Бремя власти

Глава 38 КОРОЛЕВА ТЕНЕЙ

Алиенора стояла на пригорке, дрожа от охватившего её невыразимого ужаса. Она опоздала.

Полная луна вставала над головой, освещая холмистое поле перед замком Драмланриг, а далеко на северо-западе, за холмами, виднелось едва различимое красноватое марево. Войско с тысячами факелов направлялось домой.

Поле было завалено телами погибших солдат. В самых противоестественных позах, разорванными и разрубленными, с застывшими в предсмертных гримасах лицами.

Девушку начал колотить озноб; зубы не попадали друг на друга. Отпустив лошадь, она медленно пошла вперёд, то и дело поскальзываясь в лужах крови и боясь увидеть страшное.

— Противники иногда успокаиваются только после того, как весь враждебный род бывает насажен на пику, — не так давно говорил ей Пемброк Ллевеллин.

Споткнувшись в темноте о чью-то конечность, Алиенора плашмя упала на обезглавленное тело, едва сдержав крик и смотря перед собой расширившимися глазами. О, боги, о, боги… пожалуйста, сделайте так, чтобы этого не случилось…

Она судорожно вскочила. Бегала по полю, падая и ползая на четвереньках, с остервенением переворачивая на своём пути всех, кто лежал лицом вниз. Платье её испачкалось, а руки по локоть были в чужой крови. Несколько раз она слышала чьи-то слабые стоны, бросаясь на эти звуки, как мать, потерявшая своего ребёнка.

И вдруг остановилась, потрясённая открывшимся перед ней зрелищем.

Длинный мост, ведущий к распахнутым настежь воротам Драмланрига, освещался десятками факелов. А между огней на пиках, закреплённых в каменной кладке, торчали отрубленные головы. Много голов.

Сознание Алиеноры помутилось. Дрожащими руками приподняв подол платья, на подкашивающихся ногах она медленно пошла к мосту.

Кто-то незнакомый. Со свалявшимися от запёкшейся крови волосами, открытым ртом и глазницей, из которой торчал арбалетный болт. Кто-то ещё. И ещё. А вот человек, которого она как будто смутно помнила. Из-за огромного безобразного шрама, который шёл у него через правую щёку. Когда она была совсем маленькой, он приезжал в Хартворд, и попытался погладить её по голове. Алиенора тогда зашлась в плаче от испуга и убежала к своему отцу, зарывшись в его колени. К основанию пики был небрежно прислонен щит с гербом. Белый единорог на тёмном фоне, и девиз: «Всегда на ногах». Бедвир. Великий Западный герцог Пепин Бедвир.

Моргнув, Алиенора сделала ещё несколько шагов и остановилась, прислонившись к холодному парапету. Белоснежная борода и даже в смерти добрая улыбка Пемброка Ллевеллина. А через две головы левее — граф Фульк Гленгорм, которого она последний раз видела в Хартворде.

Её руки безвольно упали вниз. Она стояла, глядя перед собой пустым взором и думая только о том, что сейчас надо будет обернуться и посмотреть на другую сторону моста. Стояла долго, очень долго и, наконец, обернулась.

Они были совсем рядом. Эдмунд и Лотар. Их открытые глаза внимательно и немного грустно смотрели на Алиенору.

Она заплакала. Стояла, шатаясь из стороны в сторону, а бесконечные слёзы текли и текли по её лицу.

Я опоздала. Я опоздала. Я опоздала.

Что же делать, что же делать.

За что, о Инэ, за что? Тряся головой, как больная, она поплелась внутрь, беспрерывно падая и вставая вновь.

Коридор, ведущий во внутренний двор замка, был тёмен и пуст, и только несколько мёртвых тел преграждали ей дорогу.

Споткнувшись обо что-то в полумраке, Алиенора вновь упала, больно ударившись о каменные плиты. Зажгла маленькую светящуюся сферу.

На полу в огромной луже ещё не высохшей крови лежала Айрис. Совершенно обнажённая, с широко раздвинутыми ногами и распоротым животом. Её большие серо-голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, неотрывно смотрели вверх.

Алиенора опустилась на колени, не в силах отвести взгляда от её бледного лица. Шестнадцатилетняя девочка, прожившая всю жизнь в ожидании счастья. Алиенора дрожала всё сильнее и сильнее, а изо рта рвался безумный крик.

Вдруг в дальнем конце коридора раздался чей-то смех. Из-за угла вышли двое солдат с факелами в руках. Увидев девушку, они остановились.

— Ишь ты, — удивлённо произнёс один, — баба…

— Сама пришла, — осклабился второй. — Эй, милашка! Сюда иди, не обидим…

Подняв голову, Алиенора смотрела на них немигающим взглядом. И медленно, очень медленно поднялась с колен, встав во весь рост. Лицо её стало чёрным, по жилам заструилась горячая кровь, и ей показалось, что сама она принялась расти. До невероятных размеров, заполоняя собой весь коридор, доставая головой до стрельчатых сводов и нависая над ошеломлёнными мужчинами. Длинными, как змеи, руками она могла бы сгрести их обоих, и сломать, как ненужные игрушки. В её ладонях возникли, увеличиваясь в размерах, два страшных тёмных шара, внутри которых вспыхивали и гасли красные прожилки. Солдаты от изумления открыли рты. И в то же мгновение их разорвало и растерзало на части, разметав кровавые ошмётки по всему коридору.

С глухим стуком к ногам девушки подкатилась оторванная голова одного из них. Внимательно на неё посмотрев, Алиенора подобрала юбки и не спеша пошла вперёд. Лицо её было недвижно.

Всего их было человек двадцать, орущих и пьянствующих при свете чадящих факелов, оскверняющих самим своим присутствием обеденную залу замка Драмланриг. Половина прекрасных витражей была разбита; наёмники, рыгая и плюя на мозаичный пол, пили из тех самых золотых и серебряных бокалов, которые всего несколько дней назад держали в руках она, Айрис, Лотар и Эдмунд, а герцог Ллевеллин, довольно улыбаясь в свою белоснежную бороду, произносил тост за счастье своих детей.

Почти все солдаты были в чёрных камзолах с клейморовскими жёлтыми леопардами; только у двоих или троих Алиенора заметила вышитых медведей с суковатыми палками — гербом графа Тэлфрина.

Она убила их всех. Сожгла и выпила их души, с удовлетворением ощущая, как из их корчащихся тел вместе с жизнью изливается дикий ужас, охвативший солдат при виде тоненькой девушки в заляпанном кровью платье, которая пришла и принесла с собой непонятную смерть.

Ужас грыз их изнутри, заставляя кататься по полу и выцарапывать себе глаза; несколько человек попытались убежать, но чёрные шары настигли их, превратив в пылающие факелы. С диким криком кто-то бросился на Алиенору с поднятым мечом, и она еле уловимым движением руки заставила его взлететь. Солдат повис в воздухе в двадцати футах над полом, дрыгая ногами, руками и воя от страха; Алиенора, слегка наклонив голову вбок, с детским любопытством наблюдала за ним, немного подивившись этой своей новой способности. Она подвигала пальцами: солдат то взлетал под потолок, то летел вниз. Она хмыкнула и, подняв его повыше, отпустила. Солдат упал спиной на лавку; позвоночник его мерзко хрустнул, и безжизненное тело сползло на пол. Алиенора поморщилась: звук был неприятный.

В соседней комнате на груде сваленных в кучу тряпок спал ещё один наёмник, настолько пьяный, что шум по соседству лишь заставлял его беспокойно ворочаться. Легко дотронувшись до его лба, она выпустила наружу его дыхание. Солдат проснулся и, задыхаясь, трясся в конвульсиях, глядя на Алиенору диким взглядом. Рот его открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег прибоем, а потемневшие зрачки расширились до нечеловеческих размеров. Она с интересом всматривалась в его глаза.

— Скажи, что ты чувствуешь? Скажи…

Его тело затихло, и Алиенора с лёгким раздражением отвернулась.

Прислушиваясь, она обошла ещё несколько помещений, брезгливо отпихивая ногами оторванные конечности. Везде стояла тишина, такая, что треск горящих факелов казался грохотом. Кивнув сама себе, направилась к выходу, на мост, ведущий к замку. На улице было светло: полная луна висела почти над головой, заливая замок-призрак мертвенным светом, а откуда-то далеко снизу еле доносился слабый шум морского прибоя. Хотя весна и близко, но по ночам ещё довольно холодно, размышляла она по дороге. Я не могу оставить их мерзнуть.

Вернувшись и спустившись в купальню, она зажгла несколько свечей и аккуратно поставила обе головы рядышком на край бассейна. Немного постояла рядом, задумавшись. Потом смущённо хихикнула и принялась стягивать с себя платье. Конечно, не очень-то прилично купаться совсем голой вместе с двумя молодыми людьми. Но, с другой стороны, иначе ведь не получится смыть с себя всю эту грязь. И, кроме того, это же её любимые мужчины. Её единственный братец Эдмунд, о котором она мечтала с самого детства, и такой нежный и сильный Лотар. А она — их любимая женщина. И то, что у неё есть, да и она сама, принадлежит только им и создано только для них.

Быстро взглянула на Эдмунда и немного смутилась, вспомнив, как совсем недавно стояла здесь, прижавшись к Лотару, соски её твердели от нерастраченного желания, а губы раскрывались сами собой в безумной жажде поцелуя.

— Я же все равно люблю тебя, братец, — нежно прошептала она, заглядывая ему в глаза.

И залилась счастливым смехом: Эдмунд услышал ее, хитро подмигнув. Я все понимаю, сестричка моя, сказал он.

Тихонько напевая себе под нос, она тёрла себя, счищая кровавые пятна, потом, едва касаясь ладошками, убрала грязь с их ненаглядных лиц и помыла обоим волосы. Прижав головы к груди, вылезла из купели и, ступая едва ли не на носочках, отправилась в свою опочивальню, старательно обходя многочисленные пятна на полу и перешагивая через спящие тела. По дороге даже развеселилась: забавно, думала она. Кто бы сказал ей ещё неделю назад, что она будет разгуливать по Драмланригу нагишом, да ещё в компании с двумя мужчинами.

Надела своё самое красивое платье: нежного персикового цвета, почти белое, и всё расшитое жемчугом; его ей подарила Айрис, бедняжка Айрис. Интересно, где она сейчас? Алиенора вздрогнула, замерев перед зеркалом на несколько мгновений. Ах, да. Но не стоит думать об этом. Это очень расстраивает. Но я никогда не забуду свою смешную подружку Айрис. Я ведь тоже пережила такое, хотя и не умерла. И те, кто сделал это с нами, получат по заслугам.

Или умерла? Умерла в тот самый момент? А потом снова и снова.

Она встала и внимательно посмотрела на Эдмунда и Лотара.

— Вам придётся подождать меня. Но обещаю — я скоро вернусь.

Быстро шагая, она отправилась в покои Эдмунда; чёрная тень росла и пропадала, мелькая по стене, когда она проходила мимо окон. Нажала на потайную кнопку в изголовье кровати и из открывшейся ниши достала маленький деревянный ларец, а из него — свёрток, завёрнутый в холщовую тряпицу. Развернула — и поднесла к падающему из окна лунному свету небольшой чёрный тускло поблёскивающий камень с резными знаками на одной из поверхностей. Да, это он. Прекрасно. Айрис, тебе понравится то, что я сделаю с ними.

Вернувшись, расчесала волосы и легла в постель, положив слева от себя Эдмунда, а справа — Лотара. Одного поцеловала в лоб — спокойной ночи, братец, — второго, нежно коснувшись, в губы. Я твоя, Лотар, мой суженый. И закрыла глаза. Нам всем нужно хорошенько выспаться перед дальней дорогой, подумала она. У нас ещё много, очень много дел.

Утром, почти счастливо улыбаясь — её любимые были с ней, — она не спеша собралась в дорогу. Умывшись и наскоро перекусив, сложила своё прекрасное платье в походный мешок, надела мужской костюм — по приказу герцога Ллевеллина ей пошили его для охоты, — и спустилась вниз. Задумчиво обошла всю конюшню, наконец остановив свой выбор на крепкой крапчатой кобыле.

Лошадь немного испуганно пофыркивала, косясь глазом на небольшой мешок, который ей приторочили к седлу, но девушка ласково её успокоила, скормив пару яблок. Оставив животное в стойле, принялась за дело.

С превеликими трудами она оттащила тело Айрис в её опочивальню. По дороге один раз остановилась, раздумывая. Я ведь смогла поднять того солдата в воздух, наверное, смогу и её, подумала она. Поколебавшись пару мгновений, решительно покачала головой. Нет, это не для моей весёлой подружки. Это для тех, кого она принесёт ей в сладостную жертву.

Уложила её в постель и, поцеловав, накрыла шёлковым покрывалом. За тебя я всё сделаю сама, а ты будешь смотреть из небесных чертогов, и хлопать в ладоши. Отнесла туда же головы герцога Ллевеллина и его сына, аккуратно поставив их на туалетный столик. Они должны быть вместе — и вместе видеть, как будут наказаны их враги.

Удовлетворённо улыбнувшись, отправилась в конюшню.

А потом были семь дней бешеной скачки и шесть ночей счастья. Маленькие облачка быстро неслись по высокому небу, а весенний ветерок развевал её волосы. Быстрее, ещё быстрее, погоняла она свою кобылу, вдыхая свежий воздух полной грудью, проносясь по слякотным дорогам мимо серых деревень. Вилланы, копошащиеся в своих огородах, поднимали головы и с каким-то врождённым подозрением на лицах провожали глазами скачущую во весь опор серую в мелких яблоках лошадь с прекрасной девушкой в седле.

А по вечерам у ярко горящего костра, где-нибудь на лесной опушке, наступало время долгих разговоров. Смеясь, они вспоминали свои встречи и казавшиеся забавными приключения. Есть совсем не хотелось: того куска солонины и фляги вина, который она прихватила в Драмланриге, ей хватило на всё путешествие. Спать — тоже. Она ласкала своих любимых, расчесывая им волосы и выдумывая иногда смешные причёски. А потом они все вместе громко веселились, и уже далеко заполночь устраивались на ночлег. Спали все вместе, а когда было особенно холодно, она нежно прижимала их к своей груди, испытывая чувство невиданной эйфории. Наконец-то мы вместе, радостно думала она, и наконец-то ей нечего больше бояться. Теперь ничто не в силах их разлучить.

К вечеру седьмого дня она свернула по узкой тропке в Чёрные горы. В том самом месте, где в прошлой своей жизни заприметила древний каменный столб, покрытый барельефами. Туман, вечно висевший над Марчем, встретил её, как старую знакомую.

Сидя на кровати в своей опочивальне, Алиенора раздумывала над метаморфозами, произошедшими с Марчем. Или, вернее сказать — пыталась раздумывать. В голове витала необъяснимая лёгкость, и мысли странным образом носились в холодной пустоте, сшибаясь и разлетаясь в стороны сверкающими осколками, мешая сосредоточиться на важном. В руках она держала Бремя Власти.

Марч оказался пуст и заброшен. Большая часть домов была заколочена, либо просто пустовала; ветер со скрипом раскачивал двери, еле державшиеся на кожаных петлях. Над редкими хижинами вился дымок; два-три человека, которых она встретила по дороге, оказались ей незнакомы и провожали её взглядами с выражением вялого любопытства на угрюмых лицах.

Сгустившуюся темноту перед замком только немного рассеивали два факела, вставленные в высокие железные стойки по обе стороны от входа. Одна из створок огромных дверей была приоткрыта и Алиенора беспрепятственно проникла внутрь, застав врасплох двух наёмников, игравших в кости при свете свечи. Они подняли головы, уставившись на позднюю гостью.

— Госпожа… — ошарашенно произнёс один. Он вскочил с лавки, но, вместо того, чтобы подойти к ней, попятился и опрометью кинулся вон, едва не сбив девушку с ног. Второй словно застыл.

Алиенора пожала плечами и, кинув мимолётный взгляд на стоявший в центре холла большой, размером с быка, чёрный камень с небольшим квадратным отверстием на матово поблёскивавшей поверхности, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Заглянула в комнату для слуг. Никого. Ни домоправительницы Герды, ни Гира Бекета с его помощниками. Кровати не застелены, а от соломенных тюфяков исходил ясно различимый запах гниения, и только беспорядочно сваленное в углу оружие и несколько солдатских портков показывали, что это помещение обитаемо. В покои Дрого она заходить не стала, заметив только, что та самая дверь в дальнем конце коридора заперта на внушительных размеров висячий замок.

Её опочивальня была холодна и не прибрана; кажется, подумала Алиенора, здесь ничего не изменилось с той ночи, когда она последний раз разговаривала здесь с Сайрусом: даже на полу перед окном лежал нетронутым железный лист с обгоревшими и уже спёкшимися от сырости остатками её платья.

В дверь тихонько постучали.

— Миледи, откройте, — торопливо прошептал кто-то с другой стороны.

Алиенора подняла засов.

Там стоял Бедах. Живой и здоровый, если не считать небольшого участка рябой кожи на левой щеке. В руке он сжимал древко короткого копья.

— Миледи, вам надо бежать, — так же шёпотом сказал он.

Девушка улыбнулась.

— Здравствуй, Бедах. Рада видеть тебя в добром здравии.

Тот кивнул.

— Да… да, миледи. Я тоже. Но послушайте меня…

— Почему же бежать, Бедах?

— У Фердимида приказ: арестовать вас сразу же, если вы вернётесь в Марч, и в цепях доставить в Лонхенбург, к графу Клеймору.

— Кто это — Фердимид?

— Наш нынешний начальник, из наёмников. Вы должны помнить его: здоровый такой малый без одного уха.

— Да, помню, — задумчиво протянула Алиенора. Фердимид был тем самым негодяем, которого она некогда велела выпороть за то, что он отобрал куриные яйца у одной крестьянки. — А где Ван Крох? И что вообще случилось с Марчем? Где все?

— Миледи… нет времени.

Алиенора пожала плечами.

— У меня оно есть, Бедах. Так что же?

Солдат удручённо вздохнул.

— Всех забрал с собой его светлость Рич Беркли. Там же идёт война. Так что даже рудокопов, способных носить оружие, угнали. А женщины либо отправились с ними, либо просто разбежались. Остались только с дюжину бедолаг, которым идти некуда, а как вояки они бесполезны. Замок Марч больше не интересует его светлость. Так что здесь только полтора десятка солдат. Либо охотятся, либо пьянствуют целыми днями. — Бедах умоляюще посмотрел на свою госпожу. — Но я прошу вас, миледи. Вы должны поторопиться.

Алиенора, не торопясь, вновь уселась на кровать.

— Куда там он должен меня отправить? В Лонхенбург? Иди и успокой своего начальника. Я и сама собираюсь туда. Как только закончу небольшое дело…

— Нет, нет, госпожа. — Бедах отчаянно помотал головой. — Вы не понимаете. Здесь в основном все уважали вас, и никто не верил в вашу причастность к смерти его светлости Дрого, но сейчас тут остались одни пропойцы. Фердимид служит Ричу уже двадцать лет, и не осмелится ослушаться, даже если этот приказ ему и не по нраву, а я не могу сказать, что он ему не по нраву. А граф Рич… он не любит вас. Вы бы слышали его, когда он приезжал сюда за телом своего сына. Поторопитесь, госпожа. Они сейчас собираются перед воротами Марча, но я смогу вывести вас через кухню.

Алиенора задумалась.

— Хорошо, Бедах. Я благодарю тебя. Но бежать не буду, в чём бы меня не обвиняли.

Солдат умоляюще взглянул на неё. Девушка улыбнулась.

— Не беспокойся за меня. И послушай внимательно и сделай то, что я скажу: беги сам. Прямо сейчас. Если только не хочешь сам участвовать в этом деле и доставить мне неприятность. Помочь ты мне не сможешь. А Фердимиду скажи, что я скоро спущусь вниз. Ему нет нужды тащить сюда свои цепи.

На мгновение замешкавшись, солдат поклонился и, ни слова не говоря, торопливо пошёл прочь.

Алиенора вздохнула. Вот оно, начало. Или начало было там, в Драмланриге? Или это и не начало вовсе, а конец? Она задумчиво взвесила на руках Бремя Власти, в очередной раз подивившись необычайному холоду, который исходил от этого камня. Положила его на кровать и быстро переоделась. Прекрасное нежно-персикового цвета платье немного измялось, а на рукаве она с неудовольствием заметила небольшое тёмное пятнышко. Должно быть, это Эдмунд или Лотар случайно испачкали его. Алиенора стиснула зубы. Это — напоминание. Напоминание о том, что кровь её родных и близких вопиет об отмщении.

Взяв камень в руки, она не спеша вышла из опочивальни.

В холле возле ворот толпились люди. В основном наёмники, среди которых она заметила только пару знакомых, и ещё какие-то оборванцы. Некоторые из солдат с хмурым видом прятали от неё глаза, другие, наоборот, смотрели дерзко и вызывающе. Бедаха среди них не было. Впереди всех стоял одноухий Фердимид, как будто даже злорадно ухмыляясь. Чуть левее от него кузнец вертел в руках кандалы.

Слишком большие для женщины, холодно подумала Алиенора.

— Ведьма! — вдруг яростно взвизгнул кто-то из толпы. Буквально в нескольких дюймах от её лица просвистел камень и, щёлкнув, отскочил от стены.

Алиенора нахмурилась. Точно — Гавен. Сосед бедняжки Луайне, тот самый мерзкий толстяк, который всегда раздражал её своей леностью и неопрятностью.

— Девица, — возвысил голос Фердимид, — по приказу господина нашего его высочества герцога Когара будешь закована ты в цепи и доставлена на его праведный суд в город Лонхенбург. Подойди и подставь руки.

— Девица? — медленно и с расстановкой спросила Алиенора. — Девица?!

Она сделала несколько шагов вперёд, опершись руками о чёрный камень в центре холла. Хронош звенел у неё в руках.

— Есть здесь кто-нибудь, кто готов встать на мою защиту?

Ответом ей было натужное молчание. Фердимид зло усмехнулся.

— Я знал, что этот день когда-нибудь придёт, — сказал он. Помолчал мгновение и с издевкой добавил: — Девица. И ещё: его светлость разрешил с тобой потешиться. Ты рада, девица? Потому что мы все ждали этого часа. Взять её!

Наёмники нерешительно потоптались на месте. Алиенора усмехнулась. Она протянула руку с Хроношем к отверстию посередине постамента. Камень покрылся инеем, а спиралевидные узоры на нём из чернильно-чёрных стали превращаться в красноватые.

— Начало конца, — медленно произнесла она.

И легко вставила Хронош в отверстие. Воздух вокруг неё мгновенно сгустился и задрожал. Хозяйка, хозяйка, хозяйка — шёпот тысяч голосов заполонил её голову.

— Взять её! — крикнул Фердимид и, не дожидаясь, сам ринулся через весь холл.

Она улыбнулась — и вытащила Хронош.

В то же мгновение из отверстия выплеснулись языки тумана и потекли по зале, на глазах приобретая формы чёрных, на две головы выше человека, фигур, словно одетых в длинные рваные плащи. Дикий свист, дробя камни, разнёсся над Марчем, мешаясь с воплями людей. Её новые подданные были голодны.

Алиенора засмеялась.