Глава 6

Яна вышла на улицу со смешанным чувством удовлетворения и досады. Досады на то, что не удалось выведать у Смурыгина большого количества информации, и удовлетворенная, что кое-что узнать все-таки удалось. Было ясно, что Смурыгин сделал все, чтобы не сказать правды. Милославская даже не была уверена, что он говорил правду, находясь в состоянии гипноза. Впрочем, ей была важна любая информация, даже ложная. Уверенно она могла сказать только о том, что Смурыгин врал ей, говоря, что не слышал фамилию Парамоновой. Даже если Инна Петровна Парамонова и не является родственницей Насте Парамоновой. Был, конечно, небольшой шанс, что Смурыгин просто позабыл об этом, но это было легко проверить.

Милославская достала из сумки небольшой блокнотик с ручкой и записала на всякий случай адрес Инны Петровны. До Складской улицы, где располагался этот четырехэтажный дом сталинской постройки, Яна добралась на троллейбусе, благо время было не пиковое, и народу в транспорте набралось немного.

От остановки ей пришлось подняться пару кварталов вверх от Волги. Она вошла во двор, образованный, кроме дома Парамоновой, еще двумя такими же домами, и прошла вдоль дворового фасада, отыскивая квартиру номер десять.

«Кажется, здесь», — она вошла во второй подъезд и с озадаченным видом остановилась перед тяжелой металлической дверью с надписью «Служебный вход».

«Что-то здесь не так». Милославская повернулась к другой двери, на которой была прикреплена табличка с цифрой «девять».

Решив все-таки не сдаваться, она взялась за ручку металлической двери и потянула ее на себя. Дверь не поддалась. Не было там и звонка, чтобы позвонить. Тогда она костяшками пальцев постучала по холодному металлу. Подождав несколько секунд, повторила попытку. Ее усилия все же увенчались успехом. Дверь девятой квартиры приоткрылась на длину цепочки, и из прихожей на нее уставилась пара любопытных глаз, принадлежавших скорее всего пожилой женщине. Милославская более почувствовала, чем увидела в полумраке ее сморщенное, как печеное яблоко, лицо.

— Извините, — Яна шагнула в сторону девятой квартиры, — я ищу Инну Петровну Парамонову.

Дверь захлопнулась у нее перед носом, и Милославская уже хотела было снова приняться барабанить по металлу, как дверь девятой квартиры распахнулась и на пороге появилась маленькая старушка — божий одуванчик с кожей, похожей на папиросную бумагу. Казалось, одно неосторожное движение — и кожа лопнет, обнажая мышцы и сухожилия, которые прикрывала. Может быть, поэтому старушка двигалась медленно и плавно, как при замедленной съемке.

— А вы кем Инне Петровне приходитесь? — старушка говорила настороженно и в то же время мягко и вкрадчиво, словно обволакивая Милославскую своим голосом.

Вообще, что-то в ее появлении Яне показалось мистическим, нереальным. Она даже прикрыла на мгновение глаза, ожидая, что видение исчезнет, но когда она вновь их открыла, старушка все еще стояла перед ней.

— Мне нужно поговорить с Инной Петровной по поводу ее дочери — Насти. Вы не знаете, где я могу ее найти?

— Могу только сказать, что здесь вы ее точно не найдете, — настороженность старушки сменилась любопытством. — Вы из страховой компании?

— Нет, — покачала головой Милославская, — просто мне нужно поговорить с Инной Петровной.

— Она здесь давно не живет, — сообщила, немного помолчав, старушка. — С тех пор как они с мужем продали свою квартиру. Теперь здесь продуктовый магазин.

— А где сейчас живет Инна Петровна, вы не знаете?

— Дочка купила родителям квартиру где-то в района аэропорта, — вздохнула женщина, — точного адреса я не знаю.

— Дочка? — переспросила Яна. — Они что же, не могли купить квартиру сами? Как я поняла, эту квартиру они продали?..

— Про-да-ли, — протянула старушка, — только денег, которые они получили за нее, им хватило разве что на сарай. Фирма, с которой связались, просто-напросто их надула. Кинула, как сейчас выражаются, — добавила она.

— Так можно было заявить в милицию, подать в суд, — предположила Яна Борисовна.

— Наверное, кто-нибудь и мог бы, — вздохнула бабушка, — только Инна Петровна не из тех, кто может добиваться правды в судах, да и муж ее Иван Митрофанович — совсем больной. Они из-за этого и хотели квартиру-то продать, чтобы деньги были на лечение. А получилось так, что ни квартиры, ни денег. Если бы не Настя, вообще остались бы на улице. Вы, может быть, пройдете в дом? — старушка подняла на Милославскую маленькие слезящиеся глаза, которые постоянно вытирала кружевным платочком.

— Спасибо, — поблагодарила Яна, — а у вас есть телефон?

— Конечно, конечно, — засуетилась старушка, — проходите, пожалуйста.

Старый телефонный аппарат стоял тут же, в большой прихожей, так что Милославской не пришлось даже проходить в комнату. Она сняла трубку и набрала телефонный номер Руденко.

— Да, — резко ответила трубка на том конце провода.

— Семен Семенович? — спросила Милославская.

— Ну, — буркнул Руденко, — это ты, что ли?

— Я, Сеня, — ответила Яна. — Не окажешь ли мне небольшую услугу?

— Здесь уголовный розыск, Яна Борисовна, а не бюро добрых услуг, — довольно нелюбезно отозвался Руденко.

Впрочем, Яна знала, что за этой выставляемой напоказ грубостью скрывается доброе, в принципе, сердце, настолько доброе, насколько, оно вообще может быть добрым у работника внутренних органов. Поэтому она совсем не обиделась, а сказала:

— Семен, мне нужен адрес Настиных родителей. Я бы могла узнать его в адресном бюро, но ты ведь наверняка уже у них побывал, так что это не составит тебе никакого труда., Я угадала?

— Угадала нагадала, — с каламбурил Руденко, — сейчас посмотрю.

На некоторое время в трубке повисло молчание.

— Ты меня еще слушаешь? — снова возник в трубке голос лейтенанта.

— Конечно, Сеня, — проворковала Милославская.

— Записывай.

Семен Семенович продиктовал адрес.

— Только ничего интересного ты там не узнаешь, — добавил Три Семерки, — Настя не появлялась у них уже несколько дней.

— Я уже кое-что узнала, Семен Семеныч, — Яна решила немного поинтриговать Руденко.

— Ты ведь скажешь мне, правда? — спросил Три Семерки.

— Скажу, товарищ Руденко, — усмехнулась Яна, — мы же партнеры.

— Тогда двигай ко мне, — в голосе лейтенанта появились командирские нотки, — я тебя жду.

— Сперва мне нужно еще кое-что уточнить, — немного осадила его Милославская, — а как только освобожусь, тут же примчусь к тебе.

— Ладно, — крякнул Руденко и в сердцах швырнул трубку на рычаг.

Милославская усмехнулась и пожала плечами. Она только что заметила, что старушка все стоит в прихожей, которая освещалась, очевидно, из экономии, тусклой сорокаваттной лампочкой.

— Хотите чаю? — предложила хозяйка, когда Яна закончила разговор.

— Как-нибудь в другой раз. И спасибо вам, — поблагодарила Яна и вышла на улицу.

* * *

Ветер не унимался, но Яна чувствовала, что это ветер перемен. Он унесет зимние холода и пригонит откуда-нибудь с юга антициклон, а с ним тепло, первую травку, вылезающую из-под снега, перелетных птиц и голубое небо, которое бывает таким чистым только весной.

Чуть-чуть постояв на перекрестке, Яна двинулась по Рабочей в сторону улицы Чапаева. Незаметно для себя она прошла три больших квартала, размышляя о том, что узнала от бывшей соседки Парамоновых. Если все, что сообщила ей старушка, правда, а сомневаться в этом у Милославской не было причин, то получается, что у Насти был мотив, чтобы отомстить фирме, которая облапошила ее родителей. Не фирме, конечно, поправила она себя, а ее хозяину — Санталову. Если только… Если только «Уют» — это именно та фирма, а Инна Петровна — мама Насти Парамоновой.

Вскоре подошел длинный импортный автобус, и Милославская удобно устроилась в салоне на кресле. Почти всю дорогу до нового жилья Инны Петровны она просидела расслабившись, лишь краем глаза, полубессознательно поглядывая в окно.

Дом, адрес которого ей назвал Руденко, оказался обычной пятиэтажной хрущевкой. Нужный Яне подъезд был оборудован стальной дверью с кодовым замком, поэтому пришлось подождать, покуда кто-нибудь из жильцов выйдет из дома или, наоборот, — придет домой. Этим жильцом оказался курносый веснушчатый пацан лет десяти с цветным ранцем за спиной.

— Погоди, мальчик, — окликнула его Милославская, когда он уже отпер дверь и собирался войти, — я забыла номер кода.

— Сто пятьдесят семь, — подсказал ей парнишка и, не закрывая дверь, начал подниматься по лестнице.

— Спасибо, — крикнула она ему вслед и пожурила про себя лейтенанта, который забыл сообщить ей код. А может, не сказал намеренно.

Квартира, где жила Инна Петровна, находилась на первом этаже. Яна надавила кнопку звонка и, зная о том, что родители Насти люди пожилые, приготовилась к долгому ожиданию, но дверь открылась почти сразу. Из квартиры пахнуло запахом лекарств и каким-то нездоровым духом.

Высокая худощавая женщина, открывшая дверь, была одета в потертое синее пальто с меховым воротником — видно, собралась куда-то идти.

— Здравствуйте. Вы Инна Петровна? — Яна смотрела на женщину и думала, сколько же должен пережить человек, чтобы смотреть на мир такими тоскливыми глазами, какие были у Парамоновой.

— Я, — ответила она, — а вы кто?

— Я из милиции, — соврала Милославская, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, — мне нужно задать вам еще несколько вопросов.

Конечно, она немного рисковала, потому что Парамонова могла бы попросить у нее удостоверение личности, но что-то подсказывало ей, что она не будет этого делать.

— Проходите на кухню, — Инна Петровна расстегнула пальто и пошла вперед.

Кухонька, куда вслед за хозяйкой прошла Яна, не отличалась образцовым порядком. Тем не менее она была довольно уютной, хотя и чересчур заставленной. Рисунок красных занавесок на окнах едва ли не в точности повторял рисунок скатерки, от которой веяло специфическим запахом новизны. На холодильнике, окруженный банками, блюдцами, связками ключей, блокнотом, коробками спичек и прочими мелочами, притулился маленький черно-белый телевизор. Под мойкой высилась батарея пустых бутылок с этикетками «Нарзан» и «Ессентуки», на подоконнике стоял узкий ящик с землей, черноту которой бороздили крошечные зеленые ростки.

— Садитесь, — как-то безучастно кивнула на табуретку Инна Петровна. — Что вы хотите знать?

Она с бесконечно усталым видом уселась на другую табуретку, ножка которой была обмотана веревкой. Яна поблагодарила, усаживаясь на небольшой, шаткий стул. Несмотря на замотанный вид и очевидную подавленность, глаза Инны Петровны, как заметила Яна, все больше напоминали двух бегающих зверушек. Было понятно, что намечавшийся разговор не способен принести ей ничего, кроме дополнительной тревоги и разочарования.

— У меня к вам несколько вопросов, — определилась Яна. — Во-первых, меня интересует, где, кроме дома, я имею в виду ее квартиру; можно найти вашу дочь. Это очень важно!

— Меня уже об этом спрашивали, — недоверчиво взглянула на Яну Настина мать, — а мне некогда. Мне к мужу в больницу нужно. Я уже все рассказала. Одна я и с ним, и на даче…

— Я вас очень хорошо понимаю и сочувствую вам, поверьте. — Яна мягко улыбнулась, — И все-таки… Где я могу найти Настю? Может; у каких-нибудь друзей, подруг?

— Я ее новых приятелей не знаю, — вздохнула Инна Петровна, — не знаю, чем она занимается; Я еще и на квартире у нее не была — все, знаете ли, некогда.

Инна Петровна подняла на Яну долгий пустой взгляд. Он проникал сквозь Яну, словно сквозь стекло, уходя куда-то вдаль, отчужденный, равнодушный, усталый.

— А из старых ее подруг? — наставила Яна.

— Ну, — приподняла плечи Инна Петровна, — Светлана Смыслова или еще эта…

Ее бледные, изборожденные микроскопическими морщинками губы продолжали шевелиться, но уже молча. Словно кто-то, стоящий за кадром этой кухоньки, выключил звук.

— Мосолова Лариса, кажется, ее зовут, — Инна Петровна снова погрузилась в молчание, в течение которого ее глаза вяло отслеживали качание веток за окном.

— Вы знаете, где они живут?

— Нет, — Инна Петровна провела рукой по волосам.

— Раньше вы жили на Складской улице, — сказала Милославская.

По лицу Парамоновой скользнула тревожная тень, было видно, что вспоминать об этом ей тяжело.

— Для нас это была слишком большая квартира, — сказала она, — пенсия сейчас сами знаете какая, вот мы и поменялись.

— Наверное, поменялись с большой доплатой? Там ведь у вас была очень дорогая квартира. Сталинский дом, высокие потолки, тихий престижный район.

В кухне повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь шумом колес проезжавших за окном автомобилей да водой, капающей из плохо привернутого крана.

— Вы пользовались при обмене услугами какой-то фирмы? — прервала молчание Яна Борисовна.

Парамонова всплакнула и уткнулась лицом в носовой платок, невесть откуда появившийся у нее в руках.

— Господи, — с дрожью в голосе произнесла она, — это такая неприятная история. Если бы не Настя, мы бы просто остались на улице.

— Расскажите об этом поподробнее. Из сбивчивого рассказа Парамоновой, изредка нарушаемого наводящими вопросами, Яна поняла, что, когда серьезно заболел муж Инны Петровны и понадобились деньги на лекарства, они решили продать свою квартиру и купить поменьше, чтобы деньги, полученные за дополнительные квадратные метры, тратить на лечение. Фирма «Уют», в которую они обратились, предложила им новую двухкомнатную квартиру взамен их трехкомнатной и такую огромную доплату, что они сразу согласились. Представитель фирмы — Инна Петровна даже не помнила его фамилию, сказала только, что звали его Юрий Николаевич, — показал им с мужем массу документов, доказывающих, что «Уют» надежный партнер и является официальным представителем одного из отделов мэрии, который занимается распределением государственного жилья. Эти документы окончательно убедили Парамоновых, что они сделали правильный выбор. Правда, квартира, которую показал им Юрий Николаевич, была еще не отделана, и он предложил им после продажи своей квартиры некоторое время пожить в старенькой гостинице. «Ваше проживание там, — заверил Юрий Николаевич, — фирма оплатит полностью, а через две недели вы въедете в новенькую квартиру».

Дальше случилось то, что должно было случиться в этой забытой богом стране. Две недели в гостинице, которые оплатил Юрий Николаевич, пролетели быстро, но почему-то никто не торопился выписывать Парамоновым ордер на новенькую двухкомнатную квартиру. Деньги же за трехкомнатную квартиру Парамоновых Юрий Николаевич временно оставил у себя. «До окончательного расчета», — как он выразился. Он, правда, выделил им полторы тысячи рублей, которые закончились почти одновременно с платой за гостиницу: лекарства, которые покупала Инна Петровна своему больному мужу, стоили очень дорого.

Инна Петровна стала звонить в «Уют», но Юрий Николаевич почему-то постоянно отсутствовал на рабочем месте. Заподозрив неладное, Парамонова взяла нотариально заверенный договор, собрала последние деньги и отправилась к адвокату. Посмотрев документы, адвокат сообщил ей, что их, попросту говоря, «кинули». Сумма, указанная в договоре, была на порядок меньше реальной. Адвокат, посочувствовав Инне Петровне, сказал, что готов все же попытаться ей помочь и назвал такую сумму своего гонорара, что у Парамоновой потемнело в глазах. Она едва смогла добраться до гостиницы, из которой их уже настойчиво просили убраться или оплатить последующее проживание, по пути позвонив дочери.

Настя приехала. В этот же вечер; посоветовавшись с парочкой своих знакомых, она поняла, что дело в плане возврата денег бесперспективное. У нее было кое-что скоплено на черный день; недостающую сумму она заняла и купила своим «неразумным предкам», как она выразилась, вот эту самую квартиру.

— А после того как вы переселились сюда, вы не пытались восстановить справедливость?

— Справедливость у нас только для богатых. — Инна Петровна спрятала платок, который все время крутила в руках, в карман.

Она поднялась и застегнула пальто.

— Мне нужно в больницу, а то приемные часы закончатся.

— Значит, вы не знаете, где сейчас находится ваша дочь? — спросила Милославская уже в прихожей.

— Не знаю.

— Простите, еще один вопрос. — Яна надела полушубок. — Скажите, а Настя знала того человека, я имею в виду, директора «Уюта», который был повинен в том, что с вами так обошлись?

— Навряд ли, — скептически пожала плечами Инна Петровна, — я не говорила ей, да она и не спрашивала. Просто дала денег и сказала, чтобы мы впредь не допускали таких ошибок. Несмотря на то, что дочь помогала нам, делала она это как-то неохотно. — Последовал тяжелый вздох, голос предательски дрогнул:

— Да и не часто оказывала она нам помощь.

— А это чье? — Яна показала на шелковый оранжевый шарфик, висевший на вешалке.

— Настя забыла, когда была у нас последний раз.

— Можно я его возьму на несколько дней?

— Берите, — кивнула Парамонова, — только…

— Если Настя появится раньше и он ей понадобится, — Яна вынула визитку и протянула Инне Петровне, — пусть мне позвонит.

Не глядя, Парамонова сунула картонный прямоугольничек в карман.

Загрузка...