Глава 5, в которой Сергей с Машегом узнают, что их бросили

Способных к матросской работе на судне осталось семеро. Считая кормчего и Сергея, который выразил готовность помочь, если потребуется.

Ещё с десяток имели шансы на выздоровление.

Так решил кормчий. Звали его Петром, и вёл он себя подобающе: сразу порешал, кто достоин рая, а кто нет. Тех, кого он счёл достойным, добили и отправили за борт. Отмучились, так сказать. Остальным оказали посильную медицинскую. В соответствии с суровыми нравами Средневековья.

Но особую твёрдость кормчий проявил в вопросах финансовых: забрал все деньги, которые нашли на покойниках, в корабельную казну. Пообещал, впрочем, что по прибытии в порт выдаст выжившим премию на «повеселиться».

По прибытии. А здесь, в море, деньги ни к чему.

Сергей с Петром вроде поладили. Сергей не претендовал на добычу, ограничившись кое-каким оружием и одеждой, пообещал не предъявлять претензий по поводу похищения и помочь с продажей корабля. В том случае, если они доберутся до Самкерца. Кормчий полагал, что это возможно. Припасов точно хватит. А вот воды – маловато. Было бы недурно причалить куда-нибудь и запастись. Тем более раненым воды много надо.

Места, в которых можно разжиться водой и свежими продуктами, кормчий знал. Но соваться в эти прибрежные селения побаивался. Опасался: как бы местные не искусились малочисленностью экипажа. Заверения Сергея, что они с Машегом с парой десятков местных рыбаков могут и вдвоём управиться, его не переубедили. Так что воду они попытались набрать в месте диком и малопригодном для причаливания. Настолько малопригодном, что матросы ухитрились разбить о камни одну из трофейных лодок. И это при относительно спокойном море. Похоже, что в недавней битве выжили далеко не самые умелые из моряков.

Вторая лодка подобрала нечаянных купальщиков и вернулась к кораблю. Повторять высадку матросики категорически отказались. Мол, слишком сильное волнение.

Ага. Почти шторм. Балла на два раскачало, максимум.

К тому, что сказал по этому поводу кормчий, Сергею добавить было нечего. Однако сделать он ничего не мог. Кроме вывода, что в Херсон зайти придётся. В принципе, их с Машегом такой вариант устраивал. Возможно, это наилучший вариант. Хотелось надеяться, что варяги не ушли в Самкерц без них.


Варяги ушли.

Причём даже и не ждали, как оказалось.

Это попахивало нехорошим. Предательством.

Машег так и заявил. Мол, Войст их попросту бросил.

Сергею поверить в такое было трудно. Он полагал, что-то важное случилось.

В любом случае добираться до Тмуторокани друзьям теперь придётся самим.

Что ж, они ведь изначально так и собирались. На ромейском судне. А в Херсон зашли за запасами и пополнением.

Ни с тем, ни с другим проблем возникнуть не должно. В руках кормчего была корабельная казна и немалые средства из кошелей покойников. Минус незначительная сумма, которую он, как и обещал, выделил шестерым матросам, сходящим на берег, для личных надобностей.


Лучше бы он этого не делал. Глядишь, прожил бы подольше.

Пока Сергей с Машегом искали варягов, шестеро морячков успешно истратили выданную денежку и вернулись за дополнительным финансированием. А получив отказ, решили забрать всё. Зарезали Петра и преданного ему племянника, забрали всю имевшуюся на корабле наличность, кое-что из оружия и свалили, провожаемые возмущёнными воплями раненых товарищей.

Вопли эти привлекли портовую стражу…

В общем, Сергей и Машег решили туда не соваться.

В голову Сергею пришла другая идея. Ход рискованный, но перспективный. Заявиться прямо к стратигу. И попросить помощи непосредственно у главы фемы. Сергей был уверен, что стратиг его признает даже в нынешней посконной одёжке. Денег, может, и не даст, но попутным транспортом до Самкерца обеспечит.

Однако путь во дворец стратига оказался перекрыт.


– Печенеги! – Сергей, шедший первым, нырнул обратно в проулок, удержав и Машега.

Четырнадцать вооружённых степняков хоревой вольготно расположились около городского фонтана. С лошадками. Местные жители обходили их вдоль стеночек.

Ничего себе! Буквально в ста метрах от резиденции хозяина фемы.

В сознании Сергея для печенегов было всего две градации: враги нынешние и враги будущие. И об этом следовало помнить всегда: ведя переговоры, заключая временные союзы, налаживая торговлю. Был, правда, ещё один вариант: родство по браку. Но даже в этом случае никто не гарантировал, что новые родичи не прирежут зятька за соответствующую мзду. Великое небо такое, понятно, не одобрит. Но если поделиться с шаманами награбленным, то с Небом можно договориться.

Сергей допускал, что он пристрастен. Что есть среди печенегов честные мужи и верные слову вожди. Но вот не любил он копчёных, и всё. Нет, не любил он многих. Нурманов, например, особенно некоторых. Но даже самый коварный викинг был ему всё равно ближе печенега.

Машег смотрел с удивлением. Не понимал. Ну, печенеги, и что? Вряд ли нападут. Здесь город, стража. Резать и грабить не положено. Во всяком случае, на виду. Да у хузар чуть ли не дюжина племён печенежских в союзниках ходила.

Ага! Ровно до той поры, пока не могут ограбить.

А Сергей помнил, как на него напали не в Диком Поле, а в стольном граде Киеве. Где у него, Сергея, был серьёзный статус.

Вдобавок это те самые хоревой. То есть племя, у которого Сергей с Машегом уже побывали в плену. И сбежали они не просто так, а прихватив с собой изрядно печенежского имущества, отправив на ту сторону Вечности несколько десятков степняков.

Вероятность же того, что копчёные обратят внимание на двух пареньков, нацелившихся попасть в резиденцию стратига, весьма высока. И вполне допустимо, что среди копчёных может оказаться кто-то, знающий Сергея и Машега в лицо. И способный опознать, если они привлекут внимание. А это почти наверняка произойдёт, если у Сергея с Машегом возникнут сложности со стражей на входе.

А возникнуть они могут, поскольку вид у обоих не сказать что презентабельный. На воинскую элиту никак не тянет.

– Что скажешь, брат?

Машег задумался и тоже засомневался.

– Того, что сейчас кучу у фонтана навалил, я вроде помню, – проговорил хузарин. – И того, с красным луком. Хотя бородой бы клясться не стал. Да и нет у меня покуда бороды! – хузарин хихикнул. И тут же посерьёзнел: – Ты прав. Не пойдём к ним. Их вон даже местные по стеночкам обходят, а стража в сторону смотрит, словно и не видит, что они с конями своими уже всю площадь засрали.

– Вот и я о том же, – кивнул Сергей. – Может, попозже, когда хоревой уберутся. А сейчас что?

– На рыночек сбегаем, пока не стемнело, – сказал Машег. – Пожрём и, может, кого из моей родни отыщем. Они помогут.

– Может, сразу на подворье ваше? – предложил Сергей.

Машег мотнул головой:

– Здесь не Киев. Здесь мне не рады будут. То есть порадуются, но… не по-хорошему.

– Тогда на рынок, – согласился Сергей. – Вот только монет у меня маловато.

– У меня есть, – ухмыльнулся Машег. – Я у того ромея, из которого ты стрелу вынимал, кошель взял. В бою ж взято. По чести.


Поесть удалось, и как следует. А вот найти хузар, благосклонно отнесшихся бы к роду Рузиев, к которому принадлежала семья Машега бар Захариаха, к сожалению, не удалось. Здесь, в Херсоне, не жаловали хузар, не придерживающихся провизантийской ориентации и союзных византийским иудеям.

Поскольку Машег, его папа, дедушка и прочие кровные родственники принадлежали к противоположной партии – родовой хузарской аристократии, то собственный двор в Херсоне был им заказан.

Зато на сытый желудок в голову Сергею пришла некая дерзкая мысль, которой он немедленно поделился с другом.

– Слышь, Машег, как думаешь: почему на ромейском корабле не оказалось нашей одежды и оружия?

– Продали, наверное?

– Или оставили там, где нас взяли?

– А где нас взяли, там…

– А пойдём глянем: не ушли ли печенеги?


Печенеги не ушли. Поужинали плотно от щедрот городских властей. Расстелились прямо на площади и шумно отдыхали. С выпивкой и девками. Местные им не мешали. В обоих смыслах.

У входа во дворец стратига маялся отряд стражи с десятником во главе. С факелами.

Зато вход в элитный бордель, где так неуважительно обошлись с Сергеем и Машегом, был погружён во тьму. Оба светильника у дверей погашены.

Впрочем, в гнездо платного разврата можно было попасть не только с площади, которую оккупировали степняки, но и с чёрного хода. Метровая щель между заборами вела к низенькой дверке в глухой стене, через которую в увеселительное заведение, надо полагать, попадали клиенты, которые стеснялись войти через главный вход. И тот факт, что в тесном проулке не воняло продуктами человеческой жизнедеятельности, говорил о том, что чёрным ходом пользуются и за его чистотой присматривают.

Предложенный Машегом план – пойти и постучать в дверь – Сергей отверг. Вряд ли эта дорожка – для случайных посетителей. Скорее для постоянных клиентов, не желающих афишировать свои визиты. Очень сомнительно, что их с Машегом вот так запросто впустят внутрь.

Разумнее подождать очередного ночного визитёра и сесть ему на хвост.

Минус: на входе наверняка охранник. И скорее всего, будет не один. Учитывая же узость проулка и входа, перекрыть доступ и захлопнуть дверь перед носом незваных гостей – вообще не проблема. Небось так и задумано хозяином борделя.

– А если сверху?

Оба помнили, что в заведении имелся небольшой внутренний двор, попасть в который можно было не только через двери, но и спрыгнув с крыши.

Крыша, надо думать, в доме черепичная, а не соломенная, так что есть надежда, что выдержит.

– Давай-ка, – Сергей присел, и Машег взобрался ему на плечи.

Немного не хватило высоты, но не страшно. Сергей подставил ладони и выпрямил руки. Хузарин, конечно, мелкий, лёгкий, но Сергей покуда не атлет, так что получилось непросто.

Но получилось. Машег вскарабкался на крышу, сбросил верёвку, и Сергей в три секунды взобрался наверх.

Одна из черепиц кровли оказалась с «окошком»-продухом, а не плоской, как другие. Неплохо, надо отметить, придумано. Этакая полусфера с небольшим, сантиметров пятнадцать в поперечнике отверстием, под которым даже имелся бортик. Надо думать, чтобы внутрь дождевая вода не попадала.

Из «окошка» пахло едой и доносились голоса. К сожалению, слишком тихие, чтобы что-нибудь разобрать.

Ползком по крыше – в сторону внутреннего двора. Галерейка, какие-то сараи, коновязь. Колодец посередине. Скамеечка под навесом. Оттуда слышны голоса. Чириканье, хихиканье… Девчонки.

Скорее минус, чем плюс. Мужчин можно и убить. А профилактически перестрелять девушек моральный кодекс Сергея не дозволяет. Так что спрыгни они сверху, визгу будет…

– Варт…

Наблюдавший за проулком Машег засёк гостей. Двое. Один – с факелом. Похоже, слуга. Второй точно клиент. Вон как важно вышагивает.

– Не стреляй сразу, – сказал Сергей взявшемуся за лук Машегу. – Я кое-что придумал…

Двое вошли в переулок. Слуга – впереди. Он же и постучал.

В двери открылось окошко, и тут же грюкнул засов. Скорее всего, клиент был знакомый.

Слуга посторонился, пропуская хозяина…

– Стой на месте, баран, – негромко произнёс Сергей по-печенежски, стараясь, чтобы голос прозвучал хрипло и грозно. – Не то стрела тебе в брюхо.

Понимал ли любитель платного секса язык степняков, неизвестно. Но среагировал правильно. Замер. И слуга тоже. Но, в отличие от хозяина, рискнул посмотреть вверх.

И увидел в полутора метрах над собой изгиб лука и наконечник стрелы.

И сильно расстроился.

Настолько, что бросил факел наземь и метнулся прочь из проулка.

Дверь открылась, и наружу выдвинулся привратник. Или охранник. В общем, здоровенный муж с увесистой дубинкой.

– Чего это он? – спросил привратник у гостя.

И наклонился, чтобы свободной рукой поднять упавший факел.

– Вали его, – по-хузарски бросил Сергей.

В мощный загривок охранника ударила стрела, и тот рухнул прямо на факел.

Ночной гость проявил похвальную сдержанность: не заорал, а молча попятился, прижавшись к стене.

– Сними пояс и беги, – по-печенежски приказал Сергей.

Не понял.

Пришлось повторить то же по-ромейски. Не забыв про печенежский акцент.

Теперь дошло.

Клиент расстегнул пряжку, уронил пояс со всем, что на нём было, и дёрнул вслед за слугой.

Сергей спрыгнул с края крыши на тело привратника. Так получилось потише.

От трупа тянуло горелым мясом. Факелом прижарило.

Сергей заглянул в дом.

Знакомый по прошлому разу коридор. Пара светильников.

И никого.

Удачно получилось.

Машег тоже спрыгнул. У него вышло погромче, потому что на землю, а не на тушу привратника. Спрыгнул и тут же взял коридор под прицел.

Сергей поднял брошенный любителем платного секса пояс. Кинжал, какие-то ключи и увесистый кошелёк, который Сергей тут же прицепил к собственному поясу. Кинжал – в руку. Баланс так себе, но резать и колоть – нормально.

В прошлый раз они вошли не отсюда. Но строение типовое, и дом относительно невелик. Так что Сергей уже прикинул, где находятся покои, в которых они развлекались четыре дня назад. Где кухня, Сергей уже знал и предположил, что это крыло дома – для слуг. Ну и для наиболее скромных посетителей.

С площади донеслись вопли на печенежском. Не поймёшь, то ли степняки чему-то радовались, то ли наоборот.

Но друзьям шум на руку.

Первая дверь…

Никого. Две циновки на полу. Сундук. Копьё в углу, кистень, подвешенный за цепочку. Хороший кистень. Пригодится. И копьё не помешает. Комната привратника?

Следующая пара дверей вела в крохотные клетушки с весьма скудной обстановкой. Судя по запаху, здесь обитали труженицы секса.

Четвёртая дверь…

Четыре спальных места. Три свободны, четвёртое – корзинка. В корзинке спал ребёнок лет двух от роду.

Пятая дверь – на кухню. Из-за двери – голоса. Женские и один мужской.

Сергей рывком распахнул дверь…

Три бабы и мужик.

Сергей приложил палец к губам.

Вышло доходчиво. Надо думать, потому, что копьё он держал убедительно и Машег с луком тоже смотрелся достаточно веско.

Оценка обстановки. Бабы – в шоке. Мужик – тоже. Жрать перестал, глаза выпучил. Не боец. Голова обрита. Частично. Раб.

Но меры принять надо.

– Будете послушны, никого не убьём, – по-ромейски пообещал Сергей. И повторил по-словенски.

Поняли.

– Свяжи их, – велел Сергей рабу, взял только что испечённую лепёшку, откусил и одобрительно кивнул. Вроде и ел недавно, а уже проголодался.

Самого раба вязать не стали.

Сергей треснул пяткой копья. Звук был – как по деревяшке. И результат такой же. Раб лёг брёвнышком рядом с кухонными работницами.

Весь процесс занял минут пять.

В коридоре, за которым присматривал Машег, по-прежнему никого.

План Сергея был прост. Его даже планом нельзя было назвать. Пройтись по борделю, зачистить территорию, а потом вдумчиво побеседовать с хозяином. Можно даже не опасаться нашуметь. Веселящиеся у фонтана степняки – отличное звуковое прикрытие. Опять-таки, внимание стражи на них сосредоточено.

Ещё пара комнат, пустых, и вот коридор закончился выходом в подобие портика.

Во дворе – три женщины и двое мужчин. Один голый, а вот второй, к сожалению, одет. И не просто одет, а облачён в доспех из усиленной бляшками кожи. Широкое рябое лицо, чёрные волосы, заплетённые в две косы. На поясе нож, ремень пращи и метровой длины тесак без ножен. А ещё ошейник. Холоп. Доверенный. Не всякому рабу хозяин вручит оружие. Опасный персонаж.

Кстати, об оружии. Поверх одёжки, сложенной на скамейке, на которой разместился рябой, – небольшой меч в ножнах. Сафьяновых, с жемчугами. Вряд ли в такие ножны сунут дешёвую поделку.

Сергей сглотнул.

В добыче, которая осталась после боя ромеев и пиратов, были два качественных меча. Но оба слишком тяжелы для Сергея. Но этот, похоже, будет в самый раз.

Хозяин дорогого оружия возился с повизгивающими девками, холоп пускал слюни и елозил рукой в портках. Пожалуй, Сергей переоценил его боевые качества.

Рассуждая здраво, трогать эту компанию не следовало. Следовало вернуться в дом и продолжить зачистку. Но пацан внутри Сергея логически рассуждать не желал. Он желал меч.

Сергей показал на рябого: «Убей».

И Машег убил. Стрела в шею, и холоп перестал быть боевой единицей.

Сергей рванул с места немногим медленнее стрелы.

И успел завладеть мечом раньше, чем владелец рябого выпутался из женских объятий.

Очень удачно вышло, потому что скорость, с которой этот ловкач среагировал на выстрел и его результат, говорили о многом.

Однако броситься на Сергея ловкач не рискнул. Тем более что у дверей стоял Машег с новой стрелой, наложенной на тетиву.

– Кошель под одеждой, – на скверном ромейском произнёс ловкач. – Забирай и убирайся.

Возможно, они договорились бы, но помешали хором заверещавшие бордельные девки.

И двое мордоворотов с дубинками, выскочившие во двор.

Одного свалил Машег, выстрелив практически в упор. Второго остановил Сергей, нырнув под замах и вогнав пядь стали между четвёртым и пятым ребром.

…И едва не схлопотал тесаком по голове от ловкача.

Уклонился в последний миг, уловив запах благовоний.

Тесак угодил по колонне, выбив каменную крошку. Сергей в развороте хлестнул клинком понизу…

Не достал.

Ловкач и впрямь оказался ловкачом. Успел убрать ногу. А новый удар блокировал уже оружием. Жёстко. Руку отбросило и пронзило болью до самого плеча.

Будь у ловкача нормальный клинок, тут бы Сергею и конец. Но тесак был просто заточенной железкой. Ловкач не достал самую малость. И теперь уже ему пришлось отскакивать, а самую малость не достал уже Сергей.

– Мелкий, а ловкий! – похвалил ловкач на том же скверном ромейском. – Хочешь мне служить?

– А ты – мне служить? – сделал встречное предложение Сергей.

Он видел, что дела у них с хузарином складываются не очень.

Ещё один вооружённый дубинкой здоровяк напал на Машега сзади. Тот защитился луком, потому что иначе было – никак. И остался без лука. Теперь он метался между каменных колонн, поддерживающих крышу портика, а его противник пытался прихлопнуть хузарина дубиной. Пока Машег был проворнее. Однако если появится ещё кто-то, ситуация станет совсем грустной.

– Мелкий, но дерзкий! – заявил ловкач. – Сейчас я тебя убью.

– Сейчас я тебе пенис отрублю, – пообещал Сергей.

Схитрил. Голый ловкач невольно скосил глаза вниз и среагировал на выпад мигом позже, чем сделал бы это, будучи в штанах. Хотя нет, в штанах он бы вообще не среагировал, поскольку это был финт, причём довольно простой, а фехтовальщиком ловкач был умелым.

Но доля секунды решает. Укол под плохо выбритый подбородок, прыжок назад, уходя от рубящего снизу вверх… И Сергей врезался плечом в тугой живот.

Обладатель живота охнул и кинжал, который он собирался вонзить в спину Сергея, безвредно чиркнул по кожаному жилету. Второй рукой толстяк попытался ухватить Сергея за голову, но не преуспел. Только повязку сорвал. Сергей же, присев и крутанув меч в руке на обратный хват (отличный баланс у оружия, надо отметить), ударил назад.

И ощутил, как легко, почти без сопротивления клинок входит в тело толстяка.

Тот завопил и попытался пырнуть кинжалом.

Сергею пришлось выпустить меч. Только на секунду, которая понадобилась, чтобы оказаться позади толстяка. Вновь ухватив рукоять уже левой рукой, Сергей довернул немного и без труда освободил оружие. Толстяк завопил ещё громче, кровь из раны хлынула с такой силой, что рубаха его вздулась тёмно-красным пузырём.

Сергей рубанул толстяка по локтевому сгибу, правой рукой перехватил кинжал и метнул в громилу, который гонял Машега. Кинжал воткнулся громиле в спину. Воткнулся всего лишь на несколько сантиметров – скверный результат для ничтожной дистанции в пять шагов.

Тем не менее громила отвлёкся и дал возможность Машегу выхватить нож и использовать его по прямому назначению: в глубоком выпаде подрезать противнику подколенное сухожилие.

Громила крутнулся на месте, дубина со свистом пронеслась у Машега над головой, после чего громила потерял равновесие и рухнул мордой на каменные плиты. Машег упал на него сверху коршуном, атакующим кабана, и несколько раз ударил ножом в поясницу. Каждый удар сопровождался сдвоенным воплем: криком ярости и криком нестерпимой боли, перекрывавшим даже визг оставшихся без кавалера девок.

С кавалером тоже всё. Руки-ноги раскинуты, стручок увял, кровь из здоровенной раны уже не хлещет, а так, струится.

Похоже, они победили. Хочется верить, потому что Машег без лука – это никак не больше четверти от полноценного воина.

– За девками следи! – крикнул Сергей по-хузарски и кинулся в проход, из которого минуту назад выскочили мордовороты.

Ещё один коридор. Две двери. Одна нараспашку – и никого. Вторая…

Сергей открыл её пинком… Ну наконец-то.

Борделевладелец. В пикантной позе склонившийся над открытым сундуком…

Среагировал на звук, попытался выпрямиться, схлопотал по макушке крышкой сундука, охнул, но всё же принял более подобающую позу.

– Кто ты такой?

– А ты вспомни! – посоветовал Сергей, поигрывая мечом.

Борделевладелец вспомнил. Задрожал и попятился, прижавшись задницей к сундуку. Крепкий такой ромей, в теле. Килограммов под сто с виду, то есть раза в два крупнее Сергея. А еще – не дурак. Но сразу понял: без шансов.

– Убить тебя? – спросил Сергей.

Замотал головой.

– А мне вот хочется тебя убить, – сообщил Сергей. – Вот так…

Взмах мечом, капли крови на лице борделевладельца. Пока что не его крови.

– Твоя жизнь уже моя, ты понимаешь?

Снова молчаливые кивки. Язык, что ли, отнялся?

Снаружи донеслись жуткие вопли. Совсем снаружи, с площади. Гуляют степняки. По-своему. Режут кого-то, надо полагать. Ну и хорошо. Друзей там, снаружи, у Сергея нет. А когда одни враги режут других, это их внутреннее дело.

– Твоя жизнь принадлежит мне, – сказал Сергей, когда вопли стихли. – Но ты можешь её выкупить. Скажи «да», если готов.

– Д-д-а-а…

Прорезался голосок у овечки.

Сергей внутренним усилием загнал эмоции пацана, который прям-таки затащился от своей власти над взрослым сильным мужчиной.

Он здесь не для того, чтобы гордыню тешить, а с совершенно конкретной целью.

– Вещи наши отдай для начала! И не шали. Если кто из твоих, кого мы ещё не убили, глупость сделает, то умрёт. Он быстро, ты медленно. Рассказать, как?

– Н-е н-надо… Я всё отдам!

– Правильный выбор, – похвалил Сергей. – Давай, шевели ягодицами.


Ходить далеко не пришлось. Ценности борделевладелец хранил в соседнем помещении. В спальне, где треть пространства занимала здоровенная кровать, на которой сидел пацанчик лет восьми в длинной рубахе.

При виде мальчишки желание Сергея прикончить гада увеличилось…

Наверное, это желание и на лице отразилось, потому что борделевладелец остановился и с максимально доступным мужеством попросил:

– Сына не трогай.

– Не трону, – пообещал Сергей.


Распродать их имущество борделевладелец не успел. Оба комплекта оружия и снаряжения оказались в целости. Даже украшения на месте. Не хватало только обуви Машега. Ничего, он как лук свой увидит, так о сапожках печалиться не станет.

Ещё пропали кошельки. Но, как поведал когда-то миру римский император Веспасиан, вводя налог на общественные туалеты: «Деньги не пахнут». Так что серебро из средств херсонского лупанария ничуть не хуже пропавшего.

Борделевладелец мелочиться не стал. Выгреб всё, что было в сундучке. Навскидку серебра и так было – килограмма три. Добраться до Самкерца хватит и ещё останется. С лихвой. Сергей не сомневался, что у элитного торговца секс-услугами имелись заначки, и если с ним правильно побеседовать…

– Мы – люди большого архонта русов, – сказал Сергей, переодевшись в своё и вновь ощутив себя полноценным воином-варягом. – Ты со своим приятелем-работорговцем поступил глупо. Его уже рыбки доедают. А тебя я пока оставляю в живых.

– Спаси тебя Господь, господин! Век молиться за тебя стану! И сын мой…

Врёт. Небось побежит завтра к властям: жаловаться на учинённый Сергеем и Машегом беспредел.

Хотя, может, и не побежит. Работорговец-то смылся из Херсона не просто так. Небось узнал, что отхватил кус не по челюстям. Однако не факт, что он поделился информацией с партнёром.

– Молись, – разрешил Сергей. – Надеюсь, Бог тебя услышит, потому что завтра я пойду к стратигу и расскажу, как ты, – Сергей надел на левую руку золотой браслет, прижав им рукав у запястья… – обошёлся с послами архонта русов.

– Не делай этого, мой господин!

Ага. В глазах снова страх, а не подленький огонёк.

– Твой гость, который напал на меня в твоём дворе, кто он?

Борделевладелец стрельнул взглядом на меч голого ловкача. Сообразил, молодец, что покойник не станет упрекать его за разглашение информации.

– Он из иверов. Здесь недавно. Кентарх[7] фемных всадников. Был, – и тут же перешёл в атаку: – Если стратиг узнает, что ты его убил…

– Я? – изобразил удивление Сергей. – Почему я? Как думаешь, когда сюда придут и увидят мёртвого кентарха и множество мёртвых людей вокруг и тебя с мечом кентарха в брюхе, что подумают тогда люди стратига?

– Моя жизнь принадлежит тебе! – быстро сориентировался борделевладелец. – Но я готов её выкупить. У меня есть ещё деньги! А тело кентарха можно вынести из моего дома на площадь. И тогда все подумают, что его убили пацинаки!

– Ты неглуп, – похвалил Сергей. – Сделаешь, как сказал. И деньги тоже неси. И когда мы встретимся с тобой в следующий раз, думай, что говоришь.


Как и предполагал Сергей, увидев свой лук, о сапогах Машег даже и не вспомнил. Аж запрыгал от радости.

Сергей тоже был доволен. План обогащения и возвращения статуса был выполнен на двести процентов. Цена вторичного выкупа жизни секс-предпринимателя оказалась вполне достойной: одиннадцать золотых номисм с портретом императора Василия Македонянина, предшественника нынешнего Льва. Почти пятьдесят граммов золота в совокупности.

И бонусом – приглашение от их бывшего хозяина. Мол, приходите ещё, гости дорогие. Вам здесь всегда рады.

Верилось с трудом. Но Сергей пообещал, что – непременно. Чтоб кое-кто не расслаблялся.

* * *

– Опять русы! – настроение у херсонского стратига, и без того не радужное, совсем испортилось. – Не понимаю. Прислать ко мне посольство и одновременно грабить наши суда. А теперь вот это бессмысленное убийство. Зачем им могла понадобиться смерть кентарха?

– Я не знаю, сиятельный, – секретарь развёл руками, всем видом демонстрируя искреннее сожаление, что не может помочь господину.

Тот, впрочем, ответа и не ждал.

– Найди подходящего человека и отправь его в Самкерц. Я хочу знать, что там произошло и почему патрикий Николай Пиперат подписал с ним договор. И в чём была выгода самого Перчика? Война с русами нам нужна ещё меньше, чем война с пацинаками. Но пиратствовать в моих водах я никому не позволю! Да и Самкерц… Если бы мне удалось закрепиться на том берегу, в Палатине это одобрили бы. Надо разузнать. Есть у тебя человек, подходящий для этого дела?

– Да, сиятельный. Пист его имя. Прибыл недавно, но уже показал, что ловок. И мечтает услужить тебе, господин мой.

– Пусть проявит себя, и я его приближу, – пообещал стратиг. – Что пацинаки?

– Избили троих граждан, обесчестили девку, нагадили в фонтан на площади. Утром покинули город. Фонтан уже вычистили.

– Невелик убыток, если их архонт исполнит то, что обещал, – проворчал стратиг. – Есть вести о Симеоне?

– Нет, сиятельный, ничего нового.

– Это хорошо, – стратиг потёр шрам на щеке, полученный ещё в молодости. След от мисийской стрелы. – Или плохо. Знать бы, что замышляет этот дикарь?

Секретарь промолчал. Хотя он точно знал, что замышляет мисийский царь. Распространить свою власть на всё северное побережье Евксинского понта.

И стратиг Херсонской фемы Иоанн Вога тоже это знал. Знал он и то, что если он сейчас не примет самых действенных мер, то замысел царя Симеона вполне может осуществиться. Именно поэтому стратиг делал всё возможное, чтобы отвратить диких пацинаков от своего прежнего союзника[8]. Хороший политик, а Иоанн полагал себя именно таковым, не тот, кто сражается с врагами, а тот, кто заставляет их сражаться друг с другом. Мисян – с уграми, угров – с хузарами, хузар – с пацинаками, пацинаков – с русами. А когда дикие скифы обескровят друг друга, придёт он, стратиг Иоанн, и на копьях тяжёлой фемной кавалерии принесёт им мир, закон и порядок.

Загрузка...