Детство человечества

Циклопы и «дивьи люди»

Нет на земле такого человеческого общества, в котором не делалось бы по крайней мере попыток проникнуть в отдаленнейшее прошлое.

Древние греки, или эллины, уже две с половиной тысячи лет тому назад достигли высокого культурного развития. Сохранилось много литературных памятников, знакомящих нас с тем, как жили и мыслили передовые народы древности. Но, изучая эти памятники, мы убеждаемся, как мало знали даже самые образованные люди древнего мира о природе, земле и ее обитателях, какие небылицы принимались за чистую монету даже самыми просвещенными из них.

Заглянем, например, в «Одиссею» Гомера, в поэму, которая является одной из жемчужин мировой литературы. В ней, в девятой песне, Одиссей рассказывает о том, как во время своего путешествия, полного самых удивительных приключений, он от мирных лотофагов, то есть народа, питающегося лотосами, попал к вызывающим ужас одноглазым уродам, к свирепым, «не знающим правды», циклопам.

Одиссей подробно и красочно изображает одного из них, людоеда Полифема:

Мы теперь отлично знаем, что циклопы — это плод поэтического воображения. При наших научно проверенных сведениях о прошлом земли, о ее обитателях, об устройстве и работе человеческого организма нам хорошо известно, что одноглазых великанов никогда не было и быть не могло. Однако не только двадцать восемь веков тому назад, когда создавалась «Одиссея», но и гораздо позже люди всерьез принимали рассказы о фантастических человекоподобных существах, живущих будто бы в разных уголках нашей планеты.

Говорящие птицы и звери, люди-оборотни, способные обращаться в животных, великаны ростом выше «леса стоячего», и крохотные, пролезающие в замочную скважину карлики, женщины с рыбьими хвостами, многоголовые змеи и изрыгающие пламя драконы, — все это для невежественных людей, в особенности для дикарей, отрезанных от всего мира, бессильных перед природой и боящихся всего на свете, не сказки, а нечто вполне правдоподобное и даже реальное. «Сказка — складка, а песня — быль», — говорит наша народная пословица. У людей, стоящих на низших ступенях культуры, сказочные, созданные фантазией существа большей частью считаются не «складкой», а «былью».

Культурные народы древности — египтяне, халдеи, китайцы, индусы, греки, римляне — уже несколько тысяч лет тому назад далеко ушли в своем развитии от бродячих охотников Австралии или Южной Америки. Им принадлежит целый ряд величайших открытий в области техники и науки. В наследство от них мы получили и плуг, и колесо, и металлургию, и календарь, и алфавитное письмо, и многое другое, чем справедливо может гордиться человечество. У этих культурных народов древности существовали уже многолюдные цветущие города, грандиозные сооружения, как, например, египетские пирамиды и вавилонские ступенчатые храмы, римские шоссейные дороги и водопроводы. Однако и у этих культурных народов древности представления о мире и человеке были еще очень далеки от подлинной науки.

В этом нет ничего странного. Как мал, узок и ограничен был самый мир этих древних народов по сравнению с тем, что мы теперь знаем о вселенной! И древние египтяне, и ассирийцы, и персы, и греки, и римляне создавали огромные государства, но эти государства не выходили, в сущности, из границ той сравнительно узкой территории на стыке трех материков (Европы, Азии и Африки), которую называют иногда Средиземноморьем.

До наших дней сохранилась одна клинописная глиняная табличка, на которой изображена «карта мира» по представлению древних вавилонян, живших в VIII веке до нашей эры. Земля на ней изображена в виде диска, окруженного двумя кругами. Между этими кругами предполагался океан, обозначенный на «карте» как «соленая вода». Две параллельные линии на диске изображают Тигр и Евфрат, которые в то время впадали в Персидский залив отдельными устьями. Маленькими кружочками на этой «карте» обозначены города Месопотамии. Вот и весь мир в представлении древних вавилонян! Все, что находилось за пределами Месопотамии и ближайших стран, с которыми вавилонян связывали торговые и политические отношения, было для них сплошным «белым пятном».

Такие представления являются общими для всех культурных народов древности. Египтяне изображали землю в виде человеческой фигуры, у которой сердцем был Египет, а центром — столица Фивы. Индусы центром земли считали священную гору Меру, а древние греки помещали в центре земли гору Олимп, бывшую будто бы «обителью богов».

Правда, путешествия финикийцев, этих наиболее смелых и предприимчивых торговцев и мореплавателей древности, а также завоевания римлян значительно расширили «мир» средиземноморских народов. Однако вплоть до эпохи великих географических открытий, то есть до XVI века, вне поля зрения культурного человечества оставались не только Америка и Австралия, но и большая часть Азии, Африки и Европы. Как мала была часть земли, известная в описании историка Геродота (V век до нашей эры), какую незначительную часть земной поверхности включали границы Римской империи даже во времена ее наибольшего могущества! Геродот был одним из образованнейших людей своего времени, но известный ему мир кончается на востоке Аравией и рекой Индом, на юге — Ливией, на западе — Гибралтарским проливом, или, как он в древности назывался, Геркулесовыми столбами, и на севере — Скифией, то есть северным побережьем Черного моря, где тогда жили воинственные скифы.

Что касается Римской империи, или, как говорили сами Римляне, римского «круга земель», то ее границы почти целиком совпадают с «миром» Геродота, и лишь в северо-западном углу эти границы несколько расширены вверх, до Британии. Греческие и римские географы, конечно, слышали или догадывались о том, что и за этими пределами существуют какие-то страны и народы, однако сведения их на этот ^счет носили самый смутный или фантастический характер. Таким образом, еще четыреста лет тому назад народы и племена большей части земного шара были отрезаны от стального мира и почти ничего не знали о существовании друг друга.

Отдельным отважным путешественникам древности иногда удавалось проникнуть сравнительно далеко за пределы культурного мира, но эти вылазки были случайные, кратковременные, а описания их очень поверхностные. На своих многовесельных триремах и галерах мореплаватели древности не решались уходить далеко от берега. Судоходство финикийцев, греков и римлян всегда имело каботажный, прибрежный характер и не позволяло совершать далекие морские, а тем более океанские путешествия.

Циклопы «Одиссеи» могут показаться верхом правдоподобия по сравнению с теми средневековыми представлениями об обитателях нашей планеты, которые существовали в течение тысячелетия, отделяющего падение Римской империи от эпохи великих географических открытий.

Здесь помещено изображение «дивьих людей», взятое из книги, изданной в 1550 году.

«Дивьи люди» (рисунок из «Космографии», изданной в 1680 году).

Это — обитатели Индии, какими их представляли себе во времена средневековья. В этой книге были описаны и другие нелепые уроды: люди с одним бедром, будто бы способные, несмотря на это, очень быстро бегать и имеющие такую длинную и широкую ступню, что они могли прикрываться ею от солнца, как зонтиком, и гиганты-циклопы, и двухголовые карлики, и ацефалы, то есть люди, лишенные головы, с лицом на груди, и, наконец, киноцефалы (собакоголовые), о которых в книге самым серьезным тоном рассказывалось следующее:

«Там (то есть в Индии) в горах живут люди с собачьими головами, одевающиеся в шкуры и не имеющие дара речи. Они только лают, как собаки, и таким путем общаются между собой. Зубы их длиннее собачьих, а когти их такие же, как у собак, только крупнее и тупее. Они населяют горные склоны вплоть до самого Инда. Черные по цвету кожи, они вовсе не злы.

Пища их состоит из сырого мяса. Языки других индийцев они понимают отлично, но сами они отвечать не в состоянии, изъясняясь лаем, жестикуляцией и ручными знаками, подобно глухонемым».

Средневековые географы упорно повторяли эту басню о киноцефалах, ссылаясь на разные свидетельства купцов, миссионеров и путешественников, вплоть до знаменитого Марко Поло, венецианца, проникшего в конце XIII века в Индию и Китай.

Насколько живучи и распространены были эти средневековые представления о «дивьих людях», показывает хотя бы такой пример. Не так давно в одном из старинных архивов было обнаружено донесение от 1685 года сибирского воеводы К. О. Щербатова московскому царю. В этом донесении воевода самым серьезным образом сообщает о расследовании, которое он произвел по поводу существования на реке Тунгуске «диких людей чюлюгдеев». На основании опроса местного населения воевода докладывает царю, что в лесной чаще в круглых ямах живут чюлюгдеи: «Роста эти люди среднему человеку по грудь, у них один глаз, одна рука, одна нога, причем глаз и рука на левой стороне, а нога справа». Ныне исследованием установлено, что в основе этого слуха о каких-то чюлюгдеях лежит миф эвенков (тунгусов) о злом духе Чюлюгды, одноглазом людоеде.

Средневековые ученые не сомневались в достоверности этих рассказов о «дивьих людях». Расхождения у них возникали лишь по вопросу о том, от кого и когда, в силу какого «божьего наказания», за какие грехи человеческие могли родиться такие киноцефалы или ацефалы, все эти странные и страшные люди.

Вершиной античного свободомыслия и материализма является гениальная поэма Лукреция «О природе вещей». Римский поэт-философ беспощадно сокрушает мифы и сказки и ставит в начале развития общества не золотой век, а каменный — по материалу выделываемых орудий. Несмотря на ловкость и силу, первобытные люди, по Лукрецию, были жалкими рабами природы. Подобно Демокриту, Лукреций считал, что люди делали важнейшие изобретения, подгоняемые нуждой. Картина, нарисованная Лукрецием, полна гениальных догадок.

Так на место древнейших мифов античная древность выдвинула философию. Передовые взгляды рождались в борьбе народа с аристократией. Но античное общество было обществом эксплуататорским, рабовладельческим. Этим объясняется ограниченность мировоззрения даже прогрессивных мыслителей древности.

В средние века наука и философия являлись слугами религии. Сведения о варварских племенах, появившихся после крушения античного мира, не повлияли на развитие правильных представлений о первобытности. Гениальные догадки Демокрита и Лукреция были забыты. Ученые монахи средневековой христианской Европы объединили реакционную часть идей Аристотеля о древнейшей форме человеческого общества с библейским мифом о райском состоянии первой человеческой пары. Ярче всего эти взгляды нашли выражение в богословском трактате мракобеса XIII века Фомы Аквинского. По отношению к чужеземным народам господствовал богословский взгляд, что все они, будучи «язычниками» (не христианами), тем самым являются «детьми дьявола».

На этом фоне выгодно выделяется древнерусская «Повесть временных лет» (начало XII века). Вместо фантазий о разных «дивьих людях», псоглавых и одноногих, она дает довольно полный перечень и трезвое описание народов, обитавших в то время на всем пространстве Восточно-Европейской долины и относившихся главным образом к славянским, литовским, финским племенам, в то же время указывая их место обитания.

Настоящий переворот в этнографических сведениях, большое накопление научных материалов начинается в конце XV века, со времени великих путешествий и открытий, когда отдельные путешественники дали ряд описаний быта и нравов открытых ими отсталых народностей мира, в том числе стоящих на стадии дикости.

Немалый вклад в накопление этнографических сведений о первобытных народах Азии сделан русскими путешественниками. Анонимный «новгородский писатель-торговец» в своем сказании «О человецех незнаемых в восточной стране» (XV в.) дает первые сведения о народах северо-западной Сибири. У него очень много фантастики (люди, ходящие под землей, имеющие рты между плечами или на темени и т. п.), но в его небольшом произведении имеются и вполне реальные, а потому ценные сведения об этих людях: о наличии у них обмена, железных орудий, о езде на собаках и оленях и т. д.

Особую ценность представляет знаменитое «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина. Он совершил продолжительное путешествие (1466–1472 гг.) по странам Востока, проведя три года в Индии. Правда, доверяясь рассказам индийцев, Афанасий Никитин упоминает небылицы вроде «обезьянского князя» и его царства, но в целом быт населения Индии описан им поразительно точно. В частности он очень ярко описывает кастовый строй Индии, называя касты «верами»: «а вер в Индии всех 80 и 4 веры», — говорит он и подчеркивает взаимную разобщенность каст: «а вера с верою не пьет, не ест, не женится».

Никитин собрал свой ценный материал, проникнув в Индию через Персию за 30 лет до того, как Васко-да-Гама открыл (в 1498 году) морской путь в Индию вокруг Африки.

В наших архивах, в частности в архиве Академии наук СССР, хранятся ценнейшие материалы многочисленных этнографических экспедиций XVIII в., которые представляют исключительный интерес для этнографии народов нашей великой Родины. До сих пор еще не опубликованы многие работы участников Великой Северной экспедиции 1733–1743 гг., в том числе многие работы Степана Петровича Крашенинникова (1713–1755 гг.). Правда, его классический труд «Описание земли Камчатки» был напечатан (первое издание в 1755 г.) и даже после его смерти переиздан. Это наиболее замечательное произведение не только русской, но и мировой этнографической науки уже в ближайшие годы после выхода в свет переводилось (хотя неполно и плохо) на английский, немецкий, французский и голландский языки. Труд Крашенинникова привлек внимание А. С. Пушкина, который за несколько дней до смерти составил подробный его конспект и успел сделать набросок статьи о Камчатке.

Михаил Васильевич Ломоносов нашел в работе Крашенинникова лишь «невеликие и немногие неисправности в штиле» и высказался за скорейшее напечатание ее издательством Академии наук.

М. В. Ломоносов и сам оставил глубокий след в области изучения первобытности. Нам известно его этнографическое сочинение о самоедах — ненцах. Большую ценность для этнографии представляет первый том его «Древней Российской истории от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава I или до 1054 года».

Чрезвычайно важно, что гениальный ученый начал русскую историю не с государей династии Рюриковичей, а с происхождения русского народа. Ломоносов беспощадно боролся с академиками-немцами Байером и Миллером, пропагандировавшими антинаучную теорию норманского происхождения русского государства.

Великий русский ученый-патриот в этом же своем труде выступил против признания неполноценности других народов («языков»): «ибо не о едином языке утвердить невозможно, чтобы он сначала стоял сам собой, без всякого применения. Большую часть оных видим военными неспокойствами, переселениями и странствованиями в таком между собою сплетении, что рассмотреть почти невозможно, коему народу дать вящшее преимущество».

Ломоносов был также инициатором географического обследования России. Академия наук в 60-х и 70-х годах XVIII в. организовала целый ряд географо-этнографических экспедиций, из которых особенно замечательны были экспедиции академика Петра Палласа (1768–1774 годы), Лепехина (1768–1772 годы) и Самуила Гмелина (1768–1769 годы).

Большой материал как по этнографии нашей родины, так и по этнографии зарубежных стран был собран участниками русских кругосветных плаваний.

Всего в первой половине XIX в. русские моряки совершили около 40 кругосветных плаваний. Навсегда сохранят свое значение для этнографии и истории первобытного общества их исследования в Океании и Америке.

Русские ученые собрали в XVII–XVIII вв. ценнейший этнографический и исторический материал для истории первобытного общества и дали первоклассное объяснение ряда ее темных вопросов. К сожалению, благодаря антинародной политике царизма лучшие достижения русских ученых пребывали под спудом и в значительной своей части оставались неизвестными другим народам.

В течение четырех с половиной столетий, прошедших с того времени, когда смелый мореплаватель Христофор Колумб, устремившись в сказочную Индию, неожиданно для себя и для своих современников открыл новый материк с многомиллионным населением, легенды о «дивьих людях» развеялись в прах.

Мы теперь знаем, как тесен и беден был мир древних и средневековых ученых, как далеки были от истины их представления о человечестве и его прошлом. Теперь мы знаем, что в Индии и Китае существовали огромные города в те времена, когда на месте древнейших городов Европы, на месте Афин, Рима, Парижа, рос еще девственный лес. У таитян нашли карту, показывающую, что им давным-давно были известны почти все острова Тихого океана. Туземцы, обнаруженные в Австралии, Тасмании и Новой Зеландии, гигантские статуи, дразнящие воображение исследователей, на затерянном в океане острове Пасхи, большие древние государства ацтеков и перуанцев, долго сопротивлявшиеся испанским завоевателям, следы давнего пребывания многочисленных племен и народов среди льдистых фиордов Гренландии и тундр Сибири, — все это свидетельствует о том, что еще на заре своей культуры, пользуясь первобытными способами передвижения, люди умудрились проникнуть в самые глухие уголки земли за много веков и тысячелетий до того, как туда добрались культурные европейцы.

Однако не менее твердо и достоверно знаем мы теперь, что все люди, какие только известны сейчас на земле, все люди, какие существовали на памяти истории, принадлежат и принадлежали к единому роду человеческому. Все они, несмотря на отдельные внешние различия в цвете кожи и волос, в разрезе глаз и форме носа, составляют единый вид среди живых существ, населяющих нашу землю. Даже самые отсталые дикари, которые еще бродят нагишом среди кустарниковых зарослей Австралии, по строению своего организма, по структуре своего мозга, словом, по своей физической и психической организации, принадлежат к тому же виду, что и наиболее передовые в культурном отношении народы земли, к тому виду, который ученые раньше называли «разумным человеком», а теперь именуют «новый человек» — «неоантроп». Никаких циклопов и прочих «дивьих людей» на земле нигде нет и никогда не бывало.

Всегда ли, однако, люди были такие, какими их знает история, какими их застали в разных углах нашей планеты европейские путешественники? Знаем ли мы вообще что-нибудь о том, какими были первые люди на земле?

Борьба науки и религии в вопросе о происхождении человека

Уже очень давно при разработке земных недр для добычи руды, драгоценных металлов и полезных минералов люди наталкивались на отдельные кости и целые скелеты, которые не могли принадлежать существам, ныне живущим на нашей планете.

Около двух с половиной тысяч лет тому назад в восточной Азии торговали мамонтовыми бивнями, находимыми в мерзлой почве сибирской тундры. Мамонтовая кость, отличающаяся чрезвычайной крепостью, и в настоящее время идет на выделку набалдашников, мундштуков и разных дорогих украшений. По подсчетам некоторых ученых, за последние два с половиной века в Сибири добыто больше пятидесяти тысяч пар мамонтовых бивней.

Каждый бивень мамонта весит больше человека среднего роста. Если у кого и могли оставаться сомнения в том, что на земле были животные, которые обладали бы подобными бивнями, то все эти сомнения рассеялись после нахождения в почве целых мамонтовых туш. Судя по этим тушам, мамонт был похож на слона, но, во-первых, превосходил его размерами, а во-вторых, был весь покрыт рыже-бурой шерстью, свисавшей почти до земли. Таких слонов, как известно, теперь на земле не существует. Что мамонты водились когда-то не в одной Сибири, доказывается тем, что остатки мамонта были обнаружены и в Западной Европе, например во Франции, в начале XVII века.

Но в земле находили остатки не одних мамонтов, а и других животных, которых сейчас на земле больше нет. Еще христианскому отцу церкви IV века, «блаженному» Августину, приходилось задумываться над происхождением гигантского зуба, обнаруженного в северной Африке. Ему пришлось объявить, что этот зуб принадлежит одному из фантастических гигантов, о которых упоминается в библии.

По стопам Августина долго следовали и другие богословы и даже ученые, когда подобные находки стали попадаться все чаще и чаще. В 1726 году немецкий ученый откопал скелет гигантской саламандры и объявил его остатками допотопного человека. Некоторые кости выставлялись даже в церквах с указанием, что принадлежат они допотопным животным и людям. Один французский академик пустился, на основании подобных находок, в вычисления размеров допотопного человека: по его расчетам оказалось, что Адам был гигантом в 3,5 метра вышиной, а Ева — великаншей ростом в 3 метра.

К началу XIX века накопилось, однако, такое множество палеонтологических[1] находок окаменелых костей животных, что против существования ископаемых животных не спорил уже никто. В 1818 году, в 1824 году и позже во многих странах в разных местах в древних отложениях земной коры были найдены десятки и даже сотни скелетов разных чудовищ, населявших землю в отдаленные геологические периоды. Возникли новые отрасли науки, как, например, палеозоология и палеоботаника. Известный французский естествоиспытатель Кювье (1773–1838) прославился именно своими исследованиями этих ископаемых. Установленные им соотношения между различными частями ископаемых организмов позволяли ему по отдельным костям и обломкам скелетов восстанавливать строение целых, дотоле еще неизвестных костяков.

Богословы, вынужденные, наконец, признать существование ископаемых животных, попытались истолковать их в библейском духе, чтобы сохранить авторитет церковного учения. «Все ископаемые, — писал, например, один из них, — найденные в глубине земли, — образцы, изготовленные в первый день творения, служившие предварительными моделями растений и животных, предназначенных к творению на третий, четвертый и шестой день».

Богословам помогали и некоторые реакционно настроенные ученые, которые боялись, что подрыв библейской легенды поколеблет авторитет религии, а с ней и устои классового общества.

Тот же Кювье, которому принадлежат крупнейшие заслуги в области палеонтологии, стремясь поддержать авторитет церкви, выдвинул учение о нескольких актах творения. Так как легенда о всемирном потопе была окончательно разрушена ростом геологических знаний, так как многие ископаемые были обнаружены в пластах земли, древность которых превосходит сотни тысяч лет, то Кювье стал проповедывать такую теорию, что библейские «дни творения» соответствуют геологическим периодам, разделенным между собой всемирными катастрофами, менявшими облик земли и ее обитателей. После каждой такой катастрофы богу приходилось, по мнению Кювье, путем нового акта творения заново создавать животный и растительный мир.

Особенно рьяно боролись богословы и реакционные ученые против предположений о существовании остатков ископаемых людей, по своему физическому строению отличающихся от существующих на земле теперь.

Уже очень давно, еще в Египте и Вавилонии, внимание людей привлекали находимые в земле камни, то грубо отесанные, то тщательно отполированные, резко отличающиеся от обычных каменных осколков, встречающихся в природе. За более крупными камнями такого рода укрепилось название «громовых камней», мелкие же принимались за стрелы «небесного воинства». И тем и другим приписывалась колдовская магическая сила. В средние века верили, что эти камни служили ангелам оружием для борьбы с сатаной и могут предохранить от болезней, от кораблекрушения, от поражения и дурных сновидений. И хотя уже древние греки знали о племенах, пользовавшихся орудиями не из железа, а только из тесаного или полированного камня, вплоть до XVIII века истинное происхождение «громовых камней» оставалось неразгаданным.

В 1723 году ученый Жиссье представил во Французскую академию доклад о «Происхождении и применении громовых камней». На основании сопоставления «громовых камней», находимых в Европе, с каменными орудиями туземцев различных внеевропейских стран Жиссье доказывал, что и «громовые камни» — не что иное, как орудия древних людей.

Казалось бы, доводы Жиссье и его сторонников были совершенно неопровержимы. Однако казенная наука, прислушивавшаяся к требованиям церкви, встретила такое объяснение в штыки. Дело в том, что уже в начале XVIII века «громовые камни» были обнаружены в некоторых местах вместе с костями ископаемых животных. А признать «громовые камни» орудиями человека значило бы признать человека современником ископаемых животных, то есть признать существование древнего ископаемого человека. Но Кювье и его сторонники доказывали в угоду церкви, что человек всегда был таким, каким мы его знаем теперь. Возраст человечества, по утверждению Кювье, не старше того, который указан в библий, так как в ней будто бы и описана последняя, двадцать седьмая катастрофа, изменившая лицо земли, в виде всемирного потопа.

Церковь и ее дипломированные «ученые» защитники либо запугивали, либо замалчивали всех исследователей, наталкивавшихся на факты, доказывавшие существование ископаемого человека. Когда в 1825 году один английский священник, раскалывая Кентскую пещеру, обнаружил в ней «громовые камни», перемешанные с остатками вымерших животных, он просто утаил свое открытие, опасаясь неприятных для себя последствий. Оно было опубликовано лишь тридцать лет спустя.

В своем письме к Карлу Марксу от 20 мая 1863 года Фридрих Энгельс пишет:

«С каким трудом прокладывают себе дорогу новые научные открытия даже в совершенно неполитических областях, об этом лучше всего свидетельствует книга Ляйэлля „Древность человека“. Еще в 1834 году Шмерлинг нашел в Люттихе ископаемый череп из Энгиса и показал его Ляйэллю; тогда же он написал и свою толстую книгу. И, несмотря на это, до настоящего времени ни один человек не счел достойным труда хотя бы серьезно исследовать это дело. Точно так же Буше де Перт еще в 1842 г. нашел в Аббевиле каменные орудия соммского бассейна и правильно установил их геологический возраст; но лишь в конце пятидесятых годов его идеи нашли себе признание. Такие ничтожества являются блюстителями науки»[2].

Буше де Перт, о котором говорит Энгельс, является отцом археологии древнекаменного века, то есть науки, изучающей вещественные памятники той эпохи каменного века, которая охватывает наиболее ранний период в истории человеческой культуры. В 1842 году он откопал в речных отложениях, или наносах, Соммы (река во Франции), близ города Аббевиля, грубо оббитые каменные орудия, лежавшие бок о бок с костями вымерших пород слонов и носорогов.

Орудия неандертальского человека, найденные в Волчьем гроте в Крыму.

Когда Буше де Перт в своем сочинении, вышедшем в 1847 году, объявил эти орудия принадлежащими ископаемому человеку, то есть человеку, жившему в отдаленный геологический период, то его выступление было встречено руганью и насмешками. Последователь и преемник Кювье, академик Бомон категорически заявил, что мнение Кювье об отсутствии ископаемых людей не подлежит оспариванию. Официальная университетская наука замалчивала открытие Буше де Перта, сочинения которого после его смерти (в 1868 году) были немедленно изъяты из продажи. Против того, что найденные Буше де Пертом каменные осколки были орудиями, не возражали и его противники, но они готовы были приписывать эти орудия древним римлянам и кому угодно, лишь бы не признать ископаемого человека.

Но как же они объясняли тот факт, что эти орудия были обнаружены вместе с костями ископаемых животных? По примеру Кювье, они выдвигали предположение, что в результате размыва произошло перемещение пластов, и орудия, относившиеся к более молодому (верхнему) пласту, перемешались с костями ископаемых животных, находившимися в более древнем (нижнем) пласту. Геологи и археологи определяют древность раскапываемых в земле пластов обычно по глубине их залегания: чем глубже пласт, тем он древнее; чем он ближе к поверхности, тем он моложе.

Спор вокруг вопроса об ископаемом человеке продолжался в течение всей первой половины XIX века. Позиция ученых, доказывавших существование ископаемых, вымерших ныне людей, осложнялась отсутствием достаточно бесспорных, хорошо сохранившихся костных остатков, которые позволили бы категорически утверждать, что в прошлом существовала порода людей, физически отличная от нынешнего человека.

Борьба вокруг ископаемого человека приобрела к началу второй половины XIX века особенную остроту не только потому, что признание существования людей в отдаленные геологические периоды опровергало все прежние представления о древности человека: признание ископаемого человека вносило переворот во все церковное учение о происхождении человека.

Гигантские успехи естествознания в конце XVIII и начале XIX века позволили наиболее передовым ученым выдвинуть учение об эволюции, то есть о законах развития, которым подчинены все организмы в природе.

Бесчисленные наблюдения показали, что среди организмов, то есть среди растений и животных, населяющих землю, существуют более и менее сложно организованные существа — высшие и низшие виды.

Объединяя эти наблюдения с материалом палеонтологии об организмах, живших в давно минувшие времена и отличных от нынешних обитателей, ученые все чаще стали высказывать догадки о том, что все нынешние высшие организмы, не исключая и человека, развились из низших путем постоянных естественных изменений. Эти изменения, совершавшиеся без вмешательства какой бы то ни было сверхъестественной силы, какого бы то ни было божества, протекали иногда медленно, иногда стремительно, иногда постепенно, иногда скачкообразно в течение многих миллионов лет.

Так же как открытия геологов, показавшие глубокую древность земли, учение об эволюции в живой природе встретило ожесточенные нападки со стороны церковников и той части ученых, которые не хотели или боялись расстаться с учением религии о сотворении мира и человека богом. Библия выдавалась церковниками за богооткровенную книгу, в которой каждая буква, каждая запятая заслуживают слепого, безоговорочного доверия. Всякое расхождение со взглядами, изложенными в библии, вызывало преследования и гонения со стороны церкви и поддерживавших ее властей.

Каково же было бешенство всех мракобесов, когда великий английский натуралист Чарлз Дарвин в 1859 году опубликовал свой огромный труд «Происхождение видов», а через двенадцать лет, в 1871 году, — «Происхождение человека»!

Из этих работ вытекало, что человек, судя по строению своего организма, происходит от давно уже исчезнувшей, то есть ископаемой, человекообразной обезьяны, или, как говорят в науке, от ископаемого антропоида.

Животное происхождение человека было совершенно очевидным для передовых умов человечества еще до появления в свет трудов Чарлза Дарвина. 14 июля 1858 года Энгельс писал Марксу: «…изучая сравнительную физиологию, начинаешь испытывать величайшее презрение к идеалистическому возвеличению человека над всем прочим зверьем. На каждом шагу натыкаешься на полнейшее совпадение строения человека со строением остальных млекопитающих; в основных чертах это совпадение простирается и на всех позвоночных…»[3]. Труды Дарвина, однако, поставили этот вопрос с такой остротой и дали столь убедительный материал для его решения в совершенно недвусмысленном направлении, что, при всей осторожности самого Дарвина в выводах, по вопросу о происхождении человека завязалась ожесточенная борьба, одна из самых памятных, какая была в истории умственной жизни человечества. Попы и реакционные ученые не только в Англии, но и во всем мире отлично поняли, куда метит учение Дарвина, какой огромной взрывчатой силой начинены выводы, диктуемые этим учением. Против дарвинизма были пущены все средства борьбы, вплоть до запрещения устных и печатных выступлений сторонников дарвинизма, до изгнания из школ преподавателей, придерживавшихся учения об эволюции, до судебных преследований за пропаганду дарвинизма.

Одним из первых ученых, утверждавших родство животного мира и в частности предка человека с обезьяной, был русский ученый Афанасий Каверзнев (1750–1778). Он был твердо уверен в том, что следует «человека, обезьяну и всех других животных рассматривать как членов единой семьи».

Учение Чарлза Дарвина встретило самую горячую поддержку у передовых ученых России. А. П. Богданов, И. М. Сеченов, А. О. и В. О. Ковалевские, К. А. Тимирязев представляют собой блестящую плеяду русских дарвинистов.

Каждый из них в своей области творчески развивал эволюционную идею и был ее страстным пропагандистом.

Костный и каменный архив человечества

После открытий, сделанных во второй половине XIX и начале XX века, никто уже против существования ископаемого человека не спорит. Ныне даже в среде самого реакционного, католического духовенства имеются люди, серьезно занимающиеся изучением ископаемого человека и его культуры, вроде патера Обермайера и аббата Брёйля. Правда, исследователи этого рода всячески стараются как-нибудь примирить непримиримое, то есть религию и науку, и хоть на словах согласовать религиозное учение о происхождении человека с сокрушительными для него выводами науки.

В свое время еще первые дарвинисты предсказывали, что когда-нибудь из недр земли будут извлечены на свет остатки ископаемых антропоидов, являющихся предками человека и современных высших обезьян. Эти предсказания осуществились. В настоящее время наука располагает целой коллекцией костных остатков из группы ископаемых высших обезьян — группы, которая имеет черты и человека, и высших обезьян. Наиболее ярким представителем этой группы является дриопитек — лесная, или древолазящая, обезьяна, которая еще узко не специализировалась для лазания, как современные антропоиды. Судя по тому, что кости дриопитека и родственных ему ископаемых антропоидов найдены и в Азии, и в Европе, и в Африке, антропоид этот был широко расселен на поверхности земного шара в период неогена, то есть второй части третичного периода.

Потомком дриопитека является другой ископаемый антропоид — австралопитек, южная обезьяна, череп и зубы которой найдены в южной Африке. В Африке найдены кости и других ископаемых антропоидов, близких к дриопитек). В июне 1938 года ученик одной из школ Трансвааля Герт Тербланш обнаружил в плотном известняке кости, которые оказались находкой мирового значения. Это кости неизвестной большой обезьяны ростом выше шимпанзе. Она ходила уже на нижних конечностях, а не на четвереньках. В 1947 году открыта затылочная кость другого австралопитека. Вполне возможно, что именно эта порода была звеном, ведущим от дриопитека к ископаемому человеку.

Но еще резче изменилось положение с исследованием костных остатков самого ископаемого человека.

Антропология, то есть наука, изучающая физическую природу человека, располагает теперь несколькими десятками находок.

В 1856 году была сделана находка, привлекшая к себе внимание всего ученого мира. В местности Неандерталь, близ города Дюссельдорфа (Германия), были подобраны случайно найденные при земляных работах черепная крышка и некоторые другие части скелета, принадлежавшие человеку, который должен был резко отличаться от современного. Череп этого ископаемого человека (получившего название неандертальского человека) по некоторым признакам был похож на обезьяний. Но противники взгляда о существовании ископаемого человека заявляли, что одна черепная крышка не может служить доказательством. По их словам, обнаруженные в ней уклонения от нормального черепа следует объяснить тем, что она принадлежала не ископаемому человеку, а человеку современного типа, страдавшему какой-нибудь болезнью, вроде рахита или даже идиотизма. В довершение всего неандертальская черепная крышка была найдена одна, без всяких орудий, являющихся обычными спутниками доисторического человека.

В XX веке во Франции были найдены не только черепа и отдельные кости людей, подобных неандертальскому, но и целые их скелеты. Есть среди них такие находки, которые проливают свет не только на физический облик этих ископаемых людей, живших в ледниковом периоде, но и на их культуру. В 1907 году, например, наткнулись в одной из пещер близ населенного пункта Мустье (Франция) на кости ископаемого человека, принадлежавшего к тому же физическому типу, что и человек из Неандерталя. Здесь был найден скелет юноши, большая часть костей которого при отрывании обратилась в прах. Однако положение скелета было точно установлено. Юноша имел позу спящего. Г олова покоилась на подставке из нескольких кусков кремня. Лицо было покрыто тоже несколькими кремнями. Вокруг валялось много разбитых костей, в том числе и кости ископаемого быка. Здесь налицо было погребение, притом погребение неандертальца. Сохранившийся череп обнаруживает отчетливые признаки неандертальского типа.

В 1908 году откопали близ Шапель-о-Сен (Франция) скелет старика ростом в 160 сантиметров, лежавший в специально выкопанной могиле, под слоем земли с массой каменных орудий и костями животных ледникового периода. В могиле, кроме скелета, были найдены кости ископаемого зубра, каменные орудия и куски охры, служившие, по-видимому, для раскраски. Во Франции же было найдено еще несколько скелетов, очевидно, принадлежавших людям, погребенным в скорченном положении, с ногами, подтянутыми к подбородку. Например, в 1931 году в пещере Феррасси был откопан шестой по счету скелет в такой же скорченной позе. Рядом лежали каменные орудия и неизвестного назначения камень с искусственно сделанными чашевидными углублениями. Все это были остатки людей неандертальского типа.

Что это были люди, доказывается их уменьем изготовлять орудия и пользоваться огнем, а также употреблением каких-то украшений. Что это были, однако, люди, физически отличавшиеся от современных людей и стоявшие довольно близко к антропоидам, доказывается рядом чисто обезьяньих черт в строении их черепа и скелета. Неандертальский человек представляет собой не только ископаемого человека, но и одно из промежуточных звеньев между современным человеком и обезьяной. Еще до неандертальцев были откопаны скелеты людей, которые по физическому строению стояли уже гораздо ближе к современному человеку, но все же были людьми ископаемыми, так как на памяти истории таких людей не существовало.

Скелеты и черепа шимпанзе (в левом столбце), неандертальца и современного человека (в правом столбце).

Еще в 20-х годах прошлого столетия в Англии, в пещере Пэвиленд, расположенной в отвесной известковой скале, была обнаружена куча разломанных и обгрызенных костей среди слоев золы. Эта куча совершенно неоспоримо представляла собой «кухонные остатки», как называют археологи нагромождения отбросов и остатков пищи, накоплявшихся у первобытных людей недалеко от места их стоянок. Близ этой кучи найден был скелет женщины с ясно сохранившимися следами окраски. Скелет этот, прозванный «Красной леди», пролежал здесь не меньше двадцати тысяч лет. Рядом с ним были найдены разные каменные орудия, гораздо более совершенные, чем у неандертальцев.

Впоследствии скелетов того типа, к которому относится «Красная леди», было найдено много. Известны кости не менее чем семнадцати человек разного пола и возраста, обнаруженные в южной Франции, близ города Ориньяка. Кости эти были найдены случайно, и невежественный мэр (городской голова) Ориньяка приказал отпеть их и похоронить по церковному обряду. Об этом, однако, прослышали археологи, которым удалось настоять на том, чтобы кости были откопаны и переданы для изучения. Близ Ориньяка сделано много ценнейших находок.

В знаменитой Ориньякской пещере, которая еще с доисторических времен была завалена камнем у самого входа и где не могло произойти никаких намывов и наносов, были обнаружены тщательно оббитые орудия среди костей животных ледникового периода, валявшихся вокруг толстого слоя золы и пепла.

В 1868 году во Франции, близ маленькой деревушки Кроманьон, рабочие, прокладывавшие дорогу, нашли под скалой пять скелетов, у одного из которых на черепе был след раны — шрам. Рядом со скелетами валялись каменные орудия и просверленные раковины. Скелеты эти принадлежали к той же человеческой породе, что «Красная леди» и скелеты Ориньякской пещеры. Этот тип людей получил название кроманьонцев. Кроманьонцы хотя и являются ископаемыми людьми, так как людей с такими черепами и сильно развитыми жевательными мышцами теперь на земле уже нет, однако по развитию они стоят гораздо ближе к нам, чем неандертальский человек.

Если череп неандертальца был более сплющен, чем череп современного человека, если у неандертальца не было еще подбородочного выступа, как у нас. если рост его в среднем был ниже нашего нормального роста, если, наконец, неандерталец держался гораздо менее прямо, чем современный человек, то кроманьонцы были людьми выше нашего среднего роста, с длинными, но очень емкими черепами (около 1600 кубических сантиметров) и вполне прямой походкой.

Кроманьонцы были ископаемыми людьми, но людьми современного типа. Неандертальцы же резко отличались от современного человека, и поэтому их называют иногда палеоантропами (от греческих слов: «палайос» — древний и «антропос» — человек). Однако эти «древние люди» столь далеко отстояли от антропоидов, что между ними и их обезьяньими предками оставалась зияющая брешь.

В настоящее время и эта брешь оказалась в значительной мере заполненной. Несмотря на то, что обнаруженные по сие время кости ископаемых людей составляют микроскопическую долю тех костных архивов, которые ждут лопаты археолога в недрах разных частей света, уже теперь можно утверждать, что основные звенья цепи между ископаемым антропоидом и человеком восстановлены с полной достоверностью.

В 1907 году рабочие, добывавшие гравий в яме около селения Мауэр, в районе Гейдельберга (Германия), откопали нижнюю челюсть, лежавшую в одном слое с костями ископаемых слонов и носорога. Челюсть эта оказалась не похожей ни на какую обезьянью или человеческую челюсть. Замечательным в ней было то, что, лишенная подбородочного выступа, она по массивности и размерам походила на обезьянью челюсть, а по строению зубов была скорее человеческой. Тщательное изучение этой челюсти, носящей название мауэрской, показало, что она принадлежит ископаемому человеку, который отстоит от человека современного типа еще дальше, чем неандерталец, и которому дано в науке название гейдельбергского человека.

Окаменелые кости питекантропа, найденные на острове Ява: череп, бедро и зуб.

В конце XIX века голландский военный врач Евгений Дюбуа попал по делам службы на далекий остров Ява, находящийся к югу от Азии, в группе Зондских островов. Ему уже раньше приходилось слышать о находках костей вымерших животных этого острова. Когда ему было поручено голландскими властями исследовать строение почвы на Яве, он решил воспользоваться этим случаем для палеоантропологических раскопок.

В 1890 году Дюбуа стал копать на высоком берегу реки близ селения Триниль. В августе 1891 года на глубине 12–15 метров он нашел сначала коренной зуб человека, затем на некотором расстоянии — черепную крышку и бедро. После этого было найдено еще несколько костей.

Особенности строения черепной коробки и бедра, найденных на Яве, позволили Дюбуа утверждать, что они принадлежали существу, которое занимает промежуточное положение между человеком и обезьяной и стоит гораздо ближе к обезьяне, чем неандерталец. Дюбуа назвал это существо «прямоходящим обезьяночеловеком», или питекантропом.

Вокруг вопроса о питекантропе поднялись горячие споры. Некоторые буржуазные ученые, противники дарвинизма, пытались даже отрицать принадлежность тринильских костей вообще человеку, приписывая их гиббону или другой человекообразной обезьяне. Ученый Вирхов, бывший ярым реакционером по своим общественным взглядам, стал оспаривать находку Дюбуа так же, как он раньше пытался опорочить неандертальскую находку. Он утверждал, что Дюбуа открыл кости не ископаемого человека, а человека современного типа, и что череп из Триниля имеет необычную форму вследствие давления огромного пласта земли, под которым он пролежал долгое время.

Теперь уже ни один серьезный ученый не сомневается в том, что питекантроп является древнейшим ископаемым человеком. Всяким попыткам оспорить принадлежность питекантропа к человеческому роду положен конец одним из величайших открытий последнего времени, а именно обнаружением костей так называемого китайского обезьяночеловека — синантропа.

В результате исследований, произведенных с 1927 по 1935 год группой европейских и китайских ученых у селения Чжоу-гоу-тянь (в 40 километрах от столицы Китая Пекина), удалось обнаружить в пещере Кот-Тце-Танг неожиданный и ценнейший материал. Учеными собрано много костных остатков — пожалуй, не менее чем от сорока особей синантропа. При ближайшем изучении удалось установить, что синантроп по устройству черепа очень близок к питекантропу, хотя и несколько более развит. У синантропа объем мозга составлял 1050 кубических сантиметров, тогда как у питекантропа он составлял 950, а у гориллы он равен 600 кубическим сантиметрам.

В то время как около питекантропа не было найдено никаких орудий, в пещерах у Чжоу-гоу-тяня удалось вместе с костными остатками древнейшего человека найти около двух тысяч остатков орудий труда. Здесь и не обработанная еще галька, и куски кварца, подвергшегося оббивке, и рога молодых оленей, превращенные в подобие кинжалов, и части оленьих черепов, превращенные в чаши для питья. Следовательно, синантроп умел выделывать каменные и, возможно, костяные орудия, то есть был несомненным человеком; ведь человек— это «…животное, делающее орудия», по выражению Карла Маркса[4]. Больше того, вместе с костями и орудиями синантропов в пещерах Чжоу-гоу-тяня были найдены остатки золы, слой которой в некоторых местах достигает толщины в 7 метров. Это свидетельствует о том, что синантроп умел пользоваться огнем.

Открытие синантропа принесло такие бесспорные доказательства в пользу принадлежности обезьяночеловека к человеческому роду, что даже реакционные ученые были вынуждены склониться перед ними. Когда во Французской академии наук во время доклада об открытии в Чжоу-гоу-тяне некоторые слишком придирчивые критики пытались усомниться в том, чтобы существо, близкое к питекантропу, могло изготовлять орудия, в защиту обезьяночеловека выступил не кто иной, как французский археолог Брейль, священник католической церкви. Он, конечно, имел тонкое намерение показать несоответствие физической организации синантропа его умственным способностям и объявить их божественное происхождение, но недаром говорится, что, где тонко, там и рвется. Вопреки своим намерениям он очень помог подлинной, то есть материалистической науке, когда заявил: «Некоторые слишком недоверчивые умы полагают, что близкий родственник яванского обезьяночеловека не мог обладать способностями, достаточными для таких завоеваний, как изготовление орудий и использование огня. Мне остается только пожалеть, что в те отдаленные времена не было обычая подписывать или помечать свои произведения. Фактом является то, что это существо, которое по своему росту, по осанке и по форме должно было так близко стоять к обезьяне, обладало всеми начальными элементами культуры, а поскольку еще никто никогда не видел, чтобы животное добывало огонь и выделывало орудия из камня или кости, приходится признать, что этот антропоид был человеком».

Немало других важных антропологических находок сделано за последнее десятилетие. Кроме черепов неандертальцев, найденных в 1931 году на острове Ява и принадлежавших, по-видимому, потомкам питекантропа, кроме новых, очень важных находок костей питекантропа на Яве, открытых в 1937–1939 годах, необходимо отметить различные останки неандерталоидов, то есть людей, которые очень близки к неандертальцу, но представляют собой дальнейший шаг вперед, к современному человеку. Из этих останков особенно замечательны череп, открытый в 1921 году в Брокен-Хилле, названный родезийским, и костные останки десятка скелетов, обнаруженных в 1931 году в Палестине, у подножья горы Кармел. Эти так называемые палестинские люди характеризуются тем, что, в отличие от типичных неандертальцев, они имеют подбородочный выступ, обладают более высоким сводом черепа, более выгнутыми бедрами и т. д.

«Палестинские люди», жившие не позже пятидесяти тысяч лет тому назад, являются промежуточным звеном между неандертальцем и человеком современного типа.

На Северном Кавказе М. А. Гремяцким найдена в отложении реки Подкумок (в Пятигорске) неандерталоидная подкумская черепная крышка. Она хранится в Антропологическом музее при Московском университете, ожидая опубликования.

Таким образом, находки последних пятидесяти лет окончательно разрешили вопрос о «недостающих звеньях» в родословной человека.

Если во времена Дарвина и Энгельса наука располагала только черепной крышкой неандертальца, то теперь в ее распоряжении имеется огромный, тщательно проверенный и изученный материал, заполняющий все основные звенья в физическом развитии человека со времени его выделения из царства животных. Мы имеем налицо непрерывную цепь развития от ископаемого антропоида до современного человека.

Ископаемый «новый человек» (неоантроп), с физическими особенностями современного человека, появился еще до современного геологического периода, то есть в такие времена, от которых до нас дошли лишь ископаемые остатки животного мира. Ископаемый «неоантроп» имел некоторое отличие от современного человека. Так называемые кроманьонские, гримальдийские, ориньякские, асселярские и прочие люди (они названы так по местностям, где найдены их останки) очень сильно напоминают современных людей разных рас; однако их нельзя отождествлять с современными расами.

Советские ученые уже в начале 1930-х годов открыли смену трех ступеней в процессе превращения ископаемого антропоида в человека: 1) обезьянолюди, 2) древние люди (палеоантропы) и 3) новые люди (неоантропы). Советские антропологи объединили всех ископаемых и современных людей в единый человеческий род с подразделением на три подрода, состоящие в свою очередь из видов: 1) обезьянолюди (питекантроп, синантроп, гейдельбергский обезьяночеловек), 2) древние люди (неандерталец, неандерталоид), 3) новый человек (ископаемый, современный).

Замечательные открытия последних десятилетий позволили науке не только пролить свет на родословную человека, не только определить физические особенности ископаемых людей, но и выяснить, как жили ископаемые люди, как они добывали себе средства к существованию, как они вели борьбу с природой, как складывались их отношения друг к другу и к окружающему миру.

При раскопках удалось обнаружить в земле множество орудий первобытных людей, остатки их жилищ, их пищи, их святилищ и погребений, а по этим находкам наука шаг за шагом начала восстанавливать хозяйственную деятельность и общественный строй ископаемого человечества.

Если Буше де Перту около ста лет тому назад приходилось выдерживать жестокую борьбу с казенной наукой, отстаивая свой взгляд на найденные им каменные орудия, то теперь никому и в голову не придет оспаривать принадлежность искусственно обработанных камней, находимых в земле, именно ископаемому человеку. В любом историческом и антропологическом музее можно видеть теперь огромные коллекции предметов, являющихся памятниками труда и искусства ископаемого человека. Здесь и грубо отесанные куски кремня, здесь и мелкие, с человеческий ноготь, кремневые осколки, так называемые микролиты, здесь и неуклюжие каменные топоры, и разрисованная галька, и разукрашенные изделия из кости и рога, и копии с рисунков, оставленных первобытным человеком на стенах и сводах пещер, и многое другое.

Много замечательных находок подобного рода, переносящих нас в «дремуче-древнюю», как выразился Энгельс, старину, сделано и на территории СССР.

На берегу Дона, например, в селении Гагарине, близ Липецка, было обнаружено жилище доисторического человека, тщательно исследованное в 1928–1929 годах.

Все внутреннее пространство этого жилища было заполнено кремневыми и костяными изделиями, кусками охры, осколками кремня и кости. Наряду с шестьюстами кремневыми орудиями отсюда было извлечено много других изделий из бивня мамонта, среди них шесть статуэток, представляющих изображения женщин.

В другом месте, за тысячи километров от Гагарина, в селении Мальте, близ Иркутска, были найдены не только кремневые и костяные изделия первобытного человека, не только различные украшения (бусы из камешков, рыбьих позвонков и слоновой кости), но и многочисленные остатки животных (бизонов, пещерных львов и др.), которые теперь давно вымерли в Сибири, но на которых еще охотился первобытный человек.

Находки подобного рода исчисляются в разных странах сотнями. «Каменная летопись» первобытной истории человечества каждый год заполняется новыми страницами.

Как же наука расшифровывает эти археологические находки, которые сами по себе являются немыми? Как наука узнает о назначении тех орудий, которые находят рядом с останками ископаемых людей или отдельно от них? Каким образом наука разгадывает смысл рисунков, оставленных первобытными художниками?

Здесь на помощь догадкам археологов приходят материалы этнографии. Этнография — наука, изучающая как жизнь сохранившихся дикарских и варварских племен, не имеющих своей письменной истории, так и пережитки незапамятной старины у цивилизованных обществ.

Этнография — такая же молодая наука, как антропология и первобытная археология.

Мы уже знаем из первых страниц этой книги, что до XVIII века у народов Европы существовали самые нелепые представления как о животном мире, так и о человеческом населении земли. Даже среди образованных людей пользовались доверием всякие небылицы, возникшие в древности и в средние века.

Лишь с конца XVIII века началось научное исследование быта народов и племен, которые в течение тысячелетий были отрезаны от культурного мира и за которыми укрепились названия дикарей и варваров.

И теперь в некоторых отдаленных углах земного шара сохранились племена, которые еще не знают разделения общества на классы, не знают частной собственности, металлических орудий, письменности и т. д.

В 1924 году на внутренней территории острова Новая Гвинея, куда ни разу до тех пор не проникали европейцы, обнаружили целый ряд деревень на сваях, населенных темнокожими папуасами. Эти туземцы не знали ни железа, ни письменности, ни торговли, ни разделения на классы. Несколько позже — в 1934–1935 годах — стало известно, что на той же Новой Гвинее живут еще около двухсот тридцати тысяч папуасов, которые до сих пор пользуются исключительно каменными орудиями.

В настоящее время с этими нелепыми теориями покончено.

С тех пор как великий основоположник марксизма Фридрих Энгельс в своей классической работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884) материалистически подошел к колоссальной груде этнографических данных, накопленных наукой, дикари и варвары обрели свое правильное место в истории человечества.

Великий русский ученый Н. Г. Чернышевский писал:

«Каждое племя, стоящее на одной из ступеней между самым грубым дикарством и цивилизациею, служит представителем одного из тех фазисов исторической жизни, которые были проходимы европейскими народами в древнейшие времена. Поэтому этнография дает нам все те исторические сведения, в которых мы нуждаемся. Как восходя от подошвы горы к ее вершине, мы в один день видим физическую жизнь, принадлежащую всем временам года, — у подошвы желтеющие нивы осени и лета, выше яркую зелень весны, еще выше первое таяние снегов, и наконец царство зимы, — так, перенесясь в пустыни Америки, в степи Азии и Африки, мы переносимся в жизнь тысячелетия, предшествовавшего периоду греческой цивилизации; обозревая острова Великого Океана, проникаем еще далее в глубь веков… Каковы нравы и учреждения одного пастушеского племени, таковы есть и были нравы и учреждения всех племен, когда они стоят на той же ступени развития; каковы ныне обычаи австралийцев, таковы же были обычаи всех племен, когда они были в том же периоде младенчества»[5].

В этих словах великий революционный демократ образно передал значение изучения «отсталых» народов для истории первобытной общины.

В отличие от буржуазной этнографии, изучающей дикарские общества, советская этнография изучает все народы земного шара. В настоящее время на земном шаре дикарских и варварских народов нет, сохранились лишь отдельные «запоздалые» общества. В силу неравномерности исторического развития одни человеческие общества ушли вперед, другие задержались на ступенях развития, уже пройденных первыми. Это произошло вовсе не потому, что одни общества состояли из людей «высшей» расы, а другие — «низшей» расы. Наука установила, что нет ни высших, ни низших рас: человечество состоит из народов больших и малых, с разной культурой, с различным общественным строем, но все они без исключения — полноценные и полноправные члены единого человеческого рода.

Оказалось, что дикари и варвары — это не «игра природы», не какая-то «низшая раса», не способная к развитию. Они свидетельствуют об определенных этапах, через которые в своем развитии проходило все человечество. Все народы земли, одни раньше, другие позже, одни быстрее, другие медленнее, прошли через эти этапы.

Выводы Энгельса, подкрепляемые каждым новым фактом антропологии, археологии и этнографии, показали, что предки всех современных культурных народов были когда-то дикарями и варварами.

Богатейшие материалы, собранные разными путешественниками, особенно славными нашими путешественниками Миклухо-Маклаем о папуасах, Крашенинниковым о камчадалах (ительменах) и т. д., наполнились новым смыслом. Оказалось, что предисторические предки европейцев, столь гордящихся своей культурой, жили когда-то в таких же свайных постройках, в каких обитают ныне папуасы; что в тех местах, где высятся наши небоскребы, где раскинулись залитые электрическим светом муравейники — города, бродили когда-то покрытые звериными шкурами первобытные охотники, орудия которых были не лучше тех, какие существуют в настоящее время у дикарей Австралии.

Этнография, раскрывающая быт современных дикарей и варваров, помогает нам узнать, как жили наши предки, когда и они были дикарями и варварами. Многое из того, что дает нам археология, становится ясным из сопоставления с материалами этнографии.

Блестящим примером, показывающим, какое огромное значение имеют наблюдения этнографов для расшифровки материалов археологии, которые сами по себе иногда непонятны, является знаменитая пещерная живопись.

В 1879 году один археолог обнаружил в пещере Альтамира (в Испании) замечательные многокрасочные изображения животных на потолке и стенах. С тех пор в Западной Европе и в других местах было обнаружено очень много таких памятников пещерного искусства. Здесь и гравюры, и рисунки, и статуэтки, изображающие животных и женщин, и странные отпечатки руки на скалах и т. д. Было с полной достоверностью установлено, что это искусство принадлежит нашим доисторическим предкам, но цель и назначение этого искусства оставались для науки загадкой. Лишь когда в конце XIX и в начале XX века путешественникам удалось обнаружить подобные же пещерные и наскальные рисунки у тасманийцев, австралийцев и других современных отсталых племен, загадка пещерного искусства была раскрыта.

Оказалось, что часть этих рисунков имела колдовское, магическое значение. Это открыло нам, что и у первобытных людей должны были существовать верования и обычаи, напоминающие верования и обычаи живущих в наше время австралийцев и папуасов. «Немые» памятники археологии обрели, таким образом, язык и позволили науке проникнуть даже в духовный мир ископаемого человека, жившего десятки тысячелетий назад.

Не менее ярким примером плодотворного содружества археологии и этнографии в изучении первобытности является исследование орудий древнего человечества.

Коллекции каменных орудий, собранные археологами, в настоящее время позволяют с полной несомненностью установить, как на протяжении тысячелетий медленно совершенствовались и изменялись эти орудия. Сто лет тому назад по материалу, из которого делались орудия, разделили всю историю человеческой культуры на три века: каменный, бронзовый и железный. Каждый из этих «веков» продолжался, конечно, не столетие, а много больше. Каменный век, например, тянулся сотни тысячелетий, тогда как бронзовый век начался около семи тысяч лет тому назад, а железный век — не раньше трех с половиной тысяч лет тому назад.

Каменные орудия, как оказалось, очень разнообразны по своему виду, по своей отделке, по своему назначению, да и по своей древности. Археологи установили, что в каждом культурном слое земли всегда откапываются каменные орудия только определенного типа. Культурным слоем в науке называют пласт почвы, где в силу каких-нибудь обстоятельств сохранились ископаемые памятники человеческой культуры: орудия, остатки жилищ, украшения, утварь и т. п.

Обычно в пластах, которые находятся ближе к земной поверхности, обнаруживаются тонко отделанные, хорошо отшлифованные или отполированные каменные орудия, отличающиеся большим разнообразием. В пластах более древних, залегающих глубже, раскопки открывают все более и более грубо отделанные, все более и более однообразные каменные орудия, вплоть до таких камней, которые носят на себе еле заметные следы искусственной обработки и которые порой трудно отличить от простых камней.

Таким образом, археологи, сопоставляя самые разнообразные каменные орудия, установили целый ряд типов, или, как они говорят, «культур», следующих друг за другом во времени и различающихся прежде всего по способу обделывания камня. Каждой из этих культур дано свое название по тому месту, близ которого впервые откопаны орудия, принадлежащие к данному типу. Если нам, например, сообщают, что близ Гагарина найдены орудия ориньякской культуры, то это означает, что здесь найдены орудия того типа, который впервые был обнаружен близ городка Ориньяк, во Франции.

В науке принято разделять каменный век на два больших периода: древнекаменный век, или палеолит (от греческого «палайос» — древний и «литос» — камень), и новокаменный век, или неолит. Но и этих подразделений оказалось мало, и в настоящее время наука делит каменный век на шесть основных эпох, из которых к каждой относятся определенные культуры. Эпохи эти следующие.

Эолит, или «заря камня». Это — время простейших деревянных орудий, которые, конечно, не сохранились, сгнив в земле, и таких каменных орудий, которые создавались, вероятно, путем простого дробления и расщепления камня. Эти орудия порой невозможно отличить от обычных камней, находимых в природе. Совершенно очевидно, что первые орудия человека должны были отличаться крайней грубостью и простотой.

Может возникнуть следующий вопрос: раз еще у древнейших ископаемых людей должны были существовать простейшие деревянные орудия в виде палок и дубин, которыми иногда пользуются и современные человекообразные обезьяны, то почему мы не говорим о каком-то отдельном деревянном веке, а сразу начинаем с каменного?

Ни о каком деревянном веке, предшествовавшем каменному, говорить, однако, не приходится по той причине, что когда мы говорим об орудиях человека, то мы имеем в виду искусственно изготовленные человеком орудия, а не те, которые человек мог взять в готовом виде из природы. Отломанная от дерева или подобранная на земле палка, которой ископаемый человек мог воспользоваться для выкапывания корней или для защиты, — это еще не искусственное орудие. Для того чтобы, например, заострить палку или приспособить ее для более удобного держания в руке, человеку уже необходимо было использовать каменные орудия, ибо собственными зубами и ногтями он обделывать дерево был не в состоянии. Вот почему наука начинает историю человеческой культуры не с деревянного, а с каменного века, хотя и в эпоху эолита должны были уже существовать также и простейшие орудия из дерева.

За эолитом идет эпоха нижнего палеолита, к которой относятся слои с орудиями, изготовленными из камня сначала односторонним, а потом и двусторонним обтесыванием, главным образом кремня. Это «тесание», конечно, надо понимать не в нашем теперешнем смысле. «Тесание» заключалось здесь просто в оббивке одного камня другим для получения грубого клинообразного орудия.

Возможные способы употребления ручного ударного орудия эпохи нижнего палеолита.

Если эолитические орудия еще не имели определенной формы и определенного назначения, то тесаные орудия нижнего палеолита постепенно приобретают уже определенную форму. Это так называемые ручные ударные орудия, которыми, зажав в руке, ископаемый человек пользовался и для рытья, и для удара, и для резания, и для рубки и т. д. Это все еще орудия универсального назначения, то есть орудия, служившие для самых различных целей. К эпохе нижнего палеолита относятся орудия дошёльской, шёльской и ашёльской культуры, то есть тех типов, которые впервые обнаружены близ селений Шёль и Ашёль во Франции.

Замечательно, что орудия, найденные в культурных слоях нижнего палеолита, имеют удивительное однообразие, где бы эти слои ни раскапывались — в Европе или в Африке. Это свидетельствует о том, что обработка камня у древних ископаемых людей развивалась совершенно одинаково.

Дальше идет эпоха среднего палеолита, для которой типична мустьерская культура (по знаменитой пещере близ Мустье, во Франции). Здесь вместо грубых ручных ударных орудий появляются уже более тонкие и тщательно отделанные кремневые орудия, изготовленные путем обработки каменных отщепов при помощи особых отбойников, или, как это называют иначе, путем скалывания. Эти орудия отличаются более тщательной отделкой и имеют уже специальное назначение. Одни из них являются остроконечниками, другие скреблами. Ясно, что остроконечниками можно было только колоть, а скреблами только скрести и резать, но никак не колоть.

Еще заметнее становятся разнообразие, специализация и более тщательная отделка орудий в следующую эпоху, в эпоху верхнего палеолита. В эту эпоху человек уже научился путем надавливания особыми отжимниками на каменные пластины, или, как говорят в науке, путем отжимания, изготовлять самые разнообразные орудия из камня, кости и рога. В эту эпоху появляются и ножи, и сверла, и резцы, и наконечники, и иглы (см. рис.) и многие другие орудия.

Древнейшие иглы.

Пятой эпохой является эпоха протонеолита («начала нового камня»). В эту эпоху орудия становятся еще более разнообразными, появляются первые грубые топоры, начинают применяться искусно изготовленные, имеющие геометрическую форму мелкие камни (микролиты), при помощи которых люди умудрялись изготовлять каменные пилы, сооружать разрывные гарпуны, производить татуировку и т. д.

Наконец, наступает шестая эпоха — эпоха расцвета камне-обделывания, или неолит. Ее отличительным признаком являются тщательно выделанные, целиком полированные или шлифованные орудия (топоры, ножи и т. д.).

Нам, современникам совершенных машин, при помощи которых в короткие сроки удается воздвигать такие грандиозные сооружения, как многоэтажные дома и подземные станции метро и т. д., кажется просто невероятным, что когда-то люди могли работать при помощи каменных орудий. И тем не менее это так. Конечно, работать ими можно было лишь крайне медленно, и при их помощи можно было изготовлять лишь очень грубые изделия.

«Я спросил их, — рассказывает один путешественник про южноамериканских индейцев, расчищающих лес для посевов при помощи шлифованных каменных топоров, — сколько времени им нужно, чтобы срубить одно дерево. Они ответили, что употребляют две луны, то есть два месяца на то, что мы в один час делаем обыкновенным топором». А Миклухо-Маклай говорит, что у папуасов иногда внук заканчивает орудие или сооружение, начатое еще дедом.

Глядя на орудия каменного века, мы особенно глубоко можем понять всю справедливость слов Ленина: «Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой»[6].

Раскопки археологов показали, что отдельным эпохам древнекаменного века соответствовали не только определенные типы орудий, но и определенный тип ископаемого человека и его культуры. Рядом с костями неандертальцев, например, неизменно обнаруживаются каменные орудия мустьерской культуры, иногда ашёльской, а в культурных слоях более поздних ориньякского, солютрейского и мадленского типов неизменно обнаруживались кости ископаемого нового человека. Не было таких случаев, чтобы в слоях, сохранивших свое неизменное положение, то есть не исковерканных землетрясением, обвалом или размывом, — кости ископаемого нового человека были найдены с орудиями шёльской культуры или чтобы у неандертальцев была обнаружена пещерная живопись. Установление правильности в сочетании определенных признаков в развитии человека и его культуры является одним из величайших достижений науки о предисторическом прошлом человечества.

Таков тот костный и каменный архив, с которым приходится иметь дело исследователям, пытающимся проникнуть в глубь тысячелетий, о которых люди не сохранили никаких, даже самых смутных, воспоминаний. Много остроумия, догадливости, осторожности и кропотливости потребовалось от ученых, ставящих перед собой задачу прочтения таких маловразумительных, таких неразборчивых, на первый взгляд, документов, как кости и камни. Немало ошибок было в этой грандиозной работе. Немало еще спорных и неразрешенных вопросов стоит перед исследователями в этой трудной области. Однако, говоря словами нашего поэта Некрасова, «гений и труд человека дивное диво творят». И в вопросе о происхождении человека и человеческого общества наука сделала такие успехи, о которых даже и мечтать не могли люди, жившие сто-полтораста лет тому назад.

Сводя воедино факты, добываемые археологией, этнографией, антропологией и рядом других наук, историки научились проникать в глубь таких времен, в которые ни о какой письменности не могло быть и помину. Изучая великий каменный и костный архив, оставшийся от первобытного человечества, историки оказались в состоянии в общих чертах восстановить картину быта и культуры тех наших ископаемых предков, которые во всех отношениях были еще более отсталыми, чем самые отсталые из сохранившихся дикарей, но которым, однако, принадлежат самые трудные шаги на пути, ведущем от обезьяны к современному человеку.

От обезьяны к человеку

Ни история, ни этнография не знает таких случаев, когда люди долго жили бы в одиночку или даже совершенно отдельными семьями. За исключением каких-нибудь редких случайных катастроф, люди везде и всегда жили обществом. Вот почему, когда мы говорим о происхождении человека, мы должны помнить, что речь идет о происхождении человеческого общества..

Было бы наивно представить себе, будто человечество произошло от одной какой-то пары предков, как это рисуется в библии.

Первобытные люди так же не были Робинзонами, как и современные люди. «Наши обезьяноподобные предки, — говорит Энгельс, — …были общественными животными; вполне очевидно, что нельзя выводить происхождение человека, этого наиболее общественного из всех животных, от необщественных ближайших предков»[7].

Как с полной убедительностью показали исследования ученых, наблюдавших жизнь обезьян в естественной обстановке, высшие обезьяны живут не отдельными семьями, как предполагали раньше некоторые естествоиспытатели, а стадами. Гориллы и шимпанзе оставляют на своих ночных стоянках целые группы гнезд, иногда по нескольку десятков.

Вполне очевидно, что и обезьянолюди, развившиеся из ископаемых антропоидов, должны были вести общественный образ жизни. Да и невозможно, кроме того, представить себе, чтобы выделявшийся из царства животных человек, не наделенный ни сильными средствами защиты, ни особенной физической силой, ни большой плодовитостью, какие мы находим у других животных, был в состоянии в одиночку выжить и размножиться в тех суровых условиях, в которые он был поставлен природой.

В своем письме к русскому писателю прошлого столетия П. Лаврову от 17 ноября 1874 года Энгельс пишет: «По моему мнению, общественный инстинкт был одним из важнейших рычагов развития человека из обезьяны. Первые люди, вероятно, жили стадами, и, поскольку наш взгляд может проникнуть в глубь веков, мы находим, что так это и было»[8].

Каждый новый факт, поступающий в распоряжение науки, подтверждает правоту Энгельса. Первые люди, точнее обезьянолюди, или питекантропы, вели стадный образ жизни. Возникновение человеческого общества — это долгий, продолжавшийся тысячелетия, процесс превращения обезьяночеловеческого стада в человеческое общество.

К какому же времени относится самая заря человеческого общества, когда же происходило выделение обезьяночеловеческого стада из царства животных? Когда совершился скачок от животного к человеку?

Не только питекантроп, но и все останки древнейшего человека (синантропа, гейдельбергского человека) обнаружены, так же как и их орудия, в пластах земли, относящихся к началу четвертичного, или ледникового, периода.

Еще не так давно, всего лет двадцать тому назад, ученые почти единогласно относили появление человека к третичному периоду. Однако ни одного достоверного следа именно третичного человека ни в виде его костей, ни в виде орудий до сих пор не обнаружено.

Все имеющиеся находки орудий или костей древнейшего человека не выходят за пределы четвертичного периода. Некоторые ученые, которые по разным соображениям настаивают на существовании человека еще в третичном периоде, пытаются выдвинуть разные косвенные доказательства. Догадки их, однако, очень спорны, а некоторые даже носят курьезный характер. Например, один, найдя в слоях первой половины третичного периода кости крокодила с небольшим повреждением, заявил, что крокодил этот болел ревматизмом, заразившись им от человека.

Разумеется, обнаруженные пока наукой следы древнейшего человека еще очень малочисленны по сравнению с теми, которые скрыты в недрах земли в ожидании исследователя; однако при нынешнем состоянии наших знаний мы должны отнести появление человека не к третичному периоду, а ко времени, находящемуся на грани между третичным и четвертичным периодами.

Первый ледниковый период начался примерно миллион лет тому назад. Следовательно, возраст человечества насчитывает не меньше миллиона лет. Энгельс говорит: «Наверное протекли сотни тысяч лет, — в истории Земли имеющие не большее значение, чем секунда в жизни человека, — прежде чем из стада лазящих по деревьям обезьян возникло человеческое общество»[9].

В состоянии ли наука при нынешнем уровне наших знаний дать ответ на вопрос, где находится колыбель человечества, где начался и развивался процесс очеловечения обезьяны?

Предками ископаемого человека, жившего в ледниковый период, явились какие-то высокоразвитые человекообразные обезьяны третичного периода. Человекообразные обезьяны, тоже являющиеся потомками ископаемых антропоидов третичного периода, существуют, как мы уже знаем, на земле и сейчас. Все они живут в тропическом, жарком поясе Старого Света: горилла и шимпанзе — в Африке, орангутан — на островах Суматра и Борнео, гиббон — в южной части Индокитая.

В третичном периоде район распространения антропоидов, судя по окаменелым остаткам, находимым в земле, был гораздо шире. Человекообразные обезьяны обитали тогда и в северной Индии, и в южной Африке, и даже в Европе. В связи с этим очень интересен тот факт, что находки останков древнейшего ископаемого человека приходятся и на такие районы, которые подвергались потом влиянию оледенения.

Ледниковый период, как известно, характеризуется необычным распространением ледников, или глетчеров, которые покрыли прежде всего материки северного полушария. Во время наиболее сильного оледенения сплошная ледяная масса покрыла всю Скандинавию, Англию, Голландию, северную Германию, огромную часть Польши и европейской территории СССР. Языки этого гигантского ледника спускались до Киева и Саратова. Центрами оледенения являлись также Альпы, Кавказ и Урал. Следы оледенения обнаружены и на Пиренейском полуострове, и на Балканах, и в Италии, словом, везде в Европе, где обнаружены следы ископаемого человека.

Азия гораздо слабее изучена геологами, чем Европа. Но с полной бесспорностью установлено, что и на нее распространялся процесс оледенения. Вся северная Сибирь была погребена подо льдом, сползавшим с Урала; в центральной Азии ледяной покров распространялся из таких очагов глетчерообразования, как горы Тянь-Шань, Саянские и т. д.

В северо-восточной Сибири, на восток от реки Лены, следы ледников обнаружены на всех возвышенностях, вплоть до Камчатки. Мощные ледники были и в Гималаях, в Индии. Следовательно, огромная часть Азии была погребена подо льдом или испытала на себе влияние оледенения в виде сильного увлажнения климата.

Гораздо меньше следов оледенения обнаружено в Африке, однако они имеются и здесь, особенно на горах Атласа и высоких вершинах восточной Африки (Кения, Килиманджаро), а равно в Трансваале.

Ни в коем случае не следует думать, будто ледниковый период выразился в каком-то однократном оледенении или сильном увлажнении климата в определенных районах земли. Углубленное исследование обнаружило, что в течение ледникового периода имело место многократное наступление и отступление ледников. Таким образом, говоря о ледниковом периоде, ученые разумеют целый ряд оледенений, разделявшихся между собой теплыми межледниковыми эпохами. Наиболее достоверным можно считать разделение ледникового периода на четыре оледенения, или ледниковые эпохи, с тремя межледниковыми. Самым грозным являлось, по-видимому, третье оледенение, так как морены его ледников заходили дальше всего на юг.

До сих пор в разных местах Европы можно наблюдать отчетливые следы этих оледенений. То это целые гряды холмов, нанесенных ледниками в своем движении с севера на юг (например, наши Валдайские горы), то это гигантские валуны на совершенно ровных местах, оставшиеся здесь после того, как притащивший их на себе ледник растаял; то это глубокие царапины, оставшиеся на твердых горных породах в виде рубцов от движения сползавших вниз ледяных масс.

Стадо питекантропов. (Картина худ. Ватагина. Московский Государственный музей антропологии).

Отступление и наступление льда совершались отнюдь не равномерно и спокойно. Происходили иногда резкие, катастрофические передвижки и остановки глетчеров. Все это не могло проходить бесследно для растительного и животного мира. В одних местах это приводило к полному исчезновению растительного покрова, похороненного льдами, в других — лишь к его обеднению, а в третьих, напротив, — к еще более пышному расцвету растительности.

Имело ли это значение для процесса очеловечения наших ископаемых обезьяньих предков? Ведь эти ископаемые антропоиды должны были жить на деревьях. Они, несомненно, были древолазящими обезьянами, или, как их иногда в науке называют, дендробатами. Изменения растительного покрова, например, превращение густого леса в редколесье и, наоборот, превращение леса в тропические джунгли, не могло не отразиться на образе жизни наших далеких обезьяньих предков.

Тот факт, что останки древнейших ископаемых людей обнаружены и в таких районах, которые испытали влияние оледенения, заставляет думать, что изменение природных условий в начале ледникового периода могло оказать ускоряющее действие на очеловечение ископаемых антропоидов, заставляя их спускаться с деревьев и вести наземный образ жизни. В тех районах, где усиление влажности вызвало расцвет лесной растительности, природные условия, напротив, могли затормозить процесс очеловечения, поскольку антропоиды продолжали оставаться древолазящими животными.

В конце третичного периода на земле существовал целый ряд человекоподобных обезьян. Из них очень близок по анатомическим признакам к человеку дриопитек — лесная, или древолазящая, обезьяна (изучение бедренных костей питекантропа с несомненностью показало, что и он был еще существом древолазящим, не окончательно перешедшим к наземному образу жизни). То обстоятельство, что останки древнейших ископаемых людей найдены в разных районах (Ява, северный Китай, Центральная Европа), в соединении с тем фактом, что дриопитеки и другие близкие к ним антропоиды тоже обитали в разных районах, позволяет с уверенностью предположить, что процесс очеловечения обезьян начался не в одном каком-нибудь пункте, а в целом ряде мест, где жили ископаемые антропоиды.

Территория, захваченная великим процессом очеловечения обезьяны, включает в себя районы Старого Света, в которых распространены были ископаемые антропоиды и которые в той или иной степени, прямо или косвенно, испытали влияние оледенения. В пределы этих районов входят северная Индия, Индонезия, северный Китай, Западная Европа и южная Африка[10].

Ни Америка, ни Австралия не были захвачены начальной стадией процесса очеловечения обезьяны. Отделение Австралии, этой самой маленькой части света, от остальных материков произошло в такие древние геологические эпохи, что в ней до сих пор сохранились животные, которых на других материках и в помине нет. Развитие живых организмов как бы остановилось здесь на довольно низкой ступени. Не было даже высших млекопитающих, так что Австралия оказалась страной-заповедником для давно уже вымерших на остальной земле животных (кенгуру, утконоса, гигантской птицы моа, водившейся в Австралии еще сто лет тому назад).

Относительно Америки нет никаких данных, которые позволили бы предположить там существование антропоидов. Здесь дальше низших широконосых обезьян развитие не пошло. И в Америке, и в Австралии человек появился, по-видимому, лишь в конце ледникового или даже после ледникового периода, переселившись туда из Азии.

Еще совсем недавно, лет двадцать назад, многие ученые предполагали, что родина человечества находится в том месте, где теперь раскинулась пустыня Гоби, или в областях Азии, соседних с предгорьями Гималаев. Однако находки последних десятилетий все больше подтверждают, что очеловечение ископаемой обезьяны, переход древолазящего антропоида к наземному образу жизни могли начаться одновременно во многих местах Старого Света, так как во многих странах Старого Света водились в третичном периоде ископаемые высшие обезьяны, близкие к дриопитеку. Этими находками доказано также, что, хотя процесс очеловечения обезьяны происходил не в одном каком-либо пункте земного шара, а во многих, все человечество развилось от одного и того же вида ископаемых антропоидов.

Все человечество растет из одного корня. Единство человеческого рода ни в малой мере не опровергается существованием разных человеческих рас.

Вокруг расового вопроса фашистскими мракобесами и погромщиками нагромождено столько лжи, расовый вопрос за последние годы так усердно используется поджигателями новой мировой войны, что на нем необходимо остановиться. Рассмотрим вкратце, что говорит подлинная, не фальсифицированная наука о человеческих расах и их происхождении.

Всем известно, что у людей существует целый ряд телесных признаков, которые отличаются большой стойкостью и передаются по наследству. Уже давно ученые пытались подразделить человечество на разновидности и группы по тем или иным стойким телесным признакам. Одни ученые пытались при этом принимать в расчет такие наиболее бросающиеся в глаза признаки, как окраска кожи, волос и глаз. Затем стали учитывать форму волос и делить человечество не только на белые, желтые и черные, но и на прямоволосые, волнистоволосые и шерстистоволосые расы.

Позднее ввели еще два признака: головной индекс — соотношение между шириной черепа и его длиной и положение верхней челюсти. По этим признакам они разделили людей на долихоцефалов, или длинноголовых, и брахицефалов, или короткоголовых, на ортогнатов, то есть с прямым профилем лица, и прогнатов — с сильно выступающей вперед верхней челюстью. После этого некоторые ученые стали учитывать форму носа, деля все человечество на узконосых, средненосых и широконосых; затем стали учитывать рост и т. д.

Однако сколько ученые ни старались расчленить человечество на расы по какому-нибудь одному из указанных признаков, ничего у них из этого не получалось.

Всякому, например, известно, что у людей встречается кожа от черного бархатистого цвета, как у африканских негров, до белого, но где грань между разными оттенками кожи и с какими другими признаками сочетается тот или иной оттенок кожи, установить оказывается невозможным.

Всякие попытки подразделить человечество на какие-то четкие расы или разновидности по их телесным признакам оказываются в настоящее время настолько безнадежными, что даже буржуазные ученые пишут: «Конечно, нет ничего проще, чем говорить о черной и желтой расах или даже черных и желтых расах, но совершенно невозможно точно ограничить эти понятия и указать, например во Внутренней Азии, где кончаются белые и где начинаются желтые. Понятие „раса“ вообще не имеет определенного содержания. Задаваться вопросом о числе рас было бы такой же пустой тратой времени, как думать о том, сколько ангелов могут танцевать на острие иголки. Все попытки разбить человечество на искусственные группы по цвету кожи, по длине и ширине черепной коробки, по форме волос и т. д. всегда ведут к ошибкам».

На одной и той же территории мы наталкиваемся на самое пестрое перекрещивание расовых признаков. Взять хотя бы Африку, которую иногда называют «черным материком». Мы встречаем там людей темных, черных и совсем светлых, маленьких и высокорослых, курчавых и гладковолосых, короткоголовых и длинноголовых. Разумеется, если поставить африканского негра рядом с северянином Европы или Канады, то по цвету кожи, по окраске и форме волос их нетрудно будет отличить друг от друга, однако по другим признакам, например по длине черепа или по росту, таких резких отличий может и не оказаться. Один и тот же человек может по цвету кожи, волос и глаз относиться к одной расе, по так называемому головному показателю — к другой, по форме носа — к третьей и т. д.

Наука не отрицает существования в отдаленном прошлом, да и в настоящее время, рас, то есть отдельных разновидностей человечества, из которых каждая характеризуется определенными свойствами телесной организации, передающимися из поколения в поколение. Однако наука уже давно доказала, что, во-первых, не существует никаких твердых и неизменных расовых признаков (ибо все расовые признаки подвержены изменениям под влиянием природных и социальных условий), что, во-вторых, не существует никаких чистых человеческих рас и что, в-третьих, нелепо делить расы на низшие и высшие.

Какой бы телесный признак мы ни взяли, он на протяжении ряда поколений претерпевает изменения под влиянием природной среды, смешанных браков и прочих естественных и исторических условий.

Да и можно ли вообще говорить о каких-то чистых расах после того пути, который пройден человечеством!

Человечество существует на земле около миллиона лет. Уже у неандертальцев, судя по их костным остаткам, были налицо разные породы, разные вариации телесных признаков. А у ископаемых разумных людей обнаружены уже совершенно отчетливые признаки длинноголовости и короткоголовости. За сотни тысяч лет существования человечества на земле не сохранилось, конечно, ни одной человеческой расы, по каким бы признакам мы ее ни определяли, которая дошла бы до нас в своем первоначальном, чистом виде. За это время происходило столько переселений и перемещений разных племен и народов, столько скрещиваний между ними, столько изменений в их исторических условиях, что теперь отыскать где бы то ни было «чистую» человеческую расу совершенно невозможно.

Пресловутые германцы всего только полторы тысячи лет как приобщились к цивилизации. Сколько же надо было фашистским мракобесам слепоты и беззастенчивости, чтобы сбрасывать со счетов все то, что до них и независимо от них создано сотнями предыдущих поколений разного цвета кожи и разной окраски волос?

Для примера достаточно указать, что земледелие, искусственное орошение, металлургия, мореплавание, письменность созданы задолго до германцев и до «арийцев», притом такими народами, которых расистские борзописцы относят к «низшим», «второстепенным» расам.

Разумеется, среди человечества существуют передовые и отсталые в культурном отношении группы. Но эта отсталость объясняется не какой-либо расовой природной неполноценностью, а только определенными историческими, то есть прежде всего социально-экономическими, условиями. В отношении различных второстепенных физических признаков между расами людей существуют некоторые различия. Но, во-первых, нет никаких «чистых» человеческих рас, а во-вторых, все, до единой, существующие на земле человеческие расы по основным признакам сходятся между собой. Нет на земле таких племен, народов, рас, которые не обладали бы прямохождением, нормальным человеческим мозгом, членораздельной звуковой речью и т. д. Антропологи приводят сотни и тысячи примеров, когда самые отсталые бразильские ботокуды, африканские бушмены или новогвинейские папуасы, попадая в условия высокой культуры, без особого труда овладевают всеми ее достижениями.

Расцвет культуры у малых народностей СССР, которых расисты относили к «низшим» расам, разоблачает отвратительную человеконенавистническую сущность этих фашистских расовых теорий.

В своем докладе на XVII съезде партии великий вождь народов товарищ Сталин дал уничтожающую оценку расистским бредням: «Известно, что старый Рим точно так же смотрел на предков нынешних германцев и французов, как смотрят теперь представители „высшей расы“ на славянские племена. Известно, что старый Рим третировал их „низшей расой“, „варварами“, призванными быть в вечном подчинении „высшей расе“, „великому Риму“, причем, — между нами будь сказано, — старый Рим имел для этого некоторое основание, чего нельзя сказать о представителях нынешней „высшей расы“. А что из этого вышло? Вышло то, что неримляне, т. е. все „варвары“, объединились против общего врага и с громом опрокинули Рим»[11].

После разгрома фашистской Германии духовным наследником бредовых расистских идей стала империалистическая Америка.

Расовая дискриминация негров, поляков, евреев, славян приняла в США чудовищные формы.

Расистские теории открыто пропагандируются в Англии. Этими «теориями» англичане «оправдывают» угнетение и порабощение колониальных народов и ту жестокую, бесчеловечную политику, которую они проводят в своих колониях и зависимых странах.

Выделение расовых признаков, как мы уже говорили, прослеживается учеными и у ископаемого человека. Но этот факт также не опровергает единства человеческого рода. Поскольку древнейшие люди, точнее обезьянолюди, произошли не от одной какой-то пары предков, постольку и у них уже могли наметиться некоторые различия телесного характера. Но это не мешало им принадлежать к одному и тому же виду. Именно к одному виду должны были принадлежать те стада древних ископаемых человекообразных обезьян, из которых на грани третичного и четвертичного периодов или в начале четвертичного периода начали формироваться древнейшие человеческие общества.

Что же привело стадо антропоидов к превращению в человеческое общество? Какими причинами был вызван этот переход от обезьяны к человеку? Единственно научным, получающим все новые и новые подтверждения ответом на этот вопрос служат слова, написанные Энгельсом: «Человека и человеческое общество создал труд». Все, что дало возможность человеку выделиться из царства животных и утвердить свое господство над природой, — все это обязано своим происхождением труду.

Много, много сменилось поколений со времени перехода антропоидов с деревьев на землю. Вот у них появилась вогнутая поясница вместо мостовидной, далее у них оформилась стопа с продольным сводом, нога с пружинящей стопой вместо плоскостопой хватающей обезьяньей ноги (на которой большой палец противопоставляется остальным); голова у них стала более устойчиво держаться на шейных позвонках; смогли развиться гортань и голосовые связки. Одним словом, у наших предков в итоге такого развития появились признаки, отличающие прямоходящего человека от передвигающейся на четырех конечностях обезьяны.

И рука нашего предка не сразу приобрела то совершенство, какое она имеет у современного человека, совершающего ею тысячи самых сложных операций. Известно, что и обезьяны пользуются иногда руками не только для цепляния и лазанья, но и для применения естественных орудий, орудий, данных природой.

Однако, как говорит Энгельс, «…Ни одна обезьянья рука не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа»[12].

Нужны были тысячелетия трудовой деятельности человека, чтобы его рука приспособилась для действий, не свойственных животным, чтобы рука совершенствовалась в ловкости и мастерстве, «…а приобретенная этим большая гибкость передавалась по наследству и возрастала от поколения к поколению»[13].

У человека правая рука отличается от левой. Строение человеческого мозга отражает эту праворукость.

И вот, оказывается, что у питекантропа строение мозга гораздо слабее отражает развитие праворукости, чем у синантропа и неандертальца. А это означает, что праворукость появилась у человека далеко не сразу, а для этого необходимы были целые века тренировки в трудовой деятельности.

Развитие руки совершалось в процессе совершенствования орудий человеком. Но усложнение орудий привело к росту разнообразия в человеческой пище. Наряду с растительной пищей у человека все чаще появляется мясная, повышающая жизнедеятельность человека, оказывающая благотворное влияние на развитие мозга.

Применение орудий — все тот же труд — изменило характер пищи человека. Для добывания пищи, для ее разжевывания (особенно после открытия огня), так же как и для самозащиты, человек больше не нуждался в длинных клыках и массивной челюсти обезьяны. Зубы и челюсти у обезьяночеловека начинают приобретать уже иной характер, а строение зубов и челюстей сыграло очень большую роль в зарождении членораздельной звуковой речи.

Членораздельная речь, с своей стороны, имела огромное влияние на развитие мозга. «Сначала труд, — говорит Энгельс, — а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству»[14].

Таким образом, оказывается, что труд сыграл решающую роль в возникновении человека и выделении его из мира животных.

Когда мы говорим о труде, мы, разумеется, всегда имеем в виду общественный труд. Только в коллективе, только в обществе и мог осуществиться процесс очеловечения обезьяны, только в коллективе первобытный человек мог отстоять свое существование.

Как уже указывалось выше, обезьяньи предки человека были стадными существами. В процессе очеловечения обезьянье стадо превращалось в человеческое общество. Труд объединял и скреплял человеческий коллектив. Хранение и добывание огня, рытье ловчих ям, рубка деревьев каменными орудиями и переноска их для устройства землянок, облава на крупного зверя и т. д. — все эти трудовые процессы были не по силам одному человеку или отдельной человеческой семье в далекие, доисторические времена.

Да и борьба со страшными хищниками, которые угрожали доисторическому человеку, — с тиграми-саблезубами[15], пещерными. медведями, львами и т. п. — могла вестись только тесно сплоченным общественным коллективом.

С какого же момента мы можем говорить о существовании человека и человеческого общества? Энгельс дает на это совершенно ясный ответ. «И в чем же опять мы находим характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян? — говорит он. — В труде»[16]. Следовательно, там, где мы находим труд, там налицо человек и человеческое общество.

Но когда мы вправе говорить о существовании труда? Ведь труд свойствен как будто не только человеку. «Трудятся» ведь и пчела и муравей.

Зачатки трудовых процессов наблюдаются у некоторых высших животных, которые «трудятся» при помощи найденных или поднятых случайно палок и камней. Мысль об этом впервые была высказана Марксом и впоследствии нашла себе подтверждение в исследованиях многих ученых. В опытах советских ученых шимпанзе и горилла, стараясь раздобыть пищу, подвешенную к потолку или положенную в ящик, после разных попыток пускали в ход подставки из ящиков, палки и т. д. Однако все это еще не является настоящим трудом.

Все действия этих обезьян носят еще полуинстинктивный характер. Животные, даже самые высшие, не умеют трудиться — в нашем, человеческом смысле.

Где же начинается человеческий труд? «Труд, — говорит Энгельс, — начинается с изготовления орудий»[17]. Следовательно, с того момента, когда появляется существо, изготовляющее орудия, перед нами налицо человек и человеческое общество. С тех пор, когда наш предок, ископаемый антропоид, стал «животным, производящим орудия», с тех пор перед нами уже не обезьянье стадо, а человеческое общество, пусть сохранившее еще много следов стадности, но тем не менее выделившееся уже из животного мира. Отличительным признаком человека, древнейшим памятником человеческой культуры являются искусственные орудия.

Группа древних людей — неандертальцев. (Реконструкция).

Питекантроп найден на Яве, как и гейдельбергский чело век, без всяких орудий. Но у синантропа, очень близкого к питекантропу, уже найдены, пусть очень грубо оббитые, но искусственные орудия и зола — след пользования огнем. Следовательно, питекантроп и синантроп это уже люди, пусть еще и не очень далеко ушедшие от своих предков — обезьян, но уже отделенные от животного мира непроходимой пропастью.

Разумеется, и питекантропа, и синантропа, а тем более неандертальца отделяют от ископаемого обезьяньего предка десятки и даже сотни тысячелетий, пока от случайного употребления острого камня или тяжелой дубины человекоподобные существа не дошли до изготовления простейших орудий из дерева и камня.

Человеческое общество и культура существуют с того времени, как появился труд, с того времени, как труд сделался необходимым условием существования наших предков, иначе говоря, с появления выделившегося из мира животных человека.

Ведь культура в широком значении слова и есть все то, что создается человеческим обществом в процессе активного воздействия на природу, в борьбе за овладение силами природы и господство над ней, в непрерывных попытках людей облегчить свой труд, сделать свою жизнь радостнее и полнее. Какие-то зачатки культуры должны были существовать даже у обезьянолюдей. Чем дальше человек уходил от своих обезьяньих предков, чем сильнее в борьбе человека с природой изменялась его собственная природа, тем выше становилась его культура.

Ученые делят историю человеческой культуры на три основные стадии, или периода: дикость, варварство и цивилизацию.

Под цивилизацией подразумевают такую эпоху в истории культуры, когда у человечества уже появляется письменность. До нее в рамках частной собственности вырастали эксплуатация и классовая борьба, когда, наконец, складывается государство. Начало цивилизации относится к сравнительно недавнему времени (шесть-семь тысячелетий до наших дней). В течение десятков тысячелетий до этого времени человечество не знало ни настоящей письменности, ни развитой частной собственности, ни государства. Две эпохи, на которые делят этот предшествующий период, получили название дикости и варварства.