Башня

Дауд вышел из повозки, и остолбенел. Прямо перед ним, насколько хватало глаз, сплошной каменной грядой возвышалась невероятных размеров стена. Дауд поднял голову. Зрелище было фантастическим, наклоненная немного внутрь громада уходила ввысь, скрываясь за облаками. У Дауда захватило дух. Он никогда не приближался к Башне так близко. Строительство велось вдалеке от города и охранники, выставленные за несколько километров от Башни, отбивали охоту любопытствующим рассмотреть её поближе. Дауд стоял как загипнотизированный, не в силах отвести глаз от поражающей взгляд картины, пока его не окликнул охранник.

— Джавед, — охранник обратился к подошедшему небольшого роста и довольно упитанному человеку, — арестованный Дауд передается под твою ответственность. — По всему было видно, что тот занимает невысокую, но при должной сноровке, довольно хлебную должность.

Джавед взял сопроводительные документы и начал бегло просматривать их, то и дело приговаривая, — «ага, ага, понятно, понятно, ясно, ага».

Посмотрев на Дауда оценивающим взглядом, он опять повторился, — Ну что ж, все понятно. Спасибо Варма, сам-то как поживаешь? Говорят, в городе такое творится, ни на какую голову не натянешь.

— Нормально, Джавед, нормально, я человек военный, сам понимаешь, и не такое в жизни видал. Где была бы наша армия, если б каждый солдат о своей шкуре думал.

— Это ты прав, Варма, — было видно, что Джавед очень уважал таких людей как Варма, так как сам явно не всегда был в силах противостоять окружающим его соблазнам, — на таких людях как ты многое держится в этом мире. Ну да ладно, пора нам. Передавай привет Ситу.

— Спасибо Джавед, — Варма собрал документы в подсумок и, попрощавшись с Джаведом, отправился в обратный путь.

Джавед посмотрел на Дауда, который все это время стоял рядом, и только молча наблюдал за происходящим.

— Так ты значит, Дауд? — обратился к нему Джавед.

— Так и есть, Дауд.

— Ну что Дауд, говорят, натворил ты дел в городе? Признавайся, чего ты там набедокурил. — Джавед почему-то улыбался, а его глаза излучали задор, хитрость и лукавство.

Дауд промолчал.

— Ну, не хочешь говорить, не говори, все вы одинаковые. Иди за мной, а я пока немного введу тебя в курс дела. — Джавед направился к одной из многочисленных дверей в Башне. — Ну, давай, пошли, чего стоишь как вкопанный?

Дауд послушно последовал за Джаведом, разглядывая все по сторонам.

— Раз уж ты попал сюда, то тебе будет полезно кое-что узнать о здешних правилах и порядках, — Джавед очевидно был большим любителем поговорить и, не смотря на свою работу среди заключенных, вел себя весьма дружелюбно.

— Здесь совсем другая жизнь, Дауд, — пройдя по огромному залу, Джавед зашел в кабину лифта и, закрыв за Даудом двери, нажал небольшой рычажок. Кабина плавно пошла вверх. Дауд часто встречал подобные устройства в горных поселках, поэтому не очень удивился подобной технологии. Джавед продолжал.

— Самое противное это осознавать, что ты тут застрял надолго. Пока будешь думать о времени, которое тебе еще предстоит провести здесь, оно будет тянуться как резина. Чем меньше о нём думаешь, тем быстрее оно будет бежать. Обернуться не успеешь, уже выносят вперед ногами, — Джавед рассмеялся, — ладно, ладно, шучу, все обойдется. Поначалу всем приходится нелегко, но потом большинство людей втягиваются. Значит так, во-первых, осужденные работают не ниже пятидесятого этажа. Во-вторых, любые контакты с рабочими других специальностей запрещены. По любым вопросам нужно обращаться к бригадиру. Бригадир, если будет не в состоянии решить проблему самостоятельно, в свою очередь, все передаст прорабу но, предупреждаю, здесь не любят когда у заключенных возникает много вопросов, поэтому советую держать язык за зубами.

Кабина лифта остановилась, и Дауд с Джаведом вышли на площадку десятого этажа.

— Что, небось, никогда не поднимался выше чердака своей халупы? Да ты не бойся, бояться будешь выше пятидесятого этажа, хотя, после пятидесятого уже все равно, на какой высоте ты находишься. Давай, давай, не дрейфь басота, — Джавед открыл двери соседней кабины, которая поднималась с десятого на двадцатый этаж.

— Что молчишь? Заходи.

Дауд зашел в кабину вслед за Джаведом.

— Я слушаю, мне нечего говорить.

— Ну и правильно, любителям поговорить здесь приходится нелегко, — кабина лифта дрогнула и начала медленно подниматься вверх, — ну да ладно, так на чем я остановился? А, ну да, в-третьих, заключенным запрещено иметь деньги и какие-либо личные вещи, за исключением тех, которые выдаются бригадиром. Инструмент или любое другое оборудование арестанты получают на определенный период, поэтому советую относиться к нему бережно и аккуратно. Работник, испортивший свой или чужой инструмент, отрабатывает его стоимость вне рабочего времени, которое начинается с семи утра, а заканчивается в восемь вечера. Перерыв на обед в два, подъем в шесть, отбой в девять. Все понятно? Как-то ты смотришь странно, ты меня слышишь?

— Да-да, слышу, — Дауд действительно слушал краем уха, погрузившись в свои мрачные мысли.

— Ну-ну, так, что там дальше? Ага, — отбой в девять. За отказ от работы, заключенный временно замуровывается в стене на сутки, за повторный отказ — на двое суток, если заключенный отказывается работать в третий раз, он замуровывается, на три недели. Надеюсь объяснять не нужно.

Дауд пытался сосредоточиться на словах Джаведа, доносившихся, словно откуда-то издалека, но не мог заставить себя поверить, что все вышесказанное с этих пор может относиться к нему. Сейчас все, о чем говорил Джавед, не имело абсолютно никакого значения. Это конец. Все. Жизнь, можно сказать, закончилась. Дауд никогда бы не мог предположить, что такой порядочный и ответственный человек, как он, может попасть в подобную ситуацию. За что? Ведь это все просто неудачное стечение обстоятельств, не более. На нем нет абсолютно никакой вины. В душе у него дотлевали остатки надежды на то, что все еще может прояснится, ему скажут, мол, произошла ошибка, извинятся и отпустят домой, но с каждым этажом шансов на его освобождение становились все меньше и меньше.

— Эй, задумался? Эх ты, раньше думать надо было. Давай выходи, приехали. — Джавед открыл дверь, и они оказались на площадке двадцатого этажа.

Обернувшись, Дауд увидел позади себя невероятных размеров эркер, сквозь который виднелся расположенный неподалеку город. Инстинктивно он попытался найти взглядом свой дом, но ракурс был настолько необычным, что Дауд не смог отыскать даже главной городской площади.

— Так, не спать, мы еще не доехали. — Джавед подошел к дверям следующей кабины. — Давай шевелись, а то пешком пойдешь.

Джавед открыл двери, и они зашли внутрь. Джавед уже собрался закрывать двери, когда услышал окрик. — Эй-эй.

Джавед оглянулся на окрик — из соседнего зала, наполненного гулом многочисленных мастеров, к лифту спешили несколько человек. Джавед отошел от дверей, и внутрь зашли трое. Сделав приветливый знак они, отвернувшись лицом к дверям, принялись что-то горячо обсуждать. Дауд прислушался, но не смог понять ни одного слова. Он много путешествовал и уже где-то слышал похожую речь, но незнакомцы говорили так быстро, что разобрать отдельные слова было просто невозможно. Дауд вопросительно посмотрел на Джаведа.

— Шакейцы, по-нашему не понимают ни слова, но работу свою знают. Наивные люди, до сих пор живут как мы в свое время, благодаря этой работе, до них только сейчас начинает доходить, что есть такие понятия как частная собственность, а раньше одна беда с ними была — могли взять, что под рукой лежит и уйти. Не понимали, что нельзя просто так брать чужие вещи. Их ругаешь, а они смотрят на тебя, как баран на новые ворота, бормочут что-то по-своему и только руками разводят. Тут вообще столько всякого сброда работает, никогда бы не подумал, что вокруг живет столько варваров, но ты не бойся, горожане работают только с местными.

Дауд вместе с Саши часто участвовал в государственных экспедициях по различным направлениям и числился довольно неплохим знатоком своего дела. Основной задачей Дауда было развитие торговых отношений, и описание географических особенностей местности, но он и подумать не мог, что быт и обычаи местного населения изучались более глубоко, чем это казалось на первый взгляд.

— Я думал все мастера местные, — не смог сдержать свое удивление Дауд.

— Не смеши, откуда у нас столько специалистов? Вавилонские «умельцы» только на рынке торговать могут. Нет, комиссии конечно из местных, а вот рабочих, приходится по всему миру искать. Откуда нашим равнинным жителям знать о подвесных опорах, которые используют у себя на родине горцы? Откуда им знать о теплообменниках, которые использую у себя саниты, о контрфорсах которые применяют брашимы? Даже не знаю, как бы мы поднимали воду на такую высоту без технологий мундаев. Эта Башня — Джавед похлопал по стене кабины, — это можно сказать шедевр достижений всего человечества! — он произнес это с таким воодушевлением, что сразу становилось понятно, Джавед принимает самое непосредственное участие в создании этого шедевра. — На самом деле только несколько человек знает все тонкости конструкции Башни, — Джавед заговорщицки понизил голос, — это государственная тайна, поэтому, хватит болтать, а пора выходить, приехали.

Кабина дрогнула и остановилась, Джавед открыл двери.

— Тридцатый этаж, выходим.

Шакейцы вышли и, пройдя по огромному залу, скрылись из виду в одном из многочисленных коридоров.

— Нам направо, — указал рукой Джавед, и Дауд послушно пошел в указанном направлении. За колоннами располагалась кабина, ведущая на следующий уровень. Зайдя в кабину, Джавед плотно закрыл двери, и нажал рычаг подъема. Кабина медленно пошла вверх.

— Сам-то ты кто по специальности?

— Я работаю с металлом: серебро, золото, украшения, дорогая посуда.

— Ювелир что ли?

— Да нет, в основном изделия для быта, но все чаще действительно стали попадаться заказы на предметы роскоши.

— О, правильно, наконец-то люди имеют возможность вложить деньги в действительно ценные вещи. Раньше ведь оно как было, вроде и деньги есть, а товаров нет. Не купишь же ты на все деньги хлеба, а сейчас вон, пожалуйста, можно что угодно купить — и глазу приятно, и средства вложены. Есть к чему стремиться. Я вон, построил себе дом, обставил все, красиво! Думаю — что дальше? Дай думаю, построю еще один. Раньше мне и мысль такая в голову бы не пришла. Действительно, зачем человеку два дома? Он же не может жить и тут и там, а ходить туда-сюда некогда, все хозяйство развалиться. Так я решил — буду этот дом в аренду сдавать, а что, заезжих купцов много, останавливаться им где-то надо, вот и снимают у меня домик. Ты знаешь, город растет как на дрожжах, сегодня люди получили возможность стать хозяевами своей жизни. Вон у меня дед, казалось бы, должен быть почтенным, мудрым стариком, а он, ну до чего дремучий человек. Говорит: — «А зачем тебе второй дом, тебе что, одного мало?» Я ему объясняю, что мне за второй дом деньги большие платят, а он — «А тебе что, есть нечего?» Ну что ему на это сказать? Невежественный старик, совсем в жизни ничего не понимает. Я ему говорю — «Дед, пойми, я смогу насобирать столько денег, что можно будет не работать с утра до вечера, как проклятый, а сидеть дома, в своем саду и наслаждаться природой». А он мне отвечает — «Так ты и сейчас можешь в саду сидеть, дом у тебя есть, сад есть, кто тебе не дает? Лучше за детворой бы присмотрел, вон бегают как беспризорники». Короче, тяжело с этими стариками. А я вот насобираю еще немного, заем возьму, и все-таки построю еще один дом.

Кабина лифта остановилась.

— Так, с этим дедом, мы уже и до сорокового этажа доехали. Давай-ка, выходим. — Джавед открыл двери и вышел наружу.

— Ох, и высокая зараза, за целый день вот так набегаешься туда — сюда, ноги вечером аж гудят. Иди за мной.

Дауд проследовал за Джаведом к следующей кабине. Зайдя в лифт, Джавед продолжил свой монолог.

— А вообще, я заметил, насколько люди стали умнее, сколько всего нового можно найти в городе. Каждый что-то делает, каждый чем-то занимается, покупает, продает, записывает, считает. Сколько оборванцев в люди выбилось! Ты сам-то из местных?

— Да, я здесь родился.

— Ну вот, видишь, хорошо. А я слышал, что скоро откроют границу и разрешат въезд в город купцам из далеких стран. Тогда товары подешевеют, потому что станет меньше посредников, но пока это только разговоры. Наши купцы платят хорошие деньги в казну, за то, что границу держат на замке, да и само государство пользуется монополией на ввоз и вывоз товаров. Даже не представляю, что тут будет твориться, если границу откроют. Город превратится во вторую башню. Знаешь, сколько здесь чужеземцев работает?

— Нет. Слышал, что многие здесь говорят на своем языке, но в городе об этом мало что известно.

— Конечно мало! Это ведь закрытый объект. Там в городе наверно и близко не знают, сколько человек тут занято. Думают, что тут работают одни каменщики и плотники. Ха! В башне, одних строителей живет в несколько раз больше чем во всем городе!

— Неужели так много?

— Больше! Это только по мои подсчетам, а сколько еще работает секретных специалистов, о которых я не знаю, об этом имеют информацию только несколько человек во главе с Нимродом.

— А заключенные?

— А что заключенные?

— Чем они занимаются?

— Кто чем, в основном по специальности, а если нет, то подсобными работами. Вот ты, ювелир, если тебе повезет — попадешь к декораторам, а нет — придется потеть на дробилке или на загрузке.

Кабина остановилась.

— Ну вот, приехали, с этого этажа начинается охраняемая зона.

Джавед открыл двери и вышел. Возле дверей действительно стояли солдаты. Джавед подошел к старшему и достал из сумки два пропуска. Проверив документы, тот жестом пригласил пройти к дверям лифта.

— Заходи, заходи. Не задерживайся, — поторопил Дауда Джавед.

— Почему здесь такой странный воздух? — Спросил Дауд, заходя в кабину.

— Ха, а как бы ты хотел? Ты хоть знаешь, на какой высоте мы находимся?

— Нет, то есть, догадываюсь, но только приблизительно.

— Вот то-то, тут еще не налажена система притока и вентиляции. А вы там думаете, что здесь одни каменщики работают. Воздух становится разряженным, а тяги еще нет, тут без вакуров не обойтись, это их специфика. Ну да нам немного осталось, скоро уже приедем. Фу, и правда как-то странно пахнет, наверно забыли вытащить заключенного из стены, — Джавед рассмеялся. — Шучу! А я, по правде говоря, сюда бы на пару дней свою жену замуровал.

— Зачем же так жестоко?

— Да так, для ума, посидела бы, подумала о своем поведении. Ты сам-то женат?

— Да.

— И как?

— Что и как?

— Ну, как живете, дружно?

— Да, в общем, дружно. Бывает, конечно, всякое, но по большому счету все в порядке.

— Везет, а у меня просто караул, что творится. Я ей одно, а она мне совсем другое. Я ей пятое, а она мне десятое. Я ей про мое, а она мне про свое! С шакейцами и то легче разговаривать, такое впечатление, что она ни слова не понимает из того что я ей говорю. Вот посидела бы денек в стене, небось это отбило бы ей охоту спорить со мной. А как все красиво начиналось, как мы встречались по вечерам, как гуляли по стареньким улочкам. Эх, приятно вспомнить. Я говорю ей, Мара, ты сильно изменилась с момента нашей встречи, а она говорит, что это я стал совсем другим. Странный человек, я-то вижу, каким я был — такой и остался, а вот она здорово изменилась. Ничего кроме себя не замечает. Ну да ладно, что это я разболтался. Скоро приедем, поэтому давай, соберись. Наверху, говорят, крупное начальство, если будешь держать язык за зубами, то может все ещё и обойдется.

Джавед подошел к дверям и прислушался, лифт медленно двигался вверх, а снаружи разносился шум, гам, стуканье и прочие звуки, похожие на гул пчелиного роя, свидетельствующие о безостановочной работе. В какой-то момент звуки стали утихать, и удалятся.

— Подъезжаем, — тихо проговорил Джавед, явно начиная волноваться.

Загрузка...