг я снова очутился в бассейне, где все это время бродили мои спутники.

После рассказа о случившемся каждый захотел задать свои вопросы, кроме провидиц, Эвистрайи и Кайта. Догадываюсь, почему не захотели спрашивать Лилиан и Вивиан, эльфийка же заявила, что знает о своем будущем, прошлом и настоящем все необходимое.

Клодия осведомилась, как победить выпущенного на свободу призрака. Оракул ответил: «Тот, кто может усмирить Царицу Бурь, — среди вас».

Джек хотел достичь высот мастерства в боевых искусствах и получил рекомендацию «отправиться в страну, где не заходит солнце».

Айден полюбопытствовал, кто сжег Гильдию Магов в нашем городе. К добру или к худу, мы никогда не слышали о Блейзе Ашенвейле, имя которого было названо.

Понятия не имею, что выясняли Саффи и Гилберт, но, к сожалению, могу предположить, о чем беседовал с духом король. Арагон XIII вернулся счастливый: «Как только возвратимся, прикажу собирать войска. Мне предречено — вторгнувшись в Ксандрию, я разрушу великое царство!» — провозгласил он. О двусмысленности этой фразы его величество даже не подумал. Нужно остановить нашего юного государя!

Получив массу интересных впечатлений, мы решили посетить третье ответвление перекрестка. Очень зря. Длинный полутемный коридор (магия все еще не действовала) вывел отряд в пещеру, заваленную костями. Меж останков валялись нетронутые доспехи и оружие, монеты, предметы нехитрого скарба путешественников. Вот странно: ближайшие к входу скелеты выглядели так, словно давным-давно прилегли отдохнуть, но остались по неизвестной причине здесь навсегда. Кроме того, их словно специально очистили от плоти, не коснувшись при этом одеяний. Самый воздух тут пропитался смертью, мы невольно остановились на пороге. Все, кроме любопытного Джека (хорошо еще, Фессаха не смогла пойти).

Кот, не раздумывая, ступил в пещеру, прошелся, рассматривая богатства под ногами, подобрал и повертел в руках шлем. Вдруг рядом с ним возникли сгустки мертвенно-голубого света. Не знаю, откуда взялась эта гадость, как такие создания могут жить без магии, но уже спустя несколько ударов сердца сверкающих шаров стало гораздо больше, и они напали на нас.

Мы побежали. Нет, не считаю бегство от десятков, а позже сотен таинственных обжигающих, стремительно передвигающихся существ трусостью. Вряд ли нас могут судить те, кто не видел их.

Ноги огра длиннее, сильнее человеческих — эта их особенность очень пригодилась мне в тот день для спасения моей шкуры и тех, кого я успел подобрать. Недолго думая, я подхватил застывшую рядом эльфийку, а по дороге взвалил на себя еще и провидиц. Почитай, наравне со мной неслись легкие Саффи и Клодия. Прочие старались отступать по-рыцарски, прикрыть нас, но скоро присоединились к исходу. «Светлячков» не остановили мечи, от них не защищали доспехи. Лучистые твари преследовали отряд до самой развилки, а потом словно разбились о стену маны.

По счастью, хотя все в этой погоне получили достаточно тяжелые раны (кроме Эви, которая укрылась у меня на груди), никто не погиб. Казалось, мы спасены, большинство моих спутников позволили себе потерять сознание. Ночевать в подземелье мне не хотелось, поэтому я истратил весь свой запас исцеляющего зелья для приведения в чувство магов, и мы вчетвером, погрузив остальных на меня и метлу, побрели обратно. Естественно, о вещах и речи не шло — почти все мешки будут лежать там и ждать тех, кто сумеет до них добраться. Удивительно, что мы не побросали их раньше.

Дальнейшая история о том, как мы перенесли в лес наших раненых друзей, уже не столь интересна, хотя доставить на поверхность закованных в броню короля, Кайта и Гилберта оказалось задачкой не из простых. Подземелье выпустило нас. Теперь отдыхаем в ожидании завтрашнего дня, когда маги, набравшись сил, смогут долечить пострадавших. Надеюсь, за ночь ничего плохого не случится.

Вот, наконец, и замок Штейн. Клодия в задумчивости после случившегося в пещере. Саффи — в унынии от скудности добычи. Мы даже больше потеряли, чем нашли, ведь ценность кристаллов из запечатанного зала пока не установлена. Впрочем, король в полном восторге от дня рождения. Хотя я бы на его месте обратил внимание на полную несостоятельность Вивиан и Лилиан в качестве провидиц. Говорят, силы такого рода на время слабеют после сексуального контакта, и это наводит на определенные мысли.

Я сердечно поблагодарил Эвистрайю за участие. Не удержался и полюбопытствовал, почему она вообще помогает мне. Ответ был в духе певицы богов: возможно, наша история достойна песни. Это льстит. А еще эльфийка рассказала мне, что в Эрбеке (это название горной цепи на востоке) есть скала, которую гномы, чьи владения простираются там, обходят стороной, почитая проклятым местом. Скалу венчает статуя крылатой женщины, выполненная из неизвестного металла, который не могут повредить кирка и источить ржавчина. Лицо изваяния наполнено невыразимой яростью. Говорят, это носовая фигура ладьи богини Тауры. Когда во время великой битвы богов корабль охватило пламя, Таура недрогнувшей рукой устремила его на царя чудовищного народа Фин-Да-Йа, который был настолько огромен, что закрывал полнебосклона своим могучим телом. Ладья пронзила сердце исполина, сразив его, точно стрела, и рухнула вместе с ним на землю.

Осталось найти статую и отправиться в сторону, куда она «смотрит». Интересно, удастся ли упросить Эвистрайю сопровождать меня снова?

Клодия побывала в Риовейне, откуда принесла интересную новость. Городская стража задержала контрабандистов, пытающихся незаконно провезти на продажу эйлери, темную эльфийку. Купчую на девушку грубо подделали, следовательно, она не может считаться рабыней. Баронесса попросила меня и Айдена разобраться в ситуации.

Мы с магом отправились в муниципальную тюрьму. Каково же было мое удивление, когда я увидел в камере стражников д’Арго, после смерти барона решивших продать его экзотическую наложницу — справить легких денег. На том и погорели. Кстати, они предложили нам свои услуги. Думаю согласиться. Все равно ведь наемники всюду одинаковые — хранят верность, пока им платят, нельзя требовать от них большего.

Что касается рабыни, то бедняжка озлоблена на весь мир. Застарелая ненависть, присущая многим нелюдям, только усугубилась. Ни мне, ни Айдену не удалось убедить ее в наших благих намерениях. В итоге пришлось отпустить эйлерийку. И от денег в дорогу, и от сопровождения до границы она отказалась. Тем не менее желаю ей благополучно добраться домой.

**

— Для красавиц поклонники — что поленья для камина; одного всегда мало.

Арагон поймал баронессу в коридоре замка на следующий день после возвращения из подземелья. Он пребывал в прекрасном настроении (ведь дух напророчил ему победу в войне с Ксандрией!) и жаждал поразвлечься. Девушка же опять спешила к раненым, да и потом ее ждала еще уйма дел.

— Клодия, почему ты до сих пор не заглянула в мои покои? — вопросил венценосный наглец, увлекая баронессу в нишу и грубо лапая ее за грудь. — Я заждался! А королю не пристало ждать! — с этими словами он притянул руку девушки к своему паху, где штаны внушительно набухли и топорщились.

— Ваше величество, — Клодия попыталась вырваться, — меня привлекает такая напористость, но, право же…

— Что ты несешь? Я хочу тебя сейчас же! — капризным тоном заявил Арагон.

Вообще удивительно было, почему баронесса до сих пор стояла одетая. Терпением и деликатностью юный государь, как заметила уже Клодия, не отличался.

— Но прошу вас! Я бы так хотела, чтобы вы устроили ужин при свечах, были галантным и нежным. Вам это уже наскучило, разумеется, но для меня будет в новинку, — девушка вознамерилась прорвать королевскую броню эгоизма, напомнить Арагону о существовании желаний, отличных от его собственных.

Самодержец задумался, слегка ослабив объятия, оценивающе окинул взглядом баронессу и кивнул:

— Хорошо, только ради тебя. Пожалуй, это милое извращение внесет приятное разнообразие.

Клодия удовлетворенно вздохнула: все-таки приятно победить его величество в споре и не подать виду, что сама с большим удовольствием оказалась бы в его постели, чем по уши в делах.

Некоторое время Клодия посвятила выздоравливающим после схватки с троллями и разбойниками пациентам, потом поболтала с Моной об издержках на прокорм орды королевских придворных, затем наведалась к шерифу по поводу Годханда. И обнаружила арестованных контрабандистов из Арго. «Нет уж, хватит! Этим пусть занимаются Сореал и Айден», — девушка решила немного внимания уделить себе и поваляться в ванне, препоручив проблему незаконной торговли «собаронам». Обоих она нашла в саду обедающими.

Когда мужчины ушли, Клодия рассеянно опустилась в одно из кресел, повертела чашку с недопитым кофе, взяла печенье и отложила. Как странно: меньше месяца назад она сидела в парке замка Фальдорф и слушала щебет «подружки» — какую-то белиберду про ее возлюбленного, который пообещался вызволить девицу из гарема. В тот день еще приходилось кутаться в палантин, спасаясь от пронизывающего ветра. Сейчас солнце уже изрядно припекало.

Разве могла тогда нынешняя баронесса представить себя на месте одной из благородных дам, иногда гостивших у Фредерика с мужьями? Конечно, она мечтала об этом, но не верила. Так же как не поверила бы, будто осмелится дерзить королю или услышит «станьте моей женой» от дворянина. Впрочем, отныне главный вопрос звучал иначе: долго ли у нее получится удерживать занятое положение? Или любой достаточно богатый, влиятельный, да просто сильный и наглый мужчина имел право снова сделать малышку Кло наложницей? Ее титул ничего при таком раскладе не значил. Пустышка! Хотя пока за нее готовы вступиться «собароны», Гилберт и Джон, можно быть спокойной за свою свободу, жизнь и честь. Правда, последнее девушка понимала весьма расплывчато: нельзя же, в самом деле, позволять кому-то кого-то убивать из-за нескольких (возможно, порой неприятных) минут плотской близости. Или можно? Наверное, баронский диплом обязывает…

«Стоп, — прервала себя Клодия, — так ты не успеешь привести себя в порядок к обещанному Арагоном ужину. Если он сам еще не запамятовал о нем», — она усмехнулась, поднялась и пошла к замку.

По пути через двор девушка заметила Гилберта. Оруженосец чистил коней. Кроме него обиходом скакунов, кажется, никто не занимался: королевские слуги вели в Штейне весьма праздный образ жизни, предоставляя местным делать всю работу за себя. Вот и в конюшнях ни один из них не появлялся с тех пор, как тролли извели большую часть ездовых животных. «Ох, неужели и об этом придется препираться с его величеством?! Лентяи привыкли слышать и слушать только приказы своего венценосного хозяина», — девушка досадливо сморщила носик. Однако сию минуту она была рада, что наблюдает не какого-то оболтуса-конюшего, который даже грязную работу из тщеславия делал бы в расшитом камзоле.

Гилберт стоял к Клодии спиной, и та могла незаметно любоваться отлаженными движениями его мускулистого, гибкого, блестящего от пота тела, когда он проводил щеткой по боку скакуна или отбрасывал налипшие на лоб и щеки волосы. Возбуждение, в которое баронесса пришла еще при встрече с королем, опять накатило на нее. В голове помутилось, она оперлась ладонью о дверь. Юноша словно почувствовал ее взгляд и обернулся.

— Леди Клодия, — поклонился оруженосец.

— Гилберт, ты так и не рассказал никому, что тебе поведал оракул? — торопливо произнесла девушка, смутившись. — Почему…

В следующий миг юноша уже стоял рядом, притянул Клодию к себе и закрыл ей рот поцелуем. У той перехватило дыхание, а потом она почувствовала горячую волну, охватывающую ее от прикосновений Гилберта, и прильнула к нему.

— Почему ты выполняешь за королевских болванов их обязанности? — пролепетала девушка.

— Раз это увеличивает мои шансы встретиться с вами, я не зря заменяю их, — улыбнулся оруженосец.

— Нас могут увидеть здесь… — прошептала баронесса в слабой попытке предотвратить неизбежное, ведь она обещала себе не искушать более юношу после его объяснения в любви и своего отказа выйти за него замуж.

— Не волнуйтесь, Клодия, ваша честь не пострадает.

Гилберт увел ее вглубь конюшни к горе свежего сена, золотящегося в первых закатных лучах, проникших сквозь крохотные оконца под потолком, уложил на брошенную поверх попону, и девушка более не смогла сопротивляться…

Уже в сумерках баронесса, слегка пошатываясь, поправляя на ходу одежду и прическу, вошла в главные двери донжона и остолбенела от изумления: в коридоре царил полумрак, на фоне которого ярко светился дверной проем приемного зала, было тихо — вездесущие придворные куда-то испарились, все и сразу.

— Неужели Арагон не забыл своего обещания? А я в таком виде?! — пробормотала Клодия.

Оставался еще крошечный шанс проскочить в свои покои незамеченной по боковой лестнице для слуг, чтобы переодеться. Девушка уже шагнула на нижнюю ступеньку, когда в дверях появился король собственной персоной.

— Леди, вы опять заставили меня ждать! — укоризненно заметил он, и баронесса настроилась на очередную словесную перепалку, однако ее не последовало.

— Я рад вас видеть, — промолвил Арагон мягко, но слегка иронично, и взял девушку под руку.

— Я не успела привести себя в порядок: баронские дела отнимают уйму времени… — начала оправдываться Клодия, — вы потерпите еще чуть-чуть?

— Но ты и так восхитительна, моя селяночка, — ухмыльнулся государь и вынул из волос девушки соломинку.

Клодия густо покраснела, вспомнив обстоятельства, при которых были помяты прическа и платье.

— Прошу! — Арагон уже подвел баронессу к накрытому столу, галантно отодвинул стул и жестом пригласил садиться.

Клодия немного неуклюже плюхнулась на сиденье, осматриваясь из-под полуопущенных ресниц.

Зал был освещен очень скромно: хрустальная люстра, спущенная ранее к приезду государя, покоилась высоко под потолком. На стенах горело лишь несколько канделябров, зато на столе ветвился многоярусный украшенный цветами подсвечник. Парадная громадина на сотню персон вместе с тяжелыми креслами исчезла, а их место занимал изящный столовый гарнитур (чего только нет в королевском поезде!). По залу разносилось благоухание от многочисленных ваз с букетами из лилий и ландышей, плыла ненавязчивая лирическая мелодия — похоже, среди теней притаился оркестр.

Монарх обошел стол и сел на заранее отодвинутый слугой стул. Тут Клодия чуть не подпрыгнула от ужаса, потому что прислуживал не кто иной, как Вальдо! О, нет! Теперь-то рыцарь Джон точно узнает о ее связи с королем, ведь негр с большим подозрением относился ко всему женскому роду и с большим вниманием — к личной жизни своего друга. Девушка судорожно вздохнула, совладала с собой и улыбнулась Арагону.

— Я решил, будет экзотично, если в качестве лакея выступит этот черномазый остолоп, и нанял его, — пояснил король, перехватив взгляд Клодии, обращенный на Вальдо. — Впрочем, главное его достоинство в другом: он меньше бросается в глаза в интимном освещении романтического ужина.

Вальдо молча и с достоинством, не слушая вроде бы беседы, расставил блюда, разлил вино. Когда он наклонился, наполняя ее бокал, девушка прошептала: «Не говори Джону, пожалуйста! Я все объясню потом», — и умоляюще посмотрела в его безжалостные глаза. Вальдо поджал губы, не удостоив ее ответом, и удалился с поклоном по мановению руки Арагона.

Некоторое время король вел оживленный монолог о грядущей победе над Ксандрией, а баронесса лишь кивала и ковыряла вилкой салат. Благо юный самодержец привык к молчаливому обожанию слушателей, не смеющих порой и слова вставить. Но замешательство Клодии длилось недолго, она тряхнула головой и сказала себе: «Завтра я найду минутку подумать об этом».

— Милорд, вы подготовили чудесный сюрприз. Спасибо, — произнесла девушка вслух, дождавшись завершения словесной тирады (Арагон как раз описал в красках всевозможные унижения ксандрийской императрицы и ее сына).

— Ха, конечно, я все великолепно организовал, но иначе и быть не могло! — монарх расплылся в самодовольной улыбке. — Самые утонченные блюда и напитки, самые роскошные цветы, самые талантливые музыканты и самые незаметные лакеи… Что уж там, красивейшая из женщин от меня без ума! Я всегда получаю только лучшее, детка!

О своей исключительности венценосный гордец мог бы, наверное, ораторствовать часами. Клодия, усмехнувшись, аккуратно перевела беседу в другое русло, вернее даже, сместила акцент, желая побольше узнать о столице. Она действительно наслаждалась происходящим и не единожды сказала об этом государю. Арагон, в свою очередь, не обошел вниманием ни одного шага в ритуале романтического вечера. После ухода Вальдо король лично ухаживал за баронессой, подавая ей блюда и наполняя бокал, даже умудрялся не зевать и не перебивать собеседницу во время ее речей, поразительно мало переводил разговор на себя, а завершил вечер неожиданным приглашением Клодии на танец.

— Леди, — с легким поклоном монарх внезапно отступил и протянул ей руку, когда они уже вышли из-за стола и двинулись к лестнице на второй этаж.

Заиграла новая мелодия, в которой Клодия угадала один из сложнейших вальсов, популярных при дворе. Девушка немного испугалась, ведь исполнение его требовало или таланта, или нескольких месяцев тренировок, а она лишь трижды репетировала его для Фредерика. Но отступать было некуда.

— Ваше величество, — баронесса опустилась в изысканном реверансе.

Арагон закружил девушку в вихре замысловатых фигур, иногда делая совершенно неожиданные па (в эти моменты в глазах короля плясали в такт озорные огоньки), но Клодии удалось не сбиться с ритма, не оттоптать партнеру ноги, а судя по удивленному выражению лица государя, даже весьма неплохо исполнить вальс.

Музыка смолкла. Танцоры стояли в центре зала, сбивчиво дыша. Арагон обнимал баронессу за талию, а она чуть упиралась в его плечи руками, отстраняясь, чтобы дать свободу своей часто вздымающейся груди.

— Признаюсь, я не ожидал. Ты была великолепна, — прошептал король и запечатлел на шее Клодии страстный поцелуй.

— Я старалась не отстать от вас, ваше величество, — в тон ему ответила баронесса.

— Идем, у нас впереди долгая ночь, — и Арагон увлек девушку наверх, в свои покои.

**

Апрельские грозы, гонимые ветрами от океана, добрались, наконец, до северных областей страны. Небо, еще с вечера затянутое свинцовыми тучами, в глухой предрассветный час раскололось ветвистыми зигзагами молний. Тяжелые градины застучали по каменному полу, шторы взметнулись и заколыхались от налетевшего порыва, словно привидения. Вплетаясь в стенания бури, раскаты грома и шум дождя, сквозь открытое окно доносилась плачущая музыка элиона. Клодия поежилась и открыла глаза.

Король спал, почти сбросив одеяло, прижав девушку к висящему на стене ковру. Пушистому, слегка траченному молью, должно быть, в стародавние времена привезенному из-за раскинувшейся на востоке Великой Пустыни. Несколько минут Клодия разглядывала таинственные переплетения узоров, едва видимые в ровном, но слабом свете волшебного ночника. Ей хотелось, чтобы Арагон встал и закрыл окно, но тот лишь натянул одеяло на голову, поджал длинные ноги и засопел громче. Поворочавшись еще, Клодия решила: в конце концов, глупо и бестактно будить монарха ради такой ерунды.

Баронесса выскользнула из кровати и, стараясь ступать по пыльным звериным шкурам, в беспорядке укрывающим холодный пол, добежала до окна. Громоздкая рама поддалась с трудом — стихия нещадно билась снаружи. Лицо, живот и грудь девушки обильно залило дождем. Украдкой оглянувшись на спящего любовника, Клодия наскоро вытерлась занавесью и поспешила обратно в уютную постель.

Неожиданно ее внимание привлек небольшой клочок бумаги, запутавшийся в косматой медвежьей шерсти под ногами. Как завороженная, Клодия подняла карту, которую неделю назад вытянула из Колоды Судьбы. Откуда здесь проклятая картинка? Баронесса точно помнила, что сожгла ее в камине.

В следующий момент оконная рама снова распахнулась, вокруг каскадом разлетелись осколки. Треск ломающегося дерева перекрыл оглушительный громовой раскат. Девушка взвизгнула и, отшатнувшись, опрокинулась на кровать. Ночник завалился на бок, мигнул и потух.

Король пошевелился. Клодия внутренне возликовала: сейчас Арагон проснется, кликнет слуг, а время до их появления она проведет в его объятиях, свободная от нелепых ночных кошмаров. Но рука, показавшаяся из-под одеяла, не была рукой короля. Не в силах закричать или пошевелиться, Клодия наблюдала за поднимающейся фигурой. Заостренные эстарийские уши, торчащие из буйной гривы иссиня-черных волос. Крепкие, но изящные плечи и руки. Тонкие длинные пальцы. Тяжелая, не меньше, чем у Клодии, грудь. Обольстительный изгиб талии, округлые широкие бедра. Сверкнувшая за окном зарница осветила лицо незнакомки. Лицо, которое баронесса видела на карте и в заколдованном подземном зале. Неизвестная тем временем томно потянулась, скользнула к девушке, словно волна или прядь тумана, и нависла над ней.

— Кто ты… — выдавила Клодия, тут же добавив вторую часть старого как мир вопроса: — и что тебе нужно?

— Когда-то здесь меня называли Царицей Бурь. Впрочем, мое имя тебе ничего не даст, — страстно прошептала пришелица, наклонившись к розовому ушку баронессы. Вторую часть вопроса женщина (или призрак женщины?) оставила без ответа.

— Это все… из-за карты? — в голосе Клодии прозвучало отчаяние.

— Карты? О нет, дитя, — произнесла Царица Бурь, усмехнувшись. — Разве может резаный картон предсказывать, а тем более творить будущее? К добру ли, к худу ли, силы, столкнувшие нас, несоизмеримо могущественнее.

Она звонко расхохоталась, откинувшись назад, подставляя грудь и лицо порывам ветра. За окном было светло как днем от пляшущих в небесной черноте сполохов, однако раскаты грома доносились словно издалека.

— До меня дошли слухи, будто твоя оболочка способна вместить мой растревоженный дух, который ты и твои друзья так кстати освободили… — Клодия буквально ощутила, как взгляд Царицы скользит по телу, ее бросило в жар. — Но я бы предпочла встретиться с тобой при других обстоятельствах, во плоти. Как сейчас!

Оказавшиеся неожиданно сильными пальцы эстарийки жадно впились в плечи баронессы, в точности как пальцы Арагона сегодняшним вечером. Девушка попыталась вырваться. Тогда Царица Бурь поцеловала ее, страстно, по-мужски, и Клодия, сгорая от стыда, поняла, что отвечает ей с такой же, если не с большей, страстью, зажмурившись от охватившей ее истомы. Прикосновения эстарийской ведьмы распаляли. Баронесса полоснула ногтями по спине женщины, то ли отвечая на ласки, то ли защищаясь. Сознание покидало ее, реальность завивалась вокруг вихрями…

Клодия распахнула глаза и увидела склонившегося над собой короля, сосредоточенно водящего по изгибам ее фигуры мягким павлиньим перышком. Наверное, выдернутым из стоящего тут же на подоконнике букета. За окном во всем великолепии сияло весеннее утро, омытое дождем. Сквозь совершенно не пострадавшие от ночной грозы стекла лился яркий солнечный свет. Покосившись на свои вызывающе торчащие соски, Клодия решила поделиться ночными страхами с царственным любовником чуть позже. «В самом деле, сон — это всего лишь сон», — подумала она, сладко выгнувшись и кинув на Арагона приглашающий взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Налетевший сквознячок игриво выхватил из королевских пальцев перо и сбросил его на пол. Баронесса вздрогнула: на миг ей померещилось, что черты лица государя поплыли, обнажая ухмыляющуюся женскую физиономию. Клодия сдавленно крикнула, силясь отогнать морок.

— Верно, довольно с нас прелюдий! — задорно возвестил Арагон, подмяв Клодию под себя. Дрожь ее тела он, недолго думая, приписал девичьему нетерпению.

Утром Клодия возвращалась в свою комнату, запахнувшись в парадный плащ короля (платье было уничтожено нетерпеливым любовником), и встретила в одном из коридоров Вальдо. Негр стоял, сложив руки на груди, точно специально поджидал ее тут. Он осуждающе покачал головой, когда девушка приблизилась к нему. Клодия совершенно не подготовилась к объяснениям, но разве ее кто-то спрашивал?

— Госпожа баронесса, кажется, отлично развлеклась в королевских покоях? — в лоб спросил Вальдо и тут же продолжил: — Я всегда советовал Джону не принимать всерьез женщин, не верить их словам, главное — смирять собственные чувства. Я же предлагал уехать сразу после водворения Отэка в замок. Но разве он послушал старину Вальдо?! Нет! И вот теперь его сердце втопчет в грязь молоденькая вертихвостка! О, коварные, бесстыжие, похотливые, лживые бабы, лучший из мужчин скоро погибнет от любовной раны!

Сначала лицо Клодии залило краской стыда, но к концу тирады в ней поднялось раздражение. Ну почему мужчина, который не пропускает ни одной юбки, выговаривает ей за распущенность? Хотя совесть тоже не давала покоя… Девушка сверкнула глазами на своего обвинителя, раздула ноздри и сдавленно процедила: «Ты прав в одном: я непозволительно поступила, умолчав о своих многочисленных порочных связях и обманув доверие сэра Джона. Но сейчас я исправлю это. Ты увидишь — женщина может быть честной!» Баронесса метнулась мимо обескураженного судьи к покоям рыцаря, в ее глазах закипали слезы обиды и раскаяния, но девушка проглотила их, зная, что придется быть решительной. Негр догнал Клодию у двери, даже попытался остановить ее. В комнату Джона они с Вальдо ворвались почти одновременно. Тот сидел на постели, ощупывая плотные повязки на ожогах, наверное, собираясь встать, и ошарашенно обернулся на грохот распахнувшейся двери.

— Джон, нам нужно серьезно поговорить! — задыхаясь, выпалила баронесса, не позволяя себе опомниться и передумать.

— Клодия, я всегда к твоим услугам, правда, я только проснулся, — ответил рыцарь, потрясенно оглядывая ее странный наряд и пристально всматриваясь в лицо.

— Это действительно важно, иначе я не потревожила бы тебя… вас! — девица сделала глубокий вдох, заставила себя не отводить глаз и твердо произнесла: — Сэр Джон, я вела себя нечестно по отношению к вам, и вот кто-то решился указать мне на это. Я надеюсь частично искупить оскорбление, нанесенное мной, открыв сейчас правду.

— Ну почему все мои благие начинания заканчиваются провалом? — пробормотал Вальдо, с досадой глядя на закаменевшую фигуру баронессы.

— Кло, не понимаю, о чем ты… — попытался остановить монолог Джон.

— Сэр, я обманывала вас: вы не единственный мой любовник! Уезжайте, как только затянутся раны, и не тратьте ваши чувства понапрасну. Потому что решить, кого из троих я выберу, по крайней мере сейчас, мне не по силам. Точнее, я не хочу выбирать… — Клодия перешла на шепот и опустила голову, — простите.

Она повернулась, уже собираясь выйти из комнаты, когда ее настиг спокойный голос Джона:

— Кло, послушай, я… мне довольно сложно подобрать слова, но, думаю, суть дойдет до тебя. Я немолод, повидал в жизни многое: любил и был любим, ненавидел, спасал и забирал жизни, и шел, шел к цели. Мне хочется, наконец, завести семью, дом. Ты потрясла меня и мой мир до основания. Я готов побороться за тебя, готов подождать твоего решения. Главное — я верю, что ты честна в своих чувствах. Скоро ты сможешь сделать выбор, и я приму его.

Джон глубоко вздохнул. Ему гораздо проще было бы устроить безобразный скандал, засим уехать либо вызвать соперников на дуэль. Плевать, что один из них король и оба — неопытные юнцы! Кровь одинаково красна у всех, она хорошо смывает любые печали. Но убийство пятнает душу, а ярость застилает глаза непроницаемой пеленой. А допустить этого рыцарь не имеет права. Обернувшись, Клодия узрела лишь его широкую улыбку и ни тени горьких мыслей или сомнений.

Девушку захлестнули слезы стыда, благодарности, любви, она вздрагивала от рыданий, а Джон, выпроводив жестом озадаченного Вальдо, подошел к ней и обнял за плечи.

— Не плачьте, леди, красные глаза и нос не украсят вас, — с усмешкой сказал он, приподняв ее голову за подбородок.

— Вам нужно сменить бинты, — баронесса всхлипнула, неуверенно улыбнувшись, — позвольте, я принесу все необходимое?

— Клодия, во-первых, мы договорились обращаться друг к другу на «ты», а во-вторых, перевязка подождет, — Джон прижал девушку к себе и шепнул на ухо: — Я слишком долго лежал. Кажется, предписанный врачом покой уже можно нарушить, как ты считаешь?

Немного погодя из-за двери в спальню Джона раздавались лишь приглушенные сладострастные стоны. И в этот раз Клодия не добралась до своей комнаты…

**

События сегодняшнего вечера поставили жирную точку в истории «собаронов» Штейн, рядовых землевладельцев. Впрочем, она (история) не являлась таковой с самого начала. Нечасто встречаются прецеденты совместного управления манором, еще реже — передача титула незнакомцам, людям сомнительного происхождения. И вовсе за гранью вероятного находится приезд короля к этим новоиспеченным дворянам. А ведь все приправлено волшебством, таинственным и далеко не всякий раз светлым.

Однако ни утро, ни день не предвещали ничего экстраординарного и тихо канули в небытие.

Сам я отправился на пару часов к Джессике, купил у нее несколько банок лечебного зелья взамен истраченных, заодно рассказал о своем походе к духу. Теперь ее тетушке нет причины торопиться сюда. С другой стороны, от консультации опытной колдуньи глупо отмахиваться.

В это же время Айден с Клодией полетели к нему домой, намереваясь обсудить с родней молодого чародея пути выплаты долга семьи Фин-Сеалов Гильдии Магов. Инициатором была баронесса, упросившая короля уладить конфликт с главой Гильдии.

Вообще, похоже, девушка взяла Арагона XIII в оборот, отсрочив таким образом и наши долги. Происхождение Клодии до сих пор остается загадкой для меня. В ней удивительным образом сочетаются светская утонченность с непосредственностью девушки из простонародья и толикой шарма распутной девицы. Но, наверное, это не важно. Клодия, надо отдать ей должное, неплохо справляется с ролью благородной дамы, кем бы она ни была на самом деле. Меня смущают лишь ее заигрывания с государем, моим оруженосцем и сэром Джоном. Пока она флиртует с ними, не заходя дальше благосклонных улыбок, я не упрекну ее ни словом. Каждая барышня, тем более красивая, жаждет внимания и поощряет ухаживания. Но часто женщина заходит слишком далеко, уводя за собой и очарованных мужчин. Такой поворот равно опасен для обеих сторон: она теряет честь, он — покой, имущество, жизнь. Надеюсь, Клодия найдет в себе силы и вовремя скажет «нет».

Так вот, поездка выдалась не столь приятной, как рассчитывали бароны. На месте усадьбы Фин-Сеал обнаружились свежее, подмигивающее огоньками пепелище и неизвестный колдун. Злодей, представившийся Блейзом Ашенвейлом (тем самым человеком, который сжег филиал Гильдии в Риовейне), спалил дом вместе с находящимся внутри отцом Айдена. Полагаю, моим друзьям грозила та же участь, но появившаяся вдруг в поместье Лайла — сильнейшая из семейства Фин-Сеалов, а по совместительству айденовская тетка — вынудила Блейза отступить. Родственницу пригласили остановиться в нашем замке.

Прибытие гостьи отметили скромным сборищем в библиотеке, пожалуй, единственном месте, не оккупированном королевской свитой. Конечно, всем нам не терпелось обсудить с могучей волшебницей советы оракула, проклятия ифритки, заговор против монарха. Кроме того, я, например, чувствовал себя обязанным отвлечь Лайлу и Айдена от семейной трагедии. Тетушка оказалась на редкость рассеянна и, по-моему, слегка не в себе. Не мне судить о чародейских причудах, но дама не придавала вообще никакого значения ни гибели брата, ни попытке государственного переворота, зато очень беспокоилась за до сих пор холостого племянничка. Мы так и не получили от нее вразумительных ответов и беседовали о погоде и цветочках.

**

В то время как мы преспокойно пили чай в библиотеке, в соседнюю комнату, в которой жили королевские провидицы, проник убийца и безжалостно зарезал девушек. Вивиан и Лилиан уцелели в подземелье, полном монстров, но погибли от предательского клинка в собственной спальне. Однако они до последнего остались верны своему долгу: уже умирая, одна из них успела написать своей кровью предупреждение для Арагона. Оно гласило: «Нельзя возвращаться в столицу — там королю угрожает МА…» Мы решили, речь идет о магах, но кто знает, где истина? Злодей затем попытался наведаться в смежные покои монарха, но его остановил доблестный Кайт. Мы нашли труп убийцы в западной башне у окна, куда вели кровавые следы. А вот мажордом пропал. Подробностей поединка восстановить не удалось: никто ничего не видел. Впрочем, тела нашего воина мы тоже не обнаружили, и я верю — он еще объявится. За такой подвиг Кайт достоин награды.

Арагон XIII, пропустивший, к своему сожалению, покушение на собственную персону за вполне обыденным времяпрепровождением — он уединился с одной из служанок, — немедленно начал собираться в Аэнар. Разубедить его величество не удалось.

Все, что остается, — сопровождать его, попытавшись как-то предотвратить опасность. Одно чувство долга заставляет меня спасать нашего бестолкового монарха. Он жаждет развязать войну, которая, я очень этого боюсь, может разрушить наше многострадальное королевство. И тем не менее Арагон XIII — мой сюзерен.

Естественно, со мной поедут Гилберт и Фессаха, благо кошка уже совсем оправилась. Рыцарский долг Джона тоже обязывает его ехать (вместе с Вальдо, конечно). Но, по-моему, более веской причиной, вынудившей воина влиться в наш отряд, явилось желание Клодии присоединиться к эскорту. Айден с Сиилин не захотели пропускать приключения. Маг, по-видимому, просто хочет быть подальше от сожженного дома. Саффи решила, воспользовавшись оказией, продать в столице драгоценные камни из подземелья. Еще с нами увязался Джек. Против его компании возражать никто не стал.

Клодия выдержала настоящую словесную битву с его величеством, зато теперь отряд поедет налегке — без свиты, зоопарка и фургонов. Из придворных к нам примкнут только Йоргос и Ферджин. На их присутствии настоял король, желая видеть среди малознакомых лиц хотя бы парочку известных. Но, надо полагать, эти физиономии Арагон знает лишь немногим лучше наших. Вовсе избавиться от питомцев тоже не получилось: путешествовать без левреток государь якобы не может. Ну и ладно, главное, чтобы не потребовал взять с собой слона или тигра.

Джон, исходивший земли Леодара вдоль и поперек, обещал составить маршрут в обход крупных городов и дворянских замков. Вряд ли всех врагов Арагона XIII удастся сбить таким образом со следа, но мы, безусловно, будем двигаться куда быстрее и станем менее предсказуемыми.

Удивительно, но когда я пришел попрощаться с Эвистрайей, она тоже выразила решимость поехать с нами. На мой вопрос, зачем ей это, эльфийка ответила: «Хороших элион-эйя отличает умение предчувствовать важные события, о которых можно сложить приятную слуху богов песню». Она верит, что наше путешествие окажется таковыми наполнено. Не скрою, мне приятно общество певицы.

Поскольку оставлять баронство без присмотра не хочется, а мэру мы теперь не слишком доверяем (он доказал, что легко поддается чужому влиянию и малоинициативен), то Клодия уговорилась с Моной. Идея поручить дела феода трактирщице выглядит абсурдной, но, право, Мона де Лонзо, наверное, самый компетентный управленец в Штейне.

Завтра выдвигаемся, да помогут нам боги. Лишь бы смерть не настигла меня в дороге; теперь, когда появился шанс вернуть обратно мой людской облик, будет совсем печально погибнуть как огр, а не как человек.

— Не мы выбираем пути. Путь выбирает нас.

Первый день путешествия. Никаких достойных внимания событий, кроме, разве что, маскарада Арагона XIII, который еще в замке переоделся в нищего и чуть не получил плетью от одного из своих охранников. Хорошо, я успел задержать руку ревнителя чистоты баронских владений от попрошаек. Правда, позже ликующий, довольный своей находчивостью и артистизмом король вернулся к своему привычному облику. Помимо того, Арагон не на шутку загорелся идеей путешествия инкогнито и не стал надевать корону или другие монаршие регалии.

Полагаю, уже завтра покинем пределы наших земель. В отсутствие новостей я стану обращаться к дневнику не каждый день, а только если случится нечто, заслуживающее внимания.

**

Клодия металась под одеялом, не в силах заснуть отринув тревоги, коих накопилось предостаточно. Дорожная усталость не способна была взять верх в поединке с волнением. А обычно содействовавшие крепкому сну лесной воздух, шум ветра в кронах деревьев, звуки ночной жизни раздражали. Тогда девушка взялась за перо, надеясь выплеснуть на бумагу кипевшие в ней страсть и смятение, а быть может, и разобраться в себе.

Я окончательно запуталась! Я люблю всех троих и знаю, что рано или поздно должна буду выбрать, но боюсь. Как понять, истинны ли мои чувства? В своих избранниках я не сомневаюсь. Ох, лучше бы прямо сейчас рассечь этот клубок лжи!

Гилберт пылает все жарче и жарче, словно раскаленная добела сталь. Сломается он либо обретет присущую хорошим клинкам гибкость и твердость, если я откажу ему окончательно?

Джон… Любовь его похожа на прозрачное озеро. Вода ласкова, безмятежна, мне виден золотящийся песок на дне, но до него не дотянешься, не нырнешь так глубоко, видны берега, но до них не доплыть. Стану ли я песчинкой здесь? Или жемчужиной…

Арагон как ветер. Не поймаешь, не удержишь, но подхваченная им можешь летать. А в момент затишья то ли рухнешь, то ли мягко опустишься в траву. Вихрь раздувает пожары, нагоняет волны, вывеивает скалы. Шумит в голове.

Каждую минуту сердце готово разорваться. Все слишком далеко зашло: я была непозволительно беспечна, а теперь чудовищный груз ответственности вкупе с совестью и любовью давит все сильнее. Разве могло это случиться за десять дней?

А тело продолжает подводить меня, кидаясь в объятия поочередно Джона, Гилберта и Арагона, и пока оно млеет от ласк, разум мечется в поисках выхода. Лишь бы никто не узнал!

Все еще ничего нового, так же убегает вдаль дорога. Привычная рутина долгого пути. Я скрашиваю путешествие беседой с Эвистрайей.

Строгая холодность эльфийской девушки прямо-таки бросает вызов — я обязан разгадать эту тайну. До сих пор отказов я не слышал, но к Эви даже не подступишься. Вернее, у меня не получается, подобно Арагону, прямо задавать столь щекотливый вопрос. Я же не хамоватый юнец!

Он позволяет себе открыто флиртовать со всеми девицами сразу, говорить им непристойности, даже лапать их! Пикси и та не избежала его внимания. Его не смущает «нет», ведь для короля такого слова не существует — только «да». Я не считаю приемлемым вести себя столь нагло.

Поскольку мои диалоги с Эвистрайей представляют определенную ценность, ниже приведу их в записях, сохранив ответы певицы богов без каких-либо поправок.

Меня давно интересовало, используется элион исключительно для важной ритуальной музыки или на нем играют для развлечения тоже. Последовал вполне предсказуемый ответ. По словам Эвистрайи, развлечения необходимы тем, кто живет в хаосе событий и чувств. Жизнь любого эйраи упорядочена.

Еще я осведомился, почему Эвистрайя предпочла путь певицы богов. Она необычайно удивилась.

— Я предпочла? Вы, люди, воображаете, будто прокладываете Пути, но на самом-то деле они выбирают вас. Эйраи это понимают и с рождения следуют избравшим их Путем.

— Неужели все твои родичи живут именно так, или Путь выбирает не всех? Вы и чувства подчиняете предопределенности?

— Путь выбирает всякого, даже у богов есть свои Пути. Чувства и эмоции ведут к хаосу, хаос — к безумию.

— Тогда, выходит, все народы, кроме твоего, идут стезей безумия? Даже другие древние расы? А эйраи… были ли они столь же беспристрастны до войны с людьми? Я заранее прошу извинить меня за подобные вопросы. Если ты сочтешь их слишком грубыми или недопустимыми, то сразу скажи об этом. Просто хочется понять тебя. Я всегда полагал чувства одной из частей целого — такой же, как холодная логика или алогичная интуиция. Дико слышать, что все можно отделить от эмоций — даже, например, музыку. Как можно любить в таких жестких рамках? В чем вред, например, радости от свершения?

— Старейшины рассказывают об эстарийских божествах, владевших звездным океаном от Глаз Дракона до Плаща Странника. Они знали свой Путь, но отвергли его. Теперь их небесные чертоги лежат в руинах, а тени богов бродят среди смертных, печальные и потерянные. Даже когда они способны сохранить частицу себя, как это удалось Царице Бурь, то не ведают гармонии, покоя, счастье обходит их стороной. Вот плата за отверженный Путь. Что касается эмоций — они ничем не отличаются от ног и рук. А ведь если ты не в силах управлять своей ногой или рукой, тебя называют калекой. Наш народ, заплатив однажды свою цену за неумение подчинить чувства разуму, не повторит ошибки.

— То есть вы все же не отрицаете эмоции как таковые, а лишь не даете им господствовать над разумом, жестко контролируя их? В чем же состояла ошибка эйраи? Вряд ли проигрыш человеческой расе в войне был итогом восставших чувств.

— Я избегаю оценок и суждений. Но одно знаю точно: позволь сегодня своей руке пощекотать себя без твоего ведома, и завтра она может тебя ударить.

— А песни, которые ты складываешь, — они только твои, или элион-эйя обмениваются ими?

— Песни, как тайны, ревностно охраняют. Они принадлежат клану, и обмен происходит в пределах составляющих его Домов. Когда высшие придут забрать нас, места на кораблях хватит не всем. Клан, в котором были лучшие элион-эйя, имеет больше шансов отправиться на небеса.

А вот это любопытно! Критерием отбора достойных полететь на небо станут песни… интересные боги. Честно говоря, я едва удержался от смешка. Порой верования принимают совсем уж фантастические формы.

— И ты действительно надеешься, что они прилетят за твоим народом?

— Я знаю это. У нас справедливые боги. Небесные чертоги разрушены, уцелела лишь малая часть, там нет места для тех, кто не верил, не сложил достойных песен.

— Но почему они вообще ушли? Ведь после битвы остались уцелевшие…

— Восстановить небесную сферу и зажечь погасшие звезды — непростое дело даже для богов.

— Пожалуй, ты запишешь меня в глупцы… Пускай! Мне не дает покоя загадка: есть ли в твоей жизни что-то помимо Пути?

— Путь и жизнь — синонимы. Когда ты перестаешь идти, жизнь заканчивается.

— Ты меня не поняла. Я не имею в виду прерывание Пути. Пускаешь ли ты в свои мысли что-то, кроме Песни?

— Все, происходящее со мной, окружающее меня, — часть Пути. Пока я следую им, не случится ничего дурного.

— И ты счастлива? Хотя жить без страхов, печалей и сомнений, наверное, неплохо.

— Я не желаю другой жизни.

Замкнутый круг какой-то! Никогда еще женщина не ускользала от меня так ловко. Как правило, барышни довольно предсказуемы: бросаются в объятия без лишних слов, как Фесс, либо некоторое время жеманничают, но в итоге заканчивают тем же, как Саффи. Но в этой я не вижу ни того, ни другого!

Ладно, оставлю пока как есть.

— Кстати, а когда ты сложила свою первую песню?

— Первую песню… Примерно двадцатую часть Круга назад. Это около пятидесяти лет по вашему счету.

— А тебе известно что-нибудь о народе, который люди называют темными эльфами?

— Эйраи происходят из семени эстарийских богов, эйлери же, или темные эльфы, были сотворены для войны и страсти древними, преданными забвению демиургами, покинувшими звездную сферу. Создатели открыли им секрет постройки небесных кораблей. И в своей бесконечной гордыне эйлери встали рядом с божественным войском, когда Дра-Уг-Ла и Фин-Да-Йа явились похитить звездный свет. Расплата за подобную самоуверенность была ужасной. Воины Дра-Уг-Ла разметали эйлерийские суда, охотники Фин-Да-Йа пожрали души павших. Пострадали все: враги устремились в пробитую брешь, почти истребили богов, разрушили их жилища, а мы теперь вынуждены убивать друг друга из-за клочка зеленой плодородной земли, постепенно забывая о величии Золотого Века…

С меня на сегодня достаточно головоломок. Нужно будет скрасить вечер, поохотившись вместе с Фессахой. Впрочем, это скучновато.

Быть может, София отвлечется от ухаживаний Арагона? Огриная физиономия, особенно скрытая иллюзией, не больно-то смущала ее до сих пор. Как-то даже унизительно, что женщин не заботит мое безобразие, словно ничего во мне не изменилось.

— Всегда найдутся существа, которых вы предпочли бы не видеть рядом с собой.

К полудню сего дня мы достигли городка с поэтичным названием Всхолмье. Сразу бросилось в глаза отсутствие стражников в городских воротах, тревожная пустота улиц. Но, как скоро обнаружилось, население города столпилось на главной площади, обсуждая угрозу, исходящую от живущих неподалеку огров. Кликнув ближайшего простолюдина, я приказал ему позвать мэра. Немного погодя мы знали все подробности происходящего.

Оказалось, уже сотни лет (полагаю, так было и до прихода людей в эти земли) здесь обитает небольшое огриное племя. Годами люди мирно жили рядом с чудищами. Хотя особой приязни между ними не наблюдалось, спускать с поводка бешеного пса войны не хотелось никому. Но три дня назад твари будто вернулись в свое дикое прошлое. Они принялись убивать. Горожане отправили гонца в замок барона Гато, местного землевладельца, но туда не меньше двух дней дороги, и ответа еще не было. Часть жителей настаивала на необходимости разобраться с ограми самим. Тем, кто никогда не сражался с ними, огры кажутся очень медлительными и тупыми. Ошибка, многим стоившая жизни.

Градоправитель смиренно попросил нас о помощи, и мы согласились вмешаться. Нужно было найти причину, вынудившую монстров разорвать негласный мир с соседями, а потом либо образумить их, либо уничтожить. Ситуация точь-в-точь повторяла столкновение с гоблинами в Штейне.

Вдруг от беседы с мэром нас отвлек вновь поднявшийся на площади гвалт. Горожане загнали в дровяник какое-то существо, чуть ли не лазутчика огров. Теперь они, опасаясь войти в злополучный сарай, собирались сжечь постройку вместе с таинственной тварью. Снедаемый неприятным предчувствием, я решил посмотреть на «чудовище».

Стоило только протиснуться внутрь, как смутная тень бросилась на меня. Едва избежав удара, я занес уже меч, но вовремя узнал Фессаху. Она отпрянула, наверное, так до конца и не осознав, кто перед ней, ощерилась, зашипела. Люди настороженно ждали снаружи. Тогда я вложил клинок в ножны, взял кошку на руки, выбрался на улицу и объявил, что это моя рабыня, обижать которую не следует. Чернь немного поворчала, но спорить с воином без малого трех метров ростом, тем более благородным, не решилась.

Подозреваю, неугомонная хвостатая тишком ускользнула побродить по околотку. Естественно, во Всхолмье никогда не встречали подобных Фесс, посему приняли ее за опасное страшилище. Ну а дальше все произошло именно так, как положено в подобных случаях. Толпа, вооруженная кольями, вилами и факелами, преследовала кошку до этого самого дровяника. Я, конечно, попытался убедить Фессаху больше не убегать от меня в людных местах, но, опасаюсь, мои увещевания тщетны.

Мы отправили Айдена и Клодию на воздушную разведку. Они должны были посмотреть на расположение стойбища огров, а также выяснить, не видно ли на подходе баронского войска. Если местный лендлорд подошел к решению проблемы своих земель вплотную, то мешать ему будет невежливо. Остальные остались переночевать в городе.

Отдохнуть не удалось. К полуночи радикально настроенные мужчины постановили самостоятельно решить проблему огров. Все это время они накачивались пивом в местной таверне, слушая трактирщика, бывшего путешественника, яро ненавидящего всех нелюдей. С тем же дрекольем и факелами, которыми стращали мою кошку, мужики направились «вершить месть». Кажется, я заметил пару дрянных мечей, ну, понятно, топоры и вилы считать уже не стал. Отряд с песнями, под поощрительные выкрики провожающих удалялся прочь.

Наша гостиница по удачному стечению обстоятельств располагалась недалеко от ворот, через которые вооруженная толпа покинула город. Не оставалось ничего другого, как последовать за «карателями», поскольку Джон обязан безвозмездно защищать людей от бед, пусть даже вызванных их собственной глупостью. Нам стоило опередить разбушевавшихся всхолмцев. Правда, Арагон XIII высказался за то, чтобы не взваливать на себя проблемы местных дураков, но обрисованная Вальдо перспектива охоты на огров заинтересовала и его.

На опушке леса мы пересеклись с нашими разведчиками. Толпа горожан слегка задержалась в дороге, осев у какого-то доброхота на ферме. Полагаю, отряд горожан изрядно пополнится там сочувствующими. Клодия с Айденом не обнаружили войска барона (похоже, он вздумал отсидеться в замке), зато нашли огров. Они и не скрывались — двигались навстречу нам. Вероятно, чудища вознамерились очутиться под стенами Всхолмья к рассвету.

Через час пути впереди возник передовой отряд — твари о чем-то совещались. Клодия полетела взглянуть на происходящее. Хотя языка огров она (если быть точным, никто из нас) не знала, ей удалось побеседовать с вождем, достаточно «образованным», чтобы понимать всеобщий язык. Оказалось, пять дней назад шаману племени явилась Царица Бурь, объявив о начале коренных перемен и призвав древние народы изгнать людей со своих исконных земель. Она уверила шамана, что люди не смогут противостоять ярости истинных владельцев Леодара, и огры радостно подчинились.

Вождь отвергнул какие-либо переговоры. «Вы уходите или умираете, третьего не дано», — заявил он. Однако в просьбе баронессы проводить ее к шаману не отказал. Ее одну. Когда Клодия объявила об этом нам, Гилберт в прямом смысле слова взбунтовался. Юноша не хотел отпускать девушку в стан людоедов, даже упрекал остальных в трусости. И быть бы ему обезглавленным королевской рукой за подобную дерзость, но в спор вовремя вмешался сэр Джон. В конечном итоге нам удалось убедить Гилберта — меня в качестве защитника будет достаточно. Без маскирующего амулета Джессики мне ничего не стоило сойти если не за огра, то уж за полукровку точно. Вождь разрешил присутствие подобной «свиты».

Переговоры в становище не принесли результатов. Огры твердо решили: пришел их час. Собственно, здесь собрались все взрослые мужчины племени. Больше того, шаман провозгласил, что именно Клодию Царица Бурь собирается использовать для своего материального воплощения в мир смертных. По его словам, «золотоволосая» должна была остаться в племени для подготовки ее тела к вселению царственного духа.

На нас эта новость обрушилась как снежная лавина. Вернее, на меня. Баронесса же вздрогнула, но потом неожиданно потребовала у огров послушания, раз она является избранницей Царицы. Быстро же она освоилась в новой роли. Бред какой-то! Каким образом связаны Клодия и могущественная тень богов?

Я отстранил баронессу, собираясь пустить в ход доводы холодной стали, огры вокруг нас зароптали, поднялись копья. Все ждали лишь слова главы племени.

Но сражение началось даже раньше, чем ожидалось. С ближайшего дерева внезапно прыгнула Фессаха. Она, набросившись на шамана, вырвала ему горло. Время переговоров, следовательно, истекло. Я с места атаковал вождя. Тот оказался хорошим воином, отбил несколько моих ударов, даже был близок к тому, чтобы попасть по мне. Все же, когда Клодия, произнеся заклинание, оторвала его от земли, огр растерялся, после чего я легко зарубил его. Фессаха, так хорошо начав бой, совершила обычную для нее глупость — утробно урча, принялась глодать поверженного врага.

В нас полетели копья. Воины, наконец, осмыслили произошедшее. Моей броне эти комариные укусы ничего не могли сделать, а баронесса своевременно взмыла над верхушками деревьев. Огры очень удивились такому повороту дела. А тут еще сверху донесся звучный голос Клодии, приказывавший племени подчиниться новому вождю. Мда, то есть мне.

Странно, но непонимающие всеобщей речи монстры, видимо, прониклись смыслом сказанного. Или они приняли нашу неуязвимость за проявление воли Царицы Бурь? Понятия не имею. Огры побросали оружие и простерлись ниц.

В этот самый момент в деревню ворвался Вальдо верхом на своем верном кобо, за ним — остальные наши товарищи. Началась резня. Мы перебили всех тварей. Женщины, старики, дети — никто не уцелел в этой мясорубке.

Сейчас, когда ярость схватки осталась позади, я пытаюсь разобраться: можно ли было поступить иначе? Можно ли было пощадить уже отведавших человечины чудищ? Могли бы мы договориться с ними и с жителями города, для которых любой непохожий на человека — враг? Можно ли было оставить жизнь детям, зная об их неизбежной участи рабов? Я не нахожу ответа, не нахожу другого решения.

Мой юный оруженосец не сомневается в правильности совершенной кары: «Любой монстр-людоед заслуживает смерти», — заявляет Гилберт. Вероятно, он прав. Однако иногда тяжесть долга, долга защищать людей, которые подчас тебе совсем не нравятся, очень велика.

Спасибо богам, такое случается со мной не очень часто. Мои клятвы проще, я свободнее в своих деяниях, и в такой ситуации могу даже просто убежать от ответственности. Но я не в силах представить, как живет с таким грузом Джон? Я видел по его глазам — в отличие от Вальдо, короля и Гилберта, он тоже чувствует боль, обрезая нити жизней существ виновных, в общем-то, лишь в том, что они есть. Грязная кровавая работа, но кто сделает ее, если не мы?

Наверное, во Всхолмье устроят теперь праздник, однако у нас нет желания присутствовать там. Отряд отправляется дальше. Прочь из этого места!

Странности продолжаются. Отдыхающего в палатке Арагона чуть не загрыз барсук! Если бы не вмешавшийся вовремя Джек, наше путешествие закончилось бы, едва начавшись.

Животное явно было не простым, да и не полезет обыкновенный зверь в палатку почти в середине лагеря лакомиться человечиной, тем более барсук, миролюбивый поедатель кореньев. Таким образом, мы получили еще одно подтверждение того, что заговор вызревает среди магов. Ну или при их активном пособничестве. Я знаю, как бороться с яростью и честной сталью, но как противостоять колдовству? В нашем отряде, конечно, трое чародеев, но хватит ли этого против мощи целой Гильдии, если вдруг дела настолько плохи? Судя по встрече с Сеймуром Годхандом — нет. Впрочем, отступать поздно. Вперед, там будет видно.

Несмотря на начинающийся ливень и ночную пору, сворачиваем лагерь: кто знает, сколько зачарованных зверей бродит в округе? Да и все равно, выходит, нас отыскали. Теперь единственный способ оторваться от слежки — двигаться быстро. Возможно, Джону стоило бы немного изменить курс.

Дождь отправился за нами следом, посему мы решили все же рискнуть и завернуть в ближайшее поселение. Рейнвуд, крошечный городок, прятался за невысокими стенами на холме. К нашим услугам была единственная здесь гостиница. Но это лучше, чем ничего.

За ужином произошел неприятный казус. Наш отряд, пожалуй, выглядит достаточно подозрительно, особенно после пары километров, пройденных по сплошной грязи, гордо именуемой основным трактом. Заляпанные плащи, высокие сапоги, от которых на полу остаются жирные блестящие следы, походная темная одежда — внешность, не располагающая к доверию.

А в городке уже несколько дней пропадают дети, и, естественно, шериф решил, будто мы те самые неуловимые похитители, которых стража, сбившись с ног, ищет все это время. По счастью, мне удалось разубедить служителя порядка. Баронские патент и корона иногда позволяют избежать такого рода неприятностей.

Однако кто-то ворует детей. Можем ли мы ехать дальше, оставляя город в беде, даже не попробовав помочь? Хотя к чему размышления. У Джона просто нет выбора, у меня кровоточит совесть после расправы над ограми — стоит, по крайней мере, попытаться!

— Дракон? Да кто поверит в такую чушь!

Прямо с утра мы принялись за поиски сгинувших ребятишек. Опущу все эти долгие блуждания и расспросы местных, подарившие нам десятки различных описаний (под некоторые из них подходили и наши спутницы) незнакомой никому женщины, присутствовавшей каждый раз на месте преступления и бесследно исчезающей.

Наконец нас навела на след жрица Мистралины, живущая в лесу рядом с храмом. Она видела, как некая девушка уводила в лес восьмилетнего мальчика, похожего на одного из пропавших.

Если верить легендам, здесь когда-то обитали драконы. Говорят даже, они до сих пор скрываются в чаще. Впрочем, кто из исполинских ящеров мог уцелеть после кампании по истреблению нелюдей, развернутой когда-то Арагоном I?! Я поинтересовался о драконах у Эвистрайи.

В период великой войны многие из них отказались участвовать в битве на стороне армии Царицы Бурь. Они были слишком горды и самонадеянны, чтобы вставать под чьи-то знамена, предпочитая остаться в стороне. Именно это и погубило их. После установления мира рыцари древности подвига ради перебили всех чудищ поодиночке. Оружие героев легко рассекало несокрушимую чешую, а зачарованные латы защищали от смертоносного дыхания. В те дни появилась традиция, по сю пору будоражащая умы благородных юношей, которая предписывала посвящать даме сердца победу над какой-нибудь тварью. Драконов истребили. Так закончилась история могущественных повелителей небес. Может, где-то они живут еще, но сам я их не видел, и не знаю никого, кто, не соврав, рассказал бы о встрече с крылатым змеем. Насколько мне известно, ныне молодые воины вынуждены довольствоваться гоблинами, орками, в лучшем случае — ограми. Хотя вот встретился же нам Серый Бродяга, и откуда вылез-то?

Поблуждав по лесу пару часов, мы вышли к древним развалинам, смахивающим, на первый взгляд, на утес, внезапно продравшийся сквозь траву посреди поляны. Правда, вблизи я рассмотрел скульптурные украшения, окна, лестницы и галереи, обегающие скалу, которая, кстати, была отполирована до зеркального блеска. Мы в изумлении пошли вокруг.

Интересно, какого размера хозяин обитал здесь? Ответ на этот невысказанный вопрос нашелся у Джона: по его предположению, владельцами твердыни являлись драконы. Почему нет? Доля истины есть даже в самой невероятной легенде.

Обогнув следующий «отрог», мы заметили двух ребят лет девяти, которые тащили к чернеющему провалу ворот убитую косулю. Сиилин и Клодия взялись проследить за ними, а все остальные остались снаружи. Баронесса быстро вернулась, оповестив, что в разрушенном замке нашлись все пропавшие дети, даже на одного больше. Фею мы прождали еще минут пятнадцать, затем решили идти-таки внутрь без нее.

Ведомый Клодией, наш отряд добрался до обширного зала, где в центре вокруг костра расположились те самые десять пропавших детей. В дальнем углу помещения на каменном троне развалилась едва прикрытая звериными шкурами девушка-подросток с длинными серебряными волосами лет эдак пятнадцати на вид. Она болтала о чем-то с Сиилин, но при нашем появлении отвлеклась от беседы. Барышня оглядела нас, выслушала какой-то комментарий от пикси, хмыкнула и громко заявила, какой я отвратительный (как же мне надоела моя мерзкая харя!), а Гилберт — миленький. Фея снова зашептала ей на ухо.

Девица показалась мне очень симпатичной и непосредственной. Моему оруженосцу она тоже явно понравилась: он прямо-таки прикипел к ней взглядом.

Джон, даже не обращая внимания на юную красавицу, попытался узнать у ребятишек, кто увел их в лес. Судя по всему, детки просто решили сбежать от родителей, а теперь вовсе не желают возвращаться домой. Я сначала предложил увести их силой, но потом, поразмыслив, отмел эту идею. Может, родные обращались с малышами грубо? Поди угадай. Вдруг Гилберт, словно в подтверждение моих рассуждений, потребовал у нас остаться здесь и оберегать детвору от опасностей, грозящих им в чащобе. Впрочем, как он сообщил, мы можем продолжить свой путь — хватит и его меча. Мне, правда, подумалось, что ему хотелось задержаться подле старшей обитательницы лесного чертога. Могу его понять. В первый миг у меня возник глупый порыв запретить Гилберту своевольничать, ведь оруженосец не должен покидать своего сюзерена, но потом я признался себе: детям защитник куда нужнее, чем мне — мальчик на побегушках. Вообще мысли скакали и путались, чего со мной, как правило, не бывает. Я отпустил юного воина. Кроме того, решив хоть немного помочь маленьким дикарям, я принялся очищать залу от обломков колонн, лепнины и прочего тяжелого мусора, с которым они вряд ли бы справились.

Тут буквально на ровном месте вспылила Клодия. Обвинив среброволосую барышню в ворожбе, она ушла прочь. Больше всего это напоминало приступ ревности. Дело обычное, но, по моему мнению, найденная девушка будет лучшей парой Гилберту, чем баронесса. Клодия слишком подходит под определение роковой женщины. И однажды мой оруженосец может погибнуть, вызвав на дуэль, например, Джона. Мне бы не хотелось такого.

Чудно как-то, но после выходки Кло у меня прояснилось в голове, а юный рыцарь, словно очнувшись, тер лоб и затравленно оглядывался. Король, ковыряя мизинцем в ухе, предложил Джону и Вальдо пойти поискать уже огромного дракона, обещанного его величеству, и они удалились. Разбрелись по замковым закоулкам и остальные мои спутники. Последним вышел Гилберт. Кажется, юноша расстроился из-за баронессы, скорее всего, он поспешит сейчас отыскать ее и вымолить прощение. Надеюсь, его сердце в ближайшее время забудет Клодию.

Пока происходила эта краткая сценка, пикси продолжала общаться с Лексиз (забегу вперед, ибо девица представилась нам позже). Они обсуждали какие-то возмутительные глупости вроде возможности «разведения людей с целью получить более красивую расу» или «могут ли скрещиваться разные виды». Ладно Сиилин, но какой интерес в подобной, отдающей бесстыдством, беседе нашла для себя юная дикарка, мне непонятно. Зато, благодаря болтовне феи, Лексиз решила отправиться с нами. А без своей предводительницы остальные дети неожиданно захотели вернуться по домам, более того, все они разревелись в голос, испуганно озираясь по сторонам. Вот это поворот!

Единственными, кто остался недоволен мирной развязкой истории с похищенными ребятишками, были Арагон ХIII и Гилберт: они-то предвкушали сражение с ужасающим крылатым монстром. Но от него остался лишь замок, лес — даже поздним вечером — оказался самым заурядным. Похоже, местные обитатели признали нас самыми страшными здесь и попрятались.

По мне, так если есть здесь драконы, то пусть живут. Людям они, судя по тишине этих мест, особенно не вредят, так незачем лишать этот мир еще одной волшебной сказки. Зачем встречать все непривычное с острой сталью в руке? Уверен, все может быть иначе! Я с удовольствием посмотрел бы на дракона не через забрало шлема, но как друг или хотя бы не как враг.

Вернули всех деток счастливым родителям. Лексиз, оказавшаяся сиротой, которая всю сознательную жизнь обитала в лесном замке, поедет с нами. Король поначалу выступил против подозрительной незнакомки в собственном эскорте, но, скорее, для виду. А вот Клодия восприняла перспективу присутствия среброволосой дикарки на удивление ровно. То ли баронесса не сочла ее достойной своего волнения, то ли это означает, что Гилберт и впрямь зря надеется на благосклонность Клодии. Кто поймет?

Сиилин обещала присмотреть за Лексиз. Не решил пока, радует это меня или пугает. Молоденькой барышне нужен бы наставник посерьезнее.

Во время дневного привала Клодия поделилась с нами любопытными сведениями. Как ни странно, ей известно, где находится «гнездо» заговорщиков, намеревающихся убить Арагона XIII.

Помимо государственного переворота в королевстве (точно этого мало!), они вознамерились вызвать дух Царицы Бурь, заполучив могущественного союзника. А вот «воплощением» божества, как мы уже слышали однажды, будет баронесса. Каким образом мятежники будут контролировать древнюю сущность, девушка, естественно, даже не может предположить. Но наверняка у них есть какой-то план.

Ошибусь ли я, полагая, что целью злодеев является весь Леодар? Боюсь, нет.

По словам Клодии, злоумышленники собираются в замке Фальд, владении барона Фредерика Сантаре. Теперь, наконец, стало ясно, зачем наведывались в Штейн «Весельчаки Донателло»…

Откуда бы Клодия ни получала сведения — то ли Эльвира продолжает работать на нее, то ли информация нисходит на баронессу, как вдохновение на художника, — до сих пор ошибок не было. Это загадка. Другое дело, что порой нам лучше бы не знать всего, не лезть в самое пекло, а так, узнав, мы не имеем права пройти стороной.

Его величество требует нанести удар в самое сердце мятежа. На этот раз я полностью разделяю его мнение. Имеется неплохой шанс застать их врасплох. Вряд ли ренегаты ожидают столь смелой выходки. Меняем курс.

Удивительно, однако сэр Джон высказался против. По его мнению, риск попасть в ловушку превышает возможность удачно подсечь корни мятежа. Белый рыцарь не имеет права избегать опасности, если нужна его помощь. Он не поделился своими тревогами, молча выслушал повторный приказ государя и повел нас к новой цели. До конца дня еще полно времени и поворотов дороги.

Вот, кстати, о чем я и говорил: у феи слишком много «важных» дел, отвлекающих ее от заботы о нашей новой спутнице.

Вечером Лексиз незаметно увязалась за Арагоном и Клодией, явно собиравшимися уединиться (мда, это как раз то, о чем я предпочел бы не знать). А следовательно, в ее воспитании появится новый неучтенный Сиилин аспект, от которого я бы, например, не был в восторге. К сожалению, остановить любопытствующую девушку я не успел.

Придется уповать на случай: или она их не обнаружит, или они ее заметят и постесняются (пишу и сам не верю в подобное стечение обстоятельств).

Вот уже показалось побережье, до владений Фредерика совсем недалеко. Однако вечер сего дня принес с собой неприятности, из-за которых скорость нашего движения, несомненно, понизится.

Как только мы начали устраиваться на ночь, раздался могучий рокот, белый луч прорезал облака, а потом на горизонте полыхнула ярчайшая вспышка. Ненадолго все лишились зрения. Эвистрайя благоговейно воскликнула: «Стрела богов! Они пришли за нами!» — и пала ниц.

Тем временем нечто, рухнув в море, породило колоссальную волну, которая, сметая все на своем пути, понеслась к берегу. Подхватив на руки эльфийку и закинув за спину сумку, я побежал. Снова. Все бросились к ближайшей возвышенности. Как ни прискорбно, но вывести лошадей не удалось. Животные, испугавшись, игнорировали команды, а времени тащить их силой не оставалось — мы сами едва успели спастись от несущей смерть воды. Лишь конь Джона и кобо Вальдо уцелели, привыкшие, видимо, к разного рода передрягам.

Холм был достаточно велик, чтобы успевшая потерять высоту волна не смахнула нас. Верилось, что все уже позади, когда Эвистрайя пришла в себя и осознала: элион остался внизу, оброненный при бегстве. Эйрайка закричала так, будто утонула вся ее семья. Мне показалось, она готова покончить с собой от горя. К счастью, вмешалась Клодия.

Несколько томительных минут мы наблюдали, как светлая фигурка стремительно кружит над водоворотами. Баронесса буквально отвоевала музыкальный инструмент у стихии, выдернув его из ветвей сосны, снесенной морским валом.

Получив свой бесценный элион обратно, Эвистрайя возвестила, что все мы созерцали знамение — божественную стрелу, предвещающую скорое появление самих богов. Разумеется, она тут же принялась играть, указывая высшим силам свое местоположение. Вряд ли из этого выйдет толк, но разубедить ее просто невозможно.

От лагеря ничего не осталось — все унесло в море. Саффи теперь упрекает Клодию: мол, нужно было спасать не бесполезную эльфячью волынку, а одеяла, котлы, палатки и прочее. Впрочем, свою-то сумку с кристаллами София не забыла.

Мы покинули наше убежище, едва обнажилась дорога. Нужно найти место посуше. Эвистрайю я посадил себе на загривок. Идти, одновременно играя, она вряд ли смогла бы.

Сегодня мы приблизились к нашей цели еще немного: до Фальдорфа остается меньше суток пути. Эвистрайя продолжает играть, сидя у меня на плечах. Хорошо еще, мне нравится мелодия. Вальдо, например, уже потихоньку сходит с ума от этих звуков, как он сам утверждает. Правда, сомневаюсь, что подобные мелочи волнуют эльфийку.

**

В сумерках дорогу нам преградили четыре таинственные фигуры. Я схватился за меч, но выяснилось, что перед нами магистры Белого Ордена собственной персоной. Об этом нам сообщил Джон, который, получается, и сам не рядовой Странствующий рыцарь. Вообще картина складывалась своеобразная: якобы главы ордена, ведомые неким пророчеством, давно следят за государем, баронством Штейн и многочисленными королевскими бастардами. Естественно, каким образом связаны все эти элементы, нам не доложили. Я лишь сделал выводы из нескольких скупых фраз, которыми встречные воины перекинулись с Джоном. Прочих словно бы и не было рядом, хотя имена наши в беседе прозвучали.

Позволю себе чуть подробнее описать колоритные фигуры Белых рыцарей. И сами всадники, и их верховые звери заслуживают внимания.

Великий Магистр Ордена, Гленн, могучий старик в белом просторном одеянии, сидел верхом на огромном жеребце, таком же серебристом, как волосы его хозяина. Вместе они походили на несокрушимую скалу, целиком скрытую подо льдом. Даже мне пришлось смотреть на седока (да и на морду коня) снизу вверх. Как ни странно, оружия при Гленне я не заметил.

Магистр Майк, великан, не уступающий мне ростом и шириной плеч (я, конечно, подразумеваю свой огриный облик), с ног до головы был закован в диковинную броню. Только подбородок воина оставался открытым, наверное, чтобы продемонстрировать обреченным недругам прощальный оскал смерти, — остальное защищали пластины из матового иссиня-серого материала. При движении детали доспехов не издавали привычного звона или скрипа. Забрало же переливалось будто опаловое. Хотя — чего тут ахать? — на мне самом надеты волшебные латы. А вот меч вызвал у меня восхищение. Еще бы — двуручный фламберг, рассчитанный на габариты этого человека! Майк оседлал громадное существо, поразительно подходящее ему. Тварь прочно стояла на земле колонноподобными ногами, защищенная толстой ороговевшей шкурой, прядая маленькими ушками и поводя массивной головой, увенчанной рогом где-то в районе носа.

Магистр Ленс — худощавый высокий тип, облаченный в серый плащ с капюшоном, погружающим в глубокую тень ястребиное острое лицо. В руках он держал посох, увенчанный цветком из трех крупных жемчужин с одного конца и широким лезвием — с другого. Если б не украшение, я бы сказал, что это глефа. Однако клинок направлен вниз, поэтому мне кажется логичным заподозрить в рыцаре мага. Ленс избрал в качестве ездового животного ламу. Мохнатый скакун, лениво пожевывая, смотрел на нас с вполне человеческим выражением легкого презрения.

Последняя из магистров, Лиза, женщина с грязно-седыми, оттенка мартовского снега, космами, обладала пронзительным голосом и взглядом, попадая под который любой почувствовал бы себя виновным во всех грехах мира. Это был взгляд судьи, который на досуге подрабатывает палачом и получает от своего занятия удовольствие, взгляд ядовитой змеи, приготовившейся к смертоносному броску. Шею и предплечья воительницы обвивала длинная боевая цепь, заканчивающаяся лезвиями. До сего момента я лишь однажды встретил воина, пользующегося этим страшным оружием. Меня совсем не удивило, что Лиза восседала на неприятной буро-зеленой гадине, похожей на изрядно подросшую ящерицу.

Замечу, столь необычный выбор ездовых существ обусловлен кодексом: адептам ордена позволяется владеть только тем имуществом, которое в совокупности способен унести их скакун. Понятие «скакун», как я заметил, может трактоваться весьма вольно. Само собой, все животные помимо седоков несли неимоверное количество всякого ценного и полезного скарба.

Разумеется, воители не просто выехали на прогулку. Здесь они назначили встречу с Джоном, который должен был сопроводить сюда Клодию для проведения ритуала материализации Царицы Бурь. Затем магистры собирались убить это «новорожденное» существо. Видимо, главы ордена привыкли мыслить глобально, не жалея одной-двух или даже сотни чужих жизней во имя спасения человечества. Судьба баронессы их нисколько не волновала. Надеюсь, Клодии льстит такое обильное внимание, иначе она должна бы страдать от настырности разнообразных «поклонников».

Джон пытался возражать своим товарищам, убеждая их разрешить все без кровопролития. Похоже, этот спор происходил не впервые — Гленн, не дослушав, раздраженно махнул рукой. А Лиза обвинила рыцаря в том, что он не воспротивился тлетворным чарам «эстарийской полукровки», Клодии, надо понимать. Вот и очередная головоломка.

Во время препирательств глав Ордена баронесса медленно, словно загипнотизированная, вышла вперед, очутившись между отрядами. Да так и застыла на месте. Неподвижностью она, мраморно бледная, строгая, напоминала статую — ни дрожи, ни слез, ни крика. И визгливые нападки Лизы, гулкие слова приказов Гленна, насмешливые замечания Ленса хлестали камень.

Гилберт, отстранив баронессу, выступил перед ней, сразу рядом с моим оруженосцем встал король. Юные воители уже обнажили клинки — у них не возникало сомнений относительно того, кого нужно защищать. Ладонь сэра Джона тоже легла на рукоять меча, хотя он не торопился совершать роковой шаг. Дело шло к сражению, но вмешалась Сиилин. Крылатая проказница ухитрилась убедить наших оппонентов, будто нам известно лучшее средство избавиться от Царицы Бурь. Слушая ее — ладно магистры! — уже и я почти поверил в существование гениального плана, сулящего победу над злым духом. В общих чертах он выглядел так: Клодия приходит к мятежникам, согласившись с ними сотрудничать, они проводят свой обряд, но в ключевой момент являемся мы, убиваем не успевшего воплотиться призрака и всех спасаем. Главное — одним махом оказываются решены проблемы мятежа и возвращения божественного духа. Детали фея скромно оставила вне поля зрения. Замысел, мягко говоря, спорный, попахивающий оголтелой импровизацией, но Сиилин удалось убедить рыцарей не просто не препятствовать, а даже присоединиться к нам!

Теперь направляемся к замку Фредерика все вместе. Остается не так много времени на обдумывание моментов, о которых пикси предпочла не упоминать. Например, никому в голову не пришло сразу задаться очевидным вопросом: как уничтожить древнюю сущность? Или что считать тем «ключевым моментом»? Стоило бы обсудить все на привале. Можно блефовать с магистрами, но не врать же самим себе!

Клодия продолжает сохранять молчание. Сиилин с Лексиз о чем-то оживленно шушукаются. Обрывки их беседы меня настораживают: «мысли у него темные», «старик может догадаться», «человек на ламе не подчинился, но и не раскрыл мою хитрость» — о чем бы это? Наверное, пикси бахвалится, как обвела вокруг пальца легендарных Белых рыцарей. Король, которого магистры не удостоили ни малейшим вниманием, насупился и притих. Впрочем, после такого болтать горазды только беззаботные феечки! Джон едет между Майком и Гленном, словно под конвоем на плаху.

Честно говоря, мне кажется невообразимым, что главы Ордена Странствий действительно доверились маленькой хитрюге. Полагаю, они, умудренные опытом, не сочли необходимым устраивать бессмысленное побоище, коль скоро мы готовы сделать все сами.

Эльфийка, которая уже почти сутки, не переставая, играла своим богам, не выдержав такого темпа, потеряла сознание от усталости. Я убрал драгоценный для нее элион в сумку, саму девушку взял на руки. Через пару часов Эвистрайя пришла в себя, но сил на песню у нее пока не нашлось.

Мы немного продумали грядущее предприятие. Было решено, что в замок отправятся Клодия, я, под видом ее телохранителя, Вальдо (под тем же предлогом), Джек (кот, просто кот), Ферджин (кто обратит внимание на еще одного колдуна в балахоне?) и, конечно, Сиилин (куда уж без любопытной мордашки пикси?). Остальные, включая магистров, дожидаются нашего сигнала к атаке в ближайшем лесу. Предполагалось, они успеют добраться верхом в срок. Айдену пришлось погрузить Гилберта и Фессаху в магический сон. Мой оруженосец, к сожалению, не способен оценивать ситуацию адекватно, когда дело касается Клодии, а кошка абсолютно уверена в необходимости своего участия. В последнее время моя рабыня совсем отбилась от рук, надо над этим поработать.

Итак, утром баронесса фон Штейн с эскортом въехала в столицу баронства Сантаре, в центре которой стоит замок Фальд.

Планы имеют тенденцию рушиться в самый неподходящий момент. Наш развалился сразу. Барон Фредерик с подручными, будто заранее поджидавшие нас на замковой стене, без затей перенесли Клодию к себе по воздуху, не собираясь впускать внутрь никого из ее свиты. Похоже, за нами пристально следили всю дорогу, возможно, даже направляли в ловушку. Этого мы не учли.

Баронессу, не задерживаясь, протащили коридорами в центральную башню, раздели, расписали какими-то чудными символами и положили на алтарь. Затем ее обступили несколько десятков магов во главе с Сеймуром. Начался ритуал. Всем повезло — он обещал быть очень долгим.

Понятное дело, в момент, когда девушка буквально вылетела у нас из рук, мы всего этого не знали. Я составляю свои записи на основе рассказов самой Клодии и Сиилин.

Фея полетела за пленницей, тщетно брыкавшейся в руках конвоиров-магов, но вспомнила об остальных и вернулась. Надо сказать, кстати. Мы вчетвером уже решали, как штурмовать стену или закрытые ворота, когда Сиилин умудрилась опустить мост. Запорный механизм повредил один из караульщиков, пытаясь зацепить мечом летучую озорницу, неожиданно возникшую в кордегардии. Пока мы прорубались сквозь ряды стражников, разыскивали место, куда увели Клодию, церемония продолжалась. Теперь уж не восстановить логику наших рассуждений, но подмогу мы не вызвали и вообще действовали наобум.

**

Наверное, у заговорщиков все получилось бы, однако в заклинательные покои пробралась фея. Ей стало скучно ожидать, пока «свита» баронессы фон Штейн навоюется, и она помчалась искать Клодию.

Сиилин, как вы могли заметить, отличалась феноменальной самоуверенностью. В немалой степени это было вполне обоснованное чувство — крошка-пикси могла доставлять врагам (да и товарищам тоже) несоотносимые со своим размером неприятности, чем большую часть времени и занималась. Поэтому два здоровенных толстяка, охраняющих дверь в ритуальный зал, вызвали у феечки лишь издевательскую усмешку. Малышка даже не попыталась скрываться от них.

Разумеется, Сиилин недооценила противников. Толстые и могучие, евнухи Фредерика привыкли иметь дело с женскими уловками. То, что женщина в данном случае имела всего двадцать восемь сантиметров роста, ничуть их не смутило. Пикси металась, проскальзывая между слоноподобными мясистыми телами, стараясь добраться до небольшого зазора между дверью и порогом. Стражи не ослабляли напора, пытаясь отловить крылатую барышню. Они топали, героически прыгали и падали, колыхаясь, оставляя маслянистые пятна на полу и стенах. «Я ж теперь в жизни не отмоюсь от человечьего сала!» — с отвращением подумала Сиилин.

Вскоре фея ощутила на своей нежной коже сосискообразные пальцы одного из евнухов. Жиробас довольно забулькал, ухватив пикси за крошечную задницу в тот момент, когда она уже почти протиснулась под дверь, и потянул малышку обратно. Сиилин с отчаянием чувствовала, как страж постепенно вытаскивает ее, упирающуюся, наружу, прочь от заветной цели. А колдуны как раз начали, дурно завывая, водить хороводы! Пальцы евнуха сжались сильнее… и фея, выдавленная, стремительно вылетела из них, до крайности довольная собой. Конечно же, она приписала освобождение собственной изворотливости.

В затылок Сеймура Сиилин воткнулась, точно маленькое пушечное ядро.

**

Пикси не просто испортила ритуал воплощения, но поспособствовала тому, что чародей разбил Глаз Бури — камень-артефакт, мешавший духу восстановить свою физическую оболочку. В результате Царица Бурь не смогла занять тело Клодии, зато преспокойно обрела собственное. Какая гадкая насмешка: это существо внешне очень напоминает Мистралину — эдакий злой двойник великой богини жизни.

К моменту материализации я, Вальдо, Ферджин и Джек с боем прорвались-таки в церемониальный зал, успев познакомиться с «духом» лично. Мой волшебный меч она шутя поймала и сломала голыми руками, прочих присутствующих отбросило незримой волной. А затем и я рухнул на пол, не в силах пошевелиться.

Особое внимание Царица Бурь уделила Клодии, до сих пор прикованной к алтарю. Легкое движение — и цепи рассыпались в пыль. Баронесса тут же, похоже, испробовала на противнице какое-то заклинание, совершив рваный пасс рукой, но безрезультатно. Царица рассмеялась, игриво щипнула девушку за бок и взмыла к потолку. Балки перекрытия затрещали и распахнулись навстречу застлавшим небеса грозовым тучам. «Мы скоро встретимся!» — крикнула бестия и улетела. Упорхнула из-под самого носа Белых магистров, которые возникли в проломе верхом на драконе. На Лексиз!

Как шестеро одоспешенных воинов поместились на маленькой, немногим больше лошади, драконице, до сих пор не понимаю. Когда стало ясно, что замысел вот-вот сорвется (над замком взвился смерч, высверкивая во все стороны молниями) и вовремя не успеть, девушка согласилась доставить неистовствовавших рыцарей на место. Полагаю, уговаривал Лексиз сэр Джон — вряд ли она послушалась бы кого-нибудь еще. Вероятно, основной сложностью стало даже не это. Ума не приложу, как Джон убедил остальных магистров не причинять Лексиз вреда. Я так думаю, он сразу распознал истинную сущность девицы, еще при знакомстве. Не устаю восхищаться его проницательностью и опытом.

Король, не желая пропустить такие развлечения, как полет на крылатом ящере и схватка с Царицей Бурь, тоже присоединился к ударной группе. Со спящими оруженосцем и кошкой остались Айден и Саффи с Эвистрайей.

Ну а дальше главы Ордена перебили почти всех магов, проводивших ритуал. Лишь Сеймур вновь избежал гибели, да в последний миг исчез в огне камина Блейз Ашенвейл. Думаю, мы с ними еще встретимся. Помимо того, Клодия заступилась за Фредерика перед Майком, уже занесшим над бароном карающий меч. Насколько я понял, допросы рядовых адептов техномагического культа ничего не дали. Подсказок, куда скрылся главарь злоумышленников, видимо, тоже не обнаружилось. Четверо Белых рыцарей перевернули вверх дном весь замок. Джон — ох, припомнят это ему! — не позволил бойне, учиненной среди чародеев, вылиться в полномасштабную зачистку крепости (а кто поручится, может, и города?) от потенциальных предателей.

Вообще-то на цель заговора, убийство монарха, магистрам было наплевать. Гленн дал понять с самого начала, что венценосный мальчишка для них никто — пустое место. А сейчас мне почудилось, будто и Царица Бурь их не волнует, вернее, волнует меньше, чем следовало бы. Существовал какой-то другой интерес.

На мой взгляд, главы Ордена Странствий чересчур жестоки и равнодушны к отдельным людям, отвлечены от реальности высокими материями. Приятное исключение — сэр Джон, испытывающий, правда, чуть ли не стыд перед «коллегами» за свою мягкость и чувствительность. Вот и сейчас наш Белый рыцарь искал Клодию, намереваясь извиниться, вместо того чтобы присоединиться к четверке магистров, спешно покинувшей Фальд. Баронесса лично занялась допросом раненого Фредерика, о чем я и сообщил Джону.

**

Клодия сидела, склонив голову на руки, до боли вцепившись в виски, перед ней стояла початая бутыль крепкого вина, бокал и валялся какой-то перстень. Девушка отрешенно изучала узоры деревянной мозаики на столешнице. В баронских покоях никого не было, кроме нее: она отпустила Фредерика, несмотря на опасения Сореала и справедливый гнев короля, но ее бывший хозяин являлся ничтожной пешкой в чьей-то большой игре. Как и ее друзья. Как и она сама.

В дверях появился Джон. Клодия отодвинула бокал, нечаянно повалив его, и тяжелым взглядом окинула вошедшего.

— Кло, я должен ехать, — твердо сказал рыцарь.

— О да, Лиза сорвала покровы… — пьяно пробормотала баронесса.

— Не нужно. Просто вы теперь сами справитесь. До столицы пойдете за нами и вряд ли напоретесь на что-то опасное, — Джон пытался говорить шутливо, но выражение лица выдавало его с головой: он отчаялся найти выход из противостояния рыцарского долга, обязанностей друга, желаний любовника.

— Да? — ехидно уточнила Клодия, со второй попытки поднявшись и уперев ладони в стол. — Вы изведете все заколдованное зверье в округе? Походя избавите меня от внимания Царицы Бурь? Благо от вашего пристального наблюдения я буду освобождена!

— Клодия, прекрати! Объясни, ради богов, о чем ты?

— Ты помнишь ту тварь, которая едва не перегрызла Арагону горло? Это опять-таки работа предателей, которых, может, стало меньше, но сердце заговора (Сеймур) еще бьется. Между прочим, они подсуетились: выстрел, чуть не утопивший нас, был произведен из Аэнара, но вряд ли «стрелки» сидят там в ожидании гостей из Белого Ордена. Значит, вы ринетесь за ними, ведь Гленн искал не меня, не Царицу, его цель — Лук Богов! Наши пути разойдутся. Хотя действовать мы обязаны вместе! Марджолина, мое происхождение, древнее оружие — это карты одной колоды, которые чья-то рука последовательно вытаскивает на свет. Сколько козырей еще в запасе?

Построить связную цепочку из внезапно обрушившихся на нее откровений сейчас у баронессы не получалось. Отчаявшись, она тряхнула головой, и тяжелая коса упала в винную лужицу, начав алеть.

— А сколько удивительных новостей у тебя в рукаве, Кло? Мне кажется, ты и сама не договариваешь, — Джон потихоньку начинал сердиться, ощущая вокруг себя смыкающиеся ряды тайн.

— К сожалению, пока я подбираю осколки, хрупкое здание жизни продолжает крошиться от наших неосторожных движений. Наши судьбы кем-то связаны в единое целое: оступится один — упадут остальные! — девушка, наконец, подошла к собеседнику и вперилась в него требовательным взором. — Уйдя с магистрами, ты совершишь ошибку, Джон. Я еще не знаю какую, но… ты не убийца, в отличие от них — нет. Помоги мне разобраться! Одна я не сложу картинку…

**

Мы покамест устроились отдохнуть со всеми удобствами (когда еще представится случай?): король распорядился накормить всех, и челядь суматошно забегала, готовя мало-мальски приличный обед. Вскоре Сиилин привела из лесного лагеря остальных. Гилберт с Фессахой страшно возмутились тем, что пропустили битву с Царицей Бурь.

Позже импровизированный пир посетила и Клодия, попросив не разорять замок — якобы здесь много ее друзей. Странно, мне показалось, баронесса была сильно пьяна, с чего бы? Впрочем, она сама разберется. А я лучше займусь Лексиз, на которую Арагон бросает весьма нескромные взгляды. Пока самодержец не решился воплотить свою очередную бесстыдную фантазию в жизнь, девушку нужно увести.

Я предложил сходить в город и прикупить нашей сребровласой спутнице дорожный костюм: ее скудный гардероб совершенно не подходил для путешествия. Теперь карманы мои пусты, но если б вы посмотрели, как Лексиз зарылась в гору всевозможной, подчас абсолютно не сочетающейся между собой одежды, видели довольную детскую улыбку, вы бы поняли — деньги потрачены не зря. Вообще с детства мечтал подружиться с настоящим драконом. Знаю, не самая распространенная мечта для рыцаря — обычно они помышляют об убийстве дракона и спасении принцессы, — но у меня вышло иначе.

**

Позволю себе крохотное лирическое отступление. Я в восторге! Лексиз — дракон! Очень маленький, наивный, не вошедший в полную силу, но дракон. Получается, у всех драконов помимо облика огромного ящера есть человеческая форма. Надо отметить, в данном случае — очаровательная.

В эпоху Арагона I девушка пребывала еще в яйце и вылупилась только пятнадцать лет назад. Как уцелело драконье яйцо после войны, почему его не разбили или не украли местные крестьяне, не знаю. Но это здорово! Недавно Лексиз посетило видение темноволосой длинноухой женщины (опять Царица Бурь!), которая обещала ей, как ранее ограм, скорое завершение владычества людей. Отсюда странная идея девицы спрятать у себя в лесу нескольких детей и вывести из них новую красивую расу, которая будет ей поклоняться.

Драконица совершенно не скрывает своей природы, она ужасно доверчива, любопытна и самоуверенна. Положим, у нее достанет силы для истребления небольшого войска, но все-таки Лекси очень повезло, что первыми она встретила именно нас.

Пусть легенды об убийстве крылатых монстров отправляются куда подальше, я постараюсь защитить ее от злобы и предрассудков этого мира. Правда, главной наставницей девушка выбрала Сиилин. Мне страшновато представить Лексиз, воспитанную пикси. То, что допустимо для крошки-феи, вряд ли подойдет для молодой девицы. Интересы и характер шкодливой малышки, преумноженные в теле и разуме человека, уже вызывают опасения. Но если вложить их в крылатого змея…

В любом случае продолжаем путь. Теперь нас больше на одного ДРАКОНА!

**

Больше возможности расслабиться у нас не представится: мы выступаем в путь по следам магистров, рассчитывая до ночи покинуть земли Сантаре. Фредерик (и зачем баронесса сохранила ему жизнь?) предоставил все необходимое для дальнейшего путешествия. Теперь дело пойдет быстрее. Нагнать Белых рыцарей нам вряд ли удастся, впрочем, никто из нас особо и не торопится встречаться с ними.

Тем временем отряд становился все меньше. Сначала Лайла забрала мрачнеющего день ото дня Айдена, тяжело переживающего смерть отца, заявив, будто мальчику нужен покой. Теперь и Саффи оставила команду, сочтя выходки пикси невыносимыми (фея почти извела свои волшебные краски на глупые унизительные шутки), а происходящее вокруг нас — слишком серьезным и рискованным. В общем-то, я ее понимаю и искренне желаю молодой авантюристке обрести искомые богатства и свою дорогу. Интересно было бы с ней встретиться через пару-тройку лет, когда она станет известной искательницей сокровищ. Для этого нужна сущая безделица — пережить эти самые пару-тройку лет. Хотя если мне не удастся избавиться от своей мерзкой личины, то уж лучше, право, сгинуть в бою. Йоргос тоже нас покинул. Мне сложно установить, в какой момент это произошло, по крайней мере, Арагон XIII заметил отсутствие подхалима только сейчас. И это отнюдь не улучшило королевского настроения. Однако, прямо скажем, я удивлен, что изнеженный царедворец выдерживал тяготы пути так долго. Вальдо соблаговолил уважить просьбу баронессы и теперь сопровождает толпу переселенцев, в том числе родню Клодии, из Сантаре в Штейн. Кроме прочего, закончились бесчисленные левретки, чахнущие под присмотром Ферджина. Последняя псинка сдохла от испуга, узрев дракона…

Вот, наконец, долгожданный привал. Все вымотаны прошедшим днем и долгой дорогой. Куда-то снова пропала Фессаха. Хоть бы моя глупая кошка не угодила в очередные неприятности! Немного волнуюсь, но я уже привык к ее участившимся отлучкам. Надеюсь, завтра она нас нагонит. А теперь спать.

**

Если поблизости от вас обосновалась фея, не паникуйте и до прибытия специалистов не давайте ей скучать.

У пикси, как водится, не было конкретной цели, просто уж так сложились обстоятельства. Судя по всему, Лексиз призналась де Монте в своих способностях управлять чужими мыслями. И он заладил: видите ли, нехорошо заставлять друзей делать нечто неприятное им, подшучивать над ними. В общем-то, Сиилин согласилась бы, что дружба — прекрасное светлое чувство. Омрачает его лишь похотливый блеск в гляделках барона!

То есть Сореал опять окучивал драконицу, повергая фею в ярость своими речами. А его верная кошка удалялась вглубь леса. Хорошо, Лексиз можно вправить мозги попозже, ведь в последний раз слежка за Фессахой принесла интересные плоды. Вперед, пока хищница не скрылась из виду окончательно!

Фесс неистовствовала, вымещая гнев и обиду на ни в чем не повинной осинке, теперь разодранной мощными когтями буквально в щепки. Пикси малость понаблюдала за упражнениями полосатой.

— Похоже, огрячий барон нашел себе новую девицу? Вот так штука, у него есть ты, а он норовит ущипнуть за зад кого-то еще, — как бы невзначай бросила Сиилин, усаживаясь на ветку соседнего дерева чуть выше лап кошки.

— Плохая женщина, будет плохая жена: тощая, не умеет бить зверя, не умеет ласкать хесса, родит хилых воинов. Фессаха во всем лучше! — гневно рыкнула кошка, снова полоснув когтями по стволу. — У беловолосой женщины дурной глаз, злой!

— Кажись, он об этом не догадывается… А тебя слушать не хочет? — участливо поинтересовалась фея, твердо заявив следом: — С этим надо что-то делать! То Саффи, то эльфийка, теперь вот Лексиз… Слепец! Он совсем не ценит тебя.

— Да, он ложился с черноглазой женщиной, много говорил с женщиной-поющей-музыку-в-мире-духов, засматривается на женщину с серебряными волосами, дарит ей подарки, — уныло перечислила кошка.

— Хесс не хочет, чтобы Фессаха родила ему воинов?

— Ты права, маленький крылатый лесной дух, хесс разлюбил свою Фессаху, даже не берет ее с собой на охоту. Фессаха больше не хешшас, — печально покачала головой хищница.

— Ммм… Почему бы тебе не найти того, кто захочет? — ушки Сиилин мелко задрожали в надежде — вдруг столь незатейливый совет сработает, а поиски нового хесса обещали быть забавными.

— Сореал самый сильный, он может убить сколько угодно воинов. Даже если Фессаха не хешшас, Фессаха не должна искать другого хесса! — убежденно сказала кошка, похоже, слегка удивленная неосведомленностью духа о таких элементарных вещах.

— Эй, надо напомнить Сореалу, кто тут самая лучшая женщина! — вздернув брови, фея часто закивала, всем своим видом намекая: «Надо-надо-надо»!

— Женщина не может указывать хессу. Если он разлюбил Фессаху, то она сама виновата.

Пикси закатила глаза, внутренне возопив: «Ох уж эти дурехи! Одна не способна выбрать из трех мужчин, другая выбрала, зато теперь не в силах оторваться!»

— Значит, ты должна исправить свою вину! Это же так просто! — ладно, если Фессаха не желает менять пристрастий, придется отложить пока идейку подбора новой кандидатуры хесса, зато есть другой вариант: — На днях в замке мы встретили могущественного духа, который точно поможет тебе стать еще лучше и вернуть расположение Сореала.

Кошка настороженно замерла.

— Конечно, духи не работают за так, — самодовольно произнесла Сиилин, — но нас, духов, мало волнуют материальные ценности. Полагаю, он сам точно укажет тебе, какое подношение ему потребуется.

— А где живет могучий дух? Фессаха принесет ему вкусное мясо и теплую человеческую кровь, — кошка всерьез заинтересовалась предложением пикси.

— Ммм… не думаю, что он где-то живет. Но, наверное, с ним можно как-то связаться. Может, спросить у эльфийки, она должна знать, как позвать духа? — Сиилин в задумчивости наморщила личико и руками оттянула ушки вниз. После этих нехитрых манипуляций в голове феи сверкнула догадка: Белые магистры ускакали на своем зоопарке в столицу, даже не дав Лизе перебить челядь в Фальде, вестимо, дух (вернее, теперь воплощенная сисястая баба) объявится где-то там.

— Фессаха, по-моему, твоему хессу неприятно твое присутствие, раз он так открыто пренебрегает тобой… Но ты могла бы сделать ему сюрприз, избавив на время от лицезрения твоей мордашки, и, таким образом, открыть глаза на свое превосходство. Это пункт первый гениального плана, — пикси отпустила одно ушко. — Тебе нужно раньше нас пробраться в столицу и найти женщину с иссиня-черными волосами, развесистыми ушами, в смешной рогатой шляпке и набедренной повязке. В ней воплотился могущественный дух. Это второй пункт плана, — второе ухо вырвалось на свободу. — Ты ничего не пожалеешь ради возвращения благоволения Сореала?

— Фессаха сделает все ради любви хесса! — решительно мявкнула кошка. — А что такое столица?

— Это большой человеческий город в той стороне, — Сиилин махнула рукой, — туда уехали люди на странных зверях, ты можешь пойти по их следу — так будет быстрее. Если встретишь, передай от меня привет человеку-колдуну и его ламе. Ты не ошибешься.

— Спасибо тебе, маленький крылатый лесной дух! Когда я вернусь, то принесу тебе печень молодого оленя! — Фессаха кивнула головой и скрылась в зарослях орешника.

— Я буду ждать… — пикси довольно хихикнула, потирая ладошки. — Мы все будем ждать твоего возвращения.

**

Вот зачем Клодия болтает со всеми: оказывается, важные обстоятельные разговоры — это очень интересно. А главное, когда ведешь себя серьезно, эти верзилы поддаются на провокации гораздо проще! С кем бы еще поболтать? Лексиз все еще, как назло, занята шмотками и беседой с бароном о дружбе (нет, каков наглец, он предложил девочке потренироваться дружить с ним!). И потом, на молоденькую драконицу Сиилин возлагала особые надежды. Белый рыцарь и человек-кот — слишком искушенные в этом деле, могут так все обставить, что бедная фея сама вляпается в какую-нибудь опасную для жизни авантюру. Да и где сейчас этот Джон? С Клодией, как пить дать! Над Ферджином она и так постоянно подшучивает, король, не слушая, тут же предложит очередную непристойность… Гилберт! Конечно, как можно было столько времени потратить на раздумья?! Ведь влюбленный человек — это доверчивый человек, мнительный, легко внушаемый!

— Где его найти? — Сиилин повертела головой. — Естественно, неподалеку от баронессы, а в ее отсутствие — в лагере за повседневной работой!

Да, оруженосец де Монте находился там, где ему положено быть, — чистил коней. Фея подлетела и села к нему на плечо.

— Что случилось, Сиилин? — юноша выпрямился и слегка повернул голову в сторону гостьи.

— Мне нужна твоя помощь. Я видела неподалеку заячью нору, которую раскапывала лисица. Я не могу оставить беззащитных зверушек, но меня лисица может и сожрать, — пикси самозабвенно импровизировала, театрально заламывая ручонки и в отчаянии округляя глаза.

— Почему тебя это так взволновало? — Гилберт приподнял брови.

— Ну, там же зайцы. Или кролики. Мы, феи, вообще переживаем за судьбу… хм… зверей. И ты обязан спасти несчастных! Ты же рыцарь, тебе положено всех спасать!

— Извини, Сиилин, я не могу заниматься делами лесных обитателей, не завершив свои собственные. Конь сам себя не обиходит и не распряжет, знаешь ли, — с улыбкой ответил юноша.

— Да пускай барон займется скакунами, а то все бы ему перед барышнями хвостом вилять! Как-то это не по-рыцарски. Ну разве воины должны только драить лошадей и хватать девиц за попы? А как же подвиги, а? Победа над монстрами… А там делов-то — просто отогнать лису! — фея аж подпрыгивала на своем насесте, не понимая, почему Гилберт до сих пор стоит на месте и не устремляется на выручку вымышленным крошкам-зайчаткам.

— Видел я тебя в бою: с лисой ты справишься получше меня, — лукаво произнес оруженосец, намекая на постоянные стычки с Саффи, а после сурово прибавил: — Если тебе что-то нужно, можешь рассказать мне об этом здесь, а не заманивать к воображаемым зверятам. Да и, пожалуй, не тянет лиса на монстра, а спасение кроличьей норы — на подвиг, — он опять улыбнулся. — А милорд Сореал и не должен возиться с конями. Все же ты не слишком осведомлена о том, как устроен мир людей, Сиилин.

— Стоп, ну он же рыцарь, да? И ты — тоже. Почему кто-то должен, а кто-то нет? — пикси пересела на холку скакуна, напротив юноши. — Ладно, тогда никуда не пойдем. Хотя зайцы сказали бы тебе спасибо, Гилберт.

— Отвечаю на твой вопрос: он барон, и он богат, а земли моего отца заложены… ты ведь знаешь, что такое деньги? — глаза оруженосца погрустнели, меж бровей залегла глубокая складка, уголки губ опустились — все его лицо вмиг потемнело от набежавших сомнений. — Для меня большая честь чистить коня лорда де Монте. Ну, к тому же должен кто-то этим заниматься! Я не могу доверить свои обязанности человеку-коту, а сопровождающим нас леди, или королю, негоже взваливать на себя даже часть грязной работы.

— Мда, как все сложно устроено у вас, людей! — воскликнула Сиилин. — Кстати, мне знакомо слово деньги, у меня даже есть с десяток этих бесполезных кругляшей, — фея равнодушно пожала плечиками. — Но почему ты не можешь тоже стать богатым? Если ты будешь совершать подвиги, ну, как положено, точно скопишь внушительную кучу монет. Или две.

— Если совершаешь подвиг за деньги, это уже не подвиг. Вот магистр Джон, — глаза Гилберта завистливо блеснули, — он настоящий герой, но, как видишь, не богаче меня…

— Да, и славных деяний у него больше, и Клодии он нравится больше, — напирала пикси. — Но ты мог бы не прибирать за бароном, а начать геройствовать, выбрать себе незанятую леди… — в голове Сиилин мелькнул образ Сореала, беседующего с Лекси, тут же стерся и чудным образом заменился Гилбертом. Личико феи просветлело: — Ну, и если не хочешь за деньги, делай подвиги в честь нее. Это, несомненно, лучше, чем ходить по чужим следам и завидовать чужим женщинам.

— Я слышал, пикси шаловливы и ветрены, ибо им неведомы понятия «любовь» и «долг». Теперь я удостоверился в этом лично, — юноша снисходительно улыбнулся. — Мое сердце занято, и я сделаю все, чтобы прекрасная Клодия выбрала меня. Если же я окажусь недостаточно хорош, вряд ли смогу полюбить еще раз: мне ведь уже восемнадцать.

— Ну… сэру Джону побольше, и ничего! — нет, эти дылды способны даже столь незлобливое и мирное существо, как Сиилин, вывести из себя! — А насчет богатства… Я могла бы пособить. Всем известно: пикси приносят удачу и знают все о сокровищах.

— Я не гонюсь за деньгами, Сиилин, — терпеливо повторил Гилберт.

— А за чем тогда? Всякий человек обязательно что-то преследует. Или кого-то.

— Да, я мечтаю о славе героя и о Клодии, которую привезу в замок моих родителей…

Юноша прислонился к конскому боку, прикрыв глаза.

Фея уронила лицо в ладони от отчаяния: парень попался непробиваемый, несмотря на влюбленность, разрушая все умозаключения Сиилин.

— Ну а как ты станешь героем, если прозябаешь за исполнением бытовой ерунды? Пришло время для деяния! Правда, еще можно прикинуться, будто баронесса тебе безразлична, — пикси прищелкнула пальцами, воскликнув: — Женщины ведутся на это! А я могла бы подкинуть тебе немного удачи.

— Понимаешь, мы ведь сейчас уже совершаем великий подвиг: спасаем его величество от нечестивого заговора, а теперь нам предстоит сокрушить Царицу Бурь! — оруженосец воодушевился, лицо его озарилось, и фея серьезно задумалась: не ослепла ли Клодия, коль не видит в юном Гилберте этого пламени, которое может спалить все вокруг. — Жаль, в лесном замке не оказалось дракона, я бы сразил его. Но и без дракона мне выпала честь участвовать в большем, чем мог надеяться безвестный оруженосец.

— Великий подвиг — это славно. Но! Открой глаза пошире, Гилберт! — Сиилин взлетела и постучала его кулаком по макушке: — Ты все пропускаешь. Клодии не очень-то нужно твое геройство, а вот юной девице… — фея многозначительно указала в сторону Лексиз — …если мы сможем найти ее родичей, они, бесспорно, будут очень благодарны воину, который защищал ее от невзгод и домогательств гнусного огра. Но начинать нужно прямо сейчас! Кроме того, ей бы не помешали наставления благородного рыцаря.

— Лексиз… она безродная дикарка. Я не могу привести ее в дом: матушка не поймет. К тому же ей благоволит барон. А я… люблю леди Клодию, — оруженосец развел руками.

— Гилберт, доверься мне, у меня чутье на такие вещи! Девочка — наследница древнего рода. И волшебница, между прочим. Тебе сейчас и не нужно вести Лекси в дом — всего лишь стать ее рыцарем. На время. Пока мы не найдем ее родных. Как ты сможешь произвести впечатление на Клодию, пока чистишь лошадей? Никак. То ли дело, если ты покажешь ей, что способен на бескорыстную заботу о людях?

Пикси уже захлебывалась словами и путалась в собственных доводах, а от этого еще сильнее раздражалась.

— Красота Лексиз — как ксандрийская зима… она прекрасна, но обжигает холодом. Хотя ты права, ей нужна защита, и, безусловно, она может на меня рассчитывать. Так же, как ты, Эвистрайя и даже Джек.

— Ни мне, ни коту, ни эльфийке защита не надобна в таком объеме… Мне бы спокойней жилось, если б Лексиз точно могла положиться на тебя. Ну! Ты станешь ее рыцарем? Уверена, Клодия оценит твою жертвенность! — Сиилин вознамерилась непременно добиться своего: — У вас же, небось, есть какие-то забавные ритуалы и прочее?

— Прости, но барон возложил на меня заботу об Эвистрайе. Похоже, Лексиз находится под его опекой.

— По-моему, он кое-что другое возложил. Даже нет — положил! На тебя, малыш, — пробормотала пикси, добавив во весь голос: — Ничего подобного! Вообще-то Лексиз находится под моей опекой. Но я всего лишь маленькая феечка. И, например, никак не могу защитить ее от посягательств похотливых мужиков, барона в том числе. Как известно, Сореал падок на девиц: сначала Фессаха, потом Саффи, потом эльфийка. Теперь Лексиз? А ей немногим больше пятнадцати. Это не благородно ни разу! Я даже могла бы дать тебе большую монету и нанять для этих целей!

У пикси закончились аргументы, началась паника.

— Но, Сиилин, барон хорош собой, богат, отлично фехтует… я не видел, чтоб он насильно заставлял женщину… ну, ты понимаешь?

— По мне, так превращение в огра не очень хорошо сказалось на нем. Он, конечно, не насильничает, но, знаешь, девице ее возраста можно задурить голову чем угодно, а уж если она прожила всю жизнь одна в лесу… Любой может воспользоваться ее наивностью. Но, если ты будешь рыцарем Лексиз, я смогу отвлечься на поиски сокровищ для тебя или принести удачу вовремя. Это очень важно!

— Обещаю, я поговорю с бароном, но нельзя быть рыцарем женщины, которую не любишь!

— Нет-нет-нет, барон точно не разрешит: он же дурит ей голову! И, тем более, ты же сам себе рыцарь, ты не обязан отчитываться перед ним? Потом зависть такая подлая штука… Сореал не захочет, чтобы ты стал лучше. Ты просто должен сделать это! И никто тебе не указ. Ты же хочешь произвести впечатление на Клодию, а бегающих вокруг нее мужчин уже слишком много. Тебе нужна особая тактика. Например, притвориться, будто ты любишь другую женщину, и стать ее рыцарем.

— Нет, Сиилин, это больше подходит для придворных сластолюбцев. Играть в любовь с одной женщиной, дабы разжечь чувства в другой, — недостойно, — отрезал юноша.

— Ну, Лексиз в любом случае нужна твоя защита. Это благородно и достойно, — круговорот резонов мелькал у пикси перед глазами, как звездочки после столкновения головы с чем-то твердым.

— О да! Если я увижу, что она в беде, я приду к ней на помощь, — сказал Гилберт, шутливо прижимая к сердцу щетку, — например, если за ней явится дракон. Ходят слухи, крылатые ящеры любят держать в своих пещерах красивых девушек.

— Но тогда ты должен находиться все время поблизости! И будет правильнее, если ты при сем станешь рыцарем Лексиз, а не просто ошивающимся рядом вооруженным мужиком. Мы должны соблюсти все правила. И, разумеется, принести тебе славу героя и защитника наследницы древнего рода.

— Извини, но я не могу. Честно. Не могу сделать Лексиз дамой сердца, — терпеливо повторил оруженосец и примирительно добавил: — Но касательно всего остального ты права. Я не ожидал услышать столь мудрых речей от пикси.

Сиилин ничего не ответила ему. Возмущенно качая головой, она добрела до конского крупа и спрыгнула вниз.

**

— Я смотрю, огр старается изо всех сил? — с затаенной угрозой поинтересовалась Сиилин, перебирая тряпочки. — Со вкусом у него плоховато, но общую суть он уловил: человечки должны поклоняться драконам.

— Ммм, Сореал утверждает — он теперь мой друг. Друзья — это те, кто делает для тебя всякие приятности и ничего не просит взамен, — медленно произнесла Лексиз, прикладывая к груди очередной корсаж с кружевом. — Забавный большой уродец.

— Это интересно. Люди всегда так говорят, особенно мужчины — женщинам, а потом просят, даже требуют! — пикси метнула шелковую юбку в общую кучу, прищурилась и весело предложила: — Хочешь проверить, насколько огр тебе друг? Попроси его, например, отстроить твой замок заново. А вообще на роль друга больше подходит Гилберт — он вряд ли будет тебя обманывать, правда, у него полно мусора в голове.

— Я, честно говоря, не очень понимаю про эту дружбу, — прихмурилась драконица, — Сореал, Гилберт — да любой! — и так сделают все, чего бы мне ни захотелось. Стоит лишь направить их мысли в нужном направлении.

— Да, но у людей считается гораздо более ценным, когда они делают что-то друг для друга по собственному соизволению. Дружба там, любовь всякая… Пропасть всего, — фея размахивала в такт словам заколкой с искусственными рубинами.

— Любовь?

— Ну да. Вот как у Гилберта к Клодии. Ну, или у Клодии — к Джону… Наверное. Или наоборот. Тут немудрено запутаться. Любовь всем нравится. Почти как дружба, только с постельными штучками.

— А! Это когда размножаются?

Уловив знакомое слово, Лексиз радостно закивала.

— Нет, размножаться можно и просто так, но якобы — с любовью интереснее. Вот огр, хоть и утверждает, будто он твой друг, но, скорее всего, хочет размножиться с тобой, а потом весело забыть обо всем сказанном.

— Но ему нельзя размножаться. Он немилый! — девушка в неподдельном ужасе прикрылась каким-то шарфом и вытаращила глаза на собеседницу, словно умоляя опровергнуть кошмарное утверждение.

— Если б не было уродливых огров, как бы мы оценивали красоту людей? Или драконов. У тебя же есть какие-то родичи? — пикси подмигнула.

— Нет, когда я вылупилась, то вокруг никого не было.

— Я думаю, мы сможем поискать какие-то зацепки в столице. Ты хочешь найти своих родных? Это гораздо интереснее, чем терпеть страшного огра, околачивающегося вокруг. Мы будем хитры и обманем глупых человечков. Они не должны догадаться, что ты дракон, — пока им необязательно знать. Хватит и тех немногих, кто видал тебя в замке. Кстати, кроме размножения есть куча других забавных вещей, и одурачивать людей — это одна из них.

— Одурачить людей, — проронила Лексиз, смакуя, — хм, звучит многообещающе. Но они так это делали! Размножение, я имею в виду… — она облизнула губы и сжала ноги. — Можно одурачить их, заставив размножаться?

— Тут их даже одурачивать не придется, — хихикнула фея, тем не менее слегка раздосадованная подозрительной заинтересованностью своей подопечной (где она насмотрелась?) постельной темой. — Они постоянно размножаются… Но, может, тебе интереснее найти кого-нибудь из своего рода и попробовать это с ним?

Сиилин подлетела к самому лицу драконицы и пристально уставилась ей в глаза, пытаясь загипнотизировать, про себя повторяя: «Слушай меня! Это отличная идея — разведение драконов!»

— Ну, не с огром же, в самом деле, я буду пробовать! Не волнуйся! — девушка заливисто рассмеялась и отмахнула пикси в ворох одежды.

— Да и люди, я думаю, не достойны приблизиться к дракону на такое личное расстояние, — заключила Сиилин, выпутываясь из крохотных подарочных трусиков. — Хотя вот Гилберт очень даже милый! — забросив наживку, пикси хитро глядела из-за прозрачной ткани на реакцию Лексиз.

— Я бы проделала это с ним, — Лексиз словно осенило, и она боялась спугнуть хорошую мысль. Она опять зачем-то сжала бедра.

— Неплохо, чтоб он тоже захотел. И тебе надо одурачить его для этого! — наконец-то вся аргументация сошлась воедино! Сиилин облегченно рухнула в мягкую кучу тряпья.

«Как Клодии достает сил на две, три, а то и четыре беседы в день?» — вяло подумала фея.