Ассортир

Глава27.Банан

Жизнь – это пошлая сальная шутка над мечтой.

Один в поле не робот. Лишь среди других биомашин ощущаешь себя среди гигантского комплекса взаимообслуживания.

Подчиненные внутренней диктатуре потребностей, подхлестываемые невозможностью их удовлетворения и поощряемые подачками со стороны всё время окружающей действительности, бесы загружают в свои мозги программу удовлетворения биомашины организма и, зацикливаясь на её исполнении, замыкают на ней своё саморазвитие. Они поклоняются двум богам – любви и дружбе. Но второму – как-то с оглядкой. Постепенно понимая, что у друзей есть только два слова: «дай» и «займи». Остается только один – любовь. Это дружба без отдачи. Халява. Настоящий рай!

Обладая абсолютным познанием мира, Ганеша не понимал только одного: что он здесь делает, среди этих биороботов? Что он должен постигнуть? Найти какой-то ключ, разгадку. Решить эту головоломку и перейти на следующий этап: туда, не зная куда.

Но на этом этапе необходимо было не дать этой биосистеме подмять тебя под себя и сделать её составной: таким же биороботом, в которого требовало от него превратиться, и с каждым годом всё настойчивей, его орущее, жрущее, пьющее тело. Мяса! Мяса! Мяса! Тело жаждало лишь «вина, хлеба и зрелищ!» А его внутренний раскол на ангелоидного Ганешу (я-для-себя), философа Зевса (сверх-я) и мирского Банана (я-для-других) находило смешным и никчемным. И эти их нередкие споры немало его озадачивали.

Ганеша жалел биороботов, они были так наивны.

Но Зевс, после серии экспериментов не испытывавший к ним ничего, кроме брезгливого отвращения, говорил ему, что они сами выбрали себе такой формат бытия. И даже если Ганеша снова попытается им помочь, всё одно попятятся «на круги своя».

И Банану не оставалось ничего, как только тупо использовать девушек по мере своих потребностей. Выслушивая, если он отступал от общепринятых норм, нытье или сентиментальные разглагогольствования Ганеши. А то и получая нерукотворческие подзатыльники и зуботычины от Зевса. Банан был бесом. Как все. Такая у него была работа.

Ведь далеко не случайно в его подвальном окружении Ганешу именно так и звали. Одного его друга в тот судьбоносный день на неокрашенной лавочке возле блекло-зелёного железного гаража назвали «Лысый». Другого – «Гвоздь». Третьего – «Антон-Батон»…

– А я? – не понял Ганеша. В свои четырнадцать.

И самый старший из них, высокий натуральный блондин с голубыми глазами себе на уме, которому для полноты картины не хватало только шмайстера, смерил его сверху-вниз взглядом и сказал:

– А ты будешь «Банан».

– Но – почему? – запротестовал Ганеша.

– Да у тебя штаны – «бананы», – тыкнул Боб пальцем.

– А, ну, понятно, – посмотрел Ганеша на свои раздутые серые штаны с резинками сверху и снизу. Которые ему очень нравились. Своей просторностью.

– Фильм «Плюмбум, или опасная игра» смотрел? Там у одного бандита такая кличка: «Банан». Крутой чувак! Тем более что девушкам будет нравиться такое прозвище, – многозначительно усмехнулся Боб, подмигнув голубым глазом.

– А если они будут во мне разочарованы? – попробовал Ганеша думать. Как Банан.

– Так это же случится уже потом! – лишь усмехнулся Боб. С высоты своего опыта.

И все поддержали его дружным смехом.

А то, что Лысый был старше его на целых полгода, Гвоздь – на полтора, а Боб – на два с половиной, но все они относились к Банану тогда как к равному, как настоящие друзья, делало Банана внутренне старше своих сверстников. Тем более то, что Лысый в своей волейбольной команде был самым младшим, заслужив от старших его на два-три года волейболистов прозвище «сынок», каждый год уезжая с ними на целое лето за город в спортивный лагерь, делало Лысого внутренне как минимум равным Бобу. А то и поумнее его! И ответственней. А следовательно и – Банана, моментально перенимавшего его социальные навыки. Заставляя их обоих относиться к своим одноклассникам, как к малявкам. Раздавая затрещины. Делая исключение только девочкам, отпуская в их сторону дикие шуточки! И заставляя девичьи щеки покрываться румянцем от непонятного им самим ещё возбуждения.

Которым покрывались щеки Натали, когда она вновь повторяла ему, что они не будут заниматься сексом в офисе. И когда Ганеша, поначалу на что-то ещё надеясь, приезжал в офис, то – полностью без косметики – Натали стеснялась этого и не давала ему. Даже – целовать.

– Так как и это могут увидеть! И тоже начать домогаться. И тогда у меня появится соблазн тебе изменить. А ведь я пообещала тебе быть честной! – Мол, сам виноват.

И не хотел уже понапрасну истекать слюной. Желания. Когда слышал в трубке её мило’дичный голос. Побуждавший его стать то милым, то диким, если слышал, что в офисе есть кто-то ещё. «О, ревность, ты сводишь меня с ума!» – понимал Ганеша и старался лишний раз не видеться с ней напрасно и не звонить.

«Неужели Гера – это моя анима? А моя мужская сущность – типа, Зевс? А как же мифы? Только лишь мифы? Красивые и… бесполезные? Это часть мистерий, значит, в них точно что-то есть. Но что – именно? Как сильно всё это, там, у них заколдовано! Многослойная многосмыслица. Ошарашивающих шарад!»

Через несколько дней окончательно уйдя от Натали и Васаби. Работать в такси «Дюна», в котором он работал ещё год назад.