Глава двенадцатая

Прошло двое суток после землетрясения, унесшего жизни семерых мексиканцев, когда дон Фиаворанте Пубеско, сидя у себя дома около огромного голубого бассейна и подставляя свое большое тело солнечным лучам, услышал от одного из своих клиентов, которому оказывал покровительство, нечто очень интересное.

Клиент был хозяином виноградников. Он жил в Сан-Эквино. Его отец был другом отца Пубеско. Да, дон Пубеско хорошо помнил его отца.

Дон Фиаворанте учтиво предложил своему гостю стул и столь же учтиво протянул ему руку для поцелуя.

– Мы с вами друзья, – сказал он ему. – Мой отец был другом вашего отца. Наша дружба, Роберт Громуччи, зародилась еще в утробе наших матерей. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Роберт Громуччи, одетый в очень светлый летний костюм, робко присел на красный плетеный стул, стоявший у бровки бассейна.

– Не верьте всему дурному, что говорят обо мне, – сказал дон Фиаворанте тихим, мягким голосом, который звучал почти умоляюще, если не знать того, что дон Фиаворанте никогда не умолял. – Не надо нервничать. Вы думаете, я не знаю, что ваши рабочие собираются уйти? Вы думаете, я не понимаю, что ваша судьба зависит от сбора винограда в этом году? Что если вы его не соберете, вас ждет банкротство? Думаете, я не помню, кому вы каждый год посылаете самое первое вино? Думаете, я не вспоминаю о вас, когда пью это вино? Поэтому не надо нервничать, мой друг.

Роберт Громуччи улыбнулся. Улыбнулся как маленький мальчик, которому отец сказал, что у него все будет в порядке.

Нагретая полуденным солнцем, вода бассейна пахла хлоркой, но Роберт Громуччи не ощущал запаха. Он не заметил и того, как дворецкий принес свежий лимонный напиток с холодными каплями на запотевшем стекле бокала.

Роберт Громуччи говорил и ничего не замечал вокруг: наконец-то он может откровенно поделиться обо всем с человеком, который его отлично понимает. Он рассказал о том, что крайне нуждается в деньгах, а также в рабочих руках для сбора урожая. О последнем землетрясении и о том, что они с женой даже не почувствовали подземных толчков. Он говорил о сборщиках винограда. О шерифе и о Сонни Бойденхаузене, который занимается страховым делом и сделками с недвижимостью и с которым он разговаривал сегодня утром. Сонни, его закадычный дружок с детства, казался непривычно расстроенным, и он, Громуччи; захотел узнать, в чем дело. Сначала Сонни не хотел ему ничего говорить, не хотел, чтобы он, Роберт Громуччи, утратил доверие к Лесу Карпвеллу.

– К Лесу Карпвеллу? – удивился Громуччи.

– Да, к нему. – Именно Лес Карпвелл стоял за последними событиями, связанными с землетрясениями. Но Сонни рассказал ему все только потому, что и для него это было настоящим шоком.

Сидя у бассейна и ощущая покровительство такого человека, Роберт Громуччи испытывал огромное облегчение и потому, не задумываясь, отвечал на вопросы дона Фиаворанте Пубеско: кто? сколько? как часто? каким образом? будут они платить или не будут? платит только Сан-Эквино? и никто больше? вы не знаете сколько? вы сказали – Лес Карпвелл?

– Да… – задумчиво произнес дон Фиаворанте Пубеско. Жаркое калифорнийское солнце все больше поджаривало его загоревшее тело. – Прекрасный человек мистер Карпвелл. Я слышал о нем. Похоже, с ним можно договориться. Вы говорите, он знает, как вызывать землетрясения?

Затем дон Фиаворанте сказал, что берет очень небольшие проценты. Всего-навсего двадцать процентов годовых. А в случае… – бог мой, что это за слово? Он так плохо разбирается в словах – да, просрочки, спасибо, тогда проценты начисляются ежемесячно.

В ходе дальнейшего разговора дон Фиаворанте заметил, что все эти слухи о том, что кто-то может вызывать землетрясения, совершенно бессмысленны, и Роберту Громуччи не нужно больше беспокоиться о таких вещах.

– Землетрясения происходят по воле всемогущего Бога, – сказал дон Фиаворанте, приказав принести чашку чая, поскольку доктор предписал ему употреблять только чай, и чековую книжку.

– Вам ведь не захочется таскать с собой пятьдесят пять тысяч долларов наличными, не так ли, Роберт, мой дорогой друг?

– Что мне деньги? – сокрушался Громуччи. – Мне нужны работники.

– Лишние деньги – лишние работники. Приплатите одному, прибавьте другому…

– Но мои сборщики говорят, что последнее землетрясение – это только начало. Они болтают, что боги гор сойдутся в схватке с богами долин. Считают, что на моих виноградниках лежит проклятие, и поэтому не хотят больше работать.

– Ну, это дельце мы уладим двумя путями. Вы немного прибавите своим сборщикам. Хотя большую часть этих денег сохраните про запас, А я пошлю своих людей поговорить с вашими рабочими. Они объяснят им, что для них есть кое-что пострашнее землетрясений.

Роберту Громуччи очень не хотелось возражать дону Фиаворанте, но все же он сказал:

– Они все равно уйдут. У нас в городе появились два человека, какие-то чужаки. Мои сборщики их боятся.

– Эти люди угрожали вашим сборщикам? – спросил дон Фиаворанте.

– Нет, они держатся особняком.

– Почему же их тогда боятся?

– Мои сборщики очень суеверны. Все они такие темные, эти мексиканцы. Они считают, что эти двое несут с собой смерть.

– Тогда мы уладим это дело тремя способами. Я пошлю кое-кого переговорить с этими людьми и объяснить им, чем они могут вам помочь. Мы попросим их так убедительно, что они не смогут отказать. Как их зовут?

– Который помоложе, тот, что купил универсальный магазин Файнштейна, его зовут Бломберг, Римо Бломберг. А второй – азиат. Очень старый и хилый. Его имя Чиун.

Дон Фиаворанте спросил Громуччи, где живут эти двое, и заверил своего друга, что все будет в полном порядке. Взяв из рук дворецкого чашку чая и чековую книжку, он выписал чек на имя Громуччи, тот почтительно поцеловал у Пубеско руку и удалился.

Сразу же после этого дон Фиаворанте занялся серьезными делами. Он созвал на совет капо – своих главных помощников. И назначил этот сбор не на завтра, и даже не на вечер, а немедленно. Пригласил весьма любезным тоном, хотя на самом деле в его приглашении не было ничего любезного. Только не знавший его человек мог принять это за просьбу. Когда дон Фиаворанте любезно назначал кому-нибудь встречу, люди бросали все свои дела: еду, сон, деловые встречи и даже занятия любовью. Некоторые из них позволили себе ненадолго задержаться в церкви, чтобы поставить свечку, Но ни один не отказался приехать.

И вот приглашенные в кабинете дона Фиаворанте. Входя в комнату, все они целовали у него руку, а он тепло приветствовал их – как отец своих сыновей после долгой разлуки. Доставившие их «кадиллаки» вытянулись длинной вереницей, заняв всю подъездную дорожку и изрядную часть улицы, но это нисколько не обеспокоило хозяина. Совещание будет коротким. К тому же городская полиция на машинах с изображением белоголового орла как всегда перекроет автомобильное движение, пропуская, разумеется, автомобили тех, кто приглашен доном Фиаворанте.

Когда все семнадцать человек заняли свои места, дон Фиаворанте заговорил. Уже через три секунды он обнаружил больше ума и проницательности, чем все сотрудники государственного аппарата Соединенных Штатов вместе взятые.

– Перейдем сразу к делу, – сказал он. Халат из ворсистой ткани скрадывал округлый живот, лицо его было на удивление мягким. Но все приглашенные почтительно вслушивались в каждое его слово. А ведь один только вид некоторых из них мог превратить в лед олимпийский огонь вместе со зрителями, наблюдавшими за играми.

– С некоторых пор, – начал дон Фиаворанте, – у меня появились кое-какие сомнения. Всего только догадки, которые мелькали в голове, не принимая отчетливой формы, – настолько они казались невероятными. А сегодня они получили подтверждение. Теперь мы можем стать более влиятельными, чем когда-либо прежде. Мы можем завоевать такое глубокое уважение, которым никогда не пользовались. Даже среди тех, кто раньше относился к нам свысока.

Он замолчал, всматриваясь в знакомые ему лица, взвешивая хорошо известные ему их умственные способности, привычки и поступки, размышляя над тем, смогут ли собравшиеся здесь принять на себя великую миссию, которая выпала на их долю.

– Героин – это детские шалости, – продолжил дон Фиаворанте. – Подпольные лотереи – мелочь. Скачки – ерунда. Кража автомашины – пустяковое занятие. Проституция – тоже мелочевка. Все это – сущая безделица.

Дон Фиаворанте видел, что слушавшие его с трудом скрывают свое недоверие. Произнеси эти слова кто-нибудь другой, они встретили бы их насмешкой и презрением. Но дону Фиаворанте они внимали с заинтересованными лицами и вежливым вниманием.

Ладно, он бросит им еще одну наживку, ведь они обязательно должны все хорошо понять.

– То, о чем я говорю, способно нагнать на всех такого страху, какого нам еще никогда не удавалось напустить.

– Уж не атомная ли это бомба? – спросил Гуммо Баруссио, по прозвищу Труба.

Наступило молчание. Собравшиеся прикидывали: если действительно дон Фиаворанте говорит об атомной бомбе, то почему бы, право, ему и не иметь ее? Кому, как не ему, можно ее доверить?

Но дон Фиаворанте сказал:

– Нет, мой добрый друг Гуммо. Атомная бомба по сравнению с этим тоже детская игрушка! – И только сейчас, когда у многих полезли вверх брови, у некоторых раскрылись рты и все забыли об осторожности, дон Фиаворанте поделился с собравшимися своим планом – совершенно новым видом шантажа. Он рассказал им о причуде природы, называемой тектоническим разломом Святого Андреаса. О том, что на этот раз под угрозой будут не какие-то несколько жалких людишек или витринных стекол, и даже не какой-нибудь городишко в небольшом округе. Нет, весь штат.

И платить будет не горстка богатых бизнесменов, а самый богатый из богатых: правительство Соединенных Штатов Америки.

– А что в этом особенного? У них ведь есть деньги, – рассудительно заключил дон Фиаворанте. – Если они выбрасывают тридцать миллиардов в год на войну во Вьетнаме, сколько они заплатят нам за Калифорнию, как вы думаете?

– Не наш калибр, не наш, – бормотал Гуммо-Труба Баруссио. Слова его означали, что такая махина, как правительство Соединенных Штатов, может легко стереть их в порошок.

Дон Фиаворанте улыбнулся.

– Фактически у нас нет выбора. Либо мы возьмем это оружие в свои руки, либо оно будет направлено против нас. Оно уже существует. И есть люди, которые могут заставить двигаться горы и плясать долины.

Тут дон Фиаворанте стал отвечать на вопросы, поясняя, как обстоит дело с Калифорнией, и рассказывая о том, что он узнал.

– А что это за штука, которая заставляет землю трястись? – спросил Мэнни Муссо, по прозвищу Шило.

Но этого Пубеско еще не знал.

– И мы сможем открывать и закрывать землетрясения, как воду, – краном?

Этого он тоже пока не знал.

– Эта штуковина, она что, сильнее атомной бомбы? – задал еще один вопрос Гуммо-Труба Баруссио.

– После того как Соединенные Штаты разбомбили Хиросиму, она была отстроена. Когда город уничтожается землетрясением, он исчезает навсегда. Например, знаменитая Троя. Она уже никогда больше не возродилась. – Так отвечал дон Фиаворанте Пубеско.

– А сколько это даст нам? – спросил Муссо, который любил деньги даже больше, чем женщин, из-за чего дон Фиаворанте питал к нему особое доверие.

– А сколько денег ты мог бы истратить, Муссо, если бы у тебя было сто жизней? – Этим вопросом дон Фиаворанте покончил со всеми вопросами.

Дело довольно простое, пояснил он. Муссо возьмет несколько человек и отправится повидаться с Лестером Карпвеллом. Они должны будут заставить его разговориться. От него надо добыть секрет, как вызывать землетрясения. Они должны уговорить его. Уговорить так, чтобы он все рассказал. Лестер Четвертый нуждается в деньгах. Дон Фиаворанте знает это точно. Капиталы Карпвелла сейчас в большой опасности. Если он захочет получить взамен деньги, Мэнни-Шило должен их ему дать. Сколько бы тот ни запросил. Столько, сколько потребуется, чтобы он заговорил.

Морщинистое загорелое лицо Муссо было неподвижно, как застывший воск.

– Сколько? – спросил он.

– Хоть миллион долларов, если он захочет. Люди, которые манипулировали всем этим, просто дилетанты, – сказал дон Фиаворанте. – Любители. Теперь за дело берутся профессионалы. И миллион за такой секрет – сущая мелочь.

– А если я добуду секрет безо всяких денег? – спросил Муссо.

– Это было бы прекрасно. Но выжми из него все, что он знает. И никаких отговорок. Я хочу знать, как он это делает, а если ты не добудешь такой простой вещи, я могу подумать, что ты просто хочешь что-то утаить от меня.

Восковое лицо Муссо не дрогнуло. Только его ладони стали вдруг влажными. Ему придется либо вытрясти из Карпвелла нужные сведения, либо провести остаток жизни в бегах, спасаясь от людей дона Фиаворанте.

От него не ускользнуло, что его личная ситуация оказалась сходной с той, в какой очутилась, судя по словам дона Фиаворанте, вся организация. Либо победить, либо погибнуть. Но разве не этому учит вся жизнь, весь опыт Сицилии?

Уладить проблемы, возникшие на виноградниках Громуччи, дон Фиаворанте предложил Гуммо-Трубе. Он уверен, что для этого достаточно послать нескольких людей в хозяйство Громуччи и немного поработать со сборщиками винограда.

Гуммо неожиданно опустил голову и что-то зашептал – еще более низким голосом, чем всегда. Зашептал очень тихо, чтобы сопровождавший его человек, сидевший в конце комнаты, не услышал ни слова.

– Дон Фиаворанте, я ведь всегда хорошо работал для вас, правда?

– Да, мой друг Гуммо, это так.

– И никогда не отказывался от предложения потрудиться?

– Нет, не отказывался.

– Дон Фиаворанте, тогда прошу вас об одолжении. У меня есть предчувствие. Страхи… Сны… В этот раз мне хотелось бы поменьше рисковать. Нет ли у вас чего-нибудь полегче?

Дон Фиаворанте кивнул.

– Как хочешь. Меньше риска – меньше денег, хотя убедить «мокрые спины» не бросать работу – не то что идти на вооруженный грабеж. Но ты имеешь право на такую просьбу. Есть другой способ уладить это дело. В Сан-Эквино появились двое приезжих. Сборщики винограда почему-то боятся этих людей. Какие-то предрассудки. Пойди и посмотри на них. Уговори их сказать рабочим на виноградных плантациях Громуччи, что им нечего бояться. Пусть рабочие поглядят на этих людей. Пусть поймут, что они боятся тебя. Думаю, если ты это сделаешь, никаких проблем у Громуччи больше не будет.

Гуммо-Труба улыбнулся и горячо поцеловал руку хозяина.

– Это может показаться глупостью, дон Фиаворанте, ни у меня предчувствие близкой смерти. И я в это верю. Благодарю вас. Я видел во сне руки, которые двигаются быстрее, чем стрелы в воздухе. Гораздо быстрее. Еще раз благодарю вас.

– Глупость, которая видна всем, это и есть истинная сущность человека, – сказал доя Фиаворанте. И перед тем как отпустить Гуммо, дал ему имена двух людей, с которыми он должен встретиться.

Одни из них – дряхлый, умирающий азиат по имени Чиун.

Другой – новый хозяин универсального магазина. И если верить всяким басням, то человек он, как бы поточнее сказать, несколько странный.

Его зовут Римо.

Загрузка...