Ди-джей

Глава 5

Стоял душный летний день. За распахнутыми окнами районного комитета Комсомола трелью звенели трамваи, пахло расплавленным асфальтом. Гулкие этажи, здания, несмотря на кипевшую в нем жизнь, наполняла устоявшаяся, строго поддерживаемая тишина. И посетители, и служащие разговаривали без крика, ходили степенно, уважительно переглядывались, здоровались друг с другом.

В коридоре на небольших столах были разложены цветные агитки — листы с краткими сведениями о стройках. На стенах висели плакаты с фотографиями городов, гор, рек, призывавшие на промышленные объекты Сибири, Севера и Дальнего Востока: Заполярье зазывало башенными кранами и грузовиками на засыпанной снегом дороге. Восточные стройки манили высокими заводскими трубами, раскинувшимися многоэтажными зданиями производственных корпусов. На щите знаменитой ГЭС — о ней часто писали в газетах — поблескивал Енисей меж крутых берегов, красочно темнела тайга…

Максим сидел на прохладном кожаном диване перед открытой дверью в приемную второго секретаря Райкома и чутко прислушивался к беседе, проходящей в кабинете…

— Вы обязаны выдать мне комсомольскую путевку на строительство Байкало-Амурской магистрали! — внутри помещения звенел смутно знакомый, требовательно — капризный девичий голос.

— Нет, не могу! — басовито звучало в ответ.

— Тогда на возведение Западно-Сибирского металлургического комбината или завода атомного машиностроения в Волгодонске!

— Нет.

— Хорошо, посылайте на любую всесоюзную стройку, в любой город страны! Главное, чтобы работа была тяжелой, интересной и подальше от Москвы!

— Дочка, дорогая моя, какая вам Байкало-Амурской магистраль? Какая всесоюзная стройка? Вам же ещё шестнадцати нет, — ей перечили сразу двое — кто-то ещё был в кабинете секретаря. Но как жалко и глухо звучали мужские голоса! Может, потому, что они пытались её уговорить, усовестить. Ведь должна же быть у человека в этом возрасте хоть какая-то рассудительность и понимание взрослой жизни!

— Я, вам не дочка! (Напрасно они надеялись. Толщину бетона было не пробить). И не ваша дорогая! (Рогами упёрлась в дубовые ворота и не хотела отступать). Я взрослая. И уже перешла в десятый класс. Я комсорг класса! Вы обязаны отправить меня на стройку. Мне, надо!

— Гражданочка, разве можно так? С бухты-барахты, ни с того ни с сего, беспричинно взять и поехать работать на тяжёлое строительство опасного объекта?

— Постойте, товарищи! — упертая активистка хитро зашла с другой стороны. — А как же призывы к нашей молодежи: Дашь БАМ! Шагай вперед молодое племя! Сегодня всё в твоих руках! Только мы сможем построить светлое будущее!

Обладатель более взрослого голоса захрипел, прокашлялся. Он вспомнил, что по инструкции должен набирать кандидатов старше восемнадцати лет, желательно мужчин, имеющих строительную специальность и не боящихся временной неустроенности. Претендентка по всем статьям, не удовлетворяла требованиям инструкции. (Даже если была бы старше и имела законченное среднее образование).

— Знаете, что! — вербовщик внутренне досчитал до десяти. А потом ещё раз до пятнадцати.

— Через год окончите школу и приходите. Вручим вам путёвку на самую большую стройку, расположенную в самой удалённой точке страны. Там где круглый год полярное сияние и полгода не светит солнце… А трудности там такие, что даже у взрослых, матерых мужиков отваливаться руки от работы…

— А, я! — юная активистка — "коммунистка" — строительница светлого будущего густо покраснела, яркие губы ее обидчиво вспухли, она молнией метнула на "старпёра" сердитый недоверчивый взгляд. — Хочу, сейчас! Я должна ехать! И немедленно! Понимаете! Живешь, тут, как в закупоренной банке! Так и жизни не увидишь! Все едут, строят! Люди выбирают профессию своей мечты — бетонщиков… монтажников… лесорубов… А я, в этой Москве… Одна! Как в болоте!!!

— Девушка! Идите и не мешайте работать. Всё, разговор окончен.

— Но, послушайте…

— Никаких, но! Идите!

Лариса Корычева вышла из кабинета — боком, будто нехотя. Гневно сверкнула очками.

— Не выдадите путевку, назло вам, выброшусь в окно! — худенькая, хрупкая, с тонкой девичьей талией, неуступчивая строительница коммунизма успела крикнуть в открытую дверь. От чего её очки на мгновение пронзительно и ядовито вспыхнули. — Поломаю руки, ноги, шею! Будете отвечать!

— Давай, прыгай. Тут невысоко, у нас первый этаж, — раздалось из кабинета.

Максим, чтобы не встретиться взглядом с бывшей приставучей невестой, оперативно закрылся рекламным листком "Требуется". Уперся носом практически в самый текст и словно человек со слабым зрением (Как минимум минус восемь на оба глаза), стал вполголоса (Зачем-то шепеляво — наверно для конспирации) читать рекламу с заработной платой специалистов:

Все работы хороши — выбирай на вкус:

— Строитель (монтажник): 200 рублей.

— Машинист башенного крана: 320 рублей.

— Автослесарь: 130 рублей.

Страдалица одетая в платье на тонких бретельках, в синюю и белую полоску, с синим поясом, и синие туфли покосилась в открытое окно. Глубокий вздох вырвался из её груди. После чего не глядя по сторонам, как электричка, стуча каблуками по полу (Рельсам), набирая скорость, двинулась к выходу.

Макс затылком чувствуя её присутствие, продолжил познавательное чтение о зарплате семидесятых годов:

— Водитель категории "С": 160 рублей.

— Токарь (по второму разряду): 140 рублей.

— Ученик токаря: 90 рублей.

… Рабочий — звучит гордо!

— Ну-с, молодой человек, а вы куда хотите? — спросил невысокий плотный мужчина в темно-сером костюме под цвет седеющих волос. Он хитро прищурился и легонько постукивал карандашом по столу, покрытым зеленой скатертью. — В какой город нашей необъятной Родины желаете поехать?

— Не знаю. Меня попросили пока остаться в Москве.

— Так, значиться Иванов Максим Ильич, — добродушно пробурчал ответственный работник, рассматривая справку, выданную в милиции.

— Да.

— Ещё есть документы? — седовласый склонил голову набок и стад рассматривать посетителя более внимательно.

— Нет.

— Образование? Профессия? Специальность? Что умеете делать?

— Да вроде ничего… такого.

— Хмм, образование не известно, профессия тоже и ничего делать не умеете, — три жирные минуса появились в анкете кандидата.

Второй секретарь Райкома, несмотря на жару одетый в пиджак и галстук, плотно стягивающий мускулистую шею, отвернулся от окна, где внимательно следил за тем, чтобы вышедшая из здания посетительница не начала с горя бросаться на людей или под трамваи, повернулся к столу и хорошо рассмотрел посетителя.

— Максим? — удивленно воскликнул он. Ему было лет тридцать, густая шевелюра, крупный мясистый нос, глубоко сидящие проницательные глаза. — Максим!

— Да, — не понимая его радости, ответил пришелец.

— Максим! — Макс! — Ди-джей! — комсомольский деятель подбежал к Максу и начал хлопать его по плечам. Трясти за руку. — Вот это встреча! Вот не ожидал!

— Вы кто? Агитатор на стройку? — невпопад ответил потерявший память кукушонок. — Я вас знаю?

— Что значит кто? Мы ищем его тут. Можно сказать всю Москву на ноги подняли. А он сидит себе спокойно у меня в кабинете и говорит… — вы кто?

— Подожди родной! Нужно кое-кому передать хорошую новость! — секретарь широко улыбнулся и тут же бросился к телефону. Быстро стал крутить циферблат.

— Алло… Алеся Игоревна?

— Да, это Хлеборобов.

— Алеся Игоревна, отгадайте, кто сейчас у меня в кабинете?

— Нуу?

— Кто вас так незабываемо поздравил с днём рождения на юбилее в Доме Культуры? После чего весь зал плакал от счастья. Вы ещё хвалили его и программу, просили узнать, кто такой?

— Да… Это он — радист, новатор, талантливый ведущий.

— Точно, он! Сидит у меня в кабинете, от всего отнекивается.

— Конечно, ладно, хорошо.

Секретарь положил трубку.

— Слушай, Максим? Ты же на работу пришел устраиваться?

— Да…

— Надо же! — партийный работник, нацелив худую длинную руку в сторону посетителя, щёлкнул звучно большим и средним пальцами, как будто выстрелил.

— Я как раз думал: — Кто у нас в ДК сможет оснастить светотехникой новый зал, а потом будет вести танцевальные программы. А он, вот! Кандидат, готовый.

— У меня к тебе есть толковое предложение: Нужно оборудовать танцевальный зал в новом Доме культуры. Лампочки, огоньки, всякие там мигалки.

Гипер активный комсомольский деятель начал быстро складывать в портфель бумаги и куда-то собираться.

— Помещение новое. Работа живая, горячая, интересная! Так, что давай, поехали!

— Не знаю… — Макс попытался отказаться. — У меня после удара по голове — временная потеря памяти. Я не помню того, что было раньше. А здесь такая ответственная работа.

— Ааа, ерунда! — махнул рукой всё уже решивший начальник. Его мысли давно переключились на третью скорость… — Тут, помню… Тут, не помню. Пошли, посмотрим новый зал. Познакомишься с людьми. Осмотришь оборудование. А там, начнёшь работать и всё вспомнишь!

— Ну, коли так… — ничего не понимая, пробурчал пришелец. — Если вспомню — тогда пойдём.

Новый работник, отрешенно засунув руки в карманы, ходил позади приемной комиссии по только, что построенному помещению танцевального зала. Смотрел на блеклые кирпичные стены, серый потолок, залитый цементом пол.

— Товарищ Хлеборобов! — хорошо поставленным голосом произнес круглый, как колобок, пожилой человек, с пробивающейся розовой плешью. Для усиления впечатления толстячок носил пшеничные усы, совсем как у лихого кавалериста.

— Я считаю идеи молодых людей… абсурдными! — архитектор новостройки преданно смотрел на партийного руководителя. В руке он держал свёрнутые листы ватмана.

— Я бы сказал больше, их идеи несколько оторваны от действительности. Послушайте! Нам сейчас нужен истинно смелый, по-настоящему передовой! хорошо просчитанный и обоснованный план!

— И только, я! Способен его предоставить!

— Товарищи, только представьте, через два месяца! — докладчик подобрал живот, приосанился, высоко поднял голову и гордо посмотрел по сторонам. — Зал, чистый, сияющий паркетными полами, белыми колоннами. Его украшает красивая лепнина из белоснежного гипса и большие, почти в три обхвата, люстры с хрустальными сережками на потолке. С краю сцены высокая кумачовая трибуна с удобным подиумом, на стенах картины с изображением славных трудовых будней рабочих нашего завода. Лозунги, плакаты, растяжки вдоль стен и на потолке.

Лысоватый агитатор с пышными усами развёл руки, задрал глаза к потолку и стал громко цитировать воззвания:

— Ленинскому Комсомолу слава!

— Если партия скажет надо, комсомольцы ответят есть!

— Не расстанусь с Комсомолом, буду вечно молодым!

— Ханжа, бюрократ, подхалим! — худенькая, невысокого роста девушка с блестящим значком на груди скорчила кислую мину.

— Или вот, ещё! — докладчик демонстративно сделал вид, что не слышит и не видит её. Он весь напружинился, суетно зашуршал листами, стал откашливаться, прикрывать рот трясущейся рукой, при этом пытаясь создать атмосферу важного для всей его жизни предложения…

— Предлагаю на бельэтаже с помощью малиновых штор обозначить кабинки, как в театре!

— …Это будут не просто места для наблюдения — это будет прорыв!

— …Это будет свежая струя, глоток воздуха в старом, закостенелом мировоззрении!

— Виталий Семенович, ближе к делу, — секретарь попытался вернуть архитектора в поле конструктивного разговора. — А точнее будет сказать к сути вашего проекта.

— Товарищ второй секретарь райкома, — докладчик снова прокашлялся. Он медленно вытащил платок, аккуратно развернул его и с каким-то вызывающим достоинством оглушительно высморкался. После чего помпезно продолжил…

— Посмотрите, как все идеи чудесно вплетаются в канву оформления зала! Как всё будет замечательно выглядеть! Именно об этом мечтали молодые комсомольцы, когда начинали строить Дом Культуры! Именно про это вели разговоры темными, холодными, бессонными ночами, когда закладывали первые кирпичи здания, когда замешивали первые килограммы цемента. Когда…

— Товарищ Гунькин-Заболотский! — высокое руководство возмущенно назвало докладчика по фамилии и поторопило… — По существу!

— Тогда у меня всё!

— Виталий Семенович, ваш проект весьма интересен! — глаза второго секретаря Райкома засветились хитрой улыбкой… — Но, меня разбирает любопытство, как к нему относится комсомольский актив завода? Какие предложения есть у молодых рабочих, строителей, инженеров? Ведь это для них строиться новый ДК. Товарищи активисты, что скажите?

— У нас свой проект! — начал высказываться высокий, сухощавый парень в синем костюме. Его волосы, брови и ресницы были настолько белые, точно покрашены перекисью водорода.

— Вместо лепнины на потолке предлагаем выложить плитками из цветного стекла мозаику, за которой будут яркие лампы. На стенах вместо картин думаем разместить плоские вытянутые короба, закрытые разрисованным стеклом. Внутри коробов установить цветные лампочки. Свет проходя через поверхность, будет мягко подсвечивать рисунки, нанесенные на стекло. По углам зала и в центре предлагаем установить пять массивных металлических мачт.

— Мачты-то, зачем в Доме Культуры? — перебивая докладчика, писклявым голосом воскликнул Гунькин-Заболотский. На его лице появилось такое выражение, будто он только что лизнул цемент.

— На них развесим звуковые колонки, прожекторы, световые приборы, — возбужденно перечислял представитель молодого поколения.

— В половину зала предлагаем разместить столики, поставить буфет и организовать молодежное кафе.

— Может вам тут ещё построить ресторан с гостиницей? — недовольно возмутился архитектор. — Гулять так, гулять! Чего уж останавливаться на половине дороги?

— Понятно, — комсомольский вожак закусил нижнюю губу. Повернулся в сторону пришельца, который памятником застыл перед пустым окном, рассматривая плывущие по небу облака. — Максим, что думаешь?

— Мне кажется… — повернув голову в сторону, начал отвечать потерявший память пришелец. Со стороны казалось, что он находится где-то, в другом месте. И совсем не видит присутствующих членов комиссии. Свои мысли выдаёт так, словно читает чужой текст…

— В зале не должно быть массивных конструкций, мачт и тем более кафе. Нужно как можно больше свободного места для танцев. Все звуковые и светомузыкальные приборы — только на потолок или высоко на стены. Столики надо поднять на бельэтаж второго этажа. Кафе, бар туда же. На первом этаже необходимо оставить только мягкие диваны для отдыха, которые нужно расставить вдоль стен.

— Что касается светящихся картин? — новоявленный прорицатель устремил взгляд в вечность и начал вести разговор с кем-то у себя в голове.

— Думаю интересное предложение. Пусть будут. И по-хорошему, хотя бы одну стену надо делать полностью экраном из светящихся предметов. Причем каждый должен легко меняться.

— И ещё, надо обязательно предусмотреть несколько важных моментов, которые необходимы для работы ди-джея, выступления творческих исполнителей, функционирования бара. С ходу всё не расскажешь. Тут надо садиться, рисовать, считать, думать…

— И разбираться, откуда ко мне в голову лезет всё это? — едко добавил он про себя.

— Мне нравится предложение товарища Иванова, — Хлеборов после небольшой паузы, подвел итог обсуждения.

— Значит так! Вместе с Максимом вносим в проект изменения. Делаем расчеты, составляем смету и на следующей неделе собираемся здесь снова. Вопросы, есть? Вопросов, нет. Вот и чудненько. Действуем. А товарища Гунькина-Заболотского попрошу оказывать всяческую поддержку молодым дарованиям.

К Максу подошел длинный, похожий на жердь, кудлатый парень лет двадцати, с веселыми глазами.

— Послушай, Макс! Говорят ты специалист по подбору современной музыки. Через три дня, в Доме Культуры, у комсомольской организации нашего завода, запланирована лекция посвященная путешествию человека к звездам. А потом, после лекции профессора астрономии, хотели провести тематическую танцевальную программу "Космос и комсомол 77". Поможешь, подобрать несколько "космических" мелодий? Ну, оказать нам помощь, как… комсомолец, как товарищ?

— ??? — Я? Оказать помощь? — ди-джей удивленно завертел головой по сторонам, не понимая сути вопроса. (Помочь подобрать современную музыку? Как это? Как товарищ? Как комсомолец?)

— Конечно, поможет, — Хлеборов авторитетно похлопал Максима по плечу.

— Видели бы вы, что он творил на юбилее!

— Вчера, я случайно попала на эстонский балет! — в магазине "Мелодия", за прилавком, у витрины с пластинками, стояли две продавщицы. Одна романтическая особа, с длинными пушистыми ресницами и бровями шнурочком, как у куклы, вся зарёванная, в слезах, делилась переживаниями с подругой.

— Они танцевали, кажется, "Блудный сын" Прокофьева. Это что-то очень величественное и скучное. Под такую траурную, похоронную эстонскую музыку, в течение всего концерта, мне страшно хотелось умереть!

Рёва достала из кармашка халата небольшой платок, вытерла глаза, потом трубно высморкалась и глубоко вздохнув, заявила…

— Викуся, ты не поверишь! Какой у них дирижер — высокий, изящный, кудрявый. Я час не могла успокоиться, бродила по улице после выступления, чтоб повстречаться с ним, с этим жгучим красавцем, поговорить. Высказать ему, все свои чувства. А он вышел с какими-то размалёванными балеринами и ушёл в сторону гостиницы. Таня, Танечка! Как ты думаешь, он женится на мне, если мы познакомимся?

— Простите, что отвлекаем, — два парня подошли к ответственным работникам советской торговли. — Посоветуйте что-нибудь романтичное, танцевальное для…

— Молодые люди, не мешайте работать! Не видите, у нас, пересмена! — споро произнесла светловолосая, с зеленоватыми глазами, цвета бутылочного стекла продавщица. Она резво махнула рукой в неопределённую сторону. — Пройдите в сторону классики и посмотрите, там. Между Шаляпиным и Рахманиновым, на второй полке, слева. Там, есть, всё!

— А сколько стоит?

— Рубль пятьдесят.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

— Таня, это очень серьезно! — заботливая наставница продолжила успокаивать несчастную. — А вдруг он женат?

— Вот этого я боюсь… — рева высушила глаза, шмыгнула и начала натирать нос.

— Такие мужчины почему-то всегда женаты! — возмущению опытной наставницы не было предела. — Вероятно, в этом виноваты женщины! По своей сути они гадкие, вредные, злопамятные хищницы — не дают проходу хорошим людям, пока не утащат их в загс. И не нарожают от них детей.

— Ненавижу, ненавижу их! — хрупкий, нежный цветок надулся, распустил колючки и приготовился пулять иголками во все стороны, сражая ненавистных конкуренток на повал.

— Не понимаю, что находят в них мужчины? Как можно любить таких?

— У мужчин плохой вкус, Танечка, — несчастную заботливо погладили по плечу. — С этим приходится мириться.

— Извините, — двое любителей музыки снова вернулись к работникам магазина. — Мы ничего не нашли. Нам бы что-нибудь современное, танцевальное…

— Товарищи, не создавайте очередь! Пройдите в отдел "Современная музыка" и посмотрите на верхней полке между Муслимом Магомаевым и хором имени Пятницкого.

— А сколько стоит?

— Два пятьдесят.

— В принципе, неплохо. Нормальная цена.

— Идите, уже!

— Таня, жизнь такая, какая она есть! Тут ничего не поделаешь! Все мужики кабели и их уже не переделать! Я только одного не могу понять — ты то, чего ревёшь?

— Пошла я вчера за своим будущем мужем, проследить. Куда он поплёлся, с этими размалёванными танцульками? Иду такая: Молодая. Изящная. Тонкая. Голову подняла. Новая юбка стоит на мне колокольчиком. Походка от бедра, как требует мода. И вдруг какая-то толстая бабенция толкнула меня плечом и прошипела сквозь зубы: "Двинься, корова! Ишь, вырядилась, замухрышка!". От неожиданности я споткнулась и сломала каблук у любимой босоножки. Вот и реву! Жалко то как! В чём я ходить буду?

— Да-а, Таня! Это серьёзно! Тут и я бы не сдержалась!

— Простите ещё раз, — противные покупатели никак не хотели оставлять продавцов в покое. — Хотелось бы уточнить…

— Граждане, имейте совесть! Что вы ходите, бродите по магазину бестолку? Только грязь разносите, да мух напустили. Я вам третий раз, русским языком, говорю… — Нет у нас такого! Идете, ищите в другом месте!

— А где искать?

— Не знаю! Где хотите там и ищите! Спросите на Тверской. Может быть, у этих отмороженных, есть что-нибудь.

Жаркое летнее солнце продолжало плавить укатанный машинами асфальт Тверского бульвара. Вблизи, рядом с дорогой он казался синим, а дальше, впереди, серебристым блестящим, будто натертый мелом. Дома слева улицы отбрасывали на асфальт короткую густую тень, а справа были залиты кипящим солнцем. Окна строений ослепительно пылали и отражались радужными пятнами на теневой стороне улицы. В витрине мехового ателье страдали от жары манекены, безжалостно обмотанные мехами. Они грустно смотрели на небольшой фонтанчик в нескольких метрах от магазина.

Из-за угла дома выполз громадный серый жук с раскрытыми водяными крыльями. В каждом крыле, сотканном из миллиардов серебристых брызг, переливалась радуга. Смоченный водой асфальт сразу стал черным и начал дымиться, а дождь на колесах медленно пополз дальше, распространяя вокруг себя облако приятной прохлады.

Пестрая, разношерстная толпа советских граждан, разомлев от солнца, вразвалочку переливалась между только, что политыми Тверской и Никитской, образуя небольшой хаотичный рынок меломанов. Поток любителей музыки сгущался вокруг небольших скамеек, образовывал кружки и кучки, разбредался по одному. Люди встречались, переговаривались, обсуждали последние новости из мира музыки: Жизнь и скандалы звёзд, появление новых песен, альбомов, исполнителей…

— Deep Purple, Led Zeppelin, Uriah Heep, Scorpions, — завораживающим магнетическим звуком произносились названия западных групп с разных сторон бульвара.

— Сингл, альбом, готик, арт, пауэр, поп, рок, диско… — сладко-трепещущее звучало в ответ.

Зеваки и знатоки восторженно обсуждали яркие картинки на глянцевых обложках вожделенных заграничных дисков подкреплённые английскими названиями. Будущие покупатели осторожно доставали пластинку из конверта и, держа её между двух напряженных ладоней, рассматривали желтовато-коричневый лейбл фирмы "Elektra", читали небольшие буковки указанного внизу копирайта. Пытались прикоснуться к неведомой, чужой и запретной западной жизни.

— Офигеть! Круто! Ништяк! — было слышно со всех сторон. Эти звуки были лучше всякого эсперанто. Все было понятно перевода: красивый вид нового альбома — "Оу!", яркое фото и надписи на пластинке — "Вау!", чуть завышенная цена на редкий "контрабандный" товар — значительное качание головой и раздосадованный выдох — "Полный…!".

— Макс, я к этой танцевальной программе готовился два месяца, — Валерка, новый комсомольский друг Максима, продолжал изливать пришельцу свою душу. — Активно убеждал худсовет, что после творческого концерта нам необходима танцевальная программа. Тексты зачитывал, приводил в пример высказывания конструкторов, летчиков, испытателей. Я для её проведения даже у знакомых настоящий лётный шлем выпросил. Представляешь! Написал на нём краской — СССР. Вообще крутяк получилось. Осталось только музыку подобрать.

— А почему именно про космос? Что других тем нет?

— Ты, что? Космос — это мечта, с самого детства! Вселенная! Полеты на Марс, Юпитер, Плутон, к звездам! — романтик космических трасс произнес задумчиво с грустью.

— Ага, и девчонки встречают героя на космодроме, вернувшегося со звёзд, в шлеме с надписью СССР и с глазами полными слёз размером со страусиное яйцо!

— Даа, и девчонки встречают, — неосознанно повторил Валера, закатывая глаза в небо и качая головой.

— С тобой, всё ясно, — пришелец сделал вывод, разобравшись в характере нового друга. — Неисправимый романтик, мечтатель, ищущий признания среди слабого пола.

— Хо! Хей хо, фрэнды! — от одной группы любителей музыки отделился высокий парень, с короткой стрижкой, в коричневых брюках в обтяжку, с модной пухлой кожаной сумкой через плечо. Можно было подумать, что он только что сошел с авиалайнера, прибывшего из-за океана. Или с витрины заграничного магазина. От приезжего хорошо пахло коньяком, дорогим одеколоном и сигарами.

— Есть кайфовый свежачок! — загадочно произнес иностранец. — Квины, АББА, Пол Макарти, интересует?

— Ого, АББА, крутяк! — глаза комсомольского активиста загорелись огнем от полученной информации. Однако он вовремя вспомнил, зачем он тут. После чего по-деловому произнес. — Нам бы это… Что-нибудь новенькое, танцевальное, космическое.

— Уотт, пипл? Вот из ит космическое? — непонимание читалось на растерянном лице продавана.

— Ну, с тематикой, про космос, про вселенную? Можно даже без слов? Что-то же должно быть?

— Скьюзме фрэнды! Не знаю, у меня такого нет.

— Ух, ты! Это, что? — Валерку привлекла красочная обложка британской рок-группы "Дэмд", которую словно икону с трепетом разглядывали несколько человек. (Пожалуй, только, что не упали перед ней на колени, вознеся руки к небесам и прославляя её небесных создателей).[25]

— Ууу, — чуваки! Это, вообще ядерная вещщь! — тут же воскликнул продавец в рваных джинсах, ветровке обрёмканой бахромой и с длинными грязными волосами, повязанными на голове красной лентой.

— Бритиши! — он продолжал нагонять психофон на покупателей. — Маде ин Ландан! Вери гудд мьюзик! Новая рок-группа! Музыка, просто чума! Чистый драйв! Прикиньте, пипл работают по ночам на кладбище — гробокопателями, а днём сочиняют и поют офигительные песни, от которых дрожит мир по обе стороны океана. Музыка, проста ад! Вампиры и мертвецы поднимаются и выползают из могил! Берите, будете слушать, не переслушаете. По деньгам — договоримся.

— Нам бы это… Что-нибудь про космос? — попытался объяснить свою потребность Валерка. — Такое… легкое, танцевальное, космическое.

— Хмм, космическое? — раздался многозначный, многоцелевой хмык — который говорил о том, что есть же в этом мире полные крэзи и дауны ищущие непонятно, что. Да ещё здесь! — на этом уютном островке свободы среди любителей "Высокой, божественной западной мьюзик!".

— Чуваки, это вам надо чапать в "Мелодию"… Там, может быть, и есть, что-нибудь космическое под, что можно лабать да ногами дрыгать. Типа марша Космонавтов! Он начал ехидно напевать…

— И дальше… лабуди… лабуда… и полная ерунда!

Продавец высокомерно задрал подбородок. — Мы такое, не держим!

— Блин, даже не думал, что ничего не сможем найти, — расстроился несостоявшийся капитан музыкальной вселенной — обольститель непорочных дамских сердец. — А говорили, здесь есть всё! А тут, ни-фи-га! Чего же делать теперь? Завтра мероприятие?

— Хай, мьюзикмэны! — к искателям оглядываясь, подошла странная личность в шляпе, длинном плаще и темных очках…

— Нам бы пару — тройку музыкальных композиций про космос? — напарник Максима тряхнул белёсыми кудрями. — Желаем провести небольшую танцевальную программу.

— Про космос так, про космос, — личность несколько раз обернулась по сторонам, словно остерегаясь последствий за свою законную деятельность. Приспустила очки. Подозрительно осмотрела покупателей. (Мало ли, что?). Полезла за пазуху. Движением заезжего фокусника вытащила оттуда небольшую цветную коробочку с магнитной плёнкой.

— Вот, как раз то, что ищите! Первая студийная запись группы "Мега Сейшен Бит Галактика". Единичный экземпляр. Девять новых песен. Улётное качество звука. Знакомый только вчера с Германии притаранил, под заказ. Ещё не у кого нет. Семьдесят деревянных!

— Фига себе, сколько? — у покупателей упали челюсти на пол.

— Семьдесят, — не моргнув глазом повторил добрый волшебник.

— У меня всего сорок семь рублей, — раздосадовано произнес любитель космической музыки. — Блин, я целых три месяца на неё собирал. Думал, будет дешевле.

— А у него? — неизвестный мотнул головой в сторону Макса.

— Два рубля с мелочью, — ответил лучший друг Комсомола. — С обеда осталось. Трёшку разменял.

— Ну, не знаю, не знаю, ребятки? Давайте, решайте по-быстрому. А иначе бобина уйдет на сторону, за минуту. Свиснуть не успею. Музыка новая. Фирма. Запись качественная, хорошая. Кроме вас, сегодня, ещё пять человек спрашивали, умоляли продать. Все хотят про космос — все ищут как будто с ума посходили — ни у кого нет. Думайте, решайте. Завтра будет дороже!

— Есть ещё рубль, — почти рыдая, произнес Валерка. — И… всё!

— У меня пятнадцать копеек в кармане завалялось, — Макс из последних возможностей поддержал боевого товарища по несчастью.

"Фиг, с ними, с пятнадцатью копейками", — подумал путешественник во времени. — "Для нового фрэнда ничего не жалко! Всё-таки мечта детства".

— Ладно, — смилостивился продавец. — Гоните бабки. Повезло вам, что у меня через полчаса поезд в Ригу и мне тут не с руки тусоваться.

— Всё! — он помахал рукой. — Удачи вам, кореша! Бай-бай.

Путешественник во времени скучал, лежа на кровати у себя в комнате.

Несчастный страдалец глубоко вздохнул и осмотрел полупустое пространство, обклеенное блеклыми обоями. Его взгляд упал на старые журналы, сваленные как попало, на столе.

Пришелец потянулся за верхним экземпляром. Взял его. Быстро пролистал. Остановился на последней странице в разделе "Досуг".

Там он с интересом прочитал советы специалистов о том, как правильно стирать тюлевые занавески и в каком месте лучше всего хранить поношенные валенки. Затем проштудировал познавательную историю о разведении клубники на приусадебном участке и наконец-то остановился на кроссворде.

— Вот, чем можно заняться на досуге! — Максим красноречиво поднял палец кверху, обращаясь к своим мыслям и пустой комнате.

— Итак, что у нас там?

— "Кроссворд номер двадцать один".

Вверху рисунка красным шрифтом была напечатана информация:

Пришлите в редакцию правильные ответы на кроссворд, и вы станете участником розыгрыша призов. Двадцать победителей получат в подарок очередную книгу из серии "Фантастика и приключения" — А. Дюма "Три мушкетёра".

— Сейчас быстро всё отгадаю и книга моя! — начал подбадривать себя ди-джей. — Делов-то, на три копейки!

— Итак, по горизонтали: Цифра пять. Советское мужское имя, посвященное Коммунистическому Интернационалу молодежи? Три буквы?

— Э-э-э?

— Три?

— Точно? — он ещё раз посмотрел задание.

— Так — Май? Мир? Лен? (Укороченное от Ленин.) Карл? (Который от Маркса, друга Энгельса. Там, вроде, четыре буквы), Инт? (Первые три буквы от слова интернационал), Кир? (Первые заглавные буквы из каждого слова), Брр? (Ерунда какая, ответ на предыдущий вопрос), — мысли гремели в голове человека потерявшего память торопливо и бестолково, как медяки в копилке.

— Непонятный вопрос, — Максим досадливо поморщился.

— Слишком мало информации! И буквы всего три. Что это за имя на три буквы? Какое-то подозрительно-нехорошее имя!

— Ладно, плывём дальше.

— По вертикали: Диффузия растворителя через мембрану, разделяющую два раствора? Три буквы?

— Ну-у-у? — подбадривая себя, потёрли нос. — Опять заумный вопрос на три злосчастные буквы?

— Что это за слово?

— И-и-и…?

— И-и-ить, входная дверь тихо передразнила "умника-всезнайку" и чуть приоткрылась.

— Отчего-то голова совсем не варит после концерта, — оправдывался Максим, не обращая внимания на подсказки своей помощницы.

— И слова встречаются на три буквы постоянно?

— Хорошо, пропустим пока и это слово. Следующая попытка…

— Вот, совсем просто: Под цифрой десять. Город на юге Перу. Административный центр региона? Шесть букв?

— Город? На юге? Перу?

— Э-э-э, как же его там называли?

— Балатр? Болтон? Билтикс? — перебирались первые пришедшие в голову слова. — Крикликс? Милтикс? Перекликс?

— Может быть, он должен быть похож на название страны?

— А что? Так часто бывает в кроссвордах, например… Перу — Перрун или Перунн.

— Как раз — шесть букв.

— Ладно, пока запишем — Перунн. Потом если, что поменяем на Перрун.

— Блин, кто-там такие заумные вопросы составляет? — Максим сильно надавил на карандаш и у него сломался стержень. — Не кроссворд, а мракобесие какое-то?!

— Они сами-то, знают ответы?

— Или как всегда — лишь бы написать — помучить читателей? Понаберут всезнаек по объявлению, а потом мучаются с ними — разводят их по углам!

— Нормальные люди такие кроссворды не составят!

— И-и-им… хлоп, — дверь сильно заскрипела и вдобавок ко всему ещё и громко хлопнула.

"Самый умный гадальщик кроссвордов" встал с кровати и подошёл к виновнице нарушения тишины. Собрался её закрыть. Чисто машинально выглянул наружу.

За дверью, с возвышенности, виднелся неизвестный ночной город. На стене одного из домов синими неоновыми огнями ярко светилась надпись — "Ayacucho".

— Да, ладно?! — Максим не поверил своим глазам.

— Хотя… — он почесал затылок.

— Попробуем вставить.

— Ну-ка…

— А я к у ч о, — слово аккуратно было внесено новым карандашом.

— Подходит! Как раз шесть букв.

— А если подходит? И не дай бог, верное название?

— Тогда!!!

— Ничего себе! — Максим удивленно посмотрел на помощницу.

— Так, ты, что умеешь отгадывать кроссворды?

— И-им, — под порывом ветра чуть слышно скрипнула виновница торжества.

— Это же замечательно!

— Чего раньше-то молчала?

— Умная дверь… умница дверка… дверца помощница… дверушка подсказчица, — глаза Максима загорелись азартом.

— Давай подруга дней суровых! Попробуем заработать с тобой "Трех мушкетёров"!

— Помогай, ищи правильный ответ… — Макс вплотную подошел к помощнице. Нежно погладил по косяку. (Чтобы лучше расслышала и поняла).

— Первый проверочный вопрос по горизонтали: Цифра семь! Советская примадонна, оперная певица, народная артистка СССР, снявшаяся в главной роли в фильме "Волшебница из града Китежа"?

— Девять букв.

— Дверь задумалась… Кроссворд был трудный — просто так книги (Да ещё про мушкетёров) в СССР не раздавали.

— Давай родная, напрягись, пошевели петлями, постучи, там, замками об косяк, — торопил Максим.

— Неужто, не знаешь?

— И-и-ить, — интеллектуальная подсказчица задрожала и приоткрыла щель, приглашая войти.

Страждущий заглянул внутрь.

Напротив его хулиганки находилась входная дверь в гримерную известной певицы, на которой висела табличка с указанием имени — "Тамара Милашкина".

— А-а-а, точно-точно, конечно! И как я сам не догадался.

— М и л а ш к и н а, — Максим быстро записывал ответ.

— Замечательно! — человек возле двери довольно потер руки. Сердце его гулко стучало от радости и возбуждения.

— Следующий вопрос. Слушай внимательно, не перебивай…

…

— Муш куайэс! — со страхом звучало по-арабски.

— Амат! Нельзя! Смерть! Демон мертвых!

— Смерть! Сапсем нельзя, никак, входить!

Расхитители гробниц Чак Фрайзер и Люк Бранко абсолютно не обращали внимания на трясущихся и истерически вопящих от страха наемных рабочих — туземцев, когда они расковыряли в песках "Долины Обезьян" вход в засыпанную гробницу, расписанную изображениями фигур с головой крокодила, верхней частью тела ото льва, а нижней — от бегемота.

— Миш мумкин! Амат! — повторяли со всех сторон.

— Амат — пожирательница мертвых!!! Очень плохо! Очень!

— Муш куайэс!

— Страшная кара!

Бранко слушал заезженную пластинку охваченных ужасом караванщиков и мало-помалу терял терпение.

— Ну, Амат? Ну и, что? — он со злостью прервал народные волеизъявления. (Тем более абсолютно не понимал, о чём они кричат и что в этом плохого).

Бранко велел людям прекратить таращить глаза на "Ужасные рисунки" и вернуться к работе. Свою просьбу он подкрепил двумя револьверами "Сит энд Вессон Сентинел Эйрвейт" 38 калибра.

Далее "ковбой" заявил, что чихать хотел на всё и всех (Включая какую-то, там, Амат!). Он берёт на себя всю ответственность за это святотатство и не боится ни одного треклятого египетского бога на свете.

Проснувшись с утра, чёрные копатели увидели девственно пустой лагерь: Костры были погашены, палатки рабочих в спешке убраны, а люди и верблюды исчезли.

Следы туземцев, уже полузасыпанные песчаным ветром, говорили о безмолвном и паническом бегстве.

— Суеверные трусы, фараон их задери! — Фрайзер ехидно сплюнул сквозь выбитый передний зуб комок слизи размером почти с кулак.

— Надо было перестрелять черномазых! — самодовольно забулькал Бранко. Смех зарождался у него где-то в районе шеи или спины и по звуку напоминал чревовещательские спазмы.

— Толку от них всё равно никакого!

Хотя?! — это было даже хорошо — деньги за выполненную работу остались у хозяев. Мощный джип с припасами и оборудованием также стоял, не тронут, у входа.

Приятели, недолго расстраиваясь, "ударили по рукам" и полезли внутрь.

Сначала всё шло хорошо. Даже замечательно.

Отрытая гробница поражала своими размерами. Широкие галереи, кривые спуски, узкие щели с резкими подъёмами.

Искатели сокровищ, побродив по коридорам подземного лабиринта, нашли огромный зал. Базальтовые стены выдолбленного в камне погребального помещения украшали прилежно высеченные геометрические узоры. Вдоль стен стояли огромные постаменты, на них саркофаги с мумиями.

На резных крышках усыпальниц отсутствовали традиционные для захоронений украшения. Вместо этого они являли взгляду жутких ухмыляющихся демонов и мифических существ.

Возможно, именно там были многочисленные богатства усопших.

Друзья радостно бросились к саркофагам…

Непонятно отчего стены вздрогнули. Зловещий гул пронесся по всей пирамиде. Поднялась туча пыли. И тут же перестала работать аппаратура. Разрядились все батареи. Погас свет от фонарей. Люди оказались заброшены в полную, кромешную тьму.

Минута за минутой песком проседали в погребенье. Час лениво карабкался за часом.

Время не имело никакого значения в бездонном и вечном мраке подземелья. Всё остановилось в округе. Всё замерло. Всё затаилось.

В смертельном страхе друзья на ощупь двигались друг за другом. Экономя силы, карабкались, перебирали руками вдоль стен, шли по туннелям, проходам. Купались в черноте, надеясь найти выход из проклятого лабиринта. Звуки шагов гулко раздавались в мёртвой тишине, и с каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее.

Прошел очередной час, другой. Возможно, завершился день или неделя, а может быть месяц.

Пыль и смертельная тишина была повсюду: они витали в темных туннелях и коридорах, пряталась в саркофагах среди мумий, смешивалась с камнями на полу.

Темень и мрак — куда за многие тысячи лет не проник ни единый луч света, давили, разъедали, сводили с ума.

А потом, спустя вечность, когда уже не осталось надежды на спасение, пришёл свет. Пришествие его возвестил лязгающий скрежет.

Недалеко от совершенно обессиленных и истощенных кладоискателей, появилась дверь. Она повернулась на проржавевших петлях, омерзительно заскрежетала и открылась прямо в шершавой стене.

Впервые за тридцать веков в казематную темень пробрался яркий солнечный луч.

И как будто с небес, послышался голос…

— Простите, что отвлекаю вас от заслуженного отдыха, — произнесли по-английски.

— Я только хотел уточнить… Как называется самое страшное божество Египта с головой крокодила, верхняя часть его тела от льва, а нижняя от бегемота?

— Х-хеэ-ллл-пп, — глухой стон вырывался из груди Фрайзера, он чувствовал, как подкашиваются ноги и крупные капли пота выступают на висках. (Хелп — Помогите — англ.).

— Амат?! — Бранко произнес глухо и невнятно, будто его рот был набит мелким гравием и удивлённо заморгал глазами.

— Спасибо! — поблагодарили доброго, отзывчивого человека, с двумя пистолетами за спиной.

— А-ма-т. Всё верно — четыре буквы. Третья "а", последняя "тэ", — незнакомец произнес странную фразу по-русски и быстро закрыл дверь.

— Постойте, мистер! — Фрайзер с хриплым воплем ринулся вперёд и принялся в тщетной ярости молотить место, где только, что был дверной проём. У него за спиной закряхтел Бранко.

— А как же мы-ы? — пальцы с кровоточащими, ободранными костяшками цеплялись за холодные шершавые камни, старались нащупать отверстия.

— Помогите! Спасите! Кто-нибудь? — в тишине гробницы утробно звучали истерические крики.

— Интересно, что сейчас делает Кристина? Наверно пошла красавица на свидание со своим Гошаном? Девушка то хорошенькая, ответственная: Пришла, поди, как договаривались, с этим немытым волосатиком, на встречу: Минут на пять — десять, пораньше. Даже на двадцать, а то и на все полчаса. Пришла и ждёт. Эх, не того ты выбрала лапотуля! Не того ты ждёшь!

Макс лежал на кровати и поочередно закрывал один глаз, другой, оба сразу, водил ими из стороны в сторону. Вверх — вниз. Влево — вправо. Из одного угла — в другой. Контуры серого предмета удаленно похожего на дверь, повинуясь мысленному приказу пришельца, волнами скользили по стене, бесшумно поворачивались, вытягивалась, уплотнялись, таяли и пропадали. Затем появлялись снова. Огромное серое очертание уменьшалось до маленького размера, затем увеличивалась. Преобразовывалась в разные плоские фигуры, меняло цвет. Накладывалось на входную дверь. Полностью пропадало.

— Стоит сейчас сероглазая колдунья на ступеньках какого-нибудь затрёпанного кинотеатра или ободранного памятника. Стоит в страшную жару и ждет этого оболтуса. За окном все плюс тридцать! Нет, уже тридцать пять! Страдает милашка — жара, духота, дышать нечем. А его нет. На улице полил дождь! А она в одной тоненькой маечке и короткой обтягивающей точёную фигурку юбочке. А дождь холодный, осенний, проливной с ветром, снег пролетает, лужи застыли. Памятник весь седой от инея. Гошан не идёт. Скотина! Скорее всего, вообще не придёт! Подлец! А Кристинушка, солнышко ясное, страдает, переживает, мёрзнет, почём зря… погибает на ветру. Промокла насквозь. Превратилась в сосульку. Глупенькая! Ведь можешь простыть и заболеть! Кому ты нужна?

Максим повернулся на спину. Глубоко вздохнул. Начал исследовать состояние потолка. Очертание двери переползло наверх. Продолжило выделывать там всевозможные трюки и кульбиты.

"А, вот если, он, не придет? Тогда она сможет погулять с другим? Конечно, сможет! Если, тот, заботливый, чуткий, нежный, придет на свидание? А он придет? Обязательно!!! Максим, ради такой красатули, никогда не опоздает. Даже если она уже кусок льда! И жизнь едва теплится в ней."

Благородный герой склонился на бок. Пододвинул по удобнее подушку. Дверь разбежалась, подпрыгнула и совершив тройной разворот в воздухе молча нырнула "солдатиком" в потолок. Вынырнула у стены, напротив окна. Начала уплотняться. Обретать контуры. Появились косяки. Дверная коробка. Наличники. Насыщенный коричневый цвет. Ручка.

"И вот, он придет. Поговорит с ней, успокоит. Отогреет. Подарит цветы, сводит в кино. А может быть и погуляет до первых звезд. И всё же, интересно, что делает Кристина, сейчас?"

Влюбленная натура, находясь в своих грёзах, не мигая глазами, поднялся с кровати и уставился в то место, где появилась вторая дверь. Загнанная до седьмого пота беспризорница устало выдохнула, отдышалась, перестала дрожать и приоткрылась. Из-за двери раздался чудовищный вой гитар и грохот ударных. Казалось, что появившийся громоподобный звук разорвал пространство и сошел с ума. В нем было всё: вопль толпы, грохот кузнечного пресса, рев пожарной сирены, стук колес электрички и лязг гусениц идущего по гравию танка…

Заглянув в открывшееся пространство Макс, едва рассмотрел в сумраке небольшого зала группу музыкантов, которые громко, на пределе звука, на полной мощности звукового аппарата, наяривали свое высокохудожественное произведение. Гитары исполнителей не были настроены как следует, бас ударял только в сильную долю, отчего, сливаясь с барабанами, звучал не как отдельный инструмент, а лишь добавлял силы грохоту и шуму. И ещё был голос…

— Аааааа… — рвал нервы сердитый и грозный рык царя зверей, повелителя джунглей.

— Дан-дан-дан-дан-дан-дан… — отбойно долбила, забивая бетонные сваи, старая-престарая ударная установка.

Вокалист во всю силу легких, с искаженным от страсти лицом, вдавив микрофон в губы, извещал страшное предзнаменование, идущее со стороны сил зла. (Огромным, мрачным злом, нависшим над душами музыкантов, было всё остальное человечество! Оно смердело и гнило. Оно жило неправильно, переваривая, растворяя в себе людские страсти и пороки. И с этим надо было без промедления бороться, хотя бы потому, что жизнь уж слишком коротка.)

На высоких тонах истошно подвывали, визжали, рыдали, заходились в экстазе две электрогитары. От обоих гитаристов исходил животный магнетизм, когда они пели, играли или просто двигались по сцене: Один из исполнителей дергался так, как будто это не его гитара, а он подключен к розетке. Второй наоборот стоял скованно, опустив голову, неподвижно, с напряженными плечами. Кистью правой руки он изредка делал резкие вращательные движения, как будто садист вытягивал жилы из своего инструмента или выдирал из него его электрическое сердце.

Обнажённый по пояс барабанщик с отстранённой улыбкой на лице, безумно, словно это последняя мелодия в его жизни, с дикой силой лупасил по барабанам и тарелкам…

Умерли последние слова роковой песни. Затихли, канув в небытие грохот, топот, гул раздолбанных колонок. Музыканты закончили играть. Они торжественно застыли, вслушиваясь в напряженную, зловещую тишину мироздания. Темный багрянец подсветки едва сочился из-за кулис.

Голова исполнителя конвульсивно дернулась. Губы скривились сначала в одну сторону, потом в другую. Выглядел он кошмарно: Обтягивающая лицо серая кожа. Запавшие темные глаза. Вокруг длинных худых ног болтались поношенные джинсы. На тощем теле висела раскрытая безрукавка черного цвета. Дополняли портрет "трубочиста" стоптанные туфли фабрики "Скороход". В немом прощании с миром зла, он вытянул руку вверх с зажатой "козой".

— Хей, парни! — один из гитаристов, лица, которого не было видно за двумя свисающими потоками длинных волос, наконец-то ожил. Вскинул руки, с пальцами обмотанными синей изолентой и заорал во весь голос. — Это было нечто! Ва-у!!!

— Дан-дан-дадан-тунс, — барабанщик победно заколотил в барабаны, поддерживая его слова.

— Так может звучать только лучше из того, что мы играли. Это просто неземная, чумовая вещь! Это же крэзи драйв! Космос!

— Дауны, мать вашу! — чувства переполняли музыканта.

— Вы, придурки крезанутые, представляете, что мы тут сотворили? — он громко высморкался. — Это же полный улёт! Да, теперь, лучшие звукостудии Лондона и Нью-Йорка будут ползать у нас в ногах, за такое звучание! Им будет за счастье записать диск с нашей игрой! Нас засыпят бабосами. Мы станем супер… Нет, мы станем мега звездами!!! Ё-ё-ё!

— Даа, есс, уууу, — несколько девушек и парней (Кстати, среди них была Кристина вместе со своим высоким, тощим ухажером Гошаном) громко поддержали чумовых исполнителей. (Хотя у них по-прежнему бухало и звенело в ушах).

— Супер, супер! — кричала одна из зрительниц. — Ребята, вы лучшие… Ё-у-о!

— Маша, — её успокаивала подруга, толкая в плечо. — Перестань прыгать как дура! кстати, а когда они уже начнут петь БИТЛЗ?

— Ты, чё-ё! Наши на вдохновении выпендриваются гораздо моднявие,! Чем эти забугорные хлюпики. Они самые чумовые, прямые и первобытные!

— А теперь, любимые крези пипл, специально для вас! — вокалист обратился к зрителям (Крутым мэнам и клевым герлам) ставшими невольными свидетелями зарождения на небосклоне Советского Союза (Да чего уж греха таить — всего мира!) самой популярной трэшевой группы в истории рока.

— В этот, вери найс тудеишный день! Очередная драйвовая песенка — "Спасите дохлых лебедей"!

— Ииии, — взвизгнул волосатый. — Ван, ту, фри, фо… по-е-хали… Летс гоу!

— Данс-тунс-данс… — палочки барабанщика начали выписывать виньетки в воздухе. И зал снова наполнился диким хрипом, грохотом, шумом.

— Вииыыыуу, — впали в истерику гитары. Они пронзительно застонали, завыли, начали царапаться и страдать. Воздух словно наполнился электричеством.

…Резкая вспышка, среди серого мрака, ослепила участников нелегального концерта… Загорелся свет. Через боковые двери вошли несколько человек. Двое из них были в форме милиции.

— Вот, эти ироды — фулюганы! — старушка — вахтер стала громко жаловаться милиционерам. — У меня от их бряцанья голова болит и давление поднялось. Битых полчаса долбят, орут, бесятся, играют какую-то ерунду. А вчера ведро с краской в прихожей разлили. Цельный день директор ругался. А позавчера сменщица на работу не вышла. А поза…

— Это, не что попало, бабуся! — вокалист недовольно "затрубил" в микрофон. — Это музыка городских трущоб. Краш андеграунд! Жесткий, чумовой рок!

— Дан-дан-дадан-тунс — пропели возмущённые барабаны.

— Вот, я и говорю! Товарищ участковый, примите меры! Они же проклятущие, нашему ансамблю ложкарей и трещёточников репетировать не дают. Даже Марья Петровна говорит, что после ихних концертов швабры у техничек пропадают. И ещё завхоз до сих пор отойти не может, ходит как пьяный, все углы посшибал. А Ираида Жозефовна кошелёк потеряла со страха в подсобке…

— Ясно, — милиционер поправил фуражку. — Граждане музыканты, а также все присутствующие. Он обвел помещение взглядом, увидел затаившегося в углу Максима и кивнул ему головой, подзывая к себе. — Прошу закончить беспорядок и организованно пройти в отделение.

— Да за что? Что здесь таково? — возмущенно загалдели фанаты и музыканты.

— Упс, — воскликнул безбилетный зритель рок концерта.

Он быстро выскочил из зала и юркнув к себе в комнату, плотно закрыл дверь.

— Нам этого не надо! — начал оправдываться Максим.

— …Я был там случайно!

— …Шел себе мимо.

— …Думаю, дай загляну, музыка играет.

— …Так, что извиняйте! Как-нибудь, без меня.

— А как же Кристина? — внутренний голос запоздало попытался пристыдить пылкого воздыхателя.

— А сама виновата! Выбрала бы меня — сидели бы сейчас в кино! Ели мороженное!

— … Может быть, даже целовались!

— А раз у неё глаза не на месте и вкус дурной — пускай гуляет теперь со своим патлатым зеком в милицию! А я, лучший парень на планете, займусь чем-нибудь другим, полезным!

— Например… — ди-джей быстро придумал себе занятие по душе. — Например, мне надо с музыкой разобраться. Подготовиться к завтрашнему очень ответственному мероприятию!

— Так, — самый занятой человек на свете завалился на кровать, развёл руки, с ленцой потянулся.

— Мы купили запись с космической музыкой?

— Купили.

— Ну, вот! — большую часть подготовительной работы выполнили.

— Валерка унёс с собой катушку?

— Унёс. Молодец!

— Сказал положит в стол, закроет на ключ. (Ключ повесит на грудь — шутка.).

— Запись, по словам продавца, космос?

— Думаю, да. Ведь, такие деньжища отдали!

— А если она такая же громкая и космическая как, у этих ребят? И не дай бог ещё круче? То, что-о?

— То завтра… Завтра… — спина Максима покрылась потом.

Он вдруг почувствовал, что проклятая неуловимая мысль подымается к поверхности его сознания, подымается быстро, как воздушный пузырь из опрокинутой в воде банки. Она ползет, задирая лапы, щупальцами опирается на стенки сосуда.

Макс представил возможные разборки с милицией. Недовольное лицо Хлеборобова. Оскандалившееся настроение Валерки.

— Получается, что завтра, никакой танцевальной программы не состоится?

— Отсюда, вопрос: Как послушать, что исполняют ребята, записи которых нам всучили "за бешеные деньги"?

Пришелец посмотрел на дверь. Покачал головой. Хитро прищурил глаза.

— А ну-ка, чудо-юдо дверка, отворись… Покажи место где репетирует группа Мега Сейшен Бит Галактика! Хоть послушаю, что за зверя купили и с чем его будем поедать?

Гробовая тишина в комнате. Где-то едва слышно из-за стены, от соседей, радио словно издеваясь над неудачами Максима, ехидно напевало "Песню про студента":

— Не понял??? — нехорошее предчувствие змеёй вползло в доверчивую душу ди-джея.

— Место, где записывает свои хиты группа Мега Сейшен Бит Галактика!

Партизанская подпольщица намертво вмёрзла в стену, стойко, до белизны стиснула зубы, покрылась инеем от вредности (Цветом под покраску стен), и ни в какую не желала открываться (Выдавать музыкальные секреты неизвестных западных исполнителей).

Радиоприемник поддержал дверцу — подругу, продолжая исполнять веселую студенческую песню…

— Ах так, да! — ди-джей надул щеки. — Ладно. Зайдем с другой стороны.

— А ну, зараза, открывай! вход в библиотеку музыкальных композиций, где хранятся все записи "космической" музыки!

Дверь мелко затряслась, как будто внезапно заболела лихорадкой. Со стены посыпалась штукатурка, поднялась пыль. Соседское радио испуганно замолчало, спряталось за стеной. В углу закачалась паутина. Паучок в страхе посеменил лапками в сторону трещины, спасать свое плетеное изделие. Однако хулиганка по-прежнему не желала повиноваться.

— Хорошо, — Макс сделал последнее китайское предупреждение незваной гостье.

— Библиотека меломана, собравшего наибольшее количество композиций, которые ассоциировались у него с тематикой космоса, вселенной, путешествием к звёздам. Да, и обязательно чтобы присутствовали новые песни за 1977 год.

— Ну же! — повелитель всех дверей, дверц и дверок повысил голос и даже грозно свёл брови.

— Ииии-ть, — обиженная страдалица жалобно проскрипела в ответ и наконец-то едва заметно приоткрылась.

— То та же! — победоносно произнесли со стороны кровати. А затем довольно, по-старчески затарахтели, подымаясь с постели (С ударением на гласную букву "О"). — Ну, что же, пОйдем, пОжалуй, пОглядим, чего там насочиняли, эти штурманы кОсмических трасс!

Странная фигурная ручка, не известно, откуда появившаяся поддалась нажиму, и тяжелая кованая дверь с протяжным скрежетом распахнулась.

— Эй, есть кто-нибудь? — на всякий случай, из вежливости произнес Максим, заглянув внутрь помещения.

Мертвая могильная тишина была ответом.

Перед глазами нежданного гостя предстала полутемная, давно не посещаемая длинная комната со множеством запыленных шкафов, скорее всего расположенная в подвале или на чердаке. Заваленная какими-то коробками, музыкальными инструментами, разными колонками и прочей аппаратурой она просто тонула в сером полумраке и большом количестве паутины. При первом брошенном взгляде Максу показалось, что вещи не лежат, а растут из-под пола, образуя страшные, мёртвые глыбы.

Максим осторожно, с крайней медлительностью, ступая, словно по минному полю, вошел внутрь. Не стал закрывать за собой дверь. Мало ли что! Да и лишний солнечный свет не помешает.

Первопроходец предусмотрительно оглянулся по сторонам, словно опасаясь, что из темного угла вынырнет разгневанный нарушением тишины собственник, сидящий много лет в заточении. (Или его призрак). Однако всё было спокойно.

Глаза искателя привыкли к полумраку. У высокого потолка стали заметны сочившиеся бледным светом крохотные скособоченные оконца. По углам, над кучами старого хлама серебрилась подсветкой седая паутина. Нет, скорее всего, это был давно заброшенный огромный чердак, только совсем уж какой-то жуткий, словно забытая, давно не посещаемая людьми старая гробница.

Он двинулся, оглядываясь по сторонам, стараясь не топать. (А вдруг, и правда, попал в чей-нибудь склеп. Вон, на дальнем столе, стоят какие-то вытянутые ящики, издали похожие на гробы. А эти серые, жуткие стены? Они казались какими-то зловещими в затемнённом помещении. Именно возле таких стен, по многочисленным рассказам "правдивых историков", мучали, а потом возможно и расстреливали заложников.)

Странник прошел по вытертой до дыр ковровой дорожке. Подошел к полкам ближнего от входа шкафа. И внимательно их осмотрел: На стеллажах впритык друг к другу стояло множество разноцветных картонных конвертов: Голубых, розовых, желтых, коричневых, зеленых, с надписями и без. Все они, выныривая из пыли, смотрели на растерянного любителя космической музыки спокойно, чуть иронически, с сознанием своего превосходства.

Макс небрежно провел пальцем по запыленным корешкам.

— Пластинки, — отметил для себя новую информацию ди-джей, стирая пальцем пыль по краям конвертов зажатых в стеллажах.

"The Who", "Les Grands — Jazz", "Герберт фон Караян"… — было написано на цветных корешках.

Нежданный гость двинулся вдоль стены, одними губами читая названия.

— А тут, у нас, что?

— Катушки с магнитной лентой…

"The Beatles", "Status Quo", "Bee Gees", "Black Sabbath" — текстом было напечатано на боковинах бобин.

Чуть выше над ними словно патроны в магазине автомата застыли магнитофонные кассеты: "Magical Mystery Tour", Чак Берри, "Abbey Road", "British Beat In The 50S and 60S"…

— И ещё один шкаф, набитый записями с музыкой и ещё… Хм, там, тоже…

— Замечательно! — начал внутренние рассуждения искатель приключений.

— Похоже, что кто-то собрал, а потом забыл или забросил на чердаке целую коллекцию музыкальных записей.

— Опочки, а это, что у нас такое? — ди-джей остановился перед очередным шкафом.

— Ага, так это коробочки из-под компакт-дисков?

— "Fancy", "London Boys", "Michael Jackson", "The Blow Monkeys"… — он начал читать названия.

— СТОП!!! — путешественник остановился напротив очередного стеллажа забитого полностью небольшими пластмассовыми коробочками.

— Что я сказал?

— Из-под компакт-дисков, — медленно ответил он сам себе.

— Ну, да… — снова повторил он незнакомое слово. — Из-под компакт-дисков.

Головной компьютер любителя космической музыки повис на несколько миллисекунд, а потом начал перезагружаться. Мысли активно задрожали и стали цеплялись одна за другую. Кодироваться и перезаписываться в многочисленный ряды.

— Постойте, — произнес от оторопело, после того как система полностью перезагрузилась и даже запустила частично забытые обновления. — Насколько мне подсказывает память — первый музыкальный CD, вышедший в открытую продажу, появился в 1982 году.

— Точно. Тогда это и было — в 1982… Я где-то даже давным-давно читал, что это был альбом группы "АВВА" — "The Visitors". Они его выпустили, а потом пошло и поехало — с каждым годом всё больше и больше.

— А сейчас? (Главный процессор со скрипом и шорохом вновь перезагрузился и выдал свежий объём информации).

— А сейчас, у нас? — его мозг долго обрабатывал и перепроверял мегатонны полученных воспоминаний и, наконец, выдавил ответ…

— А сейчас, у нас, идет… — Макс такого поворота событий в своей голове не ожидал. Он был изумлен даже самой мыслью о полученном в результате безумного эксперимента выводе…

— 1977!!! Год.

— Так это, что получается? — Максим воодушевленно посмотрел на длинную вереницу вытянутых коробочек. — Что я на заброшенном чердаке?

— В другом времени?

— В будущем??? — сердце нежданного гостя неожиданно гулко застучало. Мурашки побежали по спине. Во рту пересохло от волнения.

— Мама родная!

— Вот это да!

— Да этого просто не может быть?

— Это, что выходит?

— Что, МОЯ дверь, может открываться не только в разные места по моему желанию… Но и в разные времена?

— Ну, да. Дверь во ВРЕМЕНИ и ПРОСТРАНСТВЕ!!!

— Нифига себе! Это, же таааакие возможности!

"Точно, точно", — ехидно добавили в голове. — "Ещё какие!".

— Ладно, — правая часть полушария ответственная за логику и рассудительность временно победила над левой, что выражала щенячьи чувства восторга.

— Про это подумаем позже, а сейчас мне надо сообразить. Как быстро найти космическую музыку для танцевальной программы? Если, я здесь буду всё подряд просматривать и прослушивать, то я тут недели на две зависну! А может и более.

— А зачем всё подряд? — продолжил внутренние разборки любитель шариться по "заброшенным чердакам и подвалам". — Давай сборники искать. Например: Music "Space Travel" или "Epic Space Music Mix" на худой конец любую сборку по жанрам… Space, SynthDisco, Electronic, Spacesynth, Other…

— Бам… бум…бам… бабам, — кто-то начал громко тарабанить в дверь его комнаты, что осталась открытой в далёком советском общежитии.

— Эй, жилец! — неизвестный голос громко позвал Максима. — Заснул что ли? Давай, просыпайся! Через час, идёшь в наряд. Патрульным. Вместо Горшкова. Родной милиции помогать будем. Хулиганов ловить. Драчунов разнимать. С пьяными разбираться. Собирайся скорей! Тебя ждут уже, внизу. Да, и брюки погладить не забудь, всё-таки комсомолец…