Барракуда

Глава 16

Дежурный офицер принял от двух десантников документы, вложил в них пропуска и подсунул под стеклянную перегородку. На турникете загорелась зеленая лампочка. Старлей и майор заспешили к лифту. Указательный палец старшего лейтенанта Барханова коснулся пухлой кнопки, напоминавшей пуговку, — загорелась бледно-желтая лампочка. Вверху раздался характерный щелчок — кабина лифта медленно поползла вниз. Дежурный проводил взглядом двух мужчин, исчезающих за сдвигающимися створками лифтовой кабины.

— Устал как черт. — Майор Лавров не сводил глаз от миниатюрного электронного табло, светившегося над кнопочной панелью. — Снова пришлось за рулем сидеть, когда тебя из госпиталя забирал.

— Еще и рука под гипсом болит. — Барханов повел плечом, поправляя сползающую на бок лямку.

— И угораздило же тебя сломать.

— Даже не заметил, как. С кем не бывает, — старлей загадочно улыбнулся, — до свадьбы заживет.

На табло высветилась цифра последнего этажа. Лавров повернул голову, с удивлением посмотрел на Барханова. Глаза старлея ему не понравились, Барханов смотрел так, словно его застали за непристойным делом.

— Какая еще свадьба? — строго спросил майор.

— Потом расскажу, сейчас времени нету. — Барханов вышел из лифта, первым ступив на красивый узорчатый ковер, простилающийся по всей длине коридора.

— Погоди, какая свадьба? — Лавров двинулся вслед за своим товарищем.

Старлей ускорил шаг, целенаправленно двигаясь к двери, находившейся в конце коридора. Лавров размашистыми шагами настиг Барханова и опустил правую руку на плечо, на котором белел плотный слой марли, поддерживающий сломанную руку.

— Все некогда было рассказать. — Барханов смотрел в сторону.

— Свадьба так свадьба, — без особого энтузиазма произнес майор. — Приглашаешь? — криво усмехнулся комбат.

— Ты же даже не спросил, кто моя невеста, — настороженно напомнил старлей.

Майор подмигнул Барханову:

— Не знаю, как тебе, но мне кажется, что Мария Барханова как-то не звучит, Ставропольская в здешних краях куда звучнее.

С этими словами Лавров отдернул руку с плеча товарища, подошел к двери.

— Так ты знал и молчал? А я-то все думал, как тебе сказать, объяснить… — Старлей смотрел под ноги, на узорчатый ковер.

— Нас ждут. — Лицо комбата сделалось серьезным, прежняя улыбка сошла с его губ.

Десантники миновали приемную и вошли в просторный кабинет — узорчатый ковер сменился скрипучим, рассохшимся паркетом. В воздухе пахло резким, режущим ноздри табачным дымом. Майор и старлей прищурились — солнечные блики, преломляющиеся в неровном, волнистом стекле окна, резали глаза.

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Здравия желаю! — раздался звонкий голос. — Присаживайтесь.

Майор в ярком слепящем свете не мог рассмотреть лицо, лишь генеральские звездочки искрились и переливались золотом на солнце.

Генерал жестом указал на два кресла, десантники сели. Их глаза уже успели привыкнуть к яркому свету, и теперь они могли видеть не только лицо генерала, но и интерьер кабинета: длинный дубовый шкаф, стол размером с полигон, портрет главнокомандующего…

— Меня не беспокоить, — произнес хозяин кабинета в микрофон селектора, — я рад, что могу лично вас поблагодарить, — генерал отложил на край стола авторучку. Добродушное лицо, покрытое морщинами, светилось от счастья: — Закурите?

В руке Леонова появилась пачка.

— С удовольствием, товарищ генерал, — майор вытащил из картонной пачки две папиросы.

Генерал сам поставил перед ними мраморную пепельницу с вмонтированной в нее зажигалкой.

— Может, по рюмочке, майор? — Леонов бросил взгляд на дубовый шкаф.

— Можно, товарищ генерал. — Лавров протянул папиросу старлею.

Десантники закурили.

— И как это ты, майор, сразу догадался, что все это корейцы затеяли? — разливая в рюмки хороший, дорогой коньяк, предназначенный специально для высоких гостей, спросил генерал Леонов.

— Ни о чем я сразу не догадывался, товарищ генерал. Постепенно… — Лавров пожал плечами. — Я сперва просто девушку спасти хотел. А уж потом…

— Ложная скромность десантникам не к лицу. — Генерал поднял рюмку и, облизнув пересохшие губы, выбрался из-за рабочего стола.

Десантники встали следом. Взгляд Леонова остановился на портрете президента — генерал глубоко вздохнул, как ныряльщик, готовящийся к погружению в воду, и, набрав в легкие побольше воздуха, произнес:

— Майор Лавров и старший лейтенант Барханов, — начал он свое обращение, — официальные награждения и благодарности еще будут, я в этом не сомневаюсь. А пока от меня лично… Благодаря вам раскрыта целая агентурная сеть, не одно десятилетие действующая на территории Российской Федерации. За последние годы корейские агенты отправили на родину много ценной информации, находившейся под грифом «секретно». И кто бы знал, что…

Генерал прервался, посмотрел на десантников, махнул рукой.

— Орлы, — с гордостью произнес Леонов, — за вас!

Мужчины выпили. На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Генерал повторно наполнял рюмки, а майор со старлеем изучали неровные стыки паркетных половиц. Когда все было готово, Леонов закурил и достал из ящика стола канцелярскую папку:

— Вам было известно, что Ставропольский воевал в Корее?

— Он сам об этом нам сказал, товарищ генерал, — ответил Лавров, — так что оставалось только сопоставить факты. Жаль, что я не сумел сделать это сразу.

— Снова скромничаешь, майор. Мол, и я не я, и хата не моя. Я думаю, вам нужно это знать. — Леонов открыл папку, достал несколько отпечатанных на принтере листов. — Только благодаря вам стало известно, что бизнесмен Ставропольский и пилот-испытатель были агентами КНДР.

Майор и старлей внимательно слушали генерала, не пропуская мимо ушей ни единого слова.

— Ставропольский был завербован спецслужбами Ким Ир Сена во время войны в Корее «на компромате» и стал законсервированным агентом КНДР. Именно корейские коммунисты потом и посодействовали становлению его бизнеса. Ему они предлагали выгодные контракты. План передачи вертолета придумали не они, а сам Ставропольский. Эта операция готовилась несколько лет, парторг Йон, подручный бизнесмена, продумал все до мелочей. Был подкуплен даже пилот-испытатель «Барракуды». Правда, всех денег ему так и не заплатили.

— Я об этом догадывался, товарищ генерал, — Лавров покачал головой, — но никак не мог связать все воедино.

— Наша контрразведка долгие годы ломала голову, искала канал утечки секретной информации — искали среди своих, даже проверяли их на детекторе лжи, — понизив голос, произнес генерал, — однако все оказалось куда сложнее и проще одновременно: за всем стоял влиятельный и могущественный Ставропольский. Его длинные руки дотянулись и до Минобороны, и до ФСБ. Повсюду у него нашлись свои люди, сливающие за деньги государственные тайны. С вертолетом «Барракуда» произошло то же самое. Как только руководство КНДР узнало о создании нового сверхсекретного вертолета, в котором использованы последние достижения наших ученых и авиаконструкторов, оно захотело им завладеть, — генерал спрятал листы обратно в папку и запер ее под замок, — а потом Ставропольский сам предложил свои услуги. Дальше вы все знаете сами.

— Товарищ генерал, а что будет с разобранным вертолетом? — поинтересовался старший лейтенант Барханов.

— Специалисты из конструкторского бюро обещали восстановить машину за два месяца. Наше счастье, что все платы, микросхемы, вооружение остались в целости и сохранности. — Генерал поднял рюмку: — Десантники, выпьем на прощание!

Мужчины выпили.

— Мы можем идти, товарищ генерал? — осторожно спросил Барханов.

— Разве вы куда-то спешите? — Леонов бросил мимолетный взгляд на бутылку армянского коньяка и прищурился.

— Понимаете, товарищ генерал, — голос майора слегка дрогнул, но тут же вновь зазвучал ровно, — сегодня у старшего лейтенанта Барханова свадьба.

Генерал понимающе кивнул, наполнил спиртным рюмки.

— Совет да любовь! Думаете, я не знаю, мне обо всем докладывают.

— Спасибо, товарищ генерал. — Старлей улыбнулся и осушил рюмку.

— Кстати, что с рукой, старший лейтенант?

— Да так, перелом, товарищ генерал, — отмахнулся Барханов.

— Споткнулся, упал, гипс? — Генерал улыбнулся. — Очнулся, свадьба?

— Вроде того, товарищ генерал.

Леонов собрал со стола рюмки, взял бутылку коньяка и спрятал все в шкаф.

— Думаете, так легко от дальневосточного гостеприимства отделаетесь? — Леонов ухмыльнулся. — Готовьтесь снова к нам на испытания приехать, как только вертолет в порядок приведут.

— Будем рады, товарищ генерал, — пообещал комбат.

Десантники пожали протянутую генералом руку и покинули теплый, уютный кабинет. Уже в лифте Барханов спросил:

— Откуда ты знаешь, что у меня свадьба сегодня?

Лавров запустил руку в карман, достал пару билетов на поезд: внизу каждого была пробита дата отправления.

— Если билеты на десять вечера, а завтра мы вылетаем транспортником в Астрахань, то, по логике, свадьба должна быть сегодня. В часов этак десять-одиннадцать. Загс, праздничный стол…

— Все точно, только без танцев и музыки, — старлей аккуратно приподнял загипсованную руку и посмотрел на циферблат часов, — думал, все для тебя сюрпризом будет.

Пять легковых машин катили по главной улице города. Никаких шариков, ленточек и цветов. Прохожие на тротуаре остановились поглазеть на странный свадебный кортеж, подъезжающий к белому зданию загса. Длинный черный лимузин, возглавляющий свадебную процессию, свернул на узенькую улочку, сделал круг вокруг фонтана и притормозил возле крыльца загса.

Дверка открылась, первым вышел старший лейтенант Барханов. В черном костюме и пестром галстуке он чувствовал себя неуютно, привыкнув к строгой военной форме. Тоненькая рука невесты, появившаяся в проеме открытой двери, коснулась грубой мужской. Старлей помог девушке в темном платье и туфельках на высокой шпильке выйти из машины.

— Ну что, молодые, пошли! — Майор поправил сбившийся на широких плечах парадный китель.

— Вам форма идет больше, чем ему гражданское. — Маша грустно улыбнулась и взяла под руку Барханова.

— В самом деле? — Лавров рассеянно осмотрел Барханова с ног до головы.

— Она так шутит, мы же с тобой договаривались, Маша. — Старлей строго посмотрел на девушку.

Когда к белому зданию подъехали остальные машины и у крыльца собрались все немногочисленные приглашенные, жених и невеста заспешили в загс. Пожилая полная женщина в бирюзовом платье зачитала текст, который произносят в подобных случаях.

— Согласна ли ты взять в мужья… — эхом разносилось по мраморному залу загса.

Расписавшись, молодожены направились в дорогой ресторан в центре города. Все было по высшему разряду — длинный стол с дальневосточными деликатесами, услужливые официанты, только сцена для оркестра пустовала, да и гостей было совсем немного… А вот денег было вбухано достаточное количество, это чувствовалось.

— Угощайся, Андрей. — Маша заметила, что Лавров так и не притронулся к еде.

— Мне с товарищем переговорить надо, — тихо, чтобы не слышали гости, произнес он, — одолжишь жениха на пару минут?

Барханов с Лавровым пробрались через пустой ресторанный зал, с трудом прошли вдоль узкого прохода между составленных столов и кресел. Со стороны застолья звучали негромкие голоса гостей, никаких тебе тостов или свадебных песен. В общем, все не так, как на любой другой свадьбе. В холле курили несколько человек гостей. Десантники обменялись взглядами и скрылись за дверью туалета.

— Покурим? — Лавров достал из кармана пачку сигарет.

— Почему бы и нет? — Барханов пожал плечами и сжал пальцами фильтр.

В тусклом свете лампочек щелкнула зажигалка. В одной из кабинок послышался звук спускающейся воды. Майор опустился на край умывальника, посмотрел на раскрасневшегося от жары старлея.

— Может, ты наконец все мне объяснишь? — несколько растерянно спросил комбат.

— А что тут объяснять, ты, наверное, и сам все понимаешь? — Барханов жадно затягивался табачным дымом. — У тебя, майор, мысль работает быстрее моей.

— Кажется, я тебя понял только сейчас. — Лавров опустил глаза, разглядывая рифленую плитку.

— Что-то ты погрустнел. — Старлей заметил смену в настроении своего командира.

Батяня окунул окурок в воронку умывальника, скрестил ноги. Взгляды десантников встретились.

— Тебя будет не хватать. — Майор тяжело вздохнул. — Когда напишешь рапорт на увольнение?

— С чего ты взял? — Барханов улыбнулся.

— А как же? Семья, дом, жена…

— Неужели ты не догадался, Андрей? — Старлей подмигнул своему отражению в зеркале за умывальником.

— О чем? — Лавров насторожился.

Барханов затянул расслабленный галстук, с важным видом стряхнул с плеча несуществующие пылинки и хотел заложить руки за спину, но тут же вспомнил, что на правой руке у него гипс.

— Маша, конечно, красивая, — говорил майор, — к тому же богатая. Мечта для любого нормального парня. Чего еще желать от жизни? В ВДВ не разбогатеешь.

— Как тебя понимать? — с нарастающим удивлением спросил старлей.

— Понимаю, деньги для тебя не главное…

— Ставропольский погиб. Но, как оказалось, больше половины своих активов он еще раньше переписал на внучку. Однако все дело в том, что, по завещанию, она может распоряжаться наследством только при одном условии, — старлей сделал ударение на последнем слове.

— При каком таком условии? — Батяня не на шутку задумался.

— В том случае, когда она выйдет замуж, — не сказал, а выстрелил Барханов, — до этого момента активами распоряжаются его компаньоны. Представь, много ли останется от ее состояния? Отсюда и спешка. Маша прямо меня попросила сделать одолжение. Деньги предлагала, я не взял.

— И вся эта свадьба лишь…

— Именно. — Старлей ухмыльнулся.

— Но тебе она нравится? — не унимался Лавров.

— Мне всегда нравились красивые женщины, — произнес он, — но ни на одной я не женился. Я и Родину люблю. Все люблю по-разному, по-своему.

Майор не знал, что ответить, — смотрел на Барханова. Ведь он мысленно уже успел попрощаться со своим боевым товарищем, а тут такой поворот событий.

— Отбудем номер за свадебным столом, и домой, — старлей дружески похлопал по плечу Лаврова, — служба для меня главнее всего, ни на что не променяю, а бабы подождут.

— Ну ты даешь, а я уж было…

В дверь постучали:

— Вы куда пропали? — послышался голос Маши.

— Пошли. — Лавров выбросил окурок.

На губах Маши Ставропольской играла грустная улыбка, походившая скорее на ухмылку.

— Рассказал? — Девушка бросила взгляд на «мужа».

Десантники переглянулись, поняв друг друга без слов.

— Он и сам все понял без меня, — ответил Барханов.

— Я и не сомневалась. — Маша поманила десантников к пустующему гардеробу, расстегнула сумочку и положила на стойку перед каждым по пухлому конверту.

— Что это? — строго, как простую девчонку, спросил комбат.

— Деньги, те, что вам дед обещал за мое освобождение.

— Ничего ты не поняла, — вздохнул Барханов.

— Вы же слово свое сдержали. Я бы больше предложила, но уже знаю, вы лишнего не возьмете, а по десять тысяч вы заработали.

— Девочка, — Лавров мягко отодвинул деньги, лежавшие возле него, — не обижайся, но этих денег мы взять не можем.

— А ты? — глянула Маша на Барханова.

— И я, — старлей тоже отодвинул пачку, — больше к этому вопросу не возвращаемся.

— Пошли, выпьем немного, перекусим, а то на поезд опоздаем. — Лавров подтолкнул старлея к входу в зал и прошептал на ухо: — Уйдем потом незаметно.

На перроне было, как всегда, многолюдно — толпы прибывших в город людей двигались по платформе вдоль новенького, выкрашенного в серебристый цвет экспрессного поезда. Из динамиков, закрепленных под сводами крыши, лился приятный женский голос, вещающий о скором отправлении «Дальневосточной стрелы». Дорога десантников ждала, по местным меркам, недолгая, в семь утра поезд делал первую остановку. И там их должна была забрать машина, доставить на военный аэродром, откуда днем вылетал транспортник в Астрахань.

Возле касс толпились пассажиры — возгласы, крики вперемешку с матом смешивались со звонким голосом диспетчера. Касса работала всего одна, кассир не спешил. Сквозь плотную очередь, выстроившуюся у окошка, пыталась пробраться старушка. Оставив у стены пузатый клетчатый рюкзак и несколько толстых пакетов, она пыталась подойти к кассовому окошку.

— Да мой поезд прямо сейчас отходит, — говорила она, — вы же на завтра берете, успеете…

Взвинченные ожиданием пассажиры толкались, пихались локтями, не подпуская бабку к кассирше, отделенной от толпы толстым стеклом. Отчаявшись, старушка вернулась к вещам, присела на свой рюкзак. Смахнула набежавшие на лоб капли пота, тяжело вздохнула и посмотрела на зажатый в руке паспорт с вложенными в него деньгами.

— Помочь, мать? — Высокий стройный мужчина в форме десантника подошел к ней.

Старушка подняла глаза, морщинистое лицо расплылось в улыбке.

— Спасибо, сынок, но я и сама управлюсь, — тихо, словно извиняясь, ответила она.

Майор подошел к Барханову, бросил мимолетный взгляд на огромный рюкзак и на пакеты, набитые до самого верху.

— Куда едем? — спросил Лавров.

— Во Владивосток, к внуку. — Старушка снова тяжело вздохнула и с грустью посмотрела на длинную очередь, тянувшуюся к кассе.

— Я сам справлюсь. Через пару минут, подождите, — с этими словами Лавров отстранил Барханова, взял паспорт у старушки и растворился в толпе, словно фокусник, исчезнувший в густом облаке бутафорского дыма. Лишь только один раз послышалось:

— Эй, майор, для военных есть своя касса… — но наглый голос быстро смолк.

Старушка свесила голову, сцепила опустевшие пальцы, устало прикрыла глаза. Она не знала, сколько дремала и сколько прошло времени, но когда она открыла глаза, перед ней вновь стояли двое военных в голубых беретах.

— Вот, держите. — Майор разжал кулак: на ладони белел купейный билет.

— Да у меня же там на плацкарт деньги только и были.

— Плацкартных уже не было, — проговорил Лавров.

Старушка удивленно смотрела на прямоугольную бумажку, ее рука сама собой опустилась в пакет, вытаскивая потрескавшийся кожаный кошелек.

— Не надо, мать. — Лавров махнул рукой.

— Спасибо, сынок, — растерянно вымолвила пожилая женщина, все еще сжимая раскрытый кошелек.

Она пребывала в замешательстве, не зная, чем отблагодарить мужчину в форме.

Майор улыбнулся, подмигнул Барханову:

— Нам билеты вообще бесплатно достались. В СВ. В одном купе вдвоем с товарищем едем, скучать не придется.

— Да я ж в купе сроду не ездила, — старушка пожала плечами.

Старлей посмотрел на огромное электронное табло — вверху загорелось время отправления поезда:

— Нам и вам пора. Поможем вещи донести.

— Как мне с вами повезло. — Старушка открыла рюкзак. — Раз денег брать не хотите, может, баночку грибов возьмете?

— С удовольствием. — Старлей помог старушке встать.

Барханов с Лавровым подхватили тяжелые сумки и заспешили к поезду. Помогли старушке забросить вещи в купе. Заняв свои места в соседнем вагоне СВ, они выбрались на перрон, на котором по-прежнему толпился народ.

— Где же она? — Барханов осматривал поток людей, проносящийся вдоль поезда.

— Кого-нибудь ждете? — Старушка выбралась из соседней двери, она ежесекундно оглядывалась, будто ее вагон мог уехать отдельно от всего поезда.

— Девушку, — устало вздохнул старлей.

Старушка понимающе кивнула:

— Женщины всегда опаздывают, но обязательно приходят…

— А вот и она!

— Я же говорил, что придет.

— И я говорила, — вставила бабушка…

Маша бежала по перрону в окружении трех крепких мужчин, черные свободные пальто выдавали в них телохранителей. При виде десантников девушка сбавила шаг и пригладила растрепавшиеся волосы.

— Почему вы, даже не попрощавшись, ушли из ресторана?

— Мы думали, так будет лучше.

— Я же обещала…

— И я обещал, но чуть не забыл. — В руках старлея блеснуло лезвие десантного ножа. — Свадебный подарок. Держи.

Девушка поймала взглядом блик отполированного металла, прищурилась.

— Нож просто так не дарят, считайте, что я его у вас купила — я вам в дорогу поесть принесла и выпить.

— Только не говори, что сама готовила, не поверю, — ухмыльнулся комбат.

— Тут бутерброды со стола, мясо, коньяк…

Загудел поезд, перрон уже почти опустел. На подножке вагона появилась проводница. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы понять, что поезд отправляется. Маша буквально сунула в руки Барханову тяжелый сверток.

— Счастливой дороги! — крикнула вдогонку десантникам Маша.

Заскрипели колеса, загудел, завибрировал локомотив — поезд тронулся. Здание вокзала проплыло за окнами купе. Город вскоре сменился лесом. Десантники вернулись из коридора в купе.

— По сто граммов и спать. Или ты по-другому считаешь, комбат? — Барханов поставил сверток на стол, прикрыл дверь.

— Зря ты сверток взял.

— Ничего не зря. Должна же быть хоть какая-то польза от моей женитьбы. — Барханов разорвал плотную бумагу, разложил на столе завернутые в полотняные салфетки бутерброды, поставил бутылку коньяка.

Когда старлей развернул одну из салфеток, на стол выпали две пачки долларов.

— Я же говорил, зря ты пакет у нее взял. Придется назад везти, когда вновь на испытания «Барракуды» поедем.