ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Все уставились на нее. Тэйлор чувствовала на себе их выжидающие взгляды, точно они имели меру и вес. Но внимание свое она сосредоточила на Дрю, на его обещающем выражении глаз, обещающем то, в чем она нуждалась, даже не отдавая себе в этом отчета, даже не веря, что это действительно так, — этот взгляд обещал ей помочь найти былое волшебство. И ей оставалось только сказать: «Да».

За несколько секунд она проиграла эту ситуацию вдоль и поперек, но концы с концами так и не сошлись. Рискованно было говорить «Да» и рискованно — говорить «Нет». Ей не хотелось бы делать этот выбор. Она не напрашивалась на подобный выбор, но это, казалось не играло роли в широкомасштабном прогнозе касательно ее будущей жизни. Ибо, хорошо это или плохо, но чувство вины всегда присутствует в качестве составной части принятия решений; чувство вины уже так давно окрашивало ее будущее, что она даже начала к нему привыкать.

С вымученной улыбкой она повернулась к Марте и предупредила:

— Вы и понятия не имеете, на что отважились.

Марта расплылась в улыбке, ослепив всех присутствующих блеском сверкающе-белых зубов, и слегка пожала руку Клею, точно поздравляя его с победой.

— Это всего лишь Рождество. Мы справимся.

Всего лишь Рождество? Тэйлор вовремя прикусила язык и бросила взгляд на отца.

— Вы в этом уверены? То есть… — Тэйлор на мгновение умолкла, но затем собралась с силами и заговорила вновь: — Мальчики. Рождество всегда имело для них…

— Тэйлор Мария! Мальчики уже выросли. Они, быть может, даже не заметят твоего отсутствия. Они, возможно, даже уломают Марту развесить самой на елку их украшения. — Отец подошел поближе и, подмигнув, положил руку ей на плечо. — Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, что ты в состоянии сделать для Дрю? — И он поспешил уйти в семейную гостиную, откуда доносился гул футбольного матча профессионалов, который Майки, Джейсон и Дэвид смотрели по телевизору.

— Ну, — многозначительно произнесла Тэйлор, понимая, что больше ей спрятаться не за что, — раз так, полагаю, что вопрос решен.

— Думаю, что да, — согласился с нею Дрю, стараясь не показывать чересчур явно сквозившее у него в голосе удовлетворение. — А просьба пойти ко мне прямо сейчас не будет чрезмерной?

— Конечно, нет! — ответила за нее Марта. — Клей, волоки их пальто! Тэйлор, отправляйся с Дрю и доставь себе удовольствие!

— Дрю приглашает меня не на свидание, — резко проговорила Тэйлор. Невестка с ухватками наседки, заботящейся о своих цыплятах, начинала действовать ей на нервы. — Кроме того, мне надо закончить…

— Единственное, что тебе надо, — это пойти с Дрю и хорошо провести время. — Марта заговорила так тихо, чтобы ее могла услышать только одна Тэйлор: — Это, может быть, и не свидание, но он свободный и роскошный! А теперь выметайся, пока я не начала откровенно работать в жанре свахи!

Не слишком вежливо работая плечами, Марта подтолкнула их к двери, а Клей подал им обоим пальто. И все это Марта проделывала с неизменно ослепительной улыбкой. И ни разу, пропихивая Тэйлор к двери, она не дала ей ни малейшей возможности протестовать. Второй раз на протяжении этих двух дней Тэйлор очутилась на крыльце, вынашивая желание кого-нибудь прикончить. Только на этот раз в число намеченных жертв попала и Марта.

Точно прочитав мысли, проносившиеся в голове Тэйлор, Дрю чуть не начал смеяться, но остановился в тот самый миг, как только Тэйлор резко обернулась к нему, чтобы бросить на него беспощадный взгляд. Выглядел он, как само олицетворение невинности, но ее провести было невозможно. Ни на миг. Он выглядел, как мужчина, полагающий, что время работает на него, и вполне уверенный в том, что добьется желаемого.

— Это вовсе не смешно, Деревня Неотесанная!

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я съежился и принял испуганный вид, как бы извиняясь за то, что выиграл этот раунд? Ну, нет, дорогая! Я не собираюсь лгать и делать вид, будто я этого не хотел. — Поправив пальто на плечах, он приобрел слишком боевой вид, выводящий ее из состояния душевного равновесия.

— Ты ведешь бой не по правилам.

— Может быть, и так. Может быть, рассказывать перед твоей новообретенной невесткой печальную историю своей жизни равносильно удару ниже пояса, но это сработало. Они используют тебя уже много лет и явно этого не ценят. Зато я тебя ценю так, как ты этого заслуживаешь. И хочу, чтобы ты была на Рождество со мной и Ноем, и чтобы я смог воспользоваться твоим присутствием всеми доступными мне способами.

Тут он от всего сердца поблагодарил ее за предложенную помощь, сказал, что черный джип — это его машина, и подождал, пока она первой спустилась с крыльца. По пути к машине Тэйлор решила, что самоуверенный победитель намного хуже не умеющего проигрывать неудачника. Особенно, когда победитель обладает способностью заставлять ее думать обо всех играх, в которые способны вместе играть мужчина и женщина, играх, где проиграть означало выиграть и где к концу игры оба игрока становились разгоряченными и бездыханными.

Дорога до дома Дрю оказалась милосердно краткой. Тэйлор сидела так близко от дверцы, как только это было возможно, и без конца напоминала самой себе, что истома в нижней части тела ничего не значит. Она не жаждет остаться наедине с Дрю. Она не в восторге от того, что Марта вынудила ее отправиться в эту поездку. Она не была в восторге потому, что глупо было напрашиваться на неприятности, а что такое неприятности, Тэйлор отлично понимала. Неприятности — это пребывание в одном джипе с сексуальным типом.

Самым разумным было бы воспринимать это, как работу, как одно из мероприятии, ежедневно ею планируемых в должности координатора «Фонда надежды» — благотворительной организации, игравшей роль клиринговой палаты для фондов, предназначенных для десятков добрых дел. Добрых дел. Вот и словосочетание, наилучшим образом отражающее ее чувства. Дрю с Ноем были просто еще одним «добрым делом», убеждала она себя, довольная тем, что сумела придать обстоятельствам новый аспект.

Если повезет, Ной невзлюбит ее с самого начала. Тогда ей нечего будет беспокоиться по поводу ответной любви. Вдобавок, она там не пробудет достаточно долго, чтобы привязаться к Ною и его отцу. Она собиралась провернуть все, связанное с Рождеством, за рекордно короткий срок. Она поможет приобрести елку и какие-нибудь украшения, запишет несколько рецептов, подберет рождественскую музыку, возможно, поведет их на «Волшебную лужайку» в универмаге Уиллса в Моррисоне, но этим ее участие и ограничится.

Да нет, времени это почти не отнимет, поскольку у Дрю с Ноем нет накопившихся десятков традиций, соблюдаемых ежегодно. Так что прежде, чем Марта развесит наружные гирлянды не на те деревья, она очутится дома, где ей и место, где она в безопасности. И когда Дрю повернул на дорожку, ведущую к его дому, Тэйлор уже улыбалась.

Улица, где он жил, была самой старой в городе, где над домами возвышались дубы, более старые, чем любой из жителей городка. Белый дом в предвоенном стиле на самом деле был построен уже после окончания гражданской войны одним из северян-«чемоданчиков», увидевшим в этом шанс приобрести для себя долю респектабельности. А когда Тэйлор исполнилось пятнадцать, то Хэйвуды купили этот дом у потомков выскочки-«чемоданчика». И вот, во время этой первой, судьбоносной зимы Дрю обнаружил, что Клей, как и он, — первокурсник Арканзасского университета; так родилась дружба, а заодно с нею — и безумная влюбленность, которая тянется годами.

Воспоминание о том, как она с разинутым ртом и широко раскрытыми глазами по уши влюбилась в Дрю, укрепило решимость относиться к этой невольно сближающей их встрече, которую оказалось невозможно предотвратить, как к чисто деловому мероприятию. Тэйлор расстегнула ремень безопасности и выскочила из новенького джипа, не потрудившись подождать Дрю. Она прошла на середину двора и как следует осмотрелась. Учла размеры и конфигурацию сосен, дубов и магнолий; ширину дома; характер украшений у соседей, похоже, сводившихся к красным бантам на почтовых ящиках.

Дрю выбирался из джипа гораздо медленнее, а потом присоединился к ней, пока она еще стояла посреди двора. То, как она пулей вылетела из джипа, недвусмысленно подсказало ему, с какой скоростью она собирается все сделать и уйти, если он не найдет способа ее притормозить. Она явно поставила перед собой задачу как можно быстрее отделаться от всех этих связанных с ним праздничных дел. А когда он ее притормозит, надо будет разобраться, отчего она столь ретиво отмахивается от существующего между ними взаимного притяжения.

— Ну, и к какому выводу ты пришла? — спросил он. — Пора бежать в банк за ссудой?

Тэйлор улыбнулась.

— Пока еще нет. Но раз мы начинаем с нуля, все это обойдется недешево.

— О деньгах не тревожься. Это капиталовложение, связанное с будущим Ноя. Так что пошли. — Он взял ее за руку и повел по направлению к дому. — Хочу, чтобы ты с ним познакомилась.

У Тэйлор расширились глаза, когда она ощутила его случайное прикосновение, как своего рода пробуждение. Перед столь короткой дорогой она не надела шерстяных перчаток, так что когда открытая ее ладонь скользнула в его ладонь, то это соприкосновение разогрело ей кожу и заставило напрячься в предвкушении более интимных касаний. Он взял ее поудобнее, слегка пошевелив пальцами, и движение его большого пальца породило удивившую ее волку желания.

Она бросила взгляд на их соединившиеся руки: чуть загорелую и бледную; большую и маленькую. Разница эта потрясла ее, потрясла чересчур сильно. В один миг она осознала, как давно мужчина всерьез пытался ее искушать, преследуя больше, чем просто дружбу.

По позвоночнику пробежала дрожь предвкушения, и инстинкт предупредил ее, что в действиях Дрю нет ничего, даже отдаленно напонимающего случайность. То, что он держит ее за руку, было частью плана, обеспечивающего соблюдение ею взятой на себя договоренности. Он хотел, чтобы она ощущала его присутствие, как мужчины, и захотела провести в доме Хэйвудов больше времени, чем следовало бы.

К черту этого мужчину! Он думает, что так умненько-разумненько надел наживку на крючок, маскируя флирт дружбой.

А раз он играет не по правилам, то как ей выпутаться? Четко определи правила игры, подсказывала она себе. Сосредоточься на деле, а не на мужчине, — вот самый простой ответ на поставленный вопрос. И когда они подошли к ведущей в дом двухстворчатой дубовой двери, Тэйлор высвободила руку и про себя отметила, что надо будет купить два крупных рождественских венка.

— Дрю, я ведь уже сказала, что помогу. Так что тебе не надо меня щупать и трогать, чтобы лишний раз убедиться в том, что я не переменю своих намерений.

Он резко замер, положив руку на дверную ручку, и удивленно поглядел на нее.

— Я и понятия не имел, что взять подругу за руку означает «щупать и трогать».

Задрав голову вверх, она поглядела на него, вздернув брови.

— Верно.

— Я говорю абсолютно серьезно. Мое личное понимание того, что включает в себя понятие «щупать и трогать», значительно шире, чем простое прикосновение рук. — Он скользнул взглядом по ее телу сначала сверху вниз, а потом снизу вверх. Голос его был теплым и, проникая внутрь, бросал ее в дрожь, заставляя покрыться гусиной кожей. — Чертовски шире. Уж поверь, когда я думаю о том, как тебя потрогать, твои руки — не то место, которое первым приходит в голову. С них, быть может, неплохо начинать, но кончать ими я не собираюсь.

Во рту у Тэйлор пересохло. Язык ее чуть ли не вырыл канаву на нижней губе, прежде, чем она совладала с собой. Она плотно закрыла рот и проглотила вставший в горле ком. С каждой секундой, проведенной вместе с Дрю, она все больше и больше убеждалась в том, что Дрю воспринимает ее, как желанную женщину.

Господи, как она была готова поверить в эту фантазию, но она знала, что это всего лишь отрыжка прошлого, глава о детской любви, под которой следует подвести черту. Тэйлор отказывалась поддаваться влечению. Она хотела позабыть о прошлом и стать свободной на будущее.

Зимняя тишина обволакивала их, точно снег, усугубляя напряжение, возникавшее из откровенного заявления о себе со стороны Дрю, повисшего между ними невидимой преградой. И прежде, чем Тэйлор нашла в себе силы напомнить ему, что он не может кончать там, где она не собирается начинать, дверь распахнула стильно одетая женщина в багровой юбке и свитере.

— А, Дрю! Мне показалось, что я услышала подъезжающую машину. — Густые седые волосы были коротко подстрижены и уложены так, что создавалось впечатление прически, растрепанной ветром. Она была классически красива и вовсе не так стара, как можно было бы судить по седым волосам и тугому коралловому с жемчугом ожерелью. Она быстрым жестом пригласила их пройти в холл. — Почему вы стоите на холоде? С минуты на минуту может пойти снег.

Если Дрю и был обескуражен тем, что стоял на холоде вместо того, чтобы пройти в дом, то не подал виду и проговорил:

— Спасибо, Рокси. Познакомься с Тэйлор Бишоп, моим другом, который хочет мне помочь с Рождеством. Тэйлор, это миссис Роксана Пеннэй, ближайшая соседка и мой спаситель в течение той пары недель, что я живу у себя дома.

Женщина улыбнулась.

— Он хочет этим сказать, что я — пожилая, скучающая женщина, готовая скорее прийти и поиграть с Ноем, чем сидеть дома, пересчитывая старые раны и болячки.

— Очень приятно с вами познакомиться, миссис Пеннэй.

— Зови меня Рокси, дорогая. Все так ко мне обращаются. Даже Ной. Я от этого чувствую себя моложе. — И, повернувшись к Дрю, добавила: — Раз ты тут, я побегу домой. Ной рисует на кухне. — Она потрепала Дрю по щеке, прохода мимо, как бы успокаивая. — За обедом он ел очень мало.

— Он всегда так ест.

— Да, он всегда так ест. — Рокси вздохнула. — Не то, что мои внуки. Звони, если я понадоблюсь.

Когда Рокси ушла, Тэйлор сказала:

— Приятная дама!

— Да, верно, чуть ли не лучше всех. Не знаю, что бы я без нее делал. — Он стянул с себя пальто и забрал пальто у Тэйлор, кинув их на балюстраде вместо того, чтобы повесить в стенном шкафу в прихожей. — Кто-нибудь должен был бы меня заранее предупредить, что работать родителем полный рабочий день все равно, что жонглировать множеством мачете, не получив надлежащей тренировки.

Подобие улыбки появилось на лице у Тэйлор, когда она стала внимательно вглядываться в его лицо, очарованная крохотной ямочкой на подбородке. Но она уже заметила, что у него начинает пробиваться дневная щетина.

— У тебя, должно быть, все в порядке. Ни малейшего намека на морщины, — поддразнивала она.

— Значит, ты стоишь довольно далеко. — Голос его звучал тихо, многозначительно, и сам ответ был призывом.

Он не двинулся с места и не протянул к ней руки, но слова его были приглашением в объятия. Тихо и спокойно, при помощи одной лишь фразы, Дрю послал ко всем чертям все ее планы по поводу уютного и безмятежного праздника. Все, что он говорил, все, что он делал, было преисполнено скрытого смысла.

Он не собирался переступать черту, но готов был подойти к ней вплотную и даже немножко постоять на ней. Как на крыльце. Он делал ей предупреждение. И не собирался игнорировать пылавший внутри каждого из них жар или позволять ей держаться от него на расстоянии.

Она вспомнила, что много лет назад уже видела у него в глазах подобный блеск. Когда он чего-то хотел, то заранее все продумывал и терпеливо ждал. Хотел ли он выиграть в «Монополию», или заграбастать лишний кусок пирога, он заранее продумывал детали, выжидал и обретал желаемое. Она наблюдала подобное слишком часто, чтобы оставить этот блеск без внимания, но сейчас понятия не имела, как ответить на вызов, не проиграв.

Они сейчас играли на большее, чем просто сражались за контроль над отдельными районами согласно условиям настольной деловой игры; они сражались ради монополии на ее время. Дрю хотел больше своей законной доли и готов был соблазнить ее, чтобы заполучить это. Он хотел, чтобы она помогла ему создать традиции, которые окажутся долговечными; он хотел, чтобы она заложила основы воспоминаний для Ноя. И то, и другое означало, что на какое-то время она станет частью их семьи. Ей придется приходить в дом Хэйвудов рано, а уходить очень поздно.

И по ходу дела у нее появятся собственные воспоминания, а когда Рождество закончится, ей придется либо покинуть маленького мальчика, которого уже один раз бросили, либо рискнуть влюбиться и связать себя навек.

Если она позволит Дрю соблазнить себя, заставить ее заботиться о нем и Ное, то на будущее у нее не будет выбора. Победит чувство вины и направит ее прямо в узилище, миновав табличку с надписью «Выход». Единственной надеждой избежать ситуации, где победа исключалась, было побороть влечение к Дрю.

Стоя от нее на расстоянии всего полуметра, он наблюдал за ней и ждал, когда же она выбросит кости на кон. Тэйлор молча проклинала читавшееся в его глазах безграничное терпение, пока не забрезжила идея. Абсолютно блистательная идея. Стоило Дрю проявить желание приблизиться к ней, как она поставила бы на его пути Ноя. Как сейчас.

— Разве ты не хотел, чтобы я познакомилась с Ноем?

Столь невинный внешне вопрос на короткий момент пробудил у него во взгляде чувство вины. Он подозрительно поглядел на нее, но красота ее плана заключалась как раз в том, что жаловаться ему было не на что. Весь смысл ее пребывания здесь сводился к Ною.

— А как же, хотел. Сюда.

Дрю двинулся по направлению к кухне, а она пошла за ним следом, классифицируя интерьер точно так же, как она анализировала двор. Потолок — добрых три с половиной метра. Позор, что у Дрю не найдется украшений на большую елку. Она представила себе, как бы выглядела комната, если бы у огромного фасадного окна стояла могучая ель. Лампочки горели бы ровным светом, раскрашивая ночь.

Когда она остановилась перед камином, сосредоточив внимание на тяжелой, деревянной каминной доске, Дрю сказал:

— На кухне тоже есть камин. Я даже не знал, где повесить чулок для Ноя.

— Чулки. Во множественном числе. И еще один для себя.

— Чтобы ты туда насыпала уголь? — Уголок его губ дернулся вверх.

— Я, по правде говоря, имела в виду щепу и золу.

— И это, по-твоему, справедливо? Разве я такой уж плохой? — Дрю подошел к камину и встал рядом с ней, облокотившись на доску я радуясь тому, как расширились ее глаза, пусть даже чуть-чуть. — Пока еще.

— Поспорим? — пробормотала она, отойдя в сторонку и засучив рукава.

Дрю задумался и задал себе вопрос, когда же она поймет, что разрушение ею моментов интимности не заставит его отступать. Это лишь усиливало напряженность — между ними и обостряло взаимное влечение до предела. И когда она отошла на достаточное расстояние и почувствовала себя уютно, он, убедившись, что она внимательно наблюдает за ним, стал закатывать рукава своего свитера, чтобы проверить сложившуюся у него в голове теорию относительно Тэйлор Марии. В точку. Она мигом поняла весь смысл столь демонстративного жеста.

— Что-то не так, Мышка?

— Да нет. Ничего, — мягко и поспешно проговорила она, чтобы скрыть осознанный ею факт, что Дрю Хэйвуд читает ее, точно открытую книгу.

«Великолепно! — подумала Тэйлор. — С каждым мигом задача все более и более усложняется». Он каким-то образом узнал, что если она закатывает рукава — значит, она сильно нервничает. И как только ему удастся поставить ее в очередной раз в неловкое положение, он сразу же об этом узнает, если она не сумеет мгновенно искоренить эту свою давнюю привычку. Что маловероятно. Тем более, если учесть, что Дрю наверняка потратит уйму времени на то, чтобы ставить ее как раз в те самые ситуации, когда закатывать рукава будет для нее обязательно.

— Кстати, насчет чулок, — поспешно проговорила она. — Причина по которой надо вешать два чулка, заключается в том, что не существует более удручающего зрелища, чем висящий у камина один-единственный чулок. Теперь насчет выбора камина. Вешать надо на том, который ближе к елке. Но если хочешь, можно украсить и камин на кухне. Только не будем вешать чулки там.

— А почему?

— Чтобы не сбивать с толку Санта Клауса и не заставлять его тратить больше угля, чем следует.

— Тэйлор, дорогая, да ты сама Эмили Пост в отношении рождественского этикета! Теперь тебе ясно, почему ты тут так необходима?

Она пропустила его мимо себя и позволила следовать на кухню без каких-либо замечаний или поправок с ее стороны. Истинный вопрос заключался не в том, нужна ли она им, а в том, нужны ли они ей. Ибо ответ представлял собою «НЕТ» заглавными буквами. Ей нужно заниматься собственной жизнью, а не чужой. Тэйлор Бишоп никому не была мамой. Хватит с нее.

Когда они добрались до кухни, Тэйлор застыла в дверях, как парализованная, мигом припомнив другого маленького мальчика, который точно так же тихонько рисовал на кухонном столе, пристроив колени на стуле с прямой спинкой, с предельно сосредоточенным выражением лица. Так рисовал, когда был маленьким, Майки, точно так же, как и Ной, оттопырив мягкое место в процессе труда над собственным творением. Видеть эту маленькую светлую головку и то, как он выпячивает вперед нижнюю губу, а потом втягивает ее назад в рот и закусывает передними зубами, было все равно, что вновь лицезреть кусочек детства Майки.

— Эй, парень! — тихонько позвал его Дрю. — Познакомься с хорошим человеком.

Но когда его сын повернулся к ним, то все сходство с Майки исчезло, и в груди у Тэйлор закололо. Он, вероятно, был самым красивым ребенком из ею виденных, но она поняла, отчего Дрю так обеспокоен. Мальчик вначале поглядел на папу, а уж потом на нее. Огромные серые глаза, которым следовало сверкать серебряными искрами от озорства и любопытства, смотрели настороженно и грустно. Ной аккуратно отложил карандаш в сторону и соскользнул со стула, держась одной рукой за стол. Точно ему требовался якорь.

Такой взрослый маленький мужчина, подумала Тэйлор, глядя на него. Такой осторожный и умеющий держать себя в руках. На нем был кремовый свитер без единого пятнышка и джинсы с боковыми вставками. Ей стало не по себе от того, как он стоял неестественно прямо и выглядел потерянным в этой взрослой одежде.

— Привет, Ной. Меня зовут Тэйлор.

— Привет. — Голос у него был совершенно недетский на какой-то миг Тэйлор показалось, что Ной не умеет смеяться. Как только они поглядели друг на друга, настала тишина. Даже Дрю явно стало не по себе. Наконец, глубоко вздохнув, очевидно, для того, чтобы собрать воедино всю свою отвагу, Ной прошептал: — Папа сказал, — что вы поможете нам организовать Рождество.

Невидимая рука с силой сдавила Тэйлор сердце, и она не знала, что сказать, но тут Ной сделал шаг вперед, скрестил пальцы и произнес:

— Если вы не возражаете, мне хотелось бы, чтобы у меня было Рождество, как у папы. С пряничными человечками.

И в эту секунду Тэйлор перестала тешить себя тем, что она напишет несколько рецептов и исчезнет еще до заката. Как такое могло прийти ей в голову? Рождество для Ноя было важнее изобретенных ею правил, по которым она собиралась строить свою жизнь. Она просто должна вычислить, как устроить Ною праздник, и не обращать внимания на гормоны. Если она отнесется к делу аккуратно, то сумеет уложиться в неделю, но не поступится оставшейся жизнью. Не стоит.

Глубоко вздохнув точно так же, как это только что сделал мальчик, Тэйлор вздернула брови, глядя на посерьезневшего ребенка, и улыбнулась.

— Зови меня Доктор Праздник, потому что я пришла сюда, чтобы убедиться в том, что у тебя будет точно такое же Рождество, какое было у папы, вместе с пряничными человечками.

У Ноя широко раскрылись глаза, но он не улыбнулся, не вскрикнул от радости и не пустился в пляс от радости. Он даже не расправил пальцы.

— А мы можем прямо сейчас отправиться за елкой?

— Почему бы и нет! — Дрю расслабился и взъерошил волосы сына. Ной все время задирал голову, чтобы смотреть отцу в лицо.

— Почему бы тебе не подняться наверх и не умыться, прежде, чем мы все поедем? — сказал Дрю.

— Да, сэр! — Ной прошел между ними, тщательно стараясь не задеть ее, но все же глянул по пути на нее снизу вверх, показав ей лицо, преисполненное тревоги.

Тэйлор подмигнула ему и приняла внезапное решение.

— Не беспокойся, Ной. Я никуда не денусь, когда ты вернешься. И мы поедем покупать самую большую елку из всех, какие только есть в продаже. Такую большую, что звездочка наверху упрется в потолок.

Выражение надежды и радости на лице сына чуть было не прикончило Дрю. Его сердце разрывалось всякий раз, когда он становился свидетелем того, что Анна сделала с Ноем: превратила его в осторожного маленького мужчину, не доверяющего людям. Наблюдая за сыном и Тэйлор, Дрю задумался, каким бы был Ной, если бы его матерью была женщина, хотя бы наполовину напоминающая Тэйлор теплом души.

Улыбка молнией промелькнула по лицу Ноя, а затем пропала, когда он нахмурился.

— Мы можем достать еще таких ягодных веточек?

— Ягодных веточек? — переспросил Дрю.

— Емелю. — Ной указал вверх, на дверь.

Взрослые тоже поглядели вверх. На косяке над дверью, свисая самую малость, была приколота тоненькая веточка омелы, перевязанная крошечной красной ленточкой с кожаными зелеными листочками и восковыми белыми ягодами.

Грустно-рассудительно, как может говорить только разочарованный пятилетний мальчик, Ной объяснил им:

— Не очень-то это похоже на Емелю, но я все равно, папа, сказал Рокси «спасибо». — Он понизил голос до шепота, точно щадя чувства Рокси: — Но я думаю, что нам надо что-то получше.

— Это омела, — пояснила Тэйлор, упорно борясь с желанием расплыться в улыбке и опасаясь взглянуть на Дрю, чтобы не расхохотаться. — А не Емеля. Мы можем, конечно, принести целую охапку веток, но ты уверен, что тебе надо еще? Потому, что если девочка поймает тебя под ветками омелы, ты обязан будешь ее поцеловать!

Смеясь при виде ужаса на лице Ноя, Дрю подтвердил самые худшие его опасения:

— Точно, парнишка! Такова традиция.

Когда Ной непонимающе поглядел на них. Тэйлор пояснила:

— Традиция — это такое правило, которому следуют сотни лет.

Дрю подошел поближе к сыну и всерьез предупредил:

— Тебя поймают под омелой — и ты пропал. Придется выдержать поцелуй, как настоящему мужчине.

— Так это, действительно, настоящее правило? — На лице Ноя опять появился неописуемый ужас. — Значит, ты должен позволить Тэйлор поцеловать себя?

— Поцеловать меня? — Дрю поднял голову и увидел, что стоит прямо под омелой. Это, конечно, было случайным совпадением, но он вознамерился воспользоваться ситуацией в максимальной степени. Дрю сделал вид, что отрешенно вздыхает.

— Похоже, парень, дело обстоит именно так. Традицию нельзя нарушать. Мне придется позволить ей поцеловать меня.

— Не могу смотреть на это. — Ной закрыл лицо руками, аккуратно разведя пальцы, чтобы все увидеть, если захочется.

Потрясенная Тэйлор разинула рот. Поцеловать Дрю? Более всего ей бы хотелось стереть самодовольную ухмылку с его лица. Шли секунды, а он смотрел на нее сверху вниз, вынуждая к поцелую. Ной храбро глядел между пальцами, желая увидеть, как традиция воплотится в деле. Тэйлор не только должна была действовать на публике, но и позаботиться о том, чтобы поцелуй выглядел естественно и не нес в себе заряд электричества, витавшего в воздухе. Надо покончить с этим, и все, говорила она себе, не двигаясь с места.

Наконец, разгоревшийся в ней огонь подхлестнул ее. С молниеносной скоростью она подскочила к Дрю, приподнялась на цыпочках и клюнула его в щечку.

— Порядок! Готово!

Когда все кончилось, маленький Ной вздохнул с облегчением точно так же, как и она, и оба расслабились одновременно. Отходя в сторону, мальчик пробормотал:

— Погодите, вот расскажу Рокси! Она наверняка об этом не знает.

Когда Ной уже отошел на почтительное расстояние, Тэйлор повернулась к Дрю, тыча его пальцем в грудь и отталкивая в столовую.

— Больше так не делай!

— Как?

— Не заставляй меня обманом целовать тебя. Праздничный флирт меня не интересует. Думаю, что ясно дала это понять, а если нет, то делаю это сейчас.

— Историю про омелу рассказала ты, а не я. — Он окинул взглядом висящую над дверью омелу, а затем поглядел на Тэйлор. — Насколько я помню, правило омелы работает в обе стороны, Мышка. Ной ушел, теперь моя очередь. Но я хочу настоящий поцелуй.

Инстинкт подсказывал ей уйти, убраться в сторону от поцелуя, но воспоминание, сладкое и горькое одновременно, удержало ее на месте. Она уже один раз целовалась с Дрю по-настоящему: после смерти матери. Она чувствовала себя до предела одинокой и боялась, что кто-нибудь догадается, что стойкость ее поддельная и она лишь делает вид, будто твердо стоит на ногах. Она вспомнила, как Дрю следил за ней тогда весь день после похорон, точно смог проникнуть в ее душу и все понять. Она закрыла глаза, ибо воспоминание, ставшее реальностью, нахлынуло на нее.

Очутившись одна на кухне, она отчаянно пыталась вспомнить, как надо варить кофе, но парализовавший ее днем страх сделал выполнение этой простой задачи невозможным. Она могла припомнить лишь обещания, данные ею матери, и степень ее веры в свою дочь. Излишней веры. Невыплаканные слезы застилали ей взор, и тут она почувствовала, что сзади стоит Дрю.

— Иди сюда. — Он взял у нее из рук многослойный кофейный фильтр и подтянул к себе, положив ее голову к себе на плечо.Со мной тебе не надо притворяться. Все нормально.

Беззвучные слезы полились по щекам, и она поглядела на него снизу вверх.

Как есть, так есть. Ты ничего не понимаешь. Больше никогда не будет нормально.

Тогда то он ее и поцеловал: дружеским, успокаивающим поцелуем, но ей хотелось большего. Она хотела, чтобы жар поцелуя растопил холод, сковавший ее сердце. И тогда она впилась ртом в его рот. Никогда в жизни она не испытывала столь первозданных эмоций. Она была почти на пределе, но ей было все равно. Страх растопился. Растаял. Каждая частичка ее тела ожила и обрела защиту.

И вдруг поцелуй прекратился. Дрю принес извинения, и все стало не так, как прежде.

— На этот раз я извиняться не буду, — тихо предупредил Дрю, когда она открыла глаза. Он тоже восстановил все в памяти: этот единственный поцелуй, начавшийся, как утешение, но обратившийся в нечто, совершенно неожиданное. — Ты обязана узнать об этом прежде, чем я начну тебя целовать. Тэйлор, я больше не делаю вид, будто Ной — та единственная причина, по которой я стал тебя разыскивать.

Загрузка...