Глава 1, в которой полусотник Войст удивляет фемного стратига Иоанна

…не договоримся!

Синее море. Синее небо. Чайки. Белые. Всё прекрасно, но – пованивает. Рыбой, гнилыми водорослями, бродящим виноградом, ливневой канализацией, доставшейся городу ещё от тех, первых ромеев. Которые настоящие римляне.

Херсон. Он же – Херсонес. Он же – Корсунь-град в словенском произношении. Столица одноимённой фемы.

Сергей помнил, каким был Херсон, вернее, каким он будет, когда в него войдут войска великого князя Владимира Святославовича. И каким город станет после того, как Владимир из него выйдет, увозя с собой всё, что можно увезти.

Сейчас Херсон – прекрасен. И могуч. Толстые высокие стены длиной в несколько километров. А с южной стороны стена вдобавок двойная. Прорвёшься через неё – и окажешься в ловушке.

Над стеной господствуют десятки башен высотой пять-шесть саженей, а полдюжины ворот крепки, узки и усилены железными решётками-катарактами.

Мощь и красота. Белый храм над морем. Христианский. На фундаменте языческого. Из тех же времён, что и канализация. Надо полагать, водопровод, снабжающий город водой, – оттуда же, из языческих времён. Хотя в городе и собственные колодцы имеются. Тоже старинные. А вот орудия на стенах – новые. И монеты. Говорят, старые были лучше. Крупнее. И золото качественней. Но эти тоже годятся.

– Тридцать семь солидов – хорошая цена! – Купец-ромей готов торговаться хоть до вечера.

Войст тоже никуда не спешит. Он теперь не просто гридень – главнокомандующий целого шестнадцативёсельного корабля. И вино хозяйское Войсту нравится, и закуски. И служанка, которая, всё это принося, то бедром прижмётся, то грудью.

Хорошо быть большим человеком!

Вообще-то они сюда приплыли не жизнью наслаждаться, а с важной дипломатической миссией.

И миссию эту большой человек Войст не провалил. И даже не понял, что самым краешком прошёл мимо офигенных неприятностей. Гридень Войст нынче – великий политик. Голос самого наместника Самкерца.

А ещё он великий торговец, которому скоро серебро мешками потащат. Простое ведь дело: купить за дирхем, продать за десять. Да ещё и вместо транспортных расходов транспортные доходы получить. И дело-то плёвое: по пути домой купеческий караван от пиратов защищать. Грабители морские совсем распоясались. Устраивают засады буквально под носом у херсонских властей – в соседней бухте. Да вообще в любой береговой щели прячутся. Нападут внезапно – и исчезнут. С добычей.

А если противник не по зубам – просто ждут следующего. Да и вообще, как понять, пират ты или честный мореход? Приходит в порт кораблик с грузом, а откуда этот груз – кто знает? Может, честно приобрёл где-то в южных или северных краях, а может, тут же, «за углом», хапнул?

Нет, выяснить было бы можно. В принципе. Например, если ценник на товар оказывался пониже среднего.

Но кому это надо? Покупателям? Так те только рады дополнительной прибыли.

Властям? Те, которые маленькие, наверняка мзду имеют. А большие… Вот тут всё сложно.

Херсонский флот могуч, но какой смысл гонять за всякой мелочью боевые хеландии. Хочешь безопасного пути – плати.

Вот хоть Войсту, у которого под началом целый экипаж боевой лодьи русов.

Собственно, на Руси такая же схема. Или ты входишь в большой караван великого князя, или путешествуешь на свой страх и риск.

Это логично. Впрочем, Сергей не стал бы утверждать, что херсонский стратиг покрывает пиратиков.

Не до того ему.

Судя по тому, что видел Сергей, у хозяина Херсонской фемы проблемы поосновательней мелких морских разбойников. Его, похоже, даже смена власти на той стороне будущего Керченского пролива не особо обеспокоила. И это при том, что с хузарами у ромеев отношения напряжённые. Особенно здесь, в Крыму.

Нет, игнорировать новых хозяев Самкерца стратиг не стал. Принял послов практически сразу, и пары суток не минуло. Но общение – не задалось. Может, потому, что гридень Войст был никудышным дипломатом. Но скорее всего, стратига Иоанна Вогу смена руководства Самкерца заботила во вторую, а то и в третью очередь. Судя по количеству военных в резиденции стратига, у Херсонской фемы были серьёзные проблемы военного характера.

А поскольку большинство офицеров было из фемных катафрактов, а не из имперской «морской пехоты», то проблемы эти назревали не на море, а на суше.

Поначалу, увидев в резиденции стратига целых аж трёх командиров тяжёлой кавалерии, Сергей забеспокоился: не Самкерц ли он, стратиг, намерен завоёвывать?

Ну да, город – с той стороны пролива. Однако переправить войско через узенький пролив для морской державы – вообще не вопрос.

И прямо сейчас объявит стратиг Иоанн Вога мирной делегации русов, что отныне он с ними – в состоянии войны. И капец.

Главный переговорщик русов этого не понимал. Исполненный чувством собственной важности, Войст победно вышагивал по мозаичным полам стратиговой резиденции.

А его скромный переводчик отрок Варт семенил следом, вертя головой и прикидывая: удастся ли смыться, если пойдёт по-плохому и хозяин Херсона отправит их под арест.

По всему выходило: смыться не получится. Солдат в резиденции – как вшей в шевелюре печенега.

Арестовывать их не стали.

Стратиг очень внимательно оглядел Войста, который не соизволил даже голову склонить в знак уважения, принял через секретаря список договора, составленного великим князем Олегом и спафарием Николаем Пиператом, а также приветственное письмо от княжича Рёреха, написанное по-ромейски, прочитал оба документа, ещё раз поглядел на варяга: не добавит ли что устно?

Войст молчал. Но выражение лица у него было такое, словно это он, Войст, стратиг фемы, а Вога – княжий порученец.

Сергей, убедившись, что хватать и тем более убивать их не станут, с большим интересом ждал, что предпримет правитель херсонской провинции.

Всё, на что мог уповать Сергей, вот этот самый договор, заключённый великим князем и «мечом» империи Николаем.

Примет его стратиг или нет?

Главнокомандующий Херсонской фемы – это величина побольше, чем какой-то там спафарий. Но есть еще и высокая политика. Иоанн – патрикий империи, Николай – тоже. И кто знает, какие у того полномочия? Пусть ранг Воги и выше, но далеко не всегда решающее значение имеет размер винтика.

И надо учесть: Иоанн Вога был не только политиком, но и воином. Сергей повидал таких немало и умел кое-что прочитать даже на таких, железно держащих «покер-фейс», лицах. И сейчас Сергей видел: стратиг озадачен.

Причём не содержанием документов, а необъяснимо наглым поведением посланника.

Типичный византийский стратиг, Вога мыслил стратегически. И политически. И был уверен, что новый правитель Таматархи мыслит так же. Иначе как бы он сумел заручиться поддержкой такого прожжённого интригана, как Николай Пиперат. Следовательно, стоящий перед стратигом посланник тоже не прост и только прикидывается простым воякой.

В общем, Войст, который говорил с ним, стратигом Иоанном, без малейшего пиетета, навёл последнего на совершенно определённые мысли.

Для политика Воги такое отношение от человека заметно более низкого ранга, вдобавок ещё и дипломата (как полагал византиец), было не пренебрежением, а знаком.

Стратиг тотчас уверился: варяг ведёт себя дерзко потому, что получил соответствующие инструкции от начальства. Воге и в голову не пришло, что окрылённый повышением в звании Войст полагает себя чрезвычайно важной персоной. И просто не понимает, что разговаривает с человеком, чьё войско раз в десять превосходит дружину беловодского князя Стемида.

Впрочем простодушие Войста могло обернуться им на пользу. Чтобы играть на равных с таким, как стратиг Иоанн, надо быть весьма искушённым игроком. В команде Рёреха таких не было. Включая и самого Сергея, которого в силу юного вида не приняли бы всерьёз.

Пожалуй, ярл Харальд мог бы… Однако учитывая, какие нынче сложились отношения между наместником Рёрехом и нурманским воеводой, может, и неплохо, что Харальда здесь нет.

А Войст…

Войст пыжился и делал морду кирпичом, оставляя византийцу широчайший простор для домыслов.

Из неправильных предпосылок стратиг в итоге сделал такой же неправильный вывод: новые хозяева Таматархи хоть и декларируют дружелюбие, но на самом деле проводят демонстрацию силы.

Вопрос: для чего?

И ответ для политика Воги был очевиден: либо русы уже спелись с врагами империи, либо готовы это сделать, если херсонский правитель не предложит им что-то поинтереснее.

«Загадочный» посланец Войст надменно помалкивал. А Иоанн Вога…

Он напряжённо размышлял, перебирая в уме возможных конкурентов.

И наконец выбрал наиболее вероятного. А будучи не только политиком, но и воином, сделал решительный ход: прямо указал на возможного союзника русов. Взял да и поинтересовался у Войста, какие нынче отношения у великого князя с царём булгарским Самуилом?

Подобная прямолинейность тоже была с подтекстом. Всякий мало-мальски соображающий политик сразу сообразил бы: стратиг недвусмысленно обозначил свою готовность к переговорам. То бишь, чего хотят славные воины-русы за то, чтобы дружить не с булгарами, а с ним, Иоанном?

Сергею ход мыслей стратига был понятен.

Но Войст, увы, не понял ровно ничего. В дипломатии и геополитике он разбирался не лучше, чем боевой конь – в китайских кружевах. А на поставленный вопрос на всякий случай ответил, что отношения между булгарами и Олегом очень даже хорошие.

То есть, окончательно утвердил Вогу в его подозрениях. А именно: великий князь киевский в шаге от того, чтобы заключить с булгарами военный союз. И вполне понятно, против кого. А также понятно, зачем об этом только что сообщили ему, херсонскому стратигу. Чтобы тот сделал встречное предложение. И оно должно быть достаточно серьёзным, чтобы перебить эти самые «очень хорошие».

Так что отреагировал Вога тоже закономерно. Именно так, как и должен отреагировать политик, которому предлагают перебить ставку оппонента.

Но, опять-таки, будучи не только политиком, но и военным, поинтересовался: что именно хочет великий князь киевский, чтобы увериться в его, стратига, дружбе?

Тут Войст сообразил, что вышел за пределы своей компетенции, и ответил уклончиво: мол, лично ему о пожеланиях великого князя неизвестно. Но, сообщил варяг с той же оскорбительной важностью, он, Войст, постарается донести до Олега благорасположение владыки Херсонской фемы, когда у него будет такая возможность.

Стратиг офигел. Его только что низвели до роли просителя, к которому готов «снизойти» даже не киевский князь, а порученец наместника великого князя в Таматархе. Сообщить о желании стратига, когда у него, порученца, найдётся время для этакой мелочи.

Сергей забеспокоился.

Стратиг, конечно, политик и не станет принимать поспешных решений даже после такого недвусмысленного унижения. Однако видок у стратига ещё тот: мрачный, невыспавшийся, с печатью тяжких дум на высоком челе.

Это Войст мог полагать, что если его собеседник не пыжится, говорит ровно и безэмоционально, то всё идёт хорошо. Сергей-то знал: перед ними человек, привыкший повелевать тысячами. Захочет стратиг казнить непочтительного варяга и всю тмутороканскую делегацию, так и казнит. Запросто.

А что у него сейчас в голове – так с ходу не просчитать.

Войст риска не понимал, и надо было срочно спасать положение. Так что Сергей по собственной инициативе внёс правку: мол, его командир не понял вопроса и речь идёт не о тех булгарах, что здесь неподалёку, а о тех, что платят дань хузарам и обитают на реке Атель[4].

Стратиг задумался. Можно ли это воспринимать как обещание не вступать в союз с Симеоном?

И понял ли Вога, что Сергей выдал отсебятину?

Вроде не должен. Для стратига он – мальчишка-толмач, не более.

Жаль, что Войст не согласился с предложением Сергея общаться не по-словенски, а по-нурмански. Хотя и тут никакой гарантии, что в окружении стратига не окажется кого-нибудь, владеющего языком северян. Учитывая, как много соплеменников ярла Харальда обретается в империи.

Поверил стратиг или нет – вопрос открытый. Но когда тот кивнул и обозначил кистью: свободны, Сергей вздохнул с немалым облегчением.

А когда ещё один секретарь попозже сообщил, что русы на трое суток объявлены гостями стратига со всем положенным содержанием, Сергей и вовсе расслабился.

Миновала беда.

Вразумлять Войста он не стал. Всё равно слушать не станет, так что пусть пребывает в уверенности, что поручение княжича он выполнил с блеском.

А вот фемный стратиг после их ухода надолго задумался.

Язык, на котором русы говорили меж собой, он знал. Язык этот мало отличался от того, на котором говорили мисяне. И то, что посол архонта русов говорил одно, а мальчишка-толмач переводил другое, стратига обеспокоило даже больше, чем собственно речи посланца. Нет, так бывает, что переводчик толмачит по-другому. Даже и нередко.

Стратиг улыбнулся, вспомнив историю о сирийском разбойнике, которого поймали и пытали, требуя указать, где спрятано награбленное. Историю эту очень любили изображать константинопольские лицедеи. Разбойник-сириец долго крепился, но в конце концов сломался и назвал место, где закопал добычу. Вот только общались с ним, не говорившим на языке империи, через переводчика, а переводчик-хитрец возможности не упустил и признание разбойника перевёл так: «Ничего я вам не скажу, ромейские свиньи!»

Однако никакой выгоды для юного толмача от неверных переводов стратиг не усмотрел. Напротив, говорил мальчишка куда более внятно, чем простоватый посол. И выговор у юного руса был, надо отметить, самый что ни на есть столичный.

Что тоже настораживало.

А ещё стратиг заметил: мальчишка его побаивается. А вот сам посол держался так, будто стратиг здесь не Иоанн, а он, рус.

И во всём этом чувствовалась какая-то игра, слишком зыбкая, чтобы стратиг мог ухватить её нить.

Он мог предполагать всё что угодно. Например, этот мальчишка с лицом северянина и столичным выговором на самом деле мог оказаться агентом кого-то из константинопольских политиков. Вот хотя бы того же патрикия Николая Пиперата. Или кого-нибудь повыше.

Стратиг размышлял долго, но – безрезультатно.

Единственное, что он мог: попробовать узнать о странном посольстве ещё что-нибудь. Потому велел послать за начальником городской стражи, а тому приказал обеспечить скрытное наблюдение за русами, а особенно – за мальчишкой-переводчиком.

Если бы об этом узнал Сергей, он бы уже не считал, что всё в порядке.

А вот Войсту на такое повышенное внимание наверняка было бы наплевать. Его мысли были уже заняты совсем другими вещами.

Так что ни он, ни Сергей соглядатаев стратига не заметили.

А вот другие – заметили. И эти «другие» принадлежали к теневой, так сказать, части херсонского сообщества.

И в дальнейшем это оказало Сергею и его другу-хузарину немалую услугу. Но не исключено, что – медвежью.


После посещения стратига варяги занялись собственными делами. Сначала – на рынок. Потом пожрать. Ну, и запланировать что-нибудь весёленькое на вечер.

Вот тут-то, на рынке, Войсту, впечатлённому разницей цен в Херсоне и далёком Новгороде, пришла в голову замечательная идея: закупиться свежеприбывшими ромейскими товарами, в частности тканями и медной посудой, и доставить их сначала в Самкерц, а потом, через Киев, домой в Белозеро.

Во время обеда Войст поделился идеей с подчинёнными, и большинство идею одобрило. И даже выразило готовность вложиться в проект всей имеющейся наличностью. Ещё бы: тысяча процентов прибыли.

Войст был хорошим воином. Умелым, неглупым, в меру инициативным. Но получив повышение, почему-то решил, что его теперь удача непрерывно в попу целовать будет. И вёл себя так, будто он уже почти князь.

Единственное, что мог сделать Сергей: отказаться участвовать в бизнес-складчине. Он-то знал: те же товары, в которые намерен вложиться Войст, при желании можно приобрести и в Самкерце. И если брать оптом и у правильных людей, выйдет даже дешевле.

Отказался от бизнес-проекта и Машег, хотя и по другой причине. Хузарин заявил: покупать, чтобы продать дороже – ниже его достоинства. Воин кормится добычей.

Войст их отказ принял спокойно. Решил: молодые, глупые.

Он уже видел себя богачом, чей капитал удесятеряется после каждой ходки в Херсон и обратно. В планах он даже замахнулся на торговлю непосредственно с Византией, где, как он узнал, цены на имперскую продукцию ещё меньше, а на всякий северный товар, например, на рыбью кость[5] – вдвое дороже, чем в Херсоне. И в пятьдесят раз дороже, чем у непосредственного «производителя». О законах, которые запрещали негражданам торговать на территории Византии, Войст, разумеется, понятия не имел.

В итоге сразу после сытного обеда воодушевлённые грядущим богатством варяги отправились на агору – искать «попутку» до Самкерца, ведь на шестнадцативёсельную лодью все планируемые покупки никак не вместятся.

И тут, на агоре, варяги узнали, что их мечи – не менее востребованный товар, чем стеклянная и медная посуда.

Так что первая часть бизнес-проекта, заключавшаяся в доставке купленного в Самкерц, не только не потребует денег, но и принесёт прибыль. Более того, византийский купец, по собственной инициативе затеявший разговор с Войстом, был готов передать интересующие варягов товары непосредственно в Самкерце. Причём за ранее оговорённую цену.

В обмен на защиту по дороге.

Очень хорошо, что Войст всё-таки успел к этому времени пообщаться с другими купцами и узнать о пиратском беспределе. Иначе с большой долей вероятности ромей получил бы защиту бесплатно.

Но Войст – успел. И теперь отчаянно торговался за каждую монету. И оплату потребовал не золотом, а тем же товаром. Купец торговался ещё более рьяно, но Сергей видел: византиец очень доволен. Он продаст Войсту товар, считай, по розничной цене и по той же цене расплатится за охрану. Товаром. «Как приятно иметь дело с непрофессионалами», было написано на его крючконосой физиономии.

Когда стороны договорились, Сергею была предоставлена свобода. Чтобы заказать праздничный ужин, помощь переводчика варягам не требовалась.

И топтавшийся рядом изнывающий от нетерпения Машег наконец-то смог поделиться с другом планами на вечер.

А планы были – громадные. И как раз для настоящих мужчин.

Пока Войст торговался, хузарин здесь же, на агоре, собирал информацию. Самую важную, по его мнению. И вполне преуспел. Теперь Машег совершенно точно знал, где находится самый лучший в Херсоне бордель.

Загрузка...