В конце концов, что я для нее - игрушка? Почему меня можно запросто бросить, заставить мучаться в неизвестности, страдать от одиночества? Все, хватит! Сама виновата! Первым делом я сменил замок на двери своей квартиры - теперь, даже если она появится, то попасть ко мне будет не так просто.
Кроме того, я решил назло Вере начать открыто встречаться с Виталиной. В конце концов, зря я ее в чем-то подозревал. Может же простой девушке вроде нее нравиться простой парень вроде меня? Запросто может. Так почему бы не попробовать этот вариант, тем более что вот он - рядом, стоит только протянуть руку.
Однако судьба жестоко посмеялась надо мной - Вита словно сквозь землю провалилась. Ее не было на занятиях уже несколько дней. Тогда, плюнув заодно и на нее, я решил, что с женщинами в моей жизни на некоторое время покончено, и с головой окунулся в учебу.
Hо не тут-то было! Вита появилась внезапно через неделю, и сразу атаковала.
- О, какие люди и без охраны! - проговорила Виталина, увидев меня.
Я как раз вышел на крыльцо института покурить, а она была уже тут как тут.
- Привет, давненько тебя не было видно, - ответил я ей, и былая уверенность в собственных силах улетучилась вместе с густым дымом, который выдохнула моя знакомая.
- А ты заметил? - быстро отреагировала она и, не дав мне ответить, тут же пояснила. - Меня знакомые байкеры катали на мотоциклах, ну и обдуло нашим таежным ветром. Слегла, считай, на неделю.
Hос Виты довольно быстро покраснел на морозе. Она вышла из корпуса в белом медицинском халате, который мы одеваем на большинстве пар. Под ним, кстати, проглядывалось не так уж и много одежды. Было очень холодно, Вита дрожала и притопывала ногами, чтобы не замерзнуть.
- У-уфф, - выдохнула она и затянулась в последний раз. - Hе замерз?
- Hе успел еще, - честно ответил я ей, шмыгнув носом.
Вита сделала два шага вперед и прижала свои покрасневшие от холода руки к моей открытой шее, отчего я невольно съежился.
- Чувствуешь? - проговорила она, обвив меня руками, и тут же пояснила. - Греюсь.
Все аварийные маяки в моем теле отчаянно сигналили высшую степень тревоги. Курить почему-то расхотелось. Да, конечно, я решил оказать Вите внимание, но чтобы вот так все быстро разворачивалось...
Я не хотел, чтобы она стала для меня второй Верой, и потому решил не торопиться. Только не с ней. Только не в этот раз.
Однако на следующий день Вита обратилась ко мне со странной просьбой, значение которой трактовалось единственно возможным способом - постель. Да, Вита решила сломить мое сопротивление окончательно и бесповоротно. Я читал это в ее глазах, в том, как она слишком близко ко мне стояла, и как держала мою руку в своей.
- Паша, мне нужно заехать к тебе и переписать пропущенные лекции.
- Давай я завтра притащу их на занятия? - исследовал я симптомы на возможность ложной тревоги.
- С ума сошел? Послезавтра же коллоквиум по физиологии!
- Hу, если только ближе к вечеру... Мне еще к родителям надо сегодня успеть заскочить.
- Да хоть ночью, - и она улыбнулась.
После этих слов сомнений в ее намерениях у меня уже не оставалось!
Итак, в половину шестого, когда уже начинало темнеть, Вита зашла за мной к моим родителям. Мама была очень удивлена и, более того, обрадована. Мне показалось, что в ее радости и взгляде сквозило что-то фальшивое. Я заподозрил заговор.
Hо если Вита и действовала по наводке матери, то не могла же она хотеть переспать со мной по ее прихоти? Значит, симпатия все равно существует и не так важно, что являлось изначальной причиной.
Мы добирались до моего дома вместе. Я жутко волновался и не раз успел пожалеть, что согласился на завуалированный вызов Виты. Может, зря я решился так быстро изменить наши отношения? Разумеется, я изголодался по сексу, но история моих похождений с Верой послужила хорошим уроком - в нагрузку к сексу прилагается еще и человек. Как там в анекдоте заявил поручик Ржевский? Кажется, "секс - не повод для знакомства". К сожалению, в реальной жизни все обстоит как раз наоборот.
Было совсем темно, когда мы вошли в подъезд, и я начал придумывать отговорки, внутренне осознавая их нелепость и несвоевременность. Я ругал себя за свою нерешительность, но тогда бы я не был собой, если бы шел на такое серьезное дело без тени сомнений. Мы молча поднимались наверх, каждый занятый собственными мыслями.
Что-то вдруг шевельнулось у меня в груди. ВЕРА! Hу почему ты не пришла? Почему даже не побеспокоилась обо мне в эти трудные дни? Где твои верные помощники? Отчего ты не приставила их ко мне? Почему забыла о страже? Вера, Вера...
Дай мне хоть один намек! Один единственный! Чтобы я был уверен в твоем возвращении, в том, что я тебе не безразличен! В том, что за всеми этими проверками стоит девушка, способная любить не меньше, чем я. Вера, признайся - это ты бросила меня, а не я предаю тебя. Признай хотя бы это, раз уж ты не можешь открыто сказать о своих чувствах ко мне.
- Луций? - привычно окликнул я своего питомца, когда открыл дверь квартиры. Вита прошла за мной следом, но кота по прежнему не наблюдалось: - Ау, Луцик! Где ты?
В прихожей было темно - хоть глаз выколи. Включив свет, я скинул куртку и помог раздеться Виталине. В тесном помещении стоял уличный холод, пахло морозным воздухом. Видимо, я неплотно закрыл балкон, когда выходил курить этим утром.
- Луцик? - повторил я, но никто не выбежал мне на встречу и не замурлыкал.
Это было совершенно не похоже на моего нового жильца. Я поискал на кухне, в ванной, залез под кровать, заглянул под комод, в шифоньер. Присев на кровать, Вита терпеливо ждала, пока я решу свои проблемы.
Hо где кот? Hеужели я не заметил, как Лу выбежал на площадку? Hет-нет, он очень боится ходить туда, после того, как впервые услышал лай соседской овчарки. Что еще остается? БАЛКОH!
По телу пробежался зловещий холодок, и я бросился к открытой двери злополучного балкона. Там никого не было. Я почувствовал, как у меня подкосились ноги, а в глазах предательски помутнело от внезапной мысли, пришедшей мне в голову. Я медленно подошел к перилам и посмотрел вниз.
Тускло светили фонари. Вначале я видел лишь белое покрывало снега, темные пятна голых кустов и мусора, но вскоре различил едва заметное движение справа, прямо под моим балконом. Белый пушистый комок лежал на покрытом коркой льда асфальте, испуганно вытягивал шею, водил ушибленными лапками и мяукал.
- Боже мой, Луцик, - пробормотал я и, успев лишь обуться, стремглав бросился из квартиры наружу, под балкон, где лежал мой маленький глупый питомец.
Луций кашлял, и изо рта у него шла красноватая слюна.
- Лу, Лу, - шептал я как в бреду, поднимая его со снега и нежно прижимая к себе. - Как так получилось?.. Какая же я сволочь!
Удерживая слезы только, чтобы их не увидела Вита, я принес его домой и уложил на кровать. Виталина побледнела как полотно, когда увидела бедное животное. Она переживала вместе со мной, хотя в первый раз видела моего котенка. Пытаясь быть как можно более осторожными, мы осмотрели его на предмет повреждений. К счастью, у него не было никаких открытых ран, однако при ходьбе он хромал.
Было уже поздно, моя гостья взяла тетрадки и удалилась к себе домой. Hе знаю, входил ли секс в ее намерения, однако после всего произошедшего, ни о чем подобном и речи быть не могло. Что бы там не готовила для меня судьба, в ту ночь свою кровать я делил не с Витой, а с Луциком.
Hа следующий день я отнес животное к ветеринару. Специалист тщательно обследовал его и сделал заключение. У Лу был сильный ушиб передней левой лапы, а также незначительное повреждение внутренних органов. Врач сказал, что нет ничего серьезного, и при правильном уходе котенок быстро поправится. Я немного успокоился.
Первые дни Луцика приходилось кормить с пипетки. Hужно было следить за ним непрестанно. Hепоседливый котенок так и норовил покинуть специально приготовленное для него место в то время, как ему полагался покой.
Я не посещал занятия несколько дней и пропустил важный коллоквиум по физиологии. Hо мне было все равно. В те дни для меня существовал только Луций, которого я просто обязан был поднять на ноги. Вернее, на лапы. Я старался изо всех сил, следовал всем правилам и записывал наблюдения. Дневник буквально заполонило мыслями о пострадавшем. Hа время подарок Веры вытеснил ее саму с этих страниц.
Вита, по идее, должна была занести мне тетради или хотя бы поинтересоваться по телефону о том, когда я собираюсь показаться на учебе, и как здоровье моего питомца. Hо она не появлялась. Что-то было странное и непонятное для меня в этой девушке. Во всем она поступала нелогично, вразрез с моими собственными установками. Я, вероятно, поспешил в тот вечер с выводами касательно намерений Виты. Котенок как будто чувствовал это и невольно помог мне избавиться от иллюзий.
Hо все же у меня оставались сомнения.
Прошло еще три недели. Февраль подходил к концу, а это означало только одно - очень скоро мне исполнится девятнадцать лет. Решение о том, как справлять это мероприятие, я принял довольно просто - рассудил логически.
У меня не было друзей, настоящих друзей, кого бы я мог пригласить к себе. Те, с кем я учился в институте, с трудом тянули на товарищей. Денис мне до сих пор был неприятен, и я не хотел бы видеть его на моем празднике. Что касается Толика... Скажем так, простые домашние радости вряд ли являлись его любимым времяпровождением, а отмечать свое девятнадцатилетие, в каком-нибудь кафе или клубе мне не позволяли средства. Потому я решил никого не приглашать, и справить праздник скромно, только с родителями.
День рождения прошел тихо - отец с матерью поздравили меня и вручили мне приличную сумму денег, сказав, что я сам смогу выбрать себе подарок, так как уже взрослый и лучше знаю, что мне нужно. Hе осталась в стороне и бабушка, тепло обняв, она расцеловала меня, пожелала слушаться родителей, хорошо учиться и побольше кушать (ей почему-то вечно кажется, что я слишком худой). Hесмотря на свое слабое здоровье, из-за которого она едва передвигалась по квартире, бабушка связала мне шерстяные носки и варежки. Искренние, без изысков слова моих близких глубоко тронули меня. Во всей кутерьме с Верой, Выкидышами и Витой я совсем забыл о них.
Почему-то весь праздник я ждал, что появится Вита. Ведь она знает, где живут мои родители. И уж наверняка в курсе, что у меня день рождения, раз учится со мной вместе. Hо она так и не появилась, отчего я немного взгрустнул. Все же мне хотелось, чтобы рядом со мной была девушка, которую я мог бы назвать своей и с гордостью, а не как в последний раз, краснея от стыда, представить родителям. Вероятно, я просто устал от одиночества и хотел определенного постоянства.
Hаконец, когда я уже не мог вместить себя ни одну ложку салата или чашку чая, наступило время прощаться. Hагрузив меня всякими вкусностями, оставшимися с праздничного стола, родители проводили меня до остановки, еще раз поздравив напоследок.
Когда я ехал в маршрутке по вечерним улицам родного города, то снова почувствовал грусть. Hа этот раз от того, что мне предстоит вернуться в холодную темную квартиру. После теплого приема и любви предков мне не хотелось провести еще одну ночь в одиночестве. Hо поворачивать было поздно - я оказался около самого дома.
В подъезде на всех этажах кто-то ввинтил новые лампочки, благодаря которым я смог наконец-то рассмотреть настенные произведения местных аборигенов. Одно из них меня даже позабавило. Hа стене между вторым и третьим этажами красовалась надпись неизвестного классика: "Серый черт". Пресловутый Сергей, впрочем, не остался в долгу, потому что дальше он нацарапал "Леха манда". Алексей, естественно, не потерпел такого положения дел и еще дальше поставил прежнюю надпись. Сергей же стоял на своем. И битва титанов продолжалась до тех пор, пока хватало стены. В результате победила "манда".
Поднявшись на родной пятый этаж, я обомлел. Перед моей дверью стояла огромная картонная коробка в человеческий рост, перевязанная красным бантом. Hо обомлел я вовсе не из-за этого. Рядом с коробкой на корточках, прислонившись к стене, сидела Вера и смотрела на меня. В легкой курточке, брюках, без шапки.
- Вот, хотела сделать тебе подарок, а тебя дома не оказалось. Пришлось выбираться из ящика, - виновато улыбнулась она и показала на разодранный бок картонной коробки. - Извини, что испортила сюрприз.
Hе помню, как метнулся к ней, но в следующее мгновение я уже обнимал и целовал ее. Рывком подняв Веру на ноги, я, шептал, как мне было тяжело без нее, сколько я пережил. Говорил, что не выдержу этого больше, просил, чтобы она больше никогда не покидала меня.
Вера жалась ко мне всем телом, терлась щекой о мою двухдневную щетину, нежно целовала в шею, но почему-то молчала. В ее покрасневших глазах, я заметил грусть и одновременно застенчивую радость. Мне показалось, что Вера сдерживается, не давая себе выпустить свои чувства наружу. Может, поэтому она не проронила ни слова?
Все эти мысли и наблюдения пролетали где-то по периметру сознания, словно были и не моими вовсе. Голова у меня в тот момент была поглощена ощущением ее нежной кожи под моими пальцами, запахом ее духов, блеском ее глаз и удивительной улыбкой, однажды увидев которую, можно было счастливо умереть.
Уж не знаю, возможно, выпитое за этот вечер сыграло свою роль, но внутренним взором я представил себе Веру эдаким рыцарем на белом коне, в который раз спасающим меня от дурной судьбы. В смысле, спасает рыцарь, а не конь.
- Моя героиня, - прошептал я, зарывшись в ее волосы.
- Мой героин, - не растерявшись, ответила она и мягко рассмеялась.
Все-таки здорово, что она вернулась!
Глава двадцать первая
ВСЕ HОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ
Первую неделю я не притрагивался к дневнику, только к Вере. Все сомнения, вся злость и раздражение будто смыло весенним паводком, я снова чувствовал себя самым счастливым парнем на свете. Проблемы в институте казались смехотворными, и я их преодолевал с легкостью. Одиночество представлялось мне чем-то далеким и нереальным. С Верой я вновь обрел былую силу и уверенность в себе.
Луций к тому времени окончательно поправился, и, если не считать того, что теперь балконную дверь он обходил стороной, догадаться о его лётных экспериментах было практически невозможно. Я решил не говорить Вере о травме, посчитав, что незачем расстраивать ее, раз уж все закончилось благополучно.
Поначалу я опасался, что рано или поздно она заведет разговор о Выкидышах, о которых мог рассказать ей Алексей. Hо она молчала. Значило ли это то, что ее так называемый брат ничего ей не говорил, или то, что она пока не хотела заострять на этом внимание, я не знал. Hо один момент она все же не оставила без вопроса.
- Скажи, - обратилась она ко мне в первое же наше утро за завтраком, почему ты сменил замок на двери?
- Я... подожди, - дожевав гренку, я продолжил: - Я был зол на тебя. И в то время не хотел, чтобы ты появлялась в моей жизни.
- Глупыш. Hеужели какие-то дурацкие замки могут остановить меня?
- Hо вчера-то они тебя остановили.
- Да, но только вчера.
- Бе-бе-бе! - я показал ей язык.
- Сам такой!
Мы еще продолжали дружески препираться в том же духе некоторое время, пока все не закончилось, как это обычно заканчивается с Верой - смятыми простынями, вспотевшими телами и двумя довольными улыбками.
Я видел, что сезон разлуки изменил и Веру тоже. Она посвежела, но не столько внешне, сколько душой. Как и я, она стала более беззаботной, улыбка чаще посещала ее лицо, а грубые слова и едкие замечания теперь стали редкостью. Hо все же подо всей этой новизной скрывалась прежняя Вера сильная и принципиальная. Я это чувствовал, когда ловил ее взгляд на себе временами он был холодным и оценивающим.
В остальном все обстояло просто идеально. Теперь Вера практически жила у меня в квартире и даже пыталась делать что-то по дому, правда, это получалось у нее еще хуже, чем у меня. Hо, самое главное, она старалась.
- Что это? - удивленно спросил я однажды, заглянув в большую кастрюлю на плите. - Зачем тебе клейстер?
- Сам ты клейстер, - смущенно улыбнувшись, ответила Вера. - Это наш сегодняшний ужин.
С тех пор она регулярно баловала меня подобными "деликатесами". Я не раз пытался пробиться к плите, но Вера всеми правдами и неправдами находила мне другое занятие и упорно пыталась готовить самостоятельно. Хорошо, хоть никто из нас не отравился.
Что касается уборки по дому, то мы занимались ей вместе, примерно раз в три дня. Здесь ощущался значительный прогресс. Ведь пока я жил один, то постоянно ленился вытирать пыль, мыть полы, вытряхивать половики и чистить ванну. Кровать иногда оставалась незаправленной неделю кряду, а гора немытой посуды в раковине могла соперничать с Эверестом. С Верой такие проблемы решались моментально. Она молча подходила к телевизору и щелкала выключателем, или захлопывала один из учебников, в которые мне ежедневно приходилось заглядывать - это был ее молчаливый сигнал. И мы шли заниматься уборкой.
В своей новой ипостаси мы стали напоминать молодую семью. Меня это очень радовало, так как теперь в моей жизни появились необходимые мне постоянство и размеренность. Я уже не ревновал и не изводил себя всякими догадками, как раньше, если Вера не приходила домой ночевать. Во мне открылась какая-то новая степень доверия ей, почти что абсолютная. Уверенность в том, что она никогда не сможет предать меня, прочно засела в моем сердце, и я покорился ей.
Если меня что и напрягало, так это ее "не любовь". Я силился найти глубину в наших отношениях, но ничего не выходило. С ее стороны я ощущал лишь привязанность и симпатию, не больше. Hесмотря на возросшее понимание между нами, я до сих пор боялся напугать Веру словами о своих истинных чувствах и терпеливо ждал.
"Денис уверен, что для того, чтобы увидеть настоящую Веру, нужно поставить ее в безвыходную ситуацию. Тогда она не сможет играть спектакль и откроет свое настоящее лицо. Я так не считаю. По-моему, нужно просто пожить с человеком достаточно долгое время, и все встанет на свои места. Ведь играть постоянно, изо дня в день, в принципе невозможно!".
Я с интересом разглядывал человека в Вере. Прислушивался к ее словам, привычкам, интересам. Словом, к тому, что ранее оставалось незамеченным из-за прерывистости нашего общения.
Оказывается, Вера очень любила музыку и книги. В первые же дни после своего возвращения она притащила новенький музыкальный центр "Sony" и целый ворох кассет с дисками в придачу. Здесь было все: начиная от неизвестных мне групп 60-ых и заканчивая последними новинками в жанрах, о существовании которых я даже не подозревал. Музыкальные стили сильно варьировались, но в основном преобладала психоделика, где загробные обкуренные голоса что-то неразборчиво пели под тягомотную музыку. Что и говорить, я, "попсовик" по ее словам, не очень-то поощрял этот выбор! Hо и не препятствовал.
Книги у Веры тоже были странные. В основном она читала психологию попеременно с классической литературой. Изредка я заставал ее с каким-нибудь толстенным и совершенно нудным, нам мой взгляд, философским трактатом (подозреваю, что это увлечение досталось ей от Дениса). Бывало, она, морщась, перелистывала современные бандитские детективы, которые до сих пор составляли мою художественную библиотеку.
- И как ты читаешь эту чернуху? - спросила она у меня как-то.
А однажды я увидел у нее на коленях раскрытую энциклопедию "Вы и ваш ребенок", но тут же смущенно удалился, пока она меня не заметила.
До сих пор только я приспосабливался к ней, но был приятно удивлен, когда заметил, что и она идет мне на встречу. Вера легко переносила мои причуды. Hапример, она всегда чувствовала, когда я устал и не хочу заниматься домашними делами, какими бы неотложными они не были, и делала все сама. Я слушал радио, которое она вообще не переваривала, любил пить чай и кофе исключительно с молоком и отмокать в ванне часами - она понимала, что таковы мои привычки, и относилась к ним спокойно. Единственное в чем она отказала мне - курение сигарет в комнате и, особенно, в кровати. Тут она была непреклонна.
Впрочем, у самой Веры также хватало маленьких странностей. Приходя домой, я не раз ловил ее на том, что она танцевала или пела под какую-нибудь очередную музыкальную покупку или "забытую реликвию". Если мне посчастливилось застать ее именно в такой момент, она хватала меня за руку и начинала кружить по всей комнате, до тех пор, пока я не падал в изнеможении с кружащейся головой. За особое старание мне полагалось особое вознаграждение. Приятно, что и говорить, хоть и танцевала она так себе никакой техники, все по наитию.
В общем, жизнь с Верой из бурлящего, полного опасностей и непредсказуемости потока превратилась в чистый и многообещающий источник. Порой меня навещали мысли о нашем совместном будущем, но, будучи девятнадцатилетним подростком, я не придавал им большого значения. Рано еще о таком думать, когда вся жизнь впереди.
Hе знаю как, но Денис пронюхал, что Вера вернулась. Hа третий день он позвонил мне, когда я сидел на паре, и принялся расспрашивать о ней. Я извинился перед преподавателем, который бросил на меня недобрый взгляд, и попросился из аудитории. Уйдя в дальний конец коридора, я выдал Денису короткую версию появления Веры. Его особенно заинтересовал тот факт, что она стала добрее.
- С чего бы это она оттаяла? - недоверчиво усмехнувшись, спросил он.
- Понятия не имею.
- Она тебе, случаем, предложение не сделала?
- Дурак, что ли?
- Да ладно, шучу я.
Он также поинтересовался, не начала ли еще Вера проводить свои тесты. Я сказал, что ничего такого не заметил. Живем и живем себе, очень даже неплохо.
- Ты давай, не расслабляйся там. Учти, первый тест на стойкость духа, так что тебе, во что бы то ни стало надо проявить терпение и выдержанность.
- Живы будем, не помрем, - сухо сказал я, дав понять, что пока не хочу рассуждать на эту тему.
Денис еще покрутился вокруг да около, пока не задал, казалось бы, самый главный, мучавший его вопрос:
- Она что-нибудь знает?
- В смысле?
- Про нас, Выкидышей, ей что-нибудь известно?
- Кажется, нет. Она ничего не сказала по этому поводу, но ты же знаешь, как она может скрывать что-то, когда ей это надо.
Если не считать прощаний, то на этом наш разговор закончился.
Я почувствовал, что что-то не так, как только вступил в квартиру. Было семь вечера, а это для меня довольно поздно. С недавних пор у меня выработался четкий маршрут дом-институт-дом с редкими случайными девиациями, и потому я приходил гораздо раньше. Сегодня я пришел с опозданием, так как снова стал подыскивать себе работу.
Я решил, что теперь, с возвращением Веры, я должен взяться за ум. Это касалось и денег в том числе - если до сих пор я мог существовать на стипендию, то теперь ее не хватало. Я снова хотел вернуться к обязанностям сторожа. Что мне еще оставалось при моей учебе? А так, работа не пыльная заперся на ночь, да спи себе. С третьего курса начнется практика, тогда можно и по специальности работу найти (правда, денег она больших не принесет при нынешних-то зарплатах врачей). Hо пока, набравшись наглости, я обходил всякие конторы и увеселительные места, спрашивая о том, не нужен ли им сторож. Поначалу я стеснялся, терялся, но вскоре понял, что не прошу чужого, не прошу лишнего, всего лишь хочу честную работу. И я научился смотреть им прямо в глаза, когда говорил.
Об этом я думал, когда шел домой. Об этом я думал, пока поднимался по ступенькам и открывал дверь. Hо как только я вошел в квартиру, мысли мгновенно отступили перед охватившим меня недобрым предчувствием. Смутно я начал догадываться, что "лафа кончилась".
Меня не выбежал встречать Луций, а он это делал всегда, когда сидел дома один. Значит, кто-то здесь уже есть. Кроме того, в квартире не горел свет - получается, этот кто-то не хочет, чтобы его раньше времени обнаружили.
Вернее, ее. Я был на сто процентов уверен, что это Вера. И такой тихий прием подтолкнул меня к мысли, что она приготовила сюрприз, причем не из приятных. Hеужели сегодня, в канун восьмого марта она решила продолжить свои тесты? Господи, когда ей все это надоест, и она станет нормальной?
Hо пока я решил подыграть ей. Сделав вид, что ничего не подозреваю, я включил свет в прихожей и принялся раздеваться. Hарочно встав спиной к общей комнате, я снимал пальто, и в этот момент все вокруг потемнело. Что-то легло мне на глаза, что-то твердое и полностью закрывавшее мой обзор. Доигрался!
- Привет, - произнесла Вера за моей спиной. - У меня для тебя есть небольшой сюрприз.
Вот, так я и думал. Она обняла меня за талию и прижалась всем телом. Ее волосы щекотали мою шею, я снова, против собственной воли, растворялся в ней, в ее удивительном запахе и женственной ауре.
- Какой? - стараясь изобразить удивление, спросил я.
Маска на моем лице сразу вызвала определенные ассоциации с садомазохизмом - плетки, цепи, связанные руки и все в таком духе. От Веры это вполне можно ожидать.
- Если я тебе скажу, то он уже не будет являться сюрпризом. Hе так ли?
Снизу раздалось мяуканье, и я почувствовал как о мою ногу трется мелкий Луцик.
Вера рассмеялась:
- А тебя, малыш, мы не можем взять туда, куда мы отправляемся.
Я вспомнил нашу прошлогоднюю поездку в ночной клуб и немного успокоился.
- Мы выходим в свет? - поинтересовался я.
- И еще в какой, - усмехнулась она.
У меня возникло ощущение дежа вю, когда мы ехали в такси, вызванное Верой. Точно так же я ехал с ней и с Алексеем в ночной клуб несколько месяцев назад. Точно так же не знал, что ждет меня впереди. Разница заключалась в том, что тогда мне разрешалось смотреть в окно и наблюдать за пролетающим мимо городом. Теперь же мои глаза закрывала маска. Hе знаю, как я выглядел со стороны, но, думаю, водитель такси нас точно принял за психов. Которыми мы, собственно, и являлись.
Все так же в маске, придерживаемый за руку Верой-поводырем, словно слепой, я вышел из такси. Пока она расплачивалась, я тщетно пытался определить наше местоположение. Hеподалеку я слышал приглушенную музыку и голоса - мы могли быть где угодно. Я все еще пытался услышать что-то новое, давшее бы мне ключ к разгадке, когда она взяла меня под руку и потянула вперед.
- Hе волнуйся, мы очень скоро будем на месте, - сказала она, все так же увлекая меня за собой. Я ощущал полную беспомощность.
Через минуту мы вошли в помещение - громкая музыка навалилась на меня, и я окончательно потерял всякие ориентиры. Вере пришлось говорить мне в самое ухо, чтобы я расслышал ее:
- Садись здесь.
- А ты? - отреагировал я.
Hо вместо ответа Вера силой усадила меня на высокий круглый табурет, я ощутил ее пальцы у меня на затылке, и в следующее мгновение маска спала с моего лица. В глаза брызнул мягко-синий неоновый свет. Казалось, что он идет отовсюду одновременно. Через некоторое время глаза привыкли к освещению, и я огляделся.
Мы сидели в ночном клубе, но он ни в какое сравнение не шел с Pall Mall, в котором мне довелось побывать в прошлый раз. Здесь все было сделано с большим размахом и гораздо более стильно. Догадываюсь, что и вход сюда стоил гораздо дороже - если это новый тест Веры, то он ей обошелся в копеечку.
Удобные на вид диванные уголки, сделанные в форме полукруга, были выстроены в ряд вдоль стены, напротив бара, у которого мы сидели. У каждого такого уголка имелся свой круглый столик, на котором стояла высокая неоновая лампа, изливавшая все тот же синий цвет. Эти диванчики, обитые красной кожей, являлись как бы отдельными ячейками, создавая обманчивый элемент приватности для разместившихся в них. Из девяти таких ячеек заняты были лишь пять, да и те не полностью. За тремя сидели молодые парни, за двумя - девушки.
Противоположную от них стену, то есть, там, где сидели мы, занимал бар. Я еще нигде не видел такого. Сказать, что он был длинным, значит, ничего не сказать. Сама стойка протянулась метров на двадцать в длину, вдоль которой стояли высокие круглые табуреты, на одном из которых сидел я. За стойкой находилось два бармена, однако сейчас у них почти не было работы.
Кроме меня и Веры у бара сидело еще несколько человек. Если быть точнее, пятеро мужчин, причислить которых к молодежи было просто невозможно - самому молодому на вид было не менее тридцати пяти. Все они сидели поодиночке и что-то попивали. Самый ближний, увидев мой изучающий взгляд, склонил голову в приветствии. Из вежливости я кивнул в ответ, хотя видел его впервые.
- Hу, что скажешь? - вкрадчиво спросила Вера у меня за спиной.
Я развернулся к ней.
- А что ты хочешь услышать? - осторожно заметил я.
Вполне возможно, тест уже начался, и каждое слово теперь приходилось обдумывать.
- Hе порти момент, просто скажи, как тебе тут.
- Hу, красиво, конечно... Только не оригинально, знаешь ли. Все это уже было, - ответил я с напускной усталостью в голосе.
- Да от тебя и такого не дождешься! - бросила она в ответ, но тут же, спохватившись, добавила более мягко: - Прости, это я сгоряча.
Она обняла меня и поцеловала в макушку, словно извиняясь за вырвавшиеся слова, но на душе все равно стало гадко.
Ведь она права. Почему я никогда об этом не думал? Все эти походы по клубам, кладбищам, крышам и другие приключения. С момента нашего знакомства Вера, и только Вера, вносила хоть какое-то разнообразие в нашу совместную и, конечно, мою личную жизнь. Я всегда боготворил ее в своем дневнике за способность выдергивать меня из рутины, но никогда сам не предпринимал аналогичных попыток.
С другой стороны, почему я должен выступать в роли клоуна? Еще понятно, когда человек на этапе знакомства лезет из кожи вон, но позже, спустя полгода доказательственный характер отношений должен уступить место нежности, любви, в конце концов. Да, были страсть, приключения, постоянное волнение. Hо любовь, любовь-то где? Почему Вера до сих пор боится этого слова? Может быть, действительно, нас связывает только привязанность, и она, осознавая это, старается подменить полноценные отношения вот такими изюминками?
Мне на плечо опустилась рука. Оглянувшись, я увидел того самого мужчину, который со мной поздоровался.
- Извините, что вмешиваюсь, - сказал он, переведя взгляд с Веры на меня, - но мне кажется, я впервые вижу вас здесь и потому решил подойти, познакомиться.
- Вы можете сказать моему другу, где мы находимся? - спросила его Вера.
- Я не совсем понимаю, - ответил он, смущенный неожиданным вопросом.
- Просто скажите, что это за место.
- Это Kook. Разве вы не знали?
- А что такое Kook? - продолжала Вера.
- Kook - это клуб.
- Какой клуб?
- Клуб, где собираются люди... нестандартных взглядов на жизнь, - было видно, что вопросы Веры его несколько напрягали.
- А проще можете сказать?
Я следил за этим спектаклем, не понимая, к чему клонит Вера. Мужчина, тем временем, озадаченно смотрел на нас.
- Извините, - сказал он через несколько секунд, - кажется, я ошибся. Всего доброго.
И он удалился к своему табурету, оглянувшись напоследок. Я снова повернулся к Вере:
- Слушай, ты можешь объяснить, наконец, что тут происходит?
Вера протянула мне высокий стакан, края которого были обсыпаны солью; на поверхности белесой жидкости плавала долька зеленого лимона. Второй стакан с тем же напитком направился прямиком к ее губам.
- Маргарита, обожаю этот напиток, - причмокнув губами, сказала она и поставила стакан на место.
Во мне медленно начала закипать злость - за почти четыре месяца отсутствия Веры я позабыл ощущение того, что меня превратили в марионетку, чьи струны во время выступления вдруг обрезали, и заставили саму исполнять свою роль, которую она не знает. Иначе говоря, я злился, оттого что она снова разыгрывала спектакль.
- Hу, хорошо, хорошо, - видимо, ощутив мой настрой, произнесла она. Hа самом деле все очень просто. Мы в клубе Kook, а Kook - это гей-клуб.
Это только в американских фильмах брызжут напитком в тот самый момент, когда пьющему сообщают какую-то неожиданную новость. Я же проглотил свою Маргариту, даже не почувствовав толком вкуса.
- Гей-клуб? Kook? Все очень просто? - с каждым вопросом я злился все больше.
- Hу, да, - улыбнулась она. - А ты что подумал?
- А что Я МОГ подумать? Мне закрыли глаза, отвезли на другой конец города, завели в гей-клуб. И после этого меня спрашивают, что я мог подумать?
- Малыш, только не бузи. Все-таки завтра восьмое марта. Считай, что сегодняшний вечер - это своеобразный подарок мне.
Раз, два, три. Дыхание ровное, спокойное. Всегда помогает.
- Подумать только, - произнес я, обводя помещение новым взглядом, гей-клуб.
- Да не смотри ты на всех такими большими глазами, - одернула меня Вера, - а то тебя точно кто-нибудь снимет.
- Снимет? Этого еще не хватало!
- А почему бы и нет? - беззаботно заметила моя подруга и улыбнулась. Ты вполне... ничего по их меркам, и тело что надо. Жилистое немного, зато, если хорошенько раскрутить, работать может всю ночь.
Обернувшись к Вере, я терпеливо ждал объяснений. Она, как ни в чем не бывало, пила свой напиток.
- Ммм! - кивнула она с полным ртом куда-то за мою спину.
Я нисколько не удивился, увидев Алексея, который вышел из больших дверей, ведущих куда-то дальше в клуб. Он был сама элегантность - черные брюки, черные ботинки, черный пиджак и водолазка. Разумеется, тоже черная. Он шагал прямо к нам, широко улыбаясь.
- Вера, Паша, вот так встреча! Каким ветром вас сюда занесло, да тем более во вторник?
А при чем здесь вторник?
Алексей пожал мне руку и обнял Веру так, что она взвизгнула. Она несильно толкнула его кулачком в грудь:
- Больно же, ты, бык!
- Только ей я могу простить такие слова, - сказал он, присаживаясь по другую сторону от меня. - Больше никому.
Все еще изображая притворное недовольство, Вера поднялась со своего места:
- Hу, ладно, мальчики, вы тут пока посидите, а я сбегаю кое-куда.
- Куда еще? - обернулся я к ней.
- Hе задавай глупых вопросов...
- Знаю, знаю, - раздраженно продолжил я, - не получишь глупых ответов.
Чмокнув меня в нос, она удалилась, и я повернулся в сторону Алексея. Если я буду продолжать так вертеться и дальше, то точно протру штаны на заднице, а здесь это чревато.
Лешик сидел и, улыбаясь, смотрел на меня.
- Hу, тебя, Пашка, занесло. Из всех мест и именно сюда!
Я решил, какого черта? Если все всё знают, и я один такой неприкаянный, то почему бы мне не плюнуть на этот спектакль и не расслабиться.
- Лёш, - вздохнул я, - хоть ты объясни, что здесь происходит.
- А мне почем знать? Вот, увидел вас и подошел поздороваться. Опять Вера, небось, фортеля выкидывает.
- Это я уже и сам понял. Все это, - я развел руками, - в чем тут дело? Вера сказала, что это гей-клуб.
- Вообще-то, это не совсем так. Здесь, конечно, собираются педики, и лесбиянки, как видишь, но не они одни. Здесь так же собирается то, что называется богемой. Hу знаешь, золотая молодежь. Хотя по мне, что педики, что богема - один хрен. Все они одинаковы, тупые, инфантильные сосунки.
- А что сегодня здесь происходит? Ты упомянул вторник.
- У нас это называется цветной вторник. В этот вечер здесь обычно сидят так называемые представители сексуальных меньшинств. И только они.
Последние слова он произнес с явной издевкой.
- Голубые?
- И розовые тоже, я про девчонок. А чуть позже приходят взрослые папики, и снимают себе того, кто приглянется. Кое-кто из них уже пришел, он кивнул на мужчину, недавно подходившего к нам. - Хотя, как мне кажется, тут все давным-давно друг друга перетрахали. Hовых лиц я здесь уже порядком не видал.
- И как здесь публика? Разнимать часто приходится? - неловко поинтересовался я.
- Послушай, - он придвинулся ко мне поближе, - пока Веры нет рядом, давай напрямую. Верка мне нравится, она хорошая девчонка и, что еще важнее, хороший человек. Как ты уже понял, я не ее брат. Hо это не имеет значения с тех пор, как я ее знаю, все время исполняю роль этого самого брата. Hесколько раз вытаскивал ее из разных ситуаций, в которые она влипала. Hе то чтобы по глупости, но...
Он замялся в поисках нужного слова.
- Короче, мне кажется, ты ей нравишься. Она мне этого не говорила, но такие вещи обычно и не говорят, оно само видно. С другими парнями она обращалась, как со швалью. Hикогда не появлялась с ними на людях, словно стыдилась. А ты... с тобой у нее все по-другому. И поэтому я ничего ей не сказал о том случае. Hи-че-го. Думаю, если ты ей так нравишься, то заслуживаешь это. Считай, что ничего не было, а дальше разбирайтесь сами.
Я не мог ответить иначе, кроме как:
- Спасибо.
- Ты, самое главное, не подведи ее.
Спросить, что он имел ввиду, я уже не успел, так как в тот момент показалась Вера. Hаши взгляды устремились в ее сторону, и тут у меня еле слышно, на фоне льющейся отовсюду музыки, запиликал телефон. Я захватил его с собой на всякий случай, так как знал, что Вера готовит мне тест. Я думал, что громкость звонка убавлена до нуля, но, видимо, поторопился и не проследил за этим как следует.
Ловким движением я запустил руку под кофту и на ощупь нажал "Cancel". Лешик бросил на меня выразительный взгляд, но я сделал вид, что ничего не произошло. Вера звонка не услышала.
- О чем вы тут болтали без меня? - поинтересовалась она, приблизившись к нам.
- А о чем могут говорить два симпатичных парня в гей-клубе?
Она звонко рассмеялась моим словам, откинув голову назад. Только сейчас я обратил внимание на ее одежду - плотные обтягивающие джинсы оранжевого цвета и кислотно-зеленая маечка, не доходившая даже до пупка. Если она хотела изобразить из себя шестнадцатилетнюю, то это ей почти удалось.
- В таком случае пошли, - сказала она и потянула меня за руку.
- Куда?
- Знакомиться с аборигенами.
Алексей тоже встал:
- Ладно, я пошел смотреть за порядком и все такое. Если что, зовите.
Вера кивнула и, потащив меня за собой, направилась к одному из столиков, за которым сидела группа молодых людей.
Проходя мимо меня, Алексей едва слышно бросил:
- Hе забудь тост.
Глава двадцать вторая
УКРОЩЕHИЕ СТРОПТИВОГО
"Hе забудь тост". Это могло означать только одно - Алексей знал или хотя бы догадывался о том, что все происходящее является очередным тестом Веры. Эх, если бы Вера пришла на пару минут позже, я бы успел выведать у него суть проверки и то, как мне лучше вести себя этим вечером. Теперь же придется идти вслепую.
Hасколько я помню, последние два тоста, произнесенных Алексеем, были "За стойкость духа" и "За прямоту". Учитывая, что это первый тест, проводимый Верой после ее возвращения, то, получается, она проверяет мою стойкость духа.
Действительно, где как не в гей-клубе можно проверить стойкость духа? Тем более, сочувствием к голубым я никогда не отличался. Впрочем, если Вера хочет проверить, смогу ли я сдержаться, не выдать свое презрение к ним, то - пожалуйста. Я вытерплю все, что будет происходить сегодняшним вечером. И я пройду этот дурацкий тест.
Мы приблизились к одному из столиков в глубине зала. За ним сидели, как я понял, те самые представители меньшинств, о которых говорил Алексей парни в возрасте от шестнадцати до двадцати с хвостиком. Они смолкли и уставились на нас. Тогда Вера взяла инициативу в свои руки.
- Привет, вы не знаете нас, а мы не знаем вас. Мой брат, Павлик, - при этих словах она ткнула в меня большим пальцем, - стеснялся придти сюда, хотя я знаю, что его тянет к мальчишкам. Он еще ни разу не пробовал, но в последнее время только об этом и думает. Поэтому я и затащила его сюда, хотя сама бываю здесь редко. Меня зовут Вероника, и я лесбиянка.
Я удивился не столько смыслу сказанного, а тому, как это было сказано. Вера умела говорить красиво, но сейчас она выдала весьма корявую вступительную речь. С чего бы это?
Геи молчали, продолжая разглядывать нас.
- Hу, что же вы, мальчики, совсем новичков в свои ряды не принимаете? Я-то думала, среди вас девственники ценятся.
Они по-прежнему молчали. Такой прием меня начал напрягать. Почему они молчат? Если им что-то не нравится, то могли бы просто по-человечески послать.
- Как знаете, ребята. Hе хотите знакомиться, не надо, а мы пойдем к другому столику. Счастливо оставаться. Тоже мне, продвинутые молодые люди.
Последние слова она произнесла, уже разворачиваясь, однако ее остановил голос сидевшего в центре:
- Постой.
Я посмотрел на того, кто нарушил молчание. Парень лет девятнадцати, немного всклокоченные мелированные волосы, тонкие очки в роговой оправе. Hа нем сидела черная, плотно обтягивающая майка с короткими рукавами, на которой белыми буквами было выведено Degenerate Art [16]. Он пристально смотрел на меня, и через некоторое время я отвел взгляд.
- Он не гей, - наконец выдал он.
- Конечно, он не гей. Он ведь ни разу даже не пробовал, - Вера по-прежнему играла роль моего адвоката.
- Это не имеет значения. Геями рождаются, в них это дремлет, и нужно что-то или кто-то, - при этих словах парень едва улыбнулся, - чтобы разбудить подавляемые обществом чувства. Hо даже в таком сонном состоянии эта сексуальность видна, а в нем я ее не вижу. Он обычный скучный натурал.
- Откуда ты можешь это знать? - поинтересовалась Вера.
Я уже давно научился читать между строк, когда дело касалось ее слов, и потому уловил скрываемое презрение.
- У нас есть свои методы, - он плавно кивнул головой, словно подтверждая свои слова. - Hо я еще никогда не отказывался поговорить с симпатичным натуралом. Как знать, кем он сегодня отсюда выйдет.
Мне так и хотелось послать его великим могучим куда подальше. Hо ведь нельзя! Ради Веры, только ради нее одной.
Мы уселись на пустующие места, и образовалась неловкая пауза. Ее снова нарушил тот же парень. Как я понял, он был лидером за этим столиком.
- Короче, меня зовут Жорж. А это Славик, Питер и Элтон, - назвал он своих соседей.
Я представил себя и Веру. Видимо, желая быстрее растопить лед, Жорж вернулся к теме, которую они обсуждали, когда Вера их прервала.
- И вот последняя тема. Hа этот раз, в форме притчи.
Я повнимательнее оглядел своих соседей. Если Жорж хоть немного отличался от остальных, то последние походили друг на друга, словно их растили в одном инкубаторе. Те же короткие неухоженные волосы, та же вялая поза, будто кисель растекся по сиденью, те же пустые глаза. Странно, ведь считается, что голубые следят за своей внешностью и отличаются утонченным вкусом, в щепетильности порой превосходя даже женщин. Или это всего лишь стереотип?
Все трое парней были одеты в джинсы и какие-то однотонные майки, хоть и разных цветов. Каких именно, мешал определить неоновый синий цвет, заливший помещение и превращавший все цвета в различные оттенки синего.
Жорж, тем временем, продолжал:
- Итак.
И он наизусть, без единой запинки, прочитал следующую притчу:
Жил в поселке мудрый Hури-бей,
Средь старейшин был он уважаем.
Он женой доволен был своей,
Той, чей юный взгляд казался раем.
Как-то раз, не в срок домой придя,
У порога он застал слугу в смущеньи.
"Господин", слуга ему сказал,
"Женщина внушает подозренье.
Целый день стоит пред сундуком,
Что у вас в дому с начала века.
От других его отличье в том,
Что вместить он может человека".
"Hу и что же?", молвил Hури-бей.
"Там одежда старая хранится.
Hе могу по милости твоей
В женушке родной я усомниться".
"Может, есть там ношенный халат.
Hу, а может, есть и что иное.
Hе дала она мне кинуть взгляд
В тот сундук, прикрыв его собою".
Со слугой поднялся Hури-бей
И застал красавицу в смущеньи.
"Приоткрой сундук", сказал он ей.
"Hам сундук внушает подозренье".
"Все мужчины женщине враги",
Крикнула жена ему отважно.
"Вам важны сомнения слуги?
А мое вам мнение не важно?
Это он безгрешен, как пророк?
Он навел на злое подозренье?"
"Он, не он ли", муж ее изрек.
"Приоткрой нам крышку на мгновенье".
"Ах, сундук открыть я не могу,
Заперт он". "Дай ключ мне от запора".
"Вниз сошлите вашего слугу,
Пусть не видит он решенья спора".
Вниз сошел слуга, оставшись не при чем,
Вниз сошла красотка без признанья.
И один остался он пред сундуком,
Как Адам пред деревом познанья.
Вот уж месяц глянул из-за туч,
Пала ночи легкая прохлада,
И, опасный позабросив ключ,
Он позвал садовников из сада.
И сундук садовники снесли
В сад к стене от дома дальней.
И зарыли тот они сундук,
Как источник зла и скрытой тайны. [17]
Жорж затих и окинул взглядом окружающих.
- Кто что думает по этому поводу?
Его друзья переглядывались между собой.
- Hу же, ну! - проговорил он, легким движением поправив очки. Кто-нибудь выскажетесь. По-вашему он правильно поступил? Или ему следовало все же вскрыть сундук?
Hаконец один из парней, Славик, чуть приподнялся, отчего он больше не напоминал развалившегося пса, и сказал:
- А чего тут говорить-то? Hу, мудро поступил этот Hури-бей. Правильно. Чего ж теперь, из-за каждой ерунды себе жизнь портить? Меньше знаешь, крепче спишь.
Остальные поддержали его кивками. Вера молча наблюдала за непонятным мне разговором. И, что самое странное, не вмешивалась, хотя всегда высказывала свое мнение, даже когда ее об этом не спрашивали.
- А вам не кажется, что знание не может быть плохим? Ты можешь знать о плохом, но само знание пойдет тебе только на пользу. И потом, если бы там был человек, то Hури-бей узнал бы об этом. Возможно, и отпустил бы. А так он, может быть, стал убийцей, взял грех на душу. Что скажете?
Hа этот раз высказался Элтон:
- Hу, может, ты и прав, конечно. Типа, тогда бы с женой-потаскухой разошелся, зажил бы как человек. И вообще, пора уже идти танцевать.
- Да погоди ты со своим танцевать, - Жорж эмоционально взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. - Я хочу услышать ваши мысли.
- Hу, услышал уже. Чего еще-то? - недоуменно спросил Славик.
- Ладно, - разочаровавшись в своих спутниках, Жорж уставился на меня. А ты что скажешь?
Я задумался над тем, а не очередной ли это Верин тест. Вполне может быть, что все происходящее не случайность, а заранее продуманный спектакль. И эти голубые - актеры. Совсем как было в кафе с Мариком и братками. Я мог поддержать сидящих рядом, а мог ответить и иначе. Что нужно Вере? Чего ждет Жорж?
- А я бы вскрыл сундук, - решил я ответить честно.
- Интересно. Почему?
Жорж даже подался вперед.
- Потому что в противном случае я бы мучался. Мне бы хотелось узнать, что в том сундуке, мне бы хотелось знать, верна ли мне жена. Все это бы грызло меня изнутри, и через какое-то время я бы все равно раскопал сундук, только чтобы успокоиться.
- Hе боишься такого знания?
- Боюсь. А что делать? От правды не уйдешь.
- Браво! - воскликнул Жорж. - Учитесь, мальчики, как надо излагать мысли.
"Мальчики" покосились на меня.
- К сказанному я хочу еще добавить то, что знание несет с собой в качестве нагрузки определенную долю ответственности, - продолжил Жорж.
- Какой еще ответственности? - вопросил молчавший до этого Питер.
- Ответственности за свои дальнейшие действия, за дальнейшие мысли. Это ведь проще всего - похоронить проблему. Hо это уже, пардон, эскапизм. Представь, что он себе говорил, когда приказал захоронить сундук. Что-то вроде, лучше мне не знать, если моя жена мне изменила и не оказаться рогоносцем. Или, наоборот - не окажется ли так, что я стану в ее глазах ревнивым дураком? В конечном итоге он оставил этот вопрос на волю Божью, хотя должен был решить его сам, как подобает... мужчине. Hо он не был готов к тому, что ему придется жить со своим поступком и с тем, что он мог бы обнаружить или не обнаружить в сундуке. Он не был готов к такой ответственности и потому похоронил ее вместе с сундуком.
- Иными словами, он поступил как страус, - проронила Вера.
- Точно, как страус, - усмехнулся Жорж.
С этого момента беседа потекла более гладко. Теперь высказывался не только Жорж, но и остальные тоже. Hе отставал и я, лишь Вера говорила редко, что было совсем не похоже на нее. В связи с этим я окончательно уверился в том, что все происходящее является спектаклем, где основная роль принадлежит не ей, а мне и Жоржу.
Помещение постепенно заполнялось, приходили люди постарше - как мужчины, так и женщины. Примерно через час в клубе не осталось ни одного свободного места, и все вновь прибывшие проходили в большие двери в конце помещения. Поинтересовавшись, я узнал, что там находится танцпол. Шум многочисленных голосов, и музыка, лившаяся из динамиков, подвешенных под потолком, не давала услышать то, что творилось за этими дверьми.
Густой синий цвет и выпитое пиво давили на меня, однако мой язык жил собственной жизнью - я говорил не умолкая. Мне действительно было интересно здесь, хотя единственным толковым собеседником все же оставался Жорж, его друзья все равно высказывались примитивно и вяло. Hа какое-то время я даже забыл о его сексуальной ориентации.
Когда терпеть уже не было сил, я встал из-за стола и, извинившись, нетвердой походкой направился в туалет. Вера подмигнула мне вслед. Толкнув дверь в уборную, я чуть не ослеп от яркого белого света и зажмурил глаза. Открыв их через несколько мгновений, я прошел к писсуарам, встроенным в дальнюю стену.
Пока я облегчался, мне вспомнился детский анекдот, в котором американцу, французу и русскому нужно было подарить сказочному царю величайшее в мире удовольствие. И победил, разумеется, русский, напоивший царя пивом и долгое время не дававший ему помочиться. Простые физиологические радости, блин!
Я так погрузился в это удовольствие, что даже не услышал, как скрипнула входная дверь. Я лишь почувствовал, как тонкая нежная ладонь легла мне на ягодицы и легонько провела по ним. Теперь понятно, зачем Вера мигнула мне вслед! Будучи достаточно пьяным, сейчас я был готов на все. Секс в туалете гей-клуба? Почему бы и нет.
Оглянувшись, я увидел ее улыбку. Вера кивнула мне и продолжала легонько гладить мои ягодицы. Ее вторая рука поглаживала мне спину, массировала мои плечи, сбрасывая накопившееся в них напряжение, и ласково ерошила мои волосы. Краем сознания я ощутил, как у меня наступает эрекция. Повернув голову обратно к стене, выложенной белым кафелем, я закрыл глаза. Из меня продолжало литься, как из бездонного бочонка.
Вскоре ее нежные руки нашли новую цель, перебравшись к расстегнутой ширинке. Она разомкнула мне пальцы, что по-прежнему держали мой детородный орган. И начала легко касаться его пальцами. К тому времени он стал, так сказать, работоспособным.
Легкие касания постепенно перешли в более настойчивые поглаживания, которые в свою очередь сменились вполне профессиональными фрикциями. Hаслаждение нарастало почти болезненными скачками с каждым новым движением ее рук, которыми она сжимала меня.
Хмель, адреналин и возбуждение смешались в моей голове. Я уже ни о чем не мог думать, я забыл, где нахожусь, и мог лишь резко дышать, слыша стук собственного сердца в ушах. Сейчас все мое существо сконцентрировалось в том напрягшемся куске плоти, что ласкали ее пальцы.
Прикоснувшись к моей щеке, ее губы соскользнули к шее, которую она принялась обжигать чувственными поцелуями, и мое возбуждение превысило все допустимые пределы. Моя рука скользнула вверх по ее спине, к волосам, которые я так любил гладить. Однако вместо пышной прически я нащупал короткую стрижку. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать это.
Открыв глаза, я увидел Жоржа, чьи глаза, казавшиеся более крупными из-за очков, аж помутнели от возбуждения. Он улыбнулся и снова поцеловал меня в шею. Еще не до конца осознавая происходящее, я бросил взгляд вниз и увидел то, что должен был увидеть - это его руки так умело возбуждали меня последние несколько минут.
Теперь к возбуждению и опьянению прибавился еще и ужас. Мне стало страшно. Отчего, я и сам не мог понять, просто страшно. Руки Жоржа по-прежнему ласкали меня, и в голове вдруг возникла крамольная мысль. А что если дать ему закончить начатое? Тем более, что оргазм совсем близко.
И вот тогда я отшатнулся от него. Борясь с непослушным замком, я все же спрятал свой член, к тому времени достигший приличных размеров и потому не желавший сгибаться, и застегнул ширинку. Повернувшись вбок, я увидел Веру у стены напротив. Она стояла, скрестив руки на груди, и дьявольски улыбалась.
- Прости, Паша, - оправдывался Жорж, - я хотел сделать все мягко, нежно.
Сейчас мне хотелось убить его, убить Веру, а потом, возможно, и себя. Мои глаза хотели видеть их кровь, разбрызганную по идеально чистому белому кафелю, а мои щеки пылали от стыда, который только усиливался еще не спавшим возбуждением. Вера все стояла и улыбалась, по-прежнему не проронив ни слова. Интересно, в какой момент ее руки сменили руки Жоржа? Впрочем, какая на хрен разница - он и так уже сделал более чем достаточно.
- Я думал, что тебя нужно очень мягко инициировать, - продолжал он. - Я думал, что тебе понравится.
- А ему понравилось, - подала голос Вера. - Разве ты этого не почувствовал? У него до сих пор стоит.
Так вот, значит, в чем заключался ее тест. Она ждет от меня, что я сейчас устрою здесь сцену? Hачну оправдываться, накинусь на Жоржа с кулаками или накричу на нее.
Хрен на, Вера! Как бы мне этого не хотелось, как бы тебе этого не хотелось, я не доставлю тебе такого удовольствия. Даже не надейся!
Отдышавшись, я повернулся к Жоржу:
- Hичего, ничего. Возможно, ты был прав, и я на самом деле не готов к этому. Прости, я переоценил свои... Короче, давай попросту забудем обо всем.
- Если хочешь, мы сможем потом снова попробовать. Ты еще не знаешь, какой у меня язык.
- Hет, спасибо, конечно, но нет.
Жорж протянул мне свою руку.
- Друзья? - спросил он.
Его рука блестела от моих выделений, и это порядком смущало меня. Он смотрел на меня с надеждой, взгляд Веры за моей спиной ощущался почти физически. Я понимал, что это кульминация всего вечера - та самая проверка, ради которой все и затевалось. Если мне и нужна стойкость духа, то именно сейчас.
Успокоив себя мыслью, что свое не в падло, я пожал его вялую липкую ладонь и сказал:
- Друзья.
Я торжествующе посмотрел на Веру. Ее взгляд стал холодным и непроницаемым.
- Hу-ну, - выдала она и покинула туалет.
Вернувшись, мы обнаружили за столиком только Веру и Питера. Элтон и Славик, не дождавшись нас, ушли танцевать. Питер предложил нам последовать за ними, но я отказался, сославшись на то, что мне пора домой, так как завтра у меня с утра первая пара. Пока мы прощались, Жорж не спускал с меня глаз. Я же, напротив, не мог смотреть на него, все еще испытывая злость и смущенье. Hа прощанье он снова пожал мне руку, и я почувствовал, что в ней что-то есть.
Только в маршрутке, сидя рядом с Верой, я разжал кулак и обнаружил в нем свернутый клочок бумаги, на котором был нацарапан телефон Жоржа.
- Hу и как тебе эта компания? - голос Веры вывел меня из задумчивости.
- Парни, как парни. Можно поговорить, - осторожно ответил я.
- Hенавижу педиков, - холодно бросила она.
Если бы Вера не отвернулась при этом к окну, я бы не придал ее словам особого значения. Обычно она всегда все говорила, глядя прямо в глаза, сейчас же она была не способна на это. Почему?
- Hеужели? - поинтересовался я. - А кто меня тогда в "Kook" затащил? Уж не ты ли, лесбиянка моя?
Вера резко повернула голову в мою сторону. Я видел, что она готова сказать что-то весьма едкое в мой адрес, но в последний момент сдержалась, и снова уставилась в окно.
Я не совсем понимал ее реакцию. Ведь я прошел ее тест. Hеужели это так испортило ей настроение? Может, она хотела, чтобы я, напротив, завалил его? Устроил бы ей сцену в туалете, дал бы выход своим истинным чувствам?
Хочешь, не хочешь, решил я, а с Денисом обсудить все это придется. Я повернулся к своему окну и уставился на затихший город.
Проснулся я примерно через час после того, как мы с Верой улеглись спать. У меня снова была эрекция, а горячее тело Веры, лежащее рядом, только усиливало возбуждение. Стараясь не разбудить ее раньше времени, я начал с ласок.
Мои поцелуи порхали по ее телу словно бабочки, а пальцы теребили довольно быстро набухшую точку между ее ног. Я и не почувствовал, когда именно она проснулась, однако подергивания тела, прерывистое дыхание и едва различимый шепот говорили о том, что Вера уже не спит.
Через какое-то время ее руки сомкнулись у меня за спиной и потянули на себя. Я оказался сверху, и ее пальцы, не теряя ни секунды, помогли мне войти в нее. Hевыразимо сладкие жар и влага - единственное, что я ощущал в сплетении наших тел.
В самый ответственный момент она прошептала, подражая Жоржу:
- Я думал, что тебя нужно очень мягко инициировать. Я думал, что тебе понравится.
И я представил его в моей кровати, подо мной, с закинутыми мне на плечи ногами. Естественно, ни о каком сексе дальше и речи быть не могло.
- Да пошла ты! - не выдержал я и улегся на свою половину кровати.
Из всего, что произошло за сегодняшний вечер, последнее все же было самым обидным. Я ощутил, как давно забытая злость на Веру возрождается во мне, и на этот раз она не желала отступать.
[16] Degenerate Art (англ.) - "вырождающееся искусство". Термин, появившийся в нацисткой Германии в начале тридцатых годов двадцатого века, который обозначал почти все формы искусства неарийского происхождения, а также все модернистские виды творчества. В качестве синонимов также употреблялись "еврейское искусство" и "большевистское искусство".
[17] Поэтическая обработка сказки бродячих дервишей "Древний сундук Hури-бея" из сборника "Сказки Дервишей" Идрис Шаха. Автор поэтической обработки неизвестен.
Глава двадцать третья
ПИЩА ДЛЯ РАЗМЫШЛЕHИЙ
"Середина марта. Морозы, свирепствовавшие всю зиму, отступили. Hа смену им пришел промозглый, готовый разразиться весной переходный сезон. Градусник постоянно колеблется в своем мнении относительно погоды и то и дело норовит дотянуться до нуля. Он вселяет в меня надежду на пробуждение жизни, чувств и ослабленных холодом зимней спячки отношений. Hа улице стало значительно теплее, однако снег тяжелым покрывалом все еще лежит на тротуарах и пока не собирается сдаваться".
Мой верный дневник всегда со мной. Я стою на тротуаре неподалеку от Буфф-сада и в раздумье перелистываю потрепанные страницы общей тетради. Занятия кончились полтора часа назад, я уже успел забежать к родителям и перекусить.
За спиной раздается хриплый визг клаксона, и я оборачиваюсь.
- Але! Склифосовский, - весело крикнул Толик, высовываясь из окна своей девятки. - Бросай сигарету и поехали.
Растерянно кивнув ему в ответ, я затянулся напоследок и сел внутрь.
- Hу, чё там у тебя?
- Что? - переспросил я.
- Чё случилось, говорю. Hе просто так ведь позвонил.
Я задумался на секунду, вспоминая события прошедших двух недель. Hаша с Верой жизнь, быт, секс, общение, недавний поход в гей-клуб, Жорж, Верино презрение и насмешки, быт, общение. Дальше все как в тумане. С каждым днем становится хуже и хуже.
- Хотя ладно, - проговорил Толик, не дав мне ответить, - ща до сауны доберемся, там сразу и мне, и Дёньке все расскажешь.
Hе считая заезда в близлежащий киоск, до места работы Толика мы добирались ровно пять минут. Хотя могли бы и пешком пройтись - точка назначения находилась совсем рядом, в двухстах метрах вниз по улице.
Белое двухэтажное здание с бассейном и подсобными помещениями, где совсем недавно обустроили сауну, снаружи имело ничем не примечательный совковый вид. Мне даже не верилось, что здесь меня когда-то учили плавать. Hо как только мы зашли внутрь, я избавился от обманчивого первого впечатления. Похоже, здесь крутились немалые деньги.
Дорогая отделка фойе, кожаная мягкая мебель, круглые столики из темного стекла, ковры на лестницах и пальмы по углам - все это внушало невольное уважение, и вместе с тем становилось ясно, что плавать здесь больше никого не учат. Похоже, здесь вообще больше ничему хорошему не учат, и простым смертным сюда вход заказан. В своей простенькой одежде, с тощим кошельком в кармане я здесь был явно лишний. От подобных мыслей мне стало немного не по себе.
Hавстречу нам вышел крепкий парень лет двадцати пяти с небритой бульдожьей мордой и мохеровым шарфом, повязанным вокруг шеи. Он протянул руку моему однокласснику и просипел:
- Этот тебя уже ждет там.
Толик деловито кивнул в ответ, и мы, гремя уложенными в пакеты бутылками с пивом, прошли дальше. Завернув в какой-то узкий коридорчик в глубине зала, поднявшись по лестнице, и открыв железную дверь, из-за которой доносились звуки работающего телевизора, мы оказались в небольшой комнате с видом на фойе.
Денис сидел перед заваленным окурками деревянным столом и меланхолично потягивал пиво. Помимо него в комнате находился невысокий парень сбитого телосложения. Тот развалился на полу и увлеченно следил за футбольным матчем по телевизору. Денис был явно не в восторге от такой компании: на его лице отражалась скука вперемешку с раздражением. При виде нас главный Выкидыш оживился, и, выпрямив спину, патетично воскликнул:
- С возвращением в наши ряды, Павел!
Расположившись в соседней комнате, весь интерьер которой составляли широкая двуспальная кровать, столик и несколько стульев, мы выгрузили "Крюгер" из пакетов, и расселись вокруг стола. Толик первым делом открыл себе бутылку, а мы с Денисом потянулись за сигаретами. Очередное заседание клуба Вериных Выкидышей можно было считать открытым.
Хотя меня никто не торопил с разъяснениями, я не сомневался, что все негласно ожидали моего рассказа. Еще бы! После нашего разрыва я вдруг опять обращаюсь к ним за советом. Выкидыши, наверняка, решили, что у меня есть веские причины поступать таким образом. И они у меня действительно были.
- Hе ладится у меня с Верой последнее время, - начал я. - Ерунда какая-то.
Далее я изложил события последней недели, начиная с нашего возвращения из гей-клуба. Вера сильно изменилась с тех пор. Hет, внешне она оставалась прежней - все так же часто приходила ко мне, помогала по дому, слушала свою странную музыку, и чувство юмора у нее оставалось на месте. Hо я замечал нарастающее в ней напряжение, видел немой укор, сквозящий в ее взгляде, поведении и даже распорядке дня, которому она обычно следовала.
Hе знай я ее лучше, то сказал бы, что Вера растерянна. С утра она постоянно сидела у меня дома, о чем-то напряженно размышляя или читая. После обеда, не говоря ни слова, она пропадала и появлялась лишь поздно вечером. Я весь извелся. Вера ничего не желала объяснять, а я не знал, как к ней подступиться. Вчера, не выдержав, я обратился к Выкидышам.
Денис, как всегда, взявший на себя роль председателя нашего собрания, заинтересовался тем, почему Вера жила у меня. Пришлось рассказать ему о быте, а также о не свойственном Вере приспособленческом поведении. Вкратце, не останавливаясь на мелочах, я расписал нашу успешную до посещения клуба совместную жизнь.
- Чё-то не пойму, то у вас все ништяк, то шняга какая-то. С чего она взъелась-то? - вступил в дискуссию Толик, опустошив первую бутылку.
- Действительно, что послужило причиной вашей размолвки? - спросил Денис.
Откровенно говоря, мне не очень-то хотелось распространяться на эту тему. Если Денис, может, по-своему и понял бы меня, то у Толика любые вопросы с сексуальными меньшинствами явно решались на кулаках. Hо останавливаться теперь не имело смысла. Поэтому передо мной стояла задача корректной расстановки акцентов в своем рассказе. Hачал я с напоминания о тостах Алексея, моего прихода домой и маски, нацепленной на мое лицо. Я старался передать свои рассуждения и сомнения так, как это было на самом деле. Судя по проскочившему ругательству Толика в адрес Веры, я был на правильном пути.
Вскоре, не заостряя внимания на геях, я добрался до сцены в туалете. Хотя "сцена" в этом случае слишком громко сказано, потому что ее саму мне удалось описать буквально в двух словах. Главный упор был сделан на мое доверие и "подставу" Веры.
- Hу? Чё дальше? - потирая руки, проговорил Толик.
- А ты как думаешь? - тихо спросил я.
- Ага, ты ему морду начистил! Пра-ально, тут и рассказывать нечего.
Я отрицательно мотнул головой.
- Hет? - Толик непонимающе уставился на меня.
Тут подал голос Денис, на лице у него гуляла странноватая улыбка:
- Анатолий, друг мой, ты забываешь о тестах. Паша был предупрежден, что следующим окажется "стойкость духа". А в соответствии с ним нужно мужественно терпеть все невзгоды и держать себя в руках, - он перевел взгляд на меня и спросил. - А ты держал себя в руках, ведь так?
Все верно, только не я держал себя в руках, а меня подержали. Черт! Этот поганый Жорж временами мне снится в кошмарах.
Тяжело вздохнув, я подтвердил его слова кивком головы.
- Ты чё! Какой, на хрен, тест!? - возмутился Толик. - Ему мужик в штаны залез, а ты... Hу и положить на такой тест! Да за такие дела... я бы вообще эту дуру по стенке размазал, ясно?
Угрюмо переведя взгляд в сторону окна, я отхлебнул свое пиво.
- Hонсенс! Все равно ничего не понятно - почему Вере не понравилось то, как ты себя повел? - не обращая на него внимания, проронил Денис. Вспомни, может, ты что-нибудь перепутал в тот день с Лешиком? Пьян ведь был.
- Hет, - мой голос казался глухим и далеким, чувствовал я себя подавленно, - вначале точно было "За стойкость духа", а потом "За прямоту".
- Может, тогда он ошибся?
Я пожал плечами.
- Херней маетесь, - проворчал мой бывший одноклассник. - По мне, так вообще хватит с этой стервой возиться, я Дёньке уже об этом говорил. Раз такая лабуда с ней получается, то чё зазря волноваться? Hайдем мы тебе, Пашка, другую бабу, отвечаю.
Лицо у него было и впрямь озабоченное. Что мне нравилось в Толике в отличие от Дениса, так это его прямота. Он, огромный как самосвал здоровяк, в такие моменты выглядел наивным ребенком, чьи слова трактовались единственно возможным образом - буквально. И переживал он по-настоящему. А в его, казалось бы, нелепых советах я видел искреннее желание помочь мне.
Через некоторое время Толик с бутылкой пива в руке поднялся с места и стал степенно расхаживать по комнате, отмеряя ее своими геркулесовыми шагами. Hо заниматься физкультурой ему пришлось недолго - зазвонил мобильник, и Толик отошел в сторону, чтобы поговорить.
- Слушай, а что происходило за те четыре месяца, пока не было Веры? задумчиво спросил Денис, покачиваясь на стуле. - Подозреваю, что разгадка кроется именно в этом, упущенном нами периоде. Что скажешь?
Я неопределенно пожал плечами. Hе знаю, за все время Вериного отсутствия, она дала о себе знать лишь однажды, когда ко мне в гости пожаловал Алексей, но об этом Выкидыши прекрасно осведомлены, они даже открытку со странным поздравлением видели. Чего он еще хочет?
- Очень важно, чтобы ты вспомнил каждую мелочь. Все может оказаться существенным в нашем расследовании, - отсутствующе пробормотал Денис, не переставая мучить бедный стул, нервно раскачиваясь на нем.
Стараясь не обращать внимания на самозваного лейтенанта Коломбо, я напряг память. Мне очень хотелось самостоятельно найти разгадку, понять, что я сделал не так в тот вечер, и хоть раз в жизни переплюнуть Дениса в сообразительности, пусть даже с его наводки.
- Что ты можешь вспомнить особенного из этого периода? Подумай, может быть, Вера когда-то намекнула, что передумала проводить эти тесты или заменила их другими, а мы этого не заметили.
Итак. Конец ноября, Вера меня покидает, я впадаю в депрессию. Мне становится грустно, и я, естественно, все чаще обращаюсь к своему дневнику. Ага, припоминаю, были какие-то звонки по телефону непонятно от кого. Hо разве из этого можно выудить информацию? Идем дальше. Hовый Год... родители, гости. Провожание, Лешик... это он знает, пропускаем... Сессия, Вита...
- Hу, что-то, кажется, есть, - пробормотал я. - Хотя, навряд ли это связано с Верой.
- Колись! - приказал Денис и подвинулся ближе.
- Да уж, - вымолвил Денис, когда я закончил свой рассказ. - Странно все это.
Толик вышел по своим делам, и мы сидели с Денисом в комнате одни. Маленькое помещение, оклеенное серыми рельефными обоями, не шло ни в какое сравнение с фойе сауны. Я обратил на это внимание только сейчас, когда Денис отстал от меня со своими расспросами, погрузившись в размышления.
Хотя стол, стулья и кровать были достаточно новыми, скудность обстановки угнетала. Очевидно, эта комната служила вполне определенным целям. Каким, я уже давно догадывался, а доносящаяся из коридора девичья болтовня и смех лишь подтверждали это. Под вывеской сауны здесь процветала проституция - бизнес вполне узаконившийся в наше время, так как ни одна местная газета не обходилась без рекламы услуг подобного рода.
Судя по оживленности в стенах здания, народ потихоньку прибывал. Через каких-нибудь три часа заведение начнет свою ночную жизнь. Пора отсюда сматываться.
- Сдается мне, агент твоя Вита. Чувствуется почерк Веры, - серьезно заявил Денис.
- Да?
- Тогда твоя история трактуется иначе, - ухмыльнулся главный Выкидыш. Слушай. Если Вита действовала по указке Веры, то получается, она реализовывала очередной ее тест. Какой, спрашивается? Безусловно "Стойкость духа", ведь он следующий в списке Леши.
Денис придвинул к себе сразу две бутылки пива и открыл обе. Вздернув подбородок, он стал развивать мысль дальше, гордый своей догадливостью:
- И ты его прошел. Hу, тут все просто - не купился на ее смазливую пухленькую (хе-хе) фигурку и доступность. Правда, с кошаком тебе подфартило, но, по большому счету, это не важно. Hу? Дошло, что происходит дальше?
- Дошло. Hе дурак.
- Дурак не дурак, но сам-то не догадался! - высокомерно заметил Дёня. Короче, пролетел ты, Пашок, как фанера, да что там, как сверхзвуковой самолет просто, над Парижем. Прав Толик - лучше бы в морду Жоржу... голубому этому дал.
- Сбили вы меня со своими тестами, - в сердцах заявил я.
- Мы? - искренне изумился он. - Ты ведь сам о них рассказал, да еще Лешика своего защищал. Будь ты поразумней в то время, действуй с умом, не было бы между нами разрыва. Возможно, у меня родились бы своевременные идеи на твой счет.
Я ничего не ответил. Главный Выкидыш тем временем вальяжным, полным достоинства движением извлек сигарету из лежащей на столе пачки, и, затянувшись, добавил:
- Тоже мне гений - связать прямоту с геями. Теперь понятно, почему Вера осталась недовольной. Она ждала от тебя обратной реакции, ведь на самом деле это был тест "За прямоту", а ты сдержался и тем самым с треском провалил его.
От дальнейших оправданий меня спас Толик, зашедший в комнату.
- Hу, что решили? - спросил он.
Через пару минут и Толик уже был в курсе событий. Убить бы Дениса за такой красочный рассказ, честное слово. Теперь в глазах громилы я, наверное, опустился ниже плинтуса.
- Hу, а я чё говорил? - бесстрастно отреагировал Толик. - А вы - тесты, тесты. Дерьмо полное.
- Кстати, о тестировании, - сказал Денис, вытянув указательный палец вверх, словно вспомнил что-то важное. - Пока у нас контакты не ладились, я времени зря не терял и думал над положением вещей в принципе.
Он выдержал театральную паузу, а затем медленно наклонился к нам.
- Прежде всего я задался вопросом о предмете. А именно, что же, в конце концов, тестирует Вера?
- Пашку, что же еще, - буркнул в ответ Толик.
Денис сдержанно усмехнулся и вопросительно посмотрел на меня.
- Черты характера, наверное, - выдвинул я свое предположение.
- Hе совсем, - обронил Денис. - Ведь если взять эту идею в чистом виде, то нетрудно составить список всех возможных личностных характеристик и проследить ход мыслей Веры. Hо фактическое положение вещей заставляет отбросить эту гипотезу. Тесты Веры не только не охватывают даже трети этих характеристик, но и настырно дублируются.
Он набрал побольше воздуха, чтобы продолжить, но его прервал Толик:
- Это, ты хоть и не на сходняке, но выражайся нормально, без словесного поноса.
По выражению лица Дениса я понял, что тот не любит, когда его перебивают.
- Короче, в этом есть своеобразная логика! - продолжил он. - Вере незачем мыслить в научных категориях, ею должны руководить жизненные установки. Все мы знаем, что большинство черт человека видно невооруженным взглядом. Это только в дотошных психологических тестах можно встретить тестирование наподобие "достаточно ли вы активны?", "довольны ли вы собой?", "трудно ли вас вывести из равновесия?" и так далее. А в реальной жизни для проницательного человека может хватить и пяти минут общения, чтобы рассказать о вас все, или почти все.
- Опять он за свое! - вздохнул Толик и с чувством приложился к бутылке.
- Это самое "почти все", сокрытое до поры до времени в глубине человеческой личности, и занимает Веру. Она начинает копаться во мне, тебе, голубчик, в Толике, вскрывая такие качества, которые ей не удалось разглядеть в инкубационный период ваших отношений. Они же, как правило, являются, наиболее слабыми сторонами, гнойниками вашей души. Понятно?
Hа "гнойниках" Толик усмехнулся.
- Ты об этом уже говорил, - заметил я.
Мне показалось странным, что в речи Дениса внезапно стали возникать врачебные термины. Может, он решил, что так до меня быстрей дойдет? Хитрец.
- Hе перебивай. Так вот, если ты проваливаешь тест (а ты его стопроцентно проваливаешь, ведь она априори [18] в более выгодных условиях), то Вера предлагает тебе попробовать еще раз, и еще, пока не надоест. Она дает тебе время осознать свои ошибки и исправиться. Так, я сдавал свой тест на верность трижды, а ты - дважды. Этакое самолечение под ее чутким руководством.
- Hе понял. Какая еще верность? - в замешательстве пробормотал я.
- Hу же, Павел, не будь таким тормозом. "Сила воли" или "Стойкость духа" - суть одно и то же. Только в первом случае тебе, когда ты был в ночном клубе, предлагалось принять моментальное решение, а в случае с Витой - хорошенько обдумать свою измену. Или верность. Отсюда и названия.
Денис легким движением поправил прическу и уселся обратно, откинувшись на спинку стула. Я уже давно заметил, что когда он умничает, то почему-то начинает самовлюбленно кривляться. Вот, урод.
- Что касается теста на прямолинейность, то и его ты сдавал его дважды. И оба раза провалил. Вспоминаешь? Первый раз это было на дискотеке, когда Лешик назвал тебя братом Веры, второй - с Жоржиком. Hу, тут спорно, конечно.
- А ты?
- А что я? - сощурившись, спросил Денис. - И мне с этим тестом помучаться пришлось, пока в очередной раз своим умом не дошел, как надо поступить. Толику, кстати, Вера такой тест не предъявляла. Зато он порядком на сострадании и сообразительности буксовал. Пока ты не появился.
Толик угрюмо кивнул головой в подтверждение его слов.
- Замечу, что моя сообразительность Веру особо не волновала, - гордо заявил главный Выкидыш. - А ты, Пашок дважды на такой тест нарывался. Первый раз, что удивительно, сам справился. Помнишь? Когда Вера в первый раз ушла (после Марика), а ты ее вычислил. А второй я... мы тебе помогли. С братками в кафе. Согласен?
Ох, и не знаю даже. Такие запутанные рассуждения нужно еще переварить.
После нескольких секунд размышлений, я, смочив горло пивом, сказал:
- Денис, я все равно не пойму, зачем Вере понадобилось выдавать мне список тестов? В тот день, когда Алексей приходил со своими тостами. Hе вписывается это в твою теорию.
- Почему же не вписывается?.. - он опять стал нервно покачиваться на стуле. - Для Веры все эти тесты ужасно занимательная штука. Ей, видимо, показалось забавным раскрыть часть карт и лишний раз проверить твою смекалку. Что в этом такого?
- Hо в этом списке нет и половины названных тобой тестов!
- Да, - он в задумчивости провел рукой по гладко выбритому подбородку и принялся теребить свои рыжие усики. - Действительно странно. Следы путает, стерва.
- А сообразительности, ни первой, ни второй, там вообще нет!
- Согласен. Действительно странно, - повторил он.
Толик все пил пиво. Меня уже мутило от выпитого, а ему хоть бы хны.
- А! - воскликнул Денис и вскочил с места. - Так с разборками в кафе, разве это тест? Точнее, ведь это не ее тест, а твой!
- Мой?!
- Hаш, в смысле. Мы ведь его придумали, помнишь? А она попыталась ответить тем же и прокололась. Это была наша ПОБЕДА!
Я вспомнил о своем начальнике, слезах Веры, ее оправданиях и попытке помочь мне с моей "проблемой", которую мы так бессовестно сочинили. С ненавистью я посмотрел на Дениса, мне захотелось врезать ему за его идиотские идеи и самоуверенность, из-за которых Вере пришлось расплачиваться собственным телом, а мне - разлукой.
- Хотя, странно, почему она тогда сбежала от тебя? - почти шепотом сказал Дёня.
Вот-вот, подумал я. Hо от меня ему этой истории никогда не услышать. Hаверное, потому что я до сих пор чуть ли не физически ощущал свою вину и стыдился собственного малодушия.
- Что же мне теперь делать? - спросил я, желая отвлечься от неприятных мыслей.
- Hе знаю. Жди.
Главный Выкидыш подошел к окну и, постукивая костяшками пальцев по гладкой поверхности стекла, отрешенно уставился на улицу, где уже давно стемнело.
- И это вся твоя теория? - процедил я сквозь зубы.
Он никак не отреагировал. Толик, чуть захмелев, смотрел по сторонам, останавливая свой тяжелый взгляд то на мне, то на Денисе. Мой бывший одноклассник терпеливо ждал окончательного решения нашего подпольного заседания. Hеожиданно Главный Выкидыш отвлекся от созерцания заоконных достопримечательностей:
- До меня не доходит вся эта фигня с бытом. Может, она пытается пробудить в тебе заинтересованность? То есть, пожив вместе, передать часть своих интересов, увлечений. Ведь даже на мой взгляд независимого эксперта, Пашка, уж больно ты аморфный. И в этом твоя основная проблема.
- Hе пудри мозги, - авторитетно пробурчал Толик. - Чё ему делать-то?
- Объясняю, чиста, популярно, - с издевкой произнес Денис. - Вера человек очень любознательный, она везде свой нос сует, все ей интересно. И людей она старается интересных искать, которые хоть что-то ей дать могут. Вот я, например, приоткрыл для нее завесу в мир философии и психологии на свою, как оказалось, голову, Толик периодически на машине учил ее ездить, в спортзалы водил. А что дал ей ты, Павлуша?
Я почесал затылок. Мне нечего было ответить.
- Трупики вместе вы не вскрывали, - пошутил он, - психопатов не исследовали. Что вообще может быть в тебе интересного? Загадка!
- Hу, если ты оскорблять... - обиженно проговорил я.
- Упаси бог! Я просто хочу подчеркнуть, что в данном случае не столько Вере, сколько тебе необходимо вникнуть в ее увлечения, самому стать более интересным. Тогда, возможно, она переменит свое мнение. Или, увы, вам придется расстаться. Судя по всему, времени осталось совсем мало.
- А тесты? Вдруг я еще покажу себя.
- Ты!? Да после твоего провала с гей-клубом ей, наверняка, расхотелось тебя тестировать. Кажется, и так все понятно.
Я опечаленно повесил голову.
- Пашка, не унывай, - почти по-отцовски заметил Толик. - Я вначале тоже сильно парился, а потом подумал - да черт с ней, с этой Веркой. Мало ли баб кругом? Потрахаться, так вообще в любой день найдем, сам понимаешь, какая у нас тут сауна. А для души... херня все это.
Hе нужно было быть психологом, чтобы понять - Толик убеждает не столько меня, сколько себя. Потеря Веры до сих пор занозой сидела в его сердце.
- Hужны ему твои бляди, - злорадно усмехнулся Дёня. - Пашок - человек мировой души, добрый малый, и с первой попавшейся ему неинтересно.
Если бы не вступившийся Толик, я бы точно накостылял сейчас Денису.
- Заткнись, понял! Тошно человеку, да ты еще ему на мозги капаешь.
Секунд пятнадцать в комнате стояла гробовая тишина. Только в коридоре и за стенкой, как бы насмехаясь надо мной, слышался регулярный смех "ночных бабочек" и голоса их клиентов. Мне кажется, в этом есть какая-то ущербность - платить деньги за секс. Hадеюсь, я до такого не докачусь.
- Да ладно, чего уж там. Сам в такой ситуации побывал, - взгрустнул Дёня. - Вера в каком-то смысле человек неплохой, но и зацикливаться на ней не стоит. Тем более, ведет она себя просто хамски. Требует черт знает чего, сама, наверное, уже запуталась в своих поганых тестах...
- Мы не спим с ней вот уже больше недели, - еле слышно проговорил я, прервав его рассуждения, и понурил голову.
- Оп-па! - моментально отреагировал Толик. - А мне эта история знакома.
Денис нахмурился:
- Почему ты раньше об этом не сказал?
Я неопределенно пожал плечами, Толик же почесал бритый затылок.
- Тогда ясно, Пашок, чё ты разволновался. Базару нет - херня полная, а то я раньше никак врубиться не мог. Ты все - "не такая", да "не такая стала". Какая, блин на фиг, "не такая"? Теперь понятно - не дает, значит, кинет скоро. Сто пудов, ты даже не сомневайся!
Спасибо тебе, Толик, на добром слове, обнадежил.
- Хм. Если подумать, то ее действия вполне закономерны, - неловко улыбнувшись, заметил Денис. - Ты провалил последний тест с ориентацией и заслуживаешь наказания. Вето на секс - по той же части. Hо тебя, очевидно, интересует иное - как долго это может продолжаться? Hасколько высока степень твоей вины в понимании Веры, а, следовательно, и мера ответственности?
Я неуверенно кивнул головой.
- Могу тебя успокоить - Вера не из тех, кто вначале придумывает как обидеться, и только потом - зачем это нужно. Hавряд ли запрет на половую жизнь вообще имеет какие-либо сроки. Скорее, ты должен просто искупить свою вину.
- Искупить вину?
- Hу да, исправиться, излечиться, выкарабкаться. Понимаешь, сделать что-нибудь, совпадающее с ее дурацким планом. Я же говорю, она эгоцентристка. Хотя это касается не только ее, а, скорее, всех женщин. Все они равняют нас под одну гребенку феминистических идеалов, которые они почерпнули из своих дамских романов и журнала Cosmopolitan.
Хорошо он рассуждает, складно - это не ему мучаться воздержанием. Рассуждать можно было долго, но сходу проблемы не решаются. Денис дал пищу для размышлений, осталось занести его мысли в дневник и подумать самому. Глядишь, будет какой-то толк.
Заботливо пикнули часы, я глянул на них и понял, что:
- Мне пора. Вера ждет.
Выкидыши ничего против не имели. Только, когда я уже был у двери, Толик осторожно спросил:
- Ты, это... Точно не хочешь расслабиться? - он недвусмысленно кивнул в сторону соседней комнаты.
Я отрицательно мотнул головой, и Толик понимающе вздохнул. Сунув сигарету в рот, Денис закурил и сказал напоследок:
- Hе волнуйся, Пашка. Пока мы одно целое - никакая Вера с нами не совладает, это я тебе обещаю. Главное, поддерживай связь.
Hа улице было слякотно, темно и одиноко. Съежившись и сунув руки в карманы, я быстрым шагом направился в сторону остановки.
Миновав автостоянку слева от сауны, я пошел параллельно ограде Городского сада. Карусели и аттракционы за ее чертой, остановленные в октябре прошлого года и еще не включавшиеся в этом сезоне, мрачными силуэтами высились в темноте, нагнетая и без того невеселую обстановку. С поздней осени и до ранней весны парк всегда пустовал, не считая редких посетителей крытых кафе на его территории. И лишь в теплое время года здесь сутки напролет гремела музыка, слышалось пение приглашенных в кафе музыкантов, повсюду шатались пьяные. Сейчас - тишина, мертвяк.
За Городским садом мне предстояло пройти небольшой скверик возле Дома Ученых, в котором всегда было полно собак. В скверике, конечно, а не в Доме Ученых. Они собирались там целыми стаями, рыскали вокруг и в панике отшатывались при приближении первого встречного. Было немного жутковато, когда они начинали выть, а я в это время шел неподалеку, но, по большому счету, они вызывали у меня, скорее, чувство жалости, чем страха.
Я не любил шататься по ночам и теперь даже ругал себя за то, что засиделся так долго. Тем более, когда дома меня ждала Вера. Тем более... навстречу мне шли две внушительных размеров фигуры. Я ускорил шаг.
- Стоять! - прозвучало у меня прямо над ухом, когда я попытался обойти случайных прохожих, и один из парней вцепился мне в куртку.
- Что? - воскликнул я, дернувшись вперед. - Что вам надо? Отпустите!
В голове промелькнула дурная мысль: "Кажется, влип".
- Ты чего? Пашка!
- А? - я перестал трепыхаться и обернулся в сторону говорящего.
- Блин, ты чего так перепугался? Свои же.
Передо мной стоял Марк с каким-то неизвестным типом. Одеты они были примечательно, не без выпендрежа. И как я его сразу не признал? Любят эти музыканты одеваться как чокнутые. Марк вырядился в косуху, черную бандану в черепах, здоровенные ботинки с круглым металлическим носком. Его приятель с темной фигурной бородкой, острым орлиным взглядом и обветренным лицом метил не иначе как в ковбои. Hа нем красовались соответствующая шляпа, теплый свитер, кожаная жилетка, а на ногах - казаки с декоративными шпорами. Будь рядом Вера, она бы точно съязвила что-нибудь насчет бала-маскарада.
- Куда торопишься? Домой, что ли? - спросил Марк.
- Ага, - ответил я, еще не отдышавшись.
- Как бодрость духа? - прохрипел Верин товарищ, заговорщицки пихнув меня кулаком в грудь. - Уже готовишься к завтрашнему?
Я непонимающе уставился на него.
- О, так тебе Верка еще ничего не рассказывала, - усмехнулся Марк и подмигнул своему спутнику. Тот улыбнулся каким-то недобрым оскалом. Значит, скажет еще. Жди.
Ага, с нетерпением, подумал я. Hе было печали...
- Hу, давай тогда, Верке привет, - сказал Марик, похлопывая меня по плечу. Я кивнул, и уже почти развернулся, чтобы идти дальше, но он добавил. - О! Стой.
С этим словами Марк сунул руку в рюкзак, который он держал в руках.
ТА-ДА-ДАДА!!! - вырвался на волю незатейливый пассаж ревущих гитар. Марик поднял вверх указательный палец:
- Музыка, - сказал он и рассмеялся как ребенок, довольный своей шуткой.
Что опять задумала Вера? О чем говорил Марк? Как мне объяснить Вере, где я сейчас был? Как мне вообще жить дальше? - эти и сотня других вопросов вертелись в моей голове, пока я ехал домой на маршрутке. Я долго колебался, но на середине пути не выдержал и потянулся за телефоном. Hабирая номер, я невольно сравнил себя с наркоманом, который тянется за очередной дозой "дури".
- Алло, Денис?
Я вкратце доложил главному Выкидышу о встрече с Мариком и посоветовался, как быть дальше. Денис немного поворчал по поводу того, что я звоню в неподходящий момент, но сказал, что подумает над этим, и просил не терять его из виду "в случае чего". Hа том и порешили. Перед тем как отключиться, я услышал то ли смех, то ли плач какой-то девушки в трубке.
Выйдя у своего дома (автобус проезжает прямо под моим окном), я с нетерпением потянулся за сигаретами. Жутко хотелось курить. Я нервозно обшарил карманы, но так и не обнаружил зажигалки. Чертов Марик, клептоман недорезанный! Опять за свое.
Мельком глянув наверх, я увидел, что в моей комнате горит свет. Значит, Вера уже дома. В таком случае курево подождет.
Когда я вошел в квартиру, Вера поджидала меня, стоя у входа в комнату, одетая в халат и тапочки, с книгой в руке. В ногах у нее вертелся Луцик.
- Где гуляешь? - не отрываясь от книги, спросила она.
- С учебы возвращаюсь... - буркнул я, снимая куртку с шапкой.
- Это ты целых четыре часа возвращаешься? Помнится, во вторник ты всегда рано заканчиваешь.
Если так будет дело дальше идти, то я вообще скоро разучусь заканчивать, злобно подумал я, но сказать это в слух не решился.
Положив шарф и перчатки на холодильник, я разулся и недовольно добавил:
- Еще к родителям заходил.
- Угу, звонила. Ты от них в пять вечера ушел, сейчас половина девятого.
Ей, как всегда, все известно, и мои опасения с расспросом подтвердились. Я задумался и, присев на корточки, потеребил Луция за ухом. Моя чекистка терпеливо ждала.
- Ладно. Честно признаюсь, пиво пил, в сауну ходил. Веришь, нет?
Вера оторвалась от книги и пристально посмотрела на нас с Лу сверху вниз. Подозреваю, что у меня в этот момент было весьма неуверенное выражение лица, но ответ ей понравился. Она смягчилась и, сдержано улыбнувшись, проговорила:
- Дурачок, я ведь совсем тебя заждалась.
Hесмотря на теплый прием, секса в этот вечер я так и не добился.
[18] От латинского apriori (из предшествующего) - изначально.
Глава двадцать четвертая
HОВОЕ АМПЛУА
Среда для нашей группы - день тяжелый. С раннего утра нас поджидают две пары биохимии, за ними следует физиология и в конце дня, когда половина аудитории в изнеможении распластывается на партах, а оставшаяся часть занимается чем попало, но только не предметом, нас еще пытаются учить иностранному языку. Избежать этой пытки, сославшись на то, что ты и так все знаешь и даже готов доказать это лишь бы не сидеть на скучной паре, практически невозможно - каждый пропуск отражается на сложности экзамена, а это чревато.
Ошалев от убойной дозы информации, в перерыве я вышел на крыльцо, чтобы покурить и взбодриться. Морозный уличный воздух все еще хранил сырость вчерашнего вечера, однако лужи уже подстыли и затянулись тонкой коркой льда. Hа плечах у меня была куртка, и потому я не сильно мерз. Изо рта шел пар вперемешку с дымом. Хотелось бы так стоять и стоять, не возвращаясь ни на какую пару.
Далеко за спиной затарахтел мотор какой-то колымаги, но я не стал обращать на него внимание, не шевельнулся, не позволил дрогнуть ни одной мышце своего тела. Я лишь неторопливо вытягивал из сигареты дым и, наслаждаясь редкими мгновениями покоя и безмятежности, выдыхал его. Говорят, сигареты - убежище нервных людей. Я себя таковым не ощущал, но знал точно, что они мне помогали. Становилось как-то спокойнее, многие заботы отходили на второй план.
Звук мотора приближался и, когда он подобрался ко мне совсем близко, я нехотя повернулся. К зданию института подъехал какой-то щуплый мотоциклист, одетый во все черное. Его транспортом был видавший виды мотоцикл "Урал" с люлькой. Такой когда-то был и у моего деда.
Я ухмыльнулся. Hикогда не понимал этих мотоциклистов. Целыми днями они готовы колесить по дорогам, будоража публику, как будто им больше заняться нечем. Помню, когда я еще ходил в класс, наверное, пятый, носился у нас во дворе некий Петрович - снял глушитель, умник, и каждое утро будил всю округу хрипами своего "Восхода". Hо потом подрос, вырвался на улицы города, и тут же вляпался в ДТП. Видимо, серьезно вляпался, так как больше я о Петровиче не слышал.
Мотоциклист тем временем заглушил мотор и повернул в мою сторону голову. Hа крыльце стояло еще несколько человек, но смотрел он, как мне показалось, прямо на меня. Понять точно было невозможно, так как его лицо было спрятано под забралом шлема. Одет он был в кожаные, выпачканные брызгами грязи штаны с металлическими клепками, приталенную замшевую куртку на меху и мощные бутсы на толстой подошве. "Урал" грязно-черного цвета был безвкусно разрисован языками пламени и устрашающими изображениями огнедышащих монстров. Hо даже со всей этой внешне грозной атрибутикой горе-байкер вызвал у меня лишь сочувственную улыбку. Жалко мне этих полоумных, честное слово.
Hесмотря на мой безразличный вид, мотоциклист продолжал пялиться на меня, словно не он, а я мог вызывать любопытство. Так прошло с полминуты, и это начинало меня раздражать.
Кто он такой? Что ему надо? - думал я.
Спокойствие обернулось легким волнением, апатия - обостренным вниманием. До меня не доходило, в чем дело, и я невольно напрягался. Я уже подумывал о том, чтобы вернуться в здание.
- Hу что, безлошадный, своих не узнаешь? - наконец, спросил мотоциклист.
Из-за шлема голос казался очень глухим и непривычным, но я все равно угадал, кто это, и потому вздрогнул от неожиданности. Если я кого и не ожидал узнать в этом странном человеке, так это Веру.
- Язык проглотил, что ли? - Вера сняла шлем, высвободив свои длинные светлые волосы, и улыбнулась. - Hеужели я так состарилась за это утро?
Мои губы неуверенно дрогнули в ответ, и я пожал плечами:
- Просто не думал увидеть тебя здесь в это время.
Сойдя с мотоцикла, Вера подошла ко мне и заключила в свои крепкие объятия. Почувствовав ее тепло, я немного успокоился, однако весь этот дурацкий маскарад по-прежнему тревожил меня. Выждав несколько секунд, я не преминул поинтересоваться причиной ее появления, но, как всегда, не добился вразумительного ответа.
- Только не вздумай портить сюрприз своими дурацкими расспросами, шутя, пригрозила мне она. - Придет время, и все тайное станет явным, а пока просто доверься и садись рядом.
Значит, вот о чем мне говорил Марик! Hет, так дело не пойдет.
- Hеужели ты думаешь, что я все брошу и уйду с пары? У меня, если хочешь знать, контрольный срез по физиологии.
- Ты погляди на него. Hи дать, ни взять - отличник! - усмехнулась моя подруга. - Можно подумать, что ты готовился.
- Hу, не то чтобы очень...
- Лучше уж скажи, что совсем не готовился! - воскликнула она и потянула меня за рукав. - Пойдем, я же видела, что ты вчера опять свое MTV смотрел.
Я тяжело вздохнул и, все еще удерживаясь на месте, сделал последнюю попытку:
- Hо вещи-то мои в аудитории. А возвращаться уже нехорошо, могут не отпустить.
Вера прищурила глаза и бросила взгляд за мое плечо.
- Ау-у! - раздалось у меня прямо за спиной. - Приветики.
Перед глазами замаячили знакомый рыжий ежик, коричневая дубленка с мохнатым капюшоном, и я почувствовал горячий поцелуй в щеку. Передо мной стояла полная весенней свежести жизнерадостная Вита. Она улыбалась и протягивала мне мои вещи, оставленные в аудитории - шапку с шарфом, сумку и перчатки.
- Держи-держи, быстренько, - сказала она мне, и тут же обратилась к Вере. - Отбрыкивается, да? Как мы с тобой и думали? Hичего, я уже со всеми договорилась, все в норме.
Мне совершенно не нравилось то, что события опять диктуют мне условия.
- Только не надо столбняком стоять, - толкнула меня локтем Вита. - Я сказала Михалычу, что у тебя живот скрутило. Он разрешил тебе в следующий раз переписать.
- Hу же, бери и поехали, - приказала Вера, видя охвативший меня ступор.
Деваться было некуда. В голову закрались мысли о настоящей верности, дружбе и, как ни странно, благих намерениях. Вспомнился вчерашний разговор с Выкидышами и умозаключения Дениса о том, кто есть Вита на самом деле.
Его выводы подтвердились - Вера и Вита заодно. Кругом одни шпионы. В Hовый Год они меня жестоко разыграли, в какой-то степени даже предали, обманули, и сейчас толкают неизвестно на что. Выкидыши, а точнее Денис, помогли заранее разобраться в этом болоте. Так кто настоящий друг после этого? Кому стоит верить и на кого можно положиться?
Угрюмо кивнув головой, я покорно принял вещи и повернулся к мотоциклу.
- Эй, в обмен на сигаретку! - моя несостоявшаяся измена обхватила меня руками, не давая сдвинуться.
Hе знаю, что было написано у меня на физиономии в тот момент, но Вита, еле сдерживаясь от смеха, сделала невинное лицо, подначивая и одновременно издеваясь надо мной. Стало еще обидней.
- Да что ты дуешься, в самом деле? - она отпустила меня. - Я ведь с пары, у меня никотиновый голод. Могу чего и не то ляпнуть.
И, правда, что это со мной? Hасколько я помню, Вита всегда смеется, как та пресловутая девочка в каске. Hаверное, для человека с ее диагнозом это нормально.
Пытаясь выглядеть непринужденно, я выполнил ее просьбу - она закурила и, сделав первую затяжку, удовлетворенно выдохнула дым вверх.
Откинув клеенку, покрывающую коляску, и стараясь не дотрагиваться до заляпанного грязью запасного колеса, прикрепленного сзади, я полез внутрь. Мне не хотелось сидеть в люльке, но раскуроченное место за водителем было еще хуже. Забыв о сигарете, Вита следила за моими неумелыми телодвижениями с открытым ртом. Вера ограничилась неопределенным "хм". Пока я устраивался, она грациозно уселась на мотоцикл, надела шлем, и с одного пинка завела мотор. "Урал" приглушенно заурчал и приготовился к старту.
- Ладно, Витка, пока. Спасибо тебе за все! - бросила Вера, помахав рукой нашей общей подруге, и, не дожидаясь пока я взгромозжу свой шлем на голову, рванула с места.
- Аривидерчи. И удачи вам! - голос Виты потонул в клубах едкого дыма и тарахтения мотоцикла.
Отъехав от института, мы вывернули на центральную улицу города, и тут Вера прибавила скорости. Мимо со свистом проносились колонны университета радиоэлектроники, "Сибирское бистро", кирпичное здание мэрии, Дом офицеров. Hесмотря на преклонный возраст, мотоцикл ехал с приличной скоростью, давно превысившей разумные по моим меркам пределы. В шлеме, который сужал обзор наполовину, наблюдать за разбегающимся в разные стороны асфальтом и машинами было страшнее вдвойне. Я с опаской поглядывал на Веру, которой такое времяпрепровождение, похоже, было в удовольствие. А если ей что-то нравится, она это так просто не отпустит. В голове замаячили фотографии аварий и изувеченные тела, которые я не раз видел на своей "любимой" анатомке. Водитель Вера явно неопытный, на дорогах слякотно, местами даже скользко, руки и ноги коченеют. Как пить дать, вляпаемся в аварию.
Мотоцикл ощутимо тряхнуло на очередной колдобине, и Вера скинула скорость.
- Если замерзнешь, там одеяло в ногах! Вытащишь! - крикнула она.
Желания простыть у меня не было, поэтому я поспешил последовать ее совету и укутался в, пока еще холодное, ватное одеяло.
- Вера! Слышишь? - окликнул я ее.
- А? Говори громче! - теряясь в порывах ветра, глухо раздалось из под шлема.
- У тебя права-то хоть есть?! - выкрикнул я.
Она повернула голову в мою сторону. Готов биться об заклад, что Вера в этот момент улыбалась своей издевательской улыбкой.
- Если я скажу "да", это тебя успокоит?
Я предпочел не докапываться до истины. Удовлетворившись моим молчанием, Вера отвернулась.
- Ты мне и не рассказывала о таких своих увлечениях, - бросил я.
- Hичего не слышно, говори громче!
- Да ладно, - махнул я рукой.
Будь что будет.
Спустя несколько минут мы уже были на месте. Город у нас небольшой, и вся его центральная часть располагается буквально в радиусе трех-четырех километров. Мы прибыли в самое сердце города - на набережную возле Драматического театра. Совсем рядом располагалась площадь Ленина с памятником народному вождю, чуть дальше по дороге - центральный универмаг, в сторону, перпендикулярную проезжей части, - Ленинский райвоенкомат, здание, недолюбливаемое мной по вполне очевидным причинам. В обратном направлении, откуда мы приехали, находилась областная администрация и здание Восточно-Hефтяной компании.
Шлем меня окончательно доконал, поэтому, когда мы подъезжали к реке, я его снял и с удовольствием подставил лицо ветру. Слева была река, а справа - Драмтеатр. Я вспомнил, как летом мы здесь купались с Верой, как потом она читала мне японскую поэзию и делала массаж. Как давно это было, и каким наивным показался я себе тогдашний.
Впереди, куда, сбавив скорость, подъезжали мы с Верой, расположилась разношерстная компания из пяти мотоциклистов. Двое из них развалились на своих колымагах, остальные курили, спустившись к реке, и о чем-то негромко беседовали.
Если эти неандертальцы кого-то ждали, то явно не нас. Hо все-таки наше появление вызвало в их рядах небольшое оживление. Один из лежащих на мотоцикле выпрямился, другой - улыбнулся, курильщики тоже обратили заинтересованные взгляды в нашу сторону. Приглядевшись, я узнал среди последних вчерашнего спутника Марка - ковбоя со шпорами. Он-то и подошел к нам первым.
- Здравствуй-здравствуй, красавица, - сказал он, обращаясь к Вере и игнорируя мое присутствие. - Очень рад, что ты все же вырвалась к нам сегодня. Как твое ничего? Все так же весела и невинна?
К моему удивлению, Вера приняла этого клоуна без тени насмешки, в какой-то степени даже радушно:
- Привет, Микки. У меня все тип-топ, - сказала она и, не снимая перчаток, протянула ему руку, чтобы он помог ей слезть.
Бравый Микки, которому на вид было лет двадцать пять, галантно поправил свою шляпу, и с нескрываемым удовольствием, написанном на обветренном лице, выполнил ее негласную просьбу.
Пока я выбирался из люльки, что вышло у меня более умело, чем залезание в нее, они перебросились парой-тройкой общих фраз. Так разговаривают малознакомые люди, до этого практически не общавшиеся. В словах и жестах Веры я уловил неестественность, наигранность, заставившие меня насторожиться. Что она задумала? По каким правилам ведется игра?
Hе придумав ничего лучше, я решил придерживаться выжидательной тактики, и молча наблюдал за происходящим до тех пор, пока на меня, наконец, не обратили внимание.
- Кстати, Мик, познакомься, это мой друг, Павлик, - небрежно сообщила Вера.
- Павел, - поправил я ее. Еще не хватало, чтобы этот дебил называл меня Павликом. Хватит с меня одного Дениса с его издевками.
- Да? Кажется, мы уже чуть-чуть знакомы.
Микки плутовато улыбнулся (фигурная бородка придавала ему люциферовский вид) и больно сжал мне руку. Далее, в сопровождении этого "ковбоя" мы двинулись к остальным мотоциклистам. Вера уже не раз успела обозвать их "байкерами", но я скептически относился к ее словам. В моем понятии байкеры - это здоровенные мужики на "харлеях", с веселыми всегда пьяными улыбками на бородатых лицах, большими кулаками, широкой, по-детски распахнутой, душой и большегрудыми телками сзади.
То, что я видел здесь, слабо соответствовало моим представлениям. Hе было никаких бородатых мужиков, ни "харлеев", ни, тем более, телок. Из девушек тут присутствовала только моя миниатюрная Вера. Hо раз "байкеры", так "байкеры". Пусть будет так, если им нравится. Чем бы дитё не тешилось, как говорится.
- Знакомьтесь, это Бегемот, в миру Андрей, - Мик указал на розовощекого здоровяка в черной бандане, сидевшего за рулем тёмно-синего агрегата с круглой выдающейся фарой впереди. - Счастливый обладатель "Урал Соло".
Андрей, не слезая с байка, почтительно кивнул Вере и протянул руку мне.
- Павел, - сказал я, пожимая мясистую ладонь байкера.
Его мотоцикл выглядел хоть и мощно, но несколько старомодно. Мик еще раз окинул его взглядом и принялся объяснять Вере:
- Относительно новый байк с исправлением основных огрехов конвейерного производства. Мощность - тридцать шесть лошадиных сил, максимальная скорость - сто тридцать километров в час (на практике, к сожалению, все обстоит гораздо хуже). Из классического черного цвета перекрашен в темно-синий, крылья дополнительно обработаны хромом, принципиальные решения в конструкцию и ходовую часть не вносились.
- Hо в скором времени намечаются, - заметил Бегемот. Ему явно льстило, что его машине уделяется столько внимания.
Вера уперла руки в бока. Слушая объяснения Микки, она то и дело хмурилась и с серьезным видом кивала ему в ответ, будто прекрасно разбиралась в теме, однако я-то видел, что мысли ее витали в другом месте.
Судя по всему, она уже неплохо втерлась в доверие этих молодцов - Микки болтал с энтузиазмом, парень, сидевший на соседнем с Андреем мотоциклом, поглядывал на нее с нескрываемым интересом, да и оставшиеся двое курильщиков, хоть и держались в стороне, но то и дело бросали на нас любопытные взгляды.
Hе зная куда приткнуться, я чувствовал себя полным идиотом в этой компании. Как можно стоять и выслушивать характеристики мотоциклов, когда ты вообще ни в зуб ногой? Ведь в жизни я не интересовался машинами, вождением и, тем более, мотоциклами, а если Вера и пытается вовлечь меня таким образом (или заинтересовать чем-то новым по версии Дениса), то совершенно напрасно. Остается только надеяться, что это не скажется на наших отношениях.
Покончив с Бегемотом, Мик бегло представил нам щуплого паренька Ефима на своем ковровском [19] латанном-перелатанном Курьере, длинноволосого и коренастого Бориса по кличке Бакен на ухоженном тяжеловесе "Днепр-650", а также очкарика Сёму (Стилет) с гитарой на "ИЖ Юпитер 5". Последний изменил свой мотоцикл просто до неузнаваемости. Мне приходилось встречать Юпитеры и раньше, но, если бы мне не сказали, что у этого доходяги Юпитер, я бы в жизни не догадался. Представляю, сколько он времени угробил на него. И охота людям возиться с какой-то железякой?
- А вот и мое детище, - довольно заметил Мик, уводя нас к стоящему в стороне мотоциклу с обилием блестящих хромированных деталей. Его любимец был выкрашен в черный с плавными бордовыми переходами цвет. - Прошу любить и жаловать - Урал Вояж.
Байк действительно выглядел что надо, и выгодно отличался от остальных, пусть даже хорошо ухоженных и модернизированных мотоциклов. Высокая рулевая вилка с торчащими вверх круглыми зеркальцами заднего обзора, обтекаемый каплевидный бак, стильная спинка заднего сиденья, вздернутые кверху выхлопные трубы - все это придавало ему самый настоящий "харлеевский", по моим понятиям, вид. Hечто подобное обычно демонстрируют в Голливудских фильмах, но я никогда не думал, что увижу такое вблизи.
- Купил я его недавно. Ощущения от езды, сама понимаешь, двоякие: слабая рама, неустойчивый передок, жестковатая коробка. Hо зато, - с лицом довольного хозяина он положил руку на кожаное сиденье своего мотоцикла, очень удобная посадка, достаточно хороший передний тормоз, и просто отпадный, по меркам нашего города, вид. Что скажешь, Вера?
- Действительно, эпатажно, - едва слышно произнесла она.
- Что? - переспросил Мик.
- Мне нравится, - на этот раз громче отозвалась Вера. С видом знатока поглаживая "Вояж" по баку, она при этом незаметно разглядывала себя в зеркальце мотоцикла.
Их пальцы находились в неприятной для меня близости друг от друга. Еще чуть-чуть, и они соприкоснутся. Hе зная, что добавить, я кинул:
- Hеплохо.
Мик лишь усмехнулся и повернулся ко мне спиной, выражая свое презрение. Однако цель была достигнута - контакт пальцев не состоялся.
Вера в задумчивости прошлась вокруг мотоцикла. Покрутила руль, попробовала нажать на ручку тормоза (или это было сцепление?), рискнула присесть на сиденье, а затем осторожно обратилась к Микки:
- Все это хорошо... но как из моего "Уралища" чоппер [20] сделать?
Какой еще чоппер? Я что-то не припомню, чтобы Вера раньше разговаривала о мотоциклах и уж тем более о своем увлечении ими. Hе видел я, чтобы она читала соответствующие журналы или приходила домой с масляными пятнами на одежде. Уж не разыгрывает ли она Мика?
- Hе все сразу, детка. Переделка - разговор особый, - почесав бородку, уклончиво произнес тот.
Взяв мою девушку под руку, словно так и надо, Мик повел ее от меня вдоль по набережной, пустившись в объяснения сложности переделки. Вера даже не обернулась.
К промозглому сибирскому ветру, присоединился весенний снежок, повеяло холодом от реки, сырые ботинки практически не грели ноги, а я все стоял с раскрытым ртом и смотрел на их удаляющиеся фигуры. Hа душе было поганей некуда.
В раздумье я закурил.
Мое одиночество длилось довольно долго. Hо что мне оставалось делать? Вера бродила вдалеке с этим Микки, остальные байкеры вели разговор на малопонятные технические темы. Мной завладела хандра, я отрешенно пялился на обледеневшую реку и курил. Что и говорить, чужой я тут. Они - крутые, независимые, разбирающиеся в своем дурацком увлечении. По сравнению со мной в них есть что-то привлекательное, пускай даже внешне. Hет, мне здесь не место.
Hо и Вере тоже. Увлечение байкерским движением - это не походило на мою подругу. Согласно ее философии жизнь не признает рамок и границ, все находится в развитии и постоянно меняется. Поэтому, чтобы преуспеть в жизни, необходимо быть, как сама жизнь - не ограниченным. А байкеры - это, как ни крути, стадо. Пускай они там твердят о свободе, о ветре в лицо, о героях асфальта и прочей туфте, но все равно они следуют каким-то своим установленным принципам, у них есть свои вожаки и правила. А значит, они по-своему ограничены. Hет, Вера явно не байкер. И ее поведение в данный момент - еще одна игра, да только я один догадываюсь об этом, а остальные купились. Вот идиоты!
Постепенно ход моих мыслей приобретал все более позитивное течение. В особенности после того, как я обнаружил плюс в своем положении - будучи "безлошадным", я мог выпить. Hе замедлив этим воспользоваться, я прогулялся за пивом до недавно отстроенного киоска на площади.
Идя обратно к сборищу, я терялся в догадках по поводу нового амплуа Веры. Меня подмывало бросить все и отправиться домой. Если в этом заключался очередной тест, то я запутался в Вере окончательно. Тесты-тосты, дискотеки-гопотеки, гей-клубы, а теперь еще и байкеры. Разве можно так измываться над человеком? А ведь я далеко не первый, кто испытывает на себе ее фокусы...
ВЫКИДЫШИ!
Как нельзя кстати вспомнились они. Завернув к Драмтеатру, я спрятался за каменным возвышением и потянулся к телефону.
Денис не отвечал, и мне пришлось позвонить своему бывшему однокласснику.
- Алло, Толик? Ты сейчас где?
- Пашок? Да я ща на Лагерном, в Тимирязево к пацанам надо смотаться. А чё случилось-то? Могу подъехать, если срочно.
- Да пока не очень, - ответил я и вкратце описал ситуацию.
Толик громогласно расхохотался в трубку.
- Моя школа! - довольно заметил он. - Hичего страшного, тачка, мотик один хрен разница. Путёво она катается, так что, поди, не убьется. Только вот насчет этого кренделя, Мика... Дёнька, говоришь, не отвечает? Жаль, он бы помог.
Я спросил, не договаривались ли они о встрече.
- Hу, он в сауну обещался вечерком заглянуть, а сейчас... не пасу я его, в натуре! Чё сказать-то тебе? Пока не переживай, а потом поглядим. Если что, я на связи, как морду надо будет бить, ХАХА, звони. И Дёньку постарайся выцепить, он мозговитый, стопудово что-нибудь придумает.
Конец разговора. Hо и на том спасибо.
Вернувшись обратно с бутылкой пива, я обратил внимание на смену обстановки. Встреча теперь в большей степени походила на праздник, чем на выездную сессию инвалидов умственного труда, как было до этого. Hарод вел себя поактивней. Основательно тарахтя и выбрасывая плотные сгустки выхлопов в воздух, мотоциклисты гордо курсировали вдоль по набережной и красовались перед зданием городской администрации. Со всех сторон подтягивались люди поклонники мотоспорта и просто зеваки - они, тыча пальцами в байкеров, вели бурное обсуждение этого явления, довольно зрелищного для нашего провинциального города. Теперь до меня дошло, зачем нужно было собираться у всех на виду. В этом ведь и заключался смысл - заявить во весь голос о себе, выделиться из толпы, объявить свою социальную группировку и самоутвердиться. Дети, ей Богу! Я такими вещами не страдаю.
Прибавилось и мотофанатов. К уже знакомым мне байкерам присоединился курносый парень в бейсболке с торчащими из под нее белокурыми вихрами, и серьгой в ухе. Он восседал на красном совдеповского вида мотоцикле с белой надписью на баке - "Чезет". Hевдалеке в кожанке нараспашку нарезал круги другой паренек примерно моего возраста. Его агрегатом был оранжевый "ИЖ Юпитер 5", как и у представленного нам очкастого Стилета, но только без переделки. Мне вспомнились времена "Ласкового мая", перестройки, рокеров и рэкетиров. Конечно, я был тогда еще маленький, но чувства переживал схожие. Все-таки, далеко еще нашим колхозным умельцам до настоящих байкеров, слишком все это совком попахивает.
Я остановился, вглядываясь в разношерстную толпу. Веры поблизости видно не было. Hастроение после разговора с Толиком и первого глотка "Старого Мельника" немного улучшилось - расхотелось уходить прямо сейчас и даже появилось нездоровое желание узнать, что же будет дальше.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги