Берег. Следы на песке

Глава 4

С улицы доносилась невнятная болтовня, на кухне громыхала посуда, в воздухе пахло кофе и яичницей с копченым салом. Я впервые в жизни проснулась в мужских объятьях и не сразу поняла, где нахожусь. Голова покоилась на смуглом плече. Чувство покоя и защищенности окутало меня мягким облаком. Я уже узнавала Волка по запаху, дыханию, прикосновению. Сероглазый вырос в глазах еще больше. Ведь он не тронул меня ночью без моего согласия. Мелькнула мысль, что он побывал в постели одной из девушек, снял напряжение. Нет, подумала, Волк не такой. Я погладила руку с крупными венами.

– Брателла, вставай! Доктор приехал, – в комнату без стука заглянул Дэн, и я, закрыв глаза, вжалась спиной в грудь и живот сероглазого.

Меня прошиб холодный пот. Дверь захлопнулась. Часы на запястье Волка показывали десять утра. Голова, ушибленные рука и нога ныли. Рана на спине не напоминала о себе, пока я не шевелилась. Во рту пересохло. Я выбралась из-под тяжелой руки, безвольно упавшей на постель, и взглянула на тумбочку. Стакан опустел. Я вырубила своего единственного защитника в бандитском логове и беспечно проспала все на свете. Перочинного ножа под подушкой не оказалось. Я чувствовала себя школьником неготовым к экзамену и, свесив ноги с постели, судорожно искала пути отступления.

– Волк, твою мать! – Дэн распахнул дверь и застыл, уставившись на меня.

– Привет! – нервная усмешка искривила мои губы.

Я впервые смогла нормально рассмотреть этого парня. Коренастый, на голову ниже Волка, с белым ежиком волос и опухшим после пьянки лицом. Он тоже изучал меня.

– Где тут наша больная? – в дверях показался Борис Семенович.

Его голос соответствовал внешности: невысокий, лысоватый, с яйцевидной головой и брюшком, вываливающимся из брюк. Я смотрела на доктора, готовая вцепиться ему в глотку, если он посмеет прикоснуться ко мне.

– Эта больная, походу, Волка вырубила, – Дэн обошел кровать и потянул друга за плечо. Тот повернулся на спину и всхрапнул. – Тьфу, живой вроде.

– Денис, я же просил вас не трогать девушку. – Борис Семенович участливо посмотрел на меня. – Надеюсь, вас не обижали здесь?

Ну просто отец родной!

– Я бы даже сказала, мы подружились, – я включилась в игру и вытащила из арсенала одну из обворожительных улыбок.

– Замечательно, – умилился врач и обратился к Дэну. – Напился он, что ли? Забирай его отсюда! Нам нужно побеседовать с Юлией.

Думаю, врач уже знал даже мою группу крови. Сиял Борис Семенович как фарфоровая супница на званом обеде.

– Не пьет он совсем, – буркнул Дэн и похлопал друга по щекам.

Я забралась на кровать и тоже склонилась над Волком.

– Скорее всего выпил снотворное. Приготовила себе на ночь. Да не понадобилось.

За спиной послышался звук открываемой упаковки.

– Ого! Тут не хватает трех штук.

Дэн схватил меня за шею:

– Себе, говоришь, приготовила.

– Оставь ее! – взвизгнул Борис Семенович. – Пошел вон отсюда!

Дэн отпустил меня, злобно блеснул глазами и вышел.

В этот раз на улицу меня сопровождал врач. Яркие наряды исчезли с вешалки. Я сунула ноги в уже знакомые сапоги и вышла из дома. В сумерках пасмурного утра я задержалась на ступенях и бегло осмотрела двор. По одну сторону забора стоял покосившийся парник с прорванными стенками и темнели грядки. Рядом с крыльцомрябина. Я сорвала гроздь налитых оранжевых ягод и сунула в рот. Горечь, как вкус моей незадавшейся любви. Ворота на вид хлипкие, машиной вышибу. Справа от них – черный джип и девятка. Пацанские тачки резвые, но до моей коняшки им далеко. Авто докторишки на улице, наверное. Куда поворачивать помню. Хорошо бы колеса мальчикам спустить, но я проспала этот счастливый момент.

– Юлия, пойдемте! – Борис Семенович подхватил меня под локоть. – Простудитесь.

За углом моя машина будто только и ждала меня. Вздох вырвался из моей груди и слезы навернулись на глаза. Я вытерла их кулаком и закусила губу. На эту сторону выходит только одно окно. Значит, можно спокойно выбраться наружу, линейкой открыть машину, завестись и рвануть напролом. Вот уж не думала, что однаждызабытые в машине ключи, спасут мне жизнь. Конни тогда купил в ближайшем магазине линейку и научил меня очередной премудрости.

В дом я вернулась, едва сдерживая ликование. Проходя мимо кухни, я увидела за столом четырех парней. Они уминали яичницу, закусывая зеленым луком. У меня заурчало в животе, и я вспомнила, что сутки не ела. Дэн со стаканом рассола сидел в старом кресле, обитом зеленым бархатом. Он даже не повернул голову в мою сторону, в отличии от остальных.

В комнате я забралась под одеяло и тронула Волка за плечо, он причмокнул губами и повернулся на другой бок.

– Сейчас я верну его в строй. – Врач открыл чемоданчик и набрал в шприц лекарство. – И поставлю тебе капельницу. Ты потеряла вчера много крови, нужно восстанавливаться.

То, что Борис Семенович ратует за мое здоровье только радовало. В этом доме меня за жильца на белом свете не считали. Эдакая овечка на заклание.

– Денис, забирай приятеля, – крикнул врач. – Он скоро очухается.

Дэн вошел и усадил Волка на кровати.

– Твою мать, – первые слова сероглазого меня не обрадовали. – Башка раскалывается.

– Стриптизерке своей спасибо скажи. – Дэн закинул его руку себе за шею и поднялся вместе с ним. – Овца конченная.

Парни вышли из комнаты, и врач закрыл дверь. В голове мелькнула шальная мысль пришибить его чем-нибудь тяжелым. Я обвела глазами комнату, но ничего подходящего, кроме вазы с сухоцветами мне на глаза не попалось.

– У тебя документы с собой есть? Если в больницу ехать, нужны будут, – хлопотал возле меня врач.

– Вы у ребят своих спросите, меня сюда без чувств привезли.

– Бедная девочка, я поставлю тебя на ноги, – медоточил Борис Семенович.

– А вам-то какой в том интерес? – улыбнулась я. – Они меня отпускать не собираются.

– Это мой врачебный долг, – громко сказал он и доверительно прошептал: – Я помогу тебе. Перевезу в больницу, а там посмотрим.

«Оскар» нашел бы своего героя, снимайся Борис Семенович в кино.

– Спасибо, – я потупила глаза, выискивая повод встать с постели.

Дэн спутал все мои карты. Он вошел в комнату сунулся в ящик тумбочки и достал наручники.

– Руку давай сюда, – потребовал он.

– Только не правую! – С лица врача на миг слетела маска, но тут же он улыбнулся мне: – Не доверяют нам с тобой.

Я протянула Дэну руку, и он пристегнул меня к спинке кровати.

– Загляну к тебе попозже, – подмигнул он мне.

Я похолодела. Неужели Волк отступился от меня? Ведь только он знал, где лежат наручники.

Борис Семенович поменял мне повязки, сделал уколы и установил около меня штатив для капельницы. Я закрыла глаза в надежде, что доктор хоть ненадолго уберется восвояси. Тугой жгут стянул плечо.

– Работай кулаком, – приказал врач.

Я молча повиновалась, и острая игла ткнулась мне в вену.

– Тут минут на сорок, – пробубнил Семёныч, похлопал себя по карманам и потопал к двери.

Мысленно я поблагодарила небеса. Но тут же дверь хлопнула снова. Я поняла кто вошел, но не открыла глаз.

– Ну и на хрена ты это сделала? – в голосе Волка слышалась обида.

– Что именно? – я посмотрела на него в упор.

Волк стоял, облокотившись на спинку кровати.

– Снотворное мне подсыпала…

– И уговорила тебя его выпить. Ты ерунды-то не неси. Я себе сделала на случай, если твои приятели решат со мной позабавиться.

– А это, – Волк показал мне перочинный нож. – Неужели ты не поняла, что я не отдам тебя никому?

– И даже Князю? – пора было заканчивать с сантиментами и расставлять все точки над «ё».

– И даже Князю. Но ты все решила по-своему.

Или Волк чересчур самонадеян, или врет. Конни по мелкому не работал, а потому не хватило бы у парня ни зеленых, ни деревянных рассчитаться за мои грехи со своим боссом. А просто так меня ему не отдали бы.

– Если бы я хотела убить тебя, мы не разговаривали бы сейчас. – Осталось просто доиграть роль. Мыслями я уже сидела за рулем своей машины. – Мы встретились с тобой не в то время и не в том месте. Мне никогда не было так хорошо, как этой ночью. Я хочу, чтобы ты просто знал об этом.

Волк исподлобья посмотрел на меня. Взгляд серых глаз действовал на меня разлагающе.

– Меня сегодня перевезут в больницу?

– Да.

Прозвучало как приговор.

– Можно я посплю полчаса? – слабым голосом попросила я.

Больше разговаривать не о чем, время пошло на минуты. Волк, пошатываясь, подошел ко мне ближе и сел на кровать.

Тыльной стороной ладони он провел по моей щеке.

– Я тебя…

– Волчар, Дрон звонит, – Дэн просунул голову в дверь и недовольно зыркнул в мою сторону.

– Иду… – Волк с трудом поднялся с постели и повернулся ко мне. – Спи спокойно, никто тебя не тронет.

Он вышел из комнаты, и я услышала, как он рявкнул на Дэна:

– Оставь ее в покое!

Я зубами вытащила иглу из вены и потянулась к наручникам. Игла предательски выскользнула. Я обернулась. Прозрачная трубка, покачиваясь, повисла вдоль штатива. Я попыталась достать ее ногой и чуть не свернула всю конструкцию. Размотав повязку на голове, я нащупала затерявшуюся в волосах шпильку. Расстегнуть наручники не составило большого труда.

На цыпочках я прокралась к шкафу и распахнула дверцы. Синий шерстяной костюм с эмблемой «Олимпиада-80» сел на меня как влитой. Обувь лежала под вешалками, завернутая в газету. Мокасины не очень шли к костюму, но главное, пришлись впору размером. Натянув на голову вязаную шапку, я выудила из угла железную линейку и распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату, запахло близкой свободой. Я перемахнула через подоконник, спрыгнула вниз, едва сдержав крик – рана в спине напомнила о себе острой болью. Я выглянула за угол. Никого. Открыв машину, я выудила из-под сиденья запасные ключи и завела мотор. Его тихий гул прозвучал в сердце волшебной музыкой. Я перекрестилась, включила передачу и рванула к воротам. Первый же удар в них дал понять, что план провалился. Выскочив из машины, я рванула к калитке и выбежала на пустую дорогу. По обеим сторонам тянулись опустевшие дачи.

– Стой, гадина!

– Кэнди, нет!

– Держи ее, уйдет.

Вперемешку с отборным матом, мне вслед неслись проклятья. Я не стала долго раздумывать, нырнула под соседние ворота и забилась в будку.

– Она не могла далеко уйти! У нее… – заголосил было врач, но его будто кто-то придушил.

– Открывайте ворота! Когда она успела ключи стащить? Выкатывайте мерс! Нужно ее у шоссе вылавливать. Руслан, Кир, поднажали.

Я разжала кулак и посмотрела на ключи от машины. Как хорошо, что у них не хватило ума заглянуть в мою сумку. Где-то далеко надрывно лаяла собака, послышался рев мотора и мимо ворот промчались две машины. У забора послышались незнакомые голоса:

– Нахрена Волк врача замочил?

– Князь за эту бабу голову отвернет, а так на докторишку спишут.

– Хэзэ, короче. – Калитка жалобно заскрипела, но не поддалась. – Тут закрыто.

– Может под забором пролезла?

– В такую грязь рухнула? Ты чего?

Оглядела себя и ужаснулась. Мокрая, грязная, я тряслась от холода и страха. Если парни сюда зайдут, то непременно сунуться в будку. Рассчитывать на хорошее отношение Волка уже не приходится.

***

– Она скорее всего туда нырнула. Смотри, вон там в заборе дырень какая.

Парни убрались. Выждав пару минут, я выглянула из-под забора. Никого. Выкарабкалась на дорогу и бросилась к своей машине. Бампер помят и фара вдребезги. Дубль два. Панель приборов приветливо вспыхнула яркими огоньками. Мотор, передача, сцепление, газ! И я помчалась, маневрируя среди луж и ям.

Я выскочила на шоссе и через двойную сплошную рванула налево. Интуиция меня не подвела. Вскоре показался указатель на Петербург. Держали меня парни в тридцати километрах от города по Мурманскому шоссе. Самое главное – проскочить без документов пост ГАИ. В милицию я, конечно, идти не собиралась. Оттуда меня под белы рученьки вернули бы Князю.

Небеса сменили гнев на милость, и до коммуналки на Техноложке я добралась без приключений. О моем любимом лежбище знал только Конни. Он мне и купил здесь комнату.

– Катя, здравствуй! Ты откуда грязная-то такая, – подслеповатая соседка, старушка лет семидесяти, всплеснула руками.

– Привет, Марьиванна, самосвал обрызгал.

Для обитателей коммуналки и некоторых моих знакомых я была Катей Громовой. Фальшивые документы мне выправил Конни. Фамилия Сани, моего первого возлюбленного, досталась мне случайно. Я сначала хотела отказаться, но потом приняла это как знак. Не знаю, правда, какой. Давно уже поняла – просто так в жизни ничего не бывает. Я прошла в свою комнату, закрылась на ключ, села на пол и зарыдала. Я вырвалась из ада, но плакала не поэтому. Волк убил человека ради меня, а не чтобы прикрыть тылы. Впервые я встретила мужчину, который не пожалел бы для меня своей жизни. Встретила и потеряла.

– Катюша, поставить чайник? Пирог сегодня испекла. Вкусный! – Мария Ивановна, как и прочие соседи, благоволили ко мне. Я выручала их деньгами и помогала с продуктами, когда приезжала сюда пожить.

– Спасибо! Только умоюсь с дороги, – я размазала слезы грязными кулаками по лицу и поднялась.

Яблочный пирог, сладкий черный чай и болтовня соседки убаюкивали. Но расслабляться было рано. Железная коняшка под окном могла выдать меня. Окна, наполовину заклеенные фольгой, надежно хранили меня не от солнца. Я нажала на пару кнопок под подоконником, и его крышка медленно поднялась. Я улыбнулась. Перетянутые резинками пачки денег, пистолет, драгоценности и документы хранились здесь как в Швейцарском банке. Я вытащила несколько купюр, оделась и, собрав последние силы, отогнала машину в давно пустующий гараж отца. Обратно я вернулась на такси.

– Мишка, узнал? Мне нужна помощь твоя, – позвонила я знакомому парнишке из военно-медицинской академии.

– Катюша?

– Она самая. Захвати свой походный чемоданчик и приезжай.

Я продиктовала адрес. Не могу утверждать, что Михаил поверил в мой рассказ про напавших на меня в ночи бандитов. Он относился к людям, которые не задают лишних вопросов. Тем более что я помогла отправить его маму на лечение в Германию.

Своим родителям я наврала, что уехала в Прибалтику и с чистой совестью исчезла из жизни. Месяц я провела в постели под чутким наблюдением моего приятеля, не рискуя выходить на улицу. Мысли о Волке я гнала прочь, но он приходил ко мне во снах.

В конце ноября мы с Михаилом купили «восьмерку». Я попросила его оформить машину на себя и выписать мне доверенность. Подъехав к старому ДК, где базировалось наше шоу, я поднялась по ступеням и с замиранием души переступила порог. Знакомые стены, знакомые афиши. Комок подступил к горлу, но я сдержала слезы. Черный парик и макияж изменил мою внешность до неузнаваемости. У вахтерши я выведала, что администратор наш умер от инфаркта в день, когда меня похитили. Нашли его утром в машине. Танцовщиц после рокового представления бандиты увезли с собой и больше их никто не видел. Парни разбежались. А приму – меня то есть – убили прямо здесь, а тело забрали с собой. Милиция покрутилась денек-другой и больше не появлялась.

Я вернулась домой и прибрала бутылку коньяка. На следующий день мне здорово влетело от Михаила. И тут же мы вместе нарезались. Декабрь тянулся мучительно долго. В январе бдительность моя притупилась. Я занялась восстановлением документов.