Депорнографизация

*9

Ночной фридайвинг, даже игрушечный (рядом с лодкой и не более, чем на три метра в глубину) это ударный адреналиновый коктейль для обыкновенного человека. Монстры фридайвинга, проныривающие на одном вдохе Голубую дыру в Дахабе — не в счет. Вот мысль, возникшая в сознании Гвен после первого погружения. Дальше — еще несколько погружений, в голубоватой подсветке, среди мелкой сюрреалистической живности, что всплыла из бездны к поверхности, следуя ритму ежедневных вертикальных миграций.

Порой эти удивительные существа, будто слепленные скульптором-энтузиастом LSD в процессе галлюциногенного трипа, прикасались колючими плавниками или липучими щупальцами — к коже, и Гвен казалось, будто она попала в косплей по какому-то триллеру. Страшно не было — поскольку сознание отказывалось воспринимать окружающее, как объективную реальность. Но затем, на борту Жирафа, просматривая видеозапись, Гвен вздрагивала, глядя со стороны на свои тактильные контакты с глубоководными. Дрожь, впрочем, происходила еще от некоторого переохлаждения. Более часа за бортом даже в экваториальной полосе с температурой воды +27, это значительная потеря тепла. Пять минут под теплым душем оказалось недостаточно, чтобы компенсировать это. Но Хью распознал ее состояние и создал напиток из расплавленного шоколада, горячего рома и жгучего красного перца. Эту адскую смесь полагалось потреблять ложками, как суп, а эффекты шли последовательно: легкий жар, эйфория, и эмоциональное возбуждение…

…Именно эмоциональное, а не специфически-сексуальное, однако у Гвен в голове уже крутилась идея заняться любовью с Хью. Почему нет, если настроение соответствует? Симпатия Хью к ней была очевидна, так что отсутствовали сомнения в его отклике при невербальном намеке на…

Пожалуй, главным мотивом было любопытство: как получится секс с мужчиной, чьим бизнесом является (помимо арт-кибернетики) еще и т.н. «депорнография»? Интуитивно предполагалось, что подобная профессия вносит свою специфику в камасутру, но как и какую именно? Приступая к невербальному намеку, Гвен чувствовала себя Пандорой, открывающей одноименный ящик. То, что оказалось в ящике — не вписывалась в рамки самых экзотических фантазий. Следующие два часа Хью какими-то образом превращал последовательности простейших позиций коитуса в связную пантомиму. Причем смена позиции каждый раз происходила естественно и комфортно, будто сама собой. Участие акторов сводилось тому, чтобы следовать самому удобному рисунку движений для той сложной геометрии, которую образуют два сцепленных человеческих тела.

Мысленно пролистав 30 лет личной секс-практики, Гвен вспомнила лишь один случай сопоставимого фейерверка оргазмов. Это было на студенческой вечеринке с экстази и танцами в стиле хип-хоп – но там обстановка располагала. Эффект группы и все такое. Совершенно иной случай, чем тут, с малознакомым миссисипским реднеком. Картина требовала методических объяснений, и вот, посреди ночи, когда они вдвоем уселись на открытой хвостовой площадке лодки с чайником цветочного чая, Гвен задала вопрос:

— Слушай, это сейчас что вообще было?

— Предпочитаешь кратко или подробно? — откликнулся Хью.

— Подробно, — сказала она, и тогда он, посмотрев на яркие звезды в небе, произнес:

— Это занятная история. Как-то раз отставной израильский полковник Барри Леб, вице-директор медиа-компании Spherical Cow Lab что на Барбадосе, в ходе неформального корпоратива задал неожиданный вопрос: что будет, если скрестить айкидо и айдедао?

— Что такое айдедао? – спросила Гвен.

— Искусство любви. Та же камасутра, только китайская. А полковник Леб, кстати, был в недавнем прошлом бронзовым призером ЦАХАЛ по айкидо.

— Так, а что значит «скрестить» в данном случае?

— Это значит: применить принцип втягивания противника, или партнера, в траекторию движений, диктуемых устройством бессознательной моторики человеческого тела.

— Ага! — догадалась Гвен, — Это броски айкидо, когда со стороны кажется, будто жертва уронила себя сама, умудрившись что-то при этом ушибить, вывихнуть или сломать!

— Верно! — Хью кивнул, — Для айкидо такие схемы давно оцифрованы, и включены как стандартные продвинутые модули в пакеты моделирования биомеханики. Но коитус не исследовался ранее в таком аспекте, и нам пришлось анализировать выборки с нуля.

— Гм… А откуда выборки?

— Элементарно! С японских чемпионатов по групповому сексу. Ты, наверное, слышала.

Гвен утвердительно кивнула. Такие японские чемпионаты по количеству пар, которые одновременно копулируют в одном помещении, стали модными в начале XXI века. Для чемпионатов арендовался спортзал или ангар, а происходящее детально фиксировалось множеством видеокамер (чтоб без обмана). В 2006-м взят рубеж 250, в 2014-м — 500, а в настоящее время штурмовался рубеж 1000. Или его уже взяли в 2020-х? Не важно. Сам принцип понятен. На такой выборке можно обучить даже примитивную нейросетку.

… — Результаты исследований, — заключил он, — опубликованы в прошлогоднем обзоре научно-прикладных достижений Spherical Cow Lab. Все признанные научные журналы отказались принимать этот материал к публикации. Такое отвратительное ханжество, я полагаю, позорит современную науку о человеке и противоречит основам гуманизма.

— Про основы гуманизма ты мощно ввернул, — оценила Гвен, — хотя, такой трюк изрядно напоминает не гуманизм, а эротический киберпанк.

— Ты права, — легко согласился он, — хотя, с 2012-го, когда заработал Tinder, вся эротика урбанизированных хомосапиенсов изрядно напоминает киберпанк.

Тут произошла короткая эмоционально-разогретая и дружелюбная пикировка на тему допустимой и желательной глубины влезания кибернетики в то, что принято называть «интимной жизнью». В общем: вечеринка удалась (констатировала Гвен, ложась спать примерно за два часа до рассвета, и рассчитывая, что это, как минимум, до полудня).

…

Ей удалось перекрыть заданный расчет. Когда она проснулась, на часах было 12:40. В порядке дани гедонизму, она повалялась в койке еще немного, иногда потягиваясь для оценки своего тонуса, и лишь оценив его, как удовлетворительно-бодрый — встала. Уже выполнив утренний ритуал гиены и выйдя на открытую часть корму, она с удивлением заметила, что фотоудочки убраны. Вероятно, из этого следовало, что Хью желает быть готовым к движению в любой момент. Немного позже Гвен увидела и самого Хью. Он торчал на верхней площадке туна-тауэр и напоминал голливудский вариант адмирала Нельсона при Трафальгаре. Только вместо культовой подзорной трубы он использовал морской бинокль.

— Сэр, неужели там французская эскадра? – шутливо окликнула Гвен.

— Французская эскадра ожидается через два-три дня, — спокойно сообщил он, — однако, в данный момент и без нее есть, на что посмотреть. Поднимайся сюда.

Гвен не надо было просить дважды. Она уже привычно вскарабкалась по трапам, взяла с полки бинокль, и прицелилась туда же, куда смотрел Хью…

…И почти сразу узнала 55-футовый катер патрульного образца. Охотники за головой шримпшарк. Те, которых Хью вчера назвал интересными идиотами.

— Они ближе, чем вчера, — сказала она.

— Да, — подтвердил он, — идиотская охота началась.

— Э-э… Ты что, хочешь сказать: их дрон засек всплывшую шримпшарк?

— Да, иначе с чего бы они метались по акватории? За полтора часа они дважды сменили позицию, причем каждый раз полным ходом.

— Э-э… Значит, шримпшарк всплывала дважды в разных местах, но ныряла раньше, чем катер успевал приблизиться на расстояние гарпунного выстрела. Так?

— Верно. Если шримпшарк поведет себя, как тунец, или марлин, или сельдевая акула, то такая игра может продолжаться очень долго.

— Я поняла. А мы можем увидеть шрипшарк с кайта… С телескоптера?

— Нет, наш кайт слишком высоко и оптика не такая сильная. Но перемещения катера мы увидим, — Хью прицелился пальцем в катер, — я ввел специальное задание для робокэпа: отслеживать и чертить его траекторию.

— Отслеживать, чтобы понять закономерность, если таковая есть? — предположила Гвен.

— Опять верно. А пока робокэп чертит траекторию, мы успеем не торопясь пообедать.

— О! Идея обеда вызывает у меня адекватный порыв! Какие варианты?

— Выбирай, — он протянул ей руку с микро-планшетом на браслете.

…

Через полчаса они обстоятельно устроились в кают-компании, за обедом из четырех не слишком тяжелых, но питательных блюд в японском стиле. При этом Хью направил на большой экран сигнал с камеры кайта-телескоптера, следящей за катером охотников. В течение получаса с катером ничего не происходило, так что Хью и Гвен уже перешли к десерту, когда произошел рывок. Волны за кормой катера будто вскипели от вращения гребных винтов, и катер, сразу выйдя на глиссирование, почти пролетел полторы мили. Дальше – ничего. Очевидно, шримпшарк успела нырнуть — и катер снова лег в дрейф.

— Действительно, идиотская затея, — прокомментировала Гвен.

— Старая история, — отозвался Хью, — жажда денег превращает людей в идиотов.

— Гм… — Гвен изобразила удивление, — …И сколько они будут заниматься этой фигней?

— Сколько смогут. Ведь надо отсчитываться за инвестиции.

— А если инвесторам надоест и финансирование прекратится?

— Тогда по контракту инвесторы будут сами виноваты, что прервали финансирование в момент, когда оставался последний шаг до успеха.

Гвен с пониманием кивнула и наполнила зеленым чаем обе чашки.

— Show must go on. Общая схема зомби-бизнеса. В конце 2010-х так была утроена почти половина стартапов. Потом случился суперкризис и тема ушла.

— В политике тема осталась, почти все политические стартапы такие, — заметил Хью, и к месту процитировал Уинстона Черчилля :«Политический талант заключается в умении предсказать, что будет завтра, через неделю, через месяц, через год. А потом объяснить, почему этого не произошло».

— Но охота за головой шримпшарк это не политика, — возразила Гвен.

— Ты уверена? — моментально спросил Хью, и она в ответ изобразила довольно сложную пантомиму. Ей не хотелось врать, но еще больше не хотелось отвечать прямо. Лучше ограничиться жестом, который можно истолковать по-разному, и толкователь не будет уверен, что понял правильно.

…