Долгое ожидание

Глава 9

— Ты в порядке?

— Я… думаю, что да. — Она провела рукой по лицу и стряхнула кусочки стекла. — Кто это был, Джони?

— Тот, кто спит и видит, как бы всадить в меня пяток пуль. Ему наплевать, если одна из них достанется кому-то другому. Находиться рядом со мной не очень полезно для здоровья, детка!

Венера молча рассматривала дырки в стекле. Похоже, до нее дошло, что она находилась на волосок от смерти. Она полезла за сигаретами, прикурила две и сунула одну мне в рот. Глубоко затянувшись, спросила:

— Как же он промахнулся? Не понимаю.

— А я теперь понимаю. Сопляк не рассчитал дистанцию. Если бы он не врезался в нас, я бы так и ехал прямо и был бы отличной мишенью. По крайней мере, я знаю одно: он был один, поэтому и обогнал нас справа, чтобы не стрелять через сиденье. Но как бы там ни было, он промахнулся. Нам нельзя рассиживаться здесь. Выйди-ка на минутку.

Мы вылезли из машины, я вытащил из багажника заводную ручку и выбил стекло. Венера нашла веник и смела осколки и мусор с сидений. Теперь мы были готовы тронуться в путь. К счастью, задними колесами машина стояла на бетонке, так что мы, не буксуя, выехали на трассу.

То ли ветер сносил все звуки в сторону, то ли люди в этом районе не были любопытными, — а может, услышав выстрелы, вообще подумали, что лучше покрепче закрыть глаза, — во всяком случае, на улице было пустынно, как и прежде.

Ветер ворвался в салон, швырнув пыль нам в лица. Венера крепилась до тех пор, пока мы не выехали на главную дорогу, и только тогда разрыдалась. Когда она немного успокоилась, я спросил:

— Теперь лучше?

— Намного. Еще бы выпить кофе. Останови где-нибудь, ладно?

— Конечно.

Я завернул на первый попавшийся огонек. Это оказалась роскошная сосисочная у самой трассы. Столики стояли внутри и на улице. Неподалеку расположилась станция техобслуживания. С другой стороны к сосисочной прилепился маленький бар — для тех, кто хотел пропустить рюмочку на дорожку. Стоянка была забита автомашинами, владельцы которых, повеселившись на славу в Линкастле, разъезжались по домам. Большинство посетителей были пьяны, но изо всех сил старались протрезветь.

Венера предпочла пройти в зал, так что я нашел свободный столик, подозвал официантку и заказал два кофе и четыре хотдога. Мои глаза оказались более голодными, чем желудок. Не дай Бог, конечно, случиться такому с вами, но представьте себе, что несколько минут назад вас чуть не застрелили, и потом попробуйте пропихнуть что-либо в глотку. Нетронутые сосиски сморщились от горя на тарелочках, но горячий кофе взбодрил меня.

Я уже допивал чашку, чувствуя, как с каждым глотком силы возвращаются ко мне, когда вдруг перехватил остановившийся взгляд Венеры. Я посмотрел в том же направлении. За столиком в дальнем углу зала восседала огненно-рыжая, кудрявая, будто в парике семнадцатого века, красотка, которая даже без каблуков наверняка была выше шести футов. Она почти полностью закрывала пигмея, с вожделением смотревшего на нее через стол.

Губы Венеры беззвучно зашевелились, но я понял, что она сказала. Как будто тарантул прополз у меня по спине, от поясницы к шее. Волосы этого ублюдка-недомерка упали ему на лоб, и мне показалось, что он глядит из клетки. На нем был дорогой костюм, а бриллиант на пальце метал молнии, которым позавидовал бы сам Зевс. Рыжая красотка держала в ладонях его руку и завистливо гладила этот крупный осколок ледяного дворца Снежной Королевы, готовая отдать себя со всеми потрохами столько раз, сколько потребует его хозяин. Много ли времени прошло? Может, минута, а может быть, полчаса. Я сидел и глядел на них. Для меня больше ничего не существовало. Когда они расплатились и пошли к выходу, я двинулся следом.

Мне невыносимо хотелось посмотреть, на какой машине он приехал. Я очень хорошо запомнил черный кузов-седан и несколько огненных вспышек — это вполне могло оказаться последним, что я видел в нынешней жизни. Я должен был убедиться, та ли это машина, прежде чем вырву ему руки и ноги.

У него оказалась большая машина. Седан. Правда, не черный, но достаточно темный.

— Привет, Эдди, — сказал я.

Он обернулся и хотел уже ответить, но слова застряли у него в глотке. Его узкие глаза на мгновение расширились, потом его губы скривились в мерзкой усмешке.

И знаете, что сделал этот недомерок? Пошел на меня. Он не ожидал от меня такой наглости и решил вправить мне мозги. Оттолкнул рыжую, быстро шагнул ко мне и выбросил вперед правую руку, даже не потрудившись сжать кулак. Этот вонючий гнилой пенек целился мне в челюсть, и, черт возьми, он чуть-чуть не попал.

Чуть-чуть.

Я перехватил эту слабую растопыренную руку и бросил его на землю. Он стал подниматься и заорал, но мой кулак загнал крик обратно ему в глотку. Он повалился на землю и уткнулся лицом в лужицу собственной крови. Я собирался добавить ему еще, чтобы лужица стала большой лужей, в которой он бы и захлебнулся, но тут мой череп как будто треснул и раскололся посередине. Было даже не больно. Просто словно большое тяжелое облако прокатилось по мозгам, громыхая, как пустая железная бочка на булыжной мостовой. Сработали какие-то рефлексы, и еще мгновение мой мозг работал, успев зафиксировать, как блеснули ярко начищенные медные пуговицы, и револьвер опять обрушился мне на макушку. В голове у меня хлопнуло, как будто вылетели пробки, и сознание померкло.

На этот раз я пришел в себя не в снежно-белой комнате. В воздухе витал специфический запах, но это был не антисептик. Не было и мумии. Все было покрашено в противный ярко-зеленый цвет. Жалюзи на окне отбрасывали на пол тени, как будто на полу валялся пьяный моряк в тельняшке. Но по мере прояснения сознания до меня дошло, что на окне вовсе не жалюзи, а горизонтальные стальные прутья.

— А, проснулся, — как из колодца раздался противный голос.

Я не ответил и потрогал голову. Было бы лучше, если бы я не делал этого. Вся голова моя была до ушей обмотана бинтами, которые соединили расколотый на две половинки череп.

— Хочешь поесть?

От слова «поесть» меня замутило. Я отказался, но он все равно принес поднос, и мне удалось сделать несколько глотков кофе. Это меня оживило, и я решился съесть кусочек тоста.

Потом пришел врач и осмотрел голову, сравнивая оригинал с двумя рентгеновскими снимками. Я спросил:

— Есть на что поглядеть?

— Ты счастливчик, парень.

— Все врачи говорили мне это.

— На полдюйма влево или вправо — и ты был бы мертв.

— Все хорошо, что хорошо кончается. — Я посмотрел на полицейского, который сидел в углу с газетой. — Я видел медные пуговицы, когда револьвер чуть не вышиб у меня мозги.

Полицейский оторвался от чтения.

— Ты нарушил общественный порядок. Ты совершил нападение с попыткой убийства.

— Я требую адвоката. Немедленно.

— Суд назначит тебе его.

— К черту. Я требую моего адвоката. Кто приказал задержать меня?

Врач вытряхнул на стол около кровати несколько таблеток.

— Я бы не советовал вам сейчас так нервничать. Вам необходим покой, хотя бы несколько дней.

— Ерунда. Я обращусь к своему врачу, если захочу, и вы чертовски хорошо знаете, что я имею на это право. Я хочу вырваться из этой мышеловки.

Я увидел, как врач посмотрел на полицейского и пожал плечами.

— Ему решать, — сказал он.

Полицейский положил газету и вышел. Через пять минут он вернулся. С ним был Линдс. Мой старый знакомый опять выглядел довольным. Даже счастливым. Я обозвал его сукиным сыном и попытался лягнуть в живот. Он искоса посмотрел на меня, как на моль, на которую глупо сердиться за то, что она вертится вокруг лампочки. Голова у меня разболелась пуще прежнего.

— Ты уже знаешь, почему ты здесь? — Линдс усмехнулся.

— Он знает, — ответил за меня коп в углу. — Я сказал ему. Он думает, что он умный.

— Да, очень умный, я знаю.

Он достал из кармана блокнот, развалился на стуле, вытянув ноги, и ждал, что я еще скажу.

Он бы долго так просидел, если бы в камеру не ввалилась пресса. Логан, собственной персоной. Полицейский у двери в нерешительности смотрел на Линдса, ожидая его приказаний.

Логан протянул капитану конверт и сказал бесстрастно:

— Это предписание. Все по закону, как полагается. Макбрайд освобождается под залог, так что можешь убрать свой блокнотик.

Лицо Линдса налилось кровью, которая, казалось, сейчас начнет сочиться через кожу. Но по тому, как он разговаривал, вы бы никогда не подумали, что он взбешен. Его голос был спокоен, как замерзшая в луже вода, и так же холоден.

— Я слышал, что ты спутался с ним, Логан. Я не хотел верить этому, потому что ты был хорошим парнем.

— Как и ты, Линдс, — Логан был не менее суров.

Линдс медленно повернул голову, его глаза уперлись в меня.

— Теперь у тебя появились друзья, Джони. У тебя появились друзья, которые могут заявиться рано утром и вытащить из кармана предписание об освобождении из-под стражи, потому что судья боится портить отношения с прессой. Кто-то еще остался небезразличен к твоей судьбе и внес залог в десять тысяч.

Его глаза метнулись на Логана и опять впились в меня.

— Им, может, и удастся оттянуть час расплаты, но не удастся спасти тебя, приятель!

Врач и другой коп вышли из камеры, прикрыв дверь. Я попытался сесть, и это мне удалось со второй попытки. Чтобы не завалиться на бок, я ухватился за краешек кровати. Линдс подошел вплотную к Логану, ненависть горела в его глазах.

— Не подходи никогда ко мне, Логан. Никогда, понятно?!

Потом он круто развернулся и взялся за ручку двери.

Логан остановил его:

— Линдс!

Коп чуть скосил на него глаза.

— Когда-то мы были друзьями, — сказал Логан.

— С этим покончено.

— Ты же был хорошим полицейским.

— С этим покончено, — вставил я, и Линдс чуть не свернул шею, оглянувшись на меня, все еще держась за ручку двери.

— Когда ты наконец признаешься себе, что и ты можешь ошибаться, возможно, мы опять станем друзьями. Я не хуже тебя разбираюсь во всякой уголовщине и заявляю, что Макбрайд никогда не убивал Минноу. На досуге подумай над моими словами.

Он думал секунды три. Потом распахнул дверь, вышел и хлопнул так сильно, что она чуть не слетела с петель.

Логан печально пожал плечами и повернулся к моим останкам.

— У тебя найдутся силы, чтобы убраться отсюда?

— Если я не выберусь, меня оставят последние. Помоги мне встать.

Он обхватил меня, как борец, собирающийся провести бросок через голову, и поставил на ноги. Убедившись, что я качаюсь, но все-таки не падаю, он достал мою одежду из шкафчика и помог мне напялить ее. Вся эта процедура не отняла много времени. Полицейские за столом внизу протянули мне конверт с моими личными вещами, и на этом дело закончилось. Логан помог мне устроиться на переднем сиденье своего автомобиля, прикурил пару сигарет и протянул одну мне.

Когда-нибудь он должен был сказать это. Я ждал, и он не обманул моих ожиданий.

— Из всех ненормальных ты самый ненормальный.

Надо же умудриться навлечь столько неприятностей на одну голову.

— Это еще цветочки.

— Не тянет поговорить?

— Не особенно, но если тебе любопытно, валяй. Что тебя интересует?

— Так, некоторые детали, о которых копы, кажется, даже не подозревают. Во-первых, мертвец за городом. Это ведь не просто несчастный случай. Он и два его друга входили в банду, которая специализировалась на мокрых делах. Двух недавно выловили из карьера. Красивые такие трупики.

— Ну и что?

— А то, что он стал третьим. Я убежден, что это не случайность.

— Это случайность. Во всяком случае, он не был убит. Я преследовал его, и он вылетел на повороте в кювет. Он умер, не сказав ни слова о том, кто послал его. Твой следующий вопрос?

Логан затянулся и кивнул.

— Незадолго перед этим погибшего видели в заведении Эдди Пэкмена. Потом на глазах у копов ты набросился на Эдди. Почему?

— Скажем, потому, что у погибшего в бумажнике было десять новеньких сотенок. Эдди заплатил за невыполненную работу. Они ругались, погибший вышел от него просто взбешенным.

— Так вот из-за чего ты гонялся за Пэкменом!

Я осторожно покачал головой.

— Это еще не все. Примерно за полчаса до встречи с Пэкменом кто-то стрелял в меня, но, видать, черт вздумал подшутить над ним, и он промахнулся. Кто бы это ни был, он ждал недалеко от «Корабля», разрядил в мою машину свой револьвер и исчез. Никто не пострадал, но я просто взбесился. Когда я увидел машину Эдди, она показалась мне похожей на ту, из которой стреляли.

— Нет, — сказал Логан.

— Что?

— Эдди торчал в сосисочной добрых два часа, прежде чем там появился ты. Я проверил.

Я вспомнил все ругательства, которые слышал от великих матерщинников, и у меня получилось, наверное, самое длинное предложение в мире. Словно пар выпустили из котла. Мне полегчало, я докурил сигарету и выбросил окурок на тротуар.

— Логан, — сказал я, — ничего более запутанного я не видел. Многие хотят, чтобы я умер. Но смотри, что получается. Серво оставался у меня за спиной, когда я выходил из «Корабля», и не мог, естественно, стрелять в меня из машины. Пэкмен торчал в это время в сосисочной. Кто бы ни стрелял в меня у ресторана, это был тот же самый человек, который пытался убить меня у библиотеки, и если вчера это были не Серво и Пэкмен, значит, у библиотеки это тоже не их рук дело. Нет, они, во всяком случае раньше, не хотели моей смерти.

— Зато сейчас, — Логан не отрывал глаз от дороги, — Пэкмен грозится убить тебя, как только увидит, а Серво очень не понравится, что тебя опять отпустили оттуда, где до тебя легко было бы добраться.

— Ты имеешь в виду тюрьму?

— Совершенно верно.

— Там он может купить кого угодно?

— У тебя зрение лучше, чем я думал.

— Кому же я обязан своим освобождением? Какой благодетель внес за меня десять тысяч залога?

Логан швырнул окурок на асфальт.

— Это убьет тебя. Их внес твой прежний босс. Хэвис Гардинер.

— Отлично, но я не понимаю.

— Поймешь. Твоя танкопроломная система, кажется, сработала. Он думает, что ты невиновен. По крайней мере, он стал подозревать твою подружку. Агенты страховой компании нащупали ниточку к Вере Вест.

— Отлично, — опять сказал я. На этот раз мой голос дрогнул.

— Ничего отличного, голубок. Они подозревают, что она мертва.

— А, черт! Когда же это кончится?!

Логан повернул ко мне голову и посмотрел пустыми глазами.

— Когда кто-нибудь выяснит, почему умер Роберт Минноу, вот когда.

Он повернул ключ зажигания и завел машину.

— Я прощупывал его жену.

— Да?

— Мы душевно поговорили.

— Расскажи мне.

Я пересказал ему все, что услышал от миссис Минноу, и по мере того, как он слушал, его лицо все больше и больше каменело, а глаза, казалось, проваливались в череп. Он не задавал вопросов. Когда я закончил, он не произнес ни слова. Прошло десять минут, а он продолжал молчать и только хмурился. Что ж, подумал я, пусть молчит, раз ему хочется.

Через некоторое время я спросил:

— Куда едем?

— Ты останешься со мной, пока я не доставлю тебя к Гардинеру.

— О’кей, приятель. Только давай позаботимся о моей машине. Я не хотел бы, чтобы мой приятель, которому она принадлежит, переживал из-за нее.

Забрать «Форд» и доставить его в гараж, где его обещали отремонтировать к полудню, отняло у нас не больше получаса. Все пули прошли через стекло, а так как я выбил его, никто не смог бы сказать точно, что случилось с машиной. Логан подождал, пока я договаривался с механиками, потом мы поехали к нему в редакцию.

Он вскоре вернулся, и я спросил:

— Куда едем?

— А Бог его знает. Я все еще работаю по тому убийству.

— А, официантка?

— Да. Копы тоже топчутся на одном месте. Они пытаются найти водителей, с которыми она путалась.

— А что ее подружка, соседка по комнате?

— Она испарилась. Напилась в дым сразу после опознания тела, и последний раз ее видели влезающей в грузовик. Наверное, отправилась на пикник с шоферами.

— Она еще не объявилась?

— Нет. Должно быть в крепком загуле. Она запойная бабенка, судя по отзывам тех, кто ее знает. Теперь, наверное, отсыпается. На работе еще не появилась. Я собираюсь поехать туда и что-нибудь разузнать. Смотри, если не хочешь тащиться со мной, я отвезу тебя к себе домой.

— К черту! Я в порядке. Едем.

В девять тридцать мы подъехали к «ABC-Дина». Я ждал в машине, пока Логан ходил задавать свои вопросы. Он отсутствовал недолго. Пять минут спустя он вышел, качая головой. Он сел в машину и тронулся с места, когда подъехал полицейский автомобиль. Логан состроил водителю рожу и проворчал:

— Ты тоже уйдешь с пустыми руками.

— Нет новостей?

— Черт, она все еще не появлялась. Там это никого не встревожило. Ее босс сказал, что такое с ней уже случалось. Однажды она прогуляла неделю. — Он полез в карман и вытащил фотографию. — Вот она.

— О-го-го, — вырвалось у меня, потому что девушка была совсем не дурна. Снимок сделали на пляже. Эта куколка в миниатюрном бикини была, как говорится, пальчики оближешь, — если вы не возражаете против слишком яркой помады, чересчур изогнутых бровей, неестественно широко раскрытых глаз и высокой прически, которую она носила, несмотря на сильный ветер. Я вернул ему снимок и развалился на сиденье. Сегодня работал он, а не я. Моя голова аргументированно высказалась против бодрствования, и весь организм поддержал ее. Глаза мои закрылись, я заснул.

Мне снилась блондинка, настоящая медовая блондинка, с мягким гибким телом и прекрасным лицом, от которого исходило таинственное сияние. Она приближалась ко мне и улыбалась, ее глаза говорили, что она любит меня. Потом, когда она находилась рядом со мной, на руке, тянувшейся ко мне, вдруг выросли острые кривые когти, и она злобно вцепилась мне в лицо. Я отбивался и старался схватить ее, но она оставалась недосягаемой и хохотала надо мной. Я закричал:

— Вера, я убью тебя, как только найду, поэтому помоги мне!

Локоть, ткнувшийся в мои ребра, наверняка и понятия не имел о вежливости. Логан проскрежетал:

— Просыпайся, черт побери.

— Где мы? — Я широко раскрыл глаза, пытаясь осознать, что происходит.

Темнело, у встречных машин горели подфарники. Мы припарковались у шестифутового каменного забора. Я мог бы поклясться, что никогда не был в этой части города.

Логан подождал, пока я окончательно стряхну остатки сна.

— Дом Гардинера. Он хочет поговорить с тобой.

— Я проспал весь день?

— Я даже тебе позавидовал. Давай вылезай.

После короткой прогулки вдоль каменной ограды мы оказались у кованых ворот, возможно украденных из Букингемского дворца. Он позвонил, мы подождали, и высокий тип в бриджах для верховой езды оказал нам честь, открыв дверь. Привратник относился к той категории людей, которые могут и хамить и быть вежливыми в зависимости от того, кого видят перед собой, а так как он сразу стал весьма любезен, я догадался, что нас ждали.

Мы долго шли по вымощенной камнем тропинке, которая извивалась, проходя между деревьев, и резко оборвалась перед лужайкой, со всех сторон окружавшей красивый старый дом. В тени под деревьями располагался гараж на три-четыре машины, а за ним виднелся теннисный корт, окруженный высокой защитной сеткой.

— Неплохо, да?

Логан коротко кивнул.

— У кого-то деньги водятся, а у кого-то нет. Я допускаю, что у Гардинера они водятся. Одни только налоги на это место, должно быть, съедают целое состояние.

— Да, трудно быть президентом банка и жить в соответствии с занимаемым положением. Я ему сочувствую.

— Теперь ты будешь бороться за классовую справедливость, малыш? — спросил он.

Очевидно, между воротами и домом существовала связь. Дверь открылась, когда мы поднимались по ступенькам, и пожилая женщина в строгом черном платье улыбнулась и впустила нас в прихожую. Она приняла шляпу у Логана и проводила нас в гостиную, отделанную панелями из орехового дерева.

— Мистер Гардинер сейчас будет, джентльмены. Устраивайтесь поудобнее, — сказала она.

Мы не успели воспользоваться ее приглашением. Вошел Хэвис Гардинер, кивнул нам и выдвинул себе стул. Такой человек не затеряется в толпе. Очень элегантный, в дорогом темном костюме в елочку, он, казалось, сошел с обложки журнала. Его седеющие волосы были аккуратно подстрижены, должно быть, недавно он навестил Луца-Туца или его собрата по профессии. На секунду мне захотелось поменяться с ним местами, отдав ему свои бинты, вместе с головной болью впридачу. Он махнул нам рукой, предлагая сесть, и сел сам, изящно закинув ногу на ногу, показывая, что готов начать разговор. Мы с Логаном присели на краешек диванчика и закурили.

— Вы чем-то обеспокоены, мистер Гардинер? — спросил я.

— Это мягко сказано. Ваше стремление добиться цели во что бы то ни стало и ваши соответствующие действия вызывают серьезные опасения.

— Вы имеете в виду то, что произошло этой ночью?

— Да, да, ночью. Вы отдаете себе отчет в том, что вы сделали?

— Может быть, вы лучше объясните, если я чего-то недопонимаю?

Гардинер перевел взгляд на Логана.

— Скажи ему, Алан. Ты лучше знаком со сложившейся обстановкой.

— Черт, он не хочет слушать меня.

— Все равно, скажи ему.

Логан раздавил окурок в пепельнице.

— Итак, весь сыр-бор разгорелся из-за двух преступлений: убийства Роберта Минноу и хищения по подложным счетам двухсот тысяч из банка. За пять лет все вроде бы затихло, но твое возвращение вновь подлило масла в огонь, судя по тем трупам, которые мы имеем. До сего дня ты обвинялся в обоих преступлениях, теперь есть смысл поверить в то, что ты ничего не украл. Смотри, что получается. Минноу не хотел мириться с нарушителями закона. Эта банда превратила Линкастл в рай для преступников, а он пытался сделать наш город для них адом. Все у него шло отлично, пока ему не подсунули рядовое дело о предполагаемой недостаче в банке. Гроза, собиравшаяся над головами городской мафии, так и не разразилась, потому что человек, укравший деньги, из мести убил прокурора. Считалось, что этим человеком был ты.

— Замечательно, — сказал я.

— Заткнись. То, что сначала только предполагалось, стало очевидным после того, как ты сбежал из города, и даже если ты был невиновен, своим бегством ты отвел подозрение от настоящего убийцы. Теперь мы знаем абсолютно точно, что Вера Вест могла похитить деньги, хотя отдельные детали до сих пор еще не ясны. Сумма была вполне достаточная, чтобы из-за нее пойти на убийство, тем более что подозрение могло пасть на другого человека. Нам также известно, что Вера Вест и Ленни Серво, которые почти наверняка замешаны в этом деле, некоторое время были весьма близки — до тех пор, пока Вера не исчезла.

Теперь о причине ее исчезновения. Она сблизилась с Серво, потому что он мог гарантировать ей полную защиту — для этого он, без сомнения, достаточно влиятельная фигура в городе. У нее хватало денег, чтобы платить за эту защиту. Помимо денег — у нее было и кое-что другое, до чего, как мы знаем, так падок Ленни. Но запомни, двести тысяч — это двести тысяч, и если ты сможешь убраться с ними, такой суммы вполне хватит для безбедного существования. Очень даже может быть, что Вера наплевала на Серво и смылась со всеми денежками.

Гардинер одобрительно кивнул и добавил:

— Или Серво мог забрать деньги и убить Веру.

— Мне больше нравится первый вариант, — сказал я.

Сигарета Логана зависла над пепельницей.

— Почему?

— Потому что Серво любил ее, вот почему. Она бросила его.

— Откуда ты знаешь?

— Имеющий уши да услышит, — усмехнулся я. — Ты сказал, что, возможно, Вера мертва. Почему ты допускаешь такую возможность?

Гардинер в упор посмотрел на меня.

— Агентам страховой компании, которые ищут ее, удалось установить — не стоит вдаваться в подробности, как они сделали это, — что она провела некоторое время в столице штата, а потом уехала в Нью-Йорк. Им также удалось выяснить, что она остановилась там в маленьком отеле в жилых кварталах за Таймс Сквэр, но после того, как она съехала, след оборвался. Агенты пришли к заключению, что она умерла, и навели справки в Нью-Йоркской полиции. В сводке происшествий упоминалось о двух утопленницах, оба случая были квалифицированы как самоубийство, каждая из покончивших с собой девушек могла быть Верой Вест. Так как оба трупа были похоронены в общих могилах вместе с теми, чьи личности тоже остались неустановленными, эксгумация с целью идентификации оказалась практически невозможной. Да к тому же прошло слишком много времени.

— Итак? — спросил я.

— Итак, денежки-то еще не истрачены, — ответил Логан.

— Ничто не говорит о том, что Вера жила на широкую ногу.

Гардинер заметил, что я нахмурился.

— Пойми, Джони, это дело вышло за рамки местного. С тех пор как о нем опять заговорили, страховая компания уполномочила своих людей заняться им, и они сейчас работают в контакте с ФБР. Я прекрасно знаю, что местная полиция не хочет шевелить мозгами, они поставили себе задачу идентифицировать твои кляксы. Ты центральная фигура, и можешь испортить все дело, если не будешь действовать осторожно.

Я резко бросил окурок в камин.

— Другими словами, улитка должна втянуть рожки?

— Да. До тех пор, пока соответствующие инстанции не придут к определенному заключению.

Я чувствовал на себе взгляд Логана, который явно не знал, как я поведу себя в складывающейся ситуации.

— Страховая компания и ФБР — что они ищут?

Гардинер ответил почти сразу:

— Во-первых, они ищут убийцу, во-вторых, украденные деньги.

— Очень хорошо, — сказал я, — очень хорошо. Мне тоже нужен убийца. Но это во-вторых, а во-первых, я хочу, чтобы весь город знал, что Джони Макбрайд не совершал ничего противозаконного. И у меня есть кое-какой план, как доказать это.

Оба ждали, что я сейчас им все выложу, но вместо этого я продолжал:

— Нет, улитка не втянет рожки. Копы уже обожглись на мне, но держу пари, кое-кто обожжется на мне посильнее, чем они.

Я ожидал, что они будут возражать, но они молчали. Гардинер выглядел слегка озадаченным.

— Я… отлично понимаю, что вы чувствуете, Джони. И я не собираюсь вмешиваться в этот крестовый поход. Просто я знаю этих людей, и должен предупредить, что у вас будут крупные неприятности, прежде чем мы докопаемся до истины.

— Под крупными неприятностями вы подразумеваете, что мой остывший труп могут обнаружить в каком-нибудь подвале? — Я посмотрел на Логана. — Ты тоже считаешь, что мне нужно сложить ручки и ждать?

— Ну, как тебе сказать… Вообще-то ты сильно затрудняешь им работу.

— Значит, если Вера еще жива, и это все ее рук дело, ты жаждешь, чтобы она получила по заслугам?

Сначала он взбесился, потом опустил глаза.

— Если она действительно…

— Глупости! — рявкнул я и собирался сказать больше, но слова так и не слетели с моего языка. В голове как будто что-то щелкнуло, и все разложенные по полочкам факты вдруг ссыпались в какой-то барабан. Они крутились там, сталкиваясь и разлетаясь, но мало-помалу объединялись в отдельные фрагменты, в которых уже можно было углядеть очертания общей картины преступления.

Поэтому я сказал совсем не то, что намеревался сказать сначала.

— Есть ли возможность ознакомиться с докладом следователей?

Гардинер полез в карман пиджака и вытащил конверт с документами, помеченными словом «Копия». Все, что он мне говорил, было отпечатано черным по белому, в нужных местах стояли соответствующие подписи и необходимые печати. Я просмотрел их и кивнул.

— О’кей, улитка втянет свои рожки.

Гардинер лично проводил нас до двери. Экономка протянула Логану его шляпу, и мы пошли по тропинке к машине. Логан выглядел очень расстроенным. Он сел за руль, резко развернулся и поехал обратно в город.

— Куда тебя отвезти? — спросил он, когда мы подъезжали к центру.

— Сначала заберем машину. Поехали в гараж.

— А потом?

— В одно место, куда тебе нельзя, приятель.

— Дама?

— Угу.

— Займись лучше ими, это поприятней.

— Да?

— Пока не женишься на одной из них.

Голос Логана звучал как-то уж очень печально.

Мы подъехали к гаражу, он подождал, пока я расплачивался, потом помахал мне на прощанье.

— Если понадоблюсь, ищи меня в баре «Цирк». Но я надеюсь, что не понадоблюсь. Я собираюсь надраться как следует и хочу сделать это один.

— Ты из тех, у кого проблемы с женщинами?

— Заткнись.

— Ладно, ладно, — я пошел к «Форду», но опять вспомнил о телефонном звонке и обернулся. — Ты знаешь что-нибудь или кого-нибудь по имени Харлан?

— Нет. Это важно?

— Может быть. Как насчет того, чтобы поискать? Это может быть женщина.

— Я посмотрю, что смогу сделать.

Он поднял стекло и уехал. Когда красные фонари его автомобиля растаяли в темноте, я влез в свою машину, проехал около двухсот метров до первой закусочной, припарковал машину и перекусил на скорую, руку. Затем нашел телефонную будку около мужского туалета.

Аппарат проглотил монетку, в трубке раздались длинные гудки, потом бархатный голос сказал:

— Хелло!

— Это Джони. Как ты добралась домой, все в порядке?

Голос сохранил свою бархатистость, но слова были совсем не те, что я ожидал услышать:

— Я очень сожалею, но давайте как-нибудь в следующий раз.

— Венера, это Джони. Помнишь?

— Если вы так настаиваете, я готова увидеться с вами на этой неделе.

До меня наконец дошло, и я спросил:

— Проблемы, детка?

— Да, — сказала она не раздумывая.

— Плохо дело?

Она отвечала так, как будто я спрашивал, любит ли она конфеты.

— Конечно.

— Копы?

— Нет… конечно нет.

— Вешай трубку, Венера. И жди. Через пять минут я буду у тебя.

Я бросил трубку на рычаг, швырнул на прилавок деньги за еду и торопливо выскочил на улицу. Для разнообразия мне повезло. Машин было немного, и я помчался по левой полосе, попав в зеленую волну светофоров. Я быстро доехал до ее дома. Для клиентов, очевидно, было слишком рано, потому что автомобили еще не выстроились, бампер к бамперу, почетным караулом вдоль бордюра. Насчитав всего четыре машины на одной и две на другой стороне улицы, я занял место за новым «Бьюиком», выключил двигатель и вышел на тротуар.

Весь дом был погружен в темноту. Это не бросалось в глаза, потому что больше половины домов на улице смотрели на мир слепыми черными окнами. Но я-то знал, что нужный мне дом не пустовал.

Низенькая коренастая девушка вышла из развалюхи, в окнах которой горел свет, и пошла в мою сторону. Она насвистывала себе под нос и остановилась около меня. Ее улыбка была профессионально приветливой.

— Ищешь кого-нибудь, приятель?

— Может быть. А что здесь случилось? В прошлый раз все сияло.

Она опять сверкнула улыбкой.

— Сейчас ужин. Каждый должен есть, даже мы.

— О!..

— Могу подбросить вас в город, если хотите. Вернемся вместе!

— Нет… Спасибо, я уж как-нибудь. Поброжу пока вокруг.

Она пожала плечами и пошла на другую сторону, к своей тачке. Я дождался, пока она уедет, и только тогда пошел к дому.

Дверь была заперта. Окно рядом тоже оказалось закрытым, но я слегка нажал, и створки чуть раздвинулись, так что я просунул лезвие перочинного ножичка между ними и открыл шпингалет.

Я ни черта не видел. Слышать-то я их слышал отлично, но ни черта не видел. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и предметы начали обретать форму. Я разглядел лестницу и прошел к ней через комнату. Здесь мне стало еще лучше слышно: сдавленные рыдания женщины и злой голос мужчины. Я поднялся наверх, и звуки усилились. Перед комнатой в конце холла, дверь которой открывалась наружу, я смог даже разобрать отдельные слова.

Я ворвался в комнату и увидел их. Их обоих. Серво и Пэкмена. И Венеру.

Она лежала поперек диванчика, всхлипывала, закрыв лицо руками, а Эдди пытался поднять ее, чтобы ударить еще раз. Серво наблюдал за ним с высокомерной презрительной усмешкой, скривив на одну сторону рот.

Если бы он не пытался вытащить из кармана револьвер, он смог бы уклониться от моего мощнейшего свинга. Я попал ему в зубы, и их обломки пробили губы и поранили костяшки моих пальцев. Серво врезался в стену с таким звуком, будто он упал с двадцатого этажа, и остался лежать на полу.

Эдди выглядел как сумасшедший убийца из фильмов ужасов. Он посмотрел на кровь на моем кулаке, потом взглянул мне в лицо. Безумная гримаса оголила его желтые зубы, и он пошел на меня, как и ночью. Как только он сделал первый шаг, я вдруг подумал, что он того же роста, что и человек, стрелявший в меня с крыши. Это первое. И второе: в руке у него блестело лезвие ножа, который он держал низко, как держат профессионалы, так что трудно было предугадать направление удара.

Я не стал пытаться выбить нож ногой, перехватить удар или подставить руки. Я вцепился в краешек подушки на диване и дал ему подойти ближе. Он был слишком взбешен, чтобы думать, и не видел, что я собирался сделать. Когда он выбросил вперед руку с ножом, я подставил подушку, а потом рванул на себя. Оставшись без оружия, он попытался бежать. Он очень старался, но запнулся за мою ногу и растянулся на брюхе. Я прыгнул ему на спину и стал заламывать руку. Сначала он кричал, потом орал, потом хрипел с пеной у рта. Потом оглушительно хрустнула, сломавшись, кость.

Как только это случилось — впрочем, может, я ошибаюсь, — Венера хрипло вскрикнула, и мне показалось, что кто-то содрал с меня скальп.

На этот раз, когда я очнулся, мне было значительно лучше, потому что в воздухе пахло цветами, а моя голова лежала на удобной подушке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась ногой женщины. Надо мной склонилось лицо, одна половина которого горела от оплеухи, но все равно это было знакомое прекрасное лицо. Черный водопад волос падал с плеч, я коснулся их, а Венера, увидев, что я жив, улыбнулась, наклонилась и поцеловала меня.

— Он ударил тебя.

— Похоже, здорово.

— Пепельницей. Я крикнула, но…

— Ну, как я его разукрасил?

— Без зубов и весь в крови.

— А Эдди?

Венера еще раз улыбнулась, явно довольная.

— Ты сломал ему руку. Он продолжал кричать, когда Ленни тащил его на улицу. Он все порывался убить тебя и ругал Ленни, потому что думал, что тот уже прикончил тебя.

Я тоже захотел улыбнуться, но моя голова болела слишком сильно. Пепельница валялась на полу, тяжелая бронзовая пепельница, которая превратила бы мою голову в жиденькую кашицу, если бы не бинты, которые смягчили удар. Повязка была разорвана и пропиталась кровью, но, как я уже сказал, я чувствовал себя ничуть не хуже, чем после предыдущих ударов по черепу.

Я покрутил головой и посмотрел на нее.

— Как вышло, детка, что наши друзья оставили меня умирать и не попытались избавиться и от тебя?

— Ты, наверное, еще не очухался, мужчина. В этом городе ты можешь спокойно убить, и это сойдет за самооборону, особенно если имеется под рукой свидетель, который расскажет, как убитый первым набросился на тебя.

— Ты должна была выступить этим свидетелем на суде?

— Жизнь смешная штука. Я еще надеюсь вырваться отсюда и пожить там, где не будет Ленни.

Я опустил голову и закрыл глаза.

— Что они хотели от тебя?

— Спрашивали, почему я якшаюсь с тобой. Они думали, что я имею отношение к тому, чем ты занимаешься.

— Так, так.

Она пробежала пальцами по моему лицу, ласково погладив его.

— Тебе очень плохо?

— Не намного хуже чем обычно.

— Точно?

— Угу.

Венера просунула обе руки мне под голову и осторожно переложила ее на подушку. Затем что-то сделала с лампой, и ее яркость стала уменьшаться, пока не остался лишь слабый намек на освещение — такое бывает в комнате при зарождающемся рассвете.

Она встала и включила магнитофон, двигаясь томно и расслабленно. Стоя перед ним, она принялась раскачиваться в такт тихому, но напряженному ритму нескольких барабанов.

— Я знаю вещи, которые будут тебе интересны.

— Какие вещи?

Она сделала два быстрых шага и изящно повернулась, так что платье поднялось и закружилось. На мгновение на фоне черной ткани мелькнули белизной ее стройные ноги.

— Ты знаешь, что такое Серво и его «Бизнес-Группа»?

— Я представляю, что это такое. Они — исполнители, он — денежный мешок и хозяин.

Барабаны били одиночными пульсирующими ударами, как сердце хорошо тренированного спортсмена после разминки. Она стояла в напряженной позе, расставив ноги, потом по ее телу пробежала мягкая плавная волна. Я видел, что ее полузакрытые глаза смотрят на меня, а рот слегка улыбается. Через секунду ее руки потянулись к пуговицам на спине.

Каждое слово произносилось в такт барабанному бою и движениям ее тела.

— Они контролируют заведения, подобные моему. В ночных клубах устроены задние комнаты, куда мужчинам, когда потребуется, доставляют девочек. Там установлены скрытые камеры, так что у Серво всегда есть материал для шантажа.

Она выскользнула из платья и перекинула его на руку, прячась за ним, как за занавеской, которая слабо раскачивалась из стороны в сторону. Все произошло так быстро, что я не успел понять, как она это проделала.

Прикрываясь платьем, она, тем не менее, дала мне увидеть блестящий клинышек, держащийся на бедрах. Еще одна блестящая полоска чуть прикрывала ее груди. Упругие. Волнующие. Мне стало трудно говорить. Я еле выдавил:

— Что еще?

— Серво был нищ, когда приехал в город. Кто-то поставил его здесь на ноги.

Она улыбнулась, повернула голову и как будто от застенчивости прикрыла рукой глаза. Ее бедра все дальше и дальше отходили назад, затем резко дернулись вперед. Она проделала то же самое опять и засмеялась.

— Я хороша, мужчина?

У меня пересохло во рту.

— Кто стоял за ним?

— Говорили, что ты. Ни у кого в городе нет таких денег. Он не мог бы получить их никаким законным путем.

Она перестала танцевать, быстро присела, и что-то беззвучно упало на пол. Когда она выпрямилась и снова поймала ритм, я увидел, что лоскуток материи остался лишь на бедрах.

— Мне сказали, что он приехал с женщиной. Очень влиятельной женщиной. Она исчезла незадолго до того, как он стал большой шишкой.

— Кто сказал тебе это?

— Не спрашивай. Тот человек больше ничего не знает, и не надо его впутывать в это дело.

— О’кей, детка, — согласился я. — Ты мне здорово помогла.

Венера опять улыбнулась, сделала какие-то неуловимые движения и освободилась от последнего предмета дамского туалета. Барабаны бешено рубили воздух.

Потом свет погас, и я только слышал, что она движется ко мне в темноте.

— Мне понравилось, что ты сделал с ними, мужчина.

— Я рад, что доставил тебе удовольствие.

— Теперь я покажу тебе, что значит настоящая женщина. Такой у тебя еще не было.

— Конечно, — мой голос вдруг почему-то ослаб.

И она показала.