Ателье «Одуванчик»

Торговые ряды, где находилось ателье «Одуванчик», располагались на западе Хинодэ.

Как потом узнал Киндаити, принадлежали они не Корпорации. Когда владелец окрестных земель прослышал, что здесь будет возводиться жилой комплекс, он, будучи человеком ловким, построил вплотную к его территории четыре двухэтажных блока, скромных и простеньких, как заячья ночлежка. Они тянулись одной линией вдоль западной границы жилого массива, каждый состоял из семи отсеков под общей крышей, и таким образом получились торговые ряды из двадцати восьми магазинчиков.

Ателье «Одуванчик» находилось в самой дальней части торгового квартала. К тому же еще не все двадцать восемь помещений были заняты, соседнее с ателье справа, например, еще пустовало. В следующем за ним располагалась парикмахерская.

Спустившись с крыши корпуса 20, полицейские отправились в торговые ряды и около ателье застали толпу народа.

Внутри дома, в его торцевой части, у хозяйки были выставлены образцы модных нынешней осенью тканей и разнообразных аксессуаров. Пол земляной, выбор тканей невелик, да и коробочек с жемчужными ожерельями, серьгами и брошками тоже не так уж и много. Все это наводило на мысль, что открылось ателье недавно.

В одном углу помещения размещалась примерочная. С трех сторон она была затянута шторами, в просветах которых виднелось большое, в человеческий рост, зеркало. Все было в идеальном порядке, невозможно было себе представить, что хозяйка этого дома жестоко убита. Вот только странно смотрелась здесь чопорная фигура полицейского.

— О, это ты! А остальные?

— На втором этаже чем-то занимаются.

— Ну ладно.

В глубине помещения была оборудована мастерская, перед ней размещалась лестница. Поднимаясь на второй этаж, можно было заглянуть в мастерскую, там виднелись две женские фигуры, замершие, словно каменные изваяния, — Тода Киёми и приходящая прислуга Кавамура Мацуэ.

Сняв около мастерской обувь, пришедшие стали подниматься вверх по узкой лестнице — впереди Ямакава, за ним Тодороку, последним Киндаити Коскэ. Шагая по ступеням, он до боли в спине ощущал на себе взгляд Киёми. Взгляд, полный удивления и подозрительности.

— Ну что, Эма-кун, нашли что-нибудь? — спросил Ямакава, раздвигая перегородку.

— Господин инспектор, смотрите под ноги! Сюда не наступайте.

— Что-что? — Озадаченный Ямакава даже попятился.

Это помещение в шесть дзё, судя по всему, служило Катагири Цунэко одновременно и спальней, и общей комнатой. На татами постелен ковер, вплотную друг к другу стоят кровать, платяной шкаф, небольшое трюмо… На ковре перед самым входом обведен круг.

— Что-то нашли?

— Пятно, на кровь похоже. Так что, возможно, убийство произошло именно здесь. О, господин старший инспектор, здравствуйте!

Все трое, аккуратно ступая, вошли в комнату и склонились над кругом.

Действительно, на ковре осталось пятно, похожее на кровь, и, более того, похоже, когда оно еще не засохло, кто-то умудрился наступить на него.

— Только одно?

— Пока да.

— Господин Тодороку, если убийство произошло здесь, дело сильно запутывается. Зачем надо было тащить труп в другой корпус?

— Вот именно, а потому помещение требуется обследовать со всей тщательностью, — наставлял подчиненных сыщик Эма, озабоченный поиском отпечатков пальцев.

— Кто здесь жил? Мадам и еще кто-нибудь?

— Нет, только хозяйка, Катагири Цунэко. У нее есть помощница, но она по утрам приходит и вечером часов в восемь уходит. Да вы ее видели внизу в мастерской, тетка лет пятидесяти. Это она и есть.

— Шумливая такая, — заметил кто-то из полицейских, пришедших первым.

Чтобы не мешать, Киндаити скромно остановился около перегородки и принялся разглядывать комнату.

Все здесь — от ковра до кровати, от шкафа до трельяжа — свидетельствовало о хорошем вкусе хозяйки, но Киндаити бросилось в глаза еще одно обстоятельство: все предметы в комнате были совершенно новые.

Ни одной старой вещи. Все куплено или изготовлено на заказ какие-нибудь несколько месяцев назад. Позже он понял, что это обстоятельство имело очень важное значение.

Взгляд Киндаити скользил по комнате, но на маленьком столике у изголовья кровати словно споткнулся. Настольная лампа, ваза с розами, часы модного дизайна. А еще несколько иностранных журналов.

— Если все произошло здесь, то что со снимками?

— Уже сделали. И зарисовки тоже.

— Значит, ходить можно?

— Да-да, пожалуйста.

Киндаити Коскэ внимательно осмотрел кровать. Красиво расшитое одеяло застелено аккуратно, без единой морщинки. Но из этого, пожалуй, еще не следует, что вчера вечером кроватью не пользовались. Вполне можно предположить, что если убийство произошло здесь, то постель могли привести в порядок уже после того, как тело вытащили.

— Эма-сан, с этих журналов уже сняли отпечатки?

— Да, уже сделано.

— Значит, трогать можно?

— Конечно.

Журналов всего пять, все на английском. «Фанси Бол».

Уже потом он узнал, что это не журнал дамских мод, а глянцевое издание, предназначенное как женщинам, так и мужчинам.

Киндаити Коскэ взял последний номер и принялся быстро перелистывать в поисках оглавления. Внезапно брови его резко поднялись.

«Ladies and Gentlemen…»

— Сэнсэй, что-нибудь есть?

— Да так… Потом объясню.

Подпись: Издатель.

Это заключительная колонка журнала, верстается на всю страницу. Начинается обращением к читателям, и только эта строка набрана курсивом. А впрочем, нет — эти слова не только в начале, с них начинается каждый абзац. В номере, который у него в руках, они повторяются трижды. Более того, совершенно ясно, что этот же самый шрифт и в письме, которое лежит у него в кармане.

— Господин Тодороку, господин Ямакава! Посмотрите, вот здесь колонка со словами Ladies and Gentlemen, я думаю, она и в других номерах тоже есть. Не взглянете ли?

— Сэнсэй, это что, как-то связано с убийством?

— О причине потом. Это очень важно.

Они разобрали журналы, проверили. Как и следовало ожидать, в каждом из них страница такого же формата и на каждой слова Ladies and Gentlemen повторялись три раза. Однако ни в одном журнале они не были вырезаны.

— Эма-сан, поищите в доме, нет ли еще таких журналов. Если найдутся, проверьте, не вырезаны ли где-нибудь эти слова…

— Сэнсэй, это имеет отношение к убийству?

— Господин старший инспектор, господин Ямакава, давайте-ка выйдем на балкон.

Балкон здесь служил местом сушки одежды. Под ним муравьиной кучей собралась толпа.

— Вы помните, господин старший инспектор, бар «Три Экс» на Гинзе? Вы частенько брали меня с собой туда года два-три назад.

— Да, но при чем тут это?

— Помните, там была девушка Харуми? Ее настоящее имя Огата Дзюнко, она еще как-то поздней ночью нас с вами там покормила.

— А, да-да, ладненькая такая девочка, стройная.

— Так вот та девочка вышла замуж, сменила фамилию на Судо и теперь живет в этом самом квартале. И затащила меня сюда именно она, и именно она, Дзюнко Судо, сообщила, что жертва убийства, скорее всего, владелица этого ателье.

Пристально глядя на Киндаити, Тодороку поинтересовался:

— Раз она вас сюда притащила, значит, она ваша клиентка?

— Да нет, мы совершенно случайно встретились с ней в Сибуя. Но она сказала, что здесь сейчас происходят загадочные вещи, и мне это, наверное, будет интересно. Чуть ни силой меня сюда затащила.

— Загадочные вещи? Здесь, в этом квартале?

— Да. Прежде, чем рассказать о них, Дзюнко взяла с меня обещание держать все в секрете, и я хочу об этом же попросить вас.

— Разумеется. И что это за секрет?

— Вот, смотрите! — Киндаити Коскэ вынул письмо.

Тодороку взял его в руки:

— Этот Судо Тацуо — муж Дзюнко-Харуми?

— Да. Прочитайте-ка.

Тодороку вынул письмо из конверта, развернул лист.

— Ого!

Дружный возглас крайнего изумления вырвался одновременно и у Тодороку, и у Ямакавы.

Тодороку пару раз прочел письмо с начала до конца и молча передал его Ямакаве. Ожидая, пока тот дочитает, он обратился к Киндаити:

— Сэнсэй, вы полагаете, что эта фраза вырезана из тех журналов, которые мы сейчас видели?

— Вполне возможно. Я пока передам вам это письмо, — пожалуйста, сравните внимательно.

— Но, сэнсэй, тогда получается, что автор писем — мадам? — воспрял духом Ямакава.

— Судить пока рано. Если не ошибаюсь, этот журнал бывает в книжном магазине «Марудзэн», да и еще кое-где. Я сам его встречал в «Марудзэне», в отделе западных изданий. А значит, он в любом доме может оказаться.

— Ясно, будем искать. Может, и найдем экземпляр с разрезанными страницами.

— Сэнсэй, вы полагаете, что между убийством и письмами есть какая-то связь?

— Это пока мне и самому неясно, но дело обстоит вот как. Дзюнко обнаружила письмо позавчера, когда муж ушел на работу; говорит, оно было специально прилеплено к зеркалу. С тех пор муж не возвращался. А что до содержания, — ну вы же знаете, что такие женщины не считают некоторые излишества преступлением.

— То есть в письме написана правда?

— Она сказала, да. — Смущенно улыбаясь, Киндаити продолжил: — Разумеется, она раскаивается и при этом убеждена, что, стоит ей повиниться, Тат-тян простит ее. Так что для Дзюнко здесь проблема не в ее отношениях с мужем, — она хочет, чтобы нашли того подлеца, который пытается с помощью подобных мерзких писем внести разлад в семьи. Дело в том, что здесь, в этом квартале, живет девушка, которая полмесяца-месяц назад из-за аналогичного письма — Ladies and Gentlemen — пыталась покончить с собой.

— Киндаити-сэнсэй, вы хотите сказать, что подобные письма гуляют по всему кварталу?

— Это мнение Дзюнко, но ведь, сами понимаете, получив такое, никто не будет об этом кричать.

— А кто та девушка, которая из-за письма пыталась совершить самоубийство?

— Это Киёми, и сейчас она сидит здесь внизу. Обратили внимание на молоденькую девушку в мастерской? Это она и есть.

— И на чем же она попалась?

— Ну подробностей я и сам пока не знаю, но Дзюнко сказала, что там были просто омерзительные вещи.

— Например?

— «Пусть врач проверит ее девственность».

— ???

— Ну здесь такое дело…

И Киндаити, смущаясь, рассказал все, что ему удалось выудить из Дзюнко с момента встречи и до обнаружения убийства. Тодороку и Ямакава выслушали его с удивлением.

— Киндаити-сэнсэй, но в таком случае выходит, что убийца — не просто случайно оказавшийся здесь злодей?

— Да или нет, это пока неясно, но, на мой взгляд, при расследовании не стоит упускать из виду эту историю. А вот и Дзюнко!

От прохода между корпусами 17 и 18 по направлению к «Одуванчику» шагала Дзюнко. С ней была спутница. Похоже, та самая особа в ярко-красном свитере, которую они совсем недавно видели в квартире Господина Художника.

Все трое быстро прошли с балкона в комнату, и тут же сыщик Эма обратился к Киндаити:

— Сэнсэй, вы спрашивали, нет ли где журналов с вырезанной строчкой Ladies and Gentlemen.

— Да-да, и что?

— Да тут… А вы предполагаете, что вырезанный из журнала текст как-то связан с убийством?

— Слушай, Эма-кун, — вмешался Тодороку, — я тебе потом все подробно расскажу. Что-то нашли?

— Да вот, Хомма-кун там обнаружил… Говорит, из-под постельного белья на кровати вытащил. Думал, что это неважно, но Киндаити-сэнсэй сказал про печатный текст из журналов…

И Эма вынул из кармана конверт из глянцевой бумаги. Перевернул его, потряс, и оттуда посыпались смятые обрывки почтовой бумаги. При виде наклеенных вырезок печатного текста у всех троих брови полезли вверх.

— Ну-ка, ну-ка…

Тодороку принял обрывки в ладони и пробежал глазами.

— Взгляните-ка, сэнсэй!

Киндаити и Ямакава склонились над текстом. Прочитав, Киндаити принялся теребить свою шевелюру, сжав губы в трубочку, словно для игры на флейте. Это был его привычный жест в состоянии сильного возбуждения.

Белое и черное

в отеле «…со»

и в этом квартале

так белое или

Разумеется, по одним этим словам понять содержание невозможно. Но сама находка свидетельствовала о том, что Дзюнко была права: подобные письма порхали по всему кварталу.

— Эма-кун, говоришь, это было в кровати под постельным бельем?

— Да. Кровать, как вы знаете, была аккуратно прибрана. Но раз уж пятно крови нашли, так я решил еще разок все тщательно обыскать. Вот и нашел. Оно прямо из-под подушки вывалилось.

— И больше ничего?

— Пока только это.

— Нужно поискать еще тщательнее. А это беречь, — возможно, это важная улика. Причину вам потом Ямакава-сан объяснит. И все же, сэнсэй…

— Да?

— Я что-то никак в толк не возьму, «белое и черное» — это о чем?

— Может, «решай, виновен или нет»? — вставил свое слово Ямакава.

— И еще здесь про отель какой-то, на «со» кончается. Пожалуй, маловато, чтоб установить.

— Этих отелей за последнее время видимо-невидимо понастроили, а такими, чтоб на «со» кончались, просто числа нет. Вот если бы еще хоть какой-нибудь признак был…

Тодороку с сожалением прищелкнул языком:

— И все-таки, господин старший инспектор, если допустить, что обрывки попали в постель вчера вечером, значит, кто-то вчера вечером эту постель застелил.

— Киндаити-сэнсэй, тут еще кое-что. — В разговор вступил стоявший рядом сыщик Эма. — Я про отпечатки пальцев. Ведь на ручке раздвижной перегородки должны были бы остаться отпечатки хозяйки, так? А найдены только тех двоих, что сейчас внизу, — приходящей помощницы Кавамуры Мацуэ и Тода Киёми. Причем обе они с утра искали хозяйку и неоднократно сюда заходили.

— То есть отпечатки пальцев хозяйки исчезли?

— Тот, кто вчера вечером уходил отсюда последним, стер их. Хозяйка делать бы этого не стала, поэтому можно предположить, что она покинула эту комнату уже трупом.

Похоже, все больше деталей свидетельствовало о том, что Катагири Цунэко была убита в своей комнате.

Загрузка...