BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Глава 22. «Кризис преодолен сравнительно быстро»

Когда в 1945 году в Берлин вошли войска Красной армии, никого из семьи Квандт в городе уже не было. Гюнтер Квандт сбежал на Штарнбергское озеро, Гаральд Квандт находился в британском плену в Северной Африке, а Герберт Квандт — в Биссендорфе под Ганновером. Управление фирмы AFA неофициально было перенесено туда в начале 1945 года — и отсюда должно было начинаться ее восстановление.

Когда 20 апреля 1945 года войска союзников заняли завод в Ганновер-Штёккене, они застали его невредимым. Однако после освобождения на предприятие обрушили свой гнев люди, работавшие там по принуждению. Многие машины были испорчены, и завод пришлось взять под охрану американским солдатам. Производство удалось запустить намного быстрее, чем ожидалось. Если весной 1945 года казалось, что рабочие и служащие разошлись навсегда, то уже 1 июля того же года в Ганновере производство было возобновлено. Фирма AFA, которая несколько месяцев назад выпускала продукцию для вермахта, изготавливала теперь стартерные батареи для британских оккупационных властей.

По распоряжению военной администрации Гюнтер Квандт был смещен со своего поста. Герберт Квандт тоже некоторое время не мог выступать как член Правления. Поэтому задача руководить фирмой AFA и не допустить полного разорения завода была возложена на Хорста Павела. Юрист в очередной раз сумел защитить интересы Квандта. Сначала англичане потребовали полностью демонтировать все оборудование, но потом сократили объем демонтажа в два раза, предоставив отбор машин Павелу. В упорной борьбе ему удалось сохранить основные производственные мощности.

В Биссендорфе, где в нескольких бараках посреди соснового леса работало руководство AFA, временно жил Герберт Квандт. Примитивные условия жизни с ним делили многие сотрудники фирмы. Пищу готовили на железной плите, а в качестве зеркала для бритья мужчинам служил обломок прожектора зенитной пушки.

Вскоре Павел вместе с Гербертом Квандтом отправились в поездку по Германии. Они хотели выяснить, как обстояли дела с многочисленными заводами группы Квандта, так как теперь речь шла о том, чтобы предотвратить демонтаж и там. Кроме того, они должны были выявить менеджеров, которые в этой неясной ситуации пытались выйти со своими заводами из распавшегося концерна и стать самостоятельными. Оккупационные власти смотрели на такие попытки благосклонно, так как они вели к децентрализации экономической власти. Квандт, напротив, стремясь сохранить семейную промышленную империю, старался держать предприятия под контролем, чтобы не допустить вакуума власти.

В Баварии Герберт Квандт посетил также и своего отца. Британская военная администрация дала ему разрешение на встречу, но с условием, что они не будут говорить на деловые темы. Однако Гюнтер Квандт вовсе не собирался выполнять это обязательство и все время переводил разговор на тему восстановления. Сыну же запрет был очень удобен, поскольку он наслаждался самостоятельностью.

В июне 1947 года госсекретарь США Джордж Маршалл провозгласил Программу помощи немецкой экономике, которая была отклонена Советским Союзом и в итоге пошла на пользу только западным зонам оккупации. Фирма AFA с помощью этой программы смогла отремонтировать или заменить разрушенное оборудование. Уже в конце 1945 года, как следует из истории фирмы, «в западных зонах оккупации была осуществлена значительная конверсия». Однако в годы, предшествовавшие основанию Федеративной Республики Германии, AFA переживала настоящий подъем, хотя и с очень низкого старта. За первые полтора года после окончания войны она смогла увеличить выпуск продукции в три раза.

Недостатка в рабочей силе AFA не испытывала. Пленные, работавшие по принуждению, вернулись в свои страны, но на их места встали беженцы из восточных областей. В Ганновере они вскоре составили 70 процентов занятых. Большинство из переселенцев были полны решимости основать новое дело. Их желание работать и старание были важной основой нового подъема семьи акционера Квандта.

Вследствие поражения вермахта значительная часть владений семьи Квандт в Германии и за границей была потеряна, в том числе и то имущество, которое было получено благодаря начальным военным успехам Гитлера. Текстильные фабрики в Притцвалке и Виттштоке находились теперь в советской зоне оккупации. Суконные фирмы в Саксонии и Силезии были утеряны. Сельскохозяйственное имение Северин в Мекленбурге и многие заводы фирмы AFA были оккупированы Красной армией. И так же, как после Первой мировой войны, аккумуляторный концерн потерял поначалу всю свою собственность за границей. На заводах DWM дело обстояло не лучше.

Гюнтер Квандт очень сожалел о потерях: «Невозможно оценить сегодня мои потери, связанные с фирмами и предприятиями, на которые я работал лучшие годы своей жизни, сколько материальных ценностей и людей пропало. Я сознаю, что наши потери на фоне общей катастрофы, постигшей немецкий народ, не так велики. Несмотря на это, мои утраты мне доставляют большую боль: в каждом утерянном заводе, в каждом станке — мои размышления, планы, надежды».

В первые послевоенные годы было решено перенести юридический адрес фирмы AFA из Берлина в город Хаген, где она была основана. После конфискации советской военной администрацией завода Нидершёневайде, производившего сухие батареи, концерн основал в Ганновере предприятие Pertrix-Werke GmbH. Основное производство химической и фармацевтической фирмы Byk Gulden также было перенесено на Запад — в Констанцу.

Гюнтер Квандт, который до января 1948 года находился в заключении, мысленно строил планы восстановления: «Крах тотальный, как тотальной была война. Вокруг нас — руины. Многие погружены в ужаснейший пессимизм, не веря, что наше отечество когда-нибудь переживет подъем. Я, однако, не разделяю этих настроений». Промышленник верил, что «кризис будет преодолен сравнительно быстро».

В этой оценке он оказался прав, прежде всего, в отношении своих собственных перспектив. Денежная реформа 1948 года Квандта практически не коснулась. Нацистское правительство финансировало свою войну преимущественно с помощью кредитов, каждый раз печатая новые деньги. Следствием этого был громадный избыток денег. В 1945 году купюры, монеты и банковские активы на 300 миллиардов рейхсмарок не могли быть уравновешены товарами и услугами на сумму всего лишь 50 миллиардов марок. Поэтому не оставалось ничего другого, как изъять из обращения обесценившиеся деньги.

Только на первый взгляд могло показаться, что все немцы оказались в одинаковом положении. В действительности проявления денежной реформы были очень разными и для основной массы антисоциальными. Короче говоря, реформа сильно ударила по вкладчикам сберкасс, благоприятствовала должникам и не коснулась владельцев реальных ценностей, так как все активы и долги были реструктурированы таким образом, что за 100 рейхсмарок в конце концов давали 6,50 немецких марок (D-Mark).

Гюнтер Квандт мог, таким образом, одним ударом избавиться от большей части своих долгов, которые в апреле 1948 года составляли, по данным его адвоката на процессе по денацификации, около 12 миллионов рейхсмарок. Его громадное состояние в акциях, напротив, осталось нетронутым. Все земельные участки, заводы, склады товаров, которыми семья Квантд после 1945 года еще владела, не обесценились. Как это уже было после Первой мировой войны, Гюнтер Квандт снова извлек пользу из послевоенной денежной катастрофы. Миллионы вкладчиков потерей всего состояния должны были несколько раз оплатить проигранную войну, однако семья Квандт к новому экономическому старту имела преимущество, которого ее теперь вряд ли могли лишить. Правда, позже было принято решение о компенсации причиненного войной ущерба, в связи с чем бенефициарии должны были оплатить налоги на свою собственность. Однако это мало что изменило: обеспеченные слои затронуты не были.

Так семья Квандт, несмотря на потери, и после войны в разрушенной стране оставалась одной из самых богатых. При этом их активы были представлены самым ценным — производственной базой. Фирма AFA владела заводами в Ганновере и Хагене, Wintershall — калийными шахтами в Нижней Саксонии и Гессене, и кроме того, намечался рост доходов от сделок с нефтью. Семье также принадлежал внушительный пакет акций Daimler-Benz. Неподалеку от этого предприятия и поселился в апреле 1948 года Гюнтер Квандт, а вскоре в Штутгарте разместился и текстильный холдинг семьи Квандт Draeger-Werke GmbH.

Гаральд Квандт вернулся из британского плена в Германию в 1947 году. Ему было 26 лет, но выглядел он значительно старше. Практически со школьной скамьи Гаральд пошел в армию и имел за плечами четыре года войны и три года лагерной жизни. Теперь он должен был учиться ориентироваться в новой жизни. Прежде чем поступить в 1949 году в Техническую высшую школу в Ганновере, ему пришлось поработать каменщиком, литейщиком и сварщиком. Отец ограничивал его в деньгах, выдавая ежемесячно вексель на 300 марок. Но при этом уже во время учебы в институте сын промышленника заседал в Наблюдательных советах многих фирм группы Квандта. После восьми семестров, из которых несколько прошли в Штутгарте, в 1953 году Гаральд окончил учебу и получил диплом инженера.

Во время учебы в машиностроительном институте Гаральд Квандт в 1950 году женился на подруге своей юности Инге Бандеков — дочери адвоката, который некоторое время работал на Гюнтера Квандта и влюбился в его секретаршу. Когда та сообщила своему шефу, что хочет выйти замуж и уйти с работы, Квандт сказал в шутку юристу Бандеков, что за ним теперь должок в виде хорошей секретарши. Если у молодой пары появится дочка, то она должна будет как-нибудь поработать на него. И действительно Инге начала работать секретаршей у Гюнтера Квандта в конце 1940-х годов в Штутгарте, где она снова встретилась с Гаральдом Квандтом, тем изящным парашютистом, которым она восхищалась, еще будучи девочкой. В 1951 году у молодой пары родилась первая дочь, которую назвали Катарина. В 1952 году на свет появилась Габриела, а в 1955 году Инге Квандт родила еще одну дочь — Анетт.

Патриарх передает свою империю третьему поколению: Гюнтер Квандт с сыновьями на своем 70-летнем юбилее.

Герберт Квандт после войны также находился в поисках нового личного счастья. Его брак с Урзель Квандт был расторгнут еще в 1940 году, родившаяся в 1937 году дочь Сильвия жила у матери. Новой подругой жизни сына предпринимателя после войны стала Лизелотта Блобельт, на которой он женился в 1950 году. По словам бывших домработниц, золотых дел мастерица ради Герберта расторгла помолвку с другим мужчиной. Точно так же, как и у его брата Гаральда, в семье Герберта Квандта с небольшими перерывами родились трое детей: Соня в 1951 году, Сабина в 1953 году и Свен в 1956 году. Герберт Квандт придерживался той же традиции, что и Гюнтер Квандт и Магда Геббельс, которые давали своим детям имена, начинавшиеся с одинаковой буквы. Он следовал ей во всех трех браках, от которых осталось шесть наследников.

По убеждению Гюнтера Квандта, сыновья должны были после его смерти продолжить дело его жизни. При этом патриарх был уверен, что Герберт в качестве наследника справится с коммерческой и финансовой стороной дела. Для Гаральда, который в парашютно-десантных войсках был сапером, а теперь имел диплом инженера, предусматривался технический отдел. Но при этом сам пенсионер не хотел выпускать из рук бразды правления. Он был одержим стремлением восполнить потери, нанесенные войной. Хорст Павел рассказывал позже о послевоенных годах Гюнтера Квандта: «В 1948 году — ему было тогда 67 лет — он возобновил свою работу и на фирме АГА в качестве председателя Правления, и во всех руководящих органах, куда входил раньше, — он везде вернулся на свои прежние посты. И опять началась бурная деятельность, как будто он хотел наверстать то, что пропустил за годы отсутствия».

Однако здоровье Гюнтера Квандта было подорвано, и он должен был через каждые три—шесть месяцев на неделю-другую ложиться в больницу, куда всегда брал с собой большие чемоданы, полные документов. Сотрудники, занимавшие важные посты, по четко разработанному плану приходили к больному на совещания, а чтобы принять участие в заседании Наблюдательного совета, пациент как-то раз тайно покинул клинику.

Под руководством Гюнтера Квандта завод AFA в Ганновере был полностью перестроен и модернизирован. Сильно поврежденный во время войны завод в Хагене снова был приведен в порядок. Концерн завязывал новые связи с другими странами. Своего сына Герберта Гюнтер Квандт отправил в 1952 году в Аргентину, Уругвай и Бразилию, чтобы выяснить возможности расширения фирмы. Герберт также побывал на заводах в США, где вел переговоры о лицензиях и освежил старые контакты. «Мой отец, к сожалению, был уже не в состоянии присутствовать при этом. Но я думаю, что он был доволен, если я могу об этом сказать, что его сын, на его месте, впервые смог завязать такие международные связи», — вспоминал он позже. Порою Герберта и его сотрудников в то время ждал холодный прием, жаловался он: нужно было привыкнуть к тому, что «к проигравшим относились плохо».

Уже через несколько месяцев после денежной реформы аккумуляторный концерн стал бурно развиваться. Тогда фирма извлекала выгоду из войны в Корее, которая разразилась в июне 1950 года. США и их союзники снова начали вооружаться и блокировали тем самым производственные мощности на своих заводах, и немецкие фирмы были готовы закрыть экспортом образовавшиеся бреши. На счет фирмы AFA благодаря экспорту пришло на 15 процентов больше поступлений. Темпы роста во времена экономического чуда выражались двузначными показателями.

В последние годы своей жизни Гюнтер Квандт дирижировал своей империей из скромного кабинета во Франкфурте. Семья долго раздумывала, где построить управленческий офис аккумуляторной фирмы, размещавшейся раньше в Берлине. В конце концов выбрали Франкфурт, расположенный в центре страны: там находились крупные банки и недалеко большое химическое производство.

Прирожденное чутье на хорошие сделки подсказало Гюнтеру Квандту, что нужно заняться рынком недвижимости. Он ездил на «Фольксвагене» по ФРГ, и ведомства знакомили его с планами восстановительных работ. Во всех крупнейших немецких городах магнат успевал закрепить за собой многообещающие стройплощадки, расположенные в центре. Это было недешево, и старику пришлось выслушивать упреки от своего сына и Павела, не понимавших, зачем он инвестирует в участки земли большую долю капитала, который лучше было бы использовать в производстве. Ведь уже не хватало средств на зарплату персоналу и оклады руководителей. Однако вскоре они поняли, что собиратель недвижимости Гюнтер Квандт чувствует конъюнктуру лучше них.

Старший Квандт для себя после войны строил новый дом, но окончания строительства в Вад-Хомбурге не дождался. В 1954 году, вскоре после Рождества, он поехал отдыхать в Египет, чувствуя себя относительно здоровым. За день до наступления Нового года была запланирована экскурсия к пирамидам, которой не суждено было состояться. Утром 30 декабря 1954 года в возрасте 73 лет крупный промышленник ушел из жизни. До сих пор говорят, что в своей гостиничной постели Гюнтер Квандт нашел легкую смерть.

На траурную церемонию 8 января 1955 года, состоявшуюся в актовом зале Университета Иоганна Вольфганга Гёте во Франкфурте, собрались члены семьи, сотрудники и партнеры по бизнесу. В этот скорбный час работы были приостановлены на всех предприятиях Группы Квандт. Хорст Павел, ближайший сотрудник усопшего, рассказал о жизненном пути предпринимателя, которого он по праву сравнил с Августом Тиссеном, Эмилем Ратенау и Альфридом Круппом. Павел рассказал также, с какой невероятной уверенностью Квандт строил свою империю даже во времена великих кризисов и катастроф, как «гениально использовал «годы политической нестабильности и инфляции после Первой мировой войны: «Экономические кризисы — будь то время краха валютной системы 1918-1923 годов, критические годы с 1930 по 1932 или время изменения золотого содержания валюты — такие времена не наполняли его, как многих других, пессимизмом, он не падал духом и был исполнен веры в будущее. У него всегда была внутренняя установка на положительный результат. Предприниматель взвешивал шансы и риски, тщательно готовил свои действия и работал потом ловко и в то же время жестко до окончательного достижения поставленной цели». Это было чрезвычайно элегантное описание дара Гюнтера Квандта уметь извлекать личную выгоду из тяжелых для страны обстоятельств.

Об огромном вкладе Квандта в экономику вооружений Третьего рейха Павел ничего не сказал. Говоря о временах нацизма, он упомянул только, что «в военное время Гюнтер Квандт очень упорно работал: он редко покидал свой кабинет раньше 10 часов вечера. Я присутствовал на многих совещаниях, которые продолжались за полночь».

Герман Йозеф Абс произнес хвалебную речь еще в день 60-летия Квандта, в 1941 году. Тогда он приветствовал патриарха такими словами: «Однако Вашим выдающимся качеством является Ваша вера в Германию и в фюрера». В своем траурном выступлении 15 лет спустя он описал промышленника совсем по-другому: «Покойный никогда не раболепствовал перед сверхмощным государством».

Примечательно, что Гюнтер Квандт умер в год, когда Германия стала суверенным государством и выиграла первенство мира по футболу. Его жизнь закончилась в тот момент, когда в глазах многих немцев послевоенное безвременье завершилось. Людей переполняло новое чувство уверенности: крах был преодолен, возрождение началось. Немцы снова вышли на международную арену. На стадионе в Берне болельщики даже пели «Германия, Германия превыше всего». К немцам пришло новое самосознание, которое сменило депрессию и обреченность. Через девять лет после окончания войны побежденные вновь становились победителями.