Четверо с базарной площади

Кесый уходит от вопросов

Фат не ошибся. Фат не зря вырос в городе и за пять лет восемь раз бросал школу. Детский парк был закрыт до Первого мая, но когда Генка, Фат и Слива перелезли через забор, Кесый в окружении десятка знакомых и незнакомых мальчишек уже играл на прогалине среди кустов.

— Деньги есть — присоединяйтесь, — обрадовался Кесый.

— Успеем, — невозмутимо ответил Фат. — Поглядим сначала.

Деньги ставились в один столбик, решкой вверх, затем шагов с десяти по очереди кидали свинцовую биту: чья бита ложилась ближе к деньгам, тому доставался первый удар по кону. Монеты, которые переворачивались на орла, считались выигранными. Попасть битой в кон с десяти шагов — значило забрать сразу все деньги.

Генка с удовольствием сыграл бы разок и сам, но Фат стоял, ждал чего-то.

Азарт мало-помалу увеличивался, соответственно увеличивались ставки.

Двое, тщательно вывернув карманы, убедились, что они уже пусты, и вышли из игры. А ставки с десяти копеек возросли сначала до двадцати, потом сразу — до сорока. И наконец, когда разгоряченные противники условились играть по пятьдесят копеек, Фат молча вышел вперед и добавил два двадцатика к двадцатикам, а гривенник положил сверху.

Кесый ухмыльнулся. Кесый не мог равнодушно видеть деньги, тем более — упускать их. Мелочь выбывающих из игры оседала в его карманах.

Начали бросать биту. На второстепенных участников игры Слива и Генка почти не глядели — предстояла дуэль между Кесым и Фатом.

Бита Кесого упала сантиметрах в пяти от кона. Незадачливые игроки ахнули. Генка поежился. А Фат и глазом не моргнул, отходя с битой на установленные десять шагов. Он не целился, как это делали другие, а, отведя биту к левому плечу, вдруг с силой швырнул вперед, одновременно крутнув ее в воздухе. И не успел никто прикинуть, где врежется она, как, брызнув на солнце, разлетелись во все стороны серебряные монеты.

Генка и Слива бросились подбирать их. Фат ссыпал деньги в карман.

Выбыл из игры еще один противник.

А когда Фат, повторив свой бросок, взял и новый кон — Кесый уже не ухмылялся.

Но в третьей игре судьба поделила деньги примерно поровну между ними.

Еще через пару конов они остались один на один. И по мере того как худел карман Кесого, карман Фата делался тяжелее.

Кесый разнервничался, предугадывая полный разгром, и с каждым разом кидал биту все хуже.

Он отсчитал медяками последние шестьдесят копеек, и Фат согласился поставить тоже шестьдесят, чтобы разом кончить игру, но коронный бросок в этот критический момент не удался ему, и свинцовая бита лягушкой шлепнулась в «слепую» зону, то есть ближе кона.

С этого раза Фата словно подменили: бита его ложилась куда угодно — только не в кон и не лучше, чем бита противника. Деньги стремительно потекли в обратном направлении: из кармана Фата в карман Кесого.

Минут через двадцать Фат признал себя побежденным: ставить ему было нечего.

Генка и Слива забыли даже о цели, ради которой пришли в парк, — до того нелепым казался проигрыш Фата.

А Кесый небрежно пересчитал свое богатство, остался доволен выигрышем и в приливе благодушия похлопал Фата по плечу.

— Ты это ничего натренировался. Подучишься еще малость — и можно зарабатывать. На черта тебе пионеры?

— Да так… — сказал Фат. — Мало ли…

Кесый оглянулся на Генку и Сливу.

— Что смылся тогда — я прощаю. А насчет того, что знаешь, смотри…

— Не маленький… — огрызнулся Фат.

— Ну, лады! Отдохнуть, что ли… Первая смена у меня в кармане, надо ждать вторую.

Кесый удобно расположился на перевернутой ножками вверх скамейке и демонстративно потянулся.

«Первая смена» уже разошлась к этому времени.

— Вчера полковника убили, — сказал Фат. — Слышал?

— Да, слышал вчера. Ловко сработано… — небрежно отозвался Кесый. И тут же переменил тему: — Эй вы, интеллигенция! Морды у вас благородные — прикройте меня в «Культмаге», я одну цепочку тисну. А? Башли пополам.

— Других поищи, — выдавил из себя Генка, с трудом сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки.

— Ну, ты… — процедил сквозь зубы Кесый и сунул руку в нагрудный карман, как бы за ножом. — Давно гляжу — схлопотать хочешь.

— Чего вы лаетесь?! — вмешался Фат. — Корову не поделили? Это мои дружки, понял? — сказал он Кесому.

— Ладно… — Кесый вынул руку из кармана. — В последний раз прощаю. Ради тебя…

— А что за мужик вчера вертелся около тебя, к Генке приставал: почему да как стреляешь… Откуда он?

— Спроси у него, откуда… Я за каждым мужиком не слежу. — Кесый усмехнулся.

Генка и Фат насторожились, но Кесый ничего к сказанному не добавил.

Фат опустился рядом с ним на скамейку и тоже потянулся.

— Что-то Банника давно не видно…

Кесый мгновенно выпрямился, надвинул мичманку до бровей. Прищуренный глаз его вовсе исчез под веками.

— А что вам до Банника? А?.. Гуляет Банник!

— Оп! — неожиданно воскликнул Фат, выхватив из кармана двадцатикопеечную монету. — Я и не знал, что она у меня завалилась. Рискнешь — на последнюю?

— Это давай! — обрадовался Кесый. — У меня как раз двадцатика до ровного счета не хватает.

Но если бы в его кармане была даже самая круглая из всех круглых сумма — Кесый не отказался бы от возможности выиграть копейку.

А на этот раз Фат действительно помог ему округлить счет, легко добавив к своим двадцати копейкам восемьдесят «неокругленных» Кесого, а потом и «круглый» рубль. Предложил остановиться на этом. Кесый, видя, что Фат «в ударе», протестовать не стал: уж лучше сохранить для себя хоть остатки выигрыша, чем потерять все.

Генка понял теперь тактику Фата: и его стремительный выигрыш, и внезапный проигрыш.

Странно было лишь, почему Фат не отыграл все деньги, чтобы раздать их ребятам…

— А зачем? — сказал Фат, возвращая Генке шестьдесят, а Сливе сорок копеек. — Так дуракам и надо. Им раздашь — они тому же Кесому проиграют опять. А нам с ним сталкиваться пока рано…