Библиотека литературы Древней Руси. Том 2 (XI-XII века)

ОРИГИНАЛ

Господи, благослови Отьче!

Богъ благъ и вьсемогаи, иже есть створилъ от небытия въ бытие вьсячьская видимая же и невидимая и украсилъ вьсякою красотою, юже къто размышляя помышляи по малу от чьсти можеть разумети и того познати, иже есть сътворилъ сиця дела дивьна и многа, «отъ великоты бо и доброты делъ по размыслу и родитель ихъ мудрьствуеться»,[196] иже поють ангели трьсвятыимь гласъмь и вьси правоверьнии славимъ въ святеи Троици, сиречь въ Отьци и Сыне и Святомь Дусе, еже есть въ трьхъ упостасъхъ, еже можеть къто три лица рещи, а въ единомь Божьстве. Преже бо вьсякого часа и времене и лета, надъ вьсяцемь умъмь и съмыслъмь неплътьскъмь Отьць самъ есть Сына родилъ, якоже рече Премудрость: «Преже вьсехъ хълмъ ражаеть мя».[197] И въ Евангелии рече само божие Слово пречистыими усты, въплъщься на последняя лета нашего ради съпасения: «Азъ въ Отьци, а Отьць въ мне».[198] Отъ тогоже отьца и Святый Духъ исходить, якоже рече самъ Сынъ божиемь гласъмь. «Духъ истиньнъ, иже от Отьца исходитъ».[199]

Сь Богъ съвьрьшь вьсю тварь, яко глаголеть Давидъ: «Словъмь Гос-подьньмь небеса утвьрдишася, и духъмь устъ его вься сила ихъ. Яко тъ рече — и быша, тъ повеле — и съзьдашася»,[200] преже вьсехъ сътвори человека, пьрьсть от земля приемля, от себе душю въдъхнувъ животьныимь дъхновениемь и словесьныи съмыслъ и самовласть, да въведеть въ раи, заповедь заповедавъ ему искусьну: да аще съхранить ю, и пребудеть бесъмьртьнъ, аще ли преступить, съмьртию умьреть от своея воля, а не от Божия веления.

Узьревъ же дияволъ человека тако почьтена и устима на то место, съ негоже тъ своею гьрдынею съпаде, и сътвори преступити заповедь и из-д-рая изгьна человека, и съмьртию осужь. И оттоле устити начатъ неприязнь, блазнити многами къзньми человечьскыи родъ. Нъ не остави Богъ великою милостию и любъвью до коньца человекъ, нъ на коежьдо лето и время избьра мужа и яви людьмъ дела ихъ и подвигъ, да ся темь подобяще, вьси на доброе устили.

Якоже бе Еносъ, иже упова пьрвыи нарицяти имя Господьне. Енохъ же потомь, угожь Богу, преставленъ бысть. Нои правьдьнъ ся обрете въ роде своемь, потопа избысть въ ковьчезе, да ся бы пакы земля напълнила твари Божия и украсила. Авраамъ по разделении языкъ, заблужьшемъ же вьсемъ, Бога позна и другъ ся ему нарече и обетование приятъ, яко: «Въ семени твоемь благословлени будуть вьси языци».[201] Исакъ по образу Христову на гору въ жьртву възведенъ бысть. Ияковъ идолы тьстьня погуби и лествицю виде от земля до небесе, ангелы же Божия въсходяща и съходяща по неи, и въ благословлениихъ сыновъ своихъ о Христе пророчьствова. Иосифъ въ Егупте люди препите, Божии ся явль. Иова Авьситидиискааго правьдьна, истиньна и непорочьна Книгы съказають: искушение приимъ, претьрпевъ же, благостьнъ бысть Богомь. Моиси съ Аронъмь въ иереихъ Божиихъ Богъ фараосовъ наречеся и мучи Егуптъ, Божия люди изведе — въ дьне облакъмь светьлъмь, а въ нощи стълпъмь огньнъмь, и море проби, и проиду по суху, а егуптяны потопи, и в пустыни безводьне люди напои воды и хлеба ангельскаго насыти и пътиць; и глаголавъ съ Богъмь лицьмь къ лицю, якоже несть възможьно человеку съ Богъмь глаголати, законъ людьмъ дасть, Божиемъ пьрстъмь написанъ. Исусъ Навьгинъ людьмъ Божиемъ землю раздели, противьникы воевавъ. Судия такоже многы победы сътвориша. Божию милость приимъ же, Самоилъ цьсаря помаза и постави Господьнъмь словъмь. Давидъ кротостию люди распасе и песньмъ Божиямъ научи. Соломонъ, мудрость от Бога приимъ паче вьсехъ человекъ, многа казания добра сътвори съ притъчами, аще и самъ не доконьча. Илия, зълобу людьску обличь гладъмь и мьртва отрока въскрешь и огнь съ небесе словъмь сънесъ, попаль многы, и жьртвы съжьже дивьнъмь огньмь, мьрзъкыя же иерея избивъ, възиде на небо на колесници огньнеи и конихъ, ученику давъ сугубь духъ. Елисеи, милоть приимъ,[202] сугуба чюдеса сътвори. Прочни пророци, къжьдо въ свое время, о дивьныхъ вещьхъ хотящихъ быти пророчьствоваша. Иоанъ великыи по сихъ, ходатаи межю Ветъхымь законъмь и Новымь, крьститель Христовъ и съведетель и проповедетель живыимъ же и мьртвыимъ бысть.

Святии апостоли Петръ и Павьлъ съ прочими ученикы Христовы, яко мълния, вьсь миръ прошьдъша, осветиша вьсю землю. По сихъ мученици кръвьми своими омыша сквьрну, а настольници святыихъ апостолъ, цьсаря крьщьше, многъмь подвигъмь и трудъмь поганьство раздрушиша. Сельвестръ, чьстьно трьми съты и 18 отьць, великаго цьсаря Костянтина на помощь приимъ, съньмъ пьрвыи събьравъ въ Никеи, Ария победи и проклятъ и и ересь его, юже въздвизаше на Святую Троицю, якоже бе Авраамъ инъгда съ трьми съты и 18-те отрокъ цьсаря избилъ и от Мелхиседека, цьсаря Салимьска, благословление приятъ и хлебъ и вино, бе бо иереи Бога вышьняаго. Дамасъ же и феологъ Григории съ сътъмь и пятию десятъ отьць и съ великыимь цьсарьмь Феодосиемь въ Цьсариграде потвьрдиша святый сумболъ, еже есть: «Верую въ единъ Богъ», а Македония, отсекъше, прокляша и и хулу его, юже глаголаше на Святыи Духъ. Келестинъ и Курилъ съ дъвема сътома отьць и съ другыимь цьсарьмь[203] въ Ефесе Нестория раздрушиша съ вьсею блядию, юже глаголаше на Христа. Львъ и Анатоль съ правоверьныимь цьсарьмь Маркианъмь и съ 6-ю сътъ и трьми десятьми отьць въ Халькидоне Евьтухово безумие и блядение прокляша. Въгилий съ богоугодьныимь Иустинъмь и съ сътъмь и 60 и 5-тью отьць, 5 съньмъ съставльше, изискавъше, прокляша. Агафонъ, апостольскыи папежь, съ дъвема сътома и 70 отьць съ чьстьныимь Костянтинъмь цьсарьмь на шестемь съньме многы мятежа въсколоша, изгънавъше, прокляша съ вьсеми съньмникы теми. Реку же, Феодора Фараньскааго, Севгира же и Пирона, Кура Александрьскаго, Енория Римьскаго, Макария Антиохийскаго и прочая пос-пешьникы ихъ, а крьстияньскую веру, на истине поставльше, утвьрдиша.

По сих же вьсехъ Богъ милостивыи, «иже хощеть, да бы вьсякъ человекъ спасенъ былъ и въ разумъ истиньныи пришьлъ»,[204] въ наша лета языка ради нашего, о немьже ся не бе никътоже николиже попеклъ, на добрыи чинъ въздвиже нашего учителя, блаженаго учителя Мефодия, егоже вься добрыя детели и подвигы прилагающе, сихъ угодьницехъ по единому не постыдимъся, овемъ бо равьнъ бе, овехъ же малы мьнии, а другыихъ болии, словесьныя детелью преспевъ, а детельныя словъмь. Всемъ бо ся уподобль, вьсехъ образъ на себе являше: страхъ Божии, заповедьная хранения, плътьскою чистотою, прилежьны молитвы и святыня, слово сильное и кротъкое, сильно на противьныя, а кротъкое на приемлющая казание, ярость, тихость, милость, любъвь, страсть и тьрьпение, вьсе о вьсячьскыихъ бывая, да бы вься приобрелъ.

Бе же рода не худа от обоюду, нъ вельми добра и чьстьна, знаема пьрвее Богъмь и цьсарьмь и вьсею Селуньскою страною, якоже и телесныи его образъ являаше ся. По тому же и пьрьци, любяще и издетьска, чьстьныя беседы деяху, дондеже цьсарь, уведевъ быстрость его, княжение ему дасть дьржати словеньско, реку же азъ, яко прозьря, како и хотяше Богъ учителя словенемъ посълати и пьрьваго архиепископа, да бы проучилъся вьсемъ обычаемъ словеньскыимъ и обыклъ я помалу.

Сътворь же въ томь княжии лета многа, и узьре многы мълвы бе-щиньны въ житии семь, преложи земьныя тьмы волю на небесьныя мысли, не хотяше бо чьстьныя душа оръпътити непребывающими въ векы. И обретъ время, избысть княжения и, шьдъ въ Алимбь,[205] идеже живуть святии отьци. Постригъ ся, облече въ чьрны ризы, и бе повинуяся покоръмь. И съвьрьшая вьсь испълнь мьнишьскыи чинъ, а книгахъ прилежа.

Приключьшю же ся времени такому, и посъла цьсарь по философа, брата его, въ козары,[206] да поятъ и съ собою на помощь. Бяаху бо тамо жидове крьстияньскую веру вельми хуляще. Онъ же рече, яко «Готовъ есмь за крьстияньскую веру умрети». И не ослушася, нъ, шьдъ, служи яко рабъ мьньшу брату, повинуяся ему. Сь же молитвою, а философъ словесы преможеть я, и посрамисте. Видевъ же цьсарь и патриархъ подвигъ его, добръ на Божии путь, бедиша и, да быша и святили архиепископа на чьстьное место, идеже есть потреба такого мужа. Не рачьшю же, унудиша и и поставиша и игумена въ манастыри, иже нарицяеться Полихронъ,[207] емуже есть съмера 20 и 4 спудове[208] злата, а отьць обиле 70 въ немь есть.

Прилучи же ся въ ты дни Ростиславъ, князь словеньскъ, съ Святопълкъмь[209] посъласта из Моравы къ цьсарю Михаилу, глаголюща тако: «Яко Божиею милостию съдрави есмъ, и суть въ ны въшьли учителе мнози, крьстияни из влахъ и из грькъ и из немьць, учаще ны различь, а мы словени проста чадь и не имамъ, иже бы ны наставилъ на истину и разумъ съказалъ. То, добреи владыко, посъли такъ мужь, иже ны исправить вьсяку правьду».[210] Тъгда цьсарь Михаилъ рече къ философу Костянтину: «Слышиши ли, философе, речь сию? Инъ сего да не можеть сътворити разве тебе. Те на ти дари мнози, и, поимъ братъ свой игуменъ Мефедии, иди же. Вы бо еста селунянина, да селуняне вьси чисто словеньскы беседують».

Тъгда не съмяста ся отрещи ни Бога, ни цьсаря, по словеси Святаго апостола Петра, якоже рече: «Бога боитеся, цьсаря чьтете».[211] Нъ велику слышавъша речь, на молитву ся наложиста и съ инеми, иже бяаху тогоже духа, егоже и си. Да ту яви Богъ философу словеньскы книгы. И абие устроивъ письмена и беседу съставль, пути ся ятъ моравьскаго, поимъ Мефедия. Начатъ же, пакы съ покоръмь повинуя ся, служити философу и учити съ нимь. И трьмъ летомъ ишьдъшемъ, възвратистася из Моравы, ученикы научьша.

Уведевъ же такова мужа, апостоликъ Никола[212] посъла по ня, желая видети я яко аньгела Божия. Святи учение ею, положь словеньское Евангелие на олтари Святаго Петра[213] апостола, святи же на поповьство блаженаго Мефедия.

Бяаху же етера многа чадь, яже гужаху словеньскыя книгы, глаголюще, яко не достоить никоторомуже языку имети буковь своихъ, разве евреи и грькъ и латинъ, по Пилатову писанию,[214] еже на крьсте Господьни написа. Еже апостоликъ, пилатъны и трьязычьникы нареклъ, проклятъ. И повеле единому епископу,[215] иже бе тоюже язею больнъ, и святи от ученикъ словеньскъ три попы и 2 анагноста.[216]

По деньхъ же мнозехъ философъ, на Судъ грядыи, рече къ Мефодию, брату своему: «Се, брате, ве супруга бяхове, едину бразду тяжаща, и азъ на лесе падаю, свои дьнь съконьчавъ. А ты любиши гору[217] вельми, то не мози горы ради оставити учения своего, паче бо можеши кымь спасенъ быти».

Посълавъ же Коцель[218] къ апостолику проси Мефодия, блаженаго учителя нашего, да бы и ему отпустилъ. И рече апостоликъ: «Не тебе единому тъкъмо, нъ и вьсемъ странамъ темъ словеньскыимъ сълю и учитель от Бога и от святаго апостола Петра, пьрваго настольника и ключедьржьця цьсарьствию небесьному». И посъла и, написавъ епистолию сию: «Андрианъ, епископъ и рабъ Божии, къ Ростиславу и Святопълку и Коцьлю. Слава въ вышьнихъ Богу и на земли миръ, въ человецехъ благоволение,[219] яко о васъ духовьная слышахомъ, на няже жадахомъ съ желаниемь и молитвою вашего ради съпасения, како есть въздвиглъ Господь сьрдьца ваша искати его и показалъ вамъ, яко не тъкъмо верою, нъ и благыими делы достоить служити Богу, „вера бо без делъ мьртва есть",[220] и отпадають ти, иже „ся мнять Бога знающе, а делы ся его отъметають".[221] Не тъкъмо бо у сего святительскаго стола просисте учителя, нъ и у благоверьнаго цьсаря Михаила, да посъла вамъ блаженаго философа Костянтина и съ братъмь, дондеже мы не доспехомъ. Она же, уведевъша апостольскаго стола достающа ваша страны, кроме канона не створисте ничьсоже, нъ къ намъ придосте, и святаго Климента мощи несуще.[222] Мы же, трьгубу радость приимъше, умыслихомъ, испытавъше, посълати Мефодия, свящьше и съ ученикы, сыну же нашего на страны ваша, мужа же съвьршена разумъмь и правоверьна, да вы учить, якоже есте просили, съказая кънигы въ языкъ вашь по вьсему цьркъвьному чину испълнь, и съ святою мъшею, рекъше съ службою, и крьщениемь, якоже есть философъ началъ Костянтинъ Божиею благодатью из молитвы святаго Климента. Такоже же аще инъ къто възможеть достоино и правоверьно съказати, свято и благостьно Богъмь и нами и вьсею кафоликиею и апостольскою Цьркъвью буди, да бысте удобь заповеди Божия навыкли. Сь же единъ хранити обычаи, да на мъши пьрвее чьтуть Апостолъ и Евангелие римьскы, таче словеньскы. Да ся испълнить Книжьное слово, яко „въсхвалять Господа вьси языци",[223] и другоиде: „Вьси възглаголять языкы различьны величья Божия, якоже дасть имъ Святый Духъ отвещавати".[224]

Аще же къто от събьраныихъ вамъ учитель и чешющихъ слухы и от истины отвращающихъ на бляди начьнеть, дьрзнувъ, инако развращати вы, гадя книгы языка вашего, да будеть отълученъ не тъкъмо въсуда, нъ и Цьркъве, донде ся исправить. Ти бо суть вълци, а не овьця,[225] яже достоить от плодъ ихъ знати и хранити ся ихъ.

Вы же, чада възлюбленая, послушаите учения Божия и не отринете казания цьркъвьнаго, да ся обрящете истиньнии поклонителе Божии, отьцю нашему небесьному, съ вьсеми святыими. Аминь».

Приятъ же и Коцьлъ съ великою чьстью и пакы посъла и къ апостолику и 20 мужь чьстьны чади, да и ему святить на епископьство въ Панонии, на столъ святаго Андроника от 70,[226] еже и бысть.

По семь же старыи врагъ, завидьливыи добру и противьникъ истине, въздвиже сьрдьце врагу моравьскаго короля[227] на нь съ вьсеми епископы, яко „на нашеи области учиши". Онъ же отвеща: «И азъ аще быхъ веделъ, яко ваша есть, кроме быхъ ходилъ. Нъ святаго Петра есть. Да правьдою аще ли вы рьвьния ради и лакомьства на старыя пределы поступаете черосъ каноны, възбраняюще учения Божия, блюдетеся, еда како хотяще железну гору костянъмь теменьмь пробити, мозгъ вашь излеете». Реша ему яро, глаголюще: «Зла добудеши». Отвеща онъ: «Истину глаголю предъ цьсари и не стыжюся,[228] а вы творите волю вашю на мне, несмь бо лучии техъ, иже суть, правьду глаголюще, многами муками и жития сего избыли». Многамъ же речьмъ прогоненамъ и не могущемъ противу ему отвещавати, рече король изниця: «Не тружаите моего Мефодия, уже бо ся есть, яко и при пещи употилъ». Рече онъ: «Еи, владыко. Философа потьна инъгда съретъше, людие реша ему: „Чьто ся потиши?" Дееть онъ: „Съ грубою ся чадью пьрехъ"». О томьже словеси съпьревъше, ся разидоша, а оного, засълавъше въ Съвабы, дьрьжаша полъ третья лета.

Доиде къ апостолику. И уведевъ, посъла клятву на ня, да не поють мъша, рекъше служьбы, вьси королеви епископи, донде и дьрьжать. И тако и пустиша, рекъше Коцьлу: «Аще сего имаши у себе, не избудеши нас добре». Нъ они не избыша святаго Петрова суда, 4 бо от нихь епископи умьроша.

Приключи же ся тьгда моравляне, очющьше немьчьскыя попы, иже живяаху въ нихъ не прияюще имъ, нъ ковъ кующе на ня, изгънаша вься,[229] а къ апостолику посълаша: «Яко и пьрвее отьци наши от святаго Петра крьщение прияли, то дажь намъ Мефодия архиепископа и учителя». Абие же посъла и апостоликъ. И приимы и Святопълкъ князь съ вьсеми моравляны и поручи ему вься цьркъви и стрижьникы въ вьсехъ градехъ. От того же дьне вельми начатъ расти учение Божие и стрижьници множитися въ вьсехъ градехъ от тогоже начатъ расти и множитися и погании веровати въ истиньныи Богъ, своихъ блядии отметающеся. Тольми паче и Моравьска область пространити начатъ вься страны и врагы своя побежати и съ непогрешениемь, яко и сами поведають присно.

Бе же пророчьска благодать въ немь, яко ся суть събывала многа прорицания его. От нихъже ли едино ли дъве съкажемъ.

Поганьскъ князь сильнъ вельми, седя въ Висле, ругашеся крьстьяномъ и пакости деяше. Посълавъ же къ нему, рече: «Добро ти ся крьстити, сыну, волею своею на своеи земли, да не плененъ нудьми крьщенъ будеши на чюжеи земли. И помянеши мя». Еже и бысть.

Инъгда же пакы Святопълку воюющу на поганыя и ничьсоже успеющю, нъ мудящю. Святаго Петра мъши приближающися, рекъше служьбе, посъла къ нему, глаголя яко: «Аще ми ся обещаеши на святыи Петровъ дьнь съ вои своими сътворити у мене, верую въ Богъ, яко предати ти имать я въскоре». Еже и бысть.

Етеръ другъ, богатъ зело и съветьникъ, оженися купетрою своею, рекъше ятръвью, и много казавъ и учивъ и утешавъ, не може ею развести. Ини бо, Божии раби[230] творящеся, таи развращаху я, ласкающе имения ради, да сетьнее отлучиша я от цьркъве. И рече: «Придеть час, егда не могуть помощи ласкавьници ти, а моя словеса поминати имата, нъ не будеть чьто створити». Вънезапу по Божию оступлению паде напасть на нею, «и не обретеся место ею, нъ яко и вихъръ, прахъ възьмъ, расея».[231] И ина многа подобьна симъ, яже притъчами яве съказаше.

Сихъ же вьсехъ не тьрьпя, старыи врагъ, завистьникъ человечю роду, въздвиже етеры на нь, яко Дафана и Авирона на Мосея, овы яве, а другыя таи. Иже болять иопаторьскою ересью[232] и слабеиша съвращають къ себе съ праваго пути, глаголюще: «Намъ есть папежь власть далъ, а сего велить вънъ изгънати и учение его».

Събьравъше же вься люди моравьскыя, веляху прочисти предъ ними епистолию, да быша слышали изгънание его. Людие же, якоже есть обычаи человекомъ, вьси печаловахуся и желяаху си, лишаеми пастыря такого и учителя, разве слабыихъ, яже льсть двизаше, яко се ветръ листвие. Почьтъше апостоликовы книгы, обретоша писание, яко: «Братъ нашь Мефодии святыи и правоверьнъ есть, и апостольско деяние делаеть, и въ руку его суть от Бога и от апостольскаго стола вься словеньскыя страны, да егоже прокльнеть, проклятъ, а егоже святить, тъ святъ да буди». И посрамльшеся, разидоша ся, яко мьгла, съ студъмь.

Не до сего же тъкъмо злоба ихъ ста, нъ реша глаголюще, яко цьсарь ся на нь гневаеть, да аще и обрящеть, несть ему живота имети. Да и о томь не хотя похулити своего раба, Богъ милостивыи въложи въ сьрдьце цьсарю, якоже «есть присно въ руце Божии цьсаре сьрдьце»,[233] и посъла книгы къ нему, яко: «Отьче чьстьныи, вельми тебе желаю видети. То добро сътвори, потрудися до насъ, да тя видимъ, дондеже еси на семь свете, и молитву твою приимемъ». Абие же шьдъшю ему тамо, приятъ и съ чьстью цьсарь великою и радостью и, учение его похваль, удьрьжа от ученикъ его попа и дьякона съ книгами. Вьсю же волю его сътвори, елико хоте, и не ослушавъ ни о чьсомьже. Облюбль и одарь вельми, проводи и пакы славьно до своего стола. Тако же и патриархъ.

На вьсехъ же путьхъ въ многы напасти въпадъше от неприязни: по пустынямъ въ разбойникы и по морю въ вълны ветрьны, по рекамъ въ смьрчи незапьны, яко ся съконьчати на немь апостольскому словеси: «Беды от разбоиникъ, беды въ мори, беды въ рекахъ, беды от лъжибратии, въ трудехъ и подвижениихъ, въ забъдении множицею, въ алъкани и жажи множицею»,[234] и прочимъ печальмъ, яже апостолъ поминаеть.

Потомь же отвьргъ вься мълъвы и печаль свою на Бога възложь, преже же от ученикъ своихъ посажь дъва попы[235] скорописьця зело, преложи въ бързе вься книгы, вься испълнь разве Макавеи от грьчьска языка въ словеньскъ шестию месяць,[236] начьнъ от марфа месяца, до дъвоюдесяту и шестию дьнь октября месяца. Оконьчавъ же, достоиную хвалу и славу Богу въздасть, дающему такову благодать и поспехъ. И святое възношение таиное съ клиросъмь своимь възнесъ, сътвори память святаго Димитрия.[237] Пьсалтырь бо бе тъкъмо и Евангелие съ Апостолъмь и избьраныими служьбами цьркъвьныими съ философъмь преложилъ пьрьвее. Тъгда же и Номоканонъ, рекъше закону правило, и отьчьскыя книгы преложи.

Пришьдъшю же на страны дунаискыя королю угорьскому,[238] въсхоте и видети, и, етеромъ глаголющемъ и непьщюющемъ, яко не избудеть его без мукы, иде къ нему. Онъ же, яко достоить владыце, тако и приятъ чьстьно и славьно съ веселиемь. И беседовавъ съ нимь, якоже достояше тацема мужема беседы глаголати, отпусти и, улюбль и облобызавъ, съ дары великыими, рекъ ему: «Помяни мя, чьстьныи отьче, въ святыихъ молитвахъ твоихъ присно».

Такоже вься вины отсекъ по вься страны, и уста многоречьныихъ загради,[239] течение же съвьрьши, веру съблюде,[240] чая правьдьнаго веньца. И понеже тако угожь, Богу възлюбленъ бысть.[241] Приближатися начатъ время покои прияти от страсти и многыихъ трудъ мьзду. Въпросиша же и, рекъше: «Кого чуеши, отьче и учителю чьстьныи, въ ученицехъ своихъ, да бы от учения твоего тебе настольникъ былъ?» Показа же имъ единого от известьныихъ ученикъ своихъ, нарицяемаго Горазда, глаголя: «Сь есть вашея земля свободь мужь, ученъ же добре въ латиньскыя книгы, правоверьнъ. То буди Божия воля и ваша любы, якоже и моя». Събьравъшемъ же ся имъ въ Цветьную неделю, вьсемъ людьмъ, въшьдъ въ цьркъвь и немогыи, казавъ благодати цьсаря и князя и клирикы и люди вься, и рече: «Стрезете мене, дети, до 3-яго дьне». Якоже и бысть. Свитающу 3-му дьни, прочее рече: «Въ руце твои, Господи, душю мою вълагаю».[242] На рукахъ иереискахъ почи въ 6 дьнь месяца априля въ 3 индиктъ, въ 6000 и 300 и 90 и 3 лето отъ твари вьсего мира.

Усужьше же и свои ученици и достоины чьсти сътворивъше, и служьбу цьркъвьную латиньскы, грьчьскы и словеньскы сътребиша и положиша и въ съборьнеи цьркъви. И приложися къ отъцемъ своимъ и патриархомъ и пророкомъ и апостоломъ, учителемъ, мученикомъ. Людии же бе-щисльнъ народъ събьравъся, проважааху съ свещами, плачющеся, добра учителя и пастыря: мужьскъ полъ и женьскъ, малии и велиции, богатии и убозии, свободьнии и раби, въдовиця и сироты, страньнии и тоземьци, недужьнии и съдравии, вьси — бывъшааго вьсячьско вьсемъ, да бы вься приобрелъ. Ты же съвыше, святая и чьстьная главо, молитвами своими призираи на ны, желающая тебе избавляи от вьсякоя напасти, ученикы своя и учение пространяя, а ереси прогоня, да достоино зъвания нашего живъше сьде, станемъ съ тобою, твое стадо, о десную страну Христа Бога нашего, вечьную жизнь приемлюще от него. Тому бо есть слава и чьсть въ векы векомъ. Аминь.

ПЕРЕВОД

Господи, благослови, Отче!

Бог благой и всемогущий, сотворивший из небытия κ бытию все видимое и невидимое и украсивший всякой красотой, которую, если размышлять понемногу, можно мысленно частично уразуметь и познать того, кто сотворил столь многие и дивные создания, ибо «по величию и красоте созданий познается размышлением и создатель их», которого воспевают ангелы трисвятым гласом и мы, все правоверные, славим во святой Троице, иначе говоря в Отце, Сыне и Святом Духе, то есть в трех ипостасях, что можно назвать тремя лицами, но в одном Божестве. Ведь прежде всякого часа, времени и года, выше всякого разума и духовного понимания Отец сам родил Сына, как говорит Премудрость: «Прежде всех холмов рождает меня». И в Евангелии сказало само божье Слово пречистыми устами, воплотившись на будущие времена ради нашего спасения: «Я в Отце, и Отец во мне». От того же Отца и Святой Дух исходит, как сказал сам Сын божьим Словом: «Дух истинный, который от Отца исходит».

Этот Бог, завершив все творение, как говорит Давид: «Словом Господним утвердились небеса и от дыхания уст его вся сила их. Ибо он сказал — и стали, он повелел — и создались», прежде всего сотворил человека, прах от земли взяв, а от себя животворным дуновением душу вдохнув, и осмысленную речь и свободу воли дал, чтобы ввести в рай, заповедь заповедав ему для испытания; если хранит ее, то останется бессмертен, если же преступит, смертью умрет, по своей воле, а не по Божьему велению.

А дьявол, увидев, что человеку оказана такая честь и назначено ему то место, с которого он из-за своей гордыни пал, заставил <его> преступить заповедь, и изгнал человека из рая, и осудил на смерть. И с тех пор начал неприятель соблазнять многими кознями род человеческий. Но Бог в великой милости и любви не оставил человеков совсем, а на каждый год и время избрал мужа и явил людям дела их и подвиг, чтобы все, уподобляясь им, стремились κ добру.

Таков был Енос, который первым отважился призывать имя Господне. А после него Енох, угодив Богу, перенесен был <высоко>. Ной праведным оказался в роде своем, он спасся от потопа в ковчеге, чтобы опять наполнилась земля творением Божиим и украсилась. Авраам после разделения языков, когда все впали в заблуждение, Бога познал и другом Его назван был, и принял обетование, что «в семени твоем благословенны будут все народы». Исаак подобно Христу возведен был на гору для жертвы. Иаков идолов тестя уничтожил и видел лестницу от земли до неба: ангелы Божии по ней восходили и сходили. И благословляя сынов своих, он пророчествовал о Христе. Иосиф прокормил людей в Египте, показав себя <человеком> Божьим. Об Иове Авситидийском Писание говорит, что был праведен, справедлив и непорочен: подвергнутый испытанию, претерпев <его>, благославен был Богом. Моисей, с Аароном, между иереями Божьими Богом <для> фараона назван был, и мучил Египет, и вывел Божий народ — днем вслед за облаком светлым, а ночью за столпом огненным; и море разделил, и прошли по суху, а египтян потопил. И в пустыне безводной напоил народ водой и насытил хлебом ангельским и птицами; и говорил с Богом лицом κ лицу, как невозможно человеку с Богом говорить, <и> дал народу закон, написанный Божьим перстом. Иисус Навин, одолев врагов, разделил землю между народом Божьим. Судьи также одержали много побед. А Самуил, получив Божью милость, помазал и поставил царя по слову Господню. Давид с кротостью пас народ и научил <его> песням Божьим. Соломон, получивший от Бога мудрости больше всех людей, много добрых поучений создал и притчей, хоть сам их и не выполнял. Илия обличил голодом людскую злобу, и воскресил мертвого отрока, и, принеся словом с неба огонь, опалил многих, и жертвы сжег чудесным огнем; перебив нечестивых иереев священников, взошел на небо на колеснице огненной и конях, дав ученику удвоенный дух. Елисей, <его> милоть получив, вдвое больше чудес совершил. Другие пророки, каждый в свое время, пророчествовали ο будущих удивительных делах. После них великий Иоанн, ходатай между Ветхим и Новым законом, стал крестителем и свидетелем Христовым и проповедником живым и мертвым.

Святые апостолы Петр и Павел с остальными учениками Христовыми, как молния, прошедшая по всему миру, осветили всю землю. После них мученики кровью своей смыли скверну, а преемники святых апостолов, крестив цесаря, великим подвигом и трудом разрушили язычество. Сильвестр праведно из трехсот и восемнадцати отцов, приняв себе в помощь великого цесаря Константина, собрав в Никее первый собор, победил Ария и проклял его и ересь его, которую тот воздвигал на Святую Троицу, как когда-то Авраам с тремястами и восемнадцатью слугами перебил царей и принял благословение и хлеб и вино от Мельхиседека, царя салимского, ведь был тот иереем Бога всевышнего. Дамас же и Григорий Богослов со ста пятьюдесятью отцами и великим царем Феодосием в Царьграде подтвердили святой символ, то есть «Верую во единого Бога», и, изгнав Македония, прокляли его и хулу его, которую он говорил на Святого Духа. Целестин и Кирилл с двумястами отцами и другим царем сокрушили в Ефесе Нестория со всей болтовней, которую он говорил на Христа. Лев и Анатолий с правоверным царем Маркианом и с шестьюстами и тридцатью отцами прокляли в Халкедоне безумие и болтовню Евтихиевы. Вигилий с богоугодным Юстинианом и со ста шестьюдесятью пятью отцами, Пятый собор собрав, изыскав <где какая болтовня укрылась>, прокляли. Афагон, апостольский папа, с двумястами и семьюдесятью отцами с честным Константином царем на Шестом соборе многие восстания раскололи и всем тем собором, изгнав, прокляли, я говорю ο Феодоре Фаранском, Сергии и Пирре, Кире Александрийском, Гонории Римском, Макарии Антиохийском и прочих приспешниках их, а христианскую веру, на истине стоящую, укрепили.

После же всего этого Бог милостивый, «который хочет, чтобы всякий человек спасен был и до истинного познания дошел», в наше время ради нашего народа, ο котором никто и никогда не заботился, для доброго дела воздвиг нам учителя, блаженного учителя Мефодия, которого все добродетели и подвиги κ каждому из этих угодников приложив, не постыдимся: ведь одним он равен был, других немного меньше, а иных больше, — красноречивых превзойдя добродетелью, а добродетельных — красноречием. Каждому уподобившись, образ каждого собой явил: страх Божий, хранение заповедей, чистоту плоти, прилежание в молитвах и святости, слово сильное и кроткое — сильное для противников, а кроткое для принимающих поучение, ярость, тихость, милость, любовь, страсть и терпение, — он был всем из всего, чтобы всех привлечь.

Был он рода с обеих сторон не худого, но доброго и честного, известного издавна Богу и царю, и всей Солунской стране, что являл и телесный его облик. Поэтому и <участники> споров, любившие его с детства, вели с ним уважительные беседы, пока царь, узнав ο быстроте <ума> его, не поручил ему держать славянское княжение, чтобы он узнал все славянские обычаи и привык понемногу, как будто провидя, — я <бы> сказал, — что Бог хотел послать его учителем для славян и первым архиепископом.

Проведя на княжении много лет и увидев множество беспорядочных волнений этой жизни, он сменил стремление κ земной тьме на мысли ο небе, ведь он не хотел возмущать благородную душу тем, что не вечно — не прибывающим. И, найдя удобное время, он избавился от княжения и пошел на Олимп, где живут святые отцы. Постригшись, он облачился в черные ризы и пребывал с покорностью повинуясь. И, исполняя весь монашеский чин, обратился κ книгам.

Но случилось в то время следующее: послал царь за философом, братом его, <чтобы идти> κ хазарам <и> чтобы тот взял его себе в помощь. Ведь там были иудеи, сильно хулившие христианскую веру. Он же сказал, что: «Я готов умереть за христианскую веру». И не ослушался он, но, идя, служил как раб меньшему брату, повинуясь ему. Он молитвами, а философ словами превозмогли тех и посрамили. Царь же и патриарх, увидев подвиг его, годный для Божьего пути, убеждали его <согласиться>, чтобы посвятили в архиепископы на почетное место, где есть потребность в таком муже. Так как он не соглашался, принудили его и поставили игуменом в монастыре, который называется Полихрон, доход которого измеряется двадцатью четырьмя спудами золота, а отцов в нем больше семидесяти.

Случилось же в те дни, что Ростислав, князь славянский, и Святополк послали из Моравии κ царю Михаилу, говоря так: «Мы Божьей милостью здоровы, но пришли нам много учителей христиан от итальянцев, и от греков, и от немцев, уча нас по-разному, а мы, славяне, люди простые, и нет у нас, кто бы наставил нас истине и научил разуму. Потому, добрый владыка, пошли такого мужа, который наставит нас всякой правде». Тогда царь Михаил сказал Философу Константину: «Слышишь ли, Философ, эту речь? Никто другой не может этого сделать, кроме тебя. Так на тебе дары многие и, взяв брата своего игумена Мефодия, ступай же. Ведь вы солуняне, а солуняне все хорошо говорят по-славянски».

Тут они не посмели отказаться ни перед Богом, ни перед царем, по слову святого апостола Петра, как он сказал: «Бога бойтесь, цесаря чтите». Но почувствовав величие дела, предались они молитве вместе с другими, кто был такого же духа, что и они. И тут явил Бог Философу славянские книги. И тот, тотчас упорядочив буквы и составив беседы, отправился в путь в Моравию, взяв Мефодия. И стал он, снова с покорностью повинуясь, служить Философу и учить вместе с ним. И когда минуло три года, возвратились они из Моравии, выучив учеников.

Узнав же ο таковых людях, апостолик Николай послал за ними, желая видеть их, как ангелов Божьих. Он освятил учение их, положив славянское Евангелие на алтаре святого апостола Петра, и посвятил в попы блаженного Мефодия.

Было много других людей, которые поносили славянские книги, говоря, что не подобает никакому народу иметь свои буквы, кроме евреев, греков и латинян, по надписи Пилата, которую он на кресте Господнем написал. Их апостолик назвал пилатниками и триязчниками. И одному епископу, который был болен тою же болезнью, он повелел посвятить из учеников славянских трех в попы, а двух в анагностов.

Спустя много дней Философ, отправляясь на Суд, сказал Мефодию, брату своему: «Вот, брат, были мы с тобой в упряжи, пахали одну борозду, и я у леса <, дойдя борозду,> падаю, свой день окончив. А ты хоть очень любишь гору, но не моги ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?»

Послал Коцел же κ апостолику, просил, чтобы отпустил κ нему Мефодия, блаженного учителя нашего. И сказал апостолик: «Не тебе одному только, но и всем тем странам славянским посылаю его учителем от Бога и от святого апостола Петра, первого престолонаследника и держателя ключей от царствия небесного». И послал его, написав такую эпистолию: «Адриан, епископ и раб Божий, Ростиславу и Святополку и Коцелу. Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение, что услышали мы ο вас духовное, на это уповали мы с желанием и молитвою вашего ради спасения, как воздвиг Господь сердца ваши искать его и показал вам, что не только верою, но и благими делами подобает служить Богу, ведь “вера без дел мертва”, и отпадают те, которые “воображают, что знают Бога, но делами отрекаются от него”. Ведь не только у этого святительского престола просили вы учителя, но и у благоверного царя Михаила, чтобы послал он κ вам блаженного философа Константина с братом, покуда мы не сделали. Они же, уведав что страны ваши находятся под властью апостольского престола, не сделали ничего противного канонам, но κ нам пришли и принесли с собой мощи святого Климента. Мы же, тройную радость получив, замыслили послать в ваши страны сына нашего Мефодия, мужа совершенного разумом и правоверного, испытав и посвятив его вместе с его учениками, чтобы учил вас, как вы просили, излагая на языке вашем Книги полностью для всего церковного чина, в том числе со святой мессой, то есть службой, и с крещением, как начал философ Константин Божьей благодатью и молитвами святого Климента. Так же если и кто иной сможет достойно и правоверно говорить, — да будет свято и благословлено Богом и нами и всей вселенской и апостольской Церковью, чтобы легче обучились вы заповедям Божьим. Только один этот сохранять вам обычай, чтобы во время мессы сначала читали Апостол и Евангелие по-латыни, потом по-славянски. Да исполнится слово Писания, что “будут хвалить Господа все народы”, и другое: “И все станут говорить ο величии Божьем на разных языках, на которых позволит им говорить Святой Дух”.

Если же кто из собранных у вас учителей, из тех, кто тешит слух и от истины отвращает κ заблуждениям, начнет, дерзнув, вносить между вами разлад, порицая книги на вашем языке, пусть будет отлучен не только от причастия, но и от Церкви, пока не исправится. Ибо они суть волки, а не овцы, что следует по плодам их узнавать и беречься от них.

Вы же, чада возлюбленные, повинуйтесь учению Божьему и не отриньте поучения церковного, чтобы вы стали истинно поклоняющимися Богу, отцу нашему небесному, со всеми святыми. Аминь».

Коцел же принял его с великой честью и снова послал его, а также двадцать человек из именитых людей, κ апостолику, чтобы он посвятил его на епископство в Паннонии на престол святого Андроника, апостола из числа семидесяти, что и стало.

<ІХ.> После этого старый враг, ненавистник добра и противник истины, воздвиг на него сердце врага, моравского короля со всеми епископами, что, дескать, «в нашей области учишь». Он же ответил: «Я сам обошел бы стороной, если бы ведал, что ваша. Но она — святого Петра. По правде же, если вы из зависти и жадности вопреки канонам на старые пределы наступаете, препятствуя учению Божьему, то берегитесь, чтобы не разлить свой мозг, желая костным теменем пробить железную гору». Они отвечали ему, говоря в ярости: «Зло себе добудешь». Он ответил: «Истину говорю перед царями и не стыжусь, а вы поступайте со мной, как хотите, ведь я не лучше тех, кто в великих муках лишился и жизни за то, что говорил правду». И когда много вопросов было задано и не смогли опровергнуть его, сказал король, вставая: «Не утруждайте моего Мефодия, ведь он вспотел уже, как у печки». Сказал он: «Так, владыка». Встретили люди как-то потного философа <и> сказали ему: «Почему ты так вспотел?» А он: «С невеждами спорил». И поспорив об этих словах, разошлись, а его, сослав в Швабию, держали два с половиной года.

Дошло до апостолика. И уведав, послал на них запрет, чтобы ни один королевский епископ не служил мессы, то есть службы, пока его держат. Поэтому отпустили его, сказав Коцелу: «Есть будет он у тебя, не уйдешь от нас добром». Но они не ушли от суда святого Петра, ведь из этих епископов четверо умерло.

Приключилось же тогда, что мораване, убедившись, что немецкие попы, которые жили у них, не приятели им, но оковы им куют, всех изгнали и послали κ апостолику: «Так как прежде отцы наши от святого Петра крещение приняли, то дай нам Мефодия архиепископом и учителем». Тотчас прислал его апостолик. И принял его Святополк князь со своими мораванами и поручил ему все церкви и духовенство во всех городах. И с того дня начало очень расти учение Божие и духовенство во всех городах начало расти и множиться, и поганые — веровать в истинного Бога, от своих заблуждений отрекаясь все больше. И моравская власть стала расширять свои пределы и побеждать своих врагов без неудач, как и сами они рассказывают.

Была же в нем пророческая благодать, так что сбывались многие его прорицания. Об одном или двух из них мы расскажем.

Очень сильный языческий князь, сидевший на Висле, поносил христиан и пакости делал. Послав же κ нему, сказал <Мефодий>: «Хорошо бы тебе креститъся, сын, своею волею на своей земле, чтобы не был ты крещен насильно в плену на чужой земле. И вспомнишь меня». Так и было.

Или вот. Однажды Святополк воевал с погаными и ничего не достиг, но медлил. Когда стала приближаться месса, то есть служба, святого Петра, <Мефодий> послал κ нему, говоря: «Если пообещаешь провести у меня со своими воинами день святого Петра, то верую, что скоро предаст их тебе Бог». Так и было.

Один человек, очень богатый, и советник <князя> женился на своей куме, то есть на ятрови, и <Мефодий> много наставлял, и учил, и уговаривал их, но развести их не мог. Потому что другие, выдавая себя за рабов божьих, втайне развращали их, льстя из-за имущества, и вовсе отвратили их от церкви. И он сказал: «Придет час, когда не смогут помочь эти льстецы, и вспомните мои слова, но ничего сделать уже будет нельзя». Внезапно, после Божьего отступления, пала на них напасть, «и места их не стало, но будто вихрь, подхватив, рассеял пыль». Много и другого подобногоэтому было, очем говорил он открыто в притчах.

Старый враг, ненавистник рода человеческого не мог терпеть всего этого, воздвигнув на него некоторых, как на Моисея Дафана и Авирона, одних — открыто, других — тайно. Больные иопаторской ересью совращают слабейших с правильного пути, говоря: «Нам папа дал власть, а его велит изгнать вон вместе с его учением».

Собрав же весь моравский народ, они велели прочесть перед ними эпистолию, чтобы слышали об изгнании его. Люди же, как свойственно человеку, все печалились и скорбели, что лишаются такого пастыря и учителя — кроме слабых, которыми двигала ложь, как листьями ветер. Но когда прочли письма апостолика, то обнаружили следующее: «Брат наш Мефодий свят и правоверен и делает апостольское дело, и в руках его все славянские земли от Бога и от апостольского престола, а кого он проклянет, будет проклят, а кого благословит, тот да будет свят». И, посрамившись, они разошлись, как туман, со стыдом.

На этом злоба их не кончилась, но стали они говорить, что гневается на него царь и если найдет, не быть ему живому. Но милостивый Бог не хотел, чтобы и в этом хулили раба его, он вложил в сердце царю, ибо сердце царя всегда пребывает в руках Божьих, мысль и послал κ нему письмо: «Честный отче, очень хочу тебя видеть. Так сделай милость, потрудись <прибыть> κ нам, чтобы мы увидели тебя, пока ты на этом свете, и молитву твою приняли». И он сразу пошел туда, принял его царь с великой честью и радостью и, похвалив его учение, удержал из его учеников попа и дьякона с книгами. И все желания его исполкил, чего он хотел, и ни в чем ему не отказал. Обласкав и одарив, проводил его со славою назад на его престол. Так же и патриарх.

На всех же путях попадал он во многие напасти от дьявола: в пустынях κ разбойникам, на море в волненья ветров, на реках во внезапные смерчи, так что исполнилось на нем слово апостола: «Беды от разбойников, беды в море, беды на реках, беды от лжебратьев, в трудах и подвигах, в постоянном бдении, во многом голоде и жажде», и в прочих печалях, ο которых упоминает апостол.

А потом, оградившись от сомнений и печаль свою на Бога возложив, еще раньше посадив из учеников своих двух попов, отличных скорописцев, быстро переложил все Книги, все полностью, кроме Маккавейских, с языка греческого на славянский, за шесть месяцев, начиная с марта месяца до двадцать шестого дня октября месяца. Окончив же, воздал достойную хвалу и славу Богу, дающему такую благодать и удачу. И вознеся с клиром своим святое тайное возношение, отпраздновал память святого Димитрия. Ведь прежде с философом переложил он только Псалтырь и Евангелие с Апостолом и избранными церковными службами. Тогда же и Номоканон, то есть правило закона, и отеческие книги переложил.

Когда же венгерский король пришел в дунайские страны, он захотел его увидеть: и хотя некоторые говорили и предполагали, что не уйти от него без мучений, он пошел κ нему. Но тот, как и подобает владыке, так и принял — с почетом, славою и радостью. И побеседовав с ним, как пристало таким мужам вести беседы, отпустил его, обласкав, поцеловав, с дарами великими, сказав: «Поминай меня всегда, честный отец, в святых твоих молитвах».

Так пресек он со всех сторон обвинения, затворив уста многоречивым, путь завершил, и веру сохранил, ожидая праведного венца. И по-скольку так угодил, возлюблен был Богом. Стало приближаться время принять покой от страстей и награду за многие труды. И спросили его, говоря: «Кто, считаешь ты, честный отец и учитель, среди учеников твоих был бы преемником тебе в учительстве твоем?» И показал он им на одного из известных учеников своих, именем Горазд, говоря: «Этот из вашей земли свободный муж, научен хорошо в латинских книгах, правоверен. Пусть будет Божья воля и ваша любовь, как и моя». А когда в Вербное воскресенье собрались все люди, он, немощный, войдя в церковь, благословив царя, князя, и клириков, и весь народ, сказал: «Стерегите меня, дети, три дня». Так и было. На рассвете третьего дня он сказал следующее: «В руки твои, Господи, влагаю душу мою». И почил на руках иерейских в 6 день месяца апреля в 3-й индикт 6393 года от сотворения всего мира.

Приготовив его κ погребению и воздав ему достойную честь, отслужили ученики его церковную службу по-латыни, по-гречески и по-славянски и положили его в соборной церкви. И приложился он κ отцам своим и патриархам, и пророкам, и апостолам, учителям, мученикам. И собравшись, бесчисленные народные толпы провожали со свечами доброго учителя и пастыря: мужчины и женщины, малые и большие, богатые и бедные, свободные и рабы, вдовицы и сироты, иноземцы и местные, больные и здоровые, — все, оплакивая того, кто был всем из всего, чтобы всех привлечь. Ты же, святая и честная глава, в молитвах твоих свыше опекай нас, стремящихся κ тебе избавь от всякой напасти, учеников своих и учение распространяя, а ереси изгоняя, чтобы, прожив здесь достойно нашего назначения, стали мы с тобой, стадо твое, одесную сторону Христа, Бога нашего, вечную жизнь принимая от него. Ему же слава и честь во веки веков, Аминь.

КОММЕНТАРИЙ

Житие составлено в Моравии вскоре после смерти св. Мефодия в 885 г. одним из его учеников. Сохранилось в 15 списках, древнейший из которых входит в состав известного Успенского сборника конца XII—начала XIII в. (ГИМ. Синодальное собр., № 1063). См. его издания: Успенский сборник XII—XIII вв.М., 1971. С. 188—198; Климент Охридски. Събрани съчинения. София, 1973. Том 3. С. 160—195; Жития Кирилла и Мефодия. М.: Книга; София: Наука и искусство, 1986. С. 181—232. Текст Жития воспроизводится по этим изданиям. Историю изучения Жития и свод комментариев κ нему см.: Сказания ο начале славянской письменности / Вступ. статья, перевод и комментарии Б. Н. Флори. М., 1981. С. 143—173.