Бумеранги

Глава 40

Действует жадно, поглощает каждым движением губ. Он не церемонится, и его язык сразу же оказывается у меня во рту. Вкусный. Поцелуй длится недолго, мы не забываем, где находимся.

«Сколько же можно при свидетелях», - морщится он, смотрит на улицу, где уже начало темнеть и зажгли фонари, потом в мобильный и быстро набирает незнакомый мне адрес. Большой палец летает по сенсорному экрану, и вскоре сотовый уже у Трофимова.

- Константин Игоревич, ремонт еще не закончили.

Костя отмахивается и показывает знак ехать.

- Как скажете, босс.

«Данте» украла его детство и мою сестру. Она не дает права на ошибку. Но откуда-то появляются новые силы бороться.

Мы снова целуемся, но целомудренно, касаясь губами щек друг друга. Его руки обнимают меня через пуховик так сильно, что я их чувствую. И от объятий этого мужчины по телу разливается тепло. Это приятно. Костя трется носом о мою щеку, и я предвкушаю продолжение. Обостренные за бессонную ночь чувства острые, как бритва. Они режут меня изнутри. Мне больно. Я хочу остаться с ним наедине. Цепляюсь за него и заглядываю в глаза, а он смотрит на меня. Серьезный такой, немного грустный, а потом мягко улыбается.

Его рука на моем бедре, он ведет ее вверх, затем вниз, массируя. И продолжает смотреть. Ему жарко, и он расстегивает молнию на свитере чуть ниже ключиц, и я тут же впиваюсь взглядом в его шею. Он сглатывает.

Меня будоражит одна мысль о том, что мы останемся наедине.

И когда Трофимов оборачивается и сообщает:

- Приехали, Константин Игоревич.

Мы, не сговариваясь, вылетаем из машины, одновременно хлопая дверями. Костя сует Трофимову деньги и жестами показывает, что позвонит, как тот понадобится.

Мы устремляемся в подъезд, затем в лифт.

- Где мы?

«Это моя квартира, но там все еще разгром. Поэтому что бы ни случилось, не включай свет. Хорошо? Пожалуйста. Ни за что».

- Я не буду.

«Ты очень красивая. Я завтра снова куплю тебе малины. Или сегодня ночью. Поедем потом поищем? Тебе идет эта ягода»

- Всё вызнал уже про мое имя? - улыбаюсь.

«А то как же».

Мы держимся за руки.

- Пообещай, что больше никогда не будешь рисковать. Пожалуйста. Она - моя сестра, но ты - для меня не менее важен. Я не уверена, что захочу жить без тебя, - говорю предельно серьезно. - Я… не просто одинока по жизни, Костя, я сама себе чужая каждый день, каждую секунду. А с тобой… я живу.

«Армагеддец без тебя, Малика», - улыбается он. Мое имя он «произносит» медленно, внимательно следя за моим лицом. Я краснею от эмоций. Теряюсь. Начинаю стесняться. И дальше действует он.

Его правая рука на моей шее, он сжимает чуть сильнее, чем было бы нужно для массажа. Второй расстегивает мой пуховик одним резким движением. В этот момент двери лифта разъезжаются.

«Правила прежние, там темно, я все еще глухой и понятия не имею, чего от тебя ожидать. Держись за меня, отпустишь - я перестану», - настороженно.

- Никогда не отпущу.

Он улыбается широко и счастливо, и я понимаю, что хочется жить только ради этой его улыбки.

Когда мы оказываемся в темноте его квартиры, первым делом закрываем дверь на ключ - ни на секунду не забываем, что по-прежнему на прицеле, а затем он притягивает меня к себе и крепко обнимает. Очень искренне, это чувствуется. Кажется, конец света сегодня пережила не я одна.

Мы пробуем друг друга на вкус, ощупываем, словно убеждаясь, что это по-прежнему мы, никого не подменили и никто не передумал. Понимаю, что не отпущу ни за что. Он сдергивает с меня пуховик, и пока я вожусь с кофтой, скидывает свой, разувается. Он впечатывает меня в стену и прижимает своим телом. Подхватывает под бедра и заставляет обнять себя ногами за талию. Его снова очень много, я задыхаюсь, но мне это нравится.

Если бы Костя мог, то услышал бы мой громкий стон. Поцелуи теперь влажные, чувственные, а не сухие и скупые как прежде. Их следы на губах, щеках, на шее. Он чудовищно много времени уделяет шее, у меня там нет никаких особых точек, но он словно создает их сам. Или пробуждает. Я узнаю, что значит страсть и жажда мужчины, его тела. Кое-как стягиваю с него свитер. И когда Костя вновь прижимается ко мне своим обнаженным торсом, и я чувствую под пальцами его кожу, тугие мышцы и волоски на груди, мне становится по-настоящему жарко.

Обе его руки на моих бедрах, он прижимает меня к себе и толкается навстречу. Сильно. Я дрожу от нетерпения. Мой наивный попаданец тратит время на подготовку, которая давно не нужна. Скорее. Щипаю его за лопатки.

А он толкается снова, лаская языком мой язык.

Клянусь, он низко стонет мне в рот, когда я об него трусь, прекрасно ощущаю даже через джинсы, что он готов не меньше меня.

Теперь я жажду, чтобы он снял с меня эти чертовы трусы немедленно и понял, как сильно я его хочу.

Прямо сейчас.

Ну пожалуйста.

Мы оба стоим на полу. Я тянусь к его ремню и начинаю возиться с ним, пока Костя старается справиться с моим. Как два неудачника, в темноте пытаемся разобраться с чужими замками. Наверное, это последние замки, что разделяют нас. Мы торопимся, нервничаем.

Я должна знать, как расстегивается его ремень. В данный момент это кажется архиважным. Девушке положено уметь на раз два справляться с одеждой своего парня.

Своего парня.

Он стягивает с меня джинсы, опускаясь на корточки, прижимается губами к лобку и целует. Мои пальцы в его волосах. Боже, я сейчас начну прижимать его к себе сильнее.

Мгновением позже именно это я и делаю.

Он ласкает меня совсем недолго, но этого хватает, чтобы мои ноги ослабели окончательно. Я больше не могу ждать, мне нужно получить его сию минуту. Мне нужна разрядка. Я - тугой комок нервов и нетерпения. Я готова начать хныкать.

Он поднимается и приближает свое лицо к моему. Смотрит в упор, пока пальцами проводит у меня между ног под бельем, заставляя всхлипывать и дрожать. Той же самой рукой тянется к моему лицу и проводит двумя пальцами по моей щеке, оставляя очень влажный след, а потом… А потом с наслаждением слизывает. Горячий, потрясающий, прижимающийся ко мне. Я просто часто дышу и кусаю губы.

Мое сердце в груди сейчас разорвется.

- Твой вкус срывает крышу. Я или возьму тебя или сдохну. А предашь меня - черт, капец тебе, Элька, - эмоционально шепчет, подобные интонации я никогда от него не слышала.

Он сдергивает с меня белье, спускает свои боксеры, и я снова у него в руках, навесу. Как пушинка, которая ничего не контролирует, от которой ничего не зависит, но в отличие от сегодняшнего утра - теперь мне совсем не страшно. Я чувствую безопасность, уверенность. Наслаждение. Снова обнимаю его ногами за талию, хватаюсь за плечи. Выгибаюсь и, наконец, получаю то, о чем мечтаю. Он наполняет меня, растягивает осторожно, но настойчиво, шумно дышит. Я вижу, как напрягаются его мышцы на руках выделяются вены на шее, как кривятся губы от удовольствия. Скромного уличного освещения хватает, чтобы видеть, насколько он потрясающий в этот момент. И весь мой.

Я не боюсь его слов. Вообще не понимаю, зачем мне его предавать когда-то.

А потом толчок, выбивающий из головы прочие мысли. И это настолько ярко и необходимо, что я кричу. Негромко. Что-то сбивчивое, невнятное.

Толчок. Толчок. Как безумная, твержу вслух его имя. Имя глухого парня. Оно тоже принадлежит мне. Я могу его называть так часто, как мне заблагорассудится, и это не будет странно, потому что он мой.

- Боже, какая ты… - набрав ритм шепчет, а я плавлюсь. Схожу с ума от переполняющего счастья. Никогда не чувствовала такого бешеного счастья. Трахает потому что любит. Потому что тоже никогда ничего подобного не испытывал.

Целует меня, крепко к себе прижимает, толкается в меня. Все это навесу, ужасно неудобно, но нет и мысли попробовать оторваться друг от друга. Моя спина больно царапается от стенку. Я дурная, но это лишь придает остроты моменту. Куда уж острее?

- Все для тебя сделаю, - шепчет он мне, утыкаясь своим лбом в мой, останавливаясь на считанные секунды. Мы дышим как после бешеной гонки. Глажу его лицо, трогаю, не могу остановиться. Я за тобой куда скажешь. Куда поведешь. Но ты ведь сам выберешь остаться рядышком? Теперь ведь выберешь? Киваю, киваю ему и он продолжает двигаться. Наслаждение накатывает волнами, я разжимаю пальцы, перестаю держаться, купаясь в ощущениях, а потом резко тону, задерживаю дыхание. Здесь, на пике, оно мне не нужно, даже воздух не требуется. Только Костя, молю его не останавливаться. Выгибаюсь, отдаваясь моменту.

Он держит меня столько, сколько мне нужно, а потом подхватывает на руки и несет в комнату, где, оказывается, есть матрас. Снова обнимает, целует в шею и тихо стонет от удовольствия. Не бывает такого наслаждения, мы его только что выдумали.

Через много-много-много минут он без сил лежит на спине, улыбается. А я рядом, любуюсь его расслабленным лицом. Надеюсь теперь он понимает, что я его не брошу даже, если у него что-то не получится. Я не участница военных действий, среди которых он привык выживать с детства. Я его тыл. И я буду его спасением.