Безжалостный край

Глава 14

— Сейчас пойдем?

— Не стемнело еще. — Александр отполз немного назад в низину и повернулся на бок. Достал из рюкзака флягу, напился, закрутил крышку и положил емкость на место. — Хватит пялиться, — предложил он бывшему омоновцу. — Давай немного поедим. Я первый.

— Как скажешь, командир. Я очень даже не против, в желудке давно урчит.

Поели по очереди. Остатки упаковали обратно в рюкзаки и снова заняли позицию для наблюдения.

Спустя полчаса небо начало темнеть, и в вышине мигнула первая звезда. Температура потихоньку опускалась, принося небольшое облегчение.

— Может, надо было, как изначально планировали, провести разведку и только потом приступать к операции? — высказал сомнение Олег. — Вернулись бы домой. Подготовились, взяли побольше людей… Неспокойно на душе как-то.

— Я понимаю тебя. Но нет. Мы уже обсудили все. Будем работать сейчас, — ответил Бер. Он прекрасно понимал Старицкого и в какой-то мере разделял его опасения, но Никифоров прав. Лучшего шанса, чем сейчас, возможно, долго не представится.

Когда клановцы покинули контролируемую вэвэшниками территорию, коротко посовещались и решили не тянуть резину, а провести разведку наличными силами, никто не планировал вступать даже в минимальный огневой контакт с противником, поэтому пойти на авантюрный шаг посчитали приемлемым. Благо запасов и снаряжения для небольшой вылазки было вполне достаточно.

Уазик спрятали недалеко, в сухой балке, и пешком выдвинулись к деревне. Рассматривая Верхнюю Юзовку с достаточно близкого расстояния, четверка клановцев стала свидетелем события, которое заставило пересмотреть планы и принять решение об освобождении зазнобы Петровича именно сегодня.

Из Верхней Юзовки выехал «Урал» с кузовом, накрытым тентом. В бинокль рассмотрели, что грузовик полон вооруженных дробышевцев. Машина укатила по грунтовой дороге на запад, где на карте располагалась слобода Курятинская — помимо Зареченска самый большой из уцелевших населенных пунктов. По последним данным, там обитал сам Дробыш и основная часть верных ему боевиков.

Понаблюдав какое-то время за окрестностями, Никифоров, как самый опытный вояка, рекомендовал проникнуть в деревню, когда стемнеет, мотивируя тем, что если отбывшие составляют гарнизон Юзовки, то значительный, и имеет смысл провернуть операцию, пока они не вернулись.

Бер недолго сомневался. В конце концов решили разделиться на пары. Одна, в составе обоих Никифоровых, проникает внутрь поселения, производит поиск и эвакуацию объекта. Вторая страхует и в случае, если не получится тихо, шумом отвлекает на себя дробышевцев, оттягивая боевиков к уазику, на котором потом должна оторваться от преследования. Затем Бер с напарником обогнут обнесенную стеной Юзовку и подберут уходящих на своих двоих эвакуаторов с «добычей». Это, так сказать, средний вариант. В идеале, конечно, надо тихо войти и тихо выйти, но это как получится.

Обсудили и крайний сценарий, когда раскрыты обе группы. В этом случае Александр и Олег в темпе прорываются к машине и на всех парах мчатся подбирать «залетевших» Никифоровых. О такой ситуации думать не хотелось, так как могли быть потери, но рискнуть стоило, иначе завтра обстановка могла лишь ухудшиться. Не штурмовать же всем кланом деревню! Это все равно что официально объявить войну барону. Отступить от задуманного тоже не было желания — больно лакомый кус предложил Петрович.

Рация щелкнула условным сигналом — значит, Никифоровы уже на месте. «Пора и нам потихоньку». — Бер тронул Олега за плечо, молча отдавая команду на выдвижение.

Осторожно, где ползком, где быстрыми перебежками, добрались до сгоревших домов. Погода благоволила клановцам. Одну луну скрыли набежавшие перистые облака, а вторая, большая и яркая, пока не взошла на ночной небосвод. Ее время не наступило, поэтому стоило поторопиться.

Олег, согнувшись в три погибели, скользнул вдоль почерневшей, обугленной стены. Он дошел до конца, присел и выглянул за угол. Никого не заметив, собрался короткой перебежкой переместиться к следующему дому, как услышал достаточно громкое в ночной тишине предупреждение Александра:

— Замри! Даже не шевелись!

Старицкий застыл в неудобной позе с поднятой ногой.

— Что? — шепотом спросил он.

— Кажется, под твоей ногой растяжка.

Олег сдавленно выматерился и посмотрел вниз, но ничего не заметил. Стало еще темнее, хоть глаз выколи.

— Я сейчас. — Бер опустился рядом на колени.

— Как ты увидел?

— Не увидел. Почувствовал. Грудь сдавила тревога, а дальше — простая логика. Что тут может быть, кроме мин, растяжек или секрета с часовым. Не дураки же они оставлять такой удобный скрытный подход к деревне без присмотра и подстраховки, — объяснил Александр. — Не шевелись, — добавил он.

Олег и не думал дергаться, но мандраж по нервам ударил. Тем временем Александр очень медленно провел ладонью над землей у ног Старицкого, наконец нащупал леску, пробежался пальцами по слабо натянутой струне, чтобы определить расположение закладки. Нашел. Ф-1 спрятали под пирамидкой из нескольких битых кирпичей, щедро разбросанных по округе. Растяжка перекрывала старую, натоптанную тропинку вдоль дома и заодно блокировала нежданным посетителям удобный подход к следующему строению.

— Можешь сдать шаг назад.

Олег с облегчением отступил.

— Тебе помочь?

— Стой уж! Сам справлюсь. — Бер одной рукой придержал леску, второй осторожно убрал кирпичи. Затем сноровисто, опыт армейской жизни напомнил о себе, обезвредил противопехотную гранату. — Готово, — сказал он, поднимаясь и пряча гранату в карман разгрузки: пригодится еще. — Пошли.

— Ноктовизоры не помешали бы, — буркнул под нос Олег.

— Ты знаешь, где достать?

— Нет.

— Тогда нечего зря болтать. Вперед!

Теперь первым пошел Бер. Он изо всех сил пытался прощупать пространство вокруг с помощью новых способностей, вдобавок напрягал зрение, изучая темноту впереди.

Больше они не встретили никаких сюрпризов, то ли их не было, то ли просто повезло, но в конечном итоге друзья заняли намеченное место у ближайшего к частоколу дома.

Бер передал на оговоренной частоте сигнал «на позиции».

Никифоровы, опасаясь мин, передвигались ползком друг за другом. Первым, естественно, майор, за ним Эдик. Хорошо, что с электричеством огромные проблемы, имелись бы на вышках прожектора — такой номер легко не прокатил бы. Когда Никифоровы достигли стены, с облегчением прислонились спинами к преграде.

Вячеслав принюхался: пахло свежесрубленной древесиной. Он поколупал ногтем кору вкопанного бревна за спиной, поднес к носу — смолистый, кисловатый запах защекотал ноздри.

— Сосна, — пробормотал он себе под нос. — Они бы еще керосином свой палисадник облили. Придурки! Поджечь бы сейчас все. Строители хреновы!..

Минут двадцать дожидались сигнала от Бера. Наконец в наушнике щелкнуло. Все, пора! Вячеслав толкнул Эдика в плечо. Племянник молча подставил спину, на него взгромоздился Вячеслав. Эдик с трудом выпрямился, поднимая дядю вверх. Бывший майор крепким хватом уцепился за край стены и подтянулся. Голова оказалась поверх ограды, и Вячеслав внимательно окинул взглядом открывшуюся картину.

Черные силуэты деревенских построек частично перекрывали обзор. Тусклый свет из окон не разгонял уличную темноту, а облака в вышине по-прежнему прятали небесных спутников этого мира. И это было хорошо. Вячеслав подумал, что раз ему ничего практически не видно, то есть большой шанс, что их тоже никто не заметит. Никифоров подтянулся выше и перекинул ногу через край стены. Свесившись, протянул руку племяннику. Эдик подпрыгнул, руки сцепились, и, помогая себе ногами, Эдик через несколько секунд уже лежал на гребне. Неровный край стены больно уперся ему в грудь.

Не мешкая, «диверсанты» повисли на руках с внутренней стороны и спрыгнули на землю. Первый этап операции прошел успешно, теперь можно было перевести дух, осмотреться и, самое главное, определить, куда точно идти. Петрович подробно описал месторасположение деревенской усадьбы и указал на карте, где жила мать Любы. Никифоров, выбирая место проникновения, руководствовался как удаленностью от наблюдательной вышки, так и достаточно близким расположением нужного дома к частоколу.

— Нам в ту сторону, — показал рукой Вячеслав. — За этим строением нужный нам двор.

Он скорее ощутил, чем увидел, как племянник согласно кивнул.

Короткими перебежками, останавливаясь в самых затененных местах, Никифоровы достигли искомой постройки. Во дворе, почуяв чужаков, забрехала псина. Определенно, по писклявому гавку, какая-то мелкая шавка-звонок.

Вячеслав сквозь щель в заборе увидел, как вход в дом неярко озарился, скорее всего, от масляной или керосиновой лампы, и в проеме показался силуэт человека. На краткий миг высветилось его лицо — мужчина прикурил сигарету и глубоко затянулся, выпустив объемный клуб дыма.

— Заткнись, Бим, а то пристрелю! — рявкнул он на продолжающего брехать пса.

Собака не вняла предупреждению и продолжала свой концерт, к лаю добавив звон цепи, на которой сидела.

— Ну я тебе выдам по первое число, уродина!

Мужчина быстро спустился с крыльца и что-то поднял с земли. Бим, видать ученный жизнью, загремел «оковами» и, поскуливая, скрылся в будке.

— А-а, дрянь, не нравится? — Мужик запустил поднятым предметом в будку. Попал. Перепуганный пес выдал короткий скулеж и затих.

Вячеслав повернулся к племяннику:

— Смещаемся левее и тихо перелезаем.

— Понял, — так же шепотом ответил Эдик.

Через пять минут родственники сидели под окном с обратной стороны дома. Внутри шла гулянка. Эдик осторожно заглянул в окно. Чем-то обстановка напомнила ему виденный фильм про немцев. Трое полицаев жрут мутный самогон, а перепуганная крестьянка мечется у стола, пытаясь угодить «важным» постояльцам.

— Она? — поинтересовался племянник.

Вячеслав посмотрел, сравнивая женщину с фотографией, которую ему дал для опознания старый сослуживец. Ничего примечательного в женщине не было — обычная простушка примерно сорока лет. Заурядное лицо с курносым носом, близко посаженные глаза и длинные русые волосы. Таких на Руси — сотни тысяч. Не во вкусе Вячеслава. Ему больше нравились фигуристые брюнетки с искрой стервозности в глазах.

— Она, — с уверенностью подтвердил он, когда женщина повернулась к оконному проему лицом.

Люба вдруг так пристально уперлась взглядом в темноту за окном, что на какой-то миг Вячеславу почудилось, будто она видит его. Майор инстинктивно отпрянул в сторону.

— Ты чего? — насторожился Эдик.

— Ничего. Так… Показалось.

Никифоров снова осторожно заглянул в дом. Зазноба Петровича исчезла, дробышевцы продолжали выпивать и закусывать.

— Ты куда, Любаша? — послышался голос на улице.

— В туалет. Или ты, Митька, собираешься мне подол подержать? — раздалось в ответ приятное женское сопрано.

— А что? Я это с удовольствием.

— Извращенец!

Со стороны крыльца раздался мужской смех.

— Иди, а то твои дружки весь самогон без тебя выжрут.

— Нет. Я больше не хочу. Лучше здесь посижу. Ночная прохлада, хмель, красивая женщина рядом — настоящему мужчине больше ничего не нужно.

— Философ, елки-палки! А вот женщине нужно, — громче необходимого сказала Люба.

— Иди, но возвращайся. Я буду тебя ждать.

— А я не одна приду.

— А с кем?

— Как с кем? С кузнецом, конечно.

Ответ вызвал новый приступ смеха у горе-ухажера.

— Иди уж!..

— Ой, спасибо тебе, благодетель! Что бы я без тебя делала?

Закончив дурашливую перепалку с любителем свежего воздуха, Люба пересекла двор и вошла в деревянную кабинку туалета.

— Что будем делать? — спросил Эдуард. Сам он предпочел бы схватить эту Любу, ноги в руки и — домой.

Вячеслав не успел ответить. Дверь уборной приоткрылась, зазноба Петровича выскользнула наружу и крадучись направилась в сторону Никифоровых.

«На ловца и зверь бежит». — Майор подобрался.

— Эй, — раздался тихий голос. — Я знаю, что вы там. Вы из Зареченска?

Вячеслав выматерился про себя.

— Мы не причиним тебе вреда. Нас прислал мой хороший друг и твой знакомый Петрович, то есть Глеб, — быстро произнес он.

— Глеб?! — удивилась Люба.

— Да. Иди сюда. Не бойся и не шуми, пожалуйста, — попросил майор.

— Я не боюсь. — Женщина остановилась в двух шагах от Никифоровых.

— Нам нужно уходить. Сейчас, пока твои гости пьют горькую, тебя не хватятся. — У Вячеслава были к ней вопросы, но он решил, что сейчас не время и не место. — Пойдешь? — Насильно он ее тащить не собирался. Не хватало, чтобы женщина начала кричать и отбиваться. Тогда «спасателей» точно пристрелят.

Однако Люба размышляла недолго.

— Без мамы — не пойду.

Бывший майор закрыл глаза, в голове, как на параде, четко выстроились цепочки из слов, и каждое — нелицеприятное.

— Она старенькая. Я не могу ее бросить, — уперлась женщина. Ежу было понятно, что или придется уходить ни с чем, или тащить еще и бабулю. Возможность уйти по-тихому резко падала.

Женщина, видать, поняла затруднение клановцев и предложила:

— Вы сейчас уходите, а утром я с мамой выйду за забор, и вы нас подберете на машине. У вас же есть машина? Вы не волнуйтесь, мы сможем выйти. Комендант уехал, а с Василием у меня хорошие отношения. Он выпустит меня с мамой прогуляться.

Ну что здесь скажешь? Сама простота. «Как можно было не учесть в расчетах мать, ведь Петрович упоминал, к кому она отправилась? Я — лох! И Бер тоже хорош, не напомнил. Что делать? И вообще, какие еще у нее отношения с неким Василием? Ладно, Петровичу мы не скажем…»

Вариант забрать дамочек «на машине за углом» однозначно не подходил. Уводить немедленно — возможно, придется успокаивать расквартированных в доме боевиков, и не факт, что получится без шума. А если…

— Послушай, Любушка. Скажи, пожалуйста, твоя мать пожилая, и, возможно, у нее гипертония или внутриглазным давлением страдает?

— Э… есть, страдает, — смутилась Люба и уставилась на Вячеслава.

— Тогда скажи, не сохранилась ли в доме аптечка? Меня интересует клофелин, он может еще называться «клонидин». Его часто принимают гипертоники. — Никифоров подумал, что пора закругляться с этой болтовней. Скоро хозяйскую дочку хватятся и пойдут искать.

— Конечно, есть. — Даже в темноте Никифоровы разглядели улыбку женщины. — Я поняла. Накапаю им в самогон, они заснут как убитые, и мы сможем без препятствий уйти.

— Хорошо. Иди, покуда тебя не хватились. Мы подождем.

Люба вернулась к туалету, хлопнула дверью (догадливая), будто только закончила свои дела, и направилась в дом.

«Сообразительная дамочка, все на лету схватывает. Ушлая, как Петрович. Поэтому и сошлись», — промелькнуло в голове у Вячеслава.

— Заждался я тебя, хозяюшка, — услышал майор голос ее ухажера.

— Ой ли? — игриво ответила Люба. — Идемте в дом, Митя. Нехорошо бросать товарищей одних в борьбе с зеленым змием!

— Ох, Любаня, разбиваешь ты мне сердце…

Разговор стал приглушенным, и ответа женщины Никифоровы уже не расслышали. Пара зашла внутрь.

Вячеслав вызвал Александра и в двух словах рассказал о сложившихся обстоятельствах. Быстро, понимая друг друга с полуслова, изменили план отхода.

Зазнобу Петровича ждали долго. Напоенные самогоном с клофелином дробышевцы никак не хотели впадать в бессознательное состояние. Видать, Люба напутала с дозировкой. Ветер в вышине частично разогнал облака, и обе луны достаточно ярко осветили окрестности. Вячеслав нервничал все больше.

— Отрубились, голубчики. — Люба наконец очутилась рядом с клановцами. В бледных лучах, льющихся с неба, ее лицо казалось мертвенно-серым и осунувшимся. — Но у нас проблема.

Вячеслав еле сдержался от стона. Он почти догадался.

— Мама ни в какую не хочет уходить.

«Вот. Так я и думал, что быстро только кошки родятся».

— Пойдем. Будем уговаривать твою маму. Как ее зовут?

— Полина Егоровна…

— Я в этом доме родилась. Я в нем и умереть хочу, — сказала, точно отрезала, восьмидесятилетняя старушка. — Забирайте Любашу в город. Нечего молодой тут делать, с этими алкашами и бандитами шашни разводить. Я отжила срок, хочу в собственном углу остаться доживать. Тут у меня огород, яблоньки растут, за ними уход нужен. Поливать почаще, а то местное солнце ой как деревья сушит, ой как сушит!.. Бима вот оставить не могу, — продолжала бабуля. — Хоть и вредная псина, а все ж душа родная. А вещи? Не могу я трудом нажитое кинуть. Не могу!

Бывший майор военной разведки молча стоял и слушал старческий бред. Он исчерпал себя и мог лишь тупо пялиться на бабулю. Для него проще было вырезать весь охранный отряд Верхней Юзовки, чем продолжать спор с непробиваемой Полиной Егоровной.

Шебуршение позади прекратилось. Эдик закончил мародерствовать и теперь стоял рядом. Разгрузка и карманы топорщились от набитых автоматных магазинов и доставшейся на халяву полезной мелочовки.

Голос Александра в наушнике вывел Никифорова из ступора:

— В чем задержка?

— В старушке, — ответил майор.

— Поторопитесь. Время!

— Принял.

Вячеслав сбросил с себя оцепенение.

— В общем, так, Полина Егоровна. Из-за вас нас поймают и убьют. Раз бросить вас с Любой мы не можем, значит, придется остаться и принять бой с превосходящими силами бандитов. Жаль, конечно, но что поделаешь! Себя мне не жалко, я в жизни многое повидал, вот Эдик… Молодой, еще жить и жить. Любить, детей нарожать. — Никифоров картинно вздохнул и обратился к племяннику. — Рядовой, ты готов к смерти?

— Так точно, товарищ майор! — не подвел Эдуард, раскусив дядину игру.

— Рядовой, занимайте позицию у окна.

— Слушаюсь!

Никифоров посмотрел на старушку и спросил:

— Полина Егоровна, у вас есть бинты, обезболивающее? Бой будет долгим, прежде чем мы дорого продадим наши жизни, нас неоднократно могут ранить. И уберите коврики с пола. А то кровью забрызгаем.

Бабуля наконец опомнилась и всплеснула руками, перепуганно затараторила:

— Как же так?! Какой бой, дитятки? Разве же так можно? Убивать да калечить? Ох!..

— У нас четкий приказ: доставить живыми гражданку… — Вячеслав в затруднении покосился на Любу.

— Давлетшину, — пришла на выручку Люба.

— …гражданку Давлетшину Полину Егоровну с дочерью в город Зареченск или умереть. Времена наступили сложные, вы должны сами понимать. Поэтому приказы не обсуждаются, а выполняются.

Никифоров замолчал, наблюдая реакцию старушки на свою проникновенную, насквозь лживую речь. Похоже, бабуля проглотила наживку. Вон как рот открывает и закрывает. «А не переборщил ли я? Не хватало еще стать виновником инфаркта», — забеспокоился майор.

— Принеси маме водички, — попросил он Любу.

Та сорвалась с места и через минуту уже отпаивала мать, бросая укоризненные взгляды на Вячеслава.

В рации снова ожил голос Бера:

— Время вышло. Слышу шум двигателя. Бросайте все и уходите! Как поняли?

— Сколько у нас времени?

— Три минуты…

— Клиенты созрели. Дашь минут десять? — Вячеслав затаил дыхание в ожидании ответа. В принципе стоило бросить женщин и не подставляться, но когда боевики очнутся, то моментально поймут, что сон, в котором они пребывали, вовсе не сон. Что будет с хозяйками дома в этом случае, Никифоров не представлял. По-любому ничего хорошего.

— Риск не оправдан. — И через секунду: — Ты сможешь вывести клиентов в поле?

— Да, — уверенно ответил Вячеслав.

Эдик вопросительно поднял бровь, мол, дядя, каким же макаром мы будем выбираться?

— Время пошло. Олег вас встретит. Отбой!

— Отбой.

Никифоров развернулся к женщинам:

— Все. Время вышло, одевайтесь! Ничего с собой не брать. Мы уходим немедленно!

Никто из женщин не посмел заговорить, тем более перечить. Понимали, время уговоров закончилось. Через пять минут четверо людей стояли у частокола.

— Как перебираться будем? — Эдик с сомнением посмотрел на Полину Егоровну.

— Как-нибудь. — Вячеслав без колебаний забрался на подставленные плечи племянника, свесился с частокола, протянул вниз руку. — Сначала подсади Любу.

Через минуту зазноба Петровича стояла с другой стороны стены и отряхивала от пыли платье. Она не смогла устоять после приземления на ногах и в итоге поцеловала землю «пятой точкой».

— Ой, батюшки! Господь всемилостивый! — запричитала бабуля. — Что же вы, черти, делаете?! Ой, я старая дура!..

— Лови мать! — прохрипел Никифоров.

— Мама, я держу тебя, отпускай руку. — Люба ухватила мать выше колен.

— Нет! Я упаду! — снова раздался в полутьме испуганный голос Полины Егоровны. Тихо говорить она не умела, отчего у Вячеслава постоянно возникали мысли-пожелания о безвременной кончине старушки. После каждого ее вскрика, казалось, сбегутся все дружинники Дробыша в округе.

— Крепко держишь?

— Держу…

Никифоров насильно высвободился от пальцев бабули. Все-таки дочь не устояла и вместе с матерью повалилась на землю. Никифоров не стал слушать женское квохтанье.

— Эдик, прыгай!

Племянник подпрыгнул, подтянулся, и спустя полминуты клановцы, подхватив женщин под руки, двинулись прочь от деревни. Шли осторожно, проверенной тропой, не забывая, впрочем, что поле вокруг Юзовки могло быть заминировано. Но если посмотреть с другой стороны, откуда дробышевцы могли взять столько мин? Ниоткуда.

Беглецов все же заметили. В свете обеих лун не заметить четверых человек было проблематично. С левой вышки донесся крик. Слова никто не расслышал, но что именно кричали, догадаться было несложно. Вдобавок к моменту, когда их обнаружили, к воротам подкатил грузовик — тот самый, который днем увозил боевиков из деревни. Фары высветили кусок грунтовой дороги и часть частокола.

По-тихому уйти не получилось. Когда что-то идет хорошо, обязательно должна случиться какая-нибудь гадость.

Со стороны разрушенных огнем и покинутых людьми домов протрещала длинная очередь — Бер вступил в игру. Вдогонку кучно летящим пулям глухо ухнул подствольник. Граната легла точно за «Уралом», накрыв выпрыгивающих из кузова боевиков. Послышались громкие крики раненых. Внимание гарнизона переключилось на стрелка. Никифоровы умело воспользовались предоставленной минутой. Времени как раз хватило на то, чтобы выйти из поля видимости охранника на вышке. Буквально через сто метров к беглецам подкатил с выключенными фарами УАЗ клановцев. Из машины выскочил Олег.

— Все целы? — Он с тревогой посматривал в сторону Верхней Юзовки. Стрельба в отдалении нарастала.

— Целы. Делаем так: ты и Эдик увозите женщин. Я возвращаюсь. Нужно помочь Сашке выбраться из этой жопы. Боевиков слишком много для одного.

— Я иду с тобой. Ник сам справится, — возразил Старицкий.

— В километре отсюда, ближе к Зареченску, есть старый коровник. Вы видели его на карте. Езжайте и ждите. Мы будем прорываться туда. Возле него нас подберете. Все, все. Без пререканий. Это приказ!

Не дожидаясь ответа, Вячеслав развернулся и побежал на звуки автоматных очередей. Олегу и Эдику ничего не оставалось, как выполнять, скрипя зубами, отданное распоряжение.

Пуля выбила щепку из деревянной рамы. Александр отпрянул вбок, провел по голове рукой. Мелкая труха и щепки запутались в волосах. Он на мгновение выглянул, выстрелил в ночь и сразу бросился на пол, отползая в сторону. Вовремя. Десятки пуль влетели в окна, сбивая на пол остатки штукатурки. Александр прислонился спиной к стене, поменял в автомате магазин. Он уже собирался высунуться снова, как возле ноги плюхнулась граната РГД-5. Бер, не думая, схватил незваную гостью и выкинул в оконный проем. Моментально ухнуло. Дом застонал и заплакал последними сохранившимися в окнах стеклянными слезами. Ему вторил неудачник, бросивший гранату внутрь, — не ожидал получить имущество обратно.

— Получи, фашист, гранату, — шепнул Бер.

Он четко осознавал, что живым ему без посторонней помощи не выбраться. По ощущениям, старый дом, ставший для него ловушкой, в которую он сам себя загнал, окружен. Бер чувствовал пятнадцать человек вокруг, и кольцо врагов с сознанием, переполненным ненавистью, сжималось. После щедрого обмена выстрелами с боевиками оставалось не более половины боекомплекта. Учитывая ситуацию, могло случиться так, что остатки он даже не успеет истратить.

Обострившийся за последние месяцы инстинкт заставил Александра выпустить короткую очередь сквозь входную дверь. Снаружи с глухим стуком упало тело. И Бер четко осознал: противник мертв. Он переключил внимание на окно, привстал на правое колено и на краткий миг показался в проеме, чтобы поймать в прицел перебегающего ближе к дому дробышевца. Нажал на спуск. Противник будто споткнулся, пробежал по инерции пару шагов и упал, чтобы больше никогда не встать.

Бер вдруг понял: наступил переходный момент. Или он остается здесь, в помещении, которое со стопроцентной вероятностью вскоре станет его последним прибежищем, или попытается вырваться. На задворках сознания теплилась надежда, что сумасшедшая задумка может получиться.

Александр подбежал к выходу, отворил простреленную дверь и со всей прыти понесся прочь. Он выпустил последнюю гранату из подствольника влево и дал длинную, почти на весь магазин, очередь вправо. Адреналин помог развить бешеную скорость. Пока ему везло, и ни одна из пуль, посланных вдогонку, его не задела. Целью Бера был маленький кирпичный сарайчик в отдалении, за которым он надеялся отдышаться и перезарядить автомат. К тому же там он не будет какое-то время окружен и сможет уйти дальше.

Над ухом вжикнуло. Бер перекатом вперед ушел с линии огня, пропуская над собой сестер первой выпущенной пули. Лежа на земле, развернулся и выпустил остатки магазина в направлении стрелявшего, заставляя того искать укрытие. Умирать боевику не хотелось. Сегодня Бер попил немало крови у дробышевцев. Они это оценили и не лезли, как в первые минуты.

Александр вскочил и продолжил бег к намеченной цели. Оставалось совсем чуть-чуть. Еще немножко!.. Опасность сзади подстегивала. Десять метров до укрытия, пять, три… Прыжок! Бер покатился по траве, поднялся и на карачках заполз за угол сарая. Недалеко взорвалась граната, выпущенная кем-то из подствольника. На Бера сверху посыпался дерн и застучал по дырявой, покрытой шифером крыше сарая. Не замечая собственного хриплого дыхания, Александр заменил магазин на новый.

Он не стал засиживаться на новом месте, перекочевал к противоположному углу и встретил огнем перемещающихся вслед за ним противников.

— Са…ка, я …дом, — зашипела рация голосом Никифорова.

Глава клана посмотрел на рацию. Корпус лопнул, часть внутренностей торчала наружу. Когда и каким образом она сломалась, Александр не помнил. Оставалось удивляться, почему она до сих пор работает. Бер щелкнул переключателем, убедившись в его неработоспособности, бросил бесполезное занятие и вновь переключил внимание на преследователей.

Выстрелил пару раз, чтобы врагам было о чем подумать на досуге, и уже решил отступать дальше, когда рядом, в стороне, послышалась автоматная перебранка. Бер понял, что пришла помощь, и воспрял духом. Он не стал долго раздумывать, высунулся из-за угла и начал давить огнем боевиков. Так, перемещаясь от одного угла к другому, не давал приближаться дробышевцам. Теперь дружинники Дробышева вынуждены были вести боевые действия на два фронта. Так как они пока не сообразили, что подошедший на помощь Никифоров один, то их действия стали несогласованными. Этим воспользовались клановцы.

Никифоров, военная подготовка которого на две головы превосходила аналогичную у боевиков, состоящих в основном из бывших милиционеров и разного рода собранных бароном негодяев, ловко воспользовался ситуацией в свою пользу и лишил отряд противника четверых боевиков в течение минуты. Александр, применяя собственные навыки и паранормальные способности, засекал противников до того, как они успевали перевести на него внимание, и ухлопал еще парочку. Не ожидавшие таких потерь дробышевцы растерялись и отступили.

Бер и Вячеслав сообразили, что им выпал шанс уйти более-менее спокойно, воспользовались моментом и покинули зону боя.

Через несколько минут клановцы встретились на окраине разрушенной части поселения.

— Ты цел? — забеспокоился Вячеслав при виде товарища.

Бер в ответ лишь кивнул, сил говорить не осталось. Внешний вид лидера клана мог вызвать только сочувствие: лицо грязное, над бровью красовался синяк, одежда в нескольких местах порвана, выпачкана землей и темно-зелеными травяными разводами. Радиостанция раздолбана, боекомплект пуст. Вдобавок Бера начал бить мандраж — последствия адреналинового допинга.

— Наши все в порядке. Ждут в условленном месте. Женщины с ними, — ответил Никифоров на не заданный Александром вопрос.

Бер молча кивнул и ускорил шаг.