Донбасский код

ПРЕОДОЛЕНИЯ ГЕОРГИЯ СЕДОВА

Георгий Яковлевич Седов так и не достиг Северного полюса. Он плыл к нему, а попал в вечность. «Седов» — звучит синонимом полярной твёрдости, припорошенной снегом, вынесшей цингу и мороз, преодолевшей сословную косность. Человек своего времени, он навеки вышел из него, чтобы стать памятником целой эпохи — во всех его проявлениях. Пять букв «Седов» вмещают в себя грандиозные русские пространства — от песчаного берега Азовского моря до ледяных нагромождений Арктики.

На краю степного океана Евразии, в маленьком хуторе Кривая Коса Всевеликого Войска Донского родился Георгий 3 мая 1877 года в семье Якова Седова. У мальчика было два брата и пять сестёр. Здесь под синевой небес колыхалась степь — зелёная, в пятнах диких тюльпанов весной и жёлтая, иссушенная, летом. И тут же колыхалась водная гладь Азовского моря — «ручного», «карманного», но для ребёнка — в пору любому океану. Кривая коса, давшая название хутору, саблей вонзается в море.

Георгий Яковлевич Седов

Многодетная семья Седовых жила бедно, зачастую впроголодь. Отец рыбачил, пилил лес, выполнял другие работы, но доходы были малы. К тому же Яков Седов порою от безысходной жизни уходил в запой. Детство Георгия (и даже не Георгия, а Ерки, как его называли соседи и родные) выдалось тяжелым. В то время, когда дети «благородных» да и просто более зажиточных ходили в школу, Георгий уже ловил рыбу в море и работал на подёнщине.

Совсем плохи дела в семье стали после того, как Яков Седов ушел от жены и детей. Формально — «на заработки». Семье от «заработков» ничего не перепадало, она выживала на заработок старшего сына Михаила, а также поденную работу матери Натальи, на которую она ходила с младшими детьми. Нищете сопутствовала и страшная беда — от воспаления лёгких умер брат Василий. Георгия, больше ради избавления от лишнего рта, чем ради заработка, отдали в батраки зажиточному казаку. Исключительно за еду мальчик пас быков, работал возчиком, веял зерно.

После возвращения отца в семью дела пошли лучше. Георгий, наконец, смог пойти учиться в церковно-приходскую школу. Было ему 14 лет, трехлетнюю программу он с успехом прошел за два года, получив даже похвальный лист. После окончания ЦПШ Георгий Седов опять батрачил у местного богача Афончикова, где испытал все прелести «социализации» в сословном обществе России. Однажды после изнурительной работы юноша проспал, за что получил удар плетью. Не стерпел и ушел, устроившись позже приказчиком в магазине на Кривой косе.

Парень взрослел, и уютный мир Кривой косы, где сошлись море, небо и степь, становился для него слишком мал. Хотелось вырваться. Толчком к выходу послужила встреча с капитаном шхуны, швартовавшейся у хутора.

Вопреки воле родителей Георгий решает покинуть дом и поступить в мореходные классы Ростова-на-Дону. В 1894 году он осуществил свой замысел. Правда, инспектор мореходных классов поставил перед ним условие — получить настоящий опыт, проплавать три месяца на торговом судне. Кроме необходимого опыта, это дало бы парню так необходимые средства. И вот Георгий Седов устраивается простым матросом на пароход с лаконичным названием «Труд», на котором ему довелось плавать лето и осень по Черному и Азовскому морям. Рвение молодого человека было замечено — последний месяц Седов ходил уже рулевым.

В ноябре 1894 года Георгий Седов был зачислен в мореходные классы имени графа Коцебу. Ему приходилось учиться, чтобы работать, и работать, чтобы учиться — классы были платными, а семья деньгами помочь не могла. Напротив, сэкономленные деньги Георгий отправлял домой.

Способности и рвение Георгия заметили и здесь. Во втором полугодии способного юношу за «отличные успехи в учёбе» освободили от платы за обучение, что, безусловно, было для него очень значимым. Также его перевели во второй класс без экзаменов и досрочно отпустили на каникулы. Каникулы Седов провёл, можно сказать, на море — рулевым на всё том же пароходе «Труд». Здесь стоит отметить, что следующую навигацию Седов на пароходе уже был «вторым помощником капитана». В 1899 году Георгий Седов выдержал выпускные испытания, получил диплом штурмана каботажного плавания и был направлен штурманом на небольшой сухогруз. В марте 1899 года в Поти сдал новый экзамен и получил диплом штурмана дальнего плавания. Казалось, парень из многодетной бедной крестьянской семьи достиг своей вершины. Теперь перед ним открывалась возможность сделать неплохую карьеру в торговом флоте.

Но многое изменило его определение на судно «Султан». Ушлый владелец судна решил по-своему использовать новоиспеченного штурмана. Он назначает Седова капитаном и в море даёт распоряжение — направить корабль на камни, чтобы позже получить сумму страховки. Да, конечно же, Георгий бы получил неплохую компенсацию за послушание от судовладельца. Но, с другой стороны, в первом же плавании в должности капитана потопить вверенный ему корабль — значит поставить верный крест на карьере, возможно, не найти больше работы. Георгий Седов не выполнил приказ судовладельца, привёл «Султан» в Новороссийск. И тут же потерял работу.

Поиски новой работы успехом не увенчались. К тому же молодой штурман грезил о дальних экспедициях и службе отечественной науке. Примеры выдающихся путешественников показывали важность подвига экспедиционного исследователя неведомых земель.

Но морские экспедиции научного характера были всецело в сфере военно-морского флота. Штурман Седов поступает вольноопределяющимся в военно-морской флот и становится уже военным штурманом. В 1901 году он получает звание прапорщика запаса и переезжает в Санкт-Петербург, чтобы поступить в Главное гидрографическое управление Адмиралтейства. Здесь он сдаёт экстерном экзамены и производится в поручики запаса. Это соответствовало чину мичмана, чин Х класса, в одном шаге от личного дворянства. Согласитесь, выбиться в офицеры и настолько приблизиться к дворянскому сословию крестьянскому сыну, бедняку из бедняков — вовсе не плохо. Ерка превратился в «ваше благородие Георгий Яковлевич». Но вовсе не звания интересовали его.

Весной 1902 года Георгий Седов был зачислен на действительную службу в Главное гидрографическое управление Адмиралтейства. Здесь, в столице империи, его многие воспринимали как «нового Ломоносова». Правда, не столько за научные успехи, сколько за продвижение на социальном лифте. Сам Седов с благоговением относился к личности великого Ломоносова, бывшего, как и он, «рыбацким сыном».

В 1902 году Седов в качестве помощника начальника гидрографической экспедиции был направлен для изучения района острова Вайгач в Северном Ледовитом океане, а также для проведения гидрографических работ в устье реки Кары и около Новой Земли. Здесь состоялось «полярное крещение» Георгия Седова. С этого времени Русский Север для него становится близким и желанным, его страстью. Седов как ученый-гидрограф получил высокую оценку со стороны руководителя этой экспедиции, выдающегося русского гидрографа генерала Александра Варнека. «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряжённого иногда с немалой опасностью, мой выбор падал на него, и он исполнял эти поручения с полной энергией, необходимой осторожностью и знанием дела», — написал после успешного завершения экспедиции Варнек.

С этого времени начинается наиболее продуктивный период деятельности Седова. Он выполняет различные поручения по изучению различных мест Российской империи, остававшихся в начале ХХ века ещё малоизведанными. В 1903 году в качестве помощника начальника экспедиции под руководством Фёдора Дриженко (выдающийся русский гидрограф, наиболее прославившийся изучением озера Байкал) исследует и описывает Карское море. В это время в Архангельске Седов знакомится с Энтони Фиалом (капитан судна «Америка») и узнает о распространённом спортивном интересе иностранных держав в «покорении полюса». Никакого научного или практического смысла такое «покорение» не несло, но Седову, большому патриоту своего Отечества, показалось странным, что самая близкая к Северному полюсу страна — Россия, не участвует в попытках достичь его. Эти размышления, ещё не оформившиеся в замысел, были отложены до лучших времён — грянула русско-японская война.

Во время русско-японской войны Георгий Седов командовал миноноской № 48 Сибирской военной флотилии, которая несла сторожевую вахту в Амурском заливе. В 1905 году он был назначен помощником лоцмейстера Николаевской-на-Амуре крепости, а 2 мая 1905 года «за отлично усердную службу» пожалован орденом Святого Станислава 3-й степени. Военное время обязывало исключительно к военной деятельности, однако Седов не стал ограничиваться милитаристскими обязанностями. В 1906 году под его руководством были проведены лоцмейстерские работы по улучшению условий судоходства на Амуре.

Русско-японская война показала значительную географическую оторванность Дальнего Востока России. Транспортная связь этого обширного и важного региона с Центральной Россией была отсталой, не соответствовала времени и его потребностям. Всё это натолкнуло Георгия Седова на размышления, а изучение вопроса привело к выводам, которые он сформулировал статьях, опубликованных в 1906 и 1907 годах в газете «Уссурийская жизнь». В статьях «Северный океанский путь» и «Значение Северного океанского пути для России» исследователь обосновал освоение Северного морского пути — пути по Северному Ледовитому океану, теоретически обоснованном Михаилом Ломоносовым.

За первыми публикациями в газете последовало издание в 1907 году брошюры «Право женщины на море», в которой он высказывается в пользу идеи о праве женщина на получение морского образования. В 1908 году Седов получает новое назначение, покидает Дальний Восток и отправляется в экспедицию на Каспийское море. Экспедицией руководил Фёдор Дриженко, Седов проводил рекогносцировочные работы для составления новых навигационных карт.

В 1909 году уже опытный русский гидрограф исследовал устье реки Колымы и морских подходов к ней. В 1910 году на Новой Земле картографировал Крестовую губу, где был заложен Ольгинский посёлок. В 1911 году получил задание продолжить изыскания по улучшению карт и лоций Каспийского моря.

6 апреля 1910 года Русское Императорское географическое общество по предложению выдающихся русских учёных П. П. Семёнова-Тян-Шанского, В. А. Обручева, П. К. Козлова и Г. Н. Потанина избрало Георгия Седова действительным членом. Он становится признанным в отечественной науке авторитетом. Правда, было много недовольных. Те, кто родился с золотой ложкой во рту, дети академиков и помещиков, не могли простить простому крестьянину столь высокого полёта.

«Выскочка» — вот что о нём говорили, порою не только за спиной. Об этом отношении к нему Седов знал, но ничего сделать не мог. У него были настроения покинуть службу, но близкий его товарищ и друг — Фёдор Дриженко отговаривал его от такого шага.

Весной 1912 года Георгий Седов подаёт в Главное гидрографическое управление записку, в которой было написано: «Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись ещё во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией и Северного полюса. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдём в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг…»

Подчеркну, что «открытие» или «покорение» Северного географического полюса имело тогда исключительно спортивный и рекламный характер. Северный полюс уже был «покорён» Робертом Пири в 1909 году и, возможно, даже Фредериком Куком в 1908 году. Правда, их сведения вызывают определённые сомнения в правдивости. Как видим, Седов в записке не упоминает их приоритет в открытии Северного полюса, значит, как и многие ученые Европы, он с большим сомнением отнёсся к их «сенсационным экспедициям». Но вот Амундсен — выдающийся полярный исследователь, мировая знаменитость, им воспринимается как реальный соперник. Седов предлагает опередить норвежца на целый год. Чтобы «открытие» крайней северной точки планеты не вызывала сомнений.

Риски были значительными. Правительство решает отказать в финансировании экспедиции, но даёт понять, что частная инициатива будет поддержана на самом высоком уровне. Начался всероссийский сбор пожертвований на экспедицию. Сам император Николай пожертвовал 10 тысяч рублей, писатель и предприниматель Михаил Суворин выдал кредит в 20 тысяч рублей, по всей России было собрано 12 тысяч рублей.

Экспедиция готовилась в большой спешке, что, безусловно, не могло не сыграть своей роковой роли. Оказалось, что денег хватило лишь на корабль небольшой грузоподъемности, из-за чего пришлось отказаться от половины (!) груза — спасительного топлива, примусов, еды и воды. Ушлые дельцы в Архангельске продали вместо ездовых собак обыкновенных дворняжек. Были проблемы и с комплектованием кадрами экспедиции. Поскольку не был найден радист, корабль «Св. мученик Фока» отправился без радиостанции. Великое русское «авось» лежало на всей этой спешке, имевшей, кроме всего прочего, стремление успеть преподнести династии Романовых подарок к 300-летию дома.

Нужно добавить, что против «выскочки» из крестьянских бедняков, получившего к тому времени чин старшего лейтенанта (то есть, выбившегося в «личные дворяне»), началась целая кампания в российской прессе по высмеиванию его инициативы. В ответ Георгий Седов публикует в «Новом времени» Суворина открытое письмо, в котором заявил: «Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, я приношу жизнь… Гарантия — моя жизнь. Она единственное, чем я могу гарантировать серьезность моей попытки».

Фотограф и художник Николай Пинегин, принявший участие в экспедиции, имел также и киноаппарат. И до нашего времени дошли уникальные кадры — проводы экспедиции Седова в Архангельске, отплытие, виды деревянного города, серые, высоко поднимающиеся волны моря, корабль, их преодолевающий и уходящий в серую полярную неизвестность, разбивка лагеря, радость на лицах путешественников. На этом «кино» обрывается, уберегая нас от всех тех бед, которые выпали на долю экспедиции.

27 августа 1912 года «Святой мученик Фока», парусно-паровая зверобойная шхуна норвежского происхождения, водоизмещением 273 тонны, длиной 40 метров, оснащенная паровой машиной в 290 лошадиных сил, покинула гавань Архангельска. Старший лейтенант Георгий Яковлевич Седов вместе с географом Владимиром Визе, геологом Михаилом Павловым, художником Николаем Пинегиным и 17 членами экипажа во главе с капитаном Николаем Захаровым смело начал поход к мечте всей своей жизни.

В путешествии начали обнаруживаться проблемы с питанием. И треска, и солонина оказались непригодными. Основной пищей стала каша, фруктов и овощей не было. В итоге у членов команды начали проявляться первые признаки цинги. Крайне не хватало белковой пищи, но выручала порою охота.

Авторитет «выскочки» из крестьян Седова был подмочен травлей в прессе, из-за чего возникали конфликты. В поселении Ольгинское на Новой Земле судно покинули 5 членов экипажа. Оставшаяся часть команды продолжила свой путь, пока судно не было остановлено непроходимыми льдами. Седов переименовывает судно, назвав шхуну «Михаил Суворин», в честь руководителя Комитета по подготовке экспедиции и издателя «Нового времени». Также было решено остаться зимовать у Новой Земли, хотя это в планы экспедиции не входило. К тому же был дефицит топлива и еды.

Во время этой зимовки участники экспедиции В. Визе, Ю. Павлов и два матроса пересекли пешком и на санях остров Северный архипелага Новая Земля, описав весь его северо-восточный берег и уточнив имевшиеся карты. Руководитель экспедиции Георгий Седов прошел от полуострова Панкратьева до мыса Желания — самой северной точки архипелага, с которой можно увидеть одновременно Баренцево и Карское моря.

Зимовка в полярных широтах — непростое и долгое время. Она сильно истощила ресурсы экспедиции, кроме того, накапливалась психологическая усталость. Седов решает отправить часть экипажа на шхуне в Архангельск — за продовольствием и топливом. Летом 1913 года на юг уходят люди под руководством капитана Захарова. Но прийти на помощь Седову они так и не смогли, поскольку прибыли в Архангельск позже, чем планировали, к тому же денег на новые закупки не нашлось.

К началу сентября шхуне «Михаил Суворин» удалось продолжить путь на север. Сначала корабль достиг мыса Флора на острове Нортбрук архипелага Земля Франца-Иосифа, где участники экспедиции к счастью для себя обнаружили деревянные постройки арктической экспедиции Джексона 1894–1897 годов. В постройках не было продовольствия, зато сами они были разобраны на дрова. К концу сентября экспедиция достигла острова Гукера, где в удобной бухте снова была вынуждена остаться на зимовку. При этом продовольствия практически не было.

Седов осознал, что зимовка эта может стать последней — без продовольствия и топлива люди откажутся идти дальше на север. К тому же у многих было подорвано здоровье. У самого руководителя экспедиции наблюдались все признаки цинги. Георгий Седов принимает решение двинуться к полюсу вместе с двумя матросами Пустошным и Линником. Остальные члены экспедиции должны были остаться и ждать подмоги из Архангельска.

На собаках Седов и матросы 2 февраля 1914 года отправились в неизвестность, в полярный мрак и холод, к поставленной цели. До полюса было 900 миль, в день проходили не более 10. Седов вёл дневник, стараясь каждый день оставлять записи, хотя это ему стоило большого труда — к цинге добавился бронхит с тяжелым кашлем.

Через некоторое время Седов стал настолько слабым, что не мог идти. Матросы привязали его к нартам, продолжали путь. Вблизи острова Рудольф Георгий Яковлевич Седов умер, простившись с жизнью, но не с мечтой. В дневнике последняя запись датирована 16 февраля: «Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне будут растирать ноги спиртом. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает. Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети близким на родине, как мы ютимся в палатке, больные, удрученные, под 82° северной широты!»

Его спутники похоронили путешественника, сделав крест из лыж и положив в могилу кирку, молоток и российский флаг, который Георгий Яковлевич хотел установить на Северном полюсе. Могила Седова до сих пор не найдена.

Георгий Седов ушел из жизни, но не канул в забвение. Вокруг его имени и главной экспедиции продолжали кипеть споры, которые притихли лишь с началом грозных испытаний двух революций 1917 года и вспыхнувшей Гражданской войны. В советские годы личность Георгия Яковлевича Седова ставилась в пример патриотичной и самоотверженной работы ученого, не пожелавшего сдаться перед обстоятельствами и стихией, преодолевшего и косность среды, и насмешки недоброжелателей.

Именем Седова были названы архипелаг и остров, мыс и пик, пролив, два залива, две бухты… Также именем его назван поселок Седово, бывшая Кривая Коса, расположенный сейчас в Донецкой Народной Республике, в посёлке открыт музей выдающегося путешественника и исследователя Родины.

Удивительные упорство, твёрдая воля и сила характера Георгия Седова не могли не привлечь к себе писателей. Седов стал одним из прототипов главного героя романа Вениамина Каверина «Два капитана». Подробности биографии Седова были использованы в описании детства Татаринова, его отношений с женой, подготовки и хода самой экспедиции.

После развала СССР появились публикации и другого рода, где прямо Седова называли «выскочкой», а его экспедицию — авантюрой. При этом совершенно нивелировались научные достижения экспедиции. Сам Седов изображался карикатурно. Всё это, безусловно, делалось не ради достижения истины о подвиге выдающегося русского исследователя, положившего свою жизнь ради России.

Хотя изменить базовые ценности русской истории можно было, обрушивая их под видом стремления к истине, борьбы с «мифологией», «идеологией», выплёскивая истину вместе с грязной водой. И не важно, что всё новое и новейшее оказывалось всего лишь прошлогодним снегом. Карикатура на историю России стала модой в публичной сфере, и вопросы о том, что было и чего не было в ней, уступили место вольным интерпретациям на тему.

Хотя преодолевшим смерть это уже не страшно.