Белое и черное

Мадам Икс

— Эй-эй! — Молодой полицейский остановил Дзюнко у входа. — Незачем сюда понапрасну лезть. Не слышала, что ли, что с хозяйкой?

— Простите. Я ее ученица. А это Миямото Тамаки, швея, — представила она держащуюся около нее молоденькую девушку в ярко-красном свитере. — Киндаити-сэнсэй и господин старший инспектор Тодороку сейчас здесь, так ведь? Они непременно захотят задать мне вопросы.

— Ты что, знакома с господином старшим инспектором?

— Он всегда был со мной очень любезен.

— А-а, ну тогда заходи.

— Ой, Дзюнко, у тебя есть знакомые среди полицейских?

— Не так много.

Дзюнко чуть усмехнулась, заметив округлившиеся глаза подруги.

Тамаки была примерно одного возраста с Киёми. В противоположность ей, фасонистой и довольно резкой по характеру, эта девушка своими формами походила на надувной шарик, а весь ее облик свидетельствовал о добросердечии: широко распахнутые глаза, сверкающие белками, и неизменная белозубая улыбка — белый цвет красит.

Не успели они войти в мастерскую, Киёми бросилась соседке на шею и расплакалась у нее на груди.

— Дзюнко, прости, выбрось из головы! Мы обе тогда были взволнованы!

Поглаживая девушку по спине, Дзюнко обвела взглядом мастерскую и заметила мужчину, с надменным видом курящего сигару. Короткая стрижка, кожаная куртка, присыпанные сединой волосы.

Увидев этого человека, Дзюнко поспешно отвела глаза, и на душе у нее стало тревожно. Итами Дайскэ, владелец этих земель, он же хозяин торгового центра.

— Ты жена господина Судо?

Обратившись к ней, Итами, продолжая сидеть на стуле около раскроечного стола, наклонился вперед. Узловатые пальцы, сжимающие сигару, блеснули толстыми золотыми перстнями.

— Д-д-а-а?..

— Тот странноватый мужчина, который сейчас на втором этаже — в японской одежде, штанах хакама, растрепанный — кто он? Киёми сказала, это твой знакомый.

Не только вид надменный, но и манеры тоже! Вон, Киёми назвал просто по имени.

— Да. Этого господина зовут Киндаити Коскэ. Он частный детектив, в своих кругах человек довольно известный. Там наверху еще старший инспектор господин Тодороку из полицейского управления, они добрые приятели.

— Как? Частный детектив?

Ее слова удивили не только Итами.

— Ох, ничего себе! И у вас, госпожа, такие знакомцы! — Взгляд Кавамуры Мацуэ, почтительно подававшей Итами чай, был преисполнен упрека.

— Мне сказали, что это ты его сюда затащила. Это так?

— Ну просто я встретила его на Сибуя…

— У тебя была какая-то конкретная причина тащить сюда детектива? Эта девушка сказала, что ты привела его еще до того, как обнаружилось убийство.

— Мне хотелось кое о чем с ним проконсультироваться. Но это не имело отношения к тому, что случилось потом.

— Черт знает что такое! Притащила с собой какого-то чудика! Да здесь и без него всяких подозрительных личностей пруд пруди!

— Фу, как невежливо, господин Итами. — Тамаки досадливо оттопырила нижнюю губку.

— Че…чего? Это что ж тут невежливого?

— Ну как же? Вот нас здесь трое — о Кавамуре-сан разговор не идет, — и все мы здешние. Значит, мы тоже «подозрительные личности», так?

— На мой взгляд, так оно и есть. Правда, именно благодаря вам мой карман и набит. Ха-ха-ха!

Итак, Итами Дайскэ.

Еще где-то двадцать — тридцать лет назад, ну уж во всяком случае в годы своей ранней молодости, он был просто заурядным владельцем сельских земель — не приносящих никакого дохода полей и лесных участков. Но города неуклонно разрастались, ширились, и наконец небеса послали этому человеку, не умеющему даже толком разговаривать, огромное богатство, а вместе с ним к нему пришло еще и полное пренебрежение к людям.

Выглядел он, как браток, собирающий дань с мелких лавочников, — вельветовые брюки с сапогами, кожаная куртка, толстые золотые перстни на пальцах. Дзюнко как-то слышала от Кавамуры Мацуэ, что Итами — завсегдатай игорных домов, время от времени открывающихся в Митаме.

Чуть выдавалось время, он непременно заявлялся в «Одуванчик», причем к явному неудовольствию хозяйки. Кстати, многие замечали, что последнее время она его почему-то стала сильно побаиваться.

— Так что это очень дурно с вашей стороны, Итами-сан.

Славная девочка Тамаки вся раскраснелась и продолжала нападать на Итами Дайскэ:

— Мы совершенно не обязаны такое выслушивать, пусть даже вы и владелец всех этих помещений. Что тогда получается, и хозяйка тоже была подозрительной личностью, да?

— Во-во, именно так и есть! Она-то тут как раз первой из первых была. Не женщина, а всем лисам лиса!

— Да это… это… Да вы просто влюбились в нее, а она вас отвергла! Вот вы теперь потому и…

Внезапно Тамаки, словно испугавшись, спряталась за Дзюнко и, прерывисто дыша, резко обернулась к Киёми:

— Киёми-тян, а ты почему молчишь, когда господин Итами такое говорит? Ведь хозяйка так тебя любила!

На губах Киёми появилась слабая улыбка:

— Я решила теперь не говорить вообще ничего. И очень раскаиваюсь, что тогда так повела себя.

— Это как ты себя повела?

— Тамаки, довольно. Замолчи!

Дзюнко заслонила спиной обеих девушек:

— Господин Итами, позвольте спросить…

— Ну-ну?

— Вы только что сказали про здешнюю хозяйку, что она всем лисам лиса, — вы что, знаете за ней дурное?

Дзюнко это действительно очень интересовало. Никому, даже своему мужу она не рассказывала о том, что сама в глубине души называла Катагири Цунэко не просто «мадам», а «мадам Икс» — для нее это была женщина-загадка.

Катагири Цунэко была очень красива. Выглядела она не намного старше Дзюнко — ей можно было дать тридцать шесть — тридцать семь, хотя скорее всего она была старше. Мадам относилась к тому типу женщин, которых лучше всего характеризуют слова «изящество» или «элегантность». Хрупкая на вид, она обладала таким характером, что самой Дзюнко до нее было далеко.

Дзюнко с начала июля дважды в неделю ходила к ней учиться швейному делу. Естественно, ее заинтриговала эта красивая, и притом одинокая женщина. При всяком удобном случае, Дзюнко пыталась как бы ненароком разузнать у нее что-нибудь о ее прошлом, но владелица ателье от этих разговоров уклонялась категорически.

В середине сентября Дзюнко, ходившая сюда уже два месяца и решившая, что отношения у них сложились достаточно теплые, снова начала свои расспросы, которые незаметно для нее самой стали слишком настойчивыми. И тогда мадам, которая прежде в таких случаях с улыбкой переводила разговор на другую тему, осадила ее с едким сарказмом.

У Дзюнко было ощущение, что в бок ей всадили кинжал. Ее ошеломило, с какой легкостью и непринужденностью из уст этой прелестной, изысканной женщины вылетели ядовитые слова. При этом мадам Катагири Цунэко не потеряла самообладания и продолжала с улыбкой строчить на машинке.

С тех пор Дзюнко начала думать, что хозяйка ателье не так проста, как кажется. Тогда-то она и стала называть про себя эту женщину «мадам Икс». Женщина с темной стороной…

— Господин Итами, вы знаете какие-нибудь подробности о жизни Катагири-сан?

— Знаю-знаю, да только таким девчонкам, как вы, рассказывать не собираюсь. Вот спустятся сверху те, из полиции, я им и выложу про нее правду. О! Легки на помине!

Скрипя ступенями плохо построенной лестницы, со второго этажа спустились все трое — Тодороку, Киндаити и Ямакава.

— Баа, Огата-кун, то есть нет, теперь Судо-кун? Вот ведь где довелось встретиться!

Тодороку остановился у мастерской, приветливо глядя на Дзюнко. В уголках его глаз собрались морщинки, и весь вид свидетельствовал о симпатии к этой молодой женщине.

Всегда приветливая, Дзюнко решила вести себя сдержанно. Она потупилась:

— Давно не встречала вас, господин старший инспектор. А теперь вот такое несчастье…

— Да-а, странное совпадение. Но знаешь, мы как раз сейчас говорили с Киндаити-сэнсэем: повезло нам, что ты здесь живешь. Может, придется за помощью обратиться, так ты уж не откажи.

— Если смогу чем-либо помочь.

— Ну, для начала представь нам этих людей. Как зовут и какое отношение имеют к хозяйке.

— Слушаюсь. — И Дзюнко начала несколько официально: — Вот господин Итами, владелец здешних земель и этих торговых рядов. Это приходящая помощница хозяйки, Кавамура Мацуэ. А эти две девушки — Тода Киёми и Миямото Тамаки, они швеи.

При имени Тамаки все трое разом невольно посмотрели на нее. Почему, Тамаки не знала и даже приосанилась от гордости.

— Что ж, теперь надо задавать вопросы. Как ты думаешь, с кого лучше начать?

— Конечно, с господина Итами. Он же владелец этих лавок, а госпожа Катагири здесь работала.

— А еще он в нее влюбился и без конца сюда шастал! — ледяным тоном проговорила Тамаки.

Итами был обескуражен:

— Ну, дуреха! — Он смутился до смешного. — Да ты же ничего не знаешь! Что вы можете понимать, дети малые!

Пристально глядя в его растерянное, типично деревенское лицо, Тодороку произнес:

— Ну, об этом мы сейчас и поговорим. А вам, девушки, зададут вопросы позже, так что попрошу пока оставить нас.

Это требование не было излишним: мало того, что мастерская была тесной, в ней буквально некуда было шагу ступить. Основную часть комнаты занимали большой раскроечный стол и две швейные машинки. На столе в беспорядке утюг, гладильная доска, мотки обрезков, мелки, подушечки с иголками. С потолка свешивались связки ниток, под ногами кучи всякого хлама.

— Ну мы тогда там подождем.

Дзюнко собралась было выйти первой, но Тодороку остановил ее:

— Подожди-ка. Нам нужна фотография хозяйки.

— Киёми, ты когда-нибудь видела хозяйкины карточки?

— Она не любила фотографироваться.

— Точно-точно! Мы когда ездили на пикник к озеру Сагами, Химэно-сан хотел было ее снять, а она рассердилась и не стала фотографироваться. — В разговор влезла Тамаки:

— Что? Даже так?

Дзюнко побледнела:

— Она сперва не заметила, что у Химэно-сан с собой фотоаппарат. А когда он его вытащил и прицелился, она та-ак рассердилась!

— Кто такой Химэно-сан?

— Он тоже здесь в Хинодэ живет, Химэно Сабухиро, будущая кинозвезда студии Тэйто. Верно, Киёми?

— Кто же это может знать? — Киёми почему-то смутилась.

— А тебя, Дзюнко, тогда с ними не было, значит?

— Ну я же здесь просто ученица.

— Ладно, потом поговорим. Так что, фотографий хозяйки нет совсем?

— Кавамура-сан, а вы не видели?

— Ну, если уж на то пошло, так в этом доме не только хозяйкиных фото нет. Я здесь вообще ничьих не видела.

Выждав, когда женщины вышли, Киндаити и Тодороку понимающе переглянулись.

Человек, чьей фотографии не существует! В наше время такое просто невообразимо. Раз в доме нет ни одной карточки хозяйки, на это должны быть причины.

— Ямакава-кун, ты все-таки поищи в доме, может найдешь. Нельзя же вести дело и не представлять себе, как выглядела жертва.

— Сложное поручение, однако!

Замечание это принадлежало Итами. Он по-прежнему сидел возле раскроечного стола с надменным видом.

— Вы ведь владелец этих лавок?

— Я — это… вот…

Итами достал из кармана портмоне невероятных размеров и извлек оттуда здоровенную визитку. На ней громоздилось масса должностей — член районного совета Хинодэ, консультант жилого квартала, директор финансового фонда сельскохозяйственной кооперации и многое-многое другое.

Тодороку назвал себя и представил своих коллег.

— Кстати, господин Итами, вот вы сейчас сказали, что найти в доме фото хозяйки — дело сложное. Что вы имели в виду?

— Да что там фото, коли даже сама личность ее неизвестна! Я вот тут только что девицам этим сказал — всем лисам лиса! И имя это, Катагири Цунэко, — еще не известно, настоящее ли оно.

— Господин Итами, — голос Тодороку звучал строго, — вы хотите сказать, что имя Катагири Цунэко — ненастоящее?

— Много причин так думать.

— И вы сдали помещение столь сомнительной личности?

— Ну так это, господин старший инспектор, невозможно же каждого через детективное агентство проверять да запросы по регистрационным книгам рассылать. Чтоб домовладельца провести, уйма способов есть!

— Но ведь, сдавая помещение, вы, наверное, внесли в контракт имя ее поручителя?

— Липовый он оказался! Поручитель-то фиктивный, ха-ха-ха!..

— Господин Итами, расскажите об этом поподробнее. Каким образом получилось, что вы сдали помещение столь подозрительному лицу?

Итами закурил сигарету и глубоко затянулся.

— Появилась она у меня где-то в конце апреля, по моему объявлению в газете пришла. Сказала — хочу ателье открыть, помещением интересуюсь. А я и сам подумывал: хорошо бы, чтобы здесь еще и ателье маленькое было. К тому же она и внешне как раз для хозяйки такого заведения подходила. Лет этак тридцать пять — тридцать шесть, — моя-то постарше будет! — и собой больно хороша: вся из себя такая, из благородных, и речь у нее складная. Ну я пару вопросов задал и согласился. Что там говорить, было малость — по-женски эта лиса меня обворожила, ха-ха-ха!

Живот его заколыхался, но смех был каким-то нарочитым.

— Значит, вы ее особенно не расспрашивали?

— Да так, в общих чертах. Но отвечала она все складно. Семья в войну умерла, осталась совсем одна, прежде держала свое ателье в очень неплохом месте, да тосковала сильно по родным краям, вот и решила вернуться в Токио. Просила очень: мол, с деньгами проблем нет, сдайте мне здесь место. Да и видно было — денег у нее прилично.

— Сказала, прежде в очень неплохом месте дело держала?

Ямакава насторожился и вытащил записную книжку.

— Ну, вот кстати, в произношении у нее этакая изысканность была. Да и родилась-то она, видать, в Токио: говорила же, что ее в родные края потянуло.

— Так. А до переезда сюда где она жила?

— В Хонго, в гостинице «Хорай-кан». Я тоже как-то в те края заезжал, бывал в этом городке. Она сказала, что прожила там недели две, а как увидела в газете мое объявление, так сюда и прикатила.

— Где она жила до того, вы не знаете?

— Того не ведаю. Если съездить-то, разузнать, пожалуй, можно… В общем, я тогда так прикинул: дело она свое держала в неплохом месте, опять же — собой отменно хороша. Вот, небось, кавалер какой-то и привязался, а она от него сбежала. Продала все подчистую и сюда… Да она и сама какие-то намеки делала: с прошлой жизнью покончить хочу, в Токио все по-новому начать… Я даже сперва с нее залог за аренду и предоплату за жилье хотел не брать, — ладно, мол! — да жена воспротивилась: как это так? Надо контракт составить! Пусть поручителя представляет! Но та, надо сказать, абсолютно спокойно отнеслась: хорошо, говорит, я попрошу людей. Забрала контракт, а потом привезла — и имя вписано, и печать личная стоит.

Итами достал из своего огромного портмоне контракт и продемонстрировал полицейским. В графе «поручитель» значилось; Одзаки Рютаро, адрес — район Эдоку, квартал Камэдо, округ 5. Стояла также личная печать поручителя.

— Этот Одзаки Рютаро и оказался фикцией?

— Ну да. Эдоку — это же как далеко, а я к ней с доверием отнесся, вот за контракт и не беспокоился, проверить и не подумал, есть такой Одзаки Рютаро или нет. А вот потом странные дела пошли.

— Какие же?

— Тетка эта, которая сейчас здесь, Кавамура Мацуэ, — это я ей помог сюда пристроиться, — так вот ее как ни спросишь, все одно: какие уж там родственники, старые знакомые, и те не появляются. Ну ладно — от мужчины она прячется, так ведь ни одного письма, ни единой открытки никогда и в помине нет! А заведешь разговор, все что-то непонятное несет. А тут у меня полгода назад случай подвернулся в те края съездить, принялся я это место искать, Камэдо, округ 5… — он выдержал паузу, — а дома-то там и не оказалось!

Тодороку и Киндаити переглянулись.

Похоже, загадочная подоплека этого убийства понемногу начала прорисовываться.

— Нечисто здесь что-то: номер дома не указан, просто Камэдо, округ пять и все. А сам округ громадный, я все ноги стер, пока этого Одзаки Рютаро искал, да так и уехал ни с чем.

— Вы говорили потом об этом с мадам?

— Ну конечно!

— И что она сказала?

— Побледнела немного, но все равно как-то вывернулась. Сказала, что человек тот вскоре перебрался на Кюсю и что, конечно, ей бы надо было меня о том предупредить, но она просто не хотела мне хлопот доставлять, так что уж нельзя ли все так и оставить, как есть. Ну, господин старший инспектор, представьте такую женщину в подобной ситуации! Эдакая тростиночка, ветром колеблемая, сама печаль, воплощение скромности, деликатности… Вот уж лиса так лиса! Аха-ха-ха-ха!..

Завершив свою высокопарную тираду, Итами снова расхохотался, тряся животом, и снова смех его прозвучал нарочито сухо и фальшиво.

— И вы решили все так и оставить?

— Ну я собирался что-нибудь потом предпринять, а тут вон что случилось, это и для меня самого неприятность страшная.

— Когда она открыла здесь свое дело?

— В начале мая уже перебралась сюда. Я ей тут мастера подыскал, еще кой-чем помог, а люди не так поняли, разговоры пошли. Да что говорить, я и вправду за ней приударял, было дело.

Итами опять раскатисто захохотал, но за этим весельем ощущалось некоторое беспокойство.

Киндаити сразу обратил внимание, что здесь, как и на втором этаже, вся обстановка была совершенно новая. Раскроечный стол и гладильная доска — это еще ладно, но ведь и обе швейные машинки ярко поблескивают металлическими деталями. Все, вплоть до ножниц и электрического утюга, новехонькое.

Тодороку тоже это заметил:

— Скажите-ка, господин Итами, эти швейные машинки, к примеру, — она их купила уже здесь?

— Да, у нее с собой из вещей было ну разве только то, что на самой надето. Все, начиная с кровати, которая на втором этаже стоит, и до последней иголки уже после переезда куплено. Машинки она в рассрочку брала, так меня их торговый агент про нее расспрашивал, мол, все ли в порядке.

— В каком смысле — все ли в порядке?

— Да был у них случай недавно: оформили кредит, заплатили один взнос — и с концами.

— И даже при этом женщина не показалась вам подозрительной?

— Странной она мне показалась. Я потому и решил ее поручителя проверить, да и вообще… Что ж у нее, совсем, что ли, раньше никаких вещей не было?

— А как вам об этом стало известно?

— Так я у Кавамуры спрашивал.

Тут Итами немного смешался: проговорился, что тетка для него шпионила.

Итак, Итами Дайскэ совершенно ничего не знал о хозяйке «Одуванчика». Именно это, по крайней мере, следовало из его ответов.

— Господин старший инспектор, может, вы зададите вопросы по тому делу, о котором я вам рассказал? — напомнил сидевший сбоку Киндаити Коскэ.

— Сэнсэй, тут уж вы сами, я не очень представляю себе, о чем спрашивать.

— Ну тогда…

Киндаити развернулся в сторону Итами, и тот настороженно сверкнул глазами.

— Скажите, пожалуйста, господин Итами, вы не получали последнее время анонимных писем?

— Каких таких анонимных?

— Писем, где не указан отправитель. И содержащих грязные наветы в адрес кого-нибудь из жителей этого квартала.

— Нет, о таком не знаю. Про кого из здешних-то?

— Ну, если говорить конкретней, то о госпоже Китагири. Не получали ли вы какого-нибудь письма о том, что за ней, к примеру, водятся такие-то и такие-то секреты?

— Нет. И самое главное, я не думаю, что в округе хоть кто-нибудь знает ее тайны. Тут даже мне самому ничего не известно.

Что же, можно ловко отвечать на вопросы и тем не менее проговориться. Так оно и вышло — Итами знал, что тайна существует.

— Ну хорошо, еще вопрос. Нет ли у вас каких-нибудь соображений о том, что могут означать слова «белое и черное»? Разумеется, в связи с госпожой Китагири.

— «Белое и черное»? Нет, не знаю. Разве что, как это у вас в полиции частенько употребляют: виновен-невиновен.

Судя по сосредоточенному виду Итами, он не прикидывался. Значит ли это, что в отношении писем он бел?

— Что ж, спасибо. У меня больше нет вопросов.

Киндаити Коскэ запустил пальцы в свою шевелюру. Тут появился сыщик Симура.

— Ох, ну наконец-то выковыряли тело из-под вара. Взгляните-ка на меня, Киндаити-сэнсэй, здорово перемазался, да?

Он растопырил руки и продемонстрировал свою перепачканную варом одежду.

— Хо-хо, вот супруга твоя наплачется!

— Что, экспертиза теперь возможна? — поторопил информацию Ямакава.

— Пока нет. Труп повезли в больницу, там будут счищать вар, и только потом уже экспертиза. Так что результаты будут не слишком скоро.

При этих словах Итами удовлетворенно провел языком по губам. Точно так же облизывается дикий зверь.