Джено и черная печать мадам Крикен

Глава двенадцатая Правда о порванной фотографии

На восходе солнца двадцать ипповоло уже парили в небе. Первые солнечные лучи отражались от седел и серебряных уздечек, а всадники, бросив поводья, блаженно вдыхали холодный, колкий воздух Долины мыслей.

Остальные псиофы предпочли субкандов, которые, сложив белоснежные крылья, ныряли в изумительных водах Кривозера.

Маги и шаманы уже облачились в непроницаемые скафандры и были готовы погрузиться в волшебные глубины. Предусмотренные в работе Большого совета паузы ценили: передышка помогала псиофам расслабиться и охладить бурные споры.

Ровно в семь утра мисс О’Коннор принялась дуть в тромботту. Через час после метафизического завтрака начинался интерканто. Четверо антеев стояли в ожидании перед величественной скульптурой ипповоло. Экономка с тремя собаками появилась вместе с церемониймейстером.

Джено, Суоми, Юди и Боб были одеты как положено: на головах — тонки, на руках и ногах — перчатки и сапоги. Башмокаты держали под мышками. Ребята одновременно сдали пропуска. Когда они выйдут, Строгие часы отметят день и время их ухода, как это записано в Кодексе.

— Желаю вам счастливого путешествия. Ваши печати ожидают вас. Вы прекрасно знаете, что результаты интерканто не всегда бывают положительными. Они зависят от ваших знаний и владения техниками магипсии, — объяснила мисс О’Коннор, даже не улыбнувшись ни одному из ребят на прощание.

Быстрым шагом к ним подошли три мудреца. Набир Камбиль был явно озабочен. Стас, продолжавший чихать, не мог сказать ни слова, а Эулалия Страбикасиос ужасно нервничала и все пыталась вылечить доктора от сильнейшего насморка, впрыскивая ему вонючее волшебное зелье.

— Мы здесь, чтобы попрощаться с вами и пожелать вам счастливого пути, — сказал Набир от имени всех.

Мисс О’Коннор раздраженно топнула ногой. Чтобы выпустить пар, пнула Оскара, который испуганно заскулил.

Джено посмотрел на мудрую из Ирландии так, словно желал испепелить ее взглядом, и сила его мысли неожиданно материализовала вспышку пламени, заставив красное платье экономки загореться. Пило сразу же потушил его выдохом. Мисс О’Коннор тоже отреагировала, попытавшись навести на итальянского мальчика порчу.

Голос фон Цантара прогремел как гром:

— Что происходит? Даже в начале интерканто среди вас нет мира? — Ятто пришел в сопровождении Рене и Раньи Мохаддины, на лице которой застыла стеклянная улыбка, а ее синие глаза, казалось, блестели больше обычного.

Стас, Набир и Эулалия удивились, увидев такую гармонию между суммусом сапиенсом и арабской мудрой. У Джено тоже возникли подозрения, но он слишком волновался, чтобы думать о том, что Ятто переманил на свою сторону еще и Ранью.

Астор Венти настойчиво смотрел на Рене, но мальчик, как всегда, стоял с отсутствующим видом, его лицо казалось мраморным.

Фон Цантар пожал руки антеям, собиравшимся на выход. В этот момент подкатилась быстро вращающаяся парасфера. Она остановилась у самых ног Джено.

Все обернулись к нему. Джено показалось абсурдным, что кто-то отправил ему сообщение перед самым интерканто. «Кто же это мог быть?» — подумал он.

Недоверчиво открыл парасферу и поднес листок к глазам, чтобы никто не смог прочитать его.

Второе послание сокола тоже было написано кровью. Джено охватила дрожь. «Кто войдет со мной в Черную Печать мадам? Мудрец или антей?» Одно то, что сокол знает, где находятся его родители, заставило его сиять от радости. К тому же, узнав об истинном желании Рене, Джено почувствовал себя не таким одиноким.

Не теряя времени, мальчик последовал указаниям Ре. Когда он засовывал письмо в карман, Ятто, антеи и сапиенсы с любопытством наблюдали за его действиями. Но никто не отважился спросить у него, кто послал ему эту парасферу, которая тут же укатила туда, откуда прибыла.

Астор Венти отправил телемпические послания доктору, лысому отшельнику и Эулалии. Это они конечно же были тремя мудрецами, которым он должен довериться. Ранью он исключил.

Головокружители едва заметно засверкали, три мудреца получили сообщение Джено. Они ответили красноречивыми взглядами. Только Эулалия еще некоторое время таращила глаза с дергающимися веками.

Оскар, как всегда нетерпеливый, залаял и, виляя хвостом, поплелся к антеям, чтобы попрощаться с ними. Ятто фон Цантар кивнул мисс О’Коннор: настал момент выводить ребят из Аркса. Суммус, прекрасно видевший, как сверкают головокружители, заметил, что между Джено и тремя мудрецами состоялся краткий телемпический диалог.

— Желаю всем вам приятного путешествия, — обратилась ирландка к антеям. — Тот, кто совершит его, на три дня попадет домой, а потом вернется в Аркс, чтобы подняться на следующий уровень. Тот, кому это не удастся, снова окажется в реальном мире, уже не обладая магопсихическими способностями, и больше никогда не сможет посещать Долину мыслей. — Затем, положив руку на плечо Боба, добавила: — Надеюсь, что это твое последнее мысленное путешествие. Сделай все, что от тебя зависит. Вернувшись из интерканто, ты попытаешься выдержать Контра Унико. Тебе предстоит стать псиофом.

Американец вставил свое удостоверение в Строгие часы, зафиксировавшие день и время его ухода. Громко запел детский хор, ворота открылись, и Боб вышел.

Потом настала очередь Юди, Суоми и наконец Джено.

Спустившись по высеченной в скале лестнице, они покинули Аркс Ментис. Преодолев подъемный мост, у которого была припаркована сотня би-флэпов, натянули башмокаты и понеслись к своим черным печатям.

Тропинка пошла на подъем, потом на спуск. Джено не терпелось как можно скорее войти в печать и увидеть, кто же отправится в путешествие вместе с ним.

Остановившись перед гигантским черным кругом с серебряной каймой, он вдохнул полной грудью. Пар медленно поднимался вверх, а запах Горгианской Лаванды напомнил ему о красной вилле. Дверь с железной решеткой словно ждала, когда ее откроют. Юный Астор Венти направил на нее взгляд, и прутья исчезли — какое это было удовольствие!

«Мадам, где же вы?» — с оттенком грусти подумал он, входя в черную печать. На сей раз каморка была пуста. Только с одного гвоздя свисал ключ в форме знака вопроса. Джено уже собрался взять его, как почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Обернулся и неожиданно увидел Суоми. У нее на плече сидел Руа — кречет.

В руках девочка сжимала белую трость, на голове у нее была черная тонка, на руках — черные перчатки.

— Привет, Джено! — сказала она. — Войдя в свою печать, я встретила там сокола. Он уперся мне в спину и заставил меня прийти к тебе.

— Рад тебя видеть, — с улыбкой приветствовал ее Джено.

Он погладил сокола и осторожно дотронулся до его окровавленных лап. Перстень с выгравированными буквами «А. М.» был перепачкан красным. Птица открыла клюв и хрипло закричала. Руа страдал.

— Записку в парасфере отправил мне он, золотой кречет, и теперь его лапы истекают кровью. Если он удаляется от Аркса, Ятто начинает мучить его, — объяснил Джено.

Он оторвал от своей футболки полоску и вытер ему кровь. Ре легонько клюнул мальчика в руку и закрыл глаза. Кровь продолжала течь.

Суоми дотронулась до лап сокола. Крепко сжав их, сосредоточилась и, направив мысленный импульс, остановила поток крови.

— Будем надеяться, что спасем его, — взволнованно сказала она.

— Конечно. Руа будет с нами. В записке он написал, что Набир, Стас и Эулалия нам помогут. Они должны отрегулировать Большое О, чтобы принять Аноки, — объяснил Джено.

— Аноки? Но он же в Уффиосерво! Кто совершит полную билокацию? Ее могут осуществлять только мудрецы! — сказала Суоми.

— Да, я знаю, но сокол написал, что спасение Аноки зависит от трех мудрецов. — Астор Венти, глядя на Руа, погладил его.

Сокол повернул голову и захлопал крыльями.

— Я ему верю, — сказала Суоми, опираясь на трость.

— Тогда в путь! — Джено пожал ей руку, чтобы подбодрить.

Ребята понимали, что, если они не справятся с интерканто, их выгонят из Аркса. Суоми не хотела упустить возможность стать псиофой, а Джено обязательно должен был пройти его, чтобы продолжить поиски родителей.

Джено вставил в замок ключ в форме вопросительного знака, и тот сам повернулся: два оборота влево, два оборота вправо, еще пол-оборота вправо, три оборота влево. Крошечная дверца открылась, и ослепительный свет ударил им в лицо. Теплый ветерок взъерошил светлые волосы Суоми.

Ребята вошли одновременно, а Руа пролетел над крошечным облачком Неба размышлений. Надпись по-прежнему гласила: «Спи, и пусть твой сон унесет тебя!»

Суоми, хотя и была слепой, прекрасно понимала, что произойдет во втором пункте назначения печати, — она узнала об этом во время своего первого путешествия — и совсем не испугалась. Через несколько секунд появилось громадное красное солнце. Холодный ветер унес его, уступив место ночной тьме и звездам. Суоми и Джено устроились рядышком и сладко уснули, а Руа, как на насесте, примостился на крошечной звездочке, поджав кровоточащие лапы.

В синеве ночи они отправились в свое мысленное путешествие. На перевале через Небо размышлений начинался их первый таинственный интерканто.

Они перенеслись в древний мир. В мир гордого народа сиу посреди зеленых прерий со стадами бизонов и табунами диких лошадей, во весь опор скачущих к красным горам.

Ребята продвигались вперед, глядя на горизонт, а раненый сокол наконец-то оказался на воле. Запах травы и пыли проникал им в ноздри, а местность вокруг становилась все более дикой. Там, где небо сливалось с землей, поднимались маленькие облачка дыма: это были сигналы Спокойного Медведя, сидевшего со скрещенными ногами в большом вигваме.

Джено подробно рассказывал Суоми обо всем, что видел, а девочка с зелеными глазами и потухшим взором пыталась разумом уловить каждый звук, каждый запах, каждое колебание воздуха.

— Мы на земле Аноки Кериоки. Кто знает, вдруг встретимся с его народом, — возбужденно сказал Джено. Он снял свою черную тонку, и солнечные лучи ласково коснулись его густых черных волос.

Приблизившись к вигваму, они увидели горящий костер и стоящий в середине круглой площадки тотем шестиметровой высоты. Сокол спланировал прямо на него и осмотрел все вокруг, как подобает королю.

Из хижины вышли восемь воинов сиу. Они были красивы: на их плечи ниспадали волосы цвета воронова крыла, а лица расписаны разными белыми и красными знаками. У всех за плечами висели луки со стрелами. Некоторые были с музыкальными инструментами: один сжимал в руках флейту из бузины, другой — тростниковые трубочки с продольными разрезами.

— Добро пожаловать в Хижину семи потов Спокойного Медведя, — приветствовал их старший воин. Наш голос первым прозвучал на этой земле. Голос народа краснокожих, у которых были только луки со стрелами. Белые люди приходили и оставляли после себя слезы и кровь. Но благодаря духам предков голос наш еще звучит.

Суоми и Джено склонили головы в знак уважения к сильным и храбрым воинам.

Восемь краснокожих один за другим подходили к костру, кружа вокруг него в танце.

Медленно заходящее солнце разлило по небу багровый свет. Полог вигвама откинулся, и оттуда вышел старик. У него был головной убор из орлиных перьев и белые как снег волосы, заплетенные в косу. Его глаза были черными как уголь, а морщины на лице — такими глубокими, что казались шрамами.

Всколыхнув длинное красное полотно, обернутое вокруг тела, он раскрыл объятия, приветствуя юных антеев:

— Добро пожаловать! Я Спокойный Медведь, шаман сиу. Располагайтесь в моем скромном вигваме.

Джено взял Суоми за руку, и они вместе вошли в Хижину семи потов. Внутри было очень жарко. Там стояли большие медные котлы, из которых шел дым и пар. У большого барабана их ждала… Марго Крикен!

— Мадам! — удивленно воскликнул Джено.

— Рада видеть вас здесь, — спокойно сказала старая сапиенса. Несмотря на жару, одета она была безукоризненно. На ней были изящнейшая соломенная шляпка с разноцветными перышками, длинное, до земли, платье, желтое, как и сумочка. Рядом с ней невозмутимо восседал Наполеон.

Джено подбежал к ней и крепко обнял. Прижавшись лицом к платью, он услышал, как бьется ее сердце.

— Возможно, я знаю, где мои родители, — прошептал он. — Мне необходимо срочно вернуться в Аркс.

Мадам Крикен сняла серебряные очки и погладила кудрявые волосы мальчика:

— Я понимаю. Успокойся. Спокойный Медведь хочет поговорить с тобой. Жизнь Аноки в опасности.

Мудрая приблизилась к Суоми и ласково сжала ее руку.

— Почему вы бежали из Аркса? — спросила ее девочка. — Вы знаете, что там начали происходить ужасные вещи? Мисс О’Коннор выпускает на свободу призраков, а Рене больше не может помогать Джено. Ятто что-то сотворил с ним.

— Да, в Арксе стало плохо, — поддержал ее Джено. — К счастью, Стас, Набир и Эулалия нам помогают. Но больше всех Руа, золотой кречет. Он знает, где мои родители, и он здесь, с нами. Сидит на большом тотеме.

Мадам Крикен внимательно выслушала его, Спокойный Медведь хранил молчание.

— Большое О поломалось. Ятто ужасно бесится из-за этого, — заключил мальчик, обращаясь к сапиенсе.

— Я должна была отправиться к Спокойному Медведю. Только он знает, как привести Аноки в чувство, — сказала мадам Крикен.

— Да, теперь я понял. Но что делать нам? Мы с Суоми отправились в интерканто вместе, и, если это откроется, у нас будут неприятности, — сказал Джено.

— С вами душа бессонной луны, — заговорил Спокойный Медведь. — Дух кречета силен, и он будет направлять вас. Это он заставил вас прийти сюда. А теперь мы все должны сконцентрироваться и спасти Аноки.

Мадам Крикен стала серьезной: она думала о Ре, вещей птице, появления которой в судьбе Джено она не предвидела. О золотом соколе, который носил такой же, как у фон Цантара, перстень и помогал племяннику Флебо Молекулы. Странное и противоречивое обстоятельство.

Астор Венти был заметно взволнован, но шаман сиу решил не откладывать священный ритуал. Он взял мешочек из сурового полотна, сел на зеленый коврик и пригласил гостей расположиться рядом. Скрестив ноги, открыл мешочек и вынул оттуда деревянную маску, разрисованную символами сиу.

Это была священная маска. Он передал ее Джено, сказав, что обращаться с ней надо осторожно. Потом, закрыв глаза, тихо затянул заунывную песню, слившуюся с музыкой восьми воинов сиу, которые продолжали танцевать вокруг костра, хотя уже спустилась ночь, окрасившая прерии в темно-синий цвет. Неожиданно большой барабан в вигваме Спокойного Медведя зазвучал сам по себе. Каждый его удар совпадал с ударом сердца. Тела Суоми, Джено и мадам Крикен завибрировали в ритме звуковых волн.

Спокойный Медведь запел песню, которая была призывом Ветра.

Мелодия флейты поднялась к небу. Вспышка молнии осветила Хижину семи потов. Шаман впал в транс: он говорил с Великим духом. Это был безмолвный диалог, слышались только удары барабана, отмечавшего ход времени. Времени, которое шло не как обычно. Это было Время Ветра и Время Вселенной.

Мадам Крикен встала, взяла священную маску и надела ее на лицо Джено.

Неизвестно откуда раздался громкий крик. Маска прилипла к лицу юного антея. Его нос, рот и глаза срослись с деревом, и Джено почувствовал невыносимую боль. Суоми, чье сердце билось рядом, молилась, чтобы с ее другом не произошло ничего плохого.

Внезапно Астор Венти, ведомый духами, вышел из вигвама. Воины у костра ждали его. Джено пустился танцевать по кругу. Он бил ногами о землю и прыгал, следуя ритму барабанного боя. Сиу прервали свою похоронную песнь, и из-за горизонта, где синева неба сливалась с ночной тьмой, задул ветер. Тот Ветер, с которым говорил Спокойный Медведь. Теплые и холодные потоки воздуха смешались, закружились вихрем и подняли над землей пыль и камни. Над костром образовалось колышущееся и кипящее облако из дыма и пара. Ночная тьма разорвалась в клочья, появилось гигантское солнце. Затем небо опять стало темно-синим, и в этот цвет окрасилось все вокруг.

Джено продолжал танцевать. Внезапно священная маска оторвалась от его лица, и все увидели, что он совершенно мокрый от пота. Маска взмыла вверх и попала в закрученный ветром вихрь. Звезды засверкали, как бриллианты, и полная луна осветила бескрайнюю прерию. В горах завыл волк, пар и дым рассеялись. Над костром появилось тело Аноки Кериоки.

Переместившись из Уффиосерво, он материализовался здесь, на своей земле. Он так и остался висеть в воздухе, раскачиваемый Ветром духов. Восемь воинов упали на колени. Из вигвама вышел Спокойный Медведь в сопровождении мадам Крикен и Суоми. Священная маска закружилась вокруг тела Аноки, затем опустилась ему на лицо. Луна погасла, ветер прекратился. Тело краснокожего юноши медленно приземлилось рядом с Хижиной семи потов. Спокойный Медведь приблизился к нему, за ним подошли и восемь воинов. Старый шаман произнес несколько фраз на языке лакота, затем снял с лица Аноки маску. Красный Волк открыл глаза и слабо улыбнулся. Дед и внук обнялись и тихо затянули древнюю песню.

Мадам Крикен вздохнула, а Джено, еще не совсем пришедший в себя, подошел к другу вместе с Суоми.

— Ты спасен! — воскликнул он срывающимся от чувств голосом.

Красный Волк с большим трудом поднял правую руку и устало пожал ладони Джено и Суоми. Джено вытащил из кармана талисман и растроганно вручил его владельцу:

— Возьми. Он мне очень помог.

Руки Спокойного Медведя были сжаты в кулаки, а когда он разжал их, на его ладонях оказалось два ожерелья со свистками из лосиной кости. Он подарил их Джено и Суоми:

— Если подуть в этот свисток, не раздастся ни единого звука. Только мы с Красным Волком услышим их. Вы всегда можете рассчитывать на нас.

Суоми потрогала свисток и, улыбнувшись, надела волшебное ожерелье. Джено сделал то же самое.

— Аноки должен отдохнуть. У него мало сил, но он скоро поправится, — сказал Спокойный Медведь, когда восемь воинов заносили Аноки в вигвам.

Шаман попрощался со своими гостями и закрылся в Хижине семи потов, сказав мадам Крикен, что ему понадобится ее помощь.

— Разве Аноки не вернется в Аркс? — наивно спросил Джено.

— Сейчас нет. Он должен восстановиться, — объяснила Марго.

— Он останется таким же сильным, как прежде? — не унимался Астор Венти.

— Да. Ему только надо отдохнуть. А вам пора вернуться в черную печать. Вы думаете, что прошло всего несколько часов, а на самом деле уже истекли восемь дней интерканто, — сказала мадам Крикен.

— Восемь дней? Но мы же ничего не сделали во время интерканто! Мы должны были путешествовать с помощью разума, испытывая методы и техники магипсии. Как будем теперь объясняться с фон Цантаром? Нас исключат! Мы лишимся своих способностей! — заволновалась Суоми, опасаясь самого худшего.

— Это лучший интерканто, который вы могли совершить с вашим опытом антеев. Двери печати откроются для вас без проблем, и ни один мудрец, даже фон Цантар, никогда не узнает, какими экспериментами вы занимались, — хладнокровно сказала сапиенса.

— Вы говорите, что никто не догадается, что мы были здесь? — спросил Джено.

— Никто. Важно лишь то, что Аноки жив, и вы должны думать только об этом. Он скоро вернется в Аркс. — Мадам сняла шляпку и погладила Наполеона, замурлыкавшего от удовольствия.

— Большое О! Полная билокация! Трое мудрецов ее восстановили! — неожиданно воскликнул Джено.

— Что ты говоришь? — Марго посмотрела на него в недоумении.

— Мадам, вот прочтите это письмо кречета. Видите, Руа написал, что три мудреца должны разблокировать Большое О, которое вы закрыли, когда уходили. Возможно, Аноки должен вернуться именно так… совершив полную билокацию. — И Джено передал француженке измятый лист.

Мадам Крикен прочла его, пользуясь светом костра:

— Но если Большое О разблокировано, тогда фон Цантар может узнать, куда я бежала, и выследит меня. Он может прибыть сюда и…

Джено прервал ее, объяснив, что Набир, Эулалия и Стас никогда не откроют суммусу сапиенсу эту тайну. Сокол написал письмо своей кровью, а значит, ему можно верить.

С высоты тотема гордый Руа слушал и наблюдал за всем, что происходит.

— Возможно, Большое О нужно было разблокировать для того, чтобы Аноки мог тайно вернуться в Аркс, — рассудительно заметила Суоми. — Он не может войти в ворота, потому что не выходил из них: Строгие часы не звонили.

— Очень хорошо. Это, несомненно, самое верное объяснение. — Марго погладила девочку по щеке.

Вигвам снова открылся, и показавшийся в дверях Спокойный Медведь окликнул ее:

— Идите сюда. Аноки должен сказать вам одну важную вещь.

— Иду, но вначале прочитай это письмо кречета. Полная билокация послужит, чтобы вернуть Аноки в Аркс Ментис, — объяснила мадам, подходя к шаману.

Спокойный Медведь прочитал письмо и поднял взгляд на тотем. Руа издал стрекочущий клекот.

— Да. Кречет — духовный наставник, — сказал Медведь, — но сейчас Аноки не может совершить полную билокацию. Он ослаб. Теперь же он хочет поговорить с вами и с Джено.

Астор Венти первым вошел в вигвам. Аноки лежал, распластавшись на ковре. Он медленно поднял голову и сказал:

— Пока я висел в Уффиосерво, я испытал очень сильные чувства, и у меня было множество видений. Неожиданно передо мной появился сокол.

В это мгновение в вигвам влетел сокол и сел Аноки на грудь. В клюве он сжимал крохотный клочок бумаги.

— Возьми его, я знаю, это тебе, — сказал Аноки, оборачиваясь к Джено.

Астор Венти побледнел: обрывок бумаги оказался фотографией малыша лет трех, белокурого и улыбающегося. Он вытащил из кармана брюк порванный снимок отца и дрожащими руками соединил оба куска: края совпали!!!

Мадам Крикен попыталась помешать Джено, но Спокойный Медведь остановил ее:

— Прекратите. Все должно проясниться.

— Что это значит? — воскликнул Джено. — Кто этот мальчик? Почему он рядом с моим папой?

— Этот малыш — тоже член твоей семьи, — сказала мадам Крикен низким голосом. — Я не могла рассказать тебе все сразу. Но теперь…

— Ты сам должен узнать его, — перебил ее Спокойный Медведь, обращаясь к юному антею.

Джено снова взглянул на фотографию, посмотрел в глаза Красному Волку:

— Ты знаешь, кто этот мальчик?

Аноки покачал головой:

— Не знаю.

Мадам Крикен затаила дыхание, Спокойный Медведь остался невозмутимым. Суоми решительно сказала:

— Я чувствовала, что на порванной фотографии был ребенок. Я еще спросила тебя об этом, помнишь?

— Да, правда. Но что это значит?

Кречет вспорхнул и положил окровавленные лапы на тот фрагмент фотографии, где был ребенок. Спокойный Медведь вышел вперед:

— Джено, капни каплю своей крови на ту половину фотографии, где твой отец.

Мальчик ничего не понял, но сделал так, как советовал старый шаман. Он с силой прижал указательный палец левой руки к острию копья сиу, и из раны брызнула кровь.

Одна капля упала точно на снимок его отца.

Кровь сокола смешалась с кровью Джено, и фото расползлось, как желе. Затем снова стало целым и невредимым — без единого разрыва. На фотографии, сделанной много лет назад, Пьер Астор Венти был запечатлен с белокурым мальчиком.

Гладя портрет отца и всматриваясь в радостное лицо мальчугана, Джено заплакал.

— Этот малыш вырос. Ты познакомился с ним в Арксе, — наконец выдавила из себя мадам Крикен.

Сердце Джено бешено забилось. Щеки его покраснели. Не в силах больше сдерживать свои чувства он выкрикнул одно-единственное имя:

— Рене!

Мудрая кивнула, Спокойный Медведь закрыл глаза, а Суоми, прижав к груди белую трость, трижды повторила имя любимца фон Цантара. Сокол принялся описывать круги над головой Джено.

— Значит, Рене мой брат! Он был похищен вместе с моими родителями. Почему вы ничего не сказали об этом, синьора? — с обидой в голосе спросил он Марго.

— Я не могла. Рене пил Клонафорт и начал превращаться в вундеркинда, чудо-ребенка. Хотя ему было всего три года, он уже мог представлять опасность. Поэтому фон Цантар решил похитить и его. Я не могла ему помешать в этом. Все одиннадцать лет Ятто воспитывал Рене, обучал его искусствам магипсии и формировал его разум. Мы с твоим дядей Флебо были уверены, что он поможет тебе в поисках родителей, — сказала мадам Крикен. — Но учти, твои брат не сможет помочь тебе, пока не освобожден сокол.

Слова сапиенсы прервал кречет. Расправив крылья, он вцепился когтями в барабан и окровавленной лапой написал:

— Я готов тебе помочь! — взволнованно выкрикнул Джено. — Но как?

Сокол не ответил, да и не мог ответить.

Перед глазами Джено мелькнуло надменное лицо суммуса. Мальчик почувствовал себя сильным, почти непобедимым. Ему хотелось крушить скалы и дробить камни, чтобы выплеснуть свой гнев. Он снова обратился к соколу:

— Я скоро вернусь в Аркс. Ятто не имел права держать тебя в плену и разрушать мою семью. Я буду с ним бороться!

— Я с тобой! — вымолвил Аноки, прежде чем погрузиться в сон. — Я воин сиу и держу свое слово.

Вызов суммусу сапиенсу был брошен. У мадам Крикен от волнения перехватило дыхание. Спокойный Медведь воздел к небу руки в знак одобрения. Суоми села на барабан.

Джено первым покинул вигвам. Шаман и мадам Крикен вышли вслед за ним и вывели Суоми. Сокол Руа принялся летать вокруг тотема.

— Ветер отнесет вас к печати, — сказал Спокойный Медведь антеям. — Побывав дома, вы благополучно вернетесь в Аркс. Там вас ждут новые опасности, но и новые радостные события. Как только Аноки поправится, я сразу же дам вам знать. Красный Волк будет с вами. Обещаю. — С этими словами он удалился в Хижину семи потов, и костер стал постепенно затухать.

— Стас Бендатов, Эулалия Страбикасиос и Набир Камбиль ждут нашего сообщения, — заговорила Суоми. — Мы должны передать им, что Аноки спасен и что нашли мадам Крикен.

Марго успокоила ее:

— Не волнуйся. Все скоро разрешится.

— Разве вы не отправитесь с нами, мадам? Вы больше никогда не вернетесь в Аркс?

Вопрос Джено вызвал у нее улыбку.

— Я скоро вернусь. Ты прекрасно знаешь, что я тебя никогда не брошу. Не хочу, чтобы фон Цантар продолжал свои безумные магопсихические эксперименты. С помощью кречета мы спасем и твоих родителей, и Рене. До свидания. — Она погладила мальчика и антею и тоже скрылась в хижине.

Наполеон мяукнул и потерся о ноги Джено, прощаясь с ним.

Вернулся неистовый Ветер прерий. Серебристо-белый вихрь подхватил сокола, Суоми и Астора Венти и понес прочь. Окруженные облаком теплого воздуха, они летели высоко над землей сиу, погруженной в ночь.

Голоса духов сопровождали ребят. Вместе с Руа они снова попали во второй пункт назначения черной печати. Золотой сокол сложил крылья. Большие, зеленые, как море, глаза Суоми сделались красивыми, как никогда.

Джено посмотрел на нее, и ему показалось, что свершилось чудо.

— Ты видишь? Скажи мне, что ты видишь? — спросил он шепотом.

— Нет… я… вижу только тьму. Она похожа на ночь, которая никогда не кончается, — грустно ответила антея.

Джено прижал девочку к себе и почувствовал, что очень любит ее. Суоми тоже обняла его:

— Мы никогда не расстанемся. Правда?

— Никогда! Ты очень красивая. Может быть, сила магипсии сможет снова зажечь свет в твоих глазах.

— Мне так хочется увидеть твое лицо, Джено. Только не надо меня жалеть. Я научилась воспринимать мир с помощью разума, — прошептала она, опустив голову.

— Это не жалость, я тобой восхищаюсь, — ответил мальчик, взяв ее за руку.

В небе печати появились звезды: время интерканто закончилось. Астор Венти вставил ключ в замок, и дверь, которая вела в каморку, открылась.

— Мне пора в свою печать, — грустно произнесла Суоми. — Я возвращаюсь домой, в Финляндию. Мы увидимся через три дня. Аноки вернется, и мы вместе с соколом найдем твоих родителей. — Девочка поправила светлые волосы и подставила Джено губы.

Быстрый поцелуй, и она исчезла. Джено вернулся посидеть на облаке печати: теперь это ему казалось проще простого.

Милое лицо Суоми еще стояло у него перед глазами, когда он вставлял ключ в скважину, чтобы открыть дверь. Еще одно испытание — и он окажется в Нижнем Колоколе.

Три оборота влево, два оборота вправо, полоборота влево и четверть вправо. Изогнутый ключ, как обычно, повернулся сам по себе.

Астор Венти вместе со своим неразлучным соколом вернулся на Перевал разочарования. И заснеженные горы, и луг, и ручей — все было как прежде. Мальчик растянулся на траве и стал ждать, пока вода омоет его, а Руа наконец-то представилась возможность охладиться, и он с удовольствием барахтался в воде.

Внутри Джено воцарилась гармония, теперь в нем не было страха.

Вскоре все вокруг потемнело. Джено заставил ключ подлететь к замку. Послышался ритмичный скрип, и проход в черной печати открылся.

В воздухе снова почувствовался запах Горгианской Лаванды. Раздался грохот и лязг железа: печать возвратилась в красную виллу. Значит, закончился первый интерканто антея Астора Венти. Экзамен был сдан, и он возвратился в Нижний Колокол, где его ждал одинокий дядя Флебо.

В это самое время в Арксе Ментисе произошло невероятное событие.

Трое мудрецов, друзей Джено, хоть и не получили никаких известий об Аноки и мадам Крикен, однако с уверенностью ожидали, что им будет дан сигнал. Их спокойствие удивительно контрастировало с переполохом, вызванным беспрецедентным решением псиофов. Решением, которое изрядно удивило даже самого Ятто фон Цантара.

Псиофы завершили Галь Айперон постановлением отменить Контра Унико. Они объявили суммусу сапиенсу, что, пока не решатся проблемы, связанные с исчезновением Аноки и бегством мадам Крикен, проводить экзамены третьего уровня не имеет смысла. Впервые с 1555 года Контра Унико не состоялся.

Боб Липман, так же как и Джено, Суоми и Юди, закончивший свой интерканто, готовился вернуться в Аркс с твердым намерением взмыть в небо на спиккафило, но ему не дали этого сделать. Пило Магический Росток отправил ему телемпическое послание: «Контра Унико откладывается. Возвращайся домой на своей печати. Через три дня начало нового цикла, и ты должен явиться в Аркс, как предусмотрено в Кодексе. Мы постараемся как можно быстрее решить твой вопрос».

Боб ужасно разозлился. Он решил, что эта отмена, скорее всего, произошла из-за Астора Венти. И всем сердцем возненавидел его.

Закрывшись в печати, он вернулся в Америку, но перед этим отправил телемпическое послание Юди Оде, который, сдав интерканто, собирался в Японию.

Два антея задумали месть Астору Венти.

Псиофы улетели на своих би-флэпах. Сапиенсы начали готовить материалы и испытания для нового цикла. Они ожидали прибытия новых антеев первого уровня. А Суоми Лиекко, Астор Венти, Юди Ода переходили на второй уровень. С ними должна была повторно пройти его и Агата Войцик.

Джено тоже думал о своем возвращении в Аркс Ментис. Он очень жалел сокола:

— Тебе грозит беда, Руа. Ятто конечно же ищет тебя.

Это была правда. Ятто пришел в бешенство. Он не прекращал посылать своим перстнем смертоносные разряды, надеясь поразить сбежавшего сокола. Руа, который прибыл в Нижний Колокол вместе с Джено, только щурился, испытывая острую боль.

Астор Венти вдохнул полной грудью воздух своей родины. На пороге потайной комнаты красной виллы Джено увидел свои старые ботинки. Сняв черные сапоги, он надел их и почувствовал себя счастливым. Поспешно стянул тонку и перчатки и выключил свет. Черная печать бесшумно закрылась, повисла тишина. Запах Горгианской Лаванды растворился.

Когда он вышел из домика привидений, стоял полдень. Снег засыпал всю улицу Душистого розмарина. Было двадцать восьмое января. Он побежал, сокол полетел вслед за ним. Остановившись перед дверью амбулатории, Джено громко выкликнул имя дяди.

Флебо открыл дверь и, к огорчению пациентов, ожидавших своей очереди, обнял племянника.

— Как дела, мой мальчик? Я так по тебе скучал. — Флебо Молекула поправил очки и поцеловал своего обожаемого племянника.

Пациенты поняли, что прием окончен. Дядя с племянником пошли домой.

Флебо хотел услышать обо всем, что произошло в Арксе Ментисе. Когда Джено сказал, что ему все известно о Рене, дядя налил себе стакан красного вина и осушил его.

— Значит, знаешь. Теперь знаешь. Да, вы братья. — Голос Флебо срывался.

Джено обнял дядю, чтобы тот почувствовал, как он его любит. Но тут в дверь постучали. Флебо пошел открывать, и в дом влетел Руа, золотой кречет.

— Не пугайся, это мой друг. Он помогает мне, — объяснил Джено.

Руа, спланировав на стол, остановил на Флебо Молекуле свой магнетический взгляд. Врач был потрясен: взгляд сокола показался ему человеческим.

— Ты привез его сюда? — спросил он ошеломленно.

— Он был моим проводником, — ответил Джено.

Дядя с племянником проговорили до глубокой ночи. Джено рассказал, какие трудности он уже преодолел и какие ему предстояли, рассказал о Рене, о бегстве мадам Крикен, об Аноки и о вмешательстве Спокойного Медведя. Он был уверен, что ему удастся найти родителей, он так и сказал дяде.

Сокол слушал, оставаясь совершенно неподвижным.

Потрясенный Флебо не раз пускал слезу и, сжимая руки племянника в своих, думал, что его мальчику удалось приобрести ни с чем не сравнимый опыт.

В девять утра у их дома уже собрались одноклассники Джено. Было воскресенье, и слух о его возвращении разнесся по всей деревне. Первым в дверь позвонил Никозия.

— Выйдешь? — радостно спросил он.

Джено выбежал из дома в сопровождении сокола.

Его друзья испуганно посмотрели на птицу. Руа взлетел на засыпанную снегом ель и строго взирал на них.

У Никозии покраснели щеки, а челка, как обычно, закрыла ему глаза. Он растолстел еще больше.

— Ты привез птицу с собой? Она ручная?

— Сокол понимает нашу речь, — ответил Джено. — Он как человек.

Никозия поежился и прошептал:

— Я ничего ребятам не сказал. Сохранил секрет. Они думают, что ты лежал в больнице.

Джено улыбнулся и направился к Мирте Бини, рассматривавшей его с головы до ног. Глядя на него через свои уродливые очки, она даже не улыбнулась.

Марлония и Джоя, напротив, восторженно приветствовали его, хотя и старались держаться подальше от сокола. Галимед похлопал Джено по плечу:

— Тебя вылечили? Теперь ты дрессируешь сокола?

— Через пару дней я снова уеду, — ответил он, глядя двоюродному брату Никозии в глаза.

— Тебя лечили электрошоком? — Коварный вопрос Мирты ничуточки не взволновал Джено.

— Нет. Но моя голова работает лучше, чем прежде. Как видишь, мне даже удалось приобрести друзей. — И Астор Венти показал на Руа. Затем зафиксировал на девочке взгляд, и у той закружилась голова.

— Ты больше не видел сумасшедшую старуху? — Галимеду очень хотелось разозлить Джено, но тот остался безучастным.

— Ты хочешь сказать, мадам Крикен? Да, я встречался с ней. Но это не ваше дело, — закончил он, поразив друзей своей уверенностью.

Мирта слепила снежок:

— Устроим сражение?

Джено был готов. Со всех сторон полетели снежки. Никозия спрятался за дерево, но это не помогло: через пару минут он был по макушку облеплен снегом. Бой удался на славу: все носились по улице Душистого розмарина как угорелые и весело смеялись. Взрослые, наблюдавшие из своих окон за играми ребят, тоже радовались.

Джоя с Галимедом добежали до красного домика:

— Эй, Джено, иди сюда. Посмотрим, там ли еще сумасшедшая старуха со своим котом?

Джено остановился посреди улицы, на углу переулка Черной лилии. Снежные сугробы и куски льда покрыли засохшие кусты, и даже вывеска аптеки обледенела. У него снова стало грустно на сердце. Никозия обнял его:

— Ты нашел своих родителей?

— Они скоро вернутся сюда и снова откроют аптеку, — ответил Джено, понизив голос.

Сокол спланировал на вывеску аптеки и попытался клювом оторвать намотавшийся вокруг нее плющ и сухие ветки.

— А она толковая, эта птица! — воскликнул Галимед.

Мирта, бежавшая впереди, прыгнула на калитку красного домика, собираясь ее перелезть. Марлония закричала, чтобы она остановилась, потому что это было опасно. Джоя тоже попыталась разубедить ее, но упрямая девчонка никого не слушала. Уже собиралась перекинуть ногу, но поскользнулась на льду, облепившем калитку. Она падала, когда Джено зафиксировал на ней взгляд. Его черные глаза сделались громадными, зрачки расширились, как нефтяные пятна в море. Силой мысли он остановил ее падение. Девочка мягко приземлилась на землю и даже не ушиблась.

Никозия застыл с разинутым ртом, Джоя и Марлония, подбежавшие к подруге, изумленно смотрели на Джено. Галимед испугался и убежал домой, бросив друзей посреди улицы.

Мирта встала, вытерла очки и отряхнулась от снега. Затем подошла к Джено и пробормотала:

— Спасибо… но… как ты это сделал?

— Я ничего не делал.

— Неправда! — хором сказали девочки. — Ты замедлил ее падение. Мы все видели.

Джено посмотрел на Никозию и улыбнулся. Обернулся к Мирте:

— Я знаю: ты меня ненавидишь, потому что думаешь, что я сумасшедший. Моих родителей тоже считали безумцами. Но я не хочу никому зла. Тебе тоже.

Мирта Бини почувствовала себя оскорбленной. Пожала плечами и ушла, сопровождаемая подругами.

Никозия остановился метрах в двух от Джено. Заметно было, что он побаивался товарища. Спросил, запинаясь:

— Как тебе удается проделывать такие вещи? Я помню, что в прошлый раз ты закидал нас камнями. А теперь… ты действительно спас Мирту.

Джено не мог ничего объяснить. Лишь обнял его.

— Если ты мой друг, просто будь рядом. Однажды я расскажу тебе обо всем.

Никозия увидел, что на шее Астора Венти висит костяной свисток.

— А это что? Где ты его взял?

— Это свисток, который не свистит. Мне его дал один мудрый человек, живущий далеко, очень далеко отсюда. — Его ответ только возбудил любопытство Никозии.

— Мне кажется, таких, как ты, больше нет, — сказал он.

— Есть. Возможно, ты кого-нибудь из них и увидишь. — Джено имел в виду Рене.

— А как насчет девчонок? — спросил Никозия, скорчив смешную рожицу. — Познакомился с кем-нибудь?

— Ее зовут Суоми. Она лучше всех. — Джено почувствовал, что его сердце забилось сильнее.

— Ты ее целовал?

— Да. Я поцеловал ее один раз. Она вышла из печати, а я сидел на облаке. — Астор Венти посмотрел на друга, чуть не вывихнувшего челюсть от изумления.

— На облаках не сидят. Ты все тот же, Джено. — Никозия покачал головой, и они побрели по улице, утопая в снегу. Сокол кружил над ними.

Наступил вечер, и Флебо приготовил отличный ужин. Он не хотел, чтобы племянник видел, как он огорчен новым расставанием, но изменить ничего не мог.

После ужина Джено отправился в свою комнату. Растянувшись на постели и включив голубую лампу, он рассматривал изъеденные червями бревна и чувствовал себя счастливым.

Он стал сильным. Спас Красного Волка. Узнал тайну Рене и был уверен, что вскоре сможет обнять брата. Вдвоем они обязательно отыщут родителей.

Он посмотрел на старую фотографию, которую привез с собой, и вздохнул. Все, что прежде в Нижнем Колоколе казалось ему банальным, на самом деле было прекрасным.

Но существовал еще один мир, странный мир, который ждал его в Арксе Ментисе.

Порыв ветра распахнул окно. Возможно, это был тот самый Ветер, который вызвал Спокойный Медведь и который теперь добрался и до Медовых холмов. Струя воздуха погладила мальчика по щеке, и он услышал далекий голос духов сиу: «Освободи своей кровью сердце сокола».

Джено проснулся и увидел перед собой сокола с золотым оперением. Взгляд его был необычным: словно в его глазах отразились сразу два человека: Коринна и Пьер.

Джено показалось, что они где-то рядом, совсем рядом. Он даже коснулся маминой руки.

— Мама, подожди, я приду к вам. Я уже иду, — прошептал он еле слышно.

Глаза сокола закрылись, и видения исчезли.

Разум нельзя обмануть. Любовь — это сила, которую не разрушить магией. Джено понял это, глядя на сокола. Руа продолжал помогать ему, как… брат.