ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Павильон Ялмара Экдала. Посреди комнаты фотографический аппарат, покрытый сукном, пьедестал, два стула, консоль и т. п. Видно, что только что снимались. Время под вечер. Солнце готово скрыться, и немного спустя в комнате начинает смеркаться.


Гина (стоит во входных дверях с кассетой и мокрым негативом в руках и говорит кому-то в коридор). Да, да, будьте спокойны! Я уж что обещаю, то и сделаю. Первая дюжина будет готова к понедельнику… До свидания!


Слышно, как кто-то спускается с лестницы. Гина затворяет дверь, прячет негатив в кассету и ставит последнюю в прикрытый аппарат.


Хедвиг (выходит из кухни). Ушли?

Гина (прибирает в комнате). Да, слава богу, сплавила наконец.

Хедвиг. Но что ты скажешь, – папы до сих пор нет.

Гина. Ты точно знаешь, что его нет у Реллинга?

Хедвиг. Нету. Я сейчас бегала вниз по черному ходу и спрашивала.

Гина. И обед все стоит и стынет.

Хедвиг. Да, подумай! Папа всегда так аккуратно приходит домой к обеду!

Гина. Ну, теперь скоро придет, увидишь.

Хедвиг. Да, хоть бы пришел! А то мне как-то жутко делается.

Гина (вскрикивает). Вот он!


Из входной двери появляется Ялмар Экдал.


Хедвиг (бросаясь к нему). Папа! Уж как мы тебя ждали, ждали!

Гина (поглядывая на него искоса). Как ты замешкался, Экдал.

Ялмар (не глядя на нее). Да, запоздал немного. (Снимает пальто.)


Гина и Хедвиг хотят помочь ему, но он не дает.


Гина. Ты, пожалуй, пообедал с Верле?

Ялмар (вешая пальто). Нет.

Гина (направляясь в кухню). Так я подам тебе.

Ялмар. Нет, оставь. Я не стану теперь есть.

Хедвиг (подходя к Ялмару). Тебе нездоровится, папа?

Ялмар. Нездоровится? Нет, ничего. Мы с Грегерсом сделали довольно утомительную прогулку.

Гина. Это, пожалуй, не по тебе, Экдал. Ты к этому не привык.

Ялмар. Гм… Мало ли к чему приходится привыкать на этом свете! (Бродит по комнате.) Был кто-нибудь без меня?

Гина. Никого, кроме той парочки.

Ялмар. Новых заказов не было?

Гина. Сегодня нет.

Хедвиг. Увидишь, папа, завтра наверно будут.

Ялмар. Будем надеяться! С завтрашнего дня я полагаю серьезнейшим образом взяться за дело.

Хедвиг. Завтра! Ты разве забыл, какой завтра день?

Ялмар. Ах да… Ну, так послезавтра. Отныне я все буду делать сам. Я желаю справляться один со всей работой.

Гина. Да что же это будет, Экдал? Ты только расстроишься. Я уж управлюсь с фотографией, а у тебя свое дело – твое изобретение.

Хедвиг. И дикая утка, папа… и куры, и кролики, и…

Ялмар. Не болтай ты мне об этих глупостях! С завтрашнего дня ноги моей больше не будет на чердаке.

Хедвиг. Но ты же обещал мне, папа, что завтра будет особое убранство!

Ялмар. Гм… да, да. Ну, так с послезавтрашнего. А этой проклятой дикой утке я готов шею свернуть!

Хедвиг (вскрикивает). Дикой утке!

Гина. Слыханное ли дело!

Хедвиг (теребя Ялмара за рукав). Нет, папа… ведь это же моя дикая утка!

Ялмар. Потому я и не трону ее. Духу не хватит… не хватит из-за тебя, Хедвиг. Но я глубоко чувствую, что следовало бы. Не надо бы мне терпеть в своем доме твари, побывавшей в тех руках.

Гина. Господи боже, из-за того, что дедушка получил ее от этого негодяя Петтерсена…

Ялмар (бродит по комнате): Есть известного рода требования… Как их назвать?.. Скажем – идеальные требования… то есть требования, которыми нельзя поступаться без вреда для своей души.

Хедвиг (идя за ним). Но ты подумай – дикая утка… бедная дикая утка!

Ялмар (останавливаясь). Ты же слышишь, я не трону ее, ради тебя. Ни единого волоска не спадет с ее головы… Ну я сказал, что не трону ее. И кроме того, есть задачи поважнее, за которые надо взяться. Но теперь пора бы тебе пройтись, Хедвиг. Теперь как раз сумерки – тебе можно выйти.

Хедвиг. Мне сегодня не хочется.

Ялмар. Нет, иди. Ты что-то как будто щуришься. Тебе вредны все эти испарения. Тут такой спертый воздух, под этой крышей.

Хедвиг. Ну хорошо, я спущусь по черной лестнице и пробегусь немножко. Пальто и шляпка?.. Да ведь они у меня. Папа… так ты смотри, не обижай бедную дикую утку, пока меня нет.

Ялмар. Ни единого пера не спадет с ее головы. (Притягивает Хедвиг к себе.) Ты и я, Хедвиг… Мы с тобою!.. Ну, ступай, ступай!


Хедвиг кивает родителям и уходит в кухню. Ялмар ходит по комнате потупясь.


Гина!

Гина. Что? Ялмар. С завтрашнего дня… или, скажем, с послезавтрашнего… я желал бы сам вести приходо-расходную книгу.

Гина. И книгу сам хочешь вести?

Ялмар. Или хоть проверять доходы.

Гина. Ах, господи, это-то невелик будет труд.

Ялмар. Что-то не верится… Сдается, уж больно долго ведутся у тебя деньги. (Останавливаясь и глядя на нее.) Как это объяснить?

Гина. Да много ли нам с Хедвиг нужно?

Ялмар. Правда ли, что старику так щедро платят за переписку у коммерсанта Верле?

Гина. Не знаю, щедро ли. Где мне знать, почем платят за такую работу?

Ялмар. Но сколько же он получает приблизительно? Говори!

Гина. Как когда. Выходит, я думаю, почти ровнехонько, во сколько старик обходится нам, да еще ему самому немножко остается на карманные расходы.

Ялмар. Во сколько он обходится нам! И ты этого не говорила мне до сих пор!

Гина. Да как же я могла? Ты так радовался, думая, что он все получает от тебя.

Ялмар. А выходит – от коммерсанта Верле!

Гина. О, коммерсанту есть из чего давать.

Ялмар. Зажги мне лампу!

Гина (зажигает). И потом мы не знаем, коммерсант ли это. Может статься, Гроберг.

Ялмар. К чему эти увертки?.. Гроберг!..

Гина. Да я же ничего не знаю. Я только подумала…

Ялмар. Гм!..

Гина. И не я достала дедушке переписку. Это все Берта, когда поступила к ним.

Ялмар. Что это у тебя голос как будто дрожит?

Гина (надевает абажур). Дрожит?

Ялмар. Да и руки трясутся. Неправда, что ли?

Гина (твердо). Скажи прямо, Экдал. Чего такого он наговорил тебе про меня?

Ялмар. Правда ли… может ли это быть, что… что ты была в таких отношениях с коммерсантом Верле, когда ты служила у него в доме?

Гина. Это неправда. Не тогда, нет. Он приставал ко мне, это правда. А барыня думала, что между нами есть что-то. И всякие фокусы выкидывала. И била и бранила меня… Я и отказалась от места.

Ялмар. Значит, после!

Гина. После я жила дома. А мать… она была совсем не такая правильная женщина, как ты думал, Экдал. Она стала мне говорить то да се… Верле тогда ведь овдовел уже.

Ялмар. Ну, и что же?

Гина. Да, пожалуй, уж лучше сказать тебе все. Он не отстал, пока не добился своего.

Ялмар (всплескивая руками). И это мать моего ребенка! И ты могла скрывать от меня подобное!

Гина. Да, это я нескладно сделала. Мне, пожалуй, давно бы следовало сказать тебе все.

Ялмар. Ты сразу же должна была сказать мне!.. Я бы знал тогда, какова ты.

Гина. Да разве ты бы все-таки женился на мне?

Ялмар. Как ты можешь воображать!

Гина. Вот то-то и есть. Оттого я и не посмела сказать тебе тогда же. Я ведь крепко полюбила тебя, ты знаешь. А кто ж себе самому враг? Не могла же я сама сделать себя вконец несчастной.

Ялмар (ходит по комнате). И это мать моей Хедвиг! Знать, что всем, что я вижу вокруг себя… (отбрасывает ногами стул) всем моим домашним очагом… я обязан счастливому предшественнику!.. О, этот искуситель коммерсант Верле.

Гина. Ты раскаиваешься в этих четырнадцати-пятнадцати годах, что мы прожили вместе?

Ялмар (останавливаясь перед ней). Скажи мне, не каялась ли ты ежедневно, ежечасно в своем преступном молчании, которым ты, как паук паутиной, опутала меня? Отвечай! Тебя не мучили день и ночь угрызения совести?

Гина. Милый Экдал, я по уши увязла в хлопотах по хозяйству и во всех повседневных делах.

Ялмар. Так ты никогда не бросаешь испытующего взора на свое прошлое?

Гина. Ей-богу, я почти и позабыла все эти старые интрижки!

Ялмар. О, это тупое, бесчувственное равнодушие! Меня это прямо возмущает… Даже ни тени раскаяния!

Гина. Но скажи и ты мне, Экдал… что бы с тобой сталось, если бы тебе не попалась такая женщина, как я?

Экдал. Такая!..

Гина. Да, я-то ведь всегда была как-то пообстоятельнее и посолидней тебя. Оно и понятно – я постарше тебя двумя годами.

Ялмар. Что сталось бы со мной?

Гина. Ну да, ты ведь совсем сбился тогда с пути, перед тем как сойтись со мной. Не станешь же ты отпираться.

Ялмар. Ты называешь это сбиться с пути? Да где тебе понять, что творится с человеком, когда он в таком отчаянии… особенно человек с пламенной душой, как у меня.

Гина. Ну да, да, может статься. Я и не делаю тебе лепримандов. Ведь ты стал таким хорошим человеком, когда обзавелся своим домом… И вот мы было устроились так славно, хорошо. Скоро и мы с Хедвиг могли бы уж понемножку начать позволять себе кое-что лишнее из еды и одежи…

Ялмар. Да, живя в болоте лживого молчания!

Гина. Фу, это все тот отвратительный человек! Принесла же его нелегкая к нам в дом!

Ялмар. И мне казалось, что нам хорошо живется в лоне семьи. Это было заблуждение. Откуда мне теперь взять душевной упругости, необходимой, чтобы пересадить мое изобретение в мир действительности? Пожалуй, оно так и умрет теперь вместе со мной. И виною будет твое прошлое, Гина. Оно убило его во мне…

Гина (готовая заплакать). Нет, не говори так, Экдал. Я только всегда и думала, как бы угодить тебе!

Ялмар. Я спрашиваю – что теперь станется с мечтой кормильца семьи!

Лежа, бывало, там на диване и ломая себе голову над изобретением, я уже предчувствовал, что оно поглотит последние мои силы. Я уже чувствовал, что день, когда я буду держать в своих руках патент, будет моим последним днем.

И моей мечтой было, что ты, вдова покойного изобретателя, будешь зато жить в почете и довольстве.

Гина (утирая слезы). Нет, не говори так, Экдал. Не дай бог мне дожить до того дня, когда я останусь вдовой! Ялмар. Э, теперь все равно! Теперь все пропало!

Грегерс Верле осторожно открывает входную дверь и заглядывает в комнату.

Грегерс. Можно войти?

Ялмар. Войди.

Грегерс (входит с сияющим лицом, протягивая им руки). Ну, дорогие мои!.. (Переводит взгляд с одного на другого и шепчет Ялмару.) Так еще не свершилось?

Ялмар (громко). Свершилось!

Грегерс. Да?

Ялмар. Я пережил горчайшие минуты моей жизни.

Грегерс. Но зато и самые высокие, я думаю.

Ялмар. Ну, пока, во всяком случае, дело сделано– и с плеч долой.

Гина. Бог вас прости, господин Верле!

Грегерс (с величайшим изумлением). Но я не понимаю…

Ялмар. Чего не понимаешь?

Грегерс. Такой великий расчет… расчет с прошлым… который позволит возвести на развалинах прошлого новое, прочное здание, начать новую жизнь, создать супружеский союз в духе истины, без всякой лжи и утайки…

Ялмар. Знаю, знаю, отлично знаю.

Грегерс. Я так был уверен, что, когда войду в дверь, мне навстречу брызнет яркий свет преображения, совершившегося в душе мужа и жены. И вдруг этот мрак… что-то смутное, тяжелое, печальное…

Гина. Ах, вот что! (Снимает абажур.)

Грегерс. Вы не хотите понять меня, фру Экдал. Нет, нет. Вам, верно, еще нужно время… Но ты-то, Ялмар? Этот великий расчет с прошлым не мог же не воодушевить тебя.

Ялмар. Ну разумеется, так оно и есть. То есть с одной стороны.

Грегерс. Ведь что на свете может сравниться с чувством, которое испытывает человек, даруя прощение заблудшей и возвышая ее до себя своей любовью!

Ялмар. Ты думаешь, человек скоро оправится после такой горькой чаши, какую я только что испил?

Грегерс. Обыкновенный человек, пожалуй, нет. Но такой человек, как ты!..

Ялмар. Да, господи боже мой, знаю, знаю. Но ты уж не очень подгоняй меня, Грегерс. Нужно время, видишь ли.

Грегерс. В тебе много сидит от дикой утки, Ялмар.


Реллинг входит.


Реллинг. Ну, опять дикая утка на сцене?

Ялмар. Охотничья добыча коммерсанта Верле с перебитым крылом, да.

Реллинг. Коммерсанта Верле?.. Вы уж теперь о н_е_м заговорили?

Ялмар. И о нем… и о нас.

Реллинг (вполголоса Грегерсу). Черт бы вас побрал!

Ялмар. Что ты говоришь?

Реллинг. Я выражаю искреннее пожелание, чтобы знахарь убирался восвояси. Не то он собьет тут с толку вас обоих.

Грегерс. Этих двух не сбить с толку, господин Реллинг. О Ялмаре я и говорить не стану. Его мы знаем. Но и она в глубине души, право, натура честная, на которую можно положиться.

Гина (готовая заплакать). И оставили бы вы меня, какая я ни на есть.

Реллинг (Грегерсу). Не очень дерзко будет спросить вас, что, собственно, нужно вам здесь в доме?

Грегерс. Мне нужно положить основание честному, истинному браку.

Реллинг. По-вашему, брак четы Экдал недостаточно хорош, как он есть?

Грегерс. Он, пожалуй, не хуже многих других, к сожалению. Но это еще не истинный брак.

Ялмар. Ты никогда не обращал внимания на идеальные требования, Реллинг!

Реллинг. Ерунда, милейший мой!.. Позвольте спросить, господин Верле, много ли – ну хоть приблизительно – видели вы истинных браков на своем веку?

Грегерс. Пожалуй, вряд ли хоть один.

Реллинг. И я тоже.

Грегерс. Но я видел бесчисленное множество браков противоположного характера. И имел случай близко наблюдать, как подобный брак может искалечить обоих супругов.

Ялмар. Человек может лишиться всяких нравственных устоев. В этом весь ужас.

Реллинг. Я, собственно, никогда не был женат по-настоящему и потому не смею судить об этих вещах. Но знаю все-таки, что к браку относится и ребенок. И ребенка вы должны оставить в покое.

Ялмар. О!.. Хедвиг!.. Моя бедная Хедвиг!

Реллинг. Да, не угодно ли вам не впутывать сюда Хедвиг. Вы оба люди взрослые. Вы себе путайтесь и распутывайтесь между собой, как знаете, коли есть охота. Но с Хедвиг вам надо быть поосторожней, говорю я. Не то недолго до беды! Ялмар. До беды!

Реллинг. Да. Она и себя может сделать несчастной… да, пожалуй, и других.

Гина. Да откуда вы это знаете, Реллинг?

Ялмар. Надеюсь, глазам ее не грозит…

Реллинг. Не в глазах тут дело. Но Хедвиг в опасном возрасте. Мало ли какие нелепости могут прийти ей в голову?

Гина. Да, представьте, на нее таки находит! Выдумала возиться с огнем в кухне. Говорит, что в пожар играет. Я уж и то все боюсь, не спалила бы дом.

Реллинг. Вот видите. Я так и знал.

Грегерс (Реллингу). Но чем же вы это объясните?

Реллинг (хмуро). Она в переходном возрасте, любезнейший.

Ялмар. Покуда у нее есть отец!.. Пока я не закрыл глаза!..


Стук во входную дверь.


Гина. Тсс, Экдал, кто-то пришел. (Кричит.) Войдите! Входит фру Сербю в верхней одежде.

Фру Сербю. Добрый вечер!

Гина (идя ей навстречу). Ах, это ты, Берта!..

Фру Сербю. Да, это я. Но, пожалуй, я не вовремя?

Ялмар. Помилуйте! Вестница из такого дома…

Фру Сербю (Гине). Откровенно говоря, я не рассчитывала застать дома твоих мужчин и завернула к тебе на минуточку поболтать и проститься.

Гина. Как?.. Ты уезжаешь?

Фру Сербю. Да, завтра, рано утром… в Горную долину. Господин Верле отправился туда сегодня после обеда. (Мимоходом Грегерсу.) Могу передать вам поклон от него.

Гина. Нет, подумать!..

Ялмар. Так господин Верле уехал! И вы теперь за ним?

Фру Сербю. Да. Что вы на это скажете, Экдал?

Ялмар. Скажу: берегитесь!

Грегерс. Я тебе объясню, в чем дело. Отец мой женится на фру Сербю.

Ялмар. Женится на ней!

Гина. А! Ну, наконец-то, Берта!

Реллинг (не совсем твердым голосом). Ну, это все-таки не правда же?

Фру Сербю. Нет, милейший Реллинг, истинная правда.

Реллинг. Вы опять хотите выйти замуж?

Фру Сербю. Да, видно, этим кончится. Верле уж выправил все бумаги. Свадьбу сыграем тихую, там, на заводе.

Грегерс. Так позвольте мне, как доброму пасынку, пожелать вам счастья.

Фру Сербю. Благодарю вас, если вы это говорите серьезно. Я-то надеюсь, что в этом браке мы оба найдем свое счастье – и Верле и я.

Реллинг. Вполне можете надеяться. Коммерсант Верле никогда не напивается допьяна, насколько я знаю, и не имеет также привычки колотить своих жен, как покойный коновал.

Фру Сербю. Ах, оставьте мертвых в покое. И у Сербю были свои достоинства.

Реллинг. У коммерсанта Верле, я думаю, найдется их побольше.

Фру Сербю. Он, по крайней мере, не загубил в себе того, что было в нем лучшего. А тот, кто это делает, пусть на себя пеняет.

Реллинг. Закатимся же мы сегодня с Молвиком.

Фру Сербю. Не надо, Реллинг. Ну, пожалуйста, ради меня.

Реллинг. Другого ничего не остается. (Ялмару.) Пойдем и ты с нами.

Гина. Нет, уж Ялмар-то вам не товарищ в ваших карамболях!

Ялмар (сердито, вполголоса). Да помолчи ты!

Реллинг. Прощайте, фру… Верле! (Уходит.)

Грегерс (фру Сербю). Вы, как видно, довольно близко знакомы с доктором Реллингом?

Фру Сербю. Да, мы давнишние знакомые. Было время, когда у нас с ним могло дойти и… до серьезного.

Грегерс. Счастье ваше, пожалуй, что не дошло.

Фру Сербю. Еще бы. Но я всегда была осторожна, не поддавалась увлечениям. Женщине нельзя быть опрометчивой в таких делах.

Грегерс. А вы совсем, совсем не побаиваетесь, что я шепну отцу об этом старом знакомстве?..

Фру Сербю. Вы думаете, я сама давно не рассказала ему?

Грегерс. Вот как?

Фру Сербю. Ваш отец знает все до капельки, что только могут сказать про меня с некоторым основанием добрые люди. Я сама рассказала ему обо всем сейчас же, как только он дал мне понять свои намерения.

Грегерс. Значит, вы откровенны не в пример прочим.

Фру Сербю. Я всегда была откровенна. Это нам, женщинам, больше с руки.

Ялмар. Ты что на это скажешь, Гина?

Гина. Что ж, женщина женщине рознь. Одна так судит, другая по-иному.

Фру Сербю. Ну, Гина, по-моему, умнее всего поступать вот как я. И Верле, со своей стороны, не утаил от меня ничего насчет своего прошлого. Вот это-то больше всего нас и связало. Теперь он может разговаривать со мной обо всем, не таясь, чистосердечно, как ребенок. А этого-то ему никогда и не удавалось прежде. Он, такой цветущий мужчина, каким он был прежде, всю свою молодость, все лучшие свои годы только и слушал одни нотации. Да еще частенько без всякого настоящего повода… по одному подозрению, воображению… насколько мне известно.

Гина. Что правда, то правда.

Грегерс. Ну, если тут пойдут такие интимные разговоры, мне лучше уйти.

Фру Сербю. Оставайтесь себе, я больше ни слова не скажу. Мне хотелось только, чтобы вы знали, что я не прибегала ни к каким хитростям, ничего не скрывала. Со стороны может показаться, что мне невесть какое счастье выпало на долю. Так оно и есть, с одной стороны. Но я все-таки скажу, что получаю не больше, чем даю сама. Я, конечно, никогда не оставлю его. Буду беречь его и ходить за ним, как никому не суметь теперь, когда он скоро станет совсем беспомощным.

Ялмар. Беспомощным?

Грегерс (фру Сербю). Да, да, только не надо говорить здесь об этом.

Фру Сербю. Все равно дела не скроешь, как он там ни старайся. Скоро ослепнет.

Ялмар (пораженный). Ослепнет? Как это странно. И он тоже ослепнет?

Гина. Мало ли кому приходится слепнуть. Фру Сербю. А ведь можно себе представить, каково это для делового человека. Ну, я и постараюсь заменять ему глаза, насколько сумею… Но теперь мне пора. У меня теперь целая пропасть дел… Да, вот что мне надо было передать вам, Экдал. Если бы Верле мог чем-нибудь быть вам полезным, вам стоит обратиться к Гробергу.

Грегерс. За это предложение Ялмар Экдал вряд ли скажет спасибо…

Фру Сербю. Да? Однако прежде, мне кажется…

Гина. Да, Берта, теперь Экдалу не приходится одолжаться чем-нибудь у коммерсанта Верле.

Ялмар (медленно, внушительно). Передайте от меня поклон вашему будущему мужу и скажите, что я в ближайшем будущем намереваюсь побывать у бухгалтера Гроберга…

Грегерc. Как! И ты захочешь!..

Ялмар…у бухгалтера Гроберга, говорю я, и потребовать счет – сколько я должен коммерсанту. Я желаю уплатить этот долг чести!.. Ха-ха-ха! Именно – долг чести! Но довольно об этом. Я уплачу все с процентами. По пяти процентов.

Гина. Но, милый Экдал, это нам, ей-богу, не по карману.

Ялмар. Передайте вашему жениху, что я неустанно тружусь над своим изобретением. Скажите ему, что меня только и поддерживает в этой труднейшей работе желание свалить с себя мучительное бремя долга. Вот зачем я взялся за это изобретение. Весь доход пойдет на то, чтобы мне освободиться от долговых обязательств перед вашим будущим супругом.

Фру Сербю. Тут что-то произошло, как видно.

Ялмар. Именно.

Фру Сербю. Ну, так прощайте. Мне надо бы еще кое о чем поговорить с тобой, Гина. Но это уж в другой раз. Прощайте.


Ялмар и Грегерс молча кланяются ей, Гина идет проводить ее до дверей.


Ялмар. Не дальше порога, Гина!


Фру Сербю уходит. Гина закрывает за ней дверь.


Ну вот, Грегерс. Я развязался теперь с этим гнетущим долговым обязательством.

Грегерс. Во всяком случае, скоро развяжешься.

Ялмар. Полагаю, мое поведение можно назвать корректным.

Грегерс. Ты именно тот человек, за какого я тебя всегда считал.

Ялмар. В некоторых случаях невозможно поступиться идеальными требованиями. Как отцу и кормильцу семейства, мне придется круто. Как ты думаешь, шутка ли для человека неимущего погасить многолетний долг, который, так сказать, покрылся пылью забвения! Но что тут толковать, – человек во мне тоже предъявляет свои права.

Грегерс (кладет руки ему на плечи). Милый Ялмар… ну, не хорошо разве, что я явился?..

Ялмар. О да!

Грегерс. Не хорошо разве, что ты уяснил себе все эти отношения?

Ялмар (с некоторым раздражением). Да, конечно, хорошо. Одно вот только… чувство справедливости во мне возмущено.

Грегерс. Чем же?

Ялмар. Да вот… не знаю, могу ли я без всякого стеснения высказаться насчет твоего отца?

Грегерс. Пожалуйста, не стесняйся ради меня.

Ялмар. Ну, хорошо. Вот видишь ли, меня возмущает мысль, что осуществить идею истинного брака дано не мне, а ему.

Грегерс. Ну как же можно так говорить!

Ялмар. Да, конечно, оно так и выходит. Твой отец с Бертой Сербю вступают теперь как раз в такой брак, основанный на полном доверии и безусловной взаимной откровенности. Они друг друга не морочили, ничего не утаили друг от друга. Все ясно, открыто между ними, никаких недомолвок; объявлено, если можно так выразиться, полное взаимное отпущение грехов.

Грегерс. Ну, положим; что же из этого?

Ялмар. Да ведь в том-то вся и суть. Ведь тут, значит, как раз налицо все это сложное, трудное… что ты сам считаешь необходимым основанием истинного брака.

Грегерс. Но это же совсем в другом роде, Ялмар. Не станешь же ты сравнивать ни себя, ни жену свою с этой парочкой?.. Ну ты ведь меня понимаешь…

Ялмар. Я все-таки не могу отделаться от мысли, что в этом есть что-то такое, возмущающее во мне чувство справедливости. Выходит, как будто и нет на свете никакой высшей справедливогти.

Грегерс. Фу, Экдал, не говори ты так, ради бога!

Ялмар. Гм… Не станем вдаваться в такие вопросы.

Грегерс. Но, с другой стороны, я как будто все-таки. вижу направляющий перст судьбы. Верле ведь ослепнет.

Гина. Ну, это, пожалуй, еще не наверно.

Ялмар. Это вне сомнений. Во всяком случае, не нам в этом сомневаться.

Именно в этом факте и заключается справедливое возмездие. Он в свое время навел слепоту на доверчивого ближнего…

Грегерс. И не на одного, к сожалению, а на многих.

Ялмар. И вот теперь надвигается неумолимая, загадочная сила и требует собственные глаза коммерсанта.

Гина. Нет, как ты можешь говорить такие вещи! Просто страх берет слушать.

Ялмар. Иногда полезно углубляться в темные стороны бытия.

Хедвиг в шляпке и пальто весело, запыхавшись вбегает из входной двери.

Гина. Ты уже назад?

Хедвиг. Да, мне не хотелось больше гулять. И это было к лучшему – я встретила кого-то в воротах.

Ялмар. Верно, фру Сербю?

Хедвиг. Да.

Ялмар (ходя по комнате взад и вперед). Надеюсь, встретилась с нею в последний раз.


Молчание.


Хедвиг (боязливо переводит глаза с отца на мать и на Грегерса, словно стараясь разобраться в общем настроении, затем подходит к Ялмару; ласкаясь). Папа!

Ялмар. Ну что, Хедвиг?

Хедвиг. Фру Сербю что-то принесла мне.

Ялмар (останавливаясь). Тебе?

Хедвиг. Подарок на завтра.

Гина. Берта всегда что-нибудь дарит тебе на рождение.

Ялмар. Какой же это подарок?

Хедвиг. Нет, на сегодня это секрет. А завтра утром мама должна положить мне это на постель.

Ялмар. Ах, опять эти секреты за моей спиной!

Хедвиг (поспешно). Да нет, посмотри, пожалуйста. Большое письмо. (Вынимает из кармана пальто письмо.)

Ялмар. И письмо еще?

Хедвиг. Да только и всего. Другое, верно, потом будет. Но ты представь – письмо! Я никогда еще не получала писем. И на нем написано: «фрекен», «фрекен Хедвиг Экдал». Подумай, это мне!

Ялмар. Дай взглянуть.

Хедвиг (протягивает ему письмо). Вот погляди.

Ялмар. Почерк коммерсанта Верле.

Гина. Верно ли, Экдал?

Ялмар. Сама взгляни.

Гина. Ну да, много я смыслю!

Ялмар. Хедвиг, можно мне вскрыть… и прочесть?

Хедвиг. Пожалуйста, если хочешь.

Гина. Нет, не сегодня, Ялмар. Ведь это на завтра.

Хедвиг (тихо матери). Ну дай же ему прочесть! Наверно, там что-нибудь хорошее, папа обрадуется, и опять у нас будет весело.

Ялмар. Значит, можно вскрыть?

Хедвиг. Пожалуйста, папа. Интересно, что там такое!

Ялмар. Хорошо. (Вскрывает конверт, вынимает письмо, читает и, видимо, приходит в смущение.) Да что же это такое?…

Гина. Что там написано?

Хедвиг. Да, папа, скажи скорее!

Ялмар. Погодите! (Перечитывает письмо, бледнеет, но, сделав над собою усилие, говорит сравнительно спокойно.) Это дарственная запись, Хедвиг.

Хедвиг. Подумай! Что же мне дарят?

Ялмар. Прочти сама.

Хедвиг идет к столу и читает возле лампы. (Вполголоса, сжимая кулаки.) Глаза! Глаза! И это письмо!

Хедвиг (прерывая чтение). Но, мне кажется, это дедушке?..

Ялмар (берет у нее письмо). Гина… тебе это понятно?

Гина. Да я же ничего не знаю. Скажи, в чем дело?

Ялмар. Коммерсант Верле пишет Хедвиг, что ее старому дедушке больше не нужно утруждать себя перепиской бумаг, он будет с этих пор получать из конторы по сто крон в месяц…

Грегерс. Ага!..

Хедвиг. Сто крон, мама! Это и я прочла.

Гина. Что же, отлично для старика.

Ялмар. Сто крон, пока он будет в этом нуждаться, то есть пожизненно.

Гина. Ну, так теперь он обеспечен, бедняга.

Ялмар. А затем – самое главное. Ты, видно, не дочитала, Хедвиг. После смерти старика дар этот переходит к тебе.

Хедвиг. Ко мне? Все?

Ялмар. Он пишет, что тебе обеспечена та же самая пенсия на всю твою жизнь. Слышишь, Гина?

Гина. Слышу, слышу.

Хедвиг. Представь, я получу столько денег? (Тормошит его.) Папа, папа, да разве ты не рад?..

Ялмар (уклоняясь от ее ласк). Рад! (Ходит по комнате.) О, какие горизонты, какие перспективы открываются мне! Хедвиг!.. Это Хедвиг он так щедро обеспечивает!

Гина. Да ведь это ее рождение…

Хедвиг. Все равно, тебе же все достанется, папа. Ведь я же все буду отдавать тебе и маме.

Ялмар. Маме, да! Вот оно!

Грегерс. Ялмар, тебе расставляются сети.

Ялмар. Ты думаешь? Опять сети?

Грегерс. Вот что он сказал мне, когда был здесь сегодня утром: Ялмар Экдал не тот человек, за какого ты его принимаешь.

Ялмар. Не тот человек!..

Грегерс. И ты это увидишь, сказал он.

Ялмар. Да, увидишь, дам ли я зажать себе рот деньгами!

Хедвиг. Мама, что же это все значит?

Гина. Поди к себе и разденься.


Хедвиг, готовая заплакать, уходит в кухню.


Грегерс. Да, Ялмар, теперь-то и выяснится, кто из нас прав, он или я.

Ялмар (медленно разрывает бумагу пополам, кладет обе половинки на стол и говорит). Вот мой ответ.

Грегерс. Я этого ожидал.

Ялмар (подходит к Гине, которая стоит у печки, и говорит глухим голосом). А теперь никаких утаек больше. Если ты совершенно порвала с ним, когда… полюбила меня, как говоришь, то почему же он помог нам жениться?

Гина. Он, видимо, думал, что проторит дорожку и сюда в дом.

Ялмар. Только потому? Он не опасался известных последствий?

Гина. Я не понимаю, что ты говоришь.

Ялмар. Я хочу знать, имеет ли твой ребенок право жить под моей кровлей.

Гина (вся выпрямляясь, со сверкающим взором). И ты об этом спрашиваешь!

Ялмар. Ответь мне одно: моя ли дочь Хедвиг… или… Ну?

Гина (смотрит на него с холодным упорством). Не знаю.

Ялмар (слегка дрожащим голосом). Ты не знаешь?

Гина. Как я могу знать? Такая, как я…

Ялмар (тихо, отвернувшись от нее). Так мне больше нечего делать здесь в доме.

Грегерс. Подумай хорошенько, Ялмар!

Ялмар (берет свое пальто). Тут нечего больше думать такому человеку, как я.

Грегерс. Есть, много есть, о чем подумать. Вам надо тесно сплотиться всем троим, если ты хочешь подняться до высоты самоотвержения и всепрощения.

Ялмар. И подниматься не хочу! Никогда! Никогда! Где моя шляпа? (Берет шляпу.) Мой семейный очаг рухнул! (Разражаясь слезами.) Грегерс! У меня больше нет дочери!

Хедвиг (открывает дверь из кухни). Что ты говоришь? (Бросаясь к нему.) Папа! Папа!

Гина. Ну вот!

Ялмар. Не подходи ко мне, Хедвиг! Уйди! Я не могу глядеть на тебя! О, эти глаза!.. Прощай! (Бежит к двери.)

Хедвиг (цепляясь за него с криком). Нет! Нет! Не бросай меня!

Гина (кричит). Взгляни на девочку, Экдал! Взгляни на девочку!

Ялмар. Не хочу! Не могу! Пустите меня… прочь отсюда! (Вырывается из рук Хедвиг и быстро уходит.)

Хедвиг (с блуждающим взглядом). Он бросает нас, мама! Бросает нас. Он никогда не вернется к нам больше!

Гина. Только не плачь, Хедвиг! Папа вернется!

Хедвиг (с рыданиями бросается на диван). Нет, нет, он больше никогда не вернется к нам.

Грегерс. Верите ли вы, что я хотел устроить все к лучшему, фру Экдал?..

Гина. Может статься… Бог с вами!

Хедвиг (лежа на диване). О, мне кажется, я умру! Не вынесу этого! Что же я ему сделала? Мама, верни его, верни!

Гина. Да, да, да. Только успокойся, я пойду и поищу его. (Надевает накидку.) Может быть, он у Реллинга. Но ты не будешь валяться тут и реветь? Обещаешь?

Хедвиг (судорожно рыдая). Не буду, только бы он вернулся.

Грегерс (Гине, которая собирается уйти). Не лучше ли дать ему сначала перестрадать все, вынести до конца эту тяжелую борьбу?

Гина. Успеет потом. Прежде всего надо успокоить девочку. (Уходит.)

Хедвиг (садится и отирает глаза). Теперь скажите мне, что случилось. Почему папа знать меня больше не хочет?

Грегерс. Вам пока не надо спрашивать об этом, пока не станете большой и взрослой.

Хедвиг (всхлипывая). Не могу же я так ужасно мучиться, пока не вырасту!.. Да я уж поняла, в чем дело… Может быть, я ненастоящая папина дочь.

Грегерс (тревожно). Как же это может быть?

Хедвиг. Может быть, мама нашла меня. И вот теперь, верно, папа узнал об этом. Я читала одну такую историю.

Грегерс. Ну, если бы и так…

Хедвиг. Так, по-моему, это не должно бы мешать папе любить меня по-прежнему. Пожалуй, даже больше. Дикую утку нам тоже прислали в подарок, а я все-таки ужасно люблю ее.

Грегерс (стараясь отвлечь ее). Да, дикая утка! Это правда! Потолкуем немножко насчет дикой утки, Хедвиг.

Хедвиг. Бедная дикая утка! Он и ее больше знать не хочет. Подумайте, он хотел свернуть ей шею!

Грегерс. Ну, этого он, наверное, не сделает.

Хедвиг. Да, но он так сказал. И это так нехорошо было с его стороны! Я каждый вечер молюсь за нее, чтобы она была жива и здорова.

Грегерс (глядит на нее). Вы молитесь по вечерам?

Хедвиг. Да-а.

Грегерс. Кто же вас приучил?

Хедвиг. Я сама. Один раз папа был очень болен, и ему поставили пиявки на шею. И он сказал, что сидит со смертью за плечами.

Грегерс. Ну?

Хедвиг. Я и стала молиться за него, ложась спать. С тех пор так и осталось.

Грегерс. А теперь молитесь и за дикую утку?

Хедвиг. Да, мне казалось, что лучше уж прихватить и ее. Она все хирела сначала.

Грегерс. Вы и по утрам молитесь?

Хедвиг. Нет, по утрам не молюсь.

Грегерс. Почему же?

Хедвиг. Утром ведь светло, ну, как-то и не страшно.

Грегерс. Так ваш отец хотел свернуть шею дикой утке, которую вы так любите?

Хедвиг. Нет, он сказал, что это было бы самое лучшее, но что он пощадит ее ради меня. И это было так мило с его стороны.

Грегерс (подвигаясь к ней). Ну, а если бы вы добровольно пожертвовали ею ради него?

Хедвиг (приподнимаясь). Дикой уткой!

Грегерс. Если бы вы ради него пожертвовали добровольно лучшим своим сокровищем?

Хедвиг. Вы думаете, это помогло бы?

Грегерс. Попробуйте, Хедвиг.

Хедвиг (тихо, с сияющими глазами). Да, я попробую.

Грегерс. А вы думаете, у вас хватит духу?

Хедвиг. Я попрошу дедушку застрелить ее.

Грегерс. Ну, сделайте так. Но ни слова вашей матери!

Хедвиг. Почему?

Грегерс. Она не поймет вас.

Хедвиг. Дикая утка?.. Завтра же утром попробую.


Гина возвращается. Хедвиг бросается к ней.


Ты застала его, мама?

Гина. Нет. Но мне сказали, что он заходил к Реллингу и утащил его с собой.

Грегерс. Наверное?

Гина. Привратница сказала. И Молвик с ними отправился.

Грегерс. И это теперь, когда ему нужно было полное уединение для жестокой душевной борьбы!..

Гина (снимая накидку). Да, мужчины – мужчины и есть. Бог знает, куда затащит его Реллинг! Я забегала к мадам Эриксен, там их нет.

Хедвиг (глотая слезы). А если он не вернется больше?

Грегерс. Вернется. Я сообщу ему завтра одну весточку, и тогда вы увидите, как он к вам вернется. Спите спокойно, Хедвиг. Доброй ночи! (Уходит.)

Хедвиг (рыдая, бросается матери на шею). Мама, мама!

Гина (гладя ее по спине и вздыхая). Ох, ох! Правду сказал Реллинг. Вот что выходит, когда всякие сумасброды суются тут со своими интриганными требованиями.

Загрузка...