Белоснежный лайнер в другую жизнь

16. Москва. Октябрь 2005 г. Маргарита Жемчужникова

Воспитание жестокости в себе Маргарита Жемчужникова начала с того самого разговора с Катей, когда девочка позвонила ей, чтобы сообщить о смерти Валеры. Принцип «раз мне больно, пусть и остальным тоже станет плохо» принес довольно гнусные плоды: она не спала всю ночь, рыдала, проклиная свою жертвенную любовь к мужчине, а потом уже скулила от стыда за свой поступок по отношению к девочке, для которой эта душевная рана могла оказаться смертельной. Мало того что этот подлец бросил девочку, и это по времени почти совпало с трагедией в ее семье – смертью матери, так потом еще оказалось, что он сам погиб, а тут и этот звонок «сестре» – злой тетке, твари, так грубо продемонстрировавшей, что они с погибшим были любовниками… «Собаке – собачья смерть… – она не помнила себя от переполнявшей ее злобы и ненависти ко всему миру, не то что к Кате. – Он мне такой же брат, как я тебе – сестра… Забудь меня, дурочка…» То, что она выдала свое отношение к Валере, полбеды, и даже раскрытие их подлинных отношений – пусть, но это «дурочка»… За что она ее так унизила? Ведь Катя здесь ни при чем. Юная, чистая девочка, для которой, видимо, этот негодяй был первой любовью. А как она отнеслась к Маргарите – искренне, душевно, и на дачу свозила… Про Америку ничего не рассказывала, из этого следует, что Валера ей про Америку не говорил, своей американской ядовитой идеей не отравил, денег не попросил. Наоборот, относился к ней бережно, может быть даже – нежно… А что, если он тоже полюбил ее? И вдруг Жемчужникову осенило… Он мог быть ее отцом! И как же она раньше не догадалась?! Иначе как можно объяснить тот факт, что этот необузданный самец не тронул ее? Кто мог ему помешать насладиться ее невинным, почти детским телом? Тем более что и девчонка была в него влюблена без памяти, быть может, только о близости и мечтала. Он ее отец – вот и все объяснение! На дачу возил, просто как дочку, отдохнуть, пообщаться. Но все равно не признался, что он – ее отец. Возможно, одна из его бывших женщин позвонила ему и рассказала, что у него растет дочь. Он увидел ее, и в нем пробудились отцовские чувства. А она так мерзко обошлась с девочкой, обвинив ее во всех смертных грехах…

Шли дни, и Маргарита вдруг спросила себя как-то раз: а почему ее больше всего мучает вопрос о том, как она обошлась с Катей, чем – кто и за что убил Валерия? В том, что он погиб не своей смертью, она нисколько не сомневалась – такие пройдохи и аферисты редко доживают до старости… Но как узнать, при каких обстоятельствах нашли его труп?.. «…труп обнаружили в погребе, на даче, да только это не его дача…».

В погребе. Собственно говоря, он мог просто сломать себе шею в этом погребе… Или же его все-таки убили? Ограбили и убили. Украли все его – и ее – деньги.

Надо было все-таки спросить девочку: что с ним случилось? И что она делала на даче? И почему она сказала, что дача – не его. Но чья же тогда?

Можно было задавать еще много вопросов, но только зачем, когда нет уже ни Валеры, ни денег… Вот только Катя осталась. Оскорбленная. Униженная.

И только в октябре Маргарита созрела, чтобы позвонить ей. Сказала, что хочет встретиться и извиниться. Она знала, что Катя не откажется. Это не взрослая женщина, много пережившая и испытавшая в своей бабьей жизни, – она и отказывать людям еще не научилась. Сразу видно: маменькина дочка… Сиротка.

И действительно, Катя согласилась встретиться, но голос у нее был встревоженный, испуганный. Видимо, и она решила испить эту историю до конца, чтобы потом решить для себя – забыть ее и поставить точку или же каждый год справлять поминки по убиенному, по своей любви?..

Они встретились все в том же кафе. Было холодно. На Кате был теплый свитер. Лицо ее было бледным, серьезным. Глаза при виде входящей в кафе Маргариты расширились, словно она хотела сфотографировать женщину, так тяжко ранившую ее, запомнить…

– Ты извини меня, что я так… грубо с тобой… Валера был моим женихом, понимаешь? А потом бросил меня. Ты думала, что это я что-то знаю о том, где он находится, а я хотела узнать это от тебя… Встретились мы с тобой, две дуры, а он нас двоих, оказывается, бросил…

– Женихом? – в глазах Кати появились слезы. Одна слезинка выкатилась и быстро скатилась по гладкой упругой щеке, упала на высокий рыхлый ворот толстого свитера.

– Слушай, что я тебе скажу, Катя. Я тут прикинула… Понимаешь, скажу тебе, как женщина женщине: Валера был парень темпераментный, ты понимаешь, что это означает?

Катя кивнула головой.

– Он не смог бы так долго ходить с тобой под ручку и не трогать тебя… Ну не такой он, понимаешь?

– Понимаю. Но я не обманывала вас, у нас с ним и правда ничего не было, если это сейчас имеет, конечно, какое-то значение.

– Имеет. И очень большое. Я пришла к выводу, что так, как он вел себя с тобой, он мог бы вести себя только со своей дочерью.

Маргарита сделала паузу, чтобы не пропустить перемены выражения лица Кати.

– Вы хотите сказать, что он был моим отцом? – Катя вдруг улыбнулась, очень грустно и очень по-взрослому. – Знаете, Маргарита, я понимаю вас. Я бы и сама, наверное, пришла бы к такому выводу, чтобы как-то успокоить себя, чтобы мне стало легче… Но, к сожалению, это не так. Он не был моим отцом. Во-первых, он незнаком с моей мамой, я в этом уверена на все сто процентов, во-вторых, вы не знаете наших с ним отношений…

Катя уверенно строила стену, отделявшую ее от окрыленной надеждой Маргариты. И она не щадила ее на этот раз.

– У нас с ним были такие отношения, при которых всякое родство исключается… Он относился ко мне с большой нежностью, он целовал меня, говорил разные слова… Хотя я бы, наверное, могла бы солгать вам, – вдруг спохватилась она, понимая, что делает больно Маргарите, хотя Валеру все равно не вернешь, и она могла бы перемолчать, а то и вовсе согласиться с ней – подумаешь, отец так отец. Но ей хотелось правды.

– Ну тогда… Ладно… Все равно, мне стыдно за то, что я сказала тебе… Понимаешь, я любила его… У нас должен был быть ребенок…

И Маргарита, уже не стыдясь своих слез и правды, рассказала Кате всю свою историю. Катя утешала ее, обнимала и тоже плакала, говорила, что ей все равно его жалко. Что она не знала, что он такой, что он взял Ритины деньги. Сказала, что у нее он денег не просил, про Америку не говорил, ничего такого авантюрного не предлагал. Но и планов никаких не строил, просто водил ее за ручку, как девочку, словно ожидая, что, когда она вырастет, с ней можно будет делать все, что угодно… Предположила, что ему было скучно с ней, с невинной. Подошла официантка – Маргарита заказала обед. Катя рассказала ей, как поехала в Опалиху, как хотела подышать тем же воздухом, которым они дышали с Валерой, что она тосковала по нему, но вместо Валеры в дом приехали совершенно незнакомые люди. О Саше отзывалась с теплотой, рассказала, какими ревнивыми могут быть мужчины и какими, одновременно, отходчивыми. На вопрос, как же все-таки умер Валера, сказала просто: его убили. В подробностях: застрелили. Что несколько дней, а то и недель он пролежал в погребе, разложился…

Официантка принесла салат из морепродуктов и куриный суп. Маргарита отодвинула от себя тарелки, достала сигарету и закурила. Забыть, подумали одновременно обе. Поставить точку. Распрощались они душевно, без обид, хотя обе, подумалось Маргарите, уже знали, что никогда больше не встретятся.

Вернувшись домой, Маргарита поняла, что после этой встречи у нее начнется новая жизнь: без Валеры, без напрасных ожиданий, без угрызений совести, без воспоминаний. Надо жить, глядя только вперед. Как решила, так все и получилось. Маргарита и работу сменила, и свой взгляд на многие вещи. Успокоилась. И совершенно случайно встретила мужчину, совсем непохожего на Валеру: умного, спокойного, обстоятельного и ненахального. Он работал где-то в правоохранительных органах, практически все время проводил на работе, но даже те редкие минуты, что проводила с ним Маргарита, доставляли ей удовольствие. Он был молодым, полным сил, красивым, и звали его Сашей Соловьевым. Помимо приятных прогулок по Москве, редких свиданий у Марго дома, Саша вносил в ее жизнь чувство защищенности, надежности. Казалось, что он может все. К примеру, проверить, не используют ли украденный у Марго паспорт, да и вообще, Саша постоянно, буквально на каждом шагу давал ей советы, помогал принять решения. Он был очень добрым и ласковым. И Маргарита рядом с ним просто оттаивала, приходила в себя после бурного и отчаянного романа с Валерой. А однажды, когда они пили чай у нее дома и Саша рассказывал ей о своем детстве (рыбалка с дедом на деревенской речке, первая любовь, случившаяся во втором классе, у девочки были большие голубые глаза и розовые банты, и звали красавицу Стелла), она неожиданно для себя рассказала о том, как потеряла ребенка, о Валере, о том, что он погиб… Саша и на этот раз отнесся к ней с пониманием, сказал, что, если она захочет, он попробует навести справки об этом преступлении, попытается выяснить, заведено ли уголовное дело и найден ли убийца… И уже через неделю она знала, что Валеру действительно убили, застрелили – выстрелом в голову, что оружие не найдено, что, скорее всего, его с кем-то спутали… Что «он не преступник, а просто мужик, каких много»… Марго решила, что под этим определением Саша подразумевал всех мерзавцев и мелких мошенников… Рассказала ему и про Катю, с которой у Валеры была очень странная связь, и что это именно она, эта девочка, вместе с какой-то незнакомой женщиной, представившейся хозяйкой дачи, обнаружила в погребе труп…

Она и сама не знала, зачем все это ему рассказывает, но разговор шел, как рассказ, спокойно, на стене мирно отсчитывали время часы, в духовке томилось мясо… И так хорошо было на душе, что хотелось плакать. Ей было приятно, что ее слушают и то, что она говорит, кому-то интересно, и это несмотря на то, что она рассказывает о своем бывшем любовнике. Саша вообще умел слушать, он никогда не перебивал и очень редко задавал вопросы, как если бы что-то недопонял, недослышал. Марго выболтала ему и про американскую мечту Валеры, и про то, как она отдала ему все свои деньги, драгоценности и, разумеется, паспорт… Она словно бы оправдывалась, но не перед Сашей, боже упаси, а перед собой, объясняла, что она не так глупа, как могло бы показаться на первый взгляд, просто она любила и ждала от этого мужчины ребенка… Порой, на какие-то мгновения, она приходила в тихий ужас от сказанного: разве можно в присутствии одного мужчины говорить о любви к другому, к человеку, которого даже нет в живых? Но Саша, казалось, и не ревновал, просто сидел, глядя перед собой и сжимая в руках чашку с остывшим чаем, и слушал, слушал…

– Ты – необыкновенная женщина, – сказал однажды Саша, целуя ее мокрые от неожиданных слез щеки и ласково так глядя ей в глаза. – И это даже хорошо, что так все случилось… Что ты одна, что у тебя никого нет… Я понимаю, ты тоскуешь, вероятно…

– Нет, что ты, и не думаю! – принялась убеждать его Маргарита. – Просто он умер, понимаешь, и это не дает мне права отзываться о нем плохо… Это единственный фактор, который сдерживает мои эмоции… Ведь я так от него настрадалась…

– А ты помнишь того эстонца, Артура, с которым я познакомил вас тогда в «Макдоналдсе»?

Как же, конечно, она помнила этого красивого мужчину с приятным прибалтийским акцентом. Они тогда так хорошо провели время, жаль только, что она спешила…

– Так вот, он передает тебе привет, а еще он сказал, что ты – очень красивая…

Саша ушел, а Маргарита в очередной раз отругала себя за то, что не решилась спросить его, женат он или нет. Женат, решила все-таки она, иначе что помешало бы ему остаться?