Деревянная гроздь

8

Утренний спокойный сон плотника был нарушен топотанием и возней, доносившейся из мастерской. Там юный ученик мастера пытался что-то создать.

— Тебе чего не спится, Варо? — спросил Ленистр, потирая помятое от сна лицо.

Парень не обратил на слова мастера внимания, и продолжал, с упоением конструировать какое-то устройство.

— Ладно, я вижу, ты занят. Пойду завтрак приготовлю. — он собрался уходить, но задержался в проеме. Словно почувствовав что-то, он обернулся. На него смотрел Варо. И взгляд его был какой-то испуганный. На столе стояло подготовленное основание, в центре которого старая дубовая шестеренка являлась главным элементом появляющегося нового механизма. Неподалеку, под столом, из старой коробки выглядывали сломанные запчасти. Они еще час назад были частью деревянной грозди. Но после того, как Варо проснулся, первое, что он сделал, это снял их, и отнес обратно в мастерскую.

Дубовую, старую промасленную шестеренку он решил использовать для строительства нового устройства. Своего устройства. Он не знал предназначения будущего механизма, и какую работу будет он выполнять. Ему просто было нужно, чтобы она работала. Жила в устройстве. Для начала, он выпилил небольшое основание, и закрепил на нем новую пружину. Ее когда-то сделал Ленистр на всякий случай. Потом он установил шестеренку. И теперь, если завести механизм, она вращалась. Только делала она это очень быстро, и завода хватало всего на три секунды. О необходимости установки замедлителя Варо заранее не подумал. Ему еще повезло, что основание было достаточно массивное, иначе пришлось бы выпиливать новое. От работы его отвлек Ленистр, который вернулся с кухни.

— Весьма странное устройство. — Сказал он, разглядывая через плечо творение ученика — А что оно будет делать?

От неожиданности Варо подпрыгнул, чуть не выронив свое детище. Он обернулся, и видя недоуменный взгляд учителя, продемонстрировал работу механизма.

— Так. То, что ты понял, как передается усилие на шестеренку, я вижу. Но чего ты добиваешься, не понимаю.

Вместо ответа Варо еще раз завел пружину. И когда шестерня, зажужжав начала быстро вращаться, притормозил ее пальцем.

— А вот для этой цели, у меня в часах стоит маятник. Он не позволяет мгновенно расходоваться всему заводу. Он потихоньку забирает его, с каждым оборотом. Поэтому мои часы работают точно, не торопятся, и не отстают. Пойдем, позавтракаем. Я там такую вкуснятину приготовил. Оставляй, никуда она от тебя не убежит. Пойдем, пойдем. — Ленистр взял Варо за локоть, и повел на кухню.

Утренние лучи солнца, проткнув оконные занавески, запутывались в кружевах пара, рождаемых горячим содержимым сковородки. На столе дымилась яичница-глазунья, а в чашках остывал свежий чай. Вид был настолько восхитительный, что живот ученика радостно заурчал.

— Варо? — учитель вопросительно смотрел на юношу — Я думал, ты не умеешь разговаривать. Или ты проглотил кошку, и она теперь там мяукает? — он сделал паузу, лукаво улыбнувшись — Признавайся, где ты взял кошку?

Хозяин говорящего живота смущенно опустил голову, как бы оправдываясь: «Ой, так неловко получилось. Я уверен, это нелепая случайность».

Следующие несколько минут прошли в молчании. Лишь позвякивание вилок, и хруст выпечки выдавал присутствие кого-то на кухне. Когда звуки приема пищи стихли, сидящие за столом откинулись на спинки стульев, и ослабив пояса, медленно моргали.

— Ты знал, что в каждой тарелке с горячим блюдом, на дне лежит лень? Она набрасывается на тебя, когда тарелка становится пустой. Поэтому, некоторые предпочитают не доесть один, или два кусочка. Чтобы она не выползла из-под них. Но, я думаю, что она атакует их раньше, и из-за этого они не могут доесть этот последний кусочек.

В ответ Варо лениво махнул рукой: «Да ну тебя, всякую ерунду говоришь!»

— Нет, честное слово! Так и есть. Каждый раз на себе это чувствую. — Ленистр, прищурившись, улыбался. Он на минуту замолчал, а потом, собравшись с мыслями, продолжил — А под каждой табуреткой, или стулом лежит магнит, который не позволяет тебе легко встать, если присел. Он тянет твое тело вниз, расплющивая попу, и заставляя руки безвольно болтаться по бокам.

Варо, слегка наклонившись, заглянул под свой стул, а потом опять махнул рукой.

— Как все-таки хорошо, что появился этот воришка. Если бы не он, я бы не встретил тебя, Варо. И мне ничуть не жаль потерянных денег. Ведь в итоге я получил гораздо больше. Я хотел ученика, а приобрел друга. И теперь я счастлив.

Ленистр посмотрел на лениво развалившегося юношу. В ответ, тот опять поднял руку, махнул ею. После секундной паузы они оба хохотали как сумасшедшие. Смех забрал у них всю лень, и оживившие, мастер и ученик, в два счета расправились с грязной посудой. Потом, согласно заведенному распорядку, их ждали таймомеры. Прогулка на свежем воздухе, да еще после сытного завтрака, — это, как раз то, что нужно и любому организму, не зависимо от года выпуска. Сегодня они решили не разделяться, а проделать все манипуляции вместе.

Вернувшись, Варо продолжил строительство своего устройства. Он ковырялся с ним до самого вечера. Не желая отвлекать ученика от работы, Ленистр перед вечерним обходом подошел к нему, и сказал:

— Дай ключ, Варо. Пойду, соберу деньги.

Ученик повернулся, и серьезно посмотрел на учителя.

— Не переживай, я быстро. — Мастер протянул руку с открытой ладонью. Спустя мгновение пальцы сомкнулись на деревянной поверхности ключа. — Надеюсь сегодня увидеть работу этого устройства.

Дверь за Ленистром плавно закрылась. Варо остался один. Перед ним, на столе, стояло массивное основание, на дне которого был закреплен заводной механизм. На лицевой поверхности, в самом центре, покоилась дубовая шестеренка. Ее словно держали десятка два маленьких пальчика, которые едва касались старых дубовых зубьев. Варо несколько раз крутанул заводной ключ, и отошел в сторону. Механизм пришел в действие, и шестерня начала вращаться. Она крутилась медленно, каждый пальчик, будто бы трогал ребристую поверхность шестеренки, издавая при этом тихий ритмичный шорох. Пальчики были сделаны из разных пород дерева, и поэтому издавали каждый свой звук. Это было что-то среднее между журчанием ручья, и шумом ветра в лесу. Но как Варо не прислушивался, он слышал лишь звук механизма. И ничего общего с речью в нем не было. Он заводил его снова, и слушал. Заводил, и слушал. Заводил, и слушал.

Когда мастер вернулся с прогулки за деньгами, то увидел на рабочем столе разобранное устройство своего ученика. Центральная шестерня отсутствовала, а заводной механизм был снят, и лежал отдельно. Ленистр аккуратно убрал запчасти в ящик, постоял, облокотившись на стол, потом тяжело вздохнул, и позвал:

— Варо, где, ты? Не расстраивайся! Не всегда получаешь то, что хотел. Бывает, что намного больше, правда, понимаешь это позже. — Мастер входил в комнату — Ты уже большой, чтобы играть со мной в прятки. Вылезай.

На кухне грякнул крышкой чайник. Там явно кто-то хозяйничал. Ленистр развернулся, и уловил запах свежезаваренного чая. Его он не мог спутать ни с чем. Желудок попытался запеть жалобную песню, но вышло только невнятное, глухое мяуканье.

— Похоже, я тоже полакомился кошкой. Правда, не помню когда. — Он входил на кухню, где стояли две чашки с горячим чаем.

Широким жестом Варо пригласил мастера присесть за стол, и разделить с ним вечернюю трапезу. Ленистр присел, передвинул сумку с инструментами на живот, и извлек из нее парочку свежих булочек. Он положил их на стол со словами:

— Проходил мимо пекаря, и не смог удержаться. Ты же знаешь, какие там запахи витают. Слюной захлебнуться можно. Ты и представить себе не можешь, каких трудов мне стоило донести их сюда целыми и невредимыми. Так, давай сразу разберемся: тебе какую, левую, или правую? Пекарь по секрету сказал, что одна из них румяная, и хрустящая, а вторая мягкая, и свежая.

Варо протянул руку, и взял румяную. Ленистр взял другую, и откусил от нее. Только после того, как со сдобой было покончено, он приступил к чаю. Неспеша потягивая его, он смотрел на мрачного Варо и думал: «Скорее всего, у мальчика не получилось его первое творение, поэтому он искал утешение в еде. Еда расслабляет, и успокаивает. Как ее приготовление, так и ее поглощение. А то, что первый опыт должен быть неудачным — это закон. Прямо как с первой любовью. Пусть мальчишка набирается своего опыта. Это хорошо. Трудности нас только закаляют».