Драйзер. Русский дневник

В пути

В Россию

Октябрь 1927 года

С русского советского транспаранта:

«Жизнь без труда – воровство.

Труд без искусства…[62]

3 окт. 1927 года

Пелл[63] сообщил мне по телефону, что какой-то представитель русского советского правительства ищет мой адрес, чтобы направить мне предложение о бесплатной поездке в Россию с целью показать мне правдивую картину того, что было достигнуто Советами или их представителями за 10 лет существования СССР. Я предложил дать этому господину мой адрес.

7 окт. 1927 года

Мне звонит по телефону человек, который представляется г-ном Ройсом из организации «Международная рабочая помощь». Он хочет договориться о моей встрече с Ф. Г. Биденкапом, исполнительным секретарем этой организации. По его словам, г-н Биденкап представляет официальный советский режим в Москве и хочет объяснить мне природу приглашения, которое ему поручено мне доставить. Я назначаю встречу на следующее утро, на 10 часов.

8 окт. 1927 года.

Г-н Биденкап не появляется. Вместо этого звонит по телефону г-н Ройс. Оказывается, г-н Биденкап был вызван в Чикаго, но вскоре он снова появится и изложит мне суть дела, как и планировалось. Мне стало любопытно, насколько это соответствует действительности.

11 окт. 1927 года, вторник. Нью-Йорк

Больше никаких новостей о России не было вплоть до сегодняшнего дня, когда мне снова позвонили по телефону. Это был лично г-н Биденкап. Он вернулся из Чикаго и вскоре должен будет уехать в Россию. Можно ли встретиться со мной сегодня? я назначаю встречу на 3 часа дня. Он появляется минута в минуту – невысокого роста человек, который доволен собой и, к счастью, слишком впечатлен мною. Он начинает рассказывать совершенно ненужные мне подробности о себе – о своих неотложных делах, о поездке в Чикаго, о задержках. Автомобиль, на котором он ехал, недавно попал в аварию. Он опрокинулся, в результате чего водитель вторично сломал левую руку, которая в первый раз была сломана тоже при несчастном случае, произошедшем несколько лет тому назад. Я подумал, что как это печально и странно – молния дважды ударила в одно и то же место – и сказал ему об этом. Наконец он перешел к цели своего визита. «Международная рабочая помощь» – это своеобразный российский Красный Крест. Деятельность организации заключается в оказании помощи рабочим всех стран («Интересно как», – подумал я), и теперь ее филиалы быстро возникают в максимально возможном числе стран – Германии, Франции, Англии, Америке.

– Сколько рабочих вы представляете в Америке?

– Около 300000.

– И что вы стремитесь делать для них?

– Облегчить их страдания в результате бедствий и т. д. Облегчить их жизнь: страхование по низкой ставке; правовая, медицинская и другая помощь в кризис.

«Смогут ли Советы войти через дверь милосердия?» – подумал я, но вслух сказал:

– И что нужно «Международной рабочей помощи» от меня?

– Ничего, что будет стоить вам денег. Мы были уполномочены Советским правительством в Москве передать вам личное приглашение посетить Россию за его счет.

– Да? Зачем?

– Чтобы вы своими глазами увидели, что было сделано для России Советским Союзом за десять лет его существования.

– Но почему я?

– Советское правительство считает вас выдающимся литературным талантом Америки, и оно хотело бы убедить вас среди прочего в значении и ценности своего существования.

– Какого прочего?

– Вот как это будет. Правительство России планирует празднование десятилетия своего правления, которое начнется 3 ноября и закончится 10 ноября. Оно хочет показать свои экономические и культурные достижения. Будут конкурсы, выставки и развлечения. У вас лично будет возможность встретиться с ведущими государственными деятелями, представителями искусства и влиятельными людьми в России и узнать, как обстоят там дела.

– За одну неделю?

– Нет. В вашем случае время пребывания должно быть продлено. Вы, если хотите, можете пробыть месяц или шесть недель, поехать, куда хотите, в сопровождении или без сопровождения российских чиновников, и составить собственное мнение о том, что было и что происходит.

– А с какой целью?

– Ну, ваше мнение, если оно вдруг окажется благоприятным (а мы думаем, что оно будет благоприятным), станет важным здесь, в Америке.

– Правительство России добивается признания со стороны американского правительства?

– Да.

– А что, если мое мнение окажется неблагоприятным?

– Мы рискнем.

– Но предположим, что оно оказалось именно таким.

– Мы, или скорее Советское правительство, оставляем за собой право оспорить ваши выводы.

– После того, как я вернусь в Америку?

– Да.

– И кто будет оплачивать это длительное пребывание?

– Правительство России.

– Все мои расходы, туда и обратно?

– Все ваши расходы

– И кто мне все это гарантирует?

– Хорошо, я скажу вам, как это будет. Большинству из приглашенных 1500 человек не будет возмещено ничего, кроме их расходов после пересечения российской границы. Но некоторым гостям, например вам, гарантируется возмещение всех расходов.

– Кем?

– Советским правительством.

– Как мне в этом убедиться?

– Если вы примете приглашение, мы. пришлем вам официальные телеграммы из России.

– Давайте сделаем так. Я занят важной работой. Ни при каких обстоятельствах я бы не сошел с ума и не поехал бы в Москву, чтобы увидеть пышное зрелище длиной в неделю. Чего бы мне хотелось, – это увидеть настоящую, неофициальную Россию – скажем, районы, бедствий в Поволжье[64]. Какие-то небольшие города и фермы в Сибири и на Украине, какие-то реки и рыболовство, а затем – основные инженерные и производственные сооружения, введенные в строй, или методы работы, достижения за время жизни этого правительства. Если вы сможете принести мне письма, гарантирующие мне время [пребывания], [возмещение[расходов и личную свободу, то я поеду, иначе – нет.

– Как скоро вы можете выехать?

– А зачем мне спешить?

– Так это официальное торжество. Советское правительство хотело бы объявить, что вы приезжаете на мероприятие.

– Меня не интересуют ни празднования, ни съезды.

– Но вы могли бы встретиться со множеством выдающихся людей, которые говорят по-английски, и обсудить с ними свои взгляды. Вас будут развлекать, вы, может быть, узнаете (нет, я не хочу на вас влиять) что-то новое, увидите его [собственными глазами]. А после празднеств вы перейдете на правительственное содержание.

– И вы подтвердите все это письмом и телеграммой?

– Да.

– Хорошо, а тогда как скоро мне нужно будет выехать?

– Чтобы добраться до Москвы и успеть на празднование, вам нужно выехать отсюда не позднее 20-го числа.

– Через девять дней?!

– Да.

– Ну, тогда быстро несите мне все ваши письма и телеграммы. Пока я их не получу, не вижу смысла готовиться.

– Свое письмо я вышлю вам утром. Сегодня начинаем рассылать телеграммы, ответы будем показывать вам сразу по поступлении (см. папку с письмами «Россия»).

Г-н Биденкап выбежал вон.

11 окт. 1927 года, вторник. 17:00

Только что поговорил об этом с Хелен[65]. Она считает это предложение лестным и думает, что оно будет использовано в интересах правительства России. «О, ты не представляешь, что это сейчас значит там для них. Твое имя и положительное мнение. Ты не видишь себя таким, как ты есть, а я вижу». И потом…

– Но я не хочу видеть, как мой Доди уезжает далеко-далеко. Столько ночей! Столько дней! Давай я тоже поеду.

– Ну что ты, детка, я ведь только что сказал, как буду ездить по России – может быть, 3-м классом. Мне хотелось бы иметь полную свободу. И там же будет холодно. Мне рассказывали, что у них зима начинается чуть ли не с 1 ноября.

– Да, я знаю, но если мой Доди сможет это выдержать, то почему я не смогу?

– Может быть, и сможешь, но я думаю, что лучше этого не делать. Думаю, что лучше мне поехать одному.

– А ты точно вернешься через два месяца?

– Нет, не уверен; наверное, если мне повезет.

– Да ты влюбишься в одну из русских девушек, свяжешься с ней и убежишь, не вернешься.

– Кто, я? И русские девушки?! Эти дикие большевички? Да разве американские девушки хуже? «Нет» большевичкам!

– Ой, да ты всегда так говоришь. Ну позволь мне поехать с тобой. Может быть… не знаю, ну, пусть я потом заболею. А могу я приехать и встретить тебя на обратном пути – в Лондоне или Париже?

– Не надо встречать меня в Лондоне или Париже. Никогда.

– Да почему?

– Да потому!

– Нет, почему?

– Неужели я не могу провести два месяца в мире духовного? Вести жизнь аскета?

– Ну да, жизнь аскета. Ты!

– Да, жизнь аскета. Я так и сказал. Никаких девушек. Никаких «ля-ля». Только серьезные наблюдения и медитативные путешествия среди снегов. Длительные беседы с просвещенными чиновниками и безумными теоретиками. К тому же ты не говоришь по-русски.

– Так и ты не говоришь.

– Но у меня будут переводчики – секретари и шпионы.

– Ну пожалуйста, Доди!

– Никакого Лондона, никакого Парижа. Мне нужен отдых и покой.

– О да. Ну не будь таким злым. Как ты можешь быть таким злым? И потом, мне будет так одиноко…

– Ну, подумай обо всем, нужно было бы сделать. Этот дом в Маунт-Киско; мои письма, мои дела здесь. И кто позаботится о Нике (русская борзая)?[66]

– Я оставлю Мэрион в «Ироки», чтобы она присматривала за ним.

– Ой, ну не донимай ты меня сейчас. Я ничего не могу сказать. Может, я никуда и не поеду.

– Ну а если поедешь – можно, и я с тобой?

– Не могу сказать…

– А когда ты приедешь в Лондон, ты привезешь мне пару симпатичных русских сапожек? Может быть, красных? В них буду выглядеть шикарно, правда?

– Боже, я должен проехать шесть или даже семь тысяч миль, чтобы найти пару красных русских сапог? Так вот для чего нужна была революция! Чтобы я мог купить там красные сапоги. Ну ладно, если они у них есть, я куплю. И надеюсь, что русское правительство никогда об этом не узнает[67].

12 окт. 1927 года. среда. Нью-Йорк

Сегодня в офисе в час дня видел Б[68]. Она обеспокоена известием о моем отъезде. Далеко: муки ожидания. Наверное, я вернусь другим. А до того заведу себе какую-нибудь другую девушку. Хелен едет? («Нет») Я правду говорю? А может, она приедет в декабре – может, мы где-нибудь встретимся? Б. может ей позволить. Он сказал, что отпустит ее с подругой. Я говорю, что это возможно, но на самом деле считаю, что на это нет никакой надежды. Тем не менее – воскрешение сильной страсти из-за вероятного отъезда. Я решил для себя, что мы устали друг от друга, что я оставлю эту пикантную ягодку. Ее страстная преданность заметно осветила мне дни. Обещаю поискать для нее русский браслет и писать как можно чаще. Но не вижу серьезных возможностей для этого. Возвращаюсь на квартиру (дом 200 на Западной 57-й улице) и начинаю прикидывать, что нужно сделать в мое отсутствие и что – до отъезда[69]. Brandt & Brandt[70]. Статьи для Бая[71]. Статьи для Элсера (Metropolitan Syndicate)[72]. Письмо от Киллмана (Constable & Со. London), которому нужно предисловие к «

Дороге в Буэнос-Айрес