Часть третья ОСВОБОЖДЕНИЕ (1939–1940 гг.)

В новых условиях

Начало германо-польской войны потребовало от Румынии определения ее позиции в новой ситуации. Вместе с тем румынское руководство решило не торопиться, и лишь 4 сентября, после того как войну Германии объявили Англия и Франция, было опубликовано коммюнике о том, что Румыния полна решимости «сохранять и впредь мирную позицию, которую она соблюдала до сих пор, добиваясь согласия со всеми соседними странами. В этом духе правительство готово возобновить свое предложение о заключении договора о ненападении» с Венгрией. На прямую просьбу германского посланника сделать заявление о нейтралитете румынский премьер-министр ответил отказом. В ответ на новую попытку германского дипломата добиться запрещения транзита военных материалов и проезда английской военной миссии в Польшу Калинеску заявил, что Бухарест не разрешит провоза «большого количества оружия и проезда большой группы английских военнослужащих». Со своей стороны, румынский премьер напомнил об обещанных Берлином поставках оружия для Румынии и указал, что румынские поставки нефти в Германию будут осуществляться в зависимости от этих германских поставок.

В этот момент Германия не могла позволить себе каких-либо резких действий или даже высказываний в адрес Румынии, поэтому Бухаресту было заявлено, что военные поставки будут продолжаться при любых обстоятельствах. Более того, 3–4 сентября Риму и Берлину пришлось сдерживать Венгрию, которая попыталась заручиться их поддержкой для нападения на Румынию[753]. Однако успехи германских войск в Польше и бездеятельность Англии и Франции усилили стремление Румынии дистанцироваться от них, и 6 сентября Коронный совет решил провозгласить нейтралитет. 8 сентября Румыния заявила о намерении «строго соблюдать правила нейтралитета, выработанные международными конвенциями по отношению к воюющим странам, участвующим в нынешнем конфликте»[754]. В то же время Бухарест отказался от предложения Франции принять военную миссию инструкторов. 9 сентября Берлину было сообщено, что румынское руководство заинтересовано в сильной Германии для «сдерживания России». Со своей стороны, Германия указала Румынии, что ожидает от нее строгого соблюдения нейтралитета. В ответ 14 сентября румынское правительство заявило о согласии с этим требованием и просило передать Румынии трофейное польское оружие в обмен на дополнительные поставки нефти и зерна. Соответствующие поставки Бухарест готов продолжать в течение всей войны, чем «хочет дать Германии лучшее доказательство своей доброй воли».

Перед войной румынская нефть попадала в Германию в основном морем из Констанцы в Гамбург (74,5 % поставок), по Дунаю (21,5 %) или по железной дороге (4 %). Экономическая блокада Германии, объявленная Англией, привела к тому, что морские поставки оказались невозможны, а имевшихся емкостей танкеров, барж и цистерн не хватало для сохранения общего объема поставок. Кроме того, из общего тоннажа танкеров на Дунае (220 700 тонн) Германия контролировала лишь 45 %. В этих условиях Англия постаралась ограничить возможности поставок нефти в Германию и 12 сентября предложила Румынии переговоры о покупке у нее нефти. Однако румынская сторона настаивала на продаже нефти за американские доллары. В определенной степени это было общим требованием как иностранных нефтедобывающих компаний в Румынии (в том числе и английских), так и самого румынского правительства, которому предстояло выплачивать проценты по займам. 16 сентября Румыния ввела новый валютный режим, согласно которому 30 % выручки экспортеры должны были продавать Национальному банку по официальному курсу (с 38 % премией), а остальные 70 % — по свободному рыночному курсу любым покупателям. В этих условиях англо-румынские переговоры были прерваны[755].

16 сентября Берлин заявил протест по поводу транзита польского золотого запаса, вывезенного из Констанцы в Англию. В ответ румынская сторона отметила, что отказалась принять эти польские средства на хранение, но не могла препятствовать их транзиту, поскольку золото — это такой же товар, как и все другие. Одновременно начались новые переговоры о расширении поставок сырья в Третий рейх в обмен на дополнительные поставки оружия Румынии. 17 сентября советские войска перешли границу Польши[756]. В тот же день Румынии, как и всем государствам, с которыми Москва имела дипломатические отношения, был передан текст советской ноты Польше с уведомлением, что СССР будет продолжать придерживаться нейтралитета в отношении этих стран[757]. 20 сентября Молотов поинтересовался у румынского посла в Москве, «не могут ли произойти в связи с тем, что на территории Румынии находятся польское правительство, главные польские руководители и 500 польских военных самолетов, какие-нибудь неожиданности для Советского Союза?» Румынский дипломат ответил, что никаких инцидентов не будет, а «польские войска, которые перешли или будут переходить границу, были и будут разоружены и интернированы»[758].

Тем временем поздно вечером 17 сентября польское правительство и военное командование перешли румынскую границу, рассчитывая выехать из Румынии во Францию. Вопреки действующему польско-румынскому союзному договору Бухарест 18 сентября заявил, что «особые условия, в которых развивались события в Польше 17 сентября, как и тот факт, что Польша попросила румынское правительство оказать гостеприимство главе государства и министрам, которые укрываются на нашей территории, показали, что Румыния должна сохранить в дальнейшем позицию строгого нейтралитета в отношении нынешних воюющих сторон. Правительство с учетом интересов родины будет заботиться о безопасности и защите рубежей страны»[759]. Утром 18 сентября из польского консульства в Черновицах в польские дипломатические представительства в других странах было разослано послание от имени президента Польши. В тот же день румынские власти потребовали от польского правительства подписать декларацию об отказе от всех своих конституционных политических и административных обязанностей. Это позволило бы представить ситуацию как транзит не правительства, а просто польских граждан. Однако министр иностранных дел Польши Ю. Бек отказался подписать подобное заявление. Тогда 19 сентября члены польского правительства были перевезены в Сланицы, где им было сообщено об интернировании. Румыния предпочла прислушаться к «дружеским» советам Германии[760].

Со своей стороны, Берлин согласился передать румынским вооруженным силам трофейное польское оружие в обмен на нефть и зерно. Румынская сторона попыталась добиться от Германии хотя бы частичной оплаты нефти в валюте, но это предложение, естественно, не нашло поддержки в Берлине. В тот же день румынское руководство обратило внимание Англии, Франции, Германии и Италии на «серьезную озабоченность, вызванную в Румынии продвижением Советов в центр Европы и социальной опасностью, которая может возникнуть в результате усиления коммунистической агитации», в связи с изменением ситуации в Восточной Европе[761]. Поскольку дипломаты Англии и Франции указали на то, что главная угроза исходит от Германии, которую необходимо разгромить, то румынское руководство продолжило зондажи Рима и Берлина. 21 сентября Италии было заявлено, что «Польша и Румыния выполняли до сих пор функцию барьера против большевизма. Румыния не сможет впредь выполнять одна эту функцию». Одновременно Берлин был запрошен о том, может ли Румыния «рассчитывать на дружественную поддержку Германии, чтобы не иметь никаких неприятностей со стороны России?»

В условиях приближения германских войск к румынской границе 21 сентября «Железная гвардия», ожидавшая поддержки со стороны Берлина, устроила новый мятеж, в ходе которого был убит премьер-министр Калинеску. Однако занятие Западной Украины Красной армией и пассивность германского посольства в Бухаресте, занятого подготовкой нового соглашения о поставках сырья из Румынии, позволили румынскому правительству подавить мятеж и начать репрессии против его организаторов[762]. 28 сентября Румыния запросила Францию о ее позиции в случае румыно-советского конфликта: «Вступят ли Франция и Великобритания в войну против России? Сумеют ли они нам обеспечить эффективную помощь путем присылки эскадрилий в страну и англо-французского флота в Черное море?» Указание французского дипломата в Бухаресте на необходимость разгрома Германии, а не соглашения с ней, вызвало ответную реплику Гафенку: «Поражение Германии не решит проблему Европы. За спиной Германии поднялась Россия… Поэтому после победы над Германией потребуется новая победа над Россией. В связи с этим они (Англия и Франция. — ММ) обязаны взвесить шансы на окончательную победу и […] учесть все эти факты». То есть Румыния ратовала за восстановление мира в Европе на базе англо-франкогерманского соглашения.

В тот же день в беседе с советским поверенным в делах СССР в Румынии министр иностранных дел Гафенку подчеркнул добрососедское отношение к Москве, а 3 октября новый румынский премьер-министр К. Арджетояну заявил советскому дипломату, что «Румыния и в дальнейшем сохранит самые дружественные отношения с Советским Союзом». Румынские власти сняли ограничения на распространение в стране газеты «Известия» и показ советских фильмов в Бессарабии[763]. Вместе с тем 29 сентября было заключено секретное соглашение с Германией о поставках в Румынию трофейного оружия и военных материалов из Польши в обмен на дополнительные поставки нефти и продовольствия. Румынское правительство было вынуждено согласиться на предложенную германской делегацией оплату нефтепоставок по клирингу, но из расчета 40 леев за 1 марку, тогда как немцы настаивали на более высоком валютном курсе[764]. 30 сентября Бухарест предложил нейтральной Италии воздействовать на воюющие страны с целью нахождения компромисса и восстановления мира, поскольку «продолжение войны пойдет на пользу лишь коммунизму и славянству, которые уже достигли сердца Европы, что необходимо убедить Францию и Англию, чтобы они не сходили с ума, упорствуя в своей непреклонности». Одновременно румынское руководство активизировало поиски союзника против Москвы среди великих держав, которым постоянно напоминалось, что на Днестре оно защищает от большевизма не только себя, но и всю европейскую цивилизацию. Но поскольку и Англия с Францией, и Германия с Италией заняли уклончивую позицию, румынское руководство продолжило свою политику балансирования[765].

Советское командование внимательно следило за действиями Румынии. К 17 сентября вдоль Днестра от Калюса до Черного моря были развернуты по плану прикрытия[766] войска Одесской армейской группы (35-й стрелковый корпус в составе 15-й, 51-й и 95-й стрелковых дивизий) Украинского фронта. К концу сентября вдоль рек Черемош и Днестр до Каменец-Подольска была развернута 146-я стрелковая дивизия 13-го стрелкового корпуса 12-й армии Украинского фронта[767]. На 1 октября во всех этих войсках насчитывалось 73 016 человек, 22 988 лошадей, 52 550 винтовок, 5577 револьверов, 1069 сабель, 2634 пулеметов, 515 орудий и минометов, 191 танк, 4 бронемашины, 3295 автомашин, 442 трактора и 143 мотоцикла[768].

В 23.55 26 сентября командующий Украинским фронтом доложил наркому обороны о том, что «по данным штаба Одесской группы, Румыния заметно усилила восточную и северную границы. Среди пограничников отмечаются солдаты полевых войск. Пограничные пикеты усилены пулеметами, ведется интенсивное наблюдение за нашей территорией. Наряду с этим отмечается сосредоточение в приграничных районах полевых войск: в районе Бендеры до трех полков пехоты; в лесу западнее Черна до дивизиона артиллерии; 23.9 в Сороки прибыл батальон пехоты. В районах Голерканы, Дубоссары, Криуляны, Водулуй-Воды, Бендеры — окопные работы. В районах Черна, Резина до десяти огневых точек. За последнее время участились случаи провокационного поведения румынских пограничников, выражающиеся в обстреле нашей территории. Так, 21.9 были произведены 2 выстрела по ДОТ № 1055, 22.9 три раза обстреливался из пулемета северный берег Днестра у Могилев-Подольский и 24.9 обстреливался ДОТ № 1006»[769]. Подобные факты имели место и позднее. Так, 16 октября с румынской стороны трижды обстреливались советские пограничные наряды и территория. Естественно, советской стороной был заявлен протест[770].

Успехи Польского похода Красной армии породили среди советских военнослужащих и населения довольно радикальные настроения относительно решения бессарабского вопроса. Так, преподаватель военно-воздушной академии РККА полковник Плешаков полагал, что «теперь мы, освободив Белоруссию и Украину, должны будем подумать о выходе к Балтийскому морю, тем более что в Литве тоже есть бывшие белорусские территории, теперь можно нажимать и на Румынию, она быстро отдаст Бессарабию»[771]. Красноармеец отдельного батальона связи 13-го стрелкового корпуса Кулибаба задавался вопросом, «когда же мы прокорректируем границу с Румынией, а ведь и Бессарабию нужно освободить»[772]. Не были исключением и пограничники. Например, курсант Петров в разговоре с лейтенантом Соколовым сказал: «Наша армия, продвигаясь в Польше, возможно, завернет левым флангом и в Бессарабию». По мнению командира отделения Шумейко, «румынские солдаты издеваются над бессарабским народом. Не пора ли нам рассчитаться за такие пакости»[773]. 27 сентября на собрании в селе Ясски колхозник Музураш заявил: «Правильно поступило наше правительство, что встало на защиту жизни и имущества наших братьев белорусов и украинцев, проживающих в Польше. Не дождусь, когда будет приказ об оказании помощи бессарабскому народу»[774].

Правда, в это время советское руководство было занято решением ряда внешнеполитических проблем на своих западных и северо-западных границах и не было готово к каким-либо резким действиям в отношении Румынии, поэтому все эти разговоры попали в разряд «нездоровых». После завершения Польской кампании согласно приказам наркома обороны № 0057 от 11 октября и № 0160 от 23 октября 1939 г. произошли следующие изменения военно-территориальной структуры Красной армии. Территория Западной Украины включалась в состав Киевского особого военного округа (КОВО). На территории Одесской, Николаевской, Кировоградской, Днепропетровской, Запорожской областей, Молдавской и Крымской АССР формировался Одесский военный округ (ОдВО), командующим войсками которого был назначен бывший командующий войсками Калининского военного округа (КалВО) комкор И.В. Болдин. Управление 13-й армии (бывшей Одесской армейской группы) следовало передислоцировать в Станиславов и переименовать в управление 12-й армии, а личный состав находившегося там управления 12-й армии после сдачи дел следовало вернуть по месту прежней службы в управление Харьковского военного округа (ХВО)[775].

Анализируя ситуацию на Балканах, аппарат ИККИ подготовил к 28 сентября 1939 г. записку «Империалистическая война и Балканы», в которой отмечалось, что обе воюющие группировки будут стремиться втянуть в начавшуюся войну нейтральные балканские страны. В этих условиях задачи компартий на Балканах заключались в том, чтобы «бороться против империалистической войны, против вмешательства в войну, против поджигателей войны», которыми, по тогдашней советской терминологии, были Англия и Франция, представлявшие с точки зрения Москвы основную преграду усилению советского влияния в Юго-Восточной Европе. В своей работе коммунисты должны были разоблачать политику правящих кругов балканских стран, бороться за дружбу балканских народов и «всеми силами добиваться установления и укрепления дружественных связей с великим Советским Союзом и объединения Балканских стран вокруг Советского Союза. Этим они будут способствовать также ограничению театра войны и быстрой ликвидации последней». Компартиям следовало учитывать обострение социальных проблем и разъяснять трудящимся их революционные задачи. «Популяризируя грандиозный опыт СССР, они должны указывать трудящимся, что лишь низвержение капиталистических правительств, лишь установление рабоче-крестьянского правительства и присоединение к Советскому Союзу на основе равноправия и взаимности, лишь осуществление социализма обеспечит трудящимся Балканских стран национальное равноправие, свободную и счастливую жизнь»[776].

С октября 1939 г. стала обсуждаться идея создания блока нейтральных государств на Балканах под эгидой Италии. Англия и Франция рассматривали эту инициативу как возможность сохранить статус-кво в Юго-Восточной Европе, не допустить усиления там влияния Германии и СССР и попытаться переманить Италию на свою сторону. В Москве к этой идее отнеслись с недовольством, а в Берлине более спокойно, поскольку рассчитывали использовать возможное объединение в своих интересах. Для Румынии проектируемый блок должен был стать еще одной гарантией против Венгрии, Болгарии и Советского Союза. Пока, по мнению Бухареста, функцию сдерживания СССР выполняла Германия, но в случае затяжной войны она ослабнет и не сможет защитить Румынию. Поэтому «объединение нейтральных государств в нынешней обстановке защитило бы часть Европы от революционных течений, которые распространяются повсюду, где усиливается русское влияние. Оно бы соответствовало, таким образом, целям самих воюющих стран, которые совершенно не заинтересованы в том, чтобы завтрашняя Европа была окончательно заражена большевизмом». Со своей стороны, советское руководство постаралось удержать склонную к укреплению Балканской Антанты Турцию от сближения с Румынией. Так, 1 октября 1939 г. в беседе с прибывшим в Москву турецким министром иностранных дел Ш. Сараджоглу И.В. Сталин, между прочим, указал на возможность втягивания Анкары в территориальные споры на Балканах. Например, «вышло осложнение у СССР с Румынией из-за Бессарабии — мы не думаем на румын нападать, но и Бессарабию дарить не будем — опять конфликт. По-моему, Румыния вроде Польши: как та нахапала много земель, так и Румыния. Кто связывается с Румынией взаимной помощью, тот должен держать меч наготове: тут и Венгрия, и может еще кто-нибудь — не выгодно это для Турции»[777].

Хотя в октябре 1939 г. Румынии удалось несколько улучшить отношения с Венгрией, 21 ноября Будапешт заявил, что не станет участвовать в блоке нейтралов до полного решения спорных вопросов с Румынией. Болгарское руководство сделало схожее заявление. После заключения 19 октября 1939 г. англо-франко-турецкого договора о взаимопомощи Италия фактически отказалась от участия в предполагаемом соглашении, сославшись на то, что она не нейтральная, а всего лишь невоюющая держава, а Германия по дипломатическим каналам уведомила балканские страны о нежелательности их участия в этом начинании. Кроме того, оживившиеся противоречия на Балканах не позволили достичь соглашения, и к декабрю идея блока оказалась окончательно похороненной[778]. 3 ноября Румыния вновь пыталась выяснить у Англии и Франции, распространяются ли их гарантии на Бессарабию, шантажируя их возможностью сближения с Германией[779]. 15 ноября английский Комитет по предотвращению снабжения Германии нефтью рекомендовал иностранным нефтяным компаниям в Румынии сократить поставки в Германию, увеличить вывоз в страны с конвертируемой валютой и установить максимально высокие цены на экспортируемую в Германию нефть. 16 ноября возобновились германо-румынские переговоры, в ходе которых германская делегация потребовала увеличения курса марки до 75 леев. Со своей стороны, Бухарест предложил Германии оплачивать 40 % поставок нефти девизами, а остальное — товарами, в которых нуждается Румыния[780]. Румыния обратилась за поддержкой к Англии и Франции, но Лондон предпочел занять выжидательную позицию, а Париж, хотя и увеличил закупки нефти, основную часть вырученных за нее средств взимал в качестве платежей по займам[781].

Начавшаяся советско-финляндская война обострила в румынском руководстве опасения в отношении Советского Союза, которому 2 декабря было заявлено, что политика Бухареста в отношении Москвы «продолжает оставаться доброжелательной». Правда, советские дипломаты в Бухаресте получили сведения о переброске румынских войск в Бессарабию и Буковину, где предполагалось сконцентрировать 20 дивизий[782]. Внимание румынского руководства привлекла статья Б. Стефанова в журнале «Коммунистический Интернационал», в которой утверждалось, что Англия и Франция стремятся втянуть угнетающую национальные меньшинства Румынию в войну, но «интересы народов Румынии, их мирное и свободное развитие и лучшее будущее невозможны без немедленного заключения пакта о взаимопомощи с СССР подобно договорам между Советским Союзом и прибалтийскими государствами»[783]. Бухарест немедленно заверил Москву, что не собирается нарушать нейтралитет, проявляет заботу о своих нацменьшинствах и намерен «соблюдать самые лучшие отношения с СССР»[784]. С советской стороны 8 декабря было заявлено, что статья «выражает личные взгляды автора, которые не соответствуют взглядам советского правительства»[785]. Румыния была также обеспокоена сведениями о том, что в беседе с французским послом в Москве 5 декабря заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин обратил внимание собеседника на то, что с потерей Бессарабии Одесса — «мертвый порт», и в новых международных условиях советское правительство к этой проблеме не может относиться безучастно[786]. Поэтому румынское руководство усилило поиски союзника против Москвы и постаралось добиться поддержки великих европейских держав в вопросе о Бессарабии. Однако румынский запрос в Берлин от 8 декабря остался без ответа, несмотря на то, что 6 декабря Бухарест согласился увеличить поставки нефти, надеясь получить дополнительное количество вооружения[787].

14 декабря Англия уведомила Бухарест, что ее гарантии распространяются на Бессарабию в том случае, «если Турция немедленно придет на помощь Румынии и если не будет опасности оппозиции со стороны Италии. Если румынское правительство в состоянии дать утвердительный ответ на эти два вопроса, то правительство Его Величества готово немедленно рассмотреть новую ситуацию вместе с французским правительством, чтобы определить тот вклад, который оно будет способно внести в защиту Румынии». Франция в тот же день сообщила Румынии, что гарантии касались только случая германской агрессии, а помощь в случае румыно-советского конфликта Англия и Франция смогут оказать лишь в зависимости от позиции Турции. Если же учесть, что в англо-франко-турецком договоре имелась оговорка о неучастии Турции в антисоветских действиях, получить ее поддержку было серьезной проблемой. Все эти отговорки убеждали Бухарест, что втянуть Лондон и Париж в войну с СССР за румынские интересы вряд ли удастся. В этих условиях румынское правительство решило пойти на новые уступки Германии, которая в начале декабря вновь потребовала увеличения курса марки, надеясь заручиться ее поддержкой против Советского Союза. В тот же день Румыния на 15 % подняла курс немецкой марки к румынскому лею, уведомив Германию, что ждет от нее помощи против СССР, так как делает это вопреки мнению Англии и Франции[788]. Вместе с тем 15 декабря Румыния просила Англию сохранить ее ответ в тайне, поскольку его разглашение могло бы толкнуть СССР на насильственное решение бессарабского вопроса.

Попытки Румынии получить гарантированную поддержку против СССР со стороны соседей также не принесли результатов. Союзники по Балканской Антанте не были заинтересованы втягиваться в советско-румынский конфликт. Венгрия и Болгария стремились реализовать собственные территориальные претензии к Румынии. Италия рассчитывала продолжить сближение с Венгрией и ограничилась общими обещаниями. Тем временем с начала декабря 1939 г. иностранные нефтяные компании в Румынии стали повышать цены на экспортируемые в Германию нефтепродукты. Соответственно, Берлин оказал нажим на Бухарест, и 21 декабря румынское правительство увеличило курс марки еще на 20 %. Правда, 22 декабря Румыния предложила Англии начать переговоры об увеличении экспорта нефти. К началу 1940 г. Дунай замерз, а поставки нефти в Германию по железной дороге сократились с 6 до 2 эшелонов в сутки. Соответственно, экспорт нефти в Англию и ее владения к марту 1940 г. возрос до 120 тыс. т в месяц. Одновременно Англия добивалась того, чтобы румынское правительство оплачивало стоимость поставляемой иностранными компаниями в Германию нефти в конвертируемой валюте. Со своей стороны, Германия порекомендовала Румынии установить контроль над деятельностью иностранных нефтяных компаний.

17 января 1940 г. в Бухаресте было объявлено о создании Генерального комиссариата по вопросам нефти, который должен был контролировать добычу, переработку и экспорт нефти. Одновременно шли переговоры об увеличении экспорта нефти в Германию до 130 тыс. т в месяц. В ответ Берлин обеспечивал Румынию вооружением, необходимым «для защиты своей независимости и территориальной целостности от любой агрессии». Впрочем, оружие поступало в Румынию не только из Германии, но и из Англии и Франции, которые в ответ на ужесточение правительственного контроля над нефтедобывающими компаниями блокировали счета румынского правительства в своих банках и пригрозили Румынии лишить ее своих гарантий[789]. Понятно, что в этих условиях румынское руководство продолжало свою политику лавирования между воюющими странами. Очередная сессия министров иностранных дел Балканской Антанты 2–4 февраля показала, что Румыния в период войны не собирается идти на территориальные уступки своим соседям. Турецкое предложение о военном сотрудничестве против агрессии на Балканах хотя и было принято, но никогда не было реализовано.

Не желая обострять отношений с иностранными нефтяными компаниями в Румынии, Германия еще 21 января 1940 г. предложила компромиссный вариант решения финансовых проблем, но конкретные германо-румынские переговоры начались лишь 13 февраля. В конце концов 7 марта было достигнуто соглашение о том, что в 1940 г. Румыния поставит в Германию 1,5 млн т нефти в обмен на чехословацкое и польское трофейное вооружение, а румынское правительство авансирует компании-поставщики валютой. Таким образом, англо-франко-германский нажим заставил Румынию оплачивать счета иностранных нефтяных компаний[790]. В ответ на постоянные запросы румынского руководства относительно возможности советской агрессии Германия, добивавшаяся стабилизации цен на нефть, 8 февраля заявила, что положение Румынии ее не беспокоит, поскольку она не предвидит никакой русской агрессии[791]. Тем не менее, румынское руководство продолжало занимать твердую позицию в отношении территориальных притязаний соседей. Так, посетив 24 января 1940 г. Кишинев, Кароль II заявил, что территория между Прутом и Днестром «будет навеки румынской»[792]. 16 марта было объявлено об ассигновании на нужды вооруженных сил 30 млрд леев и о готовности защищаться против любого нападения. Выступая в сенате в связи с открытием новой сессии румынского парламента, Гафенку 19 марта заявил о готовности Румынии защищать то, что было получено «в результате свободного решения собраний в Кишиневе, Черновицах и в Алба-Юлии»[793].

Перед выбором

Определенные проблемы возникли зимой 1939–1940 гг. и у Советского Союза. Советско-финская война не только сковала свободу действий советского руководства, но и резко ухудшила отношения СССР с англо-французскими союзниками, которые стали разрабатывать планы антисоветских военных действий. Даже после прекращения советско-финской войны Англия и Франция, стремясь удушить Германию экономической блокадой, продолжали подготовку к установлению контроля над Скандинавией и разрушению советских нефтепромыслов на Кавказе[794]. Одновременно они пытались склонить Турцию, Иран и Японию к участию в войне с СССР. 28 марта англо-французские союзники вновь обсудили свою военную стратегию и решили минировать норвежские территориальные воды, чтобы затруднить доставку в Германию шведской железной руды. Однако по вопросу о бомбардировке Баку мнения сторон разошлись. Если Франция настаивала на ускорении этой акции, то Англия заняла более уклончивую позицию, опасаясь советско-германского союза. Кроме того, на позицию Англии влияло то, что Турция и Иран уклонились от вмешательства в борьбу великих держав, а СССР, зная об общих намерениях западных союзников, предложил 27 марта улучшить отношения с Лондоном. В итоге было принято решение продолжить подготовку к авиаудару по Кавказу, с тем чтобы «операция могла быть осуществлена без задержки, если будет принято соответствующее решение»[795]. Следовало усилить блокаду СССР, особенно на Дальнем Востоке, и затягивать ответ на советское предложение торговых переговоров до решения вопроса о бомбардировке Баку[796].

Хотя Москва и не знала всех деталей подготовки англо-французских действий на Кавказе, имевшаяся информация позволяла отметить нарастание угрозы южным границам СССР. Поэтому еще 4 марта командование ВВС Красной армии получило указания Генштаба, что «САВО, ЗакВО и ОдВО приобретают особое важное оперативное значение», и стало готовить обеспечение этих округов необходимыми материально-техническими средствами и боеприпасами «на 1 месяц боевой работы»[797]. Выступая на вечернем заседании VI сессии Верховного Совета СССР 29 марта, председатель СНК и нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов заявил, что «сейчас в Сирии и вообще на Ближнем Востоке идет большая подозрительная возня с созданием англо-французских, по-преимуществу колониальных, армий во главе с генералом Вейганом. Мы должны быть бдительны в отношении попыток использования этих колониальных и неколониальных войск во враждебных Советскому Союзу целях. Всякие попытки такого рода вызвали бы с нашей стороны ответные меры против агрессоров, причем опасность такой игры с огнем должна быть совершенно очевидна для враждебных СССР держав и для тех наших соседей, кто окажется орудием этой агрессивной политики против СССР»[798]. Кроме этих достаточно серьезных предупреждений, советской стороной были приняты и конкретные военные меры по усилению войск Закавказского военного округа (ЗакВО) [799].

В соответствии с распоряжением наркома обороны и начальника Генштаба командующий ВВС приказал 9 и 11 апреля дальнебомбардировочным авиаполкам ЗакВО и ОдВО «приступить к изучению Ближне-Восточного ТВД, обратив особое внимание на следующие объекты»: Александрия, Бейрут, Хайфа, Александрета, Порт-Саид, Никосия, Ларнака, Фамагуста, Алеппо, Суэцкий канал, Стамбул, Измид, Синоп, Самсун, Трапезонд, Мудания, Смирна, Галлиполи, Анкара, Кырыкале, проливы Босфор и Дарданеллы. Следовало в строгой тайне проработать возможные маршруты, бомбовую нагрузку и провести по 2 учебных полета над своей территорией с дальностью и навигационными условиями, соответствующими Ближне-Восточному ТВД, включая бомбометание и воздушные бои с встречающими истребителями[800]. 7 апреля командование ВВС просило Разведуправление НКО передать штабу ВВС материалы по району Мосул — Керкук, в том числе и те, которые можно достать в Берлине через военно-воздушного атташе. 23 апреля в штаб ЗакВО из 5-го Управления НКО были высланы разведматериалы «по объектам Турции, Ирана, Ирака и Палестины для тщательного изучения летным составом» частей. Переданные 25 мая в штаб ВВС округа, эти материалы содержали карты, планы, схемы, фотоснимки районов Стамбула, Тавриза, Казвина, Багдада, Мосула, Хайфы[801].

Тем временем самолет английской разведки с авиабазы Хаббания в Ираке 30 марта провел аэрофотосъемку района Баку, а 5 апреля — района Поти и Батуми. В Лондоне и Париже завершали разработку конкретных военных планов для действий на Кавказе. Намечалось подготовить единый англо-французский план, который следовало передать на рассмотрение правительств. Однако вторжение Германии в Данию и Норвегию 9 апреля в определенной степени связало руки западным союзникам, поскольку наличные силы ВВС не позволяли усилить авиагруппу на Ближнем Востоке. 23 апреля Верховный военный совет союзников, вновь рассмотрев проблему авиаудара по кавказским нефтепромыслам, констатировал, что «угроза нападения является реальностью и поэтому представляет собой средство для давления» на СССР. Было решено завершить подготовку нападения как можно скорее (ориентировочная дата конец июня — начало июля) и усилить давление на Турцию, чтобы склонить ее к участию в антисоветском походе[802]. В начале мая Франция сообщила Англии о том, что уже 15 мая можно будет начать операцию против Баку, но 10 мая Германия перешла в наступление на Западном фронте, и у союзников возникли более насущные проблемы[803].

Понятно, что весной 1940 г. советское руководство старалось не обострять отношений с Румынией. В том же выступлении 29 марта Молотов отметил, что «у нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса, вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопроса о возвращении Бессарабии военным путем. Поэтому нет никаких оснований к какому-либо ухудшению и советско-румынских отношений»[804]. Это заявление вызвало в Румынии определенное беспокойство. Уже 30 марта румынский премьер-министр Г. Татареску уведомил Германию о необходимости дальнейшего перевооружения румынской армии и просил повлиять на Москву, чтобы она не претендовала на Бессарабию[805]. На это был получен ответ, что отношения с Румынией будут зависеть от выполнения ею своих экономических обязательств перед Германией. Новые румынские запросы показали, что в Берлине не верили в скорую возможность советской инициативы в решении территориального вопроса[806].

Ситуация на советско-румынской демаркационной линии была довольно нервозной. Так, 13 ноября 1939 г. западнее Могилева-Подольского с румынской стороны было произведено два выстрела по советской территории, в результате чего на западной окраине Серебрия был ранен колхозный бык. 1 декабря в районе г. Куты советские пограничники задержали 10 румынских солдат, перешедших р. Черемош. 18 января 1940 г. на р. Черемош румынские солдаты обстреляли советский пограничный наряд, а когда 21 января советская сторона потребовала расследования этого факта, ей было заявлено, что «обстрела наших пограничных нарядов румынские солдаты не производили, а что обстрелы, вероятно, имели место со стороны двух неизвестных, перешедших в Румынию из СССР и оказавших вооруженное сопротивление румынскому пограничному наряду, пытавшемуся их задержать». 10 марта при задержании перешедшего по льду Днестр неизвестного с бессарабского берега по советским пограничникам был открыт огонь. 13 марта выстрелом с румынского берега был ранен в ногу красноармеец 74-го отдельного пулеметного батальона Тираспольского УР П.И. Константинов, охранявший ДОТ № 653, и обстрелян пограничный наряд 25-го погранотряда. 15 марта румынская погранохрана открыла огонь по неизвестному, старавшемуся перебраться в СССР. В результате под обстрел попало с. Цекиновка. Всего же за январь — март 1940 г. с румынской стороны 26 раз открывался огонь по советской территории, ее жителям и пограничникам. В ответ на протесты советской погранохраны румынская сторона признала 2 случая, 5 отклонила, а на 19 ответа все еще не поступило. Румынские пограничные власти продолжали попытки навязать советским представителям наименование линии Днестра государственной границей. Сообщая об этих фактах, ГУПВ НКВД 5 апреля просило НКИД «принять необходимые меры по дипломатической линии»[807].

9 апреля Молотов передал румынскому посланнику в Москве меморандум о 15 случаях обстрела левого берега Днестра с румынской стороны и проблеме минирования мостов через реку. «Такое поведение румынских частей недопустимо, — подчеркнул Молотов, — и встает вопрос — управляются ли кем-нибудь румынские войска, расположенные близ советской территории». Советская сторона настаивала «на принятии немедленных мер для прекращения подобных случаев». Румынская сторона, естественно, отрицала свою вину и выдвинула контрпретензии[808]. Понятно, что никаких мер принято не было, и случаи обстрела со стороны румынских частей продолжались[809]. 19 апреля советский поверенный в делах в Риме в беседе с румынским посланником отметил, что выступление Молотова было в действительности «приглашением к вальсу», следовало обстоятельно побеседовать с ним по проблемам советско-румынских отношений. В ответ румынский дипломат заявил, что это было бы рискованно, так как Москва могла бы поставить «на обсуждение вопрос о Бессарабии». Его советский собеседник заметил, что, возможно, речь шла бы не о территориальных уступках, а о создании в Румынии советской военной базы[810]. Пока неизвестно, была ли эта беседа личной инициативой советского дипломата, или он выполнял поручение Москвы. В любом случае зондаж румынской позиции дал отрицательные результаты.

Тем временем в первой половине апреля 1940 г. Англия и Франция стали отказывать Румынии в предоставлении валюты для оплаты поставок нефти в Германию. Под их давлением ряд румынских министров высказался против оговоренной в соглашении с Германией от 7 марта системы платежей. Однако германским представителям удалось добиться согласия Кароля II на урегулирование этой проблемы в пользу Берлина[811]. Распространение войны на Скандинавию и пассивная позиция Англии и Франции вели к снижению их влияния на Балканах. С учетом развития событий в Европе Кароль II высказал 15 апреля мнение, что Румыния должна «присоединиться к политической линии Германии», и предложил в переговорах с Берлином руководствоваться этими намерениями, добиваясь обещания защищать «территориальную целостность Румынии»[812]. 19 апреля Коронный совет Румынии высказался против добровольной уступки Бессарабии СССР, предпочитая пойти на военный конфликт[813]. Соответственно, в мае 1940 г. румынское правительство все чаще стало напоминать германским дипломатам в Бухаресте о том, что «будущее Румынии зависит только от Германии»[814].

Ход войны в Западной Европе потребовал от Румынии пересмотра внешней политики в пользу большего сближения с единственным возможным в то время противником СССР — Германией. Уже 27 мая между Румынией и Германией было подписано новое «Соглашение об обмене германских военных материалов на румынские нефтепродукты», согласно которому предполагалось увеличить поставки нефти Берлину на 30 % в обмен на обеспечение румынской армии современным вооружением. Румыния предоставляла Германии 1 млрд леев для закупки нефти у иностранных компаний, действующих на ее территории. При этом цена тонны румынской нефти была снижена с 7 тыс. до 3,5 тыс. леев[815]. В то же время румынское руководство решило отказаться от нейтралитета и взять ориентацию на Берлин, поскольку «Германия становилась отныне хозяином континента. Надо было вступить с ней в переговоры» и предложить сотрудничество в любой области по ее желанию[816]. На новые румынские запросы о действиях Германии в случае «агрессии советской России» 1 июня последовал ответ, что проблема Бессарабии Германию не интересует — это дело самой Румынии[817].

Советская разведка продолжала собирать сведения о вооруженных силах Румынии. По данным на 1 января 1940 г., в румынских ВВС насчитывалось 1439 самолетов (238 тяжелых и средних бомбардировщиков, 440 легких бомбардировщиков и разведчиков, 201 разведчик, 331 истребитель, 229 штурмовых и учебных), а с учетом гидроавиации (61 самолет) и 250 интернированных польских самолетов их общее количество возрастало до 1750 машин. При этом в боевых частях, по неполным данным, находилось всего 727 самолетов[818]. Согласно разведсводке № 4 разведотдела штаба КОВО от 1 июня 1940 г., в Румынии 30 апреля была объявлена всеобщая мобилизация, что позволяло создать почти 2-миллионную армию и развернуть до 50 дивизий. Из солдат польской армии формировались воинские части. По данным на 1 апреля 1940 г., предполагалось, что на востоке Румынии сосредоточены 21 пехотная, 2 кавалерийские дивизии и 1 горнопехотная бригада[819]. Вооружение румынской армии оценивалось в 1 200 130 винтовок, 50 тыс. карабинов, 39 334 легких и 16 320 станковых пулеметов, 582 зенитных пулемета, 5134 орудий, 525 минометов и 198 танков[820]. Согласно разведданным, на 1 июня 1940 г. в ВВС Румынии, которые располагали 163 аэродромами и посадочными площадками, имелось 11 авиаполков: 4 истребительных (162 самолета), 3 бомбардировочных (96 самолетов), 3 разведывательных (262 самолета) и 1 морской авиации (18 самолетов). Всего насчитывалось 658 боевых и 500 вспомогательных самолетов[821]. Разведсводка № 14 разведотдела штаба КОВО сообщала, что за период 20–31 мая 1940 г. «Румыния продолжает переброску войсковых частей в Бессарабию и Буковину и строительство оборонительных сооружений на рубежах p.p. Днестр и Прут»[822].

На командно-штабных учениях, проводимых по планам оперативной подготовки высшего комначсостава и штабов КОВО и ОдВО, естественно, проигрывались различные варианты возможных операций против Румынии. Здесь следует упомянуть об одной такой игре, материалы которой затем использовались в оперативном планировании в июне 1940 г. 19–23 апреля в штабе КОВО была проведена фронтовая оперативная игра на тему «Наступательная операция фронта», в ходе которой изучались в том числе и «наступательные возможности фронта» на территории Бессарабии. Общая обстановка в игре была задана такой: весной 1939 г. «коричневые» (Румыния) сосредоточили свои силы на границе с «красными», развернув Восточный фронт в составе 2-й, 3-й и 4-й армий. Получив 250 истребителей и 150 бомбардировщиков от англо-французских союзников, они начали провокации на границе и готовятся перейти в наступление против «красных» 23 июля. Тем временем, их союзники «белые» (Турция) в мае 1939 г. объявили мобилизацию и к 15 июля развернули на кавказской границе до четырех армейских корпусов и 2 корпуса у границы «оранжевых» (Болгария). Другие союзники «коричневых», «фиолетовые» (Югославия), в начале мая допустили на свою территорию «корпус цветных войск союзников», который перебрасывается в Румынию, а сами завершили мобилизацию и сосредотачивают войска на северо-востоке страны. «Оранжевые» развернули войска на северной и юго-восточной границах, а «желтые» (Венгрия) — на восточной границе, но обе страны объявили о нейтралитете. Главное командование союзников, готовящее основной удар по «красным» с территории «белых», поставило перед «коричневыми» задачу сковать войска «красных» на юго-западе, нанести им поражение на р. Днестр и к исходу 5 августа выйти на фронт Одесса, Ананьев, Гайсин, Жмеринка, Проскуров.

Главное командование «красных» 17 июля приказало развернуть против «коричневых» Южный фронт в составе 16-й, 8-й, 19-й и 3-й Конной армий и «в целях срыва плана агрессии и обеспечения обороноспособности страны» разгромить противника на его территории. «Красные» должны были 21 июля перейти в наступление с фронта Куты, Старая Ушица, где наносился главный удар вдоль рек Прут и Сирет, и Дубоссары, Незавертайловка в общем направлении на Кишинев, Яссы. Планировалось к 1 августа главной группировкой выйти на фронт Кымпулунг, Фэлтичени, Дорохой, Единцы, а вспомогательной группировкой — на фронт Оргеев, Хуши, Чимиш-лия, р. Когильник. К исходу 5 августа «красные» должны выйти на рубеж Якобени, Тыргу-Окна, Бырлад, Лейпцигская, р. Когильник, воспрепятствовав отходу сил противника через Фокшанские ворота. К 10 августа войска Южного фронта должны были выйти на фронт Кымпулунг, Тыргу-Окна, Фокшаны, Галац, р. Дунай, окружив и разгромив основные силы «коричневых» в северной части Бессарабии. В составе Южного фронта насчитывалось 45 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 10 танковых бригад, 17 артполков РГК и 29 авиаполков (1 872 боевых самолета). Ему противостояла группировка противника в составе 39 пехотных и 3 кавалерийских дивизий, 10 артполков, при поддержке 889 боевых самолетов. В ходе игры участники внимательно изучали театр военных действий, отметив наличие у «коричневых» по рекам Днестр, Прут и Сирет оборонительных сооружений, которые хотя и не являются современными укрепрайонами, но потребуют существенной подготовки для их прорыва. Были выявлены наиболее выгодные для действий войск Южного фронта оперативные направления: Черновицы, Роман, Бакэу и Тирасполь, Кишинев, Хуши, Фокшаны.

Перейдя 21 июля в наступление, 16-я и 8-я армии «красных» уже к исходу 24 июля вышли на рубеж Красноильск, Михайлени, Герца, Червона Мари, Дарабани, Потурени, Бричаны, захватив плацдарм на южном берегу Прута. 3-я Конная армия готовилась войти в оперативный прорыв. Были захвачены плацдармы у Могилева-Подольского и Рыбницы, а войска 19-й армии заняли рубеж Машковцы, Кишинев, р. Ботна. Противник упорно оборонялся и предпринимал контратаки, но к исходу 26 июля главные силы 3-й Конной армии вышли в район Фэлтичени, Пашканы, Тыргу-Нямц, создав угрозу тылу основной группировки противника. Войска 16-й армии продвинулись до рубежа Гура-Хуморулуй, Сучава, Дорохой и продолжали продвижение вслед за подвижными частями по долине р. Сирет. 8-я армия достигла фронта Сарени, Тырново, Савки, а 19-я армия отражала контратаки «коричневых» со стороны Оргеева и Чимишлии, выйдя на фронт р. Когильник, Корлучены, Гура-Гальбина. К исходу 28 июля фланговые группировки войск Южного фронта достигли на севере рубежа Тыргу-Нямц, Фэлтичени, Ботушаны, а на юге — Оргеев, Миклаушаны, р. Прут у Хуши, Чимишлия. 3-я Конная армия прорвалась в тыл противника: ее 8-й кавкорпус занял район Болотино, 9-й кавкорпус — район Фалешты, 3-й кавкорпус — район Тыргу-Фрумос, а 9-я мотодивизия — Роман. В этих условиях командование «красных» приняло решение завершить окружение противника в районе г. Яссы. Для создания внешнего фронта окружения часть сил 16-й армии выдвигалась на линию Якобени, Бакэу, а 3-я Конная армия — на рубеж Бакэу, Текуч. Вместе с тем следует подчеркнуть, что эта игра являлась не отработкой готовящегося наступления, а обычным этапом оперативной подготовки высшего комсостава и штабов армий КОВО. Именно оценке уровня этой подготовки и были посвящены выводы руководства игры, в которых, в частности, указывалось на необходимость «уделить больше внимания изучению оборонительной операции»[823].


Оперативно-стратегическая игра штаба КОВО 19–23 апреля 1940 г.


Тем временем с апреля 1940 г. началась переброска советских войск с финского фронта к местам постоянной дислокации. Одновременно происходило усиление группировки Красной армии на Юго-Западном направлении. В КОВО возвратились управление 8-го стрелкового корпуса, 7-я, 44-я, 60-я, 62-я, 72-я, 87-я, 97-я, 131-я, 141-я стрелковые дивизии, 137-й, 168-й гаубичные артполки и 34-й артдивизион РГК, а также прибыла новая 139-я стрелковая дивизия. В ОдВО возвратились 51-я, 95-я стрелковые дивизии, 320-й пушечный, 120-й гаубичный артполки РГК и прибыли новые 150-я, 173-я стрелковые дивизии и управление 14-го стрелкового корпуса[824]. В мае в КОВО были переброшены 2 истребительных авиаполка (20-й из КалВО и 149-й из ЛBO) и управление 56-й авиабригады (из БОВО), а в ОдВО — 3 истребительных полка (4-й из БОВО, 146-й из МВО, 69-й из КалВО), управление 13-й авиабригады (из КалВО) и 2 корректировочных авиаотряда (15-й из ПриВО и 23-й из МВО)[825]. В результате группировка ВВС КОВО возросла с 639 самолетов на 1 марта до 1334 самолетов на 1 июня, а ВВС ОдВО — соответственно с 231 до 812 самолетов[826]. Наряду с переброской дополнительных войск 9 июня было приказано начать формирование 2 мехкорпусов в КОВО и 1 — в ОдВО[827]. Одновременно началась демобилизация призванных в Красную армию резервистов, поэтому численность личного состава КОВО и ОдВО сократилась соответственно с 638 324 и 231 581 человека на 1 мая до 613 674 и 220 110 человек на 1 июня 1940 г.[828]

Передислокации советских войск были замечены германскими дипломатами в Москве, о чем 21 мая 1940 г. было доложено в Берлин[829]. 23 мая румынский Генштаб обратился к Верховному главнокомандованию вермахта (ОКВ) с просьбой о помощи, ссылаясь на концентрацию Красной армии на Днестре[830]. 25 мая германский посол в Москве граф Ф.В. фон Шуленбург обратился к Молотову за разъяснением слухов о сосредоточении советских войск на границе с Румынией. «Молотов ответил, что все эти слухи лишены оснований, — докладывал Шуленбург в Берлин. — Несомненно, пожалуй, что советские войска в южной части России, в Крыму и на Кавказе усиливаются», но эти меры не выходят за рамки оборонительных[831]. Эта информация была передана и румынским дипломатам в Москве, которые в своих донесениях в Бухарест сообщали о концентрации советских войск на Днестре[832]. 1 июня Румыния предложила СССР расширить товарооборот, но советская сторона не поддержала это предложение. Одновременно был улажен инцидент с советским самолетом, залетевшим в воздушное пространство Румынии на 62 км[833]. 3 июня заместитель наркома внутренних дел СССР В.Н. Меркулов направил советскому руководству сообщение № 2255/б/сс о том, что среди населения приграничной полосы Буковины и Бессарабии «распространены слухи о предстоящей в скором времени войне между СССР и Румынией»[834].

8 июня нарком внутренних дел Л.П. Берия направил советскому руководству сообщение № 2328/б/сс о том, что 7 июня в 14 часов румыны начали разбирать свою часть шоссейного моста через Днестр у Залещиков. В 18.20 советские пограничники заявили им устный, а в 19.40 письменный протесты, на что румынская сторона ответила, что эти действия связаны с ремонтом моста[835]. 20 июня германскому посланнику в Бухаресте было передано заявление румынского правительства, которое считало сотрудничество с Германией, «диктуемое как геополитическим положением Румынии, так и создающимся новым европейским порядком, необходимым во всех областях. Румынское правительство считает, что идентичность интересов, которая связывала оба государства в прошлом, определяет также сегодня и определит еще сильнее завтра их взаимоотношения и требует быстрой организации этого сотрудничества, которое предполагает существование сильной как в политическом, так и в экономическом отношении Румынии, ибо только такая Румыния является гарантией того, что она сумеет выполнить свою роль защитника Днестра и устьев Дуная»[836]. Однако Берлин не торопился с ответом. 21 июня в Румынии вместо «Фронта национального возрождения» была создана «Партия нации» во главе с королем. По мере изменения международной ситуации Венгрия и Болгария стали более активно напоминать о своих территориальных требованиях к Румынии. Расширение войны в Западной Европе в мае — июне 1940 г. позволило Советскому Союзу активизировать свою политику в отношении Прибалтики и Румынии.

Советское военное планирование

Как и другие граничившие с СССР государства, Румыния считалась в Москве потенциальным противником, и советское военное командование периодически готовило планы на случай войны на Юго-Западном направлении. Изменение международной ситуации в Европе в мае 1940 г. потребовало от советского руководства проведения конкретных приготовлений с целью решения бессарабского вопроса. 11–14 мая оперативный отдел штаба КОВО приказал военно-топографическому отделу начать набор мобилизационных комплектов карт пограничной зоны Румынии[837]. Уже 3 июня начальник штаба КОВО комкор Н.Ф. Ватутин разработал и передал наркому обороны маршалу Советского Союза С.К. Тимошенко совершенно секретную, особой важности докладную записку, в которой содержались «краткие соображения об основах организации и проведения первой фронтовой операции против Румынии. Ближайшая стратегическая цель фронта — окружение и уничтожение вооруженных сил Румынии на территории к востоку от линии Карпатские горы. Фокшаны. Галаи. р. Дунай с полным воспрещением отхода румын к западу от указанной линии. В результате операции армии фронта к исходу М-23 — М-25 должны овладеть Карпатским хребтом. Фокшанскими воротами и нижним течением р. Дунай и выйти на фронт прох[од] Смелой. Косна. Фокшаны. Браилов. лим[ан] Расим.

Общая глубина фронтовой операции — 220–250 км.

Средний темп операции — 10 км в сутки.

Операция должна быть проведена в тесном взаимодействии с Черноморским флотом».

По данным штаба КОВО, вооруженные силы Румынии оценивались в 36 пехотных дивизий. Против Советского Союза был развернут Восточный фронт (штаб — Бакэу) в составе трех армий: одна армия в Буковине (штаб предположительно — Черновицы), 3-я армия (штаб — Яссы) и 4-я армия (штаб — Текуч). Общая численность этой группировки составляла до 26 пехотных и до 2–4 кавалерийских дивизий. Остальные силы Румынии были развернуты против Венгрии, Югославии, Болгарии или находились внутри страны и были объединены в две армии: 1 — ю (штаб — Клаузенбург) и 2-ю (штаб — Бухарест). При благоприятных условиях Румыния могла за счет ослабления западной границы сосредоточить против СССР до 32 пехотных, 4 кавалерийских дивизий и до 1200 самолетов. При наличии союзников главные силы Румынии скорее всего будут развернуты на Днестре, при неблагожелательной для нее обстановке главным оборонительным рубежом станет Прут. «В настоящее время главные силы румын группируются в районе Черновиц, Бельцы, Яссы. Вспомогательная группировка — в районе Кишинев. Резервы в районах: 1) Ботушани, Яссы, Бакеу (наиболее крупные). 2) Текуч, Галац, Фокшаны».

Рассматривая вопрос о возможных союзниках Румынии, Ватутин указывал, что его решение «во многом зависит от дальнейшего поведения Италии: выступит ли она с Германией или против Германии. В связи с этим война с Румынией может быть при следующих трех вариантах». Если Италия будет на стороне англо-французских союзников, то они через Югославию смогут оказать помощь Румынии, а Болгария будет скована Турцией. «В таком случае румыны дополнительно смогут получить до двух — трех корпусов и до 500 самолетов, доводя состав войск до 42-х — 45-ти пд и 1700 самолетов. Однако прибытие союзников затянется, и румыны должны быть разбиты до подхода их». Если Италия будет на стороне Германии, то Румыния останется в одиночестве. Кроме того, не исключен вариант, когда «против румын одновременно с нами действуют болгары и Венгрия (или Германия)». В обоих «случаях при проведении первой фронтовой операции румыны против нас развернуть более 32-х пд будут не в состоянии», — делал вывод Ватутин.

Исходя из характеристики ТВД, начальник штаба КОВО предлагал следующее оперативное решение:

«а) Главный удар силами 12 и 5 ударных армий и конномеханизированной армии нанести с фронта Куты, Калюс в общем направлении на Черновиц[ы], Бакеу.

б) Вспомогательный удар силами № А (ОдВО) (так в документе. — ММ.) нанести с фронта Григориополь, Глинное в общем направлении на Бырлад.

в) Активными действиями сковать пр[отивни]ка на фронте Калюс, Дубоссары.

г) Ближайшая задача: форсировать р. Днестр, прорвать оборону пр-ка, уничтожить его противостоящие силы и к исходу М-10 (не позже) выйти:

на главном направлении — на фронт Косна, Нямцы, Ботушани, Единцы, пропустив конно-механизированную армию в район Роман, Бакеу, Пятра.

На вспомогательном направлении — на фронт: Устье, Хуш[и], Фальчиу [Фэлчиу], Лейпцигская, пропустив танковый корпус в район Доколина, Бырлад.

Одновременно силами морского и авиадесантов и ммд — захватить район Фокшаны, Галац, Тульча, Браилов [Брэила].

д) В дальнейшем уничтожить окруженного противника и к М-23—25 выйти на указанный ранее фронт, в готовности вести следующую операцию на Букурешт [Бухарест]».

Исходя из такого замысла операции, предполагалась следующая группировка сил и задачи войск:

«а) 12 А — штарм Станислав.

Состав: 4 ск, 12 сд, 5–6 тбр, 5–6 ап РГК.

Боевой состав [8-й, 13-й, 17-й, 15-й стрелковые корпуса, 96-я, 192-я, 58-я, 139-я, 72-я, 7-я, 80-я, 62-я, 135-я, 33-я, 29-я, 125-я стрелковые дивизии, 375-й, 168-й, 376-й, 324-й, 135-й, 120-й артполки, 34-й, 315-й, 316-й артдивизионы РГК].

Развертывается на фронте Яблоница, Боркут, устье р. Збруч.

Главный удар наносит своим правым крылом на участке к юго-западу от Снятынь — между р. Серет [Сирет] и Карпатские горы.

Ближайшая задача — во взаимодействии с 5 А уничтожить Черновицкую группировку пр[отивни]ка и овладеть районом Молдава, Радауц [Рэдэуци], Серет [Сирет], Черновиц[ы]. Обеспечить прохождение КМА в прорыв.

Дальнейшая — к М-10 выйти на фронт Косна, Нямцы, Фольти-чени, отбрасывая пр[отивни]ка на восток и юго-восток, подготовляя тем самым полное окружение пр[отивни]ка.

Конечная задача — окружение и уничтожение пр[отивни]ка во взаимодействии с 5 А, № А и КМА и выход на фронт прох[од] Смелой, Косна, Окна с передачей части сил на усиление 5 А.

Граница слева — р. Збруч, Дорохой, иск. Чолдешты, Роман…

б) 5 А — штарм Ярмолинцы.

Состав — 3–4 ск, 9—12 сд, 4 тбр, 4 ап РГК.

Боевой состав [27-й, 30-й, 36-й, 37-й стрелковые корпуса, 131-я, 44-я, 60-я, 124-я, 169-я, 121-я, 140-я, 187-я, 55-я, 145-я, 185-я, 50-я стрелковые дивизии, 305-й, 137-й, 330-й, 331-й, 318-й, 429-й артполки и один артдивизион РГК].

Развертывается на фронте устье р. Збруч, Калюс.

Главный удар наносит своим правым крылом в направлении Боту-шаны и далее наступает в полосе между p.p. Серет [Сирет] и Прут.

Ближайшая задача — разгром пр[отивни]ка между p.p. Днестр и Прут, содействие 12 А в уничтожении Черновицкой гр. пр[отивни]ка и выход на р. Прут с захватом переправ.

Дальнейшая — к М-10 выйти на фронт Ботушаны [Ботошани], Единцы.

Конечная задача — окружение и уничтожение гл[авных] сил пр[отивни]ка с дальнейшим выходом на фронт Окна, Фокшаны.

Граница слева — Бар, Калюс, Братушаны, устье р. Унгур, р. Прут до Яссы…

в) 10 А — штарм Вапнярка.

Состав — 1–2 ск, 3–6 сд.

Боевой состав [57-й стрелковый корпус, 130-я, 176-я, 115-я, 151-я стрелковые дивизии].

Развертывается на фронте Калюс, Дубоссары.

Наносит удары: из района Могилев-Подольск в юго-зап[адном] направлении и из района Дубоссары в сев[еро]-зап[адном] направлении. Содействует с фронта окружению и уничтожению гл[авных] сил пр[отивни]ка, после чего по овладении районом Яссы выходит во второй эшелон и используется в зависимости от плана последующей фронтовой операции.

Граница слева — Кочурова, Германовка, иск. Будешты, Мака-решты.

г) № А (ОдВО) — штарм Гросулово.

Состав — 4 ск, 12 сд, 1 тк, А—5 тбр, А—5 ап РГК.

Боевой состав [35-й, 7-й, 25-й, 61-й стрелковые корпуса, 95-я, 173-я, 51-я, 147-я, 46-я, 30-я, 64-я, 144-я, 132-я, 19-я, 25-я, 17-я стрелковые дивизии, танковый корпус, две танковые и одна мотомеханизированная дивизии, 403-й, 360-й, 430-й, 110-й, 320-й, 124-й артполки, два артдивизиона РГК].

Развертывается на фронте Григориополь, Глинное.

Наносит удар левым крылом в направлении на Бырлад.

Ближайшая задача — разбить Кишиневскую группу пр[отивни]ка и выйти на фронт Кишинев, Лейпцигская и пропустить в прорыв тк.

Дальнейшая — отбрасывая пр[отивни]ка на север и сев[еро]-запад, форсировать р. Прут и к М-10 выйти на фронт Устье, Хуш[и], Фальчиу [Фэлчиу], Лейпцигская.

Конечная задача — окружение и уничтожение гл[авных] сил пр[отивни]ка с дальнейшим выходом на фронт Фокшаны, Браилов [Брэила].

Граница слева — Б[олыная] Карповка, Глинное, Лейпцигская…

д) Приморская группа — штаб Одесса.

Состав — 1 ск, 3–4 сд.

Боевой состав [48-й стрелковый корпус, 23-я, 137-я, 84-я, 149-я стрелковые дивизии].

Задача: обеспечивая побережье на участке Днестровский лиман, Одесса, Николаев, содействует наступлению № А нанесением удара своими главными силами на участке севернее Днестровский лиман.

В дальнейшем во взаимодействии с морским и авиадесантами уничтожает пр-ка восточнее р. Дунай и выходит на р. Дунай.

е) Конно-мех[анизированная] армия: Состав — 2 кк, 5 кд, 2 тк [2-й, 5-й кавкорпуса, 3-я, 5-я, 14-я, 16-я, 9-я кавдивизии, два танковых корпуса, четыре танковые и две мото-механизированные дивизии].

Входит в прорыв в полосе 12 и 5 А.

Уничтожает ближайшие оперативные резервы и к М-10 выходит в тыл главной группировки румын в район Роман, Бакеу, Пятра.

В дальнейшем, действуя с тыла, во взаимодействии с 12, 5 и № А уничтожает гл[авные] силы пр[отивни]ка, направляя немедленно одну ммд на Фокшаны».

В резерве фронта следовало иметь 4-й и 24-й стрелковые корпуса, 128-ю, 48-ю, 138-ю, 143-ю, 126-ю, 113-ю стрелковые дивизии, три авиадесантные бригады и еще две стрелковые дивизии из ХВО. Таким образом, по мнению Ватутина, для операции следовало использовать войска из состава КОВО, ОдВО, ХВО, БОВО, МВО, КалВО и ЛBO. При этом предлагалось несколько вариантов боевого состава войск, необходимых для осуществления вышеизложенного замысла (см. таблицу 3).



В ходе операции ВВС в составе пятнадцати авиабригад должны были «подавить авиацию пр[отивни]ка боями в воздухе и на аэродромах и обеспечить господство в воздухе с начала операции и до ее конца до рубежа Быстриц, Букурешт [Бухарест]», не допустив подвоза войск противника из центральных и западных районов страны. Содействовать сухопутным войскам при форсировании р. Днестр и на поле боя, а также уничтожить военно-морские базы Констанца и Галац. Совместно с ВМФ уничтожить военно-морской флот противника и обеспечить господство на море вплоть до Босфора, а также прикрыть перевозку и высадку морского десанта. Следовало подготовить «высадку авиадесантов:

а) В первый период — в оперативной глубине армий.

б) К М-10 — В районе Галац — 1 адбр и 1 сд.

В районе Фокшаны — 1 адбр».

На Черноморский флот следовало возложить следующие задачи:

«1. Уничтожить флоты и морские базы пр[отивни]ка и обеспечить полное господство на Черном море.

2. Захватить Босфор и Дарданеллы и запереть выходы из них.

3. Блокировать Черноморское побережье Румынии.

4. Прикрыть Черноморское побережье СССР.

5. Подготовить и высадить десант в нижнем течении р. Дунай.

6. Содействовать с моря наступлению Приморской группы, морскому десанту вплоть до захвата им Галац. Обеспечить питание десантов: морского и авиа».

По расчетам Ватутина, сосредоточение и развертывание советской группировки продлится 20–27 дней, причем главные силы смогут перейти в наступление на 20–21 день, еще до завершения полного сосредоточения резервов фронта. В течение 10 дней советские войска должны охватить противника и выйти на фронт:

«а) на гл. направлении — на рубеж Косна, Нямцы, Ботушани [Бо-тошани], Единцы.

б) На вспомогательном направлении — на фронт Устье, Хуш[и], Фальчиу [Фэлчиу], Лейпцигская.

в) КМА — в район Роман, Бакеу, Пятра.

г) ТК — в район Доколина, Бырлад.

д) ММД — в район Фокшаны.

Высадка морского десанта в нижнем течении р. Дунай и овладение им Галац.

Высадка авиадесантов в районе Фокшаны и Галац.

Овладение Фокшанскими воротами».

В дальнейшем за 7 дней предполагалось окончательно окружить и уничтожить главные силы румынской армии. В следующие 5–6 дней полностью выйти на фронт Карпатские горы, Фокшаны, Брэила, р. Дунай.

В предвидении операции следовало «не позднее 10.7.40 г. создать двухмесячные запасы продфуража на территории Станиславской, Тарнопольской, Каменец-Подольской, Винницкой, Кировоградской, Одесской областей и АМССР», накопить 6 боекомплектов боеприпасов на передовых и окружных складах КОВО и ОдВО и иметь на складах КОВО, ОдВО и ХВО горючего из расчета на месяц войны. В дополнение к имеющимся запасам следовало предусмотреть подвоз ориентировочно еще 50 ООО тонн горючего для наземных войск и 20 000 тонн для ВВС.

По мнению начальника штаба КОВО, «при успешном выполнении первой фронтовой операции главные силы фронта выводятся против Фокшанских ворот для нанесения главного удара на Букурешт [Бухарест] с целью окончательной ликвидации Румынии, захвата Добруджи и дальнейшего овладения Европейской Турцией и Дарданеллами». Докладывая вышеизложенное, Ватутин просил «указаний по дальнейшей разработке оперативного плана»[838]. Как видим, предложение начальника штаба КОВО было достаточно радикальным. Однако основная работа по подготовке плана операции велась, естественно, в Оперативном управлении Генерального штаба РККА. До 7 июня в этой работе непосредственно участвовал и генерал армии Г.К. Жуков, назначенный в этот день приказом наркома обороны № 02469 командующим войсками КОВО[839] и выехавший на следующий день в Киев.

К вечеру 9 июня в Генштабе был подготовлен проект директивы, согласно которому для действий против Румынии, чьи войска оценивались в 36–38 пехотных, 4 кавалерийских дивизий, 5 горнопехотных и 1 механизированную бригады при 658 боевых самолетах, выделялось три армии. Из войск КОВО для операции по освобождению Бессарабии привлекались 12-я армия (8-й, 13-й, 15-й, 17-й стрелковые корпуса, 7-я, 58-я, 60-я, 62-я, 72-я, 124-я, 137-я, 139-я, 141-я, 146-я, 192-я стрелковые дивизии, 81-я моторизованная дивизия, 5-я, 23-я, 24-я, 10-я, 26-я, 14-я, 38-я танковые бригады, 2-й и 4-й кавалерийские корпуса, 3-я, 5-я, 16-я, 32-я, 34-я кавдивизии, 375-й, 135-й, 168-й, 305-й, 324-й, 120-й артиллерийские полки, 315-й и 316-й артдивизионы РГК) и 5-я армия (36-й, 37-й и 49-й стрелковые корпуса, 8-я, 44-я, 74-я, 130-я, 135-я, 139-я, 140-я, 147-я, 164-я стрелковые дивизии, 9-я кавдивизия, 36-я танковая бригада, 376-й, 124-й, 331-й, 429-й артполки и 34-й артдивизион РГК). Из войск ОдВО для операции выделялась 9-я армия (35-й, 7-й и 14-й стрелковые корпуса, 15-я, 25-я, 30-я, 51-я, 95-я, 150-я, 156-я, 173-я, 176-я стрелковые дивизии, 4-я танковая бригада, 522-й, 320-й, 110-й, 430-й артполки и 39-й артдивизион РГК).

Предлагалось главный удар нанести силами 12-й армии из района севернее Черновиц в направлении на Сирет. Далее одна группировка войск должна была наступать на Дорохой, Костешты и вдоль Прута на Яссы, а другая — на Сучаву и вдоль р. Сирет на Роман, Бакэу, Мэрэшешты, Галац, Брэилу и Измаил. Уже к исходу первого дня операции механизированные части должны были занять Дорохой, к исходу второго дня — Андриешени и к исходу 3-го дня — Яссы и Хуши. Войска 5-й армии должны были наступать от Студеницы на фронт Бричаны — Липканы и далее на Бельцы. 9-я армия своим 35-м стрелковым корпусом должна была наступать на Кишинев и далее на Хуши. 30-й стрелковой дивизии следовало форсировать Днестровский лиман и наступать на Аккерман, Сарата, а 150-ю дивизию планировалось перевести из Крыма на кораблях Черноморского флота и высадить в районе Жебриян[840].

В дальнейших вариантах плана происходило увеличение привлекаемых к операции войск и сокращение стоящих перед ними задач[841]. Так, в состав 9-й армии было введено управление 55-ш стрелкового корпуса, а морской десант у Жебриян следовало подготовить из частей 74-й стрелковой дивизии, развертываемой в районе Одессы. На Черноморский флот первоначально планировалось возложить следующие задачи:

«а) Организовать непрерывную и надежную дозорную службу подводными лодками, авиацией и легкими силами в Черном море у Босфора и быть готовыми быстро поставить минные заграждения у Босфора;

б) Уничтожить румынский военный и морской флот как в плавании, так и в военных базах;

в) Блокировать все побережье и порты Румынии (Констанца и другие);

г) В первый же день прочно закрыть Дунайское гирло от возможных попыток прохода по Дунаю вооруженных судов Румынии;

д) Оказать помощь и содействие войскам 9 армии при форсировании р. Днестр через косу в Днестровском лимане;

е) Организовать перевозку и высадку десанта 74 стр. дивизии из Одессы в район Жебрияны»[842].

13 июня с 13.20 до 14.45 часов в Кремле состоялось совещание высшего военно-политического руководства, на котором присутствовали И.В. Сталин, В.М. Молотов, нарком обороны маршал С.К. Тимошенко, начальник Генштаба маршал Б.М. Шапошников, его заместитель генерал-лейтенант И.В. Смородинов, начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис, командующие войсками и члены Военных советов КОВО — генерал армии Г.К. Жуков, корпусной комиссар В.Н. Борисов и ОдВО — генерал-лейтенант И.В. Болдин и корпусной комиссар А.Ф. Колобяков, нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов, начальник Главного морского штаба адмирал Л.М. Галлер и командующий Черноморским флотом контр-адмирал Ф.С. Октябрьский[843]. К сожалению, материалы этого совещания все еще секретны, однако совершенно очевидно, что речь на нем шла о подготовке операции против Румынии. В частности, руководство ВМФ настояло на резком сокращении задач для Черноморского флота, и этот раздел плана был подготовлен лично Галлером[844]. Морской десант у Жебриян было решено не проводить (эта идея была реализована 24 августа 1944 г. в ходе Ясско-Кишиневской операции). Кроме того, был решен вопрос о создании оперативного объединения Черноморского флота на реке Дунай — Дунайской военной флотилии, создание которой началось четыре дня спустя.

Результатом всей этой работы стала директива наркома обороны и начальника Генштаба № 101396/сс, которую прибывшие на самолете из Москвы подполковник Шикин и майор Рыжаев в 21.45 20 июня 1940 г. вручили командующему войсками КОВО генералу армии Г.К. Жукову.

«Приказываю:

1. Приступить к сосредоточению войск и быть готовым к 22 часам 24 июня к решительному наступлению с целью разгромить румынскую армию и занять Бессарабию.

2. При сосредоточении иметь следующую группировку:

а) 12 армия — командующий армией генерал-лейтенант тов. Черевиченко, зам. командующего — генерал-лейтенант тов. Парусинов.

Штаб армии — Коломыя.

Войска армии развернуть: управления 13, 8, 17 стрелковых корпусов; 139, 60, 62, 124, 72, 58, 146, 131 и 81 стрелковые дивизии; 5, 10, 23, 24, 26 и 38 танковые бригады; 135, 168, 305, 324, 375 и 376 артполки РГК; 315 и 316 артдивизионы в районе Куты, Снятынь, Стецова, Коломыя.

Управление 15 стрелкового корпуса, 7 и 141 стрелковые дивизии, 120 артполк РГК в районе Городенка, Филипковце, Новосюлка-Костюкова.

Управления 2 и 4 кавалерийских корпусов, 3, 5,16 и 34 кав. дивизии в районе Яблонув, Гвозьдзец, Подгайчики, Коломыя.

192 стрелковая дивизия в районе — Усьцерыки, Полянки, Кишворувня.

Авиация армии — пять полков СБ, два полка легкобомбардировочных и восемь истребительных полков.

Разграничительная линия между 12 и 5 армиями: река Збруч, Хо-тин, Липканы, все пункты включительно для 12 армии.

б) 5 армия — командующий армией генерал-лейтенант тов. Герасименко, зам. командующего — генерал-майор тов. Советников.

Штаб — Дунаевцы.

Войска армии развернуть:

Управление 49 стрелкового корпуса, 80, 44 и 135 стрелковые дивизии; 36 и 49 танковые бригады, 137 и 331 артполки и 34 артдивизион РГК в районе — Баговица, Студеница, Ст[арая] Ушица, Крушановка.

Управление 36 стрелкового корпуса, 169 и 130 стрелковые дивизии на фронте Калюс, Ямполь.

Каменец-Подольский и Могилев-Ямпольский укрепленные районы в своих районах.

Авиация армии — два полка СБ, один легкобомбардировочный полк и три истребительных полка.

Разграничительная линия армии слева — река Савранка, ст. По-пелюхи, Каменка, Копачени, Пырлица, все пункты включительно для 9 армии.

в) 9 армия — командующий армией генерал-лейтенант тов. Болдин, зам. командующего — генерал-лейтенант тов. Козлов.

Штаб армии — Гросулово.

Войска армии развернуть:

140 стрелковую дивизию на фронте Б[олыиой] Молокиш, Рыбница, Гедерим.

Управления 35, 37 и 7 стрелковых корпусов, 173,176,30,164, 51, 95, 147, 150 и 15 стрелковые дивизии; 21 танковая бригада, 522,110, 320, 124, 430, 439 артполки и 317 артдивизион РГК в районе — Дубоссары, Тирасполь, Плоское, Шибка.

Управление 5 кавалерийского корпуса, 9 и 32 кавалерийские дивизии, 4 и 14 танковые бригады в районе — Карманово, Павловка, Кассель.

Управление 55 стрелкового корпуса — Одесса, 25 и 74 стрелковые дивизии в районе — Овидиополь, Дальник (южный), Барабой; 116 стрелковую дивизию — Одесса.

Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы в своих районах.

Северо-западный укрепленный район с 22 июня переходит в подчинение командующего 9 армией. В состав северо-западного укрепленного района передать Днепровскую военную флотилию.

Авиация армии — один полк ДБ, пять полков СБ, один легкобомбардировочный полк и шесть истребительных полков.

г) Резерв фронта — 8, 17 и 86 стрелковые дивизии в районе — Чертков, Каменец-Подольск, Дунаевцы и 100 стрелковая дивизия в районе — Васильевка, Фрунзовка, Затишье.

Прибывающие в округ 301, 318, 360 и 403 артполки РГК использовать на усиление 12 и 5 армий.

3. Для управления войсками из состава Управления Киевского Особого Военного Округа выделить управление Южного фронта. Командующий фронтом — генерал армии тов. Жуков.

Штаб фронта — Проскуров.

Для оказания и содействия развитию успеха 12 и 9 армий в распоряжении Командующего фронтом иметь три авиаполка ДБ и для высадки авиадесанта четыре полка ТБ.

4. Черноморский военно-морской флот с 22 часов 21 июня 1940 года подчинить в оперативном отношении Командующему Южным фронтом.

5. По данным разведки в настоящее время РУМЫНИЯ имеет на территории БЕССАРАБИИ и БУКОВИНЫ до 21 пехотной дивизии и 3 кавалерийских дивизий.

6. Задача войск Южного фронта — нанося главный удар от Коломыя на Черновицы и далее вдоль реки Прут на юг и вспомогательный удар с востока на Кишинев, Хуши окружить и взять в плен румынские войска, развернутые в БЕССАРАБИИ.

Для чего армиям поставить задачей:

а) 12 армии — главными силами, не менее 9 стрелковых дивизий, с танковыми частями, при поддержке сильной артиллерии и всей авиации армии прорвать расположение противника на фронте Черногузы, Руссишь-Баниля, Зелена, Хливеште и наступать вдоль реки Прут на Черновицы. Для развития успеха выбросить в прорыв конно-механизированную группу в составе двух кавалерийских корпусов, всех танковых бригад армии, при непосредственной и постоянной поддержке авиации армии, развивать наступление этой группой вдоль реки Прут и решительными действиями к исходу второго дня выйти на фронт Дорохой, Дарабани. К исходу четвертого дня овладеть районом Яши [Яссы], установить взаимодействие с частями 9 армии, окружить и не допустить отхода противника в Румынию. Стрелковыми корпусами, закрепляя успех механизированных частей и конницы, стремительным наступлением окружить и уничтожить румынские войска, расположенные в северной части Бессарабии.

б) 5 армии — 49 стрелковым корпусом в составе трех стрелковых дивизий, двух танковых бригад, двух артполков и одного артдивизиона РГК при содействии авиации переправиться через реку Днестр на участке Цвиклевцы, Студеница, Ст. Ушица и развивать наступление на станцию Ларга, Балашинешти, окружить совместными действиями с 12 армией находящегося к западу от Рэдэуци противника. В дальнейшем взаимодействуя с частями 12 армии, наступать на юг вдоль реки Прут.

36 стрелковым корпусом в составе двух стрелковых дивизий, ведя в первый день демонстрацию переправ через реку Днестр на фронте Калюс до Могилев-Подольский, с утра второго дня форсировать реку Днестр в районе Ямполь, Сороки и наступать в направлении на Бельцы.

в) 9 армии — демонстрируя переправу через реку Днестр 140 стрелковой дивизией в районе Рыбница, главными силами в составе 35, 37 и 7 стрелковых корпусов, 5 кавалерийского корпуса, 4, 14 и 21 танковых бригад, при содействии сильной артиллерии и всей авиации армии форсировать реку Днестр на фронте Погребы, Тирасполь и, нанося главный удар южнее Кишинева на Хуши, совместно с конно-механизированной группой 12 армии окружить и уничтожить противника в северной части Бессарабии. В первый день механизированными частями и конницей выйти в район Бардар, Гынчешти, Милешти-Мич. Стрелковыми частями занять город Кишинев. При развитии наступления выделить не менее двух стрелковых дивизий [в] заслон на юго-запад и юг для обеспечения от возможных контратак противника из южной Бессарабии.

55 стрелковому корпусу при содействии Черноморского флота захватить Бугазский маяк, занять Аккерман и продолжать наступление на Сарата.

Охранять побережье Черного моря от Одессы до Очакова включительно.

г) Войскам Южного фронта, после занятия района Яши, Хуши, Кишинева, продолжать решительное наступление по восточному берегу реки Прут, захватить Кагул и Рени и, наступая на юг от Кишинева, окружить противника в южной Бессарабии к северу от Дуная. 55 стрелковым корпусом развивать наступление вдоль северного берега Дуная на запад, содействуя окружению противника в южной Бессарабии.

7. Распоряжением фронта подготовить выброску воздушного десанта для совместного удара с частями 12 армии в район Тыргу — Фрумос. Выброску десанта произвести только после выхода в этот район механизированных частей.

8. Основными задачами авиации поставить:

а) тесное взаимодействие с войсками на поле боя;

б) удар по группировкам противника, стоящим перед нашими частями;

в) содействовать штурмовыми действиями продвижению наших частей и, в первую очередь, механизированных частей и конницы;

г) уничтожение авиации противника на аэродромах;

д) атака подходящих колонн противника и их штабов;

е) прикрытие районов сосредоточения своих войск;

ж) выброска воздушного десанта.

9. Черноморскому флоту поставить задачу:

а) оказать содействие огнем корабельной артиллерии войскам 9 армии при форсировании реки Днестр через косу Днестровского лимана и при дальнейшем продвижении вдоль побережья Черного моря;

б) не допустить появления и действий кораблей противника вдоль занимаемых войсками 9 армии участков побережья;

в) установить наблюдение за портами Румынии, блокировать побережье Черного моря от Днестровского лимана до Сулинского рукава Дуная включительно;

г) обеспечить побережье Черного моря (район Одесской военно-морской базы и Очаковского сектора береговой обороны) от действий кораблей противника.

10. Для обеспечения настоящей операции поднять посты ВНОС КОВО, ОдВО и города Киева (без местных средств ПВО) в порядке учебных сборов, без шума, персональными вызовами и организовать противовоздушную оборону важнейших пунктов, складов, аэродромов и районов сосредоточения войск.

11. Действия войск должны быть смелыми, быстрыми и решительными. При встрече с противником не ограничиваться лобовыми ударами, а охватывать его фланги, окружать и захватывать в плен.

Быстрыми и решительными действиями механизированных частей и конницы разрушать связь, захватывать штабы и дезорганизовать тыл.

Заранее проработать организацию охраны захватываемых городов, заранее назначить начальников гарнизонов и обеспечить с первых дней занятия городов порядок.

Время перехода в наступление будет указано дополнительно.

12. В развитие настоящей директивы разработать план действий войск фронта, проработать его с командирами корпусов. План действий представить на утверждение к 23 июня 1940 г.»[845].

В 22.40 20 июня начальник Генштаба сообщил командующему войсками ОдВО о том, что «с 10 часов 21 июня Вы подчиняетесь Командующему КОВО генералу армии Жукову»[846]. На следующий день нарком ВМФ адмирал Кузнецов приказал Военному совету Черноморского флота «с 22 часов 21 июня перейти в оперативное подчинение командующего войсками Киевского особого военного округа. Командиру Одесской военно-морской базы перейти в подчинение командующего войсками Одесского военного округа. Прибывающему из Киева в Херсон первому дивизиону мониторов перейти в оперативное подчинение командира Одесской военно-морской базы»[847].

Штаб КОВО взялся за уточнение подготовленного к 17 июня варианта плана предстоящей операции. 19 июня в Проскурове для Военных советов армий и командиров корпусов были проведены специальные занятия, на которых они были ознакомлены с характером и планом операции и получили указания об особенностях боевой подготовки войск и тылов[848]. В тот же день командующий войсками КОВО издал приказ № Д/007 об обращении с военнопленными, согласно которому офицеров и унтер-офицеров следовало конвоировать в лагеря на восточную сторону Днестра, а солдат использовать на занятой территории для работ по восстановлению железных дорог. Военнопленных требовалось размещать в бараках или палатках, прежде всего трофейных, и питать по норме тылового пайка. «Категорически воспрещается, кому бы то ни было без разрешения Военного совета КОВО, распускать военнопленных солдат, какой бы национальности и местожительства они ни были»[849]. 21 июня Жуков подписал приказ № 00126/сс, согласно которому назначались начальники и комиссары гарнизонов и их управления для городов Черновицы, Герца, Сирет, Рэдэуцы, Дорохой, Хотин, Сороки, Бельцы, Кишинев, Измаил, Оргеев, Аккерман, Бендеры и Кагул[850]. Приказ вводил в действие утвержденную Жуковым 19 июня «Инструкцию начальнику гарнизона Красной армии», согласно которой:

«1. Начальник гарнизона является представителем Советской власти — гражданской и военной.

2. Начальник гарнизона обязан:

а) Организовать и поддерживать строжайший революционный порядок в гарнизоне.

б) Немедленно по вступлении в должность проверить, захвачены ли важнейшие объекты в гарнизоне: телеграфные, телефонные, радиостанции, ж.д. станция, электростанция, водопровод, казармы, аэродромы, нефте- и бензохранилища, очистить эти объекты от враждебных элементов и организовать их охрану.

в) Установить в гарнизоне режим военного времени, не допуская появления на улицах позже 21 часа и ранее 7 часов. Хождение в это время разрешить только по специальным пропускам, выдаваемым Начальником гарнизона.

Уличные демонстрации, митинги, собрания могут производиться только с разрешения Начальника гарнизона.

г) Организовать изъятие огнестрельного и холодного оружия у организаций и частных лиц.

д) Предотвращать и пресекать всякие попытки вооруженных выступлений, диверсий, грабежа, насилий, мародерства, враждебной советской власти агитации, распространения ложных и панических слухов, с чьей бы стороны они ни исходили.

е) Поддерживать постоянную связь с оперативными пунктами НКВД и оказывать им содействие в их работе всеми имеющимися средствами.

ж) Взять на учет все помещения, которые могут быть использованы и приспособлены под размещение войсковых частей, квартиры начсостава, клубов, столовых, складов, гаражей, конюшен и т. п.

з) Организовать прием, учет, хранение и охрану трофейного имущества.

и) Организовать нормальную деятельность всех учреждений городского хозяйства и торговых заведений.

к) Организовать политико-просветительскую работу среди населения.

л) Организовать охрану мест заключения, не допуская освобождения заключенных любой национальности без предварительной санкции органов НКВД.

Начальник гарнизона имеет право:

а) Издавать приказы и отдельные распоряжения, обязательные для всех учреждений и отдельных лиц.

Неисполнение приказов и распоряжений Начальника гарнизона или уклонение от выполнения караются по всей строгости революционного закона военного времени.

б) Производить обыски и аресты.

Всякие попытки вооруженного сопротивления пресекать немедленно, не останавливаясь перед применением оружия»[851].

21 июня командующий войсками КОВО издал приказ № Д/009 о создании трофейных комиссий для организации сбора, учета и эвакуации трофейного имущества[852].

22—23 июня Военные советы 12-й, 5-й и 9-й армий на основании проектов директив командования Южного фронта № А-1/00144сс/ов и № А-1/00145сс/ов проработали на местности с командирами корпусов и дивизий вопросы занятия исходного положения, организации предстоящего наступления, взаимодействия родов войск, управления, связи, устройства тыла и действий на ближайший этап операции. С остальным комначсоставом эти вопросы были проработаны за день до начала операции[853].

В 17.00 23 июня в Генштаб из Киева прибыл полковник Данилов, который доставил на утверждение наркома обороны и начальника Генштаба проекты директивных документов командования Южного фронта. Прежде всего, это был документ № А-1/00138/сс/ов, содержащий «План операции Южного фронта по окружению и пленению вооруженных сил Румынии, сосредоточенных в Северной Бессарабии»:

«I. Задача Южного фронта.

Окружить и пленить вооруженные силы Румынии, расположенные в северной части Бессарабии, и, развивая свои действия на юг, очистить Бессарабию от противника.

II. Опенка сил и намерений противника.

Румыны сосредоточили против СССР до 26 пд, 2–3 кд, 1–2 мхбр и до 640 самолетов.

Прикрываясь небольшими силами в центральной части р. Днестр, румыны имеют в основном три крупных группировки: две на флангах фронта для прикрытия Черновицкого и Кишиневского направлений и одну как резерв фронта, в оперативном тылу за центром так называемого Восточного фронта.

По данным Разведуправления, сила этих группировок определяется: Черновицкой до 8–9 пд, Кишиневской до 5–6 пд и резерв фронта — А—5 пд, 1 мхбр и 1–2 кд.

Непосредственно по р. Днестр в Бельцыском направлении можно ожидать не свыше 1 пд и 1 кд. До 3-х пд румыны вынуждены держать на обороне Черноморского побережья. Кроме этого в районе Фокшаны создается резервная армия, куда сосредоточиваются новые силы: на 20.6. в составе этой армии отмечено до 6 пд и 1 мхбр, темп дальнейшего усиления этой армии может быть до 0,5–1 дивизии в сутки.

Всего в Бессарабии и Буковине силы противника исчисляются в 21 пд, 3 кд и 1 мхбр.

Исходя из этой группировки противника, его средне-оперативная плотность может быть:

а) на Черновицком направлении — 22 км на 1 пд и 3,4 ор[удия] на 1 км.

б) на Кишиневском направлении — 28 км на 1 пд и 1,6 ор[удия] на 1 км.

в) на Бельцыском направлении — 58 км на 1 пд и 0,3 ор[удия] на 1 км.

Инженерные укрепления противника в основном идут вдоль р. Днестр, Прут, Серет [Сирет], создавая трудные барьеры при действиях с востока на запад. В Черновицком направлении сильный укрепленный район имеется на подступах к Черновицы и подготовленная отсечная позиция по рубежу Бергомет, Сторожинец. Не исключено, что в этом районе могут оказаться ДОТы.

Вероятный план действий противника — активная оборона. Опираясь на свои сильные фланги и подготовленные и выгодные рубежи р. Днестр, Прут и Серет [Сирет], противник, вероятно, будет искать решения путем нанесения ударов нашим наступающим группировкам. Наиболее опасное для нас направление возможного контрудара противника — удар с южного направления по флангу 12 армии. Это направление требует особого внимания и постоянного обеспечения.

III. Опенка направлений и местности.

В соответствии с задачей фронту выполнение операции может развиваться по трем операционным направлениям:

а) В Черновицко-Ясском направлении, между р. Серет [Сирет] и Прут. Это операционное направление — оперативно выгодно, как выводящее в тыл всей группировке противника, находящейся на территории Северной Бессарабии. Емкость этого операционного направления до 4–5 ск. Количество сквозных путей при учете всех проселочных дорог — 7, что обеспечивает каждый корпус почти двумя дорогами; хороших дорог — только две.

Основные преграды оперативного значения — подготовленный рубеж по р. Черемош, Прут и леса с[еверо]-з[ападнее] рубежа До-рохой, Дорабани.

б) Каменец-Подольск-Бельцыское операционное направление. Хороших сквозных путей с севера на юг — только два, полевых свыше 7 дорог. Преграда оперативного значения — р. Днестр. Грунт в дождливое время труднопроходим. Это операционное направление по замыслу операции — оперативно невыгодно, так как действия в этом направлении выталкивают противника и исключают его окружение.

в) Кишинев-Ясское направление — кратчайшее направление, выводящее в глубокий тыл противника и всей его северной группировки. Однако это оперативно выгодное операционное направление имеет три больших и труднопреодолимых преграды: pp. Днестр, Прут и Серет [Сирет].

При развитии действий в Кишинев-Хушинском направлении — необходимо сильное обеспечение действий войск от удара с Южной Бессарабии.

IV. Замысел операции.

Одновременным ударом 12 А от Коломыя на Дорохой и далее на юг вдоль р. Прут и 9 А с востока на Хуши, Яссы в обход Кишинева с юга окружить и взять в плен румынские войска, развернутые в северной части Бессарабии; после чего, решительным наступлением на юг вдоль р. Прут, окружить противника в южной части Бессарабии к северу от р. Дунай.

V. Группировка сил. [См. таблицу 4.]

12 армия развертывается на фронте от Усцерыки до устья р. Збруч, имея главную группировку на участке Куты, Дзурув, Снятынь.

Граница слева — р. Збруч, Хотин, Липканы, р. Прут (все для 12 А)…

5 армия — развертывается от устья р. Збруч до Каменка (80 км ю[го]-в[осточнее] Сорока на р. Днестр), имея главную группировку на участке Цвиклевцы, Стар. Ушица.

Граница между 12 и 5 армиями р. Збруч, Хотин, Липканы, все пункты для 12 А включительно…

9 армия развертывается от Каменка до устья р. Днестр, имея главную группировку на участке Дубоссары, Тирасполь.

Граница между 5 и 9 армиями: р. Савранка, ст. Попелюхи, Каменка, Копачени, Пырлица, все пункты включительно] для 9 армии…

Таблица 4.

Запланированная группировка войск Южного фронта



* Ожидалось еще 300 танков на пополнение некомплекта.


VI. Планирование операции.

Задача фронта выполняется одной фронтовой операцией. Размах операции: ширина фронта 540 км, глубина операции до 300 км, длительность операции 11–12 суток.

Подготовительный этап — Подготовка операции и занятие армиями в ночь перед наступлением исходного положения.

1 этап — Разгром противостоящих сил противника, ввод в прорыв КМГ на фронте 12 и 9 армий и выход стрелковых корпусов армий в оперативную глубину. Продолжительность этапа — двое суток.

2 этап — Выход КМГ 12 и 9 армий в район Яссы и завершение оперативного окружения румынской армии в Северной Бессарабии.

Продолжительность этапа двое суток.

3 этап — Тактическое завершение окружения и пленение противника. Перегруппировка сил для действий по окружению румынских войск в Южной Бессарабии.

Продолжительность этапа двое суток.

4 этап — Действия в Южной Бессарабии.

Продолжительность 5–6 суток.

VII. Ход развития операции и задачи войск по этапам.

12 армия.

12 армия выполняет основную задачу в общем плане операции фронта. Нанося главный удар со стороны Коломыя на Черновицы, войска 12 А имеют ближайшую задачу уничтожить совместно с 5 А Черновицкую группировку и в дальнейшем, развивая успех на Яссы вдоль р. Прут, во взаимодействии с 9 А, окружить и пленить всю группировку румынских войск северной части Бессарабии.

Выполнение этой задачи войсками 12 армии обеспечивается прежде всего успешными действиями КМГ, выбрасываемой в прорыв с утра второго дня войны.

В назначенный день войска 12 армии, при поддержке сильной артиллерии и тесной и постоянной поддержке авиации, наносят удар силами до девяти пех[отных] дивизий со всеми танковыми соединениями на фронте Черногузы, Русски-Банылив, Хливеште в общем направлении на Черновицы. К исходу В-1 имеют задачу достичь рубежа Комарешти, Бобешти, Драчинец, с тем чтобы с утра В-2 пропустить в прорыв КМГ в составе 2 и 4 кк и всех танковых бригад армии с десантными отрядами на танках (десантный отряд 7 чел[овек] на БТ и 4 чел[овек] на Т-26 стрелков и сапер), ориентировочно на фронте Сторожинец, Михальче. Для передачи танковых бригад в состав КМГ последние распоряжением Командующего 12 А сосредоточиваются к исходу В-1 в районах: две бригады — Сторожинец, одна бригада Бобешти и две — в районе Драчинец.

Одновременно с КМГ вводится в прорыв 81 мсд с танковой бригадой БТ в направлении на Сторожинец и далее на юг, обеспечивая движение армии со стороны р. Серет [Сирет] и отрезая пути отхода противника на запад.

К исходу В-2 войска 12 А имеют задачу достичь: КМГ — рубежа Дорохой, Дарабани, 81 мсд с тбр БТ — района Брэшть, Бученя, По-пень; стрелковые корпуса — рубежа Хлибока, Молодна, Санкоуцы.

192 гсд, прикрывая фланг 12 А, наступает на Селетин. По достижении этого района отрядом заграждения прикрывает Селетин — Усце-Путиласское направление, а основными силами выходит в район Виковерхни[й]. В дальнейшем 192 гсд поступает в резерв 12 армии.

Для надежного обеспечения армии с направления Сучава распоряжением командующего 12 армией выдвигается через Чудын 139 сд с задачей — занять и оборонять рубеж Костица, Серет [Сирет].

К исходу В-3, 12 А, развивая успех в южном направлении, КМГ достигает района Трушешти, Уричени, имея 81 мсд с тбр в районе Белушени. К этому же времени КМГ 9 А имеет задачу выйти в район Яссы. Таким образом, к исходу В-3 назревает оперативное окружение противника, и для ликвидации единственной возможности выхода противника из окружения в ночь на В-4 через Пашканы намечается выброска двух адбр в район Тыргу-Фрумос с задачей совместными действиями адбр и 81 мсд с тбр не допустить отхода противника на запад и обеспечить КМГ со стороны Пашканы.

В В-4 КМГ 12 А овладевает районом Яссы и во взаимодействии с 9 А завершает оперативное окружение противника. В тот же день выбрасывается 3 адбр в район Тотоешти с задачей окончательно перерезать пути отхода Яссы, Пашканы.

По намеченному плану действий стрелковые корпуса 12 А выходят на В-6 в район действий КМГ, выделив часть сил для тактического окружения и пленения противника совместно с 5 и 9 армиями. Остальными силами и КМГ не задерживаясь, продолжают движение в южном направлении для выполнения дальнейшей задачи фронта.

13 ск, по мере его продвижения, развертывает 60 и 62 сд по р. Серет [Сирет] с целью прикрытия тыла 12 и 5 А при действии их в южном направлении.

5 армия.

Ближайшая задача 5 А совместными действиями с 12 А окружить и пленить Черновицкую группировку противника; в дальнейшем, наступая по вост[очному] берегу р. Прут во взаимодействии с 12 и 9 А, окружить румынские войска в северной части Бессарабии.

49 ск форсирует р. Днестр на фронте Баговица, Стар[ая] Ушица и развивает наступление в направлении ст. Ларга, Баласинешти. По выполнении ближайшей задачи дальнейшие действия 49 ск развиваются по вост[очному] берегу р. Прут с задачей — активными действиями связать части румынской армии, действующие в северной части Бессарабии, и не позволить им отойти на запад до выхода обходящей подвижной группы 12 А.

36 ск, демонстрируя в первый день силами усиленного полка во взаимодействии с частями УР переправу через р. Днестр в районе Калюс, Могилев-Подольск, с утра В-2 основными силами корпуса форсирует р. Днестр в районе Ямполь, Сороки. Наступая на Бельцы, корпус имеет задачу, аналогичную 49 ск.

К исходу В-6 корпуса 5 А входят в непосредственное тактическое взаимодействие между собой и частями 12 и 9 А, завершая тактическое окружение и пленение противника в районе к юго-западу от Бельцы.

По выполнении ближайшей задачи фронта корпуса 5 армии переходят в резерв фронта и сосредоточиваются в районе к северу от Яссы.

9 армия.

Задачи 9 А, нанося главный удар южнее Кишинев в направлении Хуши, окружить во взаимодействии с 12 и 5 А румынские войска, расположенные в северной части Бессарабии.

Ближайшая задача 9 А — форсировать р. Днестр и овладеть г. Кишинев, прикрыв свои дальнейшие действия выдвижением заслона силами до двух дивизий в южном направлении против возможных контратак противника с юга.

Главные силы 9 А форсируют р. Днестр на фронте Погребы, Тирасполь и при непосредственной и тесной поддержке авиации овладевают г. Кишинев.

С выходом главных сил на фронт Чимишены, Ново-Николаевка пропустить КМГ в составе 5 кк [со] всеми танк[овыми] бригадами армии и 15 мсд.

55 ск из района Овидиополь, Роксоляны, Барабой форсирует Днестровский лиман и при поддержке Черноморского флота овладевает Аккерман и Бугазский маяк.

К исходу В-1 войска 9 А выходят: КМГ в район Ганчешты, Милешты, Бардар, стрелковые корпуса на рубеж: Кишинев, Джемана, Ново-Каушаны.

КМГ, 35 и 37 ск развивают успех в западном направлении; 7 ск выдвигается в заслон с задачей, наступая уступом за левым флангом главных сил армии в юго-зап[адном] направлении, обеспечить их с юга.

55 ск (25 и 74 [сд]) наступает в направлении Сарата в тесном и постоянном взаимодействии с военно-морским флотом.

140 сд с утра В-1 форсирует р. Днестр на участке: Рыбница с задачей — активными действиями связать противостоящего противника и не допустить отхода его на запад.

К исходу В-2 войска армии: КМГ форсирует р. Прут и сосредотачивается в районе к северу от Хуши. Стрелковые корпуса главной группировки достигают рубежа Трушаны, Гирлы, Милешты; 55 ск — р. Сарата, овладев Кол[ония] Стар[ая] Сарата. 140 дивизия выходит рубеж Печешты, Куйзовка.

Дальнейшими действиями КМГ по зап[адному] берегу р. Прут в направлении Яссы и поворотом 35 ск на север, части 9 А входят в оперативное взаимодействие с частями 12 А, сжимая кольцо окружения противника.

К В-6 тактическое окружение противника завершается выходом

35 ск на рубеж: Кошена-Флочены, Бучумены и 140 сд — Глинжены, Теура.

55 ск, достигнув рубежа р. Когильник, переходит к обороне до выполнения дальнейшей задачи фронта.

Главные силы по достижении р. Прут обеспечивают за собой плацдарм на западном берегу р. Прут с захватом Хуши.

С В-6 войска 9 А, оставив 35 ск и 140 сд для окончания пленения румынских войск в северной части Бессарабии, приступают к выполнению дальнейшей задачи фронта — к действиям на юг вдоль р. Прут.

VIII. Базирование и задачи авиации.

Базирование авиации согласно прилагаемой карте.

Задачи ВВС:

1) Тесное и непосредственное взаимодействие ВВС с наземными войсками на поле при прорыве укрепленной полосы противника и при развитии успеха.

2) Борьба за господство в воздухе массированными действиями авиации по аэродромам и борьбой в воздухе с ВВС противника. Глубина воздействия на аэродромы до восточных отрогов Карпат.

3) Прикрытие КМГ и главной группировки 12 и 9 А. Содействие и непосредственная поддержка КМГ 12 А всеми силами ВВС 12, 5 А и ВВС фронта.

4) Нарушение управления войсками противника, уничтожение его штабов и разрушение линий связи самолетами при помощи кошек.

5) Воспрещение выдвижения резервов противника в район действий армий фронта со стороны Клаузенберг, Яссы, Роман, Бырлад.

6) Установление непрерывного наблюдения за движением передовых частей путем выделения специальных самолетов и эскадрилий наблюдения и связи… Бомбометание и обстрел по населенным пунктам, не занятым войсками противника, — запрещается…

XI. Резерв фронта.

Резерв фронта составляют: 8 сд — Чертков, 17 сд — Каменец-Подольск, 86 сд — Дунаевцы, 100 сд — Васильевка, Фрунзовка.

8,17 и 86 сд, по их прибытии и сосредоточении, с развитием операции будут следовать в направлении главного удара фронта, имея предназначение усиления войск армии, действующих на решающем направлении. Отрыв резервов армии первого эшелона — 50–60 км.

XII. Военно-морские силы Черноморского флота.

В целях более тесного взаимодействия сухопутных и морских сил Черноморский военный флот в оперативном отношении подчиняется с 10.00 23.6 Военному Совету 9 армии.

Перед Черноморским военным флотом ставятся задачи:

1) Непосредственного и тесного взаимодействия с 55 ск по охране Черноморского побережья Одесса, Очаков.

2) Огневое содействие корабельной артиллерии 25 и 74 сд (55 ск) при форсировании ими Днестровского лимана и при дальнейшем развитии наступления вдоль Черноморского побережья.

3) Исключение возможности появления и действий кораблей противника по участкам побережья, занимаемого войсками 9 А.

4) Наблюдение за портами Румынии, блокирование побережья Черного моря от Днестровского лимана до Сулинского рукава р. Дунай включительно.

[…]

Эвакуация пленных:

Развертываются 6 пунктов приемо-передачи военнопленных НКВД: Снятынь — 100 чел., Каменец-Подольск — 500 человек, Могилев-Подольск — 300 чел., Рыбница — 300 чел., Тирасполь — 500 человек, Овидиополь — 300 чел.

Лагеря военнопленных:

Козелыцина, Полтавской области, Путивль, Сумской обл., Старо-бельск. Продолжительность пребывания военнопленных на пунктах передачи 1–2 суток.

В течение 10 дней через пункты передачи можно будет пропустить в среднем 20 000—25 000 пленных.

Сбор и эвакуация трофейного имущества:

1) Для сбора и учета трофейного имущества выделяются в частях команды, согласно особой директивы Комвойск.

2) Учтенное трофейное имущество сортируется по видам и назначению и охраняется до эвакуации.

3) Эвакуация трофейного имущества идет обратным порожняком через ДЭПы на соответствующие голсклады с/с. Отправка имущества идет по накладной по каждому виду имущества.

4) В голскладах трофейное имущество хранится и учитывается отдельно и направляется в тыл по распоряжению довольствующих отделов армий по указанию Военного Совета»[854].

Кроме того, в Москву был доставлен проект директивы командования Южного фронта № А-1/00144 сс/ов:

«Первое. Сосредоточив на Черновицком направлении до семи пд, одной гсб, одной кд; на направлении Бельцы, Яссы до 3 пд и 2 кд; в районе Кишинев и южнее до 6 пд и двух кд, румынская армия продолжает укрепляться на рубеже p.p. Черемош, Днестр, Прут и Серет [Сирет].

Второе. Согласно директивы Народного Комиссара Обороны СССР на госгранице с Румынией развертываются войска Южного фронта в составе 12, 5 и 9 армий.

Военно-морские силы Черного моря переходят с 22.00 21.6 в оперативное подчинение Военного Совета Южного фронта.

Командование войсками Южного фронта Народный Комиссар Обороны возложил на меня.

Третье. 12 А. Командующий армией — генерал-лейтенант т. Черевиченко, зам. командующего — генерал-лейтенант т. Парусинов.

Штаб армии — Коломыя.

Войска армии развернуть: 13 ск (139, 60, 62 сд, 23 и 24 тбр, 376, 168, 305 ап РГК; 1 танк[овый] б[атальо]н КВ); 8 ск (72, 124, 146 сд;

5, 10, 26 тбр; 324, 375, 135 ап, 316 артдив РГК); 17 ск (58 и 131 сд, 38 тбр; 315 артдив РГК) — в районе Куты, Снятынь, Стецова, Коломыя — для нанесения главного удара в направлении Черновицы.

15 ск — 7, 141 сд, 120 ап РГК в районе Городенка, Филипковцы, Новосюлка-Костюкова для наступления в направлении Черновицы со стороны Городенка (7 сд) и Синькув (141 сд).

Для обеспечения правого крыла фронта 192 гсд развернуть в районе Усцерыки, Полянки, Кишворувня для действий в направлении Селетин.

Командующему армией сосредоточить Конную группу (2 и 4 кк) в выжидательном районе — в лесах ю[го]-в[осточнее] Коломыя, имея в виду ввести ее в прорыв в направлении Волока. К моменту ввода в прорыв все танковые бригады и 81 сд подчинить Командующему Конной группой.

Авиация армии: 13, 16, 94 сбп, 138 лбп, 3 и 7 шап, 33, 91, 28, 23, 149, 12, 17, 46 иап (ПВО — Стрый); 5 и 8 диаэ; 36 и 44 раэ; арм[ейская] раэ — 16 сбп.

В состав армии включить: 19 и 21 понт[онные]; 9, 17, 45 инженерные] батальоны, 6 маск[ировочную] роту.

Границы слева — р. Збруч, Хотин, Липканы, все для 12А включительно.

Четвертое. 5 А. Командующий — генерал-лейтенант т. Герасименко, зам. командующего — генерал-майор т. Советников.

Штаб армии — Дунаевцы.

Войска армии развернуть:

49 ск — 80, 44, 135 сд, 36 и 49 тбр, 137, 330 и 331 ап и 34 артдивизион РГК в районе — Баговица, Студеница, Стар[ая] Ушица, Крушановка для наступления на ст. Ларга.

36 ск — 169 и 130 сд, оставив на фронте Калюс, Могилев-Подольск усиленный сп для демонстрации переправы и сковывания противника, основными силами развернуться на фронте Ямполь, Сорока в готовности для форсирования р. Днестр.

Каменец-Подольский и Могилев-Подольский УРы в своих районах.

Авиация армии: 86 и 60 сбп, 87, 88, и 92 иап; 47 раз, раз 60 сбп.

В состав армии включить: 5, 13, 22,25 понт[онные] батальоны.

Граница слева — р. Савранка, ст. Попелюхи, Каменка, Копача-ны, Пырлица (30 км с[еверо]-в[осточнее] Яссы), все пункты иск. для 5А.

Пятое. 9 А. Командующий армией — генерал-лейтенант т. Болдин, зам. командующего — генерал-лейтенант т. Козлов.

Штаб армии — Гросулово.

Войска армии развернуть:

140 сд на фронте В. Молокиш, Рыбница, Гедерим для демонстрации переправы через р. Днестр. 35 ск (173 и 95 сд, 522 ап РГК); 37 ск (176, 147, 30 сд; 14, 21 тбр; 110, 124, 430, 320 ап, 317 артдив РГК); 7 ск (164, 51 сд; 429 ran РГК); 4 тбр; 150 сд — в районе Дубоссары, Тирасполь, Плоское, Шибка для нанесения главного удара на Хуши южнее Кишинев.

КМГ — 5 кк (9 и 32 кд), 15 мсд, 4, 14, 21 тбр использовать для развития прорыва в направлении Хуши.

55 ск — Одесса, 25 и 74 сд — в районе Овидиополь, Дальник (Южный), Барабой; 116 сд — Одесса, продолжая охранять побережье Черного моря от Одессы до Очакова одной сд, главными силами быть в готовности для действий при поддержке Черноморского флота по захвату Бугазского маяка и Аккерман.

Рыбницкий и Тираспольский УРы в своих районах.

Сев[еро-]Зап[адный] УР с 23 июня переходит в подчинение Командующего 9А. В состав СЗ УРа передается Днепровская военная флотилия.

Авиация армии: 5, 132, 45 сбп…. сбп…. сбп, 11 лбп, 21 дбп, 55, 4, 67, 146 иап.

В состав армии включить 26, 27 и 4 понт, батальоны.

Шестое. Резерв фронта:

8, 17 и 86 сд сосредотачиваются в районе Чертков, Каменец-Подольск, Дунаевцы; 100 сд — в районе Васильевка, Фрунзовка, Затишье. 8,11,51,90 дбп, 33 и 48 сбп, 2 и 43 иап Киев (ПВО). 20 иап — Проскуров, 89 иап Львов, 1 и 14 тап, 34 драэ.

Седьмое. Время выхода на рубеж развертывания будет дано дополнительно.

Восьмое. Штаб Южного фронта с 6.00 23.6 — Проскуров»[855].

Третьим документом, доставленным в Генштаб, был проект директивы войскам Южного фронта № А-1/00145сс/ов:

«Первое. Румынская армия, имея на направлении Бельцы небольшую группировку, основные силы сосредоточила на крыльях фронта. На Черновицком направлении группируется до семи пд, одной гсбр и одной кд; в районе Кишинев и южнее до шести пд и двух кд. До четырех — пяти пд и до двух мехбригад сосредоточено в районе Ботошань, Яссы, Роман — предположительно в резерве фронта.

Второе. Войскам Южного фронта… в… час… июня (далее в тексте вместо названия месяца употребляется его порядковый номер —… 6. — ММ) перейти госграницу и, нанося главный удар от Коломыя на Черновицы в обход их с юга и далее вдоль р. Прут и одновременно с востока на Хуши в обход Кишинева с юга, окружить и взять в плен румынские войска, развернувшиеся в Северной Бессарабии. По занятии района Яссы и выполнении ближайшей задачи армиям фронта иметь в виду наступление на юг вдоль р. Прут с задачей очистить Южную Бессарабию от войск противника.

Третье. 12 А главными силами не менее девяти сд, с танковыми частями, при поддержке сильной артиллерии и всей авиации армии и фронта прорвать расположение противника на фронте Черногузы, Русски-Банылив, Зелена, Хливеште и, наступая вдоль р. Прут на Яссы в обход Черновиц с юга, [к] исходу… 6 главными силами выйти на фронт Хлибока, Молодна. В дальнейшем, наступая на Дорохой, главными силами [к] исходу… 6 овладеть фронтом Сату Мари, Ваткань, Дерека, Горжиуцы, Помырла, Коменешти. Для развития успеха [с] утра… 6 ввести в прорыв КМГ в составе Кав. группы, 81 мсд и всех танковых бригад армии ориентировочно на фронте Сторожинец, Михальче.

[К] исходу… 6 танковые бригады, «по выполнении ими задач первого дня, сосредоточить три — районе Сторожинец, две районе Бобешти и одну — Дрочинец.

При непосредственной и постоянной поддержке авиации армии и фронта, КМГ развивать наступление вдоль р. Прут и к исходу… 6 выйти на фронт Дорохой, Дарабани. К исходу… 6 овладеть районом Трусешти, Уричени, имея 81 мсд [в] районе Бедушени. К исходу… 6 овладеть районом Яссы, установить взаимодействие с частями 9 А, окружить и не допустить отхода противника в Румынию.

81 мсд с одной танковой бригадой БТ наступать на Сторожинец и далее на юг, обеспечивая наступление армии со стороны р. Серет [Сирет] и отрезая противнику пути отхода на запад.

192 сд, обеспечивая правое крыло фронта, наступать на Селетин [Селятин]. По достижении Селетин прикрыть сильным отрядом заграждения Усце-Путиласское направление, а основными силами продолжать наступление на Виковерхни[й].

Для надежного обеспечения фланга армии со стороны Сучава Командующему 12 А выдвинуть через Чудын одну сд с задачей занять и оборонять рубеж Костица, Серет [Сирет].

Граница между 12 и 5 А — р. Збруч, Хотин, Липканы, все для 12 А включительно.

Границы между корпусами иметь:

Между 13 и 8 ск Кобаки, Комарешти Слободзия, Хринава, Миху-чены, Вакулешть все для 13 ск включительно.

Между 8 и 17 ск Тучапы, Драчинец, Михальче, Фундоая, Дорохой, все кроме Драчинец вкл. для 8 ск.

Между 17 и 15 ск Стецова, Валява, Черновицы, Слободзыя, Ду-мени, все кроме Думени вкл. для 17 ск.

Пятое, (так в тексте. — М.М.) 5 А — 49 ск в составе трех сд, 36 и 49 тбр; 330, 137 и 331 ап и 34 артдивиз. РГК при содействии авиации переправиться через р. Днестр на участке Цвиклевцы, Студеница, Стар. Ушица и, развивая наступление на ст. Ларга, Баласинешти, окружить совместными действиями с 12 А противника, находящегося к западу от Рэдэуци.

[К] исходу… 6 овладеть рубежом Липканы, Трестьяны.

36 ск, ведя в течение… 6 демонстрацию переправ через р. Днестр на фронте Калюс, Могилев-Подольский, с утра… 6 форсировать р. Днестр в районе Ямполь, Сороки и наступать в направлении Бельцы.

Граница слева — р. Савранка, ст. Попелюхи, Каменка, Копачаны, Пырлица (30 км с.в. Яссы) все для 5 А исключительно.

Граница между 49 и 36 ск — Калюс, Секуряны, Рышкановка [Рышканы], все кроме Калюс включительно] для 49 ск.

Шестое. 9 А, демонстрируя переправу через р. Днестр 140 сд в районе Рыбница, главными силами в составе 35, 37, 7 ск, 5 кк, 4, 14, 21 тбр при содействии сильной артиллерии и всей авиации армии форсировать р. Днестр на фронте Погребы, Тирасполь и, нанося главный удар южнее Кишинева на Хуши, совместно с КМГ 12А, окружить и уничтожить противника в Северной Бессарабии.

[К] исходу… 6 КМГ в составе 5 кк, 4, 14 и 21 тбр, 15 мсд выйти в район Бардар, Ганчешты, Милешты, [к] исходу… 6 форсировать р. Прут и овладеть Хуши. В дальнейшем, выдвинув заслоны на юг и запад, иметь в виду наступать на Яссы с юга. Стрелковыми частями [к] исходу… 6 занять Кишинев. В дальнейшем, закрепляя успех КМГ, решительным наступлением вывести главную группировку не позже… 6 на р. Прут и прочно занять Хуши.

При развитии наступления выдвигать часть сил на север и сев[еро]-запад для сжимания кольца окружения северно-бессарабской группировки противника и захвата путей его отхода за р. Прут. Для обеспечения от возможных атак противника из Южной Бессарабии выделить не менее двух сд в заслон на юго-запад и юг.

55 ск, охраняя побережье Черного моря от Одессы до Очакова включительно одной сд, остальными силами при содействии Черноморского флота, захватить Бугазский маяк, занять Аккерман и продолжать наступление на Сарата.

Границы между корпусами иметь:

Между 35 и 37 ск Делакеу, Мерены, Пловешты, Лопушна, два первых исключительно] для 35 ск.

Между 37 и 7 ск Токмодзея, Ново-Николаевка, Джамана, Резены, Каракуи, Минжир, все кроме первого включительно для 37 ск.

Между 7 и 55 ск Тирасполь, Манзырь (Графиня), Тарутино (Анчокрак) все кроме Манзырь включительно] для 7 ск.

Седьмое. Задачи ВВС:

1) Взаимодействие с наземными войсками на поле боя при прорыве укрепленной полосы противника и при развитии успеха, непосредственно и постоянно поддерживая действия наших войск уничтожением войск противника.

2) Борьба за господство в воздухе, путем уничтожения ВВС противника в воздухе и на его аэродромах.

3) Прикрытие главной группировки 12 и 9 А и особенно КМГ при выдвижении ее из выжидательного района и при вводе ее в прорыв.

4) Непрерывное и тесное взаимодействие с КМГ 12 и 9 А.

5) Прикрытие переправ на р. Черемош и Днестр.

6) Нарушение управления войсками противника, уничтожение его штабов и разрушение линий связи.

7) Не допустить выдвижение резервов противника из районов: Клаузенбург, Яссы, Роман, Бырлад.

Восьмое. Командующему ВВС фронта подготовить выброску парашютного десанта в составе трех бригад в районах:

1) Поду-Илоаей,

2) Тыргу-Фрумос (25 и 40 км с[еверо]-з[ападнее] Яссы) готовность… 6.

Девятое. С… 6 погранвойска переходят в мое оперативное подчинение. Погранвойскам оставаться на своих местах, выполняя прежнюю задачу. Для выполнения специальных задач по захвату переправ через р. Черемош и Днестр начальнику погранвойск выделить отборные команды из состава пограничников и внезапным ударом по приказу командующих армиями… 6 захватить мосты, не допустить подрыва их противником, удержать и разминировать.

Десятое. В целях обеспечения большей самостоятельности танковых соединений в период их действий в составе КМГ распоряжением Командующих армиями на каждую танковую бригаду выделить по десантному отряду, состоящему из стрелков и сапер, из расчета 7 человек на каждый танк БТ и 4 на Т-26. Десантные танковые отряды подчинить командирам танковых бригад, разместить на танках и вместе с танковыми бригадами направить в прорыв.

Одиннадцатое. В связи с необходимостью более тесного взаимодействия сухопутных сил с Черноморским военным флотом, военно-морские силы Черного моря с 10.00 23.6 подчиняю в оперативном отношении Военному Совету 9 А.

На Черноморский военный флот возлагаю следующие задачи:

а) оказать содействие огнем корабельной артиллерии войскам 9 армии при форсировании р. Днестр через косу Днестровского лимана и при дальнейшем продвижении вдоль побережья Черного моря;

б) не допустить появления и действий кораблей противника вдоль занимаемых войсками 9 А участков побережья;

в) установить наблюдение за портами Румынии, блокировать побережье Черного моря от Днестровского лимана до Сулинского рукава Дуная включительно;

г) обеспечить побережье Черного моря (район Одесской военно-морской базы и Очаковского сектора береговой обороны) от действий кораблей противника»[856].

В 21.00 23 июня нарком обороны и начальник Генштаба направили Жукову шифротелеграмму № ОУ/71, в которой сообщали, что «представленный Вами план в основном утверждаю.

В группировке 12 армии и в направлении наступления внести следующие изменения:

1. Развернуть ударную группу в составе 8, 17 и 15 стр. корпусов с основной массой артиллерии на фронте Залучье, Снятынь, Городница и развивать наступление на фронт Черновицы (включ.), Ржавинцы.

2.13 стр. корпусу наступать на фронт Волока, Черновицы (искл.), имея 192 сд во втором эшелоне»[857].

В 23.30 23 июня Жуков позвонил Шапошникову и, видимо, попытался договориться о некоторых уточнениях полученных указаний. Начальник Генштаба ответил ему, что изложенные в телеграмме № ОУ/71 указания наркома обороны остаются «в силе. Против расширения фронта прорыва вправо до 3–4 км возражений не будет. Против предложения установить фронт наступления для главной группировки Волока (искл.) возражений нет. Наступление 12 А вести по обоим берегам р. Прут. Конно-механизированная группа, по мнению наркома, весьма вероятно, будет введена после достижения войсками района Прут. Неизвестно, как сложится обстановка под Черновицами и с какой стороны его придется брать»[858].

Исходя из этих указаний, командование Южного фронта в 11.15 24 июня отдало своим войскам приказ № 2/М:

«Планы действий 5 армии, 9 армии и Черноморского флота Нарком Обороны утвердил без изменений.

В действия 12 армии внести следующие изменения:

1. Главный удар 12 армии нанести силами 8 ск, 17 ск и 15 ск на фронте Русски Банылыв, Снятый, Серафиньце в общем направлении Черновицы, вдоль реки Прут.

2. Граница корпусов устанавливается между 13 ск и 8 ск — Русски Банылыв, Волока, Дорохой, все включительно для 13 ск, кроме Дорохой. Между 8 ск и 17 ск — река Прут до Черновиц, далее Ватра, между 17 ск и 15 ск — Стецова, Ракитна, Топороуцы [Топоровцы], Дынжени, все для 17 ск, кроме Раки[т]на.

3. 15 ск [в] исходном положении 23.6 на фронте Стецова (искл.), Серафиньце и наступает [в] направлении Коленкоуцы [Коленковцы], Сталинешты [Стальновцы], форсируя реку Прут на участке Мамалыга, Радэуць [Рэдэуци].

4. 192 сд выводится [в] район Пистынь для действий во втором эшелоне за правым флангом 13 ск.

5. 139 сд для обеспечения правого фланга 12 армии выдвигается со второго дня на реку Серет [Сирет] на участках Каменка, Серет [Сирет].

6. Из состава 13 ск изымается 168 ran БМ и 24 танковая бригада и придаются 168 гaп — 17 ск, 24 танковая бригада — 8 ск.

7. Из состава 8 ск передается 5 танковая бригада 17 ск. В остальном без изменений.

Командующему 12 армии в соответствии с этими уточнениями произвести перегруппировку, закончив ее к утру 26.6»[859]. Таким образом, войска Южного фронта получили действующие директивы на предстоящую операцию.

Соответственно утром 26 июня командование 12-й армии утвердило план боевых действий на первые семь дней операции[860] и направило подчиненным войскам боевой приказ № 001/сс/ов:

«1. Румынская армия, по агентурным данным на Черновицком направлении имеет до семи ПД, одной ГСБ и одной КД, из них: на участке Визниц [Вижница], Бергомет, Хлибока [Глыбока], Волока до двух ПД (7 и 8); южнее рубежа р. Серет, Сторожинец, Черновиц[ы], р. Прут до 4–5 ПД (7 и 8 АК). Занимаемые рубежи p.p. Днестр, Прут, Серет [Сирет] продолжают укрепляться.

Ближайшие оперативные резервы возможны в районе Рэдэуть [Рэдэуци], Сучава, Ботошан[и], Дорохой.

2. Левее 49 ск 5 А форсирует р. Днестр на участке Цвиклевцы, Студеница и наносит удар в направлении ст. Ларга, Балашинешты [Баласинешты].

Граница с ним — р. Збруч, Хотин, Липканы.

3. 12 А, нанося главный удар с фронта Попельники, Снятый, Серафинце в общем направлении на Черновиц[ы], Яши [Яссы], прорывает расположение пр[отивни]ка на фронте Черногузы, Орошены, Серафиньце и, обеспечив ввод в прорыв конно-механизированной группы, к исходу В-3 главными силами овладевает фронтом Сату Маре, Виткань, Дерека, Горжиуцы, Помырла, Каменешти [Комэнешты], Кишла Салиева. В дальнейшем развивая удар на Дорохой, Ботошан[и], Яши [Яссы], во взаимодействии с 9 и 5 А окружает и уничтожает румынские войска, развернувшиеся в Северной Бессарабии.

Занятие исходного положения и начало действий — особым распоряжением.

4.13 СК (139,60,62 СД, с 23 тбр, 376 гап РГК, 135 пап РГК, 9 инж-бат, 20 као), имея главную группировку сил на своем левом фланге, форсировать р. Черемош, прорвать расположение пр[отивни]ка на участке Черногузы, Руссиш Баниля, и, уничтожая пр[отивни]ка, к исходу дня овладеть рубежом Жадова, Комарешти Слободзия, Кабешти, захватив 23 тбр и передовыми частями корпуса Сторожинец. На рубеже Комарешти Слободзия, Кабешти обеспечить ввод в прорыв частей КМГ, передав 23 тбр в подчинение 81 МСД.

Для обеспечения правого фланга армии с направления Чудын, Лукавец рубеж выс[от] 533, 459, 470 занять отрядом в составе усиленного батальона. Остальные направления прикрыть заставами и усиленной разведкой.

Правее погранчасти 95 ПО прикрывают госграницу до Тудеб.

Граница слева — иск. Коломыя, Руссиш Баниля, Кабешти, Волока, Михорены, иск. Дорохой.

5. 8 СК (72,124,146 СД, 10 тбр с 10 танками КВ и 4 танками Т-28, 26,24 тбр, 324 гan, 375 ran, 305 пап, 316 артдив РГК, 28 и 19 понтбаты, 12 као), имея главную группировку сил на своем правом фланге, форсировать р. Черемош, прорвать расположение пр[отивни]ка на участке иск. Руссиш Баниля, Чартория, стремительным ударом уничтожая пр[отивни]ка, к исходу дня главными силами овладеть рубежом иск. Бобешти, Драчинец [Драчинцы], Коростова, подвижными частями не менее тбр с батальоном пехоты захватить Волока, 10 тбр с батальоном пехоты ударом с юго-запада содействовать 17 СК в захвате Черновиц.

К исходу дня танковые бригады сосредоточить в сборных районах — 24 тбр Волока, 10 тбр Черновиц[ы], 26 тбр Драчинец.

Для ввода в прорыв КМГ все танковые бригады передать в подчинение группы.

Граница слева — Гвождиец Старый, Будылув, р. Прут до Черновиц[ы], Иванештие.

6.17СК(58,131 СД, 5 тбр с 14 танками Т-28,38 тбр, 168 ran, 315 артдив РГК, 17 инжбаг, звено 27 раэ), имея главную группировку сил на своем левом фланге, прорвать расположение пр[отивни]ка на участке Орошены, Стецова, уничтожая пр[отивни]ка, к исходу дня овладеть рубежом Неймамаешти, Обершероуци, захватив подвижными частями переправу у Глиница, и 5 тбр ударом с севера овладеть Черновиц[ы].

38 тбр к исходу дня сосредоточить в районе сбора Драчинец, а 5 тбр на южной окраине Черновиц, передав их в подчинение КМГ.

Граница слева — м. Обертын, Стецова, Чернавка [Черновка], иск. Ракитна, Маршениць, Лешна.

7. 15 СК (7, 141 СД, 120 ran РГК), имея главную группировку сил на своем правом фланге, прорвать расположение пр[отивни]ка на участке Стецова, Серафинце, стремительным ударом уничтожая пр[отивни]ка, к исходу дня овладеть рубежом Кучурмик [Малый Ку-чуров], Окна [Окно].

8. Конно-механизированной группе (4, 2 КК, 81 МСД) в тесной увязке с продвижением пехоты к исходу дня сосредоточиться в районе Жадова, Оберштанешти, Зелена, Калинешти, выс[ота] 352, имея 81 МД на правом фланге.

Быть готовым с утра В-2 войти в прорыв на рубеже Сторожинец, Михальче для развития удара вдоль реки Прут в общем направлении на Дорохой, Яши [Яссы]. С последующей задачей — установив взаимодействие с частями 9 А окружить и не допустить отхода пр[отивни]ка в Румынию.

9. ВВС Армии:

а) Одновременным ударом всей авиации Армии в… час… мин. (Так в тексте. — М.М.) подавить огневую систему, живую силу и артиллерию пр[отивни]ка в районах — ур[очище] Скутерево, Березница, высоты восточнее Вилявче, Замостэ, ур[очище] Вербовец, высоты севернее Волока, высоты западнее Калинешти и скопление войск в районах Бергомет, Сторожинец, Хлибока, Волока, Черновиц[ы], Кабешти. Захватить и уничтожить авиацию пр[отивни]ка на аэродромах: Сторожинец, Черновиц[ы], Хотин, Серет, Дорохой, Ботошан[и], Рэдэуть [Рэдэуци], Салки, Сучава, Фельтечени [Фэлтичени].

Основную массу авиации использовать для подавления переднего края в тесном взаимодействии с наземными войсками.

б) Последовательными ударами в полосе наступления стрелковых корпусов подавлять огневую систему и уничтожать живую силу пр[отивни]ка: в полосе 13 ск — 16 сбб, 8 ск — 35 саб; 17 ск — 7 шап и 17 иап и 15 ск — 3 шап.

в) Не допустить подхода новых резервов со стороны Виковерхний, Рэдэуть, Дорохой.

г) Прикрыть главную группировку армии, особенно КМГ при выдвижении ее из выжидательного района и при вводе ее в прорыв.

Прикрыть переправы на р. Черемош.

д) Нарушать управление войсками пр[отивни]ка, уничтожая его штабы и разрушая линии связи.

10. Погранвойска (95, 96, 97 погранотряды) переходят в мое оперативное подчинение. Для выполнения специальных задач по захвату переправ через р. Черемош и Днестр начальникам погранотрядов выделить отборные команды из состава пограничников и внезапным ударом по моему приказу к… 6 захватить мосты, не допустить подрыва их противником, удержать и разминировать. После перехода границы войсками армии — продолжать охрану госграницы на своих участках.

11. Резерв армии — 192 гсд в районе — лес западн[ее] Тудев следует за правым флангом 13 ск.

12. В целях обеспечения большей самостоятельности танковых соединений как в первый день их действия, так и на период действий в составе КМГ командирам корпусов выделить в распоряжение командиров танковых бригад по одному десантному отряду в составе одного стрелкового батальона и взвода сапер. Десанты разместить из расчета 7 человек стрелков и сапер на каждый танк БТ, 4 человека на Т-26 и вместе с танковыми бригадами направить в прорыв.

13. Штарм — Коломыя, оперативный] пункт — выс[ота] 373, что 3 км севернее Кобаки. Ось движения — Черновиц[ы], Дорохой»[861].

Командирам корпусов было приказано довести этот приказ до сведения командиров и комиссаров дивизий, бригад и полков в части их касающейся. Нижестоящий комначсостав до особого распоряжения информировать не следовало. Командование 12-й армии также предупреждало подчиненные войска, что о времени занятия исходного положения последует особое распоряжение[862].

Тем временем командующий ВВС Южного фронта генерал-лейтенант Ф.А. Астахов подготовил боевой приказ № 01/сс, которым ставились задачи авиации на поддержку своих войск и завоевания господства в воздухе. На рассвете первого дня наступления авиация должна была нанести внезапный удар по аэродромам противника. Предполагалось, что советские ВВС организуют непрерывное круглосуточное воздействие на войска противника. Тяжелобомбардировочные полки готовились к ударам по аэродромам противника в глубине его обороны — Яссы, Васлуй, Бакэу, Роман, Текуч и Фокшаны. На авиацию возлагалось прикрытие своих штабов и разбрасывание листовок[863]. 25–26 июня командованием ВВС был разработан план выброски десанта в районе Тыргу-Фрумос, что должно было способствовать завершению окружения и дезорганизации тыла противника. Предполагалось за 2 часа 35 минут высадить 2040 человек из состава 201-й, 204-й и 214-й авиадесантных бригад, которым следовало взаимодействовать с Конно-механизированной группой (КМГ). Десантированию со 120 самолетов ТБ-3 под прикрытием 300 истребителей должен был предшествовать авиаудар по аэродромам и войскам противника в районе действий десанта[864].

Тем временем в 10.45 24 июня командующий 9-й армией доложил штабу Южного фронта план «учений» 55-го стрелкового корпуса:

«1. 25 сд переправляется через Бугазский маяк главными силами с предварительной высадкой морского десанта на мыс правого берега [Цареградского] гирла.

2. 74 сд переправляет всего лишь два сокращенных батальона через Днестр овладеть лиман с целью захвата правого берега лимана севернее Аккерман. Батальоны переправляются на рыбацких баркасах, на некоторых из них представляется возможным установка для стрельбы на ходу орудий ПТО и ПА. Следовательно, каждый батальон намечается усилить 4 противотанковыми пушками и двумя полковыми. Остальные силы 74 сд, так же как и главные силы 25 сд, переправляются по понтонному мосту через [Цареградское] гирло, для чего сосредотачиваются два понтонных батальона.

3. Вся операция по захвату правого берега реки и переправы по понтонному мосту обеспечивается артиллерией, авиацией и артиллерией морских судов Черноморского флота»[865]. Севернее Днестровского лимана в нижнем течении Днестра на фронте Ясски, Маяки следовало сосредоточить сводный стрелково-пулеметный полк Тираспольского УРа и сводный артиллерийский полк Одесского артиллерийского училища, которые должны были форсировать реку и наступать на Коркмазы и Хан-Кишло, отвлекая на себя противника от Аккермана[866].

В 19 часов 25 июня начальник пограничных войск Западного округа НКВД УССР генерал-майор И.А. Петров отдал приказ:

«1. Военщина и буржуазно-капиталистическая клика Румынии, подготавливая провокационные действия против СССР, сосредоточила на границе с СССР крупные войсковые силы, довела численность пограничных пикетов до 100 человек, увеличила численность высылаемых на охрану границы нарядов, форсированным темпом производит оборонительные сооружения по своей границе и в ближайшем тылу. 2. Командующий Южного фронта перед пограничными частями Западного округа поставил задачу: а) разминировать, захватить и удержать мосты на пограничных реках; б) упорно оборонять государственную границу на фронте 12-й армии там, где не будут действовать части РККА; в) обеспечить части РККА проводниками; г) очистить тыл 12-й армии от возможных очагов противника в приграничной полосе Румынии…»[867].

Сосредоточение и группировка войск Южного фронта

Пока продолжалась детальная разработка плана операции, начались конкретные советские военные приготовления к решению бессарабского вопроса. Видимо, получив в 20.50–21.55 9 июня соответствующие указания политического руководства[868], Шапошников в 0.35—1.00 10 июня направил командующим войсками КОВО и ОдВО схожие по содержанию шифротелеграммы.

«Народный комиссар обороны приказал:

1. Организацию танковых корпусов и дивизий не проводить и указания, переданные Вам по этому вопросу, отменить.

2. Немедленно привести в боевую готовность и подготовить к переброске по желдороге и движению походом»: в КОВО — управление 12-й армии, управление Армейской кавгруппы, управления 17-го, 13-го, 8-го, 15-го и 49-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 2-го и 4-го кавалерийских корпусов, 58-ю, 139-ю, 72-ю, 192-ю, 81-ю, 7-ю, 141-ю, 131-ю, 62-ю, 60-ю, 124-ю, 146-ю, 80-ю, 169-ю, 130-ю, 135-ю, 44-ю и 140-ю стрелковые дивизии, 5-ю, 3-ю, 34-ю, 16-ю, 32-ю, 9-ю, 14-ю кавалерийские дивизии, 23-ю, 24-ю, 5-ю, 38-ю, 36-ю, 10-ю, 14-ю, 26-ю танковые бригады;

в ОдВО — управления 35-го и 7-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 15-ю, 51-ю, 95-ю, 173-ю, 176-ю, 147-ю, 30-ю и 25-ю стрелковые дивизии, 4-ю танковую бригаду. «Все артполки РГК и все понтонные средства.

3. Привести в боевую готовность всю авиацию округа и средства ПВО.

4. Все стрелковые и кавалерийские дивизии, танковые бригады, корпусные управления, авиабазы и средства ПВО приводятся в боевую готовность в существующих штатах без подъема приписного состава и транспорта из народного хозяйства.

5. На подготовку к выступлению предоставляется один день. Начало переброски и движения с 00.05 минут 11 июня.

6. Расформирование тыловых частей, подлежащих сокращению, и увольнение запаса приостановить.

7. О пунктах сосредоточения, порядке движения и переброски будут даны дополнительные указания.

8. Всю работу по приведению частей округа в боевую готовность проводить в строгой тайне, привлекая в штабах ограниченный круг лиц, всю переписку вести только шифром и только через меня»[869].

В 11.20–11.30 10 июня начальник Генштаба РККА направил командующим войсками ОдВО и КОВО совершенно секретные директивы соответственно № ОУ/583 и № ОУ/584, согласно которым требовалось:

«1. Походным порядком сосредоточить в новые районы следующие части»:

В ОдВО: «а) Управление штаба армии, выделяемое округом — Гросулово к утру 15 июня;

б) Упр. 35 ск с корпусными частями — Черна к утру 12 июня; 95 сд — Рыбница, Воронково к утру 12 июня; 176 сд — Дубоссары, Новая Кошница к утру 13 июня; 110 гап РГК — Воронково к утру 13 июня; 522 гап РГК и 39 артдив б/м — Дубоссары, Нов. Александрова к утру 14 июня;

в) 51 сд — Малаешты, Тирасполь к утру 13 июня; 15 мсд — Карманово, Глинное, Павловка к утру 12 июня; 4 тбр — Шибка к утру 13 июня; 320 пап РГК — Григориополь».

В КОВО: «а) Управление 12 армии — Коломыя к утру 13 июня;

б) Упр. 13 ск с корпусными частями — Коссув к утру 15 июня; 192 гсд — Усьцерыки к утру 17 июня; 139 гсд — Куты к утру 12 июня;

в) Упр. 8 ск с корпусными частями — Илинце к утру 17 июня; 172 гсд — Джуров, Княже к утру 15 июня;

г) Упр. 17 ск с корпусными частями — Волчковце к утру 12 июня; 58 сд — Снятынь — к утру 12 июня;

д) 7 сд — Дзьвиняч — к утру 14 июня; 81 мсд — Заблотув к утру 13 июня;

е) Упр. 4 кк с корпусными частями — Ключув к утру 14 июня; 34 кд — Ключув к утру 14 июня; 16 кд — Яблонув к утру 12 июня;

ж) Упр. 2 кк с корпусными частями — Коломыя к утру 16 июня; 3 кд — Испас к утру 16 июня; 5 кд — Подгайчики к утру 16 июня; 32 кд — Гвозьдец — к утру 15 июня;

з) 23 тбр — Пястынь к утру 12 июня; 24 тбр — Ключув к утру 13 июня; 5 тбр — Задрубовце к утру 13 июня;

и) 168 гап РГК — Илинце к утру 13 июня; 324 ran РГК — Бэлэ-лыя к утру 14 июня;

к) Управление кавгруппы с ее частями и управление 49 ск с корпусными частями — Дунаевцы к утру 12 июня;

л) 80 сд — Янчицы, Баговица к утру 14 июня; 169 сд — Куражино, Ольховец к утру 16 июня; 137 гап РГК — район Могилев-Подольский к утру 14 июня;

м) 14 кд — к исходу 16 июня.

2. Марши совершать с мерами маскировки, используя главным образом ночь.

3. Материальное обеспечение выступающих частей согласно моей директивы.

4. Топографические карты по нормам мобкомплектов выдать частям в новых районах. На период марша обеспечить части картами текущего довольствия.

5. Примите все меры к сохранению передвижения войск в тайне, для чего:

а) запретить всякую переписку, связанную с передвижением войск, с начальниками родов войск и служб, ведя ее только через штаб и шифром;

б) всем войсковым радиостанциям, сменившим дислокацию, работать только на прием;

в) потребовать от войск строжайших мер маскировки и запретить выдвижение главных сил дивизий к границе ближе 5 км.

6. Марш начать 10 июня.

7. Донесения о передвижении частей и достигнутых ими районов представлять к 10 и 22 часам ежедневно шифром. Обратить особое внимание на связь с частями и обязательное получение от них данных о достигнутых районах»[870].

В тот же день в 12.20 Шапошников направил командующему войсками ОдВО директиву № ОУ/587/сс/ов, согласно которой требовалось:

«1. Части, прибывающие по железной дороге, после выгрузки сосредоточить в следующие районы:

а) Упр. 7 ск с корпусными частями — Шибка; 147 сд — Григориополь, Ташлык, Саввы; 120 ran РГК — Кассель; 124 ran РГК — Малаешты, Плоское; 429 ran РГК — Ближний Хутор, Тирасполь;

б) 30 сд — 5 км восточнее и юго-восточнее Овидиополь; 25 сд — Одесса; 430 гап РГК — Одесса.

2. Сосредоточение проводить поэшелонно по мере выгрузки частей, не допуская скопления войск как на станциях выгрузки, так и в их районах.

3. Всем частям на станциях выгрузки выдать топографические карты по нормам мобкомплектов.

4. План перевозок частей, перечисленных в первом пункте, будет дан НачВОСО Красной армии.

5. Указания о сосредоточении частей авиации, связи, инженерных, дорожных и автотранспортных и тыловых учреждений последуют дополнительно.

6. Донесения о ходе перевозок с указанием прибывающих частей представлять мне к 10 и 22 часам ежедневно шифром»[871].

Однако уже в 18.50 10 июня начальник Генштаба Шапошников направил командующему войсками ОдВО директиву № ОУ/589/особо секретно, уточнявшую предыдущие распоряжения:

«В дополнение № ОУ/583 и № ОУ/587 Народный Комиссар Обороны приказал:

1. Упр. 35 ск с корпусными частями сосредоточить Шибка к утру

13 июня; 173 сд — Дубоссары; 176 сд — походом Григориополь к утру 13 июня;

2. Упр. 7 ск с корпусными частями сосредоточить Одесса.

3. 110 ran РГК походом Кармановка к утру 13 июня.

4. 147 сд, 120 и 124 ran РГК из пределов округа убудут. 429 ran РГК в округ не прибудет»[872].

Кроме того, было решено усилить войска Южного фронта за счет внутренних округов и войск, сосредоточенных для Прибалтийской операции. 10 июня Военному совету ХВО была направлена директива Генштаба № ОМ/706, согласно которой следовало подготовить к передислокации в ОдВО управление 55-го стрелкового корпуса. 12 июня Генштаб приказал перебросить в ОдВО 74-ю и 164-ю стрелковые дивизии СКВО. 14 июня Военный совет ХВО получил директиву Генштаба № ОУ/25, которая требовала перебросить в ОдВО 116-ю стрелковую дивизию[873]. 15 июня Черноморский флот был приведен в состояние боевой готовности. В 23.00 17 июня начальник Генштаба приказал командующему войсками ЛВО «подготовить к переброске в другой округ 8, 17, 86 и 100 стрелковые дивизии», сосредоточенные на территории округа в качестве резерва на случай боев в Прибалтике. Все эти соединения должны были подготовиться к погрузке к 18 часам 18 июня[874]. Соответственно командующему войсками КОВО было приказано:

«1. Перебрасываемые из состава ЛВО четыре стрелковые дивизии сосредоточить в резерве фронта:

а) 8, 17 и 86 стр. дивизии в районе Чортков, Каменец-Подольск, Дунаевцы;

б) 100 стр. дивизию — в районе Васильевка, Фрунзовка, Затишье.

2. В связи с усилением войск КОВО четырьмя новыми дивизиями переброску 97 сд в состав 12 армии отменить»[875].

Принимавшая участие в Прибалтийской операции 21-я танковая бригада была выведена из Литвы, к утру 20 июня сосредоточена в Молодечно и по железной дороге отправлена в ОдВО, куца первые эшелоны бригады начали прибывать 26 июня[876].20 июня из Риги была выведена 214-я авиадесантная бригада БОВО, переброшенная к 26 июня в Калиновку в распоряжение Южного фронта. 20 июня 201-я авиадесантная бригада ЛВО, которая не была использована в Эстонии, получила приказ Генштаба о перебазировании в распоряжение Южного фронта и из Сольцов была переброшена к 25 июня в Скоморохи[877]. 26 июня своей директивой № ОМ/755 Генштаб приказал Военному совету КалВО перебросить части связи из Идрицы в Киев в распоряжение КОВО[878]. Кроме того, в тот же день командиру 14-го стрелкового корпуса ОдВО было приказано организовать оборону черноморского побережья от Очакова до м. Железный. К утру 28 июня части 156-й стрелковой дивизии были развернуты на западном побережье Крыма от Ак-Мечеть до Николаевки, а также в Феодосии и Керчи[879].

Наряду с сосредоточением сухопутных войск усиливались и ВВС Южного фронта. 17 июня начальник Генштаба приказал командующему БОВО вернуть в КОВО 17-й, 20-й, 149-й истребительные и 14-й тяжелобомбардировочный авиаполки, переброшенные к 11 июня в состав БОВО для участия в Прибалтийской операции, и, кроме того, передислоцировать 33-й истребительный, 13-й, 16-й, 60-й скоростные бомбардировочные и 1-й тяжелобомбардировочный полки и управления 16-й и 56-й авиабригад. Следовало «обратить особое внимание на особую секретность переброски»[880]. К 19 июня все эти полки, в составе которых имелось 408 самолетов, прибыли в КОВО[881]. В тот же день командующему БОВО было приказано перебросить в КОВО 51-й дальнебомбардировочный полк, а командующему ЛВО — в ОдВО 44-й, 58-й скоростные бомбардировочные полки и управление 55-й авиабригады[882]. 21 июня ЛВО получил приказ перебросить в ОдВО 3-й, 7-й тяжелобомбардировочные авиаполки и управление 29-й авиабригады[883]. Все эти авиаполки в составе 206 самолетов прибыли в распоряжение ВВС Южного фронта 22 июня[884].

Тем временем, получив директивы из Москвы, командование КОВО и ОдВО в течение 15 минут оповестило войска о приведении в боевую готовность, а в 15.04–21.45 10 июня отдало приказы о сосредоточении. Для руководства и контроля выполнения переданных приказов были командированы заместитель командующего войсками КОВО генерал-лейтенант Ф.С. Иванов, начальник Отдела боевой подготовки генерал-майор В.В. Панюхов, начальник артиллерии КОВО генерал-лейтенант Н.Д. Яковлев, начальник группы для особых поручений при Военном совете КОВО генерал-майор Д.И. Аверкин. Командиры и политработники штабов округов были направлены для руководства выгрузкой войск на станции Жмеринка, Проскуров, Гречаны, Каменец-Подольск, Коломыя[885].

11 июня нарком обороны направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 16643/сс, которой просил для зачисления на котловое довольствие начальствующего состава КОВО и ОдВО выделить соответственно 30 и 20 тыс. пайков[886]. 13 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное в тот же день постановление СНК СССР № 1024—395сс, согласно которому Наркомату обороны было разрешено «зачислить на котловое довольствие начальствующий состав тех войсковых частей» КОВО и ОдВО, «которые имеют фронтовые задания, с удержанием за выдаваемый продовольственный паек его стоимости, как выполняющий работу в полевых условиях»[887]. В 16 часов того же дня Шапошников направил начальникам штабов КОВО и ОдВО шифротелеграмму № ОУ/789 с изложением мероприятий по организации тыла и материального обеспечения войск. В частности, требовалось обеспечить войска 4 суточными дачами продовольствия, 1,25 боекомплекта боеприпасов, 3 заправками горючего для боевых и 2 заправками для транспортных машин. «Строевому составу выдать на руки концентраты на одни сутки и иметь их в обозе две суточных дачи. Механизированным частям и коннице выдать на руки три суточных дачи концентратов». Кроме того, на станциях снабжения следовало иметь 2 боекомплекта боеприпасов, от 3 до 5 суточных дач продовольствия и 2 заправки горючего на все машины[888].

14 июня нарком обороны направил в Комитет обороны при СНК СССР докладную записку № 16658/сс: «Для выполнения работ по восстановлению железных дорог театров военных действий предусмотрено использование мобилизационных запасов имущества, хранящегося на базах НКПС.

В целях своевременной подготовки и организации материально-технического снабжения, подлежащих восстановлению железнодорожных направлений, прошу:

1) Разбронировать мобилизационные запасы имущества по следующим местным базам НКПС:

а) № 50 ст. Филино, Ярославской ж.д. — мостового имущества,

б) № 30 ст. Бологое, Октябрьской ж.д.,

в) № 12 ст. Москва, Западной ж.д.,

г) № 19 ст. Вязьма, Западной ж.д.,

д) № 25 ст. Ворожба, Московско-Киевской ж.д.,

е) № 32 ст. Гребенка, Юго-Западной ж.д.

2) Предоставить право использования этого имущества Народному Комиссару Обороны СССР по прямому назначению, в соответствии с оперативными планами Военных Советов военных округов.

3) Обязать НКПС к 16.6.40 г.:

а) Развернуть головные базы восстановительного имущества в пунктах, сосредоточив на каждой из них материалы в размере от 1—2-х суточной потребности в этих материалах для восстановления железнодорожных направлений по согласованию с НКО», — Стрый, Копычинцы, Тарнополь, Жмеринка, Слободка и Раздельная и «привести в состояние полной готовности к выполнению погрузочных операций указанные выше, как местные, так и головные базы»[889]. В тот же день своей докладной запиской № 16659/сс нарком обороны просил Комитет обороны «для усиления железнодорожных частей Красной Армии при выполнении работ по восстановлению железнодорожных направлений» обязать НКПС «поднять полевые формирования» в количестве 7 головных ремонтно-восстановительных поездов (горемов), 4 поездов по восстановлению водоснабжения (водрема), 4 колонн по восстановлению связи и сигнализации (связьрема), 2 военно-эксплуатационных отделений (ВЭО) и 4 управлений головных восстановительных отделов (ГВОТа). Из них для КОВО — 4 горема, 2 водрема и 2 связьрема, 1 ВЭО и 2 ГВОТа и для ОдВО — 3 горема, 2 водрема и 2 связьрема, 1 ВЭО и 2 ГВОТа[890].

15 и 16 июня эти вопросы были согласованы с НКПС, но 17 июня начальник Генштаба направил в Комитет обороны докладную записку № 122167/сс, которая существенно сокращала мобилизационные мероприятия по железнодорожным частям. Предлагалось разбронировать мобзапасы имущества по базам № 22 (ст. Брянск, Московско-Киевской ж.д.), № 25 (ст. Ворожба), № 32 (ст. Гребенка), № 50 (ст. Филино) и развернуть в указанных ранее пунктах к 21 июня головные базы восстановительного имущества. Следовало обязать НКПС отмобилизовать к 21 июня 4 ГВОТа, 3 ВЭО, 8 горемов, 4 водрема и 4 связьрема[891]. 23 июня Комитет обороны принял постановление № 271сс «О развертывании головных баз полевых формирований НКПС и разбронировании мобзапасов восстановительного железнодорожного имущества», согласно которому следовало в течение 5 дней развернуть головные базы восстановительного железнодорожного имущества в Тарнополе, Копычинцах, Стрые, Жмеринке, Слободке и Раздельной. На каждой базе следовало иметь запас материалов, разбронированных с баз НКПС в Брянске, Ворожбе, Гребенке и Филино, на 2 суток работы. НКПС должен был развернуть 4 управления головных восстановительных отделов, 3 военно-эксплуатационных отделения, 8 головных ремонтно-восстановительных поездов, 4 поезда по восстановлению водоснабжения и 4 колонны по восстановлению связи и сигнализации[892].

Тем временем 15 июня начальник Генштаба РККА направил в СНК СССР докладную записку № 144837/сс с рядом проектов постановлений Экономического Совета при СНК СССР. В частности, предлагалось разбронировать мобилизационные запасы ГСМ на складах Наркомата обороны в КОВО, ОдВО, ХВО и мобилизационные фонды продфуража, противостолбнячной и противогангренозной сыворотки в КОВО и ОдВО, ввести на довольствие войск этих двух округов махорки, курительной бумаги и спичек, а также сформировать санитарные учреждения в КОВО, ОдВО и ХВО. «Прошу Ваших указаний о срочном проведении намеченных мероприятий»[893]. 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные в тот же день постановления СНК СССР №№ 1052—406сс, 1053—407сс и 1056—4 Юсс, которыми разрешалось разбронировать из мобилизационных фондов КОВО, ОдВО и ХВО 13 650 тонн муки, 4100 тонн крупы, 3400 тонн мяса и мясных консервов, 1500 тонн рыбы и рыбных консервов, 1 тыс. тонн жиров, 1700 тонн макарон, 700 тонн сахара, 850 тонн соли, 30 тонн чая, 135 тонн сухих овощей, 13 тыс. ящиков махорки, 4550 тыс. книжек курительной бумаги, 1950 тыс. коробок спичек, 150 тонн мыла, 22 500 тонн овса, 30 тыс. тонн сена и 54 327 тонн ГСМ (см. таблицу 5). Кроме того, Наркомат нефтяной промышленности должен был отгрузить НКО в июне месяце 2200 тонн авиабензина, 25 100 тонн бензина, 7650 тонн лигроина, 5720 тонн дизельного топлива, 1400 тонн керосина, 500 тонн авиамасел, 1210 тонн автола, 590 тонн солидола и 350 тонн дизельной смазки. Находящимся в полевых условиях войскам КОВО и ОдВО следовало выдавать в месяц на человека 600 граммов махорки, 3 коробка спичек и 7 книжек курительной бумаги по 50 листов[894]. Соответственно, в 23.40 20 июня начальник Генштаба своими директивами № 434 и № 446 потребовал от Военных советов КОВО и ОдВО принятия решительных мер по накоплению вышеуказанных запасов в войсках и на станциях снабжения[895].

Таблица 5.

Разбронированное количество ГСМ (в тоннах).


Также 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные в тот же день постановления СНК СССР №№ 1054—408сс и 1055—409сс, согласно которым из мобилизационных фондов КОВО и ОдВО была разбронирована противостолбнячная и противогангренозная сыворотки, Наркомату обороны следовало к 25 июня развернуть 11 эвакогоспиталей, 10 автохирургических отрядов, 14 эпидемиологических госпиталей, 2 санитарно-эпидемических лаборатории, 5 санитарно-эпидемиологических отрядов, 39 полевых подвижных госпиталей, 2 управления госпитальной базы, 6 автосанитарных рот, 2 санитарных склада, 4 головных санитарных склада, 3 полевых управления эвакопунктов с прачечными дезинфекционными отрядами, 10 головных эвакоприемников, 6 управлений эвакопунктов, 20 военно-санитарных поездов, а Наркомату здравоохранения — 36 эвакогоспиталей и 2 речных санитарных судна[896]. Согласно отчету командования Южного фронта, было сформировано по штатам военного времени 16 полевых госпиталей, 6 отделений полевых эвакуационных пунктов, 4 инфекционных госпиталя, 2 автосанроты, 5 автохирургических отрядов, 12 санитарных поездов, к приему раненых были подготовлены госпитали во Львове, Тарнополе, Проскурове, Одессе и Очакове. Для обеспечения боевых операций войск было развернуто 34 различных склада, 5 хлебопекарен, 7 полевых подвижных госпиталей, 3 эвакуационных и 8 полевых ветеринарных лазаретов, 9 рабочих рот. Для пополнения убыли личного состава имелось 17 маршевых батальонов, назначенных Генштабом, 10 маршевых батальонов, сформированных в КОВО и ОдВО, 5 запасных саперных рот и 225 танковых экипажей[897].

20 июня нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов направил в ЦК ВКП(б) докладную записку № 2654сс: «В связи с проведением переподготовки и учебных сборов мобилизуемых кораблей и береговых частей на Черноморском флоте ощущается необходимость в расширении существующих госпиталей и призыве на учебный сбор одного санитарного транспорта.

Учитывая крайнюю необходимость расширения лечебных учреждений, прошу разрешить:

1. Развернуть Одесский и Очаковский военно-морские госпиталя до 200 коек каждый, укомплектовав кадр их приписным составом военнообязанных.

2. Призвать на учебный сбор с 20.6.40, сроком на 3 месяца судно НКМФ “Чехов” для использования его в качестве санитарного транспорта»[898].

Соответственно 22 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное 23 июня постановление Комитета обороны при СНК СССР № 270сс «О расширении Одесского, Очаковского военно-морских госпиталей Черноморского флота и о призыве судна “Чехов” под санитарный транспорт», согласно которому НКВМФ следовало провести эти мероприятия к 25 июня и разрешалось призвать из запаса 287 военнообязанных[899].

Тем временем 11 июня войска КОВО и ОдВО под видом учебного похода начали сосредоточение, которое должно было завершиться 24 июня. Однако этот процесс встретил ряд трудностей. Серьезной проблемой для войск стало приведение их в боевую готовность без призыва приписного состава, что потребовало перераспределения военнослужащих для формирования необходимых тыловых и вспомогательных частей. Для этого из строевых частей привлекалось почти 35 тыс. красноармейцев, слабо подготовленных к выполнению возложенных на них новых обязанностей. Нехватка начальствующего состава тыловых специальностей и медицинского персонала восполнялась их призывом из запаса. Почти 60 % войск перебрасывалось по железной дороге, остальные — пешим порядком. В ходе сосредоточения выявилась плохая организация службы регулирования движения, что приводило к перекрещиванию колонн, пробкам на дорогах и блужданию отдельных подразделений и частей. Сказалась слабая дисциплина марша — колонны растягивались, военнослужащие покидали строй и двигались толпой, на биваках части располагались в беспорядке. В первые дни выявилось значительное число потертостей у людей и конского состава. Войска двигались практически без соблюдения элементарных мер маскировки, с музыкой и песнями, ночью автотранспорт незатемненным светом фар явно демаскировал движение. Недостаток транспорта привел к тому, что выступившие в поход войска не имели возможности сразу взять необходимое вооружение и имущество, что приводило к задержке сосредоточения, ибо требовало нескольких рейсов имевшихся автомашин.

Определенные трудности возникли и при железнодорожных перевозках войск, поскольку отсутствовал план перевозок. Распоряжение Генштаба о перевозках было получено только в 18.30 12 июня, хотя перевозки должны были начаться с 18.00 этого дня. Реально же они начались с 13 июня, правда, эшелоны подавались с опозданием на 1–5 часов, вагоны зачастую были грязные. Беспорядок в организации перевозок был столь заметен, что 16 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное в тот же день постановление СНК СССР № 1041—403сс «Об упорядочении работы выгрузочных районов», которое требовало от НКО и НКПС «не допускать сгущения выгрузки только на конечных станциях, а рассредотачивать ее на более широком фронте по ряду близлежащих станций» на территории КОВО и ОдВО, а также формировать полные воинские эшелоны и не допускать их переадресовки. Несогласованная работа Управления военных сообщений и НКПС привела к тому, что вместо необходимых 709 эшелонов войска получили примерно на треть меньше[900].

Все эти трудности привели к тому, что войска не успевали сосредоточиться к 24 июня. Поэтому 23 июня командующий Южным фронтом направил наркому обороны доклад № А-1/00146/сс/ов: «Выполняя Вашу директиву, войска КОВО и ОдВО приступили с 10.6.1940 г. к сосредоточению.

К данному моменту:

12 армия:

а) Стрелковые войска:

Из двенадцати стрелковых дивизий сосредоточились шесть, остальные сосредотачиваются. При этом к исходу 24.6 сосредоточатся только две. Остальные в течение: 25.6 — одна, 26.6 — две, 27.6 — одна.

б) Кавалерия: Конная группа сосредоточилась полностью.

в) Танковые войска: Из шести танковых бригад сосредоточились четыре. Две закончат сосредоточение к исходу 24.6.

г) Артиллерия: Из семи артиллерийских полков и двух дивизионов РГК сосредоточились четыре артполка. Остальные артиллерийские полки только грузятся. Быстрота их сосредоточения будет зависеть от своевременной подачи подвижного состава и от обеспечения тракторами.

Артиллерийские дивизионы выгрузились полностью и к 24.6 сосредоточатся.

До сих пор не сосредоточены КАПы 17 ск (269 и 274), 13 ск (468), 8 ск (236), 253 гап 141 сд из-за неподачи железнодорожных составов и из-за недостатка в тракторах.

Таким образом, к исходу 24.6 12-я армия будет иметь в своем составе:

Восемь сд из 12.

Четыре артполка РГК из 7.

Два артдивизиона РГК.

Кавгруппу в полном составе.

Полная готовность 12 армии — к исходу 27.6.40 г.

5 армия:

а) Стрелковые войска:

Из пяти стрелковых дивизий четыре сосредоточились, последняя должна закончить сосредоточение к 24.6.

б) Танковые войска:

Из двух танковых бригад одна сосредоточилась, вторая закончит сосредоточение 23.6.

в) По артиллерии:

Из трех артполков и одного артдивизиона РГК сосредоточился один артполк. Один артполк и артдивизион сосредоточатся 25.6. Третий артполк ожидает погрузки.

Таким образом, к исходу 24.6 все стрелковые дивизии, танковые бригады, один артполк сосредоточатся полностью. От второго артполка и артдивизиона могут к исходу 24.6 сосредоточиться отдельные дивизионы и батареи.

Полная готовность 5 армии — исход 26.6.40 г.

9 армия:

а) Стрелковые войска:

Не прибыли управления 37 ск и 55 ск.

Из тринадцати стрелковых дивизий сосредоточились восемь; закончили перевозки три; начала перевозку одна (150[-я]); о 116[-й] сведений нет.

б) Кавалерия: Управление 5 кк сосредоточилось. На 21.6 разгрузилось 15 эшелонов 9 кд и 19–32 кд. 5 кк закончит сосредоточение 24.6.

в) Танковые войска: Из трех танковых бригад сосредоточились 4[-я] тбр, 14[-я] тбр начала прибывать 21.6, выгрузилось 6 эшелонов. 0 21 тбр сведений нет.

г) Артиллерия: Из шести артполков РГК сосредоточились четыре. 429 ап начал прибывать 21.6. 317 артдивизион из-за отсутствия тракторов не может перейти в район сосредоточения.

Надо считать, что к исходу 24.6 из тринадцати стрелковых дивизий — одиннадцать будет на месте.

Кавалерия сосредоточится.

Две танковые бригады будут на месте, 21 тбр может не подойти.

Из шести артиллерийских полков — четыре будут в полном составе, два могут полностью не сосредоточиться. Сосредоточение 317 артдива зависит от обеспечения тракторами. Меры приняты.

Полная готовность 9 армии будет не ранее 27.6.

Состояние войск.

Обеспеченность стрелково-артиллерийским вооружением неполная:

1. Часть артиллерийских полков не имеет полностью 152-мм гаубиц (375 гап РГК из 48 имеет 30, гапы: 62 сд имеет 9, 146 сд — 10, 135 сд — 5; 169 сд — 6).

2. В мобзапасе Округа нет мин для 50 и 120-мм минометов, нет ручных гранат; нет выстрелов для 122-мм пушек.

Ощущается недостаток в тракторном парке для артиллерии на мехтяге. Из отпущенных центром 250 тракторов прибыло только 110. Ввиду дополнительного подъема 330 гап РГК БМ даже при условии получения полностью 250 тракторов для артиллерии, не будет хватать 106. Запаздывание с прибытием уже отпущенных тракторов ставит артиллерию в тяжелое положение. Необеспеченность тракторами падает на корпусную артиллерию и артиллерию РГК, потребность в которой в первые 2–3 дня будет особенно ощутительна.

Из шести танковых бригад 12 армии четыре укомплектованы боевыми машинами на 80 % (23,24, 5,10), остальные две укомплектованы слабо: 26 тбр выступила с 38 танками, в настоящее время количество танков доведено до 130, 38 тбр имеет 87 танков.

Из двух танковых бригад 5 армии 36 тбр имеет 100, 49 тбр — 81 танк.

Техническое состояние машин удовлетворительное.

Цистернами и бочкотарой бригады обеспечены всего на 39 %. Поэтому танковые бригады могут поднять с собой лишь от одной до двух заправок горючего. Возможности получения бочкотары нет.

Подвижными и ремонтными средствами танковые части обеспечены на 35–50 %.

Низок процент обеспеченности тракторами — в среднем на 58 %. В армиях тракторов нет…

ВВС фронта.

На 22.6.40 г. ВВС фронта сосредоточено:

21 истребительный полк, 12 полков СБ, 5 авиаполков ДБ, 2 штурмовых авиаполка, 2 легко-бомбардировочных полка, 4 тяжелых авиаполка. Истребителей — 1155, бомбардировщиков — 869, легких бомбардировщиков — 110, штурмовиков — 93, разведчиков — 61.

Всего экипажей 2298, самолетов 2242 (так в тексте, правильно — 2288. — ММ).

На оперативных аэродромах развернуто 12 авиабаз, не развернуто 11 авиабаз. К исходу 24.6.40 г. будет развернуто 18 авиабаз. 7 авиабаз, следующие по жел[езным] дор[огам] из других округов, прибудут 25–26.6.40 г.» Общий вывод генерала Жукова заключался в том, что «полная готовность Южного фронта к наступлению будет обеспечена к исходу 26 — утро 27.6. Опоздание в сосредоточении войск, устройстве тыла и общей готовности к решительному наступлению является следствием невыполнения железными дорогами плана перевозок. Войска фронта могут перейти к решительному наступлению с целью разгромить румынскую армию перед рассветом 27.7.40 г.»[901]. В 00.55 25 июня из Гросулова в Москву поступило донесение заместителя наркома обороны генерал-полковника А.Д. Локтионова, который «ознакомился подробно на месте с участком основного направления наступления 9-й армии» и «пришел к выводу, что армия к наступлению будет готова только к исходу 26.6»[902].

25 июня в 13.40 начальник Генштаба приказал командованию Южного фронта переброшенные на самолетах в его распоряжение пистолеты-пулеметы Дегтярева «в самом срочном порядке выдать войскам из расчета не менее двух пистолетов-пулеметов на каждый стрелковый взвод и по одному пистолету-пулемету на отделение в разведывательных подразделениях», а также обеспечить «миноулавливателями все передовые части, с тем чтобы войска были бы вооружены этими средствами заблаговременно»[903]. Несколько позднее, в 15.05 того же дня, из Москвы был получен приказ наркома обороны «самым энергичным образом завозить в войска и на станции снабжения боеприпасы и создать положенные запасы, как в войсках, так и на станциях снабжения. Для завоза боеприпасов мобилизовать весь автотранспорт, в том числе и войсковой, с тем чтобы максимально усилить завоз»[904]. Неразвернутость тылов и нерегулярность подхода эшелонов с боеприпасами привела к тому, что снаряды без всякой маскировки складировались вблизи железнодорожного полотна, откуда постепенно вывозились имевшимся автотранспортом. В результате к 28 июня удалось довести подвижные запасы войск до 1,5 боекомплекта боеприпасов, 2 заправки горючего и 8 сутодач продовольствия. Правда, из-за отсутствия необходимого автотранспорта и большого некомплекта тракторов и прицепов в артчастях реально войска могли взять с собой на 73 меньше боеприпасов, остальные были сложены на земле в районах развертывания. На станциях снабжения в 12-й армии было накоплено 0,6 боекомплекта, 0,6 заправки и 9 сутодач, в 5-й армии — 1,75 боекомплекта, 2 заправки и 16 сутодач, а в 9-й армии — 1,5 боекомплекта, 1 заправка и 3 сутодачи[905].

Несмотря на все эти трудности, к вечеру 27 июня практически все войска Южного фронта (командующий — генерал армии Г.К. Жуков, член Военного совета — армейский комиссар 2-го ранга В.Н. Борисов, начальник штаба — генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин) были подтянуты и развернуты в соответствии с планом. Войска 12-й армии (командующий на время операции — генерал-лейтенант Я.Т. Черевиченко), находившиеся в Предкарпатье, были развернуты на юго-восток. Штаб армии передислоцировался из Станислава в Коломыю, где ему были подчинены 8-й, 13-й, 15-й, 17-й стрелковые корпуса и Армейская кавгруппа в составе 2-го и 4-го кавкорпусов. Часть войск 5-й армии, развернутой на Волыни, была переподчинена 6-й и 12-й армиям. Штаб 5-й армии (командующий на время операции — генерал-лейтенант В.Ф. Герасименко) был 15–16 июня переброшен из Луцка в Дунаевцы, где ему были подчинены 36-й и 49-й стрелковые корпуса. Из войск ОдВО, пополненных за счет КОВО, ХВО и СКВО, была развернута 9-я армия (командующий — генерал-лейтенант И.В. Болдин) в составе 7-го, 35-го, 37-го, 55-го стрелковых и 5-го кавалерийского корпусов, штаб которой разместился в Гросулово (ныне — Великая Михайловка).

В состав войск Южного фронта входили 32 стрелковые, 2 мотострелковые, 6 кавалерийских дивизий, 11 танковых и 3 авиадесантные бригады, 14 корпусных артполков, 16 артполков РГК и 4 артдивизиона большой мощности. Общая численность войск фронта, по неполным данным, составляла не менее 638 559 человек, 9415 орудий и минометов, 2461 танк, 359 бронемашин, 28 056 автомашин (см. таблицу 7)[906].

Таблица 6.

Группировка войск Южного фронта на 28 июня 1940 г.[907]



Таблица 7.

Численность и вооружение войск Южного фронта


* Сведения неполные.

** Общий итог выведен с учетом имеющихся данных о войсках фронтового подчинения, а также тыловых частях и наземных службах ВВС, подчиненность которых 12-й и 5-й армиям установить не удалось.


Группировка ВВС фронта объединяла 21 истребительный, 12 скоростных бомбардировочных, 5 дальних бомбардировочных, 2 легкобомбардировочных, 2 штурмовых, 4 тяжелых бомбардировочных авиаполка и к 24 июня насчитывала 2160 самолетов[908]. Наращивание авиационной группировки продолжалось (см. таблицу 8). Кроме того, из состава ВВС Черноморского флота к операции привлекались 40-й скоростной бомбардировочный, 8-й, 9-й, 32-й истребительные авиаполки, 1 тяжелая бомбардировочная эскадрилья 2-го дальнего бомбардировочного полка, 4 разведывательных эскадрильи и 2 авиаотряда, в которых насчитывалось 380 самолетов[909].

Таблица 8.

Группировка ВВС Южного фронта на 29 июня 1940 г.[910]


21 июня 1940 г. начальник Политуправления Красной армии армейский комиссар 1 ранга Л.3. Мехлис направил Военным советам и начальникам Политуправлений КОВО и ОдВО директиву № 5285/сс о политработе в период Бессарабской кампании, в которой следующим образом объяснялись действия СССР: «В 1918 году, воспользовавшись гражданской войной в СССР и интервенцией англо-французских империалистов, Румыния воровски захватила у нас Бессарабию. Наши братья живут в Бессарабии в ужасающей нищете и влачат жалкое существование», что подтверждалось выдержками из румынской прессы.

«Правительство королевской диктатуры дополняет экономический гнет народных масс Бессарабии политическим и национальным. Этнографически Бессарабия не имеет никакого отношения к Румынии. Там проживает не более 9,1 % румын. Все остальное население — это русские, украинцы и молдаване. Русским, украинцам и молдаванам под страхом суда запрещается разговаривать на родном языке. Их культурные учреждения и школы разгромлены.

Особенно жестоким издевательствам румынские капиталисты и помещики подвергают русское и украинское население в Бессарабии. Они бьют и уничтожают всех, кто в какой-то мере симпатизирует Советскому Союзу.

Стремление бессарабского населения освободиться от румынского гнета сказывается в массовых революционных выступлениях и восстаниях, которые на протяжении всех 22 лет оккупации Бессарабии жестоко подавлялись. Так, были потоплены в крови трудящихся Хотинское (1919 г.) и Татарбунарское (1924 г.) вооруженные восстания. Бессарабские тюрьмы переполнены политическими заключенными и крестьянами.

Советский Союз никогда не признавал захвата боярской Румынией Бессарабии. 5 марта 1918 г. Румыния по Ясскому мирному договору с Советской Россией обещала в 2-месячный срок очистить Бессарабию от своих войск и вернуть ее нашей Родине. Этот договор Румыния, при поддержке Англии и Франции, не выполнила.

Настал момент вырвать из воровских рук боярской Румынии нашу землю, вызволить из румынского плена наших братьев и граждан. Уворованная Бессарабия должна быть и будет возвращена в лоно своей матери-Родины — Союзу Советских Социалистических Республик.

В целях подготовки войск к предстоящим военным операциям Политуправление Красной армии» обязывало политорганы «разъяснить всему личному составу внешнюю политику СССР, разоблачить Румынию, захватившую воровским путем нашу советскую землю. Мы идем освобождать наших единокровных братьев украинцев, русских и молдаван из-под гнета боярской Румынии и спасать их от угрозы разорения и вымирания. Вызволяя советскую Бессарабию из-под ига румынских капиталистов и помещиков, мы защищаем и укрепляем наши южные и юго-западные границы. (Сделать это вечером накануне выступления)…»

Требовалось «всей партийно-политической работой создать в частях боевой подъем, наступательный порыв, обеспечивающий быстрый разгром врага (захват в плен его основных сил и очистку Бессарабии)… Задача Красной армии, как указано выше, — возвратить Бессарабию к нашей Родине и вызволить из боярского плена наших единокровных братьев и граждан. На своих знаменах Красная армия несет свободу трудовому народу от эксплуатации и национального гнета. Рабочие будут освобождены от капиталистического рабства, безработные получат работу, батраки, безземельные и малоземельные крестьяне получат земли румынских помещиков, налоги будут облегчены и временно совсем сняты. Будет положен конец дикой системе «румынизации» русских, украинцев и молдаван. Население Бессарабии получит возможность строить свою культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию. Бессарабия станет советским форпостом на нашей южной и юго-западной границе… Подготовка наступления должна проводиться в строжайшей тайне. Решительно бороться с болтливостью. Каждый должен знать лишь ему положенное и в установленный срок… Тексты листовок к солдатам и населению даст Политуправление Красной армии. Их надо будет разбросать по всей Бессарабии самолетами в первый день наступления…»

Чтобы не допустить возможного мародерства и «барахольства», требовалось «проинструктировать личный состав об отношении к мирному населению» и запретить «совершать какие бы то ни было личные покупки в магазинах всем военнослужащим, невзирая на лица».

Были предусмотрены меры по работе среди войск противника, основная цель которой «сводится к тому, чтобы быстро разложить его армию, деморализовать тыл и таким образом помочь командованию Красной армии в кратчайший срок и с наименьшими жертвами добиться полной победы». Требовалось «на конкретных фактах показывать тяжелое положение трудящихся масс, особенно батраков и малоземельных, в Бессарабии, террор и насилие в тылу со стороны полицейско-жандармского аппарата… Разъяснять румынским солдатам несправедливость и безнадежность войны против СССР и задачи Красной армии. Разоблачить произвол офицеров на фронте, капиталистов, помещиков, чиновников и полицейских в тылу… Пропагандировать переход солдат на нашу сторону и антивоенные настроения в армии противника. Широко пропагандировать каждый факт поражения румынских войск. Показывать счастливую и радостную жизнь рабочих и крестьян в СССР. Разъяснять, как рабочие и крестьяне СССР управляют государством без капиталистов и помещиков. Противопоставлять этому бесправное положение рабочих и крестьян в Румынии. Показать принципиальную разницу между царской Россией — тюрьмой народов и Советским Союзом — братским союзом освобожденных народов… Политработники держат серьезный экзамен. Они должны оправдать огромное доверие, которое оказала им партия, правительство, товарищ СТАЛИН»[911].

Сосредоточение войск к границе и политработа согласно этой директиве, полученной в войсках 25 июня, порождали довольно боевые настроения. Как заявил воентехник 1-го ранга 5-го кавкорпуса Лаврентьев, «с нетерпением жду того дня, когда можно будет показать силу советского оружия в руках трудящихся, а главное — выполнить ответственное задание партии и Великого Сталина». По мнению отделенного командира 86-го кавполка 32-й кавдивизии Черняева, «скорее бы дали разрешение ехать ближе к границе и вступить в бой с врагами Советского Союза». Отделенный командир 14-й танковой бригады Рычков заявил: «Давали бы скорее боевой приказ, мы бы показали всему миру силу и славу наших танков»[912]. Объявленный набор добровольцев в разведывательные и штурмовые отряды вызвал среди военнослужащих большой боевой подъем и желание быть в числе тех, кто первым нанесет удар врагу. Так, красноармеец 358-го стрелкового полка 60-й стрелковой дивизии Гекало просил: «Запишите меня добровольцем, хочу первым бить врага, а если нужно, то и с сознанием величайшей гордости за Великую Родину, вождя народов товарища Сталина отдам свою жизнь». «Мы готовы выступить в любую минуту и выполнить боевое задание командования, наши боевые машины всегда в полной боевой готовности», — заявили младшие командиры 5-й танковой бригады Костюк и Жигаев[913]. К началу операции «политико-моральное состояние войск находилось на высоком уровне. Красноармейцы, командиры и политработники понимали историческую роль Красной армии по освобождению Бессарабского народа и полны были решимости с честью выполнить задание Партии и Правительства СССР»[914].

Однако политорганы фиксировали не только «правильное» понимание событий личным составом, но и негативные настроения. Так, например, красноармеец 36-й танковой бригады Соколовский заявил: «Опять война, опять протягиваем братскую руку помощи. А сами говорим, что у нас нет империалистической захватнической политики». По мнению красноармейца 335-го гаубичного артполка РГК Федотова, «у нас только говорят против войны, а сами воюют, в результате чего уже погибло до 200 тыс. человек, и еще готовим войну, чтобы убивать людей, это преступно». Красноармеец 358-го стрелкового полка Дронов во время политинформации заявил: «Если мы будем воевать с Румынией, то проводим захватническую политику и, вообще, зачем народ убивать»[915]. Естественно, что с такими настроениями политорганы боролись особенно активно. В период сосредоточения войск имели место факты дезертирства красноармейцев. Так, только в войсках 12-й армии с 11 по 28 июня было задержано 138 дезертиров, 71 из которых был осужден (в том числе 5 к расстрелу). К 26 июня политорганы разработали план действий на первые дни операции[916]. Для воздействия на войска противника было отпечатано 6 млн листовок, которые 27 июня были загружены в самолеты и подготовлены к применению[917].

В преддверии операции советское командование активизировало разведку противника. Так, 13 июня командир 17-го стрелкового корпуса 12-й армии приказал организовать круглосуточное командирское наблюдение за румынской территорией. Расположение наблюдательных пунктов следовало согласовать с пограничными частями и тщательно замаскировать. Ставилась задача выявить наличие оборонительных сооружений и их занятость румынскими войсками, препятствий, долговременных огневых точек (ДОТ), пулеметных гнезд и позиций противотанковой артиллерии, а также установить места румынских наблюдательных пунктов[918].14 июня войскам корпуса было приказано организовать артиллерийскую разведку оборонительной полосы противника и составить схему целей[919]. Однако в результате неумелых действий артиллерийских разведчиков «15.6 имело место нарушение государственной границы частями армии: артразведка, направленная начальником артиллерии 17 ск без согласования с погранчастями и без соответствующего инструктажа, очутилась на румынской территории. Командующий армией приказал: во избежание конфликтов и недоразумений с румынскими властями, категорически запретить какие-либо действия частей у государственной границы без разрешения и согласования с командованием наших погранчастей. Командиру 17 ск расследовать указанный выше случай и с виновных в нарушении границы взыскать»[920]. 16 июня войскам 12-й армии было приказано в течение следующего дня провести рекогносцировку пограничной р. Черемош. Разведку следовало проводить в форме пограничников, ставилась задача выявить подходы к реке, переправы, броды, а также наличие местных и места сосредоточения армейских переправочных средств[921].

По данным разведотдела штаба КОВО, с 1 по 10 июня 1940 г. «Румыния усилила переброску войск в район Буковины и северной части Бессарабии»[922]. Советская разведка оценивала численность румынской армии к концу июня 1940 г. в 1,6–1,8 млн человек. Она состояла из 12–13 армейских корпусов, 40–42 пехотных дивизий, 1 горнопехотного корпуса, 5 горнопехотных бригад, 1 крепостной бригады, 3 кавалерийских дивизий, 1 конно-моторизованной дивизии, 2 танковых бригад. В ВВС насчитывалось 1550–1600 самолетов, из которых 30 % приходилось на устаревшие и не боевые[923]. К 20-м числам июня 1940 г. разведка Южного фронта установила наличие следующей группировки румынских войск. В районе Черновиц и на севере Бессарабии находилось 8–9 пехотных дивизий, 2 горнопехотные бригады и 1 кавбригада. В Прутской группировке (видимо, 3-я армия) насчитывалось 7–8 пехотных, 2 кавалерийские, 1 конно-моторизованная дивизии и 1–2 мотомеханизированных полка. Серетская группировка (4-я армия) включала 9 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии. Таким образом, в составе румынского Восточного фронта имелось 25 пехотных, 3 кавалерийские, 1 конномоторизованная дивизии, 2 горнопехотные и 1 мотомеханизированная бригады[924].

В действительности на советско-румынской границе было развернуто 20 пехотных, 3 кавалерийские дивизии и 2 горнопехотные бригады. В полосе от Валя-Вишеуляй до Секирян располагались войска 3-й армии (штаб — Роман) в составе горнопехотного корпуса (1-я, 4-я горнопехотные бригады), 8-го и 10-го армейских корпусов (5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 29-я, 34-я, 35-я пехотные и 2-я кавалерийская дивизии). Вдоль р. Днестр от Секирян до Черного моря были развернуты войска 4-й армии (штаб — Текуч) в составе 1-го, 3-го, 4-го и 11-го армейских корпусов (2-я, 11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я, 21-я, 25-я, 27-я, 31-я, 32-я, 33-я, 37-я пехотные, 3-я, 4-я кавалерийские дивизии). Обе армии, входившие в состав 1-й группы армий, объединяли 60 % сухопутных войск Румынии и насчитывали около 450 тыс. человек[925].

Оборонительные рубежи румынских войск в Северной Буковине проходили по рубежам рек Черемош, Прут и Сирет. Инженерное оборудование этих рубежей состояло из окопов и ходов сообщения, пулеметных площадок и гнезд, наблюдательных и командных пунктов, минометных и артиллерийских позиций, противотанковых и противопехотных препятствий и небольшого количества ДОТ. На севере Бессарабии никакой системы обороны создано не было, имелись лишь отдельные окопы и траншеи. На юге Бессарабии около Бендер с весны 1940 г. началось сооружение 207 железобетонных ДОТ, из которых 133 было уже забетонировано. Однако оборудования и вооружения они еще не имели. Кроме того, у Петрешты было подготовлено 6 огневых точек. «В целом система обороны румынской армии в Северной Буковине и Бессарабии не была законченной и, за исключением естественных водных преград р. Днестра, р. Черемош и р. Прут, серьезной преграды для наступающей армии не представляла»[926].

Со своей стороны, румынское командование с помощью авиаразведки пыталось уточнить сведения о сосредоточении советских войск, группировка которых оценивалась в 42 стрелковые, 2 мотострелковые, 11 кавалерийских дивизий, 10 танковых и 4 авиационных бригады. 21–27 июня румынские самолеты 11 раз вторгались в советское воздушное пространство, в том числе 9 раз 26–27 июня[927]. Так, например, в 20.55 21 июня в районе Снятый границу нарушил румынский самолет. Пролетев на высоте 2000–2500 м вдоль границы до г. Стецова, он был обстрелян 22 винтовочными выстрелами частей Красной армии и пулеметным огнем пограничной заставы. Спикировав над северной окраиной Стецова, самолет дал пулеметную очередь, развернулся и ушел в Румынию. 26 июня 2-моторный румынский самолет перелетел границу где-то в Карпатах и в 8.45 был замечен в районе Коломыи, где снизился до 50—100 метров и пролетел над боевыми порядками войск 12-й армии в сторону Черновиц. Поднятый для преследования советский истребитель самолета не обнаружил. В 9 часов утра другой 2-моторный румынский самолет залетел на 5 км в глубь советской территории в низовьях Днестра, пролетев над расположением 25-й стрелковой дивизии. Кроме того, в тот же день на фронте от Каменец-Подольска до Рыбницы румынские самолеты еще 4 раза залетали на советскую территорию на глубину от 100 до 800 м[928]. Естественно, румынское командование не имело точных данных о сосредоточивающейся группировке Красной армии, но прекрасно понимало серьезность положения.

Германия — Румыния — СССР

Военная подготовка решения бессарабского вопроса сопровождалась соответствующей дипломатической деятельностью Москвы. Вступление Италии 10 июня 1940 г. в войну усилило ее заинтересованность в демонстрации сотрудничества с СССР, который тоже был заинтересован в определении позиции Германии и Италии в отношении Балкан и возможности решения бессарабского вопроса. 20 июня итальянский посол в Москве А. Россо заявил Молотову о стремлении итальянского правительства развивать отношения с СССР в духе договора о дружбе, ненападении и нейтралитете 1933 г. и помочь урегулированию спорных вопросов на Балканах мирным путем. В ответ Молотов заявил, что СССР стоит за урегулирование бессарабского вопроса «мирным путем, если, конечно, он не будет затягиваться без конца»[929]. Эта беседа стала первым намеком для германского посольства в Москве на возможные действия СССР в отношении Румынии[930]. 21 июня советский полпред в Бухаресте в беседе с румынским министром иностранных дел в ответ на реплику последнего о путях улучшения советско-румынских отношений заметил, что в первую очередь следует урегулировать нерешенные политические вопросы, в частности вопрос о Бессарабии. Однако румынская сторона не стала развивать эту тему[931].

В беседе с Молотовым 23 июня Шуленбург подтвердил, что, по мнению Германии, «соглашение о консультации» согласно пакту о ненападении «распространяется и на Балканы». Выяснив, что Германия подтверждает прошлогоднее соглашение о Бессарабии, Молотов сообщил Шуленбургу решение советского правительства по бессарабскому вопросу. «Советский Союз хотел бы разрешить вопрос мирным путем, но Румыния не ответила» на советское заявление от 29 марта 1940 г. Теперь советское правительство «хочет поставить этот вопрос вновь перед Румынией в ближайшее время. Буковина, как область, населенная украинцами, тоже включается в разрешение бессарабского вопроса. Румыния поступит разумно, если отдаст Бессарабию и Буковину мирным путем. Она пользовалась ею 21 год, зная, что те не принадлежат ей, даже ее союзники не ратифицировали договор, по которому Бессарабия признавалась за Румынией. Ввиду того, что Япония не ратифицировала этот документ, он не действителен. Если же Румыния не пойдет на мирное разрешение бессарабского вопроса, то Советский Союз разрешит его вооруженной силой. Советский Союз долго и терпеливо ждал разрешения этого вопроса, но теперь дальше ждать нельзя»[932]. Шуленбург указал на важность для Германии экономических поставок из Румынии и просил советское правительство не предпринимать никаких решительных шагов, пока не будет обозначена позиция Германии. Молотов еще раз подчеркнул срочность вопроса и заявил, что советское правительство ожидает поддержки со стороны Германии. Со своей стороны, СССР обеспечит охрану экономических интересов Германии в Румынии[933].

Вечером того же дня Молотов уведомил Шуленбурга, что «советское правительство будет ожидать ответа германского правительства до 25 июня включительно»[934]. 24 июня Риббентроп составил для Гитлера меморандум, в котором указал, что в секретном протоколе от 23 августа 1939 г. Германия декларировала свою политическую незаинтересованность в «этих территориях» Юго-Восточной Европы, но подчеркнула свою экономическую заинтересованность в регионе[935]. Таким образом, у германского руководства не было формального повода отклонить или ограничить советские притязания. В момент, когда только что завершились бои во Франции и ожидалось скорое прекращение войны с Англией, Германия просто не могла себе позволить занять какую-либо иную позицию в бессарабском вопросе. Правда, несколько позднее, оценивая передачу Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины, Й. Геббельс записал в своем дневнике: «Для нас это очень неприятно. Русские используют ситуацию»[936]. 24 июня Риббентропу были переданы соображения статс-секретаря германского МИДа Э. фон Вайцзеккера, который предложил приложить усилия для мирного урегулирования вопроса в смысле удовлетворения претензий СССР, но взамен Москва должна была удовлетворить следующие пожелания: «1. Не переходить в Бессарабии участок р. Прут и нижнего течения Дуная, чтобы не подвергать опасности наши интересы в районах нефтедобычи; 2. Обещать соблюдать права и интересы граждан рейха; 3. Обещать охрану интересов фольксдойче способом, который будет установлен позднее; 4. В случае военного столкновения не бомбить районы нефтедобычи». Румынии же необходимо указать, что Германия поддержит советские требования[937].

25 июня советская сторона предприняла более конкретный дипломатический зондаж в отношении Италии. В ответ на предыдущий запрос итальянского посла Молотов заявил ему, что СССР «не имеет никаких претензий к Венгрии» и «считает претензии Венгрии к Румынии имеющими под собой основания. С Болгарией у СССР хорошие, добрососедские отношения. Они имеют основание стать более близкими. Претензии Болгарии к Румынии, как и к Греции, имеют под собой основания. Основные претензии СССР к Румынии известны. СССР хотел бы получить от Румынии то, что по праву принадлежит ему, без применения силы, но последнее станет неизбежным, если Румыния окажется несговорчивой. Что касается других районов Румынии, то СССР учитывает интересы Италии и Германии и готов договориться с ними по этому вопросу»[938]. 26 июня в беседе с советским полпредом в Риме министр иностранных дел Италии Г. Чиано, сославшись на сведения о намерениях СССР «разрешить военным путем вопрос о Бессарабии», информировал Москву, что Италия «целиком признает права СССР на Бессарабию», но заинтересована в мирном решении этого вопроса. При этом итальянская сторона выразила готовность вместе с Германией «посоветовать Румынии принять советские предложения»[939]. 27 июня Москва дала согласие на это итальянское предложение[940].

Тем временем в 21.00 25 июня Шуленбург сообщил Молотову следующий ответ Берлина: «1. Германское правительство в полной мере признает права Советского Союза на Бессарабию и своевременность постановки этого вопроса перед Румынией. 2. Германия, имея в Румынии большие хозяйственные интересы, чрезвычайно заинтересована в разрешении бессарабского вопроса мирным путем и готова поддержать Советское правительство на этом пути, оказав со своей стороны, воздействие на Румынию. 3. Вопрос о Буковине является новым, и Германия считает, что без постановки этого вопроса сильно облегчилось бы мирное разрешение вопроса о Бессарабии. 4. Германское правительство, будучи заинтересованным в многочисленных немцах, проживающих в Бессарабии и Буковине, надеется, что вопрос об их переселении будет решен Советским правительством в духе соглашения о переселении немцев с Волыни». Германия высказала заинтересованность в недопущении «превращения Румынии в театр военных действий»[941]. Молотов выразил признательность германскому правительству за его понимание и поддержку советских требований и заявил, что СССР также желает мирного решения вопроса «о Бессарабии и Буковине, но немедленно», поскольку «советское правительство считает, что больше затягивать этот вопрос нельзя». Пожелания Германии относительно проживающих там немцев будут учтены, так же как и экономические интересы рейха. По вопросу о Буковине Молотов заявил, что она «является последней недостающей частью единой Украины и что по этой причине советское правительство придает важность решению этого вопроса одновременно с бессарабским», но, как отметил Шуленбург в телеграмме в Берлин, вполне возможно некоторое изменение советских требований[942].

26 июня Молотов вновь беседовал с Шуленбургом и заявил, что советские требования «ограничиваются северной частью Буковины с городом Черновицы», и добавил, что советское правительство ожидает поддержки Германией этих требований. Когда Шуленбург заметил, что вопрос решился бы легче, если бы СССР возвратил Румынии золотой запас румынского Национального банка, вывезенный в Москву в 1915 г., Молотов ответил, что об этом не может быть и речи, так как Румыния достаточно долго эксплуатировала Бессарабию. Относительно дальнейших действий Молотов сообщил, что он передаст требования СССР румынскому посланнику в Москве в ближайшие дни и ожидает от Германии поддержки в удовлетворении этих требований, если Румыния не хочет войны[943]. Эти советско-германские контакты привели к тому, что в Берлине преобладало «мнение, что бессарабский вопрос может быть разрешен без военного столкновения»[944]. В Румынии еще не знали, что судьба Бессарабии уже практически решена. 25 июня румынский премьер-министр интересовался у германского посланника в Бухаресте, нет ли ответа на румынское заявление от 20 июня. На вопрос собеседника, не приступила ли Румыния к переговорам с СССР о Бессарабии, Татареску заявил, что «румынское правительство и король полны решимости скорее воевать, чем просто уступить», если Москва потребует эту территорию. Столь же воинственные заявления выслушивали 24–26 июня от румынских коллег американские дипломаты[945]. Правда, в Бухаресте росли опасения в связи с тем, что неоднократные тревожные обращения в Берлин натыкались на стену молчания.

26 июня в 22.00 Молотов вручил румынскому посланнику Г. Давидеску ноту советского правительства. В ней было заявлено, что «в 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории — Бессарабию… Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии, о чем правительство СССР неоднократно и открыто заявляло перед всем миром. Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, а сложившаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов для того, чтобы заложить, наконец, основы прочного мира между странами», советское правительство предложило Румынии: «1. Возвратить Бессарабию Советскому Союзу. 2. Передать Советскому Союзу северную часть Буковины в границах, согласно приложенной карте». Одновременно Москва выразила надежду, что Румыния «примет настоящие предложения СССР и тем даст возможность мирным путем разрешить затянувшийся конфликт». Ответ румынского правительства ожидался в течение 27 июня[946]. Попытка румынского посланника оспорить приведенную в ноте аргументацию ссылками на румынскую версию истории Бессарабии и событий 1918 г., естественно, не нашла отклика у Молотова, который заметил, что они «не соответствуют ни историческому развитию, ни реальной ситуации». Также не удалась попытка продлить срок для ответа из Бухареста, поскольку советское правительство уже «ждало 22 года» и поэтому «надеется, что ответ будет дан без опозданий, и если он будет положительным, то вопрос будет решен мирным путем». Давидеску отказался взять карту с нанесенной линией новой границы в Буковине, сославшись на невозможность передать ее в Бухарест, но записал наименования важнейших пунктов этой линии[947].

О предпринятых действиях в отношении Румынии Молотов поздно вечером 26 июня известил Шуленбурга[948], который утром 27 июня пытался уточнить, «как понимать требование советского правительства, что румынский ответ должен поступить еще сегодня». На это ему разъяснили, что «советские войска завтра утром перейдут румынскую границу, если румынское правительство еще сегодня не даст положительный ответ на советские требования»[949]. Получив советскую ноту, румынское правительство обратилось за поддержкой к Италии, Германии и союзникам по Балканской Антанте. Кроме того, от Рима и Берлина требовалось оказать сдерживающее влияние на Венгрию и Болгарию[950]. 27 июня в 10.30 Риббентроп передал в Бухарест инструкцию своему посланнику, в которой предлагал заявить министру иностранных дел Румынии: «Советское правительство информировало нас о том, что оно требует от румынского правительства передачи СССР Бессарабии и северной части Буковины. Во избежание войны между Румынией и Советским Союзом мы можем лишь посоветовать румынскому правительству уступить требованиям советского правительства»[951]. Схожие ответы были получены от Италии и стран Балканской Антанты.

В ходе заседания Коронного совета, открывшегося в 12.30, выяснилось, что с военной точки зрения ситуация была бесперспективной. Румынское командование полагало, что армия сможет оказать сопротивление, отступая на р. Сирет, при условии, что впоследствии она будет опираться «на поддержку большой армии какого-то союзника». Однако именно это условие и не могло быть выполнено, поскольку, как было сообщено Румынии, для Германии «военная акция на Востоке в настоящее время невозможна, так как немецкая армия должна закончить войну против Англии». Повторять же недавний опыт Финляндии в Бухаресте явно не спешили. Состоявшееся голосование показало, что 11 членов совета высказались против принятия советского ультиматума, 10 — за его принятие, 4 — поддержали идею вступить в переговоры с Москвой, а премьер-министр воздержался. Правда, состоявшаяся после обеда беседа с Каролем II показала, что Татареску является сторонником принятия советских требований. Обсуждая варианты действий в данной ситуации, в Бухаресте решили попытаться затянуть время, вступив в переговоры с СССР. Поэтому, как отмечалось в опубликованном коммюнике, «исходя из желания сохранения мирных отношений с СССР, Совет утвердил решение румынского правительства потребовать у советского правительства фиксации числа и места, где могла бы состояться встреча делегатов обоих правительств с целью обсуждения советской ноты. Ответ правительства СССР на предложение румынского правительства ожидается». Одновременно королем был подписан декрет о мобилизации румынских вооруженных сил с 24.00 28 июня[952].

В 23.00 27 июня в Москве был получен ответ Бухареста, в котором румынское правительство заявляло, «что оно готово приступить немедленно, в самом широком смысле, к дружественному обсуждению, с общего согласия, всех предложений, исходящих от Советского правительства». Румыния просила «указать место и дату» будущих переговоров, делегаты на которые с румынской стороны будут назначены после ответа из Москвы. В ноте выражалась надежда, что «переговоры… будут иметь результатом создание прочных отношений доброго согласия и дружбы между СССР и Румынией». Выслушав столь обтекаемый ответ, Молотов заявил, что «не видит в сделанном заявлении согласия на советские предложения и что он полагает, что завтра же советские войска должны вступить на территорию Бессарабии и Северной Буковины». Давидеску заверил его, что румынское правительство согласно с советскими предложениями, но следует договориться о «процедуре и юридических формах осуществления данных мероприятий». Однако все попытки румынского дипломата договориться о будущих переговорах были безуспешны, поскольку, как заявил Молотов, «сейчас речь идет о вопросах политических, а не технических». Советская сторона предложила немедленно подписать соглашение о том, что 28 июня «советские войска должны занять определенные пункты» и за 3–4 дня занять всю остальную территорию. Соответственно, Румыния должна гарантировать сохранность предприятий, железных дорог, аэродромов, телеграфа и телефона, государственного и частного имущества, а позднее «советско-румынская комиссия сможет договориться о деталях реализации намеченных мероприятий»[953].

Давидеску отказался подписывать соглашение, сославшись на отсутствие у него необходимых полномочий. Тогда в 1.25 28 июня ему была передана новая советская нота, в которой отмечалась неопределенность ответа румынского правительства, «ибо в нем не сказано прямо, что оно принимает предложения Советского правительства о немедленной передаче Советскому Союзу Бессарабии и северной части Буковины». Однако, принимая во внимание разъяснения румынского посланника в Москве, советское правительство предложило: «1. В течение 4-х дней, начиная с 2 часов дня по московскому времени 28 июня, очистить румынским войскам территорию Бессарабии и северной части Буковины. 2. Советским войскам за этот же период занять территорию Бессарабии и северной части Буковины. 3. В течение 28 июня советским войскам занять пункты: Черновицы, Кишинев, Аккерман. 4. Королевскому правительству Румынии взять на себя ответственность за сохранность и недопущение порчи железных дорог, паровозного и вагонного парка, мостов, складов, аэродромов, промышленных предприятий, электростанций, телеграфа. 5. Назначить комиссию из представителей» сторон «для урегулирования спорных вопросов по эвакуации румынских войск и учреждений». Ответ Румынии должен был поступить в Москву не позже 12.00 28 июня[954].

Тем временем в Бухаресте продолжалось обсуждение сложившейся обстановки, не исключая и возможности военного сопротивления СССР. Однако в ходе второго заседания Коронного совета, состоявшегося в 21.00–24.00 27 июня, реально оценив военные возможности Румынии и опасаясь социальных потрясений в случае войны с СССР, присутствующие 19 голосами против 6 (при 1 воздержавшемся) решили согласиться на уступку требуемых СССР территорий. Согласно дневнику Кароля II, он «закрыл заседание Совета короткой речью, в которой сказал, что это — самый тяжелый день в моей жизни, я даже не мог радоваться тому, что мой сын сдал экзамен на степень бакалавра. Считаю, что, уступая без сопротивления почти четверть (в действительности 17,1 %. — М.М.) территории страны, мы совершаем крупнейшую ошибку. Не пожав никому руки, я вышел в глубоком горе и в убеждении, что последствия данных решений будут весьма плачевными для страны, даже если, как утверждает Арджетояну, мы в скором будущем, может быть, добьемся того, что потеряли». Как позднее заявил в парламенте Татареску, «мы решили отступить из Бессарабии и Верхней Буковины, чтобы спасти сегодня румынское государство и уберечь от опасности будущее румынской нации»[955].

Побудительные мотивы решения румынского руководства не были тайной для Москвы. Уже 2 июля советская разведка докладывала о том, что, «по сведениям резидента в Румынии, румынский король согласился на ультиматум Советского Союза якобы только после того, как им были получены заверения от германского и итальянского послов о том, что возвращение СССР Бессарабии и северной части Буковины является временным решением, т. к. Германия и Италия, занятые [в настоящий момент ведением военных действий] на Западе, не могут оказать вооруженной помощи Румынии. Впоследствии же Румыния в качестве компенсации за правильное понимание момента сможет получить не только Бессарабию, но и Молдавскую республику. Рядовой состав и младшие офицеры румынской армии довольны мирным разрешением конфликта, а генералитет расценивает это как грубую ошибку правительства»[956].

Тем временем, получив в 2.30 28 июня новую советскую ноту, румынское правительство обратилось к Германии с просьбой повлиять на СССР, чтобы добиться сохранения Черновиц в составе Румынии и продлить срок эвакуации. Хотя Берлин обещал поддержку, никаких указаний Шуленбург не получил[957]. В 11.00 Бухарест заявил Москве, что, стремясь «избежать серьезных последствий, которые повлекло бы применение силы и открытие военных действий в этой части Европы, видит себя обязанным принять условия эвакуации, предусмотренные в советском ответе». При этом Румыния просила продлить срок эвакуации, «принимая во внимание, что эвакуацию территории было бы крайне трудно осуществить в течение четырех дней вследствие дождей и наводнений, которые попортили пути сообщения». Решением этого вопроса могла бы заняться смешанная советско-румынская комиссия[958]. Вместе с тем, как справедливо отметила М.Д. Ерещенко, Румыния формально согласилась не на возвращение территории Советскому Союзу, а всего лишь на «эвакуацию румынских войск» из Бессарабии и Северной Буковины, что в дальнейшем использовалось Бухарестом для обоснования своих притязаний на эти территории[959]. Приняв текст румынского ответа, Молотов заявил, что «Правительство СССР дать отсрочки не может. Если будет необходимость по техническим причинам отсрочить на несколько часов реализацию той или иной части намеченных мероприятий, то вопрос об этом может быть рассмотрен смешанной советско-румынской комиссией. Советским войскам будут даны указания начать переход границы сегодня после 2 часов дня. Румынские войска должны принять меры к тому, чтобы организованность продвижения советских войск не была ничем нарушена»[960].

Бессарабский поход

Пока велись все эти дипломатические переговоры, войска Южного фронта завершали последние приготовления к операции. Не зная, каким будет ответ из Бухареста, Шапошников в 16.00 27 июня позвонил по ВЧ Жукову и передал ему следующее указание: «С утра 28.6.40 быть готовым к действиям. Действия могут быть с выстрелом или без выстрела. Приказание о действиях и характере их дополнительно.

Жуков: Отдаю приказ о занятии исходного положения. Как быть относительно разъяснения красноармейцам?

Шапошников: С разъяснением подождать. Решение, очевидно, последует до 24 часов.

Жуков: Разрешите привести средства ПВО в боевую готовность.

Шапошников: Привести средства ПВО в боевую готовность можно»[961].

Соответственно, командование Южного фронта отдало своим войскам директиву № А00148, которая требовала «с вечера с 27.6 занять исходное положение и быть готовым к действиям с 3.00 28.6.40.

О характере действий будет особое приказание.

Устанавливается два варианта действия:

1. По плану и приказу, который уже вручен Вам;

2. Второй вариант — без боя.

Приказ на второй вариант высылается дополнительно. Разъяснительные работы проводить только по особому указанию»[962].

В 17.30 информация «о возможном начале с утра 28.6.40 с выстрелом или без выстрела» была передана из Генштаба по телефону адмиралу Галлеру. В 21.10–21.20 27 июня Шапошников заходил в кабинет Сталина, но поскольку румынского ответа еще не поступило, ему было приказано ждать дальнейших указаний. Соответственно, в 22.00 начальник Генштаба еще раз позвонил в Проскуров и вновь предупредил Жукова, чтобы «без особого приказания не было бы ни одного выстрела. Ждите особых указаний». В 22.30 в Главный морской штаб было сообщено, что «можно сегодня быть спокойным, а Галлер сообщил, что если что будет, то его нужно предупредить заранее, так как ему нужно время». В 23.00, когда Молотов беседовал с Давидеску, в Генштаб позвонил из Гросулово генерал-полковник Д.А. Локтионов и сообщил, что «все готово и все ждем. Не будет ли указаний?» На это Шапошников довольно сухо ответил: «Ничего не знаю. Ожидать приказа и предупредить всех, чтобы без приказа не было сделано ни одного шага»[963].

В 6.30 28 июня в Москву поступила сводка штаба 9-й армии, согласно которой «в течение ночи 27–28 июня войска 9 А заняли исходное положение. Ведется подготовка к переправам и оборудование О[гневых] П[озиций] и Командных] П[унктов].

а) 71 ОУБ 4 тбр, перейдя в подчинение 37 ск, занял исходное положение в районе Ташлык.

б) в 176 сд десантные группы 404 и 389 сп выдвинулись к излучине реки Днестр.

в) стрелково-пулеметный полк 55 ск сосредоточен в Ясски»[964].

В 9.05 в Генштаб поступило донесение штаба Южного фронта:

«1. Войска Южного фронта развернулись, заняли исходное положение согласно директивы фронта № 00145 и находятся в готовности выполнить приказ Народного Комиссара.

2. Фронтовые резервы — 8,86 и 100 сд заканчивают сосредоточение, 17 сд продолжает сосредоточение — в районах согласно сводке № 34.

3. Сильные дожди, прошедшие 27 июня в районах 12 и 5 армий, испортили грунтовые дороги, которые местами трудно проходимые.

4. На рассвете 28.6 два взвода 497 сп 135 сд в районе Каниловка на 3 км юго-западнее Старая Ушица переправились на южный берег реки Днестр. После перестрелки с обеих сторон взводы возвратились на северный берег реки Днестр, имея 2 раненых красноармейцев. Производится срочное расследование. Подробности особым донесением»[965].

В результате выяснилось, что «на участке 5-й армии командир батальона 497-го сп капитан Балашев в 3.50 под прикрытием до 11 станковых пулеметов из района дер. Каниловка выбросил на румынскую территорию десант на 3-х лодках в составе 57 человек. Десант переправился на румынскую территорию и захватил высоту у дер. Молодова, до 1 км углубившись на румынскую территорию. Румыны разбежались, оставив 2 винтовки, маузер и до 1000 патрон. Командующий полком полковник Шуков, как только узнал об этом, послал командира роты и вернул десант обратно. В 6 часов последняя лодка вернулась на нашу территорию. В результате перестрелки с нашей стороны имеется два легкораненых. Расследование показало, что командир батальона капитан Балашов знал, что без приказа он не может дать ни одного выстрела. В то же время ему было известно, что срок готовности установлен в 3 часа. Как раз к этому времени он потерял связь с полком и, боясь опоздать, по своей инициативе начал переправу через Днестр»[966].

Поскольку ответ Румынии ожидался к 12.00 28 июня, войска Южного фронта продолжали находиться в районах сосредоточения, ожидая приказа. Первыми об изменении политической ситуации узнали пограничники. В 10.00 заместитель начальника пограничных войск НКВД УССР генерал-майор В.А. Хоменко доложил в Москву о том, что «румыны получили приказ немедленно без выстрела организованным порядком отойти из Буковины и Бессарабии». Поскольку румынская охрана стала сниматься, Хоменко предлагал срочно взять под охрану мосты и другие сооружения на Днестре[967]. Однако было решено не торопить события.

Лишь после получения в 11 часов ответа румынского правительства советские войска получили новую задачу — без боя занять Бессарабию и Северную Буковину. Соответственно, командование Южного фронта отдало войскам директиву № А00149:

«1. Правительство Румынии согласилось добровольно оставить Буковину и Бессарабию и отвести румынские войска за р. Прут.

2. Задача войск Южного фронта — быстрым выдвижением к р. Прут закрепить за СССР территорию Буковины и Бессарабии.

3. Командующему 12 армии выбросить в первом эшелоне подвижные части с задачей: а) 4 кк с 24 тбр БТ занять район Серет [Сирет], Герца, Черновицы и закрепиться на линии Серет, Герца. Вслед за 4 кк 60 и 131 стр. дивизиям выйти: 131 сд — в Черновицы и 60 сд на рубеж Серет, Герца и сменить части 4 кк, сменя основные силы, штадив 60 в районе Терешени [Тарашаны]. 4 кк по смене его 60 сд сосредоточиться в районе Сторожинец.

Граница слева — р. Прут (вкл.), Герца.

б) 2 кк с 5 тбр БТ занять район Герца (иск.), Липканы, Залещики и закрепиться на рубеже р. Прут от Герца (иск.) до Липканы, одной кд немедленно занять Хотин, за 2 кк направить 58 сд, которой выйти в район — Динауцы [Диновцы] и сменить части 2 кк, имея штадив и основные силы дивизии — Динауцы. 2 кк по смене, полностью сосредоточиться в районе Хотин. Штакор 2 кк — Хотин.

Граница слева — р. Збруч, Хотин, Липканы (все вкл. для 2 кк).

в) 192 гсд, оставаясь в районе Усьцерыки, [передовые части] выдвинуть в район Рижина и Селетин [Селятин] с задачей прочно удерживать горные проходы в районе Камерале, Фрасин, Стража.

Граница между 192 гсд и 4 кк — Ростоки, Стража.

4. Командующему 5 армии переправить 49 и 36 танковые бригады через р. Днестр. Танковым бригадам выйти к р. Прут и удерживать рубеж Липканы (иск.), Загайканы одновременным выдвижением 80 сд из района Студеница и 169 сд из района Ямполь сменить части 49 и 36 танковых бригад, имея основные силы 80 сд в районе Коржеуци и 169 сд в районе Дануль Веке; по смене 36 и 49 танковых бригад последним сосредоточиться: 49 танковой бригаде в районе Ларга, 36 танковой бригаде — Блештени. От 130 сд выдвинуть один сп — Сороки, в последующем, действия 80, 169 и 140 сд 9 армии объединить командованием 36 ск, штаб которого выдвинуть в Бельцы.

Граница слева — Сороки, Бельцы, Калинешти (все для 5 А).

5. Командующему 9 армии выбросить в первом эшелоне подвижные части с задачей: а) 140 сд одним стр. полком на машинах достичь р. Прут и закрепиться на рубеже Калинешти, Скулени [Скуляны], остальными силами дивизии выйти в район Бокша. С выходом дивизии в район Бокша передать ее в распоряжение командира 36 ск 5 армии.

б) 35 ск подвижным эшелоном в составе 15 мсд, 21 тбр и одного сп 95 сд на машинах достичь р. Прут с задачей: прочно удерживать рубеж: 15 сд на участке Унгены, Кастулени, сп 95 сд Немцени, Радюканьи и 21 тбр Леово, Цыганка, остальными силами 35 ск занять — 173 сд с 4 тбр г. Кишинев; главными силами 95 сд — район Карпинени. Штадив 95 — Карпинени. Штакор 35 — Кишинев.

Граница слева — Тирасполь, Селемет, Цыганка.

в) гор. Бендеры занять полком 51 сд и г. Оргей [Оргеев] — усиленным стрелково-пулеметным батальоном УРа.

г) 5 кк выйти в район Измаил, Кагул, Болград и, имея 9 кд — Измаил, прочно удерживать рубеж р. Прут и р. Дунай на участках: Кагул, Измаил.

Граница слева — верховье Днестровского лимана, Кюрдо, Кислица.

д) 55 ск — 25 сд занять Аккерман и Сарата. Штадив Сарата. 74 сд выйти в район Рени, Измаил, Болград и сменить части конницы. КК по смене сосредоточиться в районе Кагул.

6. Остальным частям Южного фронта оставаться в занимаемых ими районах, кроме 141 сд, которую выдвинуть в район Залещики.

7. Темп движения войск, вводимых в Бессарабию и Буковину, будет указан дополнительно.

8. При движении войск на территории Буковины и Бессарабии принять меры разминирования районов, для чего усилить первые эшелоны войск саперами и договориться с командованием румынской армии: а) о проводниках, б) о картах и схемах и в) о заминированных районах.

9. В целях организованности быстрого продвижения войск громоздких тылов с собой не брать, все излишнее имущество частей оставить на месте. Материальную часть артиллерии, свыше 122-мм калибров не брать. Войсковые запасы ограничить — ½ бк, двумя заправками горючего и трехсуточной дачей. У бойцов иметь облегченную выкладку, утвержденную приказом НКО.

10. В движении соблюдать строгий порядок, установить образцовую строевую сколоченность и четкость — из строя на походе при прохождении населенных пунктов не выходить, привалов вблизи населенных пунктов не делать, командирам всех степеней во все время движения быть на своих местах.

11. Каждому полку иметь с собой оркестр и населенные пункты проходить с музыкой и песнями.

12. Особое внимание обратить на внешний вид бойцов и их подтянутость — всем быть побритыми, почищенными, в опрятной чистой летней одежде и касках, плохо одетых оставить в тылах дивизии и в Буковину и Бессарабию не выводить, весь личный состав и части предварительно осмотреть командирам корпусов и Военным советам армий.

13. Ввиду применения второго варианта действий и движения войск на основе договоренности приказ мой № 00126 о начальниках гарнизонов и их функциях отменить. Начальниками гарнизонов населенных пунктов назначаю старших командиров частей и соединений, которые действуют в данном районе, функции их — согласно положению о начальниках гарнизонов.

Для ориентировки и облегчения издания приказов по гарнизону выдать на каждую дивизию запас экземпляров проекта приказа по гарнизону.

14. Все необходимые мероприятия провести немедленно и быть в готовности для выполнения настоящего приказа к 12.00 28.6.40. Приказ ввести в жизнь по особому распоряжению»[968], которое было передано по телефону в штабы армий Южного фронта в 12.10–12.18 28 июня[969].

Соответственно в 13.00 пограничники получили приказ командующего Южным фронтом «немедленно все пограничные мосты на реках Черемош, Прут, Днестр взять под охрану погранчастями.

Выявить укладку мин и разминировать мосты. Приняв охрану, выставить усиленные наряды на обоих берегах»[970].

На основании директивы командующего Южным фронтом командующие армиями издали собственные приказы войскам. Так, командующий 12-й армии издал директиву № 58/сс:

«1. Правительство Румынии согласилось добровольно оставить Буковину и Бессарабию и отвести румынские войска за р. Прут.

2. Задача войск 12 А — быстрым выдвижением на рубеж Селетин [Селятин], Серет [Сирет], Герца и далее по р. Прут до Липканы закрепить за СССР территорию Буковины и северной Бессарабии и не допустить со стороны уходящих румынских войск разрушения объектов государственной и военной важности.

Граница слева — р. Збруч, Хотин, Липканы.

3. 4 кк, имея на танках танковых полков десантные отряды 60 сд, с 24 тбр с десантным батальоном 60 сд быстрым выдвижением к исходу первого дня занять район Серет, Герца, Черновиц[ы], Сторожи-нец и закрепиться на линии Виковерхни[й], Серет, Герца до подхода частей 60 сд.

С прибытием частей 60 сд смениться и сосредоточить корпус в районе Сторожинец, Чудын, Петроуц [Петровцы], выдвинув на р. Су-чава до 2-х кавполков.

Граница слева — р. Прут, Герца (вкл).

4. 60 сд вслед за 4 кк форсированным маршем выйти на рубежи: к исходу первого дня — Сторожинец, Черновицы, к исходу второго дня — Серет, Герца и сменить части 4 кк, имея основные силы и штадив в районе Терешены [Тарашаны].

5. 2 кк, имея на танках танковых полков десантные отряды от 58 сд, с 5 тбр с десантным батальоном от 58 сд одним суточным переходом занять район Новоселица, иск. Липканы, Хотин, Коцман и закрепиться на рубеже р. Прут от Новоселица до Липканы, до подхода частей 58 сд. С прибытием частей 58 сд смениться и сосредоточить корпус в районе Долиняны, Пашковцы, Данкоуцы [Данковцы], Каплевка. Штакор — Данкоуцы.

6. 58 сд форсированным маршем последовательно выйти на рубеж: [к] исходу первого дня — Нейзучка, Чернавка [Черновка], Ржа-винцы; [к] исходу второго дня — Новоселица, Форостка [Форосна], Данкоуцы; [к] 15.00 третьего дня рубеж р. Прут, сменить части 2 кк, имея штадив и основные силы дивизии Динауцы [Диновцы].

7. 192 гсд передовым отрядом занять район Селетин и к исходу дня основные силы дивизии и штадив оставить на месте.

Граница слева — Ростоки, Стража.

8. При выдвижении частей на вновь занимаемую территорию организовать тщательную разведку путей. В составе разведки иметь сапер с миноулавливателями.

9. В целях быстрейшего продвижения войск в указанные им районы — все излишнее имущество частей оставить на месте. Материальную часть артиллерии свыше 122 мм калибров с собой не брать. Войсковые запасы ограничить — ½ бк, сем[ью] суточными дачами, из них три концентратами.

10. Немедленно с выдвижением подвижных частей на территорию Буковины и Бессарабии распоряжением командиров дивизий выделить гарнизоны в составе стрелковой роты в следующие пункты: Бергомет, Черновиц[ы].

11. С выдвижением войск на территорию Бессарабии и Буковины помимо охраны госграницы, на обязанности командования лежит:

1) учет и охрана всех объектов государственной военной важности,

2) захват телеграфа, почты, радиостанции, водопровода, железнодорожных станций и организация их нормальной работы и сохранности. Список всех взятых на учет и под охрану объектов, представить в штарм по прилагаемой форме.

12. Все остальные войсковые соединения и части, входящие в состав 12 армии, остаются на месте в полной боевой готовности.

13. Время ввода в действие настоящей директивы будет сообщено дополнительно»[971].

В 13.15 командующий 9-й армии также издал боевой приказ № 2, уточнявший задачи войск:

«1. Правительство Румынии добровольно согласилось оставить Буковину и Бессарабию, отвести свои войска за р. Прут.

2. Справа 5 армия занимает северную часть Бессарабии. Граница с ней — Сороки, Цыплешты, Бельцы, Калинешти.

3. Задача 9 армии — быстрым выдвижением к р. Прут на фронте Яссы, Галац закрепить за СССР среднюю и южную часть Бессарабии.

4.140 сд передовыми подвижными частями в течение суток через Стефанешты и [Ки]шкарены достичь р. Прут и закрепиться на рубеже Калинешти, Скулени, остальными частями в три перехода выйти в район Скумпия. С выходом в указанный район дивизия переходит в подчинение командира 36 ск, штаб которого Бельцы.

5. 35 ск, 173 сд и 95 сд, 15 мсд и 4 тбр к исходу 29.6 подвижными частями достигают рубежа р. Прут:

а) 15 мсд на участке Вульпешти, Коштулени, штадив — Кетирени. Ночлег [с] 28 на 29.6 — Кишинев;

б) Подвижной отряд 95 сд — РБ, ТБ, мотоартиллерия, пехота и саперы на машинах выходят к переправе у Леушени. Ночлег с 28 на 29.6 — Кишинев;

в) 4 тбр к вечеру 28.6 полностью сосредоточиться Кишинев;

г) 173 сд переправляться через Днестр у Григориополя и к исходу

28.6 сосредоточиться в районе Коржево, Балабанешты, 29.6 переходит Кишинев;

д) 95 сд главными силами переправляется 28.6 [у] Ташлык и к исходу дня сосредоточивается в районе хут[ор] Нахарова, Нов[ая] Романовка, Спея. В дальнейшем, двигаясь по маршруту Чимишены, Бачой, Ловены, Ганчешты, Карпияны, выйти на р. Прут к утру 1.7 на участке Немцавы, Леушени, Томай, имея главные силы район Карпияны, штадив Карпияны.

6. 51 сд переправить стрелковый полк с одним дивизионом артиллерии и бронепоездом к исходу 28.6 занять район Бендеры, где расположиться гарнизоном, остальные части 51 сд остаются в Тирасполь, Парканы.

7. 14 тбр к исходу 28.6 перейти по Бендерскому мосту и сосредоточиться на ночлег в районе Танатары, Урсоя. К утру 30.6, двигаясь по маршруту Ново-Каушаны, Троицкое, Чимишлия, Кочалия, выйти передовыми частями [на] р. Прут на фронте м. Леово — Цыганка, главными силами — Тигеч, Кочалия. Штабриг — Кочалия.

8. 5 кк к вечеру 28.6 начать движение передовыми частями по переправам 7 ск и Бендерскому мосту, сосредоточиться в районе: 9 кд — Кагул, Рени, главные силы — Кагул, 32 кд — Измаил. Штакор — Болград. Полоса движения — справа: Бендеры, Кошкалия, Романово, Конгаз, Кагул, слева: Меринешты, Манзырь, Березина, Кубей, Измаил.

Передовыми частями выйти в указанные районы к исходу 30.6, главными силами — к утру 2.7. По выходе в район Рени, Измаил частей 74 сд корпусу сосредоточиться Кагул. 7 ск немедленно навести все переправы для прохождения частей 5 кк, оставаясь своими частями на месте.

9. 55 ск к исходу 28.6 25 сд занять Аккерман и Кол[ония] Стар[ая] Сарата. Штадив — Кол[ония] Стар[ая] Сарата.

74 сд переправляется за 25 сд и, следуя по маршруту — Аккерман, Кол[ония] Стар[ая] Сарата, Кубей, к исходу 4.7 выйти [в] район Рени, Измаил, Болград, сменив части 5 кк. Штадив — Болград.

10. Остальные части 9 армии, не перечисленные в настоящем приказе, — остаются на месте.

11. При выдвижении войск по территории Буковины и Бессарабии принять меры разминирования районов, для чего усилить первые эшелоны войск саперами и договориться с командованием румынской армии: а) о проводниках, б) о картах и схемах и в) о заминированных районах.

12. В целях организованности и быстроты продвижения войск громоздких тылов с собой не брать, все излишнее имущество частей оставить на месте. Материальную часть артиллерии 122-мм калибров не брать. Войсковые запасы ограничить — ½ бк, двумя заправками горючего и трехсуточной дачей. У бойцов иметь облегченную нагрузку, утвержденную приказом НКО.

13. В движении соблюдать строгий порядок, установить образцовую строевую сколоченность и четкость. Из строя на походе при прохождении населенных пунктов не выходить, привалов вблизи населенных пунктов не делать. Командирам всех степеней во все время движения быть на своих местах.

14. Каждому полку иметь с собой оркестр и населенные пункты проходить с музыкой и песнями.

15. Особое внимание обратить на внешний вид бойцов и их подтянутость. Всем быть побритыми, почищенными, в опрятной чистой летней одежде и касках. Плохо одетых оставить в тылах дивизии и в Бессарабию не выводить. Весь личный состав и части предварительно осмотреть командирам корпусов, дивизий, бригад и полков»[972].

28 июня войска получили указание Политуправления Красной армии, которое требовало разъяснить всему личному составу, что, «благодаря мудрой сталинской внешней политике партии и Правительства, мы избавили от кровопролитной войны трудящихся Бессарабии и Северной Буковины и решили вопрос о возвращении Бессарабии в могучую семью Советского Союза мирным путем». Войскам приказывалось сохранять бдительность и вести активную политработу среди местного населения, для чего были созданы специальные группы политработников[973]. Прежде всего член Военного совета Южного фронта армейский комиссар 2 ранга Борисов направил командованию 12-й, 5-й и 9-й армий распоряжение, в котором указал, что в ответ на советский ультиматум «к установленному сроку Румынское правительство изъявило согласие вернуть СССР украденную у нас Бессарабию. Вследствие изменившейся обстановки, приказываю разъяснить всему составу частей ноту Советского Союза и ответ Румынии, положив ноту в основу всей политической работы»[974]. Затем Военный совет и Политуправление Южного фронта направили подчиненным войскам директиву № К0064/сс/ов: «В связи с мирным разрешением вопроса о Бессарабии предлагаю:

1. Основные моменты вступительной части директивы Начальника Политуправления Красной Армии № 5285/сс использовать в разъяснительной работе.

2. Пункты 16, 17 и 18 этой же директивы целиком и полностью проводить в жизнь.

3. Во всех занятых нашими частями населенных пунктах проведите широкие митинги среди населения с разъяснением политики Советского правительства.

4. Специальные №№ газет, листовки и политический приказ войскам фронта, рассчитанные на военные действия, сжечь по акту и ни одного экземпляра никому не давать. Акты представить Политуправлению фронта.

5. Проследите, чтобы в занятых нашими частями пунктах вывешивался на 2-х языках приказ Начальника гарнизона.

6. В городах Кишинев, Хотин, Сороки, Бельцы, Измаил, Оргеев, Аккерман, Бендеры, Кагул издавать газеты на румынском языке, в Черновицах — на украинском. В Кишиневе издать также газету на русском языке»[975].

«С величайшей радостью и одобрением бойцы, командиры и политработники встретили сообщение нашего Правительства о мирном урегулировании советско-румынского конфликта». Во всех частях и подразделениях по этому случаю были проведены митинги и беседы. Красноармеец 187-го стрелкового полка 72-й стрелковой дивизии Пакланов считал, что «только мощные силы Рабоче-Крестьянской Красной Армии, подошедшие к самой границе, заставили румынские власти образумиться и принять наши законные требования». Как заявил красноармеец 269-го корпусного артполка Синельников, «румынское правительство решило отдать Бессарабию не потому, что оно такое справедливое, а потому, что убедилось в мощи Красной армии». По мнению красноармейца 150-го гаубичного артполка Кушнерева, «достигнутое соглашение еще раз подтвердило мудрую внешнюю политику мира, неуклонно проводимую в жизнь под руководством товарища Сталина нашим Правительством». Как заявил красноармеец 264-го корпусного тяжелого артполка Ширшов, «за мудрую политику Сталина, за партию, которая обеспечила мирную жизнь нашему народу и освобождение наших братьев от угнетения буржуазии все как один готовы драться с любым врагом до полного его уничтожения». Лейтенант 26-го отдельного разведбатальона Рывкин полагал, что «освобождение Бессарабии от гнета румынских бояр еще раз показало нашу мощь и мудрую сталинскую внешнюю политику». По мнению красноармейца 409-го артполка 131-й стрелковой дивизии Корчука, «хватит румынской буржуазии эксплуатировать бессарабский народ. Если бы Бессарабию нам не отдали добровольно, мы взяли бы ее силой, потому что она наша».

«Получается две больших разницы, — говорил красноармеец 50-го отдельного саперного батальона Иванов, — капиталистическая страна ведет войну с государствами — войну захватническую, которая ведет за собой народное кровопролитие за интересы капитализма. Советский Союз, проводя политику мира, ведет войну освободительную, в которой трудящиеся встречают нашу Красную Армию с радостью и цветами». Схожие мнения были отмечены и в частях 95-й стрелковой дивизии. Как считал красноармеец 161-го стрелкового полка Решетников, «хорошо, что мирно разрешили этот вопрос, это в интересах трудящихся СССР и трудящихся Румынии, ведь капиталисты не воевали бы, а жертвы несли бы одни трудящиеся Румынии». Красноармеец 90-го стрелкового полка Караев заявил: «Я так и знал, что вопрос о Бессарабии будет решен мирным путем, потому что наше правительство всегда проводит политику мира, и румыны не могли бы устоять против нашей армии, они это чувствовали». Красноармеец 13-го отдельного разведбатальона Бондаренко полагал, что «действительно Сталинская политика мира очень мудрая. Сейчас вопрос о Бессарабии разрешен мирным путем, без всяких жертв. Товарищ Сталин позаботился об освобождении трудящихся Бессарабии от гнета румынских бояр». По мнению красноармейца 404-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии Кузьменко, «теперь с силой Советского Союза стали считаться все. Этого наш народ добился потому, что нами руководит большевистская партия во главе с вождем товарищем Сталиным». Вместе с тем раздавались и голоса: «А все же жалко, готовились, готовились, а воевать не пришлось»[976].

В 14 часов 28 июня советские войска начали операцию по занятию территории Северной Буковины и Бессарабии. Уже в 14.30 штаб Южного фронта доложил в Москву о том, что из 12-й армии в Северную Буковину вступили 5-я танковая бригада и 58-я стрелковая дивизия в районе Снятый, 24-я танковая бригада в районе Княже, 141-я стрелковая дивизия двинулась в район Залещиков, а из 5-й армии в Бессарабию — 80-я стрелковая дивизия в районе Устье, Сокол, Большая Мукша и 169-я стрелковая дивизия — в районе Ямполь, Пороги. Сведений о действиях 9-й армии еще не поступало[977].

В 16.30 командующий 9-й армии Болдин по прямому проводу доложил Жукову:

«Первое. Бендеры заняты нашими войсками одним стрелковым батальоном в 15.40.

Второе. Население Бендер встречало наши части с красными знаменами и с возгласами “Да здравствует Советская Бессарабия”.

Третье. Продолжается переправа через реку Днестр в районе Григориополь и южнее.

Четвертое. По мостам в районе Григориополь переправа еще не началась.

Пятое. Приказал немедленно занять Аккерман. Все. Жду указаний.

[Жуков] — Все понятно. Указания Вам даны. Больше добавить нечего. Учтите, только что говорил с товарищем Сталиным. Он страшно интересовался, занят ли Аккерман. Я доложил[, что] части около Аккермана, скоро будет занят. Постарайтесь через полчаса Аккерман занять и доложить. Переправлять и двигать быстрее. Все»[978].

В 17.30 по прямому проводу из Гросулова старший генерал-адъютант наркома обороны генерал-лейтенант В.М. Злобин передал в штаб Южного фронта приказ Тимошенко: «1. Переправа 9 А запаздывает. Переправа плохо организована и грозит срывом. 2. Командарму приказано выслать разведку истребителей на аэродромы Кишинев и Аккерман, после чего посадить там истребительные части. 3. Нарком приказал немедленно разведать со своей стороны, аэродром Кишинев и сегодня же посадить там авиадесантную бригаду». Принявший сообщение начальник Оперативного отдела штаба фронта генерал-лейтенант Г.К. Маландин доложил об этом Жукову, который сам подошел к аппарату и передал для доклада наркому обороны: «1. Передовые части Черевиченко на подходе к Черновицам. Задержка произошла из-за очень плохих и размытых дорог. 2. Хотин занят. 3. Бельцы будут заняты частями Герасименко и авиацией в 20.00.4. Сегодня авиадесант посадить в Кишинев невозможно, т. к. от аэродрома десантной бригады 4 часа лёту. Ночью в Кишиневе сажать невозможно. Прошу Кондратенко проинформировать, как выправляет дело Болдин.

Злобин: Болдин пока еще ничего не предпринял для того, чтобы ускорить переправу. Сейчас размышляет. Примет решение, сообщу. Все»[979].

В соответствии с полученными приказами войска 12-й армии во второй половине дня 28 июня продвигались в глубь Северной Буковины. В 17.30 бронепоезд железнодорожного полка НКВД с батальоном 58-й стрелковой дивизии прибыл в Черновицы, куда несколько позднее вступила 5-я танковая бригада, которая, пройдя город, вместе с отдельным разведбатальоном 58-й стрелковой дивизии двинулась дальше и к вечеру, пройдя Магалу, достигла района Топоровцы, Редковцы. Главные силы 58-й стрелковой дивизии перешли границу севернее Снятый и, продвигаясь на юго-восток, достигли района Кицмань, Вителювка. К 21 часу на аэродром у Черновиц перебазировалось 23 самолета И-16 12-го истребительного авиаполка, а еще в 19.30 туда же была направлена передовая команда 255-й авиабазы. 101-й танковый батальон 24-й танковой бригады в 15.10 перешел границу в районе Снятый и в 16.20 вошел в Черновицы. Остальные подразделения бригады не смогли форсировать р. Черемош и вместо нее по приказу командующего 12-й армии из Куты была направлена 23-я танковая бригада с десантным батальоном, которая вместе с передовыми частями 4-го кавкорпуса заняла Сторожинец. Главные силы 34-й кавдивизии находились на подходе к Сторожинцу, а 16-й кавдивизии — южнее Вашковцев. Бронепоезд в 24.00 прибыл в Новоселицу. 141-я стрелковая дивизия заняла мост у Залещиков и продвинулась на юго-восток до Кадобестэ. 2-й кавкорпус форсированным маршем двинулся к границе и к исходу дня передовой отряд 3-й кавдивизии вступил в Берхомитку, главные силы дивизии находились в районе Снятый, а 5-я кавдивизия подходила от Городенки к Ясенев-Польному. 60-я стрелковая дивизия находилась на переправах через р. Черемош в Вижнице и Испасе.

На фронте 5-й армии в Хотин в 15.45 переправились пограничники, а в 17.30 стали прибывать подразделения Каменец-Подольского УРа. На переправе у Хотина понтонная лодка с 30 бойцами и боеприпасами была течением снесена на трос парома и перевернулась. В результате утонуло 16 военнослужащих 39-ш пулеметного батальона Каменец-Подольского УРа, было потеряно 5 ручных пулеметов, 16 винтовок и 2000 винтовочных патронов. 80-я стрелковая дивизия переправилась через Днестр в районе Устье, Сокол, Большая Мукша и, пройдя Ленковцы и Кельменцы, достигла своими 77-м и 153-м стрелковыми полками района Новоселица, Волченец, Лука-чаны. Остальные части дивизии около Устья до 21 часа наводили понтонную переправу для 49-й танковой бригады. Восточнее у Ма-рьяновки в 16 часов через Днестр переправился 305-й стрелковый полк 44-й стрелковой дивизии, который к 1.00 29 июня завершил наведение понтонного моста для 36-й танковой бригады. Задержка с наводкой переправ была связана как со слабой подготовкой понтонеров, так и с сильным течением вздувшейся после дождей реки. 169-я стрелковая дивизия в 17 часов начала переправу через Днестр в районе Косовцы, Сороки и к вечеру достигла Флексера, Скиняны, где расположилась на ночлег. При переправе 556-го стрелкового полка дивизии утонуло 3 красноармейца. 434-й стрелковый полк дивизии был переброшен от Могилева-Подольского в Яругу, где и форсировал реку. 371-й стрелковый полк 130-й стрелковой дивизии занял Сороки и приступил к наводке понтонного моста через Днестр.

Тем временем передовые части 147-й, 176-й и 30-й стрелковых дивизий 37-го стрелкового корпуса 9-й армии в 14–15 часов переправились через Днестр около Ташлыка и обеспечивали наведение переправ, которое затянулось из-за слабой обученности понтонеров. В результате переправа войск по понтонным мостам началась лишь после 17 часов. 435-й и 798-й стрелковые полки 140-й стрелковой дивизии к 22 часам форсировали реку соответственно у Солончен и Резины и к 4 часам утра 29 июня продвинулись в район Шолданешты, Сыркова. У Григориополя в 18.20–20.00 переправилась 95-я стрелковая дивизия, которая вышла в район Будешты, Колоница, Сагайдак. При переправе через Днестр 13-го отдельного разведбатальона дивизии на середине реки заглох мотор у плавающего танка, который затонул. Другой плавающий танк затонул в 10–15 метрах от бессарабского берега. Экипажи были спасены, второй танк вытащили на берег и ввели в строй. У Григориополя к 20.30 завершили переправу главные силы 173-й стрелковой дивизии. 15-я мотострелковая дивизия и 4-я танковая бригада с 20 часов начали переправу южнее Ташлыка, и их передовые части в 22 часа вступили в Кишинев. На подходе к городу в перевернувшейся бронемашине разведбатальона дивизии погиб 1 красноармеец. В течение ночи в город подтянулись главные силы 15-й моторизованной дивизии, 4-й танковой бригады, передовой отряд 95-й и подвижной отряд 51-й стрелковых дивизий.

287-й стрелковый полк 51-й стрелковой дивизии занял в 17.40 Бендеры, где в штаб полка явилось 16 румынских солдат, которые сдали оружие и заявили о своем нежелании уходить в Румынию. Процедура передачи города советским частям проходила при большом скоплении населения, которое, увидев подъехавшего румынского генерала, стало кричать: «Расстреляйте его!» В этих условиях румынский представитель счел за лучшее покинуть площадь, не дожидаясь завершения церемонии. По железнодорожному мосту в Бендерах с 20 часов переправлялись 18-й и 30-й танковые полки дивизий 5-го кавкорпуса, сосредоточившиеся в Фарладенах, и 14-я танковая бригада, которая достигла района Урсоя. В 21.47 в Аккерман переправился батальон 35-го стрелкового полка 74-й стрелковой дивизии. С 17.20 началось наведение понтонного моста через Цареградское гирло Днестровского лимана. Собранные части моста поочередно подтягивались к гирлу, но при сильном шторме тросы несколько раз обрывались, и сооружение моста завершилось только к 4 часам утра 29 июня.

Тем временем, выполняя приказ наркома обороны, в 18.35 на аэродроме Кишинева село 9 самолетов И-16, а к 20.15 туда перебазировалось еще 18 самолетов из состава 146-го истребительного авиаполка. Получив сведения о перелете самолетов в Кишинев, через Днестр переправился и двинулся к городу передовой отряд 130-й авиабазы. В 19.10–19.40 27 самолетов И-16 67-го истребительного авиаполка перебазировались на аэродром около Аккермана.

28 июня Галлер доложил Шапошникову о том, что в связи с мирным решением бессарабского вопроса Черноморский флот с 15.00 переведен с готовности № 1 на готовность № 2. Корабли, предназначавшиеся для содействия флангу Красной армии и блокирования побережья Румынии, сосредоточены в Одессе и на Тендеровском рейде. 2 подводные лодки были развернуты на позиции у Констанцы и 2 — на подходе к Босфору. По данным разведки флота, 2 миноносца, подводная лодка и канонерская лодка румынского ВМФ замечены в районе между Сулиной и островом Змеиный, 1 канонерка — в Констанце. Турецкий флот находится в Босфоре и в море не выходил[980].

В 23.00 28 июня командование Южного фронта отдало своим войскам директиву № 00150, в которой указывалось:

«1. Румынские войска продолжают отход за р. Прут.

2. Армии Южного фронта, перейдя госграницу в 14.00 28.6, заняли к исходу дня Черновицы, Хотин, Сороки, Кишинев, Аккерман и районы Сторожинец и Бельцы.

3. Армиям фронта, действуя в составе, установленном директивой моей № 00149, с утра 29.6 продолжать движение и занять северную Буковину и Бессарабию и к исходу 30.6 выйти к новой государственной границе.

4. 12 армии 29.6 выйти на рубеж Селетин [Селятин], Тереблешти [Порубное], ст. Каменка, ст. Строешки, ст. Липканы и прочно удерживать его. С выходом на этот рубеж иметь основные группировки: 4 кк с 23 тбр в районе Сторожинец, 60 сд — Терешени [Тарашаны], 131 сд — Черновицы, 58 сд с 5 тбр — Динауцы [Диновцы] и 2 кк — Хотин. Штаб 17 ск вывести 29.6 — Черновицы и подчинить командованию 17 ск — 131, 60 и 58 сд.

Граница слева — р. Збруч, Хотин, р. Прут (все для 12 армии).

5. 5 армии — 36 ск в составе 80,169,140 сд с 49 и 36 тбр достичь 29.6 рубежа ст. Липканы (иск.), ст. Реуцела. Основные силы и штабы иметь: 80 сд — Коржеуцы, 169 сд — Глодени и Бельцы и 140 сд — Кишкарены.

49 и 36 танковым бригадам с выходом стрелковых частей к р. Прут сосредоточиться в районы — 49 тбр — Ларга, 36 тбр — Блештени.

Граница слева — Ботушаны, Скулени.

6. 9 армии — выйти 29.6 на рубеж Пырлица, Ганчешты, Дезгинже. Основные силы действующих войск иметь: 15 мсд в районе Пырлица, 95 сд — Ганчешты, 21 тбр — Дезгинже и 173 сд — Кишинев. Все эти соединения объединить в составе 35 ск.

5 кк — 29.6 выйти на рубеж Конгаз, Болград, Фурманка.

55 ск, занимая 25 сд Аккерман и Сарата, вывести 74 сд в район Акмангит.

7. Распоряжением нач[альника] ВВС к 10.00 29.6 выбросить парашютный десант 201 адбр в районе Болград с задачей — занять район Болград.

8. Частям при занятии Буковины и Бессарабии, движение вести на хвостах отходящих румынских войск.

9. Во всех гарнизонах занятой Бессарабии и Буковины установить образцовый порядок, наладить караульную службу и взять под охрану все имущество, оставленное румынскими войсками, госучреждениями и помещиками.

10. Немедленно принять меры к исправлению дорог и мостов в занимаемых войсками районах. Распоряжением нач[альника] ВОСО немедленно приступить к перешивке на широкую колею жел[езно] дорожных участков: а) Тирасполь — Кишинев; б) Залещики — Черновицы, Липканы — Бельцы; в) Могилев-Подольск — Бельцы; г) Бельцы — Кишинев; д) Бельцы — Рыбница; е) Бендеры — Болград; ж) Аккерман — Романешти [Романово], Фельчиу [Фэлчиу].

11. ВВС по утвержденной мною схеме с 29.6 приступить к постройке полевых аэродромов из расчета 15-ти ИАП и 5-ти ШАП.

12. С 29.6 снять угрожаемое с воздуха положение.

13. Организовать с 29.6 разминирование дорог и районов, ликвидировать заграждения и завалы и восстановить разрушенную связь.

14. К исходу 29.6 штабам армий перейти: 12 — Черновицы, 5 — Каменец-Подольск, 9 — Тирасполь»[981].

Получив новую директиву командования Южного фронта, командующий 12 армией издал директиву № А0060:

«1. Войска 12 А 29.6 продолжают быстрым выдвижением на рубеж Селетин [Селятин], Серет [Сирет], Герца и далее по р. Прут до Липканы закреплять за СССР территорию Буковины и Северной Бессарабии.

Граница слева — прежняя.

2. 4 кк с 23 тбр быстрым выдвижением занять район Серет, Герца, Черновиц[ы] и закрепиться на линии Серет, Герца, выдвинув Щередовой] 0[тряд] силою [в] кавполк на рубеж Виковерхний.

С прибытием частей 60 сд на рубеж Серет, Герца смениться и сосредоточиться в районе Сторожинец, оставив ПО на рубеже Виковерхний.

Штакор — Сторожинец.

Граница слева — р. Прут, Герца (вкл.).

3. 60 сд вслед за 4 кк форсированным маршем выйти на рубеж Серет, Герца, сменить части 4 кк, имея основные силы и штадив в районе Терешени [Тарашаны].

4. 2 кк с 5 тбр форсированным маршем выйти и занять район Герца, (иск.) Липканы, Залещик[и] и закрепиться на рубеже р. Прут от (иск.) Герца до Липканы, одной кд немедленно занять Хотин.

По прибытии частей 58 сд — смениться и полностью сосредоточиться в районе Хотин. Штакор 2 кк — Хотин.

Граница слева — прежняя.

5. 17 ск — вслед за 2 кк направить 58 сд, которой выйти в район Динауцы [Диновцы] и сменить части 2 кк на рубеже Новоселица, Тарасоуцы [Тарасовцы], Липканы, имея штадив и основные силы дивизии Динауцы. 131 сд выйти и расположиться [в] Черновицы.

Управление корпуса без корпусных артполков — расположить [в] Черновицы.

6. 192 гсд, главными силами выйти и расположиться [в] Усцерыки, выдвинув в район Рыжина и Селетин ПО силою [в] гсп с задачей прочно удерживать горные проходы в районе Камераль, Фрасин, Стража.

Граница слева — Ростоки, Стража.

7. Остальным частям 12 А оставаться в занимаемых районах, кроме 141 сд, которую командиру 17 ск выдвинуть в район Залещик[и] к 15.00 29.6.40.

8. При движении войск по территории Буковины и Бессарабии принять меры разминирования районов, для чего усилить первые эшелоны войск саперами и договориться с командованием румынской армии: а) о проводниках, б) о картах и схемах и в) о заминированных районах.

9. В целях организованности и быстрого продвижения войск громоздких тылов с собой не брать, все излишнее имущество частей оставить на месте.

10. В движении соблюдать строгий порядок; установить образцовую строевую сколоченность и четкость. Из строя на походе при прохождении населенных пунктов не выходить, привалов вблизи населенных пунктов не делать.

Командирам всех степеней во все время движения быть на своих местах.

11. Каждому полку иметь с собой оркестр и населенные пункты проходить с музыкой и песнями.

12. Особое внимание обратить на внешний вид бойцов и их подтянутость, всем быть побритыми, почищенными, в опрятной чистой летней одежде и касках. Плохо одетых оставить в тылах дивизии и в Буковину и Бессарабию не выводить.

13. Приказ о выделении начальников гарнизонов — отменить.

Начальниками гарнизонов населенных пунктов назначаю старших командиров частей и соединений, которые действуют в данном районе. Функции их — согласно положения о начальниках гарнизонов.

Для ориентации и облегчения издания приказов по гарнизону, выдать на каждую дивизию запас экземпляров проекта приказа по гарнизону»[982].

В 5.10 29 июня штаб 9-й армии издал боевой приказ № 3, уточнявший указания штаба фронта:

«1. Румынские войска продолжают поспешный отход за р. Прут.

2. Справа продолжает выдвижение к р. Прут 5 армия, граница с ней прежняя.

3. 9 армия 29.6 подвижными частями выходит на рубеж Пырлица, Ганчешты, Дезгинже.

4. 35 ск в составе 15 мсд, 95 и 173 сд, 4 тбр к исходу 29.6 сосредоточиться:

а) 15 мсд в районе Пырлица, выбросив передовые части к р. Прут на участке Петрешти, Дануцени;

б) 95 сд — Ганчешты;

в) 173 сд и 4 тбр — Кишинев.

5. 5 кк подвижными танковыми частями к исходу 29.6 выйти на рубеж Кагул, Болград; главными силами 9 кд — Лейпциг, 32 кд — Тарутино, Березина.

6. 55 ск:

а) силами 74 сд занять район Аккерман, Кол[ония] Стар[ая] Сарата;

б) 25 сд к исходу 29.6 вывести в район Акмангит.

7. Распоряжением нач[альника] ВВС фронта к 10.00 29.6 будет выброшен парашютный десант 201 адбр в районе Болград с задачей — занять район Болград.

8. Войсками армии при занятии Бессарабии движение вести на хвостах отходящих румынских войск.

9. Во всех гарнизонах занятой Бессарабии установить образцовый порядок, наладить караульную службу и взять под охрану все имущество, оставленное румынскими войсками, государственными] учреждениями и помещиками.

10. Немедленно принять меры к исправлению дорог и мостов [в] занимаемых войсками районах.

11. С 29.6 разминировать дороги районов, ликвидировать заграждения и завалы и восстановить разрушенную связь»[983].

Выполняя директиву, войска Южного фронта с утра 29 июня возобновили продвижение. На фронте 12-й армии 5-я танковая бригада в 7 часов утра выступила в направлении Новоселицы и, двигаясь далее вдоль р. Прут, к 10 часам вошла в Липканы. К исходу дня бригада сосредоточилась в районе Мамалыга, Липканы, Стальновцы. 23-я танковая бригада в 7 часов утра выступила из Сторожинца в направлении Сирета и в 10 часов вошла в Каменку. По дороге бригада натолкнулась на хвост колонны румынских частей и задержала 500 солдат и офицеров. В 3.30 ночи 10 танков 101-го танкового батальона 24-й танковой бригады под командованием батальонного комиссара Рудника выступили из Черновиц для занятия Герца, куда вошли в 5.10 утра. Однако на восточной окраине Герца в 6.30 танки были обстреляны румынами. В завязавшейся перестрелке было убито 3 и ранено 2 румынских военнослужащих. Отходившие перед фронтом 12-й армии 7-я и 8-я румынские пехотные дивизии столкнулись с проблемой поддержания воинской дисциплины. В одной из колонн 7-й пехотной дивизии до 3 тыс. солдат разбежалось, забрав с собой конский состав, а ушло в Румынию не более 200 человек. Советскими войсками было подобрано до 200 винтовок, 3 пулемета, около 50 тыс. винтовочных патронов и несколько сот ручных гранат. Два румынских взвода добровольно сдали оружие и отказались уходить в Румынию. В районе села Сергиены румынский капитан попробовал спровоцировать вооруженное столкновение, отдав команду занять оборону. Советский командир распорядился выдвинуть на позиции пулеметы, увидев которые румыны бежали. Местное население обратилось к советскому командованию с жалобами на мародерство отходящих румынских частей, которые в районе Тарашан расстреляли 3 жителей, сопротивлявшихся изъятию лошадей. Кавэскадрон и стрелковая рота 192-й горнострелковой дивизии в 13 часов достигли Селятина и начали выдвигать заставы на линию Камераль — Фрасин ам Фалкеу — Стража. Главные силы дивизии сосредоточились в Усцерыках.

60-я стрелковая дивизия завершила переправу через р. Черемош и двинулась двумя колоннами от Куты на Сторожинец и от Вашковцев на Черновицы. 58-я стрелковая дивизия продвигалась к Черновицам. В 23.45 28 июня на северо-западной окраине села Рогозна на подходе к Садгоре 138-й противотанковый дивизион дивизии встретил румынский кавалерийский разъезд, для задержания которого была направлена группа бойцов 3-й батареи под командованием начальника боепитания дивизиона воентехника 2-ш ранга Сухарева. Приблизившись к румынским военнослужащим, Сухарев скомандовал «руки вверх» и произвел два выстрела в воздух, на которые разъезд ответил стрельбой. Возникшая перестрелка длилась около 10 минут, после чего разъезд сдался. В результате было убито 2 румынских солдата и 3 лошади, а 1 солдат легко ранен. 19 рядовых и 1 поручик были взяты под стражу и разоружены. Трофеями советского подразделения стал 1 ручной пулемет, 13 карабинов, 6 сабель и 19 лошадей. Утром 29 июня солдаты были отпущены по домам, а офицер передан в местную комендатуру. К исходу дня дивизия достигла района Маморницы. Главные силы 34-й кавдивизии 4-го кавкорпуса в 9.00 сосредоточились в Сторожинце, на линию Красноильск — Порубное — Герца к 14 часам были высланы подвижные отряды (по кавполку с танковой ротой). После ночного марша 16-я кавдивизия около 9 часов утра подходила к Черновицам, а к 14 часам сосредоточилась в районе Волока. Передовые части 2-го кавкорпуса в 16 часов вышли на р. Прут у Тарасовцев. 3-я кавдивизия, совершив ночной марш, к 9.30 находилась в районе Магалы, а к исходу дня сосредоточилась в Новоселице, выдвинув передовые отряды на линию Тарасовцы — Костычены — Шандряны. 5-я кавдивизия к 10 часам утра достигла района Юрковцев, а к вечеру вошла в Хотин. Штаб 2-го кавкорпуса расположился в Черновке. 131-я стрелковая дивизия продолжала сосредоточение в Черновицах. Туда же передислоцировалось управление 17-го стрелкового корпуса, а в 16.30 прибыла и опергруппа штаба 12-й армии.

В тот же день начальник штаба 12-й армии генерал-майор М.В. Захаров издал в дополнение приказа командарма № А0060 приказ № А0062:

«1. При занятии Буковины и Бессарабии движение вести на хвостах отходящих румынских войск.

2. Во всех гарнизонах занятой Бессарабии и Буковины установить образцовый порядок, наладить караульную службу и взять под охрану все имущество, оставленное румынскими войсками, госучреждениями и помещиками.

3. С 29.6 войскам приступить к разминированию дорог и районов в своих полосах, ликвидировать заграждения и завалы и восстановить разрушенную связь.

4. Немедленно приступить к исправлению дорог и мостов занятой территории в полосах:

192 гсд — граница слева Ростоки, Стража;

13 ск — Кобаки, Нейжадова и далее р. Серет;

8 ск — граница справа разграничения с 13 ск; слева р. Прут;

17 ск — граница слева Стецова, Чернавка, Костачаны; в первую очередь восстановить дорогу Снятый, Берхомитка, Черновиц[ы];

15 ск — р. Днестр.

К работам привлечь только саперные части»[984].

На фронте 5-й армии к 6 часам утра 49-я танковая бригада вышла в район Ларги, а в 13 часов главные силы бригады сосредоточились в Коржеуцах. К исходу дня передовые отряды были развернуты на Пруте от Шировцев до Нового Бедража. 36-я танковая бригада к 6.05 достигла Бричан, в 9.15 сосредоточилась в Онештах, а передовые отряды с приданным в качестве десанта 25-м стрелковым полком 44-й стрелковой дивизии к 14 часам развернулись вдоль р. Прут от Старого Бедража до Костешт. В этот день в перевернувшемся танке погибли 2 красноармейца, а также летчик потерпевшего аварию самолета связи У-2. 80-я стрелковая дивизия достигла района Баласинешты, Коржеуцы.

Продвижение сводного отряда бронемашин 169-й стрелковой дивизии, высланного для занятия г. Бельцы, было задержано медленно отходящей к Фалештам колонной 4-й румынской кавдивизии, обогнав которую передовой отряд в 4.30 вступил в город. Как оказалось, там еще в 17 часов 28 июня был взорван единственный мост, соединяющий северную и южную Бессарабию через реку Реут, а город с железнодорожной станцией. Как выяснила комиссия по обследованию взорванного моста, подготовка к взрыву, которым было разрушено 3 пролета (46 м), началась еще 18 июня. К исходу дня главные силы 680-го и 556-го полков 169-й стрелковой дивизии сосредоточились в районе Рышкан. В тот же день в Бельцы прибыло управление 36-го стрелкового корпуса, а 4 самолета И-15 3-го штурмового авиаполка перебазировались на аэродром Стрыба северо-западнее города.

На фронте 9-й армии 140-я стрелковая дивизия продолжала движение к Кишкаренам. На переправе у Рыбницы подъем воды в Днестре привел к разрыву понтонного моста, который пришлось наводить заново. 15-я мотострелковая дивизия в 6 часов утра выступила из Кишинева и к 19 часам передовыми танковым и 321-м моторизованным полками достигла района Корнешты, Пырлица. Около Корнешт части дивизии были обстреляны румынским отрядом. Советские части открыли ответный пулеметный огонь. В перестрелке погибло 2 красноармейца, было убито 12 и ранено 16 румынских солдат. Конфликт был разрешен на месте представителями сторон. Самолет связи дивизии был обстрелян румынским бронепоездом на ст. Перивал между Корнештами и Пырлицей. Управление 35-го стрелкового корпуса, 173-я стрелковая дивизия и 4-я танковая бригада полностью сосредоточились в Кишиневе. Из состава танковой бригады через Ганчешты к переправе у Фэлчиу был направлен 46-й танковый батальон, который к исходу дня сосредоточился в Кании, где контролировал отход румынских войск.

95-я стрелковая дивизия к исходу дня достигла района Милешты, Костешты. Войска 5-го кавкорпуса утром завершили переправу через Днестр. 9-я кавдивизия переправлялась с 2.30 севернее Бендер, а 32-я кавдивизия — с 5.30 у Красногорки. К исходу дня корпус своими главными силами достиг района Петровка, Стурдзяны. В районе Манзырь части 32-й кавдивизии задержали группу румынских военнослужащих на 40 подводах, у которых было изъято 14 200 леев, 86 винтовок, 4 пистолета, 117 штыков, 5 тыс. патронов и различные продукты, а также сейф с секретными документами. Танковые полки 9-й и 32-й кавдивизий достигли Чимишлии и Романова. В связи с высадкой 204-й авиадесантной бригады в районе Болграда корпусу было приказано не продвигаться далее линии Чимишлия — Комрат — Романово, а 14-я танковая бригада вернулась на восточный берег Днестра и сосредоточилась в Парканах.

Южнее на фронте 55-го стрелкового корпуса 74-я стрелковая дивизия завершила переправу через Днестровский лиман и заняла район Паленка, Карловка, Аккерман. Севернее лимана в 3.00 подразделения 360-го стрелкового полка дивизии форсировали Днестр и заняли район Хан-Кишло. На их правом фланге к 6.00 через реку переправились части сводного стрелково-пулеметного полка Тираспольского УРа и сводного артполка Одесского артиллерийского училища, занявшие район Коркмазы. После 4 часов утра по понтонному мосту через Цареградское гирло началась переправа частей 25-й стрелковой дивизии, которая к исходу дня достигла главными силами района Бенкендорф, Посталь, Черкесы. В течение дня штаб 9-й армии передислоцировался в Тирасполь.

Тем временем командующий ВВС Южного фронта генерал-лейтенант Ф.А. Астахов еще в 20 часов 28 июня отдал предварительное распоряжение командиру 29-й авиабригады о высадке десанта в районе Болграда. Правда, вместо 201-й было приказано использовать 204-ю авиадесантную бригаду. Как сообщал в своем донесении от 19 июля 1940 г. Военному совету КОВО и Управлению боевой подготовки РККА командир 204-й бригады полковник И.И. Губаревич, с 4 часов утра 29 июня личный состав бригады был выведен к самолетам и находился там до отлета, имея на себе один боекомплект патронов и две сутодачи мясоовощных консервов, концентратов и сухарей. 1436 десантников разместились в 99 самолетах ТБ-3 1-го, 3-го, 7-го и 14-ш тяжелобомбардировочных авиаполков и в 8.00—9.30 несколькими эшелонами самолеты стартовали в сторону южной Бессарабии. До цели дошло 97 самолетов, так как 2 были вынуждены приземлиться в Виннице и Кишиневе. Выброска десанта велась с 12.30 до 14.30 29 июня в 10 км севернее Болграда. Всего было высажено 1372 десантника, на вооружении которых находилось 1065 винтовок, 72 ручных пулемета, 246 пистолетов, 187 пистолетов-пулеметов Дегтярева, 18 радиостанций, 28 телефонов, 213 тыс. винтовочных патронов и 110 700 пистолетных патронов. В ходе выброски 1 боец рано открыл парашют и, попав на стабилизатор самолета, погиб. 5 десантников получили переломы ног, 15 — вывихи и растяжения и 1 — сотрясение мозга. После выброски десанта на аэродром вернулось 95 самолетов, а 2 совершили вынужденную посадку в Кишиневе и Виннице.

К 16.30 бригада сосредоточилась у Болгарийска, но еще до этого 3-й батальон был направлен в Болград, а 1-й батальон — на станцию Троянов Вал, которые были заняты в 18.30. Высадка десанта была восторженно встречена населением и стала наглядной демонстрацией силы Красной армии. В Болграде, который радостно встречал советских десантников, добровольно разоружился и разошелся по домам местный румынский охранный батальон. Вслед за этим подошедший к городу кавэскадрон 3-й румынской кавдивизии был спешен и лошади возвращены населению. В 18.35 204-я бригада получила приказ Южного фронта о занятии городов Рени и Кагул, находящихся в 40–50 км от места выброски десанта. В 20 часов 2-й батальон двинулся в Рени походным порядком. В 21 час румынское командование заявило протест на высадку десанта у них в тылу[985].

Тем временем 29 июня в штаб Южного фронта поступило направленное заместителем начальника Генштаба генерал-лейтенантом Смородиновым описание государственной границы Советского Союза с Румынией: «От юго-западного выступа границы СССР с Румынией, что в 3,5 километрах южнее истоков реки Черный Черемош, граница идет по условной линии на восток, оставляя на стороне СССР селение Сарата Южная и не доходя 5,5 километров до селения Извор, идет по безымянному ручью до селения Шипотеле Сучевей [Шепот], далее по реке Сучава до пст. Руска [Русская], оставляя на стороне СССР пункты Шипотеле Сучевей, Селетин [Селятин], пст. Руска.

Отсюда граница идет на северо-восток по условной прямой линии на южные скаты вершины горы Петроушка, оставляя вершину горы Петроушка на стороне СССР. Далее граница идет на восток по прямой линии на ст. Вахринештие [Багриновка] и на северо-западную окраину селения Дерека, оставляя на стороне Румынии пункты Стража, В[ерхний] Виков [Виковул-де-Сус], Нейфратауц [Фрэтэуци-Ноуй], Браинце, Серет [Сирет], Дерека, а на стороне СССР станцию Вахринештие, Волчинец, Тереблешти [Порубное]. Отсюда граница идет на северо-восток на западную окраину селения Хилишеу Курт, восточную окраину Проботешти и далее на южную излучину реки Прут у восточной окраины селения Лунка, оставляя на стороне СССР пункты Турятка, Проботешти, Герца и Лунка, а на стороне Румынии Хилишеу Курт, Помырла, Комэнешти.

Далее граница идет по реке Прут до впадения ее в реку Дунай. От г. Рении до Чатал граница идет по руслу реки Дунай и далее по Китайскому рукаву до Пардино.

От Пардино граница идет по средней протоке Килийского рукава до Килиа Ноуэ. От Килиа Ноуэ граница проходит по средней протоке Килийского рукава до впадения ее в Черное море у безымянного острова, что 13 км севернее Сулины»[986].

В 0.15 30 июня Шапошников подписал директиву № 02737, которая была в 1.00 отправлена находящемуся в Тирасполе Тимошенко и Жукову: «От заместителя народного комиссара иностранных дел т. Деканозова получено указание, что срок эвакуации Бессарабии и Северной Буковины румынами продлен до двух часов дня 3 июля 1940 года»[987]. Соответственно командование Южного фронта отдало приказ № 00151, который требовал:

«1. Армии фронта, продолжая выдвижение к новой границе, к исходу 29.6 заняли северную Буковину и заканчивают занятие Бессарабии.

Приказываю:

1) 12 А выдвинуть к исходу 30.6 60 сд в район Терешени [Тарашаны] и передовыми частями 60 и 58 сд закрепиться по госгранице на участке Фонтана Алба, ст. Тереблешти [Порубное], Херца, Липканы. С выходом передовых стрелковых частей на госграницу танковым бригадам сосредоточиться: 23 тбр — Сторожинец, 5 тбр — Ставчаны. Батальону 24 тбр присоединиться к своей бригаде. Конным корпусам оставаться в занимаемых ими районах.

Граница слева — прежняя.

2) 5 А продолжать выполнение ранее поставленной задачи (приказ 00150) и выдвижением к р. Прут передовых стрелковых частей, прочно закрепиться по госгранице на участке (иск.) Липканы, Скулени [Скуляны].

Граница слева — Ботушани, Скулени.

3) 9 А передовыми частями 35 ск к исходу 30.6 занять и закрепиться по р. Прут на участке (иск.) Скулени, Цыганка, имея основные силы 15 мсд в Пырлица, 95 сд в Ганчешты, 5 кк 30.6 сосредоточиться в районе Чимишлия, Комрат, Романово.

204 адбр, имея основные силы в Болград, занять и удерживать Кагул и Рени, сильными отрядами до 300 чел. каждый. 55 ск, занимая 25 сд район Кол[ония] Стар[ая] Сарата, Аккерман, один сп 74 сд на машинах выбросить к исходу 30.6 в район Измаил, обеспечивая госграницу по линии р. Дунай, остальными силами дивизии форсированным маршем выйти в район, указанный в приказе 00150.

Штакор 55 ск 30.6 перейти в Кол[ония] Стар[ая] Сарата.

4) Штабу 12 А, оставив опергруппу в Черновицах, перейти в Коломыя.

5) Разъяснить всему личному составу, что наше Правительство разрешило румынской армии производить эвакуацию до 14.00 3.7.40 г., поэтому все вопросы решать только мирным путем, допуская где нужно возможность нормального отхода. При отходе румынских частей не допускать производства румынскими солдатами грабежей, увода скота, подвижного состава и подвод, взятых у местного населения Бессарабии и Буковины, для чего выделить на переправы через р. Прут: от 5 армии у Бранешты танковый батальон с десантом пехоты от 36 тбр; от 9 армии в Леушени танковый батальон с десантом; в Кагул один танковый полк от кд, в Рени танковый батальон с десантом пехоты; на переправу через р. Дунай в Измаил — один танковый полк от кд.

Танковым полкам и батальонам выступить на указанные переправы в 5.00 30.6.40 г., задачи — контролировать отход румынских войск через границу и никоим образом не допускать вывоза имущества, увода скота, подвод, взятых от местного населения и подвижного состава»[988].

30 июня на фронте 12-й армии войска 4-го и 2-го кавкорпусов, 23-я и 5-я танковые бригады находились в прежних районах и готовились к переходу в Сторожинец и Ставчаны после смены их стрелковыми частями. 101-й танковый батальон 24-й танковой бригады в 17 часов выступил к месту расположения своей бригады. 60-я стрелковая дивизия в 16 часов достигла главными силами Сторожинца, а передовые отряды 358-го и 194-го стрелковых полков выходили на рубеж Порубное — Герца для смены кавалерии. Одно подразделение Красной армии случайно вступило на станцию Сирет, но в тот же день отошло за установленную линию государственной границы. 58-я стрелковая дивизия заняла район Диновцы, Котелево и готовилась к смене частей 5-й танковой бригады. 131-я стрелковая дивизия полностью сосредоточилась в Черновицах.

На фронте 5-й армии 49-я танковая бригада была сменена подошедшими полками 80-й стрелковой дивизии, которые развернулись по линии Шировцы — Коржеуцы — Куконешты, и сосредоточилась в Коржеуцах. Один танковый батальон бригады был выдвинут к переправе у Бранешт, где находился до подхода частей 169-й стрелковой дивизии. 169-я стрелковая дивизия сменила 36-ю танковую бригаду, отошедшую в район Онешт, и занимала район Проскуряны, Бранешты, Болотино, Каменка, Бельцы, Рышканы. Через Бранешты отходили части 8-го и 11-го кавполков 4-й румынской кавдивизии, которые грабили население. Командир 1-го батальона 556-го стрелкового полка 169-й стрелковой дивизии предложил сдать награбленных у населения лошадей и повозки. Румыны отказались, сделав несколько ружейных и пулеметных выстрелов по расположению батальона. Батальон развернулся и в свою очередь сделал несколько выстрелов в сторону румын, которые разбежались, побросав коней, часть оружия и повозки. Кавалеристы-бессарабцы остались на восточном берегу Прута. У остатков конницы были изъяты награбленные у местных жителей лошади и повозки. Отходивший в полосе дивизии артиллерийский дивизион 4-й румынской кавдивизии саморазоружился и отказался уходить в Румынию. 140-я стрелковая дивизия достигла района Фалешты, Скумпия, а передовой отряд выдвинулся к Пруту между Токсобенами и Скулянами. В течение дня 3-й штурмовой и 92-й истребительный авиаполки перебазировались в район г. Бельцы.

На фронте 9-й армии главные силы 15-й мотострелковой дивизии с 15 часов находились в районе Пырлицы. Батальон 321-го мотополка и танковый батальон 14-го танкового полка с 20 часов контролировали переправу в Унгенах. Передовая танковая рота в 20.00 заняла переправу у Петрешт. 47-й стрелковый полк в 14 часов вошел в соприкосновение с румынским отрядом силою до 1800 человек с 20 орудиями и 200 подводами, загруженными артиллерийскими снарядами. Им было предложено перегрузить снаряды на воинские подводы, а подводы местных жителей вернуть. Танковый батальон и 9-я стрелковая рота 15-й мотострелковой дивизии вступили в Скуляны. Во время переговоров с румынским генералом, которые происходили на улице при большом скоплении местных жителей, неизвестно кем в сторону советских танков была брошена ручная граната, вслед за взрывом которой по танку со стороны румынских частей была дана пулеметная очередь. Один из танков ответил пулеметной очередью и выстрелом осколочным снарядом. Жертв с обеих сторон не было. В ночь на 1 июля в результате беспорядочной стрельбы с румынского берега Прута был ранен красноармеец 9-й стрелковой роты 15-й мотострелковой дивизии. В ответ на советский протест румынская сторона заявила, что это солдаты чистят оружие и от неосторожности производят выстрелы. Советские бойцы стали свидетелями того, как на западном берегу Прута, где румынские войска готовили оборонительные позиции, был штыками заколот солдат-бессарабец.

В 12.50 в расположение 95-й стрелковой дивизии прибыл румынский генерал с двумя офицерами и переводчиком и заявил протест на быстрое продвижение советских войск, которое вносит беспорядок в румынскую армию. Генерал пригрозил, что отдал своим частям приказ открывать огонь, если советские части станут продвигаться за ними на линию Балчан — Карликень. Впрочем, это не помешало 95-й стрелковой дивизии к исходу дня основными силами вступить в Ганчешты, а передовой отряд на автомашинах достиг берега Прута и занял в 17 часов Леово, а в 20 часов Леушени. Главные силы 5-го кавкорпуса к 15 часам заняли район Романово — Чимишлия. Перед фронтом корпуса отходила 12-я румынская пехотная дивизия, укомплектованная бессарабцами, которые отказались уходить в Румынию. «Солдаты 22-го и 3-го артполков в районе Петровка бросили материальную часть, личное оружие и разошлись по домам». Около 3 тыс. военнослужащих-бессарабцев 10-го и 20-го пехотных полков дивизии добровольно сложили оружие и были распущены по домам, а 80 офицеров и 200 унтер-офицеров задержаны.

Южнее 74-я стрелковая дивизия своим 78-м стрелковым полком занимала Аккерман, а остальными силами в 3.00 вступила в Старую Сарату. В штаб дивизии явилось 22 румынских солдата и 1 офицер, которые добровольно сдали оружие. 25-я стрелковая дивизия достигла района Татарбунары, Акмангит. При подходе к Акмангиту взрывом заложенной румынами мины был убит 1 и ранено 3 военнослужащих 263-го стрелкового полка. В 13 часов 80-й отдельный разведбатальон и передовой отряд дивизии в составе 2 стрелковых рот на автомашинах выступили в направлении Рени и Измаила. В течение дня 4-й истребительный авиаполк перебазировался в Кишинев, а 2 эскадрильи 67-го истребительного авиаполка — в Аккерман.

На юге Бессарабии продолжались десантные операции. В ночь на 30 июня 4-я рота 204-й авиадесантной бригады на автомашинах заняла Рени, где была встречена «беспорядочным огнем убегавших в темноте румын». После ответного огня «перестрелка прекратилась, с нашей стороны жертв не было». Утром 30 июня 5-я рота 2-го батальона бригады на подходе к Рени была обстреляна румынским самолетом, в результате чего был ранен 1 боец. Тем временем в 2.00 30 июня 1-й батальон 204-й авиадесантной бригады выступил в поход для занятия Кагула. В районе Болграда, Болгарийска и станции Троянов Вал был оставлен 3-й батальон бригады, занимавшийся также сбором парашютов. В течение дня в районе Болграда на 50–70 % саморазоружились и разошлись по домам отходившие в Румынию части 28-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии, 4-го кавполка 3-й кавдивизии и 6-го жандармского полка.

Тем временем в 4.55 утра 30 июня был отдан приказ командующего ВВС Южного фронта о переброске в Измаил 201-й авиадесантной бригады, и в 9.35–12.15 44 самолета ТБ-3 с 809 десантниками на борту взяли курс на цель. В 14.31 с аэродрома в Скоморохах вылетели последние 5 самолетов. Первоначально предполагалось, что самолеты приземлятся на измаильском аэродроме, но оказалось, что аэродром слишком мал для столь крупных самолетов. Посадка началась около 12.20, и из первых 9 приземлившихся самолетов 3 получили поломки, в том числе один из них столкнулся со стоявшим на земле самолетом И-16, который сгорел. После приземления еще 4 ТБ-3 было решено прекратить посадку и выбросить в 1 км севернее города парашютный десант. Поскольку связь между землей и самолетами отсутствовала, 6 машин улетели и сели в Болграде. Всего было высажено 240 и десантировано с парашютами 509 человек, а из трех самолетов десантирование не было произведено, так как в одном находилось радиоимущество, не подготовленное к десантированию, в другом — оркестр бригады, состоявший из не подготовленных к прыжкам бойцов, отказавшихся прыгать, и третий самолет отстал в пути. В итоге все три самолета вернулись в Борисполь. В ходе высадки 10 десантников получили травмы и 1 сломал ногу.

К 18 часам Измаил был занят, а к 21 часу десантники организовали охрану границы по берегу Дуная от Сату-Ноу до Старой Некрасовки. Румынских войск и их имущества в городе уже не было. К 22 часам к городу подошли передовой отряд 25-й стрелковой дивизии и эскадрон 18-го танкового полка 32-й кавдивизии 5-ш кавкорпуса, которые были использованы для усиления охраны города и границы. «Наличие этих танков в районе аэродрома, очевидно, и явилось результатом толкований о переброске танков на самолетах», — объяснял в своей докладной командир 201-й бригады генерал-майор И.С. Безуглый. Поздно вечером в город прибыли представители Одесского обкома ВКП(б), которые занялись организацией местного городского управления. Тем временем выяснилось, что в Измаиле при отходе румынских войск было убито 6 граждан, пытавшихся оказать сопротивление разграблению города. Их похороны вылились в многолюдную манифестацию[989].

По мнению командования Южного фронта, десанты «полностью себя оправдали и заставили румынские части считаться с соглашением»[990]. Несмотря на столь высокую оценку действий десантников, командиры авиадесантных бригад были настроены в отношении проведенной операции достаточно критично. По их мнению, подготовка операции командованием ВВС фактически не производилась: не была осуществлена разведка места выброски, отсутствовала организация связи, а подготовка авиаполков для десантирования оказалась низкой, что привело к рассеянию десанта 204-й бригады на большой территории (8 км по боевому курсу и до 3–4 км в стороны). Кроме того, отсутствовало единое управление десантом, и «в настоящей боевой обстановке это привело бы к большим ненужным потерям»[991].

Начальник Управления боевой подготовки Красной армии генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов, докладывая 24 июля 1940 г. наркому обороны о ходе авиадесантной операции в Бессарабии, отметил, что она была «выполнена исключительно плохо», поскольку «отсутствовала всякая подготовка к операции… Выброска 204-й бригады 29 июня была совершена с запозданием на 1 час 30 минут вследствие несвоевременной отдачи распоряжения о вылете. Вылет 201-й бригады вместо 9.00 был произведен в 14.00 30 июня по той же причине, а также из-за необеспеченности бензозаправщиками аэродрома Скоморохи. Воздушная переброска десанта проводилась по-мирному — без прикрытия боевой авиации и предварительной разведки района выброски (высадки). Строи и высота полета не соблюдались. Выброска проводилась неорганизованно, на различных высотах и очень растянуто. В результате этого бригады разбрасывались на площади 10 x 10 км, а сбор после приземления производился в течение двух часов, что для боевой обстановки недопустимо. Полет десанта проходил днем, в условиях наибольшей болтанки в воздухе, отсюда лишь в одной 204-й бригаде было возвращено на аэродромы вылета 50 человек, оказавшихся не в состоянии прыгать (укачало). Воздушные бригады выбрасывались и высаживались, не имея никаких задач и указаний о характере действий. Пункты выброски командованию десантных бригад стали известны лишь от командиров летных частей. Со стороны штафронта никакого руководства бригадами не было, и лишь спустя 5 часов после выброски в 204-ю бригаду прибыл представитель фронта с весьма общим распоряжением о занятии новых пунктов, но опять-таки без упоминания о характере действий бригад.

При использовании бригад не учитывалась степень их состояния и подготовленность». Так, 204-я бригада, имевшая 42,2 % «состава из людей, прибывших в бригаду в июне месяце и наспех совершивших 1–3 прыжка, была сброшена на парашютах в сложных условиях при ветре 8–9 м/с. В то же время наиболее подготовленная для парашютной выброски 214-я бригада не была использована совсем. Время на подготовку к операции от момента получения распоряжения и до вылета исчислялось 4-мя часами, и то за счет лишения необходимого отдыха личного состава бригады. Пополнение выброшенных бригад огнеприпасами и продовольствием по воздуху, а также эвакуация раненых и больных предусмотрена не была. После многих запросов лишь 5 июля (спустя пять дней) в расположение 204-й бригады прибыл санитарный самолет. Перечисленные недочеты в боевой обстановке неизбежно привели бы к провалу авиадесантной операции и к напрасной гибели людей и самолетов»[992].

Тем временем 1 июля на фронте 12-й армии 192-я горнострелковая дивизия своими главными силами сосредоточилась в районе Стебнэ, Усть-Путила. К 6 часам утра заставами были заняты перевалы севернее Фрасина и Стражи. Перед фронтом дивизии отходил 56-й румынский пехотный полк и два эскадрона кавалерии, которыми в районе Дихтинец были брошены 15 орудий. 60-я стрелковая дивизия в течение дня сменяла кавалерию на участке Порубное — Герца. На участке Новоселица — Липканы 58-я стрелковая дивизия сменила 3-ю кавдивизию и 5-ю танковую бригаду, отошедшую в Ставчаны. 34-я кавдивизия и 23-я танковая бригада сосредоточились в Сторожинце, а 2-й кавкорпус — в Хотине.

На фронте 5-й армии советские войска занимали прежнее положение. Лишь 3-й батальон 680-го стрелкового полка 169-й стрелковой дивизии занял Кухнешты, а 140-я стрелковая дивизия продолжала выдвижение к Пруту. Передовой батальон 798-го стрелкового полка дивизии вступил в Скуляны, где командир батальона майор Чернов, не зная о разрешении отсрочки отвода румынских войск до 3 июля, вел переговоры с румынским командованием об очищении берега от румынских солдат. На выполнение своих требований Чернов дал 1 час времени — до 24.00. Представитель румынской стороны дивизионный генерал Павничеану ответил отказом, пригрозив применять силу в случае провокации. Тем временем Чернову сообщили о продлении срока эвакуации, и он снял свои требования. 49-я танковая бригада сосредоточилась в Ларге, а 36-я танковая бригада — в Онештах, направив один батальон в Бранешты.

На фронте 9-й армии 15-я мотострелковая дивизия занимала район Петрешты, Унгены, Пырлица. В ночь на 1 июля в районе Страшен была обстреляна группа красноармейцев на автомашинах. Тогда же на юго-западной окраине Пырлицы подверглась нападению неизвестных команда телефонистов 53-го отдельного батальона связи в составе 1 младшего командира и 4 красноармейцев. 1 красноармеец был убит, а остальные в течение 3 часов вели перестрелку. С подходом советских танков нападавшие скрылись в темноте. 95-я стрелковая дивизия к вечеру подходила к Карпиненам. К исходу дня главные силы 25-й стрелковой дивизии вошли в Каменское, а ее передовые части еще в 8 часов утра вступили в Рени и Измаил.

Тем временем в 20 часов 30 июня в штаб 204-й авиадесантной бригады поступило донесение командира 1-го батальона, который находился в 20 км юго-восточнее Кагула, о том, что по полученным от местного населения сведениям румынские части организовали оборону в 2 км восточнее города. Комбриг Губаревич с 8-й ротой 3-го батальона на 3 автомашинах в 1.00 1 июля выехал в Кагул. Прибыв в расположение 1-го батальона, комбриг узнал, что комбат ведет переговоры со старшим в этом районе румынским офицером, который затягивал переговоры, ожидая подхода кавалерийского полка. «За провокационную организацию обороны, — докладывал позднее Губаревич, — я дал на отход обороняющихся частей срок 20 минут, каковой был ими перевыполнен, не ожидая приказания своего офицера. Вступив в город, я вызвал начальника гарнизона в чине майора и предложил ему переговорить со своим командованием на предмет очищения Кагул в связи с провокационной организацией обороны на подступах к Кагул. По моему возвращению с пограничной дамбы через реку Прут румын в городе не было, а майор доложил, что требование выполнено». Появление десантников приостановило грабеж населения румынскими солдатами. К 2.00 в город вошел 30-й танковый полк 9-й кавдивизии.

В Рени отходящие румынские части осматривались бойцами 2-го батальона 204-й авиадесантной бригады и стекавшимися отовсюду местными жителями. Имущество бессарабского населения и скот тут же изымались и возвращались владельцам. Точно так же проверялся и железнодорожный транспорт. Понятно, что эти меры советских войск вызывали недовольство румынских частей, которые, перейдя на западный берег Прута, нередко открывали беспорядочный огонь в сторону расположения десантников. В течение дня в стихийных перестрелках был ранен 1 красноармеец и убит 1 румынский солдат. В ночь на 2 июля у Джурджулешт с румынского берега в течение 30 минут обстреливали позиции 2-го батальона 204-й бригады, который ответного огня не открывал. Советские парламентеры предложили румынскому командованию прекратить огонь[993].

Тем временем из Очакова в Одессу вышли речные мониторы «Ударный» и «Ростовцев», которые должны были далее двигаться в Измаил через Очаковское гирло Дуная. Для подготовки фарватера в гирло были направлены 2 гидрографических судна, катера и тральщик «Хенкин». В бухте Жебрияны стали на якорь канонерская лодка «Красная Грузия» и тральщик «Взрыв». Как сообщала морская разведка, в течение дня на подходе к Сулине румынский флот выставил минное заграждение, а миноносец «Мэрэшти» с 1 канонеркой находятся в дозоре между Сулиной и о. Змеиный[994].

2 июля на фронте 12-й и 5-й армий войска оставались в достигнутых накануне районах. В районе Каменки через р. Сирет на советскую территорию перешло до 400 солдат из состава уже отошедших за линию границы 7-й и 8-й румынских пехотных дивизий. 140-я стрелковая дивизия, сосредоточившая главные силы в районе Фалешты, Скумпия, развернула заставы вдоль Прута от Калинешт до Скулян, где в казарме было обнаружено до 100 оставшихся румынских солдат и 6 танкеток «Карден-Ллойд».

На фронте 9-й армии 15-я мотострелковая дивизия продолжала оставаться в районе Пырлица, Корнешты. Передовой отряд дивизии контролировал переправу в Унгенах, где румынские части заминировали мост. Получив приказ не допустить взрыва моста, командир дивизии предъявил румынскому командованию ультиматум: «В случае взрыва моста нами будут предприняты решительные действия с применением авиации против Яссы». В итоге румынская сторона согласилась с советскими требованиями, и мост не был взорван. Кроме эвакуировавшихся румынских войск, на переправе скопилось до 6 тыс. беженцев в Румынию. Главные силы 95-й стрелковой дивизии к 5 часам сосредоточились в районе Карпинен, а передовой отряд контролировал берег Прута от Леушени до Леово. 136-й кавполк 9-й кавдивизии в 9 часов выступил из Чимишлии к переправе у Фэлчиу. В ночь на 2 июля в районе пикета № 4 у Днестровского лимана неизвестными была обстреляна колонна 360-го стрелкового полка 74-й стрелковой дивизии. После ответного огня стрельба, в результате которой было ранено 2 лошади, прекратилась. Главные силы 25-й стрелковой дивизии достигли района Бановка, Ново-Покровка.

1 и 2 июля отдельные румынские самолеты обстреливали площадь и железнодорожную станцию в Рени, однако обошлось без жертв. В 1,5 км восточнее Джурджулешт румынская рота заняла оборону и открыла беспорядочный ружейно-пулеметный огонь по бойцам 204-й авиадесантной бригады. По предложению командира бригады румынские части были отведены за Прут. В 18.30–19.00 2 июля 5–6 румынских речных мониторов, курсируя между Галацем и Джурджулештами, вели неприцельный огонь из своих 37-мм орудий, а последние румынские части отходили по мостам на западный берег р. Прут. Советские войска, находившиеся в 250 метрах от мостов, огня не открывали. После отхода последних румынских частей в 19.45 в разговоре на мосту с советскими представителями румынский парламентер полковник Степанов предупредил их, чтобы они немедленно покинули мост. Через 2–3 минуты после их ухода были взорваны две фермы западной части железнодорожного моста и два пролета автомобильного моста. В ответ на протест советской стороны румынские представители заявили, что мосты были взорваны, так как советские танки их атаковали.

Тем временем в гирлах Дуная советские суда вели промеры глубин. Речные мониторы Дунайской военной флотилии «Ростовцев», «Ударный», «Мартынов», «Железняков» и «Жемчужин» находились в Одессе, ожидая улучшения погоды для перехода в Измаил. Румынское командование объявило опасными для плавания минированные зоны у Сулины и Констанцы. Правда, в действительности у Констанцы минирование не производилось[995].

2 июля своим приказом № 017/сс штаб Южного фронта потребовал от штабов 12-й, 5-й и 9-й армий организовать оборону границы и «разработать план использования войск на случай перехода Румынии к активным действиям. В этом плане предусмотреть использование частей не только уже выдвинутых к границе, но и тех, что остались за p.p. Днестр и Черемош. Этот план представить на утверждение к 20.00 4.7.40 г. Вскрыть путем наблюдения, не переходя р. Прут, положение румынской армии (намерения, перешла ли по западному берегу р. Прут к обороне, отходит ли дальше, ее основные группировки, продолжается ли укрепление западного берега р. Прут). Установить какие группы румынской армии еще болтаются в тылах армии, их поведение и меры к их выводу за р. Прут»[996].

3 июля на фронте 12-й армии в 15 часов 77-й румынский пехотный полк боевым порядком продвигался в направлении Волчинца, нарушив передовыми частями госграницу в районе Вашкоуца. Население в панике, со скотом, бежало в Волчинец. Застава 148-го кавполка в составе младшего лейтенанта и 6 бойцов вынуждена была отойти. С прибытием танковой роты 23-й танковой бригады румынская часть отошла за линию границы в направлении Сирет. Хотя стороны огня не открывали, танковая рота на всякий случай была оставлена в Вашкоуце. Кроме того, начальник рекогносцировочной группы 97-го погранотряда капитан Хрусталев доложил в штаб 12-й армии, что 3 июля румынские части перешли линию границы и заняли села Куличени, Туряци, Поени, Оберсиноуцы и Шербоуц. Отдельные группы румынских войск появляются в районе Герца, где забирают у населения вещи. В итоге начальник штаба 12-й армии своим приказом № оп/025 потребовал от командира 17-го стрелкового корпуса навести порядок в охране линии границы.

На фронте 9-й армии передовой отряд 15-й мотострелковой дивизии был отведен из Скулян, поскольку туда подошли главные силы 798-го стрелкового полка 140-й стрелковой дивизии. 25-я стрелковая дивизия вышла в район Кубей (ныне — Червоноармейское) и продолжала движение к Болграду. 32-я кавдивизия заняла Абаклию, а 18-й танковый полк дивизии был поэскадронно расположен в Болграде, Рени и Измаиле. К 16 часам 136-й кавполк с батареей полевой артиллерии 108-го кавполка 9-й кавдивизии прибыл в Канию, где ему был переподчинен находившийся там 46-й танковый батальон 4-й танковой бригады. После отвода за Прут последних румынских частей румыны привели в непроезжее состояние железнодорожный мост и заминировали мост для колесного транспорта у Фэлчиу. К исходу дня эскадроны 136-го кавполка были развернуты по Пруту от Леово до Кании, южнее от Гатешт до Кагула вдоль реки развернулись эскадроны 86-го кавполка 32-й кавдивизии.

Улучшение погоды и завершение первоочередных гидрографических работ в гирлах Дуная позволило 5 речным мониторам Дунайской военной флотилии в сопровождении миноносца «Бодрый» начать переход из Одессы в Измаил[997].

С 14 часов 3 июля 1940 г. советско-румынская граница была закрыта. Тем самым «войска Южного фронта выполнили поставленную перед ними задачу и обеспечили нашему Правительству возможность мирным путем освободить БЕССАРАБИЮ и БУКОВИНУ и своими действиями быстро закрепили их за СССР…Граница надежно обеспечена. Главные силы приступили к нормальной боевой учебе в занимаемых ими районах»[998]. Вслед за войсками Красной армии на территорию Бессарабии и Северной Буковины были введены 3 оперативно-чекистские группы НКВД, которые производили аресты бывших работников румынских карательных органов, агентов румынских спецслужб и изъятие оружия у населения. К 3 июля было арестовано 490 человек, а в прилегающих районах УССР — 270 агентов румынской разведки[999]. В тот же день нарком обороны СССР направил наркому внутренних дел письмо с предложением «о срочном выдвижении пограничных войск НКВД на линию новой Государственной границы Союза ССР с Румынией и о смене полевых частей Красной армии»[1000].

Таблица 9.

Группировка войск Южного фронта на 3 июля 1940 г.[1001]


* Войска, введенные на территорию Северной Буковины и Бессарабии.

** Войска, из состава которых на территорию Северной Буковины и Бессарабии были введены отдельные подразделения.

В 22.30 3 июля начальник штаба Южного фронта издал приказание № 024/сс:

«В связи с окончанием срока эвакуации румынской армии командующий войсками фронта приказал:

1. Прочно закрепиться на новой госгранице, немедленно закрыть ее и не допускать перехода госграницы.

2. Оставшиеся мелкие части и группы румынских войск разоружить и собирать в лагери под охрану до особого распоряжения.

Место сбора определить командирам соединений и отдельных частей.

3. Каждой армии немедленно выделить подразделения и части, общей численностью не менее стрелковой дивизии с транспортными средствами, для сбора брошенного румынского оружия, боевой техники и другого имущества, для прочесывания местности и поимки еще скрывающихся мелких групп румынских солдат и, возможно, бандитских групп.

В гарнизонах и в районах гарнизонов эту задачу возложить на начальников гарнизонов, а у госграницы на войска, занимающие ее.

Привлечь к этой работе местное население.

Собранное оружие и имущество немедленно учитывать и сдавать под надежную охрану в пункты, устанавливаемые командирами соединений.

4. В пятидневный срок произвести регистрацию оставшихся на территории Бессарабии и Буковины офицеров и унтер-офицеров румынской армии с указанием фамилии, имени и отчества, звания и должности, местожительства, какой части и в каком гарнизоне служил, национальности, какой местности уроженец, года рождения, местожительства и рода занятий семьи.

5. Установить тщательное наблюдение за всеми переправами через р. Прут и не допустить взрыва их, предъявляя в этом отношении жесткие требования к румынскому командованию.

Учесть, что румынские войска уже взорвали железнодорожный и грунтовый мосты через р. Прут у Рени; были подготовлены к взрыву мосты у Унгени-Тырг, но в результате предъявленного нами жесткого ультиматума — мосты у Унгени-Тырг не взорваны.

6. Исполнение и о принятых мерах, с указанием какие части выделены для сбора оружия, какие мосты взяты под наблюдение и других мероприятиях, донести к 18.00 4.7.40.

7. На новой госгранице установить тщательное наблюдение за противоположным берегом, поведением и действиями румынских войск»[1002].

В 2.10 4 июля Шапошников сообщил командованию Южного фронта приказ наркома обороны:

«1. Границу с Румынией в северной Буковине и Бессарабии до устья Дуная включительно прочно закрыть и никого не пропускать.

2. Все оставшиеся части и подразделения румынской армии срочно и немедленно разоружить.

3. Донести особой телеграммой, сколько с начала операции до 3.07 включительно разоружено румынских солдат, офицеров и унтер-офицеров»[1003]. Как было доложено в Москву, на советской территории остались и были разоружены 7446 военнослужащих румынской армии (106 офицеров, 243 унтер-офицера и 7097 солдат)[1004].

Около 2 часов ночи 4 июля на участке 5-й армии в районе Валя Русулуй командир 6-й роты 445-го стрелкового полка 140-й стрелковой дивизии послал командира отделения Векшина с 3 бойцами за ротой. Подойдя к реке, Векшин принял свою роту за румын и открыл огонь. В результате было ранено 3 красноармейцев, 1 из которых умер от ран. На фронте 9-й армии в 14 часов того же дня главные силы 25-й стрелковой дивизии вступили в Болград, Рени и Измаил и с 6 июля сменили танковые и авиадесантные части на охране границы. В 16 часов 4 июля речные мониторы Дунайской военной флотилии вошли в Очаковское гирло Дуная и двинулись вверх по реке вслед за катерами, тралящими фарватер. В Вилково прибыли 3 пограничных катера, еще 3 катера поднимались по реке к Килии[1005]. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложение наркома обороны о перешивке на широкую колею до конца июля около 1300 км железных дорог в Бессарабии и Северной Буковине и восстановлении мостов через Днестр[1006].

В 5.45 5 июля в 14-м стрелковом полку 72-й стрелковой дивизии 12-й армии часовой, охранявший импровизированный склад под навесом, взял из незапечатанного ящика запал и стал вертеть в руках. Запал воспламенился, и часовой, испугавшись, бросил его обратно в ящик, где лежали остальные запалы, что привело к взрыву, в результате которого было ранено 8 человек. Той же ночью у Бранешт неизвестные совершили нападение на пост связи 556-го стрелкового полка 169-й стрелковой дивизии. В перестрелке был убит 1 красноармеец, а нападавшие скрылись в темноте. В этот день 5 мониторов Дунайской военной флотилии в 14.20 прибыли в Килию, а в 20.30 — в Измаил. Траление фарватера показало, что подходы к измаильскому порту были заграждены затопленными бонами. Для контроля над Дунаем в 20 часов 5 июля в Измаил прибыл 265-й корпусной артполк 7-го стрелкового корпуса, а в Килию — 441-й корпусной артполк 37-го стрелкового корпуса[1007].

В связи с окончанием Бессарабского похода 5 июля войска Южного фронта, а 6 июля и Черноморский флот были приведены в состояние обычной готовности мирного времени[1008]. В мелких стычках с румынскими войсками и от несчастных случаев части Красной армии и пограничных войск с 11 июня по 6 июля 1940 г. потеряли, по неполным данным, 148 человек (убито — 6, погибло — 26, самоубийств — 10, утонуло — 23, ранено — 79, членовредительство — 4)[1009]. По некоторым данным, потери румынских войск составили 89 человек (убито — 42, ранено — 47)[1010]. Утром 5 июля через Днестр переправились погранотряды и на автомашинах двинулись к Пруту. С 21.00 8 июля граница была передана под охрану пограничным войскам НКВД. На новой границе и по рекам Прут и Дунай были развернуты с севера на юг 97-й (Черновицкий), 23-й (Липканский), 24-й (Бельцкий), 2-й (Каларашский), 25-й (Кагульский) и 79-й (Измаильский) погранотряды Украинского и Молдавского округов пограничных войск НКВД[1011].

Тем временем в 14.30 30 июня начальник Генштаба направил наркому обороны докладную записку № 104541/сс с проектом дислокации войск Красной армии в западных приграничных округах. В частности, предлагалось включить отходящую к СССР северную часть Буковины в состав КОВО, а Бессарабию в состав ОдВО и иметь:

«5. На территории Киевского Особого военного округа:

а) 21 стрелковую дивизию,

б) 2 механизированных корпуса в составе 4-х танковых и двух моторизованных дивизий,

в) 3 танковых бригады,

г) 4 кав[алерийских] дивизии.

6. На территории Одесского военного округа:

а) 9 стрелковых дивизий,

б) механизированный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизии,

в) одну кав[алерийскую] дивизию,

г) одну танковую бригаду».

Кроме того, предлагалось передислоцировать на усиление ОдВО 116-ю стрелковую дивизию из ХВО, 9-ю кавдивизию и 49-ю танковую бригаду из КОВО. «При одобрении предлагаемого Вам проекта дислокации прошу указаний для доклада Правительству СССР»[1012]. 3 июля решением СНК СССР № 6034/ко Наркомату обороны было разрешено расформировать все военно-санитарные учреждения, сформированные согласно постановлениям СНК СССР № 1015—387сс от 13 июня и № 1055—409сс от 19 июня в ОрВО, ХВО, КОВО и ОдВО[1013].

Обсудив вопросы дислокации войск в западных приграничных округах, нарком обороны и начальник Генштаба 4 июля направили в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 0/1/104574/сс/ов, в которой, в частности, предлагалось «новые территории Бессарабии и Северной Буковины включить: северную часть Буковины в состав Киевского особого военного округа, а территорию Бессарабии в состав Одесского военного округа». Кроме того, предлагалось усилить КОВО и ОдВО и «утвердить следующее распределение сухопутных войск: […]

г) В Киевском особом военном округе иметь:

восемнадцать дивизий двенадцатитысячного состава, две дивизии шеститысячного состава, две дивизии горных девятитысячного состава, два танковых корпуса, три танковых бригады, четыре кав[алерийских] дивизии, четырнадцать корпусных артиллерийских] полков, десять артиллерийских] полков РГК.

Таким образом, количество стрелковых дивизий остается без изменения. Одна кав[алерийская] дивизия и одна танковая бригада передаются в состав ОдВО.

Всего в составе Киевского особого военного округа, включая подлежащие формированию три дивизии трехтысячного состава, будет 31 дивизия, из них: 25 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованных дивизии.

д) В Одесском военном округе иметь:

восемь дивизий двенадцатитысячного состава, две дивизии шеститысячного состава, один танковый корпус, одну кав[алерийскую] дивизию, одну танковую бригаду, два корпусных артиллерийских] полка, два артиллерийских] полка РГК.

Таким образом, увеличение против принятого ранее решения на одну стрелковую дивизию, одну кав[алерийскую] дивизию и одну танковую бригаду и уменьшение на четыре артиллерийских] полка РГК.

Всего в Одесском военном округе будет 13 дивизий, из них: 10 стрелковых, 2 танковых и 1 моторизованная дивизия». Кроме того, в составе ВВС КОВО предлагалось иметь 25 авиаполков, из них 1 тяжелобомбардировочный, 2 дальнебомбардировочных, 5 скоростных бомбардировочных, 2 легкоштурмовых, 1 легкобомбардировочный и 14 истребительных. В составе ВВС ОдВО следовало иметь 13 авиаполков, из них 3 дальнебомбардировочных, 3 скоростных бомбардировочных, 1 легкобомбардировочный и 6 истребительных. Военные просили утвердить эти предложения[1014].

6 июля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление СНК СССР № 1193—464сс, согласно которому территория Северной Буковины была включена в состав КОВО, а Бессарабии — в состав ОдВО и предусматривалось проведение ряда организационных мероприятий в Красной армии[1015]. В тот же день нарком обороны направил Военным советам КОВО и ОдВО директивы №№ 0/1/104584— 0/1/104585/сс соответственно о составе и дислокации войск округов. Требовалось расформировать части и учреждения, созданные для проведения Бессарабской кампании, и немедленно приступить к переброске частей в пункты постоянной дислокации. В КОВО следовало «в первую очередь вывести войска, перебрасываемые в другой округ (8, 17, 86 сд, 120 ran б/м и 21 танк[овая] бригада), части предназначенные к дислокации в пограничной полосе своего округа (192, 72, 62 и 81 сд), танковые части (5, 14, 23,10 и 24 танковые бригады), артиллерию и управление 5 армии; во вторую очередь — остальные части. Из стрелковых дивизий 141, 7, 124, 139, 192 — вывести походным порядком, предоставив им подвижной состав лишь под материальную часть».

В ОдВО следовало «в первую очередь перебросить части, расположенные по восточному берегу р. Днестр и авиадесантные бригады. Авиадесантные бригады, 30, 164 и 100 стр. дивизии, 14 и 21 танк[овые] бригады, 124, 110, 429, 430, 522 ап РГК, 317 ад БМ перебросить по железной дороге; 116, 150, 147, 130 стр. дивизии — походным порядком, используя в исключительных случаях подвижной состав лишь для переброски материальной части. Во вторую очередь вывести части, расположенные на территории Бессарабии, при этом 140, 169 и 80 стр. дивизии вывести по выходе в их районы 95 и 176 стр. дивизий». Кроме того, требовалось начать новые формирования, утвержденные правительством, и возобновить увольнение задержанного приписного состава[1016]. На основании полученной директивы командующий Южным фронтом издал 7 июля директивы №№ 050–052, согласно которым требовалось временно оставить в Северной Буковине и на севере Бессарабии 192-ю горнострелковую, 58-ю, 60-ю и 169-ю стрелковые дивизии, а «остальные соединения, части и учреждения направить в пункты постоянной дислокации»[1017]. Для постоянной дислокации в Бессарабии оставались 176-я стрелковая дивизия в районе Сороки, Флорешты, Бельцы, 15-я мотострелковая дивизия в районе Бендеры, Тирасполь, 9-я кавалерийская дивизия в районе Леово, Комрат, 25-я стрелковая дивизия в районе Кагул, Болград, 51 — я стрелковая дивизия в районе Килия, Старая Сарата, Аккерман и управления 14-го и 35-го стрелковых корпусов соответственно в Белграде и Кишиневе[1018]. С 8–9 июля войска Южного фронта выступили в поход к местам постоянной дислокации.

Одновременно началось рассредоточение и авиационных частей. 8 июля начальник Генштаба приказал командующему КОВО передислоцировать в БОВО 33-й истребительный и 3-й тяжелобомбардировочный авиаполки, в ОрВО управление 16-й авиабригады, 13-й скоростной бомбардировочный и 51-й дальнебомбардировочный авиаполки, в ХВО 60-й скоростной бомбардировочный авиаполк, в КалВО 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк, в ЛВО управление 29-й авиабригады и 7-й тяжелобомбардировочный авиаполк, в СКВО 1-й дальнебомбардировочный авиаполк и вернуть в места постоянной дислокации в ОдВО управление 7-й авиабригады, 8-й и 11-й тяжелобомбардировочные авиаполки. Одновременно командующему ОдВО было приказано отправить в ЛВО управление 55-й авиабригады, 44-й и 58-й скоростные бомбардировочные авиаполки, а также перевести в места постоянной дислокации 21-й дальнебомбардировочный, 146-й и 131-й истребительные авиаполки[1019]. Уже 9 июля к местам постоянной дислокации были переброшены 13 авиаполков (33-й иап и 3-й тбап в БОВО, 13-й сбап и 51-й дбап в ОрВО, 60-й сбап в ХВО, 21-й дбап, 8-й и 11-й тбап в ОдВО, 7-й тбап, 44-й и 58-й сбап в ЛBO, 16-й сбап в КалВО, 1-й тбап в СКВО) в составе 540 самолетов[1020]. 9 июля было расформировано управление Южного фронта, а 10 июля — управление 9-й армии[1021].

Советско-румынские комиссии

В соответствии с советско-румынским соглашением от 28 июня 1940 г. главой советской делегации в Смешанной советско-румынской комиссии для урегулирования спорных вопросов по эвакуации румынских войск и учреждений из Бессарабии и северной части Буковины был назначен заместитель командующего войсками ОдВО генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, которому начальник Генерального штаба Красной армии в 23.17 приказал организовать 29 июня встречу плывущих из Констанцы на пароходе «Трансильвания» представителей Румынии во главе с дивизионным генералом А. Алдя[1022].

В 17.30 29 июня Давидеску прибыл к Молотову и передал ему разработанный румынским Генштабом план эвакуации отдельных зон передаваемых территорий, а также просьбу румынского правительства, чтобы темп занятия советскими войсками территории Бессарабии и Северной Буковины не превосходил темпа эвакуации румынских войск. Молотов ответил, что «темп эвакуации должна установить Смешанная комиссия, которая теперь же может приступить к работе. Однако неизвестно, по каким причинам румынские делегаты в Одессу еще не прибыли. Что касается мнения правительства СССР о сроке эвакуации, то оно согласно продлить срок до 2 часов дня (по московскому времени) 3 июля с тем, чтобы в распоряжении румынского правительства имелось 5 дней». Соответственно этому будут рассчитаны и темпы продвижения советских войск. Давидеску ответил, что «ему неизвестно, по каким причинам румынские делегаты не прибыли до сих пор в Одессу. Они выехали вчера из Констанцы на пароходе “Трансильвания”, и возможно, что пароход задержался из-за бури в Черном море».

Одновременно румынская сторона попыталась добиться пересмотра линии границы в Северной Буковине. Давидеску заявил Молотову, что, поскольку новая разграничительная линия в районе г. Герца не была точно фиксирована, он «о ней не вполне ясно сообщил своему правительству. Когда он смотрел карту, показанную ему т. Молотовым, то тогда ему было неясно, идет эта линия к северу от Хертца или в другом направлении. В настоящее время советские части достигли Хертца и продвинулись на 11 км к югу от этого города. Румынское правительство просит оставить этот район за Румынией, так как он является старой румынской территорией, принадлежавшей Румынии еще до войны 1914 г.». Поэтому румынская сторона предлагала провести границу по линии бывшей границы между Австро-Венгрией и Румынией. Молотов напомнил «посланнику, что он предложил ему во время беседы 26 июня взять карту, на которую нанесена предлагаемая граница, однако посланник от карты отказался и ограничился записью важнейших пограничных пунктов. Карта опубликована сегодня в газетах. Посланник может получить эту карту и сейчас». Что касается просьбы Бухареста об изменении линии границы, то нарком иностранных дел СССР сказал, что «он предвидит трудности в решении этого вопроса в желательном для румынского правительства направлении»[1023].

Тем не менее, советское руководство решило проконсультироваться с военными, и 30 июня Генштаб просил начальника штаба Южного фронта Ватутина до 14.00 сообщить «оценку значения района Херца как в военном, так и в экономическом отношении»[1024]. В ответ Ватутин сообщил, что «в экономическом отношении Херца особого значения не имеет. В военном отношении район Херца своим расположением на южном берегу р. Прут занимает командное положение над районом Новоселица (жел. дор. станция), является узлом дорог и укрепленным пунктом. Поэтому необходимо район Херца иметь в наших руках». Этот ответ начальник Генштаба 1 июля передал в НКИД[1025]. В тот же день Давидеску передал Молотову записку, в которой указывал, что в своей ноте СССР требовал северную часть Буковины, «однако линия, нанесенная красным карандашом, отрезает в районе Херца угол территории, который никогда не составлял части ни Буковины, ни Бессарабии, но был частью старого королевства — уездом Дорохой.

Старая граница между Румынией и Австро-Венгрией была в Маморнице. Не было и нет ни одного украинца в этом районе. Следовательно, занимая линию, указанную на карте, Правительство СССР выставило бы практически новое требование, так как речь идет о территории, всегда принадлежавшей Румынии и никогда не составлявшей части ни Бессарабии, ни Буковины». На этой записке имеется резолюция Молотова: «Т. Соболеву. Надо ответить, что это не имеет под собой основания, т. к. Румынское правительство приняло предложения СССР, к которым была приложена карта, согласно которой район Херца входит в СССР»[1026]. В 21 час 4 июля румынской стороне было заявлено, что «требование румынских властей в отношении границы в районе города Герца, будучи в полном противоречии с границей, обозначенной [в соответствии с картой, приложенной к предложениям Советского правительства от 26 июня с.г.], не принято компетентными советскими органами»[1027].

Тем временем в 21.10 29 июня Жуков доложил по телефону ВЧ Шапошникову, что, по сведениям Тимошенко, румынские войска занимаются грабежом населения и угоняют скот. По мнению наркома обороны, «необходимо поставить вопрос перед правительством Румынии — немедленно возвратить скот, подводы и мужское население — уроженцев Бессарабии, которое к сегодняшнему дню служит во всей румынской армии»[1028]. В 22.10 29 июня в Одессу прибыла румынская делегация, и в 24.00 открылось первое заседание Смешанной комиссии. На нем румынские представители предложили внести плановость в отвод румынских и продвижение советских войск и добиться того, чтобы между обеими армиями был промежуток в один суточный переход. Кроме того, они просили отозвать советские части из Герца и разрешить румынским подданным, желающим эвакуироваться, выехать за Прут. Советские представители указали, что опоздание с приездом румынских делегатов привело к тому, что плановость в продвижение войск внести сразу не удастся, и потребовали прекратить безобразия, чинимые отходящими румынскими войсками.

В 14 часов 30 июня находившийся в Бессарабии Тимошенко сообщил в Генштаб о ряде фактов, свидетельствующих, что румынская сторона нарушает условия советско-румынского соглашения от 28 июня. Так, оказались взорваны мосты в Бельцах, Крошкауцах и Недобоуцах, у деревни Старые Бедрацы румынские части угрожали открыть огонь, если советские войска будут препятствовать им брать подводы у населения. При вступлении советских частей в Бельцы румынские кавалеристы открыли по ним огонь. При переправе советских подразделений через Днестр у Коссова румынские части выпустили в их сторону две очереди из пулемета. На дороге Кишинев — Пырлица была обстреляна из пулемета и танков колонна Красной армии, в результате чего убито 2 красноармейца. На дороге Снятый — Черновицы румынский конный разъезд открыл огонь по советским частям[1029]. В тот же день Шапошников в докладной на имя Сталина и Молотова сообщил о том, что, по сведениям наркома обороны и командования Южного фронта, «румынские войска при отходе грабят население, забирают лошадей, повозки и увозят их с собой, угоняют скот, уводят мужчин, способных носить оружие. В г. Бельцы отходящими частями румынской армии взорван мост (через г. Бельцы отходила 4-я румынская кавалерийская дивизия). Южнее Залещики румыны подожгли здание пограничной заставы. В Аккермане при входе наших частей горел ангар. Нарком обороны просит поставить перед правительством Румынии вопрос о возвращении военнообязанных, уроженцев Бессарабии из всей румынской армии»[1030].

30 июня румынский посланник в Москве передал в НКИД СССР протест против того, что в некоторых местах «советские механизированные части достигли конечной цели уже в течение» 29 июня. Советская сторона в свою очередь просила принять «все меры, чтобы население не было вынуждено покидать территорию вместе с выводимыми войсками» и пресечь «случаи, когда выводимые войска забирают силой оружия повозки, скот и разные предметы быта». Кроме того, Москва потребовала «принять меры, чтобы сделать возможным возвращение в Бессарабию всех солдат, уроженцев Бессарабии, которые желают этого»[1031]. Тем временем в ходе второго заседания советско-румынской комиссии в Одессе в 18.00–22.00 30 июня был выработан проект плана отвода румынских войск, который должен был завершиться к 14 часам 3 июля. Подписанный представителями сторон в 21.45 документ был направлен в Проскуров и Москву. В нем предлагался следующий порядок эвакуации:

«1.7 в 14.00 румынские части отойдут с линии: Селетин, Чиудей, Глибока, Боян, Динауци, Бричени Сат, Единцы-Тырг, Реча, Кишкарени, Калараш, Чучулени, р. Когильник до Романешти [Романово], озеро Китай.

Советские войска должны подойти на эту линию в 17.00 1.7.40.

2 июля румынские войска выступят с линии: Селетин, Красна Ильски, Глыбока, северная окраина Ново Сулица, Коржеуцы, Гординешти, Зайкани, Фалешти, Корнешти, Варзарешти, Лапушна, Сарата-Галбена, Комрат, Болград.

На эту линию Советские войска могут вступить, начиная с 12.00 2.7.40.

Последний рубеж — линия демаркации в Буковине, а потом по р. Прут будет пройдена румынскими войсками в 14.00 3.7.40, когда наши и румынские представители будут находиться на местах, на мостах, на главных пунктах перехода румынских войск через новую границу.

Представителей выделить на следующие направления:

1) Сторожинец, Виковульдесус.

2) Сторожинец, Глыбока.

3) Черновицы, Глыбока.

4) Черновицы, Серет [Сирет].

5) Черновицы, Герца.

6) Хотин, Сулица.

7) Хотин, Липканы.

8) Секурени, Бричени Сат — Липканы.

9) Единцы-Тырг, Брынзени.

10) Никорени, Рашкани-Тырг — Браништа.

11) Бельцы, Скулени.

12) Орхей [Оргеев], Унгени.

13) Кишинев, Калараш, Корнешти, Унгени.

14) Кишинев, Ганчешты, Лапушна.

15) Кишинев, Чимишлия, по направлению к Леово и Фэльчиу.

16) Чимишлия, Комрат, Болград с разветвлением по направлению к Кагул.

17) Татарбунар, Болград, Рени.

Пункты первой встречи между представителями будут те, которые находятся на пересечении направлений с рубежом, с которого 1 июля в 14.00 отойдут румынские войска.

Последующие встречи организуют сами представители»[1032].

Получив этот документ, Жуков в развитие своей директивы № 00151 в 21.55 30 июня приказал Военному совету 9-й армии: «Немедленно вышлите своих ответственных представителей на р. Прут в передовые части, вошедшие в соприкосновение с отходящими румынскими частями. Тщательно проинструктировать передовые части о порядке продвижения войск Красной армии и взаимоотношениях с отходящими частями румынской армии, приняв к исполнению следующее: для организации плановости и порядка в отходе румынских частей и продвижении частей Красной армии, для контроля и урегулирования спорных вопросов по вопросам эвакуации различного военного имущества создать смешанные комиссии в составе двух командиров Красной армии и двух румынских офицеров. Созданным комиссиям находиться перед переправами, где наблюдать и тут же определять, что подлежит эвакуации и что должно остаться на территории Бессарабии и Северной Буковины. Эвакуации подлежит только имущество, принадлежащее румынским войскам. Все остальное имущество эвакуации не подлежит, как имущество, принадлежащее Бессарабии и Северной Буковине. Этим же комиссиям решить вопрос о дистанциях между отходящими румынскими частями и продвигающимися вперед частями Красной армии. Части Красной армии, продвинувшиеся впереди румынских частей, отводу назад ни в коем случае не подлежат, а должны оставаться на месте и в стороне от движения румынских войск, не мешая их движению. Ни в коем случае не допускать вооруженных конфликтов»[1033].

В 1.15 1 июля в Генштаб РККА из Кишинева поступила телефонограмма начальника Политуправления армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса:

«1. Румыны угнали за р. Прут с территории Бессарабии почти весь подвижной железнодорожный состав (паровозы, вагоны), что является нарушением пункта “4” требований Правительства СССР от 27 июня 1940 года.

Прошу Правительство СССР поставить перед правительством Румынии [вопрос] о возвращении паровозного и вагонного парка, приписанного к железным дорогам Бессарабии.

2. Много бессарабцев призвано в румынскую армию и находятся на территории Румынии. Семьи ставят вопрос о возвращении бессарабцев из румынской армии в Советскую Бессарабию.

Прошу Правительство СССР поставить вопрос перед румынским правительством о возвращении бессарабцев в Советскую Бесарабию»[1034]. В тот же день группа местных жителей Северной Буковины также обратилась к советскому командованию с просьбой способствовать возвращению призванных в румынскую армию родных и близких[1035].

Во время нового заседания Смешанной комиссии в Одессе, открывшегося в 12 часов 1 июля, советская сторона заявила, что в тех местах, где Красная армия уже вышла на линию государственной границы, она не будет препятствовать эвакуации румынских войск. Там, где румынские войска еще не отошли за границу, план от 30 июня будет реализован[1036]. Тем временем, учитывая жалобы румынских дипломатов на то, что советские войска задерживают и разоружают румынские части, захватили мосты на Пруте, а советские десантники останавливают для осмотра поезда и колонны румынских войск[1037], Шапошников получил приказ разобраться в ситуации и направил соответствующий запрос в Проскуров. В ответ Жуков в 13 часов 1 июля доложил в Москву:

«1) Армии Южного фронта, выполняя поставленную им Правительством задачу, к исходу 30 июня вышли передовыми частями на новую госграницу на всем протяжении р. Прут и р. Дунай. Смешанная комиссия до 30.6.40 г. не работала из-за позднего прибытия представителей румынского командования. Поэтому до 30.6.40 никакого регулирования движения со стороны смешанной комиссии не было, и войска Южного фронта руководствовались только поставленными им задачами.

2) Начавшиеся грабежи и мародерство со стороны отходящих румынских войск, уводящих с собой вопреки соглашению скот, подвижной железнодорожный состав, повозки и т. д., потребовали немедленной выброски отрядов Красной армии на новую госграницу на пути отхода румынских войск для недопущения вывоза из Бессарабии и Буковины всего, что не подлежит эвакуации. При этих отрядах образованы смешанные комиссии из представителей Красной армии и румынских войск, на котор[ые] возложена задача определить, что не подлежит эвакуации, и все это задерживать. Выброска передовых отрядов к р. Прут ни в коей мере не препятствует отходу румынских войск и в то же время является гарантией выполнения соглашения румынской стороной.

3) Занятие мостов через р. Прут частями Красной армии также вызвано указанными выше обстоятельствами. Однако нигде ни на одном мосту части Красной армии не задерживали, не задерживают и не будут задерживать отход румынских войск, за исключением случаев, когда потребуется изъять от отходящих румынских войск имущество, не подлежащее эвакуации.

4) Занятие мостов через р. Прут и выброска парашютистов санкционирована Народным Комиссаром Обороны. Парашютно-десантные части Красной армии получили указания не препятствовать отходу румынских войск, а лишь следить за точным выполнением соглашения в отношении эвакуации имущества румынскими войсками.

5) Дано строжайшее указание все вопросы разрешать только мирным путем.

6) Что касается возвращения румынским войскам брошенного ими вооружения и материальной части, то докладываю — ни одного случая захвата этого вооружения частями Красной армии не было, и тем более не было случаев разоружения румынских войск. Боеспособность отходящих румынских войск сильно падает, части разлагаются и в массовом масштабе солдаты сами бросают оружие вплоть до орудий и расходятся по домам. Были случаи, когда это оружие разбиралось уголовным элементом. Во избежание этого принимаются меры к сбору брошенного румынскими войсками оружия, его учету и хранению»[1038].

В тот же день в 18 часов Шапошников сообщил Жукову об утверждении проекта об условиях порядка эвакуации Бессарабии румынскими войсками с добавлением о том, что советские части, уже вышедшие на линию государственной границы, должны пропускать румынские войска и совместно с представителями румынского командования контролировать и не допускать насильственного увода населения, не принадлежащего румынской армии имущества и скота[1039]. Тем самым Москва фактически одобрила действия командования Южного фронта.

В 23.15 1 июля генерал-лейтенант Козлов и генерал-майор П.И. Бодан подписали направленную в 23.45 из Одессы в Москву начальнику Генштаба, в Тирасполь наркому обороны и в Проскуров командованию Южного фронта телеграмму № 204: «Сегодня подписали план эвакуации румынских войск, который представлен Вам полным текстом. В 22.10 вручили проект соглашения о порядке эвакуации румынских войск с дополнениями генерального штаба. Ответ просили сегодня же. По получении содержание ответа немедленно донесем. На этом же заседании румынские представители заявили много претензий к поведению наших частей, в частности на атаку танковой частью в районе Кетрушина румынской кавбригады в момент, когда командир кавбригады якобы договаривался с командиром танковой бригады о порядке перехода румынской кавбригады через р. Прут. Вторую телеграмму на имя румынской делегации от начальника генштаба Румынии доносим дословно: “Несмотря на условные обещания не препятствовать отходу румынским частям русские части делают большие затруднения переходам через р. Прут в особенности в районе Рени. Просим снова точных и срочных распоряжений со стороны красного командования в смысле свободного пропуска целиком румынских частей, которые собираются у переходов, в противном случае вынуждены будем действовать. Прошу сегодня же ответ с результатом Вашего ходатайства”. Донося об изложенном, просим указаний, какого тона придерживаться нам в дальнейших переговорах»[1040].

Получив в 1.25 2 июля телеграмму из Одессы, командование Южного фронта отреагировало оперативно. Уже в 2.50 была подготовлена отправленная в 3.22 заместителем начальника штаба Южного фронта генерал-лейтенантом Маландиным ответная телеграмма № 791: «Передаю ответ Военного Совета КОВО на В[ашу] телеграмму № 204.

1. Разъясните румделегации, что претензии их не обоснованы, точной проверкой установлено, никаких танковых атак не было. Это сообщение является сплошным вымыслом.

2. Части Красной Армии не препятствуют, а наоборот содействуют проходу румвойскам за р. Прут.

3. Заявление начгенштаба румармии не соответствует духу и точному смыслу договора между правительством Советского Союза и румынским правительством.

Просим обратить внимание н[ачальни]ка Генштаба румармии на то, что мы его заявление понимаем как запугивание, о чем немедленно доведем до сведения правительства Союза Советских] Социалистических] Республик.

Вам надлежит держаться спокойно[го] и уверенного тона»[1041].

В ответ на новый запрос генерал-лейтенанта Козлова в 10.45 генерал армии Жуков и армейский комиссар 2-го ранга Борисов подписали направленную в 11.10 в Одессу и в Москву начальнику Генштаба телеграмму № 867: «Сообщите румынской делегации: 1) Вопросы эвакуации населения как не входящие в компетенцию военной комиссией обсуждаться не должны. 2) Части Красной Армии в точности выполняют решение Советского правительства, что же касается выброски небольших отрядов на р. Прут, то эта мера вызвана грубейшим нарушением румынским командованием данного обязательства, по которому румынские войска не имели права угонять железнодорожный транспорт, скот и транспорт, принадлежащий населению Северной Буковины и Бессарабии, и само население, а это делалось румынскими войсками на всех направлениях. Кроме этого румынские войска занимались бесчинствами и мародерством, чего командование Красной Армии допустить не могло. 3) О наличии складов, оставшихся на территории Бессарабии и Буковины, у нас сведений нет. Поэтому эти вопросы обсуждению пока не подлежат. Сообщите, что этот вопрос будет нами изучен»[1042].

Тем временем в 11.15 2 июля Козлов по телефону ВЧ доложил Шапошникову о том, что румынская делегация хочет добиться разрешения на эвакуацию складов, госучреждений, чиновников и других лиц, желающих уехать в Румынию, и утверждает, что эвакуация румынской армии была затруднена быстрым продвижением советских войск. Поэтому румынская делегация настаивает на включении в текст соглашения всех этих пунктов, в противном случае она не будет подписывать соглашение, и все эти вопросы будут решаться по дипломатическим каналам. Шапошников ответил, что, видимо, стоит договориться об обмене беженцев в Бессарабию на беженцев в Румынию. Относительно сложностей с эвакуацией начальник Генштаба заметил, что никто не мешал румынской армии, это результат ее собственной неорганизованности. По его мнению, отказ румынской делегации от подписания соглашения вообще-то никого не волнует, поскольку румынских войск в Бессарабии практически нет. Вопрос о складах будет решаться в Москве, поэтому никаких самовольных заявлений советской делегации делать не следовало[1043].

На очередном заседании советско-румынской комиссии в Одессе 3 июля была достигнута договоренность о встрече в 11 часов 5 июля в Сирете, Унгенах, Рени и Измаиле представителей сторон для передачи планов и схем минирования, связи и инженерных сооружений переданных Советскому Союзу территорий. Однако передача этих материалов румынской стороной затянулась. Так, во время встречи советских и румынских офицеров 5 июля в Рени подполковник Круческу заявил, что карту он покажет, но не отдаст, хотя ее можно скопировать. Что именно минировано, он не знает. Советские представители составили акт, в котором изложили ситуацию, но румынский представитель его не подписал, требуя освободить задержанных румынских офицеров, которые проводили работы по минированию. Новая встреча была назначена на 15 часов 6 июля. На встречах в Сирете и Унгенах румынская сторона передала только схемы минирования, а схемы заграждения, оборонительных сооружений и связи передать отказалась. Новая встреча представителей сторон была назначена на 12.30 6 июля.

Получив указание из Москвы, Козлов 6 июля на очередном заседании Смешанной комиссии вновь потребовал, чтобы румынская сторона передала схемы связи, минирования и топографические карты. Румынские представители ссылались на то, что поскольку связь в Бессарабии принадлежала американской фирме, то в Генштабе нет соответствующих схем. Передача остальных материалов уже согласована, и ее задержка не имеет отношения к работе комиссии. Румынская сторона поинтересовалась позицией советской стороны по вопросу об эвакуации чиновников, семей офицеров и других лиц, желающих вернуться в Румынию, и о складах. В конце концов документы по минированию территории Северной Буковины и Бессарабии были получены советской стороной в 12 часов 10 июля[1044].

Узнав о разрешении бессарабского вопроса, уроженцы края из других районов Румынии устремились домой, но румынские власти постарались затруднить их возвращение. 30 июня в Галаце румынские полицейские устроили расправу с желающими вернуться в Бессарабию. Согласно сообщениям румынской прессы, в городе якобы произошло еврейско-коммунистическое вооруженное восстание, подавленное войсками. В 10 часов утра на Траянской улице была организована с участием большого количества евреев коммунистическая демонстрация, около 10 руководителей которой было тотчас же застрелено. Во второй половине дня на железнодорожную станцию прибыло до 2 тыс. человек, на 90 % евреев, под конвоем румынских солдат. На площади у вокзала один еврей из револьвера убил полицейского. Солдаты открыли огонь из пулеметов, толпа была рассеяна. Румынские войска принялись преследовать убегавших и оцепили центр города. Конные патрули разъезжали по городу в поисках евреев и арестовывали всех, кто был не в состоянии доказать свое происхождение. Произошедшие вечером другие коммунистические демонстрации были также подавлены. По данным румынских властей, погибло 2 солдата и 1 полицейский, а из бунтовщиков 500–600 человек было убито и 400–500 человек ранено. Еврейские погромы произошли также в Дорохов, Сирете и Яссах[1045]. В конце концов, желая добиться возвращения офицеров и чиновников, оставшихся на отошедших к СССР территориях, румынская сторона 3 июля согласилась на возвращение всех желающих в Бессарабию.

Со своей стороны, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия 3 июля направил в СНК СССР докладную записку № 2716/б/сс:

«Для приема населения, эвакуированного Румынским правительством из Бессарабии и Северной Буковины, изъявившего желание вернуться на родину — НКВД СССР считает необходимым провести следующие мероприятия:

1. Организовать следующие контрольно-пропускные пункты:

а) на станции Василелупу (против гор. Яссы), в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Лебедевым В.П.;

б) на станции Рени (против Галацы), в составе 15-ти оперативных работников, во главе с майором Решетовым Н.А.;

в) в гор. Измаиле, в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Некрасовым Ф.П.;

г) на станции Вахойнештие (в районе Черновицы) в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Тарасенко В.А.

2. Пропуск в Бессарабию и Северную Буковину производить на основании документов правительственных органов Румынии, удостоверяющих личность их предъявителей, с указанием места постоянного жительства до эвакуации.

3. Всех возвращающихся из Румынии в Бессарабию и Северную Буковину граждан брать на учет НКВД, сомнительных обязать еженедельной явкой в органы НКВД — по территориальности, а подозрительных и антисоветских элементов арестовывать.

4. Возвращающихся в Бессарабию и Северную Буковину граждан направлять для расселения в места постоянного жительства.

Работа контрольно-пропускных пунктов будет проводиться на основании разработанной НКВД СССР инструкции.

5. Обязать НКПС предоставлять необходимое количество подвижного состава для перевозки возвращающегося населения по требованиям нач[альника] Управления Пограничных Войск Украинской ССР тов. Осокина»[1046].

В тот же день эти предложения были утверждены Политбюро ЦК ВКП(б) и оформлены постановлением СНК СССР № 1144—445сс «О мерах по приему населения, возвращающегося из Румынии в Бессарабию и Северную Буковину»[1047]. Соответственно, в 19.15 5 июля войска Южного фронта получили указание Сталина и Тимошенко о немедленной организации приема беженцев из Румынии. Войска должны были обеспечить беженцев питанием и транспортом, на основании их опроса составлять списки возвращавшихся в Бессарабию и направлять их по месту жительства или в те районы, где необходимы переселенцы. Возвращаемый румынами скот следовало сортировать и после ветеринарного осмотра раздавать беженцам[1048]. Выполняя приказ наркома обороны, войска организовали прием беженцев из Румынии и их транспортировку до места жительства на подводах или по железной дороге. Больным оказывали медицинскую помощь в госпиталях, детям выдавали молоко.

Беженцы сообщали о грабежах, гонениях и притеснениях со стороны румынских властей, что подтверждалось при их врачебном осмотре[1049]. Советское правительство 13 и 15 июля заявляло протесты против фактов препятствий и издевательств, чинимых румынскими властями желающим вернуться в родной край. Советская сторона настаивала на том, чтобы «румынское правительство приняло все необходимые меры к неповторению указанных случаев издевательств и обеспечило нормальные условия выезда на родину бессарабцев»[1050]. Уже к вечеру 10 июля советской стороной было принято 45 749 человек, к вечеру 15 июля — 71 789 человек, к вечеру 19 июля — 99 700 человек, к вечеру 25 июля — 149 974 человека (из них арестован 121 (0,08 %) человек), к вечеру 31 июля — 165 402 человека, а на 13 августа — 204 130 человек. Прием беженцев продолжался до 16 декабря 1940 г., когда общее количество вернувшихся из Румынии на родину уроженцев Бессарабии и Северной Буковины достигло 221 110 человек, а около 200 тыс. человек покинули эти территории вместе с румынскими войсками[1051]. Со своей стороны, советское правительство 20 июля согласилось разрешить эвакуацию румынских чиновников, военнослужащих и гражданского населения, желающего выехать в Румынию, куда репатриировалось 13 750 человек[1052]. Кроме того, 5 сентября после непродолжительных переговоров было заключено советско-германское соглашение об эвакуации в Германию из Бессарабии и Северной Буковины проживавших там немцев. В ходе начавшейся репатриации с 23 сентября по 13 ноября 1940 г. в Германию выехало 133 138 человек[1053].

Тем временем 3 июля на очередном заседании Смешанной комиссии в Одессе румынская делегация согласилась обсудить предложенный советской стороной вопрос о возвращении железнодорожного подвижного состава в обмен на государственные склады и учреждения, чиновников и других лиц, желающих уехать в Румынию. В связи с дождями румынская делегация просила продлить эвакуацию в средней и южной Бессарабии. Однако эта просьба была отклонена советской стороной. 4 июля была достигнута договоренность о создании двух смешанных комиссий из специалистов-железнодорожников для обсуждения вопроса о подвижном составе, уведенном с территории Северной Буковины и Бессарабии. Комиссии должны были начать свою работу с 10 часов утра 6 июля в Унгенах и Багриновке. 5 июля было получено согласие румынского правительства на организацию трех железнодорожных комиссий в Багриновке, Унгенах и Рени[1054].

7 июля в Кишиневе начались переговоры о возвращении подвижного состава железных дорог Бессарабии и Северной Буковины. Румынские представители предлагали вернуть 74 паровоза, 125 классных и 1345 товарных вагонов, 10 автомотрис и 8 прицепов к ним. Советская сторона требовала передачи 419 паровозов, 726 классных и 2334 товарных вагонов, 3531 платформы, 1897 цистерн, 1481 почтово-багажного вагона и 35 автомотрис[1055]. После возвращения в Одессу ездивших в Бухарест за инструкциями румынских представителей Смешанная комиссия 13 июля продолжила обсуждение вопроса о подвижном железнодорожном составе. Румыния выразила готовность вернуть 137 паровозов, 238 классных и 2371 товарный вагон, 19 автомотрис и 25 прицепов. СССР настаивал на возвращении 274 паровозов, 551 классного и 6976 товарных вагонов, 35 автомотрис и 23 прицепов. По территориям предложения сторон распределялись, как показано в таблице 10.

Таблица 10.

Предложения сторон на переговорах 13 июля 1940 г.[1056]


В конце концов, после ряда согласований и проверок на местах сведений о состоянии железнодорожного транспорта переданных СССР территорий, стороны пришли к следующему варианту соглашения. Поскольку на 27 июня в Бессарабии имелось 154 паровоза, 256 классных и 4421 товарный вагон, а после эвакуации осталось 89 паровозов, 112 классных и 2121 товарный вагон, то подлежали возвращению 65 паровозов, 144 классных и 2300 товарных вагонов. В Северной Буковине имелось 119 паровозов, 89 классных и 1227 товарных вагонов, осталось 25 паровозов, 14 классных и 645 товарных вагонов, следовательно, подлежали возвращению 94 паровоза, 75 классных и 582 товарных вагона. Итого советской стороне будет передано 159 паровозов, 219 классных и 2882 товарных вагона. 28 июля председатель СНК СССР Молотов одобрил этот вариант договоренности, послуживший основой подписанного 31 июля советско-румынского соглашения. Передача имущества должна была происходить с 5 по 25 августа, а 30 паровозов должны были быть переданы до 25 сентября 1940 г.[1057]

Однако реализация заключенного соглашения тормозилась румынской стороной. Поэтому 17 августа советский полпред в Бухаресте посетил генерального секретаря МИД Румынии и сделал ему соответствующее представление. Советская сторона обращала внимание на то, что «с 6 по 12 августа включительно, т. е. за 7 дней, было передано 15 паровозов вместо 49 паровозов и 620 вагонов (из них 15 пассажирских) вместо 1225 вагонов. Таким образом, за эти 7 дней не додано 34 паровоза и 605 вагонов. Это происходит в силу того, что предъявляется для передачи нам негодный транспорт, который не может быть нами принят. Советское правительство констатирует невыполнение румынской стороной вышеуказанного соглашения» и просит принять надлежащие меры[1058].24 августа посланник Румынии в Москве сообщил заместителю наркома иностранных дел СССР, что на 21 августа советской стороне передано 52 паровоза, 48 пассажирских и 1762 товарных вагона. Однако передача подвижного состава задерживается его слишком придирчивым изучением советской комиссией по приемке и недостаточной эффективностью станции В шикани. Соответственно румынская сторона просила «советское правительство согласиться на продление срока сдачи на 15 дней»[1059]. Вероятно, советская сторона согласилась с этим предложением, и на 5 сентября Румыния передала СССР 129 паровозов, 215 классных и 2882 товарных вагона, 15 автомотрис и 15 прицепов к ним. Кроме того, с опережением графика было передано 10 паровозов из тех, которые должны были быть переданы к 25 сентября[1060]. Окончательно же передача подвижного состава была завершена 25 сентября.

Тем временем Смешанная комиссия в Одессе продолжала обсуждение вопроса о возвращении в Румынию оставшегося в Бессарабии и Северной Буковине военного имущества. Еще в 1.55 30 июня нарком обороны приказал командованию Южного фронта «организовать учет и хранение военных трофеев, захваченных на территории Бессарабии», а также взять под охрану «казармы, конюшни, склады и др[угие] помещения румынской армии», чтобы «сохранить их от порчи и расхищения»[1061]. В 22.30 2 июля Шапошников направил командующим войсками КОВО и ОдВО директиву № 02773 с требованием установить местонахождение складов румынской армии и «все вооружение, боевую технику и имущество, оставленное румынскими войсками на занятой нами территории, немедленно собрать и привести в порядок»[1062]. К 26 сентября 1940 г. советскими войсками были учтены следующие трофеи: 64 971 винтовка и карабин, 7697 револьверов и пистолетов, 1 автомат, 1071 ручной пулемет, 326 станковых пулеметов, 149 малокалиберных винтовок, 1080 охотничьих ружей, 6 зенитных пулеметов, 40 минометов, 258 орудий, 16 976 773 патрона, 70 189 гранат, 1512 противотанковых мин, 23 643 минометные мины, 108 149 снарядов, 15 грузовых и 38 легковых автомашин, 2 автобуса, 3 трактора, 4 мотоцикла с коляской, 17 велосипедов, 125 телефонных аппаратов, 1 радиоустановка, 21 064 противогаза, 545,2 тонны ГСМ, 117,5 км телефонного кабеля, 268 925 кг колючей проволоки, 15 751 кг взрывчатых веществ, санитарное, инженерно-строительное, обозно-вещевое имущество, 10 137,8 тонны продфуража, 36 бочек масла, 98 600 банок и 40 ящиков консервов, 3,5 вагона вина, 178 тонн и 9 вагонов сена, соломы и отрубей, 1176 лошадей, 60 голов крупного рогатого скота, 220 овец и 70 поросят[1063].

Поначалу советская сторона отказалась рассматривать контрпретензии Румынии по военному имуществу, оставленному в Бессарабии, на основании заявления румынской делегации, что имущество расхитили дезертиры. Затем 20 июля было решено задержать все оставленное в Бессарабии военное имущество румынской армии до решения вопроса о возврате Румынией подвижного состава железных дорог[1064]. Кроме того, 3 августа советская сторона потребовала возвращения уведенных из речных портов Бессарабии 11 пассажирских судов, 4 буксиров, 2 самоходных и 13 несамоходных барж, 4 портовых моторных катеров и железного двухпонтонного дебаркадера[1065]. 30 августа советские требования были сокращены до 5 пароходов, 3 буксиров, 2 самоходных и 10 несамоходных барж[1066]. Однако уступки румынской стороны в вопросах о подвижном составе железных дорог и плавучих средствах бессарабских портов позволили найти компромисс. 17 октября румынская делегация согласилась вернуть Советскому Союзу 2 грузо-пассажирских парохода, 1 буксирный пароход, 3 грузовые баржи, 2 портовых катера, 4 металлические плавучие пристани и все инвентарное оборудование портов (столы, стулья, шкафы, весы и т. п.). Относительно военного имущества румынская сторона первоначально выдвинула такие претензии, которые заметно превосходили его количество, собранное частями Красной армии. Однако в итоге был найден компромисс, и помимо согласованного списка передаваемых предметов предусматривалось, что до конца работы Одесской комиссии советская сторона будет продолжать розыск и сбор военного имущества для его дальнейшей передачи Румынии. В результате 26 октября были парафированы, а в 16 часов 27 октября подписаны соглашения о возврате судов в СССР, а военного имущества в Румынию. Соответственно 29 октября — 15 ноября 1940 г. большая часть военных трофеев Красной армии была возвращена Румынии (см. таблицу 11), а 13–17 ноября Советскому Союзу были переданы суда и прочее имущество портов[1067].

21 ноября генерал-лейтенант Козлов телеграммой № 698 направил из Одессы Молотову доклад о передаче вооружения и военного имущества, оставленного румынской армией при эвакуации Бессарабии и Северной Буковины:

«1. Передача румынам вооружения и военного имущества, в соответствии с соглашением от 26 октября 1940 года, началась 29-го октября, закончена 15 ноября 1940 года.

Несмотря на своевременную подачу эшелонов с нашей стороны, румынами перегрузка эшелонов и отправка их в Румынию в срок не выполнялась. Причины этого: слабая пропускная способность румынской ж[елезной] д[ороги] от ст. Унгени вглубь страны, плохая организация румынами работ по перегрузке, благодаря чему перегрузка некоторых эшелонов затягивалась до 12–18 часов, небрежное составление списков на румынские команды, отправляемые к нам для перегрузки, что задерживало соблюдение формальностей на пограничном контрольно-пропускном пункте. В результате этого передача имущества румынам, исключительно по их вине, затянулась на 3 дня, т. е. до 15 ноября вместо 12 ноября, как было предусмотрено в соглашении.

Таблица 11.

Количество основных видов переданного Румынии военного имущества[1068].



Отставание румын в перегрузке эшелонов вызвало простой вагонов, выразившийся к концу передачи имущества в 11 295 вагоночасов, что составляет сумму в 31 786 рублей по исчислению железной дороги. Кроме того, этим вызывалась задержка порожняка, что ставило в затруднение и нас при формировании дальнейших эшелонов.

2. Советская техническая комиссия на ст. Унгени принимала все зависящие от нее меры к облегчению работ на ст. Унгени. Румынам был дан заблаговременно план подачи эшелонов под перегрузку с указанием часа и количества вагонов; за 3–4 эшелона вперед давались сведения о количестве и характере передаваемого груза. Никаких претензий со стороны румынской комиссии на тормозы в работе не было.

Имущество принималось румынской комиссией после его подсчета на месте перегрузки или по весу. Акты на передаваемое имущество составлялись после фактического его приема на совместном заседании. Никаких претензий при составлении актов на прием имущества со стороны румын не поступало.

Передаваемое румынам вооружение нами было вычищено и смазано.

3. По главнейшим видам вооружение и военное имущество передано с некоторым излишком против количества, указанного в соглашении, так, например: винтовки, револьверы, патроны, седла, штыки и т. д.

Это объясняется следующими причинами. В частях, при которых сосредоточивалось румынское имущество, оно в некоторых случаях не было учтено совершенно точно. Отсюда и на ст. Унгени подавалось частями с некоторым превышением. Произвести операцию по изъятию излишков в самом пункте передачи, когда эшелоны уже поданы под перегрузку, было не всегда возможно. Несмотря на это, часть излишнего имущества все же была изъята на ст. Унгени. Это относится в первую очередь к имуществу, имеющему военную ценность (пушки, передки, зарядные ящики, пулеметы, годные винтовки и т. д.). Увеличение против цифры, указанной в соглашении от 26-го октября 1940 г., сданных винтовок и револьверов идет в засчет лома. Ленчики к седлам и ломаные седла принимались румынами как седла. Лотки были использованы нами как тара для снарядов и поэтому учитывались отдельно от зарядных ящиков, принадлежностью которых они являются. Винтпатроны в количестве нескольких миллионов были в россыпи, и румыны определяли их количество приблизительно.

Все излишествующее имущество по своему качеству не представляет какой-либо ценности.

Некоторое превышение переданного военного имущества, по сравнению с ведомостью, приложенной к соглашению, может явиться и использовано нами как выполнение 1-й главы соглашения, говорящей, что румынам, кроме передаваемого по указанной ведомости имущества, “будет передано вооружение и прочее военное имущество, если таковое будет обнаружено и собрано до конца работы Одесской комиссии”.

Некоторые нехватки по второстепенным видам военного имущества вполне компенсируются излишками по другим видам имущества, переданного румынам.

Нехватки, кроме недостаточно точного учета имущества в некоторых случаях при частях, объясняются отчасти различной терминологией у нас и у румын. Например, суконные попоны румынами принимались как суконные одеяла, ленчики как седла, взрыватели противотанковых мин вошли в графу — взрыватели разные и т. д.

Часть взрывчатых веществ и боеприпасов, опасных по своему состоянию к перевозке, была уничтожена частями перед погрузкой.

Кроме того, часть имущества, числящегося за КОВО, была не доставлена на ст. Унгени, например: 23 миномета, 143,5 км кабеля, 5 биноклей, 94 подставки к ручным пулеметам, 154 снайперских оптических прицела, 355 касок, 140 блуз, 444 зимних шапки, 55 пар сапог и др.

После моей телеграммы в штаб КОВО о высылке недостающего имущества оно было (кроме минометов) доставлено на ст. Унгени, но уже 17 ноября, т. е. после окончания сдачи.

4. Считаю, что нами соглашение о передаче румынам вооружения и военного имущества выполнено. Никаких оснований к претензиям со стороны румын нет.

Прошу стоимость за простой вагонов в сумме 31 786 рублей, согласно прилагаемого акта, предъявить к оплате Румынии»[1069].

Тем временем 2 сентября начала работу советско-румынская техническая комиссия по определению убытков и разрушений, нанесенных румынской армией при отходе из Бессарабии и Северной Буковины (с советской стороны председатель полковник В.В. Болознев, с румынской — генерал Д. Карлаонц), которая занималась проверкой предъявленных документов через свидетелей или с выездом на место. Члены комиссии побывали в Кишиневе, Рени, Бельцах, Черновицах и Липканах. В ходе переговоров советская сторона требовала от Румынии, чтобы та оплатила реквизиционные боны, расписки, квитанции и счета, выданные армией за имущество и скот населению; займовые облигации, сберегательные и пенсионные книжки населения; квитанции государственных займов; ведомости по зарплате за май — июнь 1940 г.; не полученные в Бессарабии денежные переводы; акты советских государственных учреждений, подтвержденные свидетельскими показаниями, об убытках в период эвакуации. Общая сумма советских претензий составляла 2683 млн леев. Проверки на местах показали, что претензии советской стороны были, как правило, завышены и во многих случаях не подтверждались.

Румынская сторона указывала на завышенность или необоснованность советских претензий и выдвинула собственные контрпретензии на общую сумму в 2130 млн леев. В частности, от Советского Союза требовалось оплатить стоимость государственного и военного имущества и вооружения, оставшегося на переданных ему территориях, и движимого имущества офицеров из гарнизонов Северной Буковины и Бессарабии, а также вернуть средства, изъятые у репатриантов в Румынию. Взаимная неуступчивость сторон и изменение международной ситуации на Балканах осенью 1940 г. привели к тому, что 22 ноября техническая комиссия прекратила свою работу. Тем временем 30 октября румынская делегация из Одессы уехала в Бухарест, но обратно уже не вернулась. В этой ситуации 12 ноября руководители советской делегации в Одессе направили на имя председателя СНК СССР докладную записку № 674, в которой указали, что «румынская делегация к обещанному ею сроку 12 ноября в Одессу не прибыла и не сообщает ничего о своем приезде. На основе Ваших личных указаний просим разрешения прекратить нашу работу и с 13 ноября приступить каждому к исполнению своих обязанностей, поставив об этом в известность румынское правительство». Однако уже в 11.40 из Москвы был отправлен ответ с указанием работу делегации продолжать впредь до решения правительства[1070].

Тем не менее, 21 ноября генерал-лейтенант Козлов направил Молотову докладную записку № 694, подводящую итоги работы возглавляемой им комиссии: «Советской делегации в советско-румынской смешанной комиссии Вами поставлены следующие задачи:

1. Получить схему оборонительных сооружений, схему минирования и топографические материалы территории Бессарабии и Северной Буковины.

2. Возвратить из Румынии вагонно-паровозный парк и оборудование, увезенное румынами из ж[елезных] д[орог] Бессарабии и Северной Буковины и выплатить зарплату рабочим и служащим железных дорог Бессарабии и Северной Буковины.

3. Получить от румын суда и портовое оборудование бессарабских портов.

4. Передать румынам вооружение и военное имущество, оставленное румынской армией на территории Бессарабии и Северной Буковины.

5. Определить убытки, нанесенные румынами в Бессарабии и Северной Буковине. В результате работы поставленные перед советской делегацией задачи выполнены:

1) Получили от румын схему оборонительных сооружений, схему минирования и топографические материалы территории Бессарабии и Северной Буковины.

2) 31.7.40 г. заключено соглашение о возвращении из Румынии вагонно-паровозного парка, оборудования и получении денег для выплаты зарплаты рабочим и служащим железных дорог Бессарабии и Северной Буковины. По части сдачи нам вагонов и паровозов соглашение выполнено 25 сентября, по части взноса денег для выплаты зарплаты — 28 октября.

3) 26.10.40 заключили соглашение о возвращении Румынией уведенных судов и портового оборудования бессарабских портов. Соглашение выполнено 18 ноября.

4) 26.10.40 заключили соглашение на передачу румынам вооружения и военного имущества, брошенного румынской армией на территории Бессарабии и Северной Буковины. Соглашение выполнено 15 ноября.

5) В Бессарабии и Северной Буковине собрано и оформлено для предъявления румынам претензий разного характера на сумму — два миллиарда шестьсот семьдесят четыре миллиона триста тридцать одна тысяча лей. Согласно Ваших указаний собранные претензии передаются Наркомфину СССР для дальнейшей над ними работы.

Таким образом, поставленные Вами задачи выполнены полностью, поэтому прошу разрешить закончить деятельность советской делегации в советско-румынской комиссии и довести до сведения румынского правительства об окончании работ, так как согласно полученной радиограммы, румынская делегация намерена прибыть в Одессу 25 ноября 1940 года для продолжения работы». Ознакомившись с документом, Молотов 22 ноября наложил резолюцию: «Согласен. Надо сообщить т. Козлову»[1071]. 23 ноября стало известно о присоединении Румынии к Тройственному пакту, и советская делегация в Смешанной советско-румынской комиссии была распущена. В тот же день в 16.35 генерал-лейтенант Козлов направил из Одессы Молотову телеграмму № 705:

«Согласно Вашей телеграммы № 10508 румынская делегация в смешанной советско-румынской комиссии об окончании работ поставлена в известность.

Советская делегация прекратила свою работу. Заканчивается оформление дел, которые будут представлены в НКИД в конце ноября месяца.

Сегодня 23 ноября поездом № 71 полковник Болознев убыл в Москву для сдачи дел Наркомфину СССР»[1072].

24 ноября информация о прекращении деятельности советско-румынской комиссии в Одессе была получена румынской стороной, которая с удовлетворением восприняла отказ СССР от рассмотрения целого ряда вопросов[1073]. Имущество, вывезенное из Бессарабии, было продано в Румынии на торгах, а доход от его реализации пошел в государственный бюджет[1074].

Праздник освобождения

Вечером 27 июня Бессарабская областная организация Румынской коммунистической партии (РКП) и все находившиеся под ее руководством и влиянием нелегальные политические и общественные организации вышли из подполья. В ночь на 28 июня состоялось чрезвычайное совместное заседание Бессарабского областного и Кишиневского городского комитетов РКП, на котором был образован Бессарабский Временный Революционный Комитет (ВРК). Его председателем был избран все еще находившийся в кишиневской тюрьме С.Д. Бурлаченко, а членами — Ю. Коротков, Г. Добындэ, М. Брашан, П. Петров (Гузун), А. Рубинштейн, Д. Островский и др. Бессарабский ВРК возложил на себя всю полноту власти в крае до подхода частей Красной армии и восстановления органов советской власти. Для реализации этой задачи были созданы местные ВРК в уездах, городах, волостях и селах, а также вооруженные народные дружины и отряды народной милиции, комитеты содействия Красной армии, временные рабочие комитеты на промышленных предприятиях и на транспорте. На заседании также был утвержден текст воззвания к населению Бессарабии, который той же ночью был отпечатан в одной из кишиневских типографий: «Граждане освобожденной Бессарабии! 22 года население Бессарабии, кровью своей завоевавшее наряду с другими народами бывшей царской России свободу, стонало под игом белорумынских захватчиков. Разоренное, обездоленное население с завистью глядело на тот берег, где в дружной борьбе за мир и счастье работали наши братья. 22 года люди жили светлой надеждой на будущее и боролись за него в застенках и тюрьмах. Сегодня будущее, о котором мечтали, становится настоящим… В день долгожданного праздника окажем достойный прием героям-освободителям — армии трудящихся всего мира»[1075].

В соответствии с достигнутым советско-румынским соглашением о мирном разрешении бессарабского вопроса в 14 часов 28 июня войска Южного фронта вступили на территорию Бессарабии и Северной Буковины. «Братья молдаване, русские и украинцы! — говорилось в обращении командования фронта к местному населению. — Пришел великий час вашего освобождения из-под ига румынских бояр, помещиков, капиталистов и сигуранцы. Украденная советская земля — Бессарабия — возвращается к своей матери-Отчизне. В великом Союзе Советских Социалистических Республик, в братском сотрудничестве с русским, украинским, молдавским и другими народами, вы возвращаете себе действительную Родину…»[1076]

Как только части Красной армии перешли демаркационную линию с Румынией, они с большим энтузиазмом и радостью были встречены населением. «По донесениям всех погранотрядов, население Бессарабии и Буковины встречает наши части и пограничников радушно и с большим подъемом»[1077]. В 20.15 28 июня Жуков доложил в Москву: «Отношение населения во всех буквально населенных пунктах чрезвычайно хорошее. Население организованно и радостно встречает части Красной армии с цветами и лозунгами “Да здравствует Советская Бессарабия!”»[1078]. Все деревни и города Северной Буковины были разукрашены красными знаменами и лозунгами, приветствовавшими Сталина и членов советского правительства. «Повсеместно ликование, торжество и неописуемый восторг и радость», — указывалось в донесении Политуправления 12-й армии. Местные жители встречали красноармейцев хлебом и солью, цветами и музыкой, помогали в пути, расчищали дороги, были рады возможности говорить по-русски и по-украински[1079]. В Черновицах «на домах — красные флаги. Слышны приветственные возгласы в честь товарища Сталина, в честь доблестной Красной Армии. Для передачи города в Черновицах остались две роты румынских солдат и один генерал. […] На улицах масса людей. Громко звучит украинская речь, народ спешит на первые свободные собрания и митинги. Выпущены на волю политзаключенные… На улицах гуляют и румынские солдаты — украинцы и молдаване, не пожелавшие уйти с румынской армией»[1080].

В Бессарабии первыми приветствовали советских воинов-освободителей жители приднестровских населенных пунктов. «С неописуемой радостью встречали сегодня крестьяне пограничного бессарабского села Атаки, жители г. Хотин родную Красную Армию. Долгожданный день, радостная минута освобождения настали. У реки Днестра — большое оживление. Вот пошли вплавь одна за другой понтонные лодки. Через каждые несколько минут на бессарабской земле высаживаются все новые и новые группы бойцов. Их окружают большие толпы крестьян. Гремит мощное “ура” в честь доблестной Красной Армии. Собравшиеся от всего сердца провозглашают лозунги: “Да здравствует великий Сталин!”, “Да здравствует товарищ Молотов!” […] Недалеко от села Атаки раскинулся город Хотин. Когда части Красной Армии вошли в город, навстречу им за 2–3 километра вышли сотни жителей, горячо приветствуя долгожданных гостей. На домах появились красные флаги»[1081].

Повсюду, как только показывались колонны частей Красной армии, собирались многолюдные митинги, которые выливались в волнующую демонстрацию горячей любви и благодарности трудящихся освобожденной Бессарабии ВКП(б), советскому правительству, братским народам СССР, его могучей армии. «Только что в село вошли части Красной Армии. Вползли танки, подъехала механизированная пехота. И сразу же над селом зазвучали ликующие приветственные возгласы, — сообщал корреспондент “Правды” из села Вороновица Хотинского уезда. — Народ восторженно приветствовал своих освободителей. Бойцов буквально засыпали цветами. Тут же стихийно возник митинг. На площади, в центре села собрались все — от мала до велика. Жадно, боясь проронить слово, слушали собравшиеся выступления представителей Красной Армии. […] Слово взяла старуха-крестьянка Дарья Цыганюк. От самого сердца лилась ее пламенная речь: “В темной тюрьме прожили мы 22 года. Только от вас, сыны и братья наши, ждали мы освобождения. Большое материнское спасибо вам, красные бойцы! Спасибо от нас, от детей и внуков наших! Спасибо тому человеку, который послал вас, — спасибо родному Сталину!”»[1082].

С восторгом встречали советских воинов в городе Сороки, в Атаках, Резине, Олонештах и других приднестровских селах. «Как только части Красной армии спустили понтонные лодки в воды Днестра, — писала газета “Красная звезда”, — крестьяне села Косоуцы [Косовцы], выбежавшие из хат и огородов, бросились к берегу… За несколько минут, пока красноармейцы переправились на лодках на бессарабский берег, там уже собрались сотни крестьян… Как родных любимых братьев обнимали бессарабские крестьяне красноармейцев, целовали их. Многие из крестьян бросались в воду, чтобы поддержать понтонные лодки, относимые быстрым течением реки. Все старались помочь красноармейцам переправиться через Днестр, указывали лучшие места для переправы, помогали вытаскивать на берег оружие и боеприпасы». Жители сел Шерпены и Спея встретили Красную армию возгласами: «Мы вас ждали 22 года». «Мы с офицерами не то что разговаривать, но и боялись близко подойти, а вы так просто и хорошо с нами беседуете», — делился впечатлениями от встречи с советскими командирами крестьянин села Пугачень Хабой[1083].

В Бендерах тысячи горожан вышли навстречу передовым подразделениям советских войск к железнодорожному мосту через Днестр. «Население Бендер радостно встречает части Красной Армии. Крыши и балконы домов усеяны людьми. Везде реют красные знамена. Из толпы часто раздаются возгласы: «Да здравствует красная Бессарабия, да здравствует великая могучая советская страна!» Пограничников и бойцов, раздающих центральные газеты, осыпают цветами. Командиры и комиссары, окруженные взволнованными людьми, охотно отвечают на многочисленные вопросы. Все стремятся обнять и крепко пожать руки бойцам и командирам»[1084]. Организованно, с красными знаменами и лозунгами навстречу воинам-освободителям вышли железнодорожники станции Бульбоки. Во время радостной встречи, оказанной советским бойцам и командирам, они сообщили, что на станции румынскими войсками брошены огромные склады с боеприпасами, и добровольно, по согласованию с советским командованием, организовали вооруженную охрану этих складов. Крестьяне села Елизаветовка Сорокского уезда, отвечая на призыв созданного коммунистами комитета содействия Красной армии, при подготовке к встрече советских войск всем селом отремонтировали большой участок дороги.

По мере продвижения частей Южного фронта вперед происходили все новые манифестации торжества освобожденного народа. «Население Бессарабии, — указывалось в одном из донесений политуправления 9-й армии, — с неослабевающим подъемом продолжает встречать проходящие части Красной армии, забрасывая их цветами. На всем протяжении пути трудящиеся оказывают большую помощь в расчистке дорог от проволочных заграждений и других препятствий, помогают выявлять минные поля и вытаскивать на берег орудия и другие виды вооружения». Как отмечалось в другом документе, крестьяне отдаленных сел в одиночку и группами выходили к дорогам за 10–15 и больше километров, чтобы приветствовать части Красной армии. Так, крестьянин села Камчик (ныне село Заря Саратского района Одесской обл.) Ф.А. Ангуер, пройдя вместе с женой и тремя детьми более 5 километров, увидев на станции Сарата первую колонну советских войск, заявил: «Не могу выразить словами ту великую радость, которую я переживаю сейчас, в связи с нашим освобождением от румынского ига»[1085].

Крупные праздничные митинги и демонстрации под лозунгами «Да здравствует Красная армия!», «Да здравствует Советская страна!» в эти дни прошли в Кишиневе, Бендерах, Бельцах, Сороках, Оргееве, Измаиле, Кагуле, Аккермане, Единцах, Бричанах и многих других местах. Выступавшие ораторы горячо благодарили Советский Союз за помощь населению Бессарабии в борьбе против румынских захватчиков, за воссоединение с Советской Родиной. «Город Бельцы еще не видел такого торжества, такого ликования, — писала “Правда”. — Одетые по-праздничному, гордо неся на груди красные банты, стекались вчера [1 июля] жители на центральную площадь. К 6 часам вечера она была заполнена до отказа. Десять тысяч трудящихся, впервые свободно вздохнувших после двадцатидвухлетней кабалы, собрались на митинг, посвященный освобождению Бессарабии. У всех счастливые, сияющие лица. Матери пришли с детьми на руках. Над площадью ни на минуту не стихает гул радостных голосов. Народ приветствует бойцов и командиров Красной Армии. Здравицы в честь большевистской партии, советского правительства, в честь великого Сталина сопровождаются громким “ура”». Выступившая на митинге М. Субботина говорила: «Мы ждали вас, посланцы великого советского народа. Дни, которые мы сейчас переживаем, — счастливейшие в нашей жизни. Спасибо тебе, партия большевиков, спасибо тебе, советский народ, спасибо тебе, родной Сталин!»[1086] На митинге жителей села Ганчешты выступила С.И. Горская — сестра легендарного героя Гражданской войны Г.И. Котовского: «Я, как и все жители Бессарабии, счастлива, что дожила до радостной минуты, когда могу называться гражданкой Союза ССР. Недаром была пролита кровь народа… От всей души благодарю Советскую власть за свободу, за справедливость, за счастье, принесенное не только мне, но и всем трудящимся Бессарабии»[1087].

Такую же картину радостной встречи советских войск рисуют и румынские документы. Например, согласно донесениям румынской полиции, население «города Хотина встретило советские войска — 28 июня 1940 г. — в грандиозных и полных подъема формах… демонстрировало симпатии к оккупантам и враждебность к нашим войскам». Как отмечается в другом документе, «правдой является то, что абсолютное большинство населения было охвачено настоящим радостным возбуждением, да еще так было охвачено, что встреча с цветами в руках, со знаменами, оркестрами и угощением не является беглой выдуманной информацией, а представляет собой грандиозную и стихийную манифестацию радости по случаю прихода освободителей, которых они желали и которых ожидали в течение многих лет. В этом отношении мы не должны делать себе никакой иллюзии и никакого упрека, ибо так именно случилось и не могло быть иначе»[1088].

Румынский полковник в отставке Н. Черкез так описывал ситуацию в Кишиневе вечером 28 июня: «Сразу же после отправки последнего поезда из Кишинева на перроне появилась толпа детей и взрослых с красными флагами, скандирующая имя Сталина. Зажегся свет у въезда на станцию со стороны Тигины [Бендер]. Толпа подумала, что едет советская делегация, и бросилась с криками “ура!” навстречу. 16—17-летние подростки, евреи были в восторге. Советская делегация прибыла много позже, после того как совсем стемнело»[1089]. Это описание полностью соответствует донесениям советского командования. Когда на аэродроме Кишинева приземлились советские истребители, «население радостно и торжественно, с цветами встречало наших летчиков». Во время вступления передовых частей 9-й армии в город «население восторженно встречало войска, несмотря на поздний час входа войск в Кишинев»[1090].

29 июня на 20-тысячном митинге в Кишиневе выступили член Политбюро ЦК ВКП(б), 1-й секретарь ЦК КП(б)У Н.С. Хрущев, нарком обороны СССР маршал С.К. Тимошенко, начальник Политического управления Красной армии армейский комиссар 1-го ранга Л.3. Мехлис[1091]. Выступавшие на митинге местные жители благодарили своих освободителей и говорили о наболевшем. Как заявил крестьянин села Чимишень Кишиневского уезда Г. Алтабук, «22 года мы ждали вас. Слава богу, дождались. Жили мы в нужде и голоде, но мы знали, что скоро придет Красная армия. От ваших машин гудит земля и небо. Если бы румыны видели бы всю вашу технику, то они умерли бы от разрыва сердца»[1092]. «Я учился в Бухаресте в университете, — рассказывал выступивший на митинге студент. — Как только стало известно, что ведутся переговоры о Бессарабии, то я и другие товарищи немедленно бросили учебу и приехали домой. Сейчас мы, как видите, состоим в рабочей милиции и поддерживаем здесь порядок. В Румынии уничтожены все бывшие в библиотеках книги русских классиков. В Кишиневе стоял памятник Пушкину с подписью “А.С. Пушкин” на русском языке. Градоначальник приказал эту надпись вырубить и сделать такую же на румынском языке». Как считал крестьянин Шапрон, владелец 1 га земли, «до вашего прихода жизнь у нас существовала только для богатых, а вот теперь мы заживем по-новому». В своем выступлении Борис Дворецкий сказал: «Два года я служил в румынской армии, и все это время терпел унижение, оскорбление и недовольство со стороны румынских офицеров. Когда я узнал, что Красная армия перешла Днестр, я бросил оружие и бежал, чтобы больше не служить ненавистной мне королевской Румынии. Сейчас я свободный гражданин и за это благодарю Красную армию и Великого Сталина, который нас освободил от капиталистического рабства»[1093].

Затем Тимошенко посетил родное село Фурманка Аккерманского уезда, где встретился с братом Ефимом и многочисленной родней. В 9.20 2 июля нарком обороны и сопровождающие его лица вылетели из Кишинева в Москву, где после 17 часов Хрущев и Тимошенко лично доложили Сталину о ситуации в Бессарабии[1094].

О восприятии происходивших событий их участниками красноречиво свидетельствуют следующие документы. Сообщая о событиях в Бессарабии, пограничник С. Сидоров писал в Москву брату: «Павлуша, 28 июня, наверное, является самым знаменательным днем в моей жизни. Я никогда не забуду сияния солнца, которое окунало свой лик в прекрасный Днестр, и сияющие от счастья лица… А улыбки! […] Люди поднимали нас на руки, обнимали и целовали. Павел, Павел, если бы только видел, как изливается восторг освобожденного народа. […] Мы шагали по улицам Бендер, будто нас несла какая-то невидимая волна. Было невозможно освободиться из этого потока людей. На каждом шагу возникали стихийные митинги, советские солдаты утопали в цветах, все жали им руки, многие дарили им красные ленточки»[1095].

1 июля 1940 г. газета «Басарабия Советикэ» опубликовала письмо рабочих кишиневской электростанции, адресованное воинам Красной армии: «Могучая рука нашей Родины — Великого Советского Союза вырвала нас из капиталистического рабства. Ожидали мы этого дня давно. Но освобождение наступило с такой скоростью, счастье пришло так молниеносно, что каждый из нас спрашивает себя, не сон ли это? Нет! Не сон! Как вспугнутые шакалы бежали румынские бояре из нашей дорогой Бессарабии. Не существует больше сигуранцы, нет больше камер пыток, душивших нас в течение 22 лет. Нет больше жандармов и полиции. Ярмо, надетое на трудящихся Бессарабии, разбито навсегда. Улицы нашего города никогда не были такими, как сейчас. Повсюду встречаешь счастливые, радостные лица. Красный цвет свободы развевается над всеми домами, приколот к груди каждого жителя. Нет, наша свобода не сон! По улицам Кишинева, как грозное предупреждение всем врагам Великого Советского Союза, проходят мощные танки доблестной и непобедимой Красной Армии… 28 июня 1940 года… навсегда останется в нашей памяти как самый красивый, самый светлый день нашей жизни. […] Пришел конец тяжелому кошмару. Началась новая эра, для каждого из нас началась новая жизнь. И за эту жизнь мы должны благодарить Советское правительство, воинов-освободителей Красной Армии. […] Солнце свободы взошло над Бессарабией, над нашим молдавским народом»[1096].

В письме жителей села Сынжерей Бельцкого уезда Т. Рабей, К. Унгуряну, Г. Ончану, А. Крихана и других в газету говорилось: «Не нарадуемся дням, до которых мы дожили, когда безбоязненно и во весь голос можно говорить о пережитых обидах и болях. Еще месяц тому назад никто не вспоминал о нас. Больше того, когда горечь переполняла чашу наших страданий и мы бунтовали, то перчептор (сборщик налогов. — М.М.), жандарм, поп и нотариус — верные псы румынского капиталистического режима — со всех сторон вонзали в нас зубы и делали нашу жизнь невыносимой… Наконец избавились. Радость, которая охватила нас в час освобождения, мы не в состоянии описать. Красная армия, наша армия крестьян и рабочих, навсегда освободила нас из-под ига капиталистических разбойников. Отныне мы не будем голодать, ибо хлеб нам будет гарантирован. Крестьяне впредь будут располагать правами, а не только обязанностями. Школы будут просвещать умы всем тем, кто тянется к свету знаний. Для наших детей взошла заря новой счастливой жизни»[1097].

Такой горячей встрече населением Северной Буковины и Бессарабии советских войск способствовало и поведение отходящей румынской армии, которая старалась «эвакуировать» все, что попадалось под руку. У населения под угрозой расправы забирались деньги, лошади, свиньи, птица, волы и повозки[1098]. С передаваемых Советскому Союзу территорий угонялся подвижной состав железных дорог, вывозилось противопожарное имущество, столы и стулья. Народная милиция пыталась препятствовать грабежу оккупантов, нередко попадая под обстрел румынских солдат. В отдельных случаях население вооружалось за счет оставленного румынскими солдатами оружия, преследовало колонны отходящих румынских войск, нападало на них и отбирало награбленное имущество и лошадей[1099]. Понятно, что действия советских войск по осмотру отходящих румынских частей и изъятию у них захваченного имущества поддерживали энтузиазм местного населения в связи с приходом Красной армии.

Этому же способствовала и активная агитация групп пропагандистов, которые разъезжали по населенным пунктам. В ходе Бессарабской операции для издания газет и листовок на русском, украинском и румынском языках использовался поезд-типография, общий объем продукции которого составил 2120 тыс. экземпляров. Было создано 8 редакций газет (3 на русском, 1 на украинском, 4 на румынском и молдавском языках), которые были направлены в уездные центры Бессарабии и Северной Буковины, где выпускали ежедневные газеты. Позднее эти редакции перешли в ведение местных органов власти. Газеты, изданные в уездах, позволили широко охватить прессой местное население, для развлечения которого привлекались киноустановки и театры УССР и КОВО. Общий объем отпечатанных книг, брошюр, листовок, карт и тому подобных изданий составил 2539 тыс. экземпляров[1100].

К сожалению, продвижение Красной армии не обошлось и без трагических случайностей. Так, когда через деревню Грушевка проезжала машина с бойцами 378-го стрелкового полка 173-й стрелковой дивизии, за ней бежали мальчишки, которым красноармейцы бросали мелкие советские монеты. Из толпы на дорогу метнулось еще несколько мальчишек, и случайно толкнули стоявшего на обочине 11-летнего мальчика, который упал и попал головой под заднее колесо грузовика. В 6 км от Кишинева автомашиной 352-го артполка был задавлен 16-летний подросток, который попытался на ходу вскочить на подножку машины[1101]. В ходе освобождения Бессарабии советскими войсками имели место факты «барахольства» — покупок советскими военнослужащими различных промтоваров (часов, обуви и мануфактуры), что активно пресекалось командованием и политорганами[1102].

3 июля на Соборной площади Кишинева (в советское время — площадь Победы) в 14.00–16.00 состоялся парад советских войск, в котором участвовали части 35-го стрелкового корпуса, 173-й стрелковой дивизии и 4-й танковой бригады (людей — 8364, орудий — 279, танков — 102, бронемашин — 16, тракторов — 108, автомашин — 79, самолетов — 336). Парадом командовал генерал-лейтенант В.И. Болдин, а принимал его командующий Южным фронтом генерал армии Г.К. Жуков. В параде участвовал танк лейтенанта Балясникова, первым вступивший 28 июня в город. «Александровская улица Кишинева приняла праздничный, нарядный вид, — писала “Правда”. — Портреты членов Политбюро ЦК ВКП(б), народного комиссара обороны СССР тов. Тимошенко, плакаты, лозунги, красные флаги украшают центральную улицу… Десятки тысяч рабочих, служащих, интеллигенции с детьми пришли посмотреть вооруженные силы социалистической родины. Они тесными рядами окаймили место парада, выстроившись вдоль всей улицы. Радостные лица, сияющие улыбки, восторженные возгласы, крики приветствия…» После парада состоялась грандиозная почти 100-тысячная демонстрация местного населения. «Весь город от мала до велика был на улицах. На Александровской бесконечной вереницей шли колонны со знаменами и портретами вождей, с флагами и цветами. На тротуарах шпалерами стоял народ, встречая криками “ура” каждую проходящую колонну. На каждом балконе толпились люди. Мальчишки гроздьями висели на деревьях. Песни, крики “ура”, возгласы ликования перекатывались из края в край кипучего южного города»[1103].

В тот же день «в ознаменование освобождения трудящихся Бессарабии и северной Буковины от ига румынских бояр, помещиков и капиталистов и возвращения Бессарабии и северной Буковины в состав великого СССР» войска Южного фронта провели парады в Черновицах (участвовали 131-я стрелковая, 16-я кавалерийская дивизии и 5-я танковая бригада: людей — 8892, лошадей — 4561, танков — 190, самолетов — 205), Чимишлии (участвовала 9-я кавди-визия: людей — 2739, лошадей — 2795, орудий — 46, пулеметных тачанок — 48), Романово (участвовала 32-я кавдивизия: людей — 3520, лошадей — 3567, орудий — 46, бронемашин — 9, пулеметных тачанок — 52, автомашин — 18, самолетов — 3), Бендерах (участвовала 51-я стрелковая дивизия: людей — 3139, лошадей — 530, орудий — 120, танков — 12, тракторов — 66, автомашин — 32) и Аккермане (участвовала 74-я стрелковая дивизия: людей — 1203, лошадей — 130, орудий — 16, самолетов — 53). На крайнем юге Бессарабии в окрестностях Измаила 3 июля по указанию уездного комитета ВКП(б) в 17 населенных пунктах для организации советской власти были высажены на парашютах десантники 201-й авиадесантной бригады. Это событие произвело большое впечатление на местное население.

4 июля парады были проведены в Сторожинце (участвовали 34-я кавдивизия и 23-я танковая бригада: людей — 4340, лошадей — 4530, танков — 180), Хотине (участвовала 5-я кавдивизия: людей — 4320, лошадей — 4400, танков — 46), Новоселице (участвовали 3-я кавалерийская и 58-я стрелковая дивизии: людей — 8300, лошадей — 4520, танков — 50) и Бельцах (участвовала 169-я стрелковая дивизия: людей — 4150, танков — 12, бронемашин — 18). «Парады прошли благополучно. Население радостно встречало проходящие части Красной армии и ее боевую технику»[1104]. Во всех городах парады сопровождались многотысячными демонстрациями населения.

В результате решения бессарабского вопроса Советский Союз получил территорию площадью 50 762 кв. км с населением 3776 тыс. человек. 10 июля 1940 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) вошли в Верховный Совет СССР с предложением о создании Молдавской ССР. VII сессия Верховного Совета, обсуждавшая этот вопрос на вечернем заседании 2 августа, заслушала делегацию трудящихся Бессарабии и Северной Буковины, передавшую благодарность «всем трудящимся великой советской родины за освобождение от цепей капиталистического рабства». Выступившая от имени бессарабского народа учительница из Оргеева З.А. Кречунеску сообщила, что «мы все как один желаем только одного: скорейшего братского воссоединения с молдавским народом». Делегат от Северной Буковины Н.С. Михальчук заявил, что трудящиеся его родного края «горят пламенным желанием навсегда воссоединиться с украинским народом в едином украинском социалистическом государстве»[1105]. После недолгого обсуждения Верховный Совет принял закон «Об образовании Союзной Молдавской Советской Социалистической Республики», согласно которому центральные уезды Бессарабии и 6 районов Молдавской АССР объединялись в новую союзную республику СССР, а 8 районов Молдавской АССР были включены в состав Одесской области. На том же заседании был принят закон «О включении Северной части Буковины и Хотинского, Аккерманского и Измаильского уездов Бессарабии в состав Украинской Советской Социалистической Республики», территория которой расширилась за счет образования Черновицкой и Аккерманской (с 7 декабря 1940 г. переименована в Измаильскую) областей[1106].

В 20 часов 10 августа в Кремле состоялся прием в честь делегации трудящихся Бессарабии и Северной Буковины, полномочных комиссий Народных сеймов Литвы, Латвии и Государственной думы Эстонии, который стал демонстрацией дружбы многонационального советского народа. «Я сегодня бесконечно счастлива, как счастлив весь наш молдавский народ, — сказала в своем выступлении З.А. Кречунеску. — Тяжелое, кошмарное прошлое ушло навсегда. Прием, который мы встретили здесь, в Москве, высокое доверие, оказанное нам, будут для нас немеркнущей путеводной звездой. Мы обещаем работать под руководством Советского Правительства, под руководством товарища Сталина, так, чтобы ярче расцветала наша Молдавия. Спасибо Красной Армии и ее руководителям — товарищам Ворошилову и Тимошенко! Спасибо главе Советского Правительства — товарищу Молотову, спасибо великому вождю народов — товарищу Сталину!» Черновицкий рабочий Н.С. Михальчук заявил: «От всего сердца мы благодарим коммунистическую партию, нашего родного отца — товарища Сталина. Долго мы страдали под игом румынских бояр. Но сейчас все это позади. Наши слезы высохли, мы в своей, родной семье. Да здравствует наш отец и освободитель товарищ Сталин!»[1107]

В приветствии Сталину и Молотову, переданном 14 августа делегацией трудящихся Бессарабии и Северной Буковины на VII сессии Верховного Совета СССР, в частности, говорилось: «Никогда не забудут народы Бессарабии и Северной Буковины всего того, что сделали Вы, товарищ Сталин, и Советское Правительство во главе с товарищем Молотовым для воссоединения молдавского и украинского народов. Советский Союз, его героическая Красная Армия дали возможность нам, как детям, прильнуть к матери — любимой родине.

Забор из румынских штыков отделял нас долгие годы от единокровных братьев по ту сторону Днестра, где молдавский и украинский народы жили в счастливой семье советских народов.

В тягчайшие годы бесправия, нужды и нечеловеческих страданий согревала нас, угнетенных, одна мысль, одно чувство:

— Есть на свете Москва! Есть Сталин — вождь и отец трудящихся всего мира. Ваше имя, товарищ Сталин, вдохновляло нас на борьбу против своих поработителей.

И вот свершилось желанное. Мы свободны. Народы Бессарабии и Северной Буковины влились в братскую семью родного социалистического отечества»[1108].

Начавшиеся социально-экономические преобразования, и прежде всего аграрная реформа, в ходе которой только в новых районах Молдавской ССР путем перераспределения 258 540 га (11,6 %) сельскохозяйственных земель в пользу 184 715 (39,9 %) крестьянских дворов удалось полностью ликвидировать безземелье и малоземелье крестьян[1109], поддерживали энтузиазм населения в отношении новой власти. Это наглядно проявилось в ходе выборов депутатов Верховного Совета СССР от новых районов Молдавской ССР, Черновицкой и Измаильской областей УССР, которые состоялись 12 января 1941 г. Из 2 306 702 избирателей на этих территориях в выборах приняли участие 2 293 473 (99,6 %), из которых за предложенных кандидатов проголосовало 2 275 836 (99,2 %) человек. Одновременно прошли выборы депутатов Верховного Совета Молдавской ССР, в которых из 1 561 872 избирателей приняло участие 1 555 914 (99,6 %) и за предложенных кандидатов проголосовало 1 543 880 (99,2 %) человек[1110].

Подводя итог событиям, связанным с разрешением бессарабского вопроса, Молотов в своем докладе на вечернем заседании VII сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1940 г. отметил, что, «как известно, правительство Румынии приняло наше предложение, и затянувшийся на 22 года конфликт между Советским Союзом и Румынией был разрешен мирным путем. Проживавшие на территории Бессарабии и Северной Буковины, главным образом, украинцы и молдаване получили возможность войти в дружную семью советских народов и зажить новой жизнью, — жизнью народа, освобожденного от власти румынских бояр-помещиков и капиталистов. Мы знаем теперь, с какой великой радостью население Бессарабии и Северной Буковины вступило в ряды советских граждан. […] Границы Советского Союза передвинулись, в связи с этим, на запад и дошли до реки Дуная, являющейся, после Волги, самой мощной рекой в Европе и одним из важнейших путей товарообмена для ряда европейских стран. Вы знаете, товарищи, что весь советский народ с большой радостью и удовлетворением встретил успешное разрешение долгожданного вопроса о Бессарабии. С другой стороны, наши отношения с Румынией теперь должны войти во вполне нормальное русло»[1111].

Заключение

Совместное участие в Первой мировой войне, как ни странно, не улучшило русско-румынских отношений. Румынское руководство было недовольно, что по настоянию России ему пришлось согласиться на ограничение своих территориальных притязаний в Буковине только ее южной частью. Это лишь подстегивало опасения Бухареста относительно того, что после достижения победы Россия сможет ограничить и другие устремления Румынии, особенно в Банате, обещанном еще и Сербии. На фоне этой скрытой подозрительности не выглядит странным уверенность румынского руководства, что русская военная помощь была предоставлена в недостаточном количестве и оказалась недостаточно эффективной. Понятно, что при этом факт практически полного разгрома румынской армии, брошенной в одиночку в бессмысленное наступление, как бы отходил на задний план, скрываясь за патриотической риторикой создания «Великой Румынии». Собственно, и на фронте в Румынии взаимоотношения русских и румынских войск складывались ничуть не лучше. По свидетельству корреспондента Петроградского телеграфного агентства В. Янчевецкого (более известного позднее под писательским псевдонимом В. Ян), «отношение румынских солдат к русским, а также и офицеров, недружелюбное. Они не могут понять наших солдат, которые негоду[ют] на румын за то, что, отдавая за них жизнь, стрелки не встречают со стороны румын помощи, преданности и благодарности»[1112].

Понятно, что разразившаяся в России в феврале 1917 г. революция и нарастание хаоса на фронте в последующие месяцы прежде всего сильно перепугали румынскую элиту, опасавшуюся распространения мятежных настроений в собственной стране. Однако постепенно выяснилось, что румынская армия, лишь год назад вступившая в войну, в отличие от русской армии, еще не прониклась ощущением бесцельности войны и сохраняла относительно высокий патриотический порыв, оформленный в лозунге освобождения румынских братьев из-под гнета Австро-Венгрии. Уже августовские бои 1917 г. показали большую устойчивость румынских войск по сравнению с русскими, утратившими единые целеустановки и постепенно раскалывавшимися по национальному и политическому признакам.

После ноября 1917 г., когда новое российское советское правительство заявило о готовности к выходу из войны, Румыния оказалась перед выбором. Следовало либо достичь соглашения со странами Четверного союза, что требовало, в свою очередь, определенной договоренности с союзниками по Антанте, либо повторить подвиг сербской армии — отказаться от обороны национальной румынской территории и отступить на просторы юга России. Понятно, что румынское руководство, привыкшее пользоваться плодами чужих побед и, следовательно, более склонное к дипломатическим ухищрениям, выбрало именно первый вариант.

Соответственно Румыния стала доказывать странам Антанты, что она не в состоянии продолжать войну в одиночку, а потому союзники должны согласиться с тем, что она достигнет сепаратного соглашения со странами Четверного союза. Поначалу англо-французское руководство было не склонно поощрять подобные настроения Бухареста, но по мере развития обстановки в России и общей ситуации на бывшем Восточном фронте оно молчаливо согласилось с этой румынской позицией, рассчитывая на то, что румынские войска удастся использовать для подавления советского движения в приграничных с Румынией районах России. Со своей стороны, страны Четверного союза, заинтересованные в устранении фронта на Востоке, постарались с помощью шантажа получить от Румынии максимальные уступки, прежде всего в отношении сырьевых и сельскохозяйственных поставок. В качестве компенсации за уступленные территории Румынии была предложена Бессарабия. Причем оказалось, что англо-французские союзники тоже поддерживают эту идею.

Тем временем в Бессарабии в условиях нарастания аграрного движения, укрепления позиций Советов и усиления большевистского влияния в них, а также неспособности Временного правительства контролировать ситуацию молдавское национальное движение активизировало свою деятельность среди военных-молдаван, что позволило создать краевой орган «Сфатул Цэрий». Понятно, что никакого единства среди местных политических сил по вопросу о будущем Бессарабии не было: одни видели ее в качестве автономии в составе России, другие хотели создать независимое государство. Лишь молдавские националисты, действовавшие на румынские деньги, выступали за объединение с Румынией, но их позиция не пользовалась популярностью. Однако, используя недовольство других политических сил укреплением большевиков в Советах и ссылаясь на пример Украины, им удалось добиться 2 (15) декабря 1917 г. провозглашения Молдавской народной республики (МНР) в составе Российской Федерации. В этих условиях лишь прямая оккупация Бессарабии румынской армией могла способствовать реализации территориальных притязаний Румынии.

Воспользовавшись согласием своих союзников и противников и просьбами антисоветски настроенной части офицерства русского Румынского фронта, румынское руководство смогло разгромить солдатские комитеты и разоружить русские части, склонные к поддержке советской власти. Фактически с этих декабрьских событий 1917 г. начинается открытое вмешательство Румынии в события русской революции. Понятно, что уже эти действия румынских властей вызвали негативное отношение РСФСР, которая, впрочем, была вынуждена ограничиться лишь дипломатическими протестами. Распад бывшей Российской империи и политический хаос на юге страны рассматривался румынским руководством в качестве необходимого условия захвата Бессарабии. Поэтому в январе 1918 г. румынские войска перешли р. Прут и вступили на территорию РСФСР, что, естественно, привело к разрыву дипломатических отношений с Румынией со стороны Петрограда.

В условиях политического размежевания в Бессарабии национальные организации более спокойно отнеслись к румынскому вторжению, видя в нем гарантию от социальных движений, которые в целом основывались на идеях интернациональной солидарности трудящихся. Имущие социальные слои увидели в румынах гарантов против уравнительных тенденций революции, а бессарабские крестьяне, наоборот, — угрозу утраты полученной помещичьей земли. Лишь верхушка молдавского национального движения восторженно приняла этот факт, но была вынуждена до поры скрывать эту свою позицию в силу в целом настороженного отношения местного, в том числе и молдавского, населения к румынам. Тем более приходилось скрывать долгосрочную цель — присоединение Бессарабии к Румынии. Пока же им удалось добиться провозглашения независимости МНР. Со своей стороны, румынские войска всячески пропагандировали версию о том, что их приход в Бессарабию связан лишь с необходимостью наведения порядка на железных дорогах и охраны складов с продовольствием, закупленным для снабжения Румынии.

Вместе с тем румынское вторжение ускорило консолидацию сторонников советской власти, готовых с оружием в руках отстаивать завоевания революции. Тем более что в данном случае речь шла о внешнем вторжении, а не о внутрироссийском конфликте. Если поначалу румыны встречали лишь разрозненное сопротивление небольших отрядов, то к середине февраля 1918 г. советскому командованию уже удалось организовать более значительное сопротивление на линии р. Днестр и на юге Бессарабии. Более того, к концу февраля советские отряды стали переходить в наступление, и румынские части оказались перед перспективой отражения советского наступления при очень неспокойном тыле, поскольку оккупированная Бессарабия, уже вкусившая горьких плодов румынского господства, вовсе не собиралась оставаться сторонним зрителем. В этих условиях, опасаясь разгрома войск в Бессарабии, что могло усилить социальные движения в самой Румынии, румынское руководство решило пойти на урегулирование отношений с РСФСР и УССР. Кроме всего прочего, это позволяло в тот момент выиграть время и оценить последствия германо-австро-венгерского наступления на Украине.

В результате было заключено советско-румынское соглашение, согласно которому румынская сторона брала на себя обязательство вывести свои войска из Бессарабии в двухмесячный срок. Хотя в условиях германо-австро-венгерской оккупации Украины румынское правительство не собиралось выполнять это соглашение, сам факт его подписания румынской стороной имел большое значение с точки зрения международных отношений, поскольку свидетельствовал о признании Румынией факта оккупации территории соседнего государства. Пока же румынское руководство, уверенное в том, что Россия более не возродится, под прикрытием германо-австро-венгерских штыков весной 1918 г. решило добиться оформления аннексии Бессарабии. Для этого использовалось существующее на румынские деньги молдавское национальное движение, которому с помощью подкупа и угроз со стороны румынских войск удалось продавить через «Сфатул Цэрий» решение об объединении МНР с Румынией на условиях автономии. Несколько позднее этот факт был признан в договоре о мире между Румынией и странами Четверного союза.

Однако приближение конца Первой мировой войны и разгром Четверного союза поставили перед Румынией задачу по удержанию захваченной Бессарабии и получению ряда территорий бывшей Австро-Венгрии. Первым шагом на этом пути было возвращение Румынии в состав Антанты, для чего пришлось вновь объявить войну Германии за сутки до вступления в силу соглашения о перемирии на Западном фронте. Теперь территориальные вопросы должны были решаться на мирной конференции в Париже, но до ее открытия румынскими властями в «Сфатул Цэрий» «была разыграна пародия на голосование за полный союз Бессарабии с Румынией без всякой автономии»[1113]. Тем не менее поначалу румынские территориальные притязания не вызвали заметной положительной реакции в Париже. Однако румынское руководство очень быстро обнаружило, что участие Румынии в борьбе с большевизмом в России и особенно в Венгрии существенно повышает ее шансы на реализацию своих территориальных устремлений.

Вместе с тем Англия и Франция не спешили признавать Бессарабию румынской территорией, поскольку, оказывая определенную поддержку Белому движению в России, были вынуждены считаться с его негативным отношением к отторжению окраинных территорий страны. Однако по мере роста успехов красных в Париже стала усиливаться тенденция к согласию на прямую передачу Бессарабии в состав Румынии. Немалую роль в принятии этого решения играло и желание не допустить советского влияния в устье Дуная, являвшегося важной экономической артерией Центральной и Юго-Восточной Европы. Все это, а также завершение передела сфер влияния западных стран в румынской нефтяной промышленности привело к подписанию Парижского протокола о Бессарабии, которая была признана частью Румынии. При этом следует помнить, что подписавшие этот протокол страны не имели никакого права передавать российскую территорию оккупировавшей и аннексировавшей ее Румынии.

Все это время советские правительства России и Украины постоянно протестовали против румынской оккупации и заявляли о непризнании любых решений об отторжении Бессарабии без их согласия. Более того, весной 1919 г., когда советские войска вновь вышли к Днестру, создалась возможность военного решения бессарабского вопроса. К сожалению, внутренние проблемы, связанные с мятежом Григорьева и особенно с началом наступления армии Деникина в Донбассе, не позволили реализовать эту возможность. Следующий раз Красная армия оказалась на Днестре в феврале 1920 г., но общее состояние разоренных Гражданской войной советских республик не способствовало продолжению военных действий, и советские правительства попытались достичь политического соглашения со своими западными соседями, в том числе и с Румынией, которая, со своей стороны, продемонстрировала невмешательство во внутрисоветские дела. Этот молчаливый компромисс и стал основой сохранения мира между двумя странами, не имевшими даже дипломатических отношений.

Угроза войны с Румынией усилилась в период широкомасштабных боев на советско-польском фронте и активизации армии Врангеля в Крыму и Северной Таврии летом 1920 г. Антанта подталкивала Румынию к вмешательству в события на стороне Польши, а советское руководство пыталось удержать ее от этого шага, намекая на возможность выгодного для Румынии соглашения по Бессарабии. В итоге внутренняя ситуация в Румынии способствовала сохранению ею нейтралитета, но попытки Москвы завязать с ней политические переговоры остались безуспешными, поскольку румынская сторона ставила непременным условием начала этих переговоров советское признание Бессарабии частью Румынии. Понятно, что РСФСР и УССР, рассматривавшие вопрос о Бессарабии как важный козырь в диалоге с Румынией, не собирались просто так упускать его. В этих условиях какое-либо соглашение о советско-румынской границе было невозможным, а сближение Румынии и Польши и их ориентация в своей восточной политике на Францию не способствовали нормализации отношений Бухареста с советскими республиками.

Следует также помнить, что разделенные Днестром государства находились на мировой арене в неравных условиях. Румыния являлась международно признанным государством, имевшим влиятельных союзников в лице Польши, стран Малой Антанты и Франции, тогда как РСФСР и УССР все еще оставались непризнанными республиками, пытавшимися разрешить целый ряд внутренних проблем, связанных с последствиями Гражданской войны. Все это подталкивало румынское руководство к неуступчивости в бессарабском вопросе и культивированию образа «защитника европейской цивилизации» на Днестре. В условиях постоянных инцидентов на советско-польской границе и на демаркационной линии по Днестру советское военно-политическое руководство опасалось возникновения в 1921 г. новой войны, а набеги различных антисоветских формирований с территории Польши и Румынии вызывали ответные действия советских спецслужб. Не случайно советско-румынская дипломатическая переписка в это время была наполнена взаимными претензиями относительно инцидентов на демаркационной линии.

Вместе с тем сторонам удалось договориться о начале прямых предварительных переговоров, состоявшихся 22 сентября — 25 октября 1921 г. в Варшаве. В ходе этих переговоров Румыния попыталась добиться признания советской стороной аннексии Бессарабии, а советские представители добивались установления дипломатических отношений с Бухарестом. В итоге никакого соглашения достигнуто не было, поскольку стороны не собирались идти на уступки. Подобный исход Варшавской конференции и вторжение в район Тирасполя петлюровского отряда с оккупированной Румынией территории Бессарабии при явной поддержке румынской погранохраны, конечно же, не улучшали советско-румынских отношений.

Помимо территориального вопроса важной проблемой советско-румынских отношений был вопрос о румынских ценностях, эвакуированных в Россию в годы Первой мировой войны, об оплате русских поставок военного времени Румынии, а также захваченного русского государственного имущества в Бессарабии и Румынии[1114]. Понятно, что каждая из сторон считала, что именно она понесла наибольший ущерб. Правда, в течение 1922 г. советская сторона зондировала Румынию на предмет ее отказа от финансовых претензий в обмен на советский отказ от претензий на Бессарабию. Однако румынское руководство не поддержало эту идею, хотя, видимо, это был момент, когда Бухарест скорее всего смог бы получить согласие Москвы на присоединение Бессарабии. Образование СССР и общая нормализация обстановки в Восточной Европе позволили сторонам договориться о мерах по недопущению инцидентов на демаркационной линии по Днестру. Вместе с тем Румыния отказалась от заключения торгового договора, не желая допускать советских представителей в Бухарест, где они, по ее мнению, могли бы заниматься коммунистической агитацией.

Пока же стороны достигли соглашения о проведении новых переговоров в Вене. Для советской стороны это был еще один повод заявить о своих правах на Бессарабию, а румынское руководство старалось закрыть бессарабский вопрос. Советское предложение о проведении в Бессарабии плебисцита, естественно, не было принято Румынией, которая лучше кого бы то ни было понимала, чем именно окончится голосование бессарабского населения. Наряду с пропагандой идеи плебисцита советское руководство попыталось нейтрализовать поддержку Румынии в бессарабском вопросе со стороны стран, подписавших Парижский протокол 1920 г. Правда, влияние Советского Союза на мировой арене было столь невелико, что его позиция по этому вопросу не повлияла на Францию и Италию, которые ратифицировали этот протокол. Вместе с тем советской дипломатии удалось добиться того, что Япония, и так не спешившая с ратификацией этого документа, практически отложила этот вопрос на неопределенный срок. Другой задачей советской внешней политики стало стремление расколоть польско-румынский военный союз, но каких-то заметных успехов на этом пути достигнуто не было. СССР попытался использовать протокол о досрочном вводе в действие пакта Бриана — Келлога для достижения с Польшей соглашения о ненападении, но Варшава добилась участия Румынии в этом соглашении.

Помимо двусторонних советско-румынских отношений, бессарабский вопрос затрагивал также проблемы международного режима Дуная и, следовательно, отношения СССР с великими европейскими державами. В «Плане работы Комиссии о международном политическом положении и об опасности войны» аналитики Коминтерна отмечали, что бессарабский вопрос имеет для Москвы принципиальное значение в отношении влияния в регионе, поскольку «вхождение Бессарабии в СССР имело бы своим непосредственным результатом превращение Советской Республики в дунайскую державу. Имея устье реки в своих руках, Советский Союз мог бы с гораздо большим успехом регулировать свои взаимоотношения с расположенными вдоль Дуная странами и […] смог бы вновь открыть удобнейший путь для торговли советского юга с Балканами и Центральной Европой. Это обстоятельство, несомненно, тоже играет немаловажную роль в бессарабской политике империалистических держав… Переход устья Дуная в руки Советского Союза положил бы конец французским мегаломанским планам господства над великим дунайским водным путем»[1115].

Тем временем в оккупированной Бессарабии с весны 1918 г. начала осуществляться политика румынизации с целью ее инкорпорации в состав Румынии. Бухарест фактически отказался выполнять свои обещания о сохранении автономии края. Специфика унификаторской политики Румынии в Бессарабии была связана с тем, что местное население (молдаване, русские, украинцы, немцы, евреи, гагаузы и прочие) не считало себя румынами и надеялось на скорое изгнание оккупантов. В результате в крае росла активная и пассивная оппозиция румынскому господству. Соответственно румынские власти считали всех бессарабцев смутьянами и пособниками большевиков, а репрессии в крае стали нормой. Избирательная система Румынии исключала для бессарабского населения возможность повлиять на государственную политику. Экономический отрыв края от восточных рынков привел к заметному экономическому упадку, архаизации социальной структуры населения и росту хронических социально-демографических проблем. Международные обязательства Румынии относительно соблюдения прав национальных меньшинств не соответствовали целям румынской элиты и, как правило, в Бессарабии не выполнялись.

Несмотря на ускоренное насаждение румынского языка, население края продолжало широко пользоваться русским языком и оказалось в Румынии фактически на положении людей «второго сорта». Как признавала 5 апреля 1934 г. румынская газета «Universul», «положение румынизма спустя 15 лет после объединения Бессарабии крайне плохое. Румынизация Бессарабии, особенно городов и местечек, задерживается… Бессарабская душа, все еще живущая в мираже старой России, не может быть достаточно близкой национальным стремлениям объединенной Румынии»[1116]. Два года спустя руководитель политического ведомства по румынизации Бессарабии О. Гибу признавал, что «по своему характеру Бессарабия сейчас более русская, чем в 1918 году. То, что почти все знают румынский язык, не меняет положения, так как господствующим всюду остается русский язык. В городе разговаривают по-русски, читают русскую прессу, а это очень мешает утверждению румынизма»[1117]. Идеология национализма, являвшаяся основой румынской внутренней политики, использовалась властями для ранжирования национальных меньшинств. В результате русские в Бессарабии оказались наиболее угнетенным населением. В культурном плане Бессарабия так и не была интегрирована в Румынию и на протяжении всего межвоенного периода оставалась отсталой в экономическом отношении аграрной окраиной страны[1118].

Нарастание противоречий в Европе на рубеже 1920—1930-х гг. привело к изменению международного положения СССР. Начавшаяся с весны 1931 г. нормализация советско-французских отношений потребовала от французских союзников в Восточной Европе согласованных шагов в отношении Москвы. В итоге под давлением Франции и Польши Румыния согласилась на переговоры с Советским Союзом о договоре о ненападении. В ходе этих переговоров, которые для обеих сторон были уступкой Франции и Польше, Москва и Бухарест добивались разных целей. Румыния в очередной раз пыталась добиться советского согласия на признание Бессарабии румынской территорией, а СССР надеялся установить с Бухарестом дипломатические отношения. Новым в этих переговорах было то, что стороны решили не касаться бессарабского вопроса, хотя, конечно, он незримо присутствовал за кулисами любых их предложений. Не добившись своих целей, стороны прекратили переговоры, причем советская дипломатия сумела переиграть румынскую и все-таки заключить договоры о ненападении с Францией и Польшей, несколько нейтрализовав антисоветскую направленность франко-румынского и польско-румынского договоров. Если же учесть, что в течение 1932 г. СССР заключил аналогичные договоры со всеми своими северо-западными соседями, то Румыния сохранила свое положение единственного западного соседа, отношения с которым оставались неурегулированными.

Тем временем в декабре 1932 г. Германии удалось добиться признания равных прав в вопросе вооружения со стороны западных держав, что явно свидетельствовало о новом шаге по пути ревизии Версальской системы. Это и особенно переговоры о «Пакте четырех» вызвали озабоченность малых восточноевропейских стран, опасавшихся утратить французскую поддержку. В итоге страны Малой Антанты решили, с одной стороны, укрепить свой союз, а с другой — постараться учесть в своей внешней политике факт усиления позиций Германии. Не осталось в стороне от этой проблемы и румынское руководство, которое все еще продолжало ориентироваться на Францию и Англию, но с начала 1930-х годов стало учитывать необходимость налаживания отношений с Германией, становившейся все более значительным внешнеторговым партнером. Правда, контакты Румынии с германским руководством показали, что требования Берлина простираются значительно дальше тех шагов, на которые был готов Бухарест. Одновременно на Балканах возникло еще одно объединение, направленное на сохранение территориального статус-кво, — Балканская Антанта, членом которого стала Румыния.

В этих условиях Румыния при поддержке Польши согласилась подписать предложенную советской стороной конвенцию об определении агрессора. Этот документ рассматривался в Бухаресте как молчаливое согласие Москвы на присоединение Бессарабии к Румынии, но советская сторона вновь публично заявила о сохранении своей позиции в бессарабском вопросе. Тем временем Франция инициировала переговоры о проблемах общеевропейской безопасности. Со своей стороны, Москва поддержала эту французскую идею, и с конца 1933 г. внешнеполитической стратегией СССР стала политика «коллективной безопасности». Начавшиеся переговоры о Восточном пакте показали заинтересованность ряда восточноевропейских стран, в том числе и Румынии, в получении дополнительных гарантий своей безопасности. Франко-советское сближение и переговоры о Восточном пакте подтолкнули Румынию к установлению дипломатических отношений с Советским Союзом. Румынское руководство вновь попыталось использовать этот факт для пропаганды версии о признании советской стороной границы по Днестру, но, естественно, никакого изменения советской позиции по этому вопросу не последовало.

Во второй половине 1930-х гг. стало очевидно, что Англия и Франция, взявшие курс на умиротворение Германии, фактически отказались от защиты своих интересов в Восточной Европе. Естественно, что в политике Румынии усилилась тенденция к лавированию на международной арене. Считая своей главной задачей сохранение существующих границ, Румыния надеялась, что ей удастся прибавить к союзническим обязательствам по Малой и Балканской Антантам, которые гарантировали сдерживание Венгрии и Болгарии, еще и соглашения о гарантии границ с СССР, а затем и с Германией. В Бухаресте полагали, что создание франко-чехословацко-советского союза представляет удобную возможность для соглашения с СССР, но и раздражать Германию там не собирались. Соответственно летом 1935 г. румынская сторона попыталась заинтересовать СССР договором о взаимопомощи в обмен на советское признание аннексии Бессарабии. Однако Москва не испытывала доверия к румынской внешней политике и не собиралась идти на подобную уступку. В итоге переговоры завершились безрезультатно. С осени 1936 г. румынская политика все более стала ориентироваться на Польшу и Германию.

Таблица 12.

Доля стран во внешней торговле Румынии (%)[1119].



События Чехословацкого кризиса 1938 г. показали, что Бухарест, связанный союзом с Прагой, не собирается поддерживать своего союзника против Германии. Румынское руководство тщательно отслеживало изменения на международной арене и старалось не раздражать ни Англию с Францией, ни Германию с Италией. Прекрасно зная о нежелании западных стран и тем более Германии допустить советское вмешательство в решение Судетского вопроса, Румыния заняла в отношении вопроса о пропуске советских войск на помощь Чехословакии в целом отрицательную позицию. Правда, формального заявления о румынской позиции так и не было сделано, но противоречивые заявления румынских дипломатов в европейских столицах в общем сводились к отказу от пропуска Красной армии. В итоге отторжения Судетской области от Чехословакии практически прекратила свое существование Малая Антанта.

Продолжая идти на экономические уступки Германии, Румыния в своей внешней политике старалась сохранять возможность маневра. Отказываясь от сближения с СССР, Румыния в конце 1938 — начале 1939 г. решила поискать поддержки у Англии и Франции, но очень быстро выяснилось, что эти страны не намерены реально поддерживать Бухарест. В этих условиях следовало не обострять отношений с Германией, которая постепенно усиливала свое влияние на Балканах. В марте 1939 г. румынское руководство попыталось в очередной раз прозондировать позиции Лондона и Парижа относительно возможных экономических уступок Берлину. Так как эти зондажи совпали с германской оккупацией Чехии, то Румыния неожиданно оказалась втянутой в европейский предвоенный кризис. Предложения Англии о привлечении к защите Румынии СССР вызвали в Бухаресте как минимум недовольство. Как верно отметил В.К. Волков, к весне 1939 г. малые страны Юго-Восточной Европы выработали свой вариант стратегии «умиротворения» агрессора, который заключался в решительном отказе «от контактов с Советским Союзом в их внешней политике» и «от участия в каких-либо вариантах международного сотрудничества, хотя бы отдаленно напоминавших систему коллективной безопасности»[1120]. 23 марта было подписано румыно-германское экономическое соглашение, расширившее германское экономическое присутствие в Румынии. Стараясь удержать Румынию от сближения с Германией, Англия и Франция 13 апреля дали ей гарантии независимости. Правда, Бухарест не замедлил сообщить в Берлин о своей готовности к сотрудничеству с Германией.

Таблица 13.

Доля некоторых европейских держав в нефтяном экспорте Румынии (тыс. т)[1121].



В ходе политического кризиса 1939 г. в Европе ситуация для Советского Союза складывалась не слишком благоприятно. С одной стороны, стремление к соглашению с ним демонстрировали и Англия с Францией, и Германия, однако, с другой стороны, опасность нового англо-франко-германского соглашения по примеру 1938 г. отнюдь не исключалась. Это подтверждала и позиция Румынии, которая, будучи союзником Англии и Франции, не желала сближения с Москвой, подтвердив свой внешнеполитический императив — любая договоренность с СССР должна была прежде всего привести к советскому согласию с границей по Днестру. В целом позиция Румынии сводилась к формуле: «Никаких союзов против Германии и никаких дел с СССР». Вместе с тем Москва получила возможность выбирать, с кем и на каких условиях ей договариваться, и максимально ее использовала, балансируя между англо-французским и германо-итальянским военно-политическими блоками.

Международные отношения весны — лета 1939 г. в Европе представляли собой запутанный клубок дипломатической деятельности великих держав, каждая из которых стремилась к достижению собственных целей. События параллельно развивались по нескольким направлениям: шли тайные и явные англо-франко-советские, англо-германские и советско-германские переговоры, происходило оформление англо-франко-польской и германо-итальянской коалиций. Москва в своих расчетах исходила из того, что возникновение войны в Европе — как при участии СССР в англо-французском блоке, так и при сохранении им нейтралитета — открывало новые перспективы для усиления советского влияния на континенте. Союз с Англией и Францией делал бы Москву равноправным партнером со всеми вытекающими из этого последствиями, а сохранение Советским Союзом нейтралитета в условиях ослабления обеих воюющих сторон позволяло ему занять позицию своеобразного арбитра, от которого зависит исход войны. Исходя из подобных расчетов, был определен советский внешнеполитический курс.

Англо-франко-советские переговоры показали, что Англия и Франция не готовы к равноправному партнерству с СССР. В этих условиях предложения Германии оказались более привлекательными, и 23 августа 1939 г. в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении, ставший значительным успехом советской дипломатии. Согласно секретному дополнительному протоколу к этому договору, советская сторона подчеркнула свой интерес к Бессарабии, а германская заявила «о ее политической незаинтересованности в этих областях»[1122]. Тем самым СССР смог добиться признания своей позиции по бессарабскому вопросу со стороны Германии. В результате этого соглашения СССР удалось остаться вне европейской войны, получив при этом определенную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для маневра между воюющими группировками в собственных интересах. В 1939 г. Европа оказалась расколотой на три военно-политических лагеря: англо-французский, германо-итальянский и советский, каждый из которых стремился к достижению собственных целей, что не могло не привести к войне.

Ныне официальная позиция румынской историографии по вопросу о советско-германском договоре о ненападении 1939 г. сводится к следующему:

«Подписанием секретного Протокола СССР нарушил в отношении Румынии:

статью 1 Пакта Бриана — Келлога, осуждающую применение войны при урегулировании международных конфликтов и предусматривающую отказ от войны в качестве инструмента национальной политики в отношениях между государствами-участниками;

статью 2 того же Пакта, предусматривающую, что урегулирование или решение всех споров и конфликтов любого происхождения, могущих возникнуть между государствами-участниками, следует проводить исключительно мирным путем;

Московский протокол от 9 февраля 1929 г., по которому подписавшие его государства: СССР, Эстония, Польша, Латвия и Румыния, — ускоряли действие Пакта Бриана — Келлога;

решение лондонской Конвенции об определении агрессора, подписанной в 1933 г. Румынией, Эстонией, Польшей, Турцией и СССР»[1123].

Однако все эти громогласные обвинения Советского Союза совершенно безосновательны, поскольку ни в договоре о ненападении, ни в секретном протоколе к нему не упоминается о возможности каких-либо силовых действий Москвы с целью реализации достигнутых советско-германских договоренностей. К тому же следует помнить, что именно это соглашение между Берлином и Москвой позволило мирно решить бессарабский вопрос летом 1940 г. Кроме того, появляются и новые версии. Так, румынский исследователь В. Вэратик полагает, что по советско-германскому соглашению «Советский Союз обязался выдвигать свои претензии на Бессарабию лишь тогда, когда правительство Румынии приступило бы к удовлетворению возможных венгерских или болгарских территориальных требований». Однако приводимые им цитаты из документов показывают, что, хотя германская сторона действительно старалась связать Москву дополнительными условиями, советское руководство умело уклонилось от их принятия[1124].

Добившись обеспечения своих интересов в Восточной Европе благодаря договору о ненападении, Советский Союз внимательно следил за развитием событий, готовясь использовать их к своей выгоде. Начало войны в Европе и пассивная позиция Англии и Франции, имевших возможность разгромить Германию уже в сентябре 1939 г., позволили СССР активизировать свою политику в отношении восточноевропейских стран и приступить к ревизии своих западных границ, навязанных ему в 1920–1921 гг. Тем самым советское руководство получило возможность вернуть контроль над территориями, большая часть которых ранее входила в состав Российской империи. Уже в сентябре — октябре 1939 г. Москве удалось вернуть утраченные в 1921 г. территории Западной Украины и Западной Белоруссии и создать военные базы в странах Прибалтики. Военно-дипломатические успехи СССР по установлению контроля над советской сферой интересов в Восточной Европе оказались прерванными Финляндией, и всю зиму 1939–1940 гг. Москва была занята войной на северо-западе, которая значительно усилила угрозу столкновения с Англией и Францией. Лишь поражение Франции в июне 1940 г. позволило советскому руководству активизировать свою политику в Прибалтике и в отношении Румынии.

Не будучи уверенным в победе той или иной европейской группировки, румынское руководство решило выждать, и буквально накануне начала германо-польской войны Румыния заверила Германию, что она останется нейтральной в случае войны в Европе и продолжит снабжать Третий рейх нефтью и продовольствием. Бухарест не собирался бросаться на защиту своего польского союзника и хотел убедиться в готовности Лондона и Парижа к войне. Пассивность Англии и Франции в войне с Германией стала уже с конца 1939 г. подталкивать Румынию в сторону более внимательного учета пожеланий Берлина. Полагая, что именно Третий рейх может стать новым защитником от возможных советских притязаний, румынское руководство, внимательно следившее за ходом европейской войны, решило с апреля 1940 г. активизировать сближение с Германией. Положение Румынии осложнялось еще и тем, что определенные территориальные претензии к ней имели Венгрия, уже давно взявшая курс на сближение с Германией, и Болгария. В этих условиях новые экономические уступки Германии рассматривались в Бухаресте как возможность заручиться ее поддержкой не только против Москвы, но и против Будапешта и Софии[1125].

В условиях разгрома Франции и поддержки советской позиции в бессарабском вопросе Германией и Италией Москва смогла решить этот затянувшийся спор с позиции силы. Сосредоточив на Днестре значительную военную группировку, СССР потребовал от Румынии наконец-то выполнить взятые на себя еще в 1918 г. обязательства и вывести из оккупированной Бессарабии румынские войска. Одновременно требовалось передать Советскому Союзу и Северную Буковину, населенную по преимуществу украинцами и имеющую важное стратегическое значение (через нее шла железная дорога, соединяющая Бессарабию и Западную Украину). Лишенная какой-либо внешней поддержки Румыния была вынуждена согласиться с советскими требованиями. Как писал в 1943 г. бывший румынский премьер-министр Татареску: «Мы отказались от войны с Советами, ибо это означало не только исчезновение румынского государства и разгром нашей армии, но и ликвидацию всего румынского господствующего класса со всеми вытекающими отсюда последствиями»[1126]. В результате советскому руководству удалось добиться прекращения затянувшейся на 22 года румынской интервенции, и бессарабский вопрос был наконец-то решен мирным путем.

В историографии неоднократно поднимался вопрос о том, были ли советские ноты Румынии от 26 и 27 июня 1940 г. ультиматумами. Как правило, советские историки старались обходить этот вопрос стороной, а зарубежные, наоборот, именно на нем акцентировали свое внимание. Для решения этого вопроса следует вспомнить, что ультиматумом называется «требование одного государства к другому, сопровождающееся угрозой применения силы в случае его невыполнения в указанный срок». Обратившись к текстам советских нот, можно увидеть, что хотя в них прямо и не говорилось об угрозе применения силы, но содержались намеки на возможность такого развития событий. Все это позволяет оценить советские требования именно как ультиматум, что, кстати, в то время вовсе не скрывалось[1127]. Но прежде чем вслед за некоторыми авторами[1128] осуждать эти методы Москвы, следует вспомнить, что ультиматум — это один из самых распространенных методов внешней политики вообще. Особенно если речь идет о взаимоотношениях крупной державы и малого государства. К тому же, говоря откровенно, никакого другого способа разрешения бессарабского вопроса в реальных условиях лета 1940 г. просто не существовало.

Понятно, что Румыния считала эти советские действия «захватом», этот же тезис был широко распространен и в антисоветской литературе послевоенного времени. Как ни странно, теперь он озвучен и в российской историографии. Так, например, E.Л. Валева пишет, что территория Бессарабии и Северной Буковины «была оккупирована союзником Германии — СССР»[1129]. Мало того что автор полностью исказила сложившуюся ситуацию, она еще умудрилась объявить Советский Союз союзником Третьего рейха. Интересно было бы услышать ее аргументы в пользу этого абсолютно бездоказательного заявления, но теперь приводить аргументы по некоторым вопросам не принято. Однако в данном случае следует отметить, что ни о каком советско-германском союзе не было и речи. Ни в одном соглашении сторон об этом не сказано ни слова, ни Москва, ни Берлин никогда не рассматривали свои отношения в этом ключе, хотя и допускали такие пропагандистские заявления, которые могли быть истолкованы как определенная тенденция дальнейшего сближения между ними. Однако дальше этого дело не пошло.

Что касается советской «оккупации» этих территорий, то, как писал по горячим следам событий американский журналист В. Максвелл, «несмотря на то, что в прессе были попытки охарактеризовать это событие как территориальный “захват”, необходимо принять во внимание три основных фактора. Во-первых, оккупация Бессарабии Румынией была захватом, и Советское правительство никогда не признавало права Румынии на эту территорию, во-вторых, при румынском господстве население Бессарабии находилось в тяжелом положении и, в-третьих, эти события были восторженно встречены жителями Бессарабии». […] «В отношении первого из этих трех факторов следует заметить, что захват Бессарабии Румынией в 1918 году был настолько вопиющим, что правительство США никогда официально не признавало его и до 1931 года не включало в своих картах Бессарабию как румынскую территорию». […] «Из событий в восточной Польше, Балтийских странах и ныне в Бессарабии и Буковине ясно видно, с чем связывают свои надежды на свободу и благосостояние простые люди малых тиранизируемых стран Европы, имея возможность сделать свой выбор». Поэтому «неудивительно, что гостеприимство, оказанное Красной армии, было очень горячим. Когда на Днестре Красной армией были наведены первые понтоны, бессарабские крестьяне плыли и перебирались вброд к лодкам, чтобы направить их в безопасное место. В селах и вдоль дорог Красную армию встречали возгласами: “Мы вас ждали 22 года!”»[1130].

Были ли эти действия СССР агрессией? Согласно конвенции об определении агрессии 1933 года, предложенной именно советской стороной, агрессором признавался тот, кто совершит «объявление войны другому государству; вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого государства; нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, суда или воздушные суда другого государства; морскую блокаду берегов или портов другого государства; поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требование государства, подвергшегося вторжению, принять, на своей собственной территории, все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства». Причем в конвенции специально оговаривалось, что «никакое соображение политического, военного, экономического или иного порядка не может служить оправданием агрессии» (в том числе внутренний строй и его недостатки; беспорядки, вызванные забастовками, революциями, контрреволюциями или гражданской войной; нарушение интересов другого государства; разрыв дипломатических и экономических отношений; экономическая или финансовая блокада; споры, в том числе и территориальные, и пограничные инциденты)[1131].

Прежде всего, следует отметить, что применение термина «советская агрессия» к оккупированной Румынией территории Бессарабии просто невозможно. Даже если бы советская сторона и совершила указанные в конвенции действия, их следовало бы квалифицировать как меры пресечения румынской агрессии и освобождения советской территории. Что же касается Северной Буковины, то поскольку вступлению советских войск на ее территорию предшествовали дипломатические переговоры, завершившиеся согласием румынской стороны с советским вариантом решения бессарабского вопроса, с юридической точки зрения действия Москвы не являются агрессией.

В результате действий Советского Союза в июне 1940 г. была восстановлена советско-румынская граница по рекам Прут и Дунай, установленная еще решением Берлинского конгресса 1878 г. Бессарабия была освобождена от румынской оккупации и воссоединилась с СССР. Что касается Северной Буковины, то в данном случае имело место присоединение этой территории к СССР и установление новой границы между Прутом и Карпатами. В международно-правовом плане установленная соглашением от 28 июня 1940 г. советско-румынская граница была закреплена мирным договором с Румынией, подписанным 10 февраля 1947 г.[1132] Тем самым советскому руководству удалось не только фактически, но и юридически урегулировать бессарабский вопрос.

Поражение Франции в июне 1940 г. привело к нарушению сложившейся системы влияния великих держав и обострило борьбу за Балканы. Первым новую ситуацию использовал СССР, добившийся разрешения бессарабского вопроса. Венгрия и Болгария решили, что настало время осуществить их собственные территориальные претензии к Румынии. Опасаясь своих соседей, румынское руководство приняло решение ускорить сближение с Германией, что должно было помочь избежать новых территориальных уступок. Уже 29 июня румынское руководство решило, что сближение с СССР невозможно, так как «оно бы повело нас быстрыми шагами к коммунизму». Следовательно, оставался лишь курс на сближение с Германией, причем не исключалось и участие Румынии в возможном нападении Третьего рейха на Советский Союз. В тот же день германскому посланнику в Бухаресте сообщили о готовности румынского правительства «избавиться от ошибочной политики прошлого»[1133].

Сославшись на то, что Англия не оказала ей даже косвенной поддержки в бессарабском вопросе, Румыния 1 июля отказалась от англо-французских гарантий 1939 г. Действительно, занятое обеспечением собственной безопасности после капитуляции Франции, английское правительство нейтрально отнеслось к действиям СССР в отношении Румынии[1134]. По мнению же английской прессы, «оккупация» Бессарабии стала началом войны на Балканах, а выход Красной армии к Дунаю свидетельствует о начале развала советско-германской дружбы, поскольку Германия может потерять румынскую нефть. Газеты публиковали слухи о том, что русские выдвигают претензии на румынские порты и намереваются захватить Дарданеллы[1135]. 5 июля ТАСС опровергло сообщение ряда английских газет о том, что якобы 2 июля московская радиостанция передала в эфир обращение румынского населения к Красной армии за помощью против «великой державы, к которой повернулось румынское правительство»[1136]. Этими мерами английское руководство стремилось ухудшить советско-германские отношения, чтобы отвлечь внимание Берлина на восток.

2 июля в личном послании Гитлеру Кароль II заявил о желании «тесного сотрудничества с Германией во всех областях, заключении политических договоров, благоприятных для обеих стран», и просил направить в Бухарест военную миссию[1137]. Однако в Берлине не спешили отвечать на румынские предложения, поскольку перед Германией стояла задача подчинить своему влиянию все Балканы, а для этого следовало использовать противоречия стран региона. Уже 4 июля германские дипломаты сообщили румынскому руководству о необходимости территориальных уступок Венгрии и Болгарии. 6 июля румынский король сообщил в Берлин о готовности к переговорам с соседями и выразил надежду, что «это искреннее заявление, которое требует от Румынии колоссальных жертв, будет рассматриваться как доказательство духа сотрудничества и его личной высокой оценки фюрера». 12 июля Румыния заявила о выходе из Лиги Наций и просила Германию направить в страну войска для «обучения» румынской армии[1138]. В течение июля 1940 г. из Румынии были высланы английские и французские специалисты, работавшие на нефтяных промыслах, крупнейшая английская нефтяная компания «Астра ромына» перешла под контроль румынского правительства.

Понятно, что все эти прогерманские жесты Бухареста вызвали озабоченность в Венгрии, опасавшейся, что, сблизившись с Германией, Румыния сможет заручиться ее поддержкой в Трансильванском вопросе. Однако германское руководство не стремилось занимать прорумынскую или провенгерскую позицию, поскольку было заинтересовано в подчинении обоих государств. Поэтому с точки зрения Берлина лучшей политикой было бы создание ситуации, при которой и Венгрия, и Румыния вынуждены были бы постоянно обращаться за поддержкой к Третьему рейху. 15 июля в Бухарест было передано личное послание Гитлера, в котором условием германо-румынского сближения ставилось удовлетворение территориальных требований Венгрии и Болгарии. «Если Румыния, Венгрия и Болгария, — писал фюрер, — считают невозможным достичь соглашения, то подобная позиция, по моему твердому убеждению, не принесет выгоды ни одному из этих государств, а, напротив, накажет их всех»[1139]. Фактически это была угроза прежде всего в адрес Румынии.

Демонстративная холодность Берлина подталкивала румынское руководство к новым уступкам. В ходе переговоров с Германией и Италией 26–27 июля румынская делегация, напоминая о своих прогерманских действиях в прошлые годы, попыталась добиться смягчения германо-итальянской позиции. Вместе с тем она выражала готовность к урегулированию отношений с Венгрией и Болгарией путем изменения границы и обмена населением. Взамен Румыния просила Германию и Италию предоставить территориальные гарантии и выдать кредит на закупку германского вооружения в течение 10 лет. «Румыния готова на уступки, ибо она ясно понимает свое положение и знает о желаниях фюрера установить новый порядок в Европе, частью которого она хочет стать». Однако Германия и Италия отказались от румынского предложения о гарантии границ Румынии и от роли арбитра в урегулировании территориальных вопросов, потребовав от нее договориться с соседями, учтя их требования. 8 августа было подписано новое торговое румыно-германское соглашение на поставку сельскохозяйственной продукции. В этих условиях в августе 1940 г. Румыния была вынуждена пойти на прямые переговоры с Венгрией и Болгарией[1140].

В июле 1940 г. Германия, Италия и СССР, стремившиеся усилить, и Англия, пытавшаяся сохранить свое влияние в регионе, поддержали территориальные претензии Болгарии к Румынии. 19–21 августа состоялись румыно-болгарские переговоры в городе Крайове, в результате которых 7 сентября было подписано соглашение о передаче Болгарии территории Южной Добруджи площадью в 5672 кв. км и населением 386 231 человек. 21 сентября соглашение было ратифицировано, и болгарские войска вступили в Южную Добруджу, а к 2 октября вся процедура была завершена[1141]. Со своей стороны, Венгрия еще 28 июня уведомила Берлин, что в создавшейся ситуации она не исключает возможности решения вопроса о Трансильвании военной силой. В то же время она готова увеличить свои сельскохозяйственные поставки в Германию и предоставить ей право пользования венгерскими железными дорогами. 29 июня венгерские войска начали сосредоточение у румынской границы[1142]. Одновременно Венгрия пыталась выяснить позицию других великих держав.

В июле — августе 1940 г. Москва неоднократно заявляла, что считает свои отношения с Венгрией нормальными и не имеет к ней никаких претензий. В то же время «советское правительство считает, что претензии Венгрии к Румынии имеют под собой основания», и СССР будет придерживаться этой позиции «в случае созыва международной конференции, на которой эвентуально будет стоять вопрос о притязаниях Венгрии к Румынии». Попытки Венгрии получить обещания более конкретной помощи не увенчались успехом[1143]. Англия и США также поддержали венгерские претензии. За этой позицией Москвы, Лондона и Вашингтона без труда угадывалось стремление использовать венгеро-румынский конфликт для того, чтобы поссорить возможных союзников Германии и причинить ей экономические трудности. Со своей стороны, Германия и Италия, отметив справедливость венгерских претензий, в начале июля 1940 г. посоветовали Венгрии воздержаться от применения силы и попытаться решить вопрос дипломатическим путем.

Начавшиеся по инициативе Румынии 7 августа контакты с Венгрией переросли 16 августа в прямые переговоры в городе Турну-Северине. Однако кардинальное расхождение позиций сторон и отсутствие даже намека на взаимные уступки привело к тому, что 24 августа переговоры окончательно провалились, и в Будапеште решили с утра 29 августа начать войну с Румынией. 23 августа в Венгрии началась мобилизация, 27 августа на венгеро-румынской границе произошел воздушный бой между самолетами сторон. В тот же день Венгрия уведомила Германию, что срыв переговоров и сосредоточение румынской армии в Трансильвании заставляет ее рассмотреть возможность военного решения вопроса. На следующий день венгерские ВВС бомбили румынский аэродром, а развернутые на границе 1-я, 2-я и 3-я венгерские армии (общей численностью в 360 тыс. человек) были готовы к наступлению[1144].

Естественно, в Берлине не собирались допускать венгеро-румынского конфликта. 27 августа Германия предложила Венгрии и Румынии прислать своих представителей на конференцию в Вену. 28 августа 4-я танковая и 2-я моторизованная дивизии вермахта были приведены в готовность «в целях быстрого вмешательства для защиты румынских нефтяных районов». Предполагалось, что эта операция будет проведена 31 августа — 1 сентября 1940 г.[1145] Однако в тот же день в Берлине стало известно о согласии Румынии на международный арбитраж. 29 августа в Вене делегации Венгрии и Румынии были уведомлены о необходимости сохранения мира и готовности Германии и Италии решить спорный вопрос. На следующий день было оформлено решение Второго Венского арбитража, согласно которому Венгрии передавалась территория Северной Трансильвании площадью в 43 492 кв. км с населением в 2667 тыс. человек, а Румыния получила гарантию своих новых границ. Такое решение Трансильванского вопроса в наибольшей степени устраивало Германию, которая, пообещав сторонам возможность его пересмотра, получила дополнительный рычаг воздействия на обе стороны[1146]. Население Румынии с возмущением восприняло сообщения о венском диктате, в ряде городов состоялись митинги и демонстрации протеста.

Для успокоения общественного мнения румынское руководство использовало факты инцидентов на советско-румынской границе, раздувая версию о советской угрозе, которая заставила пойти на принятие решения Венского арбитража. Обстановка на советско-румынской границе со второй половины июля 1940 г. стала ухудшаться, что было связано с увеличением количества ее нарушений с румынской стороны. С 16 по 31 июля румынские самолеты 13 раз нарушали советское воздушное пространство, а сухопутная граница с 8 по 30 июля 13 раз нарушалась румынскими солдатами, из которых 17 были задержаны советскими пограничниками, а 1 был убит при оказании сопротивления. Румынские солдаты портили или переставляли вехи, обозначавшие линию границы, обстреливали советских пограничников. В августе обстановка еще более ухудшилась, а количество нарушений границы возросло. В это время румынские самолеты 17 раз вторгались в воздушное пространство СССР, а 26 августа 9 румынских самолетов, нарушившие границу, были атакованы 2 советскими истребителями. В произошедшем воздушном бою 1 румынский самолет был сбит, а остальные улетели за р. Прут[1147]. В тот же день частям Красной армии, дислоцировавшимся на границе с Румынией, было приказано привести в боевую готовность средства ПВО, организовать тщательное круглосуточное наблюдение за воздушным пространством и немедленно открывать огонь «при появлении в воздухе на нашей территории румынских самолетов». При этом следовало «по немецким самолетам огня не открывать», а ограничиться лишь наблюдением с земли и со стороны поднимаемых в воздух дежурных звеньев истребителей[1148].

В этих условиях 17 августа Москва заявила Бухаресту протест против этих инцидентов и предложила создать смешанную советско-румынскую комиссию для демаркации границы. 19 августа Советский Союз передал Румынии новую ноту протеста против действий румынских войск на границе. В ответной румынской ноте от 26 августа сообщалось о том, что румынские пограничники получили строгий приказ избегать всяких инцидентов, и выдвигались контрпретензии на действия советской погранохраны. 29 августа и 12 сентября Москва вновь заявляла протесты против новых инцидентов, спровоцированных румынской стороной, которая в ответной ноте 13 сентября вновь отрицала приводимые советской стороной факты и выдвинула контрпретензии. Хотя по поводу этих инцидентов стороны так и остались каждая при своем мнении, тем не менее ни одна из них не стремилась обострять отношения[1149]. В итоге к концу сентября 1940 г. обстановка на границе несколько нормализовалась, но продолжала оставаться сложной[1150]. Для обоснования версии о советской угрозе Румынии использовался и факт подписания 3 сентября советско-венгерского договора о торговле и мореплавании[1151], который рассматривался в Бухаресте как основа возможного антирумынского советско-венгерского союза. Правда, следует отметить, что никаких военных мер против Румынии советской стороной в это время не намечалось.

Раскрывая смысл этих пограничных провокаций, «Правда» 9 сентября справедливо писала, что «окружение Кароля несколько времени назад вело переговоры, в которых подготовлялась передача Венгрии значительной части Трансильвании, а также получение от Германии и Италии гарантий государственной территории Румынии. Королю нужны были какие-нибудь внешние поводы для того, чтобы как-то оправдать перед общественным мнением Румынии эти подготовлявшиеся решения. В этих целях окружение короля пошло на создание провокационных инцидентов на советско-румынской границе. Кароль, конечно, правильно рассчитал, что нападения румынских частей на советскую пограничную охрану не может остаться без ответа. Все это было использовано для того, чтобы распространять заведомо ложные слухи о том, что якобы Советский Союз готовит нападение на Румынию, что Румынии угрожает военный разгром, а посему единственный способ спасения Румынии — отдать Венгрии часть Трансильвании и получить от Германии и Италии гарантии территории Румынии»[1152].

Изменившаяся обстановка на Балканах потребовала уточнения тактики местных компартий. Уже 20 августа ИККИ утвердил резолюцию о положении в Венгрии и задачах КПВ, согласно которой основной угрозой являлось сближение Венгрии с Германией на основе ревизии венгерских границ. Перед венгерской компартией ставилась задача бороться за независимую внешнюю политику страны и сохранение мира, что было возможно только на «основе добрососедских, честных и безусловно дружественных отношений с великой соседней социалистической державой, Советским Союзом»[1153]. 5 сентября в ИККИ была выработана директива румынской и венгерской компартиям по Трансильванскому вопросу, в которой Венский арбитраж прямо назывался империалистическим диктатом. Перед компартиями ставилась задача активизировать борьбу с реакционными правящими режимами, за пролетарскую солидарность трудящихся обеих стран и за сближение с СССР[1154].

Прибывшая 9 сентября в Москву румынская делегация для переговоров о демаркации пограничной линии попыталась вновь поднять вопрос об изменении границы в районе города Герца, но советская сторона отклонила это предложение[1155]. В дальнейшем работа демаркационной комиссии всячески тормозилась румынской стороной, которая не хотела признавать эту линию в качестве границы. Для этого использовались разногласия по вопросу о линии границы в районе г. Герца и особенно в дельте Дуная, где не было установлено, по какой из нескольких проток Килийского гирла должна проходить граница[1156]. Это позволяло утверждать, что «захват Бессарабии и Северной Буковины» является силовым актом, который Румыния «не имеет никакого интереса легализовать» и давать «Советам юридическое основание для удержания этих провинций»[1157]. В итоге до 22 июня 1941 г. советско-румынская граница так и не была демаркирована, что способствовало возникновению новых инцидентов. В дальнейшем советские ноты протеста о фактах обстрела советских пограничников и нарушении границы румынскими самолетами направлялись румынской стороне 18, 21 января, 22 февраля, 21, 31 марта, 12, 26 апреля, 5, 9, 19 мая 1941 г. Только с 10 по 21 июня 1941 г. иностранные самолеты 17 раз нарушали границу СССР со стороны Румынии[1158].

Тем временем 5 сентября 1940 г. румынская конституция 1938 г. была отменена, 6 сентября король Кароль II отрекся от престола в пользу сына Михая I, а ставший еще 4 сентября главой румынского правительства генерал И. Антонеску получил фактически диктаторские полномочия. Новое румынское руководство решило форсировать сближение с Германией, и 5 сентября новый глава правительства уведомил Берлин о «желании тесного сотрудничества с Германией», согласии на присылку военной миссии, готовности выполнить решения Венского арбитража и увеличить поставки Третьему рейху необходимых товаров. 13 сентября в Берлин со ссылкой в том числе и на «советскую угрозу» была передана просьба о направлении в Румынию военной миссии[1159]. 20 сентября Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ) издало приказ о вводе войск в Румынию для охраны нефтепромыслов и обучения румынской армии. 8 октября в Румынию прибыли германские войска общей численностью в 22 430 человек[1160]. 16 октября СССР заявил, что не был информирован о целях и количестве германских войск в Румынии, которая в тот же день согласилась примкнуть к Тройственному пакту. Экономическое сотрудничество с Румынией Советскому Союзу наладить не удалось из-за нежелания Бухареста и преобладающего экономического влияния Германии. Однако, чтобы не ухудшать и без того холодные советско-румынские отношения, румынское руководство в декабре 1940 г. согласилось начать экономические переговоры, которые завершились 26 февраля 1941 г. подписанием договора о торговле и мореплавании и соглашения о товарообороте и платежах, но это не повлияло на антисоветскую позицию Румынии[1161].

Решения Венского арбитража вызвали недовольство в Москве, и в ходе оживленных дипломатических контактов с Германией по этому поводу советская сторона указала на нарушение Берлином статьи 3 договора о ненападении о консультациях. В ответ германское правительство заявило, что его действия «в отношении Румынии и Венгрии были направлены на сохранение мира в Дунайском регионе, чему серьезно угрожала имевшаяся напряженность между обеими странами, что было возможно лишь при быстром дипломатическом вмешательстве», поэтому времени для извещения Москвы не осталось. Вступление же германских войск в Румынии объяснялось необходимостью помочь обучению румынской армии и охранять нефтяные источники от возможных действий Англии[1162]. Дипломатические дискуссии по этим вопросам привели к тому, что 19 сентября 1940 г. Гитлер «решил не предоставлять России больше ни одной европейской области»[1163].

Усиление германского и ослабление английского влияния на Балканах привело к тому, что по инициативе Германии было созвано совещание экспертов по определению режима судоходства на Дунае в обход существовавших Дунайских Комиссий. Не будучи приглашенным на это совещание, СССР 9 сентября обратился к Германии с уведомлением о своей заинтересованности в его работе. Германия попыталась отклонить советские претензии, ссылаясь на то, что предстоящее совещание намерено сосредоточиться на рассмотрении вопроса судоходства в районе Железных Ворот. В этом духе был выдержан и официальный ответ из Берлина от 12 сентября, в котором отмечалось, что Германия признает «вступление СССР в Европейскую Дунайскую Комиссию… само собой разумеющимся». Этот ответ не удовлетворил Москву, и 13 сентября в прессе было опубликовано сообщение, что СССР «надеется получить от германского правительства соответствующую информацию о совещании экспертов в Вене по международным дунайским вопросам»[1164]. 14 сентября советская сторона заявила, что одобряет ликвидацию Международной и Европейской Дунайских Комиссий и выступает за создание новой Дунайской Комиссии и заинтересована в разрешении вопросов судоходства на Дунае от Братиславы до его устья[1165].

13 октября Германия обещала учесть советские пожелания в вопросах о режиме Дуная, а 17 октября уведомила СССР о согласии с его предложением «об образовании единой Дунайской Комиссии, но считает необходимым участие Италии в этой комиссии». Советская сторона указала на необходимость обсуждения этого вопроса, а 19 октября выразила готовность «впредь до образования указанной Дунайской Комиссии присоединиться к “Временному соглашению” от 12 сентября 1940 г.» и «принять участие в совместных переговорах между уполномоченными экспертами СССР, Германии, Румынии и Италии в г. Бухаресте для рассмотрения, в порядке временного решения, тех задач, которые до сих пор выполняла Европейская Дунайская Комиссия»[1166]. Соответственно, 24 октября советская делегация получила задачу добиться, чтобы вместо Автономной Румынской Дирекции Морского Дуная была создана Советско-Румынская Администрация Морского Дуная в г. Сулине, на которую следовало возложить установление правил судоходства от Брэилы до Черного моря. Румынская сторона могла бы заниматься организацией лоцманской службы в Сулинском и Георгиевском рукавах, а в Килийском рукаве СССР и Румыния действовали бы совместно. Предполагалось добиться запрета на плавание в морском Дунае всех военных судов, кроме Румынии и СССР, а транзит вооружения был бы возможен лишь по совместному разрешению Москвы и Бухареста[1167]. Однако начавшиеся 28 октября переговоры показали, что Румыния с молчаливого согласия Германии и Италии заняла непримиримую позицию в отношении предложений СССР. В итоге 21 декабря 1940 г. бесплодные переговоры были отложены на неопределенный срок[1168].

Со своей стороны, советское руководство, недовольное сближением Венгрии и Румынии с Германией, что создавало барьер советскому проникновению на Балканы, решило обсудить балканские проблемы на предстоящих переговорах с Германией в Берлине. Так, в директивах советской делегации от 9 ноября 1940 г. предусматривалось добиваться в ходе переговоров, чтобы на Балканах «к сфере интересов СССР были отнесены» район устья Дуная и Болгария. Следовало «сказать также о нашем недовольстве тем, что Германия и Италия не консультировались с СССР по вопросу о гарантиях и вводе войск в Румынию» и заявить о своей заинтересованности в дальнейшей судьбе Венгрии, Румынии и Турции и необходимости советского участия в решении этих вопросов[1169]. В ходе переговоров в Берлине 12–13 ноября Молотов заявил Гитлеру, что «Советское правительство выразило свое неудовольствие тем, что без консультации с ним Германия и Италия гарантировали неприкосновенность румынской территории. Он считает, что эти гарантии были направлены против интересов Советского Союза». Гитлер ответил, что «Германия на определенное время не считает возможным отказаться от этих гарантий», которые «были единственным, что склонило Румынию уступить России Бессарабию без борьбы», обратил внимание собеседника на экономическую важность румынских запасов нефти для Германии и Италии и отметил, что «само румынское правительство просило Германию взять на себя» защиту нефтеносных районов от Англии на время войны[1170]. В итоге стало очевидно, что Германия получила в Румынии важный военно-экономический плацдарм и не намерена идти на какие-либо уступки.

Тем временем активизация Англии в Восточном Средиземноморье потребовала от Германии создания гарантий безопасности нефтеносных районов Плоешти и военной безопасности в регионе. В этих условиях возросло значение мирной экспансии Германии на Балканах, которая стремилась консолидировать балканские страны в интересах борьбы против Англии, а в будущем и против СССР. Инструментом подчинения Балканских государств должны были стать не только двусторонние соглашения, но и Тройственный пакт — военно-политический договор Германии, Италии и Японии, заключенный 27 сентября 1940 г., к которому уже 20 ноября присоединилась Венгрия. В ходе визита в Берлин 22–23 ноября Антонеску заявил Гитлеру о готовности в случае войны с СССР принять в ней участие в союзе с Германией. 23 ноября Румыния присоединилась к Тройственному пакту, окончательно став сателлитом Третьего рейха[1171]. 4 декабря был подписан «Протокол о германо-румынском сотрудничестве для осуществления десятилетнего плана по развитию румынской экономики», которая теперь полностью подчинялась нуждам Германии, ее военным приготовлениям. Если в 1940 г. доля держав «Оси» в румынском экспорте достигла 63,6 %, то в 1941 г. она возросла до 95,2 %[1172]. С помощью системы клиринга Берлин получил возможность выкачивать из Румынии сырье и продовольствие. Уже к 31 декабря 1940 г. германская задолженность перед Румынией в торговле достигла 1050 млн леев, а к концу 1941 г. возросла до 17 148 млн леев[1173].

Таблица 14.

Добыча нефти и экспорт нефтепродуктов Румынией (тыс. т) [1174].


Уведомленное в конце декабря 1940 г. командованием германских войск в Румынии о подготовке Германии к войне с СССР, румынское руководство 14 января 1941 г. предложило Берлину помощь своих вооруженных сил в случае войны на востоке. В переданном германской стороне меморандуме указывалось, что «Румыния является сегодня для Германии стратегическим центром и базой политического господства в Восточной и Юго-Восточной Европе. При развитии дипломатических и военных событий весной Румыния может стать в центре военных действий. Сознавая свою роль и географическое положение, а также необходимость под держания социального европейского порядка, Румыния готова на самое близкое сотрудничество с Германией. С этой целью Румыния вступила в Тройственный пакт. Она позволила германским войскам вступить на ее территорию. Румыния готова, в случае необходимости, присоединиться к военным действиям на стороне Германии. […] Решительно присоединяясь к любым действиям германской стороны, Румыния убеждена, что во время предстоящей реконструкции Европы она найдет полное понимание со стороны Германии и великого фюрера — гениального творца. […] Будучи связанной с Германией Дунаем, Румыния желает также иметь с ней прямую сухопутную связь на севере и северо-западе». В документе также выражалась надежда на то, что «в новой Европе Германия будет признавать естественную роль Румынии как регионального гегемона»[1175]. Эта прогерманская политика позволила правительству Антонеску получить поддержку Берлина во время мятежа «Железной гвардии» 21–23 января 1941 г.[1176]

10 апреля румынская Компартия получила от ИККИ задачу усилить борьбу против вовлечения Румынии в войну и за дружбу с СССР, что должно было затруднить деятельность правительства и действия Германии[1177]. Со своей стороны, румынское руководство 10 мая сформулировало свои территориальные притязания. По его мнению, расширение Румынии «может быть осуществлено за счет Словакии… а также за счет Галиции, по линии Черновицы — Львов — Краков, так как она является легким, прямым и коротким путем для связей между устьем Дуная и Германией. Исходя из этого, нам необходима не только Бессарабия и Буковина… но и Покутье, которое расширило бы общую границу между Румынией, Словакией и Германией через оккупированную Польшу». Южнее Дуная выдвигались требования на югославский Банат и район Тимока. Естественно, что Германия и Италия не спешили с определением своей позиции в отношении этих прожектов[1178]. В конце мая 1941 г. Москва довела до сведения румынского правительства, что «готова решить все территориальные вопросы с Румынией и принять во внимание определенные пожелания относительно ревизии [границ], если Румыния присоединится к советской политике мира», т. е. выйдет из Тройственного пакта[1179]. Однако подобные предложения уже не интересовали Бухарест.

1 июня в Румынии началась скрытая мобилизация, а 11–12 июня во время визита в Мюнхен Антонеску был официально поставлен в известность о предстоящей войне с Советским Союзом и заявил Гитлеру о готовности действовать вместе с Германией. При этом румынское руководство надеялось получить не только Бессарабию и Северную Буковину, но и территорию между Днестром и Южным Бугом (так называемую Транснистрию). В целом эта идея была поддержана германской стороной. 18 июня до сведения Антонеску был доведен план конкретных операций дислоцированной в Румынии 11-й германской армии[1180]. 22 июня 1941 г. без объявления войны Румыния вместе с Германией напала на Советский Союз[1181]. Румынская пресса писала 19 августа 1942 г., что «наша нынешняя борьба — это борьба не только против большевиков. До тех пор, пока не будет уничтожена Россия, останется русская опасность. Разрушение России и продвижение Европы до Урала — вот главное условие развития румынского народа»[1182]. Как признавал в 1943 г. Г.И. Брэтиану, «в войне против СССР Румыния нашла одновременно свои восточные провинции, которые были у нее отобраны в 1940 году, а также и смысл своей исторической оборонительной миссии на границах Европы»[1183]. Поскольку идея «оборонительной миссии» Румынии восходит ко второй половине XIX века, совершенно очевидно, что именно эти агрессивные устремления толкнули ее на союз с Германией, а вовсе не решение бессарабского вопроса летом 1940 г.

Загрузка...