Глава 3. Неустойчивое равновесие
11 июня
Северный сектор
Схемы № 2 и № 4
В 6.00 немецкая пехота поднялась было в атаку на позиции южнее выс. 269, 0, но, встретив сильный артиллерийский огонь, вернулась обратно в окопы[159].
В дальнейшем инициатива перешла в руки советских войск, и утренние часы ознаменовались несколькими сильными контратаками на позиции немецких дивизий. Как известно, на 11 июня командованием СОРа и Приморской армии был запланирован контрудар силами частей 25-й дивизии и 7-й бригады морской пехоты, направленный против выступа, упиравшегося своей вершиной в истоки Сухарной балки. В 6.40 при поддержке нескольких танков были предприняты первые советские атаки против левого фланга 24-й дивизии на участке восточнее ПМ 05. К 8.00 все атаки были отражены, один танк был подбит. В 7.00 был атакован левый фланг 132-й дивизии с западного и юго-западного направлений[160]. Этими действиями против флангов 132-й и 24-й дивизий начался контрудар 11 июня.
В течение ночи два батальона 7-й бригады морской пехоты готовились к выполнению своей части общей задачи[161]. Им надлежало прорвать немецкую оборону и выйти к виадуку, около которого сходятся шоссейная и железная дороги на Симферополь. Здесь ожидалась их встреча с частями 25-й Чапаевской дивизии. Если все пройдет удачно, то немецкие войска окажутся в «мешке». Впереди предстояло наступать 2-му батальону капитана А.С. Гегешидзе, за ним уступом влево следовал 3-й батальон капитана А.Я. Рудя. Атаку поддерживали артиллерия и минометы, размещенные на позициях неподалеку от 30-й батареи, у изгиба дороги. В дальнейшем, по мере развития наступления, они должны были переместиться к выс. 92, 1 (ПМ 016). Командный пункт полковник Е.И. Жидилов разместил в землянке южнее 30-й батареи. Связь с батальонами планировалось осуществлять телефоном и по радио.
Перед атакой на немецкие позиции на выс. 92, 1 (ПМ 016) обрушила свой огонь артиллерия береговой обороны. Под ее прикрытием у дороги южнее совхоза им. Софьи Перовской батальоны развернулись и быстрым шагом устремились к немецким позициям. После короткой перестрелки немцы оставили высоту.
Штаб 132-й дивизии немедленно донес в штаб корпуса о начавшихся против ее фронта атаках с советской стороны. Сильному давлению подвергся правый фланг вплоть до ПМ 019, по его передовым линиям била советская артиллерия. Под натиском батальонов 7-й бригады стоявший на правом фланге 438-й полк был вынужден отойти на линию балка ПМ 031 – мыс в 300 м южнее ее. Создалась угроза прорыва боевых порядков. На угрожаемый участок был направлен огонь всей дивизионной артиллерии, но остановить атакующих на момент доклада еще не удалось.
Следующей, основной целью для батальонов 7-й бригады стала выс. 107, 2. По сигналу капитана Гегешидзе артиллерия и минометы перенесли огонь на ее скаты и вершину. За высоту разгорелись ожесточенные бои. Немцы вызвали огонь своей артиллерии, по наступающим ротам ударили пулеметы, в боевых порядках рвали мины. Бой шел весь день, но к вечеру решить поставленную задачу так и не удалось. Батальоны понесли серьезные потери, из тысячи атаковавших утром к вечеру в живых осталось не более четырехсот. Но противника удалось отбросить вплоть до железной дороги.
Остановкой решил воспользоваться генерал Ф. Линдеманн, чтобы вернуть утраченные позиции. Им для атаки в направлении на «Бастион» была специально сформирована группа Хитцфельда. В результате ее действий должен быть образован плацдарм для наступления на д. Любимовка. Начавшееся в 19.00 наступление 132-й дивизии не принесло противнику каких-либо существенных достижений. Ее 436-й полк смог продвинуться только до восточной оконечности ПМ 019. В этот момент через балку ПМ 031 последовал удар советских войск в тыл атакующего полка. Для отражения контратаки собственное наступление пришлось приостановить, а когда уже наступил вечер, от его продолжения окончатально отказались, отдав приказ закрепляться на достигнутых рубежах.
В сумерках полковника Е.И. Жидилова вызвал к телефону начальник штаба армии генерал Н.И. Крылов и от лица Военного совета выразил недовольство, что контрудар не достиг цели и части 7-й бригады не вышли на конечный рубеж – виадук, а окружение прорвавшегося противника не состоялось. Оправдания полковника в расчет не принимались, на все запросы о подкреплении отвечали отказом. Приходилось и в дальнейшем полагаться только на свои силы.
Неудачей закончился и контрудар со стороны 25-й дивизии. Ее противник, 24-я дивизия, своим 102-м полком справа и румынским 33-м полком слева удерживала все те же позиции, что и 9 июня. В 6.00 советские части предприняли контратаку силой до роты при поддержке танков против позиций 102-го полка.
В 6.40 и в 11.00 атакам подвергся участок обороны румынского 33-го полка. В ходе боя немцам огнем 50-мм противотанкового орудия удалось подбить советский танк. К 12.00 все удары нападавших были успешно отражены.
Атаки в направлении виадука проводились силами 1-го батальона 54-го полка и несколькими стрелковыми ротами под общим командованием подполковника Н.М. Матусевича. В качестве усиления они получили сводный танковый батальон, основу которого составляли танки Т-26. Артиллерийскую поддержку обеспечивали орудия III сектора.
Перед ударной группой стояла задача – захватить кордон Мекензия № 1 и станцию Мекензиевы Горы, выйти к виадуку и там соединиться с частями 7-й бригады. 345-я дивизия должна была прочно удерживать свои позиции и в случае успеха контратакующих групп перейти в наступление на своем участке.
После короткой артиллерийской подготовки ударная группа перешла в наступление в общем направлении севернее станции Мекензиевы Горы. Немцы сразу же оказали ожесточенное сопротивление, тем не менее в течение дня удалось продвинуться на 1 км вперед. При этом несколько атак, поддержанных танками, сорвались, наткнувшись на хорошо организованную противотанковую оборону. Пехота несла потери и откатывалась на исходные позиции. Во второй половине дня советские войска численностью до двух батальонов при поддержке танков атаковали румынский 33-й полк. Но и этот удар был отбит.
Также были предприняты две атаки на участке 102-го полка. В первой действовало до одного батальона, во второй – уже до двух батальонов, которых также поддерживали танки. Обе атаки были отбиты, причем вторая с особенно тяжелыми для атакующих потерями. К исходу дня преодолеть немецкую оборону на всю ее глубину так и не удалось.
Продолжала держаться оставленная в глубине немецкой обороны группа майора И.И. Кохно, занимавшая оборону в районе ПМ 02 и уже двое суток находившаяся в полном окружении. Связи с ней не было с 10 июня, поэтому никаких приказов от вышестоящего начальства майор И.И. Кохно не получал и все решения принимал самостоятельно. Когда его оставляли на прежних позициях, до которых теперь было около 2 км, то надеялись, что контрудар, намеченный на 11 июня, будет успешным. Тогда позиция, занимаемая группой в тылу немецких войск, сыграет положительную роль. Но контрудар сорвался, и теперь крайне встал вопрос, что делать с «отрядом Кохно».
Приказом А.С. Потапова была снята с занимаемых рубежей одна из рот 1-го батальона, которую усилили бойцами из тыловых подразделений. Всего в сводной роте насчитывалось до 60 бойцов и командиров. Перед ней была поставлена задача: прорваться через немецкие позиции, выйти в расположение «отряда Кохно» и вывести его обратно за линию фронта. Как и считали в штабе бригады, мероприятие оказалось обреченным на провал, и пробиться через рубежи, занятые немцами, роте не удалось. Отправленный для связи с майором И.И. Кохно лейтенант Молчанов пропал без вести. По немецким данным, «отряд Кохно» все-таки получил подкрепление, которое приняло деятельное участие в дальнейшей обороне.
Не обращая внимания на развернувшиеся на флангах «клина» бои, 22-я и 50-я дивизии продолжили наступление в сторону Северной бухты. К 16.50 22-дивизия своим левофланговым 47-м полком при поддержке танков 300-го дивизиона вышла к нефтехранилищу у Сухарного тоннеля (ПМ 027). В течение первой половины дня полки соединения подверглись многочисленным контратакам советских войск в направлении казарм и ПМ 024, поддержанным сильнейшим артиллерийским огнем, который велся преимущественно с юга.
К концу дня 22-я дивизия закрепилась по линии: казармы – изгиб дороги в 250 м юго-западнее окраины станция Мекензиевы Горы – железная дорога – ПМ 024 – полотно железной дороги от ПМ 024 до северной окраины нефтехранилища (ПМ 027) – ПМ 025 – изгиб дороги в 400 м северо-восточнее ПМ 025.
После артиллерийской подготовки в 9.20 50-я дивизия перешла в наступление. Действавовший здесь правофланговый 123-й полк наступал из района противотанкового рва и ПМ 023 на юг. Но вскоре, несмотря на непрерывную артиллерийскую поддержку, атака захлебнулась. Главной причиной остановки стал уничтожающий огонь советских орудий. Как сообщал командир 123-го полка, советские орудия обстреливали не только группы, но даже одиночных солдат. Под их огонь попал один из батальонов 65-го полка и был вынужден отойти за 1-й и 2-й батальоны 123-го полка.
Потери 123-го полка за 11 июня: убит один солдат, ранены один унтер-офицер и 23 солдата, еще один солдат пропал без вести[162]. Столь незначительные потери, несмотря на жестокий артиллерийский обстрел, еще раз доказали, насколько хорошо были оборудованы оборонительные позиции советских войск. Разместившиеся в них немецкие солдаты чувствовали себя в относительной безопасности, а их командиры с горечью осознавали, почему многодневный обстрел из крупнокалиберных орудий и бомбежки не принесли ожидаемого от них результата[163].
Остальные полки 50-й дивизии продолжали продвигаться вперед: 32-й полк вел бой значительно северо-восточнее ПМ 032, его левый фланг вышел на проселочную дорогу в 500 м восточнее ПМ 023. Части 121-го полка достигли середины проселочной дороги между ПМ 023 и ПМ 029. Действующий в составе 50-й дивизии 31-й полк продолжал наступление и вел бой юго-восточнее ПМ 02. После полудня им была направлена разведывательная группа в направлении южнее ПМ 014 для уточнения местонахождения линии советской обороны.
Атаки на рубежи обороны 345-й и остатков 172-й дивизий продолжались в течение всего дня 11 июня. Полковнику И.А. Ласкину пришлось ввести в бой свой последний резерв – 57-ю разведывательную роту. Правда, ротой она называлась уже чисто формально, в ней насчитывалось уже чуть более отделения, 10–12 бойцов. К исходу дня почти вся рота погибла, пал смертью храбрых и ее командир старший лейтенант Ермаков.
С огромным трудом удерживала свои позиции и 79-я бригада. Ее командный пункт снова пришлось переносить, теперь уже в верховья Трензиной балки. Но все равно от штаба до передовой оставалось всего 800 м. К северу от него в первой половине дня была окружена рота минометчиков. Ее пытались поддерживать артиллерийским огнем с других участков, но помочь пехотой возможности не было. Через 3 часа рота была уничтожена.
В 12.00 противник, отразив наиболее острые атаки советских ударных групп, возобновил натиск на позиции 345-й дивизии. Основные атаки шли из района ст. Мекензиевы Горы в направлении Сухарной балки. Бойцы дивизии успешно остановили натиск противника, после чего сами перешли в наступление и захватили ст. Мекензиевы Горы[164]. Это оказался самый значительный успех 11 июня. Но дальнейшее наступление было остановлено противником в 200–300 м восточнее станции.
Вечером 50-я дивизия сообщила о предпринятых против нее контратаках. Первая состоялась в 19.00 от ПМ 033, вторая – в 21.00 от верхней точки серпантина и от «Старого форта». Все они были успешно отбиты. Но вследствие тяжелых наступательных и оборонительных боев дивизия нуждалась в перегруппировке своих сил для назначенного на завтра нового наступления, основной удар которого предполагалось нанести силами 121-го полка в направлении от ПМ 029[165].
К вечеру 11 июня стало ясно, что контрудар ни на одном из направлений не достиг намеченных целей и атакующий «клин» срезан не был. Не смог он ни в этот день, ни в последующие остановить и продолжение наступления 22-й и 50-й дивизий. И все-таки контрудар сыграл свою положительную роль, заставив противника скорректировать свои наступательные планы.
В 18.40 в немецие дивизии поступил новый приказ из штаба корпуса. Согласно ему наступление правым флангом 22-й дивизии в направлении Северной бухты, запланированное на 12 июня, переносилось на 13 июня. Сначала необходимо захватить «форт Сталин» (365-ю батарею), а правым флангом 50-й дивизии продвинуться до дороги, чтобы расширить и укрепить «клин», образованный накануне усилиями 22-й и 50-й дивизий[166]. На 12 июня запланировано продолжение наступления 132-й дивизии вплоть до противотанкового рва. Предпочтительное время начала атаки – 14.00[167].
Вечером в штаб корпуса поступило сообщение из 22-й дивизии о составе сил 16-го полка. В 1-м батальоне насчитывалось два офицера, 22 унтер-офицера и 132 солдата; во 2-м батальоне —1 офицер, три унтер-офицера и 27 солдат; в 3-м батальоне – два офицера, 13 унтер-офицеров и 130 солдат. В 13-й и 14-й ротах насчитывалось по 60 человек, в среднем в роте по 25 человек.
В 1-м и 3-м батальонах 47-го полка в совокупности осталось всего 130 солдат, во 2-м – 140 солдат. В среднем роты насчитывали по 20–25 человек. В 65-м полку: в ротах примерно по 25 человек, в пулеметных ротах – по 50–60, в 13-й и 14-й ротах – по 75–80 солдат соответственно. Всего с начала наступления (без 11 июня) потери составили: 17 офицеров, 62 унтер-офицера и 450 солдат[168].
Восточный сектор
Схема № 7
Дивизии XXX корпуса в 4.45 сосредоточили свои боевые группы на исходных позициях для атаки. Наступление было подготовлено таким образом, чтобы артиллерия, а с 6.20 также и авиация имели возможность полностью концентрироваться только на одном участке. После перенесения огня именно в этом месте должна была проводиться атака.
В 5.35 группа немецких солдат численностью до роты ворвалась в передовые траншеи на юго-восточной окраине д. Камары и завязала там бой. Через несколько минут здесь были захвачены первые десять пленных. Из их показаний выяснилось, что советские войска не ожидали здесь возобновления немецкого наступления. Под прикрытием артиллерийского огня боевая группа 72-й дивизии ворвалась в окопы на выс. ПМ 09. Но обороняющиеся быстро пришли в себя, и уже на выс. ПМ 08 наступающим ротам было оказано такое сопротивление, что они сначала были вынуждены залечь под огнем, а потом отойти на исходные позиции.
Неудача поджидала и 28-ю дивизию. Ее ударная группа, атаковавшая заведомо более сильного противника на выс. ПМ 010, понесла от огня бойцов 109-й дивизии большие потери, и ее атака захлебнулась. После нескольких неудачных повторных попыток командир 28-й дивизии в 6.25 сообщил в штаб корпуса, что взять высоту не удалось и он прекращает атаки.
Командир XXX корпуса, получив сообщения из 72-й и 28-й дивизий о сорвавшемся наступлении, приказал повторить артиллерийскую подготовку. После ее окончания боевым группам надлежало возобновить атаку на запланированные объекты.
В 6.45, попав под налет немецкой артиллерии, советские войска отошли от выс. ПМ 09. Заметив их отступление, следом бросились солдаты 72-й дивизии. Преследуя отходящих, они полностью захватили холм, а чуть позже, при поддержке пикирующих бомбардировщиков, немцы заняли выс. ПМ 015[169]. Но, как только артиллерийский обстрел и налеты бомбардировщиков прекратились, на поднявшихся в атаку немецких солдат вновь обрушился огонь из всех видов оружия со стороны оборонявшихся советских войск. В ряде мест красноармейцы даже пытались переходить в контратаки, чтобы вернуть утерянные утром позиции, только все они успешно отбивались противником.
Борьба за выс. ПМ 09 и ПМ 010, а также предпринятые после их захвата немцами контратаки бойцами 782-го полка 388-й дивизии затормозили весь ход распланированного немецкого наступления. В 7.00 командир 28-й дивизии доложил, что атака на выс. ПМ 01 – ПМ 03 откладывается, так как с холма ПМ 010 непрерывно ведется огонь во фланг атакующим немецким боевым группам. Тогда командир XXX корпуса приказал командующему артиллерией генералу Мартинеку в 9.40—9.50 повторить артиллерийский налет по выс. ПМ 010. В 9.50 28-я дивизия должна быть готова к новой атаке. Соответственно огонь по выс. ПМ 01 – ПМ 03 оказался перенесен на 10.10–10.20, после чего на этом участке должна была начаться атака. Для обеспечения авиационной поддержки последовал соответствующий запрос в штаб VIII корпуса[170].
Тем временем в 8.20 солдаты 72-й дивизии возобновили наступление на гору Гасфорта и ПМ 08. Взять их с ходу не удалось, и штурмовые группы увязли в кровопролитных схватках, которые велись за каждую траншею, каждый окоп и каждую позицию. Для уничтожения гарнизонов дзотов на выс. ПМ 08 пришлось применить огнеметы.
Впрочем, для командования дивизий и корпуса уже стало очевидным, что временные рамки наступления повсеместно не выдерживаются. Поэтому весь план на 11 июня необходимо пересматривать.
В 12.50 начался артиллерийский обстрел по развалинам у горы Гасфорта. Одновременно с воздуха наносила удары немецкая авиация. В 11.00 пехота противника перешла в атаку, а в 13.10 началось наступление в полосе румынской 1-й дивизии. К сожалению, поддержать румын своей артиллерией XXX корпус не имел возможности – она была полностью задействована для обеспечения действий 28-й и 72-й дивизий.
Тем временем 28-я дивизия вновь увязла в тяжелых боях за выс. ПМ 01 – ПМ 03. В 12.55 советские войска предприняли контратаку на выс. ПМ 03 и ПМ 09. Ее немцам удалось отбить с большим напряжением сил и при поддержке всей свободной артиллерии. Вскоре на этом участке немецкое наступление застопорилось. 28-я дивизия, помимо выс. ПМ 01 – ПМ 03, вела бой за гору ПМ 010, где блокированные в дзотах красноармейцы продолжали сопротивление, и выбить их оттуда никак не удавалось. По мнению командира соединения генерала Й. Зиннхубера, недостаток сил ведет к тому, что немцам придется биться за выс. ПМ 01 и ПМ 03 еще продолжительное время, что неизбежно приведет к высоким потерям.
После полудня напряженные бои в полосе наступления XXX корпуса продолжались. В 14.47 из 28-й дивизии поступило сообщение о захвате выс. ПМ 010, но выс. ПМ 01 – ПМ 03 по-прежнему оставались неприступными. Поэтому командир 28-й дивизии попросил поддержки с воздуха. «Штуки» VIII авиакорпуса должны были прицельно обработать передний край, после чего в 17.00 солдаты дивизии генерала Й. Зиннхубера были готовы повторить атаку. Для огневой поддержки 28-й дивизии придавалась батарея тяжелых полевых гаубиц. В 16.09 был отдан приказ командиру 72-й дивизии о переходе в 20.30 после получасовой артподготовки в наступление от горы Гасфорта.
Новая атака на выс. ПМ 01 и ПМ 03 осуществлялась с двух направлений одновременно. Одна ударная группа наступала от выс. ПМ 010, другая – с юго-запада. Начало для немцев оказалось относительно удачным. После массированного артиллерийского обстрела боевая группа, атаковавшая от выс. ПМ 010, захватила холм ПМ 01, но попытки взять штурмом соседние выс. ПМ 02 и ПМ 03 оказались безрезультатными. К исходу дня от продолжения атак пришлось отказаться, поскольку роты дивизии понесли слишком большие потери. Особенно значительными они были в ее 49-м полку, в котором к вечеру осталось не более батальона.
Для атаки развалин, расположенных на юго-западном склоне горы Гасфорта, был выделен 401-й полк. Его батальоны в назначенное время поднялись в атаку и, преодолевая слабый огонь артиллерии, легко пошли вверх по холму. Однако, как только цепи приблизились к обороняемым траншеям и окопам, по ним ударили минометы. На несколько минут атаковавшие скрылись в дыму разрывов, а уже через несколько мгновений командование полка увидело, как они откатываются на исходные позиции, оставляя за собой тела убитых и раненых. Атака повторялась еще несколько раз, и с одним и тем же для немцев результатом.
В соответствии с новыми изменениями плана в 20.30 после артподготовки и ударов J-87 72-я дивизия возобновила атаки на гору Гасфорта. Они на этот раз оказались результативными: западные склоны горы были захвачены, развалины после короткой, но яростной схватки перешли в руки немцев. Оборонявшие гору красноармейцы отступили. Некоторые, оказавшись в безвыходной ситуации, сдались в плен.
В повторное наступление перешла также румынская 1-я дивизия. Своими двумя батальонами она поддержала атаку на гору Гасфорта и после ее занятия сформировала правый фланг обороны на этом участке. Ободренные достигнутым успехом, немцы возобновили атаки в направлении ПМ 08. К заходу солнца им удалось занять западный участок холма. С наступлением сумерек бой за высоту еще продолжался.
В течение дня немцы продолжали обстрел порядков советских войск, в частности батарей береговой обороны. Особой целью оставалась башенная 305-мм 30-я батарея. По ней вели огонь две 615-мм мортиры и еще несколько артиллерийских батарей. Противник добился одного попадания в первую башню, и она вышла из строя. В течение ночи силами личного состава она была восстановлена, но из двух орудий действовало уже только одно. Еще одного попадания немцы добились в блок массива. Снаряд пробил трехметровый слой армированного бетона и повредил отделение химических фильтров батареи[171].
Итоги дня
Из-за значительных потерь противник был вынужден снизить темпы наступления. Это дало возможность командованию СОРа провести перегруппировку своих войск и даже организовать контрудар против вклинившихся в направлении Северной бухты немецких войск.
В целом советские войска, несмотря на понесенные 11 июня потери, не выполнили поставленных перед ними задач. Причинами этого были, как и прежде, недостаточная концентрация сил, отсутствие должного количества бронетехники, слабое взаимодействие с поддерживающей наступающие части артиллерией. В результате атака проводилась почти исключительно силами пехоты под непрерывным воздействием авиации противника. Собственная воздушная поддержка отсутствовала. Зенитное прикрытие также было неудовлетворительным[172].
По оценкам оперативного отдела штаба Приморской армии, противник потерял до 40 танков и не менее трех полков пехоты[173], что было безусловным преувеличением. Возможно, поэтому у командования Приморской армии складывалась уверенность, что ударная мощь противника практически иссякла, он вводит в бой свои последние резервы и, следовательно, обороняющимся вполне реально удержать Севастополь. Как показали дальнейшие события, командование Приморской армии на этот счет заблуждалось.
К 11 июня стала сказываться общая утомленность войск Приморской армии от артиллерийских обстрелов и бомбежек. Особенно доставалось артиллеристам, находившимся на открытых позициях. Орудийные расчеты, слабо прикрытые от атак с воздуха, несли все возрастающие потери. Зенитная артиллерия и авиация СОРа очистить небо от немецких самолетов не могли. Пользуясь этим, противник все более завоевывал себе господство в воздухе.
Количество погибших на фронте от действий немецкой авиации возрастало. Уже с первого дня практически прекратилось всякое передвижение как автомашин, так и людей в дневное время. Все перевозки стали осуществляться только под покровом темноты. Ночью доставлялись боеприпасы, еда, вода, эвакуировались раненые, перебрасывалось пополнение, производился ремонт материальной части, восстанавливались или отрывались заново оборонительные сооружения. Такой образ жизни повышал степень утомленности личного состава, который оказался лишенным хоть какого-то подобия отдыха.
12 июня
Северный сектор
Схемы № 2 и № 4
Для противника, находившегося на северной стороне, ночь прошла относительно спокойно, только на тыловые районы были совершены неоднократные налеты советской авиации, не причинившие существенного вреда. Несколько самолетов пытались бомбить и обстреливать передовые линии немецких и румынских войск, но их отогнали артиллерийским зенитным огнем и огнем стрелкового оружия.
В 8.00 началось общее наступление 24-й дивизии сразу несколькими боевыми группами при поддержке штурмовых орудий. Во второй половине дня 31-й полк 24-й дивизии проводил зачистку захваченных районов между ПМ 015 – ПМ 017 – ПМ 02. В ходе коротких боестолкновений и стычек был захвачен ранее обойденный частями 50-й дивизии и блокированный укрепленный пункт в районе южнее ПМ 02, а также немногочисленные позиции западнее и юго-западнее от него. Находившиеся в них и державшие оборону красноармейцы и командиры были убиты или взяты в плен.
Как выяснилось, этот укрепленный пункт ранее не был блокирован полностью, и благодаря разрыву между правым крылом 122-го и левым флангом 121-го полка немецкой дивизии его гарнизон сохранял возможность поддерживать связь со своими частями. Вплоть до 11 июня он получал снабжение боеприпасами и пополнением. В результате, когда началась атака 31-го полка, он наткнулся на оборону, удерживаемую гарнизоном численностью до батальона. Красноармейцы защищались ожесточенно и сдались только тогда, когда кончились боеприпасы и они оказались в полном окружении. Основу обороны составлял бетонный дот, вполне современный, оборудованный электрическим освещением, линиями связи и т. д. Вокруг была возведена система полевых укреплений, окопов и траншей глубиной в человеческий рост.
Потери оборонявшихся составили, по меньшей мере, 250 убитыми, примерно 60 пленными. Немцами были захвачены два противотанковых орудия, много автоматического оружия и минометов. Бой стоил противнику около полусотни убитых[174].
Из показаний перебежчиков немецкому командованию стало известно, что против румынского 33-го полка и левого фланга немецкого 102-го полка планировали нанести контрудар части 25-й дивизии. Начало операции было назначено на 12.00. Уже в 11.00 началась мощная артиллерийская подготовка, огонь которой обрушился на немецкие передовые линии. Через несколько минут он был перенесен в глубину, охватив район вплоть до Камышловского оврага. Зная от перебежчиков и по собственным наблюдениям исходные районы для атаки и место расположения танков, корпусная и дивизионная артиллерия заблаговременно нанесла по ним сильный налет, не дав планомерно изготовиться к атаке. В результате контрудар был сорван[175].
Для утреннего наступления с целью захвата выс. ПМ 050 и «Старого форта» немцы сформировали т. н. группу фон Фибана. В нее вошли 2-й и 3-й батальоны 123-го полка, 2-й батальон 122-го полка, усиленные штурмовыми орудиями 197-го дивизиона и 2-м батальоном 1-го полка «Небельверферов». В случае необходимости их могли поддержать вся дивизионная и корпусная артиллерия, а также орудия 22-й и 24-й дивизий. Справа на «Старый форт» выдвигался 32-й полк, еще правее – части 22-й дивизии атаковали в сторону серпантина дорог.
В целом первая половина дня на участке 50-й дивизии прошла относительно спокойно: обе стороны вели обстрел занимаемых позиций, время от времени над передовой линией пролетали самолеты, сбрасывая бомбы и стреляя из пулеметов. Части группы фон Фибана в мелких стычках продвигались в юго-западном направлении, стараясь выйти на выгодные рубежи для атаки на ПМ 050 и «Старый форт». В 14.30 из района «Старого форта» последовала атака советских войск, которая была быстро отбита. Потери 123-го полка составили за день один унтер-офицер и 8 солдат убитыми, два офицера, 16 унтер-офицеров и 48 солдат ранеными[176].
Части 22-й дивизии в течение дня не предпринимали крупных наступательных операций, вели артиллерийскую и минометную перестрелку с оборонявшимися перед фронтом советскими частями. Советская контратака в направлении ПМ 024 была успешно отбита, артиллерия накрыла изготовившихся к атаке в северной части Сухарной балки красноармейцев огнем и сорвала ее. Насколько можно судить, речь в этом оперативном документе шла о попытке 345-й дивизии выйти к станции Мекензиевы Горы. Вечером в полосе 22-й дивизии было отражено несколько мелких контратак силами до роты со стороны форта «Волга» в общем восточном направлении.
В 5.00 22-й артиллерийский полк 132-й дивизии предпринял обстрел позиций 95-й дивизии на всем северном и западном участках обороны. Следом в атаку перешла ударная группа 437-го пехотного полка в составе: 3-я рота 437-го полка, 2-я рота 173-го саперного батальона и 132-я противотанковая рота[177]. Перед ней была поставлена задача: блокировать долину р. Бельбек с юга и запада на участке между ПМ 031 и южным берегом реки. В ходе наступления передовая линия продвинулась вперед всего на 30 м, и атака сорвалась вследствие высоких потерь, понесенных немцами от сильного заградительного огня.
Тем временем батальоны 7-й бригады возобновили выполнение ранее поставленной перед ними задачи, пытаясь прорваться к виадуку. Их атака началась в 4.00. После короткого артиллерийского обстрела батальоны капитана А.С. Гегешидзе и комиссара А.И. Модина, заменившего раненного накануне вечером капитана А.Я. Рудя, рванулись вперед. Вскоре 3-й батальон попал под плотный пулеметно-минометный обстрел, роты стали нести потери и залегли. Находившийся в это время в 9-й роте старший политрук А.И. Модин попытался личным примером увлечь бойцов через простреливаемое пространство, но был убит. В командование батальоном вступил старший лейтенант Попов[178]. С трудом ему удалось повторить атаку, но успеха она не принесла.
В 10.00 батальоны бригады попали еще под бомбежку и штурмовку немецкой авиации. Бойцы растерялись, попав одновременно под огонь с земли и воздуха. Кто-то упал на землю в поисках укрытия, кто-то побежал назад в окопы. Им наперерез бросились лично командир и военком бригады. Силой, словами и угрозами они смогли повернуть бегущих вспять, и положение было восстановлено.
Тем временем часть 2-го батальона, следуя, видимо, по лощине, по которой проходили шоссейная и железная дороги, прорвалась к виадуку. Но никого из бойцов 25-й дивизии здесь не оказалось. Не было видно или слышно звуков приближающегося боя. Стало ясно, что прорыв 54-го полка не удался: его атака была остановлена противником, и окружить немцев уже не получится. Тогда полковник Е.И. Жидилов отдал батальонам приказ закрепиться на достигнутых рубежах и окопаться. Сам он вернулся на свой командный пункт и около 12.00 доложил в штаб армии о результатах атаки и о том, что батальоны вышли на рубеж 30-я батарея – выс. 107, 2 – виадук, но здесь никаких частей 25-й дивизии не встретили[179].
В ответ прозвучало, что… командование его действиями удовлетворено. Сказанное настолько не соответствовало обстановке, что пораженный услышанным командир бригады непроизвольно дернул шнур телефона, вместе с телефоном упала полка, на которой он стоял. На полке, как оказалось, лежала снаряженная кем-то из разведчиков граната, она сдетонировала, и раздался взрыв. Чудом полковник остался жив, его оглушило и ослепило, мелкие осколки посекли лицо. Несколько часов он не мог раскрыть глаза, но постепенно зрение вернулось. А вот глухота прошла лишь через несколько дней. К сожалению, в результате этого казусного случая управление батальонами на некоторое время оказалось расстроенным.
Противник, как это ни странно, почти не ощутил на себе удара батальонов 7-й бригады. В течение первой половины дня немцы отмечали только ведение разведки со стороны обороняющихся силами от взвода до роты. Однако вплоть до 15.00 132-я дивизия не решалась перейти к активным действиям, оставаясь на своих прежних позициях.
В 15.00 полковнику Е.И. Жидилову было приказано оставить батальоны на северной стороне, а самому вернуться в район расположения основных сил бригады на Федюхиных высотах. Между тем 2-й и 3-й батальоны продолжали воевать в составе войск IV сектора и вернулись оттуда только 20 июня. К тому времени в них осталось всего около сотни бойцов. Командир 7-й бригады убыл с северной стороны накануне момента, когда 132-я дивизия возобновила наступление.
В 15.00 началась атака левым флангом и центром 132-й дивизии с целью повторного захвата противотанкового рва и ПМ 019. Основной удар наносился 213-м и 438-м полками, но как только они начали атаку, то сразу наткнулись на сильное противодействие со стороны красноармейцев 95-й дивизии. В ходе ожесточенного боя, стоившего противнику серьезных потерь, удалось продвинуться вперед всего на 100 м. Немцы стали спешно окапываться, предвидя скорые контратаки.
Около 12.30 из штаба 11-й армии поступило сообщение, что в распоряжение LIV корпуса прибыл 97-й полк из состава 46-й дивизии, который можно будет использовать для развития наступления. Кроме того, в подчинение генерала Э. Ханзена переходит румынская 4-я дивизия.
В 21.00 командир LIV корпуса разговаривал по телефону с майором Виллутцки, офицером связи при начальнике штаба 11-й армии, и сообщил, что в ходе предшествующих боев части корпуса понесли серьезные потери, численность рот снизилась до 25 человек в среднем. Вследствие этого продолжение наступления без соответствующего пополнения становится невозможным. Генерал Э. Ханзен напомнил, что командующий армией пообещал ему усиление частями 46-й дивизии, чего сделано не было. Поэтому он считает, что в создавшемся положении следует подумать о прекращении штурма. По его мнению, пехота уже не в состоянии продолжать наступление, тогда как противник по-прежнему удерживает позиции в хорошо оборудованных узлах сопротивления. Выбить их оттуда без поддержки артиллерии очень сложно, а боеприпасы для орудий, особенно крупных калибров, подходят к концу[180].
В 23.00 командиру LIV корпуса позвонил уже сам командующий 11-й армией. Генерал Э. фон Манштейн упрекнул генерала Э. Ханзена в том, что 132-я дивизия, несмотря на то что ей был придан свежий 213-й полк, так и не смогла переломить ситуацию в свою пользу. За последние дни она добилась ничтожных успехов, что командир соединения пытается оправдать слишком большими потерями. Командование армии не может считать такие объяснения вескими, поскольку убыль личного состава в остальных соединениях армии была не меньше, а результат – выше. Генерал Э. Ханзен возражал, указав, что существенные потери 132-й дивизии, понесенные ею в ходе боев на Керченском полуострове, так и не были восполнены. Прибывший в ее состав 213-й полк также не был полного состава: в нем было всего два батальона, роты которых насчитывали по 50 человек.
Напоследок генерал Э. фон Манштейн еще раз напомнил, что 132-я дивизия должна сделать все от нее зависящее, чтобы добиться решительного успеха на своем участке.
Восточный сектор
Схема № 7
На 12 июня противник в полосе наступления XXX корпуса запланировал захват высот южнее и юго-восточнее д. Кадыковка. Основной удар предусматривался против выс. ПМ 016. Начало атаки было назначено на 7.00. В случае успеха предполагалось использовать 170-ю дивизию для его развития[181].
По распоряжению командира 72-й дивизии была предпринята ночная атака на ПМ 08, которая принесла нападавшим успех, и к утру вся высота была ими захвачена. В 7.00 в соответствии с планом началось общее наступление. После мощной артподготовки и при поддержке авиации пехота 72-й дивизии пошла в атаку на д. Камары и выс. ПМ 011. Еще ночью на это направление были подтянуты три пехотных полка соединения, и с утра все они были брошены в атаку. Советские войска по-прежнему ожесточенно сопротивлялись. Особые неприятности атакующим доставляли глубоко эшелонированные минные поля и огонь минометов, приносившие большие потери.
Но, несмотря на это, уже в 8.25 противник подошел к юго-западной окраине д. Камары, обороняемой 782-м полком 388-й дивизии. Развернулся бой за деревню, сдавать которую без сопротивления никто не собирался. Постепенно, дом за домом, сад за садом, немцы отвоевывали пространство, вытесняя оборонявшихся за пределы населенного пункта. Атака одним полком 72-й дивизии на ПМ 011 оказалась менее успешной. Немцы натолкнулись на яростное сопротивление и вдобавок на фланкирующий огонь со стороны ПМ 04.
Чтобы поддержать наступление 72-й дивизии, генерал Й. Зиннхубер должен был захватить холмы ПМ 03 и ПМ 02. Авиация VIII корпуса нанесла удар в 9.30 по первой цели, а в 10.00 – по второй. Поддержка «штуками» предусматривалась и в ходе развития самой атаки[182], что позволило наземным войскам постоянно наводить самолеты на наиболее опасные участки. Такое более тесное, чем в предшествующие дни, взаимодействие принесло долгожданный успех.
Сломив сопротивление бойцов дивизии, немецкая пехота ворвалась в траншеи на холме ПМ 03. Но дальнейшее продвижение вновь застопорилось, поэтому пришлось вызывать поддержку люфтваффе. С 13.30 до 14.00 немецкая авиация с пикирования методично обрабатывала советскую оборону. Одновременно бомбо-штурмовые удары наносились по высотам ПМ 014, ПМ 011 и ПМ 04, чтобы обеспечить наступление 72-й дивизии на д. Камары. После полудня, завершив зачистку холма ПМ 03, 28-я дивизия при поддержке правофланговых полков приступила к штурму холма ПМ 02.
Посильное содействие ХХХ корпусу оказывали румынские войска. Румынская 1-я дивизия могла выделить в помощь соседней 72-й дивизии только два своих батальона. Их бросили в атаку против находящейся севернее горы Гасфорта выс. ПМ 07. Но первое наступление закончилось неудачей, и немецкие, и румынские части были отбиты. Корпусное командование приняло решение повторить атаку в 20.00 после дополнительного артиллерийского обстрела и бомбардировки с воздуха[183].
В 20.30 72-я дивизия возобновила наступление на д. Камары и выс. ПМ 011 силами 124-го и 266-го пехотных полков. Перед самым ударом батареи минометов «Небельверфер» дали залп по позициям обороняющихся на этом участке. Но, как только немецкая пехота пошла в атаку, по району д. Камары неожиданно открыла заградительный огонь советская артиллерия. Причем стреляли наряду с легкими орудия больших калибров, как предположили немцы – с береговых батарей. Стало ясно, что командиры оборонявшихся дивизий разгадали используемый противником метод ведения наступления: как только заканчивается артиллерийская подготовка, в атаку немедленно идет пехота. Вот по ней и ударили сейчас орудия.
Осознав это обстоятельство, немцы в дальнейшем внесли поправки в свою тактику. Сначала удар наносила авиация, потом, после небольшой паузы, проводился массированный артиллерийский налет, и сразу после него начиналась атака пехоты[184].
Несмотря на огневое противодействие, немецкое наступление на д. Камары развивалось в целом успешно. Пехота атаковала, невзирая на заградительный огонь советской артиллерии. Контратака красноармейцев на холм ПМ 09 была отбита, но стоила противнику новых жертв. Несмотря на протест командира 266-го полка, что его часть из-за потерь не может атаковать, ее все равно бросили в бой за д. Камары.
В районе д. Камары оборонялся 782-й полк майора И.А. Бекина. В бой за населенный пункт он бросил все, что у него имелось из резервов, в том числе взвод автоматчиков под командованием лейтенанта Бубенова. На некоторое время дыру в обороне удалось прикрыть[185], но к концу дня деревню пришлось оставить.
12 июня противник резко усилил натиск в южном секторе обороны. Основные усилия им были сосредоточены на участке в 2 км на стыке I и II секторов. По оценке командования Приморской армии, предполагаемой целью наступления была Сапун-гора. После планомерной авиационной и артиллерийской подготовки начались атаки пехотой при поддержке танков и штурмовых орудий. Основной удар пришелся по позициям 602-го полка 109-й дивизии подполковника П.Д. Ерофеева. Но, несмотря на все предпринятые усилия, прорвать оборону в этот день немцам не удалось.
Глубоким вечером в штаб 7-й бригады с северной стороны вернулся полковник Е.И. Жидилов. С докладом о прошедших за время его отсутствия боях выступил начальник штаба полковник А.Я. Кольницкий. Из его слов следовало, что бригада уверенно удерживает занимаемые позиции, не допуская прорыва их противником. На участке соседей немцам удалось занять д. Камары, что создало угрозу правому флангу.
Полковник Е.И. Жидилов принял решение развернуть 1-й батальон фронтом на юг в сторону Ялтинского шоссе и перекрыть дорогу на Чоргун. Решение было одобрено комендантом сектора полковником Н.Ф. Скутельником.
Итоги дня
На северной стороне обстановка продолжала ухудшаться. Немецкие войска возобновили атаки и вновь захватили станцию Мекензиевы Горы. Оттуда они стали развивать наступление в направлении Трензиной, Графской и Сухарной балок. В ходе боев 12 июня немцы потеснили части 79-й бригады и заняли кордон Мекензи № 1. В восточном секторе противник возобновил наступление, которое в отличие от предшествующих дней развивалось сравнительно успешно.
13 июня
На рассвете 13 июня в Севастополь прибыл транспорт «Грузия». Вскоре немецкие самолеты уже обнаружили транспорт и нанесли по нему бомбовый удар, и две бомбы попали точно в цель. Транспорт затонул, большая часть маршевого батальона спаслась, добравшись до берега вплавь. Гибель еще одного быстроходного транспорта потрясла не только очевидцев трагедии, но и командующего Черноморским флотом. Уже через несколько часов им был отдан приказ, запрещавший использовать для снабжения Севастополя транспорт. Отныне все перевозки в осажденный город должны были осуществляться только боевыми кораблями. Крейсера и эсминцы предназначались для доставки маршевого пополнения, подводные лодки – для переброски боеприпасов, медикаментов, продовольствия[186].
Северный сектор
Схема № 2 и 4
Генерал Ф. Шмидт поставил перед 32-м полком задачу ранним утром во что бы то ни стало захватить «Старый форт» и укрепления вокруг него. Атаку осуществляли 1-й батальон 123-го и 2-й батальон 122-го полков. Соседние части 50-й дивизии в первой половине дня также не проявляли активности. Ее передовые линии находились под обстрелом советской артиллерии и подвергались налетам авиации. На вторую половину дня была запланирована операция по уничтожению советских войск в районе между ПМ 025 и ПМ 023, но командир дивизии после получения данных разведки об увеличении количества противостоящих войск перенес ее на 14 июня. За день 13 июня 123-й полк потерял 49 человек: 9 солдат убитыми, три унтер-офицера и 37 солдат ранеными[187].
Утром 13 июня адмирал Ф.С. Октябрьский, «через голову» командующего Приморской армией, подчинил командиру 79-й бригады 2-й Перекопский полк подполковника Н.Н. Тарана. Одновременно полковнику А.С. Потапову было приказано уточнить расположение всех вверенных ему подразделений, начертание переднего края и восстановить локтевую связь с соседями. Вскоре командир 79-й бригады доложил, что он имеет локтевую связь с 25-й дивизией и 2-м Перекопским полком справа, связь с 1165-м полком слева восстанавливается.
«Несчастливый» тринадцатый день июня стал последним для 365-й батареи. По немецким данным, она была захвачена утром, по отечественным – только после полудня. Все сходятся, что основную роль в ее уничтожении сыграли войска 22-й дивизии.
Позиции 365-й батареи находились в 1 км к югу и юго-западу от станции Мекензиевы Горы. Высота, на которой она расположена, имела пологие склоны в южном, западном и северном направлениях и крутые – в восточном, спускающемся к Сухарной балке. Батарея располагала четырьмя 76-мм орудиями, способными вести огонь как по воздушным, так и по наземным целям. Позиции прикрывались 20 пулеметными гнездами и четырьмя пулеметными дотами. Вокруг были установлены минные поля и проволочные заграждения высотой до полутора и шириной до половины метра.
Из показаний пленных немцы знали, что гарнизон укрепления насчитывал 60–80 человек, к ним присоединилось неизвестное количество бойцов из разбитых частей, а также красноармейцы из переброшенных подкреплений. Противник считал, что не менее 40 артиллеристов были членами партии и за декабрьские бои награждены орденом Ленина, и, следовательно, они окажут упорное сопротивление. Свою волю к сопротивлению гарнизон продемонстрировал уже 11 июня, полностью сорвав немецкую атаку. Поэтому грядущий штурм не представлялся немцам увеселительной прогулкой.
Атаке предшествовал двухдневный обстрел позиций батареи из крупнокалиберных орудий. В частности, по «форту Сталин» 11 снарядов выпустили 420-мм орудия. Их огнем удалось уничтожить несколько дзотов, но боевая устойчивость батареи нарушена не была. Обстрелы, как писали в отчетах немцы, «не повлияли на нерушимость боевого духа личного состава» 365-й батареи. Вплоть до 01.00 13 июня по холму велся беспокоящий огонь, чтобы воспрепятствовать переброске подкреплений и дать возможность пехоте занять исходные позиции для атаки.
Подготовкой атаки пехоты руководил майор Арндт. Целый час после полуночи он проводил инструктаж командиров рот, и после 01.00 батальоны 16-го полка были приведены в готовность. Им предстояло выйти на рубеж атаки с северо-востока. Впереди шла 2-я рота 1-го батальона под командованием лейтенанта Шпиера в количестве 50 солдат. За ней следовала 3-я рота 744-го саперного батальона во главе с обер-лейтенантом Хайером. Она насчитывала 35 человек, подготовленных для уничтожения бункеров. Из остатков 1-й и 3-й рот была сформирована особая ударная группа в количестве 55 солдат, командовать которой поручили обер-лейтенанту Мюллеру. Артиллерийскую поддержку оказывала 1-я батарея штурмовых орудий хауптмана Кезара из 190-го дивизиона в количестве пяти машин.
Правее и позади следовал 3-й батальон хауптмана Шредера, имевший в своем составе 9-ю и 10-ю роты, насчитывавшие соответственно 32 и 25 человек. Их возглавляли лейтенанты Крефт и Цвиблер. Во втором эшелоне следовала 12-я рота, состоявшая из 32 солдат. В качестве усиления 3-му батальону придали 1-ю роту 22-го саперного батальона из 20 человек. Прикрытие операции с юго-востока, со стороны Сухарной балки, осуществляла боевая группа обер-лейтенанта Нарвольда в составе 4-й роты. В дальнейшем сюда выдвинули 13-ю роту, запасную роту и саперный взвод 16-го полка, поддержку им оказывали орудия 22-го артполка. Общее руководство операцией осуществлял лично командир 16-го полка полковник фон Холтитц.
Близлежащая железнодорожная линия позволила немцам подтянуть тяжелую артиллерию для более эффективного ведения огня. Сражение за «форт Сталин» началась в 4.30 мощной артиллерийской подготовкой по вершине горы. Основной артиллерийский удар был нанесен с севера, и именно в этом направлении вели ответный огонь орудия 365-й батареи. Несмотря на все предпринятые противником усилия, полностью подавить пехотное прикрытие батареи ему не удалось. Но обстрел отвлек внимание оборонявшихся и позволил немцам выйти в атаку по восточному склону.
К утру 13 июня на батарее действовало всего два орудия, на каждое из них осталось по десятку снарядов. В первой же атаке одно из орудий было выведено из строя прямым попаданием, у второго закончился боезапас. Как зенитное подразделение батарея перестала существовать и продолжала сопротивляться как пехотная часть.
Атака пехотой началась в 5.00, когда, по предположениям немцев, защитники 365-й батареи будут наименее внимательны, полагая, что ночь уже миновала. Первыми пошли саперы, их задачей было разминирование проходов и уничтожение огневых точек. Под прикрытием одного из штурмовых орудий обер-лейтенант Хайер вместе с тремя саперами решил уничтожить одно из зенитных орудий. Его прислуга была занята ремонтом, надеясь ввести его в действие. Воспользовавшись моментом, немецкие саперы забросали дворик гранатами, после чего подорвали зенитку.
Вслед за саперами на холм бросились остальные. Завязался ожесточенный бой, в котором боевой порядок противника сразу же нарушился и разбился на мелкие группы, каждая из которых дралась самостоятельно. Красноармейцы сопротивлялись отчаянно, отстреливаясь из каждого окопа, каждой воронки. Немецкую пехоту поддерживали штурмовые орудия. Два из них обеспечивали атаку, три – продвигались вместе со штурмовыми группами, подавляя огневые точки. Уже в 5.45 в 16-й полк передали сообщение, что «форт Сталин» взят, однако до полной победы было еще далеко. Бой продолжался, и вскоре выбыли по ранению обер-лейтанант Мюллер и лейтенант Шпиер.
Солдаты 1-го батальона, лишившись своих командиров, смешались с солдатами 3-го, который следовал левее 365-й батареи с задачей прикрыть атаку со стороны Сухарной балки. В ином случае это имело бы серьезные последствия, но советская артиллерия в первые часы боя молчала, и противник получил возможность навести порядок.
Чтобы солдаты не остались без руководства в бою, на холм в 6.00 прибыл адъютант батальона лейтенант Брингеватт. Прибыв на холм, он увидел, что солдаты рот перемешались между собой и восстановить их состав невозможно. Поэтому он сформировал две боевые группы: одну под командованием фельдфебеля Бюнтинга, вторую – под командованием обер-лейтенанта Нарвольда. Во время новой атаки им предстояло действовать справа и слева соответственно. В центре боевого порядка лейтенант Брингеватт поставил саперную штурмовую группу. В первые же минуты боя обер-лейтенант Нарвольд получил ранение, и его также пришлось заменить унтер-офицером.
В 6.00 со стороны «форта Волга» раздались выстрелы орудий. По нему немедленно открыла огонь немецкая артиллерия, заставив замолчать. В 7.30, заняв холм с позициями 365-й батареи, противник попытался предпринять атаку на «форт Волга», захват которого также входил в цели наступления 13 июня. В этот момент по атакующим открыла огонь артиллерия СОРа, как предположили немцы, советское командование получило сведения, что 365-я батарея захвачена. В ответ корпусная артиллерия начала массированный обстрел фортов «Волга», «Сибирь», Сухарной балки, Константиновского форта, а также южного берега Северной бухты.
Вскоре из района Сухарной балки последовала атака советской пехоты с задачей отбить 365-ю батарею, однако немцы сумели ее отразить. В 9.00 майор Арндт принял решение закрепиться на холме, отказавшись от продолжения атак на «форт Волга». Требовалось хорошенько обеспечить фланги, особенно западный, который не просматривался артиллерийскими наблюдателями. На решение повлияло и то обстоятельство, что во время атаки на «форт Сталин» из пяти имевшихся в распоряжении штурмовых орудий выбыло из строя три. В 8.30 они покинули холм, и солдаты лишились соответствующей поддержки. Атаковать «форт Волга» только пехотой майор Арндт счел неразумным.
Тем временем продолжилось уничтожение гранизона 365-й батареи. Солдаты 14-й роты втащили на руках на холм два противотанковых орудия, одно из которых поставили на прямую наводку против бетонного пулеметного дота. С 15 м орудие открыло огонь и несколькими выстрелами уничтожило гарнизон: впоследствии там насчитали 30 убитых красноармейцев. Отдельные бойцы и командиры продолжали отстреливаться из командного пункта и расположенных поблизости бетонных казематов и блиндажей. Выстрелы раздавались из темных тоннелей и из-за бронированных дверей. Такие группы немецкие солдаты поочередно уничтожали гранатами. Среди опорных пунктов особенно отличился тот, что располагался на западном склоне, где находились последние миномет и пулемет, а также десять бойцов. Его немцам удалось уничтожить только после пяти часов боя. Как отмечал противник, везде гарнизон защищался до последнего человека, в плен красноармейцы не сдавались[188].
Командный пункт 365-й батареи немцы не смогли взять ни утром, ни днем. По их сведениям, его гарнизон держался до 17.00. Здесь оборону держала небольшая группа красноармейцев, которую возглавил сам лейтенант И.С. Пьянзин. В 13.00 от него поступила радиограмма с просьбой открыть огонь по командному пункту. В 15.18 по 365-й батарее открыли огонь 79-я и 366-я батареи, что задержало уничтожение гарнизона почти на два часа.
В конце концов немцы подорвали двери командного пункта взрывчаткой и забросали внутренние помещения дымовыми шашками. Несколько человек пытались выскочить наружу, где их взяли в плен. Оставшиеся внутри продолжали сопротивление до последнего и были уничтожены.
365-я батарея погибла почти со всем личным составом. Спаслись 5 раненых, еще одну небольшую группу вывел П. Липовенко[189]. После войны удалось разыскать всего четверых переживших войну батарейцев. В боях 13 июня «еще раз получила подтверждение та внутренняя способность русского солдата к преодолению тех трудностей, которые западноевропейский солдат вынести был не в состоянии»[190], – записали немцы в своем отчете.
Значение захвата противником 365-й оказалось велико. Он занял господствующую высоту, откуда его наблюдатели могли непосредственным образом осматривать любые цели на северном берегу, в районе Инкермана и в самом Севастополе. За день 13 июня 16-й полк потерял двух офицеров и 30 унтер-офицеров и солдат погибшими, 6 офицеров и 130 унтер-офицеров и солдат ранеными, двух солдат пропавшими без вести. Значительная доля этих потерь пришлась на захват 365-й батареи[191].
В 9.00 началось запланированное ранее наступление 132-й дивизии, но оно сразу наткнулось на сильное сопротивление. Сломить его не помогла даже повторная усиленная артиллерийская поддержка и обстрел из тяжелых минометов. Поэтому на левом фланге дивизии немецким солдатам почти не удалось продвинуться вперед. В 13.00, когда наступление приостановилось, последовали сильные контратаки со стороны советских войск, но все они были отражены артиллерийским огнем. Во второй половине дня обе стороны уже не предпринимали активных действий. Только с наступлением сумерек 436-й полк предпринял частное наступление против узла сопротивления, расположенного на южном склоне ПМ 019. В ходе боя узел был уничтожен, немцы захватили одно орудие, десять пулеметов и десять пленных. На позициях были обнаружены тела 50 убитых красноармейцев[192].
В 13.45 на командный пункт LIV корпуса для обсуждения сложившегося положения прибыл генерал Э. фон Манштейн со своим начальником штаба. Из доклада командира корпуса генерала Э. Ханзена вытекало, что 132-я дивизия в соответствии с полученным приказом продолжает наступление своим правым флангом на восток от противотанкового рва в направлении ПМ 016. Продвижение очень затруднено, так как в этом районе располагались хорошо оборудованные и замаскированные позиции. Командир 132-й дивизии генерал Линдеманн сообщил, что наступление здесь проходит еще тяжелее, чем, собственно, атака на «Бастион». Продвижению сильно мешает уничтожающий огонь 30-й батареи, чьи 305-мм снаряды периодически рвутся в районах сосредоточения немецких войск в долине р. Бельбек. Батарею предполагается обстрелять из 210-мм мортир, и, если все сложится удачно, оставшаяся боеспособной башня будет или разбита, или заклинена.
По мнению командующего 11-й армией, 132-й дивизии надлежало перебросить свои артиллерийские позиции в район ПМ 011, откуда ее огонь будет эффективнее. Что касается «Доры», то ее использование по 30-й батарее возможно, но только в том случае, если наблюдателями и корректировщиками будет установлен визуальный контакт с целью. В качестве ближайшей цели наступления генерал Э. фон Манштейн назвал линию: южные склоны высот севернее ПМ 034 – форт «Молотов» – форт «ГПУ» – форт «Сибирь» – форт «Волга» – форты «Донец» и «Урал» – высоты южнее станции Мекензиевы Горы – устье Сухарной балки[193].
Перечисленные генералом Э. фон Манштейном форты («ГПУ», «Сибирь», «Волга», «Донец», «Урал») в действительности представляли собой остатки фортификационных сооружений времен Крымской войны, предназначенные для обороны побережья Северной бухты. Это были обычные земляные редуты, переоборудованные и дооснащенные уже во время Великой Отечественной. Систему дополняли современные зенитные батареи с бетонированными двориками «Ленин» и «Сталин» и двухэтажный дот, получивший название «Молотов».
Вечером 13 июня командование LIV корпуса подвело промежуточные итоги боевых действий. В ходе наступления 7—12 июня были захвачены: 3519 пленных, 17 перебежчиков, 26 орудий, 4 зенитки, 16 противотанковых орудий, 135 минометов, 125 пулеметов, обезврежено 22 526 мин[194].
Восточный сектор
Схема № 7
В ночь на 13 июня в полосе XXX корпуса по советским позициям и прилегающей к ней местности противник вел беспокоящий огонь. Дело в том, что из показаний военнопленных немцам стало известно, что с наступлением темноты возобновляется минирование подходов и осуществляется переброска подкреплений, продовольствия и боеприпасов обороняющимся. Огонь велся достаточно интенсивно, за ночь израсходовали до четверти боезапаса, что было довольно рискованно, так как уже ощущалась нехватка снарядов. Но иного выхода из ситуации немецкое командование не видело.
Планом на 13 июня командованием XXX корпуса предусматривался захват выс. ПМ 011 и ПМ 04. Они должны были стать плацдармом для проведения атаки на ПМ 014, которая доминировала над всей долиной. В свою очередь, взятие названных высот были необходимой предпосылкой для ведения наступления на Сапун-гору[195].
Ввиду больших потерь, понесенных частями XXX корпуса в предыдущие дни, штаб 11-й армии запросил у командования группы армий дополнительно три полка пехоты, обосновав свою просьбу тем, что они необходимы для продолжения наступления. Командование ответило, что оно осознает правильность такого решения, но следует понимать, что для того, чтобы перебросить эти части в Крым, нужно предварительно снять их с какого-либо иного участка фронта. Даже если ОКВ поддержит просьбу, то, когда прибудут эти подкрепления, остается неизвестным. А летом 1942 г. на всем протяжении советско-германского фронта шли напряженные бои, и свободных резервов не было.
Генерал Э. фон Манштейн решил: для продолжения штурма необходимо в первую очередь опираться на собственные силы. Но, посоветовавшись с командованием VIII авиационного корпуса, командующий обещал, что возможно усиление, может быть, даже удвоение воздушной группировки, поддерживающей войска XXX корпуса[196].
Ночью 72-я дивизия провела перегруппировку своих сил, выдвинув на направление главного удара 266-й полк. Одной из целей наступления был окончательный захват д. Камары, обороняемой частями 782-го полка 388-й дивизии. В течение нескольких дней они находились под регулярными обстрелами немецкой артиллерии и под ударами авиации. Окопы и траншеи плохо защищали от крупнокалиберных снарядов и бомб, и красноармейцы несли ежедневные потери убитыми и ранеными. Особенно они возросли с 11 июня. Единственным подкреплением стало прибытие 9 июня в полк 39 красноармейцев, но восполнить убыль личного состава таким количеством было невозможно. Начало немецкого наступления полк майора И.А. Бекина встретил очень ослабленным.
В 5.30 немецкая пехота вновь атаковала не захваченную ранее часть д. Камары, успешно преодолела оказавшееся неожиданно слабым сопротивление и стала развивать наступление в западном направлении. Атаку 266-го полка поддержал левофланговый 124-й полк. К 8.00 он занял выс. ПМ 011. Но ПМ 08 остался в руках советских войск. Командование 72-й дивизии выдвинуло в направлении холма ПМ 014 усиленную разведку, чтобы уточнить систему обороны на этом направлении.
В 8.00 возобновились атаки полков 28-й дивизии на выс. ПМ 02 и ПМ 03, которые вскоре были повторно захвачены. Не останавливаясь, немецкая пехота перешла в наступление на выс. ПМ 04. Чтобы не дать советскому командованию возможность правильно определить направление главного удара, с 16.20 до 16.50 предусматривался налет бомбардировщиков на ПМ 013. Из показаний военнопленных следовало, что на северо-западной оконечности ПМ 014 находятся бетонированные укрепления, в которых укрываются советские войска во время бомбежек и артобстрелов. Поэтому командование XXX корпуса особо указало летчикам VIII авиакорпуса на необходимость обработки этого участка тяжелыми авиабомбами[197].
Достигнутые в первой половине дня успехи позволили командованию XXX корпуса отдать приказ о начале в 17.00 наступления на ПМ 014. Кроме того, 28-я дивизия должна была провести перегруппировку. Левофланговую роту 49-го полка, зарезервированную для десантной операции в районе Георгиевского монастыря, следовало перебросить на направление главного удара для развития наступления. Ее должна была заменить рота 105-го полка[198].
В это же время началось подтягивание к линии фронта частей 170-й дивизии. В 15.00 ее командир получил приказ перебросить один полк в район выс. ПМ 08. Наступление поддержало румынское командование и приказало 1-й дивизии в 17.30 атаковать с запада северную оконечность горы Гасфорта.
Бывший командир бригады Е.И. Жидилов в своих послевоенных воспоминаниях отмечает этот день как первый, когда его батальоны остались фактически без зенитного прикрытия, так как для стрельбы по воздушным целям почти не осталось снарядов. И сразу же изменилась тактика действий немецкой авиации: «Самолеты низко проносятся над нашими позициями, разворачиваются над Балаклавой и на обратном пути обрушивают на нас свой груз»[199]. Резко возросло количество потерь среди личного состава.
После бомбежки и артиллерийско-минометного обстрела началась атака румынской пехоты, но бойцы бригады ее успешно отбили. После короткого обстрела атаки на позиции 1-го батальона повторились еще трижды, но всякий раз, понеся потери, противник был вынужден отходить на исходные позиции. Бригада свои основные позиции удержала, чего нельзя было сказать о ее соседях – 386-й и 388-й дивизиях.
Во время выдвижения на исходный рубеж для атаки 49-й полк 28-й дивизии неожиданно наткнулся на оборонительные позиции в лощине в 300 м южнее выс. ПМ 04 и был вынужден вступить в бой. Сроки атаки на основную цель дня теперь требовалось перенести. Но командование дивизии рассчитывало захватить ПМ 04, а также совхоз «Благодать» и холмы севернее выс. 212, 1 в течение текущего дня. Поэтому оно запросило поддержку авиации[200].
Тем временем на правом фланге корпуса сразу после прекращения советского заградительного огня 72-я дивизия в полном соответствии с планом в 17.00 выступила вдоль дороги Ялта – Севастополь в направлении ПМ 012 и от д. Камары – на ПМ 014. Смена тактики наступления стала залогом успеха. Уже в 17.45 немецкие войска вышли на восточную окраину плато ПМ 014 и приступили к зачистке оборонительных сооружений. Хорошо развивалось наступление частей, действовавших правее шоссе. Но продвижение противника сильно задерживал фланкирующий огонь от хутора Резниково, а также усиливающийся артиллерийский огонь.
Тогда был отдан приказ дивизионной и корпусной артиллерии подавить стрелявшие по наступающим немецким войскам батареи. Сбитые со своих оборонительных позиций на западной оконечности ПМ 011, советские войска стали отходить, но в этот момент их накрыла своим огнем артиллерия противника. Командиру 72-й дивизии показалось, что в деле наступил долгожданный перелом, и он попросил от 28-й дивизии немедленного перехода в атаку, чтобы развить достигнутый успех.
В 18.55 из 72-й дивизии поступило сообщение, что пространство между выс. ПМ 012 и ПМ 013 захвачено немецкими войсками. Но вплоть до наступления темноты было непонятно, удалось ли передовым частям захватить ПМ 013. Наступление 28-й дивизии вновь наткнулось на стойкую оборону, и от намерения немедленно атаковать выс. 212, 1 пришлось отказаться. Захват целей, предусмотренный планом на 13 июня, пришлось перенести на следующий день.
Взятие немцами ПМ 014 как господствующей высоты можно было считать крупной неудачей для оборонявшихся. Противник получил прекрасную возможность вырваться из теснины Чернореченской долины на тактический простор, развивая наступление на юго-запад в сторону Балаклавы, на запад – на Сапун-гору или на северо-запад – на Инкерман. Возникла необходимость провести контратаку, чтобы выбить противника с занятых рубежей, но в резерве у командования СОРа оставалась только 9-я бригада морской пехоты, по-прежнему находящаяся в противодесантной обороне. Снять ее оттуда адмирал Ф.С. Октябрьский не решился.
Немцы прекрасно понимали открывшиеся перед ними возможности и торопились закрепить свой успех. Уже в 19.00 командир корпуса передал приказ командиру 170-й дивизии в ночь на 14 июня сосредоточить полки в районе Развалины – д. Камары – южная оконечность ПМ 08 – ПМ 015 и быть в готовности к наступлению. Ей поручалось обеспечение стыка 72-й дивизии с румынской 1-й дивизией с возможностью атаки в направлении на выс. ПМ 016[201].
Итоги дня
Советские войска, оборонявшиеся на северной стороне, понесли большие потери и стали фактически небоеспособны. 79-я бригада состояла теперь из одного сводного батальона, в 95-й и 345-й дивизиях насчитывалось не более 20 % от штатной численности. Артиллерия испытывала жесткую нехватку боеприпасов.
Вместе с тем командование СОРа было уверено, что противник также выдыхается, что его силы на исходе. Так, в своей телеграмме полковнику А.Г. Капитохину адмирал Ф.С. Октябрьский указывал, что «противник бросает последние резервы, слабые резервы. Наступление затухает». Действительно, потери в 11-й армии были велики, но немецкие дивизии еще не утратили способности вести активные боевые действия. Адмирал Ф.С. Октябрьский несколько предвосхищал события или же пытался вселить в командиров Приморской армии уверенность.
В этот день в Севастополь прибыли первые подразделения 138-й бригады, командиром которой был майор П.П. Зелинский. Первыми на крейсере «Молотов» и эсминце «Бдительный» были доставлены два батальона, артиллерийский дивизион и штаб части. Прибывшую бригаду зачислили в армейский резерв и отвели позиции в качестве второго эшелона на горе Суздальской с тем, чтобы личный состав мог привыкнуть к обстановке и осмотреться на местности. Но одной стрелковой бригады было недостаточно для восстановления устойчивости фронта. Поэтому в 23.40 адмирал Ф.С. Октябрьский потребовал отправки в Севастополь не менее 3 тыс. человек маршевого пополнения, а также вооружения и боеприпасов[202].
14 июня
Северный сектор
Схемы № 2 и № 4
На 14 июня немцами были подготовлены две частные операции – «Абель» и «Вальдкатер». В рамках первой предполагалось уничтожение советских войск между ПМ 025 и ПМ 023, в рамках второй – наступление от линии ПМ 029–014—015 на юг. Для участия привлекались 22-я дивизия и 121-й и 122-й полки 50-й дивизии.
В 4.45 50-я и 22-я дивизии начали наступление. Соединение генерала Л. Вольфа в утренних сумерках атаковало позиции советских войск в истоках Сухарной балки между ПМ 025 и ПМ 032, где оборону держали полки 345-й дивизии. Сравнительно быстро немцам удалось пробить брешь и выйти на линию: северная окраина нефтехранилища – изгиб дороги в 250 м юго-западнее ПМ 032. Сопротивление советской пехоты неожиданно оказалось существенно более слабым, чем накануне. Немцы даже были склонны считать, что это стало следствием деморализующего воздействия постоянного артиллерийского обстрела. Также ослабел и ответный огонь советской артиллерии. Немцы же не прекращали обстреливать форты «Сибирь», «Урал», «Донец», а также полевые укрепления. Помимо этого, артиллерийскому воздействию подвергся выход из Сухарного тоннеля, в котором, по показаниям перебежчиков, были сосредоточены командные пункты.
В результате основные цели операции «Абель» были достигнуты уже к 11.00, после чего генерал Л. Вольф отдал приказ прекратить атаки. 22-я дивизия стала готовиться к назначенному на 17 июня совместному с 24-й дивизией наступлению в юго-западном направлении. Соединениям генералов Л. Вольфа и Х. фон Теттау предстояло захватить находящиеся южнее ПМ 020 оборонительные позиции при поддержке пяти штурмовых орудий[203].
Бои в полосе 50-й и 132-й дивизий продолжались с утра и до конца дня. Из состава 123-го полка 1-й батальон действовал совместно с 32-м полком. После обстрела «Небельверферами» в 4.45 противник приступил к выполнению зачистки района ПМ 025–032—023. У ПМ 025 3-я рота натолкнулась на хорошо оборудованные позиции, усиленные несколькими орудиями и дотом. Советские орудия удалось подавить обстрелом с дальней дистанции, но с дотом немцы ничего не смогли поделать. Для его уничтожения вызвали батарею штурмовых орудий, но она, попав под огонь противотанковых орудий и зениток, была вынуждена ретироваться.
Тогда из состава 3-й роты и взвода саперов сформировали штурмовую группу. Она дважды закладывала под дот взрывчатку, но добиться успеха так и не смогла. Тем временем 2-я рота прорвалась на северную окраину нефтехранилища. Однако закрепиться здесь ей не удалось, так как соседний 2-й батальон 122-го полка не выдержал контратаки советских войск и отошел вплоть до ПМ 032. Вслед за ним, чтобы не оказаться в окружении, пришлось отойти и 2-й роте.
Объяснение повышенной активности частей 95-й дивизии кроется в следующем. Еще в ночь на 13 июня ее разведгруппа обнаружила у убитого немецкого офицера карту с нанесенной на нее обстановкой и задачами частей. Из ее анализа начальник оперативного отделения штаба 95-й дивизии майор И.А. Чистяков сделал заключение, что 14 июня противник готовит наступление против участка дивизии, целью которого будет захват Братского кладбища.
Обрадованный таким «подарком», полковник А.Г. Капитохин отдал приказ своему начальнику артиллерии – разгромить противника на исходном для атаки рубеже. Полковник Д.И. Пискунов вместе со своим начальником штаба артиллерии подполковником Е.А. Яковлевым разработал план, к реализации которого приступил утром 14 июня. Для нанесения удара были выделены минометный дивизион, гаубичная батарея и еще несколько артиллерийских подразделений. По словам Д.И. Пискунова, удар был очень удачным, был разгромлен полк 73-й немецкой дивизии[204]. Однако, как показали дальнейшие события, сорвать немецкое наступление не удалось.
В 17.00 132-я дивизия перешла в наступление в направлении ПМ 019 и на ПМ 016. Основную помеху немцам представлял фланговый артиллерийский огонь с высот севернее р. Бельбек и с высот юго-западнее ПМ 019. В качестве поддержки 132-й дивизии предполагалось концентрацией огня всей дивизионной и корпусной артиллерии привести к молчанию батареи IV сектора СОРа[205].
На левом фланге LIV корпуса активных действий не велось. Хорошей новостью для командования 79-й бригады стал выход из окружения майора И.И. Кохно и нескольких бойцов – тех, кто остался от его отряда. К 15 июня 172-я дивизия понесла настолько большие потери, что как соединение существовать перестала. Все ее остатки были сведены в один полк двухбатальонного состава, который занял оборону между 95-й и 345-й дивизиями. Возглавил его майор С.А. Кравец[206].
Восточный сектор
Схема № 8
Если в северном секторе наблюдалось относительное затишье, то в восточном продолжались бои на всем фронте. На 14 июня 72-я дивизия получила приказ из штаба XXX корпуса о продолжении наступления в западном направлении. Левый фланг обеспечивался 170-й дивизией, которой теперь выделялась собственная полоса. Для усиления ей придавались половина 300-го танкового дивизиона и две батареи штурмовых орудий.
После трех дней наступления у командования XXX корпуса сложилось достаточно точное представление об оборонительной системе соединений Приморской армии на своем участке. Приходилось учитывать, что немецкая разведка не сумела вскрыть всех ее особенностей, что привело к большим, неоправданным жертвам. Выяснилось, что за время после второго штурма бойцы Приморской армии сумели подготовить отличную глубоко эшелонированную оборонительную систему. Она состояла из отдельных опорных пунктов, но все они были связаны в систему, позволяющую помогать друг другу огнем и резервами. Все позиции перед фронтом были заранее пристреляны, отработана система флангового огня. На танкоопасных направлениях созданы противотанковые районы. Вся система прикрывалась рядами колючей проволоки, минными полями и была великолепно замаскирована[207].
Начало наступления продемонстрировало, что дивизии XXX корпуса оказались не готовы к ведению боев в подобных условиях. Так, 72-я дивизия всю зиму и весну провела в позиционных боях и не имела времени для отдыха и соответствующей подготовки. Как уже отмечалось, 28-я дивизия была отвлечена на ведение боев на Керченском полуострове, где понесла большие потери. Она прибыла под Севастополь непосредственно перед началом наступления и не успела освоиться с местностью. Ее личный состав получил достаточный опыт боев в равнинной местности, но не имел практики войны в горах. Количество орудий тоже было явно недостаточным, особенно недоставало дальнобойной артиллерии для эффективного ведения контрбатарейной борьбы[208].
К утру выяснилось, что части 72-й дивизии так и не смогли захватить ПМ 013, и утром 14 июня атаку пришлось повторить. Для этой цели выделили два батальона 401-го полка, которые сравнительно быстро выполнили поставленную перед ними задачу. Ночью два румынских батальона, действовавших справа от 72-й дивизии, захватили хутор Резниково и тем самым плотно прикрыли ее фланг и тыл.
Перед рассветом немцы подкрались вплотную к окопам 1-го батальона 7-й бригады. Как только закончился обстрел, они бросились в атаку с расстояния всего в несколько десятков метров. Такие действия немцев оказались полной неожиданностью для краснофлотцев, они не успели прикрыть, как прежде, свою оборону минометным огнем, и противник ворвался на позиции. Завязалась рукопашная схватка. Поддерживавшие немецкую атаку штурмовые орудия были остановлены выстрелами противотанковых ружей[209]. С огромным трудом морякам бригады удалось отстоять свои рубежи.
Закончились неудачей и атаки 28-й дивизии на выс. ПМ 04 и совхоз «Благодать». Ударным группам удалось ворваться в траншеи, но удержать их во время контратак они не могли. Главной причиной оставалась нехватка сил, батальоны и роты дивизии в предшествующие дни понесли слишком большие потери[210].
К 10.00 170-я дивизия закончила передислокацию в исходный район и занимала позиции своими 399-м и 391-м полками в районе хутор Мукседово – хутор Волковых – выс. ПМ 015. В 11.50 ей был подчинен 105-й пехотный полк с тем, чтобы дивизия могла наступать в трехполковом составе.
В 14.00 72-я дивизия начала наступление от ПМ 013 в западном направлении. Советская артиллерия немедленно открыла огонь, но разрывы снарядов в основном концентрировались на перекрестке шоссейной и железной дорог, что давало возможность немецкой пехоте продвигаться сравнительно беспрепятственно. В 17.00 командир дивизии доложил в штаб XXX корпуса, что русские отошли на склоны Сапун-горы, оставив только части прикрытия. Один из узлов сопротивления советских войск оборудован вокруг д. Кадыковка, откуда ведется фланговый огонь. К вечеру полки 72-й дивизии с боями достигли рубежа: перекресток шоссейной и железной дорог – поворот шоссе (800 м юго-западнее) – дорога на юг в сторону Балаклавы. Разведка была направлена существенно глубже обозначенной линии для уточнения нахождения советских войск и занимаемых ими позиций.
Остановить немецкое наступление на этом участке попытался 773-й полк подполковника А.Т. Бровчака. В бою за железнодорожный мост его батальоны понесли очень большие потери от артиллерийского огня и бомбежек авиации, и к концу дня в полку осталось не более 200 человек. Особенно пострадал 2-й батальон, который пришлось снять с передовой линии и заменить учебным батальоном дивизии, насчитывавшим 300 бойцов. К северу оборону удерживал 782-й полк 388-й дивизии, положение которого было не многим лучше.
Подключение 170-й дивизии к запланированному на 14 июня наступлению оказалось невозможным. Дело в том, что пространство между д. Камары и хутором Волковых оказалось настолько густо заминировано, что саперы за день не успели справиться с работой. К тому же им сильно досаждала советская артиллерия, нанося потери.
В результате размышлений и анализа сложившейся обстановки командование XXX корпуса пришло к выводу, что проводить генеральное наступление 15 июня нецелесообразно. По причине своей слабости и отсутствия тяжелого вооружения 28-я дивизия не сможет самостоятельно вырваться из горно-лесистой местности на простор. Саперы все еще заняты разминированием ранее захваченных позиций, и их нельзя перебросить на новое направление. Командиры 170-й дивизии, только накануне прибыв на участок предстоящего наступления, еще не успели изучить местность. Поэтому следует «использовать предстоящий день полностью для разведки, разминирования, подтягивания тяжелой артиллерии, пристрелки и всех остальных приготовлений к наступлению», считал командир ХХХ корпуса[211].
Перед 170-й дивизией были поставлены следующие задачи. С началом наступления ее полкам предстоит продвигаться по равнине под сильным фланговым огнем с юга. Первой целью будет захват выс. ПМ 017, которая является такой же господствующей высотой, как и ПМ 014. Далее дивизия должна будет обстрелять высоты перед д. Кадыковка, а потом занять их. Командованию ХХХ корпуса казалось, что именно здесь находилось слабое место советской обороны на этом участке.
Если атака на д. Кадыковка по какой-либо причине окажется сорванной и не удастся соединиться с 28-й дивизией, то тогда 170-й дивизии надлежало полностью развернуться на юг и атаковать в этом направлении. Здесь поддержку ей будет оказывать специально выделенный для такой цели батальон 28-й дивизии. После достижения успеха 28-я дивизия переходила в подчинение командира 170-й дивизии для совместной атаки на д. Кадыковка[212].
Прорыв основной оборонительной позиции позволил командованию XXX корпуса начать планирование захвата Сапун-горы как одной из первостепенных задач. Было очевидно, что в создавшихся условиях можно предполагать только фронтальную атаку. Для этого следовало выделить достаточные силы – не менее дивизии. Прилегающий к горе перекресток дорог и остальные подступы были хорошо пристреляны противником с господствующих высот, поэтому подходы и штурм были сопряжены с большими трудностями. С другой стороны, при сильной артиллерийской поддержке возможен прорыв расположенных на Сапун-горе позиций на узком фронте в месте, где этого менее всего ожидают.
Итоги дня
Соединения LIV корпуса продолжали медленно продвигаться вперед, постепенно отсекая 95-ю дивизию от ее соседей. Немецкая 132-я дивизия постепенно сжимала плацдарм вокруг д. Любимовка, создавая предпосылки для блокирования и уничтожения 30-й батареи и захвата д. Буденовка. Соседние 22-я и 50-я дивизии прорвались в верховья Сухарной балки. Выход к Северной бухте стал делом времени.
15 июня
Северный сектор
Схемы № 2 и № 4
На левом фланге LIV корпуса обстановка утром и днем 15 июня оставалась относительно стабильной. Батальоны 24-й дивизии в первой половине дня были заняты зачисткой района между ПМ 032 и дорогой. Проводилась частичная смена войск. С раннего утра 1-й батальон 123-го полка провел зачистку местности на правом фланге дивизии. В 13.00 нападению бойцов 79-й бригады подвергся 121-й полк, также последовали атаки против правого фланга соединения из района дорожного серпантина. Но здесь подготовка к атаке была вовремя замечена и поэтому успешно отражена.
В соответствии с полученным в 14.00 приказом началась непосредственная подготовка к взятию «Старого форта» и Белого туннеля неподалеку от него. В 18.00 усиленный 122-й полк вместе с левым соседом после короткой артподготовки перешел в наступление в направлении от ПМ 033. Этой частной операции было присвоено кодовое наименование «Катцельвурм». Преодолев ожесточенное сопротивление бойцов и командиров, противник смог быстро продвинуться вперед на 300 м. Успех был впечатляющим, только пленных было захвачено 420 человек. Большую роль в успехе операции сыграли тяжелые минометы, которые накрывали своим огнем не только атакуемые позиции, но и близлежащие тылы, не позволяя оборонявшимся перебрасывать резервы на угрожаемые участки. К вечеру 50-я дивизия закрепилась по линии: 400 м юго-западнее ПМ 025–100 м юго-западнее ПМ 032. На остальных участках положение осталось без изменений[213].
В 6.00 против 132-й дивизии была проведена атака с запада в направлении ПМ 019. Не успели немцы отбить одну атаку, как началась новая. Бой длился до 11.00, и в нем с советской стороны приняло участие до батальона пехоты. Все удары немцами были отбиты. На центральном и правом участках обороны дивизии все оставалось спокойно. Но от собственного наступления на этом участке противнику пришлось временно отказаться.
Успешное отражение атак 95-й дивизии позволило ударным группам 132-й дивизии возобновить продвижение вперед. Не встречая серьезного сопротивления, они уже в первой половине дня заняли северную часть балки ПМ 036 и ПМ 035, захватив 16 пленных. Одновременно артиллерия дивизии методично подавляла узлы сопротивления в районе долины р. Бельбек.
Во второй половине дня 437-й полк после мощного огневого налета перешел в наступление в северном направлении. Тогда же 213-й полк атаковал в западном направлении. Оба полка успешно продвигались вперед, встречая на своем пути относительно слабое сопротивление. В скором времени дивизионный штаб мог с удовлетворением констатировать, что противотанковый ров захвачен на всем его протяжении. Для продолжения наступления 437-й полк был усилен 2-м батальоном 436-го полка. В свою очередь, участок, с которого был снят батальон, был передан батальону из 31-го полка. В 15.30 последовала контратака против левофлангового 436-го полка, но она была легко отражена, и полк возобновил движение.
В этот день группа солдат противника прорвалась в виноградники у совхоза им. Софьи Перовской и перерезали воздушную и подземную линии связи, идущие на 30-ю батарею. На следующий день после уничтожения противником радиоантенн исчезла и радиосвязь. Попытки установить с батареей контакт с помощью подземной антенны успехом не увенчались. Эти события можно считать началом непосредственной борьбы за 30-ю батарею.
Восточный сектор
Схема № 8
После восхода солнца немецкая пехота не предпринимала никаких активных действий. Боевые действия ограничились рейдами усиленных разведывательных групп для уточнения состояния советских оборонительных позиций по линии: выс. 400 м западнее дороги Севастополь – Ялта – местность восточнее и юго-восточнее группы домов (ПМ 018) – западная окраина летного поля ПМ 019 – район восточнее ПМ 020 и перед линией обороны 28-й дивизии. В начале дня 170-я дивизия своей ударной группой вытеснила оборонявшихся из их позиций западнее изгиба дороги и ПМ 020. Но далее немцы продвинуться не смогли, натолкнувшись на усилившееся сопротивление. Поэтому установить контакт с передовыми частями 72-й дивизии им не удалось. В течение оставшегося дня 170-я дивизия постепенно подтягивала свои силы к передовым рубежам. Действия советских войск, по немецким оценкам, были противоречивыми. В одних местах они оказывали сильное сопротивление, в других – отступали почти без боя. Фланговый огонь из района совхоза «Благодать» резко ослаб, поэтому даже родилось предположение, что основные силы оттуда ушли, оставив только прикрытие[214].
Немецкое командование в своих предположениях оказалось правым, но только частично. Основные силы приморцев отошли на Федюхины высоты и к Сапун-горе. На центральном участке продолжал держать оборону только 778-й полк 388-й дивизии. К 12.00 ударные группы противника ворвались в передовые траншеи его батальонов, в результате чего командный пункт подполковника А.И. Планидина оказался всего в 40–60 м от переднего края. Группе немецких солдат удалось просочиться через разрывы в боевых порядках, и они вышли прямо к блиндажу командира полка. Подполковнику А.И. Планидину пришлось оставить управление частью и лично вместе с несколькими связистами отражать атаку. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы не подоспел взвод саперов, который привел на выручку военком полка старший политрук Г.Л. Разумов[215].
Во второй половине дня личным приказом генерала И.Е. Петрова 9-й бригаде морской пехоты была поставлена задача: двумя батальонами занять рубеж по выс. Карагач – восточные скаты выс. 271, 8. Соседом справа становилась 388-я дивизия, слева – 7-я бригада морской пехоты. Еще два батальона оставались в резерве СОРа и размещались в Юхариной балке.
Командир бригады полковник Н.В. Благовещенский для выполнения приказа выделил 1-й батальон под командованием майора Никульшина и 3-й батальон майора Панасюка. Им были приданы соответственно артиллерийский дивизион в составе четырех 76-мм орудий старшего лейтенанта А.А. Зегжда и дивизион 120-мм минометов капитана Цыпина[216].
Произошел отвод частей 7-й бригады на новые позиции, так что первая половина дня для них прошла без атак с немецкой стороны. Но на бойцов обрушилась беда иного рода. Неожиданно оказалось, что поднявшийся восточный ветер принес с собой жесточайший смрад от разлагавшихся под палящим солнцем сотен трупов: «В жарком воздухе стоит такая вонь, что людей тошнит. От нее нет спасения нигде. Моряки, никогда не страдавшие отсутствием аппетита, не прикасаются к пище»[217]. В этот день, во второй его половине, 7-я бригада выдержала две немецкие атаки. К исходу суток ее позиции выдавались вперед в виде полукруга. Опасаясь за фланги бригады, генерал И.Е. Петров отдал приказ отвести батальоны бригады на Федюхины высоты. Этот маневр позволял спрямить линию фронта и укрепить фланги, избегая опасности окружения.
В 20.30 170-я дивизия почти полностью завершила сосредоточение, и ее командир доложил о готовности своего соединения к наступлению. К моменту ввода 170-й дивизии в бой в ее боевых частях насчитывалось более 3 тыс. солдат[218], на данный момент она была самым боеспособным соединением 11-й армии. После окончания артиллерийской и авиационной подготовки она предприняла свое первое наступление. В качестве цели ей был поручен захват высот в 400 м западнее перекрестка шоссейной и железной дорог. В передовой линии выступил 401-й полк, но он сразу же столкнулся с сильным артиллерийским и минометным противодействием со стороны приморцев. Огонь преимущественно велся с Сапун-горы и Федюхиных высот. Вызванная для подавления авиация, несмотря на несколько налетов на артиллерийские позиции оборонявшихся, справиться с проблемой полностью не смогла.
В районе ПМ 021 – восточнее выс. ПМ 014 сосредоточился 391-й полк. Из состава 28-й дивизии 3-й батальон 83-го полка был выделен для атаки на совхоз «Благодать» и высоты севернее 212,1. Три батальона румынской 1-й дивизии в качестве обеспечения северного фланга заняли линию гора Гасфорта – хутор Резниково – ПМ 013. Этим маневром они высвободили часть сил 72-й дивизии, а именно 72-й самокатный батальон, части 401-го полка и один батальон 399-го полка. Теперь их можно было или оставить в качестве резерва, или использовать для усиления на других направлениях [219].
По итогам дня 15 июня у командования XXX корпуса сложилось представление, что начался вывод частей, оборонявших выступ в районе ПМ 04 – совхоз «Благодать», ввиду наметившегося окружения. На позициях оставалось только сильное прикрытие. Поэтому сопротивления следует ожидать теперь в борьбе за Сапун-гору. Фланговый огонь из района д. Кадыковка вряд ли станет существенной помехой, а вот обстрелы с Федюхиных высот могут быть очень опасны, и на них следует обратить самое пристальное внимание.
Итоги дня
День 15 июня в северном секторе прошел сравнительно спокойно. Немецкое наступление в сторону Северной бухты затормозилось, у противника явно не хватало сил, чтобы завершить прорыв обороны 345-й дивизии. Его основные усилия были перенесены на правый фланг LIV корпуса, где главной целью стало блокирование и уничтожение 30-й батареи, а также изолирование 95-й дивизии от основных сил Приморской армии. В восточном секторе противник медленно продвигался в западном направлении, постепенно расширяя прорыв на флангах. Всего за день в войсках СОРа были убиты 597 человек и ранены 938. В Севастополе скопилось 7475 человек раненых, больных – 543, выздоравливающих – 2779. Всего – 10 797 человек[220]. С каждым днем росли потери гражданского населения от артобстрелов и постоянных бомбардировок. Так, только за 14–15 июня погибли 25 и ранены 36 мирных жителей[221]. По воспоминаниям работника городского эвакопункта Е. Смирновой, с середины июня эвакуация гражданского населения заметно замедлилась, что было связано с необходимостью перевозки на Кавказ большого числа раненых: «Эвакуация шла уже только при помощи подводного флота и при строгой конспирации»[222].
16 июня
Северный сектор
Схемы № 2 и № 4
С раннего утра позиции 22-й дивизии подверглись многочисленным атакам, поддержанным сильным минометным и пулеметным огнем. Группы красноармейцев действовали преимущественно вдоль железной дороги в направлении на Мекензиевы Горы. Все атаки были отражены, однако, как отмечал противник, советская пехота «дерется поразительно ожесточенно»[223]. Схожая картина наблюдалась и на участке соседней 50-й дивизии. С утра 16 июня она не вела активных боевых действий, ограничиваясь ведением наблюдения и разведки, пехота приводила себя в порядок. За время наступления 50-я дивизия понесла потери: среди офицеров 11 были убиты, 65 – ранены, среди унтер-офицеров 63 были убиты, 349 ранены и 7 пропали без вести, погибли 300 солдат, еще 1623 получили ранения, и пропали без вести 125 человек[224]. Даже по меркам 1942 года это были тяжелые для немцев потери.
В 9.45 после артиллерийского налета началась операция «Татцельвурм»: 1-й батальон 123-го полка во взаимодействии с 47-м полком 22-й дивизии атаковал выс. ПМ 027–028, 32-й полк с приданной ему саперной ротой готовились к атаке на «Старый форт», который представлялся выгодным плацдармом для захвата Белого тонннеля, 121-й и 123-й полки оказывали поддержку проводимой операции артиллерийским огнем и данными наблюдений. Потери 123-го полка были невелики: погиб унтер-офицер, ранены 2 офицера, 1 унтер-офицер и 4 солдата[225].
Возобновились атаки и против частей 95-й дивизии. Их командование расценило действия немцев как новую попытку решительного штурма. К сожалению, у командования IV сектора практически не было средств для противодействия. Людские резервы были исчерпаны, возможностей для пополнения не было никаких. Кроме того, в частях, которые вели бои на северной стороне, назрел кризис в снабжении боеприпасами. Как отмечал бывший начальник артиллерии 95-й дивизии, «то, что было накоплено на батареях, мы израсходовали, а со складов поступало все меньше и меньше снарядов. Приходилось ограничиваться в основном стрельбой прямой наводкой. Особенно экономно расходовался оставшийся небольшой запас выстрелов на береговых батареях»[226].
Проблема заключалась не в отсутствии боеприпасов вообще. На складах главной базы Черноморского флота их было еще достаточно. Но немецкая авиация, завоевавшая господство в воздухе, не давала возможности вовремя перебрасывать их на позиции. Днем самолеты гонялись не только за колоннами автотранспорта, но и за отдельными автомашинами и повозками. По этой причине транспортный парк Приморской армии стремительно сокращался, автомашин не хватало не только для подвоза боеприпасов, но и для доставки продовольствия и эвакуации раненых. Чтобы избежать излишних потерь, все перевозки стали осуществляться только в ночное время, но обеспечить части всем необходимым за темное время суток транспортники уже не успевали.
Противник интенсивно готовился к назначенному на 17 июня новому наступлению, главной целью которого был прорыв к Северной бухте. К 17.00 завершилось прибытие 24-й дивизии на выделенный ей участок, были установлены связь и взаимодействие с соседями. В течение дня проводилась подготовка к назначенному наступлению в рамках частной операции под кодовым названием «Прайз». Так как 22-я и 50-я дивизии понесли слишком большие потери, основной удар был перенесен в полосу 24-й дивизии. Ее 32-й полк остался в подчинении генерала Ф. Шмидта, поэтому для атаки можно было выделить всего два пехотных полка. Впрочем, полоса наступления была относительно узкой, что позволило эффективно концентрировать силы и средства. На правом фланге расположился 102-й, а на левом – 31-й пехотные полки, их полоса наступления позволяла глубоко эшелонировать войска в глубину и давала возможность в случае необходимости маневрировать резервами. Перед 24-й дивизией стояла задача по захвату фортов «Молотов», «ГПУ» и «ЧК»[227].
На 17 июня перед 22-й дивизией была задача взять форт «Волга» и далее во взаимодействии с левым флангом 24-й дивизии занять казармы и форт «Сибирь». Левым флангом, взаимодействуя с 50-й дивизией, следовало наступать по обе стороны железнодорожного полотна в направлении от ПМ 029[228].
В 18.45 было замечено движение башни 30-й батареи, ее орудия сделали несколько выстрелов в сторону расположения дивизий ХХХ корпуса. По батарее был открыт огонь крупнокалиберными орудиями. Один снаряд попал в основание башни № 1 и заклинил ее. Личный состав башни от взрыва потерял 15 человек убитыми и ранеными. Однако усилиями прибывшей еще ранее из Севастополя ремонтной бригады (1 инженер и 5 рабочих) башню удалось ввести в строй, но стрелять теперь могло только одно орудие.
В ходе боев 16 июня не удержал свои позиции и был вынужден отойти 90-й полк подполковника Г.А. Смышляева, прикрывавший подходы к 30-й батарее. В результате отхода возникла угроза окружения, поэтому по приказу ее командира майора Г.А. Александера вечером в траншеи на поверхности были направлены 120 человек из числа матросов-батарейцев[229].
Восточный сектор
Схема № 8
По-прежнему центр активности немецких войск находился в восточном секторе. Главная роль в разворачивании наступления на этом участке отводилась 170-й дивизии. Поддержку ей оказывали 249-й дивизион штурмовых орудий и половина 300-го дивизиона, а также вся корпусная и дивизионная артиллерия, минометы и авиация. Целью наступления был определен захват д. Кадыковка на правом фланге, на левом – занятие совхоза «Благодать» и выс. 212, 1. В случае удачи 170-й дивизии надлежало развивать наступление на ПМ 016. Начало атаки было назначено на 6.15.
Во взаимодействии с 170-й действовала 28-я дивизия. Ей предстояло захватить выс. ПМ 04 и совхоз «Благодать» и в дальнейшем – прикрывать левый фланг соединения генерала Э. Зандера. На 72-ю дивизию возлагалось обеспечение его северного фланга. В качестве конечной цели наступления была определена атака на Сапун-гору при полной поддержке артиллерии и авиации[230].
Бойцы и командиры Приморской армии внесли в вышеприведенный план свои коррективы. Ночью из 72-й дивизии поступило сообщение, что 401-й полк увяз в боях за сильно укрепленные позиции, понес большие потери и к наступлению с утра готов не будет. Тогда было решено перебросить на правый фланг 170-й дивизии 72-й самокатный батальон, а на 401-й полк возложить прикрытие с севера.
В 6.15, при поддержке артиллерии, минометов и авиации, боевые группы 170-й дивизии начали атаку. Сравнительно легко ими были захвачены траншеи, один дзот, и к 9.00, перерезав дорогу, они вышли к ПМ 020. В это время в наступление перешла своим самокатным батальоном справа и 266-м полком слева 72-я дивизия. Приморцы встретили ее сильным артиллерийским и минометным огнем. С потерями преодолевая сопротивление оборонявшихся, дивизия генерала Ф. Мюллера-Гебхарда заняла возвышенность в 400 м западнее перекрестка шоссейной и железной дорог и выс. ПМ 022.
Левый фланг 72-й дивизии также достиг успеха. Пехота ворвалась в окопы восточнее группы домов ПМ 018 и к 17.00 находилась всего в 200 м восточнее этого населенного пункта. Самокатный батальон занял южную вершину ПМ 023. Но советские войска успели закрепиться на северной вершине и успешно отбили все попытки противника взять ее штурмом. В результате генерал Ф. Мюллер-Гебхард был вынужден вечером сообщить в штаб корпуса, что полностью занять выс. ПМ 023 он пока не в состоянии.
При поддержке соседей 170-я дивизия своими боевыми группами продолжила наступление в западном направлении. Ей удалось занять позиции в 200 м восточнее ПМ 024 и летное поле в 800 м северо-западнее ПМ 020. 105-й полк образовал левый оборонительный фланг по линии в 400 м восточнее ПМ 020 – противотанковый ров в 400 м севернее совхоза «Благодать». Тем временем 3-й батальон 83-го полка, временно подчиненный командиру 170-й дивизии, всеми своими силами занял выс. ПМ 04 и к полудню завязал бой за совхоз «Благодать». Здесь он встретил серьезное сопротивление и был вынужден остановиться. Поддержку батальону постоянно оказывала вся артиллерия 28-й дивизии, но добиться решающего перелома в его полосе наступления достичь не удалось.
Без взятия совхоза «Благодать» и высот севернее 212,1 дальнейшее продвижение 170-й дивизии было невозможно, так как в этом случае весь левый фланг соединения оставался под сильным фланговым огнем. Поэтому по приказу генерала Э. Зандера началась перегруппировка сил дивизии на левый фланг[231].
Не осталась в стороне от общего движения вперед и 28-я дивизия. При поддержке 3-го батальона 83-го полка и частей 105-го полка ей удалось занять дзот, полевые позиции перед совхозом «Благодать» и холм в 400 м западнее от него. Основной удар был нанесен дивизией в районе ПМ 025, но из-за быстрого наступления сумерек развить успех немцам не удалось. Тем не менее итоги дня для 28-й и 170-й дивизий были обнадеживающими. Совхоз «Благодать» был практически взят, в боях было захвачено около 100 пленных и обнаружено до 240 убитых красноармейцев[232].
Между тем советские войска попытались предпринять контратаку. Группа пехоты предприняла наступление с северного направления на ПМ 026. Но ее движение было своевременно замечено наблюдателями, и по атакующим немедленно нанесла удар немецкая артиллерия. Не достигнув даже переднего края противника, группа была рассеяна. Напротив, немецкая рота, ворвавшаяся в траншеи возле ПМ 025, вечером была атакована превосходящими силами и оказалась выбита оттуда с большими для себя потерями.
В 14.20 генерал Э. Зандер получил приказ выделить из состава 399-го полка по меньшей мере один батальон в качестве корпусного резерва и направить его в район ПМ 014. В дальнейшем, в случае успеха 72-й дивизии, 399-й полк мог быть придан ей для наступления на Сапун-гору. В этом случае генерал Ф. Мюллер-Гебхард должен будет передать в подчинение корпуса свой 401-й полк. Боевая задача этому полку будет поставлена особым приказом[233].
К 14.00 рубеж на юго-восточных скатах выс. Карагач занял батальон майора Никульшина из 9-й бригады морской пехоты. Перед моряками стояла задача не допустить прорыва войск противника со стороны Ялтинского шоссе и д. Кадыковка. Тем временем 3-й батальон закрепился по восточным скатам выс. 271, 8, протянувшейся вдоль Балаклавского шоссе, тогда как 2-й батальон интенданта 3 ранга Кочетова и 4-й батальон майора Линника по-прежнему оставались в резерве. Командный пункт бригады за отсутствием времени с 3.00 был развернут на безымянной высоте в 500 м севернее выс. 271, 8. Там же расположился командный пункт командира 388-й дивизии.
С первых же часов после прибытия на фронт батальоны 9-й бригады стали подвергаться артиллерийским обстрелам и бомбежкам с воздуха. Уже к 20 июня потери в них составляли до 300–350 человек убитыми и ранеными[234].
Итоги дня
На северной стороне сохранялось относительное затишье, которое противник использовал для перегруппировки сил. Немецкая 24-я дивизия закончила переброску на новое направление, 132-я дивизия несколько улучшила свои позиции, создав условия для атаки на 30-ю батарею. В восточном секторе противник ввел в дело относительно свежую 170-ю дивизию, перед которой была поставлена задача по развитию прорыва в сторону ключевой позиции сектора – Сапун-горы.
Всего за день в войсках СОРа было убито 760 человек и ранено около 2000.
17 июня
К вечеру 16 июня командование СОРа осознало угрозу запасам боеприпасов и горюче-смазочных материалов, хранящимся в штольнях Сухарной балки. 17 июня сюда прибыла группа подрывников во главе с заместителем начальника артиллерийского отдела флота полковником Е.П. Донец, представителем политотдела тыла В.А. Карасевым и представителем ОО старшим политруком Н.В. Егоровым. Началась подготовка штолен к подрыву[235].
Было принято решение о спасении хотя бы части боезапаса, который эвакуировали в штольни Советской (Чертовой) балки и в казематы старых батарей Южной стороны Севастополя. Вывоз осуществлялся автомашинами и гужевым транспортом вокруг Северной бухты и на баркасах. Но полностью выполнить задачу из-за нехватки времени и средств оказалось невозможно. Значительная часть боеприпасов так и осталась на складах. В Графской балке был брошен запас горюче-смазочных материалов, хотя потребность в них в войсках армии была очень высокой. Причина оказалась банальной – вывозить оказалось попросту нечем.
Северный сектор
Схемы № 3, 4
На 17 июня немецким командованием было запланировано продолжение наступления. В 2.30 в атаку пошел 213-й полк 132-й дивизии, но она не принесла немцам успеха. Встретив сопротивление красноармейцев, полк отошел на исходные позиции. В 3.30 немцы открыли артиллерийский огонь по верховьям Сухарной, Графской балок и балки Трензина. Были обстреляны позиции советских войск в районе бухты Голландия, совхоза им. Софьи Перовской и д. Любимовка.
Только после этого началась повторная атака. Обороняющиеся отвечали из всех видов оружия, особенно большие потери немцам наносил огонь крупнокалиберных орудий и минометов. Но, несмотря на противодействие, противнику удалось продвинуться вперед и овладеть частью позиций. В 4.30 были заняты удобные для ведения наблюдения за 30-й батареей высоты. В штаб 11-й армии было отправлено сообщение, что установлен визуальный контакт и «Дора» может открыть огонь по форту «Максим Горький»[236].
В 4.30 в соответствии с планом предприняла атаки на всем своем фронте 22-я дивизия. Наступление развивалось успешно, и в 5.10 в штаб LIV корпуса поступило донесение от командира соединения: «Сибирь» захвачена!» Правым флангом дивизия вышла к выс. 36, 1, левым – к выс. ПМ 030. Но дальнейшее продвижение батальонов застопорилось. Под особенно сильными ударами оказался левый фланг, его обстреливали как из тяжелых артиллерийских орудий, так и из минометов. Так что продвинуться дальше он не смог.
В течение первой половины дня 24-я дивизия 102-м полком справа и 31-м полком слева заняла выс. 36, 1 и ПМ 030. Пока солдаты 102-го полка были вынуждены залечь под сильным обстрелом из форта «Молотов», 31-й полк продолжил наступление. В 9.00 он быстрым ударом захватил форт «ГПУ». После короткого отдыха был получен приказ командира дивизии генерала Х. фон Теттау: оказать помощь 102-му полку. Для атаки на «Молотов» был выделен 2-й батальон. В 9.45 в результате совместных действий форт был взят штурмом. В 17.00 1-й батальон 31-го полка изготовился к атаке на форт «ЧК». После ожесточенной и кровопролитной схватки тот также был взят. Командование дивизии приняло решение, пользуясь сложившейся благоприятной обстановкой, захватить форты «Ленин» и «Северный форт» силами 31-го полка, а батальонами 102-го атаковать и занять Братское кладбище, расположенное к востоку от д. Буденовка[237].
Новое наступление противника пришлось на стык 345-й и 95-й дивизий. После ожесточенного боя немцам удалось прорвать оборону, вскоре они отдельными группами просочились в район Братского кладбища и на восточную часть д. Буденовка. К этому времени 95-я дивизия понесла серьезные потери. Из-за них уже не было возможности поддерживать сплошной фронт, оборона стала принимать очаговый характер: укреплялись отдельные высоты, вокруг них создавались опорные пункты. Немцы, продвигаясь с использованием складок местности, получили возможность изолировать их друг от друга и уничтожать по отдельности.
Бои шли в течение всего дня с переменным успехом. Адмирал Ф.С. Октябрьский вновь потребовал от полковника А.Г. Капитохина держаться при любых обстоятельствах. Он снова подчеркнул, что немцы истощили свои резервы и сегодняшнее наступление, по сути, их последний порыв.
В 9.40 началось выполнение операции «Татцельвурм». Как уже говорилось, 22-я дивизия утром смогла захватить форт «Сибирь» силами 3-го батальона 65-го полка при поддержке частей 47-го саперного батальона, а 1-й и 3-й батальоны 16-го полка совместно с 1-й ротой и одним взводом 3-й роты 22-го саперного батальона действовали против «Волги». И если сопротивление в форте «Сибирь» было не очень упорным, за форт «Волга» немцам пришлось побороться в полную силу.
Форт «Волга» представлял собой укрепление, состоящее из трех дзотов, укрытых накатом из бревен толщиной до 30 см. В одном из них размещались два пулемета. Прорези его бойниц позволяли вести огонь на юго-восток и юго-запад. Рядом располагался бетонированный дот, в котором находилось орудие. На западной окраине размещались хорошо оборудованные траншеи, в которых были установлены пулеметы. Вследствие усиленных бомбежек немецкой авиации перед штурмом два окопа для пулеметов оказались уничтоженными прямыми попаданиями. Весь холм оказался густо изрыт воронками, на нем практически не осталось живого места, невысокий насыпной вал несколькими попаданиями был серьезно поврежден и уже не представлял собой защиту для пехотинцев.
Для атаки на форт «Волга» немцы определили штурмовой взвод 3-й роты 22-го саперного батальона и две группы пехоты из 16-го пехотного полка 22-й дивизии в количестве 34 человек. На вооружении саперов находились огнеметы, подрывные патроны и ручные гранаты. В 3.00 противник вышел на исходные позиции в 200 м южнее 365-й батареи, стараясь остаться незамеченным. Как показали в дальнейшем допросы пленных, достичь внезапности ему не удалось.
Перед началом штурма по форту «Волга» нанесли удар «Небельверферы», и только после их обстрела в атаку пошла немецкая пехота. Впереди бежали саперы 1-го взвода, вооруженные огнеметами. Как впоследствии немцы записали в своем отчете, «при прохождении системы окопов воздействие огнеметов оказалось исключительно эффективным. В панике противник, пока это еще было возможно, обратился в бегство, многие русские сгорели»[238]. Последовавшие за ними немецкие солдаты провели окончательную зачистку, добив раненых, а тем временем саперы атаковали вал. Через несколько минут на поверхности форта «Волга» не осталось ни одного живого красноармейца.
В одном из блиндажей на валу укрылись 14 бойцов, которые оказали немцам стойкое сопротивление и не пожелали сдаваться. Тогда с помощью огнеметов и подрывных патронов блиндаж уничтожили. По окончании штурма выяснилось, что в плен из всего гарнизона попали только 5 красноармейцев. Штурм стоил противнику 2 унтер-офицеров, 4 солдат ранеными и 1 солдата пропавшим без вести[239].
Тем временем 1-й батальон 123-го полка, сломив ожесточенное сопротивление, ворвался на территорию нефтехранилища и к 21.00 полностью овладел им. В соответствии с планом для захвата нефтехранилища 47-му полку придали 1-й батальон 123-го полка, саперов и 150-й артиллерийский дивизион. Перед атакой пехоты в 4.45 нанесли свой удар «Небельверферы», после чего вперед пошли солдаты батальона майора Мельцера. Вскоре им удалось ворваться на северную окраину нефтехранилища, артиллеристы 2-й батареи 150-го дивизиона отстали, попав под сильный фланговый обстрел. По той же причине основные силы 47-го полка смогли продвинуться вперед только на 200 м, после чего залегли. Командиры запросили подкреплений.
В 8.45 на поле боя прибыли штурмовые орудия, и при их поддержке солдаты 47-го полка преодолели вдоль железной дороги еще 200 м. Тогда в 9.50 майор Мельцер получил приказ развивать атаку самостоятельно, пока остальные силы не смогут оказать ему поддержку. Не мог рассчитывать 1-й батальон на обещанную помощь саперов и штурмовых орудий. Весь день шла перестрелка, и только с наступлением сумерек, когда фланговый огонь ослаб, солдаты майора Мельцера в одиночку захватили район нефтехранилища[240].
Вполне успешно развивалось наступление 50-й дивизии. Ею был взят и «Старый форт», бой за который был не менее кровопролитным. Непосредственно атаку на укрепление осуществляли: боевая группа хауптмана Вальтера в составе частей 2-го и 3-го батальонов 32-го пехотного полка и боевая группа хауптмана Грауманна, имевшая в своем составе части 71-го и 46-го саперных батальонов. В бою за «Старый форт» приняли участие три роты 46-го саперного батальона. Из них одна рота занималась уничтожением дотов и дзотов, две остальные – расчисткой минных полей. За день они потеряли убитыми трех человек, еще 11 ранеными.
После захвата форта немцы обнаружили большое количество погибших красноармейцев, в плен было взято 60 человек и захвачено 2 орудия и зенитная батарея. Как оказалось, высота была превращена в сильный опорный пункт с многочисленными дотами и дзотами и отлично оборудованной системой окопов и траншей. Гарнизон составляли несколько десятков человек, большинство из которых не стали сдаваться в плен и погибли в бою[241].
Продолжалось продвижение в полосе 132-й дивизии: 1-й батальон 213-го полка во взаимодействии с 47-м и усиленным 32-м полками при мощной артиллерийской поддержке перешел в наступление. К 15.30 132-я дивизия достигла линии западная окраина «Бастиона» – ПМ 037 – ПМ 038 и южнее от него. Но дальнейшее продвижение вперед оказалось невозможно вследствие сильного флангового огня, в первую очередь со стороны 30-й батареи. Кроме того, в тылу атакующих полков остались многочисленные неподавленные очаги сопротивления, особенно крупный в районе юго-западнее ПМ 039. Прежде чем начать наступление непосредственно на саму 30-ю батарею, было необходимо их уничтожить.
Атака 24-й и 132-й дивизий привела к поражению 95-й дивизии полковника А.Г. Капитохина. Большая ее часть оказалась отрезанной от остальных соединений Приморской армии. В районе д. Любимовка оборонялись два батальона 161-го полка, у 30-й батареи и у совхоза им. Софьи Перовской – 90-й полк, крайне малочисленный 241-й полк и остатки двух батальонов 7-й бригады. В этих частях насчитывалось около 2,5 тыс. бойцов и командиров и не более 25 орудий. Единственным путем спасения окруженных был немедленный прорыв к Северной бухте. Но ни командование IV сектора, ни командование армии и СОРа ничего для этого не сделало, оставив бойцов на уничтожение.
В 17.45 согласно плану 213-й полк начал атаку на 30-ю батарею. Одновременно с ним 436, 437 и 97-й полки перешли в наступление в юго-западном направлении. В 18.45 в штаб дивизии поступило сообщение, что 213-й полк вышел на поверхность форта, оборона на этом участке сломлена, остатки гарнизона загнаны внутрь батареи. Продолжив движение, полки вышли на высоты в 1 км юго-западнее «Бастиона» и к изгибу дороги у ПМ 038.
Согласно немецким отчетам, бой за форт «Максим Горький» проходил следующим образом. На момент штурма гарнизон башенной батареи № 30 насчитывал до 300 человек, еще 120 бойцов осуществляли круговую оборону. Позиция была прикрыта минными полями и проволочными заграждениями, в склонах были отрыты траншеи полного профиля, на отдельных участках даже забетонированные.
Непосредственно перед штурмом по батарее был нанесен мощный артиллерийский удар орудиями средних, крупных и сверхкрупных калибров. Всего в первой половине дня 17 июня по ней было выпущено не менее 350 снарядов, а в период с начала штурма – до 750. В ходе артподготовки минные поля оказались засыпанными, часть мин сдетонировала, проволочные заграждения прорваны или повалены. В ходе предыдущих обстрелов орудия западной башни в результате бокового попадания были выведены из строя, а 17 июня артиллерия добилась и прямого попадания в амбразуру восточной башни, в результате чего оба орудия замолчали. Бойцы, оборонявшиеся на поверхности, большей частью были убиты или ранены, поэтому оказать должное сопротивление атакующим немецким батальонам они не смогли. Напротив, гарнизон самой батареи от обстрела практически не пострадал.
Свою роль в уничтожении прикрытия 30-й батареи сыграла немецкая авиация. Непосредственно перед штурмом командир 132-й дивизии генерал Ф. Линдеманн вызвал поддержку пикирующих бомбардировщиков VIII корпуса. В 14.30 самолеты появились в небе над батареей и, сваливаясь на крыло, по одному стали заходить в пикирование. Вся поверхность холма, в котором были оборудованы помещения и устройства батареи, скрылась под столбами дыма и пыли. Удар авиации продолжался 45 минут, после чего в дело вступила пехота. Непосредственно «Бастион» и 30-ю батарею атаковали 2-й батальон 211-го пехотного полка с приданной ему 1-й ротой 132-го саперного батальона и 3-й батальон 213-го пехотного полка с приданной ему 2-й ротой 88-го саперного батальона. Под командованием 132-го саперного батальона остались его собственная 2-я рота, а также 1-я рота 173-го саперного батальона.
Перед атакой пехоты по 30-й батарее нанесла удар немецкая авиация. Два десятка пикирующих бомбардировщиков Ju-87 с 15.30 бомбили и обстреливали из бортового оружия батареи и полевые укрепления вокруг нее. Первая атака была предпринята на «Бастион», и сопротивление здесь было быстро сломлено. В 16.30 саперы и пехота заняли исходные позиции для атаки на западной окраине «Бастиона». Через 15 минут началось выдвижение немцев в сторону самой 30-й батареи. Атакующих немцев обстреливали из пулеметов и минометов, но остановить не смогли. В 17.15 немцы достигли уже изрядно разрушенных полевых укреплений в 400 м от батареи.
Первая фаза боя была связана с захватом противотанкового рва, отрытого к востоку от батареи, и уничтожением занимавшей его пехоты. Солдаты 2-го батальона 213-го полка прикрывали огнем саперов 1-й роты 173-го батальона, пока те уничтожали огневые точки, прикрывавшие ров с фронта и флангов. Тем временем 122-й полк завязал бой на южном и западном скатах возвышенности, на которой располагалась батарея. Продвижению сильно препятствовал минометный огонь с высот, расположенных вдоль русла р. Бельбек, огонь снайперов и контратаки. Как только саперы 1-й роты под командованием лейтенанта Бахери завершили уничтожение огневых точек, противник очистил полевые укрепления на восточном склоне от оборонявших его красноармейцев, и двинулся по направлению к башням 30-й батареи.
Дальнейшее продвижение пехота совершала уже во взаимодействии с саперами, перед которыми стояла задача уничтожить орудийные башни. Подготовка к подрыву осуществлялась в одной из воронок от бомб на расстоянии 50 м от первой башни. В 17.45 шестеро саперов 1-й роты 173-го батальона со взрывчаткой в руках подобрались к башне и уничтожили ее гарнизон. Единственное оставшееся в действии орудие замолчало навсегда. Быстрое уничтожение башни стало возможно потому, что она уже получила сильные повреждения от артиллерийских обстрелов и ударов пикирующих бомбардировщиков. Поэтому саперам не составляло большого труда засунуть взрывчатку внутрь через проломы в броневой защите.
Уничтожить таким же образом гарнизон второй башни сразу не удалось, засевшие в ней краснофлотцы отстреливались из всех видов оружия, не подпуская саперов. В перестрелке получил ранение лейтенант Бахери, и командование ротой принял фельдфебель Дзаак. Тогда пехота открыла по амбразурам огонь, заставив гарнизон укрыться внутри башни. Этим воспользовались саперы и забросали башню ручными гранатами. В это время солдаты, поднимавшиеся через северный склон, взяли под обстрел западный спуск с возвышенности. Саперы, в свою очередь, подавив к 18.30 прикрывавшие главный вход пулеметы, полностью заблокировали гарнизон батареи внутри ее бетонных блоков.
В бою по захвату «Бастиона» и верхнего массива 30-й батареи саперы понесли следующие потери. В 1-й роте 132-го батальона 4 солдата погибли, 3 унтер-офицера и 8 солдат получили ранения; во 2-й роте – 1 солдат погиб, 11 – ранены; в 1-й роте 173-го батальона получили ранения 1 офицер, 2 унтер-офицера и 10 солдат, ранен еще 1 солдат из состава штаба 132-го батальона. В противотанковой роте убиты 2 и ранены 11 человек[242].
В последующие дни велись бои по уничтожению гарнизона. В подземные и подбашенные отделения было спущено, подорвано и подожжено до 1 т взрывчатых веществ и 1 тыс. л бензина и горючих масел. После взрывов и пожаров из батареи вышли несколько человек. На допросах они рассказали о положении на батарее и дали описание ее устройства. Эти сведения значительно облегчили немцам выполнение задачи. Вечером 19 июня из-под массива батареи вышли еще 118 человек. Они сообщили, что из 300 человек гарнизона в живых осталось еще примерно 114, из них 50 человек раненых, 6 женщин и один ребенок. Возглавляет оборону майор, командир батареи, его комиссар погиб – вероятно, застрелился. Среди тех, кто еще остался на батарее, большинство составляют матросы и только 11 человек – красноармейцы из 90-го полка 95-й дивизии.
Утром 20 июня в западной башне произошел сильный взрыв, убивший трех саперов. Начавшиеся пожары, сопровождавшиеся сильным задымлением подземных помещений, не позволили немцам сразу же пойти на штурм. 22 июня на место 1-й роты 173-го батальона прибыла 3-я рота 22-го саперного батальона. Гарнизоном был взорван резервный выход, и единственным способом сообщения с внешним миром стал водосток, по которому можно было пробираться ползком.
Именно им попытался воспользоваться 25 июня, чтобы покинуть батарею, ее командир майор Г.А. Александер. На следующий день он был взят в плен. А 26 июня ударная группа немцев ворвалась внутрь батареи, уничтожив остатки гарнизона. В плен было взято 40 человек[243].
Сохранились воспоминания краснофлотца Шаринова о последних днях 30-й батареи, написанные им 15 сентября 1943 г. Согласно им, связь с командным пунктом 1-го артиллерийского дивизиона и Севастополем прервалась 10 июня около 9 часов утра. И в этот же день противник занял высоту, на которой располагалась батарея. Вероятно, здесь автором допущена ошибка, поскольку немцы смогли выйти на позиции 30-й батареи только 17 июня. По приказу командира личный состав укрылся в бетонных помещениях, а сам он спустился около 12.00 в центральный пост. В этот момент немцы заложили взрывчатку и подорвали боевую рубку. При взрыве погибли помощник командира капитан В.И. Окунев и еще 3 человека.
Майора Г.А. Александера очень беспокоило отсутствие связи, при помощи связистов 57-го артполка удалось наладить только прием, были слышны все рации Севастополя, но передать батарея ничего не могла. Командир понял, что его часть попала в окружение, что немцы вышли на поверхность укрепления и приступили к подрыву башен. Рота под командованием старшего лейтенанта А.В. Теличко, которой была поручена оборона поверхности, была уничтожена. В таких условиях майор Г.А. Александер отдал приказ личному составу прорываться к Севастополю. Но выполнить его уже было невозможно, так как противник блокировал все выходы из батареи.
Судя по описанию, попыток прорыва было предпринято несколько, одна из них – под командованием военкома батареи старшего политрука Е.К. Соловьева. Он вывел с собой весь политсостав батареи, но обратно вернулся только он один, раненый двумя пулями. Тогда майор Г.А. Александер отдал приказ взорвать батарею со всеми находившимися в ней бойцами и командирами, но выполнить приказ уже не удалось, все кабели были разорваны. Через пять дней остались в живых только 45 военнослужащих и 5 женщин, которые предприняли еще одну попытку прорыва. Во время перехода в центральный пост группа попала под газовую атаку и потеряла 22 человека. Остатки группы во главе с майором Г.А. Александером смогли выбраться через подкоп на поверхность, но были обнаружены противником и взяты в плен[244].
П.И. Мусьяков в своей книге дал следующее описание последнего боя майора Г.А. Александера. Командир батареи пошел на прорыв во главе группы сотрудниц санчасти, хозяйственной службы и нескольких краснофлотцев. Он снял с себя флотский китель и переоделся в гражданский пиджак, надев на голову потрепанную кепку. По карманам рассовал патроны, пистолет и гранаты. Свои документы сжег, но орден Красного Знамени и фото жены оставил, зашив в карман.
Группа по водостоку вышла в долину р. Бельбек, намереваясь вдоль нее уйти в горы. Проход рыли двое суток, и, когда он был готов, группа стала выбираться на поверхность. Но Галина Науменко, больная туберкулезом, закашлялась, чем привлекла внимание немцев. Началась перестрелка. Группа разбилась на группки по 2–3 человека, которые бросились врассыпную. Но противник вскоре большинство беглецов поймал и отправил в лагерь. В ходе короткого боя, в котором майор Г.А. Александер был контужен разрывом гранаты, он оказался в плену[245].
Взятый в плен 21 июня красноармеец Д. Литвиненко рассказал на допросе, что после выхода немцев на поверхность бетонного массива командир батареи и военком приняли решение ее подорвать. Но гарнизон попросил их не делать этого, и майор Г.А. Александер согласился при условии, что с наступлением темноты все пойдут на прорыв. Если же кто-то попытается покинуть батарею в одиночку, то будет расстрелян. Действительно, часть гарнизона ушла на прорыв через западный вход. Сам майор по неясной причине остался на батарее.
Возможно, были образованы две группы: одна под руководством военкома политрука Е.К. Соловьева должна была прорываться через западный вход, а группа, которую возглавил сам майор Г.А. Александер, – через восточный. Но, как выяснилось в последний момент, бронированные двери восточного входа оказались заклиненными в результате подрыва их немецкими саперами, и открыть их так и не смогли. Вскоре внутри батареи в районе ходов сообщения разгорелся пожар, распространивший едкий удушливый дым. Часть людей оказалась им отрезанной и погибла.
Когда пламя немного поутихло, майор Г.А. Александер принял решение подорвать батарею. Ему удалось между 11.00 и 12.00 20 июня привести в действие подрывные заряды, заложенные под башней № 1. В результате взрыва около 50 человек гарнизона погибли или были ранены, а пожар разгорелся с новой силой. Путь к западному входу оказался отрезанным. Майор Г.А. Александер, политрук Ларин, женщины и еще несколько бойцов и командиров укрылись в медпункте.
В 17.00 немцы провели подрыв еще одного заряда, которым были сорваны все двери во внутренних помещениях. Дым быстро распространился по всей батарее, вследствие чего многие из бойцов задохнулись или сгорели в огне пожара. Те, кто имел возможность, выбрались на поверхность и сдались в плен[246].
Сам Г.А. Александер на допросе 27 июня дал свое краткое описание обороны 30-й батареи. По его словам, еще 7 июня прямым попаданием была выведена из строя вторая башня. В оставшиеся дни майор мог вести огонь только одной башней, да и то по координатам. Цели для стрельбы подавались от командира 1-го дивизиона подполковника Радомского. За период с 7 по 17 июня каждое орудие выпустило примерно по 300 снарядов, и к 17 июня боезапас был уже исчерпан. Оставшиеся три выстрела шрапнели батарея выпустить не смогла. Кроме того, была утеряна связь с командованием, восстановить ее не удалось.
Примерно 140 человек бойцов и политработников во главе с военкомом ушли в сторону совхоза им. Софьи Перовской, а сам майор с последними 60 батарейцами ушел в глубь бетонного массива. Вскоре к ним присоединилось примерно 140 бойцов, которые прикрывали батарею на поверхности. Эти 200 человек и составили последний гарнизон. С ними остался последний из политработников – политрук Ларин. Когда же 18 июня произошел сильный взрыв, гарнизон оказался разделенным на две части. Майор Г.А. Александер вместе с 30 краснофлотцами и командирами оказался отрезанным от остальных. После взрыва возникло сильное задымление, поэтому было принято решение перебраться на командный пункт, расположенный на высоте с отметкой 38,4. Там группа оставалась до 25 июня. В этот день немцы стали передавать требование защитникам сдаваться. Политрук Ларин и врач Прагер стали стрелять в воздух, чтобы заглушить немецкую агитацию. Вскоре после этого последовал взрыв, и они оба были убиты.
В ночь на 27 июня оставшиеся в живых приняли решение выбираться на поверхность и пытаться пробраться к своим. Пошли в сторону Бельбека, так как прорваться к Севастополю было невозможно. При себе группа имела пулемет, винтовку и несколько револьверов, только вот все оружие было без патронов. Поэтому при обнаружении группа сдалась немецким солдатам[247].
Дальнейшая судьба майора Г.А. Александера сложилась трагически. В документах 11-й армии можно найти короткую запись: «Командир форта «Максим Горький» пытался после захвата форта бежать, для чего он раздобыл гражданскую одежду и облачился в нее. Так как Александер долгое время скрывался в гражданской одежде и возникло подозрение, что он намеревался пробиться к партизанам, то по решению отдела 1-го управления 11-й армии он был расстрелян как бандит»[248].
В 20.00 17 июня немцы предприняли еще одну атаку и оттеснили части 95-й дивизии, заняв прилегающие к 30-й батарее выс. 43, 5 и 36,1. Вскоре его части вышли к берегу моря западнее выс. 36, 1, тогда-то 30-я батарея оказалась в полном окружении. У командования IV сектора сил и средств, чтобы деблокировать батарею, не было. Да и задачу такую перед ним никто не ставил, напротив, каждая рота, каждый взвод, каждая группа и отдельный боец должны были стоять до последнего на своих позициях.
В этот день 132-я дивизия пыталась занять д. Любимовку, но натолкнулась на сильное сопротивление и была вынуждена остановиться. Советская артиллерия вновь усилила свой огонь, периодически накрывая своими залпами атакующую немецкую пехоту. Большие сложности доставляла и авиация СОРа. Итоги дня для 132-й дивизии были впечатляющими: было захвачено 157 дотов и дзотов, бронированная 305-мм батарея, 5 орудий, 30 пулеметов, 45 минометов, в плен взято более 600 красноармейцев.
Тяжелые потери за день 17 июня понесла 25-я дивизия. К исходу дня в ее полках оставалось по 600–700 бойцов. Все приданные соединению танки были потеряны в боях, их экипажи погибли. Еще 16 июня командование СОРа предложило отвести 25-ю дивизию на южный склон Мартыновского оврага, но командир соединения отказался это сделать. Он полагал, что, оставаясь на прежнем рубеже, соединение сковывает большие силы противника, которые в противном случае будут использованы на других направлениях. А отойти можно в любое время, как только сложится угрожающая ситуация[249].
Восточный сектор
Схема № 8
Успех предшествующего дня, и в первую очередь занятие 72-й дивизией части выс. ПМ 023, сформировал у командования XXX корпуса впечатление, что можно быстро и сравнительно легко занять Сапун-гору. Генералу М. Фреттер-Пико показалось, что сопротивление советских войск на участке XXX корпуса окончательно сломлено[250]. Поэтому перед частями 72-й дивизии была поставлена задача: еще под покровом темноты выйти к подошве Сапун-горы и быть в готовности атаковать ее. В свою очередь, 170-я дивизия должна перегруппироваться, чтобы в 6.30 начать новое наступление в западном направлении. На 28-ю дивизию возлагалась обязанность захватить группу дзотов севернее выс. 212, 1. Румынская 1-я дивизия должна выполнить поставленную перед ней командованием 11-й армии задачу по захвату выс. ПМ 027. Начало ее атаки было назначено на 7.30. Перед 28-й дивизией стояла прежняя задача – взять совхоз «Благодать», ведь никаких значительных сил там быть уже не должно.
Генерал М. Фреттер-Пико еще вечером 16 июня указал, что 72-й дивизии удалось вбить достаточно глубокий клин в советскую оборону, который нельзя не использовать, даже если это будет сопряжено с некоторым риском. Главной целью наступления остался захват Сапун-горы. Обращать при этом слишком пристальное внимание на фланги сочли уже не столь важным, полагая, что обороняющиеся уже не в силах нанести сколько-нибудь чувствительный контрудар. Выход на вершину Сапун-горы неизбежно приводил к еще большему заострению клина, но, что гораздо важнее, к прорыву внутренней линии обороны всего СОРа. Удержание плацдарма не должно стать особенно сложным, так как командование Приморской армии в предшествующие дни не проявляло должной активности при нанесении контрударов. Были все основания полагать, что нерасторопность руководства СОРа позволит быстро нарастить силы и расширить плацдарм на вершине[251].
В результате достигнутых 16 июня успехов, завершения зачисток района выс. ПМ 01 – ПМ 03, совхоза «Благодать» и холма к западу от него произошло существенное сокращение протяженности линии фронта. Это дало возможность произвести смену позиций артиллерии, что, в свою очередь, позволяло отражать контратаки на средней дистанции и в крайнем случае огнем стрелкового вооружения, не допуская атакующих до переднего края.
В 6.30 в атаку поднялась пехота ударных групп 170-й дивизии. Но ее поджидал неприятный сюрприз: советские войска не желали уступать пространство без боя. Как только немецкая атака была замечена, по противнику был открыт артиллерийский и «особенно сильный минометный огонь». Кроме того, пехота попала под фланговый обстрел с высот юго-западнее д. Кадыковка. Наблюдением было установлено, что там оборудована система оборонительных позиций с несколькими дзотами, занятая значительным количеством пехоты. В силу указанных причин атака 170-й дивизии захлебнулась, и, чтобы возобновить наступление, было необходимо нейтрализовать эти огневые точки.
Тем временем 72-я дивизия проводила зачистку южной вершины ПМ 023, на которой оказалось несколько все еще занятых гарнизонами дзотов. У задействованного для решения этой задачи самокатного батальона сил для одновременного наступления в западном направлении не было. Единственно возможным оказалось проведение атаки силами 124-го полка на северную вершину ПМ 023.
17 июня 28-я дивизия ограничилась обстрелом гнезд сопротивления к северу от выс. 212, 1. В новом наступлении соединение генерала Й. Зиннхубера должны были поддерживать штурмовые орудия, но это оказалось невозможно. К назначенному для атаки времени выяснилось, что все штурмовые орудия 249-го батальона выведены из строя и находятся в ремонте. Тогда генерал Й. Зиннхубер предложил командиру XXX корпуса генералу М. Фреттер-Пико провести атаку на выс. 212.1 только силами 105-го полка.
Генерал М. Фреттер-Пико согласился с предложением командира 28-й дивизии. От себя он добавил, что удар по господствующим высотам западнее д. Кадыковка и около д. Карань выгоднее проводить с тыла, уже после выхода на вершину Сапун-горы. Но с выводами генералов XXX корпуса не согласился генерал Э. фон Манштейн. Он указал им на важность своевременного захвата господствующих высот, который положительно повлияет на скорость продвижения войск, штурмующих Сапун-гору. Поэтому высоты нужно атаковать незамедлительно.
Противник отмечал резко снизившуюся активность советской артиллерии, сделав правильный вывод, что этот факт был обусловлен нехваткой боеприпасов. Но огонь минометов по-прежнему оставался очень эффективным средством в руках оборонявшихся. Минометчики успешно обстреливали немецкую пехоту не только с Сапун-горы, но и с высот западнее д. Кадыковка[252].
Последовавшая вечером атака 72-й дивизии на ПМ 023 не достигла успеха. Оборонявшиеся на вершине советские войска оказали упорное сопротивление, сломить которое немцы оказались не в состоянии и были вынуждены отступить. Вновь большой проблемой оказались артиллерийский и минометный обстрел, который открывался сразу, как только немецкие войска поднимались в атаку.
Возникли сложности и у 170-й дивизии при попытке занять старое летное поле, именуемое ими «Балаклава III» (ПМ 019). Продвигавшиеся немецкие части постоянно оказывались под огнем с флангов, который велся с господствующих высот – выс. 212, 1 и холмов западнее д. Кадыковка. Несмотря на противодействие, противник уничтожил дзоты на ПМ 017, и в 20.00 170-я дивизия своим правым флангом вышла к западной части летного поля «Балаклава III» (ПМ 019). Правое крыло правого 391-го полка заняло выс. 29, 4, находившуюся западнее д. Кадыковка. Уже в сумерках полк вступил в бой с советскими частями на северной окраине д. Кадыковка. Но после проведенной красноармейцами контратаки немцам пришлось отступить, отдав совсем недавно захваченную выс. 29, 4. Тем временем левофланговый 105-й полк выполнял задачу по прикрытию наступления дивизии, действуя по линии в 500 м восточнее д. Кадыковка.
Командование Приморской армии распорядилось выделить из состава 9-й бригады один батальон и поставить его во втором эшелоне на г. Карагач. Перед ним была поставлена задача предотвратить возможный немецкий прорыв вдоль Балаклавского шоссе. Артиллерийский дивизион бригады был отправлен на усиление огневой поддержки войск I сектора.
Бои 17 июня обошлись войскам, защищавшим Севастополь, весьма дорого: за день были убиты 734 человека и ранены 1006. К сожалению, даже такой ценой сдержать натиск противника было не суждено, он достаточно уверенно рвался к своей основной цели – берегу Северной бухты. Проведенный противником маневр с перемещением 24-й дивизии на новое направление оказался исключительно успешным. Разведка СОРа и Приморской армии просмотрела его, и внимание командования по-прежнему было сконцентрировало против 22-й и 50-й дивизий. Поэтому удар соединения генерала Х. фон Теттау во фланг оказался полной неожиданностью, и оборона IV сектора рухнула.
К исходу 17 июня от берега Северной бухты противника отделяло уже не более 1,5–2 км. Выход на побережье сразу же ставил в исключительно сложное положение всю систему обороны Севастополя. Занимавшие северную сторону войска оказывались разделенными на два изолированных друг от друга очага обороны. Возникала непосредственная угроза внутреннему району Севастополя, сам город оказывался под обстрелом чуть ли не прямой наводкой. Принимать какие-либо корабли и суда как в Северной, так и в Южной бухте становилось невозможно, пришлось бы использовать плохо приспособленные для погрузки и разгрузки мощности других бухт.
18 июня
Северный сектор
Схемы № 3 и № 4
В ночь на 18 июня на командном пункте адмирала Ф.С. Октябрьского собрался объединенный совет СОРа. Генерал И.Е. Петров доложил о ходе боев и подробно остановился на положении войск на северной стороне. Собравшиеся понимали, что ситуация очень серьезная и противник вот-вот выйдет к Северной бухте. Чтобы предотвратить прорыв, было решено провести очередную контратаку, использовав как основную ударную силу вновь прибывшую 138-ю бригаду майора П.П. Зелинского. Во взаимодействии с ней должна была наступать 345-я дивизия в общем направлении на северо-запад от Графской и Сухарной балок. Морской 79-й бригаде и одному батальону 2-го Перекопского полка поручалось провести отвлекающую атаку. Артиллерийскую поддержку должна оказать вся оставшаяся в наличии в III и IV секторах артиллерия. Это был последний шанс остановить немецкое наступление.
Выступивший далее генерал П.А. Моргунов заострил внимание на положении 30-й батареи. Он предложил, используя атаку 138-й бригады и 345-й дивизии, направить в расположение батареи деблокирующую группу, сформированную из бойцов 95-й дивизии, освободить гарнизон, а саму батарею взорвать. Член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М. Кулаков заверил присутствующих, что, по оценкам политработников армии и флота, политико-моральное состояние бойцов и командиров держится на высоком уровне, настроение боевое. Он еще раз повторил, что противник выдыхается и нужно продержаться еще несколько дней.
Завершая заседание, адмирал Ф.С. Октябрьский указал, что нужно осуществить все необходимые мероприятия, но удержать северную сторону во что бы то ни стало. Именно это необходимо довести до сведения каждого бойца и командира, поддержав веру в то, что Севастополь ни при каких условиях не будет сдан.
Командование СОРа директивой разрешило войскам на северной стороне перейти от сплошной обороны по линии фронта к обороне в опорных пунктах. Линия таковых должна была начинаться от Братского кладбища и вести вплоть до вершин балок Голландия, Сухарная и др., включая позиции 345-й дивизии и 79-й бригады. От командиров требовалось использовать все наличные силы для уничтожения противника, предупредив, что с северной стороны на южную никого переправлять не будут. Начальнику инженерного отдела флота военинженеру 1 ранга В.Г. Парамонову надлежало обеспечить возведение оборонительных рубежей на северной стороне и на Сапун-горе.
Директиву СОРа объективно следует признать ошибочной. Она обрекала еще сохранившие боеспособность части северной стороны на ведение боя с превосходящим противником, лишив их возможности к отступлению. Фактически такой приказ обрекал их на окружение с последующим неминуемым уничтожением. Ведь своевременный отвод этих частей на южный берег Северной бухты позволил бы создать там более устойчивую оборону.
Тем временем дивизии LIV корпуса стремились развить достигнутый в боях 17 июня успех и прорваться к Северной бухте. В 3.30 правый фланг 22-й дивизии своей усиленной боевой группой вышел на вершину выс. ПМ 040. Левая боевая группа предприняла атаку на западный вход в Сухарный тоннель. Продвижение в целом осуществлялось успешно, советские орудия и минометы отвечали слабым огнем по передовым линиям, не нанося существенного урона.
На 18 июня командование 50-й дивизии запланировало продолжение наступления силами боевой группы майора Мельцера от нефтехранилища в сторону выс. ПМ 027–028. Выдвижение противника в исходный район для атаки началось в 4.45, и тут он попал под удар, оказавшийся для него полной неожиданностью. Разведка и служба наблюдения как LIV корпуса, так и 11-й армии в целом просмотрели переброску на северную сторону батальонов 138-й бригады и выход их на рубеж атаки.
Контрудар Приморской армии опередил немецкое наступление буквально на минуты. В 5.00 утра части 138-й бригады, 2-го Перекопского полка, сводного батальона 79-й бригады при поддержке полков 345-й дивизии и приданного им 125-го танкового батальона перешли в наступление в общем направлении на станцию Мекензиевы Горы. Фланги ударной группировки поддерживали и обеспечивали 25-я и 95-я дивизии. Успех наступления позволил бы разгромить ударную немецкую группировку.
Батальоны 138-й бригады, оставшись не замеченными наблюдателями противника, вышли из Сухарного тоннеля, развернулись вблизи переднего края и перешли в атаку. Ее левофланговый 1-й батальон двигался на форт «Донец», правофланговый 2-й – на нефтехранилище, между ними вдоль железной дороги действовал 3-й батальон. Основной удар пришелся на разрыв между 16-м и 47-м пехотными полками. На сравнительно ограниченном участке наступали сразу три батальона 138-й бригады общей численностью около 1500 бойцов и командиров. Солдаты 22-й дивизии, не ожидавшие столь мощного удара, были застигнуты врасплох.
Первыми заметили наступающую советскую пехоту во 2-м батальоне 16-го полка. Его командир поднял своих солдат по тревоге и попытался связаться с соседями. Но, как выяснилось, именно в этот момент проводная связь оказалась оборванной. Вызвать огонь артиллерии было нельзя, поскольку она могла накрыть собственные войска. Поэтому основную тяжесть боя приняла на себя немецкая пехота. Завязалась перестрелка, противник, оказавшись в огневом мешке, стал отходить. В бой были брошены все резервы, даже полковой взвод саперов обер-ефрейтора Фритцена[253], но удержаться на позициях оказалось невозможно. К этому времени наступательная мощь дивизии была почти исчерпана, ее полкам приходилось обороняться и наступать на слишком широком фронте.
Мощный удар пришелся по ослабленному 47-му полку. Вместе с приданным ему батальоном хауптмана Оннена, батареями противотанковых орудий и саперным взводом он насчитывал 17 офицеров, 50 унтер-офицеров и 372 солдата. На него с криками «Ура!» двигалось параллельно железной дороге не менее двух батальонов общей численностью до 2 тыс. человек. «В состоянии паники 47-й пехотный полк отступил за позиции боевой группы (майора Мельцера. – О.Н.) и по частям был остановлен только у 2-го батальона 122-го полка»[254]. Используя численное превосходство и эффект внезапности, красноармейцам удалось прорвать фронт 22-й дивизии и через северную часть Сухарной балки пробиться на ПМ 024 и далее почти до ПМ 023.
Боевая группа майора Мельцера оказалась чуть в стороне от направления удара. Она сравнительно легко отразила атаку частей 345-й дивизии, только правофланговый 150-й артиллерийский дивизион, примыкавший к злосчастному 47-му полку, был вынужден вступить в серьезный бой. Сначала на его позициях услышыли звуки схватки, а уже через несколько минут показались бегущие в тыл солдаты 47-го полка, преследуемые по пятам красноармейцами. Чтобы прикрыть отступавших, 2-й дивизион открыл огонь. В 5.00 к нему на помощь подошли противотанкисты Шефера, и совместными усилиями основной фронт они удержали, отступив, правда, на 50 м. Атакующая волна, охватив боевую группу справа, покатилась дальше, к ст. Мекензиевы Горы. С начала удара прошло всего 15 минут.
В результате атаки 138-й бригады в немецкой обороне образовалась брешь шириной почти в полтора километра. В штабе 22-й дивизии царила неразбериха, 16-й полк отступал, 47-й – «исчез», и о нем долгое время не имелось никаких достоверных сведений. Советские войска быстро приближались к ст. Мекензиевы Горы, и вскоре они достигли ее южной окраины. Роты 3-го батальона 138-й бригады в количестве около 400 человек прорвались к кордону Мекензи № 1. Казалось, красноармейцев уже не остановить.
Первыми пришли в себя и открыли огонь по атакующей пехоте пулеметчики и минометчики противника. Не имея точных сведений о том, что произошло, они, увидев перед собой цепи красноармейцев, вступили с ними в бой, обстреливая их с флангов и тыла. Бойцы 138-й бригады, видимо, не ожидавшие встретить сопротивление в глубине немецкой обороны, замешкались, остановились и стали отходить из-под огня. Но только через полтора часа противник смог полностью прийти в себя и организовать контрудар.
В 7.00, после перегруппировки и мощного артиллерийско-минометного обстрела, в котором участвовали батареи «Небельверферов», остатки 47-го полка, усиленные 22-м противотанковым дивизионом, батареей штурмовых орудий и несколькими танками под командованием майора Кнебеля, перешли в контратаку[255]. К 9.00 немцам удалось остановить прорыв, и к 11.00 после продолжительной позиционной борьбы они отбросили советские войска до дороги, которая шла от северной окраины нефтехранилища на северо-запад. В 13.15 наступление 138-й бригады было окончательно остановлено. Оно обошлось ей очень дорого, только в плен было взято 800 человек[256]. Большие потери понес и противник: в ротах 47-го полка после боев 18 июня осталось всего по 80 человек. Поэтому командир дивизии принял решение в ночь на 19 июня отвести его в тыл, заменив солдатами 22-го противотанкового дивизиона.
Напряженная ситуация сложилась в полосе 50-й дивизии. В ходе дневного наступления образовался разрыв между 1-м батальоном 123-го полка и соседним 47-м полком. В 10.00 советские войска силами до одного батальона атаковали с южного направления 121-й полк из района восточнее ПМ 042. Одновременно артиллерия СОРа открыла огонь по немецким передовым линиям[257]. Поздним вечером, начиная с 21.30, 121-й полк подвергался контратакам по всему фронту, однако позиции ему удалось удержать.
Тем временем 16-й и 65-й полки 22-й дивизии продолжили движение в южном направлении. Еще до полудня им удалось занять форты «Донец» и «Урал». Вскоре после 14.00 подразделения этих полков вышли почти к самому берегу Северной бухты в районе б. Голландия (ПМ 043) и северо-западнее б. Сухарная (ПМ 044). Сильный артиллерийский огонь с южного берега Северной бухты не позволил противнику развить успех и заставил остановиться на достигнутых рубежах до наступления сумерек. Энергичному обстрелу подвергся и 47-й полк, после чего он также был вынужден остановиться[258].
В 11.30 состоялись переговоры между командующим 11-й армией и командиром LIV корпуса. Генерал Э. фон Манштейн поделился своими планами на будущее развитие операции под Севастополем. Ему представлялись три вероятные возможности:
– высадка десанта на штурмовых лодках через Северную бухту;
– нанесение удара через нижнее течение р. Черная для захвата Мекензиевых Гор и Гайтанских высот;
– перегруппировка артиллерии и войск LIV корпуса на южное направление для совместных действий с ХХХ корпусом.
Генерал Э. Ханзен просил принять во внимание, что ударная сила его соединений в ходе десятидневного наступления резко снизилась, поэтому говорить о дивизиях в их привычном смысле невозможно. В конечном счете остановились на операции по уничтожению советских войск в районе Мекензиевы Горы – Гайтанские высоты. Ее предпочтительнее всего было бы начать 22 июня, так как к этому времени можно успеть закончить все приготовления[259].
Во второй половине дня 24-я дивизия своим 102-м полком достигла линии между восточной окраиной Северного укрепления и ПМ 046. 31-й полк правофланговым батальоном пересек железнодорожную линию, правофланговым – взошел на северную вершину выс. ПМ 045. Вскоре им удалось окружить штаб 95-й дивизии. По приказу командира соединения полковника А.Г. Капитохина в бой были брошены рота охраны, а сам штаб прикрывали только работники управления, 227-я батарея 1-го дивизиона 110-го артполка открыла огонь по подступам к Братскому кладбищу. Под его прикрытием штаб смог вырваться из окружения и отошел к Инженерной бухте[260]. Воспользовавшись этим, немцы вышли к д. Буденовка.
К исходу дня противник захватил Братское кладбище, д. Буденовка и Учкуевка. Теснимая с трех сторон 95-я дивизия была вынуждена отойти на рубеж безымянная высота в 400 м на восток от Братского кладбища – 500 м южнее д. Учкуевка[261]. Часть 95-й дивизии оказалась отрезанной от остальных соединений армии[262].
В 18.00 24-я дивизия возобновила наступление, выдерживая общее южное направление. Ее 102-й полк завязал бой за хорошо укрепленную позицию севернее и северо-восточнее д. Учкуевка, выбил оттуда оборонявшиеся советские войска и в 19.30 начал атаковать Северное укрепление. Действовавший левее 31-й полк своим правофланговым батальоном занял фабрику, находящуюся юго-западнее изгиба железной дороги, левофланговый батальон вышел на берег Северной бухты в районе б. Голландия[263]. Цель наступления была достигнута! Отныне немцы получили возможность обстреливать бухты и город как артиллерийским, так и минометным огнем. Всякое движение в бухтах днем стало невозможно.
Как оказалось, поспешное наступление 138-й бригады не привело к перелому ситуации в пользу советских войск. Отразив все атаки, немцы возобновили движение, и почти сразу стало видно, что удерживать позиции ослабленные части наших дивизий и бригад уже не в состоянии. Фронт обороны рушился прямо на глазах, распадаясь на отдельные очаги сопротивления.
У совхоза им. Софьи Перовской немцами была окружена группа 90-го полка во главе с его командиром майором Г.А. Смышляевым. При попытке прорыва почти вся она была уничтожена. Во время одной из бомбежек погиб майор Г.А. Смышляев, и остатки полка принял капитан А.С. Требушный. Об этом по телефону в штаб армии сообщил начальник штаба 95-й дивизии майор А.П. Кокурин. О состоянии соседнего 241-го полка он сказал просто: «Фактически его больше нет»[264]. К этому времени перестал существовать как боевая часть 57-й артиллерийский полк. К вечеру 18 июня 95-я дивизия как боевое соединение существовать перестала. При этом в течение дня удавалось поддерживать связь с центральной частью города; в частности, удалось вывезти до 800 раненых бойцов.
Продолжалось уничтожение гарнизона 30-й батареи, саперы толовыми зарядами подрывали внешние и внутренние сооружения укрепления. В 21.00 132-я дивизия возобновила наступление на батарею Шишкова. Немецкая атака была встречена сильным ответным огнем, с большими трудностями преодолев сопротивление, противнику удалось ворваться в северную часть батареи. Саперы взорвали два из пяти бронированных куполов со всем находившимся под ним гарнизоном. Поддержку наступавшей пехоте постоянно оказывали штурмовые орудия 197-го дивизиона, они также понесли значительные потери, и к ночи в строю осталось всего 3 штурмовых орудия. К исходу суток большая часть северной стороны уже контролировалась противником.
Восточный сектор
Схема № 9
На этот день командир XXX корпуса генерал М. Фреттер-Пико поставил перед подчиненными соединениями следующие задачи. Пехоте 72-й дивизии надлежало начать наступление на Сапун-гору, в то время как 170-я дивизия должна находиться в готовности поддержать успех всеми возможными средствами. Вместе с тем левый фланг соединения генерала Э. Зандера должен был совместно с 28-й дивизией провести зачистку захваченных позиций на холмах севернее выс. 212, 1. При развитии успеха 28-я дивизия должна обеспечивать фланг наступления и в случае удачного исхода занять Балаклаву ударом с севера.
Генерал Ф. Мюллер-Гебхард сообщил, что вверенное ему соединение в состоянии нанести неожиданный для противника удар днем или даже ночью. Но командир XXX корпуса, помнивший, сколь быстро срывались в предыдущие дни даже тщательно продуманные атаки, отнесся к предложению со скепсисом и потребовал проведения самой обстоятельной подготовки. Следует признать, что генерал М. Фреттер-Пико находился перед непростой дилеммой. С одной стороны, обстановка требовала незамедлительных действий, поскольку каждый час промедления советские войска использовали для укрепления своих позиций на Сапун-горе. А с другой стороны, плохо подготовленная атака могла стоить немцам таких жертв, что дальнейшее наступление вообще могло оказаться невозможным. Поэтому-то командир XXX корпуса предпочел перенести атаку на 18 июня. Именно этот день становился последней возможностью захватить Сапун-гору с ходу, так как обороняющиеся, кажется, уже поняли, что она намечена в качестве главной цели грядущего наступления.
Исходя из вышесказанного, генерал М. Фреттер-Пико сообщил командиру 72-й дивизии, что начало наступления он назначит только на то время, когда его войска будут полностью к нему готовы. Генерал Ф. Мюллер-Гебхард ответил, что, по его мнению, атаку на Сапун-гору можно будет начать в 11.30. Для выполнения задачи ему обещали поддержку всей корпусной артиллерией. Остальные дивизии корпуса, лишенные артиллерийской поддержки, не должны предпринимать никаких активных действий до тех пор, пока на сапунгорском направлении не будет достигнут прорыв. Исключение составляла 28-я дивизия, перед которой поставили ограниченную задачу по захвату холмов восточнее и северо-восточнее Балаклавы, чтобы предотвратить фланговый огонь по линии основного наступления.
В 11.30 после сильной артиллерийской подготовки и авиационного налета 72-я дивизия начала наступление на северную вершину ПМ 023 и далее на Сапун-гору. Только эта атака не принесла желаемого успеха. Советские войска благодаря умело поставленному заградительному и фланговому огню смогли удержать свои позиции. Для немцев стало полной неожиданностью появление только перед фронтом 124-го полка 84 новых дзотов. В создавшейся ситуации командование корпуса приняло решение, что было бы правильным сначала завершить зачистку выс. ПМ 023, закрепиться на ее вершине, а уже оттуда продолжить атаку. Но поступившие вскоре сообщения от командиров полков, в частности от командира 124-го, вызвали у М. Фреттер-Пико сомнения, что дивизия в силах собственными средствами выполнить поставленную перед ней задачу.
Несмотря на это, 170-й дивизии во взаимодействии с 28-й удалось продвинуться своим правым флангом на 500 м восточнее группы домов ПМ 018, а левым – захватить позиции в 300 м юго-западнее ПМ 020. Соединение под командованием генерала Й. Зиннхубера дважды пыталось взять штурмом холмы севернее выс. 212, 1, но всякий раз атаки заканчивались провалом. Причинами того служили, помимо сопротивления обороняющихся, сильный огонь по флангам атакующих и минирование местности. Единственным крупным результатом стал захват дзота в 150 м юго-восточнее ПМ 028. Дальнейшее наступление было перенесено на вторую половину дня. Немцы вновь натолкнулись на хорошо подготовленную оборону, преодолеть которую можно было только при поддержке артиллерии и авиации, путем пошагового захвата опорных пунктов.
Вечером командование XXX корпуса подвело итоги. Возможность захватить Сапун-гору с ходу, столь реальная 17 июня, теперь уже оказалась упущена. Тем не менее прорыв дивизий к этому стратегически важному участку сыграл свою положительную роль. Он заставил командование Приморской армии провести перегруппировку собственных сил, перебросив часть их с северного направления. В результате дивизии LIV корпуса получили возможность сломить сопротивление оборонявшихся на своем участке и выйти к Северной бухте.
При этом положение соединений XXX корпуса его командованием признавалось очень сложным, а дальнейшее наступление на его участке наличными силами и средствами считалось уже невозможным: «Бои 28-й дивизии показали, что атака на укрепленные горные вершины исключительно тяжела, стоит больших потерь и только после тяжелых многодневных боев может принести частичный успех. Воевавшие там войска не были подготовлены к ведению войны в горных условиях и не были соответствующим образом оснащены. Кроме того, на этих горных позициях защищается противник, готовый бороться до самого конца»[265].
Генерал М. Фреттер-Пико в создавшейся ситуации посчитал правильным отказаться от продолжения штурма Сапун-горы, ограничившись захватом высот вокруг Балаклавы и переходом на этом направлении к обороне. Основные усилия соединений корпуса должны быть, по его мнению, перенесены на северное направление, где еще сохранялась свобода маневра.
Исходя из вышесказанного, командованию 11-й армии были сделаны предложения:
– перейти на достигнутых корпусом рубежах к обороне;
– захватить советские позиции в районе д. Новые Шули и тем самым высвободить румынские войска; эту атаку можно провести уже завтра, привлекая два неполных немецких полка и румынскую дивизию;
– оборудовать на захваченных здесь высотах артиллерийские позиции и, по прибытии подкреплений, изготовиться к новому наступлению на Сапун-гору[266].
Командование 11-й армии в целом согласилось с высказанными предложениями, но от себя добавило, что наступление XXX корпуса в северном направлении во взаимодействии с частями LIV корпуса возможно будет осуществить только 21 июня. Кроме того, атаки 28-й дивизии на высоты у Балаклавы было приказано отложить, так как наличных средств у корпуса для полноценного решения этой задачи недостаточно.
Штаб армии дал собственные рекомендации по осуществлению наступления на Федюхины высоты. По мнению армейского командования, его следовало проводить левым флангом, чтобы «так быстро, насколько это возможно, занять господствующие высоты у хутора Жалобницкого и уже оттуда провести зачистку оборонительной системы противника перед румынским фронтом, предотвратив отход противника на запад»[267]. Исходя из названных соображений признавалось целесообразным перебросить 170-ю дивизию на правый фланг. Ее атаку планировалось провести с востока, чтобы лишить советские войска, занимавшие Сапун-гору, возможности вести наблюдение и артиллерийский огонь по немецким войскам. В качестве наиболее удобного времени избрали утренние сумерки, когда атаку будут ожидать менее всего. Чтобы дезориентировать советское командование относительно направления главного удара, было предложено активизировать деятельность разведывательных групп перед фронтом на Сапун-гору и продолжать артиллерийский обстрел ее укреплений[268].
Итоги дня
Всего за день в частях СОРа были убиты 738 человек и ранены 1006. К вечеру 18 июня можно было констатировать, что оборона на северной стороне рухнула и восстановить фронт было уже невозможно. Предпринятый утром контрудар ожидаемого успеха не принес, хотя все предпосылки для этого были. Противник полностью прозевал его подготовку, фронт его обороны рухнул, и бойцы 138-й бригады вышли к ст. Мекензиевы Горы. Причина неудачи кроется, видимо, в том, что выполнение основной задачи командование возложило на вновь прибывшую, необстрелянную бригаду, бойцы которой прошли только ускоренный курс подготовки, а командиры не имели боевого опыта. Неудивительно поэтому, что, как только противник пришел в себя и использовал против атаковавших всю мощь своей артиллерии и минометов, те не выдержали и стали отходить. Усилить атакующую группировку было уже некем, и повторные атаки приводили только к новым значительным жертвам среди бойцов 138-й бригады и 345-й дивизии. С этого момента захват немцами берега Северной бухты стал только вопросом времени, поскольку воспрепятствовать ему в сложившихся условиях было уже невозможно.
Наверное, уже в ночь на 19 июня следовало начать отвод всех оставшихся сил с северной стороны на Корабельную для создания там нового рубежа обороны. Однако командование СОРа и Приморской армии не предприняло решительных действий в этом направлении, ограничившись полумерами.
19 июня
В ночь на 19 июня командование СОРа сообщило в Ставку ВГК о положении войск гарнизона. В отправленной телеграмме говорилось, что войска, ведя беспрерывные бои с превосходящими силами противника, понесли большие потери. Они насчитывают порядка 20–23 тыс. человек, тогда как потери противника существенно – в два-три – раза выше. Адмирал Ф.С. Октябрьский и комиссар Н.К. Кулаков признали, что удержать северную сторону без получения существенных подкреплений не удастся, и просили выделить до 10 тыс. маршевого пополнения, а также дополнительно помочь зенитной артиллерией и авиацией[269].
На вышеназванные просьбы командование Северо-Кавказского фронта ответило, что из Москвы на Кавказ будет переброшена авиационная группа особого назначения Гражданского воздушного флота в количестве 20 самолетов. Вместо маршевого пополнения в Севастополь будет доставлена 142-я стрелковая бригада.
Северный сектор
Схемы № 3 и 4
Для солдат LIV корпуса ночь на 19 июня оказалась, наверное, самой спокойной с начала наступления на Севастополь. Только с 10.00 советские войска предприняли атаки против правого фланга румынской 4-й дивизии. На этот раз наступление двух рот было поддержано пятью танками. Отбиться румыны смогли, только сконцентрировав на атакуемом участке весь огонь своей артиллерии[270].
Сильные атаки против своих левого и правого флангов пришлось отражать и 50-й дивизии. В 9.00 не менее батальона обрушилось на центральный участок ее обороны. Это наступление при поддержке артиллерии было отбито силами 2-го и 3-го батальонов 123-го полка. В это же время около 100 человек атаковали позиции 11-й роты, и без особых сложностей немцы ее отразили.
В течение дня 50-я дивизия неоднократно отражала контратаки советских войск, некоторые из них при поддержке танков. Особенно сильные удары пришлись по фронту, удерживаемому 2-м и 3-м батальонами 123-го полка. Но все атаки были успешно отражены, хотя в отдельных случаях пришлось вызывать огонь тяжелой артиллерии. Самые тяжелые испытания выпали на долю боевой группы майора Мельцера. Утро для нее началось с отражения атак со стороны войск Приморской армии. Первая из них состоялась в 5.10, за ней в течение дня последовали еще шесть. Большую помощь противнику оказала его собственная артиллерия, благодаря которой атаки, начавшиеся в 5.10, 12.15, 19.15 и 20.00, отразили на достаточном удалении от передовых позиций. Но в ряде случаев (в 6.30, 15.10 и 19.10), невзирая на разрывы снарядов, красноармейцы пробивались к немецким окопам, и дело доходило до рукопашных схваток.
Несмотря на потери, советское командование перебрасывало все новые и новые подкрепления. После переформирования в районе Сухарного тоннеля они направлялись в бой. «Уже, насколько можно было видеть, сотни убитых русских лежали перед позициями боевой группы (майора Мельцера. – О.Н.). Только из восточного выхода из (Сухарного. – О.Н.) тоннеля атаковало более 500 человек, из которых, по показаниям пленных, в 20.00 после последней попытки осталось всего 60–90. Создалось впечатление полной беспомощности командования»[271].
Этим обстоятельством решили воспользоваться, и группа майора Мельцера совместно с левым флангом 22-й дивизии приготовилась предпринять контратаку на тоннель. Однако вышестоящее командование ее запретило в связи с необходимостью смены 22-го противотанкового дивизиона. В 3.30 следующего дня была расформирована и группа майора Мельцера. За два дня тяжелых боев, понеся большие потери, особенно в 1-м батальоне 123-го полка и в 150-м противотанковом дивизионе, она захватила 131 пленного, 8 пулеметов и 6 минометов. Перед фронтом группы лежали тела почти 500 убитых красноармейцев.
Успешно развивая наступление, 24-я дивизия своим 102-м полком ворвалась в южную часть пригорода Севастополя. Ее правофланговый 31-й полк вышел к верфи по обе стороны от сухого дока. Подразделения дивизии расширили участок прорыва, постепенно уничтожая узлы сопротивления, расположенные вдоль берега бухты. К вечеру положение советских войск на северной стороне существенно ухудшилось. Из района Братского кладбища и д. Буденовка немцы предприняли наступление против 95-й дивизии, стараясь полностью отрезать ее от Севастополя и уничтожить.
Чтобы удержать немцев, полковник А.Г. Капитохин бросил в бой все наличные силы, включая работников штабов, политработников и тыловых служб. Однако противник смял остатки 95-й дивизии и прорвался к бухте Голландия. Другая группа немецких солдат вышла к Инженерной пристани, но здесь была остановлена подразделениями местного стрелкового полка. Часть бойцов 95-й дивизии обосновалась в траншеях вокруг Северного укрепления, сдерживая наступление противника на этом направлении.
Днем 1-й батальон 31-го полка и 102-й полк завязали бои по овладению Северным укреплением. Солдатам 102-го полка удалось даже ворваться внутрь форта, но вскоре их оттуда выбили. Свою попытку занять Северное укрепление предпринял и 3-й батальон немецкого 88-го саперного полка, только и его атака также была успешно отражена. Командир дивизии пришел к выводу, что захват форта силами одного лишь 102-го полка осуществить будет невозможно. Также была выбита ударная группа, ворвавшаяся в пригород. И только 31-й полк захватил и уже не отдал расположенный у берега сухой док.
В оставшееся световое время 50-я дивизия вела обстрел советских батарей на южном берегу Северной бухты, опорных пунктов и узлов сопротивления. Захваченные у ст. Мекензиевы Горы высоты позволяли противнику наблюдать за всеми передвижениями в Северой и Южной бухтах, положением в самом Севастополе. В этот день на город был произведен мощный налет, который привел к полному разрушению всей инфраструктуры и остановке основных предприятий. Возникло до 500 очагов пожаров, в итоге было решено тушить только наиболее важные объекты[272]. На это обратили внимание наблюдатели 50-й дивизии: «Севастополь горит. Огромные облака дыма заволокли небо и тянулись на восток до Бахчисарая»[273].
На 20 июня командир 24-й дивизии решил высвободить части 31-го полка за счет смены их подразделениями 24-го артиллерийского полка. После перегруппировки 31-й полк предполагалось бросить вместе со 102-м полком на штурм Северного форта. После захвата укрепления совместно со 132-й дивизией им предстояло атаковать Константиновский форт[274].
Той же тактики, что и в 24-й дивизии, придерживалась 22-я. В первой половине дня ее части занимались зачисткой ранее занятой местности и расширением участка прорыва к Северной бухте. В ходе этих мероприятий были заняты казармы морской авиации. Тем временем установленные у кромки бухты зенитные орудия приступили к обстрелу противоположного берега и передвигавшихся кораблей и судов. Их огнем были потоплены 2 катера и повреждены 2 шлюпки. Еще немцы обстреляли около десятка автомашин, двигавшихся по дороге вдоль южного берега, подбив несколько из них, после чего движение прекратилось.
Левый фланг дивизии большую часть дня оставался без движения, удерживая ранее захваченные позиции. Ранним утром, в 5.30, из западного входа в Сухарный тоннель последовала атака в направлении нефтехранилища, с помощью артиллерии немцы ее отразили. В первой половине дня в направлении ПМ 029 пытались прорваться три группы красноармейцев, но также безуспешно: они были уничтожены.
Части 132-й дивизии с раннего утра продолжили бой за форт «Шишкова» и к полудню добились полного успеха. Оборонявшиеся здесь советские части были вынуждены отступить. Преследуя отходящие разрозненные группы красноармейцев, противник вышел к берегу Северной бухты, а 97-й полк захватил траншеи между Северным укреплением и берегом моря и в 16.30 передовыми частями прорвался к форту «Ленин». В тылу остались по-прежнему оказывающие сопротивление Северное укрепление и артиллерийские батареи, расположенные севернее форта «Ленин»[275].
В 21.15 состоялись переговоры между начальником штаба 11-й армии и начальником штаба LIV корпуса. От имени командира корпуса начальник штаба сообщил, что в назначенное ранее время – 21 июня – дивизии перейти в наступление в направлении д. Гайтаны не смогут. Причина заключалась в том, что боевые действия, проведенные 19 июня, не привели к достижению решающего результата. А ведь именно они должны были стать предпосылками для наступления 21 июня. Сопротивление противника в Северном укреплении, на позициях батарей и в Константиновском форте все еще было весьма ожесточенным. Поэтому можно предполагать со всей очевидностью, что и весь следующий день будет потрачен на подавление сопротивления их гарнизонов. Начальник штаба армии ответил, что действительно переброске войск должно было предшествовать полное уничтожение противника на северной стороне. Перед 22-й и 50-й дивизиями остается задача своими отдельными операциями улучшать позиции для будущего наступления и оказывать оттуда давление на сопротивляющегося противника. В ходе дальнейшего разговора было принято решение о переносе срока начала наступления на Гайтаны на 22 июня[276].
Восточный сектор
Схема № 9
Под покровом темноты частям 170-й и 28-й дивизий удалось захватить выс. 29, 4 и 25,6, расположенные северо-восточнее и юго-восточнее д. Кадыковка. На южной оконечности выс. 29, 4 вплоть до вечера продолжала сопротивляться небольшая группа бойцов и командиров, и только с наступлением сумерек немцам удалось ее уничтожить. В течение дня советская артиллерия и минометы дважды наносили удары по господствующим высотам и немецким позициям. В районе выс. 29, 4 огонь оказался настолько плотным, что генерал Э. Зандер засомневался, сможет ли он ее удержать под таким обстрелом[277].
Отправленная на всех участках предстоящего наступления разведка сообщила, что советские войска хорошо укрепили свои новые позиции, заняли их большим количеством пехоты и прикрыли сильным фронтальным и фланговым огнем из всех видов оружия. Постепенно в полосу 11-й армии прибывали подкрепления. В течение дня по железной дороге были доставлены новые части 420-го и 318-го полков.
Для наступления XXX корпусу был придан 505-й дорожно-строительный батальон с заданием укрепить южный фас фронта корпуса напротив Балаклавы. Его усилили морскими частями и тяжелым вооружением за счет 28-й дивизии. Саму дивизию в случае успеха наступления на Федюхины высоты планировалось перебросить на север с последующим поворотом на Сапун-гору. В конечном счете против укреплений Сапун-горы должны быть развернуты 72, 28 и 170-я дивизия. Их предполагалось усилить прибывающими из резерва пехотными полками.
170-я дивизия попросила командование корпуса, чтобы западный склон ПМ 027 был передан полностью в разграничительные линии соединения, вершину же можно оставить у румын. Занятие этой высоты важно для дальнейшего развития наступления, поэтому, если румынам не удастся занять вершину, генерал Э. Зандер был готов атаковать ее своими тыловыми частями с западного направления. Командир XXX корпуса счел такую просьбу справедливой и внес соответствующие изменения в разграничительные линии между немецкими и румынскими частями.
Командованием Приморской армии в бой начала вводиться по частям 9-я бригада морской пехоты полковника Н.В. Благовещенского. Но, поскольку адмирал Ф.С. Октябрьский и генерал И.Е. Петров все еще считали вероятным высадку воздушного или морского десанта, значительная часть бригады оставалась в противодесантной обороне.
Итоги дня
Всего за день в войсках СОРа были убиты 732 человека и ранены 1317. Установленные немцами на берегу Северной бухты орудия потопили катерные тральщики № 553, 554, 555, 557, 560, 565 и 566, которые командование охраны водного района не успело перевести в более безопасное место, хотя для решения этой задачи у него была в распоряжении целая ночь.
Поздно вечером было проведено совместное заседание Военных советов армии и флота. Самым неприятным моментом для всех собравшихся оказалось известие о прорыве немцев к бухте Голландия, парировать который было нечем и некем. Боевые части понесли большие потери, а пополнять их становилось все труднее. Генералы И.Е. Петров и П.А. Моргунов, «указав на серьезность положения, настаивали на немедленном обращении за помощью, так как в противном случае удержать Севастополь будет невозможно».
Тем не менее Ставка ВГК для облегчения положения осажденного Севастополя приняла решение о разработке новой наступательной операции. В соответствии с директивой № 170457 предполагалось высадить на Керченский полуостров одну стрелковую дивизию, три стрелковые бригады и 3–4 батальона морской пехоты. Начало операции назначили на первые числа июля[278]. Фактически Ставка предложила вариант спасения Севастополя, уже опробованный во время второго штурма.
В 2 часа ночи 19 июня в 20 милях южнее мыса Фиолент был атакован катерами противника и потоплен транспорт «Белосток». Из 500 раненых и 200 эвакуированных было спасено около 150 человек[279]. Суда подобного класса для перевозок грузов в Севастополь больше не использовались, что существенно сократило возможности для эвакуации людей.
20 июня
По итогам прошедшего совещания Военных советов в ночь на 20 июня адмирал Ф.С. Октябрьский дал указания генералам И.Е. Петрову, Н.И. Крылову и П.А. Моргунову особое внимание уделить южному участку обороны: району Ялтинского шоссе и Золотой балки. По мнению командующего СОРом, теперь здесь был самый опасный участок. Очевидно, адмирал смирился с потерей северной стороны и полагал, что Северная бухта станет серьезным естественным препятствием в случае, если противник решится преодолеть его. Поэтому основное внимание командующего СОРом было приковано к положению в I и II секторах. На усиление южного направления были выделены еще два батальона 9-й бригады. Из-за возможной переправы противника на южный берег Северной бухты ночью при активном участии гражданского населения и бойцов рабочих дружин начали рыть ходы сообщения, возводить укрепления на центральных улицах города.
Северный сектор
Схемы № 3 и 4
К новому боевому дню 50-я дивизия занимала следующее расположение, справа налево: 32, 123, 121, 72-й полки, составлявшие ее ударную группировку. Пятый из полков – 122-й – находился в резерве. Перед дивизией стояла задача в следующие дни развивать наступление в южном направлении к Графской балке и балке Трензина.
В 5.00 начались атаки противника в III и IV секторах. К этому времени в полках 95-й дивизии осталось по 100–150 бойцов, в Местном стрелковом полку – около 500, поэтому в бой было брошено все, что имелось в наличии: артиллерийские подразделения, инженерно-саперные части, тыловики. Но сдержать противника такими силами было невозможно, и тот продолжал медленно, с потерями, развивать достигнутый накануне успех.
Проводимая против форта «Ленин» в первой половине дня частная операция 97-м полком 132-й дивизии провалилась. Атакующие батальоны попали под сильный фланговый огонь со стороны Северного укрепления и были вынуждены отступить на исходные позиции. Командованию дивизии пришлось формировать специальные ударные группы для продолжения наступления. Но захват Северного укрепления становился насущно необходимым, о чем было сообщено в штаб корпуса.
Против Северного укрепления с первых утренних часов возобновила атаки 24-я дивизия. Ее 31-му пехотному полку, сбив оборону по внешнему валу, удалось ворваться внутрь позиций и завязать там бой. Но вскоре он принял затяжной характер, подавить сопротивление одним ударом не удалось. К 22.00 немцы смогли захватить группу домов юго-восточнее пригорода. Тем временем 102-й полк на 200 м продвинулся в глубь пригорода, и вскоре его левый фланг вышел к берегу бухты в районе 250 м юго-западнее конца железнодорожной ветки (б. Северная). Блокированная на выс. ПМ 045 группа советских воинов была уничтожена.
Во второй половине дня наступление 132-й дивизии было продолжено. Благодаря достигнутым успехам 24-й дивизии, отвлекшей на себя силы, оборонявшие Северное укрепление, пехота 132-й дивизии смогла захватить форт «Ленин»[280]. Это дало возможность противнику перегруппировать свои силы и выделить часть их для содействия левому соседу в штурме Северного укрепления. Поздним вечером левый фланг 97-го полка ворвался на северный участок Северного укрепления.
Солдаты 22-й дивизии проводили зачистку местности вдоль берега бухты Голландия и домов северо-восточнее ее от отдельных, засевших там и не желавших сдаваться красноармейцев. Для проведения вышеназванных боевых действий дивизии был подчинен 123-й полк. Особенно неприятными для немцев оказались мелкие стычки в морских казармах, взятых накануне, в которых вновь появились советские бойцы. Их пришлось выбивать оттуда повторно.
Параллельно проводилась подготовка к проведению частной операции в направлении южнее нефтехранилища, призванной оказать поддержку наступлению ХХХ корпуса. Действиям немецких войск по-прежнему сильно мешал фланговый пулеметный и орудийный огонь советских войск со стороны выс. ПМ 048. Немецкая штурмовая авиация в 13.45 и 19.45 нанесла удары по Сухарной балке и району ПМ 048, но подавить все огневые точки немцы не смогли[281].
Восточный сектор
Схема № 9
На этот день командование XXX корпуса запланировало продолжение подготовки к штурму Сапун-горы. Продолжалась перегруппировка 105-го и 391-го полков 170-й дивизии, ее артиллерии на новое направление.
Наступление на высоты у д. Новые Шули было запланировано на 4.30 утра 21 июня. Ему должна предшествовать совместная артиллерийская подготовка румынского горного и немецкого XXX армейского корпусов. Пока 72-я дивизия готовилась к повторному захвату северной вершины ПМ 023, 28-я дивизия формировала южный фланг обороны корпуса и осуществляла зачистку высот севернее 212,1[282].
Используя утренние сумерки, 28-я дивизия неожиданно для оборонявшихся захватила выс. 25, 6, находящуюся в 300 м юго-восточнее от ПМ 020. У солдат соединения генерала Й. Зиннхубера она получила название «Жестяная», так как все подступы к ней были опутаны тонкими полосами скрученной жести. Сам холм был укреплен системой траншей, прикрытых несколькими дзотами.
Разведкой 28-й дивизии было установлено наличие оборонительной системы в 700 м северо-восточнее ПМ 023, на восточной окраине группы домов на склоне Сапун-горы (ПМ 018) и перед фронтом самой дивизии. Из показаний военнопленных следовало, что советское командование ожидало немецких атак в направлении Сапун-горы на участке серпантина дороги и в соответствии с этим произвело перегруппировку своих сил[283].
В 14.00 28-я дивизия приняла участок обороны, который прежде занимала 170-я, попутно вступив в командование над 391-м и 105-м полками, а 49-й полк был снят с позиций и отправлен в д. Варнутка для пополнения. В свою очередь, командир 170-й дивизии принял под свое командование 401, 399 и 420-й полки. Чуть позже в соответствии с приказом командира XXX корпуса 391-й полк был выведен в резерв, а его участок обороны был передан 3-му батальону 105-го полка.
В первой половине дня начальник штаба 11-й армии сообщил, что запланированный на 21 июня удар LIV корпуса, одновременно с которым должны были начать свою атаку и соединения XXX корпуса, переносится на 22 июня. В этой связи начальник штаба армии поинтересовался, закончил ли XXX корпус свои приготовления и могут ли его дивизии начать наступление самостоятельно, если не будет поддержки с севера. После переговоров с командиром 170-й дивизии генерал М. Фреттер-Пико ответил, что все необходимые мероприятия будут закончены вовремя и корпус будет в состоянии начать наступление 21 июня. Армейское командование дало свое согласие, учитывая, что каждый день промедления дает советским войскам дополнительную возможность по укреплению своей обороны.
После анализа обстановки командование 11-й армии после полудня вновь обратилось к генералу М. Фреттер-Пико с предложением начать наступление уже 20 июня. Генерал М. Фреттер-Пико возражал, полагая, что факта успешного продвижения румын на правом фланге недостаточно, чтобы начинать наступление всеми силами. В таком случае пришлось бы атаковать при свете дня, то есть при хорошей видимости всех передвижений войск со стороны советских позиций. В случае неудачи все запланированное наступление может быть полностью сорвано[284].
Вскоре слова генерала получили свое подтверждение. Частям румынского корпуса удалось с юга захватить высоты перед ПМ 030, после чего началось их продвижение в восточном направлении за мост через р. Черная. Однако попытка атаковать вдоль русла успехом не увенчалась. Вся долина оказалась настолько густо минирована, что любое продвижение по ней без предварительного проведения саперных работ оказалось невозможно.
К 20 июня передовые батальоны 9-й бригады морской пехоты под ударами артиллерии и авиации потеряли до половины личного состава, их боевая мощь существенно снизилась. Поэтому генерал И.Е. Петров был вынужден вывести из резерва 2-й батальон и поставить его на стыке 1-го и 3-го батальонов бригады, тем самым вновь уплотнив фронт.
Итоги дня
За день войска СОРа потеряли убитыми 337 человек и ранеными 934. Всего к 21 июня убыль личного состава составила до 7 тыс. человек убитыми, более 14 тыс. ранеными. 95-я и 172-я дивизии, 79-я бригада и 2-й Перекопский полк были фактически разгромлены. Резко обострилась нехватка боеприпасов, особенно артиллерийских. Для некоторых калибров, например для 122 мм и 152 мм, осталось не более 20 снарядов на орудие[285].
Командующий СОРом адмирал Ф.С. Октябрьский принял решение об отводе с северной стороны командования, штаба и тылов 95-й дивизии, а также тылов береговой обороны. Тем не менее оборону на северной стороне было приказано продолжать, создав там несколько опорных пунктов: на Константиновском и Михайловском равелинах, в районе Инженерной пристани и Северного укрепления. Их состав был следующим.
– Константиновский равелин: бойцы и командиры из 95-й дивизии (27 человек во главе с командиром 161-го полка майором И.П. Дацко[286]), личный состав охраны водного района (74 человека), береговых батарей № 2 и № 12, подразделения 178-го инженерного батальона флота. Командир – капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев, военком – Н.С. Баранов[287].
– Михайловский равелин: личный состав 110-го зенитного полка[288] (120 человек), береговой батареи № 702 и авиационных частей 12-й авиабазы (60 человек младших авиаспециалистов под командованием лейтенанта Н.Н. Кашина). Командир – капитан Р.Х. Хайрулин.
– Инженерная пристань: личный состав Местного стрелкового полка и части ВВС (70 человек). Всего гарнизон насчитывал до 500 человек. Командир – подполковник Н.А. Баранов.
– Северное укрепление: личный состав 178-го инженерного батальона береговой обороны (40–50 человек), остатки частей ПВО, бойцы и командиры 95-й дивизии (50–60 человек) и взвод (50 человек) Местного стрелкового полка. Всего гарнизон насчитывал около 150 человек. Командир – старший лейтенант А.М. Пехтин.
Из названных опорных пунктов взаимодействовать между собой могли только два последних: между ними был проложен подземный кабель, а с Инженерной пристанью связь с южной стороны поддерживалась по подводному кабелю[289].
Сначала командовать обороной Михайловского равелина было поручено командиру 110-го зенитного полка полковнику В.А. Матвееву, но вскоре решение изменилось. Ему было предписано оставить на равелине 120 бойцов, а остальных 350 человек переправить вместе со своим штабом на северную сторону для обороны важнейших объектов Севастополя[290].
Небольшие опорные пункты были образованы в районе Братского кладбища, в доме телеграфной станции «Голландия», в районе лагеря училища береговой обороны и батареи № 702. Все они в дальнейшем были легко блокированы немцами и уничтожены.
Может быть только одно объяснение, почему командование СОРа и адмирал Ф.С. Октябрьский решили оставить несколько опорных пунктов на северной стороне, хотя было понятно, что удержаться там долго невозможно. Скорее всего, они по-прежнему исходили из предположения, что силы противника уже на исходе, и прекращения наступления ожидали со дня на день, и теперь было важно удержать его на прежних рубежах. В дальнейшем, после получения подкреплений с Большой земли, можно было самим перейти в наступление для восстановления позиций. В таком случае сохранение нескольких плацдармов на северной стороне существенно облегчало выполнение такой задачи. Не стоит забывать, что 20 июня командованием СОРа была получена телеграмма от маршала С.М. Буденного, в которой тот требовал восстановить положение на северной стороне. Адмирал Ф.С. Октябрьский пытался объяснить невыполнимость данного приказа. «Пока сил не накопим, ничего реального не сделать», – записал он в своем дневнике[291]. Но требование оставалось в силе, и отказаться от его выполнения адмирал не мог. Возможно, в расчет принималась Директива Ставки от 19 июня 1942 г., в которой командующему Северо-Кавказским фронтом был дан приказ приступить к подготовке новой десантной операции по овладению Керченским полуостровом. В связи с ней удержание Севастопольского плацдарма было стратегически важно для сковывания и изматывания 11-й армии, которая лишалась возможности маневра своими силами.
Потеря северной стороны и выход немцев к Сапун-горе сказались на морально-психологическом состоянии защитников Севастополя. Так, по состоянию на 19 июня фиксируются случаи неявки на места работников оборонных предприятий: по заводу № 201 таковых числилось 87 человек, по заводу № 1 – 61 человек, по «Химчистке» – 9 человек[292].
У многих, в первую очередь командиров, возникло понимание, что город не удержать. Именно такое настроение сложилось в штабе 7-й бригады морской пехоты после получения очередной сводки от командования Приморской армии и нанесения обстановки на карту. Воспоминания об этом оставил бывший начальник оперативного отдела бригады капитан 1 ранга А.К. Евсеев:
«Поздно ночью мы с полковником Кольницким сидели в землянке при свете керосиновой лампы за деревянным сооружением, очень напоминавшим стол. Кольницкий держал в руке оперативную сводку штаба армии и диктовал мне наименования пунктов и цифры высот, а я, вооружившись карандашом, делал отметки на карте и соединял их между собою непрерывной линией.
– Ну, покажите! Как это выглядит? – наклонился Альфонс Янович к карте, когда закончил читать сводку.
Я посторонился, придерживая руками свисающие с досок края карты.
– Видимо, дело идет к концу! – зачем-то оглянувшись, вымолвил полковник и горько усмехнулся»[293].
Похожие настроения царили и среди связистов Черноморского флота. Бывший шифровальщик П.П. Руденко в 1971 г. писал, что они уже к 20 июня знали, что Севастополь не удержать. Возникал естественный вопрос об эвакуации армии на Кавказ, но вышестоящее начальство подобную идею не поддержало, ошибочно считая, что еще не все потеряно. В результате было упущено время, хотя, по мнению ряда морских специалистов, до 25 июня еще можно было что-то сделать ради спасения армии[294].
21 июня
Северный сектор
Схема № 4
В течение ночи шло создание обороны по южному берегу Северной бухты. Весь созданный здесь оборонительный рубеж вошел в состав нового IV сектора, командиром которого назначили полковника А.Г. Капитохина. На рубеже от Павловского мыса до электростанции было установлено несколько 45-мм орудий, для прикрытия в район Морзавода был переведен бронепоезд «Железняков». Остатки стрелковых и артиллерийских частей 95-й дивизии были переформированы на Корабельной стороне в один батальон. Он стал именоваться 1-м батальоном 90-го полка во главе с бывшим военкомом полка И.Л. Кадашевичем. В его ряды влились артиллеристы 57-го полка, а также бойцы 97-го противотанкового дивизиона под командованием майора Н.Н. Ромодина[295]. Но и артиллерийское, и пехотное прикрытие оставалось слишком слабым.
Утро 21 июня началось атаками Приморской армии. В 5.00 красноармейцы силой до роты нанесли удар по левому флангу 22-й дивизии. Он пришелся по форту «Урал», в котором расположились на отдых остатки 2-го батальона 16-го полка. Советская атака сначала развивалась вполне успешно, и противник оставил укрепление. Вскоре немцы пришли в себя и предприняли свое наступление. Во время боя с немецкой стороны был убит лейтенант Фогельзенгер. Погиб, оставшись неизвестным, старший лейтенант Красной Армии, возглавивший атаку приморцев[296].
С утра противник начал подготовку к штурму опорных пунктов на северной стороне. За ночь была подтянута артиллерия 24-й дивизии, которую усилили приданными 210-мм и 305-мм мортирами. Командир соединения генерал Х. фон Теттау с удовлетворением сообщил, что бой, который вел его 31-й полк вместе с приданными ему саперными подразделениями всю ночь, завершился захватом Северного укрепления.
Для его штурма были выделены 24-й саперный батальон в составе трех рот, 3-я рота 88-го саперного батальона и батальон 31-го пехотного полка. Два орудия осуществляли непосредственную поддержку на поле боя.
После продолжительного обстрела пехота в 8.30 пошла в атаку. Немцы разделились на две штурмовые группы, каждая – с одним поддерживающим орудием. Бой продолжался в течение всего дня с крайним ожесточением. Противник поначалу сумел ворваться внутрь укрепления, но был выбит контратакой. Уже вечером, в 18.30, немцы решили повторить артиллерийскую подготовку, после окончания которой штурм возобновился. Теперь он оказался более успешным для нападающих. Они ворвались во внутренний двор, бой разгорелся уже внутри укрепления, вокруг казарменных построек. Сопротивление было окончательно сломлено только после 4.00 22 июня[297].
Во взаимодействии с 102-м полком 31-й полк занял несколько бетонированных сооружений и после тяжелого боя захватил группу казарм юго-восточнее Северного укрепления. Сам 102-й полк, прикрывая левый фланг ударной группы своего соседа, вышел к берегу моря в бухте Старосеверная. Его батальоны развернулись фронтом на северо-восток и юго-запад.
В течение дня противник предпринял несколько попыток выбить советские войска из опорных пунктов в районе Инженерной пристани и Михайловского равелина. Но здесь все атаки были успешно отбиты.
Развернулись бои вокруг Константиновского равелина. Перед его гарнизоном адмирал В.Г. Фадеев поставил задачу: держаться до тех пор, пока из Южной бухты не будут выведены все плавсредства. В случае необходимости следовало прикрыть эвакуацию личного состава других опорных пунктов северной стороны. Для удобства управления капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев сформировал три сектора обороны: юго-восточный, северо-восточный и северо-западный. В каждом был свой командир с подчиненными ему бойцами. Для борьбы с танками были созданы две группы добровольцев.
После авиационного и артиллерийского налета противник предпринял удар силами 31-го полка 24-й дивизии и батальона 88-го саперного полка. Одна штурмовая группа немцев атаковала Константиновский равелин и батареи № 2 и № 12, другая – Михайловский равелин. Личный состав батарей береговой обороны, расстреляв свой малочисленный боезапас, во главе со своим командиром капитаном М.В. Матушенко отошел в Константиновский равелин. Оттуда капитан вскоре был отозван в штаб береговой обороны для организации артиллерийской обороны южного берега Северной бухты и более в часть уже не вернулся.
Преодолевая сопротивление гарнизона, противник при поддержке полевых орудий к вечеру подошел вплотную к Константиновскому равелину. Но удачно проведенная контратака не позволила немцам ворваться внутрь или подорвать вход. С наступлением темноты бой прекратился. Ночью защитники равелина переправили на южную сторону многочисленных раненых.
Ранним утром 132-я дивизия полностью заняла батарею у форта «Ленин» и, сбивая слабое прикрытие из отступавших разрозненных групп, в 16.00 вышла к мысу Коса Северная. Здесь, встретив сильное сопротивление, она остановилась.
Для будущего наступления 50-й дивизии были приданы 190-й и 197-й дивизионы штурмовых орудий, 624-й тяжелый артиллерийский дивизион, 3-й дивизион 111-го артполка. Помимо этого, дивизия располагала 31 легкой и 9 тяжелыми полевыми гаубицами, 10 чешскими тяжелыми гаубицами, 4 мортирами калибра 305 мм и 6 гаубицами калибра 210 мм[298].
В конце дня штаб 11-й армии подвел итоги боевых действий с 20 по 21 июня. Практически все побережье Северной бухты захвачено, зачистка от мелких групп и одиночных бойцов еще продолжается. За двое суток взяты в плен 860 человек, отмечены 32 перебежчика, в качестве трофеев захвачено 15 орудий, 4 зенитки, 13 минометов, 23 пулемета, один гидросамолет, склад с зимним обмундированием, сняты 1543 мины.
Восточный сектор
Схема № 9
Под покровом темноты происходила передислокация частей 170-й дивизии в район хутор Лакота – западнее перекрестка шоссейной и железной дорог – ПМ 013 – ПМ 012. Оттуда в 4.30 ее полки начали наступление при поддержке всей корпусной и дивизионной артиллерии на Федюхины высоты. Атака оказалась неожиданной для оборонявшихся. Противник сравнительно быстро вскарабкался по склону, ворвался в траншеи и завязал там бой. Сломив сопротивление, немцы заняли несколько дзотов и ворвались на южный склон ПМ 027. В 10.30 правофланговый 420-й полк уже захватил вершину горы, а также холм у ПМ 031.
Атака румынской 1-й дивизии, несмотря на хорошую огневую поддержку, быстро захлебнулась. Дело в том, что румыны чересчур поосторожничали и действовали малыми силами. Их натиска не хватило для захвата советских оборонительных позиций, и румынам пришлось отступить. Только после того как немцы вышли на вершину ПМ 027, союзники, получив особый приказ от генерала М. Фреттер-Пико, повторили атаку. Перед ними была поставлена задача, развивая достигнутый 420-м полком успех, продвигаться как можно глубже в северном направлении[299].
До полудня немцы проводили зачистку и накапливали силы для дальнейшего наступления. Тем временем артиллерия и авиация обрабатывали передний край, а также советские позиции на Сапун-горе, чтобы привести их к молчанию и обезопасить наступающие войска от флангового огня. В 15.00 наступление возобновилось, но продвижение шло уже гораздо более медленными темпами. Вновь хорошо действовали артиллерийские и минометные батареи Сапун-горы, подавить которые немцы так и не смогли. Тогда они нашли новый способ воздействия – вдоль левого фланга было поставлено задымление, ослепившее наводчиков и корректировщиков. Батареи, не видя целей, прекратили огонь. Пользуясь затишьем, немецкая пехота снова рванулась вперед, стремясь как можно быстрее выйти из зоны поражения. К 18.00 вся гряда Федюхиных высот южнее д. Новые Шули была немцами захвачена. К вечеру немецкие войска достигли линии в 500 м южнее д. Новые Шули. В свою очередь, румыны, действуя за правым флангом 170-й дивизии, также успешно продвигались вперед и с наступлением сумерек остановились на линии в 600 м юго-восточнее д. Новые Шули – мост через р. Черная. При отражении немецких атак особенно отличились бойцы и командиры 109-й дивизии, 782-го полка майора И.А. Бекина, 7-й бригады морской пехоты. Однако ни 386-я дивизия, ни 7-я бригада морской пехоты не смогли сдержать натиск противника.
Для укрепления обороны на Федюхиных высотах сюда были переброшены два батальона 9-й бригады и артиллерийский дивизион полковника Ю.И. Неймарка, но и этих сил оказалось недостаточно. Для остановки немецкого наступления советские войска предприняли четыре контратаки из района д. Новые Шули и из-за изгиба дорог западнее хутора Жалобницкого. Все они были отбиты противником с большими для атакующих потерями.
Ночью немецкий 1-й батальон 391-го полка был развернут фронтом на запад для прикрытия левого фланга со стороны Сапун-горы. Батальоны 401-го полка еще немного продвинулись вперед за полотно железной дороги, чтобы сомкнуться с левым флангом 1-го батальона 391-го полка. Отправленная к д. Новые Шули и западнее нее разведка дивизии наткнулась на занятые советскими войсками позиции и отошла, не вступая в перестрелку.
В течение дня 72-я дивизия поддерживала своей артиллерией наступление 170-й. Ударными группами соединение генерала Ф. Мюллер-Гебхарда уничтожало расположенные перед фронтом дзоты и окопы юго-западнее северной вершины ПМ 023. После подавления пяти дзотов и случайного подрыва грузовика с боеприпасами немцы предприняли решительную атаку, ворвались в траншеи и взяли многочисленных пленных. Еще одна ударная группа продвинулась до 500 м северо-восточнее северной вершины ПМ 023, но здесь попала под сосредоточенный минометный обстрел. Пришлось ее оттягивать назад на безопасное расстояние.
Вела активные действия и дивизия генерала Й. Зиннхубера. Ей удалось овладеть окопами на холмах в районе ПМ 028. Здесь отличились ударные группы под командованием обер-лейтенанта Вольфа. Им был поручен захват высот под покровом утренних сумерек. Когда 2-й батальон изготовился к атаке, неожиданно прилетел советский самолет и сбросил бомбы точно в его расположение. Особенно большие потери понесла 8-я рота, но, так как удар по высоте должны были наносить 6-я и 7-я роты, атаку переносить не стали.
Наступление началось в 5.00. Вскоре ударные группы ворвались в траншеи, завязав рукопашную. Через несколько минут сопротивление было сломлено, и разрозненные группы красноармейцев стали отходить в западном направлении, унося с собой пулеметы и раненых. Не успели немцы закрепиться на вершине, как последовала контратака. Ее удалось отразить, вовремя поставив сильный заградительный артиллерийский огонь[300].
Другой боевой группе удалось проникнуть еще дальше. Она заняла окопы в 300 м юго-восточнее ПМ 028 и севернее выс. 25, 6. Здесь она оказалась блокирована и перешла к обороне. В результате все наступление 28-й дивизии остановилось. Дальше продвинуться немцы уже не смогли, остаток дня они были вынуждены топтаться на месте, отбивая контратаки советских войск. Захваченные с утра позиции немцы тем не менее удержали. Наземная разведка отовсюду сообщала, что все оборонительные позиции прочно заняты советскими войсками, никаких признаков отвода или перемещения войск не наблюдается[301].
После полудня на командный пункт корпуса прибыл генерал Э. фон Манштейн, чтобы ознакомиться с обстановкой на месте и сообщить, что операция по прорыву во внутреннюю часть крепости Севастополь будет проводиться XXX и LIV корпусами совместно. Командующий дал понять, что тщательная подготовка к штурму столь хорошо укрепленной высоты займет несколько дней. Предварительная дата штурма назначена на 23 июня, окончательное уточнение срока находится в зависимости от успехов LIV корпуса в его наступлении на д. Гайтаны, которое начнется уже завтра, 22 июня[302].
Поэтому к исходу дня генерал М. Фреттер-Пико приказал войскам остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах. В сумерках в направлении Сапун-горы были направлены разведывательные группы. Перед ними была поставлена задача найти хоть какие-нибудь бреши в обороне приморцев. Если таковые будут обнаружены, их надлежало немедленно занять и оборонять до подхода подкреплений[303].
Итоги дня
В 22.30 адмирал Ф.С. Октябрьский передал адмиралу Елисееву телеграмму относительно положения дел в Севастополе. Важными для понимания позиции командующего служат шестой и девятый пункты документа. В них вновь повторялось, что «противник захлебывается, но все еще наступает, живой силы у противника нет, все перебили. Противник собирает всех связистов, хозяйственников, обозников, собирает из дивизии батальон и бросает в бой. Все он решает сейчас авиацией, артиллерией… и танками». И далее адмирал указывал, что он «полностью уверен, что, разгромив 11-ю немецкую армию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами, она уже за нами»[304].
Данная телеграмма позволяет думать, что командующий СОРом был уверен или хотел, чтобы его подчиненные думали, что он уверен, не только в том, что немецкое наступление удастся остановить, но и что приморцы смогут нанести поражение 11-й армии. На чем было основано такое не соответствующее действительному положению дел мнение адмирала – не ясно. Всего за день из состава СОРа были убиты 443 человек и ранены 1154.
22 июня
Северный сектор
Схема № 5
С наступлением рассвета подполковник Н.А. Баранов отправил из Михайловского равелина в сторону Северного укрепления разведывательную группу, чтобы выяснить положение. Вскоре вернувшиеся бойцы сообщили, что Северное укрепление пало, а его гарнизон уничтожен. Известие вызвало чувство обреченности у защитников равелина, всем было понятно, что вскоре начнется штурм и для многих он станет последним.
В северном секторе обороны с утра 22 июня противник возобновил наступление в направлении балок Трензина, Графская и Сухарная против оборонявшихся на этом участке остатков 345-й дивизии, 79-й и 138-й бригад и 2-го Перекопского полка. Главный удар был нанесен в направлении устья Инкерманской долины. Как справедливо предположило командование Приморской армии, целью наступления было отрезать от основных сил те части, которые обороняли центральный участок, – 25-ю дивизию и 8-ю бригаду морской пехоты.
Ведущая роль в немецком наступлении была отведена 50-й дивизии. При сильной артиллерийской и авиационной поддержке она приступила к выполнению операции «Бокскампф». С рассветом из окопов и укрытий поднялась пехота и, пригибаясь, двинулась в атаку. В боевых порядках ее батальонов двигались штурмовые орудия, подавляя все представлявшие опасность огневые точки. Ее 72-й полк продвигался на выс. ПМ 035, уступом за ним – 121-й и 123-й полки. На Белый тоннель выходил 3-й батальон, левее от него, прикрывая от флангового огня, – 2-й батальон, справа – 1-й батальон. Ему надлежало проводить зачистку северо-западных склонов выс. ПМ 050.
Вновь немцев встретило стойкое сопротивление советских войск, боевой дух которых, несмотря на понесенное поражение на северной стороне, не снизился. Возобновились упорные бои за каждую позицию, окоп, дзот или блиндаж. К 16.00 немецкие передовые части вышли на линию юго-западная окраина мыса перед устьем Мартыновской балки (ПМ 050) – овраг в 300 м северо-восточнее южного выхода из Белого тоннеля – овраг напротив северного входа в Цыганский тоннель – зенитная позиция северо-западнее ПМ 049.
Около 15.00 командир 3-го батальона 123-го полка доложил, что немецкие солдаты блокировали южный выход из Белого тоннеля огнем пулеметов, минометов и штурмовых орудий. Через несколько минут группа Ju-87 нанесла удар по южной оконечности выс. ПМ 050, многие из бомб разорвались в боевых порядках 3-го батальона. Примерно в это же время 72-й полк блокировал северный выход из Белого тоннеля.
К делу немедленно подключились саперы. Сначала они решили подорвать оба входа, потом выкурить красноармейцев оттуда дымом, однако все действия не принесли существенного результата. Попытка немецкой пехоты приблизиться к южному входу была отбита приморцами[305].
Остатки 79-й бригады держали оборону у Трензиной балки. В течение дня они отбили несколько атак противника. Особенно отличились артиллеристы 1-й и 3-й батарей, прикрывавшие подходы к Белому железнодорожному тоннелю. К концу дня у них осталось только одно неповрежденное орудие. Фактически 79-я бригада была уничтожена, оставлять ее на северной стороне означало обречь на гибель тех немногих, кто еще оставался в живых. Поэтому адмирал Ф.С. Октябрьский приказал полковнику А.С. Потапову оставить свои позиции на северной стороне и к утру 23 июня занять рубежи по южному берегу Северной бухты. Бригаде был придан небольшой отряд моряков, оставшийся от 2-го Перекопского полка, и чуть позже бронепоезд «Железняков»[306].
К вечеру произошло усиление группировки артиллерии 50-й дивизии. Ей были подчинены 833-й тяжелый артиллерийский дивизион, 2-й дивизион и 10-я батарея 173-го артполка. Прибывший 122-й полк был введен в бой на стыке 121-го и 72-го полков. Вместе с тем командир дивизии просил вышестоящее командование при планировании операций учитывать, что ударная сила батальонов и дивизионов штурмовых орудий вследствие новых тяжелых потерь снизилась.
Днем 22 июня 22-я дивизия производила перегруппировку своих войск. 213-й полк сменил на передовой 22-й артиллерийский полк и 22-й противотанковый дивизион. В 4.45 65-й полк изготовился к наступлению на выс. 027–028. В 6.00 вершина (ПМ 028) была захвачена ударом с севера. Советские войска оказали атакующим слабое сопротивление, ограничившись пулеметным и минометным обстрелом прорвавшихся немцев. Тем самым противник вышел к южной оконечности железнодорожной ветки и полностью заблокировал северо-западный выход из Сухарного тоннеля.
Известно, что советское командование использовало железнодорожные тоннели в качестве укрытий для личного состава и складирования различного имущества и боеприпасов. Не был исключением Сухарный тоннель, расположенный в двух километрах южнее ст. Мекензиевы Горы. Подступы к нему прикрывали многочисленные доты и дзоты, окопы и артиллерийские позиции. Показания пленных, полученные немцами на допросах 19 июня, свидетельствовали, что в тоннеле находится от двух до трех батальонов пехоты.
В операции предполагалось задействовать 3-ю роту 22-го саперного батальона. Перед ней стояла задача атаковать с запада вход в тоннель и выкурить оттуда красноармейцев так, чтобы не допустить его подрыва ими. Один взвод должен был наступать, второй взвод – поддерживать и обеспечивать его продвижение. Начало атаки назначили на 4.30 утра 22 июня.
За 10 минут до операции саперы выдвинулись на исходные позиции. В 4.30 по району, прилегающему к входу в тоннель, открыла огонь немецкая артиллерия. Вслед за разрывами снарядов пошли саперы, одновременно осматривая и зачищая оборонительные позиции. Вскоре они взяли первых пленных, которые даже не пытались оказать сопротивление.
Через несколько минут немцы подошли к входу. Все пространство перед ним было изрыто воронками, вокруг лежали тела убитых. Сам вход оказался завален землей и камнем на ¾ своей высоты. Перед тоннелем и внутри его никого не было видно. Приблизившись, немцы прокричали на ломаном русском: «Выходи по одному, руки вверх!» Никакого ответа не последовало. Саперы вошли внутрь, разыскали провода и разомкнули контакты. Вскоре в плен попали первые 5 защитников тоннеля. От них немцы узнали, что на момент атаки в тоннеле находился только один комиссар и несколько раненых бойцов. С помощью пленных немцы за два часа забаррикадировали вход в тоннель. Перед тем как работа была полностью завершена, немцы забросали тоннель дымовыми шашками. От них поднялся удушливый чад. Вскоре в тоннеле разгорелся пожар, последовал ряд взрывов, вызванных, видимо, детонацией патронов и ручных гранат. Для запертых в тоннеле красноармейцев теперь оставалось только одно спасение – через восточный выход – навстречу или гибели, или плену.
Вторая половина дня для полков 22-й дивизии стала более кровопролитной. Попав под фланговый огонь со стороны выс. ПМ 050, 123-й и 65-й полки были вынуждены остановиться. Поэтому 16-му полку было доверено проведение зачистки Сухарной балки и зданий севернее ПМ 044[307]. Только в 16.30 213-й полк смог возобновить наступление в южном направлении от нефтехранилища.
В ходе наступления 213-й полк достиг железной дороги западнее Серпантина. Здесь его батальоны в 17.00 попали под контратаку, проведенную силами более 100 человек из блокированного ранее Сухарного тоннеля. Под их ударом левый фланг 213-го полка был вынужден податься назад, и возникла угроза прорыва боевых порядков полка. Чтобы сдержать натиск, командир соединения генерал Л. Вольф приказал всей дивизионной артиллерии открыть огонь по участку, прилегающему к тоннелю. Только такими мерами контратака была остановлена.
В сумерках 16-й полк 22-й дивизии занял группу зданий возле ПМ 044, правый фланг 65-го полка вышел в район севернее ПМ 048. Уже в темноте была предпринята атака на восточный выход из Сухарного тоннеля, но успехом она не увенчалась.
Днем продолжилось румынское наступление. С трудом преодолевая сопротивление, 4-я дивизия вышла на линию в 200–250 м южнее дороги. В районе перкрестка проселков (ПМ 05) положение осталось без изменений. Причиной медленного продвижения стала не только стойкая оборона, но и неоднократные контратаки, некоторые проводились при поддержке 3–5 танков. Поэтому румыны предпочли приостановить собственные атаки до начала активных действий соседней немецкой 50-й дивизии.
Румынская 4-я дивизия также несла сильные потери, пытаясь прорвать оборону советских войск на своем участке. Три батальона вели наступление в южном от дороги направлении от ПМ 049 до д. Мекензия. Румынское командование, и в частности командир соединения генерал Г. Манолиу, оправдывая медленное продвижение собственных солдат и незначительные достижения, жаловались на сильно пересеченную местность, затруднявшую наблюдение и эффективное применение артиллерии и минометов. По этой причине, а также вследствие ожесточенного сопротивления советских войск атакующие румынские батальоны понесли жестокие потери. В течение дня были ранены 9 офицеров, 5 унтер-офицеров и 167 солдат, убиты 4 офицера. Количество погибших рядовых к исходу дня подсчитано еще не было.
Тем временем 132-я дивизия оставила свои позиции на северной стороне. Ее 436-й полк к 16.00 достиг района в 500 м юго-восточнее д. Камышлы, 132-й артиллерийский дивизион – позиции «Штелленберг» и оврага к западу от нее. Пехотный 97-й полк весь день находился на марше, и его командир рассчитывал достичь д. Камышлы к вечеру 22 июня. Вся дивизионная и приданная корпусная артиллерия сосредоточилась в районе д. Камышлы – выс. 137, 1 – ПМ 017.
Главной задачей для 24-й дивизии оставалась полная зачистка Северной косы и уничтожение гарнизона Константиновского равелина. К исходу дня 102-й полк занял Михайловский равелин, где были захвачены многочисленные орудия и автомашины. В плен попали 73 оборонявшихся там бойца и командира. Во взятии Михайловского равелина особенно отличился командир 3-го батальона хауптман Шёнфельд, который лично возглавил штурм укрепления во главе остатков своей воинской части. В 12.00 поступил приказ из корпуса о выделении для 24-й дивизии отдельного участка обороны на побережье Северной бухты – от Кызыл-Яр до бухты Голландия.
К вечеру командир 24-й дивизии отчитался перед штабом корпуса по итогам дня. Он сообщил, что все южное побережье вплоть до бухты Голландия находится в немецких руках. Была взята Михайловская батарея, но равелин на Константиновском мысу все еще в руках приморцев. Его взятие будет возможно только при условии использования саперных частей.
Бои за Константиновский равелин шли весь день. Адмирал В.Г. Фадеев попросил гарнизон продержаться хотя бы еще сутки и переправиться в ночь на 23 или 24 июня. Немцы плотно блокировали равелин, но серьезных попыток по его штурму не предпринимали, продолжая бомбить его с воздуха и обстреливать из орудий. Было прервано всякое сообщение между равелином и южным берегом. Посланные адмиралом В.Г. Фадеевым ночью катера и шлюпки были противником обстреляны и добраться до равелина не смогли.
Перед командованием 11-й армии вновь остро встала проблема: численность атакующих войск стремительно сокращалась. Генерал Э. фон Манштейн всерьез опасался, что наличных сил может не хватить для достижения полной победы, и тогда придется остановиться на каком-то промежуточном рубеже. Так, к утру 22 июня 22-я дивизия доложила о понесенных ею в последние дни потерях убитыми: 47-й полк – 80 человек; 16-й полк – 7 офицеров, 35 унтер-офицеров, 228 солдат; 65-й полк: 1-й батальон – 124 человека, 2-й батальон – 126 человек, 3-й батальон – 132 человека[308]. Сопоставимые потери несли и остальные дивизии.
Восточный сектор
Схема № 10
На 22 июня в войсках, наступавших в восточном секторе, немцы запланировали проведение необходимых для штурма Сапун-горы подготовительных мероприятий, в первую очередь перегруппировки войск и улучшение позиций. Перед командирами и солдатами 170-й дивизии была поставлена задача: как только в течение ночи сложится ситуация, позволяющая нанести неожиданный удар по советской обороне на этом участке, использовать ее в полной мере.
В 5.15 при поддержке артиллерии 72-я дивизия вновь захватила северную вершину ПМ 023. Отсюда она нанесла удар по системе траншей в восточном, западном и северо-восточном направлениях. В утреннем бою удалось захватить 258 пленных и многочисленные трофеи. В полной темноте ударные группы 28-й дивизии с боем заняли опорный пункт, оборудованный в районе севернее выс. 25, 6 и в 300 м юго-восточнее ПМ 020. Этим была установлена тесная связь со 105-м полком, основные силы которого находились севернее, и существенно спрямлена линия фронта.
Остаток дня прошел относительно спокойно, немцы прекратили атаки, а советские войска отказались от проведения контратак. Только слабый беспокоящий огонь изредка велся по оборонительным позициям с обеих противостоящих сторон. Разведка противника по-прежнему подтверждала наличие советских войск на всех рубежах. Никаких признаков отступления или передислокаций войск выявлено не было. Все говорило в пользу того, что войска Приморской армии полны желания продолжать оказывать сопротивление на занимаемых позициях. В такой ситуации начинать штурм Сапун-горы, о котором командование XXX корпуса и 11-й армии думало уже почти неделю, ограниченными силами было неразумно.
Солдаты и офицеры 170-й дивизии использовали передышку между боями для подготовки к прорыву на Сапун-гору. Им уже было известно, что атака будет назначена на 23 июня, и они понимали, что срок на подготовку слишком невелик. Ведь было необходимо провести зачистку занятых окопов и траншей, подтянуть артиллерию на новые позиции, пристреляться, совершить перегруппировку частей на новое направление. Следовало учитывать, что первый же удар по Сапун-горе должен привести к падению всей крепости Севастополь, поэтому к его подготовке нужно было отнестись со всем вниманием. Неожиданно из штаба 11-й армии пришло сообщение, что наступление переносится ориентировочно на 24 июня, а скорее всего, оно будет назначено на 25 июня[309]. Сообщение в штабе ХХХ корпуса и в штабах подчиненных ему дивизий вызвало вздох облегчения.
Итоги дня
Вечером, после обсуждения с командирами итогов дня, командир 25-й дивизии генерал Т.К. Коломиец сказал: «Для командования в Севастополе имеются три возможности. Первая: доставить кораблями новые резервы и грузы; при этом рискуют флотом, резервами, Приморской армией и Севастополем. Вторая: Приморская армия должна покинуть Севастополь морем; при этом рискуют флот, Приморская армия и Севастополь. Третья: Севастополь обороняется остатками Приморской армии возможно долго и наносит противнику тяжелые потери. При этом будут потеряны только Приморская армия и Севастополь, а враг понесет высокие потери»[310]. Генерал своими словами дал еще раз понять всем присутствующим, что армия остается в Севастополе до последнего, и на эвакуацию не следует рассчитывать.
День 22 июня, хотя и не отличался большой напряженностью боевых действий, стоил войскам СОРа значительных потерь. Всего за день были убиты 324 человека и ранены 1028 бойцов и командиров. С 22 июня на снабжение войск СОРа была поставлена транспортная авиация. В среднем каждый прибывающий в Севастополь ПС-84 (ежедневно 12–13 машин) мог доставить до 2 т боеприпасов, тогда как только одна подводная лодка могла взять на борт до 30–60 т различных грузов. В сравнении с перевозками по морю переброска необходимых материалов по воздуху была менее эффективной, но более безопасной. В ночь на 23 июня по приказу командующего СОРа были сняты с фронта и поставлены на оборону южного берега Северной бухты остатки 79-й бригады и 2-го Перекопского полка.
23 июня
После полуночи адмирал Ф.С. Октябрьский направил генералам И.Е. Петрову и П.А. Моргунову свои указания, касающиеся обороны южного берега Северной бухты. В документе говорилось, что «противник может попытаться высадить войска через бухту десантом», которому будет предшествовать сильный обстрел из всех видов оружия, включая автоматы. Время начала атаки – или перед рассветом, или в вечерних сумерках. Возможно использование дымовой завесы[311]. От командиров требовалось установить круглосуточное наблюдение и принятие всех необходимых мер, чтобы сорвать замысел немцев.
Во исполнение указания началось инженерное оборудование позиций по южному берегу, ранее установленные орудия были усилены 2-м и 177-м дивизионами. 3-й дивизион был выведен в резерв. Все артиллерийские части получили пополнение боеприпасами. Под покровом темноты был произведен отвод войск центрального сектора на новые рубежи. Они проходили по выс. 137, 5 – выс. 119, 9 – южные склоны Мартыновского оврага – Мартыновская балка.
Северный сектор
Схема № 5
С раннего утра правый фланг румынской 4-й дивизии продолжил наступление на северную часть балки ПМ 052. Одновременно солдаты румынской 4-й дивизии и немецкой 50-й дивизии в соответствии с планом предприняли штурм ПМ 049. Противник предполагал встретить сопротивление, как уже не раз бывало в других местах, но неожиданно оборона на ПМ 049 оказалась слабой, и высоту удалось занять без больших усилий и потерь. К 8.00 обе дивизии сообщили в вышестоящие штабы, что высота находится в их руках. В качестве трофеев было взято несколько орудий, в плен попали 70 красноармейцев.
Батальоны 50-й дивизии очистили все пространство вплоть до северной части Цыганского тоннеля. Правый фланг соединения приступил к зачистке самого тоннеля, обнаружив там большое количество убитых. К полудню 50-я дивизия вышла на линию: северный выход из Цыганского тоннеля – южная оконечность мыса ПМ 050 – дорога юго-восточнее ПМ 028. В 17.30 началось наступление на маяк и высоты к западу от него, которое также оказалось вполне успешным.
Уже в 20.30 разведывательная группа от 123-го полка под командованием лейтенанта Кортуса проникла в глубь вплоть до д. Инкерман. Не дожидаясь приказа, она приступила к зачистке деревни и, вполне ожидаемо, наткнулась на ожесточенное сопротивление. Немцы оценили противостоящие им силы в пехотный батальон. Вскоре подошла батарея противотанковых орудий лейтенанта Ламбсдорффа, и с ее помощью еще до наступления темноты уничтожили 2 дзота и 2 пулеметных гнезда. Дальнейшее продвижение немцев остановилось: сопротивление в деревне не ослабевало, а с тыла из района ПМ 050 стали бить пулеметы из двух оставшихся неподавленными дзотов. Потеряв 7 человек, разведгруппа отошла на исходные позиции. По Инкерману стала бить немецкая артиллерия[312].
Оборону против немецких 22-й и 50-й и румынской 4-й дивизий держали немногочисленные части 345-й и 25-й дивизий, а также 138-й бригады. К началу немецкого наступления в 345-й дивизии оставалось 2753 бойца и командира, а в 138-й бригаде – всего 1700 человек. Первые атаки последовали в 6.00 после сильной артиллерийской подготовки. Они были отбиты, и советские части удержали занимаемые ими позиции. Во второй половине дня немецкие удары пришлись на стык 31-го и 54-го полков 25-й дивизии, а также против частей 345-й дивизии[313].
Батальоны 24-й дивизии продолжили бой за овладение Константиновским равелином. В нем был задействован 2-й батальон 31-го полка под командованием майора Линднера с приданной ему 1-й ротой 24-го саперного батальона. Поддержку атакующим оказывали 1-й дивизион 24-го и 1-й дивизион 60-го артиллерийских полков. К 11.45, по немецким данным, укрепление было взято штурмом. В плен было взято 26 человек[314]. Проведенная одновременно зачистка позволила уничтожить последние узлы сопротивления восточнее бухты Северная.
Противник доложил, что уже к полудню Константиновский равелин был захвачен, тогда как остатки его гарнизона держались до наступления темноты. День 23 июня оказался самым тяжелым для защитников укрепления. Подходили к концу боеприпасы, резко увеличилось количество раненых, эвакуировать которых не было возможности, осталось совсем немного бойцов, способных держать в руках оружие. Весь день по стенам равелина вела огонь немецкая артиллерия, штурмовые орудия, ворвавшись во внутренний двор, вели огонь по амбразурам прямой наводкой. Были ранены капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев и комиссар И.П. Кулинич. Вечером, осознав, что все возможности для сопротивления исчерпаны, капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев принял решение эвакуировать гарнизон.
Тяжелые бои пришлось выдержать 22-й дивизии, солдаты которой пробивались к побережью Северной бухты. После полудня левофланговый 213-й полк вышел на берег между районом южнее ПМ 028 и дорогой юго-западнее ПМ 050. Немедленно была отдана команда занять прочную оборону, что усталые солдаты выполнили без промедления. 16-й полк продолжал зачистку Сухарной балки, 65-й полк своим правым флангом вышел на ПМ 048, остальная часть также занималась зачисткой Маячной балки[315].
По сообщению командира дивизии, мелкие группы красноармейцев и матросов продолжают оказывать ожесточенное сопротивление в Сухарной и Маячной балках, используя штольни как укрытия. В отличие от предшествующих дней, активность советской артиллерии снизилась, напротив, минометы, установленные на южном берегу Северной бухты, стали вести очень сильный обстрел. «Во время проведения зачистки на северном берегу противник оказывает по-прежнему ожесточенное сопротивление в домах, штольнях и тоннелях. На многих позициях противник дерется до последнего»[316].
Во второй половине дня 22-я дивизия все еще проводила зачистку Сухарной и Маячной балок. В ее донесениях в качестве объяснения столь затянувшейся операции сообщалось, что «противник в сегодняшних боях несет исключительно высокие потери. Отдельные группы под командованием офицеров и комиссаров оказывают сопротивление до последнего и могут быть уничтожены только в ближнем бою»[317]. Продолжался осмотр Сухарного тоннеля, в котором было обнаружено большое количество убитых. Немцам никак не удавалось захватить штольни западнее ПМ 044, штольни у ПМ 042 и отдельные дома и штольни в южной части Маячной балки. Дальнейшему наступлению препятствовал сильный огонь стрелков и минометов, особенно с южного берега, вследствие чего любое передвижение по открытой местности оказалось сопряжено с опасностью. За день дивизии удалось почти полностью зачистить берег Северной бухты от бухты Голландия до дороги в северной части восточной оконечности Северной бухты.
На ночь было запланировано проведение перегруппировки. За счет удлинения участка 32-го полка и введения 150-го противотанкового дивизиона предполагалось высвободить 213-й полк. На следующий день планировалось проведение наступления на д. Гайтаны с последующим разворотом на запад и выходом на линию Гайтаны – Инкерман[318].
Во второй половине дня румынская 4-я дивизия продолжила наступление и полностью захватила местность от проселочной дороги до южной окраины Мартыновской балки. Командир соединения также отмечал, что сопротивление противника оказалось слабее ожидаемого. Создавалось впечатление, что советское командование вовремя отвело свои войска, оставив только слабое пехотное прикрытие. Но даже такое «легкое» продвижение обошлось румынам в 124 солдата и офицера убитыми и ранеными.
Восточный сектор
Схема № 10
В ночь на 23 июня началась перегруппировка частей XXX корпуса в целях подготовки к штурму Сапун-горы. Участок 28-й дивизии был передан 72-й. Пехотный 105-й полк был сменен 401-м, а 28-я самокатная рота передала свою оборону в руки 505-му дорожно-строительному батальону и морской команде. Таким образом, генерал Ф. Мюллер-Гебхард принял под свое командование полосу от южного склона ПМ 027 вплоть до окрестностей Балаклавы и побережья[319].
Используя быстро сгущавшиеся сумерки, немецкая пехота стремилась улучшить свои позиции. Боевые группы 170-й дивизии на широком фронте атаковали позиции советских войск, расположенные восточнее железнодорожной линии. В полосе действий одной из групп 420-го пехотного полка оказалась д. Новые Шули. Противник вышел к населенному пункту, продвигаясь от северных скатов Федюхиных высот. Оборонял деревню батальон 775-го полка 386-й дивизии. Атака застала красноармейцев врасплох, и почти без боя, в 3.30, деревня оказалась в руках немцев. Остатки батальона отошли, оставив фланг 8-й бригады без прикрытия.
В этой ситуации полковник П.Г. Горпищенко перебросил на угрожаемое направление стрелковую и пулеметную роты, и в 6.00 последовала контратака с северного и северо-западного направлений. Поддержку оказали артиллерия и минометы, расположенные на Сапун-горе и Гайтанских высотах. Оказавшись под сильным огнем, противник не выдержал удара и оставил деревню. Только на восточной окраине деревни несколько домов остались за немцами. Засевшая здесь группа оказалась изолированной от основных сил своей дивизии и могла поддерживать связь только с румынами, закрепившимися у чернореченского моста[320]. Развивая наступление, атакующие продвинулись немного вперед и захватили выс. с отметкой 9,5.
По воспоминаниям бывшего начальника штаба Приморской армии Н.И. Крылова, события, связанные с потерей д. Новые Шули, развивались так. Деревню оборонял батальон из состава 386-й дивизии. В ходе предшествующих боев он оказался в полуокружении, все подступы простреливались противником, поэтому в дневное время ни перебросить боеприпасы, ни подвезти продовольствие было невозможно. Именно в ночь на 23 июня в часть удалось незаметно подвезти несколько кухонь с горячей пищей. Изголодавшиеся красноармейцы так обрадовались доставленной еде, что позабыли о наблюдении за местностью. И таким образом батальон просмотрел немецкую атаку и был вынужден отступить.
Известие о захвате противником д. Новые Шули, да еще таким нелепым образом, стало быстро известно в штабе армии. Дело в том, что в деревне находилась последняя действующая станция севастопольского водопровода, а положение с водой в осажденном городе было катастрофическое. Поэтому генерал И.Е. Петров отдал приказ немедленно вернуть населенный пункт. У командира 386-й дивизии полковника Н.Ф. Скутельника никакого резерва не было, он мог только поддержать атаку огнем своей немногочисленной артиллерии. А отбивать д. Новые Шули пришлось тому же батальону, который ее оставил.
Командование батальоном вместо раненного в ночном бою командира принял начальник штаба 775-го полка лейтенант В.М. Азаров. В атаке приняло участие не более сотни бойцов, но она оказалась для немцев полной неожиданностью, и они были выбиты из деревни. Несколько дней после понесенной неудачи противник воздерживался от новых атак на д. Новые Шули[321].
Ударные группы действовавшего левее 399-го полка заняли мыс в 1 км от ПКТ 61. Путь дальше преградил дзот, расположенный в 300 м севернее от передовой. Попытка взять его штурмом успехом не увенчалась. Специально выделенные части дивизии занимались зачисткой местности восточнее изгиба дорог и южнее хутора Жалобницкого. В свою очередь, 388-я дивизия и 9-я бригада морской пехоты предприняли несколько атак для овладения выс. 74, 0. Атаки предварялись артиллерийскими налетами, но они были слабыми вследствие острой нехватки снарядов и поэтому подавить немецкие позиции не могли.
В суточном донесении 72-я дивизия доложила в штаб корпуса, что ее солдатами отбиты две атаки на выс. ПМ 023, в каждой из которых участвовало до роты. При отражении одной из атак противника или во время проведения собственной контратаки был ранен шедший в стрелковой цепи командир 773-го полка подполковник А.Т. Бровчак.
Немецкое командование провело оценку сложившегося положения. Как оказалось, захват Федюхиных высот не дал ему решающего преимущества. Занимаемый немецкими войсками район по-прежнему просматривался с Сапун-горы. Все перемещения войск проводились на виду у обороняющихся, что лишало противника тактической внезапности. Помимо этого, по ним периодически вела обстрел советская артиллерия, и особенно – минометы. Но были и преимущества. В частности, с Федюхиных высот хорошо просматривалась и простреливалась местность вплоть до горы Сахарная Головка. Советские войска, оборонявшиеся перед фронтом румынского корпуса, лишились возможности спокойно передвигаться в дневное время. Отныне любые перемещения частей или техники стало возможно осуществлять только ночью.
В 10.00 состоялись переговоры между начальником штаба 11-й армии и командиром XXX корпуса. Начштаба сообщил, что наступление LIV корпуса в южном направлении развивается в целом успешно. В результате постепенно формируется «мешок» для советский войск, обороняющихся перед фронтом румынского корпуса. У командования 11-й армии в этой связи сложилось мнение, что перед румынами остались только части прикрытия, а основные силы Приморской армии на данном участке либо отступили, либо отступают, стараясь избежать окружения. Прорыв частей LIV корпуса в долину Черной речки позволяет совместными усилиями обоих корпусов атаковать и захватить Сапун-гору.
Вечером М. Фреттер-Пико провел переговоры с подчиненными командирами. Генерал Э. Зандер, командир 170-й дивизии, с началом штурма становился главным ответственным за его успех. Ему было приказано выделить для атаки не два, а сразу три пехотных полка. Глубокое эшелонирование должно сочетаться с сильными ударными группами передовых линий. Атаку следовало проводить сразу на широком фронте, чтобы заставить обороняющихся распылить собственные силы и не позволить им концентрировать огонь своих артиллерии и минометов. Такое решение позволяло искать слабые стороны в обороне сразу повсюду и давало возможность атакующим поддерживать друг друга огнем.
Для усиления 170-й дивизии было решено придать сохранивший боеспособность 105-й полк, и его командир был назначен командующим пехотой. Перед 170-й дивизией была поставлена задача захватить на вершине Сапун-горы хотя бы небольшой плацдарм, который в дальнейшем можно будет быстро расширить, не давая возможности обороняющимся опомниться и провести контратаку[322].
Итоги дня
Вечером собрался Военный совет, на котором адмирал Ф.С. Октябрьский подвел итоги 16 суткам обороны Севастополя во время третьего штурма. По его словам, войскам СОРа противостояли семь немецких, две румынские дивизии, 18-я бронетанковая группа в составе 150–200 танков и бронемашин, VIII авиакорпус в составе 500 самолетов. В ходе боев 11-я армия противника понесла большие потери, были разгромлены ее основные силы – 22, 24, 28, 50 и 132-я немецкие, 1-я и 18-я румынские дивизии. Уничтожено 188 самолетов, 107 танков, подбито 97 самолетов и 109 танков. Из сказанного следовало, что войска СОРа полностью уничтожили все бронетанковые силы противника, половину его воздушного флота, а из пехотных соединений боеспособность сохранили всего две дивизии. Но, докладывал дальше командующий войсками СОРа, противник перебросил дополнительно семь пехотных полков, 4-ю горнострелковую дивизию румын, танковую бригаду в количестве 200 танков, не считая маршевого пополнения.
В свою очередь, обороняющиеся войска также понесли значительные потери. Почти полностью утратили боеспособность 95, 172 и 345-я дивизии, 79-я бригада, 2-й Перекопский полк. То есть все соединения, оборонявшиеся на северной стороне, были разгромлены. Свыше 60 % составила убыль личного состава в 109-й, 388-й дивизиях и 7-й бригаде. Сохраняют боеспособность, но имеют до 25 % потерь 25-я дивизия, 8, 9 и 138-я бригады, 3-й полк морской пехоты[323].
Адмирал Ф.С. Октябрьский отметил, что назрела опасность окружения 25-й дивизии. Чтобы не допустить этого, он решил перегруппировать войска, выделив для прикрытия входа в Инкерманскую долину с севера 345-ю дивизию с приданными ей двумя батальонами 138-й бригады. По мнению адмирала Ф.С. Октябрьского, этих сил при условии достаточного снабжения их боеприпасами должно быть достаточно для удержания обороны. В таком виде доклад командующего СОРом в 17.45 был направлен командующему Северо-Кавказским фронтом, наркому ВМФ и начальнику Генерального штаба[324].
День, основные события которого опять развивались в северном секторе, оказался менее кровопролитным, в войсках СОРа были убиты 264 человека и ранены 551. Но резко возросло количество пленных. В ночь на 24 июня в Севастополь стали прибывать первые части 142-й бригады подполковника С.Е. Ковалева. Эсминец «Бдительный» доставил еще две роты в количестве 364 человек, 20 т боеприпасов, 15 пулеметов и 4 орудий.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги