Аргонавты вселенной

ГЛАВА 12 Последняя и самая маленькая

«Прощай, луна!» — сказала Елена, вглядываясь в окно на уменьшавшуюся лунную поверхность.

— «Нет, не прощай, а до свиданья! — полушутя, полусерьезно возразил Горянский, — мы вернемся, Елена, даю тебе честное слово, что люди здесь еще будут!»

Через шестнадцать часов (ракетного времени) межпланетные путешественники уже опять могли наблюдать вращение земного шара…

Только теперь, при взгляде на него, пришла Елена в ужас от мысли, что они могли не вернуться; почувствовала любовь к земле, жадную и простую…

— «Хорошо жить, Володя!» — и руки Елены обвили шею Горянского.

— «Да», — задумчиво ответил он.

— «Земля! — Земля!» — кричал Мукс, подпрыгивая чуть не до потолка ракеты. И восторг его смешивался с звонким кукареканьем петуха, тоже встрепенувшегося при приближении к родной планете.

Через три с половиной часа заторможенная ракета уже нависала над островом. Широкая струя газа из переднего реактивного двигателя уже лизала островную поверхность… — Перевод рычага на последние полмиллиметра! Толчок! Они опять на земле, они снова на острове!

С лихорадочной поспешностью отвинчивает Горянский верхнюю крышку ракеты; Елена в окно видит подбегающую коренастую фигуру Джонни, — с удивлением видит за ним считавшегося ею мертвым похудевшего Чигриноса… Больше никого!..

— Где же остальные?

При виде Чигриноса Мукс пляшет от радости…

Горянский развинчивает, наконец, крышку, и все выскакивают наружу… Земной воздух опьяняет…

— «Ура, мистер Горянский!.. Да здравствует победитель луны!» — раздаются восклицания Джонни.

Чигринос делает молитвенный жест и благоговейно склоняется до земли, он тоже приветствует своих лунных посланцев, каковыми он их теперь уже и сам считает. Увидев Мукса, он так же почтительно повторяет молитвенный жест и склоняется перед Муксом так же низко, как перед остальными; потом, воспрянув, он хватает его за шиворот и изо всех сил начинает лупить бедного селенита, приговаривая: «Ты как смел лететь на луну, проклятый щенок, без моего разрешения? Ты думал укрыться туда от меня с украденными перьями!.. Ты думаешь я не знаю о твоих проделках?

— Хоть ты теперь — и святой сын луны — да будет благословенно ее имя, — Чигринос молитвенно склоняется, не выпуская Мукса, — но я все-таки тебе покажу!» Он снова принимается его лупить. Джонни с трудом отнимает Мук-са у рассвирепевшего Чигриноса.

— «Где же остальные?» — спрашивает озабоченный Горянский.

— «Уплыли», — отвечает Джонни со злобой: — бежали захватив «Марию», — они боялись, что я их всех перестреляю!.. Мистер Чемберт… вы знаете…»

Джонни судорожно отворачивается. — «Негодяи!.. Но вы не беспокойтесь!» — успокаивает он Горянского, — сообщение с материком возможно — мне удалось отстоять Л/З!..»

Горянский крепко пожимает руку Джонни.

— «Тамповский сильно болен… Ему плохо…

— Апфель погиб…

— Только мы с ним да Чигринос и остались на острове…

— Туземцы, после исчезновения Мукса и отплытия тех негодяев, бежали, решив, что остров под лунным проклятием, и каждую ночь луна будет похищать кого-нибудь…

— Пойдемте к Тамповскому — ему тоже будет большая радость увидеться с вами…

— Потом я покажу вам могилу Чемберта…» — Грусть снова затемнила открытое лицо Джонни…

Горянский оглянулся — все на острове было разрушено; домиков рабочих, мастерских, эллингов, поселка туземцев не существовало. Дикая трава покрыла необработанные пашни и заполнила опрокинутые башни радио. Каменное здание конторы, где ютились Джонни с Тамповским, одиноко возвышалось на образовавшемся пустыре…

— И потом — Чемберт!.. Чемберт!.. Как бы радостно встретил он их, если б был жив! Какая странная вещь — судьба! Она сильнее смерти!.. Победят ли когда-нибудь ее люди?

— Горянский со своими спутниками остались живы после междупланетного полета, — они невредимы вернулись с луны, а Чемберт лежит здесь, на острове, мертвый!.. В той земле, на которую опустилась победоносная ракета!..

— Да, его смерть — как бы искупление первой победы над космическим пространством!..

Грусть затеняет солнечный свет в сердце Горянского…

— Да, древняя Мойра!.. Вероятно, она довлеет даже над могущественными селенитами, победившими смерть.

— Но довольно о мертвых! Жалкими сожалениями Чемберта не воскресить!

— Работать, действовать, жить, бороться, кинуть тысячи новых ракет на луну и дальше! Поднять башни радио, снова создать мастерские, — оживить остров!..

В их распоряжении Л/З! Через три часа они могут быть в Европе… Но прежде — навестить Тамповского! Измученный голос телеграфиста, едва доносившийся через пространство, еще звучит в ушах Горянского…

Последний берет под руку Елену и они вместе идут к Тамповскому.

Телеграфист бледен, изнеможден и страшно истощен, его замучила малярия… Елена дотрагивается до его лба, — он страшно горяч.

— «У него уже три дня такая температура, — печально сообщает Джонни, — лечу его, как могу, чем придется…»

Тамповский открывает глаза… Слабая улыбка растягивает его губы.

— «Господин Горянский! Мистрисс Елена! Мистер Чемберт… знаете…

— Поздравляю вас с величайшей… величайшей победой для чело…» — у него нет сил продолжать, истомлено закрываются глаза… он бредит…

— «Ничего, милый, выходим вас!.. Выздоровеете!..» — ласково гладит его лоб Елена и посылает Джонни в ракету за аптечкой…

…Отдав последнюю честь могиле Чемберта, Горянский и Джонни направляются к Л/З. Елена остается с больным…

— «Я закажу широкую мраморную доску на могилу Чемберта, — думает Горянский, — с золотой надписью: «Соратнику товарищу, павшему в честном поединке с природой — от победивших».

Шумит мотор… Изящный взлет Л/З подымает с острова Горянского и Джонни… Упруго содрогаются крылья… Земной влажный ветер обдает лица… Поет пропеллер…

Они летят в Европу…

Прошло три месяца…

Поднятые башни радио величественно возвышаются над ожившим островом.

Искрится и звенит антенна…

Тамповский выздоровел и по-прежнему — в аппаратной.

Шумят возрожденные мастерские…

У берега попыхивает трубой новая «Мария»…

Чигринос и Мукс — влиятельные личности у возвратившихся туземцев.

Лунный радий движет машиной.

Растут новые части новых ракет-сестер победоносного «Победителя»…

Ночь мягкая, темно-синяя, земная… такая ласковая… легла и дышет над океаном и островом…

Горянский и Елена — на берегу…

— «Смотри», — говорит Горянский, — луна как бы приветствует их, появляясь над горизонтом… С недоверчивым любопытством смотрят они на нее — неужели они были там?

Но радий в прозрачном яйце, в невероятном количестве, — оживляющий остров, — небывалые образцы пород и минералов, — захваченные Горянским лунные ландшафты — слишком красноречивы… Да, кроме того, слишком свежи еще в памяти воспоминания лунных прогулок, чудеса темно-зеленой пещеры, хрустального прозрачного зала…

Свежо еще впечатление грустной жути от мертвенной безатмосферной лунной поверхности…

— Да, они, действительно, были там!..

Так стоят они рядом, сладостно вдыхая влажный ночной воздух моря под лучами ласковой луны и вкрапленных в синеву звезд, высоких и блестких…

И чудится Горянскому и Елене, что взлетают от земли тысячи ракет, туда, на звезды… за солнце… дальше… дальше!..

И кажется, что кривится обиженная, забытая, превзойденная луна, — с ломким треском рушатся распахнутые в солнце просторы…

И слышится голос, нежный и мудрый, как тогда во сне.

— «Мы ждем вас… Пусть кипит и плавится бокал мировой радости…

— Вперед, аргонавты вселенной!..»

Пенза, Гублит № 10. ТИПО-ЛИТОГРАФИЯ имени Тов. ВОРОВСКОГО. Тираж 4000 экз.

ПОЭМА АНАБИОЗА

Петроград

Комитет поэзии БИОКОСМИСТОВ-ИММОРТАЛИСТОВ (Северная группа)

1922