Дети Русколани

3.

Как только дороги, ведущие от закатных границ в Русколань, возвратились в прежнее состояние после распутицы в начале лета, в столицу Арьяварты прибыло посольство из Галогаланда. Как и было условлено, во главе посольства была сама Морра Линдхольм, женщина, чье имя уже было известно всем окрестным народам, а позднее – и вовсе ставшее нарицательным. Будучи, как и полагается вождям, великолепной наездницей, она заметно выделялась среди непривычных к дальним верховым путешествиям спутников – хирдманнов. Они, угрюмо и недоверчиво бросавшие взгляды вокруг, тем не менее следовали за своей гроссдроттнинг, решившись даже на откровенный риск – оставить боевые корабли в чужом порту… Володар хорошо знал характер этого северного народа, во многом очень близкого ариям, и смог оценить лидерские качества девушки, которая была даже младше его самого. Во главе кавалькады всадников-бояр и сверкающей бронями конной гвардии он ждал посольство, чтобы сопроводить его по всем правилам и оказать прием, достойный величайшей из держав людей с белой кожей.

Страшно даже подумать, чем был Галогаланд до самого недавнего времени. Вечные морозы, дыхание умирающего ледника, снежные бури и короткое, словно в насмешку, холодное лето держали прибрежные людские поселения в постоянной опасности. Еще более жестокой была борьба за выживание там, где люди решались продвинуться в глубь материка – бывало достаточно одного месяца холодов, чтобы целое селение вымерло до последнего человека. Поэтому те, кто выживал в таких условиях, не жалели слабых и увечных, обрекая их на смерть, и не видели ничего предосудительного в непрекращающейся войне всех против всех. Однако что можно было взять в таких же бедных прибрежных поселках, как собственный? И, сооружая корабли, предназначенные для боя и транспортировки большого числа грузов, жители Галогаланда устремлялись к перекресткам оживленнейших морских торговых путей, выбирая ремесло пирата. Возвращались не все – и потому семьи в Галогаланде часто состояли сразу из нескольких мужчин и женщин, чтобы со смертью одного воина его жена не перестала рожать. В смертельных битвах, на самом краю мира белых людей рождалось само понятие: “викинг”…

В течении долгих столетий Галогаланд ассоциировался только с морскими разбойниками. Их боялись, им платили дань, их ненавидели – и ими же восхищались. Они и сами считали себя выше и иноземцев, которых грабили, и собственных же соплеменников, которые были вынуждены снабжать хирдманнов и их вождей всем, необходимым в походе. “Короли открытых морей” – в отличии от простолюдинов, сражавшихся с ледником. И надо ли говорить, что жителям галогаландского побережья из воинской добычи пиратов не доставалось почти ничего?

Время шло. Совершенствовались орудия труда, охотничьи и рыболовные снасти. Люди учились прокладывать дороги, завязалась торговля между удаленными поселениями, а затем уже – с другими странами, в обход морских разбойников, которые предпочитали торговать с теми, у кого не рисковали отнимать. Все больше и больше молодых парней, умевших владеть оружием, оставались на берегу – чтобы защищать свой дом и свою семью, а не рыскать у чужих берегов. Казалось, ремеслу древнейших викингов вот-вот придет конец. И хозяева морей бросили свои хирды в поход на своих братьев по крови. О, эти тщеславные и самоуверенные завоеватели умели объединять усилия даже с ненавистными соперниками, чтобы добиться задуманного! Захватив власть над поселениями и усадьбами в Галогаланде, военные вожди поделили их, по примеру чужих земель, на личные владения – и теперь уходили в походы, ни о чем не беспокоясь.

Раздробленное государство всегда обречено на гибель в случае иноземного вторжения. Но Галогаланду это не грозило: захватывать его было, по большему счету, незачем, да и добраться туда большой армии было бы трудно. Поэтому только когда Хейд из Равенлоу разгромил почти все страны к Закату от Русколани, а оставшиеся обложил чудовищной данью, кое-кто задумался об объединении. Одним из таких, опередивших свое время людей, был отец Морры Линдхольм…

Всадники, следовавшие за Володаром, широким полукольцом расположились на невысоких холмах, застыв темными силуэтами на фоне неба в ожидании приближающегося посольства. Это был еще один старый прием царей Арьяварты, призванный произвести впечатление на гостей. По слову своей предводительницы хирдманны также придержали коней и остановились, а Морра в одиночку приблизилась к Володару. Ее лошадка, старательно перебирая копытами, вскарабкалась по довольно крутому склону холма, и гроссдроттнинг оказалась совсем рядом с царем. Володар приветственно поднял руку:

-Добро пожаловать в землю народа Рос! Я рад, что могу встречать храбрых витязей из Галогаланда не как врагов, а как гостей…

Морра внимательно выслушала это приветствие, немного склонив голову набок, затем улыбнулась и медленно, но правильно и чисто ответила на языке ариев:

-Если ты, конунг, встречаешь с таким войском друзей, то врагам лучше совсем не появляться на твоих землях.

Володар тоже улыбнулся – конечно, Морре, привыкшей к схваткам дружин противоборствующих вождей, настоящие армии кажутся необычно большими.

-Я привел сюда всех этих людей для того, чтобы сделать эту встречу по-настоящему торжественной, гроссдроттнинг. Они – бояре, знать рода ариев, и конная гвардия, лучшие воины моей страны. Подожди, когда ты и твои люди будете пировать в моих палатах, вы убедитесь не только в нашей силе, но и в нашем гостепреимстве.

-Спасибо, конунг. Я бы хотела верить, что дружба наших народов не ограничится угощением послов. О многом бы я хотела поговорить с тобою…

-Я понимаю. Но по нашим обычаям уважаемого гостя сначала следует чествовать на пиру. Что же до дружбы, то никого я не ждал в своей жизни больше, чем тебя и твоих спутников…

С этими словами царь развернулся и подал знак ближним боярам. Сразу же заревели трубы, развернулись знамена, а гвардейцы несколько раз с кличем “Слава!” выбросили вперед и вверх руки с мечами. Через несколько мгновений посольство Галогаланда, окруженное почетным эскортом, уже двигалось к столице Арьяварты. Морра и Володар ехали во главе. Когда показались могучие стены города, гроссдроттнинг коснулась рукою запястья царя:

-У меня очень важные известия для тебя, конунг. И они не предназначены для чужих ушей.

Володар наклонил голову:

-Пусть будет так. После окончания пира я пришлю к тебе человека.

А праздненство воистину было торжественным! И по праву: мирный договор с Галогаландом означал, что торговым кораблям и прибрежным поселениям ариев больше не надо бояться хищных ладей – драккаров, а морские разбойники окажутся вне законов у себя на Родине. Одним врагом меньше. Одним другом больше! Однако Володар видел, что Морра думает только об одном: тайном разговоре после пира. Что же она хотела ему сообщить, если ни усталость после долгого путешествия, ни обильное угощение не отвлекали ее? Но так или иначе, но стоило ему повернуть голову туда, где сидела гостья, он ловил ее взгляд. И в нем читались совсем не веселые мысли. Конечно, вождям не следует показывать своих чувств на общем торжестве, и потому Володар и Морра ели, пили и смеялись вместе со всеми прочими.

Как только торжество утихло, и захмелевшие гости, поддеоживаемые челядью, разбрелись по опочивальням, Володар поднялся на стену кремля. Ждать пришлось недолго – Морра, завернувшись в плащ, поднялась по недавно подновленному всходу. Порыв легкого ветерка растрепал волосы гроссдроттнинг, она мотнула головой, убирая пряди с лица, и заговорила:

-Я рада, что конунг великой Арьяварты готов выслушать свою гостью…

Володар сделал рукой нетерпеливый жест:

-Госпожа, я не люблю многословия. Оно не к месту в беседе с глазу на глаз. Если мы будем называть друг друга просто по именам, мы не потеряем свои земли и свою власть.

-Как скажешь, Володар. Я хотела встретиться с тобою в надежде найти твою поддержку… и, может быть, помощь твоих бесчисленных хирдманнов. Потому что я должна продолжить дело своего отца. Скажи, что ты знаешь о нем?

-Совсем немного. Я слышал, что он погиб во время очередной междоусобицы ваших конунгов…

Морра печально улыбнулась:

-Мой отец был величайшим из людей, которые когда-либо рождались в Галогаланде. Потому что прежде у нас были великие воины и волшебники, были завоеватели и путешественники, но не было ни одного конунга, который возвысился бы над раздорами и застарелыми обидами – до преданности всей стране и до заботы о судьбе всего нашего народа. Мой отец, Трим Эльдсон с острова Линд, мечтал увидеть Галогаланд настоящей Державой, а не гнездом пиратов, обирающих собственный народ… Когда он собрал самых сильных конунгов и предложил им создать совет, чтобы решать разногласия миром, они посмеялись над моим отцом. Тогда он обратился через их головы – к народу, к тем, кто возделывал скудные поля, охотился, кто исправно поставлял молодых парней для хирдов знатных вождей… Те хевдинги, ярлы и даже конунги, чьи владения были в глубине Галогаланда, прислушались к словам моего отца, но прибрежные вожди назвали его “Конунгом земляных червей и навоза”. И Трим Эльдсон поднял меч на непокорных. Потому что он услышал, как за Янтарным Морем зашевелились полчища Хейда. Потому что он помнил о судьбе конунга варягов, которых вы называете венетами, ведь его погубили сперва раздоры, а затем уже – вражеский клинок… Мой отец знал, что ему отпущено слишком мало времени. Поэтому он предложил мою руку сыну самого могущественного из прибрежных конунгов, чтобы привлечь его на свою сторону. А потом Трима Эльдсона забрал Океан – как видно, даже среди проверенных хирдманнов нашелся нидинг, способный на подлое и тайное убийство, ибо времена меняются. Тогда мой муж стал наследником владений своего отца, а благодаря мне – получил всю власть, которой обладал Трим.

-И благодаря тебе же он…

-Да, я убила своего мужа. Но не из-за того, что он меня оскорбил, хотя это недостойный конунга поступок. Я ехала еще и за тем, чтобы открыть тебе тайну, в которую вовлечены судьбы всех народов Заката: за день до смерти моего мужа послы Хейда доставили нам дорогой меч – и предложение о совместном походе… против тебя, конунг ариев!

Володар побледнел:

-Продолжай.

-Продолжать? Моему мужу хватало ума удерживать в своей власти доставшееся по наследству, и только. Он непомерно возгордился, когда великий завоеватель предложил ему не подданство и не данничество, а союз. И он собирался объявить о грядущем походе, собрав для этого других вождей на пир. Конечно, он знал, что я против союза с Хейдом, и потому непрестанно смеялся надо мною – и прочие конунги вторили ему, пытаясь хотя бы так лягнуть память Трима Эльдсона! Такие ничтожества признают только силу – поэтому они словно окаменели, когда их “повелитель”, жалкая тень моего отца, упал со сломанной шеей…

-Но ты не просто возглавляешь это посольство… ты ищешь убежища?

-Ты прав, конунг. Но это не вся правда. Если бы я держалась в Галогаланде до конца, то вожди, соблазненные посулами Хейда и мечтающие о былом безвластии, погрузили бы всю страну в пламя братоубийственной войны – и победили бы, поддержанные полчищами вампиров. Мечте моего отца пришел бы конец… Я верила, что он недаром с надеждой смотрел на Восход! Со мною под твою руку прибыли все верные мне хирдманны, и если ты позволишь – их число пополнится теми, кто покинет Галогаланд, не желая быть рабом вождей-предателей и проклятого Хейда! Мы будем сражаться за тебя, за твой народ и за твою страну… и, может быть, однажды мы еще увидим родные фиорды, скалы и леса – когда придем, как освободители.

Гроссдроттнинг помолчала, но Володар ничего не ответил ей, лишь глаза царя внимательно разглядывали ее, будто пытаясь проникнуть в сокровенные помыслы. И Морра добавила:

-Я открылась перед тобою, конунг ариев, потому что мне и моим людям некуда больше идти. Если ты откажешь мне в поддержке… Я рассказываю все это, чтобы ты поверил: это не подвох. Я в твоей власти. Что ты скажешь?

-Значит, ты готова вернуться на Родину, даже опираясь на копья моих дружин? Ты так жаждешь власти, гроссдроттнинг? Или тебе так дорог Галогаланд?

-Галогаланд… - Почти прошептала Морра, и ее голос дрогнул. Володар был готов поклясться, что на миг в ее глазах блеснули слезы! – Знаешь ли ты, конунг ариев, почему викинги, почти всю жизнь проводящие вдали от суши, просят товарищей после своей смерти поставить на родном берегу памятный камень? Потому что даже в небесных чертогах отца Владана их иногда охватывает тоска, и они на краткий срок возвращаются на землю – туда, где трава помнит их детский смех, где волны и ветер пели им о славе дальних походов…

-Да, все-таки боян… прости, скальд… живет в каждом из людей твоего племени, гроссдроттнинг.

Володар отвернулся, прошелся взад и вперед по деревянному настилу, и затем только заговорил:

-Я дам тебе приют, Морра – тебе и твоим людям. А что касается прочего… Такие решения не принимаются сразу. Это не последний наш разговор.

Царь повернулся ко всходу, чтобы покинуть крепостную стену, но слова Морры на миг заставили его замереть:

-Грядет великая война, конунг ариев. Решения следует принимать быстро.

Володар не был уверен, что гроссдроттнинг услышала его ответ:

-Я всего лишь человек… Пусть от меня и зависит судьба целого народа…

Ночью Володару приснился таинственный и пугающий сон.

Сначала его окутал серый, непроницаемый туман. Царь не плыл, не летел, не бежал, не падал, но в то же время чувствовал, как стремительно двигается по воле необоримой силы. А вокруг – непередаваемое безмолвие. Но вот его ступни коснулись земли, и тут же завеса вокруг развеялась, а тишина уступила место обилию звуков.

Царь обнаружил, что стоит в полном боевом облачении, с мечом на боку, на площади большого и необычного города. Судя по всему, дело происходило в разгар лета. Вокруг высились каменные дома со множеством этажей. В воздухе носились странные запахи, и с непривычки у царя запершило в горле, однако он справился с этим, немного придержав дыхание. По периметру площади и в ее центре росли цветы и деревья, за которыми явно ухаживали. Мимо с грохотом и шумом проносились какие-то крытые повозки разного размера и вида.Откуда – то доносилась громкая музыка, и хотя Володар не взялся бы определить, на каких инструментах играли, она не резала его слух подобно мелодиям народов Полудня и Восхода. А к ней примешивался многоголосый говор толпы…

И царь понял, что его окружает великое множество народа. Мужчины, женщины, дети – светловолосые, голубоглазые, смеющиеся. Кажется, люди отмечали праздник – Володар улыбнулся, увидев, как розовощекая девчушка лет трех или четырех тащит свою маму за руку к разноцветным шатрам на другом конце площади. В стороне, видимо – на специально отведенном месте, танцевали, оттуда и звучала услышанная царем музыка. Высоко били фонтаны, и солнечные лучи окрашивали струи воды в необычные, волшебные цвета. Царь поднял глаза, и увидел, что над площадью натянуто огромное алое полотнище, на котором что-то было четко написано золотыми буквами, рядом с которыми был изображен золотой же Коловорот, Солнечное Колесо, родовой знак ариев. Значит, и этот город, и люди вокруг не были чужды ни самому Володару, ни народу Рос…

Он осмотрелся внимательнее. Да, окружающий мир был непривычен и незнаком, вокруг говорили на непонятном языке, а одежду женщин и девушек царь назвал бы легкомысленной. Но в остальном они ничем не отличались от ариев! Чужаки – очевидно, иноземцы – тут, правда, тоже присутствовали, хотя их было совсем немного. Они не веселились вместе со всеми, но стояли, сбившись в кучу, негромко переговаривались, крутя головами, и время от времени поднося к лицу какие-то небольшие черные коробочки. На лицах одних из этих иноземцев Володар читал всего лишь удивление и интерес к чужой жизни, на лицах других же – зависть и скрытую ненависть. А еще спустя мгновение он все понял…

Этот город и эти люди и вправду совсем не чужие ему – потому что Боги позволили царю увидеть, как живут потомки, как живут те, кто сквозь тысячелетия, сквозь всю череду бедствий и катаклизмов, войн и революций, кровавых смут и не менее жестоких тираний пронесших в себе тот огонь Свободы, Правды, Отваги, который некогда зажгли легендарные нордические праотцы! Пусть они, быть может, не помнят даже имен своих древних предшественников, но – Володар был в этом уверен! – их глаза были полны тем же светом Правды, а рука тверда и в труде, и на войне. Золотой Коловрат над площадью – что могло лучше передать связь поколений? А значит – ариев корень, Россы не сгинули без следа, но живут и будут жить в веках!

Стоило Володару подумать обо всем этом, как язык окружающих стал ему понятен. Проходя мимо людей, он слушал, о чем они говорят – а говорили о разном, и не все находило свое место в разуме царя. Говорили о знаменитых лицедеях и о строящемся недалеко мосте, о встрече послов разных стран где-то за морем и том, какую одежду следовало носить этим летом, о новых законах и о том, что молодежь, не заставшая прежних порядков, совсем распустилась (царь только покачал головой – так говорили во все времена те, кто смирился с приближением старости…). Говорили и об этих прежних порядках: Володар узнал, что не так давно здешним народом правила шайка узурпаторов, которая низвела людей до состояния рабов, жестоко расправляясь с непокорными. Все попытки изменить положение вещей без кровопролития ни к чему не приводили, и однажды вспыхнуло восстание. Отчаявшиеся люди, не щадя себя, свергли тиранию и предали прежних господ суду. Быть может, успех бунта и захлебнулся бы в безвластии и хаосе, но кормило власти было неожиданно перехвачено твердой рукой тех, кто был готов взять на себя ответственность за народ и Родину. Их было немного, но зато они могли идти до конца, и не желали знать ни страха, ни усталости. Под их предводительством освобожденный народ отстоял свою независимость в борьбе с иноземными захватчиками, решившими воспользоваться смутой и разделить между собой эту страну. Воевать пришлось едва ли не со всем миром… Но великий народ победил. Потому что это действительно были потомки ариев! Когда же меч полководцев вновь обрел покой в ножнах, и началось мирное строительство, люди вернулись к некогда позабытым законам и правилам, по которым жили их далекие предки.

Володар незаметно для самого себя покинул площадь и свернул на дорожку через парк. Здесь народа было значительно меньше. Его внимание привлек фонтан в образе крылатой статуи с кувшином в руках. На каменном бортике водоема сидела девушка в длинной юбке и что-то ела. У ее ног лежал какой-то мешок с несколькими лямками, видимо – для заплечного ношения, а на шее, на шнурке, висело металлическое кольцо почему то с руной "мир" внутри. Девушка была очень красивой, и напомнила Володару Таарью. Рядом же стоял длинноволосый парень в какой-то черной безрукавке с нарисованной спереди волчьей мордой. Его руки от запястий до локтя покрывали широкие лоскуты черной кожи, покрытые мелкими шипами. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, а та, явно дразня его, даже не поворачивала головы. Но вот она доела свое лакомство и выжидающе глянула на парня. Тот вздохнул и спросил:

-Ну что, вкусное мороженое–то было?

-Вкусное!

-Еще хочешь?

-Хочу!

Парень протянул девушке руку, предлагая встать, и совсем уж унылым голосом сказал:

-Ну вот…

“Ага, понятно! – подумал Володар – Похоже, парень ее любит, а взаимности не видит.”

Но девушка, поднявшись, неожиданно обхватила спутника руками за шею, он тоже обнял ее, и их губы слились в поцелуе. Все было ясно без слов…

…И тут время словно застыло, пронизанное стрелами мистического холода. Володар ощутил беспричинный страх, какого не ведал прежде. Нет, страх не за себя, не за свою жизнь – за них, за людей, отделенных от него многими тысячелетиями, но с которыми он был связан узами крови… Он открыл рот, чтобы закричать, предупредить людей о приближении опасности, но судорога сдавила горло царя, и он смог выдавить лишь жалкий хрип. В ушах у Володара зазвучал какой-то металлический, лающий голос, говоривший на чужом языке, затем повисла тишина… А затем раздался чудовищный, титанический грохот, словно разверзлись сами Небеса, и Земля затряслась, а над домами, над парком и площадью взметнулся столб огня, постепенно преобретающий грибообразную форму.

Время текло для Володара очень медленно, и он видел, сам неуязвимый, как рушатся многоэтажные здания, как огонь, рожденный раскаленным воздухом, охватывает деревья и людей, как разверзаются трещины, расходящиеся от сердца этого кошмара… Разрушалось и гибло все. Царь понял, что это – новая война, какой еще не было в минувшие тысячелетия, война, развязанная врагами его народа. Понял он и то, что до сих пор не понятно многим вершителям судеб мира – что в этой войне не может быть победителя. И Володар, ощущая судороги Земли, закрыл глаза, не в силах видеть происходящее.

Сколько он так простоял, неизвестно. Однако твердь перестала дрожать, и царь решился вновь глянуть на мир. То, что предстало его глазам, было хуже любого кровопролития, любого зрелища самой жестокой казни… Мертвое небо Вечной Ночи нависало над такой же мертвой землей. Вокруг не было ничего, кроме нагромождений камня, остывшего серого пепла – и человеческих костей. Их число не поддавалось сознанию. И еще более страшно становилось от того, что так – повсюду. И так будет всегда… А над этим царством ужаса, на горизонте, высились острые пики черных гор, в бессильной злобе грозившие далеким, неподвластным правившей здесь смерти, звездам. И странный, неуместный звук коснулся ушей царя – будто о выжженную твердь раз за разом неспешно ударяются конские копыта.

Над пиками черных гор появился силуэт гигантского всадника. Зрение Володара обрело сверхъестественную четкость, и он смог хорошо разглядеть его. Кожа великана, облаченного в сливающийся с ночным небом плащ и тускло поблескивающие доспехи, также была темной – но совсем не такой, как у дикарей Юга, и черты его лица были скорее арийскими. Какое-то время великан ехал, свесив голову на грудь, как будто напряженно размышляя о чем-то печальном, но вот он остановился и посмотрел прямо на царя. Глаза всадника казались дырами в маске, за которыми полыхало мистическое зеленое пламя, а по центру лба была по живой плоти вырезана кровоточащая перевернутая пятиконечная звезда. Откуда-то появились огромные волк и змея, немедленно начавшие грызться у передних ног коня. И Володар содрогнулся, когда мертвое небо крикнуло Имя Всадника – слишком страшное, чтобы его осмелился повторить человек, Имя, поведанное жрецам неандертальской расы тенями пещер палеолита!

Небеса расхохотались, а затем снова раздался глухой и бесстрастный голос:

-Я победил.

Неудержимый гнев вспыхнул в груди Володара. Не помня себя, он что есть силы закричал черному всаднику:

-Нет! Ты никогда не победишь!

Пылающие фосфорным огнем глаза остановились на одинокой фигуре царя:

-Такой червяк, как ты, осмеливается спорить со мною? Ты безумен, царь ариев! Знай же: все твои усилия и усилия подобных тебе тщетны! А я могу позволить себе ждать, и мне нет дела – падет ли человеческая раса от меча или от пламени страшного оружия грядущих поколений. Рано или поздно я буду править вновь, как некогда уже правил…

-Кто ты? – спросил Володар, и твердь под его ногами опять завибрировала, ибо мертвые небеса отвечали уже немыслимо громко, и голос всадника заполнял Мироздание:

-Кто я? Разве ты не слышал моего имени? Я тот, кто древнее звезд и выше небесных сфер, кто идет по земле, обращая города в прах, а леса – в пепел! Я – то, что было в начале и будет в конце, я поднимаю целые народы из ничтожества, чтобы они насытились кровавой жатвой и сами, наконец, пали к ногам других, прославляя меня! К одним я прихожу, поучая смирению и кротости, а других учу нарушать любые запреты, и потому – я единственный Бог Человечества! Я – СМЕРТЬ.

Володар судорожно сглотнул, его била лихорадочная дрожь, и царь едва стоял на ногах. Всадник же громогласно продолжал, и его голос превратился в низкий, утробный рык:

-Сегодня мое царство лежит в ледяной, мертвой пустоте за пределами вашей Вселенной и всех прочих, соседних с ней, которые расширяются, захватывая все новые и новые пространства… Пусть! Я взорву ваш мир изнутри! Я еще посмеюсь, глядя, как мои враги сами уничтожают друг друга ВО ИМЯ МОЕ! И тогда… когда падут последние сферы Мироздания… - тут голос всадника неожиданно упал почти до шопота – Тогда я буду царствовать один, безраздельно, как когда-то давно… И лишь обледенелые остовы мертвых звезд будут нарушать покой Вечной Тьмы…

-Нет! – снова воскликнул Володар. Он пытался выговорить еще что-то, но язык плохо повиновался царю, а все слова как будто стерлись из памяти.

-Нет? Знаешь ли ты, как уже велика моя власть? В вашей теплой, светлой Вселенной есть целые миры, где мои рабы лишь восхваляют меня и возводят грандиозные монументы в мою честь, приветствуя свой последний час и не помышляя ни о чем ином! И лишь мое всевидящее око над пирамидами – их высший закон… Так будет и с ариями – однажды!

Черный всадник снова зашелся громовым хохотом и взметнул коня на дыбы. Но его чары, подобно проржавевшим цепям, опали с Володара, как только царь подумал о страшной судьбе, будто бы уготованной потомкам! Володар, полный ненависти, рванул из ножен боевой клинок:

-Нет, тварь! Пока я жив, пока живы арии – ты не победишь! Будь ты проклят, Черный Бог!

-ГРОЗИ НЕ МНЕ, А ИМ…

Всадник взмахнул рукой, словно стирая страшный мир вокруг, и перед глазами Володара раскинулись бескрайние зеленые просторы. Он сразу узнал их – это была его родная земля. И от того было еще невыносимее видеть в чистых небесах чудовищное, искаженное лицо! Словно с высоты птичьего полета разглядывал Володар леса и поля, селения, города, кремли, видел мирный труд множества людей…

А издали, приближаясь к границам, стремительно накатывался черный вал. Он несся вперед с лязгом и грохотом, и царь понял – это вражеские полчища. Тысячи и тысячи воинов – пешие, конные – двигались, повинуясь злобной воле своего повелителя. И вслед за ними надвигался Мрак. Здесь, на просторах Арьяварты, было лето, пели птицы, журчали ручьи, а позади вражеского воинства царила глухая осень, в ночных лесах кричали совы, и ветер жутко выл в мертвых ветвях деревьев, напоминавших жадно растопыренные пальцы скелета.

Царя снова оглушил хохот черного всадника… И Володар проснулся.

Предслава с тревогой глядела на него, и в ее больших глазах отражалось пламя зажженной свечи. Не она ли избавила его от тяжкой смерти во сне? – подумал царь, и его сердце впервые наполнилось чем-то, похожим на благодарность нелюбимой жене. Он погладил ее по щеке:

-Все хорошо, Предславушка. Сны разные бывают…

А за окном все еще выл сорвавшийся с привязи Стрибога угрюмый ледяной ветер.