Белые розы Аризоны

Глава пятая

Завтрак, естественно, запаздывал. Проявив воистину ангельское терпение, Сет показал ей, где хранится куриный корм, научил, как его разбрасывать по земле, а главное — как отвлечь внимание Ведьмы, чтобы можно было взять яйцо из ее гнезда. Слава Богу, что он не ругал ее за погубленные яйца!

После курятника прежде всего надо было избавиться от следов яичного боя. Пришлось переодеваться. Жанна, натянув на себя чистые шорты и майку, не мешкая помчалась на кухню.

Так и не вникнув во все тайны оригинальной кофеварки, Жанна умудрилась тем не менее сварить в ней кофе. Из-за происков Ведьмы оладьи было не из чего готовить, и Жанна решила заменить их тостами — ведь какой идиот не сумеет поджарить хлеб на огне! Только сжегши четыре ломтика хлеба, она сообразила, что, несмотря на многообещающую надпись, тостер поджаривать «слегка» не умеет. Странно, подумала она, как это Сет, при всей его любви к различным кухонным приборам и усовершенствованиям, не заменит тостер. Не иначе как он представляет собой историческую реликвию или предмет антиквариата.

Впрочем, вполне возможно, что, если бы она, облокотившись на стол, не впала в глубокую задумчивость, вспоминая их поцелуй, судьба сгоревших ломтиков сложилась бы иначе. Дай-то Бог, мелькнуло у нее в голове, чтобы этого поцелуя никто не видел!

В конце концов она встала над тостером и пресекла попытки глупого аппарата сжечь последующие два куска хлеба, вовремя выхватив их из его пасти и смазав маслом. Таким образом, к приходу рабочих из спального барака Жанна приготовила двенадцать тостов. Все это время у нее из головы не шла сцена со злополучным завтраком, приготовляемым Кэтрин Хёпберн для Спенсера Трейси в фильме «Женщина года». Слава тебе Господи, что ей, Жанне, не пришлось печь вафли!

Все больше вживаясь в роль хозяйки, она наполнила апельсиновым соком высокие бокалы и поставила на стол. Стив и Гас осведомились о самочувствии новорожденного жеребенка, и Жанна рассказала о поездке к миссис Берк. Как она и предполагала, именно они навели порядок в кухне.

Прошло несколько минут, и в кухню спустился Сет. Заслышав стук его тяжелых сапог по полу, Жанна испытала легкое волнение. Его еще влажные после мытья волосы были тщательно расчесаны, джинсы и рубашка блистали чистотой.

Вслед за ним в кухню ворвалась струя прохладного ветра, принесшая с собой утреннюю свежесть и запах крема для бритья. Ветерок почти развеял запах сожженных тостов.

И все же не до конца. Сет, остановившись возле стола, принюхался и поинтересовался:

— Что у нас на завтрак? Угли?

В глазах его таилась поддразнивающая улыбка, но Жанна восприняла ее превратно. Ей почудилось, что он насмехается. Строго взглянув на Сета, она спросила:

— А вам не приходило в голову, что неплохо бы починить тостер?

— Зачем? В руках у Эмми он действует безукоризненно.

Налив в чашку кофе, Сет сделал из нее глоток и, к ее великому разочарованию, тут же сморщился.

— Фу! В следующий раз надо насыпать в два раза меньше кофе.

С этими словами он приблизился к раковине и, отлив в нее половину содержимого своей чашки, дополнил ее кипятком.

— Будет сделано, — сквозь зубы пробормотала Жанна, кипевшая от негодования. — Ну мог же он из чистой вежливости чуть отступить от истины и сказать, что кофе ему понравился?!

Тут появилась Эмми, одетая в полотняный зеленый халат поверх непомерно большой для нее мужской пижамы. Жанне она показалась страшноватой — кожа да кости, лицо бледное и к тому же с зеленоватым оттенком. Впрочем, успокоила она себя, не исключено, что такое впечатление создается цветом халата.

Окинув всех присутствующих внимательным взором, Эмми нахмурилась.

— Сет, прекрати придираться к девочке! Заруби себе на носу: она работает у меня. Если тебе не по вкусу ее стряпня, готовь себе сам или обедай в городе.

Присев за стол, Эмми бережно положила больную руку на столешницу, но даже это слабое прикосновение заставило старуху ойкнуть. Стараясь не замечать боли, она взяла с блюда тост и впилась в него зубами.

— А я так очень люблю угли. Прекрасно действуют на пищеварение.

Сет, рассмеявшись шутке, сел рядом с Эмми и стал расспрашивать, как она себя чувствует. Оба Коллинза, а также Баркер и Хосе, с любопытством наблюдавшие за разыгрывавшейся перед их глазами сценой, расслабились — Эмми разрядила обстановку. Каждый положил себе по полной тарелке кукурузных хлопьев.

— Как ваша рука? — спросила Жанна у Эмми, ставя на стол банку джема и садясь напротив Сета.

— Болит.

— Сегодня вы поедете в город на рентген, — твердо заявил Сет. — Даже если для этого мне придется связать вас и тащить силком.

— Хорошо. Меня отвезет Жанна.

Сет подавился кофе и закашлялся. Он поглядел слезящимися глазами на Эмми, перевел взгляд на Жанну, затем снова на Эмми.

— С каких это пор вы так легко соглашаетесь на мои предложения?

— С тех пор, как стала считать их разумными.

Настал черед Жанны посмеяться над ним. С искрящимися от удовольствия глазами она положила себе кукурузных хлопьев с фруктами.

— Что же разумного вы в этом нашли?

— А то, что мне необходимо навестить Сью Перрит. Да и проклятая рука болит больше, чем я предполагала. В моем возрасте уже нельзя ломать себе кости. Можно не дождаться, когда они срастутся.

Изложив эти доводы, не блиставшие железной логикой, Эмми прикончила свой тост.

Сет и остальные парни ели с таким аппетитом — только за ушами трещало. Жанне вспомнилось, что хлопья-мюсли — продукт довольно дорогой, а следовательно, подавать их к завтраку каждый день не стоит. Ну что ж, придется делать тосты, Сету на потеху. В дополнение к ним завтра она испечет печенье. Сет Броуди язык проглотит! Потягивая сок, она улыбнулась этой мысли.

— Что тут смешного? — спросил он.

— Ничего, — ответила она с самым невинным выражением лица. — Решительно ничего.

— Вы умеете ездить верхом? — не унимался Сет.

— В зависимости от того, что вы подразумеваете под верховой ездой.

Парни прыснули, но под строгим взглядом Сета сделали вид, что просто закашлялись.

— Я спрашиваю, можете ли вы сесть в седло, взять в руки повод и крикнуть лошади: «Пошла!» Можете ли, сидя в седле, направлять коня коленями, голосом и руками?

Жанна набрала в грудь побольше воздуха и расширила глаза. Медленно выдыхая, она произнесла:

— Нет.

Эмми рассмеялась, все остальные заулыбались, а Сет прорычал:

— Так я и знал. Значит, при клеймении скота пользы от вас, можно сказать, никакой.

— Я думала, что мои обязанности ограничатся кухней.

— Нет! Клеймение требует помощи от всех, — твердо заявил он, вгрызаясь в тост.

— Я могу научиться! — решительно заявила Жанна, сама удивляясь, откуда в ней такое упорство.

Сет пристально посмотрел на нее, но уголки его рта дрогнули, словно он старался сдержать смех.

— Это я уже слышал не раз.

Разговор перешел на повседневную жизнь ранчо, и Жанна перестала к нему прислушиваться.

Клеймение! Это должно быть занятно. Перед внутренним взором Жанны поплыли кадры из старых голливудских фильмов. Вот, например, «Три мескитёра»[3]. Ковбои в живописных костюмах и их девицы сидят вокруг пылающего костра и поют под звуки гитары. Пригасив на ночь костер, они расстилают на земле спальные мешки, кладут голову на седло и спят под звездами. Совсем неплохое новое приключение. До сих пор Жанне никогда не доводилось спать возле костра.

— А сколько дней продолжается клеймение? — ни с того ни с сего вмешалась она в разговор.

Застигнутые врасплох, все замолчали, но Сет отреагировал с ходу:

— Дней семь!

Целую неделю! Спать у костра, конечно, очень заманчиво, но как обойтись целую неделю без мытья? А как варить пищу на костре, при том, что она и вообще-то варить не умеет? Об этом и подумать страшно! Однако, чувствуя на себе испытующий взор Сета, Жанна кивнула и сказала:

— Прекрасно. А где вы храните лагерное снаряжение?

Эмми, подавившись куском, взглянула на своего партнера:

— Слыхал? Голыми руками ее не возьмешь.

— Задора больше, чем разума.

Жанна уже открыла рот, желая выразить протест, но ее опередила Эмми.

— Прекрати, сынок, — проговорила она. — Хоть ты и большой, но не настолько, чтобы я не могла перекинуть тебя через колено и отшлепать.

Эта перспектива рассмешила всех чуть ли не до слез. Уже встав из-за стола и направляясь к своим рабочим местам, мужчины все никак не могли успокоиться.

Сет, однако, за ними не последовал.

— Сдается мне, Жанна, вы неверно представляете себе, как происходит клеймение. Мы работаем со скотом — клеймим и делаем прививки — только в дневное время, а ночуем дома. Так что спим не под звездами.

Жанна, начавшая уже убирать со стола, как обычно, не могла позволить себе ударить в грязь лицом.

— Я знаю, — заявила она.

— Еще бы! Еще бы! Как же иначе! — Сет встал и направился к выходу.

— А еще кофе, Сет? — удивилась Эмми. — Ты же обычно выпиваешь две чашки.

Он взглянул сначала на нее, затем на Жанну.

— Нет уж, спасибо. Надо и о желудке подумать.

Борьба между ними не затихала, и Жанна с трудом удержалась от того, чтобы показать ему язык. Эмми, внимательно следившая за этим обменом любезностями, после некоторого раздумья сказала:

— Раз вы будете заняты на клеймении с утра и до позднего вечера, а готовить я все равно не могу, лучше мне, пожалуй, переждать это время у Эдит Коллинз. Сегодня непременно заедем к ней. А сейчас я пойду уложу вещи.

— Можно оставить в ваше распоряжение Баркера, — сказал Сет, нахлобучивая шляпу. — Чтобы вы не были весь день в одиночестве.

— Да нет, мне хочется сменить обстановку. К тому же вчера, пока вы ездили с жеребенком к врачу, я разговаривала с Эдит по телефону. Она, по-видимому, собирается устроить состязания по бриджу.

— Но у вас же растяжение!

Лицо Эмми стало лукавым.

— Независимо от какого бы то ни было растяжения, в тот день, когда я не смогу играть в бридж, я протяну ноги. — И она снова принялась за еду.

— Ну что ж, желаю удачи! — улыбнулся Сет.

— Вот за это спасибо, удача мне необходима!

Она стала прихлебывать кофе, а Жанна продолжала греметь посудой. Собрав со стола стопку тарелок и держа ее на вытянутых руках, Жанна обернулась к выходу и увидела Сета. Остановившись в коридоре, он смотрел прямо в открытую дверь ее спальни, где Жанна, торопясь утром за яйцами, оставила постель незастеленной.

Теперь она отчетливо представила себе, какая картина открылась его глазам. Она не привыкла убирать за собой, но отныне будет делать это неукоснительно. А пока что ее кровать — отвратительное зрелище. Спит Жанна беспокойно, то срывает с себя простыни, то снова заворачивается в них, подушки одна за другой летят на пол. Несмотря на невероятную усталость, прошлую ночь она провела точно так же. Впечатление было такое, словно в маленькой уютной спаленке взорвался ящик с бельем.

Ощутив, очевидно, на себе ее взгляд, Сет повернулся в сторону Жанны, да так резко, что его сапоги заскрипели на потертом линолеуме. В глазах его мелькнула искра — такая же, какую она заметила, когда он ее целовал. Она-то ожидала прочесть в его глазах осуждение за свою неряшливость, а вместо этого разглядела в них желание, моментально, впрочем, погасшее. Круто повернувшись, Сет выскочил за дверь.

Жанна медленно выдохнула, тяжесть спала с ее сердца. Тем не менее она была сильно разочарована: ну что ему стоило пожелать ей хорошего пути или сказать какую-нибудь иную любезность?

— Вы не можете подняться ко мне и помочь сложить вещи? — попросила Эмми, ставя свою чашку в раковину.

— Конечно, конечно, — ответила Жанна, даже не замечая, что ее собеседница, не ожидая ответа, покинула кухню.

Внимание Жанны было целиком сосредоточено на Сете, который, надев перчатки, шел к конюшне. Поставив стопку тарелок на стол, Жанна схватилась за краешек раковины и вся перегнулась к окну, чтобы лучше видеть Сета. Он двигался с врожденной грацией, длинные ноги его быстро пересекали двор. Но вот он остановился, погладил двух колли, бегавших по двору, почесал у них за ушами, сказал что-то ласковое. Когда он пошел дальше, собаки преданно поплелись за ним.

Ничего не скажешь, Сет — привлекательный мужчина, решила Жанна. И пока клеймение не закончится, они по ночам будут одни в целом доме.

Жанна взглянула на свои руки, еще цеплявшиеся за край раковины. Подумать только, каких-то три дня назад она проклинала все мужское сословие вообще и двух мужчин в частности. А сейчас, провожая глазами Сета Броуди, способна думать лишь о том, что окажется ночью под одной с ним крышей…

Вопреки заверениям Эмми, рентген показал, что у нее и в самом деле перелом, но без смещения. Врач убедил Эмми в том, что кость быстро срастется, главное — соблюдать осторожность. После хирурга Эмми с Жанной решили навестить Сью Перрит, но она спала в это время, и врач не позволил ее будить.

В завершение визита в город заехали к Эдит Коллинз, которая оказалась на редкость болтливой старухой, в отличие от своих внуков, словно давших обет молчания. К тому моменту, когда Жанна начала прощаться, заклиная Эмми не беспокоиться — все будет в порядке, — часы уже показывали полдень. Жанне надо было спешить, на ферме дел — непочатый край. Не на ферме, точнее, а дома — Жанна, все больше думала об «Алмазе» как о своем доме. Тем более сейчас, когда она будет предоставлена самой себе. Теперь она сможет доказать, на что способна!

Войдя в дом и бросив сумочку на место, она решительным шагом направилась в кухню. Там все говорило о том, что ленч у мужчин состоял из бутербродов — столы были завалены обертками от хлеба, фирменными пакетиками, в которых продается ветчина, и баночками от различных приправ. Какая жалость! Ведь всего несколько часов назад она с такой гордостью поглядывала на вычищенную ее руками кухню, и вот во что она превратилась! Но делать нечего — засучив рукава, Жанна принялась за работу.

Когда ты вынуждена сама наводить порядок, все представляется в совершенно ином свете. Со смущением вспомнила Жанна, какой хаос обычно оставляла их домработнице Фионе. А ведь убирать за другими, как она сейчас поняла, — удовольствие ниже среднего, даже если тебе за это платят деньги. Зато теперь, возвратившись в родной дом, она будет с большим уважением относиться к труду Фионы. Это уж точно!

Впрочем, я и так дома! — мелькнуло у нее в голове. Но Жанна тут же с негодованием отогнала от себя непрошеную мысль.

Прибравшись на кухне, Жанна принялась с величайшим усердием изучать поваренные книги Эмми и в конце концов обнаружила в них довольно простой рецепт приготовления бифштекса с перцем. Вот здорово! Сету не придется обучать ее, как жарить бифштексы.

Дом теперь целиком лежал на Жанне, и для начала она решила осмотреть все его комнаты. Взяв для отвода глаз метелку из перьев для пыли, она поднялась наверх.

Там находились четыре спальни и две ванные комнаты. Самая большая комната принадлежала Эмми — здесь они с мужем жили после покупки дома в конце шестидесятых годов. Стену напротив кровати украшал писанный маслом портрет седого ковбоя верхом на коне. Эмми как-то говорила, что их соседка нарисовала большой портрет ее мужа.

Жанна замерла на секунду, очарованная мастерством художницы, сумевшей вдохнуть жизнь в свою работу. На морщинистом лице мужа Эмми сияли молодые веселые глаза, и Жанне померещилось, что он вот-вот откроет рот и расскажет какую-нибудь забавную историю.

Сила характера, о которой свидетельствовал весь облик старого ковбоя, заставила Жанну вспомнить об отце. Вот уж у кого в избытке и сила, и характер, но начисто отсутствует чуткость. Она подумала также о матери и братьях, которые — она в этом не сомневалась — сейчас беспокоятся за нее. Да и отец, бесспорно, тоже охвачен тревогой. Но Бен Уитли слишком упрям, чтобы признаться даже самому себе, что дочь покинула родной дом по его вине. Если ей вздумается сейчас возвратиться или даже позвонить по телефону домой, он по-прежнему будет пытаться вертеть ею. Отцу не надоедало твердить, что она упряма, как одно известное животное. Если это и соответствует действительности, то ничего удивительного — ей было от кого унаследовать эту черту. Сейчас Жанна скучала по отцу, но твердо решила, что после возвращения домой повернет все по-иному. Обдумав таким образом ситуацию еще раз, она гордо расправила плечи и отправилась осматривать остальные комнаты.

Комната Сета оказалась в самом конце коридора. Окнами она выходила в яблоневый сад. Обстановка была самая простая: аккуратно застеленная двуспальная кровать, высокий платяной шкаф красного дерева и старомодное кресло-качалка с глубоким мягким сиденьем. Не удержавшись от искушения, Жанна уселась в него и покачалась.

Оно было словно специально сделано под ее рост, и, качаясь, она живо представила, как в нем сиживали женщины из рода Броуди, баюкая своих младенцев, прислушиваясь к звукам сельской жизни и любуясь созревающими плодами на яблонях.

Мечтательное настроение, овладевшее Жанной, снова вернуло ее в родной дом. Вспомнился диван у окна, прикорнув на котором они с матерью частенько беседовали по душам. О, Жанна очень хорошо представляет себе, что бы сказала мама по поводу ее исчезновения! Стремление дочери к самостоятельности она, конечно, одобрила бы, но за бегство из дому побранила бы. Досталось бы Жанне и за то, что она не рассказала Сету всей правды о себе. Чувствуя свою вину, Жанна заерзала в кресле, и оно в ответ жалобно заскрипело.

Жанна со вздохом огляделась, оттолкнулась ногой от пола, приводя кресло в движение, и снова погрузилась в свои мысли.

А ведь Сет, скорее всего, окажется последним из Броуди, раскачивавшимся в этом кресле! С какой твердостью он заявил, что никогда не женится, потому что жизнь в Фоун-Крике слишком трудна для женщины! Тем не менее многие поколения женщин, носивших фамилию Броуди, сумели ее вынести. По словам Эмми, Сет был единственным ребенком своих родителей. Кому же после него достанется ранчо? Сомнений быть не может — оно перейдет в другие руки. И он, положивший столько труда на то, чтобы вернуть его своей семье, безропотно смирится с этим?

Жанна дотронулась до рта. Эти губы он сегодня утром целовал. Для него этот поцелуй ничего не значил, следовательно, и для нее не должен иметь никакого значения. А тем не менее имеет! Но почему?..

Сет из той категории мужчин, которые волнуют женщину, сами сохраняя хладнокровие, но если это так, то почему же она заметила в его глазах признаки уязвимости? Не говорит ли это о том, что на самом деле он навряд ли полон такой уж решимости скоротать свою жизнь в одиночестве?

Поднявшись с кресла, Жанна прошлась по комнате, затем остановилась около кровати и провела рукой сначала по резьбе на спинке из красного дерева, а потом по выпуклому узору на голубом покрывале.

Усевшись на ее край, она слегка попрыгала, как бы испытывая крепость матраца. Судя по чистоте, уборщица Сету не нужна. Он сам убирает комнату.

Да полноте, убирает ли? Жанна вспомнила, как представляли себе уборку ее братья. Они просто засовывали все, в этот момент ненужное, под кровать. Повернувшись, Жанна легла на живот, ухватилась за край кровати и нагнулась вниз так, что ее густые длинные волосы коснулись пола.

Но нет! Ни ботинок, ни одежды, ни спортивного инвентаря под кроватью не оказалось. И как она ни старалась, так и не углядела ни одной пылинки. Сет в действительности был таким чистюлей, каким казался.

Погруженная в эти мысли, Жанна и не заметила, что за нею наблюдают. Но тут в поле ее зрения попала пара сапог, которых вроде бы раньше не было. Повертев головой в разные стороны, она дотронулась до них рукой. Настоящие! Откинув волосы назад, она подняла голову и скользнула взглядом сначала по длинным пыльным джинсам, затем по разорванной рубашке и, наконец, по лицу Сета Броуди.

Жанна улыбнулась как можно более беззаботно.

— Готова спорить, вы понять не можете, что я делаю в вашей комнате.

— Точно. И с нетерпением жду объяснений.

Она покраснела так, что ярко горящая лампочка с рождественской елки казалась бы рядом с ней тусклой. Тем не менее она с чувством собственного достоинства поправила на себе майку и сообщила:

— Ищу пыль.

Сет, скрестив руки на груди, с понимающим видом кивнул.

— Да, да, вижу.

— Вам, должно быть, известно, как любит пыль скапливаться в подобных местах? — выпалила она, чувствуя себя последней дурой и понимая, что в ее положении лучше всего было бы промолчать.

— Что за вопрос! Пыль — главная моя забота!

— Да? Главная забота?

Сет с понимающей улыбкой подошел к ней.

— Ну и как? Нашли?

Жанна сделала шаг назад, выставила перед собой метелку для пыли и поводила ею по руке.

— Нашла? Что именно?

— Пыль.

— Нет, не нашла. Рада сообщить вам, что под вашей кроватью чисто.

— О, какую тяжесть вы сняли с моей души!

— Но я… Но я… Я все же закончу вытирать пыль.

С побагровевшими щеками Жанна принялась обмахивать метелкой верхушку безукоризненно чистого на вид платяного шкафа и в конце концов даже расчихалась.

Усмехаясь, Сет пересек комнату и уже из противоположного угла послал ей иронический взгляд.

— Бог вам в помощь. Вы, вижу, трудитесь в поте лица своего, так не стану вам мешать. — И он стащил с себя рубашку, порвавшуюся снизу доверху.

«Не стану вам мешать»! Издевается он над ней, не иначе! При виде его обнаженной груди и мускулистых рук у Жанны, похоже, поднялась температура. Не отрывая от него глаз, она следила за тем, как он вытащил из гардероба чистую рубашку, надел ее и застегнул. Но когда он стал расстегивать джинсы, чтобы заправить рубашку внутрь, Жанна, словно очнувшись ото сна, двинулась по направлению к двери.

— Я… ммм… я закончу потом, — переведя дыхание, с трудом выдавила она.

Усмехнувшись, Сет вышел вслед за ней в коридор и вручил ей разорванную рубашку.

— Старье такое, что чинить ее нет смысла.

Ах, вот как?! Значит, в ее обязанности входит еще и починка одежды? Она же между тем не умеет даже вдевать нитку в иголку.

— Да, да, разумеется!

— Эмми обычно пускает такую рвань на тряпки, — сообщил он и легко сбежал вниз по лестнице, она же продолжала стоять как вкопанная, одурманенная его близостью и исходящим от рубашки своеобразным запахом — смесью мускуса и пота.

Прислонившись к стене, Жанна старалась обрести спокойствие. Так ей и надо — размечталась о какой-то ерунде в самый разгар рабочего дня, а дела-то стоят! Твердо решив больше не поддаваться подобной слабости, она двинулась на кухню и, чтобы окончательно прийти в себя, еще раз перечитала рецепт приготовления бифштекса с перцем.

Если точно следовать всем указаниям, она впросак не попадет. Мясо найти оказалось нетрудно — морозильники были забиты им, а вот отыскать перец она никак не могла. Хотя, конечно, в такой благоустроенной кухне, как Эммина, обеспеченной всем необходимым для приготовления еды, перец в зернах должен быть обязательно. В конце концов, в самом дальнем углу одного из шкафов Жанна углядела баночку без надписи с черными горошинами. Смешав их с остальными ингредиентами, она поставила бифштексы в микроволновую печь и занялась тестом.

Здесь она чувствовала себя на высоте, спасибо Франсуа! Сначала она напекла булочек для завтрака, затем взялась за шоколадное печенье. И как раз вытаскивала из печи последний противень, когда в кухню вошли Стив и Гас. Выражение их лиц живо напомнило ей братьев — Джеффа и Джереми, — и сердце ее сжалось.

— Привет, мальчики! — крикнула она тем не менее веселым голосом.

— Как вкусно пахнет! — повел носом Стив, приглядываясь засверкавшими глазами к остывающему печенью.

— Божественно! — подтвердил Гас.

— Мойте руки, я вас угощу! — смилостивилась Жанна. Но пока они бегали мыть руки, ее осенила блестящая мысль. Она выставила на стол перед каждым по тарелке печенья и по стакану холодного молока.

— Это, мальчики, моя вам взятка.

Они обменялись неуверенными взглядами, затем посмотрели на печенье.

— Взятка? — спросил Гас.

— Да, взятка. — Жанна придвинула себе стул и села напротив, просительно глядя им в лица. — Мне необходимо научиться ездить верхом. Вы, полагаю, можете мне в этом помочь. А я взамен буду печь вам все, что вы пожелаете.

Мальчики просияли и, не заставив просить себя дважды, накинулись на печенье.

— Только-то и всего? Научить вас ездить верхом?

— Вот именно. — И Жанна заулыбалась, вообразив себе, как вытянется лицо Сета, когда он обнаружит, что она без его помощи овладела искусством верховой езды.

Парни снова обменялись взглядами словно молча советуясь друг с другом.

— Думаю, справимся, — сказал один из них.

— Ну и прекрасно! — И Жанна взяла с блюда несколько печений себе — в награду за находчивость. — Когда приступим? — Она с наслаждением вгрызлась в шоколадно-ореховую начинку, с не меньшим наслаждением думая о том, какой сюрприз преподнесет Сету.

— Да завтра утром, после того, как выполним задание Сета, — объявил Стив, протягивая руку за следующей порцией печенья.

Пришедших вечером на обед мужчин, Жанна встретила во всеоружии. Рецепт приготовления бифштекса с перцем она перечитала никак не меньше пяти раз и знала его уже наизусть. Кроме того, она запекла в духовке картошку, сварила найденные в морозилке зеленые бобы и на скорую руку соорудила огромный бисквит.

И все же, стоя у накрытого стола, она обозревала его не без некоторых сомнений. Уж очень непривлекательно выглядела сморщившаяся картошка — у Фионы она имела совсем иной вид. Да и бобы немного переварились, даже больше чем немного — они просто разлезлись. Прикусив нижнюю губу, Жанна задумалась: а не положить ли в них масла? Но решила, что не стоит. Зачем увеличивать количество холестерина в обеде?

Зато бисквит выглядел на славу, да и при виде бифштексов начиналось обильное слюнотечение. Сверху они были присыпаны горошинами перца, а внутри — сама нежность. Жанна убедилась в этом, раз десять отрезая кусочки на пробу. Удовлетворенно вздохнув, она, точно следуя указаниям Эмми, подошла к двери черного хода и ударила в колокол, давая этим знать, что обед готов.

Мужчины не заставили себя ждать. Спустя каких-нибудь несколько минут все, кроме Сета, который пошел навестить Голди и Силвер, уселись за стол и начали передавать друг другу блюда с едой и заполнять тарелки. Жанна, присев на самый краешек стула, с волнением ждала, что они скажут. Поняв по выражению ее лица, в каком она смятении, Хосе сначала отсалютовал ей ножом, а уже потом отрезал кусочек мяса и положил в рот. Баркер, Гас и Стив последовали его примеру.

Четыре пары челюстей задвигались в унисон. И так же дружно они вдруг остановились, а их обладатели схватили бокалы с ледяным чаем.

— В чем дело? — спросила Жанна. — Слишком много перца?

— Нет, сеньорита, — немного придушенным голосом ответил Хосе. — Не сказал бы. Вкусно, даже очень вкусно. — Он незаметно для Жанны подмигнул товарищам, но почему-то взял кусок бисквита и намазал его маслом. — А бисквит, друзья? Всем бисквитам бисквит, ничего не скажешь.

Изумленная Жанна взялась за нож для мяса, но в этот миг вошел Сет.

— Что здесь происходит? — поинтересовался он, с ходу заметив, что вся четверка уже перешла к бисквиту, а мясо, словно отравленное, стоит нетронутым.

— Не знаю, — призналась Жанна, отрезая себе кусочек бифштекса.

Сет, перегнувшись через стол, выхватил из ее рук вилку с кусочком мяса и принялся жевать. Лицо его исказила гримаса.

— Что это должно означать? — спросил он с набитым ртом.

— Бифштекс с перцем. — Вооружившись вилкой Сета, Жанна отрезала еще один кусочек мяса и положила в рот.

— Ну, до бифштекса с перцем ему далеко, — сказал Сет, с трудом проглотив кусок. — Перед нами — мясо с ягодами можжевельника.

Только теперь Жанна почувствовала специфический пряный привкус. Отвращения он не вызывает, но и приятным его не назовешь. Тщательно прожевав, она проглотила кусок, приложив все силы к тому, чтобы при этом не содрогнуться.

— Можжевельник — это те вечнозеленые кусты, что растут позади дома?

— Точно. — Сет, поднявшись, вытащил из холодильника огромную бутылку кетчупа. — Это вы там набрали ягод?

— Конечно, нет. Я нашла их в шкафу и приняла за перец.

С горестным вздохом Сет пустил кетчуп по рукам.

— И вас даже не насторожил странный запах при жарке мяса?

— Нет, — холодно отрезала Жанна. Откуда ей было знать, как должно пахнуть жарящееся мясо? Как будто она его когда-нибудь жарила! И нечего срамить ее перед всем честным народом! Высоко подняв голову, она поднесла мясо к раковине, счистила с "его ягоды и поставила обратно на стол.

— С кетчупом пойдет за милую душу. — И Хосе снова отдал ей салют.

Стараясь не замечать ироническую усмешку Сета, Жанна благодарно улыбнулась Хосе. Все же обед не стал ее полным Ватерлоо. Все, кроме мяса, было вполне съедобным, а уж бисквит удался — пальчики оближешь! С торжествующим видом она передала Сету тарелку с бисквитом.

Утром следующего дня Жанна договорилась встретиться с Коллинзами после завтрака на выгоне. Сет и все остальные пошли чинить изгородь на дальнее пастбище, а Стиву и Гасу было велено убрать конюшню и кораль. Пока они выполняли задание, Жанна убрала кухню, напекла новую порцию печенья — на сей раз с арахисовым маслом — и положила в бумажный кулек. Взятка так взятка!

— Так с чего мы начнем? — спросила она, вручая кулек подросткам.

— Прежде всего надо научиться седлать лошадь, — ответил Гас, выводя из конюшни огромного гнедого жеребца. Заметив кулек в руках у брата, он запустил туда руку и, набив рот печеньем, продолжал: — С этого по крайней мере началось наше обучение. Жеребца зовут Салс, на него-то нас и посадил Сет.

При виде коня у Жанны душа ушла в пятки. Салс был намного крупнее Голди! Спина его оказалась на уровне лица Жанны, и она быстро вычислила, что, находясь в седле, будет возвышаться над землей на восемь-девять футов. Затаив дыхание от страха, следила она за тем, как Стив и Гас вставляют уздечку в рот Салса. Зажав лошади нос, они заставляли ее открыть рот, в котором торчали зубы размером с большой палец Жанны, и спокойно клали туда уздечку. Конь не протестовал.

Но едва за уздечку взялась Жанна, он выкатил глаза, словно недоумевая, что она собирается делать. Никакими уловками не могла Жанна заставить его открыть рот, он лишь скалился и отворачивал морду в сторону.

Жанна старалась и виду не показывать, как она расстроена таким поворотом дела, но догадливый Стив, потеряв надежду на успех, взял у нее из рук уздечку и сам поставил ее на место.

— Зато с седлом у вас получится лучше, — утешил он Жанну. — Уздечка требует, конечно, навыка.

Жанна кивнула и призвала себя к твердости. Пока Стив объяснял, что нужно делать, Гас придерживал морду Салса. Жанна взялась за обе луки седла и согнулась под его тяжестью. Напрягшись, она с большим трудом взгромоздила седло на спину коня, сильно стукнувшись при этом о его бок. Салс нервно шагнул в сторону, но Гас успокоил его.

Вновь обретя равновесие, Жанна взглянула на дело своих рук — и тяжко вздохнула.

— Ах, Жанна…

— Да, да, вижу. Положила задом наперед.

Сняв седло, Жанна перевернула его, снова водрузила на лошадь, теперь уже в правильном положении, и Стив перешел к следующему этапу.

— Садиться следует всегда с левой стороны, иначе лошадь может опрокинуть седока и даже наступить на него копытами, — поучал Стив Жанну.

Не наступить на него, а растоптать в порошок, подумала Жанна, глядя на огромные подковы Салса. Выслушав наставления Стива, она, вытянувшись, сколько у нее хватало сил, попыталась вдеть в стремя левую ногу в легкой тапочке. Не с первой попытки, но все же ей это удалось. Но после того как она с грехом пополам вставила левую ногу в стремя, правая беспомощно повисла примерно в дюйме от земли. Неуклюже подпрыгивая, Жанна попыталась подняться в седло.

Стив уже протянул руку, чтобы опустить стремя или подсадить Жанну, но Салс, решив, по-видимому, что хватит ему возиться с этой неумехой, дернул головой, заржал и двинулся с места, вырвав вожжи из рук Гаса.

— Стой! — завопила Жанна, прыгая на одной ноге. Но Салс двигался все быстрее и быстрее. Опасаясь, как бы жеребец не потащил ее по земле, Жанна продолжала прыгать, как одноногая лягушка.

Стив и Гас с отчаянными криками бежали рядом, пытаясь остановить Салса, но стоило им приблизиться, как жеребец, извернувшись, менял направление. Они подбежали к нему спереди, но и тут он, сделав резкий поворот, потащил Жанну в противоположную сторону.

Она вцепилась в луку седла с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Голова Жанны моталась из стороны в сторону, сама она издавала истошные крики.

Наконец она сообразила, что если волочить правую ногу по земле, то она может послужить своеобразным тормозом. Так она и сделала. Но как только Жанна прекратила подпрыгивать, Салс поднялся на дыбы и сбросил ее в пыль.