Глава третья

Его звали Римо, и он прочитал всего одну книгу по геологии из тех, что были посланы ему в отель «Святой Томас». Не больше пяти минут он рассматривал схемы геологических пластов в районе Калифорнии и не обратил вообще никакого внимания на преподавателя, который толковал что-то насчет разломов и землетрясений, полагая, что имеет дело с торговым агентом, недавно взятым на службу в компанию, занимающуюся геологическим оборудованием.

Не то чтобы Римо не старался. Нет, учебник колледжа по основам геологии он прочел от корки до корки. Голова его была буквально набита изображениями скал, рек и суровых людей. Он понял все, что прочел, но это оставило его совершенно равнодушным. На следующий день он забыл восемьдесят пять процентов прочитанного, а еще через день – четырнадцать.

Единственное, что он запомнил, – это «модифицированная шкала силы землетрясений Меркалли». Он не понял, что это такое, но в памяти все же осталось, что есть такая штука, которую геологи называют модифицированной шкалой силы землетрясений Меркалли.

Он думал об этом, стоя на крутом утесе и разглядывая торчащие здесь и там вершины, покрытые зеленым мхом. Возможно, он стоит как раз на этой самой модифицированной шкале Меркалли. Но так это или не так, теперь это неважно. Важно другое. В ста ярдах от него начиналась небольшая, поросшая травой взлетно-посадочная полоса, проходящая прямо по краю утеса и обрывающаяся на его плоской вершине, где предстоит умереть, по крайней мере, пятерым. Они будут убиты тихо и очень профессионально; в конечном счете никто и не подумает, что произошло нечто большее, чем просто несчастный случай.

А убивать Римо умел.

Он оперся на причудливо изогнутое дерево, всей кожей ощущая, как свежий соленый ветер с Карибского моря овевает теплом его тело и ласкает душу. Лицо Римо с жесткими чертами было опалено солнцем. Он закрыл глубоко посаженные глаза, скрестил руки на груди, прикрытой полосатой рубашкой, и уселся поудобнее. До него доносился разговор трех мужчин, сидевших около небольшого фермерского грузовичка. Они совершенно уверены в том, что ни один белый не сможет близко подобраться к ним сквозь здешние заросли. Ну никак не сможет. Они уверены также, что груз скоро придет. А на случай каких-либо неожиданностей у них наготове карабины, и с расстояния в двести ярдов они могут продырявить любого, кто захочет им помешать. Д-да, с-сэр, продырявить самым наилучшим образом. Сделать дырку в брюхе или чуть пониже, а, Руфес?

Он повернул голову, чтобы солнце светило справа. Лицо его уже заживало после очередной пластической операции, и он дал себе слово, что это в последний раз. Больше он не позволит им изменять его внешность. Сейчас он выглядел почти так же, как в те времена, когда жил как всякий нормальный человек, состоящий на военном учете, с хранящимися в Вашингтоне отпечатками пальцев, с кредитной карточкой, различными счетами и удостоверением личности на имя полицейского Римо Уильямса. Ему нравилось его тогдашнее лицо. Это было самое человеческое лицо из всех, которые он когда-либо имел. Его настоящее лицо.

И, если кто-нибудь из тех, кто знал его раньше, встретит его теперь и подумает, что этот человек ему кого-то напоминает, то не сможет даже предположить, что это – полицейский по имени Римо Уильямс. Потому что полицейский Римо Уильямс несколько лет назад был казнен на электрическом стуле в штате Нью-Джерси за убийство в темном переулке какого-то торговца наркотиками.

Торговец наркотиками был действительно убит, но убил его вовсе не Римо Уильямс. Справедливо поэтому, что он и не умер на электрическом стуле. Весь этот трюк понадобился правительству для того, чтобы убрать отпечатки пальцев и другие данные из всех картотек и досье, превратив Римо в человека, которого якобы не существует.

Приятно чувствовать близость Карибского моря, оно как будто вливает новые жизненные силы. Римо изнывал от желания сомкнуть веки и задремать.

Но тут один из мужчин, сидевших у грузовичка, сказал другим, что боится.

– Если что-то пойдет не так, слышь-ка, я убью тех белых парней, что прилетят. Сегодня должна прибыть самая большая партия, какую мы когда-либо получали. И всех «фараонов» я тоже перестреляю. Так и сделаю. Д-да, с-сэр. Полицейский, что встанет на пути старины Руфеса, – мертвец.

Ладно, Руфес, хочешь застрелить белых парней, твое дело. Это избавит меня от лишних хлопот, подумал Римо. Он прислушался, не раздается ли сквозь ласковый плеск волн под утесом шум мотора.

Руфес подготовил для своих компаньонов еще и полезный совет. Он сказал им, чтобы они не беспокоились.

– А чего беспокоиться, Руфес?

– Насчет того, что говорит старуха с холма.

– А я и не знал, что она опять что-то сказала, парень.

Отрывистые английские фразы звучали с мелодичной напевностью. Такая манера речи, свойственная уроженцам стран Карибского бассейна, кажется, последнее, что осталось у них от не таких уж хороших, но и не совсем плохих колониальных времен. Теперь, похоже, они окончательно утратили всякие нравственные принципы.

– Насчет нашего сегодняшнего дельца.

– Ты, Руфес, не рассказывал нам, что старуха с холма что-то говорила об этом.

– А… не имеет значения.

Римо был уверен: Руфес уже жалеет, что заговорил на эту тему. Ну, да это неважно. Скоро все его сожаления кончатся.

Остров благоухал густым целебным ароматом цветущих растений. Казалось, выделяемый ими кислород ощущался на вкус. Но не самолет ли это? Римо не хотелось провести в ожидании целую ночь.

– Ну и что сказала старуха о сегодняшнем деле, Руфес?

– Да не забивайте себе этим мозга, парни. Все будет в порядке.

– Или ты, Руфес, сейчас же расскажешь мне все, или я беру грузовик – мой грузовик – и возвращаюсь домой. Я оставлю тебя и весь твой груз здесь, на утесе, а отсюда до города почти сутки ходьбы.

– Она сказала, что все будет в полном порядке, друг.

– Врешь ты все.

– Ну ладно, ребята. Сейчас я скажу вам правду, и вы сразу же удерете, как девчонки.

– Я не трус какой-нибудь. Говори.

Молодец, Руфес, подумал Римо, которому не улыбалось гоняться за каждым в отдельности. Удобнее, когда все держатся вместе. Сыграй на их мужской гордости, крошка Руфес. Как это делают с морскими пехотинцами.

– Так вот, друзья, старуха сказала, что если мы сегодня пойдем на дело, то столкнемся с силой с востока, с кем-то, кого она называет восточным богом. Против него не может выстоять ни один человек. Вот и все.

Возле грузовика раздался смех. Римо почувствовал облегчение.

– Ну, Руфес, ну и шутник же ты! Ха-ха-ха…

– Я тоже в это не верю. Она сказала, что мы встретимся с чем-то страшным. С таким быстрым человеком, что никто даже не сможет его увидеть.

Теперь рассмеялся и другой компаньон Руфеса.

– Я рад, что моя команда не клюнула на эту ерунду, – вновь раздался голос Руфеса. – Старуха заявила, что черный камень смерти выиграет у зеленых камней жизни.

Смех стих. Послышался шум мотора. Одномоторный самолетик марки «Бичкрафт» заканчивал свой опасный рейс из Мексики и скоро должен был приземлиться. Пилот самолета и его пассажир допустили небольшую промашку. Они сделали ошибку, какую никак нельзя совершать, если хочешь успешно возить героин. Они сказали лишнее.

Нет, ничего конкретного – всего лишь осторожное предложение кое-что продать. Однако из осторожного предложения кое-что продать определили место. Затем кто-то вычислил время и проследил, когда маленький самолет поднялся в воздух. Все это было сведено вместе и завершилось телефонным звонком, после чего здесь и появился Римо Уильямс, который грелся сейчас на солнышке и прислушивался к мягкому певучему говору уроженцев островов Карибского моря.

Да, здесь находился Римо Уильямс, которого вот уже около десяти лет готовили так, как не готовили никого на Западе, готовили делать то, что он делал теперь лучше любого белого. Его готовили убивать. Убивать руками. Своим умом. Своим телом. Он был натренирован так, что стал уже в чем-то совершенно иным существом.

Сюда приближался самолет с грузом героина и людьми, полагавшими, что за это им грозит самое большее тюремное заключение сроком от пяти до десяти лет, если попадется неважный адвокат или не удастся купить благосклонность судьи. Да и то, если они будут схвачены с поличным.

Но, помимо судов, были и другие организации, которые боролись с преступниками. Эти организации считали, что, наверняка, было бы лучше, чтобы те, кто ввозит героин, перестали этим заниматься. И наверняка будет лучше, если умирать от него будут не дети, а те, кто ввозит эту отраву.

Все, что творилось в верхних эшелонах власти, подсказывало Римо, что верхи не против укольчика. Укольчика тем, кто ввозит героин. Вот уже почти год Римо делал уколы импортерам наркотиков. В промежутках между настоящими заданиями. Такими, например, как чтение этих дурацких книг по геологии. Ему сказали, что это задание особой важности.

Римо следил за тем, как вырастали размеры «Бичкрафта» – от маленькой точки до крылатого аппарата. Чтобы не быть обнаруженным, самолет шел очень низко, над самой водой. Должно быть, вел его хороший пилот: никаких кругов, приближается строго по прямой. Римо смотрел на него, стараясь определить, что там за люди и как с ними поступить. Увидев, как порывы ветра кидают белый самолетик из стороны в сторону, он сообразил, что можно сделать. В первый момент он немного засомневался, но все же решил попробовать.

С безмолвием змеи и быстротой кошки он кинулся в низкие заросли на краю небольшой поляны. Там он сжался в тугой комок. Небольшая жаба прошмыгнула перед самым его носом, затем прильнула к земле, пытаясь отгадать, какое отношение к природе имеет это странное существо. Самолетик еще раз кинуло в сторону, затем он коснулся колесами земли, подпрыгнул и, наконец, побежал по траве.

Римо сорвался с места. Центр тяжести его тела устремился вперед со скоростью теннисного мяча, посланного мощным ударом в центр площадки. Он мчался, едва касаясь ногами выгоревшей на солнце травы, как бы скользя над ней, пока ни ухватился за хвостовое оперение самолетика и ни побежал вместе с ним, крепко держась за хвост и скользя ногами но земле.

Выхлопы мотора били ему прямо в лицо. Римо постарался опустить пониже хвост прыгающего по неровностям самолета. Впереди, у дальнего конца площадки, всего лишь примерно в сорока ярдах, стоял грузовичок и около него трое мужчин. Пилот выключил мотор и начал тормозить. В этот момент Римо сильно надавил на хвост самолета, отчего нос его резко пошел вверх, колеса оторвались от земли, сделав тормоза бесполезными. Затем нос самолета снова опустился, Римо опять нажал на хвост и, слегка подтолкнув его влево, заставил самолет двигаться правее. Сделать это было совсем нетрудно, и он направил самолет прямо на грузовичок, сбив одного из мужчин еще вращавшимся пропеллером. Двое других только теперь схватились за оружие. Римо слышал, как в пилотской кабине что-то кричали по-французски. Он мог только представить, какие ругательства обрушиваются сейчас на голову пилота.

Теми, кто находился в самолете, он решил заняться потом.

Римо перепрыгнул через хвостовое оперение к правому крылу самолета и заглянул под него. Молодой мужчина в белых штанах и рубашке лежал на земле и целился из карабина ему в пах. Одним быстрым движением Римо перебросил свое тело через крыло и, прыгнув на этого человека сзади, вонзил большой палец ему в глаз и затем прямо в мозг.

Другой человек, тоже в белом, выронил ружье и стоял не веря своим глазам. На это ему была отпущена всего лишь доля секунды, потому что в следующее мгновение он подвергся лоботомии. Череп его был проломлен коротким, неуловимым для глаза ударом костяшек пальцев, сжатых в кулак. Пропеллер самолета и то нанес бы меньше повреждений.

После этого Римо откинул дверцу пилотской кабины и вскочил туда. Один из сидевших в самолете все еще орал что-то по-французски пилоту. У обоих между колен были зажаты легкие автоматы. Голова пассажира, как оказалось, держалась на плечах не столь надежно, как автомат на коленях.

– Приветствую вас, французские друзья, доставляющие радость через иглы, – произнес Римо.

У пассажира, находившегося ближе к нему, была отличная прическа в стиле Ван Дейка. Прекрасно уложенные седые волосы вдруг залились кровью, кровь растеклась и по лицу.

Римо заметил, как округлились глаза пилота, когда тот увидел, во что превратили лицо его пассажира разящие руки.

– Груз находится прямо за этим креслом, месье. Можете взять его целиком. Я доставлю вас, месье, в любое место. Куда угодно.

– Ты говоришь это, конечно, от большой любви ко мне, – ответил Римо и отвесил пилоту короткий, но сильный удар в голову.

Так, с самолетом покончено. Теперь наружу – к человеку, которого ударил пропеллер.

У того были седеющие волосы, и Римо заметил, что в глаза смерти он смотрит с несомненным благородством, что говорило о силе духа, которая одна только может заставить человека думать в такой момент о достоинстве.

Мужчина едва мог говорить. Но все же он выдохнул:

– Ты тот, о ком предупреждала старуха, да?

Римо пожал плечами:

– Может, в следующий раз, будешь прислушиваться к советам.

– Да, тот самый… – еще тише произнес мужчина.

– А ты, должно быть, Руфес. Я слышал ваш разговор.

– Нет, я не Руфес. Руфес мертв.

– Ах, вот как, извини, приятель. Не хочу, чтобы ты думал, будто все вы для меня на одно лицо. Не такой уж я безразличный.

– Мне теперь все равно.

– О'кей, пока, – весело сказал Римо и прикончил его одним ударом в висок.

Ему не хотелось искать в самолете героин. Может, его просто сжечь? Он поджег самолет, и его едва не сбило с ног взрывной волной.

И все же он был недоволен собой. Затея с самолетом была просто дурацкой. Он не нашел простейшего способа атаковать их. Чиун, его учитель и тренер, много раз говорил ему: «Ты всегда останешься белым человеком, Римо. Вам, белым, только бы в игрушки играть».

Римо подумал об этом, когда бежал обратно к себе в гостиницу. Он нуждался в хорошей пробежке. Уже целую неделю у него не было настоящей работы.

Загрузка...