Башня Крови

Глава 8

Я, ничего не поняв, переспросил:

— Ты дашь мне меч? Как это?

Ирал, огромная тень, пожал плечами. Мне даже показалось, что я увидел усмешку на его лице:

— Вы ведь выпили ихор Предков, господин. Это значит, что мы стали сильней. Да и меч достаточно прослужил вам, чтобы пропитаться жаром вашей души и словно стать вашей частью. Ещё не шаг к Клинку, но уже намёк на это. И этого вполне хватит для того, чтобы я, советник пути меча, мог принести вам ваш меч.

С этими словами он погрузил руку себе в грудь и через мгновение словно из пустоты, из воздуха, из тьмы своего тела достал мой меч, который отобрали стражники на поле судебного поединка.

Всё ещё не веря глазам, я протянул руку, коснулся пальцами холодной стали передо мной. Меч реален. Но как? Я ведь своими глазами видел, как тени, и Ирал в том числе, появился в моей камере, пройдя сквозь стену.

Тень Молак резко спросил:

— Ограк? Твоё мнение?

— Бесполезно. Воины этой тюрьмы дисциплинированы, их посты грамотно расположены.

Ирал напомнил:

— Господин выучил половину Шагов сквозь тень. Он сумеет убивать бесшумно.

— Первых двух? Половины техники недостаточно и ты и сам это отлично знаешь, Ирал. Господин не подберётся к остальным незамеченным, у господина нет слезы, чтобы восстанавливать силы, а его противниками будут идары, пусть и слабей. Если бы у него был отряд из десяти-двадцати старших воинов, который ударил им в спину навстречу ему, да с поддержкой хотя бы одного их современного адепта внешних техник, то я бы взялся за это дело. Или если бы мы сами стали ещё немного сильней, но...

Тень Ограк, который был советником армии, замолчал. Вместо него фразу закончил тень Молак:

— Но мы всё ещё недостаточно сильны, чтобы самим стать реальными. Мы не сможем ни открыть замок, ни отвлечь стражника, не говоря уже о том, чтобы сражаться. Ах, если бы ещё несколько месяцев войны или ещё один сосуд с ихором.

Теперь замолчал и Молак. Все тени молчали. Молчал и я, глядя на меч, который по-прежнему сжимал в руке тень Ирал. Да, всё верно. Слишком много стражи. Слишком глубоко моя камера, слишком много шума будет во время сражения.

Тень Калиос первым нарушил тишину:

— А что с прецедентами по эдикту, господин?

Я устало спросил:

— Это примеры в прошлом, что ли?

— Да. Так что с ними?

— Мне откуда знать? Я никогда не собирался становиться судьёй на службе у короля, — предупреждая следующий вопрос, повторил то, что говорил уже раз шесть. — Не учили меня этому, я ведь первый сын, а не третий или пятый. Никогда мы с сабио Атриосом не разбирали подобных дел.

Тень Молак недовольно заметил:

— Вы слишком добры к этому Атриосу. Совершенно ясно, что он не заслужил звания мудреца. Больше похоже, что он учил вас спустя рукава, да и его знания отрывочны и оставляют желать лучшего.

Я с изумлением переспросил:

— А вы не забыли, что я наследник Малого дома? К тому же Малого дома, который долгие годы едва сводил концы с концами?! Я вообще боюсь, что вашим требованиям не удовлетворили бы и учителя королевского рода.

— При чём здесь это, господин? Если ответственно подходить к делу, то совершенно неважно, получает учитель золото за свою работу или...

Я перебил его:

— Он получил слезу Амании.

Тень Молак задумчиво произнёс:

— Исары Предков. Очень интересная вещь. Она сильно сместила баланс королевств. Ваше королевство Скеро получило огромное преимущество в долгих сражениях. Королевство Бокоро, похоже, очень опасно в битвах, потому что сражаются, не ощущая боли и страха смерти. Королевство Андамо может вернуть к жизни тяжелораненых. Королевство Арида получило преимущество в создании доспехов и мечей. Не очень великое, если так подумать, наименьшее из всех. А что с остальными, господин? Какие исары у остальных Предков и что они умеют?

Я потёр щеку ладонью, с отвращением ощущая под рукой щетину. Но с радостью отвлёкся от своего положения и тюремных стен, перечислил то, что вспомнил:

— Соль Дисокола. Вроде используют везде. И в лечебных мазях и в кузне. Реол. Жемчужина Химедо. То же самое.

Молак покачал головой:

— Странно. Я отлично помню, что все исары можно добавлять в лечебные средства и сталь. Но должно же быть и уникальное применение, та самая суть исара.

Я хмыкнул:

— А какая по-твоему суть исара Ребела? Его праха?

Молак только начал мне отвечать, как в коридоре послышались шаги, заставив меня отвернуться от него. И это были не только шаги стражника. С ним шли ещё двое.

Лёгкие и тяжёлые шаги. Женщина и мужчина. И если шагов мужчины я не узнал, то шаги женщины...

Матушка?

Я поднялся с жёсткого деревянного топчана, что стоял у стены. Ирал спрятал в себе мой меч.

Дверь заскрежетала замком, а затем с противным визгом распахнулась.

Да. Это была матушка.

Я впился в неё взглядом, сглотнул комок в горле. Только через несколько мгновений оглядел двух других.

Стражник, как я и предполагал.

Светлые волосы, но темная щетина выдавала немалую примесь крови и других Предков. Цепко оглядел комнату, словно в этом была нужда, словно он подозревал, что она полна теней. Но вряд ли в этом случае он рискнул бы шагнуть сюда.За спиной стражника стоял третий гость, тот идар, который подходил к матушке перед судебным поединком. Глава Академии. Владетель без герба на одеянии.

Когда стражник захлопнул дверь, матушка в два шага оказалась рядом, крепко обняла, выдохнула:

— Лиал.

Я осторожно обнял её в ответ, наслаждаясь этими ощущениями.

Жаль, это продлилось недолго. Она потрепала меня по голове и отстранилась:

— Лиал, вы уже знакомы.

Я поднял руки:

— Приветствую вас, ваша светлость Вир.

Матушка торопливо продолжила:

— Лиал, это единственный твой шанс. Ирмай и так всегда был безжалостен в подобных вопросах, а после того, что вы с отцом заставили его потерять лицо перед столькими идарами, он и слушать не хочет о том, что это был несчастный случай.

Я скривился. Потерять лицо? Я всего лишь требовал от него выполнить то, что он и так должен был сделать. Объявить о победе нашего Дома. Но не спорить же об этом с матушкой?

— Его светлость всё тебе объяснит.

Матушка шагнула в сторону ещё раз. Вир кивнул:

— Признаться, мне не очень нравится влезать в подобные дела. Во-первых, я не люблю использовать свою власть, чтобы давить на людей, которые занимают столь высокие посты. Обычно они болезненно злопамятны вопреки здравому смыслу и дурно воспринимают посягательство на их власть, — усмехнувшись, он добавил. — Признаться, я и сам такой. Во-вторых, я вообще не люблю напоминать о том, что есть в этом королевстве такая должность, как глава Академии. Но ты сам недавно участвовал в битве с реольцами и знаешь, времена сейчас такие, что многим приходится идти против своих привычек. К тому же Терсия умоляла меня, но я сказал ей, скажу и тебе — твой шанс невелик. Попытаешься ли ты воспользоваться им — зависит только от тебя. Сумеешь ли ты получить его, зависит только от милости Хранителей.

Я осторожно уточнил, ничего не понимая:

— Какой шанс, ваша светлость?

— Академия. Король приказал в несколько раз увеличить число её выпускников, чтобы противостоять адептам Реола. Они аномально сильны, нам остаётся пока лишь использовать численный перевес.

— Не понимаю вас, ваша светлость. Я первый сын в семье. Я иду по пути меча. Как я могу быть адептом?

Вир усмехнулся:

— Я похож на слепого? Или страдающего провалами в памяти? Я это отлично знаю. Как знаю и то, что в Кузне ты выпил состав, который закрывает умения внешних техник. Но я ведь уже сказал тебе — шанс есть.

Понимая, что замолчал он нарочно, чтобы я задал вопрос, я спросил:

— Какой шанс, ваша светлость?

— Второе посвящение. Идары перегорают на нём, так что одно время его использовали как жестокий способ наказания особо провинившихся, но в очень редких случаях Хранители позволяют словно начать всё заново.

Я усмехнулся:

— Вот это выбор. Либо казнь, либо Хранители сделают меня простолюдином и потом меня всё равно казнят.

Матушка воскликнула:

— Нет! Нет! Его светлость пообещал, что он вытащит тебя отсюда. Ты будешь жить, Лиал!

— Жить беспомощным простолюдином?

— Это гораздо лучше, чем умереть, сынок.

Внезапно одна из теней шагнула ко мне. Молак.

— Требуйте больше, господин! Чем вы рискуете? Что он уйдёт отсюда? Как бы не так. В вас кровь великого Ребела! Да, у вас не выходит то, что вы называете внешними техниками, но тот состав Кузни не сумел запечатать вас. У вас уже есть талант, которого нет больше ни у кого. Помните, как вы заставили сиять слезу Амании?

Вир, видя мою заминку, потребовал:

— Ну же, ты согласен? Ты тратишь моё время, юноша, и заставляешь страдать свою мать. Она сегодня уже умоляла меня пойти ей навстречу, думаешь, ей теперь нужно умолять и тебя?

В горле пересохло, я мучительно глотнул раз, другой, а затем хрипло переспросил:

— Значит, я соглашаюсь на второе посвящение, а в награду вы спасаете меня от казни за нарушение эдикта?

— Всё верно, таковы условия сделки. Не могу отказать моей прекрасной ученице, — Вир повёл рукой, указывая на дверь. — Идём.

На миг я стиснул зубы. Как понимать эти слова и где отец? Почему его нет здесь и сейчас?

Потребовал:

— Стойте. Этого мало.

Матушка охнула:

— Лиал!

Вир искривил губы в усмешке:

— Юноша, я могу казаться мягким и добрым, но не стоит испытывать моё терпение. Ты рискуешь умереть. Жизнь за жизнь, как и объявил король Лавой.

— У меня...

Проклятое горло, это не слова, а хрип. Я шагнул к стене, подхватил с пола кувшин и жадно припал к нему. Ополовинив, повинился:

— Простите, ваша светлость.

Тень Молак напомнила:

— Требуйте, но ни в коем случае не грубите, господин. Используйте лесть.

Я поджал губы. Лесть? Кто бы мне ещё подсказал, как её использовать? Выдохнул и осторожно начал:

— Ваша светлость, осмелюсь напомнить, что у меня есть то, чего нет у других ваших учеников.

Его усмешка стала язвительной:

— Смертной казни за спиной?

— Нет. Таланта, ваша светлость. Проклятья слабости крови.

— Глупое название и глупая попытка набить себе цену. Всё это в прошлом, всё это уничтожено твоим отцом и Кузней.

Я постарался улыбнуться:

— А если нет?

Вир едва заметно наклонился вперёд. Так, словно собирался сорваться в беге или одним движением выхватить меч. Потребовал:

— Объяснись.

Теперь я и впрямь улыбался:

— Ваша светлость, поверьте, у меня есть чем удивить вас. Но... меня не устраивает цена.

— Наглец, — Вир покачал головой и с восхищением повторил. — Наглец. Это становится даже интересно. И чего ты хочешь?

Я облизал губы:

— Первое, владетель Ирмай должен объявить о победе Дома Денудо и расколоть Дом Вораз. Второе, вы должны взять мой Дом Денудо под своё покровительство.

Вир усмехнулся:

— И это всё? А где же здесь твоя жизнь?

— Разве ученика Академии вы не будете защищать и так?

— Наглец, — тем не менее он кивнул. — Ладно. Первое условие принимаю. Второе нет. Мне ни к чему эта обуза на севере.

— Обуза? Ваша светлость, разве вы не глава Академии, полной адептов?

Матушка отступила на шаг, оказываясь за спиной Вира, и жестом показала мне, чтобы я замолчал.

Но я не прервался ни на миг:

— Ваша светлость, мой Дом Денудо сейчас второй род в королевстве, который владеет источником слёз Амании.

Вир хмыкнул:

— Не в этом ли причина того, что владетель Хонесто так предвзят к вам и не соглашается объявить смерть того криворукого несчастным случаем?

Я согласился:

— Возможно, ваша светлость, — но упорно вернулся к своей мысли. — Но разве для победы в войне с Реолом не нужно снабдить всех адептов слезами? Это ведь наше главное преимущество — выносливость в долгих сражениях или множество техник, которые сумеют выполнить выпускники вашей Академии. Каждая слеза — это дополнительные жизни спасённых воинов, обогретые палатки зимой, дополнительные победы над реольцами.

— А ты хорош, юноша, — Вир коротко хохотнул, покачал пальцем. — Но кто сказал тебе, что я уже не получил обещания от короля направить в Академию партию слёз? И кто сказал, что она и так не будет с вашего источника?

На этот раз мне пришлось сцепить зубы, чтобы удержать на лице хоть какое-то подобие спокойствия. Но я справился и сделал своё предложение так, словно ничего не слышал:

— Одна партия хорошо, а две лучше. Десять процентов от всей добычи слёз нашим Домом будут уходить вам в Академию.

Вир поднял бровь в изумлении:

— Какое жалкое предложение. Надо мной в королевстве только король, а ты покупаешь моё покровительство, словно какой-то лавочник?

Тень Урамос, советник по казне, шепнул:

— Все мы лавочники. И простолюдины, и короли. Дело в цене и товаре. Предложите ему двадцать, господин.

Я тут же повторил эти слова:

— Двадцать процентов.

Вир усмехнулся:

— И всё?

Урамос помахал рукой:

— Не больше, господин. Не больше. Это наверняка столько же, сколько получит и король.

Я сглотнул комок в горле и решительно, хотелось бы мне на это надеяться, ответил:

— Больше мой Дом не может себе позволить, ваша светлость.

Вир молчал, не отводя от меня взгляда, матушка за его спиной стояла бледная, испуганная. Наконец Вир хмыкнул:

— Нет. Я шёл сюда оказать услугу одной из моих учениц, а встретил наглеца, который не знает, когда пора остановиться, а когда не стоит жадничать. Ты сам выбрал свою судьбу.

Матушка охнула:

— Ваша светлость, я умоляю вас! Забудьте о его глупых словах!

Я рявкнул:

— Матушка, дай мне свою слезу!

Она замолчала, повернувшись ко мне. Замер Вир, уже сделавший шаг к двери.

— Слезу! — едва она оказалась у меня в ладони, я потребовал. — Ваша светлость, глядите!

Ухватил жар души, окружающий сердце, толкнул его по венам, через мгновение выплеснул из ладони вовне, заставляя слезу Амании сиять в полумраке камеры.

Вир негромко спросил:

— Ты ведь птенец Кузни, ты пил состав?

Только сейчас я сообразил, что вообще-то он уже второй раз говорит о тайне Кузни, о тайне, молчать о которой все птенцы поклялись на алтаре Хранителей. Но от меня требовался ответ и я кивнул. Нехотя и осторожно.

— Что ты получил на посвящении? Сколько даров?

— Четыре. Возвышенный мечник.

— Сын этого здоровяка Клинка и Терсии стал всего лишь Возвышенным? — Вир стремительно шагнул обратно, оказался вплотную ко мне раньше, чем я успел даже моргнуть, ухватил меня за подбородок жёсткими словно сталь пальцами, вгляделся в мои глаза, словно там можно было что-то увидеть. — Неужели твой талант так велик, что даже состав не сумел перековать его целиком? Как это возможно? Неужели он и впрямь стал теперь так ничтожен?

Я осторожно уточнил:

— Теперь вам интересно получить такого ученика?

Вир отпустил меня, напомнил:

— Второе посвящение может тебя просто сжечь и на этом весь твой талант и закончится.

— А может и не сжечь.

— Как велика твоя вера, юноша, — Вир покачал головой, прищурился. — Хорошо, тридцать процентов.

Матушка поспешно кивнула:

— Хор...

Но я перебил её:

— Нет, — едва она шагнула вперёд, попыталась снова согласиться с Виром, как я громко повторил. — Нет! Наш Дом не может позволить себе отдавать больше. Ваша светлость, вы не единственный, кому мы должны платить.

Вир усмехнулся:

— Если я стану вашим покровителем, то кто осмелится брать с вас хоть что-то? Хонесто?

Я усмехнулся в ответ:

— Король. А остальное уйдёт на оплату рабочим, строительство дорог, охрану и прочие сто мелочей.

Урамос тут же подсказал:

— Питание, обогрев, бараки для рабочих, выплаты погибшим в завалах, зазывалам, которые будут искать новых на их место, взятки на дорогах и мостах и...

Я на миг скосил на него глаза. Он что, хочет чтобы я и это перечислил?

Вир покачал головой:

— Откуда в тебе столько наглости?

Я развёл руками, обводя стены камеры:

— Место располагает, ваша светлость.

Он поощрительно улыбнулся:

— Хорошо. Но и у меня есть условия. Первое, ты должен не просто стать адептом, а стать лучшим, сильнейшим из них, раз уж ты так в себе уверен. Второе, ты должен сделать это за три месяца.

Я сглотнул. Чего? Переспросил:

— За три месяца? Ваша светлость, это такая жестокая шутка? Я знаю, что у вас учатся то ли два, то ли три года. Как можно этот срок настолько уменьшить для меня?

Вир пожал плечами:

— Король потребовал адептов здесь и сейчас. Разве во время войны мы можем позволить себе годами тянуть с обучением? Я пообещал ему, что адепты будут обучаться три месяца. Ты предлагаешь мне нарушить моё обещание?

Молак напомнил:

— Не грубите, ответьте мягче, господин. Нельзя за три месяца стать лучшим.

Я развёл руками:

— Ваша светлость, за три месяца может и можно стать адептом, но стать сильнейшим? — я сложил пальцы в печать, вернее, попытался это сделать. — Господин, мои руки с шести лет привыкали к мечу, камням и поводьям. Как я могу согласиться на невыполнимые условия? Дайте мне три года, как и раньше.

— Шесть месяцев.

— Ваша светлость, хотя бы...

— Шесть месяцев. Знай, когда можно остановиться, юноша.

Тень Ирал попытался ободрить меня:

— Господин, это очень мало, но я постараюсь обучить вас.

Я вздохнул. Я вообще не верил в то, что всё это удастся. В моих условиях, которые я огласил первыми, не было и слова обо мне. Только о моём Доме и наших врагах. Главное, чтобы Вораз были расколоты, а Денудо получили покровителя. Даже если я стану простолюдином, то это уже ничего не будет значить через три года, когда Академия привыкнет к поставкам, а наш Дом сумеет утвердиться на ногах и обзаведётся новыми связями. Все как и говорил когда-то отец и тени. Сила не только меча, но и золота, связей. Так я думал. Но шесть месяцев? Шесть?!

И есть ли у меня выбор?

Главное, чтобы Вир не смог отказаться от своих слов.

Поэтому я кивнул:

— Хорошо, ваша светлость. Сначала Вораз, затем второе посвящение. И мы дадим друг другу клятвы на алтаре.

Молак с досадой шепнул:

— Господин, слишком грубо.

Но Вир ухмыльнулся:

— Хорошо, юноша. За шесть месяцев ты должен превзойти теневых убийц Дома Миус и потрошителей Ариды, — обернувшись к двери, он рявкнул. — Стражник! Отпирай!

Я шагнул вперёд, ухватил холодные пальцы матушки и сжал их. Всё будет хорошо. У вас с отцом всё будет хорошо.

Вир шагал по подземной галерее тюрьмы здешнего владетеля и не мог согнать с губ улыбку. И не мог честно ответить себе, чего он сейчас испытывал больше. Раздражения, злости или восхищения?

Впервые за сотни лет он встречал такого наглеца. Загнанный в угол, с зависшим над шеей мечом, этот мальчишка с неопрятной и редкой щетиной на щеках, мальчишка, который вряд ли даже познал женщину, смел так говорить с ним, смел чего-то требовать от него. От него!

Вир не впервой сталкивался с людьми, которые не осознавали, кто перед ними стоит. У тайны и скрытности есть свои издержки. Многие дерзили, оскорбляли, считая себя и свои Дома всемогущими. И все они потом раскаялись в своей наглости.

Но этот случай... Мальчишка ведь отчётливо осознавал, что его жизнь, будущее его мелкого Дома в его, Вира руках. Осознавал и дерзил. Даже не попытался лестью сдобрить свои требования. Глупец? Правдолюб? Не познавший жизни сопляк? Загнанный в угол? Все вместе?

Какая разница? У его восхищения тоже есть предел.

Если этот мальчишка считал, будто, потребовав так много, заставив его вмешаться в дела между их ничтожными Домами и добившись клятвы у алтаря, он сорвал куш, то ему придётся разочароваться и узнать, как мстителен и жесток он, носящий имя Вир, бывает.

Мальчишка ещё заплатит за то, что заставил его идти к алтарю, обращаться к Хранителям. Когда он делал это последний раз? Триста, четыреста лет назад?

Мальчишка, только перегори на посвящении, и ты узнаешь, каково это — остаться последним живым в своём роду.