Детство человечества

Низшая ступень дикости

«Дикарь» в просторечии означает человека, лишенного всякой культуры, существо, недалеко ушедшее от животных, — «дитя природы». Но мы уже знаем, что такого человеческого общества, которое не имеет или не имело культуры, историческая наука не знает. В науке дикарями называют людей, стоящих на очень низкой ступени культурного развития, не знающих еще ни земледелия, ни глиняной посуды, ни оседлости и ведущих бродячий образ жизни. Дикость — эпоха, когда человечество жило еще преимущественно присвоением готовых произведений природы.

Самые отсталые дикари, каких только знает этнография, жили в Австралии, в степях и кустарниковых зарослях, куда их оттеснили белые колонизаторы. Однако и туземцы Австралии уже далеко ушли от низшей ступени дикости.

Австралийцы живут племенами, то есть обществами, в которых все члены связаны между собой более или менее близким родством. Члены племени считают себя потомками общих предков, говорят на одном языке или наречии, имеют общие обычаи, предания и верования. Каждое племя состоит из нескольких сот человек и имеет довольно сложную организацию. Да и орудия австралийцев, как они ни грубы, все же не могут быть отнесены к наиболее первобытным. Словом, как ни низка культура австралийцев, но они и в физическом отношении, и по своему духовному развитию, и по своему общественному строю не могут дать нам представления о настоящей первобытности. Первобытную, то есть древнейшую, культуру наука находит не у современных живых людей земного шара, а у ископаемых людей, от которых сохранились лишь костные остатки и вещественные памятники, находимые в земле.

Теперь можно считать твердо установленным, что заря человеческого общества относится к началу ледникового периода.

Мы уже знаем, что этот период характеризуется необычным распространением ледников, или глетчеров, сползавших в Европе до Италии и покрывавших в Азии почти всю Сибирь.

Земля наша выглядела тогда совсем иначе, чем теперь. Значительная часть Европы, Азии и северной Африки была скована льдом. Тогда еще не существовало Гибралтарского пролива, Британия еще не была отделена от материка, а Черное и Каспийское моря сливались в одно могучее море, покрывавшее огромные пространства нашей равнины вплоть до Аральского моря.

Ледниковый период продолжался десятки тысячелетий. Он прерывался тремя теплыми межледниковыми эпохами, во время которых происходило временное отступление льдов. Лед, тундра и степь — вот что представляла собой в ледниковый период большая часть Европы. Лесная полоса простиралась главным образом южнее Альп.

Для тундр и степей Европы и Азии в период оледенения наиболее типичными обитателями являлись олень, полярная лисица и мускусный бык. Наиболее своеобразными представителями подобной ледниковой фауны являются два вымерших гиганта этой эпохи — шерстистый слон (или мамонт) и шерстистый носорог.

Мамонт был, очевидно, весьма распространенным животным, так как в земле обнаружено очень много его остатков. В течение только XIX века обнаружено больше двадцати целиком сохранившихся скелетов мамонта. Остатки его встречаются даже на Балканах, в Италии и на юге СССР.

Неизменным спутником мамонта являлся шерстистый носорог — огромное чудовище с двумя рогами на морде, из которых более длинный достигал 1,2 метра длины.

Водились тогда и многочисленные хищники, например покрытые густой шерстью пещерные львы, пантеры, гиены, рыси и медведи. В Драконовой пещере (Австрия) в 1922 году было извлечено 150 тысяч килограммов костей пещерного медведя. В кустарниковых зарослях водились разные породы благородного оленя, гигантского оленя, дикой свиньи, бобра и других животных.

В теплые межледниковые периоды климат Европы и северной Азии был гораздо мягче и теплее, чем теперь. Доказано, что в эти периоды обезьяны, бегемоты, бесшерстные слоны и другие животные, способные жить только там, где не бывает морозов, были обитателями не только южной, но даже и средней Европы. Самым страшным хищником в эти периоды являлся махайрод — саблезубый тигр, с его двумя длинными и острыми клыками на верхней челюсти.

Вот с какими животными приходилось иметь дело нашим ископаемым предкам в северном полушарии. Мы говорим о северном полушарии, потому что о южном полушарии в распоряжении науки имеются пока только очень скудные данные.

Что же представляли собой человеческие существа, жившие в ледниковый период на земле?

Несмотря на то, что от питекантропа, синантропа и гейдельбержца не уцелело костей руки, можно с уверенностью сказать, что труд обезьяночеловека носил еще зачаточный характер и в смысле производительности стоял несравненно ниже, чем у всех позднее живших людей. Мозг обезьянолюдей был недоразвит, он был значительно меньше, чем мозг неандертальца, у питекантропа он имеет в объеме 950 кубических сантиметров, у синантропа — 1050 кубических сантиметров, а у неандертальца он равен уже 1450 кубическим сантиметрам. Членораздельной речи, судя по строению черепов обезьянолюдей, у них быть еще не могло. Вообще строение их тела сохранило еще много обезьяньих черт.

Много обезьяньих черт было и у неандертальца: у него убегающий назад лоб, огромный надглазничный валик, очень массивная нижняя челюсть, лишенная подбородочного выступа, очень короткие бедра, а строение его позвоночника и ног свидетельствует о том, что у него не было еще вполне прямой походки.

Неандертальцы должны были представлять, судя по их скелетам, низкорослых сутулых людей с короткими ногами, чуть согнутыми в коленях, с неуклюжей и, неповоротливой походкой. У них были короткие руки, большой палец на которых отстоял так же, как у нас, но был менее подвижен, чем наш. Они должны были отличаться значительной физической силой. Хотя мозговая часть черепа у них была более развита, чем у антропоидов, но самый мозг был гораздо менее развит, чем наш.

И все же неандерталец гораздо выше по развитию своих предшественников — обезьянолюдей. Оценивая неандертальца на основании изучения около полусотни находок, можно было бы охарактеризовать его следующим образом. Если бы мы каким-нибудь способом могли увидеть этого человека, то должны были бы сказать: что за странный человек, как он похож на обезьяну! Относительно же обезьяночеловека можно было сказать скорее: что за странная обезьяна, как она похожа на человека! У питекантропа, синантропа, гейдельбергского человека больше обезьяньих черт; у неандертальцев их уже значительно меньше.

Как уже говорилось, у синантропа были найдены как эолитические, изготовленные путем простого давления и расщепления, так и грубо отесанные орудия. Неандерталец же характеризуется более совершенными орудиями труда, изготовлявшимися путем скалывания. Для того чтобы получить у орудий ровные и острые края, неандертальцы должны были оббивать их мелкими осколками, или, как говорят в науке, ретушировать их. А ретушь была уже делом довольно сложным, требовавшим и терпения и сноровки.

Что же можно сказать об обществе синантропов, людей тесаных орудий, и неандертальцев, людей сколотых орудий?

С полной уверенностью можно утверждать, что главное место в пище синантропа занимали плоды, орехи, клубни, ягоды, насекомые, мелкие животные, птичьи яйца. Подобно высшим обезьянам, синантроп был всеядным. Но, в отличие от них, при добывании пищи (охоте в широком смысле) он применял в своем собирательстве деревянные и каменные орудия, и это резко отмежевывает его от обезьяны.

Древнейшие ископаемые люди не могли быть охотниками в узком смысле слова, так как, во-первых, у них еще не было орудий для охоты, а во-вторых, судя по устройству их скелета, они были еще не способны как следует пользоваться метательными орудиями.

Наука установила, что обезьяны не умеют хорошо целиться, что они, как правило, бросают лишь сверху вниз и что стремительное бросание метательного снаряда существует только у человека, причем появилась эта способность не сразу.

Разумеется, и синантропам могло иногда удаваться загнать в яму или сообща убить какое-нибудь крупное животное, но это могло быть только делом случая. Техника древнейших ископаемых людей была слишком жалкой, орудия их были слишком убоги, чтобы охота могла служить им регулярным способом добывания пищи.

Охота загоном могла быть для них весьма существенным подспорьем, но не основной отраслью производства, не главным источником пропитания.

Это вовсе не означает, что древнейшие люди были вегетарианцами. Голод заставлял древнейших людей не брезгать ничем, что только годилось в пищу. Первобытный человек не был ни чисто плотоядным, ни чисто растениеядным животным — он был существом всеядным, которого только нужда заставляла налегать больше на растительную пищу: мясная попадалась не часто.

Изучение жевательного аппарата у ископаемых людей показало, что даже и неандертальцу приходилось питаться преимущественно растительной пищей. Их зубам приходилось не столько резать и рвать, сколько перетирать пищу.

Свою потребность в мясной пище древнейшие люди, до возникновения охоты на крупных животных, удовлетворяли, вероятно, поеданием различных насекомых, ящериц и мелких зверьков. И теперь еще у некоторых отсталых племен Австралии самым лакомым блюдом являются жирные личинки.

Разделение труда могло существовать у синантропов, судя по их орудиям, лишь в самом зачаточном виде. Поскольку дети и у древнейшего человека до известного возраста оставались беспомощными, постольку уход за ними и выкармливание их падали главным образом на долю женщины-матери. Следовательно, здесь уже очень рано должно было зародиться половое разделение труда: женщине приходилось выполнять иные работы, чем мужчине.

Далее, по мере усложнения орудий, должен был совершенствоваться весь труд человека. Как ни примитивен был труд синантропа, все же и в нем должна была быть какая-то сознательность, организованность. Вот почему уже здесь могло наметиться и возрастное разделение труда, то есть разделение труда между молодыми членами общества и старыми, как более опытными, умелыми, бывалыми.

В человеческом обществе на низшей ступени дикости не было ничего похожего на брак и семью в нашем смысле. В древнейшем обществе семья, состоявшая из мужа, жены и их детей, не могла бы просуществовать, тогда такой семьи и не было; забота о детях должна была лежать на всем небольшом коллективе, после того как матери отделяли их от себя. Только всему коллективу была по силам эта забота на том крайне низком уровне развития производительных сил, который был присущ первобытному обществу и на этой ранней ступени.

Древнейшие люди, таким образом, не знали еще ни индивидуального брака, ни парной семьи, ни частной собственности. Не знали они и обмена, так как обменивать им было нечего и не с кем.

Но уже у древнейших людей огонь имел первостепенное значение для защиты от хищников, да и вообще в борьбе за существование. Уменье пользоваться огнем является столь же специфическим человеческим признаком, как и изготовление искусственных орудий.

Уже синантроп (судя по кострищам и обгорелым костям животных в них) умел хранить его. У неандертальцев также были очажные ямы для хранения огня.

Благодетельную и губительную силу огня древнейшие люди легко могли узнать, сталкиваясь с различными явлениями природы: с лесными пожарами от удара молнии, со степными пожарами от самозагорания травы во время засухи, с действием лавы при вулканических извержениях. Далее, обнаружив, что некоторые горючие материалы обладают способностью тлеть, т. е. медленно гореть без пламени в течение многих часов, а может быть и дней, первобытные люди могли научиться постепенно поддерживать и сохранять естественный огонь.

Группа неандертальцев у костра.

Этнографические данные указывают, что у большинства примитивных народов огонь добывался трением. Добыча огня трением могла появиться у человека на довольно высоком уровне развития, — когда стало технически возможным достичь скорости в применении трения, достаточной для образования тепла в нужном количестве. Как мы увидим дальше, добывать искусственный огонь люди научились лишь много тысячелетий спустя после рассматриваемого периода.

Древнейшие человеческие общества, сохранившие еще очень много признаков стадности, бродили с места на место в пределах какой-нибудь ограниченной территории, живя, как говорится, «из рук да в рот», потребляя на месте или на стоянке найденную пищу.

Мы почти не в состоянии представить себе духовный мир этих древнейших людей. Одно мы можем утверждать с уверенностью: у питекантропов и синантропов не было и не могло еще быть религии.

Их мозг не был еще достаточно развит для того, чтобы у них могли вырабатываться отвлеченные понятия, а значит, и для того, чтобы у них могла появиться религия. Ни у питекантропа, ни у гейдельбергского человека, ни у синантропа никаких следов религии не обнаружено. У этих древнейших наших предков, с их недоразвитым мозгом, с их жалкими, грубо отесанными каменными орудиями, не было даже членораздельной звуковой речи. Надо думать, что этот дорелигиозный период в истории человечества тянулся десятки тысячелетий.

По сравнению с синантропом у неандертальцев обнаруживается значительный шаг вперед. Это был уже новый тип человека, сложившийся в тысячелетней борьбе с природой. Воздействуя своим трудом на природу, человек изменял и свою собственную природу. В труде совершенствовались и мозг человека, и его рука, и его орудия. Неандерталец физически стоит гораздо выше обезьяночеловека. Орудия неандертальца тоже гораздо совершеннее, чем орудия обезьяночеловека. Ручные ударные орудия обезьяночеловека не имели никакого специального назначения: ими и копали, и резали, и рубили, и пилили. Неандерталец уже научился откалывать кремневые пластины и затем путем оббивки этих пластин выделывал два вида орудия — скребло и остроконечник. Остроконечник из-за хрупкости своего острия уже не годился для выкапывания корней или клубней, им можно было только колоть и резать.

Он употреблялся также и как наконечник для копья. А копья с каменными наконечниками являются древнейшими известными нам охотничьими орудиями. Лишь со времени появления копья можно говорить об охоте как об особой отрасли производства у человека.

Что у неандертальцев уже развилась охота на крупных зверей, доказывается не только существованием у них остроконечников, но и тем фактом, что раскопки обнаружили у них кострища — остатки костров с костями пещерных медведей, мамонтов, сибирских носорогов, быков, оленей, диких лошадей и т. д. Следы огня на многих из этих костей указывают на то, что это мясо жарилось, а не поедалось сырым. Судя по количеству костей, находимых в кострищах неандертальцев, охота занимала очень важное место в их жизни, хотя главным способом добывания пищи у них все же оставалось собирательство. Никаких следов рыболовства, а тем более земледелия и скотоводства у неандертальцев не обнаружено.

В одной стоянке неандертальцев, в углублении скалы близ Крапины (в Югославии), рядом с костями носорога, пещерного медведя, волка и других зверей были найдены перерубленные поперек и расколотые вдоль кости людей. Всего здесь обнаружено до пятисот обломков человеческих костей. Это свидетельствует о том, что костный мозг неандертальцы высасывали не только из костей животных, но и из расколотых человеческих костей, следовательно, они, несомненно, были людоедами.

Неандертальцам пришлось жить в эпоху третьего оледенения, которое, как предполагают, было самым грозным и самым длительным. В равнинах, свободных от льда, было холодно и сыро. Холод, сырость, страх перед хищными зверями заставляли неандертальцев искать убежища в пещерах. Они были «пещерниками», троглодитами.

Хотя пещеры были так сыры, что даже медведи, судя по найденным костям, заболевали в них ревматизмом, все же благодаря огню они становились относительно удобными, давая и кров, и тепло, и возможность обороны. Но эти пещеры человеку приходилось отвоевывать у пещерных медведей, львов и гиен. Возможно, что пылающая головня была главным оружием человека, устрашавшим зверей. Пещера была для человека не только жилищем, но и мастерской. Здесь находят и готовые орудия неандертальцев, и осколки кремня, отлетавшие при раскалывании и оббивке, и т. д.

Неандертальцы не только устраивали себе жилища, но, возможно, носили уже и одежду. Об этом свидетельствует существование у них скребков, которые очень похожи на скребки эскимосов. А эскимосы употребляют эти скребки для обработки меха и кожи.

Несомненно, что в местах с холодным климатом первая одежда человека состояла из звериных шкур. Она, должно быть, напоминала ту меховую одежду, которую носят современные индейцы на Огненной Земле.

В неандертальском обществе, видимо, уже существовало и углублялось довольно четкое разделение труда. Охота на крупных зверей, погоня за ними, устройство ловчих ям, выслеживание дичи — все это становилось преимущественно мужским занятием. Оббивка (ретуширование) камня для получения острых краев, устройство охотничьей облавы на такого крупного зверя, как мамонт, знание повадок и уловок разных хищников — все это, несомненно, связано было с усилением роли и значения старших по возрасту. Старшие члены общества являлись обладателями опыта, накоплявшегося от поколения к поколению, который они передавали своим потомкам.

Некоторые ученые предполагают, что у неандертальцев существовала уже членораздельная звуковая речь. Возможно также, что у неандертальцев зародилась и религия. Есть целый ряд находок, который позволяет нам сделать такое предположение.

В нескольких неандертальских стоянках скелеты найдены в таком положении, которое свидетельствует о том, что покойников хоронили, а не бросали на произвол судьбы, на съедение зверям, как это, вероятно, делал обезьяночеловек. В пещере Киик-Коба (в Крыму) обнаружены совершенно явственные следы того, что неандертальских покойников погребали, и притом в скорченном положении, подгибая у них ноги к подбородку. Рядом с покойниками обнаружены орудия, кости, куски охры и т. д. Значит, покойников не только погребали, но и клали вместе с ними пищу и орудия.

Далее, в некоторых пещерах вместе с орудиями неандертальцев обнаружены в специально устроенных загородках и углублениях целые склады черепов пещерного медведя. Эти черепа не случайно попали сюда, а сложены человеческой рукой. Это дало основание предположить, что у неандертальцев существовала уже какая-то колдовская обрядность, вроде той, какая имеется у некоторых современных дикарских племен, тоже складывающих в особое место медвежьи черепа с колдовской целью.

Подобных находок, однако, очень немного. Мы не вправе утверждать, что у неандертальцев уже наверное существовала вера в какой-то сверхъестественный и загробный мир. Возможно, что неандертальцы погребали не всех покойников, а только некоторых (многие неандертальские останки найдены без всяких признаков погребения); возможно также, что и медвежьи кости складывались не с колдовской, а с продовольственной целью. Эти находки свидетельствуют и о том, что у неандертальцев могли иногда, например в результате удачной охоты, появляться кое-какие, случайные конечно, запасы пищи.

Мы, разумеется, не в состоянии еще представить себе полную картину жизни неандертальцев. Одно, во всяком случае, ясно: хотя они и находились еще на низшей ступени дикости, но все же уже значительно превосходили обезьянолюдей и по своему развитию и по своему умению приспосабливаться к природным условиям. Усовершенствование техники камнеобделывания, развитие охоты, пользование огнем, приспособление пещер для жилья, изобретение одежды, — все это дало неандертальцам возможность продержаться в эпоху грозного третьего оледенения. Много их должно было погибать от стужи, голода и диких зверей. Однако тот факт, что останки неандертальцев найдены во многих местах, доказывает, что они были широко распространены на земле и что они сумели приспособиться к этим новым условиям жизни.

Вследствие низкого развития производительных сил, в силу бродячего образа жизни, в силу замкнутости и косности первобытных стад, наконец, в силу подавленности борьбой за существование, умственный кругозор обезьянолюдей, их мышление отличались крайней бедностью, узостью и застойностью.

Человека, как мы видели, выделяет из мира животных активное приспособление к природе — труд, ставший необходимым условием его существования.

С самого выделения из мира животных общественного человека, когда он был еще формирующимся человеком (сперва обезьяночеловеком, а потом неандертальцем), зародилась и духовная культура.

Производство орудий, повторяясь изо дня в день, из поколения в поколение, должно было отразиться и закрепиться в головах людей как определенные технические навыки. Умение производить простейшие деревянные и каменные орудия было важнейшим признаком этой простейшей культуры и явилось начальной формой человеческих знаний.

Крайне низкий уровень производительных сил, ничтожная производительность общественного труда определили медленное, постепенное накопление различных навыков, опыта, умения и знаний.

Это было еще стадное мышление, как его называли Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии». Они установили и два основных признака этого стадного мышления: во-первых, каждое человеческое стадо еще не выделяло себя из окружающей природы, во-вторых, каждый член стада не выделял себя из остального стада. Таким образом, в стадном познании древнейшего человечества не противопоставлялись индивид, общество и природа.

Первый же признак этого мышления, охарактеризованный Лениным в словах: «инстинктивный человек, дикарь, не выделяет себя из природы»[18], находит себе подтверждение в мифологии всех стран и народов, где человек отождествляет себя с зверями, птицами, растениями.

Ленин считал, что для истории мышления необходимо знание истории языка. В своей статье «Относительно марксизма в языкознании» («Правда» 20 июня 1950 г.) И. В. Сталин пишет: «…язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества…».

Язык (речь) человека зарождается с развитием стадного мышления. Без мысли не может существовать язык, членораздельная человеческая речь. Недаром Маркс и Энгельс говорят, что непосредственная действительность мысли — это язык, а Ленин сравнил предложение с «ячейкой», «клеточкой» человеческого познания.

Советская наука в лице великого физиолога Ивана Петровича Павлова и его продолжателей в учении о высшей нервной деятельности животных и человека дает замечательные материалы для восстановления процесса формирования мышления у древнейших людей.

Итак, без мышления и без общества не может существовать язык. Но что же заставило людей сплотиться в общество и выработать мышление и его неизбежную спутницу — членораздельную речь?

Маркс и Энгельс доказали, что труд по изготовлению орудий и вытекающее из него господство человека над природой и явились основой человеческого общества, а следовательно также мышления и языка.

«…развитие труда, — говорит Энгельс, — по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества… формировавшиеся люди пришли к тому, что у них явилась потребность что-то сказать друг другу.

Потребность создала себе орган: неразвитая глотка обезьяны преобразовывалась медленно, но неуклонно, постепенным усилением модуляций, и органы рта постепенно научились произносить один членораздельный звук за другим… объяснение развития языка из процесса труда и вместе с ним является единственно верным…»[19].

Товарищ Сталин пишет:

«Язык есть средство, орудие, при помощи. которого люди общаются друг с другом, обмениваются мыслями и добиваются взаимного понимания. Будучи непосредственно связан с мышлением, язык регистрирует и закрепляет в словах и в соединении слов в предложениях результаты работы мышления, успехи познавательной работы человека и, таким образом, делает возможным обмен мыслями в человеческом обществе.

Обмен мыслями является постоянной и жизненной необходимостью, так как без него невозможно наладить совместные действия людей в борьбе с силами природы, в борьбе за производство необходимых материальных благ, невозможно добиться успехов в производственной деятельности общества, — следовательно, невозможно само существование общественного производства. Следовательно, без языка, понятного для общества и общего для его членов, общество прекращает производство, распадается и перестает существовать, как общество. В этом смысле язык, будучи орудием общения, является вместе с тем орудием борьбы и развития общества»[20].

Древнейшие следы человека на территории СССР

История СССР начинается с появлением первых людей на необъятных просторах нашей родины. Археологи открыли множество памятников пребывания здесь человека в отдаленные, бесписьменные времена. Сопоставление этих памятников с материалами, собранными этнографами вне Европы, у племен, стоявших на ступени дикости или варварства, позволило пролить свет не только на материальную культуру, но и на общественный строй тех безыменных обществ, которые составляли население нашей страны в незапамятной древности. Лингвистические (языковые) и фольклорные (созданные народным творчеством) данные вместе с антропологическими (костные остатки человека) и естественнонаучными («окаменелые» остатки животных и растений, геологические пласты и т. д.) облегчают исследователям древнейшего периода истории СССР восстановление этого далекого времени.

В 1935–1936 гг. на восточном побережье Черного моря, в окрестностях Сухуми (Абхазия), собраны на древних террасах Черного моря на высоте 60—100 метров над его современным уровнем ручные рубила в сочетании с грубыми кремневыми отщепами неопределенных форм. Это самые древние памятники культуры из всех найденных доныне на нашей земле. К сожалению, остатков людей, выделывавших эти жалкие орудия, пока открыть не удалось[21].

В Армении, где после Великой Отечественной войны найдено еще больше ручных рубил, также не найдено костей тех людей, которые их выделывали.

Древнейшие человеческие кости, найденные у нас, принадлежат неандертальцам. Сделаны эти находки не только в Крыму, близ Симферополя, в пещере Киик-Коба, но и в Узбекистане, близ афганской границы, в пещере Тешик-Таш.

Географическое положение Крымского полуострова, его отдаленность от мест оледенения ставили его в более благоприятные климатические условия, чем Восточную Европу. Поэтому очень возможно, что во время наиболее суровых периодов оледенения четвертичного периода животные и человек находили себе пристанище в Крыму. При раскопках грота Киик-Коба обнаружены кремневые орудия, остатки крупных животных, следы очага и, самое главное, остатки самого человека — неандертальца, спасавшегося во время оледенения на территории нашей родины, в пещерах Крымских гор.

Эти остатки представляют собой скелет ребенка (очень сильно раздавленный) и части скелета взрослого человека, расположенные в углублении; кости этого древнего человека, хранящиеся сейчас в Ленинградском музее антропологии и этнографии, ценны не только тем, что они принадлежат неандертальскому человеку, но еще и тем, что найдены в яме.

Не сразу можно было решить: является это углубление случайным или искусственным? Целый ряд данных (центральное положение на площадке пещеры, соответствующая очертаниям лежащего человека форма могильной ямы) указывает на ее искусственное происхождение. Это — могила, памятник древнейшего погребения. Возникает вопрос, куда же девалась остальная часть скелета. Над самым погребением было открыто довольно глубокое очажное углубление. Более поздние обитатели пещеры, когда рыли это углубление, дошли, очевидно, до самой могилы, в центральной ее части, причем человеческие кости, вероятно, при рытье были выкинуты вместе с землей, так что остались лишь жалкие остатки неандертальского скелета.

Если это объяснение Бонч-Осмоловского правильно, то перед нами могила, памятник древнейшего погребения. Это говорит о появлении религиозных представлений у неандертальцев.

Найденные при раскопках кремневидные орудия относятся к типу позднеашёльскому и мустьерскому. Скребла, остроконечники, найденные тут же кости с нарезами поясняют применение этих орудий. Кремневидными орудиями вспарывали и разрезали шкуры, расчленяли тушу, отрезали и соскабливали с костей мясо. Скреблом соскабливали надкостницу с костей, из которых приготовляли костяные шилья, правда, еще редко встречавшиеся. Скреблом и наконечником производили и несложную обработку дерева. Остроконечники использовались в виде наконечников копья и употреблялись для просверливания дерева и кож, для разделывания дичи, так как края у них были пилообразные. Найденные здесь миниатюрные ручные рубила не могли служить у киик-кобинского жителя в качестве действительных рубил или ударников, они скорее всего употреблялись так же, как и скребла, благодаря своим режущим краям, для резания и скобления.

Остатки крупных животных — быка, оленя, лошади, сайги и мамонта, найденные в гроте Киик-Коба, говорят о том, что неандертальский человек, так же как и его собратья — неандертальцы Западной Европы, не удовлетворялся ловлей мелких животных, он охотился и на крупного зверя. Но отдельные охотники-неандертальцы с их примитивными орудиями не могли рисковать нападать на крупных животных. Это было под силу только целому коллективу. Кроме того, по предположению Бонч-Осмоловского, на крупного зверя не нападали, а гнали его к обрыву, запугивая огнем.

«Окружив целой ордой отбившееся от стада животное, запугав его огнем (факелами), криками, стуком и бросанием палок, его затем гнали к обрыву, с которого оно падало и разбивалось. Камни и дубины служили в этом случае для добивания уже искалеченного при падении зверя. Местоположение грота Киик-Коба, расположенного на углу скалистого массива, полого спускающегося к северу, представляет в этом отношении большие удобства»[22].

Очажные остатки свидетельствуют о том, что древний человек пещеры Киик-Коба, так же как и неандертальцы других стоянок, имел в своем распоряжении огонь. Пользовался ли он им в готовом виде или сам добывал трением, не легко решить. Ни в данном, ни в других подобных местонахождениях не найдено тому никаких доказательств.

Другая находка остатков неандертальского человека на территории СССР, как уже указывалось, была сделана в Узбекской ССР, в гроте Тешик-Таш. Этот грот расположен на юге Узбекистана, в горной гряде Байсун-тау. Гряда Байсун-тау тянется с северо-востока на юго-запад на протяжении 150 километров. Раскопки в этом гроте производились летом 1938 года. Здесь были обнаружены обломки костей животных, обработанные камни и остатки очажков. Сразу же под культурным слоем, на глубине 25 сантиметров от поверхности, был открыт у стены грота череп человека, лежавший затылком кверху. Череп был раздавлен верхними слоями земли, но кости оказались в хорошей сохранности.

Череп лежал в небольшом углублении; тут же, около черепа, были найдены в разрозненном состоянии и другие кости скелета: первый шейный позвонок, фрагменты ребер, ключиц, плечевой кости и бедер. Между ребрами человека был найден копролит хищника; на некоторых костях имелись следы зубов хищника. Все обнаруженные остатки человека были подвергнуты самому тщательному изучению в Институте антропологии в Москве, после чего был сделан вывод, что обладателем этих костей был мальчик-неандерталец.

Неандертальский мальчик из Тешик-Таш. (Скульптура М. М. Герасимова).

Чрезвычайно интересно, что тут же, в первом культурном слое, около останков человека, лежали парами крупные козлиные рога. Три пары рогов сохранились целиком. Другие две пары представляли собой обломки, отдельные фрагменты. Но все эти пары рогов располагались вокруг скелета человека, причем большинство из них лежало острием книзу или наклонно к скелету. Очевидно, здесь мы имеем следы ритуального погребения, что опять-таки указывает на возникновение ложных — религиозных представлений у первобытных людей.

В пещере Тешик-Таш откопаны также кремневые орудия и остатки костей животных, очажки, зола и древесный уголь.

Из всех найденных в Тешик-Таше орудий, сделанных преимущественно из кремнистого известняка темного серого цвета, большое место занимают нуклеусы. Нуклеусами называют кремневое ядро, от которого при помощи ручного рубила откалывали более мелкие пластинки, как это делали и люди из грота Киик-Коба. Кроме них, найдены каменные миндалевидные ручные рубила, скребки и остроконечники.

Для обитателей пещеры Тешик-Таш излюбленной дичью служили горные козлы, в пещере Киик-Коба — гигантский и благородный олени и антилопа сайга. Но охота была еще столь неразвита, что, несмотря на различие дичи, охотничьи орудия были крайне схожи. Вселение в пещеры, меховая одежда, употребление естественного огня, охота — все это свидетельствует о том, что неандерталец смог проникнуть из зоны субтропиков в страны с более холодным климатом.

Кроме этих двух описанных стоянок неандертальского человека, на территории СССР имеются еще другие. Но в них не обнаружены остатки скелетов древнейших людей, а имеются лишь орудия, очажные остатки и кости животных. Однако обилие этих орудий и сходство их с мустьерскими орудиями свидетельствуют о наличии в этих местах и человека, создавшего их в отдаленные времена.

Главные очаги распространения неандертальского человека на территории СССР — это Крым, Кавказ, Закавказье и Средняя Азия, а также южная часть Украины. Выше, севернее, человек не проходил, так как наступавшие в тот период ледники доходили одним языком до Днепра, а другим — до междуречья Дона и Волги. Стоянки, обнаруженные на нашей родине, бывают двух типов — открытого и закрытого, или пещерного. К первым относится стоянка в селении Кодак на Днепре, близ Днепропетровска. Это свидетельствует о том, что еще до предпоследнего оледенения на Украину проникли мустьерцы. Археологические раскопки, производившиеся в 1934 году в древней террасе Днепра, обнаружили под напластованиями речных отложений и лёсса (до 20 метров толщиной) следы открытой стоянки, судя по найденным орудиям, мустьерского человека. Об этом свидетельствуют и откопанные кости предка мамонта, так называемого слона трогонтерия, кости сибирского носорога, пещерного медведя, пещерного льва и др. Орудия, найденные в культурном слое, являются характерными орудиями мустьерского типа — остроконечники, скребла, дисковидные нуклеусы. Мустьерцы удерживались на Украине и в течение оледенения, как показывают следы их пребывания на Северном Донце, близ впадения в него реки Деркула, и у хутора Красный Яр. В обеих стоянках мустьерские орудия изготовлены из кварцита. Объясняется это тем, что в окрестностях стоянки не было кремня.

Обнаружены еще две мустьерские стоянки на Украине: Кастеривцы, в окрестностях Залищикова, и Яново, в окрестностях Теребовли. Наличие такого количества стоянок на территории УССР позволяет нам предположить, что эта территория была до и во время рисского оледенения заселена редкими группами людей-дикарей.

В 1939 году археологическая экспедиция на реку Десну (под руководством М. В. Воеводского) открыла в четырех местах орудия мустьерского типа. В двух местах, близ села Пушкари в Черниговской области и у деревни Неготино в Орловской области, были обнаружены мустьерские орудия под отложениями морены самого большого (рисского) оледенения.

Но здесь же найдены орудия, которые по технике обработки следует отнести к более высокому типу. Это более тонкие ножевидные пластинки, резцы, костяные шилья. Поэтому стоянку у станицы Ильской следует считать переходной от мустьерской к более поздней, так называемой солютрейской.

Пещерные стоянки в СССР встречаются преимущественно на Крымском полуострове. Там, кроме уже знакомой нам пещеры Киик-Коба, имеется много других стоянок неандертальских жителей. В гротах Шайтан-Коба, Чокурча, Аджи-Коба и в Бессергеновке (около Таганрога) найдены те же кремневые мустьерские орудия и кости крупных животных. Все крымские находки доказывают, что этот полуостров представлял собой территорию, относительно густо населенную в ледниковый период людьми каменного века — неандертальцами, находящимися на низшей ступени дикости.

На Кавказском побережье Черного моря, преимущественно в окрестностях Сочи, также обнаружено несколько пещер со следами обитания в них мустьерцев (орудия труда и остатки животных), например пещеры Ахтырская, Наволишенская.

В Абхазии обнаружены стоянки людей на более низких (30–40 метров над уровнем моря) террасах: хотя человеческих костей здесь не найдено, но обнаружены орудия мустьерского типа.

Более сложное материальное производство, засвидетельствованное находками в мустьерских стоянках, приводит и к изменению природы самого человека: неандерталец и в физическом и в умственном отношении был выше обезьянолюдей. Полагают, что в более крупных стадах неандертальцев беспорядочное общение полов стало вытесняться кровнородственной семьей, при которой брак между людьми смежных поколений (родителями и детьми) запрещен. Различия пола и возраста в более сложном производстве неандертальцев становятся основой для зарождающегося половозрастного разделения труда. Растет и крепнет человеческое мышление на базе развивающейся трудовой практики. Но благодаря крайнему еще бессилию неандертальского дикаря в борьбе с природой, из самых темных представлений его о собственной и внешней природе начинают складываться фантастические представления об этих угнетающих его силах природы.

Так кончается дорелигиозный период. Могила неандертальца в Киик-Коба, разрушенная другими неандертальцами, позднее проникшими в эту же пещеру, череп неандертальского ребенка в Тешик-Таш, окруженный пятью парами козлиных рогов, воткнутых в вертикальном положении в землю, говорят о религиозных представлениях неандертальцев.

Пользуясь огнем, кутаясь в меха, добывая охотой мясо и жир, укрываясь в отбитых у пещерных медведей пещерах, неандертальцы не только не отступили на юг перед надвигавшимися ледниками, но, продолжая развивать производительные силы, поднялись с низшей ступени дикости на среднюю.

Средняя ступень дикости

Вероятно, в поздний ледниковый период, более ста тысяч лет тому назад, на нашей территории появляются вместо неандертальцев люди современного типа, так называемые неоантропы («новые люди»). Их происхождение от неандертальцев доказывается тем, что некоторые неандертальские черты присущи части найденных скелетов. Открыто несколько стоянок, относящихся к тем временам. Человек продвинулся, преодолевая суровые климатические условия, далеко на север. Стоянки в Карачарове (близ Мурома), в районе Перми, в районе Иркутска (Мальтинская), в Красноярске на Енисее (Афонтова гора) указывают на продолжающееся продвижение наших предков на север. Ввиду недостатка пещер, они в борьбе со стужей изобретают искусственные жилища — землянки. Неоантропы, их оставившие, выделывали не только разнообразные орудия из камня (ножи, скребки, сверла, резцы, наконечники дротиков и копий и пр.), из кости (иголки, проколки, наконечники дротиков) и рога (наконечники гарпунов), но и разнообразные произведения искусства. Особенно многочисленны женские статуэтки, гораздо реже изображения животных. Время, в которое жили эти ископаемые предки, называется поздним палеолитом.

Ископаемый «новый человек» еще шире заселил землю, еще энергичнее продвигался по ней, чем неандерталец.

Всюду, где мы сталкиваемся с новым человеком, ископаемым или современным, мы находим его стоящим не ниже, чем на средней ступени дикости. Но средняя ступень дикости — это уже такой уровень культуры, когда человек научился ловить рыбу и водяных животных, когда у него зародилось судоходство и когда он научился добывать огонь трением. «…с этой новой пищей, — говорит Энгельс, — люди стали независимыми от климата и местности; следуя по течению рек и по морским берегам, они могли даже в диком состоянии расселиться на большей части земной поверхности»[23].

Средняя ступень дикости начинается с употребления в пищу рыбы и с применения огня.

Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» отмечает для этой ступени «…обладание огнем, добывавшимся трением…»[24].

Это добывание огня трением, по мнению Энгельса, высказанному в «Анти-Дюринге», имело великое освобождающее человечество значение, так как «…оно впервые дало человеку господство над определенной силой природы и благодаря этому окончательно оторвало его от животного царства»[25].

Эти взгляды Маркса и Энгельса на начало средней ступени дикости блестяще подтверждены новыми успехами археологии, этнографии и антропологии.

Метательные палицы-бумеранги австралийцев.

Источники для изучения средней ступени дикости не толь ко гораздо обильнее, но и значительно разнообразнее, чем для ее низшей ступени. Кроме памятников, здесь впервые в наше распоряжение попадают реликты.

Памятники показывают значительно более сложное общественное производство, чем на низшей ступени дикости. Развивается исконное собирательство, становясь монополией женщин. Охота, сделавшись мужской отраслью производства расщепляется на звероловство и рыбную ловлю. К растительной и мясной пище присоединяется рыбная с моллюсками.

В культурном отношении наши предки, жившие в эту эпоху, не уступали предкам испанцев, французов, германцев, обитавшим в Западной Европе. Для значительной части Европы конец ледникового периода был «веком северного оленя» Такое название эпохи позднего палеолита в Европе объясняется тем, что этот представитель полярной фауны крайне распространился по бедной тогда лесами Европе, проникнув у нас в Крым, а на западе — в северные части Италии и Испании.

Если подтвердится мнение советского палеозоолога В. И. Громова, что в стоянке на Афонтовой горе (близ Красноярска на Енисее) открыты кости домашней собаки, то можно допустить, что в области охоты наши предки даже опередили тогдашнюю Западную Европу, где древнейшая домашняя собака известна лишь с послеледниковых времен.

Правда, кости рыб и раковины моллюсков реже встречались в стоянках этой эпохи в нашей стране, чем в Западной Европе. Кости рыб известны только из нескольких позднепалеолитических стоянок Крыма и Новгорода-Северского (Украина), раковины моллюсков находились археологами чаще. Но редкость находок рыбьих костей можно объяснить вовсе не тем, что рыболовство было у нас менее развито, а тем, что рыбьи кости очень плохо сохраняются в земле.

Богатый материал для характеристики жизни первобытных общин дали археологические раскопки стоянок позднего палеолита на Украине. Наиболее ранней среди них оказалась Пушкаревская, в Черниговской области, на правом берегу реки Десны, в 20 километрах к северу от Новгорода-Северского. Эта стоянка была раскопана в 1932 году. Она находилась на довольно высоком берегу у самой реки. Близость воды объясняется новым видом занятий древних людей этого периода, а именно рыболовством.

В Пушкаревской стоянке найдены характерные верхнепалеолитические каменные орудия небольшого размера, обработанные при помощи ретуши; ножевидные пластинки, отколотые от основного ядра — нуклеуса. Эти пластинки, средний размер которых составляет от 5 до 10 сантиметров длины, а в других стоянках чаще и еще меньше, применялись в соединении, с деревянной ручкой, в которую они вставлялись, и представляли собой ножи, пилки, копья. Вставленная в расщепленный конец деревянной рукоятки острая кремневая пластинка прикреплялась при помощи ремня или шнура, сплетенного из растительных волокон. Кремневые осколки, необработанные пластинки, нуклеусы, найденные в данной стоянке, указывают на то, что здесь же было и место изготовления орудий труда. Это сочетание места обитания и места производства орудий не во всех стоянках совпадало. Иногда орудия обрабатывались вне стоянки и в нее приносились уже в готовом виде.

Стоянка древнекаменного века в Бурети (по рис. худ. В. Д. Запорожской).

Интерес представляет собой откопанная в стоянке землянка глубиною в полметра, в которой дикари прятались от холода. Раскопками было раскрыто лишь основание жилища, верхние части не уцелели. Большие кости мамонта, найденные тут же, служили, возможно, для прикрепления шкур животных к стенам землянки или для укрепления потолка, который мог состоять из большой шкуры мамонта. Общая площадь такой землянки около 50 квадратных метров. В ней люди жили целыми группами — коллективами, которые должны были вести общее хозяйство. Таким образом, эти землянки были общинными домами. В четырех местах в стенки жилищ были вкопаны верхние челюсти с торчащими в них зубами. Возможно, что эти челюсти служили подпорками землянки, а возможно, что они использовались в качестве сиденья или места работы.

На полу землянки обнаружены остатки трех очагов, с толстым слоем золы и костяных углей. Использование костей убитых животных в качестве топлива было в палеолитическую эпоху довольно распространенным явлением. Кости, если на них остался еще небольшой слой жира, горят медленно и дают много тепла. Жители Пушкаревской стоянки, возможно, почти вовсе не знали дерева, так как Украина была в то время безлесной тундрой.

Пещерная гиена. Статуэтка верхнего палеолита.

Об использовании костей в качестве топлива сообщает и греческий историк Геродот. Он описывает, как скифы, жившие на юге современной территории Украины, варили быка: сдирали с быка шкуру, очищали мясо от костей, бросали мясо в котел, а кости под котел и разжигали костер. «Таким образом, — замечает Геродот, — бык сам себя варил».

Кроме каменных орудий, в Пушкаревской стоянке обнаружено большое количество и костяных орудий, а это является очень характерным для верхнего палеолита. Некоторые из этих орудий — очень редкой, оригинальной формы; например костяные палочки с утолщениями и перехватами. Наряду с ними в Пушкаревской стоянке найдены и более известные костяные орудия: шилья, проколка из кости мамонта. Имелись и элементы некоторых украшений или амулетов; это круглые, с крупным отверстием в середине, подвески. Возможно, что и упомянутые костяные палочки с утолщениями также служили украшениями.

Жители Пушкаревской стоянки, очевидно, украшали свое тело красками. Об этом можно судить по находкам в землянках, рядом с костяными украшениями, большого количества кусков черной и коричневой минеральной краски.

Кости животных в Пушкаревской стоянке принадлежат дикой лошади, северному оленю, волку, песцу, мамонту. Эти животные наглядно характеризуют климат и ландшафт Черниговской области несколько тысячелетий тому назад.

Окончание ледникового периода, наступление современного этапа в истории земли означало рост лесов на нашей земле и одновременно увеличение пресноводных ее бассейнов. Осваивая эти леса и воды, наши предки совершенствовали свои орудия звероловства и рыболовства.

В начале современного периода продолжается движение их на север. Археологи находят памятники этой эпохи в разных областях СССР. Появляются мелкие, с ноготь величиной, каменные орудия («микролиты»), служившие сперва вкладыша-ми в костяные (а возможно, и в деревянные) наконечники гарпунов. Появляются грубые, тяжелые, необходимые для борьбы с лесом крупные каменные орудия — «макролиты».

На средней ступени дикости каменные орудия становятся более совершенными по выработке и более разнообразными по назначению. Камень (кремень, кварцит и другие породы, поддающиеся расщеплению на пластинки) обрабатывается уже не простой оббивкой, а более сложным способом, который в археологии называют отжимом. Отжим, или отжимание, заключается в том, что от каменного осколка для придания ему нужной формы мелкие пластинки не отбиваются, а отдавливаются, отжимаются при помощи каменного или костного стержня, «отжимника», на который надавливают сверху. Этим же способом люди стали обрабатывать кость и рог, которые путем простого скалывания обрабатывать невозможно.

Если у неандертальцев каменные орудия состояли только из скребел и остроконечников, притом очень грубо отделанных, то у ископаемого нового человека современного типа каменные орудия отличались и большим разнообразием и большим изяществом отделки. Наряду со скреблами и остроконечниками мы находим здесь и шилья, иглы, гарпуны разной формы, наконечники для копий и даже копьеметалки, похожие на те, которые встречаются у австралийцев. Для того чтобы охотнику можно было сильнее размахнуться и дальше метнуть копье, австралийцы употребляют, например, узкую дощечку с желобком и выступом, в который упирается копье. Обилие гарпунов и крючков в стоянках конца ледникового периода показывает, что рыболовство получило в этот период большое распространение.

Но и на этом не останавливалась техника обработки камня на стадии дикости. В стоянках ископаемых обитателей Европы археологами в большом количестве обнаружены каменные орудия с очень тонкими, как бы наточенными краями. Их называют афилированными (от французского слова «филь» — нить) орудиями, так как лезвие у них очень ровное, выведенное, как по нитке. Эти орудия бывают двух видов: либо это огромные, массивные осколки — макролиты (большие камни), либо это очень мелкие, иногда величиной с ноготь, осколки кремня, которым искусственно придана правильная геометрическая форма, например треугольника. Назначение первых было довольно ясно; назначение вторых, так называемых микролитов (малых камней), осталось бы непонятным, если бы они не были обнаружены у некоторых современных отсталых племен. Если макролиты представляли собой самую древнюю, грубую форму топора, то микролиты употреблялись для разных целей. Их вделывали в гарпуны с таким расчетом, чтобы при попадании гарпуна эти осколки застревали в ране и разрывали ее; их использовали в качестве зубьев для пил, их применяли при разрисовывании тела и т. д. Афилированная техника явилась высшим достижением раннекаменного века, палеолита, и служила переходом к неолиту, к эпохе шлифовки камня.

Добывание огня у австралийцев.

Разумеется, и у ископаемых дикарей наряду с каменными, костяными и роговыми орудиями имелись и деревянные. У них, наверное, имелась землекопалка, то есть заостренная, а нередко и обожженная на одном конце палка, которая у австралийцев и многих других отсталых племен служит при собирательстве для выкапывания клубней и кореньев. У них, несомненно, имелись и метательные деревянные орудия: ведь и у австралийцев существуют особые метательные палицы — бумеранги, имеющие дугообразную форму. Некоторые бумеранги изготовляются с таким расчетом, чтобы они, описав в воздухе винтообразную замкнутую кривую, падали к ногам искусного охотника. Вероятно, у наших ископаемых предков существовали также и весла. Однако остатки деревянных орудий обнаруживаются археологами крайне редко, по той простой причине, что дерево очень плохо сохраняется в земле.

В силу неравномерности исторического развития на самом маленьком из материков — Австралии — уцелели живые «ископаемые общества» — представители этой ступени дикости. В этнографии и первобытной истории принято их кратко обозначать как «австралийские», подразумевая под этим коренное, туземное население Австралии, принадлежащее не к белой, а к особой — темнокожей и волнистоволосой расе, называемой антропологами «австралийской».

Еще недавно в австралийцах видели прямых потомков первичной человеческой расы. В стране таких живых диковинок, как однопроходные и утконос или двуутробные кенгуру, надеялись найти наиболее древнее человеческое общество на земле. Однако более углубленные исследования окончательно разрушили заманчивую мечту найти «живого» первично-примитивного человека на австралийской почве. Прежде всего, люди появились в Австралии, вероятно, всего несколько десятков тысяч лет назад: в третичных и ледниковых слоях не найдено сколько-нибудь достоверных следов человека.

Копание палкой у австралийских дикарей.

Волнистые, с овальным поперечным сечением волосы и густая растительность на подбородке сближают австралийского дикаря с людьми белой расы. Но несомненно, что австралийцы составляют совсем особую расу внутри современных представителей нового человека. В Австралию они переселились, вероятно, в послеледниковую эпоху, привезя с собой одомашненную собаку (динго). В послеледниковую эпоху распределение воды и суши в Тихом океане могло быть иным.

Но сплошного материкового моста, соединявшего Австралию с другими частями света, несомненно, не было. Некоторая близость австралийской расы к дравидам, населяющим теперь южную часть Индостана, и находка Дюбуа двух «протоавстралийских» черепов в Вадъяке, на острове Яве, делают весьма вероятным азиатское происхождение австралийцев, тем более что в 1940 году в Австралии, близ Мельбурна, найдены черепа, очень похожие на вадъякские.

Попавшее в Австралию население испытало очень суровую борьбу за существование. Австралия обильна степями и бедна пищей. Когда-то ее климат был более влажный: так, соленое озеро Эйр некогда было в три раза больше, и в его тогда еще пресных водах водилось множество рыбы. С тех пор солончаки и сухие степи избороздили австралийский материк. Со вторжением белых туземцы с конца XVIII века вытесняются в самые бесплодные места Центральной Австралии. В соседстве с белыми «цивилизаторами» они все более вымирают: сейчас их из первоначальных 500 000 осталось всего около 60 000 человек.

Ясно, что австралийцы вовсе не первобытны. У них была своя история. Их предки морем попали на южный материк. Потомки едва ли сразу забыли судоходство. На побережье Австралии местами обнаружены огромные скопления раковин, мусора, костей рыб и мелких (сумчатых) животных. Австралийцы были задержаны в своем развитии как оскудением австралийской природы, так и изолированностью своего материка, благодаря которой влияние более культурных островитян, а затем и европейцев было незначительным.

Наиболее примитивным среди изученных к настоящему времени австралийских племен является племя урабунна, живущее в центре австралийского материка, на берегу озера Эйр.

Урабунна ведут бродячий образ жизни: мужчины занимаются охотой, но, как и все австралийцы, за исключением туземцев полуострова Йорк, не знают лука и стрел, женщины занимаются собирательством. По всему своему культурному облику они могут быть отнесены к средней ступени дикости (они добывают огонь трением, знакомы с рыбной ловлей и т. д.).

Как изучение ирокезов позволило раскрыть строение родового общества начальной ступени варварства, так исследование наиболее примитивного из австралийских племен — урабунна — позволяет истории первобытного общества восстановить общественную организацию средней ступени дикости.

Перед нами общество, к моменту соприкосновения с ним европейцев не вышедшее из стадии каменного века, археологически датируемое ранним протонеолитом, употребляющее орудия деревянные, каменные, костяные.

Здесь наблюдается не только кооперация, но и разделение труда — основное половое, менее резко выраженное — возрастное. Мужчины занимаются звероловством и рыбной ловлей, изготовлением орудий труда, женщины — собирательством.

Урабунна вовсе не знают земледелия, даже в самой зачаточной форме.

Постоянных запасов пищи нет. Домашних животных у них нет, за исключением полудикой собаки динго.

Живут урабунна временными стоянками, а не деревнями, вынужденные в поисках пищи бродить по своей территории. Таким образом, для урабунна характерен бродячий образ жизни.

Таково производство урабунна, определяющее их общественный строй.

Точно урабунна сосчитаны не были. Известен средний размер других австралийских племен — несколько сот, самое большее 1200 человек. Все члены племени не могут жить вместе постоянно, так как нельзя обеспечить такое «большое» количество людей пищей. Поэтому повседневно соплеменники живут более мелкими постоянными объединениями — группами или ордами.

Каждая из них владеет частью племенной территории — кормовой областью, по которой и бродит в поисках пищи.

Все члены племени, а следовательно, и всех орд, его составляющих, признают себя родственниками. Близкие родственники не могут вступать в брак между собой (родители и дети, родные братья и сестры).

Это говорит о том, что у урабунна брачные отношения упорядочены. Дети братьев и дети сестер, называемые нупа (наши двоюродные братья и сестры), должны становиться супругами, которые тоже называются нупа. Ни по имени, ни фактически урабунна не знают индивидуального брака (единобрачия). Их брак — групповой, участниками брачной группы являются несколько мужчин и несколько женщин.

Муж и жена (в этой групповой «семье») должны принадлежать к двум разным половинам племени, из которых одна у урабунна называется зеленой змеей, а другая — бурой змеей.

Принадлежность к тому или другому брачному классу каждый урабунна наследует от матери, а не от отца. Отцовство в смысле родительства у урабунна неизвестно. Отцами именуются у них групповые мужья их матерей. От матерей же наследуется и принадлежность каждого урабунна к определенной, так называемой «тотемической», группе — кенгуру, змеи, водной курочки, сливового дерева и т. п. Каждая такая группа считает себя находящейся в «родстве» с данным видом животных или растений. Таким образом, на средней ступени дикости, судя по урабунна, племя состояло из большого числа групповых семей и орд, из немалого количества тотемических групп и делилось, кроме того, на два брачных класса; советские этнографы правильно придали большое значение этому делению племени на две брачные половины и предложили назвать его дуальной организацией (от латинского слова «дуалис» — двойной).

Мы видим большую сложность общественного устройства урабунна. Эта сложность предполагает длинный путь для своего развития из простейших форм. Значит, должно было существовать племя с организацией менее сложной. Могло и должно было существовать племя и без двух брачных половин, состоявшее из орд. Такое простейшее племя возникло из стадной организации. При всей необычной медленности своего развития стадо все же изменялось. Зачатки разделения труда на основе естественных различий (возраста, пола и пр.) привели, вероятно, в недрах первобытного стада, к зарождению древнейшей формы семьи: стадо обезьянолюдей с беспорядочным половым смешением (промискуитетом) изменилось в неандертальское стадо с кровнородственной семьей.

Зарождение рода

Вопрос о происхождении и развитии рода принадлежит к числу самых запутанных и трудных вопросов в науке о первобытном обществе, но на нем необходимо хоть кратко остановиться, так как без этого останется непонятным очень многое в истории первобытного человечества. В доклассовом обществе семейные и родственные отношения играли неизмеримо большую роль, чем теперь.

Несмотря на то, что ученым не приходилось непосредственно наблюдать людей, стоящих на низшей ступени дикости, можно с полной уверенностью предполагать, что первоначально у людей не было ни семьи, ни брака в настоящем смысле слова, как нет их и у животных, из мира которых выделился человек. У обезьянолюдей, возможно и у неандертальцев, отношения друг с другом имели еще полузвериный характер. Человеческие общества были столь немногочисленны, сами люди были еще столь грубы, столь духовно неразвиты, что никаких ограничений для брака у них не существовало.

Прошли целые тысячелетия, пока первобытные коллективы выросли количественно настолько, что мужчины и женщины при вступлении в брак получили возможность выбора, пока люди так или иначе заметили, (что браки между близкими, кровными родственниками дают хилое, вырождающееся потомство.

У дикарей, разумеется, никаких научных сведений не было, они не догадывались даже о причинах вредности кровосмешения и о благотворности притока свежей крови. Извилистыми путями, ощупью, в результате многовекового опыта дошли они до необходимости устранения брака между близкими родственниками.

Первоначально у людей не было семьи. Однако и тогда выращивание потомства было весьма важным делом для общества: ведь человек, по сравнению с животными, отличается очень малой плодовитостью, к тому же дети его в течение долгого времени совершенно беспомощны и требуют большого ухода. После того как матери отделяли их от себя, в древнейшем человеческом обществе они поступали на попечение всего коллектива. Прочных отношений между мужчинами и женщинами здесь не было. Дети знали только своих матерей, а отцы оставались неизвестными.

Но вот сложилось первое ограничение брака между людьми. Это было запрещение брака между людьми смежных поколений, то есть брака между родителями и детьми. Затем возникло и дальнейшее ограничение, а именно запрещение брака между братьями и сестрами. Но кто же считался здесь братьями и сестрами? Мы называем родными братьями и сестрами детей общего отца и общей матери. Но в древнейшем обществе еще не было прочного единобрачия, и потому отец оставался неизвестным. Вот почему и происхождение считалось там не по отцу, а по матери. Братьями и сестрами считались единоутробные дети одной женщины. Если бы у людей в ту пору существовал обычай называть друг друга таким же образом, как и у нас, то их именовали бы не по отцу, как теперь, а по матери: вместо обращения «Иван Михайлович» или «Мария Владимировна» там употребляли бы обращения «Иван Софьевич» или «Мария Надеждовна». Это кажется нам на первый взгляд странным, но еще немало странного и неожиданного мы узнаем, продолжая наше знакомство с жизнью первобытных людей.

Однако на запрещении браков между родными братьями и сестрами первобытные люди не остановились в своем стремлении избежать кровосмешения. Они стали все больше расширять тот круг близких родственников, брак между которыми объявлялся под запретом. Двоюродные братья и сестры, племянники и племянницы, троюродные и четвероюродные родственники и т. д. — все они постепенно охватывались запрещением вступать между собой в брак. Дикарское племя оказалось разделенным на группы по степени родства, на так называемые брачные классы. Члены этих групп не могли вступать в брак между собой, они должны были искать себе женихов или невест среди других определенных групп. Такой обычай, когда племя разделяется на группы родственников, внутри которых брак запрещен, носит в науке название экзогамии (от греческих слов «экзо» — вне и «гамос» — брак).

Боязнь кровосмешения глубоко вкоренилась в быт дикарей. Австралийцы придерживаются самой строгой экзогамии и нарушение ее карают смертью. «Никто не должен смешиваться с близкой себе кровью, надо брать жену с чужим именем (то есть из другой брачной группы) и из места, наиболее удаленного от того, где ты живешь». Вот как выразил один старик-австралиец главное правило брачных отношений у своих единоплеменников.

В течение тысячелетий культура дикарей крайне медленно, но неуклонно развивалась, техника их, как ни жалка она на наш взгляд, совершенствовалась и лучше вооружала человека на борьбу с природой. Да и сам человек крайне медленно, но неуклонно рос физически и духовно, все дальше уходя от звериного существования. Народонаселение умножалось, племена разрастались, осваивали новые территории и распадались на все большее количество групп, самостоятельно хозяйствовавших на своем участке. Эти группы по-прежнему состояли из кровных родственников, находившихся между собой в разной степени родства, которое по-прежнему считалось по матери. Общее хозяйство и совместное пребывание в этих группах позволяли лучше учитывать близость родства и устранять кровосмесительные браки. В результате племя поделилось на роды, то есть такие экзогамные группы, которые объединили всех хозяйствующих сообща близких родственников и внутри которых брак был запрещен. Мужчины и женщины одного рода должны были искать себе невесту или жениха в другом роде. Каждый род имел свое родовое имя, свой родовой герб, о котором нам еще придется говорить.

Род — это совсем не то, что семья. Семья — это общность людей, основанная на связи между лицами, находящимися в браке, и их потомством. У нас бывают семьи, где живут вместе только родители с детьми, но бывают семьи, где вместе живут и дед с бабушкой, и дяди с тетями, и племянники, двоюродные братья. Такие семьи с большим количеством домочадцев — сравнительная редкость. Но и эти семьи ничего общего не имеют с родом. В роде объединены все близкие родственники по прямой линии (то есть от родителей к детям, внукам и правнукам) и по боковой (братья и сестры, двоюродные братья и сестры, дяди и племянники и т. д.). Они и живут вместе и хозяйствуют вместе. Лишь при заключении брака женщина сама уходит в род мужа или берет его в свой род.

В родовом обществе появляется уже нечто похожее на нашу семью. В результате непрерывного расширения брачных ограничений, в результате стремления женщины покончить с унизительными и тягостными для нее старыми отношениями, при которых брак носил неустойчивый, мимолетный характер, появляется парный брак с парной семьей. Здесь уже налицо единобрачие, то есть более или менее длительный брак одной женщины с одним мужчиной. Семья здесь еще не является хозяйственной клеточкой, как у нас. Хозяйство ведется сообща целым родом, который состоит из многих семей. Это такой общественный строй, который в науке носит название родовой, или первобытной, общины.

Таким образом, у австралийских дикарей имеются три вида человеческих объединений, три вида общности, которые основаны на кровном родстве или родстве через брак. Самым большим объединением является племя, затем идет род, который, в свою очередь, состоит из парных семей.

Австралийцы совершенно не знают частной собственности. Главное их имущество — земля — принадлежит племени и роду. Мелкие вещи, орудия и сосуды они всегда носят с собой, затыкая их за волосяной пояс, обвязанный вокруг тела. Каждодневная добыча делится между всеми членами хозяйствующей сообща группы близких родственников, которая, таким образом, представляет собой своего рода домашнюю коммуну.

Лишь с трудом мы можем представить себе то значение, какое для дикаря-австралийца имеют отношения родства.

У дикарей все члены племени или рода разделены на группы, или классы, родственников. В каждом племени имеется целый ряд групп: группа отцов, группа дедов, группа матерей, группа внуков и т. д. Каждая группа обозначает ту или иную степень родства. Если какой-нибудь член племени принадлежит к группе сыновей, то он каждого члена группы отцов считает своим отцом, даже если он и не является его отцом в настоящем смысле слова. Каждая женщина, имеющая детей, считает своими сыновьями не только тех детей, которых она сама родила, но и детей всех женщин, которые вместе с ней принадлежат к одной группе и считаются ее сестрами.

Зачем дикарю надо было разбираться в этой путанице родственных отношений?

Необходимо иметь в виду, что в первобытном обществе положение отдельного человека в племени и роде определялось в первую голову его родством. От того, какое место человек занимал в сетке перекрещивающихся линий родства, зависело очень многое в его жизни. С кем можно вступить в брак, что можно и чего нельзя есть человеку, какая именно доля добычи ему полагается, какое место ему полагается в стоянке и на церемонии, — все это, как и многие другие первостепенные для дикаря вопросы, решалось в зависимости от того, какое место человек занимал в родословном древе племени. Вот почему дикари и варвары проявляли напряженный интерес к отношениям родства, тщательно отмечая их и с детства учась разбираться в них.

Некоторые ученые в своей защите капиталистического строя утверждали, что по жизни тасманийцев, австралийцев и других дикарей нельзя судить о жизни наших доисторических предков. Австралийцы, тасманийцы и другие дикарские племена являются, по утверждению этих дипломированных слуг капитализма, неполноценными, вырождающимися людьми. Они ссылаются при этом на тот факт, что некоторые из этих дикарей, вроде тасманийцев, уже вымерли, а другие — близки к полному вымиранию.

Данные науки опровергают эту ложь. Вымирание тасманийцев, австралийцев и других дикарей происходило и происходит в результате бесчеловечности европейских колонизаторов. Этнография собрала много документальных данных о кровавых подвигах того человеческого отребья, которое выполняло миссию «носителей культуры» в экзотических странах.

В Тасмании, например, английские поселенцы пристреливали дикарей, когда у них не хватало корма для сторожевых собак. То же проделывали белые поселенцы и в Австралии, и на Огненной Земле, и в других местах. Когда на заре колонизации Австралии одна группа европейцев устроила настоящую бойню среди туземцев, то даже колониальные власти не выдержали и привлекли эту группу к судебной ответственности за убийство. Но собрание белых поселенцев в Сиднее потребовало освобождения виновных на том основании, что истребление туземцев не является убийством, так как, мол, у дикарей нет души. Удивительно ли, что в Тасмании, где в 1815 году насчитывалось еще пять тысяч туземцев, в 1860 году их было уже всего шестнадцать человек? Спохватившись, английские власти приняли некоторые меры для сохранения остатков этого племени, но было уже поздно, и в 1876 году умерла последняя тасманийская женщина.

В Австралии, где в начале колонизации было пятьсот тысяч туземцев, теперь, в результате стопятидесятилетнего хозяйничания белых колонизаторов, миллионами размножались овцы и кролики, которых здесь раньше не было, но туземцы убавились до одной десятой прежнего количества. Да и эти пятьдесят-шестьдесят тысяч человек, из которых больше половины — помесь с «белыми», загнаны в бесплодную и безводную полупустыню.

Селение зулусов в Африке. В больших хижинах живут целые роды или части рода.

Разумеется, жизнь австралийцев нельзя считать во всем похожей на жизнь наших доисторических предков, когда они находились на средней ступени дикости. Отрезанные от всего остального мира, жившие в иных климатических и географических условиях, австралийцы во многом развивались иначе, чем дикари Европы конца ледникового периода. Но в основном культура тех и других обнаруживает много сходства. «Орудия дикаря обусловливают его общество совершенно в той же мере, как новейшие орудия — капиталистическое общество»[26], — говорит Ф. Энгельс. Всюду у дикарей мы обнаруживаем сходные орудия для собирательства и охоты, всюду у них существует сходный общественный строй, независимо от цвета их кожи, независимо от различия в географических условиях.

Таким образом, на средней ступени дикости возникает родовое общество. На этой ступени сложилась древнейшая форма общинной собственности — коллективная собственность родичей на территорию. Орудия, украшения были в личной (трудовой), но не в частной собственности.

Учащаются военные столкновения. Борьба подразделений одних племен с подразделениями других за районы охоты, рыболовства и собирательства могла быть причиной таких войн. Племенная замкнутость и отчужденность порождали кровную месть, тоже оказывавшуюся поводом к войне.

Духовная культура на средней ступени дикости

Благодаря наличию этнографических материалов наши знания о духовной культуре средней ступени дикости значительно расширяются.

Уже самые древние люди не могли обходиться без зачаточных сведений в области зоологии, ботаники, географии, медицины и т. д. Повседневный опыт подсказывал людям правильные приемы борьбы с болезнями. Внимательное наблюдение за дикими, а потом домашними животными наталкивало их на мысль о целебном действии многих трав.

Даже у самых отсталых дикарей мы находим некоторые навыки к счету, некоторое умение ориентироваться по звездам на небосклоне; однако все это находится еще в зародышевом состоянии. Некоторые австралийские племена и до сих пор имеют только три названия для чисел: один, два, три; а дальше до десяти они употребляют только составные названия два-два — для четырех, два-три — для пяти и т. д. А выше десяти они уже не считают, а просто ерошат волосы, обозначая этим, что предметов очень много.

Немногим лучше обстоит дело и с географией. Если они хорошо знают и твердо помнят названия (ими же данные) для различных пунктов своей кормовой территории, то остальной мир за этими узкими пределами их очень мало интересует, и представления их о нем крайне смутны и подчас совершенно нелепы.

О времени дикари имеют самое смутное представление. Правда, они точно знают смену дня и ночи, замечают правильный круговорот явлений природы, так как прилет и отлет птиц, смена сезонов дождей и сухости неразрывно связаны с их хозяйством, отлично знают, когда начинают размножаться те или иные животные. Но счета времени у них нет, память о прошлом не идет дальше одного-двух поколений, отсутствует самое понятие года и т. д. и т. п.

Не было в период дикости и письма, этого закрепления на вещественном материале посредством системы постоянных символов или условных знаков тех или иных знаний. Но во всяком случае уже на средней ступени дикости существовала пиктография, означающая в переводе буквально картинопись. Знаки ее не имели постоянного устойчивого значения. Так, у туземцев Австралии изображение нескольких концентрических окружностей даже у одной и той же орды, в зависимости от надобности, обозначает то дерево (ствол в разрезе), то луковицу, то даже народное собрание (участники последних размещаются концентрически)!

Изображение животных в Волчьей пещере близ Мелитополя.

Подобное рисуночное письмо может служить лишь целям напоминания, но не передачи или сохранения определенных мыслей. Если нет участника составления пиктографической «записи» и не сохранилось воспоминания о ее примерном содержании, то ее «расшифровать», «прочесть» невозможно. Часто встречающиеся наскальные изображения ученые иногда не могут точно определить, суррогат ли это письма — пиктография — или произведение искусства.

Созданное, вероятно, позднее, чем знания, искусство, особенно изобразительное, в период дикости достигло большего развития, чем дикарские знания.

Искусство в памятниках, оставшихся от неандертальца, представлено еще крайне слабо. В Мустье и других местах найдены кусочки черной и красной минеральных красок, в ряде стоянок — каменные плитки с симметрично расположенными чашечкообразными углублениями, просверленные зубы и косточки, могущие служить украшениями. Но на средней ступени дикости создан такой замечательный памятник культуры, как пещерное искусство, включающее и живопись и скульптуру. Показательны многокрасочные фрески одной из пещер Испании (Альтамира) этого периода. Зубры стоят, ходят, бешено мчатся, падают в судорогах; скачет лошадь с жеребенком; виден кабан яростно нападающий. Находимые в особо большом количестве в СССР статуэтки женщин также очень реалистичны. Для высшей ступени дикости характерна интересная наскальная живопись бушменов (южная Африка). Недавно в районе Лены в СССР обнаружены наскальные изображения быка и лошади, относящиеся к концу ледникового периода.

Изображение животных эпохи верхнего палеолита.

Важно, что это не было искусство для искусства. Пещерные и наскальные фрески, песни, пляски, рисунки на утвари, оружии и собственном теле — все это было связано с коллективным трудом, с собирательством, охотой, все это было достоянием всего общества, во всем этом участвовали все члены коллектива.

Созданное обществом искусство отражало интересы сперва первобытных стад, потом дикарских племен и усложнялось по мере развития дикарского общества.

Это положение верно и относительно таких форм духовной культуры, как обычай, нравственность и религия.

Первобытное стадо и первобытная коммуна обуздали, по известным словам Ленина, зоологический индивидуализм периода дикости и привели к созданию обычного права и зародышевой нравственности.

В обычном праве и нравственности люди периода дикости регулировали свои отношения как посредством физического насилия, так и путем созданного известного мнения коллектива по различным вопросам жизни. С переходом от стада к первобытной общине изменяются и усложняются и обычай, и нравственность, и вся жизнь дикарей оказывается спутанной густой сетью связывающих их предписаний и запретов.

Ритуальное погребение у североамериканских индейцев.

Если для первобытного стада брак брата с сестрой «считался нравственным», то для первобытной общины такого рода брачные отношения не только считались уже аморальными, но и подвергались запрету под угрозой смерти.

Границей приложения этого обычного права и нравственности было племя. Только людей своего племени, а ранее своего стада, считали людьми.

В отличие от обычая и нравственности, религия, являющаяся противоположностью научного знания, не была присуща древнейшему человеческому обществу.

Обезьянолюди находились на дорелигиозной стадии мышления. Только у неандертальцев заметны признаки религии: погребение (древнейшее из известных науке — в Крыму, в пещере Киик-Коба), охотничья магия (колдовство) и пр. На низшей ступени дикости человек был еще крайне бессилен в борьбе с природой; недаром у неандертальцев обнаружены следы людоедства (обожженные и расколотые трубчатые кости неандертальцев в Крапине, в Югославии). На основе этого «бессилия дикаря в борьбе с природой» (Ленин) и возникли «фантастические отражения в головах людей» (Энгельс) сил природы, господствующих над людьми, кажущихся им сверхъестественными.

Не следует, однако, представлять себе дикаря индивидуально, физически бессильным. Наоборот, дикарь может быть физически достаточно ловок и силен. Бессилие дикаря в борьбе с природой было бессилием общественного человека, первобытного стада.

Так, к концу низшей ступени дикости, в позднем стаде с кровно-родственной семьей зародилась религия.

Необеспеченность жизни, бессилие в борьбе с природой создавали почву для власти религии над умами людей и на средней ступени дикости.

Колдун у североамериканских индейцев.

Яркой чертой ее был зародышевый анимизм (одухотворение природы). Рано появляется магия, а также система религиозных запретов (табу). Характерной особенностью ранней религии является тотемизм — фантастическое представление о групповом родстве людей с животными и растениями, так называемыми тотемами, о превосходстве звериного над человеческим. Магия (колдовство) столь влиятельна, что даже изобразительное искусство в ряде своих произведений оказывается у нее на службе.

Одна из наиболее известных стоянок дикаря средней ступени на Украине — это Мезинская стоянка, Черниговской обл., открытая еще в 1908 году. Небезынтересна история ее открытия. На археологический съезд, состоявшийся в 1908 году в Чернигове, были посланы и показаны на выставке кости мамонта, найденные жителями с. Мезино. При детальном их обследовании археологами были обнаружены в прилипших к костям слоях глины следы каменных орудий; это открытие натолкнуло на необходимость произвести археологические раскопки.

В течение многих лет велись раскопки и дали ценнейший материал для характеристики жизни наших древних предков, находившихся на переходной стадии от средней к высшей ступени дикости.

Стоянка находится в Черниговской области, в 30 километрах к югу от Новгорода-Северского, в нескольких десятках километров от Пушкаревской и Чулатовской стоянок, о которых говорилось выше. Поселения людей находились на правом берегу Десны, недалеко от воды. От северных ветров люди были защищены крутым обрывом, а с юга стоянка была открыта лучам южного солнца.

При раскопках было найдено большое количество костей животных. В отличие от Пушкаревской стоянки, жители которой преимущественно охотились на мамонта, здесь обнаружены очень разнообразные виды животных. Всего насчитывается 138 костей разных видов животных: мамонта, дикой лошади, мускусного овцебыка, северного оленя, волка, песца, сибирского носорога, бизона, медведя, росомахи, лисицы, зайца и др. Охотились жители Мезинской стоянки и на птиц, судя по остаткам скелета полярной совы и белой куропатки. Способы охоты и охотничьи орудия человека этого периода значительно усложнились: облава, загон на крутые обрывы, в воду, в глубокий снег и затем расправа со зверем. В одной части стоянки была большая куча нагроможденных друг на друга бивней мамонта, рогов оленей и других костей; очевидно, здесь был специальный склад материала для обработки кости. В Мезинской стоянке было найдено большое количество и кремневых орудий.

Среди роговых предметов найдены и так называемые «жезла начальника». Это — длинные пластинки из рога северного оленя с утолщенным краем, в котором просверлено круглое отверстие. Археологи. XIX в., обнаружившие такие предметы в большом количестве в Западной Европе, дали им такое название, предполагая, что это были знаки отличия начальника племени. Этнографический материал этого не подтверждает. Однако эти названия условно сохранились за такими типами предметов, которые, скорее всего, применялись для выпрямления стрел и копий, как это и делается североамериканскими индейцами; кроме того, они могли служить и для разминания ремней, которые протягивались через отверстие этих орудий.

Кроме орудий труда, в Мезине найдено и немало предметов украшения из бивня мамонта, как то: орнаментированные пластинки и неопределенной формы предметы, фигурки птиц с очень неточными формами, имеющие, очевидно, так же, как и вышеупомянутые женские фигурки, культовое значение. Наибольший интерес представляет собой широкий (в 6 см) браслет — редчайший предмет, найденный в Мезинской стоянке, говорящий о довольно развитом искусстве, так как весь он покрыт тонким, геометрическим зигзагообразным орнаментом. Фигурки неопределенной формы, по предположению многих археологов, — те же верхнепалеолитические женские фигурки. Обнаружены также и различной величины подвески из кости и ракушек, употреблявшиеся, по всей вероятности, в роли амулетов. Такие ракушки находились лишь на побережье Черного моря, отдаленного от Мезинской стоянки на 500 км. Они, может быть, свидетельствуют о межплеменном обмене, начавшемся еще в форме взаимных подарков в этот период. Найденный в культурном слое раскопок череп мускусного овцебыка с засунутыми в него двумя орнаментированными костяными предметами и несколькими кремневыми орудиями, которые очень трудно было извлечь из черепа, еще раз подтверждает наличие религиозных представлений, уже более сложных, чем у неандертальцев. Череп быка, фигурки птиц, очевидно, связаны с тотемистической формой верований.

На основании найденных в Мезине находок надо считать, что это стоянка более поздняя, чем Пушкаревская, и относится к середине или концу верхнего палеолита.

Все эти находки свидетельствуют о поселении здесь человека еще в очень давнюю пору, примерно 20 тыс. лет назад.

Человек позднейшего верхнего палеолита распространился еще шире, он продвинулся и дальше на север.

Так, его стоянки найдены на притоке Десны, реке Судости, в деревне Елисеевичи. Так, в 1935–1936 гг. были произведены археологические раскопки и найдено большое количество (до 30 особей) костей мамонта, песца, северного оленя, волка и др. Здесь обнаружен подземный ход шириной в 1–1,5 метра, стенки которого были укреплены костями мамонта.

Описанные выше жилища палеолитического времени, найденные в столь разнообразных местах нашей великой родины, проливают яркий свет на жизнь и быт наших древних предков, находившихся на высшей стадии дикости.

Окончание ледникового периода, наступление современного этапа в истории земли означало рост лесов на нашей земле и одновременно увеличение пресноводных ее бассейнов. Осваивая эти леса и воды, наши предки совершенствовали свои орудия звероловства и рыболовства.

В поисках моллюсков и рыбы (а также ставшего труднодосягаемым в лесных чащах зверя) они расселяются водными путями, которые густой паутиной покрывают неизмеримые просторы европейской и азиатской части нашей родины. Неизвестно, где и когда изобретены ими первые плоты, челны и однодеревки, облегчившие эту рыболовочно-охотничью собирательскую колонизацию. Ученые признают, что именно из северо-восточного угла СССР часть колонизационного потока перекинулась через Берингов пролив и положила начало заселению Америки, где до конца средней ступени дикости не было человека.

Лук и стрелы

Гранью, которая отделяет среднюю ступень дикости от высшей, является изобретение лука и стрел.

У нас теперь стрельба из лука является детской забавой или видом спорта. Лук у нас не имеет никакого хозяйственного применения. Однако в доисторические времена лук являлся важным оружием, чрезвычайно сильно повысившим власть человека над природой. Лук позволил дикарю охотиться на самых могучих и быстроногих животных, бить их на далеком расстоянии. Применение туго натянутой тетивы для метания оперенных стрел далось человеку не сразу и требовало немало остроумия и изобретательности. Большая часть австралийцев так и не научилась владеть луком. Наука до сих пор не установила, где и когда люди впервые изобрели лук со стрелами. Всюду, где мы сталкиваемся с достоверными следами применения лука, перед нами уже не ископаемые люди, а люди современного типа. Поэтому можно думать, что лук появился в послеледниковую эпоху, когда земля, ее фауна и флора приняли уже свой нынешний облик.

Если о жизни наших предков на низшей ступени дикости мы знаем очень мало, так как нигде на земле не сохранилось людей, стоящих на этой ступени развития, то о жизни людей древнекаменного века и так называемого протонеолита, или мезолита, то есть перехода к новокаменному веку, нам известно гораздо больше. До сих пор на земле существуют племена, не ушедшие дальше средней и высшей ступени дикости. Туземцы Австралии, Огненной Земли, тропических зарослей Африки, Азии и Южной Америки до сих пор остаются бродячими охотниками и собирателями, не знающими настоящей оседлости, не имеющими ни глиняной посуды, ни земледелия, ни скотоводства. По этим дикарям мы и можем себе представить, как жили наши предки на стадии дикости.

Изобретение лука и стрел знаменовало новый подъем первобытного производства. Лук и стрелы были не столько оружием, сколько важнейшим орудием человека, облегчившим его борьбу с природой. К мускульной силе человека здесь впервые присоединилась упругость, эластичность согнутой ветви дерева.

Лук и стрелы облегчали труд не только одним звероловам. Лук и стрелы на высшей ступени дикости нашли применение и в рыболовстве. Известно, что андаманцы стреляли рыбу со своих лодок и что то же проделывали бороро.

Таким образом, и в центральной Бразилии, и у берегов Индокитая, следовательно, совершенно независимо друг от друга, люди высшей ступени дикости применяли лук и стрелы для рыбной ловли. Увеличение продукции охоты, как в области звероловства, так и в области рыболовства, было неминуемым последствием все более частого и широкого использования лука и стрел.

Производительности труда мужчины содействует и применение им для охоты различных западней и ловушек, первое появление которых относится к высшей ступени дикости. Мы находим простейшие западни у высших дикарей и Африки (бушмены) и южной Азии (семанги). В дремучей лесной чаще некоторые высшие дикари изобрели духовое оружие, представляющее еще более совершенное орудие, чем лук и стрелы (например, семанги на Малайском полуострове, вероятно, заимствовавшие его от малайцев, ботокуды в восточной Бразилии).

Отсюда и появление первых постоянных запасов у мужчин-охотников. Появление таких запасов позволило мужчинам расширить приручение животных, начатое ими на средней ступени дикости одомашнением собак. Теперь, на высшей ступени дикости, стали в некоторых обществах появляться, кроме собак, и другие домашние животные. В Южной Америке бороро приручают красных попугаев аррара. Они еще не употребляют в пищу ни мяса, ни яиц своих ручных птиц, но уже выдирают у них перья, которыми пользуются для украшения своего тела и своих орудий. В юго-восточной Азии андаманцы и сакаи одомашнивают диких свиней. Женщинам сакаи приходилось выкармливать грудью поросят. Эти зачатки животноводства стали возможны лишь благодаря появлению кое-каких запасов в хозяйстве мужчин.

Капканы древних охотников.

Отсюда «Переход от грубых каменных орудий к луку и стрелам и в связи с этим, — по замечанию И. В. Сталина, — переход от охотничьего образа жизни к приручению животных и первобытному скотоводству»[27]. Но запасы у мужчин были гораздо меньше, чем у женщин. Последним удалось на высшей ступени дикости сделать чрезвычайно важное изобретение — варку пищи. Мы обнаруживаем ее на основании этнографических источников и в Африке, и в Азии, и в местах, достаточно отдаленных друг от друга, чтобы считать ее самостоятельным изобретением, а не заимствованной из одного центра. На полуострове Малакка женщины племени сакаи кипятят воду и варят суп в кусках бамбуковых стволов, бросая в налитую в них воду раскаленные на огне камни.

Этот способ особенно распространен в Калифорнии. Он встречается в Северной Америке и вне этой области. Например, название одного кочующего племени — ассинобойны — означает в буквальном переводе «камневары».

Духовое ружье.

Этнографам удалось установить, что приготовление пищи таким способом — дело исключительно женщин. Они умеют плести чрезвычайно частые, непроницаемые для воды, корзины. У них имеются здесь не только каменные зернотерки (такие найдены археологами при раскопках в Калифорнии), появившиеся еще на средней ступени дикости, но и каменные ступки с большими каменными пестиками для толчения в муку желудей. Чтобы придать муке приятный вкус, индианки Калифорнии варят ее в воде, в которую подбавляют немного извести, и таким химическим способом лишают ее горечи. Обилие дубовых лесов и широкое использование желудей позволяют заготовлять запасы этим «древоедкам».

У калифорнийского племени мивок этнографы обнаружили своеобразные маленькие кладовые для хранения запасов желудей. Это этнографический памятник впервые возникшего на высшей ступени дикости производства постоянных запасов пищи.

Главным орудием и одновременно оружием гуаяков — типичных представителей высшей ступени дикости (Южная Америка) — служит, по наблюдениям одного французского путешественника, лук со стрелами очень простого типа, сделанный из тяжелого, крепкого пальмового дерева, крупных размеров — обычно от 190 до 210 сантиметров. Применение его требует особого искусства: индейцы из соседних земледельческих поселков натянуть его не в силах. Дальность полета стрелы примерно 100 метров.

Имеются у гуаяков каменные топоры. Они служат им для «древоедства»: срубив пальмы пиндо, они срывают побеги верхушки («пальмовая капуста»), а вскрывая топором стволы, добывают мучнистое вещество.

Среди утвари много корзин, больших и малых; сит для приготовления пальмовой муки; есть зародышевая глиняная посуда, необожженная, служащая в основном для растапливания воска. Этим воском покрываются особые корзины из соломы для того, чтобы сделать их водонепроницаемыми.

Сравнительно развиты у гуаяков плетенье и пряденье, находящиеся в руках женщин. Веревки и бечевки они плетут из растительных волокон, сплетенных с волосами или шерстью, главным образом обезьяньей.

Хозяйственная деятельность гуаяков прекрасно подтверждает вывод Энгельса: благодаря луку и стрелам дичь стала регулярным средством питания, а охота — одной из нормальных отраслей производства. Мясо жарят на деревянном вертеле; поджаренные куски сохраняют в корзинах-коробках несколько дней, сушить мясо гуаяки не умеют. Зато зачатки приручения животных позволяют также иметь всегда в запасе мясную пищу.

Рыболовство имеет у гуаяков небольшое значение; значительнее роль собирательства: лес дает большое количество ягод и плодов. Гуаяки ведут бродячий образ жизни. Их «лагери» несколько более постоянны, чем стоянки средней ступени дикости, но это еще не деревни.

В хозяйстве гуаяков налицо разделение труда — половое и возрастное: мужчины обрабатывают дерево, кость, камень, делают оружие, топоры, резцы; женщины носят корзины-коробы, сосуды с медом, варят пальмовую муку и т. п. Когда часть мужчин уходит на охоту, другая часть сопровождает женщин и детей и устраивает новый «лагерь». Маленькие дети находятся на попечении исключительно женщин.

В 1941 году появились новые материалы о брачных отношениях гуаяков. При всей их скудости все же можно считать выясненным, что многоженство стало у них редким, но единобрачие еще непрочно, и что мужчины при вступлении в брак входят в общественную группу невесты. Такой обычай ученые назвали матрилокальным (т. е. буквально — «по месту матери», жены) поселением супругов. Из этого факта следует, что племя гуаяков распадалось уже не на орды, а на материнские роды.

Хранение запасов у индейцев Калифорнии.

Можно считать бесспорным, что на этой ступени и в Австралии, и в Азии, и в Африке, и в Америке люди продолжают жить племенами. Всюду также в обществах этой ступени мы встречаем парную семью.

Но самое замечательное — это то, что две брачные половины у индейцев Бразилии уже стали экономическими клеточками своего племени. Это — новое явление по сравнению с организацией дикарей средней ступени, когда (как, например, у урабунна) брачные половины еще не являлись хозяйственными ячейками племени. Оно свидетельствует, что на высшей ступени дикости появляется развитая родовая организация.

Парный брак имеет своим последствием возникновение представлений об отцовстве. Это представление находит свое выражение в любопытном обычае кувады. Обычай этот, распространенный у различных народов Старого и Нового Света, заключается в том, что отец незадолго до родов своей жены, во время и после их ложится в постель, а в питании воздерживается от определенных видов пищи. Это объясняют тем, что, если отец будет в это время занят тяжелым и опасным трудом, он будет питаться мясом. От этого пострадает ребенок: так же надорвется, будет ранен, воспримет через мясо те или иные «нехорошие» свойства зверей и т. п.

На средней ступени дикости кувада была еще неизвестна. Она — прямой результат начавшегося перехода от группового брака к парному: этот несколько курьезный обычай показывает, что отец обратился из мужа матери в родителя, то есть зародилось представление об отцовстве. Обычай этот — последствие укрепления единобрачия.

Не следует думать, что появление парной семьи значило начало распада первобытно-общинного строя. Парные семьи никогда не являлись хозяйственными клеточками общества. На высшей ступени дикости первобытно-общинное производство не только не разрушалось, но, наоборот, укреплялось, поскольку начавшееся производство постоянных запасов пищи привело к увеличению общинной собственности. Развитой род, появившийся на этой ступени, представлял дальнейшее развитие первобытно-общинного строя.

Производство постоянных запасов пищи создает предпосылки для оседлости.

На высшей ступени дикости рост знаний людей выражается в новых изобретениях, важнейшие из которых — лук со стрелами, варка горячей пищи в догончарной посуде. В области религии происходит дальнейшее развитие религии предшествующей ступени дикости.

В период дикости бессилие человека перед силами природы привело к торжеству фантастической мысли о превосходстве звериного над человеческим. «Любопытно, — писал Энгельс в 1882 году Марксу, — как у так называемых первобытных народов возникает представление о святости. Священно первоначально то, что мы переняли из животного мира, — животный элемент»[28].

Только с переходом на высшую ступень дикости, в силу появления парной семьи и возникновения мысли об отце как родителе, звериный или растительный «предок» (тотем) постепенно вытесняется в общественном сознании человеческим предком. Из распада тотемизма начинает зарождаться культ человеческих предков, достигающий своего расцвета в период варварства.

К сожалению, памятников высшей ступени дикости на территории СССР не обнаружено. Найденные при раскопках луки и стрелы относятся к стоянкам или могильникам низшей ступени варварства, к развитому неолиту. Стоянок протонеолита, которые бесспорно можно приурочить к высшей ступени дикости, на нашей земле найдено еще мало, и данные о них еще ждут тщательных исследований.