Глава 4. Сапунгорский рубеж
24 июня
Северный сектор
Схема № 5
Ночью, сразу после полуночи, по приказу капитана 3 ранга М.Е. Евсевьева началась эвакуация Константиновского равелина. Первыми убыли бойцы юго-восточного сектора под командованием лейтенанта Коренько. Вместе с ними должны были переправиться военком И.П. Кулинич и майор И.П. Дацко, но, как выяснилось позднее, по какой-то причине комиссар остался на берегу.
Следом стали уходить бойцы северо-западного сектора во главе со своим командиром главстаршиной Березанским, а самыми последними – оборонявшиеся в северо-восточном секторе вместе с лейтенантом В.В. Семиглазовым. Руководил отходом капитан 3 ранга М.Е. Евсевьев. Противник никакого противодействия переправе не оказал, вероятно, он ее и не заметил. Ночью были сняты со своих позиций в районе д. Мекензиевы Горы и отведены на южную сторону остатки 345-й дивизии и 138-й бригады. В связи с отходом советских войск на новые рубежи генерал И.Е. Петров установил новые разграничительные линии между секторами и изменил их состав.
I сектор (109-я и 388-я дивизии, 9-я бригада): Балаклава – выс. 113, 2.
II сектор (386-я дивизия, 7-я бригада и два батальона дотов): выс. 113, 2 – выс. 75, 0.
III сектор (25-я дивизия, 8-я бригада, 3-й полк морской пехоты и батальон дотов): выс. 75, 0 – д. Новые Шули – выс. 9, 5 – каменный столб – гора Четаритир – выс. 113, 7 – Мартыновский овраг – Трензина балка – Северная бухта – станция Инкерман.
IV сектор (79-я бригада, 2-й Перекопский полк, сводные полки 95-й и 345-й дивизий, остатки 138-й бригады): станция Инкерман – Павловский мыс[325].
Для дивизий LIV корпуса вновь выдалась спокойная ночь. Советская артиллерия почти не стреляла, противник отмечал огонь только средними калибрами по пехоте и по площадям в районе фортов «Урал», «Волга» и горе Гасфорта. Днем противник прорвался к Северной бухте между балками Сухарная и Маячная. Оборонявшаяся здесь группа краснофлотцев во главе с начальником арсенала майором Н.К. Федосеевым[326] оказалась разрезанной на две части. Гарнизон участка насчитывал к 16 июня около 250 человек, включая в себя личный состав арсенала – 10 командиров, 15 старшин и около 100 матросов, а также 50 командиров и краснофлотцев ОВРа и около 40 красноармейцев[327]. Сколько из них оставалось к 24 июня – неизвестно. Последние дни гарнизон находился на самообеспечении. Подвоз воды и продовольствия прекратился. Продукты удавалось добывать из трюмов потопленного 10 июня у причала Сухарной балки теплохода «Абхазия».
Когда в ночь на 24 июня было снято и переброшено на южную сторону пехотное прикрытие балок – 345-я дивизия и 138-я бригада, – оборона складов и штолен была возложена на гарнизон арсенала. Его не стали эвакуировать до тех пор, пока не будет произведен подрыв всех хранившихся в балках боеприпасов. Перед ними начальником ОВР главной базы адмиралом В.Г. Фадеевым была поставлена задача организовать и проконтролировать подрыв всех складов и штолен с боезапасом. Уже 23 июня они приступили к подготовке взрыва. Минирование первых пяти штолен краснофлотцы под руководством полковника Е.П. Донца и майора Н.К. Федосеева закончили около 10.00–11.00.
В первой половине дня 22-я дивизия приступила к подготовке к овладению штольнями в Сухарной балке. Из показаний пленных было известно, что неподалеку находятся 11 штолен с боеприпасами. Продвигаясь в их направлении, немцы вышли к группе зданий, превращенных в опорный пункт. Перед 22-м саперным батальоном была поставлена задача совместно с частями 16-го и 65-го полков подавить их сопротивление.
В операции по их захвату приняли участие батальон майора Брунса из 16-го полка и взвод из состава 3-й роты 22-го саперного батальона. Им в качестве усиления были приданы одно противотанковое орудие и один миномет. Наступать предполагалось от бухты Голландия в восточном направлении. Одновременно из Сухарной балки атаковали боевая группа 744-го саперного батальона и усиленная группа 65-го полка для захвата входов в штольни[328].
Первым препятствием для противника стала группа зданий в устье Сухарной балки, в которых засела группа бойцов. Бой за них продолжался до наступления сумерек и закончился не в нашу пользу, хотя красноармейцы и краснофлотцы дрались до последнего. Сравнительно быстро саперам из 22-го батальона после применения огнеметов и подрывных зарядов удалось уничтожить красноармейцев, оборонявшихся в домах. Из расположенной неподалеку штольни вышли семеро бойцов, а также 24 гражданских, среди которых оказалась одна женщина с ребенком. Впереди теперь лежали штольни.
Дальнейшее продвижение немцев остановилось у стены, сложенной из каменных блоков. Из прорубленных в ее толще бойниц по противнику был открыт огонь. Сопротивление показалось немцам очень серьезным, и они не решились штурмовать стену собственными силами. Попытка немецких пехотинцев подобраться поближе закончилась полной неудачей.
Как оказалось, развернувшийся в балке бой заставил краснофлотцев отвлечься от минирования штолен. Когда возникла угроза прорыва противника у восточных ворот, значительная часть гарнизона поспешила на угрожаемый участок, прервав работы. В отражении атаки участвовали полковник Е.П. Донец, политрук А.М. Вилор, непосредственное руководство боем у стены осуществлял старшина Соболев. В бою потери арсенальцев составили более 10 человек.
Когда атака была отбита, майор Н.К. Федосеев с группой краснофлотцев возобновил минирование. Полковник Е.П. Донец остался у восточных ворот, а батальонный комиссар В.А. Карасев с группой бойцов перешел на западный участок. Западной группе противника после небольшой перестрелки пришлось остановить наступление и закрепиться на достигнутом рубеже. Тем временем восточная группа заняла две штольни вне арсенала и захватила в плен 35 человек.
Для новой атаки противник сформировал боевую группу в составе 1-й роты и взвода 3-й роты 22-го саперного батальона под общим командованием лейтенанта Харлена. Вечером она пошла в свою первую атаку со стороны бухты Голландия. На веревках ко входам в штольни были спущены подрывные заряды. Сразу же после подрыва в бой бросились саперы 3-го взвода, вооруженные огнеметами и ручными гранатами.
По советским данным, когда немецкие солдаты бросились к 1-й штольне, краснофлотец А.К. Чикаренко произвел ее подрыв. По немецким сведениям, они смогли сломить сопротивление гарнизонов и захватить первые три штольни. И только после прозвучал мощный взрыв: «Русские подорвали 4-ю штольню вместе со всем ее гарнизоном»[329]. В результате откололся огромный кусок скалы и упал в море. Многие саперы оказались засыпаны камнями и обломками, получив ушибы и ранения. По воспоминаниям А.М. Вилора, «около штольни № 1 находилось свыше двухсот солдат и офицеров противника. Взрывной волной их выбросило на середину бухты. Надо полагать, что взрывная волна захватила и тех немцев, которые находились на подступах к штольне»[330]. Немцы утверждают, что потерь убитыми они здесь не понесли.
От продолжения атаки противнику пришлось отказаться, так как образовался завал, отрезавший 1—4-ю штольни от остальных. От пленных немцам стало известно, что в оставшихся штольнях обороняются командиры, комиссары и еще 120 красноармейцев и краснофлотцев. Немцы, натолкнувшись на сопротивление, стали всерьез готовиться к новому бою. «Насколько ожесточенным было сопротивление, свидетельствует тот факт, что русские не боятся подрывать себя, чтобы уничтожить еще какое-то количество немецких солдат»[331], – записал противник в своих отчетных документах за этот день. Свой новый штурм штолен немцы назначили на 25 июня.
Наступление LIV корпуса возобновилось с раннего утра 24 июня. Уже в 8.00 при мощной артиллерийской и авиационной поддержке предприняла свои первые атаки 50-я дивизия. Ее пехота пересекла Мартыновскую балку и стала подниматься на ее южные склоны. Немедленно батальоны наткнулись на стойкую оборону, прикрываемую пулеметными гнездами и минометным огнем. Вновь немцам пришлось «прогрызать» себе дорогу по сильно пересеченной лесистой местности, уничтожая по одному очаги сопротивления. Деревья и кустарники хорошо укрывали атакующих от прицельного огня, но они же не позволяли точно определить начертание переднего края и не давали возможности авиации нанести прицельный удар. Продвигавшийся вперед противник неожиданно для себя попадал под фланговый огонь, а порой и под обстрел с тыла. В таких случаях приходилось разворачиваться и уничтожать красноармейцев, неизвестно каким образом оказавшихся за спиной наступающих войск.
Особенно неприступными для атакующих оказались позиции на высотах ПМ 058 и ПМ 057, взять которые в первой половине дня немцы так и не смогли. Крупным успехом для солдат 50-й дивизии стал захват мыса ПМ 059 на всем его протяжении. Правый фланг дивизии пытался захватить дзоты на северо-восточной окраине д. Инкерман. Сама деревня была взята, как и Цыганский тоннель, южный выход из которого располагался неподалеку. В этих боях были пленены 100 человек.
При взятии Цыганского тоннеля отличились обер-лейтенанты Пфайлль и Могшан, командиры рот 121-го полка. Во главе своих частей они ворвались в тоннель, длина которого составляла 600 м, и быстрыми действиями заставили его гарнизон прекратить сопротивление. В плен попало более 200 бойцов, было взято в качестве трофеев 66 минометов, 10 противотанковых ружей и 300 винтовок[332].
Во второй половине дня 32-й полк 50-й дивизии захватил группу домов на северной окраине д. Инкерман, развернулся правым флангом и атаковал восточную окраину деревни. В самом населенном пункте противник встретил упорное сопротивление, бой развернулся буквально за каждый дом. Из-за сильного сопротивления советских войск запланированная атака полка на мыс ПМ 059 не состоялась, выс. ПМ 058 также оставалась в руках приморцев. Немцы остановили наступление, так как продвигаться вперед под постоянным фланговым огнем противник счел неразумным.
Со сходными проблемами в наступлении столкнулась и румынская 4-я дивизия. Поставленная перед ней задача по захвату выс. 113, 7 с ходу выполнена не была. Пересеченная местность, минные поля и хорошо организованный огонь заставили румын передвигаться с особой осторожностью. Только в 14.30 правый фланг дивизии прорвался на 250 м южнее, откуда возобновил атаку на выс. 113, 7. Через несколько часов движения 33-й полк достиг расстояния в 500 м от южного выхода из восточного отрога Мартыновской балки. Отсюда ему было приказано развернуться для атаки на выс. 113, 7.
В течение дня сильные удары были нанесены противником в III секторе. Неоднократным атакам подверглись позиции 3-го полка морской пехоты под командованием подполковника С.Р. Гусарова, немцы пытались прорваться также на стыке его с 31-м полком 25-й дивизии. В итоге к концу дня противнику удалось потеснить оборонявшихся и выйти на рубеж выс. 110, 3 – Восточный Инкерманский маяк – Цыганская балка.
Во второй половине дня, несмотря на все усилия и жертвы, румынская 4-я дивизия почти не продвинулась вперед. Советские войска перед ее фронтом защищались всеми силами и средствами, периодически переходя в контратаки. Кровопролитными, но полностью безрезультатными оказались все попытки наступать от восточного отрога Мартыновской балки на юг. Более успешной оказалась атака 14-го батальона, предпринятая в западном направлении во взаимодействии с румынской 18-й дивизией. Именно это к концу дня оказалось единственным существенным успехом румынской дивизии[333].
На чрезвычайно сложный рельеф местности жаловался и командир 132-й дивизии. Он не позволил немцам в полной мере использовать преимущества тяжелого вооружения, поэтому 72-й полк смог продвинуться вперед всего на 300 м от исходных позиций. Здесь его наступление было остановлено огнем приморцев. Командиру дивизии пришлось повторить артиллерийский обстрел и вызвать поддержку авиации. Только после этого пехота возобновила наступление в направлении выс. ПМ 057. Соседний 97-й полк находился в движении на новый рубеж и к 17.00 достиг юго-западной оконечности ПМ 05.
Для солдат немецких 22-й и 24-й дивизий с 24 по 28 июня настало время передышки. Закончив основные бои на северной стороне, они получили возможность свободно передвигаться, не опасаясь за свою жизнь. Офицеры устраивали пикники на берегу бухты, распивали «Мартелл» и «Хеннесси», слушали музыку, передаваемую по радио. Единственное, что омрачало идиллическую картину, был смрад множества разлагающихся на жарком солнце тел погибших. Спастись от этого запаха было невозможно[334].
Солдаты 22-й дивизии продолжали проводить зачистку побережья Северной бухты. Ее 16-й полк вел бои в южной части Сухарной балки с остатками советских войск и отдельными очагами сопротивления в отдельных домах и тоннелях западнее и восточнее ПМ 044. В это же время 65-й полк своим правым флангом и центром вышел на ПМ 048, южную оконечность Маячной балки и захватил маяк. Еще один – 213-й полк – продолжал проводить зачистку штолен Графской балки, где взял в плен несколько красноармейцев.
В 18.15 после ударов авиации и артиллерийского обстрела 72-й полк 132-й дивизии повторил атаку на выс. ПМ 057. Несмотря на сильный фланговый огонь с востока, северо-востока и от выс. 113, 7, немцы смогли выйти на склоны. В целом у командования дивизии создалось впечатление, что на этом направлении советские войска получили подкрепление, вследствие чего сила их сопротивления возросла.
В 14.00 генерал Э. фон Манштейн вызвал на переговоры командиров обоих подчиненных ему корпусов, а также командиров 22, 24, 50 и 132-й дивизий. Командующий армией объявил своим генералам, что главный удар внутрь крепости Севастополь теперь планируется нанести через Сапун-гору. Всем очевидно, что пехота дерется на пределе своих возможностей, но ожидать подкреплений не приходится. Но и силы противника не безграничны. За дни наступления войска Приморской армии понесли очень значительные потери не только убитыми, но и пленными. Вероятно предполагать, что у советских войск ощущается острая нехватка боеприпасов, о чем свидетельствует резкое снижение активности артиллерии. Поэтому успешный штурм Сапун-горы будет означать переломный момент во всем сражении. Предполагаемой датой начала генерального наступления было названо 26 июня.
Генерал Э. Ханзен возразил, что указанная дата представляется преждевременной, так как Гайтанские высоты все еще не захвачены, а перегруппировка войск с южного на западное направление еще только начата. В силу названных причин наиболее правильной датой будет 27 июня[335].
Восточный сектор
Схема № 10
В ночь на 24 июня советские войска предприняли атаку на ПМ 023. По немецким оценкам, в ней участвовало до батальона пехоты. Но сильным артиллерийским и пулеметным огнем атаку немцам удалось отбить, хотя в ряде мест дело дошло до рукопашной. Преследуя отступавшие советские части, левофланговый полк 72-й дивизии занял окопы у ПМ 032 и расширил свой фронт вправо до перекрестка шоссейной и железной дорог у ПМ 032.
На рубеже д. Карань – гора Карагач – Сапун-гора – гора Суздальская в этот день оборонялись два батальона 9-й бригады, батальон 7-й бригады, два батальона 138-й бригады и три батальона 386-й дивизии. Для более глубокого эшелонирования обороны были оборудованы два рубежа, созданы небольшие, до взвода, резервы на каждом участке.
С утра был предпринят ряд атак на позиции 8-й бригады и ее левого соседа. Оборона на левом фланге оказалась прорванной, пришлось организовывать контратаку силами 2-й роты и взвода автоматчиков. Наступление противника удалось остановить, но вернуть позиции не получилось. Левый фланг бригады остался под угрозой охвата. За 23 и 24 июня потери бригады составили 25 человек убитыми и 84 – ранеными[336].
Перед фронтом 170-й дивизии никаких серьезных изменений в ходе дня не произошло. Советская артиллерия время от времени вела слабый беспокоящий огонь, не наносящий фактически никакого ущерба. Части дивизии уточнили стыки с соседней румынской 1-й дивизией, а артиллерия периодически наносила удары по занимаемым Приморской армией позициям.
В будущем наступлении XXX корпус должен был захватить Сапун-гору, после чего повернуть на юг и двигаться по направлению к мысу Херсонес. Для блокирования и захвата Балаклавской бухты ему придавалась румынская дивизия. День начала наступления зависел от темпов продвижения частей LIV корпуса. Считалось целесообразным, чтобы наступление обоих корпусов был разнесено по времени, так как в случае одновременной атаки могло произойти распыление и так недостаточных сил артиллерийской и авиационной поддержки. Наступление XXX корпуса на Сапун-гору предполагалось проводить на узком фронте. Разумеется, в этом случае возникает опасность концентрации противником всей артиллерии на участке предполагаемого прорыва. К тому же перед штурмом войскам предстояло перейти реку, что существенно затрудняло их маневр. Также предполагалось заменить 28-ю дивизию на правом фланге 170-й для проведения атаки из района д. Новые Шули.
Немецкому командованию было известно, что Сапун-гора представляет собой отлично оборудованную оборонительную систему. Поэтому ее возможно пробить только на узком участке. Как только ударный клин достигнет вершины и образует там плацдарм, следует немедленно расширять его направо и налево. Артиллерия и авиация должны поставить такую завесу, чтобы противник не смог ее преодолеть и сбросить немецкие войска с захваченных позиций. В свою очередь, как это предполагалось ранее, для дезориентации противника и распыления его сил должны быть предусмотрены атаки на нескольких направлениях[337].
В процессе подготовки наступления возник вопрос о ликвидации советской 35-й батареи. Командование VIII авиакорпуса с сожалением сообщило, что атаки «штук» на хорошо бетонированные и бронированные батареи береговой обороны имеют весьма слабый эффект. Но, несмотря на это, удары авиации по ней все равно были запланированы. Окончательное уничтожение батареи было возложено на саперные части.
Итоги дня
В этот день командир 25-й дивизии генерал Т.К. Коломиец окончательно осознал, что Севастополь удержать не удастся. Сигналом к тому послужил поступивший приказ, предписывавший собрать знамена всех частей и отправить их в армейский штаб[338]. Генерал понимал, что, если у частей отбирают их Боевые Знамена, следовательно, командование не исключает, что они могут попасть в руки противника. А подобное было возможно только в одном случае: если Севастополь придется оставить, и оставить в беспорядке. День 24 июня вновь принес приморцам большие потери: убит 261 и ранен 801 человек.
25 июня
Северный сектор
Схема № 5
В 10.15 командир LIV корпуса обратился к командованию 11-й армии с просьбой, чтобы генеральное наступление было начато не ранее 27 июня или же перенесено еще на один день. Пехотный 49-й полк, по словам генерала Э. Ханзена, представляет собой всего-навсего батальон, куда свели остатки разных полковых подразделений. Для того чтобы 132-я дивизия смогла перейти в наступление в районе Инкермана, необходимо сначала провести разминирование местности, которое к ранее назначенному сроку не сможет быть завершено. Удобные для оборудования артиллерийских позиций районы все еще не захвачены и остаются в руках приморцев. И хотя до р. Черная осталось по прямой не более 4 км, преодолеть их в короткий срок не представляется возможным, так как советские войска прочно удерживают выс. ПМ 057 и ПМ 058. Расчет на помощь со стороны румын представляется сомнительным[339].
В течение ночи на 25 июня 22-я дивизия вела бой за овладение штольнями, расположенными между бухтой Голландия и Сухарной балкой. Речь, видимо, шла в том числе и о подземных хранилищах в Сухарной балке. «Противник защищался отчаянно, подрывая сам себя во многих штольнях», – отмечали в своих донесениях немецкие командиры[340].
После подрыва, произведенного краснофлотцем А.К. Чикаренко, немцы остановили атаку, что позволило гарнизону Арсенала в течение дня 25 июня завершить минирование остальных объектов. Планом было установлено, что 26 июня в 1.30 подорвут штольню № 2, а остальные – через каждые 30 минут. Одновременно должен быть осуществлен подрыв штолен Маячной балки. На 24.00 была назначена эвакуация личного состава на южный берег бухты. У штолен остались только полковник Е.П. Донец, майор Н.К. Федосеев и 20 человек рабочих из числа тех, кто не умел плавать. Однако противник внес свои поправки в планы.
К предстоящему штурму немцы решили привлечь штурмовые орудия и зенитки. Основное направление атаки, так как подходы со стороны б. Голландия оказались заваленными, перенесли на восток – из Сухарной балки. Для согласования действий утром 25 июня встретились обер-лейтенант Клемме, командир 3-й роты 22-го батальона, лейтенант Велльмер, командир батареи штурмовых орудий, а также командиры самих боевых машин. Командование поставило перед ними задачу – уничтожить гарнизоны к исходу 25 июня, так как на 27 июня уже предварительно назначило форсирование Северной бухты. После полудня по береговой линии возле штолен нанесла удар немецкая авиация: свой груз сбросило звено Ju-87. Бомбы легли удачно, но воли к сопротивлению они не сломили.
Сам штурм начался в 22.30. Вырвавшееся вперед штурмовое орудие разбило забаррикадированные ворота, ворвалось во двор и в упор стало расстреливать входы в штольни № 11 и № 10. Следом за ним уже бежали пехотинцы 16-го полка. Оставшиеся краснофлотцы отошли к штольням и там заняли оборону.
Преследуя их, саперы бросились к 11-й штольне. Через мгновение внутрь полетели ручные гранаты и дымовые шашки, по стенам полоснули струи огнеметов. От них вспыхнули ящики с боеприпасами, и немцы испугались, что произойдет их детонация. Но ничего подобного не случилось. Как показалось немцам, ночная атака застала гарнизон врасплох, и его сопротивление поэтому оказалось слабым. По воспоминаниям политрука А.М. Вилора, в 11-й штольне оставались раненые под присмотром военфельдшера С. Николаевой. Если его слова соответствуют действительности, все они погибли в огне.
Вскоре после полуночи остатки гарнизона Сухарной балки стали переправляться вплавь через Северную бухту. Ее ширина на данном участке достигала около 250 м, преодолеть такое расстояние уставшим бойцам было крайне сложно. Кроме того, противник постоянно освещал пространство бухты ракетами и вел огонь из пулеметов и минометов. Поэтому только незначительная часть личного состава смогла перебраться через бухту, многие во время переправы утонули. Из пяти командиров на берег выбрались только двое – комиссар В.А. Карасев и политрук А.М. Вилор, с ними – еще 15 человек. Утонули капитан Борисов, старший политрук Н.В. Егоров, младший лейтенант В.А. Подоляк и оставшееся неизвестным количество бойцов.
В 01.30 начался подрыв штолен, который, по советским данным, продолжался до 11.00. Вслед за Сухарной были взорваны склады в Маячной балке. Немецкие отчеты никаких взрывов не зафиксировали, судя по рисункам и фотографиям, все штольни к востоку от штольни № 4 остались целы.
Захватив 11-ю штольню, противник осторожно приблизился к следующей. Ее гарнизон уже пришел в себя, и здесь немцев встретили гранатами и огнем автоматов. Насколько можно судить, оборону на этом участке вокруг пустых 9, 10 и 11-й штолен занимала группа бойцов и командиров под командованием полковника Е.П. Донца, майора Н.К. Федосеева и воентехника В.К. Виноградова.
Подошедшее штурмовое орудие расстреляло оборонявшихся почти в упор, после чего пехота и саперы приступили к зачистке. Их быстрые и своевременные действия не позволили подорвать штольни. В этот момент с противоположного берега ударили советские пулеметы, пытавшиеся предотвратить их захват. Следом прилетел одиночный И-16 и обстрелял район штолен из пулеметов и сбросил бомбы. Атака приостановилась.
Вскоре после полуночи противник возобновил зачистку. В завязавшемся бою были убиты полковник Е.П. Донец, майор Н.К. Федосеев, воентехник В.К. Виноградов и остальные защитники. Уже в 3.50 утра командир 16-го полка 22-й дивизии отрапортовал, что полностью захватил все штольни в Сухарной балке. В их руки попали 2 командира, 5 комиссаров и 110 красноармейцев и краснофлотцев[341]. Днем противник без особого труда занял Маячную балку, в ее штольнях 2-й ротой 22-го батальона под командованием лейтенанта Химмеля взят в плен 371 человек.
С восходом солнца 50-я дивизия приступила к зачистке южной окраины д. Мекензиевы Горы и прилегающей к ней лесистой местности. Повсюду возобновились перестрелки с мелкими группами красноармейцев, защищавшимися до последнего. После полудня 122-й полк вышел на выс. ПМ 058 и к 17.00 закрепился на ее восточной части. Поддержку наступлению оказывала вся дивизионная артиллерия, которая обстреливала оборонительные позиции и вела контрбатарейную борьбу. Немецкая авиация «обрабатывала» огнем и бомбами нейтральную полосу[342].
К вечеру 50-я дивизия вышла на восточную вершину ПМ 058, но атаковать западную из-за нехватки сил не стала. Генерал Ф. Шмидт доложил в штаб корпуса, что весь участок дивизии, включая ближние тылы, находится под почти непрекращающимся минометным обстрелом, исключающим любой маневр, подвезти боеприпасы к передовой почти невозможно. Помимо этого, боевая мощь батальонов дивизии упала до минимума. Все роты 121-го полка уже свели в один батальон под командованием хауптмана Лоренцена. На вечер и ночь в дивизии было запланировано продолжение зачистки и обеспечение передовых частей всем необходимым для боя. К утру войска должны быть готовы к проведению частной операции «Факельтанц»[343].
Румынская 4-я дивизия, перейдя ранним утром в наступление и преодолевая стойкое сопротивление защитников, в 14.30 правофланговым 17-м батальоном захватила выс. 113, 7. Участок у южного выхода из восточного отрога Мартыновского оврага по-прежнему удерживался группой красноармейцев, не желавших сдаваться. Они отбили несколько атак, не уступив ни метра занимаемых позиций. Румынский 14-й батальон, действовавший на левом фланге дивизии, добился в первой половине дня незначительного успеха и к 14.00 стоял своими передовыми частями примерно в 600 м юго-восточнее выс. 113, 7.
Во второй половине дня румынская 4-я дивизия, приведя себя в порядок, возобновила движение. После взятия выс. 113, 7 сопротивление оборонявшихся резко ослабло, что позволило румынам наступать более высокими темпами. В 21.00 части дивизии вышли к южному склону. От выс. 113, 7 двигался 20-й батальон в юго-западном направлении, в то время как 14-й батальон атаковал позиции у южного склона возвышенности. Его задачей была очистка лесного массива, прилегающего к высоте, от отдельных гнезд сопротивления. В тылу наступавшей дивизии осталась в окружении группа красноармейцев и командиров, оборонявшая южный выход из Мартыновского оврага.
В 16.50 132-я дивизия взяла штурмом ПМ 057. В бою отличился 1-й батальон 72-го полка, которому и принадлежала честь взятия высоты. Ее захват позволил немцам вести наблюдение и обстрел путей сообщения в тылу советских войск. Тем временем 3-й батальон продолжал атаки в южном направлении, но из-за сильного сопротивления они развивались с трудом. Между 1-м и 3-й батальонами для усиления ударного клина командование 132-й дивизии поставило 2-й батальон. Ему было поручено содействовать левому соседу в наступлении на выс. 060. Для обеспечения западного фланга на ПМ 057 был переброшен 3-й батальон 97-го полка[344].
За два дня боев, 24 и 25 июня, 11-я армия захватила: 1435 пленных, 2 танка, 3 орудия, 1 зенитку, 5 противотанковых орудий, 75 минометов, 33 пулемета[345].
В 17.40 состоялся разговор между начальником штаба армии и начальником штаба LIV корпуса. Первый поделился хорошими новостями: сегодня вечером в распоряжение 11-й армии прибывает 42-й полк.
Южный сектор
Схема № 10
После наступления рассвета 170-я дивизия начала зачистку северного мыса в 1 км северо-западнее ПМ 033. Операция на этом участке вследствие ожесточенного сопротивления красноармейцев затянулась на весь день.
В 7.00 противник предпринял атаку против 7-й бригады морской пехоты. Основной удар пришелся по ее правому флангу и на стык с 1-м батальоном 9-й бригады. Вскоре выяснилось, что изрядно поредевшие батальоны сдержать противника не смогут и, следовательно, возникнет реальная угроза выхода немцев в тылы оборонявшихся. Чтобы предотвратить прорыв, генерал И.Е. Петров приказал вывести из Юхариной балки 4-й батальон майора Ф.И. Линника и поставить его за стыком 7-й и 9-й бригад. Полковник Н.В. Благовещенский понимал, что переброска батальона днем по открытой местности в условиях полного господства немецкой авиации в воздухе будет сопряжена с большими потерями, и попросил генерала И.Е. Петрова отложить исполнение приказа до наступления сумерек. Но командарм не принял доводы полковника и подтвердил свое решение.
В течение нескольких часов батальон на марше подвергался налетам авиации. Весь его путь из Юхариной балки был выстлан телами убитых и раненых бойцов. Когда в 11.00 батальон вышел на указанные позиции, его потери составили до 400 человек. Осколками бомбы был ранен в ноги его командир майор Ф.И. Линник[346]. Получив подкрепление, 7-я и 9-я бригады удержали свои рубежи, вот только цена оказалась непомерно высокой.
Тем временем 401-му полку 72-й дивизии удалось ворваться в траншеи западнее летного поля «Балаклава III» (ПМ 019) и захватить их на протяжении 150 м. Дальнейшее продвижение было остановлено начавшимися артиллерийскими обстрелами передовых немецких позиций и господствующих высот. В свою очередь, немецкая артиллерия продолжала наносить удары по укреплениям на Сапун-горе. Под огонь попали 23 дзота, из которых 6 были разбиты прямыми попаданиями, один взорвался и еще один был оставлен своим гарнизоном.
Из штаба 11-й армии сообщили, что генеральное наступление вновь переносится, теперь еще на день. Поэтому XXX корпус сможет начать атаки уже 28 июня. В соответствии с планами подготовки немцы проводили перегруппировку войск, усиливая свои ударные группировки. Из 28-й дивизии 170-й дивизии был передан 3-й батальон 318-го полка. В ночь на 26 июня он должен был сменить на позициях 2-й батальон 420-го полка. На усиление 49-го полка был направлен 3-й батальон 360-го полка. Сам полк уже полностью высадился в Бахчисарае и в течение ночи маршем был направлен в д. Нижний Чоргунь[347].
После полудня поступило сообщение из штаба 11-й армии. В нем говорилось, что командующий 11-й армией принял решение предпринять атаку на Сапун-гору одновременным ударом XXX и LIV корпусов. Основаниями для такого решения были следующие:
– противник за предшествующие дни успел хорошо укрепиться;
– XXX корпус имеет возможность наступать только на очень узком фронте, что позволит советским войскам сконцентрировать против него всю свою мощь;
– частям LIV корпуса требуется на зачистку местности к востоку от р. Черная значительно больше времени, чем ожидалось;
– атака на Сапун-гору должна осуществляться одновременно на нескольких участках, чтобы по меньшей мере на одном из них выйти на вершину[348].
Узнав об изменениях в планах, командир 170-й дивизии потребовал, чтобы атака его соединения была поддержана не менее чем получасовой артиллерийской подготовкой. Командование корпуса сочло его требования разумными и одобрило их.
26 июня
Северный сектор
Схема № 6
Дневное немецкое наступление началось с авиационного налета. После его окончания на выс. ПМ 058 в атаку перешел 122-й полк, но под прицельным огнем приморцев он остановился, и вскоре атака его захлебнулась. Противник вновь попал под фланговый обстрел со стороны выс. ПМ 060, его цепи были накрыты огнем артиллерии и минометов. Стало очевидно, что без ее захвата дальнейшее продвижение невозможно. Батальоны 122-го полка были вынуждены вернуться на свои исходные позиции на ПМ 058.
Тем временем 123-й полк приступил к очистке от советских войск местности между высотами ПМ 057 и ПМ 058, после чего двинулся к д. Гайтаны. Его 5, 6 и 7-я роты несколько раз попадали под минометный обстрел, однако потери оказались незначительными: 1 солдат погиб, еще 1 унтер-офицер и 2 солдата получили ранения.
Также и солдаты 132-й дивизии продолжали теснить отчаянно сопротивлявшиеся советские войска. С огромным трудом 3-й батальон ее 72-го полка прорвался через густо заросшую деревьями и кустарником местность и пересек лесную дорогу. После артиллерийской подготовки в 16.30 батальон продолжил свое наступление в западном направлении. Его передовые части почти непрерывно находились под обстрелом орудий и минометов, поэтому двигались очень медленно. В плен на выс. ПМ 058 попал командир 2-го дивизиона 99-го артполка 25-й дивизии майор Н.И. Скрипник.
Во взаимодействии с румынской 4-й дивизией к операции по уничтожению очага сопротивления в южной оконечности Мартыновского оврага был привлечен 97-й полк – без своего 3-го батальона. Но из-за густого леса достичь немедленного результата противнику не удалось.
Румынская 4-я дивизия возобновила штурм выс. ПМ 061. Непосредственно атаку на нее вели 17-й батальон и 19-я разведывательная рота при поддержке батареи противотанковых орудий и под личным руководством командира дивизии. Сломив упорное сопротивление, атакующие захватили 3 дзота на южных склонах высоты, откуда продолжили движение в западном направлении в сторону выс. Сахарная Головка. В бою за высоту было взято 150 пленных.
Поддержку румынским частям оказывала соседняя 132-я дивизия своим 97-м полком. Добиться полного взаимодействия союзникам было не суждено, между их флангами осталась брешь, которой и воспользовались оборонявшиеся. Сквозь нее они вырвались из окружения и вновь заняли позиции в 600 м восточнее истока балки у д. Гайтаны. Немцам было особенно досадно, ведь это место они совсем недавно полностью зачистили и считали свободным от советских войск. Теперь позицию приходилось брать заново. А всему виной была исключительно сложная для ведения боевых действий местность, изобиловавшая балками, холмами, ущельями, пещерами и иными естественными укрытиями. Склоны поросли деревьями и кустарником, образовывавшими местами непроходимые заросли. Их умело использовали бойцы Приморской армии: одни – для обороны, другие – чтобы вырваться из окружения. При поддержке румын группа была блокирована и уничтожена[349].
Основное сопротивление в северном секторе оказывала 25-я дивизия. Именно она теперь оказалась на направлении главного удара, сдерживая натиск противника в направлении р. Черной. С утра 25-я дивизия в соответствии с приказом адмирала Ф.С. Октябрьского отошла на южный склон Мартыновского оврага. Здесь во второй половине дня она вступила в бой с двумя группами противника. Одна атаковала со стороны д. Новые Шули и горы Сахарная Головка, вторая – от Мартыновского оврага. По словам генерала Т.К. Коломийца, бойцами 25-й дивизии здесь была разгромлена 132-я немецкая дивизия, и ее отвели в д. Камышлы на переформирование[350], что не соответствовало действительности.
Атакам подверся 3-й морской полк подполковника С.Р. Гусарова, занимавший позиции в районе выс. 113, 7. В полку к 26 июня насчитывалось не более 300 бойцов, по сути, это был уже батальон. Атаки противника не раз вызызвали кризис обороны, но его удавалось преодолевать. Каждый раз разными способами. Для отражения одной из атак был задействован последний резерв командира полка – комендантский взвод. А когда и этот резерв был исчерпан, чтобы удержать позиции и не дать противнику выйти в тыл 25-й дивизии, пришлось провести контратаку силами соседнего 287-го полка. Положение временно было восстановлено.
В помощь 25-й дивизии и для прикрытия ее отхода под Инкерман по приказу генерала И.Е. Петрова был переброшен сводный батальон 95-й дивизии, усиленный 97-м противотанковым дивизионом. 27 июня в одном из боев северо-западнее Инкерманского монастыря погиб командир батальона комиссар И.Л. Кадашевич.
Южный сектор
Схема № 10
Войска ХХХ корпуса в течение суток не вели крупных боевых действий, сосредточившись на подготовке к штурму Сапун-горы. В 19.00 состоялись телефонные переговоры начальников штабов корпусов со штабом 11-й армии. Представленный план наступления выглядел так:
– две дивизии – 22-я и 24-я – в 3.00 на штурмовых лодках переправляются через Северную бухту без артиллерийской подготовки, чтобы сохранить элемент внезапности;
– артиллерийский огонь будет открыт только тогда, когда дивизиям понадобится поддержка уже после высадки;
– в 3.30 в наступление переходит левый фланг корпуса своими 50-й и 132-й дивизиями; целью их атаки служит «Старый форт» (ПМ 064), атака также будет проводиться без артиллерийской поддержки.
Начальник штаба XXX корпуса заявил, что решающее наступление нельзя переносить, так как каждый день промедления дает противнику возможность укрепить свои позиции и перебросить резервы. Он напомнил, что части его корпуса находятся в непосредственной близости от Сапун-горы, постоянно находятся под обстрелом и ежедневно несут потери. В соответствии с общим планом наступления XXX корпус в 4.00 проведет получасовую артиллерийскую подготовку, после которой начнется штурм Сапун-горы.
Целью наступления румынской 1-й дивизии оставался захват д. Новые Шули. Начало атаки при этом немного сдвигалось относительно немецкого примерно на полчаса. Румыны должны увидеть, что наступление развивается успешно и захватываются новые позиции. В дальнейшем союзники станут атаковать в направлении ПМ 063 и ПМ 064. Атаки 1-й дивизии будут поддержаны румынской артиллерией. Чтобы достичь максимального взаимодействия артиллерийских частей, следует согласовать действия артиллерийской группы особого назначения со 138-й артиллерийской группой. К участию в общем наступлении совместно с частями LIV корпуса привлекалась румынская 18-я дивизия. Ей поручено захватить систему полевых укреплений у ПМ 065 и юго-восточнее от него[351].
Итоги дня
День не принес существенных изменений, если не считать продожавшегося ухудшения положения войск Приморской армии. За сутки 25 июня в частях СОРа были убиты 494 человека и ранены 831, за 26 июня еще 270 человек убитыми и 941 ранеными. В госпиталях Севастополя скопилось 8383 человек раненых и 3269 выздоравливающих. Катастрофическое положение сложилось с авиационным прикрытием. Его адмирал Ф.С. Октябрьский оценил следующими словами: «Наша авиация совершенно парализована, противник не дает работать… очень много бьет наших самолетов»[352].
27 июня
В 5.15 утра командование СОРа доложило командованию Северо-Кавказского фронта, в Наркомат ВМФ и Генеральный штаб, что положение в Севастополе постепенно ухудшается. Наибольшей проблемой оставалось снабжение боеприпасами, в первую очередь артиллерийскими. При среднесуточной норме расходования снарядов в 500 т войска СОРа получали не более 100. Сходная ситуация сложилась со снабжением горючим и продовольствием. Тем не менее доклад сквозил оптимизмом: «Продовольствие – подбираем все резервы… еще как-нибудь 10–15 дней протянем, с горючим перебои, потерпим»[353]. Адмирал Ф.С. Октябрьский просил помочь транспортными самолетами, 37-мм зенитными автоматами, а также увеличить количество подводных лодок, доставляющих грузы в Севастополь. В качестве транспортных судов предлагалось использовать десять моторно-парусных шхун, дооборудовав их навигационными приборами и зенитками.
Прочитав такой доклад, вышестоящее командование при всем своем желании вряд ли бы сумело понять истинное положение дел в осажденном городе. Командующий Севастопольским оборонительным районом бодр и, насколько можно судить, уверен в успехе. Даже отсутствие продовольствия его не смущает – «протянем»! Интересно, что адмирал Ф.С. Октябрьский предложил своему начальнику штаба оборудовать моторно-парусные шхуны и поставить их на линию снабжения Севастополя. Вот только остается непонятным, почему только десять шхун и почему нельзя было дооборудовать зенитным вооружением боевые корабли и оставшиеся в строю транспорты, сформировать из них конвои и отправлять в Севастополь, ведь такая мера была бы намного эффективнее.
Северный сектор
Схема № 6
Румынская 4-я дивизия ударной группой под командованием командира соединения генерала Г. Манолиу в 10.15 атакой продвинулась вперед и захватила еще одну из господствующих высот. В это же время другая ударная группа, которую возглавлял полковник Хёниг, закончила зачистку южной оконечности Мартыновского оврага. Таким образом, к 12.30 все назначенные на день цели дивизии были достигнуты.
В дальнейшем дивизия никаких наступательных действий уже не предпринимала. Ее батальоны вели зачистку балки в южной оконечности Мартыновского оврага от одиночных бойцов, которую закончили к 22.00. К исходу дня части дивизии располагались следующим образом: группа полковника Петреску (17-й и 18-й батальоны) – в районе ПМ 061 и западнее соответственно; 33-й полк – в районе восточной части Мартыновского оврага; группа полковника Хёнига (14-й и 20-й батальоны) – в районе северо-восточной оконечности Мартыновского оврага. По приказу командира дивизии части отдыхали, укрепляли занятые позиции и вели перегруппировку[354].
Ранним утром 132-я дивизия 2-м и 3-м батальонами своего 72-го полка провела глубокую разведку переднего края оборонявшихся в районе южнее выс. Сахарная Головка. В 3.30 противник был замечен и обстрелян, и, не приняв боя, немцы отступили на исходные позиции. По итогам разведки командир дивизии сделал вывод, что перед фронтом его соединения произошло усиление советских войск.
В полосе 132-й дивизии развернулись тяжелые бои западнее выс. ПМ 057. Передовой 97-й полк занял к 17.00 рубеж: 100 м западнее северной оконечности выс. ПМ 057 – лесная дорога в 300 м юго-восточнее Сахарной Головки. Действовавший на правом фланге 3-й батальон оказался под сильным огнем со стороны ПМ 058 – Гайтаны, понес потери и был вынужден залечь, прекратив движение, в ожидании помощи со стороны артиллерии и авиации. Тем временем оба левофланговых батальона вели наступление на д. Гайтаны. В этом месте атака оказалась успешной, сломив слабое сопротивление, 72-й полк вышел на западную оконечность выс. ПМ 060. Отсюда солдаты своим огнем по д. Гайтаны и западной оконечности ПМ 057 поддержали атаку 79-го полка[355].
С утра противник предпринял атаки на выс. 3, 5, где оборонялись части 8-й бригады, и из района выс. 113, 7 на юг, на позиции, занимаемые 31-м и 54-м полками 25-й дивизии. Все атаки были отбиты. После небольшой передышки, после полудня, противник возобновил наступление, стремясь прорваться в Инкерманскую долину и захватить г. Сахарная Головка. На этот раз удержать занимаемые рубежи советским войскам не удалось, и к вечеру они были вынуждены отступить на линию выс. 3, 5 – западные скаты г. Сахарная Головка – безымянная высота в 900 м восточнее выс. 79, 4 – безымянная высота в 500 м восточнее выс. 79, 4. На вершину г. Сахарная Головка вышли немецкие солдаты и закрепились на ней. К вечеру в полосе 132-й дивизии наступил перелом. Сломив сопротивление противостоящих войск приморцев, ее 97-й полк теперь уже полностью занял ПМ 058.
На новый день перед соединением генерала Ф. Шмидта командованием была поставлена задача выйти на восточный берег р. Черная, имея справа Северную бухту, а слева – д. Гайтаны. Захват д. Гайтаны поручался 123-му полку совместно с 97-м. С наступлением рассвета 50-я дивизия перешла в наступление на позиции советских войск, расположенные в балках в районе д. Инкерман. Здесь не существовало сплошной линии фронта, так как оборона приморцев была оборудована по типу гнезд сопротивления, поэтому бой превратился в многочисленные стычки, мелкие контрудары, неожиданные фланговые обстрелы. Немцы захватили одну артиллерийскую батарею, на которой уже полностью закончился боезапас, и ее личный состав отбивался уже только стрелковым оружием. Используя свой огневой перевес, противник смог ворваться на позиции, когда почти все защитники уже были убиты. В плен попало всего 2 бойца. Были захвачены четыре 130-мм орудия[356].
Артиллерия дивизии производила систематические обстрелы высоты Карагач и д. Гайтаны. Непосредственно д. Гайтаны и балку атаковал 2-й батальон 123-го полка. Он не смог установить связь с 97-м полком, поэтому его командир принял решение захватить деревню самостоятельно. Однако, натолкнувшись на серьезное сопротивление на северной и восточной окраинах, батальон решил более не рисковать. В ночь на 28 июня от выс. ПМ 057 через боевые порядки 8-й роты стали прорываться отрезанные от основных сил бойцы 25-й дивизии. Под их давлением немецкие солдаты отошли к 2-му батальону.
После полудня 50-я дивизия возобновила свое движение. Ее 32-й полк зачистил балки у д. Мекензиевы Горы, одну за другой уничтожая мелкие группы красноармейцев. Ее 121-й полк ввязался в кровопролитные бои на труднопроходимой местности на южных склонах выс. ПМ 059. В соответствии с поставленной задачей 123-й полк двигался фронтом между выс. ПМ 058 и ПМ 057, стараясь выйти на исходную позицию для атаки на д. Гайтаны.
Артиллерия дивизии во взаимодействии с авиацией наносила удары по позициям советских войск севернее Монастырской скалы, а также по расположению артиллерийских и минометных батарей, местам скопления техники и высотам около Инкермана. Несколькими прямыми попаданиями были разрушены здания Свято-Климентьевского монастыря.
В 21.30, после сильного артиллерийского обстрела и налета авиации, дивизия перешла в наступление в западном направлении. Целью наступления было достижение исходных позиций для операции «Факельтанц»: железнодорожной ветки от д. Мекензиевы Горы до д. Гайтаны. В течение вечера до наступления темноты противник занял районы, прилегающие к железной дороге и южную окраину Монастырской скалы, уничтожив оборонявшихся. Воспользовавшись этим, 121-й полк вышел на железнодорожную ветку южнее д. Мекензиевы Горы. Здесь его солдаты остановились, вперед была выслана разведка. Тем временем 122-й полк полностью очистил западную вершину ПМ 058.
В конце дня 32-й полк, понесший большие потери, был сведен в два батальона. Но успехи 50-й дивизии с начала наступления были значительными, и понесенные ради этого жертвы казались оправданными. На счету соединения к 27 июня было 2499 пленных, 11 танков, 29 орудий, 11 зениток, 14 противотанковых пушек, 215 минометов, 208 пулеметов и много иного военного имущества[357].
Южный сектор
Схема № 10
В утренних сумерках ударная группа 72-й дивизии захватила советские оборонительные позиции у ПМ 036. Ее дальнейшее продвижение было остановлено неоднократными контратаками, некоторые из них были численностью до роты. Еще одна боевая группа продвинулась вдоль железнодорожной линии на 1200 м северо-западнее ПМ 26, не встречая на своем пути никакого сопротивления. В конце концов дальнейшее продвижение было остановлено командиром группы, который опасался быть отрезанным от основных сил своего полка. Остаток дня на участке 72-й дивизии прошел без происшествий, если не брать во внимание беспокоящий огонь советской артиллерии. Боевые группы, закрепившись, вели наблюдение.
По воспоминаниям бойцов 388-й дивизии, 27 июня противник крупными силами атаковал позиции батальона капитана К. Чугуненко на Федюхиных высотах и позиции соседей у д. Кадыковка. Создавалось впечатление, что немцы нащупали стыки между частями и теперь старались расчленить 778-й полк. Атаки были отбиты.
Тем временем румынская 1-я дивизия перешла в решительное наступление. В 6.30 она начала медленное продвижение в сторону занимаемых советскими войсками позиций и неожиданно для себя обнаружила, что они покинуты. В 7.30 была достигнута линия ПМ 041–300 м южнее моста через р. Черная. Здесь румыны попали под обстрел артиллерии с Сапун-горы и от дальнейшего продвижения вперед отказались, закрепившись на достигнутых рубежах. Днем к ним на смену прибыли части румынской 18-й дивизии, и в итоге на передовой остался только 19-й батальон 1-й дивизии. Части, направленные против д. Новые Шули, попали под обстрел с направления ПКТ 50 и также остановились. В 14.00 румынская 1-я дивизия перешла в подчинение командира XXX корпуса[358].
Итоги дня
Поздно вечером адмирал Ф.С. Октябрьский собрал на своем командном пункте генералов И.Е. Петрова и П.А. Моргунова, дивизионных комиссаров И.Ф. Чухнова и Н.М. Кулакова, а также адмирала Ф.Г. Фадеева на очередное совещание.
Командующий Приморской армией отметил, что положение продолжает ухудшаться, особенно в III секторе. Обороняющаяся здесь 25-я дивизия понесла в боях большие потери, заканчивается боезапас, пополнить который неоткуда. Видимо, в течение ночи дивизию придется отвести на ст. Инкерман, за Черную речку. Дождаться прибытия всех частей и подразделений 142-й бригады, скорее всего, не удастся, так как не позволяет обстановка. Следовательно, бригаду придется вводить в бой по частям, разрозненно, иначе фронт будет не удержать. Далее генерал И.Е. Петров дал оценку противника и его намерений. Командарм заявил, что немцы продолжат натиск, для чего они располагают достаточным количеством сил и боеприпасов как для пехоты, так для артиллерии и авиации.
Генерал П.А. Моргунов сообщил, что оборону города осуществляет сводный полк в количестве 1500 штыков под командованием подполковника Н.А. Баранова. Его поддерживают 2-й и 177-й отдельные артиллерийские дивизионы. Ранее находившаяся в резерве 9-я бригада полковника Н.В. Благовещенского большей своей частью уже брошена в бой и занимает выс. Карагач. Ее 4-й батальон остается в противодесантной обороне на случай высадки противника с моря или с воздуха.
Заканчивая совещание, адмирал Ф.С. Октябрьский и комиссар Н.М. Кулаков приказали вновь «почистить» тылы и направить всех, способных держать оружие, на передовую. Они еще раз призвали приложить все усилия, чтобы дать отпор противнику, рвущемуся в Севастополь[359].
По приведенному выше распределению сил СОРа видно, что командование недооценивало степень опасности десанта через Северную бухту и одновременно переоценивало опасность воздушного десанта. Поэтому в составе IV сектора было всего 1500 бойцов, которые удержать многокилометровый фронт были не в состоянии. Следует отметить, что оборудованной обороны здесь не было, а контроль за побережьем осуществлялся отдельными патрулями. А в это время целый батальон 9-й бригады оставался в бездействии.
Командование СОРа все еще рассчитывало на продолжение обороны, хотя надежды на ее благополучный исход почти не оставалось. Многие командиры ощущали бесперспективность дальнейшего сопротивления и разрабатывали варианты действий на случай худшего исхода событий.
В ночь на 28 июня бывший командир 172-й дивизии полковник И.А. Ласкин беседовал с начальником политотдела соединения старшим батальонным комиссаром Г.А. Шафранским, его заместителем батальонным комиссаром А.Г. Нешиным и секретарем парткомиссии М.Р. Нейгером. «Было признано целесообразным, если не будет производиться эвакуация севастопольцев, смело идти на прорыв линии фронта врага и уходить в горы… Иначе все наши люди будут уничтожены»[360], – рассказывал в своих воспоминаниях И.А. Ласкин. Предполагалось, что пробиваться следует хорошо организованными группами на пространстве между Ялтинским и Симферопольским шоссе. Начаться прорыв должен не позднее чем через полтора часа после наступления темноты.
С планом ознакомили начальника оперативного отделения капитана Б.А. Андреева, который был уроженцем Крыма. Тот с ним полностью согласился и сообщил, что подобные разговоры уже шли среди работников штаба[361]. Как видим, многие командиры и политработники явственно ощущали кризис обороны, разрабатывали планы, однако командование СОРа никак не желало мириться с поражением. Оно все еще рассчитывало сорвать немецкое наступление и сохранить за собой Севастополь.
В этот день была окончательно решена судьба бронепоезда «Железняков». Прямыми попаданиями авиабомб были завалены оба выхода из Троицкого тоннеля, а сам бронепоезд остался внутри него. Экипаж сумел снять и вынести на поверхность несколько минометов и пулеметов, которые были включены в общую схему обороны сектора. Входы в тоннель были окончательно засыпаны 28 июня. В нем помимо 60 человек с бронепоезда «Железняков» и 300 раненых из 2-го Перекопского полка морской пехоты осталось около 400 человек – руководители и часть рабочих Спецкомбината № 1, боевая дружина, жители Корабельной стороны. Потери СОРа за день составили 578 человек убитыми и 107 человек ранеными.
28 июня
Северный сектор
Схема № 6
В течение дня 22-я дивизия оставалась на своих позициях и вела наблюдение за южным берегом бухты. Командиры с тревогой отмечали, как там возводятся оборонительные сооружения, которые им предстоит штурмовать в самом ближайшем будущем и которые, как ожидалось, будут стоить значительных потерь.
Войска 22-й и 24-й дивизий готовились к броску через Северную бухту. План операции в основном был разработан еще к 25 июня. В операцию от 22-й дивизии решили выделить 16-й пехотный полк, от 24-й – 31-й полк и батальон 102-го полка. Дивизионные интенданты выделили для этой цели две сутодачи продовольствия (сухим пайком), так как допускалось, что солдаты на плацдарме могут быть отрезаны от своих в течение нескольких дней. В качестве дополнительного пайка от армии получили 360 кг шоколада[362].
В течение двух последних дней 190-е командование штурмовых лодок сосредотачивало плавсредства вблизи побережья в бухте Голландия. Все старались хорошо замаскировать от наблюдений как с суши, так и с воздуха. Немецкая артиллерия вела беспокоящий огонь по противоположному берегу Северной бухты, одновременно уничтожая разведанные ранее цели и пристреливая новые рубежи на случай завтрашнего наступления.
Днем 28 июня, пока шла усиленная подготовка к переправе, несколько советских самолетов совершили налет на позиции 24-го разведывательного батальона и сбросили несколько бомб среднего калибра. Немецкое командование сделало вывод, что речь идет о рядовом налете и пока нет никаких свидетельств в пользу того, что командование Приморской армии заметило приготовления.
Доставку штурмовых лодок к берегу планировали осуществить с наступлением темноты. Днем весь район патрулировали самолеты, не подпуская советскую авиацию. Непосредственно перед переправой от Константиновского равелина и далее вдоль берега 3 катера должны установить дымовую завесу. В первой половине дня из штаба LIV корпуса поступило распоряжение, что от артиллерийской подготовки следует отказаться. Таким образом, можно будет достичь полной внезапности и перебросить 31-й полк на плацдарм в максимально короткие сроки[363].
С восходом солнца 50-я дивизия приступила к подготовке условий для операции «Факельтанц». Ее 121-й полк своими ударными группами ворвался на восточную окраину д. Гайтаны, завязав там бой, и к 9.00 деревня была полностью в руках немцев. Командир полка собственным решением направил полк вниз, в долину, стремясь форсировать р. Черная и не допустить подрыва моста через нее. Атака оказалась успешной, и железнодорожный мост попал в руки противника неповрежденным.
В захвате Гайтанских высот и д. Гайтаны принял участие 97-й полк во взаимодействии с 50-й дивизией. После проведения короткой зачистки его солдаты спустились в долину р. Черная и стали переправляться на ее противоположную сторону. В этот момент из районов ПМ 062 и ПМ 065 по немцам был открыт огонь, который заставил их отказаться от форсирования реки. Командир 132-й дивизии пришел к выводу, что, пока не наступят сумерки, об образовании плацдарма на противоположном берегу не может быть и речи.
Тем временем 121-й полк 50-й дивизии вместе с подчиненным ему 32-м полком, преодолев сопротивление оборонявшихся, с тяжелыми боями вышел к ПМ 066, занял местность вокруг него и продолжил движение в западном направлении. Следующей целью стала высота с памятником ПМ 067.
На Гайтанских высотах в утренние часы 123-м полком было взято 150 пленных. После 9.00 командиры 2-го (хауптман Мариенфельд) и 3-го (обер-лейтенант Беренфенгер) батальонов, осмотрев прилегающую местность, приняли решение также попытаться форсировать р. Черная и, пока советские войска не пришли в себя, создать на противоположном берегу плацдарм. О своем намерении они доложили командиру полка, тот полностью с ними согласился и попросил у вышестоящего командования поддержку от авиации и артиллерии.
В 10.00 7-я рота преодолела р. Черная по мосту и ворвалась на ст. Инкерман. Через полчаса она захватила 16 пленных. Единственным препятствием стал орудийный дот у ПМ 068, в котором держали оборону 18 красноармейцев. Дот был уничтожен вместе с гарнизоном.
В боях 28 июня отличился хауптман В. Мариенфельд, командир 2-го батальона 123-го полка. Хауптману В. Мариенфельду было хорошо известно, что выход на эти высоты запланирован дивизией только на 29 июня, но он, попросив поддержки у командира 3-го батальона, счел возможным нарушить приказ, чтобы использовать благоприятный для атаки момент. Он не мог поступить иначе, поскольку после трехнедельных боев боевой дух его солдат резко упал, и он опасался, что второй раз в атаку их будет уже не поднять. Почти беспрепятственно и без потерь немцам удалось перебраться за реку и взобраться на скалы. Здесь ими был оборудован наблюдательный пункт, а само место оказалось весьма удобным для дальнейшего развития наступления.
После «отрыва» 2-го батальона от основных сил соседний 3-й батальон 123-го полка остался без прикрытия с левого фланга. Несмотря на это препятствие, его командир обер-лейтенант Беренфенгер решил самостоятельно начать штурм ст. Инкерман, чтобы не дать возможности приморцам закрепиться в этом населенном пункте. К вечеру большая часть поселка оказалась в немецких руках[364].
Начались бои за Инкерман, в которых немцам пришлось вновь биться буквально за каждое строение. Действуя 3-м батальоном с юга, а 2-м – с севера, они вскоре заняли почти половину населенного пункта. Для развития успеха полковник Ринглер в 10.30 направил свой 122-й полк за р. Черная, но, как и ранее 97-й полк, попал под шквальный огонь, который велся из северной части ст. Инкерман и садов, и был вынужден отойти.
В 15.00 немцы перехватили радиопереговоры, из которых следовало, что с советской стороны готовится контрудар на ст. Инкерман. Противник успел подготовиться и в 16.00 контратаку частей 138-й бригады без особого труда отразил. Однако темп наступления упал, и полностью захватить станцию к исходу дня так и не получилось.
Попытки войск III сектора воспрепятствовать прорыву противника в Инкерманскую долину провалились. Ослабленные непрерывными боями 25-я дивизия и 3-й полк морской пехоты были вынуждены отойти. К вечеру они занимали позиции по левому берегу р. Черная вплоть до ее впадения в Северную бухту. Отход дивизии Т.К. Коломийца поставил в тяжелое положение 8-ю бригаду. Над ее батальонами нависла реальная угроза окружения. Поэтому командующий армией отдал им приказ отходить на рубеж пос. Инкерман – выс. 75, 0. После этого натиск противника на войска III сектора ослаб. В 8.00 утра он прекратил атаки, начав подтягивать пехоту и артиллерию в район железнодорожного моста через р. Черная, к инкерманскому Свято-Климентьевскому монастырю, к бухтам Голландия и к устью Сухарной балки.
После полудня немецкие войска возобновили наступление на участке от района Гайтан до станции Инкерман против оборонявшихся на этом участке частей 8-й и 138-й бригад. Все атаки противника ворваться на выс. Карагач были успешно отбиты, после чего части 138-й бригады предприняли контратаку и частично заняли станцию Инкерман. Однако вклинение в боевые порядки оборонявшихся в этом районе оставалось.
Бои вновь принесли приморцам потери, для восполнения которых резервов уже не было, и в качестве пополнения на передовую поступали подразделения, сформированные преимущественно из тыловиков.
Южный сектор
Схема № 10
Ночью боевая группа 72-й дивизии дошла до садов и огородов, находящихся в 500 м севернее выс. ПМ 023, и, сломив сопротивление оборонявшихся здесь частей, заняла их позиции[365]. Под давлением противника 386-я дивизия и 7-я бригада морской пехоты отошли на Сапун-гору, немного спрямив фронт и уплотнив боевые порядки. Сюда же были стянуты 81-й и 125-й танковые батальоны. Последний, насчитывавший 24 танка, сосредоточился в Хомутовой балке.
Части XXX корпуса к исходу дня вошли в соприкосновение с частями LIV корпуса, и тем самым были созданы необходимые предпосылки для совместного наступления на Сапун-гору, к которому так долго готовились.
В этой связи командующий 11-й армией отдал соответствующий приказ. Для командования и войск XXX корпуса известие о грядущем наступлении стало облегчением. Вот уже несколько дней дивизии находились на исходных позициях для атаки под постоянным огнем советских войск и несли потери, не имея возможности двинуться вперед. Теперь период ожидания остался позади. Генерал М. Фреттер-Пико пребывал в уверенности, что им и его подчиненными сделано все необходимое для достижения успеха в намеченном на завтра наступлении[366].
Во второй половине дня генерал П.А. Моргунов вместе с комендантом Севастополя выехал в город. Они проследовали вдоль южного берега Северной бухты, проверяя состояние противодесантной обороны, осмотрели сам Севастополь и с грустью констатировали, что от его былой красоты и величия почти ничего не осталось. По причине большого количества завалов на улицах, из-за которых было трудно проехать напрямую в нужный район, решили произвести расчистку наиболее важных транспортных магистралей – центрального кольца, образуемого улицами Ленина, Нахимовской и Морской, а также тех улиц, которые вели к линии фронта.
Потом генерал П.А. Моргунов заехал в Городской комитет обороны и сообщил находившимся там секретарю горкома Б.А. Борисову, А.А. Сариной и В.П. Ефремову о положении на передовой. Далее разговор зашел о ситуации в городе и мероприятиях на случай прорыва групп противника в Севастополь. Было решено поручить борьбу с ними рабочим отрядам, для чего им было выдано оружие.
Генерал И.Е. Петров вызвал к себе на командный пункт всех командиров дивизий и бригад. Командарм хотел выслушать их мнение о состоянии их соединений и частей. Совещание началось в 21.00 и проходило в здании столовой штабов армии и береговой обороны в бывшем караульном помещении гарнизона Херсонесских погребов. Генерал И.Е. Петров взял слово первым и кратко доложил о сложившейся к исходу дня обстановке. Закончив, он предложил высказываться собравшимся командирам, дав каждому из них по 10 минут. Командиры в первую очередь стали сообщать об оставшемся количестве штыков, и тут командарм и члены Военного совета услышали совсем не то, на что рассчитывали. Вместо прежних «успокаивающих» донесений им доложили, что в дивизиях осталось всего по 400–600 человек боевого состава, в бригадах, кроме 9-й, долгое время находившейся в резерве, и вновь прибывшей 142-й, и того меньше: по 200–300 бойцов. Всех, без кого было возможно обойтись в тылах, уже отправили на передовую, но количество потерь растет, а пополнения нет. Все сказанное означало, что фронт фактически удерживать некем: и пусть бойцы и командиры проявляют истинный героизм, удержать позиции в случае нового наступления будет крайне сложно.
Выступивший затем дивизионный комиссар И.Ф. Чухнов попытался скрасить негативное впечатление. Он остановился на политическом моменте, объяснив вытекающие из него задачи, уточнив, как они влияют на роль коммунистов и комсомольцев в деле поддержания боевого духа войск и веры бойцов в неминуемую победу. Последним слово вновь взял командующий армией. Собственно, к сказанному добавить было уже нечего, поэтому генерал еще раз потребовал «почистить» тылы и направить на передовую всех годных к строю, включая саперов, связистов и артиллеристов, оставшихся без своих орудий. Он заверил собравшихся командиров, что командование СОРа делает все от него зависящее по обеспечению фронта пополнением, боеприпасами, продовольствием. Но следует понимать, что возможности его небезграничны, все морские коммуникации находятся под постоянным наблюдением противника, который по каждому идущему в Севастополь кораблю или судну наносит мощные авиационные удары. Поэтому главное сейчас – постоянно настойчиво объяснять личному составу его боевые задачи и поддерживать высокий боевой дух войск[367].
Итоги дня
У командования Приморской армии и Севастопольского оборонительного района сформировалось стойкое убеждение, что противник в самое ближайшее время предпримет наступление, в котором определится судьба осажденного города. Если армия выстоит на занимаемых рубежах, немецкое наступление сорвется, если нет – вся советская группировка потерпит полное поражение. «Мы должны удержаться на этом рубеже, дальше отступать нам некуда», – записал в своем дневнике адмирал Ф.С. Октябрьский[368].
Не оставалось сомнений, что атаковать противник будет через Сапун-гору. Впрочем, направление главного удара все еще оставалось тайной. Считалось, что атаковать вдоль Ялтинского шоссе с применением танков немцы не решатся, поскольку бронированным машинам по разрушенной дороге в гору не подняться. Следовательно, в наступление пойдет в первую очередь пехота, конечно же, при полной поддержке артиллерии и авиации. Но, как ни прикидывали, где же именно, сделать однозначный вывод не смогли. При отсутствии достоверных данных о сосредоточении группировки противника у командования получалось, что ожидать удара можно отовсюду[369]. Всего за день в войсках СОРа были убиты 518 человек и ранены 1108.
29 июня
Северный сектор
Схемы № 6, 10 и 11
После окончания совещания генерал П.А. Моргунов вернулся на свой командный пункт, где собрал работников штаба береговой обороны с тем, чтобы сообщить им обстановку и поставить перед ними задачи на день. Во время доклада в комнату вошел оперативный дежурный штаба капитан В.Г. Никитченко и сообщил, что наблюдателями в районе мыса Фиолент обнаружено движение 12 шхун противника. Генерал П.А. Моргунов сначала потребовал проверить, нет ли в море наших кораблей, например подводных лодок, и только получив ответ, что никаких кораблей в этом районе нет, приказал 18-й батарее открыть огонь.
В районе самого мыса Фиолент высадить десант в принципе было невозможно – не позволял берег, крутой и обрывистый. Наверх с пляжа вела лишь одна узкая тропа, выходы с которой были заблаговременно перекрыты группой бойцов. По этой причине советское командование не считало десант в районе мыса возможным. По его предположению, обнаруженные шхуны шли по направлению к мысу Херсонес, где на 35-й батарее располагался запасной КП и откуда можно было осуществлять эвакуацию в случае полного захвата противником города.
Огонь по судам противника открыла 18-я батарея с расстояния в 6,5–7,5 км. Ею было потоплено 9 из 12 шхун, остальные ушли в море. Примерно в это же время в районе Георгиевского монастыря было замечено несколько катеров противника, которые, видимо, проводили демонстрацию. Обстрелять их не было возможности, так как они находились в мертвой зоне.
Вскоре было получено сообщение от полковника И.Ф. Кабалюка. Он доложил, что противник открыл огонь по южному берегу Северной бухты и, очевидно, готовится к высадке десанта. 2-му и 177-му дивизионам был дан приказ открыть огонь. Генерал П.А. Моргунов в тот же момент приказал командиру боевого района IV сектора подполковнику Н.А. Баранову и коменданту города подполковнику А.П. Старушкину привести подчиненные им войска в боевую готовность. По тревоге были подняты все части береговой обороны и гарнизона города[370].
На этот раз командиры СОРа не ошиблись: противник действительно приступил к высадке десанта. В воспоминаниях участников обороны Севастополя говорится, что в 2.00 немцы открыли артиллерийский огонь по южному берегу Северной бухты, а в 2.15 с северной стороны на город поползла дымовая завеса. К сожалению, погода благоприятствовала действиям противника: было сравнительно тихо, только слабый ветер дул с северного направления. Артиллерийские корректировочные посты вскоре перестали просматривать поверхность бухты, которую постепенно затягивало дымом. Исключением стали артиллеристы 2-го, имевшие пост на Александровском равелине. Поэтому находившаяся там 8-я батарея смогла вести огонь по начавшим переправу немецким штурмовым лодкам. Остальные могли бить только по рубежам. Противник в своих документах отрицает проведение какой-либо артиллерийской подготовки. Напротив, от нее отказались умышленно, чтобы достичь внезапности. Очевидно, что момент начала переправы обороняющиеся упустили, а за артподготовку приняли поддержку уже высадившихся на плацдарме войск.
В операции по переправе через Северную бухту были задействованы 22-я и 24-я дивизии. Для преодоления водной преграды в каждой из них были сформированы боевые группы. Силы, предназначенные для высадки, были разбиты на четыре волны. В первой переправлялись штабы 1-го и 3-го батальонов 31-го полка, 9-я рота, 4 группы станковых пулеметов, всего 200 солдат и офицеров. Во второй волне – штаб 2-го батальона, 5-я и 7-я роты, два взвода саперов, две пулеметные группы, всего 205 человек. В третьей перебрасывались оставшиеся части 1, 2 и 3-го батальонов, штаб 31-го полка, боеприпасы, продовольствие и снабжение, всего 90 человек. И, наконец, в последней волне – 2-й батальон 102-го полка, оставшиеся саперные и разведывательные части. Для переправы предполагалось задействовать 40–42 штурмовые лодки[371]. В первой волне от 22-й дивизии на 76 штурмовых лодках должен был следовать батальон 65-го пехотного полка и рота саперов, которыми командовал полковник Шиттинг. Атака через бухту была сопряжена с огромным риском, ведь если бы советские войска, оборонявшие южный берег, вовремя заметили переправу, им не составило бы большого труда утопить немцев[372].
Перед полуночью солдаты 31-го полка с приданным ему 2-м батальоном 102-го полка и 24-м саперным батальоном заняли исходные позиции. Около 3.00 прилетели немецкие самолеты, чтобы гулом своих двигателей заглушить шум моторов штурмовых лодок. Три катера поставили дымовую завесу. В 2.35, когда дымовая завеса достигла южного берега, противник начал переправу. Солдаты первой волны на руках донесли лодки до уреза воды, сели в них и уже через три-четыре минуты высадились на противоположном берегу.
По немецким сведениям, никакого противодействия со стороны оборонявшихся во время переправы оказано не было. Красноармейцы 95-й и 345-й дивизий, 79-й бригады морской пехоты и 2-го полка находились в своих укрытиях в штольнях и в тоннеле и не заметили высадки. Первая волна штурмовых лодок достигла противоположного берега в 3.30, высадив передовые группы 24-й дивизии. В 3.00 начала подготовку к форсированию Северной бухты и 22-я дивизия. В 3.55 на противоположный берег переправилась ее первая волна – 16-й пехотный полк.
Сразу же немецкие солдаты заняли выходы из штолен и из тоннеля. К 6.00 на южном берегу уже оказались все четыре волны. 3-й батальон 102-го полка совместно с саперами подорвал выходы из штолен и северный выход из тоннеля. И только тогда советская оборона ожила, раздались первые выстрелы из пулеметов и орудий. Немцы отмечали, что слабый артиллерийский огонь не смог не только сорвать, но даже хоть как-то осложнить переправу, а оборона по южному берегу не остановила высадку. Почти сразу же фронт обороны был прорван, и противник захватил изгиб дороги восточнее Килен-балки и высоты восточнее от нее. Вслед за 16-м полком штурмовые лодки доставили на берег части 47-го и 65-го полков. Их усилиями плацдарм был быстро расширен и укреплен во всех направлениях.
Главные участки высадки находились напротив Троицкой, Георгиевской и Сушильной балок. Сопротивление советских войск на участках высадки было быстро сломлено, и немцы стали оборудовать плацдармы и накапливать там необходимые для дальнейшего наступления силы. Линия обороны советских войск оказалась разорванной, а отсутствие подвижных резервов исключило возможность проведения быстрых контратак. Противник убедился, что ему удалось добиться полной внезапности, и его потери во время переброски первой волны оказались минимальными. Организованного сопротивления во время высадки и боя за плацдарм на берегу оказано не было, единственным крупным очагом оказался только северо-восточный вход в Троицкий тоннель.
В бой с высаживавшимися батальонами 22-й и 24-й дивизий вступили остатки 95-й и 345-й дивизий, 79-й и 138-й бригад, 2-го полка морской пехоты, отдельные части береговой обороны. Но их сил для удержания берега было недостаточно. Не выдержав, бойцы этих частей стали отходить, дав возможность противнику закрепиться на захваченных плацдармах.
У Георгиевской балки в бой с высадившимся противником вступили остатки 79-й бригады, в районе Севастопольской ГРЭС боем руководил майор И.И. Кохно. Сдержать противника они не смогли, понеся новые потери, бригада отступила правым флангом к Малахову кургану, левым – к Павловскому мыску. В 6.35 южного берега достиг еще один полк 24-й дивизии. Он вступил в бой в устье Килен-балки и около северо-восточного входа в Троицкий тоннель.
В середине дня 24-я дивизия правым флангом и центром продолжала расширять прорыв, но ее левый фланг уперся в узел сопротивления в верховьях Георгиевской балки, уничтожить который, даже во взаимодействии с 50-й дивизией, сразу не удалось. Тогда была сформирована ударная группа, которая была направлена в обход в сторону ПМ 070, чтобы там соединиться с наступающими с юга батальонами соединения генерала Ф. Шмидта.
После полудня 22-я дивизия возобновила наступление. Однако кратковременной паузы советскому командованию оказалось достаточно для приведения своих войск в относительный порядок и перегруппировки. Поэтому, когда 16-й и 47-й полки вышли к Килен-балке между ПМ 074 и ПМ 075 и попытались пересечь ее, они попали под сильный сосредоточенный огонь. За обстрелом последовало несколько контратак, предпринятых одновременно с северного и южного направлений. Немецкое наступление застопорилось, батальоны пришлось спешно выводить из балки, которая грозила превратиться в ловушку. Тем временем остановилось продвижение 65-го полка, его пехота была вынуждена залечь под сильным пулеметным и ружейным огнем в районе ПМ 071 и ПМ 075. В 19.00 противник приступил к восстановлению дамбы, расположенной в восточной части Северной бухты, отказавшись от продолжения атак.
Вполне успешно развивалась борьба на плацдарме 24-й дивизии. Утром на южный берег бухты были дополнительно переброшены три батальона 31-го и один батальон 102-го полков. Вскоре после высадки по ним открыла огонь советская артиллерия, предположительно из орудий калибра 152 мм, обстрел продолжался с 12.00 до 14.30. Но остановить наступление только огнем орудий было, конечно, невозможно. Саперы подорвали северо-восточный выход из Троицкого тоннеля. Вследствие потерь, понесенных батальонами, а также общего утомления продолжение наступления было отложено до 20.30. Далее командир дивизии предполагал захватить Школу оружия Учебного отряда Черноморского флота и во взаимодействии с 22-й дивизией Камчатский люнет. За день перед фронтом 24-й дивизии на плацдарме было убито до 500 красноармейцев.
В 17.00 неожиданно на воздух взлетело трехэтажное здание и штольни, расположенные у северо-восточного входа в Троицкий тоннель. Поскольку немецкие саперы никаких действий не проводили, командование 24-й дивизии пришло к выводу, что русские подорвали себя сами.
В течение всего дня на южный берег происходила переброска основных сил 22-й и 24-й дивизий, артиллерии и минометов, практически не встречая противодействия со стороны советских войск. Во второй половине дня противник развернул наступление с захваченных плацдармов в направлении Килен-балки и горы Суздальской. К исходу дня эти рубежи немцами были захвачены. В результате войска IV сектора были оттеснены на линию западные скаты Килен-балки – Камчатский люнет – английский редут «Виктория». Сюда отошли остатки сводного батальона 95-й дивизии и заняли оборону между верховьями Килен-балки и Докового оврага, прикрыв направление на Камчатку и Малахов курган. У Английского кладбища закрепились бойцы батальона, сформированного из подразделений химической защиты. В полуокружении на северо-восточных скатах горы Суздальской оказались 138-я бригада, 345-я дивизия и части 8-й бригады[373].
С раннего утра развернулось наступление противника в долине р. Черная. На правом фланге LIV корпуса с утра перешла румынская 4-я дивизия в общем западном направлении. Задачей дивизии в течение дня оставалось продвижение в сторону города с целью отвлечения сил на себя и ослабления сопротивления советских войск перед фронтом 50-й и 22-й дивизий, которые наносили главный удар[374].
В начале своего утреннего наступления 132-я дивизия наткнулась на серьезное сопротивление, особенно упорным оно было в районе противотанкового рва и возле выс. ПМ 079 за Килен-балкой, где оказалась оборудованная бетонными дотами позиция. Но вскоре при поддержке девяти штурмовых орудий 72-й и 42-й полки прорвали оборону и сравнительно быстро стали продвигаться в сторону Севастополя. Во второй половине дня полки вышли к дороге между ПМ 077 и ПМ 078 и к противотанковому рву западнее ПМ 078. Слева был установлен контакт с соседней дивизией[375].
Ночью на левый берег р. Черная перебросили два взвода 2-й роты 71-го саперного батальона. Под командованием унтер-офицера Хафке они поднялись на гребень высот, расположенных над Инкерманом, и атаковали позиции на их вершине. Они обстреляли спавших в окопе солдат, уничтожили 3 станковых пулемета и захватили около 50 пленных. Спустившись вниз, они доложили, что нет никакого значительного прикрытия юго-западнее ПМ 066, восточнее и северо-восточнее «Старого форта». Но при этом все балки, ведущие на запад из долины р. Черная, простреливались укрытыми в пещерах орудиями и пулеметами и оставались недоступными для фронтальной атаки.
В 5.00 дивизия приступила к выполнению операции «Факельтанц». Ее батальоны при поддержке левого соседа, 132-й дивизии, предприняли атаку в направлении от ПМ 066. Как оказалось, осуществленный накануне захват д. Гайтаны не привел к полному уничтожению очагов сопротивления, особенно много их сохранилось на левом фланге. Они оживились сразу, как только немецкие батальоны стали готовиться к атакам. Поэтому часть людских сил дивизии, противотанковых орудий и пулеметов пришлось отвлечь на уничтожение мелких очагов сопротивления.
С восходом солнца все батальоны дивизии Ф. Шмидта изготовились на исходных позициях для продолжения наступления. В 8.00 3-й батальон 123-й дивизии совместно с правофланговым 72-м полком 132-й предпринял первую атаку на «Старый форт». К 14.00 тот был взят штурмом, и в руки противника попали 60 пленных и большое количество военного имущества. После короткой передышки батальон возобновил движение на выс. ПМ 070. К «Старому форту» была переброшена боевая группа «Вальтер» в составе 32-го полка с отдельными подразделениями 122-го полка. Оттуда они предприняли атаку на соединение с 24-й дивизией и вышли к балке у завода «Шампаны». К 13.30 местность у изгиба дорог северо-западнее «Старого форта» была в руках противника. Немцы взяли под обстрел все попытки советских войск прорваться в западном направлении. Неподалеку от «Старого форта» группа солдат из 2-го батальона в одном из гротов захватила 12 пленных, среди них оказался командир в звании майора[376].
Наступление 121-го полка с раннего утра развивалось медленно, так как почти сразу оно встретило упорное сопротивление в штольнях и пещерах высот, расположенных за устьем р. Черная. Для отражения немецких атак приморцы использовали все имевшееся в их распоряжении оружие – от винтовок до орудий самых крупных калибров, а также удары авиации. На этом направлении противнику пришлось задействовать почти всю артиллерию дивизии, чтобы подавить очаги сопротивления и дать своим батальонам возможность развивать атаку. Для облегчения продвижения пехотинцев вверх по балкам пришлось привлекать авиацию, но вплоть до второй половины дня 29 июня бой все еще продолжался. Против опорных пунктов немцы пытались использовать и саперов, но их «подготовительные работы для подрыва и задымления были прекращены вследствие непрекращавшегося огня пехотинцев, пулеметов и минометов, который велся из огромного количества окопов, и больших собственных потерь»[377].
После перегруппировки 123-й полк вечером возобновил одной своей боевой группой наступление от «Старого форта» на запад, в сторону перекрестка дорог у ПМ 077, достиг и перешел через нее. Другая боевая группа направилась в сторону выс. ПМ 070, но попала под контратаку советских войск, проведенную из северо-восточной части противотанкового рва. И хотя контратака была отбита, продвижение боевой группы остановилось. Отдельные части 122-го и 32-го полков от «Старого форта» двигались на север в направлении Северной бухты и наступавших на этом направлении частей 121-го полка. За день боев 123-й полк потерял 2 унтер-офицеров, 4 солдат убитыми и 8 унтер-офицеров и 25 солдат ранеными. Еще 1 солдат пропал без вести.
В ночь на 29 июня остатки 25-й дивизии отошли на рубеж Английское кладбище – хут. Дергачи – Хомутова балка. К этому времени во всей дивизии осталось не более 400–500 бойцов, способных держать оружие. Из всей артиллерии действовали только пять 45-мм орудий противотанкового дивизиона майора И.А. Кудия. 29 июня в боях с частями противника, прорвавшимися через Сапун-гору, погиб командир 99-го гаубичного артполка подполковник С.И. Басенко и был ранен майор А.И. Жук, командир 31-го полка[378].
Южный сектор
Схемы № 12 и № 15
Главные события дня разворачивались в районе Сапун-горы. Именно здесь решалась судьба обороны, судьба Приморской армии, судьба Севастополя. Штурма Сапун-горы ждали, к его отражению готовились, насколько было возможно, тщательно. В целом гора выглядела неприступной, и, если вспомнить, сколько сил и времени тратил противник на захват менее укрепленных вершин, у командования Приморской армии и СОРа были основания полагать, что Сапун-гора станет костью в горле немецкого наступления. Но оно, как и прежде, не могло определить, в каком именно месте немцы попытаются нанести главный удар. Поэтому оборонявшиеся на высотах войска были равномерно распределены по их гребням и вершинам.
Пользуясь ночной темнотой, части XXX корпуса вышли на исходные рубежи для атаки. В 3.30 немецкие орудия и минометы открыли огонь необычайной мощи. «В то время как артиллерия покрывала конусообразными разрывами участок прорыва на Сапун-горе, легкие и тяжелые орудия направили свои выстрелы на дзоты противника, тяжелое пехотное оружие и зенитки, приданные каждому атакующему подразделению, били по позициям противника на склонах», – записано в «Журнале боевых действий XXX корпуса»[379]. Чтобы лишить оборонявшихся возможности вести фланговый огонь, их позиции в районе д. Карань были накрыты дымовой завесой.
Основной удар по позициям на Сапун-горе наносила 170-я дивизия. В четырех ее пехотных полках насчитывалось: в 391-м – 771 чел., в 399-м – 807 чел., в 420-м – 545 чел., в 105-м – 713 чел.[380]. В первый атакующий эшелон командиром соединения Э. Зандером были выделены (с севера на юг соответственно): 3-й батальон 399-го, 2-й батальон 420-го и 1-й батальон 391-го полков. Фронт наступления не превышал 800 м. Им предстояло нанести удар от Федюхиных высот через железнодорожную ветку против участка обороны 386-й дивизии.
Правее ударной группировки 170-й дивизии действовали батальоны румынской 1-й горной дивизии. К северу от нее находилась полоса наступления соединения генерала Г. Манолиу. В атаку он выделил два батальона: 8-й батальон 9-й горных групп и 4-й саперный батальон. На правый фланг 7-й бригады морской пехоты был нацелен 1-й батальон 124-го полка, уступом влево от которого в общем направлении на выс. 113, 8 выдвигался один батальон 266-го полка.
Артиллерийское наступление обеспечивали полки 170, 28 и 72-й немецких, 1-й, 4-й румынских дивизий, а также 2-й дивизион 2-го полка, 2-я батарея 818-я тяжелого дивизиона, 2-я батарея 284-го дивизиона, 150-мм гаубицы 154-го дивизиона, 210-мм мортиры 857-го дивизиона, 150-мм орудия 767-го полка, 70-й минометный полк и 2-й дивизион 1-го минометного полка.
Немцам и румынам в районе Сапун-горы противостояли части 386-й дивизии, 7-й и 9-й бригад морской пехоты. В д. Новые Шули располагалась рота 8-й бригады, которая должна была сковывать любые атаки в сторону Сапун-горы. В действительности оказалось, что ее принесли в жертву.
К 29 июня 7-я бригада морской пехоты состояла из трех батальонов, в которых насчитывалось до 1 тыс. бойцов и командиров. В артиллерийском дивизионе, которым командовал К.К. Иванов, оставалось совсем немного снарядов. В поддерживающей бригаду 19-й батарее 130-мм орудий Малахова кургана боеприпасы также подходили к концу. Поэтому отразить с помощью артиллерии крупную атаку противника уже было проблематичным. Из остатков тыловых подразделений заместитель командира бригады интендант 1 ранга П.М. Будяков сформировал роту, во главе которой встал капитан Минчонок. Она составляла последний резерв генерала Е.И. Жидилова[381]. Малочисленными и изнуренными предыдущими боями были полки 386-й дивизии, батальоны 8-й и 9-й бригад.
Немецкая артиллерийская подготовка началась в 2.30 залпом тяжелой батареи из района Сухой речки. Вскоре канонада превратилась в один сплошной рев – разобрать слова даже рядом стоящего человека было невозможно. По словам бывшего командира 7-й бригады генерала Е.И. Жидилова, «привыкли мы ко всему, но такого еще не переживали»[382]. Участок обороны 5-го батальона капитана А.В.Филиппова был полностью накрыт разрывами снарядов и мин, сразу же появились раненые и убитые. Тревожная ситуация складывалась и в остальных батальонах. Но наибольшей интенсивности обстрел велся по ложбине между выс. 75, 0 и 111,0, где оборонялись части 386-й дивизии.
Немногим лучше была ситуация в 9-й бригаде морской пехоты. Самый плотный огонь был открыт по участку, занимаемому 1-м батальоном. Уже вскоре после начала обстрела всякая связь с батальоном прервалась, и восстановить ее более не удалось. Через 40 минут противник перенес огонь в глубь обороны.
В 4.30 немецкая пехота поднялась в атаку. Как только она попыталась перейти железнодорожную линию, на нее обрушился сильнейший огонь с занимаемых советскими войсками позиций. Вся долина восточнее насыпи оказалась под обстрелом, и атакующие сразу же понесли крупные потери. Несладко пришлось и тем частям, которые еще не успели перейти железную дорогу, – по ним били минометы, прижимая их цепи к земле. Немцам в этот момент могло показаться, что вся их артиллерийская подготовка прошла впустую: никто не пострадал, и теперь придется, как и в предшествующие дни, выбивать обороняющихся из каждого окопа и из каждого дзота штыком и гранатой.
Использовать артиллерию и минометы для поддержки атакующих частей было невозможно: не позволяли утренние сумерки, дым от разрывов и поднявшаяся к небу пыль. Взлетавшие тут и там белые и красные ракеты скорее мешали, чем помогали наблюдателям определить местоположение передовых частей. В результате атака 2-го и 3-го батальонов 420-го и 399-го полков была сорвана, и только 1-й батальон 391-го полка сумел продвинуться и закрепиться на склонах. Пехотные командиры понимали, что отход принесет новые потери и наступление в таком случае непременно сорвется. Поэтому они отдали лишь один подходящий для сложившейся ситуации приказ – вперед! И немецкие солдаты за фантастически короткое время – за 1 час и 20 минут – прорвали советскую оборону и вышли на гребень Сапун-горы.
Находящиеся здесь позиции были оборудованы наилучшим образом. В окопах сидели командиры и красноармейцы, готовые сражаться за каждый метр земли. И как только перед ними появились немецкие солдаты, они встретили их огнем из всех видов оружия. Но противник быстро преодолел простреливаемое пространство и ворвался в траншеи. Завязались рукопашные схватки. К атакующим подходили все новые подкрепления, на развитие успеха был брошен прежде находившийся в резерве 105-й полк, и вскоре перевес оказался на стороне противника.
В 4.45 к атаке 170-й дивизии присоединились полки 72-й. Первыми в бой вступили 124-й полк и самокатная рота, им удалось занять выс. ПМ 035, а также дзоты севернее и западнее ПМ 036. Но далее ПМ 035 самокатчикам продвинуться не удалось, они встретили здесь серьезное сопротивление, которое заставило их остановиться. Тем временем остальные полки дивизии также перешли в наступление, постепенно продавливая оборону красноармейцев Приморской армии.
В 3.20 открыла огонь по атакуемому участку артиллерия румынских 1-го и 4-го полков, а также 3-й дивизион немецких зенитных орудий. Через полчаса вперед двинулась пехота. Совместно с солдатами 1-й горной дивизии они блокировали роту 8-й бригады морской пехоты в д. Новые Шули, теперь впереди лежало полотно железной дороги, за которым вздымались склоны Сапун-горы.
По приближавшимся румынам немедленно был открыт огонь, и им, как и соседним немцам, пришлось вести бой за каждый уступ, каждую огневую точку. Преодолевая сопротивление советских войск, румыны медленно карабкались в гору, в 5.20 опрокинули бойцов 8-й бригады морской пехоты и заняли среднюю часть склона. В поддержку атакующим батальонам по приказу генерала Г. Манолиу перебросили батарею горных орудий. Их установили на захваченной высоте 75,0, откуда они сразу же открыли огонь по позициям 8-й бригады. Вскоре подоспели огнеметчики и, присоединившись к атаке, стали помогать в уничтожении огневых точек.
Обнаружив угрозу своему правому флангу, полковник П.Ф. Горпищенко развернул против румын свой 3-й батальон и бросил его в бой. В этот момент к румынам присоединилась 9-я горная группа, и совместными усилиями контратаку отразили. Преследуя отходящих бойцов морской бригады, румыны ок. 6.00 вышли на гребень горы.
В это же время батальонами 124-го и 266-го полков немцы нанесли удар в стык обороны 1-го и 2-го батальонов 9-й бригады. Атака проводилась от д. Кадыковка. Действуя вдоль скатов высот Карагач, немцы стремились сбить части бригады с занимаемых позиций и одновременно охватить фланг 4-го батальона в районе Хомутовой балки. Чтобы сорвать атаку, полковник Н.В. Благовещенский приказал выдвинуть две артиллерийские батареи из дивизиона лейтенанта А.А. Зегжда на открытые позиции в районе остановки «10-й километр». Этот маневр позволил батальонам еще в течение пяти часов удерживать свои позиции[383]. Но в ходе боя были потеряны 3 орудия.
Однако главный удар противника пришелся по полосе обороны 386-й дивизии. В 3.15 утра начался мощный артиллерийско-минометный обстрел позиций, причем были применены реактивные минометы «Небельверфер». Подготовка продолжалась 40 минут и нанесла оборонявшимся значительные потери, практически их деморализовав. В 5.30 полки 170-й дивизии предприняли атаку на участок между выс. 75, 0 и 111,0. Оборона здесь была почти подавлена в ходе артиллерийской подготовки, но отдельные красноармейцы или небольшие группы попытались оказать посильное сопротивление рвущимся на гребень немцам.
Рота, выделенная командиром 8-й бригады полковником П.Ф. Горпищенко для обороны водокачки в д. Новые Шули, была отрезана от основных сил и уничтожена. В 5.00 не выдержал удара и стал в беспорядке отходить 775-й полк. Это позволило противнику развернуться во фланг и тыл 8-й бригаде. Первая же утренняя атака привела к прорыву линии обороны по гребню Сапун-горы, и советские войска стали отходить на плато. Гарнизоны некоторых дзотов оказались отрезанными, но продолжали стрелять во фланг и тыл ворвавшимся на вершину горы немцам. Такие огневые точки пришлось блокировать, отложив уничтожение на другое, более подходящее время. К 6.00 продвижение противника приостановилось, его солдаты, ворвавшись на гребень горы, остановились, не имея сил, чтобы развить успех. И противник решил подтянуть резервы и нанести еще один удар, теперь уже – авиацией.
В 5.50 над позициями советских войск на Сапун-горе развернулись пикирующие бомбардировщики. Самолеты Ju-87 сбросили свой бомбовый груз с минимальных высот, чуть ли не на головы оборонявшимся. Они атаковали ранее разведанные узлы сопротивления, артиллерийские и минометные позиции и здесь, и к западу от горы. Зенитные батареи молчали – не было снарядов[384].
В 6.07 командир 28-й дивизии генерал Й. Зиннхубер отдал приказ перебросить один из пехотных полков на место убывшего вперед 105-го полка 170-й дивизии. В случае необходимости его также можно было бросить на Сапун-гору для развития успеха или для отражения контратак.
В соответствии с планом в наступление перешли полки румынской 1-й дивизии. Они с двух направлений – восточного и южного – повели атаки на д. Новые Шули. Командование соединения предполагало проскочить сильной ударной группой мимо южной окраины населенного пункта к перекрестку дорог на склоне Сапун-горы (ПМ 037). В 6.30 из дивизии поступило сообщение, что удалось ворваться в саму деревню и уже начался бой внутри нее. В целом сопротивление на этом участке уже было сломлено, отдельные группы красноармейцев еще вели огонь из окопов и дзотов восточнее ПМ 037, но общему наступлению они уже помешать не могли. Поэтому командир румынской дивизии заявил, что его солдаты готовы поддержать правый фланг 170-й дивизии в атаке на Сапун-гору[385].
Вскоре немцы пробились вдоль Ялтинского шоссе далеко в глубь обороны. Немногочисленный 765-й полк 386-й дивизии был смят, и его остатки начали беспорядочное отступление. В 6.00 немцы ворвались на оборонительные позиции 775-го полка 386-й дивизии и 3-го батальона 8-й бригады морской пехоты. Вскоре цельность позиции рухнула, 8-я рота лейтенанта Ф.П. Должикова оказалась в окружении и в последовавших боях была полностью уничтожена. Была утрачена связь между штабами и подчиненными подразделениями. Командир 8-й бригады полковник П.Ф. Горпищенко получил ранение и выбыл из строя. Легкое ранение получил и командир 386-й дивизии полковник Н.Ф. Скутельник. В 7.00 части 386-й дивизии и 8-й бригады, не выдержав натиска, стали отступать на хут. Дергачи и к истокам Хомутовой балки, где полковник Н.Ф. Скутельник попытался восстановить управление и организовать оборону.
В этой ситуации командование 386-й дивизии решило провести контрудар во фланг прорвавшемуся противнику силами остатков 772-го и 769-го полков. В обороне советских войск назрел кризис, она была прорвана в двух местах, и противник стал распространяться в сторону Сапун-горы и горы Суздальская. Чтобы восстановить положение, командир 386-й дивизии полковник Н.Ф. Скутельник бросил свои 772-й и 769-й полки в контратаку в общем направлении на развилку дорог и выс. 122, 5. Вскоре сам командир соединения, начальник оперативного отделения капитан Дроздов и военком штаба убыли на запасной командный пункт. Их отход прикрывали военком старший батальонный комиссар Р.И. Володченков и начальник штаба подполковник В.З. Степанов с небольшим отрядом[386]. Контрударом же никто фактически не руководил, и атака 772-го и 769-го полков закончилась полным провалом.
Атака бойцов 386-й дивизии не привела к ликвидации прорыва и восстановлению положения, она только временно приостановила немецкое наступление. К вечеру 29 июня остатки 386-й дивизии отошли в район вокзала – хут. Отрадное. Сапун-гору пришлось оставить, и к ночи на 30 июня она полностью перешла в руки противника. В боях 29 июня 386-я дивизия и 8-я бригада потеряли до 85 % личного состава[387].
Несмотря на обозначившийся прорыв, держалась на Сапун-горе 7-я бригада полковника Е.И. Жидилова. Обстреливая немецкие части во фланг, ее 5-й батальон попытался прикрыть начавшийся отход соседей слева. Но противник, подтянув к склонам горы минометы и орудия малого и среднего калибра, открыл огонь по позициям батальона почти в упор. Удержать противника своими малыми силами 5-й батальон не смог. По приказу генерала Е.И. Жидилова 1-й батальон направил одну роту с двумя станковыми пулеметами и взводом противотанковых ружей на подкрепление 5-го батальона. Рота заняла позиции на фланге, развернувшись фронтом в сторону Ялтинского шоссе. В 14.00 командир 4-го батальона капитан Родин донес, что начала отступление 9-я бригада. Минометная рота выпустила по противнику последние мины и замолчала. Создалось впечатление, что 7-я бригада оказалась в полуокружении.
События в расположении 9-й бригады развивались по сходному сценарию. Противник прорвал оборону бригады на участке хутор Максимовича – выс. 101, 6. Оттуда он стал распространяться в северном направлении, заходя в тыл 2-му батальону, державшемуся вдоль Балаклавского шоссе. Стремясь вырваться из окружения, батальон оставил позиции и стал пробиваться на юго-запад. К 11.00 немцы вышли на рубеж пос. Кальфа.
К 8.00 штаб 7-й бригады утратил связь с подчиненными частями, положения на фронте не знал и боем уже не руководил. Фактически каждый командир батальона или роты теперь принимал решение на бой самостоятельно, взаимодействие между подразделениями было нарушено. Правофланговый 3-й батальон майора Панасюка потерял связь со штабом бригады и соседними батальонами. Не имея никаких новых указаний, он продолжал выполнять ранее поставленную задачу – держал оборону своего рубежа до конца.
В 8.35 командование XXX корпуса отдало указание наступающим частям не форсировать свое продвижение без необходимости. Общее положение перед фронтом XXX и LIV корпусов было еще не ясно, командованию хотелось избежать неоправданных потерь, если обстановка вдруг изменится не в пользу немцев. Пехоте следовало остановиться и подождать, пока 170-я дивизия не захватит полностью изгиб дорог с севера.
Тем временем поступили хорошие известия от северного соседа – LIV корпуса. Его 22-я и 24-я дивизии успешно переправились через Северную бухту, а 132-я дивизия своим левым флангом через ПМ 062 вышла на дорогу, где сомкнулась с правым флангом румынской 4-й дивизии. В дальнейшем по этой дороге стали перебрасывать артиллерию на новые позиции.
Между 8.00 и 9.00 под давлением батальонов 132-й дивизии стал отступать 514-й полк майора С.А. Кравца, постепенно оголяя левый фланг 8-й бригады. Вскоре она оказалась в полуокружении, связь с батальонами была потеряна. Получивший ранение полковник П.Ф. Горпищенко передал командование своему военкому полковому комиссару П.И. Силантьеву, а сам эвакуировался в тыл. К вечеру комиссар сумел собрать всего 350 бойцов – все, что осталось от бригады.
Получив благоприятные известия об успехах, достигнутых LIV корпусом, 170-я дивизия продолжила продвижение и в 9.15 достигла запланированного рубежа по линии южнее «Старого форта» – ПМ 078 – ПМ 038 – ПМ 039 – северный край дорожного серпантина в 500 м севернее ПМ 040. Наступление было поддержано атакой штурмовой группы 72-й дивизии от ПМ 036. Ей удалось взобраться на гребень Сапун-горы и завязать бой в траншеях на ее вершине, но выбить оттуда советские войска немецкие пехотинцы сразу не смогли. После полудня 170-я дивизия предприняла атаку левым флангом на выс. 201, 8 (западнее ПМ 041) и на ПМ 040. Продолжение продвижения в сторону ПМ 042 отложили до 16.00: к этому времени должны были закончиться перегруппировка сил дивизии и установление связи со всеми частями.
В 9.15 из штаба 11-й армии передали новый приказ командиру XXX корпуса начать наступление в западном направлении и занять противотанковый ров на Херсонесском полуострове. Генерал Э. фон Манштейн стремился не допустить отхода выбитых с Сапун-горы советских частей на западную окраину СОРа. В соответствии с приказом 170-я дивизия двинулась на запад, справа от нее в сражение вступила 28-я дивизия, которой подчинялся 420-й полк. В итоге соединение генерала Й. Зиннхубера состояло уже из четырех полков, а 72-я дивизия выводилась из боя. Советские войска уже почти не оказывали сопротивления, отступая к м. Херсонес и Севастополю.
В 7-й бригаде после полудня насчитывалось всего полторы сотни человек. Ее 5-й батальон, оставленный на Сапун-горе, погиб полностью, от 1-го батальона после десяти часов боя на Ялтинском шоссе осталась небольшая горстка краснофлотцев, почти полностью полег у высоты Карагач 4-й батальон. Героическая 7-я бригада истекла кровью на подступах к Севастополю. В руках генерала Е.И. Жидилова, всего несколько недель назад командира лучшей бригады, осталось несколько групп краснофлотцев, «управление которыми терялось или было потеряно, и артиллерия в составе одной пушки»[388].
К вечеру сопротивление по Сапун-горе было сломлено. Только в отдельных местах наступавшие немецкие части еще встречали огонь красноармейцев, но его быстро подавляли. Артиллерия СОРа фактически бездействовала. Быстро росло количество захваченных противником пленных и трофеев, что однозначно свидетельствовало о начавшемся развале фронта и деморализации войск. В 16.00 противник вышел на гребень в районе серпантина Ялтинского шоссе, и оборонительная позиция по Сапун-горе рухнула окончательно.
После 16.00 наступление XXX корпуса возобновилось. Немецкая 170-я дивизия, в состав которой вошел 105-й полк, атаковала в южном направлении. К 19.00 она достигла рубежа в 200 м севернее и северо-западнее выс. 241, 5. Полки 28-й дивизии тем временем прочно заняли позиции на Сапун-горе.
После захвата рубежей на Сапун-горе XXX корпус вырвался на оперативный простор. В качестве усиления ему был придан 3-й батальон 204-го танкового полка. В подчинение командира 28-й дивизии перешел 300-й танковый дивизион.
Наступавший в центре боевых порядков 72-й дивизии 401-й полк после короткого боя захватил позиции на склоне южнее ПМ 018. При сильной поддержке авиации 28-я дивизия развивала наступление в юго-западном и южном направлениях, намереваясь занять Английское кладбище. Ее 420-й полк прорвался далеко на восток за противотанковый ров, где остановился, ожидая подхода соседей: дальнейшее продвижение без прикрытия справа представлялось слишком опасным. В соответствии с замыслом командования XXX корпуса полк должен был закрепиться на своих позициях и дождаться наступления утра 30 июня.
Пока северный сосед отсутствовал, части ХХХ корпуса продолжали наступление в юго-западном направлении. 28-й и 170-й дивизиям удалось осуществить глубокое вклинение между советскими 388-й дивизией и 9-й бригадой. К вечеру немецкое командование могло с явной радостью для себя констатировать, что в сражении за крепость Севастополь достигнут решающий успех. И пусть советские войска на ряде участков продолжали оказывать упорное сопротивление, основная цель тяжелых многодневных боев была достигнута. К вечеру участок прорыва XXX корпуса составлял 5 км в ширину и до 3 км в глубину. Всем стало ясно, что прорыв внутрь крепости совершен и в самое ближайшее время должен привести к ее падению. Командование армии было довольно результатами, достигнутыми дивизиями XXX корпуса.
В конце дня был отдан приказ всем войскам СОРа отходить к мысу Херсонес. Но в 23.00 поступило уточнение: 953-му полку отойти на позиции восточнее д. Николаевка. Здесь совместно с батальонами 9-й бригады следовало занять оборону и прикрывать отход войск I и II секторов. Для усиления плотности огня предлагалось установить связь с 35-й батареей и использовать ее для отражения атак.
На крайнем правом фланге СОРа по-прежнему стойко оборонялся 456-й полк 109-й дивизии. Противник в полосе его обороны, предпринимая одну атаку за другой, пытался взять выс. 212, 1, прикрывавшую выход к центру Балаклавы. Вскоре здесь сложилась тяжелая ситуация, грозящая прорывом оборонительных линий. На угрожаемый участок прибыл сам командир полка подполковник Г.А. Рубцов. Он привел с собой последний резерв – роту автоматчиков. При ее поддержке красноармейцы-пограничники выбили противника с высоты. Тогда немцы, перегруппировавшись, предприняли еще несколько атак, но, убедившись в стойкости обороны, от новых попыток захватить высоту отказались. К вечеру 456-й полк 109-й дивизии оказался в полуокружении. В 0.00 от командования СОРа был получен приказ – оставить Балаклаву и отходить к Георгиевскому монастырю.
В 12.00 состоялся разговор между адмиралом Ф.С. Октябрьским и генералом П.А. Моргуновым. Командующий СОРом спросил о состоянии 9-й бригады морской пехоты. На что был дан ответ, что бригада полковника Н.В. Благовещенского уже в бою и на фронт отправлен ее последний, находившийся ранее в противодесантной обороне батальон. Далее адмирал спросил о состоянии запасного командного пункта на 35-й батарее. Комендант береговой обороны доложил, что все помещения к приему штаба СОРа и Военного совета готовы. На батарее имеются три мощные радиостанции, связисты установили дополнительно еще две. Ответы, видимо, удовлетворили командующего, но он счел необходимым пояснить, что в ближайшее время, завтра или послезавтра, он планирует перебраться на запасной КП[389]. Видимо, 9-я бригада интересовала адмирала как резерв для непосредственного прикрытия батареи.
Генерал П.А. Моргунов посоветовал командующему СОРом перебраться на запасной КП немедленно, поскольку у немцев есть возможность неожиданно ворваться в город и отрезать адмирала от 35-й батареи. На это Ф.С. Октябрьский нарочито резко возразил: «Ты преувеличиваешь силы гитлеровцев, они имеют большие потери, и мы продержимся еще несколько дней». Как пояснил далее сам П.А. Моргунов, адмирал «не любил, когда ему говорили, что немцы еще имеют силы»[390]. Но в ходе дальнейшей беседы Ф.С. Октябрьский все-таки позволил себя уговорить.
В приведенном выше пассаже любопытны некоторые психологические моменты. Прежде всего, показная уверенность командующего СОРа в том, что Севастополь еще может держаться в течение нескольких дней. Она сочеталась с нежеланием признавать, что, несмотря на все усилия, нанести противнику такие потери, чтобы он прекратил наступление, не удалось. Адмирал выражал недовольство своим подчиненным, когда те говорили, что сил у противника для продолжения наступления еще достаточно.
Следует заметить, что сам адмирал Ф.С. Октябрьский, докладывая в вышестоящие инстанции, также заверял, что город возможно удержать, а силы противника на исходе. В результате у вышестоящего командования складывалось искаженное представление о реальном положении дел в Севастополе. Разумеется, что ни маршал С.М. Буденный, ни нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов не понимали всю серьезность положения и, естественно, никак не задумывались о возможности эвакуации гарнизона. Все это оказало свое влияние на последующие события.
Как отмечалось в «Журнале боевых действий» Приморской армии, 29 июня оставалось около 18 тыс. человек в составе активных войск, количество артиллерии береговой обороны сократилось до 16 орудий, а артиллерии ПВО – до 20. Полевая артиллерия оставалась достаточно многочисленной, насчитывая до 200 орудий от 76 мм и выше[391], но она испытывала кризис с боеприпасами. Северная сторона была захвачена, противник преодолел Северную бухту, преодолел Сапунгорский рубеж. В результате создалась опасность захвата городской части Севастополя. Но, как считал командарм генерал И.Е. Петров, возможности Приморской армии для сопротивления исчерпаны еще не были. Предполагалось «привести части в порядок, отойти на более выгодные позиции»[392]. Командиру сводного полка Н.А. Баранову было приказано сосредоточить свою часть, разбросанную по нескольким оборонительным участкам. В дальнейшем полк предполагалось использовать для прикрытия, если противник прорвется в город. В случае отхода советских войск в Севастополь подполковнику Н.А. Баранову надлежало вступить в подчинение к командиру дивизии, оказавшемуся на его участке. В составе сводного полка насчитывалось до 1500 бойцов.
Бронепоезд «Железняков», как уже говорилось, был заперт в тоннеле. По приказу командира инженера-капитана 2 ранга М.Ф. Харченко экипаж был разделен на две части. Первая группа, в которую вошли железнодорожники, комендоры и пулеметчики под командованием военкома полкового комиссара П.А. Порозова осталась в тоннеле, пытаясь вывести из него хоть часть состава. Вторая, возглавляемая самим командиром, отправилась к Килен-балке, где включилась в систему обороны. Оттуда ее остатки отошли к железнодорожному вокзалу и далее – к мысу Херсонес.
На рассвете 30 июня противник оттеснил железняковцев в тоннель. Все выходы из него были блокированы и простреливались пулеметами и минометами. К этому времени в тоннеле скопилось большое количество мирных жителей: рабочих, женщин, стариков, детей, всего – до 400 человек. Чтобы они не пострадали в ходе неизбежных боев, их отправили наверх, к немцам. Оставшиеся краснофлотцы бронепоезда и присоединившиеся к ним бойцы Приморской армии решили держаться до конца. Началась блокада тоннеля[393].
На третий день, 1 июля, комиссаром П.А. Порозовым было проведено собрание, чтобы решить, что делать дальше. Положение блокированных ухудшалось стремительно, кончились запасы воды, очень мало осталось продовольствия и боеприпасов. Часть экипажа предлагала взорвать тоннель, чтобы не сдаваться в плен (под землей находилось до 200 тонн взрывчатки), другие считали правильным попытаться прорваться через немецкие заслоны, третьи – продолбить в скале новый тоннель и через него выбраться наружу.
Большинство решило прорываться с боем. Местом прорыва избрали южный выход из тоннеля. Но, к сожалению, противник надежно блокировал все выходы, прикрыв их пулеметными гнездами. Прорыв закончился полным провалом. Большая часть экипажа, вышедшая на поверхность, попала под обстрел и либо погибла, либо оказалась в плену. Оставшиеся в живых вернулись в тоннель. Но в него уже с противоположной стороны ворвались немцы и крымские татары. По воспоминаниям очевидцев, в тоннеле начался пожар. Полковой комиссар П.А. Порозов попытался взорвать тоннель, но был убит. Остальных защитников тоннеля ждала смерть или плен. Борьба железняковцев закончилась[394].
В дивизиях к концу дня осталось по 300–400 бойцов, в бригадах – по 100–200. Из 50 батарей береговой обороны осталось 15, но и на них было недостаточно боеприпасов. Количество погибших и раненых за 29 июня уже не поддавалось учету. Резко возросло количество попавших в плен, что было явным признаком надвигавшейся катастрофы.
В 19.00 и.о. начальника отдела плавсредств и гаваней капитан 2 ранга И.А. Заруба получил приказ начальника штаба СОР капитана 1 ранга Васильева уничтожить все суда, которые невозможно поставить на ход. Приказ был выполнен в ночь на 30 июня, при этом килектор, часть барж и буксиров были только притоплены, так как подрывать их было нечем[395].
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги