Глава 8

Мейсон постучал в дверь комнаты миссис Данкург в отеле «Клермаунт» и вошел. Утреннее солнце пробивалось сквозь кружевные занавески, разбрасывая бледнооранжевые пятна на покрывале кровати. Через открытое окно слабо доносился шум города, а в самой комнате отчетливо слышалось тяжелое дыхание женщины, лежащей на кровати. Перри поздоровался с ней. В ответ миссис Лоули едва смогла улыбнуться.

— Как вы себя чувствуете?

— Не… не совсем хорошо.

— Лекарств достаточно?

— Да.

— Только те, которые взяли из дома?

Больная кивнула в знак согласия.

— А как с одеждой?

— Тоже немного есть.

Говорила женщина, очевидно, с трудом, но держалась хорошо, несмотря на волнения предыдущей ночи, хотя теперь наступила реакция. Черные круги под глазами, сине-серые веки, посиневшие губы.

— Ночью спали? — спросил адвокат.

Шарлотта отрицательно покачала головой.

— Необходимо показать вас врачу.

— Нет, не надо, и так все пройдет.

— Есть такой доктор, которому можно довериться.

— Могут узнать, кто я.

— Конечно, узнают, вы — миссис Чарлз Данкург. Здесь находитесь для консультации со мной по важному делу. Не волнуйтесь, пожалуйста, это вам не на пользу.

Мейсон пересек комнату, подошел к телефону, позвонил доктору Вильмонту. Тот находился на приеме больных, и Мейсон попросил, чтобы доктор позвонил по номеру миссис Данкург, когда освободится. Потом повернулся к Шарлотте:

— Вы можете рассказать мне, что произошло?

— Мне пришлось пережить тяжелый шок.

— Говорите столько, сколько сможете, мне нужно узнать от вас всего одну-две важные детали.

— Что вы хотите знать, мистер Мейсон?

— Ваша сестра приходила к вам прошлой ночью, она узнала, что у мистера Лоули большие неприятности. Услышав об этом, вы встали с постели и спустились вниз.

— Нет, я просто подслушала, как Милдред и Боб ссорились. Это всегда случалось при встречах.

— Знаю. Во всяком случае, вы слышали достаточно, чтобы решить, что должны знать еще больше. Поэтому, когда муж уехал, вы поехали за ним.

Женщина начала было что-то объяснять, потом замолчала.

— Линк убит в Сиреневом каньоне, и ваша сестра предполагает, что убили его вы.

— Я убила Линка?

— Да.

— Милли не может так думать.

— Тем не менее, у нее были какие-то предположения. Ведь недаром она считала, что полиция арестует именно вас.

Женщина на кровати ничего не ответила, просто посмотрела мимо Перри совершенно отсутствующим взглядом.

— Можете ли вы объяснить, в чем дело?

— Нет.

— Так что, значит, все-таки вы убили Линка?

— Нет, не убивала.

— У Линка хранился сертификат, переданный ему в качестве обеспечения долга, — сертификат на владение акциями объединения «Фолкнер Флауэр Шопс».

— Нет, это ошибка, у него сертификата не осталось.

— Разве так?

— Да.

— У кого же он!

— У меня.

— Как у вас?

— Так случилось, но сертификат у меня.

Мейсон скривил губы и слегка присвистнул.

— Вот в чем дело, — сказал адвокат через минуту.

— В чем же? — поинтересовалась больная.

— Вы забрали сертификат у Линка.

— Вы ошибаетесь, он все время был у меня.

— Вспомните, у Линка был партнер, Клинт Мейгард, который еще вчера днем загнал Харви в угол и получил от него всю информацию об этих делах.

— Не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне.

— Очень большое. Мейгард знал, что в прошлую ночь, когда тот поехал в Сиреневый каньон, у него с собой был сертификат.

— Клинт ошибался, мистер Мейсон.

— Боюсь, я не смогу вам помочь в этом деле, так как не защищаю убийц. А если уж берусь за дело, то должен быть совершенно уверен, что клиент невиновен.

Шарлотта с трудом повернулась в кровати.

— Очень сожалею, я совсем не собирался причинять вам новую боль, наоборот, хотелось бы помочь, но обстоятельства складываются по-иному.

Больная вздохнула, закрыла глаза, сжала руки в кулаки.

— Подождите, сейчас расскажу, как все произошло.

— Отбросьте подробности, только факты.

— Итак, после ухода Милли я решила задать несколько вопросов мужу. Не хотелось только признаваться, что подслушивала. Вернувшись в комнату, я быстро оделась. В это время слышала, как Боб говорил по телефону с Синдлером Коллом, на другие его звонки ответа не было. Около половины двенадцатого муж ушел. Поколебавшись с минуту, я решила действовать. Машина была в гараже, и, не зажигая света, я вывела ее. Прежде чем Боб проехал два квартала, я его догнала.

— Где? — спросил Мейсон.

— Около Сиреневого каньона.

— Вы все время следовали за ним?

— Без особого труда, так как Боб был полностью занят собой. Сначала все шло хорошо, но я как-то резко повернула, наверное, не вовремя, и потеряла его машину из виду. Из телефонного разговора я знала, что муж направляется к Линку в Сиреневый каньон.

— Итак, вы поехали по этой улице?

— Да.

— А как нашли дом?

— Просто спрашивала.

— У кого, где?

— Недалеко я увидела маленький магазинчик и станцию технического обслуживания, где горел свет и стояло много машин.

Оказывается, там праздновали день рождения хозяина станции. Этого я, конечно, не знала, а заметила только свет. Когда я вошла, спросила у гостей, где живет Харви Линк. И один из гостей объяснил.

— Что же, отправились прямо туда?

— Совершенно верно.

— А сколько приблизительно прошло времени с того момента, как вы потеряли из виду мужа, и до того, как приехали к дому Линка?

— Да минут десять.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Подъехав к дому, постучала, ответа не было. Дверь даже была полуоткрыта.

— И вы вошли?

— Да.

— Что же там?

— Увидела человека, лежавшего на полу, напротив стола, мертвого, застреленного.

— Что было дальше?

Женщина показала, что хочет передохнуть, и в течение нескольких минут лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша.

— Шок должен был бы убить меня, но, как ни странно, ничего не случилось ни тогда, ни потом. Было просто ощущение зрителя, смотрящего страшную пьесу на экране.

— Вы не испугались?

— Казалось, не было никаких эмоций, полное оцепенение. Шок — эмоциональный шок — случился гораздо позже. Было понятно, конечно, что Боб уехал оттуда, поссорившись с хозяином и застрелив его.

— Откуда такая уверенность?

— Мой револьвер, полученный от Милли, лежал на полу.

— А может быть, револьвер другой?

— Нет, тот же самый, на углу рукоятки револьвера сестры небольшая царапина, выбоина.

— Где находился револьвер?

— На полу.

— Ваша реакция?

— Подняла, и все.

— На руках были перчатки?

— Нет.

— Значит, на револьвере должны остаться отпечатки ваших пальцев?

— Наверное, да.

— Зачем вы взяли оружие? Чтобы защищаться?

— Нет, конечно, нет. Просто хотела спасти любимого мужа.

— Подняли револьвер, а потом что?

— Положила его в карман пальто.

— Итак, вы положили в карман пальто. Что было дальше?

— На столе лежали какие-то бумаги.

— Вы просмотрели их?

— Нет, но что-то бросилось в глаза, и я узнала сертификат на владение нашими акциями.

— Как же вы обратили на него внимание?

— На сертификатах была особая литография. Заметив это, я узнала сертификат.

— Как вы поступили потом?

— Положила его в сумку и вышла.

— Оставив дверь полуоткрытой?

— Нет, на двери был пружинный замок, который от толчка закрылся.

— То есть отпечатки ваших пальцев остались и на дверной ручке?

— Конечно, да. Потом я села в машину и поехала прямо домой. Вина мужа была ясна, но хотелось услышать все-таки какое-то объяснение. Дома подождала некоторое время, но Боб не появлялся, тогда пришел страх. Ужасное положение, усталость, паника — все способствовало шоку. С сердцем стало плохо, немного, правда, помогло лекарство.

— Каковы дальнейшие события?

— Я поняла, что должна увидеть мужа во что бы то ни стало. Самое ужасное в жизни — понять, что человек, которого любишь, за которого вышла замуж — убийца.

Шарлотта снова закрыла глаза и молчала одну-две минуты, отдыхая.

— Вы направились куда-нибудь на поиски мужа?

— Знала ведь очень хорошо, что Боб не из тех людей, которые отвечают за свои поступки. Он, вероятно, просто убежал, скрылся, и больше я никогда его не увижу, а хотелось его видеть, несмотря ни на что, по-прежнему.

— Продолжайте, прошу.

— Мне очень нужен был кто-то, кому можно было бы довериться. Это мог быть только один человек.

— Ваша сестра?

— Да.

— Все-таки вы сумели с ней увидеться?

— Нет. Зная, что не смогу остаться в этом доме одна-одинешенька, я бросила несколько вещей в чемодан, села в машину и отправилась к сестре. В доме не было Милдред, а в гараже — машины. Сестра иногда работала в конторе в магазине на Бродвее, но и там ее не оказалось.

— Что же тогда?

— Наступила реакция, некоторое время было очень плохо. Не помня себя, я вошла в вестибюль какого-то отеля и там села, вероятно, потеряла сознание. Мальчик-лифтер предложил воды и спросил, не больна ли я. Ответила, что перегрузила немного сердце, попросила разрешения остаться на несколько минут, чтобы прийти в себя.

— И что же, почувствовали себя лучше?

— Да.

— Если резюмировать все, что было сказано, то ясно: в результате вы взяли оружие убийства, принесли домой и оставили на туалетном столике в вашей комнате, с отпечатками ваших пальцев, конечно.

— Должно быть, так и было.

— Мужу пришлось бежать.

— Да, он, по всей вероятности, скрылся.

— А где сейчас документ?

— Сертификат на акции «Фолкнер Флауэр Шопс»?

— Да.

— В моей сумке.

Мейсон передал сумку женщине:

— Это надо проверить.

Шарлотта открыла сумочку и вынула сложенный лист бумаги. Зазвонил телефон. Перри поднял трубку и услышал голос доктора Вильмонта:

— Что случилось, Перри, в такой час?

— Еще одна пациентка, доктор.

— Изнасилование?

— Нет. Прошу вас быстро приехать в отель «Клермаунт», я буду ждать в вестибюле.

— Срочный случай?

— Критическое положение.

— Буду прямо сейчас.

— Как мисс Дилмейер?

— Все еще спит.

— Нельзя ли уже ее разбудить?

— Можно, но нежелательно. Слишком много людей набросятся на больную, как только она придет в сознание, а женщина должна как можно дольше оставаться в состоянии покоя. Куда ехать? В отель «Клермаунт»?

— Да, такое маленькое заведение на…

— Где находится, я знаю, буду через десять минут.

Адвокат подошел к столу, взял конверт, вложил в него сертификат, надписал адрес своей конторы, вынул из бумажника несколько марок и приклеил их на конверт, Миссис Лоули молча следила за ним.

— Врач сейчас будет, пойду встречу. А где ваш автомобиль?

— Я попросила служащих отеля поставить его в гараж.

— А талон у вас есть?

— Да.

— Отдайте мне, кое-что нужно сделать с вашей машиной. Вопросов, пожалуйста, не задавайте.

— Мистер Мейсон, к счастью, я чувствую себя получше. А знаете, говорят, что вы обременены делами и очень компетентный и уверенный в себе человек. Но о моей судьбе не надо волноваться.

— Что вы имеете в виду?

— Эта моя связь с преступлением…

— Почему вы отказываетесь от защиты?

— Мой супруг недостаточно тверд в опасности, но все-таки не допустит, чтобы обвинили меня. Начнет писать в полицию или сделает еще что-нибудь необдуманное, и тогда…

— Что тогда? — спросил адвокат.

Голос женщины осекся:

— Да просто убежит.

— Как вы думаете, что Боб собирался сделать на эти деньги?

— Не могу сказать, не знаю. Муж связан с моим поверенным, и большая часть прибыли перечислена на его счет. Я ничего не спрашиваю, не беспокоюсь о делах, врачи запрещают мне даже думать об этом. Все переложено на плечи Боба.

— В каком состоянии дела?

— Не имею ни малейшего понятия.

— А денег хватит, чтобы оплатить пребывание здесь?

— О да, есть сто долларов и книжка дорожных чеков.

— Чековая книжка с вами?

— Я всегда храню ее в сумочке.

— Сколько же осталось чеков?

— Почти на тысячу долларов. Если точно, то девятьсот двадцать. Вот двадцатидолларовый чек, пятидесятидолларовый и несколько стодолларовых.

— Придется эти чеки у вас взять.

Подойдя к письменному столу, Мейсон взял листок бумаги и написал следующее: «Настоящим удостоверяю продажу и передачу Делле Стрит дорожных чеков, перечисленных ниже, на всю сумму, обозначенную там же. Настоящим уполномочиваю вышеназванную Деллу Стрит в качестве моего агента подписывать чеки моим именем, получать по ним наличные и передавать деньги Перри Мейсону. Настоящим назначаю вышеназванную Деллу Стрит моим действительным представителем, чтобы она могла все и каждый из упомянутых чеков обращать в наличные, причем в том месте, в такое время и таким образом, которые она сочтет наиболее целесообразными».

Адвокат подал женщине бумагу и сказал:

— Прочтите, подпишите, а также впишите сами номера чеков, их описание и сумму.

Этот документ послужит только вашим интересам. Если вам здесь понадобятся деньги на расходы, вы не сможете подписывать чеки как Шарлотта Лоули, так как числитесь миссис Данкург. Поэтому вот вам на ближайшее время, а потом я буду выдавать вам еще, если возникнет нужда.

Мейсон достал бумажник и отсчитал триста долларов в десятидолларовых банкнотах.

— Знаете, мистер Мейсон, к сожалению, я очень мало смыслю в таких делах. По-моему, столько наличных денег здесь и не понадобится. А будучи моим защитником, вы должны получать гонорар, поэтому возьмите эти чеки на сохранение.

— Ваша сестра обещала позаботиться о моем гонораре. Все это может обождать. А сейчас я придумал кое-какой план, и чеки здесь очень пригодятся. Полагается расписка за полученные доллары. Теперь возьмите ручку, не пытаясь вникать в дело, и не задавайте вопросов, ответа не получите. В таком деле должно быть только взаимное доверие.

— Но, мистер Мейсон, почему мне нельзя просто изложить всю историю в полиции?

— Обстоятельства часто бывают самым убедительным лжесвидетелем. Для вас все выглядит совершенно ясно — вы спасаете мужа. Но это лишь для вас вполне естественно, а для других не кажется столь очевидным. На сегодняшний день вы допустили уже одну большую ошибку. Это серьезнейшая улика против вас.

— Что вы имеете в виду?

— А вот что: вы останавливались на станции обслуживания. Там была вечеринка. Вы спросили, где живет Харви Линк. Кто-то знал и сказал вам. В данных обстоятельствах целая толпа свидетелей сможет опознать вас и сообщить, что вы были взволнованы, находились в состоянии напряжения и так далее…

— Думаете, люди меня посчитают убийцей?

— Все будут в этом совершенно уверены, — мрачно сказал Мейсон. — И если я не смогу указать след настоящего убийцы, полиция передаст дело в суд, как только получит показания тех, кто разговаривал с вами на станции.

Больная закрыла глаза, подумала с минуту:

— А почему бы и нет, мистер Мейсон? Я не ребенок, сердце в плохом состоянии. События прошлой ночи усугубили мою болезнь. Муж мой здоров, хочет жить и наслаждаться, а все сделанное им сделано ради меня. Простить, конечно, я не могу, но понять — да. Почему бы мне тогда не взять ответственность на себя?

— Ну ладно, через некоторое время мы узнаем, что происходит с вашим сердцем. А теперь откиньтесь на подушки и постарайтесь не думать о том, что произошло. Перепишите номера чеков и подпишите доверенность. Я же пойду вниз и подожду там доктора Вильмонта. Когда мы вернемся, передайте мне документы и чековую книжку, ничего не говоря Вильмонту.

И Перри взглянул на женщину, ободряюще улыбаясь:

— Все не так плохо, как кажется, старайтесь не унывать. Доктор Вильмонт — очень знающий специалист, он поможет, вот увидите.

Мейсон вышел в коридор, закрыл дверь и спустился в вестибюль. Постояв там минуты две, он увидел приехавшего врача.

— Мейсон, разве мое присутствие так уж необходимо в такой час?

— Здесь женщина нуждается в тщательном обследовании.

— Кто она?

— Это миссис Чарлз Данкург, из Сан-Диего.

— Что я должен сделать?

— Во-первых, я бы просил вас задавать как можно меньше вопросов, особенно не интересуйтесь прошлым.

Вильмонт бросил на Перри удивленный взгляд.

— Очень уж много хотите, — сказал врач.

— А по-моему, вы поймете причину этого, когда увидите больную.

— Значит, я не должен спрашивать, где она живет, замужем ли или еще что-нибудь в этом роде, так?

— Да. Если вы будете интересоваться личной жизнью женщины, это вызовет рой воспоминаний, результатом чего будет нервный шок. Если вы почувствуете, что она сможет выдержать, тогда спрашивайте, что хотите, но под вашу ответственность.

— Ясно, что еще?

— Во-вторых, сделайте полное обследование. Когда закончите, сообщите мне о результатах, ничего не скрывая.

— А что все-таки имеется в виду?

— Сможет ли миссис Данкург вынести допрос в кабинете окружного прокурора и даже арест. Если да, то дело можно повести по одному пути, если нет, придется все переиграть.

— Хорошо. Я хочу взглянуть на пациентку. В чем дело? Нервы?

— Нет, сердце.

— Это упрощает дело, — сказал Вильмонт с некоторым чувством облегчения. — Я-то боялся, что мне предстоит иметь дело с какой-нибудь убежавшей или даже принять ее.

— Нет, здесь все честно.

— Ладно, давайте осмотрю.

Они поднялись в номер, и адвокат представил Шарлотту Вильмонту.

— Теперь доктор кое-что запишет с ваших слов, задаст несколько вопросов, которые совершенно необходимы.

Доктор поклонился и улыбнулся, а Шарлотта передала Мейсону конверт.

— Здесь то, что вы просили, — тихо проговорила она.

Тот кивнул и вышел:

— Подожду в вестибюле, доктор.

Прошло около получаса. Вильмонт наконец вышел и сел рядом с Мейсоном:

— Постараюсь обрисовать всю картину без употребления специальных терминов. Обычно болезнь сердца считается очень серьезной, так как может привести к фатальному концу. Фактически сердце — орган, состоящий из мускулов, нервов, клапанов, и каждая из этих частей может оказаться пораженной болезнью. И когда это случается, возникает болезнь сердца, или слабость сердца. Не вдаваясь в детали, могу сообщить следующее: сердце женщины очень плохо. У больной эндокардит, частично залеченный. Видимо, она пережила недавно нервный шок, вызвавший чрезмерное напряжение, продолжающееся и сейчас. Отсюда ухудшение ее состояния. При хорошем уходе она вновь может обрести потерянное равновесие. Ее необходимо лечить.

— Может ли женщина в таком состоянии встретиться с окружным прокурором?

Врач отрицательно покачал головой:

— Больная должна оставаться в отеле, соблюдая полный покой. Необходимо еду приносить в номер, подбадривать, удерживать от воспоминаний, давать надлежащие лекарства. Тогда в течение нескольких дней состояние должно улучшиться. Мы не говорили с ней о том, что произошло. Но я думаю, что пережитый ею шок, как ни странно, может сыграть для нее благотворную роль.

— Как же так?

— Дело в ее психике. Это характерно для сердечников. Эту женщину все время предостерегали, чтобы она не волновалась и избегала переживаний. В результате она уверовала в то, что стала инвалидом, и хотя она старалась держаться, но в глубине души считала себя обреченной. Теперь же неожиданно для себя она поняла, что может выдержать очень многое. И это, несомненно, даст благоприятный эффект, конечно, при должном уходе.

— Это все, что мне необходимо было знать. Она останется здесь. Спасибо, доктор.

— Кто все-таки эта женщина? — спросил Вильмонт.

— Не спрашивайте больше. Просто миссис Чарлза Данкург из Сан-Диего. А что нового вы можете сказать об Эстер Дилмейер?

— Действительно, это оказался веронал, по пять гран в каждой конфете.

— Есть отпечатки пальцев?

— Никаких.

— Другие какие-либо улики?

— Ничего, насколько мне известно.

— Когда же она проснется?

— Может быть, ночью, может быть, завтра утром или послезавтра, торопиться с этим не собираюсь. Больная должна выйти из такого состояния постепенно. Сейчас пациентка в состоянии нормального сна.

— Вероятно, ваша позиция в этом деле пойдет ей на пользу. Я бы очень хотел поговорить с ней, но думаю, что в засаде перед ее палатой уже и полиция, и люди из прокуратуры.

— Все еще хуже. Они требуют, чтобы больную привели в сознание, не думая о последствиях.

— Мне кажется, вы с этим не согласны, доктор.

— Определенно не согласен, — с улыбкой ответил Вильмонт.

— Я провожу вас немного, доктор.

— Хотите, я вас подвезу.

— Спасибо, но мне тут близко.

— Я выписал вашей больной несколько рецептов.

— Можете отдать их мне. Я оплачу и отправлю с посыльным в номер.

Мейсон взял рецепты, подождал отъезда доктора, а затем пошел в гараж. Там он предъявил талон, получил купе миссис Лоули, сел в машину и выехал на улицу. Найдя подходящее место на стоянке, он тщательно протер носовым платком руль, ручки дверей, рычаг переключения передач и зеркало заднего вида. Затем он запер дверь и, пройдя два квартала, сунул ключ в стальную решетку на тротуаре.

Загрузка...