Бабочки в моем животе, или История моей девственности

Глава 22 «THE MAN I LOVE»

Идеал мужчины, по мнению моей подруги Мариши, Энрике Иглесиас пробудил своим сексуальным тембром голоса меня ото сна и любезно сообщил, что некто желает со мной поговорить. Сон как рукой сняло, когда на мониторе я увидела имя Марата.

– Алло! – бодро пропела я в трубку.

– Котенок! Я так рад тебя слышать, – пропел его голос, казалось, совсем рядом.

– Я тоже соскучилась, Марат. Как долетел?

– Нормально. Уже в отеле. Ты знаешь, тут совсем лето.

– Ты уже видел океан?

– Еще нет.

– Передавай ему привет от меня.

– Хорошо. Жаль, что ты не поехала со мной.

– Мне тоже, Марат.

– Мне плохо без тебя, Катюша.

– И мне.

– Ты дома?

– Да.

– Я тебе позвоню еще, позже. Ладно? Обещай помнить обо мне.

– Обещаю.

– Целую.

– И я.

Телефонный гудок, обрыв, молчание. Только что он был здесь рядом, звуком в моем правом ухе. Всего секунда, р-раз – и он уже далеко, в тысячах километров от меня.

В дверь позвонили. Может, не открывать? Все равно никого не жду. Наверное, соседи. Нехотя иду к двери, открываю. Вместо соседей натыкаюсь на цветы, огромный букет. За ними прячется голова курьера.

– Екатерина? – вопрошает он, пытаясь выглянуть из-за букета.

– Да.

– Вам просили передать это.

– Спасибо. – Я беру букет и собираюсь закрыть дверь.

– Подождите, и вот это, – говорит он и протягивает мне коробку в цветной фольге.

Кажется, я знаю от кого это. В букете нахожу открытку. В форме бабочки.

«Не смог найти настоящих, но смог найти то, что они любят больше всего на свете. Самой яркой из живущих на земле бабочек. С любовью!»

«С любовью», надо же, он написал «с любовью». Просто слова? Но ведь он никогда не делает ничего просто так. «С любовью» – как это мило!

Из-за внезапной сентиментальности совсем забыла про коробку. Тяжелая. Пытаюсь порвать пальцами прочную целлофановую обертку. Не получается. Наконец подковыриваю внезапно подвернувшейся под руку пилкой для ногтей и срываю.

Вот это да! Ноутбук! Клевый, новенький, тонюсенький. Здорово! И как он догадался подарить мне такую нужную вещицу? Аккуратно ставлю на стол, открываю. Голубой экран радостно приветствует свою новую хозяйку: «Привет лучшей из земных женщин!»

Хороший мальчик! Посреди монитора единственный ярлык «Катюше». Нетерпеливо клацаю мышкой. Надо же, вордовский документ, а способен принести столько счастья.

«Только что звонил, а уже успел соскучиться по тебе, моя радость, – ласково сообщает мне компьютерный шрифт, набранный пальцами лучшего мужчины на свете. – Вот так я и нарушил свое обещание не дарить тебе подарков. Впрочем, надеюсь, ты меня простишь. Это лишь немногое, чем я могу отблагодарить тебя за то, что ты появилась в моей жизни. Кэт, я словно прирос к тебе, мне невыносима даже мысль о том, что ты далеко, что я не могу протянуть руку и дотронуться до твоих волос, губ, обнять тебя. Но я подумал, что время и расстояние – это не то, что может разделить двух заинтересованных друг в друге людей. В Интернете есть моя страница. А значит, мы сможем общаться в любую минуту, когда захотим. Конечно, я не смогу дотронуться до тебя. Но я смогу тебя слышать, видеть. И это уже много. Надеюсь, увидеть тебя там сегодня вечером. Целую ямочки на твоих щечках и твои божественные волосы. С любовью, Марат».

Я прочла текст еще два раза, ласково опустила крышку ноутбука и нежно поцеловала его в самую серединку. Мои руки изящно заструились в воздухе, а бедра стали ритмично раскачиваться. Как обычно в минуты величайшего счастья, я пела. На этот раз мой голос трепетно и страстно вытягивал слова одной потрясающей баллады, «The Man I Love».

Едва дождавшись вечера, я сверхскоростными движениями пальцев по новенькой клавиатуре набрала позывные его аськи.

«Привет, мой сладкий!» – ласково пропели компьютерные буквы, принадлежащие пользователю Kitty-Cat.

Компьютер на минуту застыл, заставляя меня понервничать, и наконец ожил.

«Добрый вечер, солнышко», – приветствовал меня некий Marat-the-man.

Какой забавный ник. Впрочем, наверное, он как нельзя лучше характеризует своего пользователя, мужчину вне всяких сомнений. Я вдруг представила Марата в номере отеля, склонившегося над монитором компьютера, растрепанного, уставшего, в расстегнутой рубашке. Мне почему-то показалось, что его рубашка непременно должна быть расстегнута.

Kitty-Cat. Твоя рубашка расстегнута?

Marat-the-man. Да. Почему ты спрашиваешь?

Kitty-Cat. Просто мне так показалось. Как прошел первый день в Америке?

Marat-the-man. Первый день в Америке – нормально. Первый день без тебя – гораздо хуже.

Kitty-Cat. Передал привет океану?

Marat-the-man. Да. Он чудесный. Тебе бы понравился точно. Глубокий, шумный, необъятный, похожий на тебя.

Kitty-Cat. Мне хочется тебя обнять.

Marat-the-man. Я хочу зарыться в твои волосы.

Kitty-Cat. Ты словно рядом сейчас. Но так далеко. Ни увидеть, ни прикоснуться.

Marat-the-man. Я постараюсь вернуться быстрее. Приеду, подхвачу тебя на руки и никуда не отпущу.

Kitty-Cat. У нас очень холодно. Без тебя холоднее вдвойне.

Marat-the-man. А здесь жарко. Но без тебя это не греет.

Kitty-Cat. Спасибо за подарок. Он мне дорог.

Marat-the-man. Не злишься?

Kitty-Cat. Нет. Ведь он от тебя.

Marat-the-man. Умница! Правильно все понимаешь.

Kitty-Cat. Буду думать о тебе перед сном.

Marat-the-man. Мечтаю увидеть тебя во сне.

Мы болтали до поздней ночи. Два человека на разных концах земли, связанные друг с другом паутиной компьютерных слов, ни за что не желали обрывать эту тонкую невидимую ниточку, превращающую заокеанские дали во что-то очень близкое, где-то рядом. Рассставшись за полночь, мы умоляли время бежать как можно быстрее до следующей встречи, пусть и всего лишь виртуальной.

Я курила на кухне и плакала от радости и боли, от собственного бессилия что-то изменить, ускорить, приблизить. Я пыталась восстановить в памяти его лицо, его запах, его прикосновения в мельчайших подробностях. Но мозг разрядами прошибающей меня нежности выдавал нечеткое расплывчатое изображение, напоминающее Марата.

Вся моя жизнь превратилась в ожидание этих вечерних компьютерных встреч. Я думала о них весь день. Ждала, спешила. Отчего время текло еще медленнее, мучительнее, больнее. Мне хотелось отменить дни и ночи, работу, учебу и друзей, чтобы посвятить все свое время, все внимание этим коротким предложениям, летящим в мониторе моего компьютера. Я знала, Марат мечтал о том же.

Мариша дулась на меня вторую неделю. Наше общение практически перетекло в телефонное, что совсем не устраивало мою подругу.

– Ты променяла меня на компьютер, – недовольно ворчала она в трубку. – Мы уже целую вечность нигде не были.

– Ну, Маришенька, солнышко, я не могу пока. Вот пройдет еще две недели, он приедет, и все будет по-прежнему, обещаю.

– Да ничего уже не будет по-прежнему, – обреченно вздыхала Мариша. – Я чувствую. Ты втрескалась настолько, что теперь собираешься всю жизнь посвятить этому Марату.

– Это неправда, – неуверенно сопротивлялась я.

– Очень даже правда. Как только он вернется, ты приклеишься к нему как банный лист, а про подругу забудешь.

– Это не так.

– Да так это, Кэт, так. Только нельзя так, понимаешь? Ты этого хмыря и не знаешь толком, даже не спала с ним, а уже готова в нем раствориться.

– Да не собираюсь я ни в ком растворяться, – негодовала я. – Даже если я и влюблюсь, ты все равно останешься моей лучшей подругой.

– Ага. В теории… Ты думаешь, можно дружить по телефону?

– Ну почему по телефону?

– Потому что все это время мы с тобой общаемся только так. Приезжай ко мне, умоляю, поболтаем, сходим в клуб, развлечемся, как раньше.

– Я не могу, Мариша. Ну вот честное слово, не могу.

– Ну да, конечно. У вас ведь сегодня интернет-свидание. Все это чушь, понимаешь? Не бывает электронной любви. И секс настоящий, которого у вас до сих пор не было, не заменишь виртуальным. В общем, мне все понятно. Ты решила променять подругу на компьютерный заменитель отношений. Так ведь?

– Да нет же, Мариша, нет! Умоляю, потерпи совсем немного.

– Ничего я не буду терпеть, – категоричным тоном заявила она. – Может быть, твой мужчина и согласен на виртуальныю любовь, но меня виртуальная дружба не устраивает. Общение по телефону – это не дружба, Кэт. Понимаешь? – трагическим тоном закончила Мариша и положила трубку.

Я хотела набрать ее снова и возмутиться, почему она бросает трубку и откуда у нее такие странные умозаключения. Но внезапно передумала. Конечно, я ее понимала. И наверняка возмущалась бы точно так же, променяй она дружбу со мной на отношения с мужчиной. Так не должно быть. Это неправильно, несправедливо, нечестно. Но сейчас я ничего не могла с собой поделать. Разрываясь на части, измученная расставанием и больная от разлуки, я превратилась в само ожидание, и мир вокруг просто перестал существовать.