Дети Железного царства

Глава четырнадцатая. Железные горы

На следующее утро Добромир проснулся сильно позже обыкновения, сел, помотал головой, потёр виски.

— Доброе утро, — приветствовал его Ярослав, — хотя скорей не очень доброе.

— Это верно, недоброе. Хотя бывало и хуже.

— Неужели? Разве мыслимо выпить больше, чем на вчерашнем хм… поединке?

— Можно и больше. Ох, голова как болит. И во рту прямо пустыня.

— Вот, возьми, — Ярослав протянул товарищу флягу, — Здесь травяной отвар, он боль снимет.

— Спасибо, друг, — богатырь жадно приник к фляге и в минуту осушил её.

Стальной обруч, стискивающий голову, сначала ослабел, а потом вовсе исчез.

— Ну вот, теперь куда лучше. Хорошее снадобье. Когда только ты его приготовить успел?

— Ночью. Травы-то сушёные у меня всегда под рукой, сестра приучила. Она мне всегда их и готовила.

— Ты что же, совсем не спал? Не годится так, высыпаться надо, когда бой впереди.

— Я выспался. Потому что спал в конском облике. Ты, наверное, замечал, как лошади спят: постоят, подремлют, потом проснутся, пощиплют травы или сена пожуют, а потом снова дремлют.

— Да, верно. Это мне с тобой повезло, — витязь поднялся, потянулся, — однако надо делом заняться. Умыться, позавтракать и в путь.

И зашагал к озеру. Скоро оттуда послышался плеск и довольное покряхтывание.

С завтраком управились быстро.

— Ты бывал прежде в горах? — спросил богатыря Ярослав.

— Нет, не бывал. Я кроме родной деревни только в столице и был. Хотя нет, ещё в соседних деревнях бывал, правда, редко. А как на службу царскую поступил, так не до поездок стало. Про горы слышал только. Будто бы снег там круглый год не тает, а реки по весне такие бурные, что вода со скал падает.

— Ну, это не совсем так. По крайней мере, Железные горы не настолько высоки, чтобы снег на них никогда не таял. Правда и до конца он тоже не сходит. Но суть сейчас не в этом. Я уже говорил, что дальше наш путь пойдёт по горным тропам. Ехать по ним не так трудно, как может показаться, но тебе стоит запомнить кое-что. Прежде всего: не поторапливай и не останавливай меня. Не натягивай повод сильно, но и совсем не бросай: я могу споткнуться. Когда поедем по тропке над обрывом, брось стремя, которое будет со стороны обрыва: если вдруг оступлюсь, легче соскочить.

— Ты уж лучше не оступайся.

— Постараюсь. Видишь ли, мне раньше не приходилось идти через горы с всадником на спине, а ты к тому же тяжелее, чем моя сестра, — Ярослав помрачнел, при мысли о Зоряне, но тут же заставил себя вернуться к разговору, — ну и последнее — не смотри вниз.

— Я не боюсь высоты.

— Ты ведь прежде не бывал в горах, — возразил кощеев сын, — значит, настоящей высоты и не видел.

— Ладно, не буду смотреть. Теперь всё?

— Да всё. Хотя нет, погоди. Я тут подумал, что нам стоит придумать какой-то особый язык, чтобы ты мог понимать меня, когда я конь. Давать знак я могу ударами копыт.

— Ну, это-то проще простого, — улыбнулся витязь, — давай так: если понадобится, чтобы я спешился, остановись, и два раза ударь о землю правым задним копытом. Если при этом нужно седло и узду снять, топни ещё и правой передней. А если опасность учуешь — бей левой задней, годится?

— Годится.

Через два часа они снова тронулись в путь. Ярослав сразу взял влево, чтобы не попасть на прямую дорогу через горы, где их легко могли обнаружить дозорные. Обогнул невысокую скалу с плоской, словно её срезали, вершиной, и стал подниматься вверх по тропе. Добромир вертел головой туда-сюда, как мальчишка, впервые попавший на большую ярмарку.

— Вот это великаны! — воскликнул он, глядя на уходящие ввысь горы, — надо же, сколько камня! Ежели одну такую громадину раздолбить, наверное, десяток каменных городов построить можно. Тут ведь ничего живого. Ой, нет, вон там что-то зелёное виднеется. Честное слово — трава! И даже деревья вроде. Точно, деревья! Ой, маленькие какие, не больше куста смородинового!

Он с изумлением смотрел на карликовые березки.

Ярослав тихонько заржал, радость и восхищение всадника передались ему, как передаются обычной лошади. Жеребец зашагал бодрее, гордо вскинув точёную голову. Добромир огладил его, потрепал гриву.

— Слушай, приятель, я тут что подумал: в горах этих одни камни, и деревца вон какие маленькие. Не может здесь дуб вырасти, да ещё такой огромный. Значит гора, на которой он растёт, ниже, чем эти. Потому-то ты её прежде и не видел: высокие скалы её заслоняют. Как думаешь, Ярик, может такое быть?

Конь задумался, пожевал удила (давняя привычка ускорять ход мыслей). В словах богатыря определённо был резон. В южной части горы пониже, зелени побольше. И есть там четыре скалы, высокие, мрачные, голые совсем. Торчат как клыки. Не они ли скрывают от людских глаз потаённое место? Понимая, что Добромир ждёт ответа, кивнул. Витязь хлопнул буланого по плечу.

— Ай да мы! И огненную реку перешли, и с загадку считай, разгадали. Прибавь-ка шагу, брат.

«Одно плохо, — подумал Ярослав, — места там совсем дикие. Дорог вовсе нет, разве что тропы, по которым горные козы с пастбища на пастбище переходят. Ничего, прорвёмся».

— Шум какой-то впереди, — произнёс Добромир, прислушиваясь, — как будто вода льётся. Но не так, как река шумит или ручеёк. Вот это да: водопад!

Дорога сделала поворот, и путники увидели тёмно-серую гору с белым островком на вершине. По камням текла прозрачная, словно хрусталь, вода, то рассыпаясь радужными брызгами, то превращаясь в белую пену. Богатырь потянул на себя повод, разом забыв об уговоре.

— Постой, Ярослав. Хочу попробовать какова на вкус горная водица.

Подставил под шумящие струи, в этом месте слившиеся в сплошную водную стену, сложенные ковшиком ладони. Удивлённо хмыкнул.

— А она совсем не ледяная. Так, прохладная слегка, как в обычном роднике, — сделал глоток, — вкус такой необычный. Как если снега горсть в рот берёшь. Ну да, это ведь и есть талый снег. Ой! Кисти ломит от холода, ну и ну.

Хлопнул несколько раз в ладоши, чтобы разогнать кровь.

Ярослав двинулся дальше. Смутная тревога вдруг овладела им. Будучи заядлым лошадником, парень не раз слышал от конюхов рассказы о необыкновенном конском чутье, которое порой оказывалось прямо-таки прорицательским. Неужели он научился так чувствовать? Да нет, чепуха. Просто звуки и запахи изменились. Что-то происходит вокруг. Почудилось, что земля под копытами дрожит. Или не почудилось? Жеребец закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, сосредоточился на осязании. Так и есть. Земля чуть-чуть колышется, вздрагивает. В этот момент ветер изменил направление, донёс до чуткого слуха топот подкованных лошадей, звяканье железа, человеческие голоса. Конный разъезд! Буланый невольно прижал уши, топнул левой задней ногой.

— Что, люди там? — Добромир сразу подобрался, ладонь легла на рукоять меча, — сколько их можешь сказать?

Ярослав принюхался. Снова забил копытом. Один, два, три… десять.

— Десяток? Ты уверен?

Жеребец невесело кивнул. Попались. Может, удастся разминуться? Чуть дальше дорога сворачивала в узкое ущёлье, но разъезд близко, как бы не столкнуться с дружинниками. Впрочем, выхода всё равно нет, назад поворачивать тоже смысла не имеет. Глядишь, вывезет кривая.

Конь зарысил вперёд, навстречу голосам. Воины едут шагом. Можно успеть нырнуть в ущелье, можно. Перешёл с рыси в галоп. Но тут послышался резкий клич, крылатая тень метнулась по скалам, за ней вторая. Коршуны! Один кружил в небе, не спуская глаз с коня, другой стрелой полетел в ту сторону, откуда слышались людские голоса. Добромир снял с плеча лук, вынул стрелу из колчана, натянул тетиву, но птица тотчас заметалась туда-сюда, не давая прицелиться. Ярослав поскакал быстрее, всё ещё надеясь уйти, но тщетно: уже задрожала земля от топота копыт десятка лошадей. А коршун с криком метался по небу, зовя хозяев. Богатырь приподнялся на стременах, наклонился вперёд, облегчая жеребцу толчок задними ногами.

— Быстрее, Ярослав, быстрее! — ветер свистел в ушах, горы сливались в единую серую полосу.

Они уже мчались по ущелью, когда десятник появился из-за скалы и заметил нарушителя.

— За ним! — прозвучал короткий приказ.

Кощеев воин пришпорил своего солового. Тот слегка вскинулся на дыбы, рванулся вперёд, следом остальные всадники.

Ярослав скакал почти на пределе своей резвости. Расстояние между ним и преследователями медленно, но неумолимо сокращалось. Ведь и у дружинников не простые кони, не спасёт сейчас резвый бросок.

— Не уйти, брат, — прокричал Добромир, словно угадав его мысли, — двоим не уйти. Пристань немного, я спрыгну. Сражаться со мной это не в догонялки играть! Я их задержу, а ты спасайся, конь-то им без надобности.

Ярослав в ответ только зубами скрежетнул. Оставить товарища одного? Ни за что на свете! Ущелье, конечно, узкое, еле-еле две лошади рядом встанут, но что стоит дружинникам спешиться? Навалятся все разом, и конец храбрецу. Нет уж! Хватит одной Зоряны.

Конь в отчаянии шарил взглядом по каменным исполинам. Ни одной тропки, чтобы свернуть, ни одной пещеры, где можно было бы укрыться. Только с вершины глядит на отчаянную скачку коза. Поглядела, развернулась, и скрылась за зубцом скалы, видно вниз спустилась. Угасающая надежда вспыхнула как искра от ветерка. Может и со стороны ущелья есть козьи тропки? Правда, подниматься по ним для крупного жеребца, да ещё с витязем в кольчуге опасно, если не туда ступишь, в лучшем случае ноги переломаешь, но иного выхода нет.

Резкий козий запах ударил в ноздри. Вот оно, начало тропы. Выступы и впадины, неровная поверхность, не дающая копытам соскальзывать.

— Остановись, брат! — снова крикнул Добромир, — пропадём оба. Они уже близко, вот-вот достанут! Стой!

Он с силой натянул повод, откидываясь назад, но жеребец успел ухватить удила зубами, чтобы железо не резало губы. Взял немного вправо, потом развернулся поперёк ущелья и в два прыжка взлетел по скале вверх, на более-менее безопасный участок козьей тропы. Всадник покачнулся от резкого рывка, но удержался. Жеребец прыгнул ещё раз, потом ещё, стараясь подражать ходу горных коз.

Выходка нарушителя была настолько неожиданной, что командир разъезда на миг растерялся. Его соловый от неожиданности шарахнулся в сторону, присел на задние ноги. Это сразу поубавило коню резвости, прочие всадники были вынуждены придержать лошадей, чтобы не столкнуться. Командир пришпорил лошадь, пытаясь заставить продолжить погоню, но соловый в ответ только вскинулся на дыбы, не двинувшись с места. Удар плетью тоже не помог: конь отчаянно забрыкался, всем видом выражая нежелание лезть на скалу.

— Тьфу, пропасть! — выругался дружинник, глядя, как буланый карабкается всё выше и выше, — возвращаемся! Надо отправить весточку в замок. Сами не управимся.

Свистнул, отзывая коршуна: всё равно от слежки сейчас никакого толку не будет. Птица не сумеет указать дорогу, пригодную для конников.

Ярослав перескочил на очередной уступ. Поглядел вверх. Вершина горы была уже совсем близко. Два-три прыжка, потом аккуратно подняться на широкую как столешница верхушку, а там можно будет спуститься. Теперь-то уж погоне их не достать! Лишь бы Добромир удержался в седле. Впрочем, за богатыря особенно беспокоиться не приходилось: верхом ездить он умел отлично, и понял, что на опасной тропе лучше довериться коню: не пытаться силой заставить его свернуть на более удобное, на вид, место, а сосредоточиться на том, чтобы держать равновесие, не мешать лошади. Витязь прильнул к шее жеребца, и тихонько шептал в самое ухо:

— Ну, милый, давай! Ты же самый сильный, самый быстрый, на тебя сейчас вся надежда. Выноси, родимый!

Ответом был новый рывок. Ярославу порой казалось, что он не скачет, а летит. Ноги легко находили опору, о страхе оступиться, сорваться, не осталось и помину. Чистый горный воздух, входя в лёгкие, будоражил кровь, какая-то хмельная радость разливалась по телу, наполняя новой силой каждый мускул. Выше, выше, выше! Забыть о том, как далеко внизу земля, забыть о преследователях. Смотреть только на следующую точку для опоры или в небо: ведь как бы высоко не поднялись смельчаки, оно всё равно выше. Ещё одно усилие, и они достигли на вершины. Отсюда было хорошо видно, как голые скалы в южном направлении сменяются зеленью растений. Гранитные исполины обступили зелёный островок со всех сторон, укрывая от суровых ветров и людских взглядов. Ярослав вскинул голову, победно, торжествующе заржал. Вот она, их цель. Рукой подать. Только спуститься вниз, а там уже легче будет. Где конный не взберётся, пройдёт пеший.

Спуск оказался куда более трудной задачей, чем подъём. Склон порой оказывался настолько крутым, что коню приходилось прямо-таки съезжать с него, присев на задние ноги и вытянув для равновесия длинную шею. Мелкие камушки впивались в кожу, пышный хвост волочился по пыли.

Добромир откинулся всем телом назад, он почти лежал на крупе лошади, не видя, куда каждый раз ступает буланый, и следил только, чтобы повод не провисал: если бы скакун споткнулся или поскользнулся, всадник сумел бы поддержать его. Тропа снова пошла вверх. Жеребец остановился на минутку, отдышался, и двинулся дальше.

Под вечер путники добрались до одного из пастбищ, которые облюбовали для себя горные козы. Ярослав к тому времени так взмок от пота, что из буланого сделался гнедым, бока его вздымались и опадали, ныли мышцы ног, болела поясница. Хотелось лечь, он даже скребнул пару раз копытом по траве, но Добромир живо соскочил, потянул за уздечку.

— Нельзя, брат, ложиться, нельзя. Идём. Остынь сперва, потом уж отдохнёшь.

Дал коню глоток воды из фляги, ослабил подпруги, чтобы тот мог опустить голову без боязни оставить шишку под туго затянутым на животе ремнём. Буланый побрёл следом за богатырём.

На ночлег остановились возле маленького водопада. Вода здесь не обрушивалась со скал, а просто текла от камня к камню, весело журча. Витязь расседлал жеребца, с особой тщательностью осмотрел и ощупал его ноги, спину, сжал холку, дабы убедиться, что она не сбита. Ноги в нескольких местах были расцарапаны, кое-где сочилась кровь, но растяжений и разрывов к счастью удалось избежать. Добромир обнял товарища за шею, погладил.

— Ты, Ярик, молодец. Не у всякого достало бы смелости так по скалам прыгать. Дружинники вон не решились.

Жеребец ткнулся носом в его плечо, фыркнул.

— Ты ведь мне жизнь спас, — серьёзно продолжал силач, — кабы не твоя отвага, несладко бы мне пришлось. Хотел бы тебя отблагодарить, но здесь ведь пряником не отделаешься.

Почувствовав, что напряжение с мускулов немного спало, Ярослав вернулся в человеческий облик.

— Пустое. Мы же с тобой товарищи, какие тут могут быть счёты. Давай лучше поищем хворост, надо костёр разжечь.

— Нет уж, ты отдыхай. Силы ещё ох как понадобятся. Я сам всё сделаю.

Растянувшись на подстеленном плаще, Ярослав погрузился в размышления. Не слишком хорошо дело обернулось, если разобраться. Дружинники их видели, и видели достаточно хорошо, чтобы заметить необычную масть коня, на котором неведомо как попал в кощеево царство нарушитель. Командир наверняка уже отправил донесение в замок. Поскольку в Серебряном царстве волшебных лошадей не водится, вряд ли будет сложно догадаться, кто несёт на своей спине богатыря. Любопытно, как поступит Кощей? Пошлёт дружину прочесать частым гребнем Железные горы? Или махнёт рукой на мятежного сына? Парень мысленно усмехнулся своей наивности. Нет, отец не из тех, кто упускает добычу. Раз так, времени у них с Добромиром немного.

— О чём задумался, Ярик? — несмотря на мощное телосложение, богатырь умел бесшумно передвигаться, Ярослав даже не заметил, как тот подошёл сзади, потому слегка вздрогнул.

— О том, что завтра же надо двигаться дальше.

— И думать об этом забудь, — решительно возразил Добромир, — ты сегодня так скакал, что завтра пальцем шевельнуть не сможешь. Тебе отдых нужен. Вот и будем завтра отдыхать.

— Задерживаться нельзя.

— А что, будет лучше, если ты сам себя загонишь?

— Нам надо спешить.

— Знаю, Ярик, уж поверь, не хуже тебя понимаю, что времени мало. Но мы не сбережём его так. Завтра ты всё равно не сможешь двигаться с прежней резвостью, и драться не сможешь, если понадобится. Наберись сил, а там в путь.

Ярослав свернулся калачиком, словно пёс, собирающийся заснуть. Он действительно сильно устал. Добромир заботливо укрыл приятеля плащом, свой свернул, положил под голову юноши.

— Поспи, братец. Сон усталость как рукой снимет. Я пока ужин сготовлю, не всё ж тебе одну траву есть. Да и мало её тут, крупному жеребцу не хватит.

Парень зевнул. Опять богатырь прав. Надо бы вздремнуть часок, а уж потом размышлять дальше. На свежую голову всегда легче решения принимать.