Человек-да

— Что ж, давай поговорим о Майтрее.

Мы остановились, и я задал ему свой вопрос:

— Самтен... на ваш взгляд, это и впрямь возможно, что в тот вечер в автобусе я встретил Майтрею?

— Об этом я знаю столько же, сколько и ты. Но в принципе, да, возможно.

Я был потрясен. О том, что, возможно, я встретил Майтрею, мне теперь говорил не Брайан. Не его друг Пит.

И даже не Элиас Браун. Это сказал совершенно другой человек. Четыре человека считали, что я, возможно,

встретил Майтрею. А четыре человека — это уже группа.

Мы с Самтеном подошли к замку.

— Ты вот о чем должен спросить себя, — добавил он. — Что побудило того человека сказать тебе это? Что

заставило его произнести слова «Чаще говори "да"» человеку, который нуждался в этом совете?

Я кивнул, широко раскрыв глаза. Услышал, как Джефф меня зовет. Они уже были готовы ехать. Я махнул

рукой: да, сейчас.

— С буддистской точки зрения, — продолжал Самтен, — мы говорим о вдохновении, исходящем от

источника просветления. Порой в порыве вдохновения мы скажем что-то, а потом думаем, что побудило нас

это сказать. В действительности вдохновение ниспосылают нам просветленные существа.

— Просветленные существа — такие, как...

— Майтрея, да. Любое просветленное существо — такое, как Майтрея, — постоянно трудится на благо

всего человечества. Он ходит среди нас. Он постоянно с нами, помогает всем нам.

— Как Супермен?

— Да. Примерно. Только он помогает нам независимо от того, знаем мы о его присутствии или нет. Равно

как солнце светит всем без исключения. Слепой не видит солнца... но это не значит, что солнце на него не

светит...

Робин засигналил мне из машины.

— Если в автобусе с тобой говорил Майтрея, — сказал Самтен, — тогда, надо признать, он объявился

несколько рановато. Предположительно он должен прийти не раньше, чем через несколько тысяч лет... хотя, не

исключено, что он пришел на разведку. Так что, возможно, это был он. И также возможно, что тебе на твоем

пути к просветлению будут помогать другие просветленные существа. Или просто окружающие. Люди, от

которых ты не ждешь помощи. Прислушивайся к тому, что они говорят. Иногда вдохновение посещает нас в

самых неожиданных местах. Даже в обыденном может таиться волшебство. Смотри, не пройди мимо.

— Хорошо, — пообещал я и сказал это совершенно искренне. Я намеревался последовать его совету.

— Думаю, у тебя все будет хорошо, Дэнни. Ты во многом свободная личность. Детское простодушие — это

прекрасно.

Я тепло улыбнулся Самтену. А потом сообразил, что, по сути, он назвал меня дурачком. Я уже хотел было

что-нибудь съязвить в ответ, но потом вспомнил, что Самтен, по его словам, вспыльчивый человек, и прикусил

язык — на всякий случай.

На обратном пути мы сделали остановку на станции техобслуживания и все трое направились в безликое

обшарпанное кафе. Джефф хотел выпить молочный коктейль, Робин — помочиться. С того времени, как мы

выехали из замка, он ходил в туалет уже в третий раз. Наверное, мочевой пузырь у него был, как у мотылька.

Я сел за столик, и через несколько минут ко мне присоединился Джефф.

— Интересная поездка, — сказал он. — Я почти что стал буддистом. Покойно у них, все счастливы. Тебе-то

самому понравилось?

— Да, еще бы, — ответил я. — Кстати, спасибо за совет. По-моему, мне все-таки удалось его расшевелить.

— Всегда к твоим услугам. — Джефф помешал свой молочный коктейль. — Значит, это был твой дебют?

Как же ты попал в программу?

— Просто сказал «да». На одной вечеринке познакомился с Гаретом, мы с ним поговорили о том, о сем.

Потом меня пригласили на встречу и предложили попробовать себя в роли ведущего. Я согласился.

— Надо ж как просто.

— Угу. Просто сказал «да».

Джефф улыбнулся и что-то пробормотал себе под нос.

— Что ты сказал? — спросил я.

— Si! — громче повторил он. — Si a Todo!

Я моргнул пару раз.

— Не понял.

— Si a Todo. Это означает... хм, интересно, что же? «На все отвечай согласием». Это по-испански.

— «На все отвечай согласием»?

— Да. Si.

Джефф стал потягивать коктейль, производя ужасный шум.

— Но откуда это взялось? То есть это просто чья-то фраза, высказывание? Или, может, пословица?

— Не знаю. Пару лет назад я помогал делать одно праздничное шоу для Би-би-си-2. Мы были в Барселоне и

там познакомились с одним парнем. Его звали Марк или Марко, как-то так. И это был его девиз. На все отвечай

согласием! Si a Todo!

— Si a Todo, — повторил я.

— Ага. У него своя закусочная, и он всю жизнь следует этому принципу.

— Так ведь он... Согласный! — воскликнул я.

Джефф смешался:

— В каком... смысле?

— В самом прямом. Раз он на все соглашается, значит, он — Согласный!

Невероятно. А я-то думал, что я один такой. Ан нет. Где-то... живет человек, который мыслит так же, как я!

Джефф улыбнулся и сказал:

— Да, пожалуй.

— И этот парень... он счастлив? — Более счастливого человека я не встречал.

Я откинулся на стуле и огляделся. Уборщики уже

начали мыть полы. Какой-то толстяк уплетал гамбургер. Я вновь обратил взгляд на Джеффа. Он пальцами

собирал остатки коктейля со стенок бокала. Я покачал головой. И впрямь вдохновение порой посещает тебя в

самых необычных местах. Порой и в самом обычном кроется магия.

— Ты бывал в Барселоне? — спросил Джефф, облизывая пальцы.

— Нет, — ответил я. — Никогда.

— Тебе понравится этот город. Там здорово в это время года.

К нам подошел Робин. Джефф поднялся.

— Съезди туда как-нибудь.

Я кивнул.

Непременно.

ГЛАВА 21

В которой Дэниел знакомится

со своим единомышленником

Я сидел в автобусе, когда зазвонил мой сотовый.

— Алло?

—Дэнни? Привет... это Гарет из шоу «Ричарди Джуди».

— Привет, Гарет!

— Вот решил известить тебя о том, как идут дела...

— Валяй.

— В понедельник мы показали твой репортаж, и он... э... вызвал необычную реакцию...

— Необычную?

— Да... к нам поступило... э-э... огромное количество жалоб.

— Что-о? Серьезно?

— Наверное, потому, что большую часть интервью ты колотил монаха.

— А-а.

— Ты где сейчас?

— В автобусе.

— Позвони, когда будешь дома. Мы хотели бы заняться подготовкой следующего сюжета.

— О-о. Э... Вообще-то, я буду дома только завтра вечером.

— Ладно... тогда позвони, как приедешь.

— Непременно. Кстати, не мог бы ты передать кое-что Джеффу?

— Конечно. Что?

— Скажи, что я еду в Барселону...

Прошло три дня с тех пор, как я колотил монаха, но за это время столько всего произошло.

Мне было трудно поверить, что где-то есть человек, для которого слово «да» — не вариант ответа, а образ

жизни. Но из того, что Джефф рассказал мне о нем, следовало, что этот человек, в отличие от меня, не

временный Согласный. Он взял на вооружение тактику согласия не на период до Нового года, не потому, что в

нем вдруг возникла потребность соглашаться, не потому, что он не может избавиться от дурной привычки

говорить «да». Он по жизни Согласный, родился таким. Он всегда отвечает согласием. На все.

Даже если б Джефф не предложил мне поехать в Барселону, я все равно захотел бы познакомиться с этим

человеком. Однако это оказалось не так-то просто: я не мог его найти. И тогда Джефф дал мне адрес

электронной почты Марка, по которому, как он считал, я мог бы связаться с ним. И я попытался.

Я изложил Марку истинную причину своего желания повидаться с ним. Объяснил, что я хочу поговорить о

его кредо «Sі a Todo». Я понимаю, что ему это, должно быть, кажется странным, писал я, ведь он меня совсем

не знает, но мне о нем рассказал человек, с которым я познакомился благодаря избранной мной тактике

согласия... Он барселонский Согласный, я — лондонский... По-моему, будет вполне логично, если мы

обменяемся впечатлениями.

Марк ответил мне в тот же день.

Разумеется, он согласился на встречу!

querido дэнни,

сейчас я на ривьере (в италии), на горе, природа вокруг — закачаешься; в ясные дни отсюда видно корейку, свинья приходит в сад есть фрукты...

я два раза сходил в поход и в четверг возвращаюсь в барселону — мы могли бы поесть shock proteico de

gambas и морепродукты в taller de tapas и спалить часть Барселоны...

si a encontrarnos, si al shock proteico у SI A TODO!!!

будет очень приятно познакомиться с тобой... можешь приехать в четверг??

Saludos cordials, те parece atomico el encuentro,

марк

Четверг! Могу ли я приехать в четверг?

Какой же я буду Согласный, если скажу «нет»?

И вот в четверг утром, взволнованный и возбужденный, я сидел в автобусе, который вез меня в аэропорт.

Все было устроено. Одна ночь в Барселоне — любезность со стороны добрых людей из компании «Сименс»,

пообещавших предоставить мне бесплатный авиабилет в оба конца в любой город Европы за то, что я

откликнулся на их предложение приобрести сотовый телефон новой модели. Я не верил своему счастью.

Казалось, «Да» проявляет заботу обо мне.

Я не знал, чего ждать от поездки в Барселону. Не знал, чего вообще ждать от жизни. Я прибыл в аэропорт, сел

в самолет и улетел в другую страну.

Я стоял, как мы и договорились, на площади Пласадель-Хуамо и ждал Марка. Я понятия не имел, как он

выглядит, не представлял, что мы будем делать вечером, не ведал, чего ждать. Я не знал, сколько ему лет, как

он одет. Мне было известно только его имя и то, что он работает в сфере связей с общественностью. Я не знал, что

за человек Марк. Если ли у нас с ним что-то общее помимо склонности говорить «да». Но тревожиться об

этом уже было поздно. Я огляделся по сторонам... старик в шляпе, держит руки в карманах. Может, это и есть

Марк? А вон там — мужчина средних лет с трубкой. Может, это Марк? Однако ни тот, ни другой вроде бы

никого не искали. Ни тот, ни другой меня не высматривали.

Прошло пять минут. Потом еще пять.

И вот я увидел, как на площадь, с противоположной стороны, с ревом влетело и резко затормозило такси. Из

машины выскочил загорелый привлекательный мужчина лет тридцати пяти, в футболке и пиджаке. Через

опущенное стекло он пятерней с размаху приложился к ладони водителя, затем нагнулся, обнял его, махнул на

прощанье и оглядел площадь. Он кого-то высматривал. Искал меня.

Это был Марк.

— Так, сначала навестим одного моего приятеля, — сказал Марк, — а потом познакомлю тебя с настоящей

Барселоной! Взбодрись, Дэнни... пойдем здесь.

Марк повел меня по узким, темным улочкам Готического квартала. Энергия из него била ключом. Он

насвистывал. Но не как все нормальные люди. Его свист больше напоминал... щебетанье. Звуки, что с

интервалом в одну-две секунды издают счастливые маленькие пташки. Звуки, которые в моем присутствии еще

не издавал ни один человек. Причем свистел он почти непрерывно. Через каждые несколько предложений или

когда бы мы ни завернули за угол с его губ слетало короткое резкое «фьюить». Приятный звук, но не тот, что

обычно ожидаешь услышать из уст человека.

— Уже недалеко... «фьюить»... он в своем магазине...

Я едва поспевал за Марком. Он стремительным шагом шел по аллеям и улицам, словно боялся, что нам не

хватит времени, дабы сделать все, что он запланировал на этот вечер.

— Ноlа, Марк! — неожиданно крикнул кто-то сверху. Я поднял голову и увидел высунувшегося из окна

крупного лысого мужчину. Он махал Марку.

— Ноlа, Эмилио! — крикнул в ответ Марк, не сбавляя шаг.

Мы пробежали через площадь, на которой подростки курили сигареты и исполняли на клавиатурах какую-то

какофонию. В стенах зияли дырки от пуль, которые, как объяснил Марк, остановившись лишь на долю

секунды, остались со времен Гражданской войны.

— Барселона — самый замечательный город, — сказал Марк. — Я всю жизнь здесь жил — до недавнего

времени. Теперь живу в Италии, в тихой деревушке, но Барселона — мой дом... особенное место...

средиземноморский город Европы...

— Эй, Марк! — опять крикнул кто-то сверху. Не останавливаясь, Марк поднял руку и присвистнул в ответ.

— Ты раньше уже бывал здесь? — спросил он.

— Никогда, — ответил я. — Но мне нравится...

— Марк! — опять крикнул кто-то из окна третьего или четвертого этажа.

И тут меня осенило. Марк свистел только тогда, когда мы шли через жилые кварталы... там, где обитатели

домов в открытые окна могли слышать его свист. Он свистел своим друзьям, людям, которые знали его свист.

Таким образом он оповещал знакомых о своем возвращении в город.

Я тоже попытался свистнуть, как он. Получилось ужасно. Марк рассмеялся и только хотел что-то сказать, как

до нас с конца переулка опять донесся чей-то голос. Мы обернулись на оклик и увидели мужчину, который

махал Марку. Он услышал знакомый посвист, но среагировал с запозданием. Едва не упустил нас. Марк сказал, что он вернется через минуту, бегом возвратился к дому, из которого его окликнули, в три-четыре

стремительных движения взобрался по стене до карниза нужного окна и влез в него. Минутой позже он

появился из двери стоящего напротив здания и небрежной походкой зашагал ко мне. Я ничего не понял.

— Ну что, продолжим...

— Марк, — сказал я. — Ты только что залез в окно одного дома, а вышел совершенно из другого...

— Да, — подтвердил он как ни в чем не бывало. — Должен же я был поздороваться с другом.

Очередной его друг, к которому мы заскочили, владел антикварной лавкой, спрятавшейся на одной из

маленьких улочек. Звали его Олеос, по-английски он не говорил, но очень обрадовался, услышав посвист

Марка. Олеос энергично пожал мне руку. Очевидно, Марк объяснил ему причину моего приезда, ибо Олеос

несколько раз произнес фразу «Si a Todo!», а потом бегом принес откуда-то три старинных бокала и бутылку

виски. Он протер бокалы, наполнил их и по одному подал нам с Марком.

— Si a Todo! — провозгласил он.

— Si a Todo! — вторил ему Марк.

— Si a Todo! — сказал я.

Мне было очень хорошо.

Час спустя мы сидели в тесном, но уютном баре в Старом городе. Когда мы туда вошли, все — и посетители,

и обслуживающий персонал — шумно поприветствовали Марка, барселонского Согласного. Меня это

поразило. Может, он тоже гипнотизер и просто не афиширует свои способности?

После того как мы выпили виски в антикварной лавке, к нам присоединились Олеос со своей маленькой

собачкой по кличке Мервин, немецкий фотограф Йонас и испанская актриса Изабель, приехавшая в бар прямо

со съемок очередной серии телефильма с несколько гнетущим названием «Город моей жизни, как ему больно!».

Марк еще раз всем объяснил, зачем я приехал в Испанию, что на всех произвело огромное впечатление.

— Значит, ты просто решил: да, поеду в Барселону? — спросила Изабель. — Так вот просто?

— Да, примерно.

— Просто потому, что человек, с которым ты познакомился, знаком с Марком?

— Угу.

— И ты просто сказал: Марк, я хочу с тобой встретиться?

— Именно так. И Марк не возражал.

— А потом ты просто сел в самолет и прилетел? В Испанию? На встречу с незнакомым человеком?

Я пожал плечами.

— Да. Случайное совпадение. Человек, с которым я познакомился только благодаря тому, что согласился на

одну работу, познакомился с Марком года два назад, и оказалось, что он тоже всегда говорит «да»!

— La casualidad по existe, Дэнни! — заметил Марк. — Совпадений не бывает! Si a Todo! Только так.

— Si a Todo, — провозгласил Олеос, и все подняли бокалы.

— Да — это прекрасно! — воскликнула Изабель. — На все надо говорить «да»!

В этой маленькой счастливой компании я чувствовал себя желанным гостем. Здесь царила атмосфера тепла и

радушия. Радушного отношения ко мне и, конечно же, к Марку. Мне казалось, что этот человек обладает почти

магнетическим оптимизмом. Будто для него любая неприятность — пустяк. Он любил жизнь, и жизнь отвечала

ему любовью. Может, он жил в ладу с самим собой именно потому, что знал, что для него важно — и друзья в

его списке приоритетов занимали верхнюю строчку.

Но мне хотелось больше узнать о том, что значит для Марка его кредо.

— Марк... можно спросить тебя... ну, ты понимаешь... про твой девиз: «Si a Todo», — обратился я к нему. —

Как это отражается...

Но Марк меня не слушал.

— Дэнни! Яйцо! — сказал он.

Не понял.

— Вот, держи...

Он вдруг произвел на свет яйцо. То есть, конечно, достал его из кармана, а не высидел.

— Яйцо? — недоуменно промолвил я.

— Держи! Это тебе!

Он стукнул яйцо об стол, покатал его и одним ловким движением очистил скорлупу.

— Яйцо для тебя!

Я не знал, как реагировать. Не часто люди, с которыми я общаюсь, достают из карманов яйца и чистят их для

меня.

— Si a Todo, — сказал он. — Возьми яйцо!

— Взять?

— Возьми!

Я мог только предположить, что это некая местная традиция, которой гордятся испанцы, и что, отказавшись

принять специально очищенное для меня вареное яйцо, я оскорблю их национальное достоинство. Я взял яйцо

и поднял его на вытянутой руке, чествуя девушку за стойкой бара.

— Я беру яйцо! — объявил я и сунул его в рот.

— Это что — испанская традиция? — поинтересовался я у немца Йонаса, пережевывая яйцо.

— Нет, — ответил он. — Просто Марк любит иногда съесть яйцо.

— Итак, Дэнни... — обратился ко мне Марк. — Продолжаем говорить «да». Сейчас пойдем еще в одно

место... на открытие клуба. У меня есть приглашения для нас обоих.

— Здорово! — воскликнул я. Торжество. Эксклюзивная вечеринка по случаю открытия ночного клуба в

хипповом первоклассном городе! Я преисполнился новых надежд. Ведь Согласный всегда стремится к чему-то

новому. Марк это знал, и я теперь тоже это знаю.

— Пойдем, нам пора.

Вся остальная наша компания осталась в баре, а мы с Марком отправились на вечеринку в ночной клуб. В

конто веки я не гонялся за возможностями ответить согласием, а соглашался на предложения, на которые

прежде ответил согласием другой человек. То есть это было согласие в квадрате!

Мы шли по городу. На пути нам встретился парень на роликовых коньках, выполнявший упражнения тай-ши.

— Послушай, Марк, — сказал я. — Давай поговорим с тобой о тактике согласия... Я уже несколько месяцев

следую ей, и это здорово, но у меня случались и провалы... я делал такие вещи, которые никогда не должен был

бы делать, и...

— Какие, например?

— Ну... вообще-то мне нравится дакать. А вот последствия не всегда меня устраивают. И... — Я подумал о

Лиззи, потом о Кристен, но отмахнулся от мыслей о них. — ...Я просто хочу убедиться, что делаю это

правильно. Вот ты когда-нибудь...

— Пришли! Вот клуб!

Марк подошел к вышибале, показал ему на меня, сказал что-то. Вышибала кивнул, и нас впустили.

Мне не терпелось переговорить с Марком и спросить у него совета. Но, едва мы вошли в клуб, я оказался

втянутым в разговор с подругой друга его друга, которая, казалось, поставила перед собой цель посвятить меня

во все подробности своей жизни.

— Мой бывший парень летом ездил в Лондон, — сообщила она, в то время как я водил взглядом по залу,

пытаясь найти Марка.

— В самом деле?

Марка я нигде не видел. Только толпы разодетых, стильных, ультрамодных испанцев в самом новом — и

самом изысканном — клубе Барселоны.

— Да. Лондон ему очень понравился.

— Чудесно, — сказал я.

Мимо меня прошел мужчина в костюме. Рубашка на нем была расстегнута до пояса. Он остановился перед

зеркалом и стал изучать свое отражение. По-моему, на лице у него был толстый слой грима.

— Мой бывший, он аферист, — сказала девушка. Я насторожился.

— Аферист?

— Да. Аферист, — подтвердила она.

В ее голосе не слышалось грусти, но мне стало жаль ее.

— Сочувствую.

Мужчина в расстегнутой рубашке все так же рассматривал себя в зеркало, — наверное, любовался собой.

— А почему ты говоришь, что сочувствуешь? — удивилась девушка.

— Ну... быть аферистом нехорошо.

— Очень даже хорошо! — с жаром возразила она. — Он же аферист, известный испанский аферист!

— Известный испанский аферист?

— Да. Аферист-уголовник.

К мужчине, стоявшему перед зеркалом, подошел его приятель с весьма изысканно остриженной и выбритой

растительностью на лице и тоже приковался к своему отражению в зеркале.

— Он — известный испанский аферист-уголовник? Ты уверена, что это хорошо?

Мужчины перед зеркалом кивнули каждый сам себе, потом друг другу и пошли прочь, — наверное,

отправились искать другое зеркало.

— Мой бывший выступал в лучших судах Испании!

— A-а, — протянул я, сообразив, что она имеет в виду. — Юрист?

— Да. Аферист. А ты как сказал?

— Я сказал: «юрист». А ты, как мне показалось, говорила «аферист».

— А какая разница?

И более циничный, чем я, человек, возможно, признал бы, что разницы и впрямь никакой.

— Дэнни! Si a Todo! — крикнул Марк, неожиданно возникнув возле меня с двумя бокалами шампанского в

руках. Откуда-то на нем уже появился галстук. Он дал мне один бокал и похлопал меня по спине. Я рассмеялся.

Марк мне очень, очень нравился. Это трудно объяснить. В конце концов, мы ведь только познакомились. Но в

нем было столько жизнелюбия... Я до сей поры заставлял себя радоваться жизни, а у него это получалось

естественно.

— Пойдем, сядем там. — Марк показал на возвышение возле танцевального круга. Там уже сидели,

потягивая напитки, несколько человек — по виду, представители барселонской элиты. Мужчина с волосяными

узорами на лице смотрел в свой бокал, — вероятно, пытался поймать свое отражение в кубике льда.

— Пойдем, — согласился я. — И, может, все-таки ты расскажешь мне о своем опыте в качестве

Согласного...

Я стремился упрочить свои отношения с Марком. Хотел, чтобы мы были не просто хорошими друзьями, а

друзьями-единомышленниками.

— Конечно, конечно, расскажу, — пообещал он. — Но помни: это только начало! У нас куча времени!

Я счел, что сейчас не самый подходящий момент напоминать ему, что прямо завтра я возвращаюсь в Лондон.

С бокалом в руке я прошел на возвышение и сел там. Марк до возвышения не дошел. На полпути его

остановила какая-то роскошная женщина, которая, по-видимому, желала с ним поговорить. Через минуту после

того, как я сел, компанию мне составил джентльмен в расшитом блестками костюме.

— Ноlа, — поздоровался он.

— Hola, — ответил я. На том наше общение закончилось. Мы просто сидели и смотрели на танцевальный

круг, который постепенно заполнялся танцующими.

Я решил, что не стоит очень уж давить на Марка, требуя, чтобы он поделился со мной своим опытом

Согласного. В конце концов, я ведь сам сейчас наблюдал за ним — здесь, в Барселоне. Марк, в отличие от меня, отвечая согласием, даже не задумывался о том, что он следует какой-то тактике. Позитивный настрой и

независимость были главными составляющими его отношения к жизни. Он просто плыл по течению,

положившись на волю судьбы.

По громкоговорителю что-то объявили, но, поскольку говорили по-испански, я ничего не понял. Мог

предположить только, что гостей пригласили танцевать, ибо, как только объявление было сделано, пять-шесть

человек, сидевших на возвышении, встали и направились к танцевальному кругу. На месте остались только я да

мой сосед в блестящем костюме. Мы с ним посмотрели друг на друга и улыбнулись. Правда, я испытывал

беспокойство. Может, я что-то я не понял? Проигнорировал прямое распоряжение? Упустил возможность

ответить согласием? Где Марк? Он ведь должен мне переводить. Я разглядывал толпу на танцплощадке, но

Марка среди них не видел. Там вдруг собралось много народу. Но никто не танцевал — все просто стояли и

переговаривались. Я поднялся, чтобы лучше видеть происходящее. Мой сосед в блестящем костюме

последовал моему примеру. Он склонился ко мне и что-то сказал по-испански. Я понимающе улыбнулся,

скрывая свое незнание испанского. Он опять что-то сказал. Я пожал плечами и улыбнулся. А потом вдруг, без

всякого предупреждения, я озарился.

Луч прожектора скользнул по залу и замер на возвышении. Заиграла музыка — громче, громче. Раздались

радостные вопли. Что, черт возьми, здесь происходит? Я решил выяснить это у мужчины в блестящем костюме

и только собрался похлопать его плечу, как, к своему ужасу увидел, что он выдернул микрофон. Господи

всемогущий. Этот человек — певец. Певец в блестящем костюме. Певец, стоящий на эстраде перед толпой

специально приглашенных гостей. Он начал исполнять

испанскую песню, а я — сконфуженный зритель — почему-то торчал на сцене вместе с ним.

Я тотчас же попытался сойти с эстрады и смешаться с толпой, но мужчина в блестящем костюме подошел к

краю сцены, загораживая лестницу. Чтобы добраться до нее, мне пришлось бы его оттолкнуть. Я оглянулся.

Сзади — стена. Выхода не было. Я оказался в западне.

Оставалось только одно. Бочком я вернулся на свое место и сел, делая вид, будто ничего не заметил. Я

смотрел на свои ноги, молясь, чтобы песня поскорее закончилась. Разок мне удалось поднять голову, но я

увидел только море людей, глядящих на меня так, будто я уродец или участник шоу, смысла которого они не

понимают. Вскоре защелкали фотоаппараты. Краем глаза я заметил группу репортеров. Я понятия не имел, кто

этот певец, но в Испании он явно был более знаменит, чем в Англии. С возрастающим ужасом я начал

сознавать, что на каждом кадре отснятого материала с выступлением этого парня на заднем плане будет

фигурировать красный от смущения очкарик, жалеющий о том, что он не знает испанского и потому не смог

понять смысла объявления, в котором всем, кроме испанской поп-звезды, предлагалось покинуть сцену!

Песня никак не кончалась. В жизни не слышал такой длинной песни! Но особенно по-дурацки я себя

чувствовал во время ее инструментальной части. Певец хотя бы танцевал, а что было делать мне? Я мог только

сидеть. Я опять глянул на публику и увидел, что большинство гостей в первом ряду смотрят на не

выплясывающую перед ними знаменитость, а на его «подтанцовку». На меня.

Стараясь держаться непринужденно, я притопывал в такт музыкальному ритму, словно по какому-то

странному, ошибочному стечению обстоятельств я совершенно по праву оказался на сцене. И вот наконец

песня кончилась. Слава Богу! Толпа взревела. Засверкали вспышки: теперь мой конфуз навеки войдет в

историю клуба. Кто-то где-то завизжал, кто-то крикнул «еnсоrе». Мужчина в блестящем костюме поклонился,

поднял руку, приветствуя публику, и пошел со сцены, на ходу бросив на меня подозрительный взгляд.

Прожектор погас, заиграла другая музыка. Я медленно, осторожно встал со стула и попытался покинуть сцену с

достоинством, насколько таковое способен изобразить человек, едва не сорвавший — пусть и не умышленно —

важное выступление.

— Дэнни! — окликнул Марк, неожиданно появляясь у меня за спиной. — Пошли! Мне только что

позвонили... приятель приглашает нас к себе выпить! У него красивый дом! На вершине холма! Ты увидишь

всю Барселону! Ноги в руки и вперед!

Спустя полчаса я стоял на балконе дома прославленного испанского архитектора по имени Гаспар, обозревая

раскинувшуюся передо мной Барселону. Я знал, что Гаспар знаменит, потому что на его диване лежал

глянцевый буклет, в котором это было напечатано прямым текстом. И я знал, что он — испанец, потому что в

каждой руке он держал по большому бокалу вина.

Мы с Марком смотрели на красивый город, а Гаспар пошел за оливками. Достаточно неординарная ситуация.

Еще один яркий пример того, куда может завести «да», если слепо следуешь тактике согласия.

— Дэнни... — обратился ко мне Гаспар, бородатый мужчина значительного вида. — Мне кажется, где-то я

тебя видел...

— Правда? Вообще-то в Барселоне я впервые.

— Может, в Лондоне? Я недавно был в Лондоне. Но не думаю, что мы там встречались...

— Я тоже не припоминаю, — согласился я.

Где в глубине дома — большого просторного дома — зазвонил телефон. Гаспар извинился перед нами и

удалился.

— Марк... — окликнул я своего нового друга. Он присвистнул в ответ. — Мне кажется невероятным, что я

здесь. Теоретически я просто нахожусь в доме какого-то мужика в Испании. Но в то же время меня не покидает

ощущение, что это сама судьба привела меня сюда. Я поплыл по течению... и оказался здесь.

— Не нужно противиться течению жизни, — сказал Марк. — Мир знает, что делает. «Si a Todo» —

могущественное выражение...

— Но что оно значит для тебя? Понимаешь, мы с тобой оба часто отвечаем согласием, но ты, по-моему,

делаешь это немного по-другому.

— В моем случае согласие — это позиция, принцип. Многие странно смотрят на меня, когда я говорю «Si а

Todo»... Спрашивают, ты и войне скажешь «да»? Terrorismo? Злу? Нет. Я предпочитаю более позитивный

подход... Я не говорю «Нет — войне». Я говорю «Да — миру».

Знакомые слова, подумал я. Очень знакомые.

— То же самое не так давно я слышал от других людей, — сказал я. — В Лондоне я случайно познакомился

с борцами за мир. Они попросили, чтобы я помог им пропагандировать мир мелом... и, когда я согласился, они

мне и сказали, что лучше говорить «Да — миру», чем «Нет — войне».

— La casualidad nо existe, Дэнни! — напомнил мне Марк. — Мир знает, что делает.

На балкон вернулся Гаспар.

— Мои извинения, — сказал он. — Я готовлю большую выставку. Новые идеи. Эти мои работы еще никто

не видел. В общем, дел невпроворот. А мне сейчас звонил приятель. Португальский художник. Он живет в

Англии.

— Вот как, — произнес я. — Где?

— В Бате.

Я обалдел.

— Так ведь я вырос в этом городе, — сообщил я. — Там живут мои родители.

Марк присвистнул в своей особой манере.

— Случайных совпадений не бывает! La casualidad nо existe!

— Как странно! — воскликнул Гаспар. — Хотя странно не только это. После того, как я поговорил с другом

о своей поездке в Англию, я вспомнил, откуда я тебя знаю.

Он придвинулся ко мне ближе.

— Я видел тебя по телевизору.

О Боже. Я точно знал, в какой передаче. В девятичасовой программе новостей, в репортаже об открытии

нового ночного клуба, где было показано, как я сижу за спиной у испанского поп-певца, пока тот исполняет

свою песню. Но потом в лице Гаспара отразилась озабоченность, будто он силился что-то вспомнить...

— Ты делал... э... как бы это сказать? Вот так...

Гаспар изобразил удары кулаком.

Ну и ну!

Гаспар видел меня в шоу «Ричард и Джуди»!

— Но... каким образом?

— Я был в Лондоне. И у меня в гостинице был телевизор.

— Но это ж показывали только на днях!

 Да!

Пресвятая Дева Мария!

Марк захохотал и никак не мог остановиться. Все хо-хотал, хохотал.

— La casualidad nо existe! — наконец произнес он. — В этом мире все взаимосвязано. Порой мы

оказываемся у какой-то определенной точки, сами не зная почему...

Пораженный, я подумал о Самтене. Нелепейшее совпадение. И ведь это не какой-то там случайный человек с

лондонской улицы, посмотревший мое дебютное выступление на телевидении... Это знаменитый архитектор из

Испании! Человек, в доме которого я оказался только потому, что другой человек, с которым я мог бы никогда

не встретиться, принимал участие в создании некоего шоу, в котором я мог бы никогда не появиться (если б не

вечеринка, на которую я мог не пойти), совместно со звуко-оператором, который и рассказал мне о... Какова

была вероятность того, что это произойдет?

— Самое невероятное возможно, — сказал Марк, — если ты сам позволяешь тому случиться.

Я стоял там, на балконе, под мириадами звезд.

На следующее утро у меня выдалось несколько свободных часов, и первый из них я решил провести в

Интернет-кафе на Рамбле — самой туристической улице Барселоны. Мне не терпелось рассказать кому-нибудь

— хоть кому-нибудь — о событиях минувшего вечера. Я хотел написать Джеффу по электронной почте и

поблагодарить его за то, что он рассказал мне про Марка.

Общение с Марком, хоть и длилось оно недолго, вдохновило меня. Марк — смелый человек. Он не спорит с

судьбой. Стойко держит удар. Идет туда, куда ветер дует. И он заставил меня изменить свое отношение к «да».

Я начал постепенно осознавать, что прежде каждую возможность ответить согласием я воспринимал, как нечто

враждебное, настроенное против меня. Как испытание, которое я должен выдержать. Как нечто, с чем я могу не

справиться. На самом деле все эти возможности — часть моей жизни. И если я стану воспринимать их так же,

как Марк, они войдут в мою жизнь.

Я подумал, что, возможно, Майтрея — ложный след. Что, возможно, просветленные существа мы встречаем

каждый день — надо только приглядеться. Ведь даже в самом обыденном таится волшебство.

Была еще одна причина, побудившая меня прийти в Интернет-кафе. Мне требовалось кое-что проверить. То,

что я увидел в журнале. И я решил, пусть это случится...

Журнал я нашел в то утро в вестибюле гостиницы. Обычный журнал, где пишут обо всем и ни о чем — о

моде, о музыке, о спорте, о путешествиях... в общем, про жизнь. Я пролистал его без всякого интереса, и все же

кое-что привлекло мое внимание. Одно предложение, которое мне нужно было перевести, а потом проверить

информацию. И, как только я ее проверю, начну действовать...

С Марком я встречался в ресторане, находившемся на этой же улице, — чтобы попрощаться, поблагодарить и

оставить подарок. Особенный подарок.

Я купил банку кока-колы, сел за компьютер, загрузил его и стал проверять электронную почту. Меня ждали

два сообщения, но одно имя сразу бросилось мне в глаза.

Лиззи.

Эй, привет...

А знаешь что? Я еду в Лондон. Прилечу 2 декабря, на девять дней, по работе... прости за бесцеремонность, но... может, ты позволишь остановиться у тебя? Если нельзя, пошли меня, не стесняйся. Но было бы здорово

повидаться...

Л

xx

О такой вести я и мечтать не смел. 2 декабря. Через десять дней. Потрясающе. Посмотрите, что способна

сотворить жизнь, если только ей это позволить.

Разумеется, я был бодр и весел, когда встретился с Марком. Изабель, звезда сериалов, тоже пришла.

— Hola, hombre102, — поприветствовал меня Марк, и мы опять зашагали по улицам. — Пойдем, покажу

тебе места, которые ты еще не видел...

На мой взгляд, времени на прогулку у нас не было, но мы все равно пошли. Марк, конечно же, по пути

натыкался на своих друзей и отвечал «Si» каждый раз, когда ему предлагали посетить очередное мероприятие...

— На следующей неделе они дают прием, — сообщил он мне после встречи с одним из приятелей. — Он

красит, я ему помогаю, — объяснил он после встречи с другим.

Меня поражало не то, как быстро заполняется его записная книжка. Удивляла его общительность. Умение

заводить друзей. Готовность уделить кому-то время. Вот как надо жить.

В кафе, которому кто-то додумался дать название «Толстая кишка», я заказал сандвич, а потом посмотрел

Марку в глаза.

— Марк... хочу тебя поблагодарить.

— За что?

— За то, что позволил пообщаться с тобой. Я здорово провел время.

— Эй... мы ведь не перестанем быть друзьями... это ж только начало.

— Нет, конечно. Просто... ты согласился встретиться со мной, хотя кто я тебе? Абсолютно незнакомый,

чужой человек.

— Si a Todo, Дэнни. Si a Todo.

— Все равно спасибо. Вот...

Я полез в свою сумку и вытащил ее. Сам не знаю, зачем привез с собой. В качестве доказательства для

Марка? Для вдохновения? Как напоминание о том, что я сделал и к каким свершениям готов?

Это была моя синяя кепка с вышитым словом «Да».

Я счел, что Марк заслуживает ее больше, чем я. Он был настоящий Согласный. Жил с огоньком, стремился

объять необъятное.

Марк был доволен.

— Блеск! — восхищенно воскликнул он. — Спасибо, Дэнни!

А потом, демонстрируя, что мой подарок пришелся ему по душе, нахлобучил кепку на голову и присвистнул.

— Итак... какие у тебя планы? Сегодня возвращаешься домой в Лондон и потом будешь смотреть, что

подкинет тебе жизнь?

— Ну... не совсем. То есть... я хотел спросить у тебя совета, но... что это значит?

Я полез в карман и развернул листок бумаги. Это была реклама. Реклама, которую я выдрал из журнала в

вестибюле гостиницы.

Я показал на предложение, которое меня заинтересовало. Оно было напечатано крупным жирным цветным

шрифтом. Рядом была помещена фотография, на которой были запечатлены самолет, улыбающаяся стюардесса,

пальмы и солнце.

— Это значит «Лети в Сингапур», — перевел Марк, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— И что ты скажешь? — спросил я.

— Si a Todo, — ответил Марк.

ГЛАВА 22

В которой Дэниел проявляет невиданный героизм

Я чувствовал себя свободным, как птица.

То, что я сделал, было абсолютно неслыханно, — по крайней мере, для меня. Я прямиком скакнул на уровень

6. На фантастический уровень, которого, по сути, не существовало. На этом уровне я еще не бывал.

Я летел в Сингапур... потому что мог туда полететь.

Вот так-то. И разговор окончен.

Я увидел рекламу, принял предложение, и вот теперь я здесь... прихожу в себя после длительного перелета, в

диковинном уголке Земли, куда я отправился без всякой причины — просто потому что жизнь так

распорядилась. Жизнь подсунула мне ту рекламу. «Да» заставило ей подчиниться. Марк внушил, что я должен

расслабиться и наслаждаться путешествием.

Я был в лондонском аэропорту, когда зазвонил мой мобильник.

— Дэн? Это Уэг.

— Привет, Уэг. Как дела?

— Неплохо. Ты где?

— Лечу в Сингапур.

— В Сингапур? Зачем?

Я пожал плечами.

— Просто так.

Тринадцать часов спустя я сел в такси в аэропорту Чанги, кинув свою маленькую дорожную сумку на заднее

сиденье.

Я был счастлив. Жил в полном согласии с принятым решением. В Сингапуре я пробуду чуть более 48 часов

— 48 часов в Сингапуре! Все выходные. Кто еще проводит выходные в Сингапуре? Кто по возвращении из

Барселоны находит кредитную карту, которую он вообще не должен был бы приобретать, и берет билет на

ближайший авиарейс в Юго-Восточную Азию?

— Привет! Как дела! — бросил мне водитель. Последняя фраза прозвучала как утверждение, а не как

вопрос.

— Потрясающе! — воскликнул я. — А твои как?

— Хорошо, — ответил он, заводя мотор. — Ау тебя как?

Я опешил. Я был абсолютно уверен, что уже ответил

на этот вопрос, хотя, может, я и заблуждался. Сингапур очень далеко от Англии, и я, считай, почти полсуток

находился в воздухе.

— Нормально! — бодро отозвался я. И на том, казалось бы, обмен любезностями должен быть закончен. Но,

хоть я уже и знал, каким будет ответ, я счел, что проявлю невоспитанность, если теперь не спрошу, как у него

дела. Ничего тут не попишешь, привычка. Я ведь британец.

— А... как у тебя дела?

Водитель радостно посмотрел на меня.

— Хорошо.

Вот и чудненько. На том и остановимся. У нас обоих все хорошо.

— А...

Нет, только не это!

— ...у тебя?

Таксист обернулся ко мне, выжидательно вскинув брови. Так, а теперь что делать? Ведь на этот его вопрос я

уже ответил и, как и полагается, поинтересовался, как у него дела. Но водитель упорно смотрел на меня,

ожидая ответной реплики. Изменить тему разговора я не мог — мы состязались в воспитанности. В меня

правила этикета вдолбили с детства; он их выучил по какому-то учебнику 1950-х годов.

— Замечательно, — пробормотал я и смущенно, глядя в окно, едва слышно, осведомился: — А у тебя?

— Хорошо, — быстро ответил таксист и, теперь уже явно неудовлетворенный, добавил: — Очень хорошо,

спасибо.

Последовала минута молчания, за что я возблагодарил свою судьбу. Я включил свой мобильник. Он дважды

пикнул, приветствуя меня в Сингапуре. Мгновением позже пиканье повторилось. Пришло сообщение от

Ханны.

«ДАВНЕНЬКО НЕ ВИДЕЛИСЬ! КАК ТЫ?»

Я написал:

«Я В СИНГАПУРЕ!»

И стал ждать ответа. Через полминуты пришел ответ.

«ЧТО? ПОЧЕМУ?»

Я рассмеялся.

«ПРОСТО ТАК!»

Жара стояла несусветная, такой я еще не знал. Кондиционер в машине работал не очень исправно, выдувал

нам в лица горячий тошнотворный воздух. Мы теперь ехали по центру Сингапура, по широким обрамленным

деревьями улицам, мимо огромных торговых центров. Я смотрел в окно, стараясь запомнить все, что вижу — и

улицу Серангун, и район Маленькая Индия, — и ликовал. Почему я здесь? Потому что мне случилось увидеть

рекламу, когда я был в Испании, куда я приехал на встречу с человеком, который всегда говорит «да» и

который вдохновил меня настолько, что я решился прямиком махнуть на уровень б. Я допустил, чтобы это

произошло. Монах Самтен говорил, что в жизни всякое может случиться, Это означало, что нет такого понятия, как неотвратимость. А раз такого понятия нет, значит, я могу сам строить свою жизнь так, как хочу.

— Ты откуда? — неожиданно спросил таксист.

— Из Лондона.

— А-а, — протянул он. — Хорошо. Лондон.

Вновь молчание.

— А Лондон от Англии далеко?

— Хм. Э... Лондон находится в Англии. Это город.

— Англия или Лондон город? Какая у Лондона столица?

Водитель смотрел на меня с щенячьим любопытством

в глазах. Я объяснил, что Лондон — столица Англии, и он признался, что чувствует себя дураком, но я его

успокоил. В конце концов, и в самом Лондоне с трудом можно найти таксиста, который знал бы это наверняка.

Оказалось, что мой водитель — его звали Онг Ши Кинг — работает таксистом вот уже шестнадцать лет. В

Сингапур он приехал из Китая, чтобы жениться на своей возлюбленной.

— Мы очень счастливы, — поделился он со мной. — Двое детей, тоже очень счастливы. Сингапур —

хорошее место для детей. Очень чисто. Очень красиво.

Сингапур, вне сомнения, очень чистая страна. И очень красивая. Главным образом, потому, что здесь

штрафуют всех подряд за все подряд, причем штрафы берут немалые. Прошли те времена, когда

длинноволосых туристов прямо в зале прилета останавливал дюжий сотрудник таможни с тупыми ножницами в

руке и предлагал постричься, но на затылки здесь до сих пор косятся. Да и вообще в Сингапуре вам мало что

сойдет с рук. Вас оштрафуют, если вы переходите улицу на красный свет, курите в общественном месте,

бросаете мусор. По словам Онга, радикалы имели обыкновение мочиться в лифтах в знак протеста против

существующего режима, пока там не установили видеокамеры. В общем, либо радикалы испугались камер,

либо у них кончилась моча. И что самое важное — жевательные резинки здесь категорически, строжайше

запрещены. В моем представлении Сингапур можно сравнить со страной, где живут одни религиозные

тетушки: вы любите их за учтивость, взыскательность и чувство справедливости, но вам хочется, чтобы хотя бы

иногда они перепили хересу и попытались совратить священника. Забавно, что путь согласия привел в меня

страну, где царствует «Нет». Охота на жевательные резинки здесь ведется с особой жестокостью. Тех, кто их

продает, импортирует или даже жует, ожидает штраф в размере $ 1000. И когда Онг мне все это объяснил, я с

ужасом вспомнил, что где-то на дне моей дорожной сумки валяется полупустая пачка «Ригли», которую как-то

вечером дал мне Уэг. Там еще оставалось как минимум двадцать пластинок. Двадцать! По сути, в глазах закона

я такой же преступник, как и наркокурьеры. Решившись встать на путь согласия, ты понимаешь, что возможны

всякие неожиданности, но арест по обвинению в контрабанде, вне сомнения, не входит в твои планы.

— Так что привело тебя в Сингапур? — спросил Онг и добавил фразу, которую он явно заучил по

телевизионным передачам: — Бизнес или отдых?

— Ни то, ни другое, — с улыбкой отвечал я. — Просто так... приехал.

На лице Онга отразилось недоумение.

— Отдых, — поправился я. — Просто отдых.

И задумался над своим ответом. А что, так и есть. В другие разы, когда я ездил за границу, передо мной

стояла какая-никакая цель — получить выигрыш Испанской лотереи или познакомиться с другим Согласным.

Те поездки были побочным результатом моих «да». Теперь же... это было мое «да» в чистом виде.

Онг высадил меня у моей гостиницы, «Трейдерз», и вручил мне свою маленькую пожелтевшую визитку,

сказав, чтобы я позвонил ему, если мне понадобится куда-то поехать. Я пообещал, что в случае надобности

непременно обращусь к нему, потом заселился в свой номер, бросил все пластинки «Ригли» в унитаз и надолго

завалился спать.

Наутро я отправился бродить по городу. Когда я вышел из гостиницы, меня окутал уличный жар, от которого

мгновенно высохли все капельки пота на моем теле. Я понятия не имел, что делаю, куда иду, зачем. У меня не

было никакой конкретной цели, поэтому инстинктивно я направил свои стопы к длиннющей элегантной

Орандж-роуд. Эта улица — бесстыдное торжество капитализма — состояла из десятков огромных торговых

центров, соединенных между собой подземными туннелями и крытыми проходами, оборудованными системой

кондиционирования.

Я нашел «Макдональдс» и купил себе завтрак. С удивлением я обнаружил, что рекомендуемое блюдо месяца

называлось «куриная овсянка по-сингапурски». Овсянку я и в лучшие времена не особо жаловал, и уж тем

более меня не привлекала овсянка со вкусом курицы в булочке. Не понравился мне и их рекламный лозунг:

«Самый лучший завтрак». Ага, разве что в тюрьме. Правда, «куриная овсянка по-сингапурски» хотя бы броское

название. Все заманчивее, чем «хуппадом»103, который, очевидно, можно купить в закусочных «Бергер Кинг»

в районе Маленькая Индия.

Радуясь, что мне не дано прямых указаний завтракать овсянкой по-сингапурски, я купил себе «Биг Мак»,

согласился, чтоб мне сделали суперболыпой сандвич (некоторые «да» одинаковы во всем мире), и стал изучать

карту. Увы, для меня это были только слова и картинки. Как быть? Как можно идти, куда ветер дует, если нет

никакого ветра? В случае с Сингапуром в самом буквальном смысле. Я посидел в раздумьях и нашел решение.

Я сам создам ветер. Онг. Надо позвонить Онгу.

— Так что ты хочешь увидеть? Туристические места или настоящий Сингапур? — спросил Онг. Он ел

яблоко и одно привез для меня.

— Ну... А ты что посоветуешь? Что предлагаешь?

— Давай сначала провезу тебя по городу.

Онга и его автомобиль я нанял на пару часов за постыдно жалкую плату. Он должен был провезти меня по

городу и показать достопримечательности, выступая в роли гида. В общем, вместе с ним мы поехали по

классическим туристическим местам — посмотрели Центральный деловой центр, статую Рафлса104,

горделивого Мерлиона105 из белого алебастра, китайский храм, — потом остановились у супермаркета, чтобы

купить воды, и стали думать, что нам делать дальше. У меня возникла идея. Путь Согласного — это новые

впечатления. Значит, вперед за новыми впечатлениями.

— А допустим, есть такие места, которые обычный турист никогда не посещает? Можешь мне их показать?

Онг задумался.

— Я покажу тебе рай!

Слава Богу, что Онг был женат, иначе я неверно истолковал бы его слова.

— Рай? Что за рай?

— Рай — это кампонг Пулау-Убин.

В его предложении мне были понятны только два слова.

— Извини, не понял.

— Кампонг — это рай для людей. Пулау-Убин — это остров-рай. Для меня.

— А что такое «кампонг» ?

— Типичная деревня. Там спокойно. Природа красивая. Никакой спешки и суеты. Пулау-Убин — самый

лучший остров.

Я прищурился, высматривая на карте Пулау-Убин. Ага, вон он, к северу от аэропорта. Оказалось, что Онг, как

и 90% сингапурцев, живет в многоквартирном доме-башне. Территория Сингапура невелика. Негде отдохнуть

на природе. И виной тому — стремительная урбанизация и засилье торговых центров, которые растут, как

грибы. И хотя в большинстве районов Малайзии по-прежнему сохраняется этот традиционный дух сельской

идиллии, сингапурцы утратили его навеки. Пулау-Убин — их последний шанс. Их последний уголок местного

рая. Единственное место, в которое пока еще не вторглась агрессивная цивилизация.

— Бизнес уже и на него замахнулся, — сказал Онг. — Скоро исчезнет. Года через два. А может, через год.

Жаль.

Я положил карту.

— Ну что, хочешь посмотреть? — спросил Онг.

— Да, — ответил я. — Хочу.

Онг высадил меня у гавани, сказав, чтоб я позвонил ему по возвращении. Не спеши, не спеши, напутствовал

он меня. Я сел на жесткую деревянную скамью возле не-большого судна, которое обычно доставляет провизию

на корабли. Сидел, сидел, сидел. Ничего не происходило. Но меня это не напрягало. Я был абсолютно спокоен.

Просто радовался тому, что я есть. Рядом сидели другие пассажиры. Мы все молчали, глядя в пространство

перед собой, и ждали, когда капитан наконец-то пригласит нас подняться на борт. Но через полчаса мне

надоело просто быть, и я повернулся к сидевшей подле меня девушке.

— Простите, — обратился я к ней. Она вздрогнула от неожиданности. — Это очередь на судно, которое

направляется на Пулау-Убин, да?

— Да, — ответила девушка. — Только придется подождать.

— Почему?

— Нужно дождаться, когда подойдут еще люди. Сейчас нас только пятеро. А нужно двенадцать.

Я рад, что британская система автобусных перевозок работает по другой схеме. Представьте, если б автобус

на Суиндон отправлялся бы в путь только после того, как в нем набралось двенадцать пассажиров. Ждать

пришлось бы месяцами.

Мы продолжали сидеть в молчании,

Наконец, слава Богу, из-за угла вышли два старика и присоединились к нам. Очевидно, к этому времени

капитану и самому уже осточертело томиться от безделья, ибо он решил везти нас семерых.

И мы поплыли в рай.

Спустя двадцать пять минут мы были на острове.

Я сошел с лодки на длинный деревянный пирс. Онг оказался прав, говоря о природной красоте острова. На

первый взгляд, это и впрямь был нетронутый уголок. Песчаный берег, сочная зелень, пышная растительность и

лишь несколько шатких деревянных мостков, тянущихся от маленьких аккуратных домиков к крошечным

рыбацким лодкам, едва .ли годным для плавания. Весте с остальными пассажирами я пошел на остров. Когда

мы проходили мимо деревянного щита с надписью «Добро пожаловать на Пулау-Убин», я остановился, чтобы

его разглядеть. Все остальные меня перегнали и вскоре исчезли из виду. Я остался один, вокруг ни души, куда

идти

— не знаю. Ощущение было потрясающее. Полная неопределенность и... свобода. Где бы я был теперь, если

б не сказал «да» в тот самый первый раз, несколько месяцев назад? Сидел бы дома, в темной квартире и

смотрел бы по телевизору ток-шоу «Триша», коротая зимние вечера? В общем, здесь бы меня точно не было.

Я уже хотел пойти дальше, но тут заметил указатель в форме большой направленной руки, на котором было

написано: «Посетите бюро информации для туристов». Я повиновался. Бюро размещалось в большом

деревянном здании, где, в моем понимании, я мог почерпнуть всю полезную информацию о том, куда можно

сходить и чем заняться на острове. Я вошел и оказался в просторной пустой комнате. С одной стороны я увидел

стол, за столом — дверь, и больше ничего. Я решил, что, видимо, зашел не в то бюро, и уже собрался уйти, как

в дверях за столом появился мужчина. Не говоря ни слова, он швырнул на стол передо мной буклет, посмотрел

на меня и снова исчез. Я взял брошюру. «Пулау-Убин: тихий островок». В буклете я нашел пару фотографий,

но информации как таковой в нем не было. Не буклет, а одно недоразумение.

— Э... простите? — окликнул я мужчину жалобным голосом.

Реакции не последовало. Я попробовал позвать его громче.

— Прощу прощения?

Мужчина высунул голову в дверь.

-Да?

— Мм... у вас есть еще какие-нибудь справочные материалы о Пулау-Убине. Другие буклеты?

Мужчина посмотрел на меня так, будто я просил его спеть.

— Нет.

— Что, вообще никаких?

— Нет. Только этот буклет. В нем вы найдете все, что вам нужно знать.

Я смотрел на брошюру. Фактически в ней не было ничего. Несколько фотографий, крошечная карта и пара

поэтических строф,

— Ясно. Спасибо, — сказал я и вышел. Странно как-то, думал я. Мало того, что они построили целое здание

для того, чтоб положить туда одну стопку бестолковых одинаковых буклетов, сфотокопированных на розовой

бумаге, так еще и наняли человека, который должен сидеть там целый день — на тот случай, если в это здание

заглянет какой-нибудь шальной турист, чтобы взять один из этих буклетов. Все равно что купить автобус и

использовать его в качестве коляски.

Тем не менее я был благодарен за то, что мне дали, и стал читать буклет.

ЖИЗНЬ НА ПУЛАУ-УБИН

Здесь не нужны будильники — рано утром вас разбудят петухи. Стайки птиц слетаются на фруктовые

деревья, чтобы позавтракать их плодами. Просыпается и сама пристань, улицы наполняет рев мотоциклов. Все

предвещает островитянам спокойное, безмятежное начало дня.

Да уж, спокойное, безмятежное начало дня. В пять часов утра будят кукареканьем петухи, потом, до самого

завтрака терроризируют, чуть ли не доводя до самоубийства, мотоциклисты. Честно говоря, окончание дня

тоже не особенно вдохновляло.

Когда ночь опускается на Пулау-Убин и люди ложатся спать, над островом разносится тарахтенье дизель-

генераторов. Насекомоядные летучие мыши неожиданно вылетают из своих гнезд и бесшумно парят в

темноте, словно призраки. Но, глядя вверх, не забывайте смотреть и под ноги, ибо в траве нет-нет

проползет зеленая плетевидка.

Боже! Тебя будят в несусветную рань петухи и терроризируют банды мотоциклистов, а с угасанием дня

убивают летучие мыши и змеи. Неудивительно, что Пулау-Убин до сих пор остается девственным уголком

природы. Благодаря столь честной рекламе этот остров еще долго не будет затронут цивилизацией.

Я хотел посмотреть Пулау-Убин и решил, что лучше всего это сделать на велосипеде. Поэтому я взял

велосипед в пункте проката — человек, заведовавший этим пунктом, так обрадовался, будто я был его самым

первым клиентом — и пустился колесить по острову, который, по описанию Онга, был сингапурской Утопией.

Ощущение было невероятное. Я чувствовал себя отважным исследователем, открывающим новые земли. На

маленьком велосипеде.

Пулау-Убин — второй по величине остров Сингапура, хотя в ширину он достигает всего полутора

километров, в длину — восемь. Если верить Онгу, ныне это единственная настоящая деревня в стране;

единственная деревня, на месте которой не выросли торговые центры и закусочные, где продают овсянку по-

сингапурски.

Я спустился с небольшой возвышенности и поехал по извилистой дороге, пока не увидел перед собой

большой холм, Но энергии и силы воли мне было не занимать, я стал яростно нажимать на педали, пока на

середине склона не почувствовал, что выдохся. Было жарко, градусов тридцать пять. Я обливался потом. Мои

удлиненные шорты, по-моему, пытались предпринять свою собственную экспедицию, исследуя участки моего

тела, которые обычно я доверяю только умелым рукам. Я остановился, поправил на себе одежду, потом вновь

вскочил на велосипед и проехал еще несколько километров.

На Убине 200 жителей, кормящихся от земли или за счет случайных туристов, желающих взять на прокат

велосипед. Из них я не встретил ни одного. Я проезжал мимо покинутых ферм и собак, резвящихся возле

брошенных хижин, но ни один человек не попался мне на глаза. Может, поэтому Онгу так нравилось здесь. Для

человека, который живет в городе, где его постоянно окружает толпа, остров, подобный этому, и впрямь

кажется раем.

Правда, через некоторое время мне стало жутковато. Особенно когда я покатил по дороге, обрамленной с

обеих сторон живыми изгородями и густыми развесистыми деревьями. Ехать я мог только вперед или назад, а

рядом вдруг поднялся оглушающий шум.

Поначалу это было просто жужжание... потом нечто похожее на свист нескольких кипящих чайников... затем

шум усилился, зазвучал громче, чем автомобильная сигнализация. И, главное, было непонятно, откуда исходит

этот звук.

Меня охватила паранойя. Вот он я, совершенно один, вдали от людей, непонятно где, непонятно зачем, а

вокруг визжат невидимые чайники. Что подумают власти, когда найдут мое тело? Как они сумеют восстановить

картину моих последних передвижений? Какие установят причины?

Мною начинала овладевать паника. Я еще быстрее стал крутить педали и вдруг сообразил, что в кустах

справа кто-то бежит наравне со мной. Я не видел бегуна, но он производил достаточно громкий шум в высокой

траве, так что сомнений не оставалось: этот кто-то был большой и быстрый. Господи помилуй, кто это?

Остановиться я не мог. Продолжал крутить педали, быстрее, быстрее, и уже отчетливо слышал, как кто-то

громыхает возле меня. Кто это? За мной гонится? Сейчас я острее, чем когда бы то ни было, ощущал себя

персонажем одного из романов Стивена Кинга. И, несмотря на то, что я все глубже уходил, как мне казалось, в

джунгли, повернуть назад я не смел, опасаясь столкнуться с бегуном лицом к лицу — если у того, конечно, есть

лицо. И кто бы это ни был, он не отставал от меня, бежал рядом, на удалении всего нескольких шагов...

Я на скорости преодолел поворот. Мой потенциальный преследователь не отставал. Мною уже владел

панический ужас. На меня идет охота? А что, если этот кто-то решил меня сожрать? Кто у них здесь водится?

Крокодилы? Носороги? Змеи ведь не бегают.

Не оборачиваясь, я продолжал отчаянно крутить педали, и, слава Богу, шум постепенно начал утихать, а

потом и вовсе прекратился. Я был измотан, но темпа по-прежнему не сбавлял, и, лишь отъехав достаточно

далеко, я остановился, достал свой буклет и слово за словом стал перечитывать напечатанный в нем небольшой

текст, ища упоминание о чайниках-убийцах или о том, что могло бы преследовать ни в чем не повинных

британских велосипедистов. Разумеется, ничего такого я не нашел, но легче мне не стало: дурное предчувствие

лишь усилилось. Неужели «да» пытается меня убить? Ведь оно должно помогать мне жить! Другие шумы

вокруг меня еще не улеглись. Я стоял на дороге в окружении огромных деревьев, которые заслоняли солнце,

отчего здесь витал дух затхлой вечерней сырости.

А потом я услышал за спиной шарканье, шелест разгребаемых листьев и с перепугу вдавился голенями в

педали, пытаясь тронуть велосипед с места, но никак не мог

обрести равновесие. Ноги вдруг стали непомерно длинными, а шум все усиливался. И вдруг здоровая

мускулистая ящерица размером с танк пронеслась мимо меня, нырнула в брешь в кустах и там замерла. У меня

бешено заколотилось сердце. На меня охотится ящерица. Ящерица, чтоб ей пусто было! Нет, тут что-то не то.

Это не рай!

И вообще, если это рай, тогда почему так мало людей стремятся здесь жить? Ведь я пока не встретил ни

одного человека. Или здесь живут одни ящерицы? А вдруг Дэвид Айк106 прав?!

Я продолжил путь, стараясь держаться дороги. Назад не оглядывался — боялся увидеть еще что-нибудь

путающее. Я раскраснелся, изнывал от усталости, мне хотелось присесть. И тут я увидел указатель, согласно

которому неподалеку находилось местечко под названием пляж Нуалонг. Ага, пляж. Замечательно. То, что

нужно. Там наверняка безопасно.

Вскоре я и впрямь выехал на побережье. Стало немного пасмурно, но по-прежнему было тепло. Изнуренный,

я слез с велосипеда и сел на берегу.

Вода была теплая, солнце грело. Несмотря на то что я натерпелся страху из-за ящерицы, мне вдруг стало

невероятно хорошо оттого, что я приплыл на этот остров. Казалось, я как никогда далеко от Лондона, от людей.

Я был один. Находился за тысячи миль от другой жизни. Я задумался о том, что привело меня сюда. На пляже

острова Пулау-Убин я сидел сейчас благодаря череде случаев, когда я ответил согласием. Конечно, началось

все с моего попутчика в автобусе. Но выходные в Сингапуре стали возможны только потому, что я согласился

пойти на скучную вечеринку, где нужно было поделиться интересными фактами. Этими выходными я обязан

Гарету. И Джеффу. И Марку. Как знать, скольким еще цепочкам я положил начало. Как знать, какую еще

череду событий я спровоцировал. К чему еще все это приведет? Что меня ждет на следующей неделе, в

следующем месяце в результате того, что я ответил согласием на что-то на прошлой неделе или в прошлом

месяце?

Сейчас конец ноября. Скоро декабрь. Мне осталось всего лишь месяц следовать тактике согласия, а потом я

начинаю жить по-новому. Более ответственно — работа с девяти до пяти, электронные таблицы, прожекторы

над головой. Больше никаких поездок в Сингапур с бухты-барахты по случайным кредитным картам. Никаких

спонтанных выходок. Все должно быть чин-чином, спокойно. Так же спокойно, как здесь. Но в запасе у меня

еще есть парочка приятных сюрпризов. Например, Лиззи.

Я сидел на солнышке и улыбался. Мой эксперимент подходил к концу. Осталось всего несколько недель. Я их

ждал с нетерпением.

Через час я возвратился к пристани. В конце пирса собралась — непонятно откуда — большая группа людей.

Они сидели в молчании и терпеливо ожидали прибытия следующего судна, которое должно было отвезти их на

большую землю. С невозмутимым видом я направился к ним. Двоих я узнал. Вместе с ними я приплыл на

остров. Всего собралось человек четырнадцать. Но вот что странно: все они сидели на одной скамье. Там было

четыре скамьи, образующие один большой квадрат, но все эти люди почему-то сидели на одной. Сидели в

рядочек и смотрели в одном направлении — на меня, приближающегося к ним туриста. Но я не испугался и не

смутился. Они не выказывали ни тени страха или смущения, полагая, что сидеть рядком и молчать —

абсолютно в порядке вещей. В Лондоне такого не увидишь. Мы все рассаживаемся по разным скамьям, причем

стараемся выбрать ту, где народу поменьше. Мы всегда держимся особняком.

Это незамысловатое зрелище воодушевило меня. Приближаясь к ожидающим пассажирам, я поднял руку и

улыбнулся. Нужно было решить, где мне сесть. Не мог же я сесть отдельно, в стороне ото всех, Тогда меня

непременно сочли бы типичным неприветливым снобом с Запада. Поэтому я поборол неловкость и сделал то,

что при обычных обстоятельствах ни за что бы не сделал: сел прямо в серединку между ними. И во мне вдруг

проснулся философ. Это «да» меня так изменило. Избавило от чопорности. В конце концов, кто я для этих

людей? Обычный незнакомец. Да, у меня белый цвет кожи и необычные шорты, но, по существу, я просто

человек, присевший рядом с ними на скамью в ожидании судна. Никто не произнес ни слова. Несколько

человек глянули на меня. Я тоже на них посмотрел и улыбнулся. На этой скамье царил дух взаимного

уважения. Молчаливого, бессловесного уважения. Я, турист из далекой страны, уважал их. Они, простые

малазийцы, спокойные и безмятежные, глядящие на чужеземца с тихим удивлением, с уважением относились

ко мне. Я глубоко вздохнул, размышляя об этом неожиданно возникшем ощущении общности. Мы живем в

совершенно разных мирах, в разных концах света, но нас объединяет невыразимое словами умиротворяющее

родство душ. Может, в этом и заключается смысл понятия рай, думал я. Может, рай — это не Пулау-Убин... а

мироощущение людей, живущих на этом острове. Может, рай не вокруг нас, а в нас самих.

А потом эти люди вдруг разом заговорили обо мне, и стало ясно, что они — одна большая семья, потому и

сидят вместе, и им непонятно, кто я такой и почему сел между ними, а не на другую скамью, как поступил бы

любой нормальный человек. Я покраснел.

Сделав вид, будто мне надо размяться, я встал, зевнул, прошелся до другой скамьи, словно она меня чем-то

заинтересовала, потом сел и принялся разглядывать свои ноги. Прошел целый год, если не больше, прежде чем

прибыл катер, и я постарался первым зайти на борт. Не хватало еще, чтобы вся эта компашка опередила меня, а

потом спорила на пари, куда я сяду.

В отеле, потягивая коктейль, я отправил SMS-сообщение Марку.

«Я В СИНГАПУРЕ. МЕНЯ ПРЕСЛЕДОВАЛА ЯЩЕ-РИЦА».

Минут через десять пришел ответ.

«АТОМІСО, ДЭННИ!»

Я рассмеялся. Мне очень хотелось надеяться, что я еще встречусь с Марком.

Вечерело. На следующий день я возвращался в Лондон. Я стал изучать карту, думая, как мне провести

оставшееся время в Сингапуре.

Это был бесполезный труд.

Ибо все оставшееся время в Сингапуре мне предстояло провести в тревогах.

В страхе, переживаниях и волнении.

Я прошел в гостиничный бизнес-центр и проверил свою электронную почту. Я планировал отправить письмо

Лиззи, сообщить ей о том, где я, что делаю, и сказать, что я с нетерпением жду с ней встречи.

Мне и в голову не могло прийти, что меня уже ждет одно послание.

>

Кому: Дэнни

>

От кого: ktoprovokator@hotmail.com

>

Тема: Следующий...

Привет, Дэнни,

Ну что, веселишься? Все еще дакаешь?

Что ж, прекрасно.

Тогда почему бы тебе не...

Посетить Стоунхендж...2...?

У меня упало сердце. Я уехал за тысячи миль, но Провокатор следовал за мной тенью. Кто это? Все

бессмысленно, пока эти люди контролируют меня. Предполагалось, что я сам буду управлять своей жизнью.

Сам буду хозяином своей судьбы! Если это Джейсон, тогда он слишком напорист для человека, которому эта

игра давно бы должна была наскучить... А может, не Джейсон?

И потом, Стоунхендж-2. Что это? Разве такой есть? Или мне предлагают еще раз съездить в Стоунхендж?

Я быстро открыл поисковую программу «google.com» и напечатал в поисковой строке: «Стоунхендж-2».

Секундой позже на экране появился ответ на мой запрос.

Стоунхендж-2 существовал.

Меня намеревались отправить в Стоунхендж-2!

Но что это?

«Подлинный Стоунхендж, древний памятник друидов, расположенный в Англии, окутывает тайна. А вот

Стоунхендж-2, его версия, скорее просто несуразное сооружение, чем загадка. Это творение, достигающее в

диаметре 92 футов, выстроено из гипса и стоит в сопровождении двух...»

Я пробежал глазами текст. Стоунхендж-2 — это памятник памятнику... но где?

Ага, вот.

Проклятье.

В Техасе. Стоунхендж-2 находится в Техасе!

Проклятье.

Казалось, мир мой неожиданно рухнул.

Только я признал, что нужно просто сидеть и наслаждаться ездой, дабы выжить в том мире, где правит «да»,

как кто-то нагло выхватил у меня руль...

ГЛАВА 23

В которой Дэниел переживает

тяжелейший кризис

Домой в Лондон я вернулся, зная одно.

В Техас я ни за что не поеду. Хорошего понемножку. Провокатор переступил черту уже тогда, когда послал

меня в английский Стоунхендж... Если он поймет, что я и в Техас готов отправиться по его указу, тогда в

следующий раз он придумает что-нибудь похлеще.

Все, кончено. Пора дать ему отпор. Однако, отказавшись ехать в Техас или проигнорировав загадочные слова

Провокатора, я подпишусь под собственным поражением. Нарушу правила. Отвечу отказом на то, на что

поклялся самому себе отвечать согласием. А этого я сделать не могу.

Я знал, что к приезду Лиззи должен кое с чем разобраться. Выиграть битву, которую веду. Она будет здесь

через неделю с небольшим... Я ответил ей согласием и теперь не вправе не сдержать данное обещание, а это

значит, что, если я подчинюсь капризу Провокатора, мне придется организовать поездку таким образом, чтобы

я обернулся очень быстро, невероятно быстро.

Но как я объясню это Лиззи? Как расскажу про свою затею? Про то, что я, по сути, веду двойную жизнь?

Возможно, она воспримет это нормально (ведь мне придется поставить ее в известность). Конечно, я все тот же

застенчивый радиопродюсер-очкарик, по манерам и внешне похожий на Кларка Кента107... и в то же время я

уже другой. Человек, ведущий более активный образ жизни. Более уверенный в себе, более открытый. Человек, который вновь, как и раньше, способен действовать спонтанно. Возможно, ей это понравится. Во всяком

случае, в Эдинбурге нравилось, когда она думала, что таким я стал из-за нее.

Или... она возмутится? Равно как и Ханна, сочтет, что это ребячество, пустая трата времени и глупость? И для

нее наши отношения утратят ценность, если я скажу, что не любовь побудила меня купить ей билет от

Мельбурна до Эдинбурга, а сделал я это просто потому, что она меня попросила? Потому, что один бородатый

мужик, с которым я однажды случайно познакомился а автобусе, сказал, будто мне это пойдет на пользу?

В любом случае я должен во всем ей признаться.

Причем как бы она ни отреагировала, нет гарантии, что все сложится так, как я хочу. Даже если я отправлюсь

в Техас и успею вернуться к приезду Лиззи, это не решит абсолютно ничего. Провокатор по-прежнему будет

вмешиваться в мою жизнь и строить мне козни...

В отчаянии я снова написал Тому... и он ответил мне в тот же день...

Дэнни,

Увы, Джейсона мне не удалось найти. Честно говоря, мы с ним не особенно близкие друзья. Но я попросил его

сестру, чтоб она велела ему связаться со мной по электронке как можно скорее. Сообщаю его координаты...

Ниже указывались адрес места работы Джейсона и его мобильный телефон.

Отлично! Теперь-το уж он у меня в руках! Он имел власть надо мной, пока я не мог доказать, что он и есть тот

самый Провокатор. Пока он сохранял анонимность, он мог заставить меня сделать что-то против своей воли. Но

как только я сорву с него маску, он станет еще одним Ианом, еще одним человеком, который знает про мою

затею. И я буду знать, что он это знает. Изобличив его, я лишу его власти надо мной. Изобличив его, я смогу не

обращать на него внимания.

Я немедленно ринулся в бой, предпринял наступление по трем направлениям...

Во-первых, по электронной почте я послал ему резкое письмо.

Джейсон,

У меня есть твой мобильный, и я знаю, где ты работаешь. В Техас я не поеду, даже не мечтай. Я знаю, кто

ты, и это значит, я знаю, что ты знаешь, а это значит, что больше ты не сможешь надо мной издеваться. Я

хочу поговорить с тобой, дабы убедиться, что ты усвоил главное: ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ВПРАВЕ УКАЗЫВАТЬ

МНЕ, ИБО Я ЗНАЮ: ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ЗНАЮ О ТОМ, ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ.

Прямо сейчас тебе позвоню.

Дэнни

Я взял телефон и позвонил ему на сотовый.

К моей огромной досаде, включился автоответчик:

«Это голосовая почта абонента 07*** *** *** компании «Водафон». Пожалуйста, оставьте сообщение

после...»

— Джейсон, это Дэнни, — закричал я. — Ты раскрыт. У меня теперь есть твой телефон. Проверь свою

электронную почту и больше никогда мне не пиши. Поразвлекались, и хватит. Уверен, ты вдоволь повеселился

со своими дружками в пабе. Вечеринка окончена. Спокойной ночи и пошел ты к черту...

Я повесил трубку и глянул на часы. Четыре. Все учреждения еще работают. Я набрал рабочий телефон

Джейсона, который дал мне Том. Разъяренный, я приготовился к схватке, собираясь сказать этому негодяю,

чтоб он шел куда подальше...

— Добро пожаловать в Бюро по делам иммиграции и гражданства, — ответил мне записанный на пленку

голос. — Имейте в виду, производится запись всех телефонных разговоров...

Раздался щелчок: меня соединили с оператором...

— Доброе утро. Министерство внутренних дел. Чем могу служить?

— Будьте добры, соедините меня с человеком по имени Джейсон.

— Как его фамилия?

— Фамилии я не знаю. Мы с ним встречались всего один раз. Он работает в иммиграционной службе,

решает судьбы людей...

— Если вы не знаете фамилии этого человека, боюсь, я не смогу вас с ним соединить.

— Мне нужно поговорить с ним. Срочно.

— Все жалобы и обращения подаются в письменной форме...

— Я не собираюсь жаловаться... мне нужно поговорить с Джейсоном...

— Вы получили ПСОО108?

— Я не знаю, что такое ПСОО... мне просто нужно переговорить с парнем по имени Джейсон, по личному

вопросу, всего минуту... прошу вас, соедините меня с кем-нибудь, кто принимает решения...

— Подождите...

У меня неистово забилось сердце. Я уже близок к цели. Моя атака на три фронта почти достигла

кульминации. Сейчас я поквитаюсь с человеком, который насмехался надо мной издалека.

— Слушаю... — раздался в трубке женский голос.

— Привет... позовите, пожалуйста, Джейсона.

— Какого Джейсона?

— Не знаю. Он у вас работает. Решает судьбы людей. Часто отказывает. Мне необходимо поговорить с

ним...

— Минуточку...

Видимо, прикрыв ладонью трубку, она что-то спросила у кого-то.

— Он здесь больше не работает. У нас был сотрудник по имени Джейсон, но он уволился. А я работаю

недавно. Простите.

Проклятье!

— Так... а куда он ушел? У вас есть номер? Я пытался звонить ему на его сотовый, но телефон отключен.

Мне нужно с ним поговорить. Мне нужно поговорить с ним прямо сейчас...

— Минуточку...

С другого конца линии до меня опять донеслись приглушенные голоса.

— Нет, простите. Мы не вправе разглашать информацию частного характера.

— Но, послушайте... я не маньяк и не псих. Этот человек, он...

— Мне очень жаль.

Я вздохнул и потер глаза.

— Ну... если увидите его... передайте, что ему звонил Дэнни, хорошо?

— Непременно. Я и остальных предупрежу.

— Спасибо.

Расстроенный, я положил трубку. А я-то надеялся, что все уже на мази.

Что будет, если я не доберусь до него? Никогда? Что будет, если я не сумею найти его, схватить и крикнуть

ему в лицо: «Я знаю, кто ты!» Тогда Провокатор так и будет терроризировать меня. И мне придется

отправиться в Техас.

И дело было вовсе не в том, что я устал. Что я уже достаточно напутешествовался, хотел остаться дома,

увидеть Лиззи и прожить последний месяц под эгидой «да» в относительном комфорте. Дело было в том, что до

сей поры я благополучно игнорировал один немаловажный аспект моих путешествий.

Затраты.

Поездка в Техас — удовольствие недешевое. Я знал, что сначала я должен буду лететь в Нью-Йорк, оттуда,

вероятно, в Остин, а потом на такси, автобусом или поездом добираться до Ханта. И это мне придется делать

так же, как и все остальное, — в кредит.

Теперь у меня накопилось слишком много кредитных карт — благодаря различным предложениям от добрых

людей из компаний «Виза», «Барклайкард», «Американ экспресс» и прочих, — и я уже воспользовался каждой

из них. Поначалу оплачивал ими пустяковые суммы — например, стоимость карри для себя и Уэга. Или пива,

которым угощал Натана, Джона, Бена, Рича и прочих своих приятелей, внезапно обнаруживших, что меня,

оказывается, очень легко можно выманить из дома и раскрутить на выпивку. Но потом... счета заметно

выросли.

Покупка «да»-мобиля съела все мои сбережения, а в последнее время я работал не очень много —

расслабился, зная, что скоро у меня будет новая работа, надеясь, что все утрясется само собой. Потом мне

пришлось оплатить перелет Лиззи. Плюс страховка автомобиля и дорожный налог. Железнодорожные билеты в

Ливерпуль и обратно. Поездка в Кардифф. И тысячи плакатов, которые я расклеил. Все бы ничего, но

следующий счет будет включать проживание в гостинице Барселоны. Питание. Деньги, снятые с карт на

проезды в такси и поездах. Перелет в Сингапур и обратно. И, возможно, теперь еще расходы — перелеты и

проживание в гостиницах — на поездку в Хант в штате Техас, куда мне придется отправиться, чтобы

посмотреть уменьшенную копию памятника, который и сам-το не очень большой, к тому же я видел его всего

месяца два назад.

И ради чего все это? Ради чего я лез из кожи, тратил деньги, наделал долгов? Что в результате я смогу

предъявить? Некое чувство. Попробуйте объяснить это судебному приставу. Стоило ли это все столь больших

денег?

Началось все, конечно, с выигрыша тех 25 ООО фунтов. Я тогда почувствовал себя очень богатым человеком.

Решил, что все будет хорошо, «да» обо мне позаботится. Но теперь, сидя за столом, изучая счета, я уже так не

думал. «Да» меня обмануло.

И тогда я поступил так, как поступает всякий человек, медленно увязающий в долгах. Смахнул все счета в

ящик стола и пошел гулять. В январе я сверну за угол. Начну жизнь с чистого листа. Расплачусь с долгами

после того, как привяжу себя к письменному столу, за которым просижу всю оставшуюся жизнь. У меня

остался всего один месяц вольной жизни. Всего один месяц.

Так что сегодня вечером я буду пить. Напьюсь до самозабвения.

Беда была только в том, что пить мне предстояло с Полом.

Я шел на встречу с человеком, который дважды изъявил желание мило со мной побеседовать. Пока только он

один и отозвался на мое предложение. Я был не в лучшем настроении. И совершенно не в настроении

встречаться с Полом (надеюсь, он простит мне это). Я предпочел бы пообщаться с тем, кто мог понять меня, а

Пол разбирался только в бордер-терьерах.

Мы встретились в пабе «Йоркшир грей». Наша милая беседа не клеилась, но, Пол, по-моему, этого не

замечал. Он был увлечен собственным монологом, а я просто сидел и хмурился.

— Что касается музыки, — вдруг заявил он ни с того, ни с сего, — в этой области у меня весьма

разнообразные интересы. Но, пожалуй, больше всего я тяготею к Саре Брайтмен. Тебе нравится Сара

Брайтмен109?

— Да, она очень талантливая певица, — отвечал я, подавленный и мрачный, хотя на самом деле мне

хотелось сказать: «Сару Брайтмен я терпеть не могу». Но мы ведь вели милую беседу. Я не мог оскорбить его

чувства.

— Кажется, в начале следующего года она отправляется в концертное турне, — сообщил Пол. — Если тебе

это интересно, конечно.

He-а. Ничуточки.

— Отличная новость, — сказал я.

— Я ее полюбил после «Призрака оперы». Тогда она впервые привлекла мое внимание. А потом друзья из

Бразилии прислали мне ее альбом, называется «Сбежавшие песни», и я был так рад, что эти песни не сбежали, ведь я на них помешался!

Я рассмеялся из вежливости.

— Хочешь, дам послушать?

— Если не жалко.

— С тех пор я был на нескольких ее концертах. В де-вяносто седьмом в Эдинбурге. Сидел в седьмом ряду,

справа от центра, и это была фантастика. Сара стояла слева от центра, но все равно было здорово.

— Охотно верю, — сказал я, будто бы представив в уме план рассадки. Свое пиво я выпил и теперь ждал,

когда Пол допьет свое. Мне совершенно не хотелось угощать его в очередной раз, еще глубже увязая в долгах.

— А потом я увидел ее еще раз, в Норидже, в ходе того же турне. И тогда народу пришло еще больше...

Господи, умоляю, пусть он замолчит. Лучше уж пусть болтает о бордер-терьерах. О чем угодно, только не об

этом.

— ...кстати, в конце выступления я первый начал ап-лодировать стоя, весь зал поднял на ноги. Так что, если

увидишь ее на Би-би-си, скажи ей: «Я знаком с человеком, который первым начал аплодировать тебе стоя в

Норидже в девяносто седьмом году», — и посмотри, как она отреагирует!

— Непременно, — пообещал я, вертя в руках свой бокал. Совершенно пустой.

— Скажи! Обязательно! Она будет в восторге. Да, как я уже говорил, в начале следующего года она

отправляется на гастроли...

Я набрался терпения.

— Послушай, Дэнни, раз ты у нас работаешь на Би-би-си, ты же можешь взять у нее автограф для меня.

Я невыразительно посмотрел на него.

— Ведь можешь, да?

— Если случайно увижу ее, — сказал я.

— А ты ей факс пошли.

Интересно, какого содержания? «Дорогая Сара, Би-би-си желала бы получить ваш автограф» ?

— Ты сделаешь это ради меня?

Я вздохнул.

— Да.

Пол глянул на часы.

— Ой, мне пора... иду в кино.

— В кино? — живо переспросил я, радуясь, что Пол наконец-то заговорил о другом, и в то же время,

несмотря на его занудство, стремясь продлить нашу встречу. Мне не хотелось прямо сейчас оставаться одному.

— Да, — подтвердил Пол. — Извини, не могу тебя пригласить, не я доставал билеты. Понимаешь, это нечто

вроде свидания.

Я кивнул, мысленно вздохнув от облегчения: слава Богу, мне не придется быть третьим лишним на чужом

свидании.

— Хорошая девушка?

— Надеюсь, — ответил Пол. — Знакомая моего друга.

Я уже собрался было рассказать ему про Кристен, но

осекся. Мне до сих пор не хотелось об этом вспоминать. Да и неуместно как-то. Ведь скоро приедет Лиззи...

— Что ж, удачи, — сказал я.

— Рад был повидаться. Это мой приятель Саймон устроил мне свидание. Он знает, что я неравнодушен к

рыженьким. Это моя слабость. А от друзей слабости не скроешь, верно?

Я был рад за Пола. И чувствовал себя немного виноватым. И что я с такой неохотой шел на встречу с ним?

Полагаю, в глубине души я считал, что делаю ему одолжение. Мне казалось, что он одинок. Ан нет, посмотрите

на него: он счастливчик, у него есть друзья, которые устраивают ему свидания; он не испытывает недостатка в

общении. Бог с ним, что он помешан на Саре Брайтмен. Не беда. Пол — отличный парень. И в жизни устроен

неплохо. Если уж на то пошло, он, вероятно, думает, что это он делает мне одолжение. Мне, человеку,

которому даже не о чем поговорить. Который расклеивает по городу объявления с просьбой «Позвоните мне! Я

— одинокий угрюмый оригинал, мечтающий о милой беседе с незнакомцами».

Пол надел куртку и, качая головой, сказал:

— Знаешь, хотел предложить... Завтра вечером я опять буду в Лондоне. Могу принести тебе тот компакт-

диск. Мы могли бы быстренько выпить по бокальчику. Зато не будешь сидеть здесь один-одинешенек.

Чувствуя себя отвратительно, я ответил с искренней благодарностью в голосе:

— Это было бы здорово.

И на том, боюсь, закончился, мой вечер развлечений. Вот вам и результат моих нещадных стараний

заглушить

свое горе. Нет, я обзвонил всех, кого можно. Звонил и Уэгу, и Натану, и Джоунси, и Бену, и Ричу. Даже

Коббетту. Но у каждого из них нашелся предлог для отказа. Каждому нужно было куда-то бежать, что-то

делать. Каждый мог с чистой совестью сказать «нет». Во мне вдруг проснулась зависть к этим

свободолюбивым ублюдкам.

Я поплелся к метро, еле передвигая ноги, спустился на станцию «Оксфорд-серкус». Через две остановки, в

Холборне, пассажиров попросили покинуть вагоны. Какая-то авария на линии. Что-то с электричеством. Нам

предложили добираться домой своим ходом или дождаться, когда к станции метро подадут специальные

автобусы.

В общем-то, довольно стандартная ситуация, но для меня она имела особый резонанс. Может быть, думал я,

это признак надежды. В конце концов, ведь с подобного случая все и началось. Может, это знамение. Может,

Майтрея подойдет ко мне. Может, я опять встречу в автобусе того человека. Может, это не просто так.

Вскоре стали подъезжать автобусы. Я огляделся, с надеждой в глазах всматриваясь в лица других таких же,

как и я, страдающих угрюмых пассажиров, но его не заметил. Поднялся наверх. Результат тот же. Ни одного

бородатого. Никого похожего на просветленное существо. Мужчин было много, но того, кто мне нужен, среди

них я не нашел.

Автобус ехал долго, часто делал остановки. К тому времени, как мы свернули на улицу, идущую параллельно

Роуман-роуд, от которой до моего дома добираться всего несколько минут, я остался в салоне один. Сидел

один-одинешенек на верхнем этаже автобуса, темной ночью, и смотрел в окно.

На перекрестке автобус затормозил. Я спустился вниз и спрыгнул на дорогу. Решил остаток пути пройти

пешком. Последние полчаса убедили меня во многом. Во-первых, я усвоил раз и навсегда, что я сам по себе.

Что Майтреи не существует. Что тот мой попутчик в автобусе был самый обычный человек. Что все это я

сделал сам. Нет никого великого промысла. Я сам отвечаю за свои поступки.

Я зашел в бар, где продавали спиртные напитки навынос, купил бутылку вина и пошел домой, с содроганием

думая, что сегодня вечером мне еще все-таки придется выяснить, сколько стоит авиабилет до Техаса.

Да, и не забыть отправить факс агенту Сары Брайт-мен.

В тот вечер я сделал себе ванну и долго, очень долго в ней лежал. Вылезать не хотелось. У меня было такое

чув-ство, что, пока я в ванне, мне ничто не угрожает. В ванной нет ни телефона, ни Интернета. Никакие

возможности, одолжения, просьбы не проникнут сквозь закрытую дверь. Я в теплом парном коконе. Увы,

теперь я уже был не тот Согласный, что в свою лучшую пору... Тогда у меня было время только на то, чтобы

принять душ. Я все время бежал из дому, стремился находиться по другую сторону двери, выискивая

возможности ответить на что-то согласием и хватая их обеими руками.

В ванную с собой я взял свой дневник. Хотел еще раз вспомнить все, что произошло со мной за последние

месяцы. Проанализировать свои поступки. Оценить их. Понять, стоят ли результаты моих усилий, ведь мне еще

целый месяц дакать. Способны ли они вдохновить меня на еще одну поездку на другой конец света. Я лениво

листал дневник, страницу за страницей, перечитывая записи, сделанные в июле, в августе, в сентябре.

Интересно, что скажет на это Иан в конце следующего месяца, в канун Нового года, когда мы будем сидеть с

ним вдвоем, только он и я, в том же самом пабе, где я поведал ему про своего попутчика в автобусе. Что он

подумает, когда я объясню ему, чем занимался в октябре... чему научился в ноябре...

Конечно, кое о чем он уже знал — про лотерею, про Амстердам, про мое незаслуженное повышение, про то,

что я стал уважаемым священником и никудышным изобретателем. Но многое ему еще было неизвестно. Про

мои новые впечатления — про людей, с которыми я познакомился, про места, которые я посетил. Про то, что я

сделал. Про мои изменившиеся привычки. Про те мои поступки, которые при обычных обстоятельствах я не

совершил бы ни за что. Иан знает меня хорошо, но и для него многое из этого станет сюрпризом. Как стало

сюр-призом для меня самого. Я вдруг почувствовал гордость за Иана. Он всегда был мне поддержкой и опорой.

Друг на все времена. Он столько знает обо мне хорошего и плохого, что давно мог бы проучить меня, но ведь

не проучил. Он по достоинству оценил мою затею. В общем-то, Пол был прав, когда сказал, что люди, которые

хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости. Твои уязвимые места. Но ты веришь, что они не

используют их в своих интересах, не обманут тебя. Они не злоупотребляют твоим доверием, потому что ты им

не безразличен. Опасаться нужно чужих. Таких, как Джейсон, Людей, которые, обнаружив твои слабые места,

начинают специально давить на них — Бог знает зачем, — стремясь тебя уничтожить. Чужим доверять нельзя,

они коварны. Интересно, почему некоторые чужаки столь недоброжелательны?

Так, раздумывая, я продолжал листать дневник и кивал сам себе, дивясь собственной мудрости... пока не

наткнулся на одну запись, повествующую о череде случаев, когда я ответил согласием. Об одной цепочке

событий... И выраженная там мысль оформилась в некое смутное ощущение, от которого я никак не мог

избавиться...

Люди, которые хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости...

Но я не останавливался. Продолжал читать. Анализируя, размышляя. Вспоминая, с кем я встречался и когда,

что происходило до и после... И вдруг мне стало как-то нехорошо, я занервничал — ничего не мог с собой

поделать. Я и сам не понимал, что меня так взволновало... по-видимому, мысль, постепенно завладевавшая

моим сознанием, медленно формировавшаяся где-то в глубине...

Это была очень тревожная мысль, от которой у меня закололо в затылке и участился пульс. Я пытался

выбросить ее из головы, зная, что это просто невозможно, что так не бывает, что я просто выдумываю всякие

глупости...

Но чем больше я читал свой дневник, тем больше начинал понимать...

Я вылез из ванны и принялся насвистывать, надеясь, что это как-то развеет мои тревоги. Не помогло.

И вдруг я понял, что мне необходимо кое-что проверить. Убедиться в том, что мое беспокойство просто

вызвано длительным перелетом через несколько часовых поясов и безотчетной паранойей.

Я надел рубашку, шорты, пришел в гостиную и включил компьютер. Нужно было проверить одно сообщение,

присланное мне по электронной почте. То, что я получил некоторое время назад, от Тома... В нем есть одно

предложение, — по сути, приписка, сделанная мимоходом. Тогда я не обратил на это внимания, но теперь...

только теперь до меня дошло, что оно очень странное...

Пока компьютер загружался, я откупорил бутылку вина... Нет, все это глупости. Что я делаю? И все же надо

проверить...

Наконец компьютер загрузился. Я открыл ящик с почтой и... вот оно... то предложение...

Кстати, какой у тебя адрес?

У меня екнуло сердце. Черт. У Тома нет моего адреса. У него нет моего адреса. А если у Тома нет моего

адреса... тогда как же его узнал Джейсон?

О Боже. Значит, это правда.

Не исключено, что Джейсон ко всему этому не имеет ни малейшего отношения. А это значит, что, возможно...

Я взял телефон, стал набирать номер... и положил трубку.

Нельзя же просто так позвонить человеку и обвинить его в лицемерии. В том, что он Провокатор.

Почему же?

Я налил себе вина и закружил по гостиной, рассуждая сам с собой... Нет, это глупо. Глупая идея. Не может

быть.

Но чем упорнее я старался вытеснить эту мысль из головы, тем глубже она укоренялась в моем сознании.

Люди, которые хорошо тебя знают, это те, кому известны твои слабости...

Неужели я параноик? Или схожу с ума? Я ведь уже вычислил Провокатора, верно? Это Джейсон... человек,

решительно не приемлющий путь согласия. Человек, который обругал меня и выставил в собственных глазах

мальчишкой, увлекшегося дурацким хобби. Взрослый человек, зарабатывающий на жизнь тем, что постоянно

говорит «нет».

Но... а вдруг? Вдруг это не Джейсон? Что, если это не чужой мне человек? Что, если это... друг? Друг,которому известно про мою затею, известно про то, где я и как живу?

Можно это как-то выяснить? Узнать хотя бы приблизительно... для успокоения души. Это, конечно большой

риск — возможно, меня ждет разочарование, — но лучше уж рискнуть и разочароваться, чем мучиться

неведением.

Я сел за компьютер, вошел в Интернет.

Не может быть, чтобы это был друг... кепка... книга... футболка... поездка... друзья на такое не способны...

Я открыл сайт бесплатной электронной почты.

Получится? Чем черт не шутит.

В окне регистрации я напечатал адрес электронной почты. Теперь уже хорошо знакомый мне адрес.

ktoprovokator@hotmail.соm

Меня попросили ввести пароль.

Хм, какой же пароль? Какой у Провокатора может быть пароль?

Медленно, двумя пальцами я набрал одно — хорошо знакомое — восьмибуквенное слово и приковался к

нему взглядом.

Если угадал... думал я.

Мой палец застыл над мышкой.

Я нажал на клавишу.

Экран побелел. Компьютер зажужжал. И вот, не успел я и глазом моргнуть, высветилось окно.

Почтовый ящик поступающих сообщений.

Я смотрел, смотрел, смотрел и не верил своим глазам. Пароль подошел.

В ящике было одно сообщение. Непрочитанное. От меня. Сердитое письмо, которое я послал буквально днем

раньше, уведомляя Джейсона, что игра окончена, что я больше не пойду у него на поводу и он может убираться

ко всем чертям. Но раз я сейчас видел это свое письмо, значит, до Джейсона оно пока не дошло.

Я был потрясен. Пароль я сумел угадать только потому, что хорошо его знал.

А это значит, что я прекрасно знал и Провокатора.

У меня голова пошла кругом. Я взял телефон и позвонил.

Восемнадцать часов спустя я остановил машину неподалеку от паба «Лошадь и конюх». Я попытался затор-

мозить с визгом, но у «Ниссана Фигаро» бесшумные тормоза.

Я вылез из машины и с силой захлопнул дверцу.

— Я бы не стал здесь парковаться, приятель, — сказал дворник. — Тут повсюду дорожные патрули ездят.

Тебя в пять минут оштрафуют.

Ага, щас, разбежались! Никому не позволю вставать у меня на пути. Не в том я сегодня настроении.

Я вновь открыл машину, залез в бардачок, достал оттуда небольшую ламинированную карточку и прикрепил

ее на лобовое стекло.

СВЯЩЕННИК ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ.

Пошли к черту.

Место встречи назначил я: хотел провести разоблачительную операцию на своей территории. Провокатор,

конечно, пока не догадывался, что он уже раскрыт. Очевидно, предположил, что это будет обычная встреча

двух друзей — в обычный день, в обычном месте. Мы встречались так тысячи раз. Внешне я был спокоен, но в

крови у меня бурлил адреналин.

Мы сели, я заговорил первым.

— Что ж... рад снова видеть тебя. — Я помолчал для пущего эффекта и добавил: — Всегда рад видеть тебя...

Провокатор.

Последовала пауза. Я молчал умышленно, — чтобы выдавить признание из того, у кого вид теперь был очень

смущенный.

— Как ты узнал, что это я?

Как я узнал? Ха. Да очень просто. Так же, как Провокатор узнал, что я Согласный. Потому что тем, кто знает

тебя очень хорошо, известны и твои слабости.

Я сделал глубокий вдох и произнес одно слово:

— Норвегия.

— Прости, не поняла.

— Н-О-Р-В-Е-Г-И-Я. Как страна.

До сознания Ханны что-то начало доходить.

— На свою бесплатную электронную почту ты поста-вила тот же пароль, который ставишь на все последние

пять лет, — сказал я. — В том числе и на свой мобильный телефон.

Думаю, после прочтения этой книги Ханна будет реже использовать слово «Норвегия» в качестве пароля.

Поделом.

Кстати, ее пин-код — 4626.

— Хм... да, — пробормотала Ханна. — Все верно. На-верное, мне следует извиниться.

— Еще как! Когда ты узнала про меня, Ханна?

Она стала барабанить пальцами по столу, думая, что бы ответить.

— Почти сразу. Во всяком случае, думаю, что почти сразу. Одному Богу известно, сколько ты уже дакал к

тому времени. Тогда в ресторане ты заказал рыбу, хотя раньше никогда не брал рыбные блюда. Вообще не ел

рыбу. Говорил, что от рыбы тебя бросает в дрожь. Потому что рыба, даже если у нее нет головы, смотрит на

тебя как-то странно. Но стоило официанту порекомендовать тебе рыбу, и ты, не колеблясь, сказал «да». Вот

тогда я впервые и подумала: что-то тут не то.

А это уже урок для меня: не стоит недооценивать интуицию бывших возлюбленных.

— Да и вообще, странно было уже то, что ты согласился пойти с нами на ужин, — продолжала Ханна. —

Меня это поразило, Дэнни. У тебя и прежде случались бзики, но это выходило за всякие рамки. Я кипела от

злости. Несколько дней злилась. Я догадывалась, что ты вляпался в какую-то затею, и всякий раз, когда мы

встречались с тобой или ты еще как-то давал о себе знать, я укреплялась в своих подозрениях. Да, ты против

того, чтобы я завязала отношения с другим парнем. Да, ты намерен помочь сыну убитого султана. Я сохранила

те твои электронные письма, Дэнни. А потом... ты от моего имени далденег на воспитание африканского

мальчика, Дэн... Думаешь, мне не попадались те листовки? А цветы? Поначалу я решила, что ты легко

поддаешься на рекламу, но потом прикинула и пришла к выводу, что ты... идиот. Дакающий идиот.

— Но почему ты просто не сказала, что раскусила меня? К чему весь этот бред с Провокатором?

— Если б я призналась, что мне известно про твою за-тею, ты бы дакать все равно не перестал. А так... это

было что-то вроде шутки.

— Шутки? Да ведь ты меня чуть в Техас не услала!

— В Техас? Ничего подобного!

— Ты написала: «Съезди в Стоунхендж-2»! А это в Техасе!

— Нет. Я хотела, чтобы ты поехал в Стоунхендж — во второй раз! Я хотела, чтобы ты побывал в

Стоунхендже дважды! Когда я написала тебе, и оказалось, что ты в Сингапуре, я подумала: ладно, очевидно,

ему нравится путешествовать. Так что я собиралась отправлять тебя в Стоунхендж до тех пор, пока тебе самому

не надоест. Все бы происходило, как в «Дне сурка»! Через несколько недель ты бы получил «Съезди в

Стоунхендж-3»!

— Но почему именно в Стоунхендж?

— Потому что ты терпеть не можешь тематические парки. Ты всегда их ненавидел.

Я опустил голову в ладони.

— Стоунхендж — это не тематический парк! Вот «Путешествие по полкам» — это тематический парк. А

Стоунхендж — это... объект. Памятник. Достопримечательность. Но никак не тематический парк! Я бы еще мог

понять, если б ты думала, что я ненавижу друидов. Или каменные глыбы! Но... — И вдруг меня осенило. — А

ведь ты устроила мне свидание, Ханна!

— И опять я не ожидала, что ты согласишься! Свидание с незнакомой девушкой, Дэнни! Которое устроила

твоя бывшая подружка! За кого ты меня принимаешь? Или ты думал, что я, по твоему примеру, явлюсь в

качестве третьего лишнего на твое свидание? Тебе просто следовало сказать «нет»!

Я промолчал. Я до сих пор с трудом верил в свое сча-стливое избавление, аж голова шла кругом. Я даже

думать не хотел о том, что едва не купил авиабилет до Техаса, едва не навесил на себя еще один крупный долг.

А все потому, что зациклился на этом злыдне Провокаторе. Сейчас этот злыдень Провокатор сидел передо

мной и совсем не был похож на злыдня. Я сам придумал для него мотив. Преувеличил его значение... Но

почему? Захотелось еще более острых ощущений? Я стал выдумщиком. Все это произошло с моей подачи.

— Я принимал тебя за одного парня по имени Джейсон, — признался я Ханне — уверяю вас, впервые за

весь период нашего знакомства. — Думал, это он Провокатор.

— Я не хотела себя так называть, — сказала Ханна. — Это была не моя идея.

Так, стоп.

— А чья? Себа?

Ханна пошла на попятную.

— Нет, я хотела сказать...

И тут на меня снизошло озарение.

— У тебя был сообщник, да? Ты это делала не в одиночку, верно?

— Нет, нет, я...

— Значит, это не рыба навела тебя на мысль! Впервые подозрения возникли вовсе не из-за рыбы! Ты все это

специально придумала!

— Я беспокоилась за тебя! Я думала, что помогаю тебе!

— А футболка... футболка с надписью «Просто скажи «нет».,, я получил ее как раз в тот момент, когда уже

начал жалеть, что не могу говорить «нет»... Удобно, да?

— Мы пытались помочь. Мы оба пытались тебе помочь...

— «Оба»? От кого ты получала информацию?

Но Ханне не нужно было ничего объяснять. Ответ я уже знал.

— От... о Господи... от Иана, да?

Уткнувшись взглядом в стол, Ханна молча кивнула.

Предательство!

Иан меня предал!

— Он сказал, что хочет остановить тебя, — стала объяснять Ханна. — Мы считали, что это наша вина. Ты

превращался в психа, Дэнни. Иан сказал, мы должны вынудить тебя отказаться от своей новой привычки. Он

считал, что тебя нужно заставить сказать «нет», что это очень важно.

У меня глаза полезли из орбит.

— Он считал, что меня важно заставить сказать «нет»?! Еще бы! Ведь тогда он мог бы меня наказать! Он

только этого и ждал!

— Наказать? Нет... он хотел помочь тебе.

У меня кружилась голова. И все это время я думал, что сражаюсь с неким злым, жестоким Провокатором,

замыслившим погубить меня. Я возлагал вину на человека, которого едва знал, а на самом деле враг все время

был рядом со мной. Два моих друга. Они сыграли со мной подлую шутку, считая, что помогают мне! Так, надо

успокоиться. Может, Ханна и права. Может, я все это принимаю слишком близко к сердцу, придаю всему

этому слишком большое значение. Может, я изначально вел себя неправильно. Может, все это была пустая

трата времени во имя самопомощи...

— Прости, Дэнни... это ж была просто шутка...

— Но вы тем самым... обесценили все... Все мои усилия! — вскричал я.

— Я просто хотела немножко отомстить тебе за все твои глупые мальчишеские проекты, с которыми мне

пришлось мириться, когда мы были вместе... И знаешь что? Я увлеклась... Для меня это стало своего рода

глупым девчоночьим проектом. Укладываясь по ночам спать, я посмеивалась, представляя, как могу заставить

тебя сделать все, что захочу! Прости, Дэн. Теперь я понимаю тебя. В твоих глупых мальчишеских проектах что-

то есть.

Я посмотрел Ханне в глаза.

— С твоей стороны это сущее ребячество, — сказал я. — Слава Богу, я из этого вырос. Надеюсь, в один

прекрасный день ты тоже повзрослеешь, как и я.

Я начал подниматься из-за стола.

— Куда ты? — спросила Ханна, глядя на меня.

— Не говори Иану про нашу встречу, — попросил я. — Я должен придумать для него подходящее

наказание. Уверен, он нарушил правила, установленные «Манифестом Согласного»...

Неожиданно справа от меня кто-то громко кашлянул, специально привлекая к себе внимание, и я вспомнил

то, что начисто позабыл.

— О Боже, прощу прощения. Ханна, это Пол. Мой новый друг. Я подвез его сюда. Мы с ним обычно мило

беседуем.

Последние пятнадцать минут Пол сидел рядом и молчал, не зная, куда глаза девать от смущения. Поскольку я

согласился выпить с ним, мне пришлось взять его с собой, но, сосредоточившись на разоблачении Ханны, я

забыл его представить.

— Привет, Пол, — поздоровалась Ханна.

— Привет, Ханна, — ответил он.

Внезапно мне пришла в голову забавная мысль.

— Кстати... у Ханны есть собака, — сказал я. — Правда, Ханна?

— Э... да... — подтвердила она. — Пудель.

— Пудель? — Пол радостно хохотнул. — У меня есть что рассказать про пуделей...

И тут, к неописуемому ужасу Ханны, я оставил их наедине.

Я ехал по Лондону и смеялся. Казалось, у меня камень с души свалился. Больше меня никто не преследовал.

Никто больше не мог мне помешать. Я разоблачил Провокатора. Согласный победил. Ханна наказана: я

спустил на нее Пола. И Иан тоже поплатится за свое коварство — уж в этом вы не сомневайтесь. Правда, чуть

позже. Когда я придумаю подходящее наказание. Такое, чтоб впредь ему неповадно было со мной шутки

шутить и обманывать... Но не сегодня.

Сегодня мне нужно убрать квартиру к приезду Лиззи. Жить теперь будет гораздо проще.

Декабрь я переживу с легкостью.

ГЛАВА 24

В которой Дэниел доволен жизнью

Я был доволен.

Лиззи спала у меня дома.

Через несколько дней после того, как я одержал полную победу над Провокатором, я встретил ее, сонную и

хрупкую, измученную 24-часовым перелетом, в аэропорту. Сейчас, заваривая чай на кухне, я услышал, как она

проснулась. Я обернулся... и вот она стоит — всклокоченная сонная брюнетка.

— Привет, — сказала Лиззи.

С минуту мы просто улыбались друг другу.

— Чаю хочешь?

— Отказаться было бы невежливо, — ответила она. — В Англии от чая не отказываются.

Я вновь включил чайник, а Лиззи обвела взглядом комнату.

— Так здорово, что я снова здесь. А ты, вижу, прибрался к моему приезду.

— Нет. У меня всегда так. Всегда очень чисто.

— Мм-хмм, не сомневаюсь. И на столе всегда свежие цветы, да?

— Я проходил мимо цветочной палатки на Роуман-роуд, а цветочник кричал, что продает цветы по самым

выгодным ценам, вот я и...

— Разумеется.

Улыбаясь, Лиззи медленно пошла по квартире, разглядывая мои полки с книгами. Пока она смотрела в окно

на бегущие мимо поезда, я приготовил чай. Мне было радостно оттого, что она рядом.

— А это что? — спросила Лиззи, показывая на необычный пластиковый прибор в углу.

— Это, — с гордостью объяснил я, — пароочиститель новой марки. Убираться с его помощью

восхитительно просто и просто восхитительно.

— Ты им пользовался?

— Дважды. Первый раз едва не обжегся. Второй раз, в общем-то, тоже.

Лиззи вскинула брови и продолжала делать обход. Взяла книгу, лежавшую на столе передней стороной

обложки вниз, повертела ее в руках.

— Изучаешь фламандский язык?

— Ja.

— Почему именно фламандский?

Я пожал плечами.

— Spreekt du Engels! — весело сказал я.

На лице Лиззи отразилось восхищение.

— И что это означает?

— Это означает «Фламандский — сложный и загадочный язык».

— О!

На самом деле переводилась эта фраза как-то по-дру-гому, но перевода я не знал.

Лиззи улыбнулась и спросила:

— Не возражаешь, если я приму душ?

— Сейчас дам полотенце.

Через двадцать минут, искупавшись, она вышла в гостиную, вытирая волосы. От нее пахло мятой. Выглядела

она прелестно. И что-то несла в руке.

— А это что? — поинтересовалась она.

Это был помещенный в рамку диплом. Один из трех, что я повесил в ванной.

— Диплом медицинского работника со средним образованием, выданный мне Рочвильским университетом,

— объяснил я.

— Рочвильский университет? А где находится Рочвиль?

Хороший вопрос. Понятия не имею.

— Неважно, — отвечал я с умным видом. А что мне оставалось, если я купил диплом через Интернет? —

Главное — теперь я квалифицированный медбрат с дипломом, который получил благодаря своему жизненному

опыту и просмотру телепередач.

— Ты не перестаешь меня удивлять. А те другие на стене?

— Это мои грамоты. Одна — «За отличные успехи», вторая — «За выдающиеся достижения». Я хорошо

учился. Наверное, был первым в классе.

— Почему ты не сказал мне, что у тебя есть диплом медицинского работника?

— Не люблю хвастать.

Лиззи пошла назад. Я подумал, что она хочет повесить диплом на место, но она остановилась и показала в

конец коридора.