Ассортир

Глава30.Линда

Тем более, что и у самой Васаби к тому времени появился повод оставить Ганешу. Так что даже изменить ему – с кем угодно – она была уже только рада.

Однажды, через пару недель после того, как только она переехала жить от Ганеши к своей матери, Васаби позвонила Ганеше и попросила отвезти её к отцу. По дороге рассказав, что он приехал к сестре умирать от рака. Во Владивудстоке ему сделали операцию, удалили пол кишечника и оставили самую малую часть желудка. Но и это не помогло. Воспаление вновь активизировалось.

Отец Васаби позвонил с утра и попросил свою дочь отвезти его в больницу.

Приехав в тот самый посёлок Врунгель, где Васаби и провела своё шальное детство, с шести лет слоняясь в поисках приключений по всей округе, они заехали за её тетей, родной сестрой отца. Та отпросилась с работы «на пять минут» и поехала с Ганешей и Васаби показать жильё её родного брата, которому она сняла тут квартиру. И пока что жила вместе с ним. Чтобы, если что, ему во всём помогать. Открыла им дверь, отдала ключ, узнала, как Суген себя чувствует, и убежала на работу. Посёлок был маленьким, далеко ей бежать не пришлось.

Когда в беседе в Сугеном Ганеша вновь поднял на «круглый стол» обсуждения необходимость употреблять в пищу термически обработанные помидоры, настаивая на том, что «только термически обработанная клетка томата способна убить раковую клетку!», Суген стал жаловаться на то, что в его желудок теперь помещается только одна ложка варёного риса. И всё. Помидоры пихать уже некуда. И попросил отвести его в больницу. Так как сам он, из-за слабости, ходить уже не мог.

Ганеша и Васаби подхватили его под руки, кое-как спустили с третьего этажа и усадили в машину. Затем поднялись обратно пешком, так как лифт в этом доме изначально отсутствовал, за инвалидной коляской, чтобы тот рассекал на ней в больнице. Руки ещё работали. Ганеша взял коляску, а Васаби закрыла на ключ квартиру и стала спускаться вслед за ним.

Но в больнице на их вопрос о том, почему именно врачи отказываются помогать её отцу, дежурный врач ответил им, что Суген уже обращался к ним не так давно. И они бесплатно сделали тогда ему анализы. Он уже говорил пару дней назад Сугену, что теперь не в силах ничем ему помочь, так как у того уже пошли метастазы.

– Вы хотя бы знаете, что такое метастазы? – спросил у них врач. Глядя Ганеше в глаза, как более Старшему. Этой группы.

– Да, знаю, – ответил Ганеша, опустив руки. – У моей бабушки были метастазы перед тем, как она померла. Через два дня.

– Ну, вот, – кивнул врач, – значит, вы уже понимаете, что помочь мы ему ничем не сможем. А мы тут занимаемся тем, что пытаемся помочь только тем больным, которым ещё можно хоть как-то помочь. У нас, в этой поселковой больнице, слишком маленький бюджет, чтобы кормить иллюзиями тех, кто неизлечимо болен, вкалывая им обезболивающие лекарства и занимая в палате место того, кого могут нам в любой момент привезти. Чтобы мы могли спасти ему жизнь. А не заниматься психотерапией, выкачивая из родственников смертельно уже больного деньги. Как делают это во всех других больницах.

– Но я же всё ещё жив! – настаивал Суген, ударив руками по колёсам инвалидной коляски. – Неужели же мне нельзя хоть чем-то помочь?

– Я же говорил вам ещё год назад, чтобы вы перестали употреблять в пищу ваши острые приправы. А вы что мне тогда сказали?

– Но это же наша национальная еда! – снова не понял Суген. – Что же мне тогда есть?

– Вот ваша национальная еда вас и погубила. Вначале я, ещё два года тому назад, сделал вам операцию здесь. Затем во Владивудстоке вам вырезали почти что весь кишечник и желудок. Но вы так и не успокоились. И теперь снова чего-то от меня требуете. Вы головой думать не пробовали? Всё, увозите его, – устало махнул на Сугена рукой врач. – Мне нужно идти помогать тем, кому ещё можно хоть чем-то помочь. Я хирург. И за сеансы психотерапии мне не доплачивают.

Когда они отвезли домой Сугена, Ганеша ещё раз вспомнил, как уже однажды по дороге разговорился с одной клиенткой о необходимости употреблять в пищу термически обработанные помидоры. И как та у него спросила:

– А вы-то откуда об этом знаете?

– Я об этом читал, – гордо ответил Ганеша.

– Так ты об этом читал, – горько усмехнулась клиентка. – А у меня мать десять лет назад болела раком. И вот, когда я за полтора года её болезни наперезанимала и спустила на неё столько денег, сколько, мне казалось, я и за всю свою жизнь не смогла бы заработать, эти врачи однажды утром мне позвонили и сказали: «Всё. Забирайте свою мать. Через десять дней она умрёт». «Как это – умрёт? – не поняла я. – Я уже столько денег вам отвалила за то, чтобы вы мне её вылечили! И вы уверяли меня в том, что она уже идёт на поправку, но надо ещё немного денег и тогда уже точно – всё!» «Да, но внезапно возникло осложнение. И теперь уже точно – всё». Я забрала у них свою мать. Выкинула все их лекарства, кроме обезболивающих. И стала готовить ей блюда исключительно с помидорами. Нашла кучу рецептов, варила супы и готовила в духовке. Поначалу ей было больно даже есть. А потом она медленно пошла на поправку. И уже десять лет как жива! И теперь ест всё подряд. Так что насчёт помидоров это точно правда!

И как только Ганеша рассказал об этом реально произошедшем чуде сестре Сугена, к которой они заехали для того чтобы отдать ключ, та лишь ответила Ганеше:

– Ой, да мы уже чем его только ни кормили. Ему уже ничего не помогает.

– А помидоры вы ему давали? – не понял Ганеша. – Хотя бы – томатную пасту.

– Нет. Он их не любит. Ладно, некогда мне. Пока!

И через неделю тётя позвонила Васаби и сказала, что им надо срочно встретиться. На кладбище. Чтобы Васаби увидела место, где её отца на следующее утро будут хоронить. Ганеша заехал за Васаби, так как та жила уже не у него в однокомнатной квартире, а у своей матери. Свозил её на кладбище, затем – в морг. И отвёз обратно. Так как Васаби была очень расстроена смертью отца и не хотела его в тот день даже видеть. Ни то что – спать. Ганеша понял её и не приставал.

И именно в этот вечер Ганеше и позвонил Ромул. И просто сказал:

– Приезжай!

Не приехать было нельзя. Так как только Ромул и Каравай продолжали верить Ганеше. В то время как весь экипаж судна был уже твёрдо убеждён в том, что Ганеша и старпом только и делают… что ничего не делают. Закрываясь для этого в каюте. На ключ. Иначе, зачем было закрывать дверь? Не понимали матросы, когда кто-нибудь из них периодически порывался туда прорваться.

Даже Дуримар наивно верил в курилке другим матросам, рассказывавшим про то, что Ганеша и старпом прямо посреди рейса (можно сказать – на глазах у всех!) развлекаются в каюте. Не только поэзией, но и прозой. Жизни. После того, как Ганеша стал запугивать старпомом этого Дуримара. И сказал, что не отдаст Дуримару ни копейки денег за медовуху. Вколотив этим последний гвоздь в крышку своей многолетней репутации. Резко перестав быть другом. Дружить стало невыгодно.

«Так вот почему, оказывается, он отвергал тогда певичку, – наконец-то понял Дуримар, вспомнив ту молоденькую буфетчицу, – которая тогда мне так нравилась! Да и – Караваю. А он променял её на бутылку водки! Матросу, стоявшему на руле. Как свою, надоевшую ему, рабыню. Или, выходит, он тогда с ней всё-таки спал? А может и продолжал иногда подтягивать к себе за ноздри? Выходит, он боялся, что я сдам его капитану. И делал вид, что они не спят. Вот сволочь!»

Каравай же не выдержал всего этого возникшего у него в голове арт-хаоса и, надломившись, через полгода после того, как пришёл с морей, дружно сошёл с ума – со своим приятелем, которого видел только он. И иногда общался.

В итоге, из нормальных друзей у Ганеши остался только Ромул. Который один только и знал то, чем Ганеша там со старпомом в каюте занимались. Весь рейс. Но так никому об этом и не рассказал. Так как Ромул и сам всем этим постоянно с Ганешей, втихаря, занимался. С Дуримаром и Караваем. Закрыв на ключ дверь. От старпома.

И даже делали вид, что ходили покупать необходимое для всего этого на перегрузчике. Но Ромул и Ганеша лишь навернули пару кругов по судну и пришли обратно к старпому. Но уже – с желаемым. Так как предварительно уже купили медовое зелье у Дуримара. За те деньги, что выделил им старпом. Не зная, куда теперь деть сдачу? Ведь если сдачу отдать, то старпом сразу поймёт, что они купили его не по барыжной цене на перегрузчике, а у себя на судне.

– Как, как вы смогли его купить? – не мог поверить старпом. Закипая нетерпением в подмышках. – Я же не сводил с вас глаз! Вы видели меня на мостике? Пока вы не разделились и не пошли в разные стороны. Для чего?

– Потому что он не хотел нам его продавать, пока ты за нами смотришь, – нашёлся Ромул. – Вот мы и разделились, чтобы ты нас потерял, и он это увидел и незаметно продал.

– Так ты его давно знаешь?

– Конечно! Но я тебе его не сдам.

– Но – почему? – не понимал старпом. Что это вымышленная фигура. – Ладно, хорош болтать, – кинул он на стол папиросы. И выжидательно расставил кружки.

Ведь не мог же старпом объявить во всеуслышание, что просто-напросто пьёт с матросами то или «иное вино»? Подорвав свою репутацию в глазах капитана. И всего командного состава. В то время как сам гоняет всех за пьянки! По наущению капитана.

Так же как уже после рейса и объяснить ему то, почему Ганеша так и не сдал ему в рейсе Дуримара с его лекарством, которое тот загадочным образом получал прямо из пиявок – ерундин.

Поэтому-то не приехать к Ромулу он не мог. Ведь поначалу Ганеша искренне верил в то, что Арджуна это именно Ромул – за его крутой нрав. И только потом, уже в после рейса понял, что, на самом деле, это был старпом. Когда поругался с ним из-за Дуримара.

Тем более что деньги у Ганеши тогда были. Тётя Васаби сама же и дала Ганеше целую тысячу. Для того чтобы он повозил её родственников на кладбище и обратно. Если будет нужно.

– Даже не думайте о том, что я захочу хоть с кем-то из вас переспать, – высокомерно усмехнулся Ганеша в летнем кафе под открытым небом, устроенном прямо посреди базы отдыха. Начав применять свой «метод от противного». Заметив, по разговору, что девушки хотят выдоить из них спиртное и как можно скорее их покинуть. Типа, уже темно и пора ложиться спать. Чтобы мальчики не заставили их за это расплачиваться. Сексом.

– Почему это? – откликнулась та из бесовок, что сидела ближе. Так как наивно думала, что Ганеша именно с ней всё это время и хотел взбеситься. И наконец-то поняла теперь, что она ему совсем не нравится. В её голосе промелькнула обида. Было слышно по интонации, что он задел её за живое.

– Да дело не в тебе, – усмехнулся Ганеша, – а в том, что все попытки Ромула познакомить меня с принцессами – это сказочки с печальными концами. Очень печальными.

– В каком это смысле? – не поняла она.

– В прямом! – усмехнулся Ромул.

– Так надо было знакомится с порядочными девушками, – усмехнулась её старшая на год сестра Рита, что сидела возле Ромула. Поняв, в чём дело.

– Так Ромул полгода назад и познакомил меня с самой, что ни на есть, порядочной девушкой. У которой был порядочный парень, с которым она жила уже около года. Просто, тот временно уехал тогда в другой город. Заблудился в лесу и стал одним из партизан. Вот за неделю его отсутствия Калипсо и начала его уже ревновать и негодовать. И когда Ромул меня с ней познакомил, она и захотела ему со мной как можно скорее отомстить. По-полной! Мы два дня, как сумасшедшие, мстили ему и мстили. В гневе! И так и эдак. И у меня в машине на видовых, и на даче у Ромула. А ещё через два дня, когда я уже снова собирался ей позвонить и продолжить процедуру мщения, я внезапно понял, почему именно её покинул парень.

– И – почему же? – так и не поняла Линда.

– Потому что он уехал от неё лечить «гусарский насморк»! – усмехнулся Ромул.

– И ничего ей об этом не сказал. Чтобы та не обвинила его в измене.

– А ты ей об этом хоть сказал? – не поняла Рита.

– Конечно! Как только полностью вылечился за две недели.

– Так, а почему же ты с ней не пользовался резинками? – не поняла Линда.

– Именно потому, что думал о ней, как о принцессе, – усмехнулся Ганеша. – Как о порядочной девушке, а не как о порядочной сволочи! Поэтому-то теперь я и не хочу изменять своей девушке ни с кем. Из вас. И ни под каким соусом! Не потому, что я такой весь честный, а именно потому, что мой «гусар» не хочет уже ни чем сморкаться.

– А она? – усмехнулась Линда. – Твоя девушка тоже тебе не изменяет?

– Мы сразу же с ней договорились, что она если и изменит мне, то только с резинкой. Поэтому для меня это уже не так важно. Ведь раньше, в прошлые века, измены возбранялись не только потому, что повсюду гуляли венерические заболевания, но ещё и потому, что от этого раньше повсюду гуляли внебрачные дети – байстрюки. Которых никто из родителей не хотел ни признавать, ни кормить. Плодя на улицах массу беспризорников. А резинки благополучно закрывают сейчас оба эти вопроса. Поэтому-то ревность уже и не имеет особого смысла. Для простых смертных, – усмехнулся Ганеша.

– Что значит «для простых смертных»? – не поняла Линда.

– Тебе ещё рано об этом знать, – улыбнулся Ганеша. – Узнаешь это вместе со всеми бесами, когда я издам свою супер-книгу «Судный день».

– Так ты пишешь книгу? – удивилась Рита.

– Роман о любви. Но боюсь, что никто из вас сегодня не сможет стать её главной героиней.

– Почему это? – не поняла Линда.

– Потому что я не резиновых дел мастер, – усмехнулся Ганеша. – А без резинки я теперь даже не рискну.

– Не переживай, Линда, я дам тебе одну резинку, – подмигнул ей Ромул.

– К тому же, моя девушка может делать мне минет часами, – усмехнулся Ганеша, – а не только ртом. Не думаю, что кто-то из вас на такое способен.

– Нет, конечно, – усмехнулась Рита. – Даже не мечтай! – строго посмотрев на Линду.

– Ведь у любой из вас уже минут через десять начнёт сводить челюсть, – усмехнулся Ганеша. Над её реакцией. – А ей, для того чтобы научиться меня как следует ублажать, пришлось пройти очень и очень суровую школу жизни. Под руководством опытного наставника, который её всему в этой жизни и научил.

– Она брала работу на дом? – усмехнулась Рита, поняв в чём дело.

– Нет, она работала у него на дому!

– Это был её парень? – не поняла Линда.

– Нет же, это был её прямой наставник. И у него она была такая не одна.

– И сколько же у него их было? – оторопела Линда.

– У этого гада их там была целая бригада. И вечерами он выгонял их на улицу оттачивать мастерство.

– И как ты до сих пор живёшь с такой «девушкой»? – усмехнулась Рита.

– Именно потому, что она у меня теперь такая мастерица!

– Ты это про Сковородку, что ли? – усмехнулся Ромул.

– А про кого же ещё?

– Ой, да хорош уже заливать! – усмехнулся Ромул. – Что, девчонки, пошлите купаться?

– Прямо посреди ночи? – оторопела Линда.

– А ты думаешь, что ночью тебя кто-то схватит снизу за ногу и утянет на дно? – усмехнулся Ромул.

– Пока ты об этом не сказал, я об этом даже и не думала, – призналась Линда. – А теперь боюсь.

– Да я уже сто раз так делал! Ещё ни одну из вас никто никуда не утянул. Вернётесь, как новенькие! Не переживайте. Вы сюда спать приехали или отдыхать по-полной!? Хоть будет потом что вспомнить. А не то, что вы смотрели перед сном на других в окно. Как две бабки.

– Хорошо, мы только купальники оденем, – согласилась Рита. – Только купите тогда бутылку водки. С отвинчивающейся крышкой. Чтобы взять её с собой на пляж. На тот случай, если мы замёрзнем. И будем иногда прикладываться.

– Так вы полотенца с собой возьмите, – усмехнулся Ромул, – а то придётся вас обеих этой самой водкой не только отпаивать, но ещё и натирать.

– Всем телом! – усмехнулся Ганеша.

– Хорошо, возьму, – согласилась Рита. На эксперимент.

Минут через десять они вышли из деревянного кампуса с пакетами в руках.

– Ты когда-нибудь уже купался ночью? – спросила Ганешу Линда, когда они, непроизвольно разбившись на пары, вышли друг за другом за территорию базы отдыха «Радуга» и направились на каменистый пляж.

– Нет ещё. Именно поэтому я и согласился на эту авантюру.

– Я – тоже. А у тебя купальные плавки есть?

– Да ночью они и не нужны, – оглянулся Ромул, – кто его Банан тут увидит?

– А как же я? – обиделась Линда. – Вдруг трусы у него слетят?

– Так ты время даром не теряй тогда! – усмехнулся Ромул. – Пока он их не найдёт. А то так никогда и не изменит больше Сковородке. Ты резинку с собой взяла?

– Зачем она мне? – не поняла Линда.

– Ладно, потом дам. Ещё попросишь! – заржал он.

– Хорош уже смущать Линду, – усмехнулся Ганеша. – У неё всё равно нет ни единого шанса!

– Думаешь? – игриво усмехнулась Рита.

– Она же сама мне именно так и сказала.

– Когда это? – усмехнулась Рита. – Что-то я ничего такого не помню.

– Ну, да. Я хотела именно так и сказать, – согласилась Линда.

– Хотела? – усмехнулся Ромул. – То есть – уже не хочешь?

– Да перестань ты уже смущать мне Линду, – вступился Ганеша за (свою) девушку. – Не обращай внимания, Линда. Это он так шутит. Он просто играет в «плохого полицейского». Чтобы я стал для тебя «хорошим».

– Да, я это уже поняла, – улыбнулась Линда.

– Погнали купаться! – крикнул Ромул, так как они подошли уже к понтонному пластмассовому причалу для моторных лодок. Скинул на берегу штаны и рубашку, вбежал по нему до самой кромки и прыгнул в море, поджав ноги. – Давайте все ко мне! – возбуждённо позвал он, вынырнув на поверхность. – Чего вы там возитесь?!

И все, закончив раздеваться, с воплями бросились вслед за ним. Подымая вихри блестевших в свете луны и огней с базы отдыха искристых брызг.

– Ты когда-нибудь занималась сексом прямо в море? – спросил Ганеша у Линды, когда они отплыли от шумного Ромула подальше. Так как тот начал брызгать каждому из них в лицо водой. Делая вид, что веселиться. Чтобы они не мешали ему веселиться с Ритой, понял Ганеша. Увлекая за собой Линду. В ночь.

– Я? Нет. А ты?

– Ночью? Ещё не пробовал.

– А – днём?

– Лучше, чем ничего, – усмехнулся Ганеша, вспомнив, как делал это с Талией. – К тому же, ночью этого никто и не увидит.

– А как же резинка? – не поняла Линда. – Я не взяла её у Ромула.

– В воде? Как ты себе это представляешь? А ты что, в себе не уверена? Ты проходила медкомиссию перед поездкой?

– Да. Нас всей группой ещё дома заставили её пройти. Я ещё удивилась: «Почему всё так строго?»

– А теперь – поняла? – усмехнулся Ганеша.

– А – ты?

– Я-то в своей девушке уверен. Я сам покупаю ей резинки. А она говорит мне иногда, что отдает их своей более похотливой подружке. Тоже – Сковородке, – усмехнулся он. – Потому что ей самой они, якобы, не нужны. Ведь у неё есть я! Но надеюсь, что ты уже понимаешь, куда она их девает. Точнее – о-девает! – усмехнулся Ганеша.

– О, да! – усмехнулась Линда. И погребла на косу, где воды было всего по пояс. Подальше от Риты. Чтобы та не смогла её в этом упрекнуть.

Да и некогда было уже Рите за ней присматривать. Из-за плеча Ромула.

Ганеша проснулся в каком-то заброшенном доме на ветхом диване рядом с Ромулом уже ближе к обеду. Вспомнил, как они проводили девушек уже под утро и, так как оба они были в хлам пьяные, то не поехали сразу же по домам, рискуя потерять права, а зашли в оставленный кем-то полуразрушенный дом и тут же завалились спать. На старом пыльном диване, даже – без одеял. Благо, что летом было тепло. Да и изнутри их грела та самая бутылка водки, которой они натирали Линду и Риту до утра. Всем телом. И от всей души!

Вспомнил, посмотрев на часы, что должен был уже быть на кладбище как три часа назад и помчал. Выпучив глаза!

К Гульчихре домой, поняв по дороге, что тётя Васаби его убьет. Пусть лучше уж это будет сама Васаби.

И застал там Гульчехру и Васаби, которые едва успели вернуться с кладбища. Даже не успев раздеться.

– Ну, ты и урод! – только и сказала Васаби, снимая чёрный платок. – Как ты мог предать меня в такой день? Когда я похоронила своего отца!

– Только не подумайте обо мне, что я такой подонок… – непроизвольно стал оправдываться Ганеша. – Я конченая мразь! Вы даже не представляете, что вчера со мной было! – откровенно усмехнулся он. Заранее понимая, что ни одна отмазка уже не сработает. И пошёл ва-банк!

– Представляю! – осуждающе усмехнулась Гульчехра.

– Нет, не представляете. Мне никто из них вчера так и не дал! – усмехнулся Ганеша. «Закончить начатое, хотя на косе я и схватил её за косу, но в воде у неё сводило ноги, а на берегу – челюсть. Они обе издевались над нами до самого утра, словно сирены, призывая и призывая… минетом, вернуться в воду, чтобы вновь продолжить, пока не закончится их тур. Карикатур» – произнёс он в сторону. Понимая уже, что играет в какой-то чуждой им пьесе.

– Ну, хоть одно радует, что ты конченый неудачник! – усмехнулась Гульчехра.

Именно поэтому, когда Васаби через несколько дней позвонил зек, она, недолго думая, легко согласилась с ним встретится. Тем более что тот сразу же уверил её ещё по телефону в том, что изменять своему парню ей даже и не придётся. Мол, я выше всего этого!

– Просто, общение. И ничего больше! – уверял её зек.

«Просто, общение бывает разным. – запоздало поняла она на пляже. – У кого-то чуть менее, а у кого-то чуть более тесным». Когда ей пришлось прямо в трусах и майке зайти по пояс в воду. Для того чтобы смыть с себя его плоды. Зрелые, сочные плоды общения. С густым ароматом. Стекавшие по ляжкам, пока она заходила в воду. Уходя по воде всё дальше и дальше от невольных зрителей. Чтобы снять и застирать трусы.

«Общуха – это святое!» – постоянно повторял ей зек. Васаби это запомнила. Хотя сразу же начала в этом сомневаться, как только он стал лапать её за задницу. И сама же, возбудившись, вызвала такси. А как только ей попался так понравившийся ей водитель, смутилась и попросила Демьяна отвезти к подружке: «Просто, в гости». Ещё и не представляя о том, что за неожиданный её поджидает там гостинец.

И во что это всё не менее неожиданно для неё выльется. На пляже. Прямо за столом.

– Может, хватит меня уже к нему ревновать? Где я, и где он? – за полгода до этого попыталась осадить Ганешу Васаби. После того, как тот снова пытался устроить ей сцену ревности, заметив, как она заигрывает по телефону со своим зеком. Пока он ещё снимал однокомнатную квартиру через дом от своей матери.

– Так он же в любой момент может выйти. И что – тогда?

– Он сказал, что ему ещё лет пять сидеть.

– Так, а если он выйдет по амнистии? Да и мало ли что он тебе сказал? – усмехнулся Ганеша. – Всегда и прежде всего смотри на беса, кто он. И думай о том, чего можно от него ожидать. А уже потом слушай его и постоянно соотноси именно с этим его слова. Понимая уже, что он тебя этими ласковыми словами именно к этому и подводит, – поучал её Ганеша, – чтобы развести тебя на всё, что у тебя есть.

Как поучал его не так уж и давно злой колдун Руль, пока «тихой сапой» возвращал у Ганеши нимфу Эхо. Всё сильнее её в нём разочаровывая. С каждым днём. Закрепляя с ней это ночью. Отбивая её у Ганеши. С которым тот совершенно искренне сдружился, видя, что Ганеша не особо-то и цепляется за его ведьмочку. Из-за зелья, которое они постоянно – утром и вечером – варили. Обучая и Ганешу колдовать. Пока тот наивно слушал этого колдуна, прикинувшегося добрым, буквально открыв рот. Вовлекая Ганешу в свой тёмный бизнес. Такой же тёмный и непредсказуемый, как и его Тёмные кураторы снизу, изначальную природу которых он досконально изложил во «Втором Пришествии .. Ганеши».

– Даже если он и выйдет, то сразу же поедет к себе домой, в совершенно другой город, – попыталась добить его Васаби.

– «Где богатство человека, там и сердце его», – лишь возразил ей Ганеша цитатой из Учения. – А там где его сердце, туда он как раз-таки и поедет. Хоть на край земли! То есть – к тебе. За твоим богатством, как он думает. Что ты обычная девушка из нормальной семьи и квартиры. Чтобы у тебя всё это отнять. Чего бы ты ему там о себе ни наговорила. Он не поверит ни единому твоему слову. Заранее подразумевая, что ты ему всё о себе соврёшь.

– Думаешь? – озадачилась она.

– Я не думаю, я знаю! Сколько можно повторять тебе эту фразу? Я уже давно не думаю, как другие. Я всё знаю. Причём, заранее. И уже давно. У меня просто вспыхивают в мозгу варианты событий. Так называемые «вилки ситуаций», которые я и выбираю. Чтобы было как можно меньше жертв. Этим-то и отличается Видящий от Слепого. О которых и говорил Монте-Кристо, так как и сам давно уже был Видящим.

– И давно ты стал у нас тут таким глазастым? – усмехнулась Васаби, не понимая о чём речь.

– Давно, – оборвал разговор Ганеша. Чтобы она из дальнейшего разговора с ним не подумала, что он злой колдун. Как он это уже пред-видел. А просто – добрый волшебник, самый могущественный в галактике! Под маской простого смертного. Который (непонятно зачем) тратит на эту бестолочь время своей драгоценной жизни! Снимая для неё жильё, чтобы она вновь не отправилась на улицу. В «Клубничку» к шефу.

Так что как только она помирилась с матерью, перестал снимать квартиру.

– Ты же хотела с ней помириться? – усмехнулся Ганеша. – Вот и иди, мирись.

И как только она поехала и, взяв бутылку вина, окончательно помирилась с матерью, сказав ей, что Ганеша больше не может, из-за кредита, снимать жильё, та пожалела её и себя и пустила её к себе. Снова устроив её работать в другое уже такси диспетчером своей сменщицей. Чтобы они вдвоём платили за съёмную квартиру. «Наляпопам», договорились они, игриво коверкая русские слова.

Ведь мать Васаби была породистой узбечкой из когда-то баснословно богатой семьи, каких Ганеша в жизни своей не видел. Пока та не устроилась работать в его такси. Да, Гульчехра сразу же ему понравилась. Хоть она и была его слегка постарше. Но весьма и весьма красивой, весьма фигуристой, с густыми и очень длинными прямыми тёмными волосами по самые аппетитные булочки к завтраку с утра в её постели.

Но тогда Ганеша жил с подружкой своей сестры Талией. И которую он, после института ещё нигде не работавшую, временно устроил диспетчером. Чтобы та, разумеется, сливала ему самые «жирные» заявки. И поэтому даже не облизывался на мать Васаби. Нанося глазурь восхищения на её булочки. Да и на саму Васаби, которая стала всё чаще появляться в офисе, когда его отношения с Талией уже трагически заканчивались. Ганеша это уже пред-чувствовал. И оглядывался по сторонам, понимая уже, что лучше всего будет сразу же себя утешить. Хоть кем-то. А не изводить себя в тоске. И улыбался Васаби, которой едва исполнилось девятнадцать. Находя их разницу в возрасте весьма пикантной. Вдыхая свежий аромат этой слегка полноватой тогда ещё пышнотелой запеканки. Но он уже понимал, что, с его-то опытом доводить девиц до истощения, «похудеть» Васаби будет ему не очень сложно, шантажируя их связью. Тем более что её отец был кореец, хотя и узбекский. А Ганеша, по опыту хождения за границу, давно уже убедился в том, что это одна из самых фигуристых наций в мире. Любви. И уже предвкушал наслаждение этим «блюдом».

Тем более что однажды после зимнего рейса Ганешу так «завела» (в своё кафе) одна из двадцатипятилетних зазывал из «Сахалина», к которой он зашёл за пару часов до отхода судна легко поужинать и выпить – в обнимку с ней – текилы, что он уже давно мечтал найти себе на берегу хоть какую-нибудь кореяночку. Тут же признавшись Айне в том, что она очень и очень сильно понравилась ему ещё в прошлом году, полгода назад, зимой, когда он с двумя бесами с судна ужинал в этом же кафе «Сахалин», но тогда она предпочла на вечер его более молодого друга. И теперь бессознательно искал себе на берегу столь же красивую и фигуристую, фигуру которой он тогда «с голодухи» после рейса так жадно, снова заказывая текилу и снова усаживая её к себе на колени, лапал. Робко опускавшую глаза, когда хозяйка заходила в кафе и понимающе улыбалась им обоим. Но так и не отпустила Айну в гостиницу даже на полчаса! До конца рабочего дня. И поэтому Айна так сильно надеялась, что его судно в этот день наверняка не уйдёт домой, и Ганеша вернётся, прибежит, прилетит на крыльях любви к ней. Но уже – в гостиницу. Ведь на них надвигается небывалый шторм в девять баллов!